Аннотация: На прошлых выборах нашего городка первый, главнейший и наиединственный кандидат в мэры поперхнулся кусочком суси
На прошлых выборах нашего городка произошли трагические события.
Первый, главнейший и наиединственный кандидат в мэры поперхнулся кусочком суси, приготовленным специально привезенным мастер-шефом токийского Ukai-tei Ginza со звучной японской фамилией Амангельды-батыр из некой четырехзубой рыбы. Естественно вопросов к столь почитаемому повару-профессионалу, да еще и сыну председателя городской думы возникнуть ни у кого не могло. Потому естественным логическим заключением повинной в смерти трижды почетного горожанина оказалась стриптизерша Виолетта, служившая в тот судьбоносный вечер подносом для рокового угощения. Отравленные стриптизерши. К сожалению, с этой заграничной напастью пока еще с трудом справляются наши органы, а раз решать все равно что-то надо было, то Виолетта была вынуждена не только прекратить свою звездную карьеру, но и оставить пост пресс-секретаря местной СЭС, попала под домашний арест к полковнику ФСБ, чье имущество составляла лишь небольшая квартира на Бали, где и доживала свой век. Чему, кстати говоря, была несказанно рада, частенько называя свое заключение сказочным.
Второй кандидат - знойный солидный мужчина с парижским профилем, главный меценат всех окружных детдомов и колоний для несовершеннолетних и неоднократно судимый по статьям 158, 159, 327 УК РФ, а так же 6.21 КоАП РФ - во время предвыборной гонки был подло опорочен маленькой местной клеветнической газетенкой "Угрюмый Горожанин", вбросившей в массы фотоматериалы с последнего благотворительного бала для детей "Привет Лопушок", который после после вброса приобрел в народе странное, но емкое прозвище - "Блядская оргия". Подлость и лживость вброса была очевидна каждому, однако внеплановый сбор Уважаемых Джентльменов нашего региона постановил кандидату в течении суток отбыть на свою малую родину, где впредь заниматься исключительно производством вина на личных виноградниках, разрешив при этом забрать с собой всю редакцию "Угрюмого Горожанина" в качестве пожизненных, неоплачиваемых, наемных рабочих.
Таким образом оставался лишь один кандидат - племянник уборщицы 4 этажа администрации города, муж владелицы нескольких продуктовых ларьков Любы - дурачок-Юрик, взятый на выборы местным изберкомом, даже не массовки ради, а чисто на поржать.
Вот так мэром нашего городишки оказался дурак. Не тот тип дурака которым вы зовете своего начальника и даже не тот, которым называют мальчишку возвращающему выпавший кошелек мужчине в белом костюме. А настоящий клинический идиот. Со слюной на подбородке, игрушечными машинками на столе и в кепочке с вертолетиком.
С другой стороны, будучи дурачком, Юрасик был совсем не промах. В первый же день своей инаугурации мэр собрал экстренное совещание городской думы где довольным и звонким голосом постановил:
- Хочу большую зарплату.
Депутаты переглянулись, немного смутились от такой детской непосредственности головы города, пошушукались между собой и вытолкнули впередь себя парламентера с белым носовым платочком в нагрудном кармашке пиджака:
- А то как жеж Юрий Себастьянович. Оно же как и положено же. Согласно же уложению по..
- Большуууууую хочу, - перебил его Юрасик разводя руками и как бы показывая на сколько большую, - как у космонавта. Или нет, как у военного. Как у пожарного. - а затем, подумав, утерев ладошкой вылезшую от возбуждения зеленую сопельку, завершил, - как у учителя!
Только в эту самую минуту город во всей полноте ощутил страшную, горькую беду на него рухнувшую. Внезапно перестала играть "Виновата ли я" на центральной площади, молодежь у набережного фонтана прекратила звонкую перебранку за полторашку разливного, перестали скворчать скворцы и слегка замедлили свой вечный бег путешественницы улитки. И только один старенький нетрезвый трамвайчик бурчал пробираясь по наваленным в кучу шпалам:
"Дебил, дебил, дебил".
Мэр встал, поклонился, вышел из кабинета отогнал из водяного пистолета личную охрану и водителя. Уселся за руль казенного золотистого Лексуса, не смог найти скважину ключа зажигания, вышел, прошел до остановки, на маршрутке добрался до ближайшего автосалона и взял в кредит новенький трехдверный ВАЗ-2121. Гордый и радостный снял с крыши нацепленное услужливым продавцом синее ведерко, натянул его себе на голову, сел за руль и с радостным "у-а-у-а-у" направился по своим мэрским делам, нарушая все мыслимые правила дорожного этикета - соблюдая все правила ПДД.
Последующие дни были были ознаменованы и более причудливыми выходками ошалевшего от безнаказанности мэра. Сидя в кабинете Юрасик проглядывал накопившиеся со вчера конверты, некоторые серенькие и помятые, некоторые пахнущие хамоном и чеддером, с любовью отклеивал их простенькие марки, и, надрезав, но не открывая, выбрасывал их яркое разноцветное содержимое в окна своего кабинета. Проезжая по дорогам лично составлял карту выбоин и ям на города, отмечал прямо на асфальте каждую красной датой и фамилией, приводя тем самым в ужас ответственного за яму владельца этой фамилии. Проходя по улицам брал каждого бездомного за руку и приводил домой лично к начальнику управления градостроительства и архитектуры заставляя взять бездомного на временное поселение. По выходным с пакетиком проводил час на городском пляже собирая оставленные бутылки, брошенные презервативы и трупики летучих мышей, вынуждая тем самым арендаторов пляжной территории ежедневно прибирать близлежащую площадку, в надежде отвадить от себя властьимущего беспредельствующего дурачка. Мэр уничтожил бумажный документооборот в подчиненных городу управах рисуя буквально на каждой найденной бумажке танчики, лисичек и перламутровых осьминогов.
Первое время город старательно сопротивлялся заразе, но истекающий из головы яд был сильнее. Сначала самые пугливые депутаты и работники администрации города подозревая в мэре всесущую руку москвы и предстоящие чистки пересели со своих автолинкоров и каравелл на отечественные скромные стальные тазики, кто-то просто переезжал, кто-то сублимировал жажду накопления в работу. За ними подтянулись главы УЧС, УВД, УМедОбесп, УОбрИКульт, рекотора вузов, владельцы таксопарков и уличные продавцы Пян-Се. А больше миллионеров в городе и не осталось. Город умирал.
По вечерам Юрик подгонял свою Ниву к гаражу, совершал пятнадцатиминутный променад до многоквартирного дома. Поднимался на, с недавних пор отчего-то всегда работающем, лифте на 17 этаж в оставшуюся от матери трехкомнатную квартиру. Открывал дверь, вешал кепочку на вешалку в прихожей, брал бокал красного вина из рук вышедшей встречать жены, чмокал ее в щечку, запивал вином, и падал в кресло уже в гостиной.
- Люба, мусенька, я так больше не могу. Ты посмотри только на них.
- Утютю, кто у нас тут самый главный, самый толстый мэр?
- Чой-то я толстый? И вообще, Люб, сегодня из Москвы звонили. Грозились карантином. Говорят поселки ближайшие уже заражены, в соседнем областном центре вообще эпидемия, там в этом месяце ни безработицы не осталось, ни подростковой преступности.
- Ну вот видишь как прекрасно. А с карантином - толку то с него. Не станут же они бомбу скидывать.
- Не знаю. С них станется.
- Неа, не станут. Обгадятся со страху и договорится не смогут. Еще немножечко потерпи, солнышко. Тебе до конца срока полгода, там уже кандидаты тебе на замену подошли. И вполне достойные, надо сказать. Таська вчера была на предварительной встрече с избирателями. Говорит - молодой, симпатишный, с Гарварду.
- От оно чо, девку то замуж пора уже?
- Да ладно, что за глупости, ну посмотрим.
- Посмотрим.
Историки города называют правление Юрасика-Блаженного не иначе как Смутное Время.
Город гнил, обрастал сухостью, серостью, новыми заводами, школами, квартирами. Из города пропали пышные и изящно заляпанные глиной с дороги Мазератти и Ламборгини. Исчезли бравые перестрелки лейтенантов МВД и ФСБ из противостоящих подведомственных ночных клубов. Школьницы из ярких, спелых, сочных тверкерш и танцовщиц го-го превращались в балерин, легкоатлеток и даже, прости господи, микробиологов. Ополоумевшие подростки на вписках мастерили управляемых дронов, и сочиняли "письма онегину". Единственной надеждой родителей и учителей оставались онерепаблик, штаны с подворотами и гироскутеры крепко держащие бастионы в ареале детских интересов. Отощавшие, голодные, ненужные ГАИшники за долю малую собирали теперь жесть, бутылки и макулатуру для барыг-пенсионерок. Возле каждой подворотни сидела очкастая студентота ширяющаяся модерном, либо с томиком Ахматовой или Азимова, предлагающая всем интересующимся пробную дозу литературного варева.