Росинка

Блажен живущий.

После чаши горечи

Сладка росинка.

*

Семнадцать слогов

Тьма. Свет. Крик. Взгляд. Смех.

Боль. Стыд. Боль. Стыд. Дурь. Злость. Ум.

Шаг. Шаг. Шаг. Шах. Мат.

*

Снегопад

Я смотрю снегопад, как ты смотришь кино про меня,

чёрно-белую ленту, в которой не я режиссёр, не актриса

и не сценарист, а усталый финал этой бурной картины и

юркий космический сор, ставший почвой её семенам невозможным.

Я смотрю снегопад, улетаю за ним от себя, согласившейся

жить по чужим представлениям ложным, потому что иначе б

другой оказался распят, но такого сюжета уже не

стерпела б сама я.

Я однажды совсем улечу - снегопад унесёт все мои

недоречи и недопризнания.

Ты прости, что не я эту жизнь сочиняю.

И прости, что была невпопад.

*

Иероглиф "жизнь"

Следы - твой и мой -

(Всмотрись в круг Зодиака):

Иероглиф "жизнь".

*

Покаяние

Я пришла, Господняя вина

Пред тобою, смертный человек.

Никому и не слышна, и не видна -

Но Я здесь, чтоб совершить завет.

Я иду среди твоих племён

Скорбным мужем, горькою женой.

Эти двое - каждый заклеймён:

В них Моё нутро обнажено.

Их бессонны ночи, злобны дни.

Их терзаю и казню, швыряю в бой,

Поругательств беззащитные они -

Страшен суд Господень над Собой,

Но дорогу пролагает в новый век,

Для тебя, бессмертный человек.

*

Несение креста

Как смердели вокруг зыркалами жадными,

похотящими крови и зрелищ...

Это кто же слукавил,

что смерть на миру красна?

Или - гаркнул в последнем отчаянье...

*

Словно весна ранняя

Вот, вся душа пред Тобою - словно весна ранняя:

Солнечными мечами снега изранены,

Истекают жизнью, чтоб смертию смерть попрать.

Глядись же в их тёмную воду, Глядись, - и это я.

Такая чёрная от грехов и такая святая,

Что в языках человеческих слова не подобрать.

*

Каблучки весны

- Динь-динь-дон, - искрит

Капель - каблучки весны, -

Жди свидания!

*

Луна

В полуночной сорочке, по тёплым облакам

Я восхожу на ложе, перечить вашим снам.

Светла и непорочна, но всё же взгляд лукав -

Златым ключом тревожным раскрою небеса -

И пусть отныне бренных на свете не сыскать,

И пусть навеки мыслям потерян станет счёт, -

О, то на вас из выси медово истечёт

О таинстве творения нездешняя тоска.

*

Секс

Почки, словно соски набухшие,

вот-вот молоком юных листьев брызнут...

Вечно эта весна всё рушит -

если не съела, чертовка, то в прах изгрызла.

Где покой ледяной, снегопадов сумрак?

Испарились - отныне ярится свет.

И мне кажется, что меня больше нет,

я ушла - в эти почки, в лучи сурьи,

в гимна их бесшабашный текст,

в их разнузданный, в их оголтелый секс.

*

Ожидание стихов

Ожидание стихов похоже на томление,

вызванное овуляцией - хочется секса

не ради веселья, не ради ощутить жаркие губы мужчины

на прохладе грудей,

не ради испытать крепкую его пульсацию

в ответ на ласкающий призыв

собственных мышечных колец,

но чтобы нутряная бездна до предела,

до невыносимо тугого предела,

до отчаянно натянутого предела

наполнилась -

плодом!

Изболелась, измаялась, исказилась этой тяготой -

и разверзлась родами, наконец! -

с рычанием и стонами,

с хриплым злым дыханием, с потом и слезами,

с воплем лопающейся плоти

и - кровью...

И чтобы в несказанном облегчении

воспарить туда, где нет ничего,

кроме блаженства летучего.

*

Память смешно юна

Шагала по майским лужам

И сквозь зубы: "Не нужен, не нужен, не нужен!" -

Яростно из себя последние нити...

После? Пыталась жить и

Даже любить. Сбылось.

Сердце такое, знаешь... Наверное, злое.

И старое слишком, чтоб умереть, наверное.

А память смешно юна.

Помню! Тебя, и места, и словечки наши.

И покорность твою: "Ты мне больше не веришь..."

*

Листва

Диво на Пасху: не манна небесная - снег!

Апрель на часах, но север перечит весне,

Суровое more memento являя ,

Он над листвой молодой белозубо гуляет.

А той нипочём, зеленеет себе сквозь порошу

И отгоняет советы-наветы непрошены:

- Я родилась, я живу и пребуду,

Высверкнет солнце - и зимней не станет застуды!

*

Более откровенным

Были в разлуке

взгляды, губы, руки...

Ах, им нельзя надолго,

лишь на чуть-чуть только! -

чтобы прикосновение,

словно романсом гимн,

сменилось другим -

более откровенным.

*

Архангел

Мой небритый архангел-хранитель,

То, что я до сих пор живая -

Лишь поскольку упрямой нитью

Прочно держишь, не отдавая

Змейку эту воздушную хлипкую

Ветрам, молниям и дождям,

А иззябшие руки в цыпках,

А усталые плечи гудят.

Я клянусь тебе не за страх,

Но своей уцелевшей совестью:

Станет ниточка эта посохом -

Твоим посохом в небесах.

*

Кто я?

Всего лишь та,

Которой много - аж до тошноты,

Которой слишком часто

И суетно сверх меры - потому

Я ненавистна, ненавистна стольким.

И наизнанку даже извернулись,

Чтобы придумать способ от меня избавиться:

Гнобят и травят, гонят и клянут...

Да только я - куда же денусь?

Угроблена хоть миллионы раз - я прорасту

Из чёрствой розы, брошенной в меня рукой небрежной,

Из деревяшки лакированной и глупой,

Из того плевка...

Я - жизнь.

*

В наушниках Doors

Ровесницы уже плюнули -

а она ещё ерепенится,

а она ещё держит форс -

костюмчики, макияж,

по театрамузеямвыставкам,

и - прибалтийский пляж:

- Киндеры, только в июле, -

те лишь хохочут: "Степенная

бабушка - это не к нам".

Camel в зубах, в наушниках Doors,

а в кофе Рижский бальзам -

она ещё ерепенится,

назло всем метастазам.

*

Мать

Она в колыбель смотрела

и думала нежно: "Сын",

и падали злые стрелы -

не было хода им,

пальцы ломались смерти,

мерзостей гибла рать -

всесильная и безмерная

стояла на страже Мать.

*

Открытка из кулинарии

Любит имбирь и карри,

хоть совсем у неё не карие,

а такие вполне зелёные

из окон души виды...

Ещё - молоко топлёное

и круассаны с повидлом,

овсянку и розмарин,

крохотные икринки

на роллах калифорнийских,

крыжовник и барбарис -

плов она с ним готовит...

Так много корней у неё,

что смеётся: из капли крови -

человечество узнаётся...

*

Кислород

Углекислою жизнегоречью во все лёгкие затянусь,

станет тяжкою голова, захмелевши вмиг -

Небеса, я опять не прошла искус:

испытать хочу всё, что знаю из книг!

Окаянно и страшно мне будет? Пусть -

хуже боли, когда никаких дорог.

День за днём проживу человеческий путь,

чтобы выдохнуть - кислород.

*

Несбыточные берега

E.A.

Тебе смешны моих исканий

Несбыточные берега

И что за глупость идеалов

Меня крапивой исстегал

Всевышний самою отборной...

Что ж, в этой жизни много вздора,

Она чумаза и пестра -

Но дом художника хрустален,

И будто март водою талой,

Наполнен светом через край.

*

Жаль

Жаль народ царя,

Погрязшего в собственной

Непогрешимости.

*

Ельник

Е.А.

Когда ты на весь мир обидами брызжешь,

Вспомни - отсюда ещё никто не ушёл целым.

Каждому должно свои посадить шишки -

И своими руками вырастить из них ельник.

*

Открытка из сновидения

Со связкой воздушных шаров

Обнявшееся дитя -

Хранительница миров -

Лечу, и они - летят

Сквозь сумерки (будто в горах -

Кристально прозрачная тьма).

А в этих счастливых шарах

Святая царит кутерьма:

Там звёздочки, серпантин

И праздничный аромат.

Легонько звеня, летим

В ласке волшебного сна.

*

Не всё, что просто

Двое в лодке не считают лодки,

Машут вёслами кто в лес, кто по дрова.

Он рассчитывает на минет глубокий,

Ей же хочется в престижную кровать.

И в медовом месяце Париже

Состыковываясь гениталиями,

Они думают, что станут ближе,

Но не всё, что просто - гениальное.

*

Властелин колец

И снова - кто я? Ах, какая прелесть!

Не мало и не много - Властелин колец.

Неси меня, мой терпеливый Фродо -

Миротворец, кроха великая -

С надеждой-Сэмом в неразрывном братстве,

Влачись со мною к Роковой горе,

К жестокой бездне первородного огня,

Мой милый хоббит - а в иных мирах

Тебе прозвание дадут Спаситель -

И живи затем, счастливый и свободный,

Не ведай горя,

Ни ты, ни те, кто выдержал Меня.

*

Рок

Безумия одолевая немоту,

шептать стихи рассвета,

тепло дарить, когда невмоготу

и кажется, что песня спета

что никогда уже не прозвучит,

всеведенья убита тишиной...

Так не молчи же, Слово, не молчи...

таков твой рок - и нет судьбы иной.

*

Плоть

Oт руки твоей тепло,

Как туга и полновесна плоть,

Как ей хорошо с другою такой

Ощущать земной уют-покой,

Ощущать, как бессильно зло

Перед любящего сердца теплом.

*

Вордкрафт

Зачатые на лежбище Прокруста

И принятые бритвою Оккама

Мы рождены, чтобы шестое чувство

Превоплотить в космическую драму

О том, как слово обернулось телом,

Как жадно это тело жить хотело,

Внимая трепетам, видениям и слухам,

И как смертельным налилось недугом

В конце своих бесчисленных концов:

Всё алчное - на самом деле пусто.

Пройдёт и это... И опять пошлют бойцов

Венчать корону, бездну и капусту:

Из ретроперспективы праотцов

Неразличимы словоблуд со златоустом.

*

Открытка из августа

Aвгустейшие туманы растекаются в рассвете, город спит и дремлет ветер, тихим татем входит осень, солнца сматывая нити, и его клубок всё меньше, больше вкусного воришке, но неведомый хранитель, тот, что всё про всех в ответе, в записной небесной книжке строчку выровняет споро - и останется у солнца блеск его руна златого, но и осень не обидит, дав волшебное ей слово, что и семечки, и споры, и малейшее зерно ей одной доверено...

Oсень счастлива, и лето, что не всё ещё пропето, что не всё ещё пропито... воздух сытостью пропитан, воздух сыростью продёрнут, щедро отдавая дёрну эту влагу на потешки, потому что августейший

*

Токсичное

Это что мне за истязание -

Каждый первый просьбами тычет,

И желаний у каждого - тысяча!

Если что не сбылось - терзаются...

Ладно, смертный, внимай мне,

И не хнычь, что скажу токсичное:

Не столь сложно исполнить желание,

Сколько выдержать его сбычу.

*

Хлестала

Елене Колиной, автору романа "Девочки и мальчики"

И хлестала в меня любовь, и хлестала я её полновесными и хрустальными,

и осколки её обращались в сталь - и хлестала из меня, хлестала

полновесными и постыдно звонкими, и ударенная - воспалённая, и подставленная,

ведь никто никогда не щадит христа: не бывать иначе любви, не хлестать

*

Почти силлогизм о вечности

Я не помню своего рождения.

Я не запомню мгновения смерти.

И потому всегда жила - и буду.

*

Простой рассказ

Если чёрной игольчатой трещиной

Раздерёт тебе сердце тоска,

Только сам ты себя и излечишь,

А не чья-то чужая рука.

Разгонись и беги, беги

От ощерившейся беды -

Там, за тучами, небо ясное

И плеяды лучистых солнц,

Лишь того ожидают часа,

Чтобы жаркий излить свой сок

В глубину опечаленных глаз

И поведать простой рассказ

О девчонке, из мрака рванувшей ввысь,

Где ладью сочинила облачную,

О девчонке, чьей волей зажглись

Над планетами звёзды солнечные.

*

Открытка из Нифльхейма

А у нас туманище и дождь... Незапамятно веков тому назад я таким же вот охвачена туманом, верила, что ты меня найдёшь, если мне удастся верное сказать этой тьме холодной и обманной... Я шептала память о любви, мне подаренной тобою оберегом, и прозрачней становилась тьма, и я слышала, как ты кричишь - живи! - и текла по венам кровь быстрее, не давая душу изломать, не давая обезуметь мне в стылой пустоте небытия, больше у которой власти нет, потому что вместе - ты и я.

*

Открытка на кленовом листе

Под клёном, всё летнее солнце впитавшим,

светло мне в дождливый октябрьский день.

И что удивительно - вот, стала старше

ещё на одно из чудачеств осенних:

из горестной юности только и памятны

изломы ноябрьских нищих ветвей

и безысходности тихая паника,

но наконец-то пришёл мне ответ

и наконец-то я чувствую правду:

всё настоящее - нежно и радует,

как этот медовый, этот янтарный

свет, мне кленовой листвою подаренный.

*

Ветерком лёгким

Я прошла по земле ветерком лёгким,

Не сломав цветка, не взбаламутив воду,

Я смотрела на вас всех удивлённым оком,

Да, конечно, третьим - а какой ещё у ребёнка бога?

Я в который раз расковала ваши оковы,

Чтобы вам было чем обрастать снова...

Это значит - однажды приду опять, а пока

Потерпите меня ещё немного.

*

Хроник

...а у неё комплекс

гипер- за всё -ответственности,

и за бесстыжий топлесс

девушки из ПлейБоя,

и за дурную наследственность

гемофилитиков...

...объять бы их всех любовью,

каждого возвеличив

до истинной сути...

она не сумеет... может

лишь пару раз в сутки

взвыть в небеса: что же

вы там, совсем оглохшие

и ослепшие, где добро ваше?..

но из тамошней хмари

приходит в ответ лишь эхо...

она слёзы промаргивает

из покрасневших глаз

и в который раз

перечитывает Хроники Ехо...

*

Бес

Бес вульгарен, голосист,

депрессивный пессимист

и ни разу не умен, а коварен -

он меня в моих кошмарах варит,

солью страха едкою приправляя...

Так себе я отравляю

болью памяти о сотнях обид

силу вдоха вольного и радость любви.

*

Благослови же поэта

С признательностью Римских Рене:

"Полагаю, это все Збигнев Херберт со своим влиянием)"

И когда так скромно опускал ресницы,

Нисходил к нему вечер, овевал ланиты,

Целовал веки, обещал сниться

И сулил рифмы, ещё не пролитые

Музой из кубка громокипящего...

Благослови же поэта спящего

В суетных буднях: он непокоен

Там, где поэзия льётся рекою...

*

Ножами ксеноновых фар

Медленным робким снегом

зима попросилась в город,

но мимо чудес глядел

железобетонный монстр.

Жирный его эгрегор,

каждой лоснясь порой,

свой обволок удел

блеском витрин и постеров.

Город кромсал пространство

ножами ксеноновых фар.

В смоге гламурного чванства

истаял небесный дар.

*

Надуманное

*

О женщинах

У кошек

Египетские глаза

И характер женщины.

*

О нечисти

Хороша нечисть,

Если преломлена

Через свет.

*

О страшном

Не страшно,

Когда голову отрубают от тела,

Ужасно, когда тело от головы, частями.

*

О пользе

Полезна соринка в глазу,

Словно вопрос в конце

Слишком точной формулировки.

*

О рифме

Пара тогда лишь чета,

Когда зарифмована цепко -

Как логин с паролем.

*

Ночь над мегаполисом

Молочный янтарь Луны -

Единственное украшение

Ночи над мегаполисом -

Он беспросветно уныл

В электрическом освещении.

Страхи плодящий полис -

Эти огни настырные,

Сколь ни пытаются выглядеть,

Счёт- выставляя -фактуру,

Будто тузы козырные

Среди однотипных выблядков

Искусства архитектуры.

*

Была б невыносима...

Вокруг хандрят, чихают и ворчат,

И небо низкое, как старый долг, висит,

Не пропуская ни единого луча

Тепла и света, и лишает сил.

А у меня - веселье всякий час,

Мороз и солнце над высокой синью...

...Без капли коньяка в горячий чай

Зима бесснежная была б невыносима.

*

Кали

Серый кафель от пола до потолка,

Надо мной ещё реет утробный вой -

И пусть жизнь человеческая коротка,

Родила я бессмертие наше с тобой.

И не смыты ни пот, ни родильная слизь -

Младенческий рот уже ищет соска...

Улыбаюсь, блаженная, а в белках

Алые молнии запеклись.

*

Муза Урбания

Шутейная ерундиция, порождённая избыточным созерцанием пейзажа за окном

Себя несущая, как крест,

Лицом серее, чем асбест,

Парнасским сводная сестра -

В своей прекрасной астении,

Но электричеством пестря,

Явилась муза Урбания.

*

То, что не явлено в слове

То, что не явлено в слове -

Словно бы не существует.

И славно - не станет уловом

Чужих любопытства и скуки...

Скорбью ли сердце полно

Или крылатым блаженством,

Это твоё - и Бога,

Храни вас от совершения.

*

Грустная пародия

Ах, как бы хотелось тучке, драной

Всеми поднебесными ветрами,

Обрести покой в твердыне камня,

На груди утёса-великана.

Но природа их несовместима -

Каждому своя дана пустыня,

И помчалась тучка по лазури,

Подгоняемая ветром нецензурно.

*

Всё дальше в зимний хрусталь

Легко быть дамой базальтового возраста -

Не трогают драмы чужие ли, собственные,

На всё и вся взираешь по-соломоновому:

Кипят почём зря вокруг неугомонные.

И пусть, и на радость им молодечество!

Понятно, не этим вдруг изменить человечество

Жадное, глупое, похотливое и бесстыжее,

Так хоть ощутить, как надеждами сердце дышит.

А я ухожу всё дальше в зимний хрусталь,

Здесь космоса ясная тьма и сияет даль

Всего на своём веку повидавшими звёздами...

Встречайте, сёстры.

*

А когда она во всю ширь расправляет крыла

А когда она во всю ширь расправляет крыла -

Через сердце кровящее скалится чёрная трещина:

Коли нас любовь апостолами избрала -

Что ж так скупо отмерены встречи нам?

А в нагрудной ладанке - нежности золотник,

С ней всегда на пути к тебе, безраздельный мой -

Этот мир задыхается от непонятых и понятых,

Изувеченный на терпил и на подельников,

Потому не здесь нам на травы лечь,

Но друг друга от крохоборной сумы

И тюрьмы глухой да на всех языках заречь.

Потому нам здесь только в небо взмыть.

*

Сквозь ночь

Сквозь ночь ползёт измождённый ящер, впряжённый в телегу циклона скорого.

По автостраде спешит белый борт, красный крест, маячок синий: скорая.

Как хочется верить, что впряжена она

В чьей-то жизни повозку новую, а не в катафалк.

Но между верой и правдой обычно бездна, не осветить факелом,

Ни Христу небесному, ни земному Данко.

*

Весенне-воробьиное

К весенней Балтике пустите -

и не корите за побег,

я утомилась этим сити,

его псевдокультурный бред

страшней, чем выхлоп це-о-два.

Пора туда, где с чувством ладит

от города уставший глаз.

Небес московских ацетат -

смени скорей, ингерманландских

жемчужно-дымчатый атлас!

*

Имя из льдинок

Мой навеки потерянный Кай,

Нет в любви ни вины, ни раскаянья.

На каких же ты нынче лугах

Собираешь букеты для Герды

И не помнишь о строгой и бледной

Ледяной королеве?

Правда в том, что любовь - поединок,

А возлюбленный - вор и противник,

Попирающий сердце...

Твоё имя сложу я из льдинок.

*

По твердыне песка

Иду по твердыне песка

Минуя ракушки - пускай

Останутся детям на радость...

А мне - долгожданная старость:

Ответы на каждый из мучивших

Да наконец-то созвучие

Души и покровов её.

Так мысль прихотливо вьётся,

И море сиренево,

И отступает бренное.

*

Несбыточное

Я хотела бы прожить тихой сельской учительницей,

Принимать в первый класс подросших детей бывших моих выпускников,

Читать им книги, каждый раз заново вместе с ними удивляясь чудесам мира

И тому, на что способны люди... Спрашивать, о чём думают и мечтают,

Делиться с ними тем, что дорого мне в природе и в жизни,

Смотреть, как вспыхивают меж ними искры чувств,

Любоваться сменою лет на их личиках...

На вопросы моей семьи и друзей о работе отвечать: "Всё волшебно"...

Только - допустишь ли Ты для меня такую судьбу?

*

Нож для колки льда

Слово против антагонистки фильма "Основной инстинкт"

Если бы ты был со мною в том сне,

Ты бы меня не узнал:

Чёрная широкополая шляпа, узкое чёрное пальто,

Карминного цвета шейный платок и перчатки,

Лаковые антрацитовые туфли и сумочка под стать им,

А в ней - нож для колки льда:

Вонзать в сердце убийцы любви.

*

Хребет

Этот мир не для добрых людей,

Если только не жертвы они,

Здесь в активе подлец и злодей,

Отовсюду жестокость фонит.

Не для добрых людей этот мир,

Но случись им исчезнуть всем разом,

Гноем гнева взорвётся эфир,

Изойдёт на проклятия разум,

И в своих экскрементах протухнет;

Станет некого бить и топтать.

Мироздание с грохотом рухнет,

Враз лишившись хребта.

*

Самоироническое

Кляча старая не сломит борозды

И служить умеет без узды,

Только незадача с этой клячей:

Бесполезны с нею розы и угрозы,

Сколь её ты ни ласкай и ни нахлёстывай,

Но она скорей падёт, чем быстрей пойдёт.

*

Рисунок

Счастливый, недолгий свидетель

О красоте мироздания -

Рисунок я боженькин детский

На берегу океана.

*

Предки

Жили они, дружные как муравьи,

Тихие, как синева неба над их головами,

Так что казалось, можно веревки вить

Из их смиренной веры Отцу,

Но были - канаты. Не покладавшие рук, не спускавшие рукава,

Бурлачили землю родную, как бабы младенцев несут,

И умирали, как умирает трава -

Не прекословя осени и жнецу.

*

Открытка из полярной ночи

Мне говорили однажды, как возрождает всенощная...

Что ж, вот она я, вся пред Тобою, немощная -

Старуха, младенец или? И зря, может быть, разделила?

Знаешь, чем дальше в жизнь, тем ритуалов больше: там

Стой и туда смотри, делай то и говори так...

Торжественная суета, привычка! - взамен свободы,

Где никогда - брода...

Чем зорче глаза, тем горше на мир и себя смотреть.

Чем ритуалов больше, тем ближе смерть.

*

И теней больше нет

Свечи осенних деревьев

Пред ликом небес поседевших.

Буйство былое затихло,

Смиренно ждёт зиму,

И теней больше нет.

*

Ветерок

И помню, как смотрела темноликая

Из своего сияния великого,

И лёгкий ветерок мою свечу

Почти задул, как мне почудилось...

Но мне - почудилось. И всё утихло -

Испуг, и ветерок, и горькая стихия,

С которою, грешна,

Я к Божьей матушке исплакаться пришла.

*

Войти в ноябрь

Войти в ноябрь, будто в храм

покинутых людьми богов,

и на семи его ветрах

раскинуться душой нагой,

и где вневременья пора,

услышать смерти упокой -

и лечь в животворящий прах,

воскреснуть коему искон.

*

Педалит мира круговерть

Ползёт сквозь взгляд смолистой слизью

прообраз медиафраншизы,

педалит мира круговерть.

И что оно? Да просто Смерть,

слегка беременная жизнью.

*

Высота

Блаженные те, кто в неведенье тянутся к небу,

свободна душа их, чиста, как наивная девочка Леда,

прежде чем похоть в неё заронил вместе с семенем лебедь.

Поклон этим душам - Атлантам - на них возлежат небеса

всеми своими дебелыми телесами!

И если ты спросишь, в чём же небес высота,

то вот мой ответ.

*

Сон

В руку одну совали мне пенный кубок,

В руку другую вминали сдобу,

И для меня извивались какие-то губы,

Но выдавали глазницы над ними - ДОТы.

Не у всего есть цена, но всё поддаётся купле,

И незачем, кажется, сеять разумное, вечное, доброе.

Да только: "Куда же идёшь, Господи, и откуда?"

"Из долга иду, и долго идти мне, долго".

*

Где солнца яблок, золотых и молодильных

Мне говорили: замолчала, умерла

твоя поэзия, ей не воскреснуть.

Мне говорили: стала ты стара,

пора тебе лежать в могиле тесной.

Так говорили злые голоса,

душа поверила их чёрной вести...

Но душу обуяли небеса,

окутали сияньем звездным

и в хризопразовый восторгли сад,

где солнца яблок, золотых и молодильных.

Мои стихи теперь звучат, как песня

прикосновений, нежностью обильных.

*

Улыбнулся

...и столько на душе моей камней -

достанет их сложить и город, и голгофу,

и крест воздвичь на ней...

слух переполнен - вавилонский говор

покажется органа гармоней -

а бесы жгут глаголом,

не златоусты бесы, не

краснобайны, и напрасно змей

равняют с ними - не шипят, не шепчут,

а заливают в раны кетчуп,

да ими чавкая, рыгают и пердят,

и срут камнями, теми, из которых,

как люди знающие нам твердят,

не только можно город,

и голгофу, и крест на ней, но и

дорогу в небеса... наив

блаженненький? но я как тот Сизиф -

за камнем камень скатываю прочь

с дороги, и тупа моя работа,

зато вот эти появились строчки,

зато мне тихо улыбнулся бог

*

Мировое древо

Вот мирового древа ствол,

всё из его ветвится воли

стоять, нести, весну творить -

всенаслажденья плоти крик -

иль зиму, если крона спорит

с корнями слишком уж ретиво...

На древе и другое диво -

ветвей-вещуний шепотки,

неугомонная щекотка -

поди поймай, как трепет робкий

в строптивый вырастает ропот

и вновь становится аскит,

молитвенным огнем исполн...

То мирового древа ствол,

услышав сердцевины оком

детей печали и капризы,

взалкавшее насытил соком

жизни...

*

Обретение потерь

Томись хоть сотни лет в темнице -

но дух свободней вольной птицы

и со Вселенною сравнится,

а то и больше? Может быть...

Он - может быть! Он может - быть!

Он просто сущ и присен

над жизнью и над тризной

по ней бесперестанной...

Ах, синтаксис! - По ней, бесперестанной.

Жил как-то мальчик странный

и девочка - под стать. Им парою бы стать?

Но целому и части не суждено совпасть.

Он реял над Вселенной, её храня устой,

а девочка - она была простой,

простейшей даже - берегиней мира...

Когда пойдёте мимо

часовни, синагоги, минарета,

вы помолитесь за детей за этих

и в пагоде оставьте им цветы

и попросите всех святых

на помощь им - блуждающему богу

и каплям его крови в небесах,

что звёздами зовёте ненароком,

и ведайте - на свой и риск, и страх,

что видимое вами как планеты, солнца -

не лгали древние! - действительно оконца

в пространства, где в чертогах славы

они пируют - многолики, звероглавы,

сиятельны, бессмертны - и на каждом

нарядом пышным процветает жизнь.

Смотрите, слушайте - никто вам не укажет

ответов верных, только вольный джинн,

в кувшине тела вашего сокрытый

до удивительных времён, до тех,

когда разбитое о быт корыто

в целебных дланях рыбки золотой

найдёт приют, покой,

мироточение утех,

в чертоги славы эбонитовую дверь,

где жизнь есть обретение потерь,

где смерть есть - обретение потери.

*

Зигота

Когда плыли с тобою зиготой,

То самой большой заботой

Было, как поделиться

Сиятельно-сладкой песней

С тем, с кем не разделиться...

Но dura, вестимо, lex -

И вот уже я близнец

Близнецу моему - всё дальше

Нас друг от друга тащит

Великая центробежная.

Вера, любовь, надежда

Рождается миру так,

Иного пути нет.

Им всем - да будет свет.

Нам остается - мрак.

*

Долг

Одолжи мне немного секса

Пережить эту сирую ночь,

Разреши побродить вне контекста,

Быть в котором нам вместе невмочь.

Одолжи мне намёк на слово,

Из него возведу я мир

Без жестоких, холодных, суровых,

Изнуренных страданиями --

Лишь счастливцев, рождённых любить,

Чьи стихи - возвращение долга

Поэтами, коими быть

Стоит ради этого долга только.

*

Спаситель

Временами ему становится омерзительно

быть всем покладистым, добрым богом -

ведь никто из тех, кто его величает спасителем,

вместо "дай!" не скажет - "давай, за долги отработаю!"...

он тогда стискивает тесак -

и стоном исходят горы, леса,

жнивье и жильё человеков:

- нету у вас, - громом рычит, - света

в тёмных и жадных душах! -

и дальше тесак обрушивает,

пока кто-то добрый не скажет усталому богу:

- давай, отдохни, а я за тебя поработаю...

*

Дом

За вздох отсюда, в той земле,

Где в жилах птиц, зверей, людей

Течёт любовь заместо крови -

Там дом родной мой, там мой кров.

*

Правый, первый

Не сомневались предки

И сохранили в речи:

Кто правый, тот и первый,

Кто первый, тот и правый.

Да надругалось время

Над родом человечьим -

И вот уже неравные

Кто правый и кто первый.

Согнулось жизни древо

Под гнётом кривды-вздора

И ничему нет меры,

И ничему нет веры.

Доколе прогибаться?

Так ведь и жизни баста!

Встряхнитесь от позора,

Восстаньте из утраты,

И будьте правы, первые -

И первыми, кто правый!

*

Навзрыд

И опять приходила смерть и любила меня навзрыд,

Сколько помню себя, столько помню её, не жила без.

Так идём - не идём, не то срыв в обрыв, не то взрыв,

Так поём - не поём, то не резв мой бес, то нетрезв.

И была бы смешна моя тяга к тугим небесам -

Крылья в дёгте с навозом, таких там не ждут совсем -

Когда бы не угорелая жажда себя из неволи спасать,

Кабы смерть не была одна, хоть и жизней - семь.

*

Из плена

Свежо дыхание прозрачное апреля,

Впервые всё опять, опять всё первое!

Но осторожная в свободу вера -

Мы только выбрались из ледяного плена,

Мы им болели...

Как ломит голову от солнечного хмеля!

*

Открытка из весны

Как начинаются деревья?

Как мы с тобою - с парусов

Воздетых листьев, в жесте древнем,

Несущем солнцу вместо слов

Восторг живой новорожденный,

Пульсирующий нощно, денно

Во славу жизни - и лесов,

Добром окутавших планету,

В утеху тайным духам лешим.

И мир летит, зелёный, вешний,

И в небе солнце пламенеет.

*

Открытка из апрельского полнолуния

Очам весной сплошной везде соблазн,

И основной инстинкт -- до состоянья плазмы!

Всех небо ярой негой осеняет -

Вот воробьишку воробей осеменяет,

А вот и я, забыв свои года,

Шагаю так, как будто бы когда

Свою судьбу ещё искала только.

К чему бы этот мимолётный раж

И юного воспоминания иголка?

Даётся встреча, как известно, раз...

А всё к тому - очам сплошной соблазн.

*

Остаются стихи

Они уходили. От них оставались стихи -

эти подкидыши прошлого, этот бронхит

недолеченный, с вязкою сладкой мокротой -

лишь бы не рёв до рвоты.

...

...пусть остаются стихи -

                    как анальгин, горьки,

                              причудливы, как малахит.

*

Мимолётноиюньское

И под каштанами сидя, как будто под пальмами,

любуясь, как помавают ладонями семипалыми,

думать, что это волшебствие доброе,

и забывать, как порой неудобно

вечно весенней душе

в неглаженном неглиже...

А потом - ничего, отпускает -

ведь покуда глаза алкают

красоты, да взыскует к воздуху плоть -

ну какая там ерунда может ныть и колоть?

*

С дождём

Я иду и дождь со мной -

через летний знойный звон,

через жаркие лучи,

с песней детской, в мокрой кепке,

как умеют лишь дожди

и беспечные поэтки.

*

Золотой набат

Ты - слово, а я - тишина, в которой оно звучит -

Осенняя рыжина в солнечный щит -

О, золотой набат! Мёртвым велит - жить! -

Так сердце вздымает грудь, в которой оно стучит...

*

В стихи!

Когда расслышишь сквозь мира гул,

Образ ли, строчку, верное ль слово -

Сам не живи - для запекшихся губ

Водою в горсти,

Под головку

Младенца - в стихи неси!

*

Разить грозе

Ласточки низко - они впряжены в кучевые телеги, чей рокот

ласточкам низко летать велит, низко и плотно.

Ласточки низко - и головной болью мается кто-то.

Ласточки низко - разить грозе, не избежать работы.

*

Гостья

Гостья везде, не всегда незванная, правда,

прошла сторонкой, ушла украдкой,

мечтаю у сада чужого о том,

каким был бы мой невозможный дом.

И наверное хорошо даже, что он

никак не сбывается - тысячи их у меня.

И всюду любимые любящие, всюду родня...

Спящую Землю укрою пледом,

а дальше мой путь неведом:

у Боженьки на юру играю свою игру.

*

Открытки из усадьбы

Организм столичный, кислорода нажравшись,

Без малого сутки вкушал сновидений пользу.

Не в санатории, не в ашраме --

Он просто уехал из мегаполиса.

*

Утренняя прогулка

Голова с недосыпа хмельна и лирична, видит всё то, что мерещится лишним личности неистребимо столичной. Кошкины уши крадутся в траве. А у дрозда кардинальская кипа. А если взгляд уплывает левей, там дом свиданий устроили в липе сотня-другая пожарных-жуков.

Им хорошо! Будоражат грехом, что в просторечии кличется свальным.

Что ль и себя делегировать в спальню и на просторе двуспальном тотально в позе Витрувия замереть и недобуженный сон досмотреть?

*

Если кошка тенью перешла дорожку, если страха лента шаг тебе связала и накрыла оторопь коркой ледяной, ты дерзай, и резче, хоть бы даже плясом, разорви невидимое, на себя прими тёмные обрывки неудач, обид - пусть висят бессильно, ты смени импринт и шагай, счастливый, легконогий отрок, и спасибо кошке не забудь, герой.

*

Насельнице Сетуни, так бы и сетовать мне, да на каждое лихо найдется и ликарь... стою я над Ликовой, солнцем налитой, тихой и дикой. Утки да ивы, вьюнки да крапива - вроде, простая палитра, наивная, но почему-то душа - не болит.

*

Садовник, обликом друид, тебя волшебным одарит - откроет истину дерев, покажет, из скольких дверей ты состоишь, когда стоишь пред Господом обнажена - не как невеста, как жена, которой жизненное дело - стать матерью господним детям, которым взращивать сады зелёных, алых, золотых певучих ангелов, они - Елены, Сарры, Анны, Геллы, Валерии, Петры и Павлы однажды крылышки расправят и их сиянием расплавят всю боль всех демонов, и те домой вернутся, наконец, господни дети, непоседы, и унаследуют всю землю, и на земле взойдут леса - и разнесутся голоса их песней славящих друидов, и солнца луч благословит тебя, о женщина, дарами: ты будешь мать, ты будешь радость.

*

Жажда дождя

Пахнет сладко водою с небес,

С нею мир милосердней, чем без.

Речь дождя раздробилась на слоги,

Он мне жалуется на голод,

Голод капель по суши земной -

Ничего нету лучше, чем зной,

Ничего нету лучше, чем жажда,

Утоленные и пропавшие.

*

И снова о дожде

Причмокивает дождик по листве,

Ловчей гусара лобызает лапки

Оторопелым яблоне и липе,

И в сердцевины роз и лилий

Он успевает изобильно: падки

Все, кто находится в родстве

С началом Евы - испокон и присно -

На ласку и наскок кавалерийский.

*

Оть

Под впечатлением от "неисторического романа" Евгения Водолазкина - "Лавр"

Была она искреннею и глупой -

не считала выгоду и невзгоду,

только что и умела - глазами лупать

на текущих сквозь них людей и годы,

лишь просила: Ты их не суди,

несчастных, будь к ним побережнее, оть.

И пурпурным цветком в груди

Расцветал Господь.

*

Немного о печальных анекдотах

Анекдотов печальных полно бытие и поэтому бражно.

Вспоминает корова, что с оленем в родстве -

и встаёт на крыло, дабы блеснуть в антураже,

если уж не в самом Рождестве.

Выдаёт себя грязь за разлив шоколада молочного -

и побулькивая этак сочно,

упрекает брезгливые лица,

чтобы камень швырнул, кто безгрешен.

А как бабочка на булавке гордится

прочным внутренним стержнем!...

*

Сирень

Невесомы, почти бесплотны

Дни - дождинками по стеклу.

Так моё позабыло лоно,

Кто в его погружался мглу.

Мельком только - секретная родинка,

Жар ладоней, натуга мышц.

Я тогда ещё бредила Бродским

И мечтала: Варшава, Париж,

Эдинбург, Копенгаген,

Сан-Франциско, нью-йоркская гавань,

Может быть, Монреаль...

Но суровая нитка реальности

Притачала к вишудхе Пангеи,

Амулетом на гения шею.

Источаю словесный елей:

Кирилей, цириллей, сирелеус!

Надо мной расцветает сирень,

Надо мной распевают сирены,

Искушается Одиссей -

Плыть на Итаку через Одессу,

Коей станет духовный отец.

С ним воссядет одесно,

Без надежд, без одежд

Плоти хлипкой и тесной

Мой таинственный друг,

Мой единственный дух.

Не жена я ему, не невеста,

Всех каналов его перекрестье,

Ноль, которого нет, но есть.

И никто не почует ингрессии

Точки жизни в сакральный знак.

Только мы с ним и будем знать,

Для чего так бездонны дни,

Для чего так порочны ночи,

Почему у небесной воды

Нечитаемый почерк.

Глядя на облака

Глядя на облака,

Можно ли не поверить

В правду момента?

*

Красота

Ко мне приходила сама красота -

В виде кота:

Мерцала волшебная шкурка,

Когда он мне муркал -

То сине-зеленый драконий металлик,

То леопарда по рыжему - пятна подпалин.

Крутил и вертел он восьмёрки, спирали,

И улыбался, всеведущий гений.

И растворился во тьме сновидений,

Утешил когда и когда наигрался.

*

Песня

Где-то далеко облака лакают

из кувшина солнца алый горизонт.

Никогда я в этой жизни не раскаюсь,

бесконечный не устану созерцать узор,

что она являет щедро и бездумно,

просто потому что ей не быть иной.

Где-то рыжекудрая спит себе колдунья,

к ней прильнул всем телом ясный эльф лесной.

Охраняю сон их, берегу покой,

и со мною брат мой, золотой дракон.

Я смотрю на солнце, солнце на меня,

мы одной с ним крови, одного огня.

Томно пахнет флоксами и кошачьей меткой

и листвою сонною, уставшею за лето.

*

Изольда

вот Изольда - она изо льда,

потому что не будет Тристана,

потому что не будет изъяна

в королеве, которою стала --

синевою небес осиянна

и корона её золота

*

Скань

...и смотрю далеко -

вижу ясное над облаками

и атласную сталь путей

по земле небывалою сканью...

невозможно другое хотеть -

лишь узорам этим дивиться,

лишь узорами этими виться...

тишина предрассветна, чиста -

самоцвета прозрачней иного,

и куда-то уходит дорога -

и пусть я не знаю, куда...

*

Грифель

...если закрыть глаза и смотреть в темноту,

то различишь мягкий шершавый стук -

это пульсирует в сердце твоём душа:

грифель Господнего карандаша,

выводит которым Он для тебя пути -

сотни возможных и невозможных картин...

все проживешь, каждой настанет срок,

грифель шуршит, вьется узор дорог...

*

Балрог

Люто и дико ворочается порой

В глубинах души Балрог --

Всех, которых не сжечь, тех рогами вспороть.

Холодной ладонью его накрываю берлогу

И усмиряю дрожь:

-- Ты -- не пройдешь!

*

Мой Париж

Нынче была в Париже,

где воздух ванильно-коричный,

как раух-топаз.

И Борис обнимал Зинаиду - в первый раз...

и сплетались крылья, и губы рдели,

и чистый белел лист.

В моём Париже никогда не случилось

её беды и его падения

*

Падший

Шёл високосный не из худших,

Сияла осень в небесах,

То было холодно, то душно,

Неслась опавшая листва -

И мировое древо тоже

Листок на землю обронило.

Я осознала это позже,

Когда меня судьба гранила

Алмазами своих зубов -

А я-то думала - любовь,

А я-то думала - блаженство

Превоплотиться в теле женском.

Что ж, так и было. Так и станет:

Чем дальше в жизнь, тем в ней слаще,

И я Творцу пою осанну,

Хоть и не ангел. Просто - падший.

*

Накатывает

Ну да, иногда устаю быть мудрой, всеведущей и всесильной.

Накатывает несбывшееся, обычно где-то под утро.

Лежу, темноту разглядываю - какая она красивая,

такие в ней чудо-картинки... И зачем так в детстве боялась,

того, что из тьмы дышало - оно всем началам начало,

а вовсе не то сияние, которым порою терзаюсь -

в котором всё то свершилось, куда я когда-то дерзала,

да не для меня вершины те возносились... И сердце

подсказывает мне место моё во всей этой истории:

я та, кто в горячем восторге, когда у других шок,

скажет тревожному Богу: "Послушай... всё - хорошо..."

*

Ноябрьское

...сквозит Господь в окошко промозглым ноябрём -

на человечьем коште не станешь озарён

не то, что благодатью, хоть нежностью лица,

суров и строг создатель тернового венца,

которому синоним - простое слово "жизнь";

А по стеклу изломами холодный дождь бежит,

кто теплою ладошкой его печаль сотрёт? -

сквозит Господь в окошко промозглым ноябрём...

*

Финист

Скулы заострились, взгляд потяжелел;

знаю, Ты не этого для меня хотел.

Но дороги рваные да бои неравные

и неслабых превращают в собственную тень.

Что свершилось над страной -

то случилось и со мной:

вся в рубцах да в диком мясе -

революций и предательств

неизбывный след;

никого беда не красит,

никого не делает лучше и светлей.

Но жива я, птица Финист, птица-жар и царь -

я воспряну и восстану - дрогнут небеса.

Над Россией полечу - и любовью излечу.

*

Пепел огня

Как рифмуются раны и шрамы,

А с тайною болью -- молчание,

Так рифмуется пария с храмом,

Так рифмуются Бог и отчаяние.

На рокаде меж белым и чёрным,

На распутье меж розой и серой,

Третий в Троице -- пепельно-серый,

С пустотою нуля обручён.

Ни лисицы ему, ни лозы,

Он ни с кем -- но со всеми и всюду.

Полновесной монетой слезы

Платит существования ссуду.

И когда вдруг охватит тоска,

Вспомни -- с высью рифмуется низ,

Вспомни -- смеху созвучен оскал,

И о пепле огня -- помолись.

*

Открытка из городка

David Bowie - Buddha Of Suburbia

Мой городок невелик, охватишь его в один клик на гугловской карте; в нём не отыщешь улик славных деяний, брат мой во изысках интеллектуальных, что некоторым - концептуально... Негромок - ни храмом, ни прахом - он весь из себя монолит поместья и мегаполиса, субурбия Зигги Стардаста - и обойти по околице его ну от силы час, да ещё с остановками всеми на "здравствуйте" со знакомыми: здесь дружат домами и семьями, и как в родные смотрят друг другу в глаза оконные...

Я даже встречала тут Смерть так часто, что сбилась со счёта с тех пор, как научилась думать, ходить, говорить, гулять от ума налево и даже направо, лишь бы не с горя... и все это в городке с отсутствующей историей - ни Мастера, ни Маргариты, ни республики, ни императора, ни сонной, не смейся, лощины - и ни единой причины бросить все это к черту... А кто же тогда обойдёт дозорным от точки до многоточия странное тихое место, спокойствия безлимит, откуда моё воплощение в мире фонит - и носит свой крест на цепочке...

*

Видение

Если смерть может быть счастливой --

это будет его смерть!

Не судьба в болезни истлеть,

Он сверкнёт -- об кремень огниво --

Романтик, артист бродячий,

Так же ярко, как жил

И как песнями ворожил --

И под светом луны горячей

О любви снова выкрикнув в зал,

Он со сцены шагнёт в Небеса.

*

Облачные драконы

Куда устремились нынче, облачные драконы?

Любуюсь на вас из аквариума оконного.

Может быть, вы хоть

Подскажете верный выход

Из меланхоличной оказии

В улыбчивости оазис?

Через стихи, говорите?

А солнце на перьях горит,

И гласные вьются, согласные

Стать песней драконьего счастья...

Лечу к вам, встречайте, братья..