В тёмные и усталые дни, когда зима доводит до цугундера простудами и депрессняком, очень заметно, что москвичи - это, в первую очередь, столичные жители, изрядно высосанные своим капитализмом (и капитализмом тоже). Но стоит проблескам весны засверкать из-под морозов, как становится видно, что все, населяющие этот сумасшедший мегаполис, вполне себе жизнелюбивые человеки. Даже я.

   Среда, рабочая неделя в зените, по пути из конторы, в метро, над очередной донцовской книжкой уже мечтается о диване, вечернем сериале и ночи с пятницы на субботу. Но почему же ноги несут не к переходу на Кольцо, а к зелёной радиальной, и выходят на "Маяковке"? Очень просто: в Концертном зале Чайковского танцует ансамбль Игоря Моисеева. Точнее, полностью он зовётся государственный академический ансамбль народного танца имени И. Моисеева, но мы-то с вами знаем, что к чему, правда?

   Народу - полный зал. То есть абсолютно полный - от партера до самой верхотуры. К слову, мне этот зал всегда нравился - и необычной овальной формой, и кремовым цветом стен, и отличной акустикой, и тем, что просторный он. Даже в битком набитом помещении нет чувства, что ты в толпе. Здорово. К гардеробу с буфетом это, правда, не относится, но ведь так и не бывает, чтобы всегда и всё было хорошо?

   Где ещё могут встретиться менагеры среднего звена в добротных костюмах и школьники в синих и бордовых жилетках, мадамы в песцовых манто и темноликие кавказские мужчины, интеллигентные старушки в душегрейках домашней вязки поверх блузочек с люрексом и элегантные французы, припанкованные студенты и красотки на финальных сроках беременности, не обременённые комплексами голландки и эльфийского облика девушки с характерным офисным загаром: очаровательная зеленоватая кожа и тёмные круги под глазами, которые даже хвалёный рекламой МаксФактор не может скрыть? Да, на балете Игоря Моисеева.

   Потому что волшебство - оно одно. На всех.

   Впервые мне посчастливилось увидать танцующий ансамбль именно в Зале Чайковского, двадцать, примерно, три года назад - шёл мой тринадцатый год, и я была готова влюбляться во всё подряд. Я и сейчас готова, но уже более, чем избирательно. Потому что моя мама, чутко уловив то, столь характерное для подростков состояние души (да, именно души!), несколько раз в течение того года сводила меня на самые интересные, по её мнению, спектакли, фильмы и выступления. Памятуя, каким дефицитом тогда были даже билеты, понимаю теперь, что она совершила один из тех крохотных и бесчисленных родительских подвигов, которые потом помогают ребёнку выжить даже в эпицентре полной безнадёги. Спасибо, ма.

   Танцуют моисеевцы - традиционно - под живую музыку. Как всегда. И в многократно награждённом "Класс-Концерте", когда на сцене устанавливается станок, и зрители получают возможность посмотреть, какова же она - трудная дорога к танцу. И в несравненной, бесшабашной "Ночи на Лысой горе" Мусоргского. И в упоительном "Вечере в Таверне", боишься моргнуть во время которого: лишь бы не пропустить ни жеста. И в знаменитых на весь мир "Танцах народов мира", - их-то мы нынче и смотрели.

   Что сказать? Да, Мастера не стало, но мастерство - живо, живо!

   И до чего потрясающе тепло было в зале... Четырнадцать номеров, два с половиной часа - и всё под аплодисменты. Неплохо, да? Даже трудно сказать, у кого пороха в пороховницах имелось больше - у артистов, блестяще танцевавших программу, или у забитых стольным градом москвичей - у зрителей - которые до колючих песчинок в ладонях вели артистов в кураж?! И таки привели - под конец свистопляс пошёл такой, что на месте было трудно удержаться: тела откровенно стремились подстроиться в такт движениям танцоров.

   Как они зажигали! Что на лихом русском танце, что на остром, как кинжал, аджарском "Хоруми", что на олимпийски медитативном "Сиртаки"... Сладострастной была цыганская пляска, утонченно-соблазнительной - корейская с веерами, которые превращали танцовщиц в сказочных и недосягаемых бабочек. Созданная совсем юной парой артистов финская полечка вышла лукаво-кокетливой и при этом акробатически сложной... Аргентинские гаучо выступали так, что губы едва сдерживали стон. И, когда в финале весь мужской состав ансамбля отплясывал матросский танец, - волны восторженной радости стремительно неслись от зала к сцене и обратно, радости без конца и края. Она и сейчас бьётся в глубине сердца родничком живой воды.

   А я смотрела на людей - что по соседству, что там, на подмостках - смотрела в сверкающие глаза, на влажно блестящие язычки в приоткрытых улыбками губах, на умопомрачительные движения бёдер и думала... о, да, и об этом тоже. И ещё - о нашем огромном мире, который такой маленький, на самом деле... Потому что мы все так похожи: всюду, где живём, - трудимся и танцуем. Танцуем и трудимся. Всюду женщины чаруют и влекут своих ненаглядных, и везде хвалятся удалью мужчины, ловя в нежные сети желанных красавиц. А смысл всей этой жаркой, милой и упоительной возни - в одном простом слове.

   Любви вам, люди!