Здравствуй в своём далёке, милый брат!

   Как Индия, что нового в ашраме? Фотографии, что ты присылал давеча, уже тщательно рассмотрены - особенно глянулись те, что сделаны на закоулочках Дели, да орнаменты храмов - но жду, жду ещё!

   Наши новости - какие? С последнего моего письма мало что изменилось - наверное, то и к лучшему. Всё в мыслях-работе, внешних событий в деревне редко много - изошёл июнь с его поливками-прополками, июль отпылал-улетел серебристым пухом чертополоха - опять под аккомпанемент поливок-прополок, и наконец-то настал август, пятое, как ты знаешь, время года. Почти отцвёл иван-чай, по три погоды случается на дню, если не больше - вот и нынешнее солнечное утро никак не предвещало ливня, хлынувшего затем. Видел бы ты, как бестолково метались, уворачиваясь от тяжёлых капель, капустницы, как находили спасение под листьями яблони!

   Я переживала за них, стоя у окна, и укутавшись в огромедную махровую простыню - вздумалось мне тут похворать, неуютно из-за этого организму, и сырость ещё... на подоконник сел мокрый шершень. Я развеселилась - симпатичная компания! А он только лапками влагу всю с себя стёр - деловито так, споро - и улетел опять под дождь, представляешь?! Дела, всё дела - безотлагательные, видимо. У них, как уже упоминала однажды, гнездо тут, под крышей веранды... вообще, этот наш деревенский дом более похож на тот самый теремок.

   Помимо соседей, обитают под одной с нами крышей два семейства теньковок - гнёзда у них с восточной стороны, и стену слегка они украсили на свой манир... ну да, Бог с ними - со временем она полностью зарастёт виноградом - а им спасибо, что терпят наше шумное и суетливое присутствие в своей насекомой вотчине. Ласточки вот и трясогузки не ужились, предпочитают в сторонке.

   Про шершней рассказала, а в стене чердака живут осы. Их жужжание неотрывно связано в восприятии моём с июльским пеклом - таким же томным, упругим, прилипчиво-сладким.

   В щелях кирпичной кладки фундамента нет-нет, да и успеваешь увидеть хвост-лапки ящерки... этих деток божьих тут много, однако фамилие у них явно одно: цветом все одинаковые. Шуршат по двору, по траве, чаще всего возле баньки - точь-в-точь мы, которым всё что-то мало родных пределов, горизонты надо расширять.

   А расширишь - тут же на какую-нибудь лягушку натолкнёшься, и ещё неизвестно, кто кого больше пугается: она громадину меня, заслоняющую ей свет небесный, или я, у которой из-под ног вдруг выпрыгивает комок земли и ну шмяк-шмяк по грядкам... Этим двужильным тут лафа вообще - собственная комариная плантация, которой не было бы и в помине, не собирай мы воду для полива в серую, облупившуюся, на помойке подобранную ванну. Надо видеть, как они в жару в этом своём личном бассейне отсиживаются, попутно и отъедаясь.

   А жучиными личинками отъедаются галки, вороны и туча других пернатых нло - правда, сейчас они перекинулись на облепиху, на которой, целиком и полностью оправдывая имя, вдруг словно веснушки под первыми лучами солнца, проступили ягоды. И много! Вкуснота, доложу тебе, особенно прямо с ветки... и чем я после этого не птица? Не-не, не чайка, Боже упаси - вполне согласна на говоруна.

   Говорю, правда, в последнее время чаще мысленно либо письменно - здорово спасает от лжи, надо признаться, хотя случается и тут приукрашивать.

   Наблюдаю много, обдумываю. И знаешь, видимо, правда, что Бог живёт в мелочах - это ж просто чудо чудесное, как могут простые вещи приводить к сложным вопросам.

   Вот, прямо передо мной - белое на белом. Вышитые белым цветы и листья на белом полотне белья. Смотрится изумительно.

   Это бельё было в приданом мамы и свекрови, теперь что ни лето показывает оно сны и нашему семейству. Удивительно хорошие сны, хоть и память эти пододеяльники-наволочки о первых послевоенных годах, когда народ выживал кто как умел.

   Какими путями раздобыла бабушка два пододеяльника с вышивкой белым по белому в приданое маме - надо бы спросить. А свекровь рассказала - её мама припасла вышитые изящной белой гладью и украшенные узором ришелье пододеяльники, наволочки и пару салфеток благодаря трудам соседки. Девушка-инвалид сидела дома и вышивала - за хлеб-соль, понятно. Хоть как-то помогала семье.

   А ведь мы не единственные такие на страну, у кого не только хранятся, но и находятся в пользовании тех ещё лет вещи. И вовсе не потому, что в лавочке антиквара куплены.

   И вот смотри, что у меня получается. Шестьдесят шесть лет назад - не стало войны. Двадцать - как нет её победителя, СССР. А мы до сих пор пользуемся тем, что было создано за те сорок с небольшим относительно мирных лет.

   А что останется после нас, брат?

   На сём прощаюсь до новых писем. Твоих, твоих!

   И храни тебя Бог, и пусть улыбнётся тебе из дымка ароматических палочек! Приветствуя тебя от меня, пусть шевельнутся цветы на Его ожерелье да прозвенит малиново гонг над Гангом.

   Обнимаю, с теплом,

   я.