Воспоминания бывают разные. Одни с остервенением запихиваешь в самый дальний сундук и вешаешь амбарный замок плюс табличку "Не влезать - убьет!" Другие не менее рьяно хоронишь, чтобы трупный их яд не отравлял настоящее. Но есть и такие, что бережешь в заветном ларце и время от времени, будто четки из драгоценного янтаря, в котором застыли счастливые мгновения, достаешь полюбоваться да поразмышлять над пережитым. Наверное, я счастливый человек - длинны уже мои чётки, но не устаю добавлять к ним бусины. И не устану.

   Пройдут дни, недели, месяцы, а я буду и буду возвращаться мыслью к тому, что довелось пережить, прочувствовать, передумать в последний июньский, первый июльский дни две тысячи седьмого года и в ночь между.

   Всё началось со звонка Николая Чуксина:

   - Оля, хотите поехать?..

   Ух, как я загорелась! Как спичка! Извечные сомнения в собственных силах и возможностях пришли позже, а тогда... тогда мне показалось, что совершу большую ошибку, если откажусь. От чего же? Сколь пафосно ни прозвучит это, друзья мои, - от возможности увидеть родную страну... Что греха таить, москвичи в силу ряда причин (географических в последнюю очередь), изрядно оторваны от остальных сограждан. МКАД, знаете ли, это такой заколдованный круг, разомкнуть который под силу далеко немногим. Вот Николай Чуксин - один из тех, кто умеет. А ещё он умеет взять на буксир. Это раньше нам с мужем было собраться - только подпоясаться. В последнее же время вдруг стало почти невыполнимой задачей переместиться из родного мегаполиса куда-то дальше Боровска, неподалеку от которого огородничаем. Словом, нужны были ощутимые рычаги, которыми послужили энтузиазм и организаторский талант Николая.

   Почтой - электронной, разумеется - Николай прислал всем, кто собрался ехать, большой файл с подробной картой, фотографиями места встречи, номерами мобильных телефонов... Согласитесь - с таким информационным обеспечением не побоишься и на другой край света сдёрнуться. Да только не нужен он, этот самый другой край.

   Оба дня не покидало меня ощущение, что оказалась в иной реальности. Вот прямо как вышла из своего подъезда в пять пятнадцать смурного прохладного утра, так и оказалась. Сонная субботняя Москва даже нас, аборигенов, удивила простором проспектов, а на пути встречались лишь такие же жаворонки. Которых тем больше становилось, чем ближе мы подъезжали к городской окраине.

   Мой пилот, как и далеких пятнадцать лет назад, снова назначил меня штурманом, и первые без малого двести километров мы пролетели на одном дыхании. Но, подъезжая к Рязани, поняли, что привал просто необходим. Припарковались на обочине. Пока я отправляла Николаю эсэмэску, докладывая о нашей дислокации, муж откинул багажник, достал термос... Мимо по трассе Москва - Челябинск шел караван грузовых автомашин. Дальнобойщики...

   - Чуешь, какой тут чистый воздух? - радостно и на полном серьёзе спросила я. Муж недоуменно взглянул на меня, на трассу с дальнобойщиками, снова на меня. И мы захохотали. Хохотали долго, самозабвенно. Потом так же дружно остановились и посмотрели друг на друга. Будто после долгой разлуки.

   Дорога от Рязани до Шацка оказалась куда более тяжелой - трасса, как и предупреждал Николай в своем очерке о святителе Феофане Вышенском, довольно узка и забита транспортом. Добавьте к этому так и не развеявшуюся хмарь, непроницаемые стены деревьев вдоль обеих сторон полотна, и вы сможете себе представить, почему преодолеть этот отрезок пути оказалось существенно труднее. Но последние несколько лет уже слетели с нас лишней одеждой, в магнитофоне наяривали свой "внеплановый концерт на кухне" Чайфы... Крис Ри с Иглзами вели нас дорогой в ад с привалом в отеле "Калифорния", а Шевчук с Кинчевым, как водится, всех спасли, объявив, что "ты не один!" и "всё в наших руках!"

   И вот Шацк. Маленький городок, с двухэтажными деревянными домами. Резные, давно не крашеные наличники. Заборы, кое-где новые. На центральной площади реставрируется главный храм. Неподалеку раскинулся субботний рыночек, и народ - в основном женщины средних лет - деловито топает в ту сторону. А я понимаю, что просто невыносимо, ну невыносимо хочу спать. Даже кемарить принялась на ходу. Еще бы - позади пять с половиной часов пусть относительно комфортной, но тряски, плюс накопившийся с предыдущих бессонниц недосып. Зато муж - бодрячком. Поэтому он волевым решением сворачивает осмотр местных достопримечательностей на какое-нибудь волшебное потом, сгребает меня в охапку, и спешит в кафе, где уже - совершенно случайно, я подтверждаю это, потому что встреча должна была состояться парой часов позже и парой километров дальше - где уже в ожидании кофе расположилась чета Чуксиных - Николай и его жена Валентина. Как вскоре посчастливилось мне узнать - редкостного шарма, ума и душевной чуткости женщина.

   Мы знакомимся, Николай нас фотографирует, и я начинаю потихоньку просыпаться. К тому моменту, когда на широкую площадку перед кафе въехала машина Сергея Панарина, я очнулась уже почти совсем. Однако как происходило само знакомство, не помню, потому что вдруг отчего-то жутко засмущалась такого количества новых лиц. Ну, это у меня с детства так, и тут уж ничего не поделаешь. От этого, как всегда внезапно нахлынувшего стеснения, меня избавила Алёнка Панарина, которая, проехав спозаранку более трехсот километров, была бодра, весела, улыбчива и непосредственна, какими и бывают дети, которых растят без лишней строгости, но полностью доверяя маленькому человеку.

   Совместное кофепитие здорово нам помогло - мы согрелись, расслабились, и отрывочные поначалу фразы вдруг объединили всех в общий разговор. Поэтому, когда Николай дал команду "по коням", я поймала себя на мысли, что с удовольствием прокофеевничала бы так весь оставшийся день. Мне даже показалось, что некоторых наших спутников посетила та же идея. Но нас уже ждали в обители, а опаздывать на встречу - это как минимум невежливо. В том числе и по отношению к себе.

   А дальше началось и подавно запределье.

   По роду работы и в силу чисто человеческих интересов довелось мне встречаться и общаться с немалым количеством самых разных людей. С чиновниками и учеными. С артистами и экстрасенсами. С любителями сексуальной экзотики и адептами основных религий. Однако с монашествующим духовенством встретилась впервые. Поверьте - соприкоснулась с другим миром. И это - не преувеличение. Не журналистская фишка. Не фигура речи.

   Я и прежде была откровенна с вами, друзья, но сейчас выскажусь абсолютно искренне, и очень надеюсь на ваше понимание. Осознанная вера пришла ко мне ещё в ранней юности, а вот с религией до сих пор отношения неоднозначные. При этом с полным пониманием относилась и отношусь к людям религиозным, и для меня не имеет значения, какого вероисповедания человек - Бог-то, он один на всех. Уважаю обряды и обычаи, которых придерживаются другие, ибо с детства знаю, что в чужой монастырь со своим уставом - ни-ни! Не устаю любоваться лицами тех, кого изнутри освещает благодать, и не принципиально, священнослужитель какой конфессии помог им её достичь. Стараюсь знакомиться с мировоззрением тех, кто пусть и быстро, но коснулся моей жизни.

   И в то же самое время до сих пор ни один человек, профессионально подвизающийся на религиозной почве, не вызвал у меня такого доверия, чтобы возникло желание поделиться самыми мучительными сомнениями - не хотелось попасться на крючок к ловцу душ, коих в последние десятилетия развелось по миру, как паразитов. Очарованным странникам вроде меня оказаться увлечёнными легко - куда сложнее выпутаться из тенет псевдовозвышенной квазифилософии. Не многого ждала я и от предстоящей встречи с духовными лицами. Но - не угадала. Впечатления оказались бы сильнее даже смелых ожиданий.

  Выражение "жить в Боге" и "умереть для мира" слышать приходилось и раньше. Но что сие означает - представляла слабо. Понимание забрезжило после встречи с матушкой Варварой и отцом Феофаном. Если взять за отправную точку постулат, что Бог - это мир, то они живут в этом мире-Боге. Они живут в Боге так, как мы с вами ходим по земле. Они тоже когда-то ходили по одной с нами земле, а потом покинули её, чтобы переселиться в Бога. Не рабами Его стать, но воссоединиться с изначальем. Примерно так. И эту мысль я потом ещё буду много раз крутить на все лады, чтобы понять - достаточно ли сказанного? Или же по незнанию-недомыслию пропустила чего?

   Путь в Бога у каждого из этих людей оказался свой. Матушка Варвара (настоятельница женской обители, подарившей нам ночлег) пришла в монастырь совершенно взрослой женщиной. Отцу же Феофану - тридцать два года. В четырнадцать впервые пришел в церковь. А девятнадцатилетним юношей принял постриг. Статный, высокий, черты лица правильные. Обаятельный умница, с тонким чувством юмора и почти совсем исчезнувшим из повседневности благородством. На наш, так называемый мирской взгляд, отказался от всех благ, которые сами бы стремились пасть к его ногам - при столь незаурядных личностных и внешних данных. Да вот от благ ли он отказался? И что за груз на себя взвалил?

   Быть настоятелем монастыря - всё равно, что главой большой семьи. О семье, о детях надо радеть. Причем не только, чтоб были сыты-одеты. А чтобы в душе - радость и покой. Без которых почти не заметна красота подаренного мира. И уж точно без которых не проникнешься к нему и его обитателям неистовым теплом, безграничным доверием и самозабвенной нежностью.

   Но если хозяйство в упадке? Если его из руин в буквальном смысле слова поднимать приходится? Да ещё и не имея возможности заработать...

   Нет, не так. Возможность зашибить бабки есть всегда. Можно пропиариться. Раскрутиться. Пойти с протянутой рукой на поклон к власть предержащим. Организовать продажу монастырских сувениров оптом и в розницу - да чтоб никто, слышите, никто не остался неохваченным! Можно. Но не пойдут. И не потому, что гордые. Просто - другой способ взаимодействия с жизнью. Полное доверие тому миру, в котором живут. Мир лучше знает, что нужно чаду. И сам даст всё и вовремя.

   Сложно, сложно это воспринять вот так, сходу. Между тем, видеть столь чистую и открытую веру - уже само по себе чудо. С этими людьми мы говорим на одном языке - а всё ж, на разных. У нас даже одинаковые слова, и те имеют разное значение. Для нас, например, смирение - некая вынужденная мера, возможно, даже насилие над обуревающими страстями. Для них же - абсолютно естественное состояние духа: с миром, в мире с самим собой.

   Но, кажется мне, чтобы хранить в себе такое состояние духа неизменным, следует именно что жить в тишине и размеренном распорядке обители. И то не всякой. Да вообще, мы тут - проездом, а люди так всю жизнь живут. А жизнь - штука ох коварная. Иной раз спотыкачку поставит там, где вроде и вовсе её быть не могло. И пока стекает грязь, в которую вляпался, удивляешься: да за каким этим самым меня сюда понесло? Потом отряхиваешься и топаешь себе дальше, впредь стараясь обходить заботливо подставляемые подножки. Ну ладно - то мирянин, способов отключиться и забыться - сотни. А если сомнения, разочарования, боль одолеют монашку, послушника? Что есть у них, кроме исповеди да молитвы?

   О-ох... Что ни говори, а лучший отдых - это перемена занятий! К вечеру первого дня впечатления и раздумья у всех нас отняли немало сил, поэтому ужин возле костра на высоком берегу Цны показался желанным во всех отношениях. Ну, а кроме того, получилась прогулка в ещё одну грань всё того же измерения.

   Уже не раз замечала - стоит собраться вместе хотя бы двум самиздатовцам, речь непременно заходит о том, какое же все такие славное дело придумал Максим Мошков. Посему традиционно первый тост мы подняли за Самиздат, его создателя и жителей. Так что, други, вспоминайте-ка, что вы делали в субботу часиков в восемь вечера по времени СИ? Никому не икалось?

   А дальше... дальше... дальше... искрометный юмор Сергея, добродушно-лукавые шутки Николая, наш с Еленой смех, ласковые улыбки Валентины, Нины и Миши, восхитительно точные умозаключения Алёнки про всё, что видится вокруг... И в который уже раз спрашиваю себя - а есть ли в жизни большая радость, чем прикосновение к душе другого человека? И снова прежний мой ответ - иной мне пока и не известно.

   У всех словно открылось второе дыхание, кажется, готовы были просидеть всю ночь, глядя на костер и далекое зарево заката. Но без четверти десять Николай скомандовал отбой и объявил пятнадцатиминутную готовность к обратной дороге. И мы вдруг ощутили, что добраться до коек и вытянуться - оно ой как здорово и надобно.

   Ночевка в обители, равно как и сам наш приют - дом для паломников - заслуживают отдельного и долгого рассказа, поэтому сейчас просто скажу, что всю ночь за окном шелестели липы, в форточку тянуло речной свежестью, а на рассвете запела иволга. Как потом объяснил Николай - к дождю.

   Так и получилось: морось висела в воздухе всё утро. Однако ничто не могло омрачить наш дух: мы отдохнули и с нетерпением ждали новых приключений. Поэтому марш-бросок в Старочернеево, несмотря на характернейшую непроходимость дороги, оказался если не быстрым, то бодрым - уж точно.

   В отличие от стоящей в лесу женской обители этот монастырь раскинулся на равнине. Колокольню, как оно нередко водится, видать за несколько километров. Сейчас в одном из храмов полным ходом идет реставрация, поэтому во всем великолепии его можно будет увидеть не раньше следующего лета. Но все это внешние факты. А о том, какие мысли вызвало у меня знакомство с молодым батюшкой и порученным ему хозяйством, я уже вам рассказала раньше - так уж к слову пришлось: не в хронологическом порядке, но сообразно внутренней логике.

   Этот монастырь был финальной точкой нашего маршрута. Но вовсе не концом путешествия. На обратном пути мы везли до Рязани двух женщин, гостивших у отца Феофана. Зинаида Ивановна ехала на переднем пассажирском сидении, а мы с Наташей устроились сзади и за дорогу успели переговорить, кажется, почти обо всем на свете. Большей частью, конечно, об их духовном отце и том, как он справляется с вверенными ему паствой и монастырским хозяйством. Ну и за жизнь, как оно водится...

   Наташа - модельер, любящий свое ремесло, увлеченный человек. Но мечты пробиться в столице уже оставила:

   - Там у вас хотят, чтобы имя раскрученное было. Без того они товар на реализацию не возьмут. Я им говорю: "Ну так вы на мои платья бирку с любым лейблом прикрепите, и будет вам дизайнерская вещь". А они: "Найдите спонсора".

   Потом то ли спрашивает, то ли утверждает:

   - Один наш в Москве здорово поднялся - квартиры себе и трем детям в области купил, теперь вот и в городе собирается. Говорит, так половина москвичей живет.

   Выпадаю в легонький осадок:

   - Наташа, ну что ты?! Хорошо, если процентов десять так устроились в столице. А остальные... У нас вот учителя наконец-то стали примерно по тысяч двадцать в месяц получать хотя бы... И это при наших-то ценах!

   Наташа грустно улыбается:

   - А у нас учителя получают две тысячи. Цены же в Рязани - московские. Потому что нам всё везут от вас...

   И мне становится невыносимо горько.

   Но Наташа не унывает: у неё масса планов, надежд, а главное - вера. Вера, которую подпитывает и отец Феофан: даст Бог, и всё наладится. А пока... пока мы просто будем трудиться. Работать. Делать обычные, самые простые и такие необходимые дела. Как поколения до нас. Как поколения после.

   *

   Ах, слова, слова, слова...Хлеб мой и яд мой... Сейчас, именно сейчас, когда мне так нужно выразить волнами накатывающие чувства, и упорядочить мятущиеся мысли, почему-то не идете вы ко мне. Чирикаете где-то возле головы, но не спешите подвернуться кстати. А ведь без вас, слова, никак не обойтись мне, если хочу поделиться с людьми пережитым.

   Что сказать на прощание, други?

   Я побывала на родине. У рек с дивными именами. У волнистых холмов. У приволья, широкого, будто распахнутые объятия. У селений, хранящих следы былого богатства. У городов, мучительно восстающих из пепла. У людей с ясными лицами и солнечными глазами. Я вернулась в Москву. Я никогда не покину Россию.