Фотич Гера : другие произведения.

Секс под гипнозом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Молодой сотрудник милиции волею судьбы овладевает навыками практического гипноза. Пытается использовать приобретённые знания, помогая гражданам, коллегам по работе, а так же устраивая свою не простую личную жизнь. Малый практический опыт и нетерпеливость часто приводят к комическому результату, который сопровождает эротические сеансы улыбкой читателя. Но всё не так просто как может показаться на первый взгляд...
  
  
   РОМАН
  
   " С Е К С П О Д Г И П Н О З О М"
  
  
  
   ГИПНОЗ - особого рода, сноподобное
   состояние человека и высших животных
   вызываемое искусственно и характеризующееся
   повышенной восприимчивостью к содержанию
   внушения, и пониженной чувствительностью
   ко всем другим влияниям...
   (Энциклопедия)
  
  
   ГЛАВА 1. В объятиях
  
   Она сопротивлялась изо всех сил. Но странным образом они покидали её, перерастая в вожделение. Мысли пчёлами роились в голове. То, собираясь в гудящий клубок то, разлетаясь в стороны. Создавая глухие непроницаемые стены и звенящие пустоты. Возникающие вопросы, словно мерцающие светлячки, не найдя ответа, растворялись в набегающих волнах непонимания, образующих буруны и водовороты из бессмысленно перемешанных немых слов и беззвучно рвущихся из горла междометий...
   Каким образом она оказалась здесь, в этом замкнутом со всех сторон полумраке, лежащей на заднем сиденье огромного джипа? В объятиях незнакомого, грузно сопящего мужчины, уткнувшего свою небритую, колющуюся физиономию в её оголённую грудь, пытающегося юрким шершавым языком ласкать непослушно твердеющий сосок.
  Уворачиваясь от назойливых губ, она видела двух самцов - амбалов, развалившихся на передних сиденьях, частенько оборачивающих к ней свои довольные, блестящие слезливыми глазками, лоснящиеся красные от возбуждения физиономии. От их гадливых улыбок и лижущих её обнажённое тело взглядов, она чувствовала тоненькие ручейки холодного страха, текущие по венам к груди, а далее по капиллярам к поверхности кожи, превращающие эпидермис в ледяную корку. Не позволяющей вырваться наружу половодью воплей, готовых изрезать душу прозрачными острыми осколками звуков раздирающих нутро кристаллической шугой.
   Но что-то тягучее, надменное, внутри неё, похожее на первобытное, данное природой, превосходство над этими самцами, готовыми ради соития с ней, идти на преступление, плавило сковывающий лёд. Распрямляясь пружиной, выдавливало, сквозь сжатые зубы, сладостно - мучительный стон течной суки. И в этой молчаливой дикой борьбе чувств, взглядов, дыханий, откуда-то сверху, монотонно звучащий голос продолжал повторять:
   "...силы уходят, чем сильнее ты сопротивляешься, тем сложнее тебе управлять собой. С каждым движением, руки становятся тяжелее. Ноги перестают слушаться. Ты чувствуешь себя беспомощной. Хочется расслабиться и ни о чём не думать. Отдаться этим крепким мужским рукам. Ощутить их надёжность и силу. Окунуться в их теплоту. Глубоко вздохнуть. Почувствовать незнакомый приятный таинственный запах чужого одеколона и раствориться в нём..."
   С каждым новым движением она ощущала усиливающийся приток возбуждения. Оно проникало отовсюду, пронизывая насквозь ледяную защиту сковавшего её мистического ужаса. Тепло возникало между ног, и оттуда нарастающими приливами расходилось по всему телу, переходя в жар.
   Наглые похотливые взгляды всеядным огнеметом сжигали её одежду, проникая дальше сквозь кожу, внутрь души, где ещё сохранялась частичка независимого сознания, сопротивлявшаяся из последних сил, и от этого становилось ещё жарче. Незнакомые мускулистые мужские руки клещами сжимали её тело.
   Мрачный салон автомобиля запирал удушающий аромат разгорячённых тел, добавляя в него запах кожаных сидений, пытающихся, взамен пропитаться человеческим потом, лелея надежду прикоснуться к непостижимому таинству соития.
   Всё происходило будто в немом кино. Словно в замкнутом вакууме, отовсюду продолжал звучать голос, заполняя собой всё пространство, отражаясь от затемненных окон, пластика дверей и напряжённых мышц. Погружая в марево своих интонаций уже не сопротивляющуюся, малюсенькую, беспомощную точку собственного сознания девушки. Обволакивая невидимыми нитями остатки нравственных устоев, родительских заветов, былого целомудрия. Заворачивая в непроницаемый кокон любую мысль о неподчинении.
   Сопротивляться не было сил. Всё её тело превратилось в один чувствительный рецептор, десятикратно усиливающий любой импульс, приходящий от малейшего мужского прикосновения.
   Она уже жаждала этих рук, выгибаясь всем телом навстречу чужому животному дыханию, пытаясь вновь и вновь окунуться в аромат незнакомого одеколона разбавленного мужским потом.
   Он входил в неё резкими сильными толчками, от которых она тянулась в струнку, а затем выгибалась, закидывая руки на передние сидения, и чувствуя ладонями как через грубую ткань брюк, две пульсирующие плоти пытаются вырваться ей навстречу.
  Обволакивающий голос не умолкал, но теперь она уже ждала его, она хотела его слушать. Он пронзал её насквозь и становился ею самой: "...тебе хочется взять их в руки; ты берёшь их в руки, и ощущаешь, как они растут в твоих ладонях, становясь всё крепче; ты чувствуешь, как они дрожат и тебе хочется почувствовать эту дрожь внутри себя..."
  Неожиданно она ощутила возникшую между ног и хлынувшую вверх по всему телу, горячую лавину, погружающую в себя все внутренности, лавину и содрогнулась в экстазе. Тело забилось в конвульсиях. Изо всех сил сжала зубы, не давая вырваться наружу освобождённому воплю. Обхватила руками и ногами незнакомое, но до боли необходимое теперь, горячее мужское тело. Чувствуя, как срастается с ним в единое целое, проникая во все его углубления и заполняя тем самым свои. Получая отторгнутое моралью, запретное наслаждение. Ещё более желанное в своей греховности, разбуженное реинкарнацией тёмных потаённых инстинктов древности...
   "...Аромат одеколона становится знакомым! - твердил голос, - Тебе хочется вдыхать его запах. Это запах твоего близкого друга. Ты узнала его, ты догадалась обо всём. Ты снимаешь с него маску. Это он, ты уверена - это он. Тебе всегда будет с ним хорошо. Ты будешь с ним естественна, чувствительна, восприимчива. Тебе не надо думать о том, что ты чувствуешь. Не надо ничего придумывать самой. Эти чувства будут в тебе. Ты начинаешь просыпаться, и ощущаешь себя хорошо. Только мой голос может ввести тебя в транс, только с моим голосом ты всегда соглашаешься, потому, что он принесёт тебе спокойствие и равновесие. К другим голосам ты относишься настороженно подозрительно..."
  Он берёт её руку и проводит по своему лицу, будто в реальности снимает маску. Её глаза постепенно становятся осмысленными. Она смотрит по сторонам блуждающим взглядом, стараясь припомнить всё. Наконец он упирается в лицо мужчины нависшее над ней.
  Где-то она его видела?
  И тут память вернулась окончательно - её личико исказила наигранная нервная гримаса:
  - Стас, ты меня заколебал, - капризно закричала она и чуть сильнее чем, шутя, стала бить его своими маленькими кулачками в грудь, - опять это твои фокусы! Я же тебя просила со мной больше не экспериментировать! Ну, нет, чтобы перенести меня в Эмираты. На белоснежный пустынный пляж. Я загораю одна, едва прикрыта прозрачной вуалью. И тут идёт он. Ну, к примеру, Ален Делон в белом костюме. Останавливает на мне свой взгляд и...
  - Не будешь одна уходить из гостей! - Стас сидел на краю дивана и натягивал приспущенные брюки, - Что на тебя вчера нашло? Всё было в порядке. Ну, перепили немножко. Андрюша стал к тебе приставать. Что из этого? Первый раз что ли? А вот так, вечером пойдёшь одна домой, сядешь в чужую машину, что с тобой будет? А теперь ты уже знаешь, что может случиться с хорошенькой девушкой.
  - А мне, кстати, эти ребята даже очень понравились. Тем более что у них в брюках были такие штуковины... Не то, что у тебя.
  - Такие же, как у всех, просто ты в темноте не разглядела.
  - А мне и не надо было разглядывать, я их в руках держала!
  Катерина подняла к лицу Стаса правую ладонь, и слегка сжав её, словно держит невидимый предмет, покачала ею перед его носом, показывая приблизительную толщину.
  - То, что ты держала в руках, я держу по несколько раз на дню! - засмеялся Стас.
  - Ну, вот и держи его впредь самостоятельно и любуйся, а мне не надо подсовывать!
  Она вынула из-под головы маленькую подушку и ударила ею Стаса.
  - Ты думаешь, я дам тебе сдачи? Ошибаешься. Я отыграюсь по-другому, - он ехидно улыбнулся.
  Катерина поняла, и сразу сделала вид, что обиделась.
  - Только не метро, - умоляюще произнесла она, - ненавижу его. Вонючих грязных бомжей и щиплющих за задницу больных психов.
  - Катюша, а чего это ты голая разлеглась здесь, да ещё в мой обеденный перерыв?
   Только сейчас Катерина обратила внимание, что лежит у себя дома в гостиной на кожаном диване совсем без одежды, которая кучей сложена рядом. Она, было, нагнулась за своими чёрными трусиками, но передумала. И грациозно направилась в ванную, видя как Стас, зачарованно смотрит на её отражение в зеркальном шкафу.
   - А что это у тебя на шее и на щеке? - с издёвкой, спросила Катерина.
  Стас подошёл к зеркалу и увидел несколько, едва заметных, свежих царапин от женских ногтей.
  - Так сопротивляясь во сне, она и глаза может выцарапать, - подумал он, но вслух сказал, - В следующий раз придётся тебя заранее связать. Ну ладно, мне пора. Перекушу на работе, одним сексом сыт не будешь.
  Они вместе рассмеялись.
  - Твой муж, когда приходит? - озабоченно спросил Стас застёгиваясь, - что-то его давно не было!
  - Не знаю, - тихо ответила Катерина. Слово "муж" в последнее время нагоняло на неё грусть, - может месяца через три. В последний раз он сказал, что владелец компании требует от него диплом Ллойда и оставляет учиться в Англии.
  - Это после того как ты познакомилась с его дочкой? - Стас продолжал одеваться.
  - Ну да! - ответила она нехотя, но после небольшой паузы оживилась,- Когда я тебя увижу?
  - Когда тебе подойдёт мой размер, - попытался отшутиться Стас.
  Но, видя, как она заносит ногу для пинка, быстро открыл дверь и проскользнул на лестничную площадку.
  Спускаясь, помахал рукой и крикнул: "Чао!".
   Закрыв дверь, Катерина начала торопливо одеваться. Она подумала, что их отношения со Стасом продолжаются уже больше года и каждую встречу, она ждёт его с всё более возрастающим чувством влюблённости. Если бы не периодические возвращения мужа, она даже могла вообразить семейную жизнь со Стасом. Но было два момента, в которых не было определения. Во-первых: Стас ей ничего не предлагал, и она терялась в догадках, боясь ошибиться в его чувствах. А во-вторых: как она могла бросить своего мужа, бывшего подводника. Забыть те короткие, но счастливые встречи? Он продолжал ходить в море! И кто-то должен был встречать его на берегу и молиться: "...Жди меня, и я вернусь...".
  
  
   ГЛАВА 2. Пронин
  
  
   Почему Пронин Станислав Александрович оказался на службе в милиции, он и сам не понимал. Всегда хотел быть лётчиком. Родился в Ростове. Отец был из Осетии. Мать - ленинградка. Лицом Стас походил на отца - гордого мужественного закалённого под солнцем и ветрами горца. Но благодаря матери, кожа была светлее, глаза крупнее и нос почти прямой. После школы два раза поступал в Актюбинское лётное училище, а затем ещё раз успел в Ленинградскую штурманскую Академию гражданской авиации. Как ему говорили в приёмной комиссии, он везде не добирал полбалла. Пришла повестка в армию. Кто-то посоветовал ему поступить в военное лётное училище, а по окончании его перевестись в гражданскую авиацию. Родители у Стаса были рабочими. Целыми днями пропадали на производстве, чтобы прокормить его и двух сестёр. Что-либо посоветовать не могли. Так Стас поступил в Армавирское высшее военное лётное училище ПВО. Оттуда через три года был благополучно выгнан за самоволки - не выдержал дисциплины. Но в армию уже не пошёл. В службу зачли училище. Понял, что с авиацией покончено и решил изучать законы своей страны. В Университет поступать побоялся - знания уже были не те. А в школу милиции с отличной выпиской его приняли без экзаменов. Пока учился, женился на бывшей однокашнице, которая через пару лет родила ему сына.
  Начал службу на земле в должности оперуполномоченного уголовного розыска в территориальном отделении. Это время он всегда вспоминал с ужасом. Сплошная пахота. Воры, насильники, убийцы! Казалось, что ты попал в какой-то иной потусторонний мир. Работа ночами. Засады, усиления, задержания. Нормальных людей вокруг не существовало. Идя по улице, видел только зеков, их жертв и милиционеров. За поимку маньяка, получил на удивленье всем маленькую однокомнатную хрущевку.
   Неожиданно нагрянула перестройка. Всё случилось неожиданно. Придя на службу, получили экстренный приказ оставаться на своих рабочих местах. Было запрещено куда-либо выезжать из города, особенно в Москву. На митинги не выходить. Народ не бунтовать.
  Вспоминая позже этот период, к своему сожалению, Стас не смог похвастаться перед знакомыми ничем героическим. Преступники продолжали грабить и убивать, несмотря на то, что в Москве стреляли танки, а по телевизору показывали "Лебединое озеро". Руководители МВД призывали своих сотрудников к спокойствию, а те не понимая волнения руководства, продолжали сидеть в засадах, выслеживать маньяков и убийц.
   Слава богу, служба на земле длилась недолго. Но ушла она вместе с женой и ребёнком, которые не вынесли безденежья и постоянного отсутствие главы семьи. Если точнее, то ушёл Стас. Хотя это была его квартира. Не мог же он выгнать свою семью на улицу!
   Спасибо фамилии! Один из очередных проверяющих, услышав, что в отделении служит старший лейтенант Пронин, пошутил, что это неприлично и надо дать парню рост до майора. Предложили Стасу работу в кадрах. Пронин ухватился за соломинку и вылез из трясины.
  В кадрах работали детишки милицейского руководства, и требовалось хоть иногда для приличия разбавлять их сотрудниками с земли. В связи с чем, у Стаса появились свои привилегии - всё же он не понаслышке знал работу оперов. И в некоторых вопросах к его мнению прислушивалось даже начальники.
   Службу опером Стас забыл через неделю как страшный сон.
  В управлении всё было чисто и опрятно. Начало работы в девять тридцать. С двух до трёх обед. В шесть пятнадцать конец работы. Выходя из здания, он выкидывал из головы рабочие проблемы и шёл домой, точнее туда, где ему в этот вечер готовы были предоставить кров и ночлег: к родителям, к друзьям, к жене. Единственный недостаток службы был в маленькой зарплате.
  Правительство постоянно делало вид, что заботится о милиционерах. То, прировняет их к госслужащим, то разделит на категории по финансовому обеспечению, то введёт оплату льгот. И всё это звучало в постановлениях как увеличение зарплаты. Но выходило всё в точности наоборот.
  Была у Стаса на тот случай особая примета. На задней площадке троллейбуса, который возил его на службу и обратно, всегда вывешивали рекламу с приглашением на работу водителей. Зарплату гарантировали чуть большую, чем была у Стаса. Но как только на объявлении она повышалась, Стас радостно начинал ждать повышение своей. Как правило, месяца через два это действительно подтверждалось.
  Работая в отделении опером, он не ощущал нехватку денег, поскольку их некогда и не на что было тратить. Из одежды, носили то, что было. Ели то, что успевали в свободное от работы время. А времени такого почти не было. Все бегали как борзые, питаясь воздухом раскрытий и поощрениями руководства.
   Теперь же Пронин в отпаренном кителе поддерживал в кабинете светские беседы о премьерах в театрах и на телевидении, о фестивалях в Каннах и Сочи.
  Появилась возможность по путёвке отдохнуть летом на черноморском побережье. В общем, жизнь налаживалась.
   Шли разговоры об изменении процессуального кодекса и введении туда нескольких новых статей, касающихся получения доказательств. Планировалось при определённых условиях разрешить допрос участников уголовного процесса под гипнозом! Это очень заинтересовало Стаса. Он ещё в юности зачитывался Кандыбой, Леви и аналогичной литературой.
  Неожиданно в управление пришла разнарядка на обучение наиболее опытных сотрудников в медицинском вузе. Без отрыва от работы, по вечерам в течение полугода три раза в неделю. С получением диплома специалиста по суггестии и практическому гипнозу. Стас думал, что все ринутся в обучение, но оказалось наоборот. Кто-то не верил в результат учёбы. Кто-то не хотел тратить своё время после работы и сидеть за партой до десяти часов вечера. Так Стас осуществил свою давнюю мечту.
  В группе было человек тридцать. Сотрудники прокуратуры, следствия, дознания, уголовного розыска и криминалистического управления. Наверно это была самая инициативная группа, когда-либо создававшаяся из этих, часто противоборствующих между собой, ведомств.
   Учёба прошла быстро. Некоторые не выдержали напряжения, и ушли сами. Кого-то отозвало руководство по необходимости. Дипломы получили не более трети. Стас в том числе.
   С самого начала обучения он не верил, что сможет овладеть этими знаниями. Из разговоров в группе понимал, что его мнение разделяют практически все. И не удивительно. У каждого за плечами была не простая служба и с гипнозом они частенько знакомились по криминальным сводкам о мошенницах - цыганках и телевизионным дурилкам Чумака, Кашпировского и других колдунов.
  Сразу после первого вводного занятия Пронин подождал преподавателя около выхода из института и произнёс заранее приготовленную речь:
  - Извините профессор, у меня очень сложная и важная работа. Свободного времени не много и мне не хотелось бы целых полгода лишаться и его! Я понимаю, что обучать нас не Ваша инициатива. Но у Вас огромный опыт в обучении!- эту фразу он долго шлифовал и пытался вложить в неё как можно больше уважения и смысла,- Смогу ли я овладеть гипнозом, или не стоит за это браться и тратить Ваше и моё время?
  Профессор невысокий скуластый мужчина с азиатской внешностью, на вид лет сорока, одетый по-современному в джинсы и велюровый пиджак, остановился и внимательно посмотрел на Стаса.
  - Вы хотите овладеть гипнозом? - спросил он.
  - Да, - с уверенностью ответил Стас.
  - Значит, овладеете, - сказал он и пошёл дальше.
  Уже много позже Стас оценил этот коротенький разговор. Увидел в нём гениальный и наивный путь познания. Который трактовался просто: если ты чего-то хочешь, то должен идти к своей цели не оглядываясь, не слушая сомнения ни свои, ни чужие. Просто идти вперёд. Такова суть. Как только ты засомневался - ты проиграл! Это надо принять не только умом, но и душой - поверить в это.
   Стас не пропустил ни одного занятия. Они его захватили полностью. И перебирая на работе наградные листы незнакомых коллег, он мысленно повторял все лекции и задания. Заново прогонял через себя прошлую тему. Старался найти свои ошибки и проанализировать их.
  После пары вводных лекций пошла учёба параллельно с практикой. Иногда задания казались просто сумасбродством. Например, найти точку на стене и непрерывно на неё смотреть. Затем попытаться расширить её до такой степени, чтобы проникнуть взглядом дальше вглубь. Увидеть из каких частиц она состоит и, раздвинув их, проникнуть в соседнюю комнату. С некоторых парт звучал смех. Кто-то крутил пальцем у виска и через пару занятий не приходил вовсе.
  Стасу казалось, что все сотрудники, сидящие в аудитории, в своём стремлении к познанию кружатся вокруг одной единственной истины и никак не могут её схватить. В своём упорстве, они шли к ней, с каждым шагом, плотнее прижимаясь, друг к другу. Закрывая в своих рядах малейшие щели. Круг постепенно сужался. Все протягивали руки в центр уменьшающегося пространства, но цель непостижимым образом выскальзывала, задевая то одну, то другую ладонь.
  И вдруг это случилось. Все вместе они ухватили её, словно устремившуюся в небо жар-птицу. Зажали прямо в центре, не давая ей пошевелиться. Это был прорыв. Больше из группы никто не ушёл. Стас понял это с ощущением тепла на своих ладонях.
   Задание было простое. Кого-то сажали на стул. Просили вытянуть руки вперёд, ладони вертикально - словно что-то ощупываешь, растопырив пальцы. Завязывали глаза. На расстоянии десяти - двадцати сантиметров от ладоней садился мужчина, потом девушка, а затем кто-то третий. Все с промежутком в несколько минут. Необходимо было почувствовать излучаемое ими тепло и начать их различать.
  Пришло подтверждение веры и маленький, подтачивающий червячок сомнений исчез окончательно.
   Все оставшиеся в группе удачно сдали экзамены и получили дипломы. Странно было то, что никто не обменивался телефонами, адресами. Все находились в состоянии эйфории, словно приобрели колдовские знания и не хотели встречаться с теми, кто сидел рядом за партой и знал, как эти навыки приобретались. Всем хотелось выглядеть единственными.
  Никого из них в дальнейшем Стас не встречал. Каждый уехал в свою вотчину как Гарри Поттер, чтобы нести добро.
  Но их знания оказались никому не нужны. Статья о гипнозе в кодексы не вошла.
  
  
   ГЛАВА 3. Катерина
  
  
   Все считали, что Катерине около двадцати пяти. На самом деле она уже давно перешагнула тридцатилетний рубеж и не собиралась это обсуждать. В девичестве была худенькой, закомплексованой, с выпуклыми костяшками коленок, плеч и бёдер. Втянутой внутрь тела, кожей вокруг них. Больше того, её смущало то обстоятельство, что в какой-то заумной книжке она вычитала, будто бы именно по округлости этих женских местечек определяется предрасположенность к материнству, о которой мечтали все её подружки и она в том числе.
   Пришедшая мода на брюки стала её очередным спасением. Выйдя замуж и родив дочку, она заметила, что кожа у неё стала постепенно расправляться и натягиваться. Фигура - округляться как забытая в воде, приготовленная к пиву вобла. Особенно резко это было заметно в первые годы замужества. Можно было предположить, что Катерина округляется, приобретая формы очаровательной, высокой статной женской фигуры, благодаря поступающей в её организм исцеляющей долгожданной спермы.
   С небольшой, но крепкой грудью, округлившимися бёдрами, и длинными стройными ногами она стала походить на Венеру Милосскую, только с руками и огромной гривой чёрных как смола волос. С тех пор Катерина почти не изменилась. Казалось, что после расцвета её облил консервирующий дождь и теперь она не скоро сможет состариться. Думая об этом, приходила к мысли, что прошедшая жизнь была слишком коротка, чтобы года успели исполосовать её лицо морщинами и нашпиговать тело рульками.
  
   Только школьное и институтское безмятежное время казалось, будет длиться вечно, но пролетело в одночасье. Сиденье с мальчиками на подоконниках. Ухаживания учителя физкультуры. Вечерние бдения бабушки у парадной, ждущей внучку с танцевальной площадки. Переполняемая романтизмом, впитанным от романов Александра Грина, она перешёптывалась со своими подружками, торопя время:
  - Ну, когда же, когда?
   Педагогический институт гордо хранил древние светские традиции, и все студентки на Новогоднем балу были в белом. Редкие молодые люди в сёрых, чёрных или коричневых костюмах с цветастыми галстуками, завязанными на крупный узел, поедающий ворот рубашки и подбирающийся к горлу, расставляли по краю зала многочисленные стулья. Девушки кружились между ними, словно маленькие вьюги, привезённые вместе с огромной зелёной, пахнущей лесом, ёлкой. Пленяли, окружая очередного входящего педагога, звонким хохотом. Разлетаясь снежинками в стороны от его комплиментов, словно от порыва ветра, поджидая новую жертву, чтобы взять её врасплох своей девственной белизной.
   Неожиданно распахнулись входные двери и, под усиливающиеся звуки вальса, сине - чёрная упругая масса, искрящаяся золотом эполет и голубыми гюйсами, приливной волной ворвалась внутрь, захватила центр зала. Растеклась, оттеснила к стульям порхающую белизну, а потом смешалась с ней, и закружилась темно-белым. Словно множество детских волчков покрашенных в два цвета. Предупреждая о нелёгкой полосатой судьбе всех, связавших свою жизнь с морским офицерством.
   Но кто же об этом тогда думал? Космонавты и подводники казались настоящими героями. Девушки верили, что страна будет заботиться о них. А они - будут любить, ждать, встречать, провожать и гордиться на зависть соседям и подругам.
  Нашёптывание в миленькие девичьи ушки таинственных стихов Сергея Гребенникова, сводило их с ума:
  
   На пирсе тихо в час ночной,
   Тебе известно лишь одной,
   Когда усталая подлодка
   Из глубины идёт домой...
  
  Девушки знали, что именно к этим ребятам, с начищенными до синевы ременными бляхами, прожекторами якорей, светящими с непроглядной черноты клёшей и хвастливо выглядывающими из-под фланок полосатыми треугольниками тельняшек, обращены данные слова.
  И если солнце и звёзды на небе каждый мог увидеть, то глубины морей оставались неизведанны, как и загадочные души будущих покорителей морских просторов.
   Кто же знал, что именно они станут первыми пасынками великой державы, брошенными в плену, кинутыми на дне океана, забытыми в госпиталях. Они жили под водой и несли свою вахту, когда на поверхности уже делили их Родину, которую герои продолжали защищать от незримого врага.
   Откуда им было знать, что тот уже пришёл в их дома через экраны телевизоров, рекламные баннеры и улыбки руководства страны.
   А, вернувшись, подводники обнаружили, что это совсем не та страна, которая провожала их в плаванье. Что пела им песни и посвящала стихи. Что звала их на подвиг, вспоминая героев - отцов, отдавших свои жизни за светлое будущее. А теперь презрительно смеётся над их нищетой и неспособностью урвать кусок пирога, чтобы прокормить свою семью. Ещё долгое время, в поглотившем Отчизну воровстве и безнравственности, они будут продолжать обеспечивать боеспособность своих кораблей, списанных по бумагам, а после - проданных как металлолом.
   Казалось, что после дальнего боевого похода вдоль границ с враждебными странами, они вышли не на тот берег. И только надёжный добрый гирокомпас будет продолжать настойчиво твердить героям, что вернул их домой.
  
  
   ГЛАВА 4. В отделе
  
  
   После службы опером, работа в наградном отделе управления кадров казалась курортом. Стас не понимал, каким образом в управлении сложилось так, что все работали по принципу: "ТЕБЕ НАДО, ТЫ И ДЕЛАЙ". Постепенно он стал замечать, что этот лозунг присущ не только их управлению, но и всему огромному чиновничьему аппарату.
   Складывалось впечатление, что этот девиз пропитал насквозь всех служащих, администрацию, милицию и был принят гражданами как неизбежное. Хочешь пенсию получить - иди сам собирай справки. Вспоминай, где начиналась твоя трудовая деятельность. Езжай туда. Уговаривай кадры поднять архивы. Затем, где работал после. Не дай бог, если предприятие переехало или сгорело!
  Хотя есть пенсионные отделы, которые могут официально запросить по месту бывшей работы всё, что требуется.
   Надо обменять права - принеси в ГАИ справку об административных правонарушениях. Хотя эта справка находится в компьютере самой ГАИ! И сотруднику стоит только нажать пару клавиш на компьютере, и она будет готова. Но этого не происходит. Маломальский чиновник хочет почувствовать свою значимость. Показать какой он важный и какое у него ответственное государственное поручение. И чем больше перед ним лебезят, тем достойней он выглядит в собственных глазах.
   Откуда это взялось в российском менталитете? Где доброта и сочувствие, о котором писали классики, изучаемые в школе? Или их никто не читал? Может учитель литературы не нравился?
   Есть конкретные службы и должности, которые обязаны помочь людям разобраться в хитросплетениях и казуистики законодательства. Но они, в силу неизвестных причин, делают из себя принципиальных контролёров, этаких проверяющих. Приносят справку, а он говорит - не та. Ему приносят другую, а он говорит - не так оформлена, иди, переделывай! Хотя на самом деле это и есть его работа: запросить, что нужно и соответствующим образом оформить. А принципиальность чиновника моментально улетучивается, как только в деле запахнет подношением или даже взяткой!
   Играя на этом незаконном, преступном бумагообороте, и очередях из бедствующих граждан, чиновники и бюрократы раздувают себе штаты, увеличивают зарплаты, получают премии.
   Представили тебя к награде? Иди в наградной отдел бери бланки, заполняй, неси на проверку, потом ходи по инстанциям согласовывай. Езжай в районную администрацию. Затем в городскую. Пока ходишь, порядки совершенствуются, сотрудники меняются и оказывается, что нужны уже совсем не те подписи и не те документы.
   Те, кто кровью и потом заслужил награду, не выдерживали этого бюрократического марафона. Им было стыдно - будто они выпрашивают себе подачку. И вынести этого не могли.
   Зато те, кто получал поощрение по разнарядке, не жалели сил для беготни. Как правило, добивались успеха. И в праздник очередные награды висели у них на груди.
  За некоторых особ по инстанциям бегал сам молодой начальник наградного отдела Ходюк Аркадий Петрович. И видимо не просто так. Он был младше Стаса года на три, но уже в перспективе видел себя начальником всего управления. Был сыном в прошлом большого милицейского босса по хозяйственной части, в отношении которого, как говорили, неоднократно возбуждали уголовные дела. Но потом благополучно прекращали.
   Сын решил не совершать ошибок отца и идти в другом направлении, что не помешало ему купить джип последней модели и повесить на него милицейские номера.
  Служба его только начиналась. Закончил милицейскую академию с отличием. В тот год приезжала Генеральная прокуратура из Москвы проводить проверку по начальнику академии. Кто-то сообщил, что он занимается коммерцией, и дом себе отгрохал у президентского дворца в Стрельне. Так что пришлось показывать результативность работы учебного заведения. Увеличивать количество отличников, тянуть за уши двоечников. Факты коррупции подтвердились. Наличие дома - тоже. Но у генерала нашлись друзья в Москве. Обошлось дисциплинарным взысканием.
   Аркаша получил красный диплом и направление на работу в главк. Через год, возглавив отделение из нескольких женщин, он превратился в Аркадия Петровича и стал коситься на должность своего руководителя Шапкина, который уже третий год исполнял обязанности начальника отдела и никак не мог получить благословление руководства управления на эту должность.
  - Тупой ты Шапкин, - нашёптывал ему молодой Ходюк по случаю празднования очередного Дня милиции, когда оба уже были кривыми как турецкие сабли, - Дай денег-то наверх, не жадничай!
  - Да откуда я тебе их возьму? - недоумевал Пётр Иванович, - С зарплаты что ли?
  - Уже десять лет в наградном отделе замом, и всё денег нет? - язвил Ходюк, - Придется тебя научить. Вот стану твоим начальником, тогда узнаешь, как надо работать!
  - Сначала стань, - неуверенно спорил Пётр Иванович, чувствуя, что так оно и будет вскоре. Но призывал на помощь Стаса, которого успел полюбить как сына.
  - Стас, у тебя деньги лишние есть, чтобы наверх нести?
  Стас молчал. Он не любил эти пьяные разговоры. Служа в отделении милиции, он частенько подрабатывал поиском угнанных автомашин. После работы ездил по закоулкам Невского проспекта, Васильевского острова и Петроградской стороны. Записывал номера автомашин, оставленных воришками на отстой в тупиках. Утром пробивал их по угонной базе. В месяц три четыре машины возвращал владельцам. Хозяева давали за беспокойство сто - сто пятьдесят долларов. Это было соизмеримо двум - трём зарплатам.
   Конечно, Стас понимал, что нарушает приказ. О найденной автомашине следовало сообщить в территориальный отдел. Отдел установит район, откуда угнали. Затем найдут следователя, у которого находится дело. Следователь вынет дело из запасника. Возобновит производство. Вынесет отдельное поручение. Направит его в территориальный отдел, где обнаружен похищенный транспорт...
  К тому времени машину либо разберут на запчасти, либо переставят в другое место. Это Стас знал из практики. Поэтому совесть его не очень мучила. В крайнем случае, могли повесить выговор. А купленная стиральная машина или холодильник молодой семье были необходимы. Денег хватало в обрез.
   Странным образом всё потом поменяется. Раньше потерпевшие благодарили за то, что им вернули украденное, или огородили от преступных посягательств. Десять лет спустя редко кто из оперов задницу оторвёт от стула пока не получит денег вперёд за ещё не выполненную работу. Да и ту сделает, как попало, или вовсе не будет делать, а так, наплетёт потерпевшему с три короба о трудностях службы, об отсутствии техники, о нехватке кадров, и дальше будет сидеть бумажки писать.
   По привычке, придя на новое место работы, Стас проявлял не дюжую инициативу. Бегал с документами сам, всё согласовывал. Звонил. Проверял. Но это не нравилось коллегам. Да и руководству тоже. Спустя несколько месяцев у него состоялся разговор с начальством:
  - Каждый документ должен вылежаться, - поучал его Ходюк, который к тому времени стал уже начальником отдела, - бывают случаи, что необходимо что-то потерять, или забыть согласовать. Ты же бывший оперативник - должен понимать! Ведь это тоже наша работа. Главное, чтобы всё было вовремя!
  Слыша это, Шапкин Пётр Иванович кривил рот, но ничего не говорил.
  Стас перестал лезть наперёд. Делал то, что ему говорили. Видел, что награды до земельных оперов сверху почти не долетают - виснут, цепляясь за большие звёзды. А на земле было не до наград - это Стас знал по себе. Изменить здесь он ничего не мог и не пытался, дабы не разгневать большое начальство.
  
  
   ГЛАВА 5. Замужем
  
  
   Катерине было всего девятнадцать, когда на горизонте появился он. В тёмно - синей фланке с золотым аксельбантом и блестящими якорьками на погонах.
  Курсанты подводники приходили в институт на танцы. Важно ступая, в развалку, ходили вдоль колонн разукрашенных пёстрыми бумажными фонариками, выглядывая девушек покрасивее. Чудилось, что самая очаровательная скрывалась где-то в полутёмной глубине зала. Та, которая будет стройноё берёзкой стоять на возвышенности, и махать белым платочком, а потом качать ребёнка в колыбели напевая ему стихи о морских штормах и не сдающихся моряках.
   И устремившись вперёд, растерянно останавливались, попав в окружёние не тех, кого искали. Словно в этот момент, та единственная, о которой грезилось ночами, испарялась или обращалась в невзрачную дурнушку.
  Но, не уронив чести будущего офицера, они принимали жёсткое решение, кружа в танце ту, отступление от которой, как им казалось, могло считаться бегством и бросить тень на морскую славу.
   Катерине в очередной раз никто не приглянулся. Видя, как кто-то из курсантов направляется в её сторону, она меняла своё место, уходя в тень и оттуда подставляя вперёд подругу. Наблюдала как растерянный курсант, смущаясь своей нерасторопности, приглашал совсем не ту, к которой стремился.
   Из прошлого опыта Катерина наизусть знала все их мальчишеские вопросы. Рассказы о себе, о карьере и любви к морю. О том, как их будущие жёны будут ждать возвращения экипажа на берегу и верить. Подводники - элита флота. Эти безусые мальчики уже видели себя на подлодке и оказывали честь дамам потанцевать с будущими героями.
   Катерина сама заметила Степана. Он стоял недалеко от входа, никого не приглашая. Словно страхуясь, чтобы в любой момент уйти. Молча, наблюдал, как его друзья дефилировали среди девушек.
  Она решила, что он не будет доставать её и, воспользовавшись белым танцем, решила пригласить сама. Пошла к нему прямо через зал. Музыка уже звучала, и белые платья, словно срываемые вальсом гребни волн, периодически заслоняли его. Но через несколько секунд отступали. И она снова видела его мужественное лицо с широким подбородком, большими голубыми глазами, светлой, едва обозначенной короткой чёлкой, непотопляемым бакеном, настырно выныривающим из бурунов. Катерина не хотела торопиться. Она словно давала судьбе шанс одуматься. Надеясь, что его кто-то пригласит и тогда она спокойно пройдёт мимо, прямо на выход из зала. Поедет домой в очередной раз, не потеряв чувство собственного достоинства. Но расстояние сокращалось, и он продолжал оставаться на месте. Она вдруг заметила, что Степан тоже смотрит на неё. Не разглядывает. А прямо в глаза. Как будто увидел там что-то своё. То, что он однажды потерял и вот теперь, спустя столько времени, нашёл. Степан продолжал смотреть на Катерину. Она остановилась прямо перед ним, чувствуя, как погружается в морскую синеву его глаз. Быть может их взгляды уже всё решили между собой, и Катерине оставалось только положить ему руки на плечи, а Степану - обхватить её талию.
   Ведя её в танце, он не произнёс ни слова. Она обняла его за шею, почувствовав талией дрожь в его крепких ладонях. Положила ему голову на плечо, ощутив что-то знакомое и родное. Будто они танцевали так уже несколько лет. И ничего не надо было говорить, объяснять. Все слова казались никчемными и глупыми по сравнению с теплом, которое шло от его груди. От его дыхания. Она закрыла глаза и закружилась, отдавшись на волю мужским рукам.
   Почувствовала, как перестало биться её сердечко. Медленно затихая в такт музыки, пока не растворилось совсем. А потом она услышала его в Степане. Словно оно перескочило к нему и теперь продолжало дарить ей жизнь, но откуда-то изнутри его груди. Испугавшись этой неожиданности, она открыла глаза. Увидела, что музыка закончилась, а они продолжают неторопливо вальсировать в центре зала, обнимая друг друга в тёмно-белом окружении, застывшем в восторженно - парадном молчаливом недоумении.
   Свадьбы как таковой не было. Степан уходил на практику. Зарегистрировались в загсе. Так она стала Сотниковой.
  А потом началась жизнь, состоящая из перелётов, переездов, автономок мужа - подводника и коротких, полных любви и нежности его отпусков. Так что, пытаясь суммировать проведённые вместе деньки, Катерина морщила лобик, но потом решала, что их было просто очень мало. И шла к зеркалу.
  Выглядела она замечательно. Просто огромные, глубоко посаженные глаза с лихими высокими тонкими дугами бровей. Большой с пухлыми губками рот. Курносый мясистый носик с немного вызывающе приоткрывающимися ноздрями. По отдельности, все части лица были изумительно очаровательны. Но вместе, они теряли свою индивидуальность. Нарушали гармонию. Создавали лик несовместимости, привносящей некую особенную яркость, бросающуюся в глаза. Словно подмастерье решил опередить своего учителя и, тайно, построил все семь чудес света на одной площади, создав прекрасный хаос, перечёркивающий любой классический дизайн. Что вызвало тьму восторгов у приверженцев всего нового и недоумение консерваторов. Точно так, среди серых спальных пятиэтажек, золотыми куполами, выделялось Катино лицо из толпы обывателей. Был ли это Невский проспект или подиум от Кутюр.
   Вскоре родилась дочка. Степан нёс вахту у берегов Америки, находясь в очередной автономке, встретить жену из роддома не мог.
  - Дочурка с папой, ну просто одно лицо! - умилялись медсёстры, передавая ребёнка другу их семьи, десантнику Полину Сергею, который, заплатив три рубля, в очередной раз отбыл в Афганистан.
  Зато придя домой через пару месяцев, в том же роддоме Степан встречал жену Сергея с новорождённым мальчиком.
  - Ах, какой сыночек, ну просто вылитый папашка! - хором скандировали медсёстры, получив от Степана, за своё усердие традиционные пять рублей.
  От души смеялись все, кто встречал молодых мам.
  - Вы случайно мужей не перепутали? - спрашивали их друзья.
  Никто не пытался поправить добродушных медработников потому, что не было тогда в стране своих и чужих детей. Обо всех одинаково старалось заботиться государство, воспитывая новых Гагариных и Папаниных. Готовя защитников на смену уходящим героям.
   По военно-морским базам Катя с мужем не ездила. Оставляя дочь друзьям, летала к Степану в гости. Чаще встречала сама.
  Степан, возвращаясь из очередной кругосветки, читал ей любимые стихи Симонова, которые он очень любил:
  - "Жди меня, и я вернусь...".
  После чего напивался и в благодарность за своё возвращение садился у кресла, в котором возвышалась Катерина, и целовал ей руки. Обожал дочку, которая как две капли воды походила на свою мать. От такого количества красоты вокруг, Сотников считал себя самым счастливым человеком на свете.
  Вскоре долг звал его на службу, и он с сожалением покидал этот уютный уголок. Катерина не знала, как служится её мужу, чем он занимается там, с кем общается. Для неё он просто был или не был. Чаще не был. Она научилась его ждать. Первые два месяца жила воспоминаниями, а после трёх - мечтами. Само трудное происходило в третий месяц разлуки. Когда в памяти, словно моросящим дождём, начинали размываться черты родного человека, в суете растворялся его голос. Одолевали сомнения: было ли это всё на самом деле или только приснилось? Где-то в таинственной глубине души продолжала пульсировать маленькая звездочка, обещая новую встречу.
  Но она искренне любила его и готова была ждать вечно. Дома он присутствовал два-три месяца в году. И встречая его в аэропорту, она будто вновь знакомилась с долгожданной мечтой, стоящей в дверях педагогического института. Только теперь это были двери аэропортов, вокзалов, морских ворот.
  Каждый раз он возвращался всё более взрослым. Количество звёздочек, а потом просветов, на его погонах увеличивалось. Из стройного юноши он превращался в плотного тяжеловесного мужчину с твёрдой поступью и жёстким взглядом.
   Но стоило ему увидеть своих женщин, он становился податливым плюшевым мишкой, мягким и безвольным. Для них он готов был делать всё. Надевая дома синие хлопковые рейтузы, с оттянутыми коленками и майку - алкоголичку, он растворялся в быту своих домочадцев. Мыл посуду, пылесосил квартиру, катал на себе, ползая на четвереньках вокруг круглого стола. Казалось, что для этого в море он заряжался энергией морских шквалов и бурь. Привозя на берег неуёмную инициативу вызванную тоской по всему земному.
  Вместе они ездили в парки, на аттракционы, катались на американских горках и лошадях.
  Время пролетало очень быстро, и Катерина в очередной раз видела широкую спину своего мужа проходящего турникет. Всегда чёрную: в чёрном бушлате, чёрном кителе, чёрной шинели.
  - Жди меня и я вернусь...
  
  
  
   ГЛАВА 6. Новая жизнь
  
  
   Стасу не терпелось применить полученные знания на практике. Этому поспособствовало случайное знакомство с Вероникой. Она работала в редакции одной из рекламных газет менеджером. Изредка ради любопытства, сама принимала объявление. В переданном ей бланке Стас написал о том, что недорого с помощью гипноза лечит от комплексов, стрессов, неврозов, проводит сеансы релаксации, в том числе эротических снов. Не глядя, протянул объявление в окошко. Стал убирать ручку в сумочку.
  Дважды перечитав данный текст, Вероника уставилась на Стаса через небольшие диоптрии изящных очков.
  - И вы это действительно можете? - недоверчиво спросила она.
  - Конечно! - ответил Стас не задумываясь, и посмотрел на девушку.
  Она была очаровательна. Внезапное недоумение освободило её из лап профессионального этикета и лицемерия. Искренность придала лицу трогательную непосредственность и нежность.
  - А можно со мной? - тихо спросила она.
  - Что с Вами? - Стас сделал вид, что не понял. Это его забавляло.
  - Ну, гипноз! - уже громче произнесла она.
  - Прямо здесь? - со всей серьёзностью произнёс Стас и сделал вид, что начинает пристально глядеть в глаза девушке. При этом приближая своё лицо к окошку, жёстко произнёс - Уже!
  - Нет, нет, - испугалась Вероника, - мне ещё работать надо.
  Стас не выдержал и рассмеялся.
  Девушка, поняв, что оказалась в глупом положении, тоже рассмеялась.
  - У Вас не указан контактный телефон, - сквозь смех произнесла она.
  Стас перестал смеяться и задумался. Ему не хотелось оставлять сотовый номер недавно приобретённого телефона. Входящие звонки были платными, а с деньгами напряг.
  Да и не солидно, - подумал он, - ведь клиенту необходимо поверить в реальность. Тогда он уже на тридцать процентов в гипнозе. Должен быть офис, а ещё лучше - секретарь.
  Вероника увидела его задумчивость. Что-то внутри подсказывало ей, что она может оказаться причастной к этой удивительной тайне и в тот же миг выпалила первое, что пришло ей на ум, словно мысли Стаса перелетели к ней в подкорку:
  - А давайте я буду Вашей секретаршей и буду принимать звонки, а потом передавать Вам!
  Стас вздрогнул от неожиданности. Он подумал о сенсорных способностях девушки. Это был выход.
  - Пожалуй, я соглашусь на Ваше замечательное предложение Вероника, - произнёс Стас с очень серьёзным видом, прочитав имя на бэджике девушки - но могу ли я Вам доверять? Ведь мы ещё не знакомы.
  - А мне кажется, Станислав Александрович, что Вы уже просветили меня своим взглядом насквозь, - ехидно заметила Вероника, прочитав его имя в объявлении.
  Оба громко рассмеялись. Им показалось, что за эти несколько минут, они узнали друг о друге больше, чем за несколько лет знакомства. Словно когда-то в школе они сидели за одной партой и списывали друг у друга ответы на каверзные вопросы учителя.
  - Оставь в объявлении свой контактный телефон и говори, что ты мой секретарь, - успокоившись, серьёзно продолжил Стас. Якобы, я целый день работаю в закрытом учреждении и могу выехать лечить в адрес только после семи часов вечера или по выходным.
  - А ты работаешь в закрытом учреждении? - улыбнулась она.
  - В очень закрытом, - ответил Стас и прикоснулся правой ладонью к виску, будто отдавая честь.
  Вероника в ответ повторила движение Стаса, а затем приложила палец к губам. Что можно было понять как "рот на замке" и она никому ничего не расскажет.
  - А можно мне с Вами, после семи, хоть глазком посмотреть? - жалобно попросилась Вероника, - я буду вашей ассистенткой!
  Стас согласно улыбнулся.
  По восторженно заискрившимся в ответ глазам Веры, он понял, что она согласна делать всё. И торжественно произнёс вслух:
  - С сегодняшнего дня ты мой секретарь и ассистент. Будешь ездить со мной! Довольна?
  - Ура! Негромко закричала Вера и, вытянув губы, показала через окошко, что целует Стаса.
   Вероника оказалась двадцатитрёхлетней девушкой, прозябающей в неудачном браке с запойным мужем на жилплощади ворчливой свекрови. И лишний раз не побыть дома было ей только в радость. Стасу она сразу понравилась, но не как женщина. Опираясь на свой небольшой опыт психолога, и недолгое общение с Вероникой, он понял, что она истинная "Дева" соответствующая своему знаку зодиака. Умная, пунктуальная и немного дотошная. Никак не хотела жить чувствами, и всё время пыталась их объяснить с точки зрения логики. Эта рациональность иногда просто убивала Стаса. Он представлял себе как во время занятий сексом, она будет обдумывать, и анализировать свои ощущения, при этом спрашивая о чём-нибудь его, сопоставляя и делая выводы вслух, как получить больше оргазмов. Казалось, мозги у неё не могли отключиться ни на миг.
  Она любила носить короткие юбки, выставляя напоказ свои стройные ножки. При этом походка у неё действительно была как у плывущей павы. Когда она в купальнике шла по пляжу к воде, мужчины ахали и мысленно ложились ей под ноги, преграждая путь, складываясь штабелями. Но стоило ей открыть рот и они чувствовали, что неожиданно попали на школьный урок самого ненавистного своего предмета, где их, как меловую тряпку, тёрли физиономией по доске.
  
   Примерно через неделю после выхода объявления, Вера сообщила, что поступило первое предложение. И на субботу они наметили лечебный сеанс.
   Квартира клиента находилась на втором этаже пятиэтажного дома. Дверь снаружи внизу была исполосована глубокими вертикальными царапинами.
  - Собака, - догадался Стас, - но не очень большая.
  Настроение у него начало портиться.
  Вера, как ни в чём небывало, улыбаясь, нажала звонок. Для солидности она прихватила с собой старый коричневый портфель.
  На резкое дребезжание рыкнул пёс и с разбегу ударил лапами в дверь с той стороны. Улыбка мгновенно сошла с лица Вероники. Она посмотрела на Стаса. Но тот подбадривающе кивнул головой.
  - Кто там?- раздался за дверью женский голос.
  - Здравствуйте, я Вероника. Мы договаривались с Вами на сегодня, это по поводу лечения гипнозом.
  - Сейчас, - отозвалась женщина хриплым заспанным голосом,- только уведу собаку.
  Через некоторое время она снова подошла к двери и открыла.
  На вид ей было лет сорок. Цветастый халат обтягивал тучное тело, выделяя границы нижнего белья. Светлые волосы, мелким бесом, были стянуты в пучок под синюю резинку, похожую на ту, что много лет назад, мать Стаса продевала в его детские рейтузы.
  - Проходите, - сказала она, откашливаясь, - в комнате вам будет удобнее.
  Справа узкий коридор вёл на кухню. Дверь была приоткрыта, и Стас увидел там трёх мужчин, сидящих за маленьким столиком, уставленным тёмными бутылками с пивом. Примерно такое же количество стояло под столом без пробок. Стаканов не было. Посреди стола находилась хрустальная фруктовница, в которую сидящие стряхивали пепел сигарет. Двое были в синих спортивных костюмах, а один в семейных чёрных трусах и майке - алкоголичке когда-то предположительно белого цвета. Чёрный трафарет на груди с надписью на английском " Иисус Христос - суперзвезда" выдавал в нём поклонника рока. Он держал в руке поводок, на котором сидел средних размеров накачанный бультерьер. Все четверо тупо уставились на проходящего Стаса и Веронику. Практически одинаково, торжественно надменные физиономии выражали предвосхищённую победу справедливости над предстоящим сеансом шарлатанства. Благостное предвкушение будущего изобличения растягивало их рты в ехидных улыбках. Похоже, бультерьер был с ними заодно!
  - Ну и клиентура, - подумал Стас и почувствовал, как настроение продолжает ухудшаться, - Так могут и на стельки порезать. Надо бы придумать что-нибудь с офисом!
  С деловым видом Стас прошёл в предложенную хозяйкой комнату. По проекту видимо предполагалось, что это будет гостиная. Она была почти квадратная немного больше двадцати метров с одним окном.
  В ней находился стандартный набор мебели видимо ещё с застойных времён. Слева - стенка с телевизором. Справа диван и два кресла. У входа примостилась гладильная доска с несколькими стопками белья на ней.
  Стас помнил всё, чему его учили. Он спросил, куда можно сесть и стал проявлять искренний интерес к проблемам дамы.
  Пациентка рассказала, что на кухне сидит её муж в обществе двух своих друзей. Он постоянно уезжает в длительные командировки, и она очень по нему скучает. Ждёт его с нетерпением. А как только видит его в двери, у неё портится настроение. Почему - она не знает.
   Стас подумал про себя, что у него бы тоже на её месте испортилось настроение. Он представил свою ассистентку Веронику и начал подробно расспрашивать пациентку об их отношениях с мужем о совместной жизни. Когда это началось. Когда и что почувствовала, в чём это выражалось. Пациентка старалась отвечать тихо, постоянно оглядываясь на дверь, где воцарилась странная тишина. Видимо она опасалась, что некоторые интимные подробности станут достоянием гласности всего небольшого кухонного коллектива.
  Вспоминая небритую опохмеляющуюся физиономию её мужа, Стас подумал, что необходимого результата здесь вряд ли можно добиться. Хотя, о вкусах не спорят. Как только хозяйка закончила своё повествование, за дверью стала сопеть собака. Муж с друзьями - собутыльниками о чём-то заспорил на кухне, звеня пустой тарой.
  - Ну и обстановочка,- подумал Стас,- хозяйка нервничает и рассказывает не всё. Вероника проводит рекогносцировку, не имея никакого интереса к обитателям квартиры и думая только о том, чтобы выйти отсюда живой. На кухне - спор. Ещё придут сюда и начнут советовать. Тогда точно ничего не получится! Как следствие мне разобьют физиономию и вместе с Верунчиком сдадут в милицию как шарлатанов.
  Это разочарование и боязнь за Веронику подхлестнуло Стаса. Заставило его ещё внимательней сосредоточиться на своих обязанностях. Он усадил женщину в кресло. На глаз определил частоту её дыхания. Достал привезённый с собой звуковой тонометр и, задав ему требуемые параметры, поставил рядом с пациенткой.
  - Представьте, что вы усталая пришли с работы, сели в кресло и расслабились, - обратился он к женщине,- постарайтесь внимательно слушать щелчки. Лучше, если будете их считать и сравнивать временной интервал.
  Женщина расположилась в кресле и стала внимательно слушать, изредка косясь на дверь.
  Вскоре Стас увидел, как веки женщины пытаются опуститься. Он придвинул стул, чтобы сесть напротив и сказал смотреть ему в глаза, продолжая слушать тонометр. Стал медленно делать пасы, подстраивая своё дыхание и говорить обычный набор внушаемых фраз:
  - Вы устали, вам хочется отдохнуть, вам хочется расслабиться...
  Через некоторое время зрачки женщины закатились, и стали изредка вздрагивать под веками.
  Стас понимал, что женщина находится в полудрёме, что любой сильный звук может разбудить её настороженное подсознание и не стал даже пытаться ввести её в транс.
  Через двадцать минут релаксации он разбудил пациентку и сказал, что это был первый сеанс настроечный, где она должна была почувствовать контакт с доктором. Этого пока достаточно. Всё прошло хорошо.
  Пока он всё это говорил, женщина настороженно смотрела через его плечо на диван, словно туда прокрался её муж.
  Закончив свою речь, Стас обернулся, чтобы уйти. И тут увидел свернувшуюся калачиком, сладко спящую на диване свою ассистентку. Ротик её был приоткрыт. Из уголка рта стекала скопившаяся слюнка. Она была так мила и целомудренна, словно уставший после длительной возни с игрушками ребёнок и свалившийся тут же без сил в обнимку с плюшевым мишкой. Роль мишки у Вероники играл портфель. Стас наклонился над ней и осторожно зашептал на ухо, чтобы она просыпалась. Вероника открыла глаза и подскочила как ужаленная, не понимая, где находится. Но увидев перед собой Стаса, успокоилась.
  Выпроваживая Стаса, женщина незаметно сунула ему в руку сложенные в квадратик пятьдесят рублей. Прямо на улице Стас положил купюру в кошелёк. Достав двадцать пять рублей, отдал Веронике.
  С того момента к вожделению Стаса Вероникой, добавилось глубокое и искреннее уважение.
  Но больше Стас с собой её не брал. И сам по адресам не ходил.
  
  
  
   ГЛАВА 7. Авария
  
  
  
   Только одна встреча Катерины и Степана затянулась почти на год. Когда внезапно позвонили из военно-морского госпиталя и сообщили, что муж у них. Оказывается, он лежал здесь уже три месяца без сознания, после радиационной аварии на подлодке. Радиограммы продолжали сообщать, что всё в порядке, и денежный аттестат тоже не запаздывал. Наверно об этом заботился замполит? Кто бы сейчас взял на себя такую ответственность?
  Лечащий врач сказал по секрету, что если бы Степан умер, то она никогда бы не увидела его труп. Страна умеет хранить свои тайны. Тогда Катерина ничего не поняла. Её переполняла радость встречи с мужем. Только потом Степан разъяснил ей слова доктора.
  - Жди меня и я вернусь...
  Теперь муж пришёл в себя. Его незагорелое лицо стало бесцветным, покрылось паутиной розовых капилляров. Волос на голове не стало. Брови и ресницы поседели. Казалось, он превратился в заготовку для нанесения пробного макияжа обучающимся этому искусству студентами. Оставалось только с чего-то начать. Но на это не решался никто.
   Впервые подойдя к его больничной койке, и прочитав табличку с фамилией "Сотников", Катерина ужаснулась. Ей показалось, что под видом её любимого благородного сильного мужа скрывалась безликая худая кукла. И теперь врачам предстоит приложить все силы, чтобы снова надуть и закамуфлировать беспомощно лежащее в кровати существо под Степана, придать ему необходимый статус, настроить речь. Только его голубые глаза оставались такими же, но слегка потускнели и замутились.
  Ежедневно приходя в больницу, она начинала привыкать видеть знакомые черты его лица: надбровные дуги, большие глазницы, носогубные складки. Её любящее сердце дорисовывало отсутствующие фрагменты неизгладимого близкого образа, компромиссно принимаемые принципиальной несговорчивой памятью.
   Только здесь, сидя у его больничной постели, она неожиданно для себя поняла, что он мог к ней не вернуться. Что она могла больше ни разу его не встретить. Не увидеть стоящим в дверях. Не проводить взглядом любимую спину, идущую через турникет.
   И эти стихи, которые он так любил. Что было бы с ними?
  Она вдруг представила, как читает их про себя на похоронах и потом, когда опускают гроб в землю и торжественно стреляет вверх почётный караул. Но потом вспомнила слова о том, что если бы он умер - то ей ничего не сказали. Как ничего? Соврали бы, что он пропал без вести в морской пучине? Спрятали бы тело? Потом уничтожили, сожгли? Всё это было так ужасно!
  Она бы продолжала ждать, твердя как молитву " Жди меня, и я вернусь...".
  Смогла бы она избавиться от этих когда-то любимых мелодичных рифм, обещавших ей возвращение мужа и не сдержавших своё слово? А теперь царапающих до крови, разрывающих нити, которые ещё продолжали связывать её с мужем. И сорвавшись с губ в последний раз, улетевших куда-то вдаль, словно мигрирующая стая птиц. Быть может к другой женщине ещё продолжающей ждать и надеяться.
   Все эти годы она жила с дочкой, окутываемые невидимой заботой любимого человека. Он постоянно звучал в их жизни своими привычками, добрым смехом и спокойным голосом. Всё вокруг носило на себе след Степана. В каждом из них она видела своего мужа. Каждый предмет в доме мог рассказать ей о нём что-то своё особенное, чего никто не знал. И она могла часами ходить по квартире, слушая эти рассказы, собирая их в единое целое, создавая незримую картину его присутствия.
   Ваза, которую он отодвигал от дивана, чтобы не уронить, когда садился за стол. Узорчатая белоснежная кружка для чая, с ручкой в виде голубого дельфина. Она стояла на столе, только когда Степан был дома.
  Но теперь после госпиталя он не пил дома чай. Не ел макароны. И не любил море. Он не хотел даже думать о том, что окружало его на службе. Его мысли и желания были здесь, с его семьёй. Катерине казалось странным то, что моряк разлюбил море. Но она привыкла не задавать лишних вопросов.
  За этот год, пока муж выздоравливал, Катерина взрослела. Общаясь с врачами, другими больными, их посетителями, она узнала, что атомная подводная лодка - это опасно. Что какой-то адмирал решил получить очередное звание и аварийную лодку, пришедшую из африканской морской зоны, отправил сразу на показательные стрельбы в Атлантику, где и произошла трагедия. Что треть экипажа осталась задраенной в реакторном отсеке. Остальных удалось снять, и они умирали по дороге в госпиталь. Единицы выжили, но все побелели и полысели. Что ещё произошло с ними, никто не рассказывал. О том, что ещё произойдёт - никто не хотел гадать. Адмирала перевели в другое место службы на повышение, и там он получил очередной звание.
   В стране шла перестройка. Тот коммунизм, к которому все шли, оказался блефом. И к чему они идут сейчас никто не знает. Каждая партия тянула одеяло на себя. В Москве отгрохотали танки, обстреляв дом правительства, тем самым проведя аналогию с Авророй, открыли новый этап жизни страны.
   Степана комиссовали, и он удачно устроился вторым помощником капитана в иностранную морскую компанию, филиал которой находился в Питере на Двинской. Через год был уже капитаном. Он всё реже встречался со своими однополчанами. Казалось, что те продолжают оставаться в том далёком героическом прошлом, теперь висящем на тонкой ниточке и готовом в любую секунду оторваться и шлёпнуться на страницы истории очередной причудливой кляксой, над которой потом будут колдовать историки и высасывать свои диссертации.
  Периодически Степана мучили приступы неизвестной болезни. Неожиданно его сваливала температура за сорок, и он лежал в бреду два - три дня. После чего приходил в себя, и как ни в чём не бывало, шёл на работу. Волосы на его голове так и не появились. Брови выросли, но оставались седыми. Ежегодные медицинские комиссии рекомендовали ему лечение. Нужных лекарств и необходимых стационаров в России не было. Изредка на заходах в Англии, он проходил оздоровительный курс и чувствовал себя лучше.
  Встречи с друзьями становились всё более грустными. Говорили о том, что военного флота в стране нет. Большинство кораблей продано. А те, что остались, боятся выйти в океан, дабы не затонуть. Денег экипажам не платят. Офицеры пьянствуют. Глядя, как генералы торгуют достоянием страны, сами распродают военное имущество и продовольствие. Бездельничающих матросов сдают в аренду появившимся нуворишам. Кого-то посадили. Кто-то застрелился.
   Верный Отечеству десантник Полин, напившись, выпрашивал себе разведвзвод спецназа, чтобы перестрелять предателей.
  - Почему именно спецназа? - задавали ему вопрос друзья.
  - Потому, что не хватит патронов, - насупив брови, играя желваками на скулах, отвечал он, - и мы, затупив о вражеские потроха свои ножи, будем продолжать грызть гадов зубами, как нас учила Родина!
   Эти разговоры немного смущали Катерину, поскольку в их семье было всё в достатке. Иногда ей казалось, что мужчины продолжают играть в какие-то свои игры, как раньше. Типа "войнушки", куда девочек не брали. И по какому бы поводу они не собирались, всегда оканчивалось тем, что начинали спорить, много курить и пить.
   После таких встреч Степан становился всё более замкнутым. Будучи на берегу, в выходные ездил в Зеленогорск, удручённый своими мыслями, ходил вдоль финского залива и возвращался только к вечеру немного повеселевший. Его прогулки совершенно не тревожили Катерину. Она так же считала их маленькими автономками. Ведь её муж в душе оставался всё тем же суровым подводником, честным и принципиальным. Следуя вдоль границы воды и суши, продолжал, решать какую-то поставленную перед собой задачу. Похоже, он снова готов был полюбить море, а может просто желанная суша стала ему чужой. Эта современная Родина оказалась перепроданная, заложенная, разорённая своими детьми. А море оставалось всё тем же, поскольку очередь до него пока не дошла.
  
  
   ГЛАВА 8. Офис
  
  
   После первого не совсем удачного лечения, Стас стал обдумывать, где бы раздобыть офис. Перебрал всех своих знакомых бизнесменов и госслужащих с кабинетами. Но ничего не нашёл.
   Нежданная встреча решила все проблемы. Это был Сергей Гельм. В период службы Стаса в отделении милиции, тот пришёл молодым опером из спорта. Был чемпионом России по плаванию. Но ему хотелось сделать для страны что-то большее. Так уж воспитывали в те времена. Шли в милицию по комсомольским путёвкам - по зову сердца. И он, начитавшись романтических книжек, решил внести свою лепту в борьбу с преступностью. Пришедшие на службу, искренне считали, что преступники - это атавизм капитализма. И только они не дают стране строить самое справедливое в мире коммунистическое общество.
  Был он рассудительным, вдумчивым опером. Никогда не лез на рожон и старался всё понять, во всём разобраться.
   К сожалению, а может к счастью, проработал он меньше полугода. То, что писали в книжках и показывали по телевизору, очень быстро улетучилось. Оказалось подобием рекламы на водочные изделия подпольного производства, рассказывающей о родниковой воде на которой она настояна и колосящейся пшенице.
   Хуже было то, что червячок растления, рождённый ложью и стяжательством руководства, уже тогда стал проникать в души защитников Отечества. Некоторые из пришедших в милицию ранее, и уже разочаровавшиеся, просто издевались над убеждениями и мечтами молодых оперов. Находили неведомые ранее пути по чёрным служебным лестницам, в зачатке рождая коррупцию. Похвалялись этим, выбирая и подтягивая к себе на службу таких же, как они морально больных уродов. Создавая в дальнейшем колоды из оборотней в погонах с круговой порукой, ставившей целью только своё личное обогащение.
  
   Встрече были рады оба. Стас так и не понял, чем Сергей теперь занимается: то ли недвижимостью, то ли перепродажей продуктов. Но это было и неважно. Главное у него был офис. Прямо в центре города - напротив ТЮЗа. Сергей сказал, что они работают там до шести вечера, а после можно приходить и передал запасные ключи.
  В тот же день вечером после службы, Стас направился по указанному адресу.
  Была зима. Вход со двора ярко освещался прожекторами. Со всех углов стволами пушек торчали видеокамеры. Перед зданием стояли крутые иномарки. Мраморная лестница по краям сопровождалась эскортом фонарей, покрытых инеем. Сердце Стаса замерло в ожидании чуда.
   Но нужный вход находился рядом - в пяти метрах сбоку. И был похож на проход в дворницкую подсобку при роскошном особняке. В окружающей презентабельности он был совсем незаметен. Небольшая скрипучая дверь с, грубо вставленными вместо стёкол, квадратами фанеры. На всех пяти этажах лестничных клеток сталинского дома, ни одной светящейся лампочки. Лифт не работал.
  Стас боялся, что в темноте не сможет найти замок, куда вставить ключ. Но беспокойство оказалось напрасным. На площадке четвёртого этажа было всего две квартиры. Нужная дверь слева казалась простреленной автоматными очередями. Через сквозные дырки, большинство которых находилось вокруг места крепления замка, словно лазерные прицелы, проникали яркие пучки света, отмечаясь оптическими белыми точками на одежде Стаса.
   За дверью явно слышался разговор. Странно было предположить, что в такое позднее время кто-то мог ещё работать в офисе. Стас пожалел, что не курит. Осветить местонахождение нужного звонка было невозможно. На ощупь их оказалось несколько. Все они не работали. Водя рукой по пластиковым кнопкам, Стас зацепил кончики металлических проводов и тут же почувствовал удар электрического тока. От прошедшего сквозь тело энергетического озноба появилась усталость в ногах. Хотелось присесть. Но Стас не сдавался. Он прислонился к правой стенке и ощутил тепло чугунной батареи, уместившейся в небольшой нише. Положил на неё ладони и почувствовал, что они успели замёрзнуть. Теперь отогреваясь, в них ощущалась слабая ноющая боль. Наличие рядом тепла придавало большую уверенность в положительном исходе дела.
   Эта дверь стала препятствием на пути к желаемой цели, и необходимо было его преодолеть как можно скорее. Словно в сказке он должен был вставить ключ именно в то отверстие, где находился замок, чтобы волшебная дверца в сокровищницу отворилась и разрешила продолжить путь в страну счастья.
   Из квартиры продолжали слышаться голоса, поэтому Стас решил не грохотать, а попытаться войти интеллигентно. Он пожалел, что не расспросил Сергея более подробно о режиме работы офиса. Стал шарить по стене рукой, уже, будучи готовым, получить лёгкий электрический удар. Тот не заставил себя ждать. Повезло, что именно на это место падал маленький лучик от светящего с улицы, через окно парадной, прожектора. Стас увидел два торчащих рядом провода. Быть может днём найти их и не составляло труда, но в ночное время они словно скорпионы, кусали незваных гостей, охраняя вход. Стас ощупал косяк двери и отодрал небольшую щепку, которой соединил провода. Внутри квартиры прозвенел колокольчик. Но голоса не затихли. Стас соединил провода ещё раз и постарался удержать их так подольше. Реакция за дверью была та же. После чего он решил постучать. Сначала тихо. Затем громче и после пару раз ногой. Был слышен неразборчивый приглушённый разговор мужчин. Иногда звучал тонкий женский голосок. Музыка служила фоном.
   Решив, что этикет на этом закончился и у него есть железное оправдание, Стас достал бороздчатый ключ и стал тыкать его во все светящиеся дырки. В одну из них ключ вошёл как по маслу и Стас подумал, что надо бы запомнить её местонахождение. Он посмотрел на падающие лучи и в непроницаемой темноте деревянной двери они показались ему скоплением маленьких звёздочек указывающих своими лучами дорогу в будущее. В центре этой, открытой Стасом, вселенной стальным рычагом торчал вставленный ключ. Пронин ощутил прилив сил. Казалось, этим рычагом он может повернуть землю вспять, закрутить её для себя по-новому. Войти в пятое измерение, проникающее в человеческое подсознание. Стать богом в глазах пациентов, их последней надеждой. Подарить им веру, а значит и само выздоровление. Помочь им, как помогал потерпевшим от преступлений.
   Офис представлял собой огромную квартиру с длинным широким коридором. В окнах комнат расположенных справа была мгла. В левых - был рассвет. Только солнечные лучи падали не сверху, а снизу, от сверкающей заснеженной дворовой площадки перед входом в дом. Они беспрепятственно проникали внутрь из-за отсутствия штор или жалюзи, заливая светом комнаты, пытаясь изо всех оставшихся сил заглянуть в комнаты с правой стороны коридора. В некоторых местах, отражаясь от блестящих поверхностей столов и зеркал, им это удавалось.
   Голоса продолжали звучать откуда-то из дальних комнат. Стас нащупал справа выключатель и включил свет. Такую убогую обстановку он видел в коммуналках когда работал в отделении милиции. Конец огромного длинного коридора был не виден. Свет туда не доставал. Стены с ободранными обоями. Вдоль которых виновато стояли старинные комоды, серванты, шкафы, стулья - словно специально выставленные из комнат за плохое поведение. Стас пошёл по коридору, заглядывая в комнаты. Практически все они были пусты кроме двух первых. В левой располагались несколько рабочих столов с компьютерами. В правой комнате имелась дверь. Похоже, это была комната шефа. В ней находился мягкий кожаный уголок. У стены справа большой лакированный стол с письменным прибором прошлого столетия, настольной лампой и пачкой журналов. У стены слева пара шкафов для одежды. За ними небольшой диванчик с матерчатыми креслами и лакированный журнальный столик с пепельницей.
  - Это уже кое-что, - обрадовался Стас про себя, - здесь можно навести порядок.
  И тут он увидел стоящую в углу сложенную медицинскую белую ширму - это была удача! Он тут же достал её и раскрыл посреди комнаты. Она была почти новая.
  - Просто судьба! - обрадовался Стас, - Она ждала меня!
  Захотел станцевать что-нибудь осетинское, как на родине отца. Но вспомнив про голоса в дальних комнатах, направился в конец коридора. Чем ближе он подходил, тем явственнее понимал, что, те люди не слышали, как он вошёл и продолжали активно, что - то обсуждать, иногда перебивая друг друга. Периодически появлялась музыка и тогда все словно замолкали, прислушиваясь, или переходя на шепот. Уже не стесняясь, Стас постучался и толкнул дверь. В комнате было темно, и голоса переместились куда-то вправо и вверх. Он включил свет. Это была большая комната метров двадцать переделанная под ванную. Справа на стене висело радио. Прямоугольное, коричневое с динамиком посередине, прикрытом надорванной материей. Вместо ручки громкости торчал стальной штырёк. Из динамика звучала радиопостановка какого-то детектива.
  
  
   ГЛАВА 9. Ремонт
  
  
   Этот косметический ремонт дарил неописуемую радость. С каждой намазкой клейстером очередного листа обоев для Стаса приближалось светлое будущее. Вероника в мужской рубашке, свисающей пеньюаром вниз до самых бёдер и чёрных спортивных штанах с вытянутыми коленками, была грациозна как никогда. Она стояла на стремянке и держала очередное бумажное полотно. Стас отрезал его внизу под самый плинтус. Он в очередной раз посмотрел вверх, где под отошедшей от тела рубашкой, виднелся крепкий живот с очаровательной ямкой пупка и упругие груди Веры. Больше он терпеть не мог. Отложив рулон, он предложил ей на минутку спуститься с лестницы, передохнуть. Когда оставалось три ступеньки, Стас неожиданно запустил ей под рубашку свои руки. Обхватил ими талию и заскользил ладонями вверх, пока они не наполнились жаркой немного влажной упругой тяжестью грудей. Вероника от неожиданности ойкнула. Он почувствовал, как упругие клювики сосков уткнулись в ладонь, и растопырил пальцы, пропуская их между ними. Но, не дав им ощутить свободу, легонько сжал пальцы, почувствовав, как сосочки стали капризно топорщиться, покрываясь мурашками. Стас услышал, как Вероника с выдохом тихо застонала. Положила руки ему на голову. Он развёл в сторону локти, и рубашка задралась, оголив ровный плоский живот. Снизу к пупку, едва заметно, тянулась светленькая дорожка нежного пушка с висящими на нём малюсенькими капельками пота. Стас прижался к ним губами, вобрав в себя томный запах её тела, словно вышедшего из солёного моря. Почувствовал как по нему снизу и сверху, разрядом тока, прошли конвульсии. Возникший где-то внутри резонансный импульс выгнул её тело и толкнул Стаса низом её живота прямо в грудь. Вероника снова застонала, но уже громче. Её голова откинулась назад, слегка ударившись о ступеньку. Она неосознанно изо всех сил схватила Стаса за волосы, прижимая его голову к себе, словно надеясь успокоить своё разбушевавшееся, не подчиняющееся ей тело. Новая конвульсия, возникшая внутри, всколыхнула её вместе со Стасом. А потом ещё одна и ещё. И чем сильнее она прижимала к животу его голову, тем чаще взрывалась её плоть навстречу жарким губам Стаса. Его руки заскользили вниз, захватив с собой её спортивные штаны и узенькие бикини. Закрыв глаза, он уткнулся лицом ей между ног, ощутив узенькую, шершавую как наждачная бумага полоску, опускающуюся к влажным лепесткам, проник языком внутрь. Она попыталась приподнять левую ногу, но запуталась в штанине и потеряла равновесие. Стала падать на Стаса, толкая его голову вниз под себя, словно хотела вскочить на неё верхом. Почувствовала, что парит в воздухе и единственная надёжная опора всё еще оставалась в низу её живота. Она сжала ляжки. Стас подхватил её за крепкие ягодицы, слегка приподнял и прямо так, проникая языком ещё глубже внутрь, высасывая из неё тягучий терпкий сок, осторожно опустил её на диван. Раздвинул её согнутые колени и вместе со вздохом вобрал в себя взорвавший её изнутри огненный источник. Только когда он вошёл в неё, наполнив её плоть своей пульсирующей дрожью, она осознала, что безумный полёт окончен и теперь их тела слились воедино, неся наслаждение...
   Надо отдать должное офисным сотрудникам - душ работал исправно. И через некоторое время, придя в себя, они продолжили ремонт. Он занял у них все выходные. Еду приносили с собой. В перерывах на обед и на ужин занимались сексом, а потом снова шли в душ. Стас видел блеск удовлетворённости в глазах Вероники. Она готова была продолжать этот ремонт вечно. Трудилась не покладая рук, словно это была их совместная квартира, в которую они должны были на днях переехать. Запоздало Стас вспомнил про ложные рекомендации астрологов и решил, что у составителей сексуальных гороскопов, видимо не очень большой практический опыт в этом направлении.
   Ремонт получился на славу! Стас вкрутил лампочки на лестничных площадках. Заизолировал торчащие провода, починив звонок. Заклеил дверь бумагой "под дерево". Отгородил две первые комнаты от остальных шторой. На окна повесил тёмные занавески, которые нашёл в одном из шкафов. Очень пригодилась белая ширма. Он поставил её слева, загородив мягкий уголок с журнальным столиком, словно там была процедурная.
   В понедельник Стасу названивал Гельм:
  - Ты что там устроил? Это же не наш офис. Мы его в аренду взяли! Зачем такие вложения?
  - Не волнуйся, - чувствуя радость, приходящую от волнения друга успокаивал его Стас, - это мой вклад в вашу аренду! Будут денежки, заплачу больше.
  Услышавшие этот разговор сотрудники отдела недоумённо покосились на Стаса. Но он сделал вид, что ничего не произошло, и продолжал оформлять наградные листы.
  Он сидел как на иголках, ожидая звонка от Вероники.
  После обеда она позвонила и сказала, что приняла несколько заказов, но без конкретных дней и обещала перезвонить клиентам после уточнения с доктором.
  Стасу не терпелось обновить новый офис, и он решил начать приём вечером.
  Вероника сказала, что у неё сегодня на работе завал, и она вряд ли сможет придти. На что Стас её успокоил, сказав, что пока сильной необходимости в её помощи нет. Порадовался в душе, что избежал долгих и неприятных объяснений.
   Но его ожидал сюрприз.
  Как только он вышел из здания, прямо над ухом раздался сигнал автомашины. В открытом кабриолете маленького красного мерседеса сидела Лялька. Небольшой зимний морозец её не смущал. Холод подрумянил её смуглое личико, отчего она казалась ещё желанней. Красное, под цвет машины, платье и чёрные огромные очки делали её похожей на шпионку или подружку Джеймса Бонда.
  - О! Лялька, привет! Откуда такая роскошь? - стал восторгаться Стас, зная, что она млеет от мужских комплиментов и готова сделать всё и сразу. Он посмотрел на её оголённые ноги, пытающиеся укрыться под рулём и от этого становящиеся ещё привлекательней.
  Ляля была хороша всегда. Невысокая ростом, с крепкими пончиками очаровательных грудок, упругой, как мячик, задницей и раскосыми глазами она казалась Стасу похожей на тайку или креолку. Хотя он никогда не был в Тайланде, а где живут креолки, даже не знал. Но именно такими ему казались все очаровательные жительницы тех далёких таинственных островов. Однажды услышав песню "Где среди пампасов" он понял, что в ней точно поётся о Ляльке. И та далёкая креолка обрела реальные очертания.
   Она давно разочаровалась в мужчинах, но её экзотическая внешность позволяли ей пользовать их и менять как перчатки. Разочаровываться в очередной раз, не отказываясь от подарков. Несколько лет назад ей нагадала цыганка о том, что она найдёт своё счастье в объятиях военного, который сделает потом головокружительную карьеру. Военных она терпеть не могла, кроме Стаса. И так как он был единственным из её близкого окружения при погонах, стала предполагать, что они нашли друг друга. Об этом она неоднократно намекала и готова была дожидаться сколько необходимо.
   Стас познакомился с ней несколько лет назад во время облавы в гостинице "Москва". Его откомандировали в группу по задержанию маньяка, убивавшего проституток. Им оказался отставной прапорщик, чью дочь посадили в притоне на иглу, и она скончалась от передозировки. Но, чтобы задержать преступника, Стасу пришлось несколько ночей провести с Лялькой, так как две её подружки уже поневоле покинули этот мир. О какой - либо близости тогда не могло быть и речи. Стас не снимал бронежилет, а Лялька только плакала и пила абсент. Но после задержания маньяка, благодарности её не было предела. Стасу дали два дня отгула, которые они провели в постели того же номера, откуда после он уехал на службу.
   Сегодня Лялька была при параде! Она явно собралась на охоту.
  - Откуда мерсюк? - спросил Стас, садясь на пассажирское сиденье.
  - Откуда всё у красивой женщины? - капризно, нарочито недовольно произнесла она, подставляя Стасу щёку для поцелуя, - неужели ты думаешь, я заработала это, стоя у токарного станка?
  Стас усмехнулся, вспомнив про станок - на этот счёт у него было особое мнение. Обнял её левой рукой за плечи и, повернув к себе, поцеловал в губы.
  - Ты же знаешь, - наигранно возмутилась она,- я в губы с мужчинами не целуюсь!
  - Я знаю, но я ведь не мужчина! - неожиданно парировал Стас.
  - А кто же ты?
  - Я твоя звезда! Ты сама мне об этом говорила,- засмеялся Стас и снова поцеловал её в губы.
  - Пока ещё звёздочка, и очень маленькая, судя по погонам, - притворно обиделась Лялька, а затем бодро добавила, - я сегодня свободна, ты как?
  - Понимаешь Лялечка, я там одну штуку замутил, - начал оправдываться Стас, - но увидев проходящих мимо коллег, прервал тему, - отвези меня лучше к ТЮЗу, я по дороге тебе всё расскажу.
  Лялька не стала задавать лишних вопросов и, передвинув рычаг автоматической передачи на драйв, выжала педаль газа.
  По дороге Стас рассказал ей об офисе и своей практике. Зная слепую ревность креолки, умолчал только о Веронике. Когда они подъехали к офису, Лялька была в восторге. Она тут же записалась к Стасу на приём, заказав себе Багамы, а в партнёры его самого.
  - Когда ты меня туда отправишь? - спросила она, счастливо предполагая, что эти способности Стаса обязательно сыграют ему хорошую службу в продвижении по карьерной лестнице.
  - Лялечка, я тебе позвоню! Хорошо?
  - Хорошо! - надула губки Лялька и стала похожа на обиженного бегемотика из детского мультфильма.
  
  
   ГЛАВА 10. Первый приём
  
  
   Сотрудники офиса уже покинули помещение. Надо было создать впечатление медицинского учреждения. Стас заглянул в левую комнату и увидел там новый холодильник.
  - Видимо Гельм тоже решил внести свой вклад в обустройство помещений, - самодовольно подумал Стас.
  В кабинете шефа был лёгкий беспорядок. На столе лежали справочники, рекламные листки и брошюры. Стас убрал их в стол. Выдвинул торчащую из-за шкафа ширму и отгородил ею курительный уголок с чайником и чашками на журнальном столике.
  Достал из папки, купленный для этого случая, журнал. Открыл его. Пролистнул несколько страниц, создавая вид продолжительной работы. И аккуратно вывел на чистом листе дату.
  Тут он вспомнил, что забыл спросить у Вероники данные пациента.
  Слегка расстроившись, надел белый халат, принесённый сюда во время ремонта и аккуратно висевший в шкафу. Снова сел за стол. Время тянулось. Никто не приходил. В голову стали лезть всякие мысли. О том, что Вероника сама должна была ему сообщить про запись. О том, что она могла бестолково объяснить клиенту, как найти офис и тот теперь бродит вокруг освещённой площадки, пытаясь проникнуть в стеклянные охраняемые двери.
  Но мысли его были прерваны коротким звонком.
  Стас пошёл открывать. За дверью стояла девочка лет шестнадцати в длинном лёгком клетчатом пальто и круглых очках на рыжем курносом носу. На голове у неё был колпак как у Буратино, из-под которого торчали в разные стороны две косички.
  Она уставилась на Стаса снизу вверх, молча пытаясь понять, туда ли она попала.
  - Вы к доктору? - спросил её Стас, не выдержав паузы.
  - Да, - ответила она и обернулась назад, словно прощаясь со своим невидимым провожатым.
  - Заходите, раздевайтесь.
  Девочка зашла внутрь и стала внимательно смотреть по сторонам, ища подтверждения медицинского характера. Стас приоткрыл дверь в кабинет, и она увидела кусок белой ширмы. Это её успокоило, и она взялась руками за пуговицы своего пальто.
  Освоившись, она оказалась очень говорливой и уже не стесняясь, рассказывала всякую дребедень про школу, выпускные экзамены, и предстоящие "Алые паруса". Стас делал вид, что внимательно её слушает, но думал о своём и задавал вопросы по существу. Так он узнал, что зовут её Ларисой. Летом закончит школу. Что живёт она с мамой, педагогом музыкальной школы, в отдельной квартире. У них есть фортепьяно, огромная библиотека из книг, которую мама насобирала по макулатурным талонам и коллекция статуэток балерин.
  Комплекс Ларисы состоял в том, что как только она видела свою маму, у неё возникало чувство вины, независимо оттого сделала она что-либо плохое или нет.
  - Как только мама открывает дверь, и я вижу её лицо, начинаю краснеть, - поясняла она, - сразу пытаюсь вспомнить, что я сделала не так? Или что-то забыла сделать. Мама, видя моё красное лицо, начинает подозревать меня в гадких проступках. Сразу спрашивает, что случилось. И если я ничего правдоподобного не придумаю, типа приставали хулиганы или разозлила училку, она начинает докапываться до моих друзей, особенно мальчиков. Когда я последний раз видела Петю? Кто меня провожал сегодня со школы? Не соседский ли хулиган Серёжа? О чём мы говорили? Трогал ли он меня за руку или пытался поцеловать? Это противно! Мне столько приходится сочинять! Самое ужасное, что я не могу запомнить то, что ей с испугу наговорила. Сопоставив мои ответы со своими вопросами, она уличает меня во лжи. Дальше - хуже! Дело доходит до того, что она спрашивает на каком я месяце? Если начинаю её успокаивать, она звонит знакомому гинекологу и ведёт меня к нему на приём! К грязному еврею лет пятидесяти с толстыми губами, слезящимися глазками и слюнявым ртом, который открывается у него автоматически, как только он оказывается у меня между ног. Я готова шарахнуть его коленом в ухо, но терплю! Однажды моё терпение лопнет...
  - Подожди, подожди! - остановил Стас разошедшуюся школьницу.
  Он записал её данные в журнал и стал расспрашивать, пытаясь выяснить, откуда взялась такая реакция на собственную мать. Притом, что она очень её любит и уважает.
  В конце концов, прояснилось, что у матери на протяжении всего периода воспитания дочери было любимое выражение "как тебе не стыдно", которое она употребляла во всех случаях, к месту и нет, не замечая того. И теперь образ матери у девочки стал ассоциироваться с данными словами. Как только она видела свою мать, подсознание поднимало из памяти привычный вопрос.
  Стас усадил девочку в кожаное кресло. Сам сел рядом на стул. Ввести ребёнка в транс не составило большого труда. Дети тоталитарного государства привыкли подчиняться. Он создал комбинацию с появлением матери и ассоциировал её с положительными эмоциями девочки. Затем несколько раз закрепил это в подсознании и вскоре разбудил.
  Лариса открыла глаза примерно в таком же состоянии сознания, когда только пришла сюда. Посмотрела вокруг, пытаясь найти знакомые предметы. И опять белая ширма в углу успокоила её, что отразилось в глубоком продолжительном вдохе и выдохе.
  - Уже всё? - тихо спросила она, - можно уходить?
  - Нет, нет! - ответил Стас, - посиди немного, отдохни. При гипнозе затрачивается много сил пациента. На улице стало холодно. Не дай бог простудишься!
  Лариса достала из кармана пятьдесят рублей и хотела положить на стол.
  - Пока ещё рано, - жестко сказал Стас, - вот когда вылечишься, отдашь за все сеансы.
  Лариса послушно убрала деньги. Стас помог ей одеться и проводил до дверей.
  
  
   ГЛАВА 11. Одна
  
  
  
   Со временем друзья у Сотниковых пропали совсем.
  Ходили слухи, что Полин бросил семью, вернулся в Афганистан и там остался жить в каком-то ските.
  Степан продолжал ходить в море, регулярно присылая денежные переводы. Военком района неоднократно приглашал его получить орден за спасённую подлодку.
  - Я не могу получить награду за то, что похоронил в реакторном отсеке больше полусотни ребят, - раздражённо говорил он Катерине, пусть лучше поставят им памятник и родственниками денег дадут!
  В приватной беседе военком сочувствовал, что срок секретности ещё не прошёл, с памятником придётся повременить, а денег нет.
   Рейсы у Степана были небольшие, по три - четыре месяца. Несколько раз в неделю он звонил с парохода домой, и Катерина с удовольствием слушала его голос. Но это был уже другой Степан. Он часто раздражался, был постоянно чем-то недоволен. И Катерина стала всё чаще облегчённо вздыхать, как только корабль отходил от стенки.
  - Жди меня и я вернусь...
  Благосостояние семьи росло - купили трёхкомнатную квартиру недалеко от Катиных родителей и, вскоре после ремонта, со Степаном и дочкой переехали жить в неё. Пятый этаж в девятиэтажке вполне устраивал новосёлов. Большой коридор, направо гостиная, окно которой выходило во двор. Дальше по той же стороне квадратная кухня с балконом. Слева находилась небольшая детская. Коридор упирался в туалет с ванной, а слева была спальня, из которой можно было обозревать проспект Стачек и Нарвские ворота.
   Проживая с мужем и дочкой у своих родителей, Катерина чувствовала, что день был заполнен непонятной суетой. Хозяйство вела её мать, отец занимался дочкой. Сама Катерина ходила за продуктами, в аптеку или ещё куда. Но само нахождение в небольшой квартире такого количества народу создавало впечатление, что все постоянно чем-то заняты, все что-то делают и необходимо кому-то помочь. Получалось, что все слонялись, друг за другом словно в хороводе: что-то двигали, переставляли, убирали, раскладывали, что-то советовали или просто рассказывали о чём-то. Все были заняты делом. От этого в голове у Катерины постоянно стоял гул, словно роились пчёлы.
   Теперь же, после нескольких месяцев прожитых отдельно от родителей, в отсутствие мужа, она начала чувствовать вокруг себя появившуюся пустоту. Несмотря на то, что она водила свою дочку на гимнастику, в музыкальный кружок и в группу рисования, время оставалось предостаточно. Занятия проходили на другой стороне проспекта во Дворце культуры имени Горького. Это старинное здание с двумя башнями по бокам своей громоздкостью создавало впечатление крепостной стены. Проводив дочку, Катерина возвращалась на улицу. Домой идти не хотелось, и она погружалась во всеобщую суету. В потоке спешащих людей, она наслаждалась своей необязательностью. Могла просто постоять, глядя, как стремительное людское течение обтекает её и уносится дальше, образуя незначительные буруны, словно горная река, встретившая на своём пути незначительное, но твёрдо стоящее препятствие.
   Однажды вечером, преодолев перекат спешащих граждан, Катерина вышла к левому торцу здания и неожиданно услышала музыку. Она плавно стекала по ступеням, ведущим во Дворец, только с боку. Над входом висел огромный плакат с изображением танцующей пары и надписью " Кому за тридцать". Подойдя ближе, Катерина прочитала объявление о том, что по средам пятницам и субботам здесь проводятся танцевальные вечера знакомств. Это было так удивительно. Среди всеобщей сумятицы дискотек и ночных клубов, обнаружить тихую заводь знакомств. Катерина подумала, что ей это совсем не интересно.
  В этот момент из дверей вышел молодой человек в чёрном смокинге и бабочкой на шее. Он увидел стоящую в нерешительности Катерину.
  - Не обращайте внимания, - сказал он ей, словно угадывая её мысли и кивая на плакат, - этот возраст касается мужчин. Девушки к нам ходят без ограничений! Особенно таким молодым и очаровательным как Вы мы особенно рады!
  После чего весело засмеялся.
  Катерина засмущалась. Она уже решила, что парень догадался о её возрасте, но потом успокоилась.
  - Приходите, у нас весело! - продолжил парень, - не пожалеете. Даже если не познакомитесь, скучать не придётся!
  - Обязательно приду, как только выберу время! - пообещала Катерина, будучи уверенной, что ноги её здесь не будет.
  Само название мероприятия казалось ей пошлым и безнравственным. Какая разница сколько тебе лет? Она всегда относилась настороженно к тому, что касалось возраста.
  Пора было забирать дочку, и она пошла обратно. Чем ближе она подходила с дочкой к дому, тем сильнее её разбирало любопытство. Открывая ключом дверь, она уже знала, что непременно заглянет в клуб, но только на секундочку.
   Наведя порядок в квартире, Катерина садилась к телевизору и начинала перебирать каналы в поисках чего-нибудь интересного.
  Однажды, она наткнулась на реалити-шоу. То, что раньше никогда не видела. Происходящие на экране разборки между участниками, скандалы и насилие захватили её врасплох и неожиданно показались самой настоящей жизнью, которая протекает мимо. Той, что она не замечала раньше, думая о муже и воспитывая дочь. Ей нравилась острота отношений героев, их энергичность и категоричность. А больше всего ей было по душе, что наблюдая за их драками и руганью, она чувствовала себя отгороженной от них надёжным экраном телевизора. У Катерины даже появились свои любимые герои, за которых она переживала. Звонила по телефону на телевидение - делилась впечатлениями, давала советы.
   Но, к сожалению, таких программ было мало и после очередной дозы адреналина, Катерина, посадив дочку за альбом с карандашами, включала музыку. Брала смётку из перьев неизвестной ей птицы, привезённую Семёном из-за границы, и, кружась в танце, смахивала пыль с окружающих предметов. Квартира светилась чистотой и уютом. Каркас семейного очага блистал женской заботой. Катерина знала здесь каждый предмет и помнила, откуда он взялся. Всевозможные вазы, статуэтки, шкафчики.
   Она перевезла от родителей кучу цветочных горшков, которые в последнее время особенно полюбились ей. Горшки с цветами и без, в которых она видела некий эстетический образ, были праздничны и веселы. Ей казалось, что именно те люди, которые могут разглядеть в цветочном горшке нечто оригинальное, являются настоящими ценителями искусства. Сама, до конца не представляя, что же можно в них разглядеть особенное, чувствовала, что за грубостью лепки и наивностью рисунка скрывается нечто глубокомысленное и содержательное, как в квадрате Малевича. Внушала себе, что не часто можно передать словами то, что чувствуешь. И могла часами ходить по своей квартире среди горшков, каждый раз подмечая нечто новое, изысканное. Иначе упавшую тень на зелёный ободок, и сделавшую его похожим на древесную змею, крадущуюся к своей добыче. Солнечного зайчик настырно пытающегося проникнуть сквозь холодный керамический блеск горшка, декорированного под стеклянную мозаику.
  Теперь это были не просто горшки, мебель и квартира. Это была её настоящая крепость.
  Проводив дочку в школу, дожидаясь любимого реалити-шоу, Катерина часами могла сидеть на широком подоконнике. С удовольствием глядя сквозь стёкла на маленьких людишек, спешащих по своим делам. На гусеницы автомобильных пробок, чувствуя свою защищённость высотой и толстыми стенами дома. А ещё тем, что никому не взбредёт в голову поднять вверх лицо и попытаться во множестве окон разглядеть её одну. Помешать ощущениям независимого блаженного безделья, растворяющего всё вокруг и наполняющего душу безмятежной негой пустоты.
   Как-то, сидя у окна, Катерина представила себя в глазах случайного прохожего неторопливо бредущего по тротуару, поднявшего вверх свой взгляд. И среди оконных сот огромного дома обнаружившего очаровательное женское личико с копной чёрных волос, устремившее свой взгляд вниз. Быть может он решит, что её заперли дома и не отпускают? Словно провинившегося ребёнка, вовремя не убравшего свои игрушки, и теперь с горькой обидой глядящего на улицу, в надежде услышать позади себя примиряющийся голос кого-то из родителей.
   Почувствовала себя царевной, заточённой в башню злым волшебником. Ждущей своего освободителя на сказочной Сивке - Бурке в облике капитана дальнего плавания, приплывшего из-за тридевяти земель. Спасшего её от тюремного заточения, но не в силах разрушить выстроенное ею самой инфантильное одиночество, пленение праздных сладких грёз благополучия.
  
   Глава 12. Прокол
  
  
   Перед уходом с работы, он позвонил Ляльке:
  - Ты мне сегодня очень нужна! Твои профессиональные способности, наконец, стали востребованы в лечебных целях!
  - Наконец-то ты решил обратить внимание на мою скромную персону! - капризно отозвалась Лялька.
  Стас объяснил ей, как найти офис, поскольку дорогу она уже знала. В этот вечер намечался ответственный случай. Сергей Гельм обратился с просьбой вылечить его приятеля, начальника охранного агентства. Вкратце рассказал о его проблеме, что выглядело достаточно смешно.
  К этому времени Стас уже читал практический опыт зарубежных психологов, где для закрепления слов и образов использовалась кинестетика реальной ситуации. Особенно полюбились работы Рэйчел Коуплан.
   Около дверей офиса на подоконнике сидела Лялька. Как всегда она была готова ко всему. Увидев Стаса, она вспорхнула со стула и оказалась у него на шее.
  - Я хочу тебя прямо сейчас, - защебетала она ему на ухо, пробираясь своей маленькой ручкой под свитер.
  - Ляля, мы сегодня работаем, не отвлекайся, - смутился Стас.
  Неожиданно откуда-то сбоку выскочила невзрачная девушка школьного возраста, в очках и защебетала:
  - Станислав Александрович, Станислав Александрович! Вы меня примите сегодня? Я без предупреждения. Меня мама к Вам прислала. Сказала, что вы перестарались. Она опять меня вчера после школы пристыдила, а я сняла с неё очки, бросила на пол и раздавила сапогом. Сделайте меня обратно скромной. Мама так сказала...
  - А Лариса, привет! Прервал её тираду Стас, - Я же предупреждал, чтобы твоя мать забыла про своё "как тебе не стыдно" хотя бы на время. Она что, хочет сделать из тебя истукана? Если она хочет твоего выздоровления пусть забудет про свой любимый вопрос!
  Стас припомнил, что в последний сеанс не заполнил пустоту удалённого из сознания девчонки комплекса стыда, чем-нибудь положительным. Видимо, туда сразу влезла агрессия. Надо ещё поработать с девочкой, подумал он:
  - Придёшь ко мне завтра в девятнадцать. Всё пока.
   Ляля проводила девочку подозрительным взглядом и с прищуром посмотрела на Стаса:
  - С каких это пор ты кружишь головы малолеткам? Полечи лучше меня. Я буду хорошей пациенткой.
  - Не говори ерунды. Лучше пошли, я тебе поставлю задачу.
  - Лучше бы ты поставил мне что-нибудь другое.
  Лялька, нарочито виляя маленьким крепким задом, зашла в кабинет вслед за Стасом.
  Стас закрепил защёлку на двери, чтобы не открывать самому. Привычно надел белый халат, и сел за стол. Достал большую тетрадь и сделал запись. После чего повернулся к Ляльке:
  - Итак, твой больной начальник крупного охранного агентства. Жалуется,... на что он жалуется? Ах да! Говорит, что пользуется у женщин успехом. Но в первый раз ничего не получается. Правда в дальнейшем всё налаживается и партнёрши от него без ума. Но тяготит именно первый раз.
  - Не получает заслуженного вознаграждения после удачной охоты? - усмехнулась Ляля.
  - Ну, что-то типа того. Говорит всё идет нормально, пока он не выходит из душа. Чтобы залезть к партнёрше в постель нужно скинуть полотенце. Вот тут - то и происходит фиаско. Его дружёк отказывается выглядеть бодрячком. Приходится оставаться на ночь. Утром он конечно кое - что может, но его хватает только на то, чтобы не получить отказ в новом свидании. Если партнёрша временно удовлетворяется его обаянием и материальными компенсациями, то через недельку у неё будет возможность почувствовать на себе преимущества ненасытного мачо.
  - Но у современных девушек, как видимо не всегда бывает время ждать? - усмехнулась Лялька, и, протянув руку, погладила Стаса под столом по ноге.
  - Вот именно, особенно у молодых.
  - Так, в чём же моя обязанность?
  - Какая обязанность, Лялечка? Ты ведь доктор! Правда, особенный... Что б я без тебя делал?
  - Терпеть не могу врачей, особенно слюнявых жидов - гинекологов. Так и норовят влезть к тебе прямо в душу без перчатки.
  - Ну не хочешь быть доктором, будь медсестрой!
  - Не заговаривай мне зубы, скажи сразу, что его надо трахнуть с первой секунды знакомства! - она сделала вид, что обиделась. Опустила голову, глядя исподлобья на Стаса, оттопырила нижнюю толстенькую губку, став снова похожей на детеныша бегемотика.
  - Лялечка, когда это ты успела стать такой грубой?
  - Слушай Стас, давай лучше займёмся сексом с тобой. У тебя такие, нежные руки! Только с тобой я могу быть ласковой и нежной, такой, какая я есть! Если б ты знал, как меня достал твой род. И никто не хочет жениться. Даже детей рады мне сделать, но только не жениться. А ведь ты говорил, что я встречу настоящего мужчину. Богатого и сильного.
  - Ляль, это не я говорил. Это тебе цыганка нагадала! У тебя ещё всё впереди, время есть. Сейчас придёт пациент, а у нас ничего не готово.
  - А что должно быть готово? - искренне изумилась она, - мне надо потренировать позу?
  - Не говори ерунды. Он не должен тебя видеть. Иди за штору. Я с ним буду работать, а потом дам тебе знак, и ты войдёшь как таинственная незнакомка.
  - И что потом?
  - Потом вы поедете к нему домой, или ещё куда - то, где он тебя поимеет. Или попытается это сделать. Повторяю, не ты его, а он тебя! Хотя выглядеть будет всё наоборот.
  - Никуда я не собираюсь с ним ехать, пусть даже у него как у Петра Первого...
  - Да никуда ты и не поедешь! Это он поедет во сне с тобой.
  - А если он не того...?
  - Тогда сделаешь вид. Но я на тебя надеюсь.
  - Слушай, он же всё равно будет спать, ведь так? Ничего не увидит. А я тебе вместе с ним всё сделаю. Ну, что-то вроде групповушки получиться. А?
  - Лялик, ну ты же знаешь, что я не могу заниматься с тобой сексом и делать ещё что-либо! А это же работа! Тебе нужны деньги?
  - Ты мне ещё и заплатишь? Может не надо? Лучше ты меня трахнешь, а деньги возьмёшь себе.
  - Ляля, ты стала невыносима.
  - Будешь здесь невыносима! Я всё жду тебя, жду, когда ты, наконец, позвонишь мне. А ты звонишь и говоришь: приедь ко мне и трахни у меня на глазах какого - то мужлана, у которого стоит только во сне! Как ты думаешь, если бы тебе...
  В это время зазвенел звонок. Стас толкнул Ляльку за штору и стал прикидывать в памяти, каким методом клиента лучше ввести в гипноз. Обычный не подходил, лучше применить эриксоновский. Цыганский вариант что ли?
   Вошедший мужчина был чуть выше среднего роста. Толстоват. Редкие светлые волосы едва скрывали блестящую лысину. Большой широкий нос слегка загнутый вниз и немного выпученные круглые глаза придавали взгляду рентгеновскую проницательность. В руках он держал белый полиэтиленовый мешок с чем-то тяжёлым и мягким внутри.
  - И что это у него не получается? - подумал Стас, - внешность типичного кобеля. Только одет как-то странно для директора охранного агентства: свитер и джинсы. Видимо маскируется.
   Вошедший что-то хотел сказать, но смутился под внимательным взглядом доктора. Пробубнил себе под нос:
  - Добрый вечер.
  Стас подумал, что сейчас самое время, пока психика клиента не адаптировалась. Резко встал навстречу, встретившись взглядом и растопырив пальцы правой руки, накрыл ею круглое лицо гостя. А затем резко толкнул его в лоб, страхуя левой рукой от падения. Повелительно произнёс:
  - Спать!
  Но тот едва наклонился назад, недоумённо глядя на Стаса сквозь промежутки между пальцами. О каком-либо трансе и речи не было. Стас в душе выругал себя за опрометчивость и самоуверенность. Но нужно было выкручиваться.
  - Попробую путаницу, - решил он, и быстро усадил мужчину в кресло.
  Тот поставил мешок у дверей и сел как ему сказали.
  - Поднимите правую руку, не двигайте левой. Поднимите левую руку, не шевелите правой. Опустите правую, не двигая левой. Опустите обе руки не поднимая левую. Снова расслабьте правую, не опуская обе руки. Поднимите левую, не поднимая правую.
  Стас, крепко держа пациента за кисть, опускал руку мужчины вниз, при этом, говоря, что поднимает её. Затем повторял это твёрдым командным голосом, проделывая то же самое, только наоборот.
  Любой здравомыслящий человек через минуту такого напряжения впал бы в транс, но только не этот. Мужчина сидел, как ни в чём не бывало, двигал руками вверх и вниз, и это похоже забавляло его.
   Стас вспомнил, что данный метод рекомендуется при общении с интеллектуальными людьми, которые будут вникать в вопрос и сопоставлять его со своими действиями. Но видимо интеллект сидящего не улавливал противоречий в словах доктора. Стас чувствовал, что может случиться конфуз, но не унывал. И решил начать с самого простого:
  - Сейчас мы проверим, насколько внимательно вы меня слушаете. Представьте, что вы устали. Когда вы последний раз сильно уставали?
  - Наверно вчера, - недоумённо пробубнил толстяк
  - Представьте вчерашний день. Вы пришли уставший с работы. Поели. Расположились на отдых в кресле.
  Толстяк пересел на диван и развалился на нём. Глубоко вздохнул.
  Стас придвинулся поближе.
  - Соедините пальцы рук в замок, - продолжал однотонным голосом Стас, - и внимательно посмотрите на них. Начинайте медленно, не торопясь сжимать. Представьте, что они начинают срастаться...
   При этом Стас водил своей ладонью над сцепленными в замок руками толстяка, будто наматывал невидимую верёвку на кисти пациента. Его волнение стало выдавать себя потной испариной. Он достал левой рукой платок и вытер лоб, продолжая говорить:
  - Вы чувствуете, как невидимая нить окутывает ваши пальцы и кисти... они словно окунаются в тепло, и вы перестаёте чувствовать, где кончик вашего пальца, а где ладонь... всё становится единым... Клиент тупо упёрся взглядом в свои руки. Было заметно, что он не понимает тех физических изменений, которые происходят с его конечностями.
  - Ваши руки срослись, вы не чувствуете ни пальцев, ни самих рук... они срослись в единый живой комок... вы не можете ими пошевелить... вы стараетесь двигать пальцем, но не можете... чем сильнее вы пытаетесь разорвать свои руки, тем крепче они срастаются...
  Пациент неожиданно вскочил и, не отрывая взгляда от своих рук, попытался что - то сказать. Но из этого получилось одно мычанье. Стас за плечи усадил его снова на диван.
  - Ну, и хорошо,- подумал он,- вот теперь можно продолжать работать!
  - Вы спокойны... расслаблены... это приятное тепло поднимается от кистей рук выше и далее к плечам и шее... это успокаивающее тепло... оно несёт вам уверенность и равновесие... оно входит в вашу голову и вы более ни о чём не думаете... ничто вас не беспокоит, не тревожит... мыслей нет, звуков нет... только мой голос вы внимательно слушаете и соглашаетесь с ним потому, что мой голос принесёт вам спокойствие...
  Клиент вошёл в глубокий транс.
  - Наконец-то! - Стас стёр со лба очередную испарину.
  Далее надо было создать приемлемую комбинацию знакомства.
  - Ночной клуб... музыка... всё мелькает и светиться, сегодня презентация... напитки бесплатные... кругом зеркала и цветы... красивая девушка у стойки скучает... она вам нравиться, она вам очень нравиться... вы подходите к ней, чтобы познакомится.
  Стас обернулся, чтобы посмотреть за штору, где, сидя в кресле, пряталась Ляля. К ужасу Стаса - она спала. Её руки были сцеплены, как у клиента. Голова склонилась на плечо. Тихое сопенье и улыбочка на лице предполагали её нахождение в том же клубе, куда только что заслали толстяка.
  - Веселье продолжается, сон становится глубже, ещё глубже... музыка танцы... они будут продолжаться и дальше, пока вы снова не услышите мой голос...
  Стас осторожно подошёл к Ляле и, взяв её за локоть, стал тихо бубнить ей на самое ухо, чтобы не слышал клиент, постепенно уводя в соседнюю комнату:
  - К тебе подошёл незнакомый мужчина - красавец... ты от него без ума... это твоя мечта... он обнимает тебя в танце... его руки крепко держат твоё тело... ты как пушинка в его надёжных руках... он пошёл принести тебе выпить шампанского... ты гладишь свои руки, которые он только что целовал... Но что это? Где твой золотой браслет, который ты так любила? Его нет!... о горе... разочарование... тебе никто не нужен... ты всех ненавидишь и понимаешь, что тот мужчина больше не придёт к тебе... он уже далеко... он смеётся над тобой, примеряя браслет своей знакомой девушке... и, вдруг, среди ненавистных тупых лиц посетителей клуба и громыхающей музыки ты видишь, как к тебе через зал идёт твой приятель Стас... ты узнала его... он несёт в руке твой браслет... одевает его тебе... ты с благодарностью бросаешься к нему на шею... вот он спаситель благородный рыцарь... ты целуешь его... готовая для него на всё... он вернул тебе самое дорогое... с чувством благодарности ты начинаешь просыпаться... на счёт три ты откроешь глаза, и окончательно проснёшься. Но чувство благодарности останется в тебе... ты будешь продолжать его чувствовать к Стасу... каждый раз, как только ты его будешь видеть, это чувство вновь будет просыпаться в тебе... один два, три... проснулась!
  Ляля открыла глаза. Её руки обвивали шею Стаса. Она была благодарна ему.
  - Как тебе это удалось, спросила она, поднеся к глазам руку со своим любимым золотым браслетом?
  - Лялечка, давай потом! Нам ведь работать с тобой надо, клиент ждёт.
  - Ах да! Ты знаешь, я тебе так благодарна...
  - Ну давай, давай, пошли.
  Стас с Лялей зашли в комнату, где клиент продолжал мысленно существовать в ночном клубе.
  - Сон продолжается, сон становится глубже... мыслей нет, звуков нет. Только мой голос окружает тебя со всех сторон...
  Стас увидел, как Ляля пытается присесть за стол, её веки начали закрываться.
  Он дёрнул ей за руку. Ляля вздрогнула и снова встала.
  - Я же просил тебя не слушать то, что я говорю, когда работаю - зашептал он.
  Ляля жалобно улыбнулась:
  - Ну как я могу тебя не слушать, если я рядом с тобой, а у тебя такой приятный голос!
  Она была сильно благодарна Стасу, правда не знала за что!
  Стас невозмутимо продолжал внушать монотонным голосом, обращаясь к толстяку:
  - Очень красивая девушка стоит за стойкой бара. Она мельком поглядывает на тебя. Ты ей нравишься. Ты это понимаешь и хочешь с ней познакомиться. Ты подходишь к ней и приглашаешь её на танец. Толстяк чуть приподнял свой зад, но идти к Ляле явно не собирался. Он смотрел перед собой, будто что-то искал на своём столике.
  Стас начал уставать. Он подумал, что конечно надо было создать более полную картину для клиента со всеми атрибутами бара, накрытием столика. Теперь гадай, что он хочет? Почему в суггестии возникло противоречие?
  - Тебе для смелости надо выпить, - наобум произнёс Стас и, видя появившуюся улыбку клиента, успокоился, - попал! Ты налил себе пол фужера виски и выпил. Почувствовал, как зажгло у тебя внутри, по телу пошла волна тепла, лёгкого опьянения и уверенности в себе. Клиент встал и направился к середине комнаты. Стас подтолкнул Ляльку под зад в сторону клиента. Она обвила руками шею толстяка, который тоже обнял её. Так они начали стоять, поочерёдно едва наклоняясь в одну сторону, а затем в другую, имитируя танец. По кислой физиономии Ляли было видно, что она отрабатывала повинную.
  - Она согласна поехать с тобой в гостиницу - продолжал Стас.- Ты расплачиваешься, и вы собираетесь уезжать.
  Лицо клиента снова стало напряжённым. Он медленно полез в карман, затем в другой, делая вид, что пытается что-то найти.
  - Странно, - подумал Стас, - у начальника охранного предприятия нет с собой денег на гостиницу? Чёрт его знает, может жмот? Из-за этого все и комплексы? Или у него всё на пластиковой карте? Придётся дать денег.
  - Девушка расплачивается за тебя, и вы продолжаете путь.
  На лице клиента появилась благодушная улыбка.
  - Точно жмот, - снова подумал Стас.- И на фиг я взялся за этого придурка?
  - Ты в дорогом номере с красивой девушкой. Смущения нет. Ты уверен в своих силах. Ты всегда будешь уверен в своих силах, когда будешь оставаться наедине с женщинами. Она помогает тебе раздеться, при этом лаская твоё тело...
  Ляля изо всех сил старалась стащить с пациента грубый свитер и несвежую майку.
  - Ну и козёл! - снова подумал Стас, - идёт к врачу на приём и не может одеться посвежее. Что он там охраняет со своими идиотами?
  Ляля быстро скинула свой халатик и оказалась совершенно голой. Её точёная фигурка была несовместима с волосатым телом толстой гориллы наваливающейся на неё со звериным рычанием и фырканьем.
  - Бедный диван, - подумал Стас, - сколько он ещё сможет выдержать столь энергичных пациентов?
  Такого напора от своего клиента он не ожидал. Какая уже там неуверенность? Скромность? Просто издевательство какое - то. Лялька просто вбивалась им в диван, изредка появляясь на поверхности, чтобы глотнуть свежего воздуха. Вся лечебная схема закрепления самоуверенности и спокойствия рассеялась на глазах. Стас молчал оглушённый лосиным рёвом дикого самца.
  Воспользовавшись секундной расслабленностью клиента, Лялька выскользнула из-под него и скрылась в коридоре, направляясь в ванную комнату, бормоча про себя:
  - Ничего себе скромняга, быстро же ты его вылечил...
  Стас был в растерянности. Что закреплять? Какое чувство неловкости? Казалось, что клиент стал постепенно выходить из транса. Вытерся заранее приготовленной Стасом простынёй и что - то бормоча, стал снова влезать в свои шмотки. Стас не возражал:
  - Вы начинаете просыпаться, я сосчитаю до трёх, и вы проснётесь окончательно... один, два, три! Клиент не вздрогнул, как обычно вздрагивают, выходя из гипноза. Только продолжал невнятно бормотать, направляясь к двери:
  - Что творят! Что творят! ...
  Вышел из кабинета.
  Возмущению вернувшейся Ляльки не было предела:
  - Он просто меня отымел! - кричала она, - грубо, по-хамски отымел! Какая я ему медсестра? Это ни в какие рамки не входит. Что ты с ним сделал? Ты превратил его в какого - то монстра!
  В этот момент в дверь постучали.
  Разражённый молодой мужчина, заглянув вовнутрь, стал вежливо возмущаться, что он директор охранного предприятия, несмотря на всю занятость, почти час сидит под дверью, хотя опоздал всего на пять минут....
  Но тут его оттолкнул, вернувшийся толстяк и, с хитрой ухмылочкой, зашёл в кабинет.
  - Вы уж извиняйте доктор, что отнял у Вас время. Меня шеф послал к Сергею Гельм. Это ведь его офис? Мясо ему обещал за помощь - свежатинки, да я припозднился на работе. Вот только сейчас и принёс. Рядышком здесь работаю, в мясном. Так заберите его к себе, положите в холодильник, а то испортится здесь под дверью. И хитро подмигнув Ляльке, скрылся.
   Стаса стал разбирать смех, но он тупо уставился на белый полиэтиленовый мешок у дверей, чтобы не сорваться, надеясь, что Лялька не врубится.
  Работать сегодня сил уже не было.
  - Все свободны, на сегодня приём закончен,- тихо произнёс Стас.
  Но все присутствующие его услышали.
  
  
   Продолжение вы сможете прочитать, купив мою книгу в центральных магазинах Питера. Или в интернет - магазине (адрес есть на моём сайте).:))))))))
  
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"