Freedom : другие произведения.

Зависимость - 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Демоны уже давно ведут охоту за некими камнями, обладающими невероятными свойствами открывать проходы между мирами, камнями, украденными Крайм и ее братьями, чтобы попасть на Землю. Всего их двенадцать, и большая часть уже находится в руках демонов, но им придется очень потрудиться, чтобы достать остальные. Особенно после того, как Крайм и жница Фиби рискуют бросить прямой вызов Аду. Задача безумна, но обеим девушкам нечего терять, и они готовы сражаться до конца. Перед Элоди же стоит непростой выбор: поставить на карту все, рискуя жизнью своего брата, или потерять себя. Когда страх уже обладает тобой, разрушить эту зависимость будет непросто.

Freedom

Обладание

Зависимость - 2

0x01 graphic

Аннотация

   Демоны уже давно ведут охоту за некими камнями, обладающими невероятными свойствами открывать проходы между мирами, камнями, украденными Крайм и ее братьями, чтобы попасть на Землю. Всего их двенадцать, и большая часть уже находится в руках демонов, но им придется очень потрудиться, чтобы достать остальные. Особенно после того, как Крайм и жница Фиби рискуют бросить прямой вызов Аду. Задача безумна, но обеим девушкам нечего терять, и они готовы сражаться до конца.
   Перед Элоди же стоит непростой выбор: поставить на карту все, рискуя жизнью своего брата, или потерять себя.
   Когда страх уже обладает тобой, разрушить эту зависимость будет непросто.
  

Пролог

За три года до знакомства Фиби и Сема

   Дорейн дрожала, кутаясь в кофту, которая была ей ужасно мала и не застегивалась на огромном животе. Ребенок в утробе то и дело толкался, словно пытаясь уже выбраться наружу сквозь ее плоть. Адская боль терзала все тело, холод сковывал конечности, замедлял сердцебиение. Еще немного, и сердце может просто остановиться, если ребенок не разорвет ее на части раньше.
   Этого не должно было случиться.
   Этого не должно было случиться.
   Она никогда не хотела ничего подобного.
   Существо, находящиеся внутри нее, забирало ее тепло и жизненные силы, питаясь ими. Существо, которое отчасти являлось и ее ребенком тоже.
   Дорейн знала, что это будет девочка - прекрасная внешне, чудовище внутри. И, если понадобиться, она прогрызет себе путь наружу, разрывая тело своей матери.
   Она не боялась боли или даже собственной смерти, зная, что это неизбежно. Было обидно, что ее жизнь закончится так скоро, жаль, как себя, так и ребенка.
   Хлопнула дверца, и из машины вышла красивая блондинка в дорогом брючном костюме и остановилась в нескольких шагах от Дорейн, протянув ей ладонь с длинными ухоженными ногтями. Ночной воздух наполнился резким, раздражающим ароматом ее духов.
   - Ты не должна бояться, Дорейн, - проговорила женщина, касаясь ее локтя. - Ты ведь знаешь, какая это честь. Когда ребенок появится на свет, о тебе долго еще будут говорить.
   - Если я выживу.
   - Если? - блондинка улыбнулась, и ее хватка усилилась. - Тебе не об этом стоит переживать. Ребенок - важнее всего, гораздо важнее жизни какой-то там ведьмы, жизней сотен таких ведьм, как ты.
   Дорейн снова почувствовала озноб и судорогу, скрутившую правую ногу. Блондинка помогла ей устоять, иначе девушка упала бы на землю.
   - Идем, Дорейн, в больнице для тебя уже приготовили палату. Конечно, доктор не ожидал, что она понадобиться так скоро, но это не имеет особого значения. Какой у тебя срок?
   - Пять недель, - онемение добралось уже и до языка. Он распух и не хотел слушаться.
   - Пять недель - очень маленький срок, - блондинка зацокала языком, ведя девушку в сторону больницы. - Видимо, нашей маленькой красавице уже не терпится выбраться в этот мир.
   - Скажите...
   - Что, дорогая?
   - Имя, как будут звать мою дочь?
   - Для нее выбрали имя Андромеда.

За два месяца до побега Крайм из тюрьмы

   Джад (сокращение от англ. Judgement - приговор, кара) ловко спрыгнул на балкон с крыши, стараясь не обращать внимания на монотонные движения досок под своими ногами. Возможно, когда-нибудь они и провалятся под его весом, но вряд ли это произойдет в сегодня, значит, волноваться нет смысла.
   Ухватившись руками за каменный выступ, парень подтянулся вверх, медленно забросил сначала одну ногу на парапет, затем другую и, раскачиваясь, приблизился к стене. Подоконник был таким узким, что Джад едва мог поместиться там, раздвинув ступни ног в позиции N 1, как танцовщица.
   Было около трех часов ночи, и дом прибывал в полном мраке. Можно было не опасаться, что кто-то заметит его, ведь даже если бы любопытный сосед решился в это время подойти к окну, то все равно ничего бы не увидел из-за густого тумана.
   Джад прислонился к окну, проведя ладонью по запотевшему стеклу, и взглянул в сторону кровати. Девушка лежала на боку, спиной к стене, ее глаза были закрыты. Прислушавшись, Джад смог различить ее негромкое дыхание.
   Ему не нужно было прикасаться к ней, чтобы увидеть цвета ее ауры, изменившейся всего за несколько месяцев. Золотые и бледно-розовые с серыми прожилками сменились темно-синими, красными и багряными. Вдруг веки девушки затрепетали, словно она догадывалась о присутствии незнакомца в своей комнате. Парню хотелось зайти внутрь, чтобы хоть на несколько минут почувствовать тепло и уют чужого жилища, но это было слишком рискованно. Она или один из тех, что постоянно за ней присматривают, могут заметить его след. Сейчас демоны уверены, что Джад - мертв, и будет лучше, если они продолжат так думать и дальше. Может быть, это и не по-мужски прятаться за спиной своей сестры, но Джад всегда придерживался модернистских взглядов, а его сестра к тому же была отъявленной феминисткой. Вот пусть и разбирается сама со своими проблемами.
   Джада с самого детства учили, что семья - это самое главное в жизни; только при поддержки своей семьи можно выжить в этом мире, но три года здесь научили его как раз обратному: гораздо проще, когда нужно думать только о собственной безопасности.
   Когда он прибыл в этот мир три года назад, с ним были пятеро его братьев и младшая сестра. У них была единая цель и одни и те же идеалы, сейчас, годы спустя, все, что осталось у Джада, - желание выжить.
   Первым погиб самый младший его брат Фрауд (fraud - обман), когда его захватили демоны и стали пытать, остальным удалось скрыться, но ненадолго. Демоны открыли сезон охоты на всю его расу, и, прежде всего, на всю его семью. Причиной этому было то, что перед смертью выдал им Фрауд.
   Затем смерть настигла еще одного брата - Тризона (treason - измена, предательство) - их лидера, сердце семьи и ее костяк. И почти сразу же за ним пали Дис (disloyalty - неверность) и Трик (trick - обман, уловка). Оставшиеся в живых Джад, Фиар (fear - страх) и их сестра Крайм (crime - преступление) решили разделиться, чтобы выжить. С того дня Джад не видел ни одного из них. Скитаясь по стране, он раза три или четыре встречал кого-то из своего народа, но никто из них не собирался оказать ему хоть какую-нибудь помощь.
   Возможно, Джад просто был романтиком и поэтому до сих пор верил в идеалы своей родины.
   А, возможно, это проявление верности.
   Джад подул на стекло, и оно тут же покрылось витиеватой золотистой вязью, которая исчезла всего через несколько секунд, просачиваясь внутрь комнаты полупрозрачным оранжевым облаком. Облако не спеша подплыло к кровати и замерло примерно в полуметре от головы спящей девушки.
   Еще одна попытка - еще одно видение. Еще одна жертва. Неужели так трудно понять, чего именно Джад хочет от нее?
   Девушка тихо застонала, начав ворочаться на кровати. А ведь она изменилась не только внутренне. Возможно, не будь Джад тем, кто он есть, а обычным смертным, он обратил бы на это внимание сразу же, как только приблизился к окну. Ее лицо все еще молодо, но не его выражение и едва различимые складки около рта и глаз.
   Демоны уже сейчас повсюду следуют за ней, о чем девушка, конечно же, даже не подозревает, и пробраться к ней с каждым разом становится все сложнее и сложнее. Быть может, это их последняя встреча. Если бы Джад только мог обратиться к ней напрямую, а не ограничиваться видениями...
   Уже не в первый раз он задумался о том, симпатичная ли она, но так и не смог ответить себе на этот вопрос. Сейчас она казалась обыкновенной, уставшей и запутавшейся; когда ему приходилось встречать ее на улице, она была живой и красивой. Притворство и ложь следуют за этой девчонкой, как верные тени, не отступая ни на шаг. Джад отчетливо чувствовал на кончике языка вкус ее сомнений, вкус страха. Если что и загонит ее во мрак, так это только она сама и ее неуверенность в том, во что следует верить, а за что необходимо побороться. Хоть демоны и следуют за ней по пятам, единственный мрак, который ее окружает, таиться глубоко внутри, а не снаружи.
   В ней самой.
   Не в поступках, но в мыслях и в сердце.
   Бросив последний быстрый взгляд в окно, Джад спустился по трубе вниз до карниза и спрыгнул оттуда на землю. С разбегу перемахнув через ограду, он сел на свой мотоцикл и отъехал от дома. В кармане куртки завибрировал телефон. Сбросив скорость на светофоре, парень достал телефон и открыл новое сообщение:
   Я только что видел Крайм. Хочешь ли ты найти ее?
   Джад задумался на мгновение, прежде чем убрать телефон обратно в карман, и резко газанул. Его взбалмошная сестрица ведь как-то справлялась одна все эти годы? Наверное, она тоже думает, что он мертв, и так даже лучше. Джаду пригодились бы сильные союзники, но Крайм он мог довериться не больше, чем одному из демонов, желающих его смерти. Насколько ему было известно, Фиар так же мертв, а, значит, их осталось только двое из целой семьи.
   К огромной удаче, за несколько дней до смерти Тризон передал свою долю Джаду - следующему по старшинству, и даже со смертью Крайм у демонов будет только пять частей из семи. Носить их с собой постоянно слишком опасно, поэтому Джад решил сделать точные копии, которые и будут всегда находиться при нем, а настоящие спрятать в надежном месте. Его доля вместе с копией Тризона в одном месте, а настоящая часть Тризона с еще одной подделкой - в другом.
   Нет, на Крайм точно не стоит рассчитывать, только не после того, как она предала семью. Каждый сам по себе.
  

Фобии

  
   Фобия - это повышенная иррациональная боязнь чего-то, и это может быть какой-то объект, действие или ситуация. Фобии, или навязчивые страхи, приносят большой дискомфорт, искажают личность и портят жизнь людей, порой оставляя в полном одиночестве.

Год спустя

1.1

   Социальные фобии - это не простое стеснение или неловкость, а это упорная иррациональная боязнь исполнения каких-либо общественных действий (например, публичных выступлений), либо действий, сопровождаемых вниманием со стороны посторонних лиц (боязнь находиться на улице, когда на тебя смотрят, невозможность заниматься чем-либо при наблюдении со стороны и т. п.), либо даже просто встречаться и разговаривать с незнакомыми людьми. Если социофобии не начать вовремя лечить, то этот страх может привести к разрыву всех социальных контактов, отсутствие которых будет отрицательно сказываться на качестве и уровне жизни.
  
   Все происходило как в замедленной съемке. Вдох, удар кулака в челюсть, нырок вправо, грохот разбитой посуды и брызг воды во все стороны. Выдох - новый удар. Шаг - удар, крик за спиной - новый удар, снова и снова.
   Ярость, витающая в воздухе, была пряной и острой на вкус. Красновато-коричневые полосы отрывались от нескольких десятков голов и медленно поднимались вверх, зависая под потолком вместе с алкогольными парами. Элоди-ангел предпочла бы никогда не видеть их, в то время как Элоди-демон подпитывалась яростью, страхом, болью, гневом...Чем сильнее эмоции, тем лучше их вкус и больше энергии они дают. Негативные эмоции человек вырабатывает куда охотнее и расстается с ними куда быстрее, нежели с позитивными, именно поэтому в последнее время Элоди любила появляться в подобных местах.
   Отправив в нокаут последнего нападавшего, девушка запрыгнула на барную стойку, распихала ногами чужие стаканы и пустые бутылки из-под пива, наслаждаясь обращенным в ее сторону вниманием посетителей.
   - А теперь новый раунд, - прокричала она во всю глотку и, смеясь, спрыгнула на пол, усыпанный бутылочными осколками.
   Несколько усилив эмоциональный фон в комнате, она добавила в костер свежего хвороста, и драка вспыхнула с новой силой.
   Решив, что на сегодня с нее хватит, Элоди вышла на улицу, привычно увертываясь от пролетающих в опасной близости кулаков, локтей и ножей. Совсем свежий порез на левой ладони болезненно пульсировал, как и ожог на щеке, но это была слишком слабая боль, чтобы страдать из-за нее. Несколько глотков виски или текилы - и все будет в норме. Вытащив из кармана мобильник, девушка по памяти набрала номер, даже не потрудившись приблизить телефон к лицу. Минут через пять у бара припарковался блестящий мотоцикл, и сидящий на нем парень, так же во всем черном, медленно снял с головы защитный шлем.
   - Не знала, что ты так печешься о своей безопасности, что тебе необходим шлем, - усмехнулась она, пристраиваясь на сидении позади водителя.
   - Не знаю, как ты, но мне не нравятся, когда они наблюдают за каждым моим шагом. Всюду, куда бы я ни отправился, они находят меня.
   - Так и должно быть, когда ты принадлежишь им. Тут не поможет ни шлем, ни пластическая операция, ни смена транспортного средства.
   Он издал какой-то неразборчивый звук, рассматривая свое отражение в шлеме.
   - Готова ехать?
   - Ты что же не хочешь поговорить со мной, Дин? - удивилась Элоди.
   Парень молча надел шлем на голову и завел мотоцикл. Его голос раздался словно откуда-то издалека.
   - Иногда мне хочется, чтобы ты сорвалась с мотоцикла и разбилась на смерть, сестренка.
   Элоди рассмеялась:
   - Можешь говорить что угодно, я прекрасно вижу твою ауру. Ты скорее сиганешь за мной с моста, чем позволишь разбиться.
   - Я так разбаловал тебя...
   - Просто ты все еще любишь меня, за что и поплатишься.
   В следующую секунду мотоцикл тронулся с места, да так резко, что Элоди пришлось прижаться щекой к спине Дина. Она закрыла глаза, чувствуя, как поток воздуха бьет ее по лицу, смывая слезы, которые так никогда и не прольются, и разглаживают мелкие складки в уголках губ.
   Дин сказал, что она слишком много хмуриться в последнее время.
   Но сейчас ей было хорошо. Она чувствовала сытость и удовлетворение. Брат был рядом, и не важно, сколько времени она потратила на его поиски. К тому же она все еще считала его своим братом, даже после того, как он практически перестал быть человеком. Прошло уже четыре месяца с тех пор, как они вместе с Крайм вломились в ночной клуб, заполненный демонами под завязку, и устроили там настоящую резню. Так она отвоевала Дина для себя, тем самым напомнив о своем существовании. К несчастью, даже ей не под силу освободить его от клятвы.
   С того дня, как Элоди вывела Дина из того бара, она сняла с себя всю ответственность за него.
   За любовь всегда приходиться расплачиваться, если не слезами, то кровью.
   За прошедший год Элоди бросила школу, переехала вместе с Дином в другой город, находящийся за тысячи километров от места, где оба выросли, и где осталась тетя Элис, и стала служить одному из демонов.
   Теперь она совсем другая Элоди Блейк. И поздно жалеть о том, что случилось.
  

/////

  
   Мышцы ног напрягались и расслаблялись, передвигая тело вверх по горе. За последние несколько месяцев утренняя и вечерняя пробежки вошли у нее в привычку. Вставив наушники и включив музыку на максимальную громкость, Фиби пускалась бегом, считая про себя вдохи и выдохи, в то время как ноги сами несли ее вперед, всегда выбирая иной маршрут. Сначала было больно и трудно. Но с каждым днем боль в боку и легких становилась все менее ощутимой, зато росло чувство свободы.
   Фиби Коллинз умерла, забрав свою боль с собой. То, что Фиби чувствует сейчас, - не более чем воспоминание об утраченном.
   С гибелью Виктора не осталось никого, кто бы помнил Фиби Коллинз. С предательством Сема и уходом Кая не осталось никого, кто помнил бы жницу с тем же именем.
   Вдох, шаг, шаг, выдох. Не существует ничего, кроме ее шагов и ее дыхания. Сокращения сердца, отпечатков ног на чуть влажной земле и темноты в ее душе. Было бы лучше, если бы те, кто решил уйти, уходили навсегда, не терзая тех, кто остался, пустыми надеждами. Было бы лучше, если бы они никогда и не возвращались, неся с собой разочарование и предательство. Иногда стоит просто уйти, оставив после себя хорошую память, а потом раствориться в мыслях, когда утихнет боль и угаснет обида. Когда забудешь, как в них нуждался.
   Фиби Коллинз мертва, вместе со своей болью, своими эмоциями, привязанностями и страхами, а жница Фиби знает, когда стоит уйти.
   Как только душа призовет в путь, а слабость прикажет тебе остаться.
  

/////

  
   Можно притвориться, что тебе не больно и заставить поверить в это не только других, но и себя. Или приучить себе не замечать боли совсем. Можно...
   Но ты же не веришь в это, правда?
   Когда показная бравада и бесстрашие уходят, внутренние страхи остаются. От них нельзя спрятаться за картонной дверью и тонкими занавесками. Правда, иногда хорошо окрашенный картон можно принять за сталь. Вот почему опасно иметь человека, которому ты не безразличен: бутафорская броня его не обманет. Он видит тебя насквозь. Особенно то, что ты сам отказываешься видеть в себе. Должно быть, это похоже на окна с одной зеркальной стороной. Но именно ты стоишь на улице и можешь любоваться исключительно своим отражением, не видя того, что скрывается внутри.
   Крайм тоже знала когда-то одного такого, и он умер у нее на руках.
   Ей всегда нравилась высота, в отличие от ее теперешнего тела. Она меняла их так часто, что нередко пугалась, ловя случайно свое новое отражение в зеркале. Как-то раз она несколько часов пыталась скрыться от девушки, которая шла за ней по пятам. Крайм боковым зрением то и дело видела отражение в разных зеркальных поверхностях, но, оборачиваясь, теряла ее в толпе. Пока не вышла на пустынную улицу и не столкнулась с незнакомкой нос к носу.
   Вот и сейчас девушка стояла на балконе, разглядывая в стекле новое, абсолютно чужое лицо. Она медленно вытянула руку, наблюдая, как девушка в зеркале повторяет ее движение.
   Крайм все время бежала, трудно сказать, от себя или к себе. Раньше, преследуемая демонами, все время пребывающая в страхе за свою жизнь, она имела цель, теперь же чувствовала внутри только пустоту. Она никому не нужна, ее существование на этой земле бессмысленно. Она даже хуже, чем приведение, пустая, бездушная. Одинокая.
   Бесполезная.
   Сейчас Крайм бы отдала все на свете, чтобы снова вернуться в прошлый год, но жить прошлым было для нее несвойственно. Впервые за три годы она вспомнила о том, для чего прошла через портал и попала в этот мир. Та Крайм была совершенно другой. Жизнерадостная, беспечная, верная делу и своей семье. Теперешняя - лишь ее тень.
   Год назад она посчитала, что ее жизнь стоит больше, чем идея, и, не задумываясь, отдала демонам то, что они хотели, предав свою семью. Теперь она знала, что предала на самом деле совсем не семью, а себя. К несчастью, только теперь, когда было уже слишком поздно, чтобы попытаться это исправить.
   И оно того не стоило.
   Раз все ее братья мертвы, демоны, наконец, получили желаемое. И это больше не касается Крайм.
   Она все время переезжала с места на место, меняя не только машины и тела, но так же привычки, чувства, фобии и желания, так же легко, как модница меняет одежду, как змея - кожу. И ее ни на миг не покидала мысль, что все это зря.
   Ударив кулаком по стеклу, она почувствовала резкую вспышку боли и безучастно разглядывала окровавленные осколки у себя под ногами, прежде чем раздавить их каблуком ботинка.
   Как же она ненавидела признавать свои ошибки.
  

/////

  
   Природа притаилась далеко от человеческих городов, словно желая найти себе укромное место, где ее никто не найдет, и только избранным дозволено заходить в заповедный чертог. Лесная глушь - настоящая отрада для уставшей измученной души.
   Огромный горный кряж был родителем узкого, но чрезвычайно быстрого ручья, спускавшегося в низину мощной широкой рекой, испещряя огромный лесной массив множеством подтеков, образуя различные по форме и размеру острова и полуострова. Это было бы просто невероятное зрелище с высоты птичьего полета, но и здесь, на земле, оно было чрезвычайно волнующим. Как бы ни гордились люди достижением своего ума, причудливыми формами своей архитектуры, разнообразными красками картин и линиями статуй, они не создали ничего, что могло бы сравниться с красотой того, что появилось задолго до рождения человека.
   Темные полоски леса будто бы стекали вниз, на залитую солнцем огромную низину, заросшую кустарниками и цветами. Но это было далеко отсюда. В месте, где нашел свой приют Кай, всюду, куда доставал взгляд, простирался древний мешаный лес. Если три дня идти на восток, можно дойти до "края мира" - места, где обрывом кончается лес, а внизу плещутся об острые скалы, торчащие со дна, соленые воды, разбиваясь пеной; воет ветер, гуляющий среди каменных пещер, невидимых глазу. До ближайшего города больше дня езды на автомобиле, на то же, чтобы преодолеть такое расстояние пешком, может уйти почти неделя при плохой погоде.
   Казалось, крошечное поселение, где живут всего лишь девять семей, притаилось в самом центре леса, подальше от прогресса, мегаполисов, притворства и обмана...На краю мира.
   Кай выбрал это место именно из-за его расположения, но даже он не думал, что задержится здесь больше чем на месяц.
   С того времени прошел год.
   Он избрал для себя скромную полуразвалившуюся лачугу, с годами покосившуюся на бок и вросшую левой своей частью в землю. Деревянные доски прогнили или заросли мхом и плющом, крыша давным-давно обвалилась, а посреди большой комнаты росло дерево, которому, по меньшей мере, было лет сто. На то, чтобы хоть немного отремонтировать лачугу, у Кая ушло несколько месяцев. Все это время он трудился один, выполняя всю работу и отказываясь от помощи своих новых соседей, которые каждый день заходили проведать его, из любопытства или из добрых побуждений. Трудно было сказать, какое из этих чувств было сильнее. Люди здесь были приветливы. Они не спрашивали, почему Кай выбрал для себя столь безлюдное место для жизни, зачем приехал сюда и с какими намерениями. Они спросили только, не голоден ли он, и хватает ли у него теплой одежды.
   Когда его лачугу проведал староста - высокий старик с длинной, до пояса, белоснежной бородой, но все еще с гордо расправленными плечами, он лишь сказал, вертя в руках резную деревянную трубку:
   - У каждого из нас были свои причины, чтобы переехать сюда. Человеку с добрым сердцем здесь всегда рады, иных природа тут просто не потерпит. Так было раньше, задолго до твоего рождения, и будет всегда.
   После его визита, местные, очевидно, успокоились, и перестали сюда ходить, подарив Каю долгожданный покой. Но ненадолго.
   Подходя к своему жилищу, Кай испытывал сильную гордость. Его домик так и не встал прямо, как в молодости, но теперь можно было не опасаться, что однажды ночью он просто развалиться на части, когда левая стена обрушится. Крыша больше не протекала, с какой бы силой ни шел дождь. Старинная каменная печь была восстановлена, и давала тепло и свет. Здесь не было электроэнергии, газа, водопровода или отопления. Все это заменяла печь и старый колодец, стоявший примерно в пятистах метрах от домика. Внутри дома была крошечная кухонька, шагов пять в длину и где-то три в ширину, одной из стен которой служила стенка печи. В углу помещался грубо сколоченный деревянный стол, который Кай так же сделал своими руками, и два стула. В другой комнате стояла кровать, шкаф, стол и книжная полка.
   Каждое утро Кай ходил к реке, чтобы умыться. Там же он стирал свои вещи и мылся несколько раз в неделю. С приходом холодов он приносил несколько ведер воды, грел их и мылся прямо во дворе, обливаясь чуть теплой разбавленной водой.
   Ему нравилась жизнь добровольного затворника. Не пользуясь своими демоническими силами, он мог прибывать в относительной безопасности. По крайней мере, прошло уже больше года с тех пор, как Отец отпустил беглянку, а Кай все еще жив, и демонам так и не удалось обнаружить его. Но чтобы выжить здесь, ему пришлось полностью отказаться от всего. Он не смел тронуть никого из местных жителей, поэтому по неволе перешел на человеческое питание для получения энергии и сон для восстановления сил. Он больше не мог делать того, что умел еще в прошлом году, зато стал намного сильнее физически, научился обращаться с различными инструментами, стрелять из лука, чинить многие вещи и даже одежду, готовить. Привык к простоте. Еще год назад ему бы и в голову не пришло, что он способен прожить без силы, практически человеком, а теперь он страшился того, что случится, если исчезнут обстоятельства, заперевшие его в этой глуши, потому что не доверял даже самому себе.
   Вернувшись с охоты с сумкой, полной дичи, грибов и орехов, он повесил лук на огромный гвоздь у входа, снял с себя мокрую от пота рубашку, оставил сумку на стуле и снова вышел на воздух, душа полной грудью. Наклонившись, Кай облил себя водой из бочки и набросил на плечи полотенце. У него не было даже часов, поэтому приходилось определять время по солнцу. Сейчас было около трех часов дня. Погода была прохладная и облачная. Может статься, что уже к концу этой-началу следующей недели начнутся первые заморозки.
   Оставив себе двух только что пойманных птиц, он сложил оставшихся четырех в другую сумку, сменил рубашку и снова двинулся в путь. На то, чтобы добраться до ближайшего своего соседа - рыбака и столяра одновременно, у него обычно уходило около двадцати пяти - тридцати минут. Зайдя к нему, Кай выменял одну из птиц на две рыбины.
   Местом следующей его остановки стал некогда красивый деревянный дом с мансардой. Лучшие его годы давно ушли в прошлое, но хозяева все еще содержали его в идеальной чистоте. Постучав в дверь, Кай замер на пороге, дожидаясь, пока ему откроют.
   Внутри дома послышались легкие шаги, и когда дверь открылась, с порога на него смотрела миловидная молодая женщина. Ее темные волнистые волосы были собраны в толстую косу, переброшенную на одну сторону, кончик ее покачивался на уровне бедра женщины. Красивые миндалевидные глаза светло-орехового оттенка с любопытством смотрели на него.
   - Привет, Кай, не ожидала увидеть тебя сегодня.
   - Привет, Кармен. Я принес птиц, - сказал он, протягивая ей сумку.
   Кармен поблагодарила его и предложила войти в дом. Кай уже бывал здесь много раз, но все равно на какой-то миг залюбовался внутренним убранством дома, такого не похожего на его собственный. Здесь была и красивая, искусно вырезанная мебель, мягкие подушки, статуэтки, картины на стенах, занавески на окнах и прочие приятные мелочи, дарившие уют. Да и цвета, преобладающие здесь, были не коричневыми с серыми, а всевозможные оттенки желтого, оранжевого и красного.
   Брат Кармен - Люк - сидел в мягком кресле, углубившись в газету. Несмотря на отсутствие электричества, Люк любил быть в курсе дел, творящихся в мировом сообществе. Поскольку Кармен по работе приходилось минимум дважды в неделю бывать в близлежащем небольшом городке, где, впрочем, электричество все же было, у них в доме были книги и местная пресса, а так же большое количество мощных фонарей, работающих на батарейках и радиоприемник. Трудно было бы найти более непохожих близнецов, чем Люк и Кармен. Она была статной красавицей с темными волосами и карими глазами, он - тощий, как жердь, светловолосый и светлоглазый.
   Люк заметил Кая только после того, как демон поздоровался с ним. Поправив очки на переносице, Люк отложил в сторону газету и предложил гостю попробовать маковый рулет, приготовленный его сестрой.
   Кай присел за стол, придвинув к себе поднос с угощением, взял чистую чашку, поставленную здесь словно бы для него, и плеснул себе чаю из фарфорового заварника.
   - А где Кармен?
   - У нее клиент, - по тому, с каким выражением прозвучал голос Люка, Кай предположил, что хозяин снова взялся за газету. Только Люк был способен спорить по поводу цены на нефть в странах третьего мира или обсуждать ядерную политику Франции с таким чувством, словно эти проблемы касались его лично, но при этом оставаться совершенно равнодушным ко всему, что происходило здесь.
   Допив чай, Кай поднялся из-за стола и тихонько отворил дверь соседней комнаты, где располагался кабинет Кармен. Действительно, она сидела за столом, делая какие-то записи, а, напротив, в кресле сидел жилистый старичок со смуглым подветренным лицом.
   -...перетекающие в утренние боли.
   - Боюсь, все, что я могу сделать для вас, так это выписать лекарства, Томас, - грустно проговорила Кармен, глядя на старика своими удивительными добрыми глазами. - Они не вылечат вас, но не позволят болезни прогрессировать.
   - Спасибо большое, дорогая, - сказал он, вставая. - Пусть Господь благословит вас.
   - Я зайду к вам послезавтра, чтобы проверить ваше самочувствие.
   - Благодарю за заботу.
   - Позвольте я провожу вас...
   - Нет, не стоит, я вижу, у вас другой пациент, не стану отвлекать вас от работы.
   Когда старик вышел, Кай подошел ближе и занял его стул, внимательно посмотрев на Кармен. Она пылала. Эта женщина действительно получала удовольствие от своей работы, трудилась для блага других, не покладая рук и не щадя себя. Три дня в неделю она работа в местной больнице, а в остальное время принимала больных прямо у себя в доме.
   Кармен была из тех, кто может зажечь других силой своей силы и преданности. К несчастью, люди, которые живут для других, обычно уходят из жизни раньше тех, для кого они стараются. Не иначе, любимцы Господа.
   - Ему осталось жить не больше года, - проговорила она вслух, мотнув головой.
   - Ты не в силах спасти всех, Кармен.
   Теперь она посмотрела на него с интересом:
   - Значит, ты больше не считаешь, что помогать людям бессмысленно?
   - Я этого не говорил.
   - Тогда что ты имел в виду во время нашего прошлого разговора?
   Кай скрестил руки на груди, пытаясь принять безразличный вид.
   - Ты можешь и дальше пытаться спасти их, если это делает тебя более счастливой. Твое счастье значит для меня больше, чем жизни этих людей.
   - Почему? - удивилась она.
   - Потому что я давно тебя знаю, а большинство из них вижу впервые. К тому же они нравятся мне далеко не так сильно, как ты. И, исходя из личного опыта, могу сказать, что большинство болезней и прочей чепухи люди накликают на себя сами.
   - Каждый заслуживает на то, чтобы ему указали на его ошибки и показали путь для их исправления.
   - Возможно, но не каждый заслуживает того, чтобы ты стала инструментом исправления их ошибок.
   Кармен рассмеялась.
   - Я всего лишь назначаю им лекарства и выписываю направление в местную больницу, если дела их совсем плохи.
   А вот тут ты неправа. Твоя помощь заключается не столько в таблетках, сколько в жалости и желании помочь. В силе и личных эмоциях, отданных для этих ничего не подозревающих людей, большая часть из которых даже не стоит затраченных усилий. Пожалуйста, не дай чужим бедам погасить твой свет.
   Она протянула ладонь через стол и коснулась его руки. Ее кожа была сухой и теплой на ощупь. Кай чувствовал исходящий от нее жар, словно бы у самой Кармен была лихорадка. Она как мощный источник энергии, как...Кай отдернул руку, заметив опустошенное выражение на лице Кармен. Почему-то он нравился ей, хотя и не мог объяснить чем, в то время как ее брат относился к Каю почти что равнодушно, ведь демон ничего не мог рассказать о состоянии на бирже труда.
   Каю было нечего предложить ей взамен, кроме тьмы и боли, но все же он не мог позволить, чтобы с Кармен случилось что-то плохое.
   Покидая уютный теплый дом, он в очередной раз вспомнил о Фиби, нелепой маленькой жнице, оставшейся где-то там далеко, в самом жерле мегаполиса. Фиби, должно быть, уже и думать забыла о нем, если вообще хоть когда-то думала. Как хорошо, что он ушел до того, как успел наделать глупостей. По крайней мере, об этом Кай ни разу не пожалел.
  

//////

  
   Белл медленно, но верно привыкал к свободной жизни. Например, к тому, что можно просто выйти на улицу, не боясь, что тебя опознает кто-то из жителей и позвонит в полицию. Если что в экстренном случае можно зайти в больницу и получить медицинскую помощь, не услышав звук "скорой" за окном, готовой отвезти его в психушку. Впрочем, ему пришлось столкнуться не только с радостями, но и с некоторыми трудностями. Жизнь, которую он знал до сих пор, была гораздо проще. Белла занимали тогда только две вещи: свобода и месть. С появлением Крайм он впервые ощутил силу эмоциональной привязанности к кому-то, кто не желал ему зла.
   Теперь все вообще перевернулось с ног на голову.
   Дабы помочь товарищу освоиться, Сем предложил простой список правил "выживания":
      -- На время забыть о мести
      -- Не делать ничего, не обдумав последствий
      -- Выполнять все распоряжения высших демонов (ну и самого Сема конечно)
      -- Не светиться лишний раз среди смертных
   В целом все было не так уж и плохо, и для трижды оживленного покойника Белл чувствовал себя просто превосходно. На личном опыте он знал, что у демонов лучше ничего не спрашивать, поэтому понять, для чего демоны столько раз возвращали его к жизни, он не мог, да и спросить было не у кого. Вот только интересно, был ли у него некий лимит, по истечению которого он мог уже никогда не проснуться?
   Отказаться от мести было самым сложным, особенно после того, как он почти достиг своей цели. Трудно передать словами чувства, который он испытал, увидев Фиби. Даже злость и ненависть были не такими сильными, как желание узнать, зачем она это сделала. Ее ответы были невнятными, смазанными и не вызывали у него никакого доверия. И все же после их встречи в нем зародились слабые сомнения. Демонам было нужно, чтобы он совершил свою месть, не за этим ли они снова и снова возвращали его к жизни? Даже если и так, это не имеет значения. Только не после того, как Бел поклялся на могиле родителей, что отомстит за их смерть. Не после сделки, которую он заключил полтора года назад с ищейкой.
   Белл вывернул руку, взглянув на наручные часы. Его напарник-по-неволе должен вернуться с минуты на минуту. Нельзя сказать, что они та уж хорошо ладили, не так хорошо, как с Крайм, но Белл видел, что демон очень старался, несмотря на то, что продолжал строить из себя плохого парня. Всегда трудно наблюдать, как жизненные обстоятельства ломают людей, вдалбливая им в головы определенные модели поведения, делая из счастливых людей несчастных, а из хороших - плохих. Сем бы точно не победил в конкурсе "парень года", но это не означало, что он такой уж плохой парень, каким хочет казаться, и каким, по его же собственному мнению, и так является.
   Просто из двух дорог он выбрал короткую.
  

/////

  
   Это был третий раз, когда Сем по-настоящему питался.
   Не так, как раньше, улавливая обрывки человеческих эмоций, жалкие крохи, которые те бездумно выбрасывали в пространство. Нет. Сейчас он действительно забирал все. Подцепить в баре или даже просто на улице жертву было проще пареной репы. Многие шли с ним добровольно, словно он чем-то их приманивал.
   Сам процесс питания был не особо приятен. Ощущения были такими, словно слушаешь слишком громкую музыку и пытаешься при этом различить слова песен, пробираясь через грохот динамиков и посторонние шумы. Но делать это приходилось всего лишь раз-два в месяц, и после кормления он мог контролировать свою тягу к наркотикам. Да и боль отступала. Теперь ему были непонятны собственные причины, по которым он так долго тянул с началом кормления. Какая, по сути, ему разница, что подумают о нем другие, раз он и так уже демон? Даже Элоди считала его злом в детстве, когда ушла, не сказав ни слова. Должно быть, все эти годы Сем продолжал надеяться на то, что для него существует еще один путь, где он сможет пересилить себя и стать лучше. Сможет решиться на жертву, как это сделала Элоди, пытаясь спасти его. Никогда еще Сем не делал в своей жизни ничего более омерзительного, как в тот день, когда они виделись в последний раз.
   Но ведь он совсем не хотел, чтобы все закончилось именно так.
   Он взял с нее слово, что она останется дома и ничего не предпримет, пока он не вернется.
   Твердо решил держать ее как можно дальше от других демонов, и даже наплевал на приказ Отца.
   Да и согласился на предательство только тогда, когда понял, что иначе демоны просто убьют ее. Ничего нельзя было сделать для ее спасения, когда она сама вломилась туда, прямо к ним в руки. У него был выбор: дать ей умереть, или превратить в демона.
   Несмотря на причины, предательство остается предательством, что доказывает метка в центре его груди. Невероятно, если после того, как он обошелся с ней, Элоди хотя бы раз посмотрит в его сторону. Скорее захочет отомстить. И пусть теперь они сражаются за одну и ту же сторону, они враги. Может, так даже лучше. Все равно, у их любви никогда не было шанса, раз то, что связало Сема и Элоди между собой, было проклятием.
  

1.2

   Агорафобия - боязнь открытых дверей, открытого пространства; расстройство психики, в рамках которого появляется страх скопления людей, которые могут потребовать неожиданных действий; бессознательный страх, испытываемый при прохождении без провожатых большой площади или безлюдной улицы. Мужчины в два раза реже страдают агорафобией, чем женщины. Если человека не начать лечить, то эта фобия может в буквальном смысле запереть человека в четырех стенах. При правильном лечении, 9 из 10 пациентов лишаются этой фобии.
  
   Анна плавно перебирала струны виолончели, пытаясь сосредоточиться на мелодии, звучащей в ее голове. Рядом, на столе, лежал включенный диктофон. Почему-то, когда у нее случалось вдохновение, она предпочитала записывать музыку на диктофон, вместо того, чтобы использовать нотную тетрадь. Все говорили, что талант к музыке у нее от Бога. Должно быть так и было, потому что в ее семье больше никто им не обладал.
   Когда волна эмоций медленно пошла на спад, она отставила инструмент в сторону и, ведомая аппетитным ароматом, пошла на кухню, где мама занималась выпечкой. И с каждым шагом открывала новый компонент, вплоть до мельчайших нюансов.
   Анна всегда знала, что она особенная, и дело тут не в самовнушении. На улице люди принимали ее за семилетнюю, несмотря на то, что она была намного умнее их, хотя официально и появилась на свет три года назад. Мама в шутку говорила, что Анна уже родилась старушкой, и девочка не могла быть на сто процентов уверена в том, что это действительно шутка.
   Все вокруг было так ново. И от этого еще интереснее. Но обучение было для нее настолько просто, что она могла бы обучиться игре на любом музыкальном инструменте всего за какую-то неделю-две. Вся ее комната была заставлена горами книг, которые уже давно перестали вмещаться в три книжных шкафа, занимавших целую стену. Развлекательная литература, историческая, научные труды по органической химии, ядерной физике, аэродинамике, механике, молекулярной биологии, эволюционной теории...Анна была жадной до получения новых знаний.
   И все же, будучи старушкой в детском теле, она была совершенно неопытна в вопросах человеческой жизни и очень нуждалась в маминой поддержке.
   Анна безумно любила свою маму, хотя иногда и задавалась вопросом, отчего они совершенно несхожи внешне.
   Когда девочке исполнилось два, и она первый раз пошла в школу, мама сказала, что на самом деле они не биологические родственники, что вовсе не означает, что она не любит Анну. С тех пор Анна четырежды меняла школу, каждый раз переходя в новый класс, чтобы не выделятся среди других детей. Сейчас, к счастью, темпы ее физиологического развития заметно снизились, поэтому не было нужды переезжать так часто, но где бы девочка ни оказалась, общение со своими одноклассниками не было для нее в радость. Гораздо с большим удовольствием она общалась с учителями, что тоже, в общем-то, было странно. Взрослые перешептывались, а между собой называли ребенка гением.
   Дети ее ненавидели.
   Детский коллектив в ее теперешней школе больше всего напоминал волчью стаю, где был свой альфа-самец - Питер Кент и по меньше мере две альфа-самки Ребекка Марион и Кларисса Бьорк, из-за всех сил сражающихся за его внимание. Другими доминатами были Джош Рей, Боб Иден и Харви Маккой. Доминирующие волки контролировали поведение других членов стаи, высматривая, вынюхивая и выслушивая низкоранговых зверей стаи, они модифицировали их социальную активность и степень агрессии в отношении к Анне и другим одиночкам. И нередко обидные прозвища и подначивания были не самым худшим.
   Физически Анна не была настолько сильна, чтобы дать обидчикам отпор, поэтому ей приходилось искать защиты у преподавателей и персонала.
   Ее даже не радовала смена школы, так как в новой все повторялось с удивительной точностью. Снова и снова.
   Мама тихонько напевала, колдуя над плитой. В воздухе стоял удивительный аромат корицы, мяты и шоколада.
   - Будешь какао, дорогая?
   Мама всегда заранее знала о приближении Анны. Как и то, когда девочка была расстроена, огорчена или что-то недоговаривала.
   - Да, пожалуйста.
   Анна села за стол, глядя на уже стоящую перед ней тарелку со свежей выпечкой и стакан горячего какао.
   - Как называется отел головного мозга, отвечающий за распознавание всех моих желаний?
   Мама рассмеялась, вытаскивая из духовки противень:
   - Не думаю, что такой есть. Скорее это просто интуиция.
   - Ты поешь со мной?
   - Конечно.
   Достав кексы из формочек, мама выложила их на большую тарелку и поставила на стол перед Анной.
   - С изюмом, как ты любишь, и ничего лишнего.
   Анна взяла кекс и откусила маленький кусочек, чтобы не обжечься, пробуя нежное вкусное тесто и ожидая вопроса о школе. Это был неудобный момент. Ей не хотелось волновать маму, но и лгать она тоже не могла. Но время шло, а они все еще ели молча. Доев четвертый кекс, Анна с любопытством взглянула на маму. Та сидела, опустив взгляд на пустую тарелку, усыпанную крошками, уголки ее губ так же были опущены вниз, что было нехорошим знаком.
   - Мы завтра уезжаем, - сказала она, наконец, взглянув на дочь. - Надеюсь, ты не против?
   Анна вздохнула с облегчением: если единственные переживания мамы связаны с предстоящим переездом, все не так плохо.
   - Нет, конечно, хочешь, чтобы я сегодня вечером начала складывать вещи?
   - Да. Займись этим сразу же после ужина, - она несколько раз сжала и разжала кулаки, насколько это вообще было возможно с длиной ее ногтей. - И возьми только самое необходимое: четыре смены одежды, компьютер, деньги, что я оставила тебе. И никаких книг, ты слышишь?
   - Да, мамочка.
   Женщина с облегченнием выдохнула, чуть расправив плечи:
   - Остальные вещи привезут несколько позже, так как сейчас нет свободных машин. Но мы ведь с тобой не пропадем, правда?
   Она улыбнулась, и Анна, как зеркало, повторила движение ее губ. Жаль, что она не такая красивая, как мама. И вдвойне жаль, что она никогда такой не станет из-за разницы генетического материала.
   - Собирайся, я сама здесь все уберу.
   Анна вбежала наверх по лестнице и сразу же достала из шкафа небольшой рюкзак, идеально подходящий для ее роста.
   Что-то было не так.
   Но так ли это важно, если уже утром они уедут, и, чтобы не расстроило мамочку, оно останется здесь? Первым делом в рюкзак легла одежда, между которой аккуратно спряталась детская мягкая игрушка, которые Анна никогда не любила, но зато внутри помещалось несколько тысяч наличкой. Затем ноутбук, плеер, телефон и целая куча шнуров. В боковой карман поместились несколько шоколадных батончиков. И, не удержавшись, она сунула туда еще и первую попавшуюся на глаза книгу. Без еды и воды Анна смогла бы еще прожить некоторое время, но точно не без новых знаний. Можно было, конечно, читать с компьютера, но ведь и можно питаться полуфабрикатами вместо нормальной еды.
   Когда она уже собиралась спускаться вниз, сказав, что рюкзак готов, внизу, судя по всему с гостиной, послышался какой-то грохот. Затем раздался женский крик и прогремело три выстрела.
   Что делать?
   Анна инстинктивно закрыла дверь на замок и замерла, не в силах пошевелиться. К ним в дом кто-то проник, и у этого кого-то очень дурные намерения. Она слышала выстрелы...О, Боже, пусть с мамочкой все будет нормально. На лестнице послышались чьи-то спешащие шаги, и кто-то постучал в дверь комнаты. Анна перестала дышать, чтобы ничем не выдать своего присутствия, быстро соображая, где бы спрятаться. Шкаф? Слишком банально. Кровать? Балкона у нее в комнате нет, до земли слишком далеко, чтобы пытаться выпрыгнуть в окно.
   - Анна? - голос мамы. - Ты здесь, дорогая? Я спугнула этих людей, но у нас совсем нет времени. Нужно выбираться отсюда, пока они не призвали помощь.
   Анна схватила рюкзак и открыла дверь. На пороге стояла мама в блузке, забрызганной кровью. Левую руку она прижала к животу.
   - Ты ранена, мамочка?
   - На это сейчас нет времени. Дай мне руку, нам пора убираться отсюда.
   - Кто эти люди? - спросила Анна, уступая. - Что им надо?
   - Они пришли за тобой.
   - Почему?
   - Потому что ты особенная.
   В гостиной царил ужасный беспорядок. Стеклянный столик был перевернут, а пол сплошь усыпан осколками битого стекла. Диван и два кресла сдвинуты на бок, в стене следы от пуль. Ковер у входной двери запятнан кровью. Спустившись, Анна перевела взгляд в сторону и закричала, глядя на распростертое у стойки тело. Чья-то рука сжалась поверх ее запястья. Женщина, которая больше не выглядела как ее мать, зацокала языком. Несколько секунд спустя отворилась дверь, ведущая в спальню, и оттуда вошли двое вооруженных мужчин.
   Женщина присела на корточки, приковав взгляд Анны.
   - Ну-ну, не надо так кричать, Андромеда. Мы отведем тебя домой. И на этот раз больше никакой лжи, даю тебе слово.
  

1.3

  
   Клаустрофобия -- психическое расстройство, боязнь замкнутых или тесных пространств. Проявляется как приступы панического страха при нахождении в ограниченном пространстве, таком как автомобиль, лифт или даже палатка. Страх находиться в толпе также является формой клаустрофобии.
  
  
   Джад разглядывал кровоподтеки на теле, для чего ему приходилось то и дело отодвигать в сторону клочья ткани. Хирургические перчатки создавали неприятное ощущение второй искусственной кожи, а из-за талька казалось, будто руки покрыты слоем муки или мелкого песка. Но перчатки были необходимы, чтобы не оставлять следов.
   Тело принадлежало девушке, которой по внешнему виду можно было дать лет двадцать пять, но найденные в сумочке права на имя Кристины Бейтц уменьшали это число до девятнадцати. Джад случайно наткнулся на труп в одном из тупиков в бедном районе города. Он лежал за мусорным баком, прикрытый сверху целлофановым пакетом для мусора. Да и вообще парень вряд ли обнаружил его, если бы не услышал писк крыс, прогуливаясь вверх по улице. Теперь тело было не только избито, но и изгрызено мелкими визгливыми грызунами. Кожа была покрыта множественными гематомами, впрочем, слишком мелкого размера, чем если бы они остались от ударов кулаков или даже тонкой палки. Ни одной серьезной раны внешне не было заметно. Значит, скорее всего, девушка умерла от внутреннего кровотечения, оторвавшегося тромба или просто от травматического шока, но последнее отпадает, если только достаточно большой объем крови не вылился во внутреннюю полость тела.
   Джад не стал бы рисковать вызовом полиции, тем более что наверняка кто-нибудь в скором времени обнаружит тело. На прошлой недели температура заметно снизилась, но как только немного потеплеет, воздух наполнится отвратительной вонью разлагающейся плоти. В этот тупик выходили окна как минимум пяти квартир, кому-то из жителей да придет в голову проверить баки.
   Сняв с рук перчатки, Джад скомкал их и засунул в карман куртки, чтобы выбросить в более отдаленном месте. Обычно смерти людей мало его занимали, если ни сказать, что вообще не занимали, но эта конкретная смерть казалась ему странной. Да и что могло оставить такие странные синяки? Не градом же ее забило на смерть, так ведь?
   Оказавшись на другом конце города, Джад позволил себе немного расслабиться, но все еще продолжал наблюдать за дорогой боковым зрением, не забывая смотреть по сторонам. Однажды его чуть не убили выстрелом из проезжающей мимо машины, где на какие-то несколько минут опустилось тонированное стекло.
   Бар "У Урсулы" был одним из самых известных в городе заведений, конечно, известных исключительно среди определенных слоев населения, что ничуть не умоляло его достоинств, среди которых была дешевая выпивка, отсутствие фейс-контроля на входе и горячие полуголые цыпочки на сцене. Заходя в бар, Джад в последний раз вспомнил о странном теле, прежде чем окончательно забыть о нем до поры до времени. В отличие от людей, существа его расы не были сентиментальными или чересчур чувствительными, и, прежде всего, могли сфокусироваться только на тех вещах, которые действительно были важны для них, не отвлекаясь ни на что лишнее.
   И в этом баре у него было дело.
   Внутри, как обычно, было очень многолюдно. Верхний свет не горел, и только блуждающие цветные огни освещали стриптизерш на сцене, время от времени выхватывая из темноты и лица посетителей. Большинство посетителей было мужчинами, но встречались так же и женщины. Некоторые приходили сюда прямо супружескими парами, другие в одиночку, желая весело скоротать вечерок. Один из вышибал встретил Джада на входе, почувствовал что-то необычное в его ауре, но когда их уже разделяло не больше десяти шагов, он, кажется, узнал его и замедлился.
   - Вам что-то нужно?
   Джад едва удержался от колкой реплики, разглядывая грубое широкое лицо, которое явно принадлежало человеку не слишком выдающегося ума. То, что вышибала сумел различить в нем нечеловека, было уже весьма похвально.
   - Да, я хочу видеть Урсулу.
   На лице у вышибалы отразились мучительные умственные процессы, а затем лицо разом окаменело, словно он, наконец, нашел в базе данных нужный ответ.
   - Госпожа занята сегодня вечером.
   - Ты, кажется, меня не понял, друг, - Джад шагнул вперед, схватив парня за шиворот. Тот оказался почти на добрую голову выше, хотя брат Фиби редко на кого смотрел снизу вверх. Со стороны их действия можно было принять за объятия, да и голоса звучали с дружеской интонацией. Несмотря на это, бедный вышибала задрожал, как осиновый лист, как только тень от ауры Джада коснулась его. Если бы не прирожденный дар видеть ауры, он был бы совсем безнадежным, да и с даром был всего лишь огромным куском мяса. Разве что говорящим. - Мне нужно видеть ее прямо сейчас. Хочешь, чтобы я повторил еще раз?
   Жизнь этого человека не стоила ничего, его смерть принесла бы Джаду примерно четыре секунды неполного удовлетворения. Нет, это не стоило того, чтобы марать руки.
   Персонал за барной стойкой пришел в движение, и на помощь парнишке пришел бармен - старый волк, давно закаленный в подобных делах. Его темная, без единой складки кожа светилась всеми цветами спектра, стоило приблизиться прожектору. Правый глаз закрывала черная повязка. За все время Джад ни разу не видел, чтобы тот ее снимал. И можно было предположить, что это действительно нечто большое, чем деталь образа.
   Похлопав Джада по плечу, бармен просунул другую руку под пояс его брюк, коснувшись кобуры с оружием. Джад нехотя разжал руки. Вышибала стоял в шаге от него, уставившись вперед пустым взглядом.
   Бармен - на его груди была вышивка с именем "Джой" - покачал головой, глядя на него. Затем снова повернулся к Джаду.
   - Здесь запрещено появляться с оружием.
   - Да, брось, половина здешних завсегдатаев ни на минуту не расстаются с оружием.
   - Может и так, но для того, чтобы посмотреть на наших девочек, они оставляют пушки дома.
   Джад усмехнулся:
   - Мое оружие останется при мне, так как я пришел не на девочек пялиться. Меня интересует только одна, и она не совсем девочка. Передайте Урсуле, что пришел Джад.
   Пират молча удалился. Столпившиеся у стойки официантки бросали любопытные взгляды в сторону посетителя.
   У Джада раскалывалась голова. И сильнее желания приглушить ее было только одно: желание убить кого-то. Ожидая, пока о нем вспомнят, парень стал оглядываться по сторонам, интереса ради пытаясь подобрать для себя жертву. Но здесь не было никого, кто бы хоть отдаленно его заинтересовал. Он ненавидел алкоголь, табак, наркотики и шлюх. Кроме вышеперечисленного, здесь оставалась только скверная еда и ужасное освещение.
   Бармен вернулся с таким лицом, словно ему только что сказали, что его мать была генетически измененной гориллой, но достаточно вежливо пригласил Джада проследовать в отдел для персонала, сказав, что Урсула примет его немедленно.
   Как оказалось, хозяйка ждала его в гримерке. Она стояла спиной к двери, склонившись над одной из танцовщиц. Услышав, как открылась дверь, Урсула повернулась, держа в руке кисточку для румян.
   - Можешь идти дорогая, - сказала она девушке. - Мы закончим позже.
   Подождав, пока закроется дверь, Урсула села в крутящееся кресло и забросила крепкие, несколько кривоватые ноги на стол. На ее лице было столько макияжа, что невозможно было определить не только точный оттенок кожи, но даже расу, к которой она принадлежала. В ушах покачивались длинные блестящие серьги больше похожие на моток разноцветной проволоки, чем на украшение. Темные волосы были убраны под сеточку, а рядом на столе лежал блондинистый парик.
   - Не против, если я сниму туфли, зайчик?
   И не дожидаясь его ответа, Урсула по очереди стянула с ног туфли на пятнадцатисантиметровой шпильке и сбросила их на пол. Из-за этого простого движения практически все платье сползло вверх, оголив большую часть бедра.
   В это мгновение Джад мог думать только об одном: никогда еще ему не приходилось видеть гладко выбритых мужских ног. Но каждая профессия требует от людей определенных жертв.
   - И так, - продолжила Урсула, томно глядя на него. - Услуги какого рода тебя интересуют?
   Он бросил быстрый взгляд в сторону двери. Проследив за ним, хозяйка заверила, что здесь их никто не станет подслушивать, ведь главный закон, позволяющий до сих пор существовать местам, вроде этого, гласит: каждый имеет право на свои секреты. Или, как сказала Урсула, "маленькие грязные секретики".
   - Мне нужна информация, - наконец, произнес Джад, поняв, что сдерживаться больше нет смысла, и позволил своей ауре разлиться в небольшом полуподвальном помещении. Открыться таким образом было небезопасно, открыться, зная о последствиях, было сравни личному вызову.
  

/////

  
   Иногда единственное, что заставляет нас держаться, - это надежда на лучшее. Без надежды ты - мертвец.
   Но являешься ли ты дураком, надеясь и при этом зная, что это бесполезно?
   Тридцать метров под землей. Сверху пятиметровый слой металла. От лестницы, ведущей на поверхность, до двери - несколько километров запутанных тоннелей. Металлическая коробка со звукоизоляцией и огромным засовом на двери. В комнате нет мебели, да и вообще ничего нет, кроме вмурованных в стену цепей. Старые, покрытые ржавчиной кандалы вокруг тонких бледных запястий, усеянных крошечными красновато-коричневыми пятнами и едва заметными в скудном свете шрамами.
   Она могла бы встать, но только вжавшись лицом в стену. Даже есть приходилось сидя, с трудом управляя онемевшими и вечно трясущимися руками. Три раза в сутки ее выводили в ванную комнату, но за две минуты нельзя было успеть принять душ, только засунуть голову под кран. В конечном итоге, кому какое дело, как она выглядит? Здесь некому смотреть на пленницу, даже крыс и насекомых нет.
   Здесь есть только тень и тишина.
   Как тихую ночь пронзает молния, так и отчаяние иногда пронзает луч надежды.
   Зачем только ей жить?
   Жизнь ради жизни, как борьба ради борьбы или боль ради боли.
   Не имеет смысла.
   Снаружи скрежет - отодвигается засов на двери. Она инстинктивно отодвигается назад, упираясь спиной в холодную металлическую стену, и задерживает дыхание. Долгие годы взаперти приучили ее бояться стражников и избегать даже случайно смотреть на них. Вот и сейчас единственное, что видят ее глаза, - темно-коричневые грубые мужские ботинки, покрытые разводами грязи.
   Эмалированная миска со звоном скользит по земле, ударяясь о ногу девушки, и горячая дурно пахнущая жидкость выплескивается вокруг.
   - Жри, Кью.
   Кью. Когда-то давно у нее было имя, а теперь осталась только одна буква. Q. Она даже уже не помнила, почему охранники прозвали ее так. Как и не помнила своего старого имени.
   Нужно было подождать, пока он уйдет, но у нее не было сил. Она накинулась на еду, как голодное животное, за что получила сильный удар шокером. Цепи удержали ее руку от ответного удара. Бессильная злость жгла сильнее, чем боль. Кью действительно напоминала животное. Грязная, вонючая, зажатая в угол. Дикарка. Чудовище.
   - Тварь! - это было последнее, что она услышала, прежде чем закрылась дверь.
   Голубые молнии скользили по ее коже, вспыхивая крошечными искрами под звук, который был чем-то средним, между шипением и свистом. Потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться и взять себя в руки.
   Это для твоего же блага. Ты уничтожаешь то, что тебе дорого. Ты опасна, а мы хотим только помочь.
   Помочь? Держать ее в подвале - помощь?
   Воздух в камере наэлектризовался, и ее волосы стали дыбом. На самом деле использовать силу электромагнитного поля в железном кубе больно. Спустя несколько минут с потолка полилась вода - сработал защитный механизм, чтобы удержать ее. Как будто она хотела отсюда сбежать. Цепи накалились, оставляя на ее коже новые шрамы. Впрочем, их сетка была такой плотной, что невозможно было различить, какие из ее шрамов новые. Единственная тусклая лампочка под самым потолком заискрилась и погасла. Теперь ей придется есть в темноте.
   Тарелка ударила током, когда Кью прикоснулась к ней. Нормальная реакция человека на боль - крик и слезы. Кью не умела плакать. Крик - непозволительная роскошь. Поэтому она накапливала злость, ожидая, когда, наконец, сможет ее выплеснуть.
   Но даже она не ожидала, что это случится так скоро.
   За ней пришли на следующий день. Ключ открыл замок, и кандалы опали на землю, то ли освобождая, то ли обрекая на новую боль. Тут сразу и не поймешь. Впервые за шесть лет она смогла нормально принять душ. И когда прошли две минуты, никто не стал кричать, требуя, чтобы она немедленно вышла. Кью тщательно вымыла голову, с трудом намылив длинные, до самой поясницы, волосы. Из-за плохого питания они были тонкими и ломкими, с рассеченными концами. Некрасивые. Как и ее отражение в зеркале. Бледная, покрытая шрамами кожа, огромные темные глаза, как две бездонные дыры, длинный крючковатый нос. Не такие лица обычно называют красивыми. Не такими любуются, описывая в книгах и изображая на портретах.
   Но это ее лицо. Ее тело. Ее голос, хриплый и надломленный из-за поврежденных некогда связок. И все это подчиняется ей.
   Вместе с полотенцем она нашла и простую чистую одежду: черные штаны, серая футболка. Кроссовки, чтобы не идти босиком. Непривычное ощущение - снова носить обувь.
   Кью в растерянности. Она не знает, радоваться свободе или же огорчаться. Ее бы не выпустили просто так. Не знает, что должна бы чувствовать в этот момент - слишком давно она не чувствовала ничего, кроме физической боли, служившей ей наилучшим ориентиром.
   На выходе ее ожидают два охранника. Жестами приказав ей подчиняться, они ведут девушку по коридору. Ориентир - свет в глубине помещения. Подойдя ближе, почти впритык, она понимает, что он идет из кабинета, расположенного в самом конце коридора. Дверь чуть приоткрыта.
   - Заходи, - доносится оттуда.
   Кью медлит, но один из идущих позади охранников подталкивает ее в спину. В кабинете за столом сидит мужчина в роговых очках и что-то пишет в толстой потертой тетради.
   - Садись.
   Не поднимая головы, он указывает рукой в сторону стоящего рядом стула. Кью медленно садиться. И все же сидеть на полу гораздо удобнее.
   - Ты знаешь, зачем ты здесь? - спрашивает мужчина, глядя на нее. У него мутные серо-зеленые глаза и тонкие бескровные губы.
   - Нет.
   Говорить так же непривычно. Более того, странно, что она все еще способна на это.
   - Последние три года ты провела в камере под наблюдением наших специалистов. Сейчас мы пришли к выводу, что можем освободить тебя, Кью.
   - Почему?
   Он смотрит на нее так, словно хочет съесть. Так смотрел бы крупный хищник на свою жертву.
   - Потому что ты можешь оказаться полезной. И потому, что мы не знаем, что с тобой делать.
  

/////

  
   Красивая дорогая одежда должна красить человека. Особенно женщину. Но Кью чувствовала себя в ней как бродяжка. Несмотря на маленький размер, вещи все же были немного большие, брюки топорщились на бедрах. Это было...неловко. Сильно накрашенная женщина хотела обрезать ее секущиеся волосы, но Кью пригрозила, что сломает ей руку при первой же попытке, и в итоге дело обошлось восстанавливающейся маской. Ее заставили пройти целый курс процедур, начиная с выщипывания бровей и заканчивая депиляцией ног и подмышек.
   Когда пытки окончились, и Кью посмотрела на себя в зеркало, то увидела в отражении чистую версию себя, не более того. Даже после всех ухищрений накрашенная женщина не смогла бы назвать ее симпатичной. Впрочем, хватит и того, что теперь люди на улице хотя бы не станут обращать на нее внимания. Невзрачная - самое подходящее слово для ее внешности.
   Кроме внешнего преображения Кью заставили пройти курс реабилитации, касающейся поведения в обществе. Это было скучно. Но была и более интересная часть - физическая подготовка: бег, физические нагрузки, мышечное напряжение, поднятие штанги, легкая атлетика. Словом, все то, о чем Кью мечтала последние несколько лет. Девушка провела последние два года своей жизни в подземной камере. До этого была череда временных заключений, побегов, снова заключений. Кью так и не закончила школу. И испытывала некие трудности с чтением и письмом. Ей стоило больших усилий скрыть это от человека, ответственного за курс ее реабилитации, делая вид, что ей совершенно наплевать на задание, которые он для нее подбирал. Можно было, конечно, признаться и перестать слушать постоянные вопли, но было в этом нечто унизительное.
   Унизительное...
   Странно употреблять это слово после того, как она провела столько времени в камере, прикованная к стене, без столовых приборов и с душем раз в месяц. Быть может, в этом виновата чертова одежда? С огромным удовольствием Кью сорвала бы ее с себя и выбросила в мусор, но это означало расстроить людей, сохранивших ей жизнь. Это означало бы напроситься на очередной удар.
   Решение отпустить ее на свободу, до сих пор казалось девушке странным. Впрочем, довольно скоро она поняла, что "свобода" - слишком громко сказано. Металлические браслеты на ее запястьях были тоньше былых и не крепились к стене, но все равно являлись оковами.
   Мы можем остановить твое сердце нажатием одной кнопки. Один единственный нервный импульс в ЦНС.
   Ручная обезьянка на привязи, с оружием в руках.
   Послушная маленькая обезьянка - живая маленькая обезьянка.
  

/////

  
   - Все можно сделать гораздо проще, - Джад подвинул стул ближе к столу, развернув к себе монитор компьютера, и уверено забегал пальцами по клавиатуре, восстанавливая программу.
   Луис посмотрел на него с нескрываемым удивлением.
   - Где ты научился этому?
   Джад только пожал плечами.
   - Я достаточно быстро учусь.
   - И ты смог бы взломать любой сайт?
   - Мог, но зачем?
   Луис закатил глаза.
   - Как давно ты здесь?
   - Года четыре. Где-то около того.
   - И сколько из них ты потратил на освоение компьютера?
   - Максимум месяц, - усмехнулся Джад, не пытаясь скрыть в голосе самодовольства. - Я почистил твой компьютер и убрал баны. Железо слабовато, но, если хочешь, я могу пересобрать комп как-то на досуге. Летать будет, как новенький. Если тебе нужна еще какая помощь, обращайся.
   Луис помедлил на мгновение, прежде чем ответить.
   - Можешь найти человека по номеру его телефона? - спросил он, прищурившись. - Не адрес, а точное местоположение.
   - Без проблем. Ты же знаешь, я в долгу перед тобой, приятель.
   - Пока еще нет.
   - Урсула сказала, что ты можешь помочь.
   - Могу и сделаю это, если ты поможешь мне.
   - Говори имя и номер.
   Парень взял со стола блокнот и ручку, по памяти записывая цифры. Джад без особого интереса смотрел на его тонкое вытянутое лицо, длинный нос с горбинкой, темные глаза и прыщавую кожу. Вещи не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд. Встретив Луиса на улице, Джад вряд ли бы понял, кем тот является на самом деле. Безобидный внешний вид однозначно играл в пользу парня, но Джад давно привык видеть то, что скрыто от посторонних. Его аура была настолько черной и настолько плотной, что, казалось, будто Луис повсюду ходит в черном плаще от шеи до самых пят. Такой всепоглощающий мрак не преследует даже демонов.
   - Вот номер, - сказал парень, положив блокнот перед Джадом. - Ее зовут Фиби Коллинз.
  

/////

  
   Этот запах опьянял. Заставлял рот наполняться слюной и напрягаться каждую мышцу в его теле. Это она так действовала на него. Как всегда. Ее тело не пахло духами или мылом, нет, был только запах пота, соли и крови. Он хотел ее прямо сейчас. Кай переместился, прижимая ее к себе, чтобы еще раз почувствовать вкус ее кожи. Плевать, если он сходит с ума, плевать, если совсем сбрендин на фоне этой безумной зависимости.
   О да. Это то, что нужно.
   Губы Фиби на его шее, ее язык в его рту, маленькие горячие руки на его спине. Она не стала сопротивляться, когда он повалил ее на кровать, придавив сверху своим телом, лишь стала целовать его еще неистовее.
   Что-то холодное закапало на них сверху. Капли постепенно становились все больше и больше, пока майка Кая не прилипла к спине. Фиби замерла, глядя наверх. Кай отпрянул назад, не в силах отвести взгляд от ее рубашки, сплошь покрытой красными пятнами.
   - Ты убиваешь меня, - сказала она, глядя на него широко распахнутыми глазами.
   Эти слова - последнее, что он помнил, просыпаясь каждое утро, в то время как его тело все еще ощущало ее присутствие. Твою ж мать.
   Ни холодная вода, ни снотворное, ни дикая природа не могли помочь ему справиться с этой манией, этой болезнью. И, что самое главное, он никак не мог понять, почему именно она. За долгие столетия жизни у него было множество женщин, среди которых были и такие, рядом с которыми Фиби была все равно что гадкий утенок. Почему тогда даже спустя год он все еще не может ее забыть? Ему лучше без нее, ведь если бы он остался, демоны точно схватили бы его и упекли в аду еще на несколько десятков или даже сотен лет. Должно быть, и ей тоже лучше без него, если эта непутевая, конечно же, все еще жива. Интересно, кому теперь выпала роль ее няньки? Несмотря на все разумные мысли, Кай знал, что будет ждать следующей ночи, чтобы снова почувствовать ее прикосновение, пусть оно ему только сниться.
   Что за мудак?
   Повернувшись на бок, он обнял Кармен, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи. Он не жалел о том, что допустил, чтобы эта грань в их отношениях стерлась, хотя знал, что это испортит их дружбу.
   Он был рад, что пытка, наконец, завершилась. То, что связывало его с Фиби, даже ошибкой назвать нельзя. Это даже больше, чем предательство.
  
  

//////

  
   Мне нужна твоя помощь.
   Такое сообщение пришло на телефон Фиби в два часа ночи. Привстав на локтях, девушка схватила со столика мобильник и уставилась на экран.
   И что бы это значило? Чья-то неудачная шутка или кто-то просто ошибся номером? Решив проигнорировать странную просьбу, Фиби повернулась на другой бок и подтянула одеяло. В этот момент телефон снова ожил.
   Я знаю, что ты решила забить, но мне действительно нужна твоя помощь. Прямо сейчас. На нашем старом месте. С тебя должок, если ты еще не забыла.
   Дочитав последние слова, девушка почувствовала, что ее сердце забилось быстрее. Не раздумывая, она вскочила с кровати и бросилась одеваться, натягивая первые попавшиеся под руку вещи. Осталось не так много людей, к которым она пришла бы на помощь вот так, по первому зову. Ну, ладно, люди вообще не входили в это число.
   У нее уже давно не было машины, вместо этого Фиби предпочитала передвигаться на мотоцикле, чтобы не стоять в пробках.
   Через двадцать минут она была на месте. Заброшенный склад на окраине города, который почему-то так и не снесли, несмотря на то, что здание горело несколько раз только за последний год. С этим складом у Фиби были связаны разные воспоминания, можно даже сказать противоречивые, не только плохие и не только хорошие. Но чувство, оказавшееся сильнее прочих, стало для девушки неожиданным, как и мысль, пришедшая несколько секунд спустя.
   Она не видела Кая больше года.
   Было глупо вспоминать о нем сейчас. Он ушел, даже не попрощавшись. Просто исчез из ее жизни, так же внезапно, как и появился в ней. Лжец, который использовал ее самым наглым образом, не раз спасавший ей жизнь, и к которому она почти успела привязаться. Еще одна ее ошибка. Да, отношения с противоположным полом у Фиби явно не складывались. Сем ее бросил ради девчонки-ангела, стоило той проявить к нему-то хотя бы малейший интерес, ее родной брат, чудом оставшийся в живых, пытался ее убить, чтобы отомстить за смерть родителей, а единственный парень, к которому у нее были хоть какие-то чувства, был не просто демоном, но еще и предал ее, заманив в ловушку.
   Оказалось, Фиби пришла на склад не первой. За последний год ее зрение, обоняние и слух обострились, и девушка явно различала высокую фигуру, стоявшую в тени.
   - Не ожидала тебя увидеть в ближайшее время, - сказала она.
   - Взаимно. Ты знаешь, меня бы здесь не было, если бы все ни было так серьезно. Ты далеко не первая в моем списке контактов.
   Тень на асфальте качнулась, когда ее собеседник сделал шаг вперед, выйдя на свет. Фиби усмехнулась.
   - Мне нравится твое новое тело, Крайм.
   - Мне тоже...Мегги была такой горячей цыпочкой.
   Крайм повернулась, продемонстрировал задницу в плотно облегающих брюках. Фиби действительно сочла это тело подходящим, так как представляла себя Крайм именно так. Высокая, худощавая, красивая и опасная. В длинных черных волосах Фиби заметила фиолетовые и красные полосы. В правой брови пирсинг. Из рукава куртки выглядывали черные линии татуировки.
   - Может, наконец, скажешь, зачем вытащила меня сюда посреди ночи?
   Дымчато-серые глаза Крайм, подведенные толстым слоем подводки, вспыхнули, и в них на мгновение отразилась ее истинная сущность.
   - Одно старое семейное дело.
   - И это не могло подождать до утра?
   - Детка, зачем ждать, если утром мы уже будет далеко отсюда? Надеюсь, ты взяла все необходимые вещи.
  

1.4

  
   Психофобия (англ. Psychophobia) -- социокультурное клише, связанное с боязнью, нетерпимостью и другими негативными чувствами относительно душевных заболеваний и душевнобольных.
  
  
   В глубине души...хм...в конечном счете он всегда знал, что это не может длиться вечно. Год и так очень долгий срок для беглого демона, по чьему следу, пусть скорее формально, но все же пустили двух ищеек. Проблема была в том, что приучившись обходиться без способностей, ограничиваясь только силами и умениями человеческого тела, Кай оказался не готов к тому, что этого может не хватить.
   То, что осталось от его души, горело.
   Дом, в который он вложил столько сил и стараний, первое место за несколько сотен лет, где он чувствовал уют и некое чувство защищенности, полыхал, как адское пламя. Демону едва хватило времени, чтобы выбраться на улицу до того, как обрушится свод, и его получеловеческое тело окажется погребено заживо. Еще год назад такая перспектива нисколько не испугала бы его. Можно было телепортироваться или просто потушить пламя щелчком пальцев. Уйма вариантов.
   Теперь проявить силу означало сообщить врагам его точное местоположение. Но и это было не самым страшным. Раз кто-то совершил этот поджог, значит, они уже и так знали, где он скрывался. Но у Кая попросту не осталось сил на сопротивление.
   Деревянный дом сгорел за каких-то пять-десять минут. Черные облака смога и волны жара поднимались над лесом, извещая о только что случившейся трагедии. Вполне возможно, что через несколько минут сюда сбегутся его ближайшие соседи.
   Нужно убираться отсюда.
   У него ничего не было с собой, кроме заговоренного ножа. Одежда, бывшая на нем, обгорела и сплошь покрылась копотью. Кай не обнаружил того, кто совершил поджог. Лес, освещенный красновато-желтым заревом огня, казался совершенно пустынным. Хруст веток под его ногами не мог заглушить треск деревянных поленьев, оставшихся от его дома.
   И все же он был здесь один.
   Но пожар не мог случиться сам по себе без какой-либо внешней причины. И те, кто охотится за ним, знают, что его сущность не пострадает, даже если тело обгорит до костей. Значит, либо его хотел убить кто-то из людей, что было, в общем-то, маловероятно, либо демоны хотели, чтобы он покинул место своей добровольной ссылки.
   Кай резко затормозил, пытаясь собраться с мыслями. Если бы демоны хотели его смерти, он давно бы уже был мертв. Целый год в глуши не научил его осторожности. Скорее наоборот, устав от постоянного страха за свою жизнь, Кай успел смириться с неминуемой смертью и старался просто жить так, как у него получалось. На мгновение в его сознании мелькнула мысль, что лучше бы этой пытке прекратиться прямо сейчас, ведь единственный удар в сердце заговоренным кинжалом или пулей ангельским знаком...
   Обернувшись назад, он заметил то, что раннее ускользало от его взгляда. Перед тлеющими развалинами, прямо на земле, горела надпись. Кто-то разлил толстый слой масла и поджег. Кривые линии, если смотреть под определенным углом, складывались в слова.
   Твой отпуск закончился. Жница следующая.
   Во всем этом должен быть какой-то смысл. Должен, но Кай его не видел. Было совершенно ясно, что его заставили играть в какую-то игру, правил которой не сообщили, и каждый его ход уже заранее известен. И теперь они хотят, чтобы он нашел Фиби. Но почему она?
   У Кая не было машины, а возвращаться в поселок и просить помощи значило привлекать к его соседям ненужное внимание. Ему не нужна пища или сон, точнее не были нужны, когда он был демоном. В теории он и сейчас не может умереть, но точно неизвестно, сколько времени он сможет идти по лесу без пищи, воды, хоть какого-то снаряжения и даже практически без одежды. Потребуется не меньше двух дней, чтобы добраться до ближайшего городка.
   Жница следующая.
   Он для них как собачка, которой кинули кость. Послушная собачка, раз собирается сделать то, чего от него ждут. Самым вероятным выходом было бы перебраться в другое место, как можно дальше отсюда, и снова залечь на дно. После того, как он нарушил сделку, безопасность Фиби больше не является заботой Кая. Но, несмотря на это он не мог допустить, чтобы с ней что-то случилось. А, возможно, ему просто хотелось еще раз увидеть ее.
   Какой же ты придурок, Кай.
   И ради этого он был готов несколько дней без передышки брести по лесу. Только две вещи тревожили его, когда он поднимался вверх на небольшой холм, оставляя позади заметное углубление, где прожил спокойно все это время. Во-первых, он надеялся, что с жителями деревеньки ничего не случилось из-за него, а во-вторых, попутно просчитывал в уме, сумеет ли удержать в себе остатки человечности, которые по крупицам собирал целый год, осознавая, что человеческих сил не хватит на то, что он собирался совершить.
   Его глаза хорошо видели даже в полной темноте, ночь к тому же не была абсолютно черной. Остановившись на краю возвышения, он на миг помедлил, разглядывая колеблющиеся верхушки деревьев, прежде чем начать спуск во мрак...во всех смыслах.
  

/////

  
   Джад неотрывно наблюдал за улицей через тонированное стекло джипа, разглядывая в толпе двух девушек. Луис сидел на пассажирском сидении, уплетая гамбургер. Для человека, который только что вышел на след жнеца, он вел себя удивительно спокойно. Правда, Джад и ломанного гроша не поставил бы на то, что его напарник человек.
   - А ты знаешь, кто вторая? - спросил Луис с набитым ртом.
   - Нет, - ответил Джад. И добавил, предвидя следующий вопрос. - И я не чувствую ничего особенного.
   Что ж, на самом деле это ровным счетом ничего не значило. Джад сам при желании умел прекрасно скрывать свою ауру, отчего же это не делать другим? Луис продолжал работать челюстями, девушки шли по пешеходному тротуару, а машина медленно ползла вверх по улице. Тоска да и только. Хотелось лезть на стену и крушить, крушить, крушить...
   Джад посмотрел на Луиса:
   - Давай поспорим, что я гамбургер в два раза быстрее.
   Луис резко перестал жевать и удивленно спросил:
   - Зачем?
   Джад закатил глаза.
   - Забудь. Не забивай мозг лишней информацией, ботаник.
   Фиби Коллинз со своей подругой зашли в один из магазинов одежды. Джад забарабанил пальцами по рулю, останавливая машину.
   - Напомни-ка еще раз, что мы должны сделать со второй девчонкой.
   - Берем обеих, а там видно будет. По возможности старайся не привлекать внимание.
   - О чем речь, разве два симпатичных парня не могут познакомиться с хорошенькими девушками?
   Магазин был просто огромным, и длинные ряды грустных лысых манекенов тянулись до противоположного конца зала. Одетые в пестрые тряпки, они казались членами военного отряда, состоящего из геев и трансвеститов. Ряд дам располагался напротив, а за их спинами начинались вешалки и стойки с вывесками "распродажа". Луис предложил разделиться, и решение было принято единогласно. Джад двинулся в сторону полок с обувью, попутно рассматривая ценники на бирках и удивляясь, как кто-то может вываливать такие деньги за обычные туфли. Множество женщин всех возрастов носились как угорелые между стеллажей, практически вырывая вещи из рук друг друга, чтобы уже через несколько минут ухватиться за следующую тряпку. Должно быть, это какой-то международный вид спорта, но исключительно для женщин. Джад для интереса взял свитер насыщенного оранжево-желтого цвета (на бирке цвет был обозначен как "апельсин") и приложил к себе. В следующий миг один из стеллажей с грохотом рухнул на пол. Женщины все как одна заорали. Джад поспешил на звук и увидел, как Луис выпутывается из горы джинсов, бормоча проклятия себе под нос. Услышав приближение шагов, он поднял голову и посмотрел на Джада.
   - Они на улице. Поспеши.
   Джад не стал ждать повторения. Охранник почему-то перегородил ему путь и начал что-то кричать, но парень только грубо отстранил его и выбежал на улицу. Место, где еще недавно стояла их машина, пустовало. Несколько раз оглянувшись по сторонам, Джад понял, что искать их бесполезно. Спустя несколько минут из здания вышел Луис. Он так же первым делом увидел отсутствие машины.
   - Сделали как лохов, - пожаловался он. - В начале каждого прохода была нацарапана блокирующая руна. Две девчонки заперли меня в клетке, как хомяка.
   - Ага, а потом еще увели твою машину, - усмехнулся Джад.
   - Кстати, что это на тебе такое?
   Джад только сейчас понял, что продолжать держать в руках желтый свитер. Вот отчего на входе зазвенела сигнализация.
   - Сувенир. На улице прохладно, а идти придется пешком.
  

/////

  
   - Вроде оторвались, - Крайм бросила очередной быстрый взгляд в зеркало заднего вида. - Кстати, отличная была идея насчет машины. А откуда ты вообще узнала, что за нами следят?
   - Опыт, - ответила Фиби. - За последний год я много чего понабралась.
   - Полезные навыки лишними не бывают. Знаешь кого-нибудь из них?
   - Нет, а ты?
   - И я, что достаточно сомнительно на самом деле. Это тело новое и чистое, как девственнница-католичка. Не понимаю, откуда взялся хвост.
   - Может, они пришли за этим, - Фиби демонстративно посмотрела на ремешок часов на запястье Крайм.
   Крайм покачала головой.
   - Откуда им знать, что оно со мной? С практической точки зрения надежнее оставить это в тайнике, а не таскать при себе. И я знаю, что они знают, что мне это известно.
   - Что ж, будем решать проблемы по мере их поступления. Мы потеряли немного времени, зато теперь у нас есть машина.
   - И плюс два разозленных парня на хвосте. Кстати, проверь, нет ли в бардачке телефонов или еще каких-нибудь электронных приборов. GPS в машине я уже раздолбала, но будет очень нехорошо, если нас найдут по какому-нибудь другому следу.
   Фиби принялась копаться в бардачке. Там была целая стопка документов на разные имена и без фотографий. Все мужские. А еще мобильник, который полетел прямо в окно, и карта дорог.
   - Как думаешь, в машине могут быть следящие устройства? - спросила Крайм.
   - Думаешь, они специально оставили машину у входа, чтобы мы ее украли?
   - Я просто спросила.
   - Скорее всего, нет, но все равно будет лучше побыстрее оставить ее и пересесть в более надежное транспортное средство.
   Фиби замолчала, так как ей только что в голову пришла мысль, что можно было не выбрасывать телефон, а оставить в каком-нибудь автобусе или такси, что дало бы им немного резервного времени.
   Крайм резко ударила по тормозам, выкрикивая ругательства. Фиби подняла голову и посмотрела на пешехода, которого они чуть не сбили. Он стоял всего в нескольких миллиметрах от здоровенного капота украденного джипа. Высокий парень худощавого телосложения, но с внушительными бицепсами, насколько позволяла увидеть куртка. Лицо скрывал капюшон.
   - Что надо этому фрику? - злость все еще бурлила в Крайм, выплескиваясь наружу крошечными ядовитыми порциями слов.
   Парень сделал шаг назад и сбросил капюшон, Фиби потеряла дар речи. Рот Крайм растянулся в удивленную букву "о":
   - Это что же тот, о ком я думаю? Нужно было сбить его на хрен!
   - Не кипятись, Крайм. Он больше не охотится на тебя.
   - Откуда ты знаешь, детка? Ты больше года его не видела.
   Она была права, но Фиби не стала заострять на этом внимание. Ее сердце уже пропустило несколько ударов. Не давая себе времени на размышления, она опустила окно и громко крикнула:
   - Садись в машину!
   Как только он оказался внутри, машина наполнилась таким знакомым для нее запахом пряностей. На языке появился ощущение остроты и опасности. И вместе с тем спокойствия. Крайм первой нарушила молчание:
   - Ты ведь бросился под колеса моей машины не для того, чтобы убить меня, ищейка?
   - Это не твоя машина, - на автомате сказала Фиби, за что получила уничтожающий взгляд от своей напарницы.
   - Окей, в предыдущем предложении можешь заменить "моей" на "машину какого-то придурка, который пытался нас прикончить".
   Кай быстро облизал потрескавшиеся губы, прежде чем ответить:
   - Я больше не ищейка и пришел сюда не за тобой.
   - Зачем ты тогда здесь, решил сэкономить на такси?
   Он повернул голову, встретив взгляд Фиби в зеркале заднего вида. Впервые.
   - Демоны сожгли мой прекрасный дом в лесу и оставили рядом с тлеющими углями послание. Ты следующая.
   Крайм громко хмыкнула.
   - Что еще за бред? Теперь демоны присылают поздравительные открытки с точной датой и временем своего визита? Не будет ли вам угодно сразу приготовить канистру с бензином и спички, чтобы нам было удобнее избавляться от вашего тела...
   - Хватит, Крайм, - перебила ее Фиби. - Я сама разберусь с этим.
   Лицо Крайм вспыхнуло от обиды.
   - Что ж, надеюсь на это. Мы на месте, - она снова наградила зеркало мрачным взглядом, - оставлю вас наедине, голубки.
   Она пулей выскочила из машины и направилась к стоящему неподалеку одноэтажному дому, громко хлопнув входной дверью. Фиби не спеша выбралась наружу, ожидая, пока Кай выйдет, а затем прикоснулась ладонью к холодному железному боку джипа. От ее руки в разные стороны расходились едва заметные в воздухе колебания, под которыми металл постепенно плавился и свертывался. Когда жница закончила, на асфальте не осталось даже лужи.
   - Вижу, ты много практиковалась, - сказал Кай, и голос его прозвучал вполне серьезно. Так непохоже на Кая, которого она знала. Тот не мог и минуту прожить, чтобы не выдать какую-нибудь остроту.
   - Можно и так сказать, пойдем в дом.
   Фиби молча шла к дому, стараясь не думать о том, как взволновало ее появление Кая. Этот дом был всего лишь их временной остановкой. Две комнаты и кухня. Судя по журчанию воды из ванной, она сделала вывод, что Крайм не стала терять времени и решила принять душ, пока они еще не покинули город. Пройдя на кухню, Фиби бросился рюкзак на стол и достала себе из холодильника бутылку воды. Она неотрывно смотрела на Кая, пока пила. Да уж, какая романтическая душераздирающая встреча.
   Это был Кай и как бы одновременно не он. Казалось, его тело возмужало, если это вообще возможно для демонов. Его светлые волосы отрасли и теперь падали на глаза. Куртку едва ли не распирало от мускулов, чего раньше за ним тоже не водилось. Но больше всего ее потрясли изменения в его взгляде. Никакого напускного равнодушия и легкой искры веселья в глазах. Теперь он был мрачен, как грозовая туча. И все же несмотря на то это, она испытывала сильное до безумия желание прикоснуться к нему.
   - Я беспокоился о тебе, - проговорил он медленно, смотря на нее сверху вниз.
   - Это лишнее, - ответила девушка, скрестив руки на груди.
   - Ты все еще обижаешься на то, что я ушел? Целый год прошел, - его голос был абсолютно бесцветен, лишенный каких-либо эмоций. Выражение его лица было пустым, как у одного из тех манекенов, что она видела сегодня в магазине. - Я сделал это, чтобы защитить тебя. - Я ушел, надеясь, что со временем исчезнет то безумие, что тянет меня к тебе. - И я вернулся сразу же, как только узнал, что тебе угрожает опасность.
   - Ты ждешь от меня слов благодарности? - поинтересовалась Фиби.
   - Нет.
   - Что ж, тогда ладно. Предлагаю сразу перейти к делу, а затем тебе лучше уйти, пока Крайм не вернулась.
   Закончив краткий пересказ событий, которые привели его сюда, Кай с ожиданием смотрел на Фиби.
   - В таком случае, думаю, будет лучше, если мы и дальше будем держаться по отдельности, - сказала она после нескольких минут раздумий. - К тому же я обещала помочь Крайм. - Быстрый выдох. - Спасибо, что зашел.
   Кай удивленно вскинул брови, но не сдвинулся с места. Всего мгновение, и он оказался в нескольких сантиметрах от Фиби, прижав ее тело к столу. Нагнувшись вперед, он провел рукой по щеке девушки, затем медленно коснулся уголков губ, его рот замер около ее уха.
   - Ты ведь не думаешь, что я уйду так просто, да?
   В интонации незнакомца впервые мелькнуло что-то, принадлежавшее Каю. Фиби изо всех сил старалась держать ситуацию под контролем, но ее самоконтроль таял с каждой секундой. Если он не отодвинется через пять, четыре, три...
   Она выставила правую руку вперед, уперевшись ладонью ему в грудь, чувствуя, как часто бьется его сердце. Метка на его груди так же пробрела другой оттенок, и ее края теперь сверкали ярко, как никогда.
   Кай прижался губами к ее губам и улыбнулся, когда ее пальцы впились в его запястье. Ее губы чуть-чуть приоткрылись. Их первый поцелуй после долгой разлуки.
   Блядь. Фиби не могла сопротивляться. Она даже не могла думать. Только не тогда, когда его руки скользили по ее плечам, а губы не отрывались от ее рта. Она подняла свои руки и обняла его за шею, радуясь тому, что он здесь. Какая теперь разница, что он все время лгал ей? Или что ушел, даже не потрудившись сказать об этом, чтобы исчезнуть на целый год, в то время, как она месяцами ждала, что он объявится?
   Кай легко подхватил Фиби и усадил ее на стол, ни на секунду не прерывая поцелуй. Сейчас он вел себя как истощенный голодом человек, попавший на королевский пир. Словно не мог насытиться ею. Словно он провел этот год так же, как Фиби, в мечтах и фантазиях. Блядь.
   - Фу, какая гадость, - послышался недовольный голос Крайм, и Кай против своей воли сделал шаг назад, но при этом все еще держа ладонь Фиби в своей руке. - Так я и знала, что этим все и закончится. Фиби, я жду тебя на улице, а ты проваливай туда, откуда появился, придурок.
   Выругавшись, она ушла. Кай тоже выругался, но молча, осознавая, что момент упущен. Фиби соскользнула со стола, глядя на него.
   - Ты действительно придурок, - сказала она с досадой.
   - Знаю, - ответил он, усмехнувшись. И его лицо снова изменилось. Оно как будто оживилось, а складки на лбу разгладились.
   - То, что здесь только что произошло, ничего не меняет, - предупредила Фиби. - Я ухожу, а ты остаешься. Я не собираюсь бегать за тобой, как послушная собачка.
   Кай вздохнул, затем еще раз.
   - Я люблю тебя, Фиби.
   - Ну, конечно...ЧТО?
   - Ты действительно хочешь, чтобы я повторил? Ладно. Я люблю тебя, Фиби Коллинз.
   Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не зная, как реагировать на это заявление. Часть ее была рада слышать эти слова, другая же ожидала подвоха.
   Слова. Это действительно просто слова. Что они могут значить для нее? А для него?
   - Ты не веришь мне, так ведь? - спросил Кай, и в его глазах отразился гнев.
   - Что ты там курил, отсиживаясь в своем лесу?
   Он сделал глубокий вдох, прежде чем ответить.
   - Что ж. Я обидел тебя, хоть и не хотел этого. Ты имеешь право злиться.
   - Серьезно что ли? То есть ты такой хороший, а я такая сука, да? Ты запросто можешь исчезнуть на год, ничего не сообщая о себе, позволяя мне думать, что демоны, наконец, прекратили твое жалкое существование, а затем заявляешься как ни в чем ни бывало? Да, я имею полное право злиться. И не надо говорить, будто ты на самом деле испытываешь ко мне какие-то чувства. Как может тот, у кого нет души, разбираться в подобных вещах? Скажи, неужели ты целый год не был ни с одной женщиной?
   Он хотел было что-то сказать, но вдруг передумал, резко качнув головой.
   - Мне тоже не нравится все это. А больше всего мне не нравится то, что я испытываю к тебе какие-то чувства, хотя я демон, и ничего подобного не должно было случиться. Уж будь добра, расскажи, как мне избавиться от всей этой...?
   - Просто забудь обо мне, хорошо? Забудь, что я существую.
   - Это я уже пробовал. Не помогло, - он смотрел на нее умоляюще. - Послушай, Фиби, я же знаю, что нравлюсь тебе. Ты только что подтвердила это. Неужели нельзя не усложнять то, что уже есть между нами?
   - В этом-то все и дело. Между нами ничего нет. И то, что я все еще хочу тебя, ничего не значит. - Как и то, что я все еще скучаю по тебе. То, что я думала, будто умру без тебя. - Прости, но я не хочу, чтобы меня снова предали.
   Схватив со стола рюкзак, она вышла, закрыв за собой дверь, до того как слезы брызнули из глаз. Кай ударил кулаком по столу, разломив деревянную плиту надвое. Опять все сначала. Ему опять предстоит сделать выбор: либо в ее пользу, либо в свою.
  
  

1.5

  
   Мизофобия (от греч. "mysos" грязь, загрязнение, осквернение + фобия; mysophobia) - навязчивый страх загрязнения либо заражения, стремление избежать соприкосновения с окружающими предметами.
  
   Окружающий мир как огромная тюрьма. Причем она настолько огромна, что человек даже не осознает, что его что-то ограничивает. Вы не увидите никаких железных оков и электрического тока над забором, скорее всего, вы не увидите и самого забора. Самые сильные путы - те, о существовании которых мы даже не подозреваем. В этом и таится их самая главная опасность: нельзя бороться с врагом, если даже не знаешь о нем.
   Эти оковы повсюду. Как и глаза надсмотрщиков неустанно наблюдают за каждым твоим шагом. Люди всегда смотрят, всегда оценивают и вешают на чужие шеи ярлыки, если сразу же не удается повесить еще и ярмо. Малейшее отступление от навязанных кем-то правил делает человека изгоем, дичью, полнейшее же пренебрежение всеми - тем, кто диктует новые правила.
   Кью чувствовала себя неуютно, оказавшись на поверхности впервые за пять лет. Девушка думала, что возможность увидеть что-то помимо клетки, обрадует ее, но вышло наоборот. На самом деле она шла по улице, убрав руки в карманы, потому что боялась прикоснуться к чему-либо. Здесь было слишком много людей...Здесь всего было слишком много. Люди шли нескончаемым потоком, и каждый норовил влезть в ее личное пространство, словно у человека вообще не могло быть ничего личного, чего-то такого, что не являлось бы достоянием общественности. Огромные, безобразные, однотипные дома, облицованные стеклом и пластиком, возвышались над головами, и, казалось, готовы раздавить каждого, кто рискнет выйти из строя. Из-за выхлопных газов и летающей в воздухе пыли слизевые оболочки Кью постоянно раздражались. Она почувствовала, что задыхается. Повсюду лица, сотни глаз, наблюдающие за ней со всех сторон.
   Она старалась идти быстрее, едва не переходя на бег, и свернула в первый же проход, попавшийся ей на глаза, чтобы уже через несколько минут скрыться в небольшом закрытом дворике. Два дома были построены так, что образовывали равнобедренный треугольник с каменной аркой, служившей входом. Обе двери смотрели прямо на Кью. Окна были распахнуты настежь, блеклые пятна занавесок опадали и снова вздымались вверх. В центре дворика стоял старинный каменный колодец, увитой плющом. Должно быть, в теплое время года это было красивое зрелище, но сейчас голые, бледно-коричневые ветки напоминали сотни переплетенных змеиных тел. Кью зажмурилась и стала глубоко дышать, стараясь успокоить сердцебиение.
   Просто город, просто двор. Тут нет ничего особенного, она всего лишь отвыкла от городов и большого скопления людей.
   Это был ее третий день на поверхности, но девушке все еще казалось, что ей это только сниться. Картинка зимнего города казалась нереальной. Кью боялась даже прикасаться к чему-либо, опасаясь, что это растает в ее руках, как дым, или разобьется на мелкие осколки. Она уничтожала все, к чему прикасалась, именно поэтому ее и заперли на под землей, подальше от других людей и хрупких вещей. Сейчас не кандалы были тем, что сильнее всего удерживало ее от попытки бегства, а люди. В каждом случайном взгляде, брошенном в ее сторону, ей чудилось, будто они могут видеть ее насквозь. Стоит хоть на мгновение потерять над собой контроль, и...
   Поглаживание гладкого металлического края браслета успокаивало. Трудно сказать почему. Возможно, это была привычка, тонкий мосток, связывающий Кью с привычной жизнью. Подземная клетка во многих отношениях была честнее, чем место, где она оказалась теперь. Там были четко установленные правила и рамки, за которые нельзя было выходить. Здесь это тоже есть, но случается, что ты замечаешь их только тогда, когда уже оказываешься за решеткой.
   Город был грязным. Она сама казалась себе грязной, хоть ее тело и было впервые за долгое время отмыто до устрашающей белизны. Ей приходилось использовать косметику перед каждым выходом на улицу, чтобы скрыть шрамы на лице, и надевать перчатки из мягкой кожи. Мельчайшие частички пыли оседали на волосах, в носу и во рту, вызывая удушье.
   Странно, но казалось, этого больше никто не замечал.
   Где-то в глубине ее сознания еще сохранились воспоминания о том времени, когда она была ребенком и жила в этом городе со своими родителями. И эти воспоминания появлялись, сбивая с толку, стоило посмотреть на какое-то здание или безобидный предмет в окне, вроде цветочного горшка или чайника. В такие моменты одно изображение словно накладывалось на другое, и тогда Кью путалась еще сильнее, нежели обычно. Вот и сейчас было нечто, что привело ее сюда, в этот тихий, заброшенный дворик. Ей казался знакомым рисунок красных кирпичей на передней стене одного из домов, и тонкая струйка лозы, спускавшаяся с выступа на крыше и оплетающая балкон. И равнобедренный треугольник, образованный...
   Одна из дверей распахнулась, наверное, от сквозняка, потому что не было слышно ничьих шагов. Из темноты, на полу, мелькнуло нечто, а затем на улицу хлынул мощный поток чего-то красного. Кью зажмурилась, стараясь остановить калейдоскоп черно-красных картинок в своей голове. В основном это были части тела: руки, ноги, ступни, кисти, пальцы...
   Она зажала рот ладонью и как ошпаренная бросилась бежать прочь из этого места, прочь от своих кошмаров. Когда она обернулась, стоя под аркой, то увидела, что дверь плотно закрыта, а на ручках висит толстый ржавый замок. То, что она видела несколько мгновений назад, было воспоминанием, а не действительностью.
   Как крик в ее ушах.
   Как кровь на руках.
   Кью бросилась прочь, готовая умолять, чтобы ее вновь заперли в клетке. А лучше, чтобы вообще убили, разобрали на органы, уничтожили, растворили...
   Ей было слишком страшно, чтобы попытаться вспомнить, что именно произошло на этом месте, и когда это было. Единственное, что она могла делать, - бежать. Спасаться бегством.
  

/////

  
   - Не хочешь рассказать, что там случилось?
   Крайм смотрела прямо перед собой, ожидая ответа. Когда его не последовало, она схватила Фиби за плечо и стала трясти.
   - Эй! - возмутилась Фиби, растирая кожу. - Что на тебя нашло?
   - Хочу спросить у тебя то же самое. Ты весь день как неживая. И это еще мягко сказано.
   - Живая смерть, да? Оксюморон?
   - Я попросила тебя о помощи потому, что мне больше не к кому было обратиться, но если ты переживаешь личную драму, то я могу освободить тебя от данного обещания.
   - Нет у меня никакой драмы.
   Крайм округлила глаза.
   - Да, никакой драмы. Всего лишь один блондинистый демон и чувство неудовлетворенности. Терпеть не могу давать советы в подобных вопросах, но, по-моему, без него тебе будет лучше. Я бы вообще на твоем месте элементарно было бы рада, что осталась жива после знакомства с ним. Этот парень, как и все демоны, просто ходячая катастрофа, хотя, должна признать, он хорош собой, - она вздохнула. - Просто забудь о нем.
   - Забавно. Ему я сказала то же самое.
   - Вот и отлично. Моя маленькая грязная семейная история поможет тебе отвлечься, - Крайм несколько раз оглянулась по сторонам, разглядывая сонные лица людей в автобусе. Они были в пути уже девять часов, и бодрых пассажиров к этому времени уже попросту не осталось. Многие спали, завернувшись в мягкие выданные одеяла, некоторые все еще продолжали бороться со сном, заливая внутрь неважный, но все же горячий кофе. Напротив Фиби и Крайм ехала женщина лет двадцати пяти с сыном. Ребенок, забравшись с ногами на сидение и положив голову матери на живот, тихо спал, в то время как женщина читала книгу, переворачивая страницы каждые две-три минуты. Расстегнув ремешок часов, Крайм положила их в центр ладони. - Вот вещь, за которой охотятся демоны.
   - Часы? - не поняла Фиби.
   - Не часы, но то, что находится внутри. Если разбить циферблат и снять верхнюю крышку, на дне окажется крошечный голубоватый камень из моего измерения, - любовно проведя ладонью по поверхности часов, Крайм надела их, опустив рукав свитера. - Моя семья перебралась в ваш мир три года назад. Я и шестеро моих братьев, которых уже нет в живых, насколько я знаю. Мы не были первыми представителями нашей расы, оказавшимися здесь. Такие путешествия не были редкостью, и совершались еще много тысяч лет назад по вашему исчислению. "Народ" (так мы будет называть их ради удобства нашего рассказа) часто наведывался сюда, привлеченный людьми и их диковинными эмоциями, заменяющими для многих голос разума, и страстными желаниями, которые для нас недоступны. Существуют мириады миров, большая часть из которых недоступна для нас, миров, по сравнению с которым уровень развития нашей цивилизации, впрочем, как и человеческой, все равно что колония муравьев на Земле по сравнению с Силиконовой долиной. "Народ" бывал в нескольких десятках миров, но каждый из них уступает вашему по насыщенности и уровню эмоциональности. Впрочем, мы никогда не приносили людям особенно больших неприятностей. Мы никогда не принуждаем, только предлагаем, в то время как выбор остается за человеком. Последние пятьсот-шестьсот лет путешествия между мирами практически прекратились из-за неудачи, постигшей нашу расу. Пока портал был открыт практически постоянно, к нам иногда заходили путешественники из других миров. В том числе и один из вашего. Большего всего его заинтересовала наша способность исполнять мелкие желание в обмен на жизненную энергию. Он целыми днями ходил по городу и приставал ко всем жителям и вопросами и самыми разнообразными просьбами, а потом вдруг исчез. Прошло несколько сотен лет, и об этом событии все забыли. В то время мы и так были заняты изматывающими войнами между частями королевства, наблюдением кровавой борьбы за власть между монархами разных правящих домов. После того, как мы вынуждены были отбивать нападение воинственных пришельцев из другого мира, все порталы были закрыты. Мы - мои братья и я - тайком пробрались сюда, выкрав из храма старейшин семь камней, чтобы найти нашего давно пропавшего отца, а так же по возможности сплотить всех представителей "народа", оставшихся на Земле. Мой мир находится на гране катастрофы, и, вполне возможно, что он действительно в скором времени будет уничтожен, если ничего не предпринять, - она грустно усмехнулась, покачав головой из стороны в сторону. - Мы решились на столь безрассудный шаг, веря лишь в древнюю легенду, рассказывающую о том, кто объединит всех под своим знаменем, представителем "народа", много тысяч лет назад изгнанном в этот мир. Даже стыдно признаться, что когда-то я действительно верила в эту чушь. Впрочем, там это воспринимается совсем по-другому, ведь наш мир не настолько материалистичен, как ваш, у нас считается нормой верить в легенды и жить согласно законам чести.
   Как только мы прибыли сюда, нас уже поджидали, причем там были как демоны, так и ангелы. Их было всего пятеро, так как, скорее всего, они просто не воспринимали нас всерьез. Этих сил не хватило, чтобы удержать всех нас, но им удалось захватить в плен моего младшего брата. Я знаю о том, что они пытали его, а затем убили. Ставили на нем различные эксперименты, как на морской свинке. Боюсь, бедный Фрауд выдал им самую священную из наших тайн. Камни, с помощью которых мы прошли сюда, могут открыть проход для одного человека или нечеловека, но только один раз, а затем они просто превращаются в пыль, но если использовать за раз сразу двенадцать камней, то можно установить постоянный проход между двумя мирами. К тому же у этих камней есть и еще одно любопытное свойство: возможность манипулировать другими и убедить их делать что угодно. В случае если удастся установить постоянный портал, вместе с несметным запасом камней перед высшими существами вашего мира откроются невероятные возможности. С тех пор демоны ловят и убивают всех представителей "народа", которых только могут отыскать, в надежде достать камни.
   - Раз у тебя есть камень, то почему ты не вернулась домой после того, как всех твоих братьев убили?
   - Старейшины казнят меня, если узнают, откуда демоны прознали про камни и портал. Если же я открою проход в незнакомый мир, но рискую оказаться в еще более трудном положении, нежели сейчас. Этот мир не худший, в который я могла попасть. И если сохранять осторожность, можно и дальше водить демонов за нос, оставаясь за пределами их досягаемости. Только раз я была в критической близости от провала, но тогда меня спасло появление Элоди, которая почему-то интересует демонов даже больше, чем хранящийся у меня камень.
   - Тебе известно, сколько точно камней уже есть у демонов?
   - Около восьми, но точно сказать я не могу. Может девять, или уже даже десять. Я знаю только, что сейчас проход на Землю закрыт, значит, больше никто из "народа" не сможет попасть сюда, пока мы не вернемся назад. Я была свидетельницей того, как демоны поймали двух таких, как я, но те предпочли самолично уничтожить камень, убив себя, нежели сдаться в руки врага. Невозможно передать словами, какое сильное чувство вины и презрения к себе я испытываю за то, что подвергла опасности весь мой народ и мой мир. Правильно говорят ваши люди: благими намерениями выложена дорога в Ад. Когда хочешь сделать лучше для всех, все обязательно становится только хуже. Но это еще не все, в чем я виновата. Камень, который я продолжаю хранить, принадлежал не мне, а моему брату Фиару. Свой же добровольно отдала демонам взамен на собственную безопасность. Тогда я не видела другого выхода. Я была одинока и напугана. Предпочла сдаться. Честно говоря, до сих пор не понимаю, почему Фиар отдал мне камень перед смертью, хотя точно знал, что я предала их. Сначала я решила, что лучше отдать камень от греха подальше, но потом возненавидела себя за это. С того дня, как я отказалась подчиниться, демоны снова ведут за мной охоту, но мне все еще удается уходить.
   - И чего ты теперь хочешь от меня? - спросила Фиби, неотрывно смотря на небольшое возвышение на рукаве Крайм, где под тканью скрывались часы.
   - Мы с тобой откроем охоту на демонов, чтобы вернуть все камни. Только после этого я со спокойной душой смогу вернуться назад, в противном случае мне лучше умереть, сражаясь, нежели быть застреленной в спину во время очередного побега.
   - Охоту на демонов? - Фиби не могла поверить своим ушам. - Ты ведь не серьезно, да? Ты ведь не думаешь, что у нас двоих хватит на это сил? - не в силах усидеть ровно, она подалась корпусом вперед к своей напарнице.
   - Честно говоря, нет. Единственное, на что я действительно рассчитываю, что нам удается уничтожить как можно больше камней, прежде чем нас схватит. Ты - будущая жница, и уже почти закончила свое обучение, значит, демоны не посмеют убить тебя, чтобы не разозлить куда более могущественные силы, к тому же ты обладаешь могуществом, что же касается меня...то моя жизнь не стоит ничего.
  

/////

  
   Кью била кулаком в стену, снова и снова, просто чтобы почувствовать боль. Шероховатая поверхность кирпичей уже давно окрасилась ее кровью, а ударные костяшки превратились в кровавое месиво из костей и поврежденных тканей. Ничего из этого не волновало ее. Кью привыкла к тому, что ее тело восстанавливается быстро, но сейчас ей этого не хотелось. Все, о чем она могла думать, так это чтобы вывести свои руки из строя. Обезвредить бомбу, предотвратить новые жертвы.
   Все убийцы одинаковы. Ты обязательно снова кого-то убьешь.
   Так сказала женщина в тот день, когда Кью впервые поместили в закрытую одиночную камеру. Тогда у нее еще было имя, которого она больше не помнит. Должно быть, это и к лучшему.
   Каждый новый удар разрядом тока отзывался в каждой клетке ее тела. Слезы бы жгли глаза, если бы она умела плакать, но даже боль не помогала прочистить разум. Перед глазами стояла сплошная пелена из мышц, желтовато-белых костей, искореженных, обугленных конечностей и вывернутых на изнанку внутренних органов.
   Не в силах справится с этой ужасной болью, пожирающей ее изнутри, Кью начала истошно кричать, так, что ее крик был слышен, наверное, в каждом кабинете и каждой камере.
   Пожалуйста, верните меня в камеру.
   А лучше убейте меня.
   Застрелите меня.
   Задушите.
   Разорвите на части.
   Рвите мои мышцы и грызите мои кости.
   Жгите мою плоть.
   Уничтожьте меня.
   Спасите меня.
   К несчастью, единственное, чего она добилась, - большой дозы транквилизатора и смирительную рубашку.
   Когда Кью лежала на койке, пристегнутая железными цепями, пребывая уже в полубессознательном состоянии, один из докторов склонился над ней. Наверное, это был доктор, но она уже не различала ничего, кроме размытого бледного пятна вместо его лица.
   - Ничего, дорогая, больше ты ничего не вспомнишь, я обещаю.
  

/////

  
   Так холодно.
   Она ворочалась из стороны в сторону, пытаясь натянуть одеяло повыше, закутаться в него с ног до головы, чтобы хоть так почувствовать себя в безопасности. Хотелось верить, что есть хоть какой-то слой, отделявший ее от внешнего мира, то, что могло защитить от бед, приходивших снаружи.
   Воздух, заходящий в ноздри, обжигал, кожа была сплошь покрыта мурашками, ледяные онемевшие конечности. Холодно. Больно.
   Эти ощущения так хорошо знакомы. Ледяная вода, давящая на грудь и словно в тисках сжимающая голову, волны, утягивающие дальше и дальше от берега, то поднимающие над поверхностью воды, то утаскивающие на самое дно. Это беспомощность. Отречение. Это конец.
   А затем все начинается сначала.
   Кью бы многое отдала, чтобы перестать помнить. Но разве у нее осталось что-то, что можно отдать? Даже ее собственное тело не принадлежит ей. Ее память - сосредоточение страшных, по-настоящему скверных историй, а мозг - клетка для них.
   Очередного срыва не избежать, это только дело времени. И это новый цикл, новая кровь на ее руках.
   Самоубийство кажется легким и правильным выходом из этого замкнутого круга.
   Удавка на шее, нож в сердце, удар током, утопление, четвертование...Все это так же часть ее воспоминаний.
   Доктор обманул ее, впрочем, они всегда лгут, стараясь облегчить страдания своих пациентов. Никакие таблетки и даже сотни уколов не заставят ее забыть то, чем она является.
   Уж лучше снова вернутся в клетку, где она, по крайней мере, не сможет никому причинить вред.
  

/////

  
   Это был действительно прекрасный дом. Старинный трехэтажный особняк с гладкими белоснежными стенами, витиеватыми колонами, красивыми мраморными статуями у входа, мощной лестницей, расходящейся из одной точки на два потока и снова сливающейся в другой. Казалось бы, идеальный и продуманный до малейших мелочей. Стены, увешанные старинными полотнами, среди которых, конечно же, только подлинники. Мебель внутри исключительно деревянная, из самых дорогих пород дерева. Серебряная и фарфоровая посуда, китайские вазы каких-то там династий, старые, пожелтевшие от времени карты на стенах под толстыми непробиваемыми стеклами. Красота в таком виде и таком количестве навевала скуку. Жить в месте, которое по общечеловеческим канонам считается обителью духа и свидетельствует об исключительно возвышенном вкусе его хозяев, на самом деле то же самое, что жить в музее. Это не более чем коллекция вещей. Не более чем просто дом. Не более чем способ продемонстрировать собственное финансовое превосходство.
   Анне разрешили свободно перемещаться по дому и зимнему саду, но не дальше. Ей выделили комнату, по размеру превосходящую дом, в котором она жила с мамой, где было множество игрушек, которые ее совсем не привлекали, разнообразной электроникой, к которой она ни разу не притронулась, и книг, которые почему-то совсем не вызывали никакого интереса. Ей приносили исключительно сказки и приключенческие романы, которые ей раньше нравились, но сейчас казались глупыми и нереальными. Лучше бы это была инструкция по ремонту бойлера!
   Девочка проводила целые дни, блуждая по особняку, и всюду носила с собой блокнот и пачку карандашей. Слуги (а здесь их было 24 человека) большей частью хорошо к ней относились, но никто еще ни разу не сказал ей за раз больше нескольких предложений.
   Каждое утро она делала зарубку на ножке кровати, скрытой под толстым, расшитым кружевами, одеялом: семь вертикальных линий и одна горизонтальная поперек, как заключенные в тюрьмах.
   И так на сегодняшний день насчитывалось шесть горизонтальных линий.
   Женщина, выглядевшая как ее мать, пообещала отвезти Анну домой, но вместо этого забрала девочку оттуда. Этот холодный равнодушный дом, заставленный огромным количеством ненужных вещей, не был ее домом.
   Так же она обещала, что никто больше не станет лгать девочке, и она наконец-то узнает всю правду. При этом единственное, что ей сообщили, так это то, что женщина, которая ее вырастила, вовсе не была ее матерью. Должно быть, те, кто привез ее сюда, были убеждены, что это поможет Анне поскорее пережить смерть матери, что было совершенно абсурдно.
   Анна прошла по коридору, по-детски наивно улыбаясь стоявшим на входе охранником, но никто из них не улыбнулся в ответ, да и то только один из трех повернул голову, отреагировав на звук ее шагов, остальные же вовсе не пошевелились, продолжая смотреть строго перед собой. Девочка дошла до развилки, повернула направо и оказалась в своей комнате. Первым делом она положила на стол лист бумаги и нарисовала в прямоугольнике три круга. Если собрать все листки вместе, в ее распоряжении окажется достаточно точная карта дома, где было так же указано количество охранников на каждом этаже и во всех корпусах. Потребуется лишь немного времени, чтобы уменьшить "карту". Девочка усмехнулась, вспоминая, как нелестно многие слуги отзывались о ее художественных способностях, ведь только ленивый не заглядывал ей через плечо, чтобы посмотреть на треугольных котиков, прямоугольных собачек с пятью лапами и двумя хвостами и остальных выдумок архитектора, который спроектировал этот дом.
  

/////

  
   Элоди сидела, прислонившись спиной к твердому боку мотоцикла, и просто чувствовала себя счастливой. Когда случаются такие моменты, и счастье накатывает нежданно- негаданно, нельзя задавать никаких вопросов или пытаться объяснить, откуда оно взялось и когда уйдет. Нужно просто пользоваться моментом.
   Сегодня была отличная, на ее взгляд, погода. Холодно, ветрено, пасмурно, но зато дожди, наконец, прекратились, и земля все же успела высохнуть достаточно, чтобы на ней можно было сидеть, не боясь увязнуть в грязи.
   Этот день был полностью свободным. Никаких дел или обязанностей.
   И рядом, всего в нескольких шагах от нее, сидел Дин. На его коленях лежала толстая книга в твердом переплете. Элоди нравилось смотреть, как время от времени приподнимаются его густые брови, или как пальцы рассеяно поглаживают обложку, в то время как сознание брата находится где-то в другом мире.
   Ей всегда хотелось иметь способность погружаться в книги так же глубоко и попытаться найти в них забытье, если не выход. Но, видимо, с такой способностью необходимо было родиться, потому как Элоди не переставала анализировать даже во время самой развязки, мысленно продумывая, как бы она поступила в той или иной ситуации, и как, вероятнее всего, поступит главный герой или героиня. Это заставляло ее все время быть на стороже и ожидать. Дин же казался таким отстраненным, таким спокойным...
   Дин...Как же долго она его искала.
   Мысль о том, что он теперь вернулся домой, грела ее темную душу, несмотря ни на что. Было множество вопросов, которые требовали безотлагательного рассмотрения. Например, как избавиться от демонической опеки и знака в центре груди, который с каждым днем становился все более очевидным. Как защитить Дина от других демонов. Или исправить ошибку, которую она совершила год назад.
   Только не сейчас.
   Ни к чему портить такой хороший день мрачными мыслями. Элоди так же была уверена в том, что завтра у нее тоже не возникнет желания вдаваться в размышления. Или послезавтра.
   Поэтому спустя год она ни на миллиметр не сдвинулась с мертвой точки, даже зная, что стоит на краю обрыва, а земля медленно сползает вниз.
   Да и что ей было сделать? Сделанного не воротишь, а стоит ей выступить против демонов, даже пусть ее тело при этом будет уничтожено, вместе с ней пострадает и Дин.
   Она украдкой бросила на брата быстрый взгляд. В тихие минуты, подобные этой, казалось, что между ними ничего не произошло. Что она все та же странная девчонка, которая с помощью своих видений может находить людей, а он - обычный парень, которого ждет блестящая юридическая карьера. Чуть более года назад так и было. Теперь она - наполовину демон, а он - созданный демонами мутант.
   Элоди посмотрела на свои худые обнаженные руки, а затем вниз, на город, на людей, одетых в теплые зимние куртки и шапки. Казалось, они существовали в другом измерении.
  

1.6

   Какоррафиофобия -- боязнь неудачи.
  
   Беллу нравилось проводить время в тренажерном зале. Особенно ему понравилась груша. Сконцентрировавшись, он выбирал на ее поверхности какую-нибудь точку и вкладывал все силы в один удар. Затем была новая точка. И так до бесконечности.
   До того, как стал заниматься в зале, Белл даже не знал, что в нем так много нерастраченной злости, которая отравляла ему жизнь. Теперь же справляться с ней стало куда как легче. Было еще так много простых понятных вещей, на которых можно было сосредоточиться. Например, на дыхании, рисунке ковролинового покрытия под ногами, звуке собственных шагов или пыхтении других спортсменов, которые, впрочем, опасались даже близко к нему подходить, ограничиваясь мрачными взглядами, когда он в очередной раз вешал сорванную грушу обратно на крюк. Запах пота, масла для тела и талька теперь стал для него ассоциироваться с местом, где всегда спокойно и уютно. А так же где он никого не должен убивать, и никто не хочет убить его, засадить в психушку или тюрьму. Его собственный маленький рай для воскрешенных.
  

/////

  
   Фиби чуть подалась вперед, свесившись над перилами и глядя вниз на ровные полосы рельс, теряющиеся вдалеке среди полуразрушенных фабричных зданий и сваленных в кучу ржавых вагонов. Опора моста затряслась под ее ногами, предвещая скорое приближение поезда. Пешеходы на мосту ускорились, но девушка не сдвинулась с места. Усиливающийся гул поезда заглушал громкие голоса людей и топот их ног по металлической поверхности. Раздался звук гудка, а в следующее мгновение сквозь отверстия в сетке уже можно было рассмотреть ярко-синие крыши вагонов.
   Усмехнувшись, Фиби взобралась на перила, качнувшиеся под ее весом, и под изумленные крики толпы спрыгнула вниз. Тут же перехватило дыхание, а внутренности сжались в тугой комок. Извернувшись в последний момент, она умудрилась приземлиться в самом центре крыши, но не рассчитала, что та окажется неровной. Ступни скользнули по поверхности, так как зацепиться было не за что. Фиби впилась ногтями в металл, слыша ужасный скрежет, и ей удалось замедлить собственное падение. Вагон качнуло, когда поезд входил в поворот. Девушке пришлось прижаться щекой к крыше, лежа на животе, чтобы не удариться головой о крышу тоннеля. Конечно, она практически бессмертна, и не умрет, даже проломив этот тоннелей головой, но все равно это было бы ужасно больно.
   Продолжая мысленно отсчитывать про себя секунды, она ждала окончания туннеля, чтобы можно было встать. Не могло быть и речи о том, что подняться в полный рост, так как поезд развивал приличную скорость даже в городе. Вместо этого Фиби на коленях, причем довольно ловко, перебралась на край вагона и влезла в одно из открытых окон, надеясь, что кто-то увидит ее. Так и оказалось. Прямо напротив того места, где Фиби приземлилась на ноги, сидела молодящаяся женщина за пятьдесят, уставившаяся на нее широко распахнутыми глазами. Через три секунды она закричала, спровоцировал панику среди остальных пассажиров. При этом многие женщины кричали, совершенно не понимая, в чем дело, и есть ли вообще повод для волнений. Изредка даже доносились слова "пожар" и "бандиты".
   - Бандиты подожгли поезд! - Фиби присоединилась к ним, выкрикивая различные бессмысленные фразы, подстегивая публику.
   Девушка пробиралась сквозь толпу вперед, нагло расталкивая путавшихся под ногами людей, что было не так уж и трудно с ее ростом. Если судить по вещам, то она снова выросла за последние полгода, но измерить рост просто не было времени.
   Дойдя до места сцепления вагонов, она перепрыгнула на другую сторону и открыла дверь, в какой-то мере наслаждаясь обращенными на нее взглядами. Быстро скользнув взглядом по толпе, она двинулась дальше. Если потребуется, она обшарит все вагоны. Дойдя до сцепки, на этот раз девушка не стала церемониться, а просто выбила дверь ногой. В следующее мгновение ее ноздри раздулись, почувствовав характерный острый запах. Хватило пяти секунд, чтобы определить, кому он принадлежит. Это был парень в наушниках, сидевший у окна почти у самого выхода. Его глаза были закрыты, а голова лениво покачивалась в такт музыки. Фиби направилась прямо к нему, спугнув сидевшего рядом мужчину в деловом костюме. Ее руки схватили парня за шиворот и легко встряхнули его.
   На нее удивленно посмотрели темно-карие глаза.
   - Какого..? - начал было парень, а затем в глубине его глаз вспыхнул алый знак, словно клеймо, выжженное в сетчатке, реагируя на присутствие жницы.
   - Нужно поговорить, - сказала Фиби, не ослабляя хватки. - Вставай.
   Еще год назад она ни за что было не позволила себе такого поведение по отношению к демонам, предпочитая лишний раз с ними не связываться. Что ж, времена меняются.
   Быстро пришедший в себя демон следовал за ней, пытаясь сообразить, что ей нужно. За последний год у Фиби сложилась соответствующая репутация в очень закрытых кругах. Теперь с ней считались.
   Демон остановился у выхода, где стук колес мешал услышать их разговор.
   - Что тебе нужно, жница?
   Несмотря на то, что демон находился в теле молодого симпатичного парня, сейчас он выглядел как сорокалетний клерк из пыльной конторы, а огромные наушники только придавали нелепости его образу.
   Фиби прикусила губу.
   - Мне нужно, чтобы ты передал сообщение одному из ваших.
   - Я не посыльный. Почему бы тебе не обратиться к моему начальству и не сказать то, что должна?
   - Зачем оно мне сдалось? Я не работаю ни на демонов, ни на ангелов. Меня привели сюда исключительно личные интересы, - не переставая говорить, она ловко потянула за край рукояти и вытащила из кармана короткий изогнутый кинжал.
   Взгляд демона тут же переместился, замерев на тусклом, покрытом пятнами засохшей крови лезвии. Он не мог видеть, но лезвие изнутри было покрыто бороздами и древними рунами.
   - Что за послание? - спросил он, не в силах оторвать взгляд от кинжала.
   - Все просто, - заверила его Фиби. - Поверь, тебе даже не придется ничего делать или говорить. Есть вещи, которые понятнее без слов.
   - Например?
   - Например, это.
   Без замаха она воткнула кинжал ему в глаз и прокрутила, убедившись, что уничтожила мозг. Пустая оболочка безвольно повалилась к ее ногам. Нагнувшись, Фиби вытерла лезвие о его куртку, не желая марать собственные вещи.
   Теперь демоны точно заметят ее маленькое послание. Конечно, смерть рядового демона не слишком бы их расстроила, но не после того, как Фиби произвела маленький ажиотаж на мосту и подняла на ноги несколько вагонов. И все же, это только начало. Как неоновая вывеска в ночи:
   Охота началась.
   В глубине души ей было любопытно, чем закончится эта авантюра, и как скоро убьют Крайм, а ее саму закуют демоны, но на самом деле ей было наплевать. Возможно, Фиби наконец-то нашла выход для своего желания к саморазрушению после того, как убила Виктора.
   Чем нам хуже, тем лучше.
   Она не была настолько наивна, чтобы полагать, будто после смерти сможет воссоединиться со своей семьей, нет, наверняка в аду есть укромное местечко для всех жнецов, проваливших инициацию.
   Я не хочу умереть, я хочу перестать быть.
   Так почему бы не пошалить напоследок?
   Не дожидаясь остановки, она выпрыгнула из поезда, приземлившись на ноги, и пробежала еще с десяток шагов, чтобы удержать равновесие. Даже скрываясь в лесу, она чувствовала спиной тяжелый взгляд, преследовавший ее с того самого моста, откуда она спрыгнула не так давно.
   Того, что произошло в домике, больше не повторится, Кай. Больше я не поддамся.
   Интересно, на что он надеется, преследуя ее? Она же сказала, что справится сама, и так и будет до самого конца существования жницы Фиби. Сейчас все ее силы, вся энергия и переживания были направлены на помощь Крайм, ибо этого требовал неоплаченный долг, а что будет дальше уже не важно. И если придется убить его, она сделает это без промедления, ведь в конечном итоге он такой же демон, как остальные, использовавший ее, а затем предавший. Он действительно надеялся, что сможет снова манипулировать ею?
   Ладно, пусть попробует.
  

////

  
   Молодой мужчина стоял на мосту, наблюдая за туннелем, в котором только что скрылся поезд. Он специально встал так, чтобы точно знать, что жница видит его. Так же отсюда хорошо было видно, как она выпрыгнула из поезда, а затем быстро направилась в лес. Прошло минут десять, а мужчина так и не сдвинулся с места, продолжая наблюдать. Со стороны он казался каменным изваянием: высокий и неподвижный, словно состоящий из одних только резких вертикальных линий, или карандашных штрихов на альбомном листе, его широкие плечи будто были высечены в черном плаще, полы которого только чуть подрагивали от ветра. Платиновые волосы все еще были мокрыми от дождя.
   Как только под мостом прошел еще один поезд, наблюдатель засунул руки в карманы и уверенной походкой двинулся прочь. Встречные прохожие бросали в его сторону любопытные взгляды, но тут же в каком-то суеверном ужасе шарахались прочь, когда он оказывался рядом, спеша перейти на другую сторону дороги. На его ногах тяжелые армейские ботинки, но при этом не слышно ни единого звука, будто бы он не идет, а летит над землей.
   Скрывшись в одном из темных переулков, молодой мужчина расстегнул плащ и медленно снял его. Помедлив несколько мгновений, он убрал плащ в рюкзак и достал оттуда пачку сигарет. Еще до того, как сигарета коснулась его губ, тело наблюдающего на какое-то мгновение потеряло очертания.
   Щелкнуло колесико зажигалки, и молодой человек сделал затяжку, проведя рукой по своим темным спутанным волосам.
   Когда пять минут спустя он вышел из переулка, это был уже совсем другой человек. Впрочем, просто другой.
   На перекрестке его ждал худой парень, одетый в грязные рваные джинсы и синюю куртку, прислонившись спиной к стене одного из домов. На его лице было написано крайнее возбуждение.
   - Ну, как все прошло, Джад?
   - Жница видела меня, - ответил наблюдающий.
   - Она убила демона?
   - Судя по всему, да.
   - Как думаешь, она попыталась бы убить тебя?
   - Возможно.
   Луис скривился.
   - Ты вообще хоть в чем-то уверен, приятель?
   Ответом ему был еще один равнодушный взгляд.
   - Урсула наняла меня не для консультаций, - после некой паузы заявил Джад. - Тебе нужна жница, и ты ее получишь. Это все, что тебе следует знать, а пока не доставай меня лишними вопросами.
   - Что-то ты сегодня не в настроении... Изменение погоды повлияло?
   Теперь они шли вверх по улице, и Луису приходилось прикладывать дополнительные усилия, чтобы не отстать. Неприветливые светло-серые дома выпивали из него оставшуюся бодрость и свежесть, сидящие в теплых закрытых кафе люди равнодушно наблюдали за тем, как отражения идущих отбивались в стекле.
   Глубоко вздохнув, Джад остановился, поджидая напарника.
   - Я знаю девушку, которая постоянно находится рядом с Фиби Коллинз.
   - И кто она?
   - Скорее что, чем кто.
  

////

  
   Элоди заворочалась в постели, через силу открывая глаза. Демоны не спят, но пока она еще не демон, сон был ей необходим.
   Удивительно, но еще год назад она, как ей казалось, отдала бы практические все, чтобы мучившие ее кошмары прекратились, а теперь ей их не хватало. Видения были слишком большой и слишком важной ее частью, и когда они полностью исчезли, Элоди стала чувствовать себя неполноценной. И, что были хуже всего, она так и не разобралась, кто, а, главное, зачем посылал их. Вступив на темный путь, девушка приобрела другие полезные примочки в виде увеличившейся физической силы, но вместе с тем утратила чувствительность к изменению душевного состояния людей и связанных с ним эмоций. Это было похоже на то, будто наблюдая за каким-то процессом, она в середине закрывает глаза, а затем видит только конечный результат, не понимая, откуда что взялось. Но и к этому придется привыкнуть.
   Элоди не могла понять, что ее разбудило. В комнате было тихо, ни тепло, ни холодно. Окно открыто настежь, но воздух, идущий с улицы, только чуть прохладный и приятный на ощупь. Теперь Элоди могла почувствовать его.
   Свернувшись на покрывале, она обняла себя руками, уткнувшись лицом в колени, чувствуя себя маленькой и одинокой. Жалкой. Мысленно досчитав до ста, она выпрямилась, смахнула с глаз выступившие слезы и надела на лицо привычную жесткую маску, как делала каждое утро. Никому на самом деле вовсе не обязательно знать, что она чувствует, и чего ей стоит придерживаться определенной модели поведения.
  

//////

  
   От светло-коричневой воды в тарелке шел сильный луковый запах. Изредка попадались одиноко дрейфующие куски картошки и переваренной моркови. Невыносимо есть это каждый день в течение двух недель. Маленькая кухонька с темно-коричневыми стенами и мебелью под стать казалась еще меньше, чем была на самом деле. Даже человеку среднего роста здесь было бы неудобно, Луису же вообще постоянно приходилось пригинаться, чтобы не цеплять головой люстру.
   Парень окунал ложку в суп, а затем медленно поднимал ее верх, наблюдая за тем, как выливается суп. Луис поднял голову вверх, и его взгляд уткнулся в висящие на стенах картины покойной матери. Она определенно была талантливой художницей, что, впрочем, не мешало ей быть психически неуравновешенной. Доктора называли какой-то определенный диагноз, но Луис его не помнил. Все ее картины были...темными. Темные или же наоборот неправдоподобно бледные лица, резкие отрывистые штрихи, красно-черная, сине-зеленая, коричнево-серая гаммы. Точеные лица на картинах притягивали взгляд, но чем больше смотришь на них, тем сильнее начинает болеть голова и стучать в висках, а крошечная кухня становится еще меньше.
   Одна картина резко отличалась от остальных. Это портрет девушки, выполненный в черно-белом цвете, на самом деле простой карандашный рисунок, но ему присуща легкость и какая-то воздушность, которой нет ни на одном другом. У этой девушки выразительный взгляд, раскосые глаза, причем левый больше правого, и родинка под нижней губой. Ее лицо кажется отдаленно знакомым.
   - Луис? Ты дома?
   Парень вздрагивает на стуле. Странно, он так задумался, что даже не услышал, как открылась входная дверь. По привычке он встает, чтобы помочь, но затем медленно опускается обратно, зацепив край стола. Часть супа выплескивается на скатерть, оставляя на пожелтевшей от старости ткани еще одно пятно.
   В дверях появляется крошечная старушка в сером пальто с красивой разноцветной шалью, обмотанной вокруг шеи. Ее широкое лицо сплошь покрыто сеткой глубоких морщин, которых за последние несколько месяцев стало больше, и, наверное, будет становиться еще больше. Раньше она была круглой и прямо дышала жизнерадостностью и жаром, теперь же она просто выглядит уставшей и старой. Действительно старой, ведь ей уже семьдесят четыре.
   Морщинки несколько разглаживаются, когда она видит внука, а уголки рта приподнимаются, не совсем, а только чуть-чуть, словно она не позволяет себе улыбнуться больше.
   - Ты, поел, Луис?
   Да. Опять суп. Этот чертов луковый суп. Снова и снова.
   - Да, ба. Спасибо.
   Люсинда снимает с шеи шаль и складывает ее так, чтобы не было видно изъеденных молью дыр, и заглядывает в его тарелку.
   - Ты почти ничего не съел, - она кривится. - У тебя растущий организм, и тебе нужно хорошо питаться.
   Он внимательно смотрит на нее исподлобья.
   - Не моя вина, что у нас совсем нет денег. Что твой отец просто исчез, а мать сама свела себя в могилу. Я и так делаю все, что в моих силах.
   - Я знаю, ба. Правда. Не знаю, чтобы я делал без тебя.
   Ни один из них не виноват, просто так сложилось. Так сложилось, что ему пришлось бросить школу и устроиться работать на неполный рабочий день грузчиком в порт. Через несколько лет он уже работал там в две смены, пока его не уволили. Затем их несчастья посыпались одно за другим: огромный долг его покойной матушки, срочного погашения которого требовал банк, несколько увольнений подряд, испорченная репутация и множество отказов от работодателей. Полгода Луис сидел дома, перебиваясь случайными заработками, вынужденный питаться дурацким луковым супом, так как денег едва хватало на то, чтобы погасить счета за квартиру.
   Люсинда удалилась в свою комнату, где и проводила большую часть времени за вязанием, сидя в кресле перед телевизором. Она ненавидела читать и всегда говорила, что от этого у нее болят глаза и портиться зрение, но при этом вязальные спицы вырвать из ее рук можно было бы только после смерти. Из-за сильной нагрузки она теперь большей частью вязала крючком на ощупь, через каждые несколько минут опуская глаза вниз, проверяя, правильно ли легли петли.
   Луис знал, что ей недолго осталось вязать. На самом деле невыносимо было знать, как мало времени ей осталось, и не иметь возможности предупредить. А, даже если бы он и мог, чтобы это изменило? Она бросила бы работу? Или вязание? Или Луиса? Нет, понял он, ему хотелось рассказать ей не поэтому, а просто, чтобы обсудить это хотя бы с кем-то.
   Эээ, ба, привет, да я поел...А знаешь, я теперь жнец...Ну что-то вроде помощника смерти... У меня нет косы, по крайней мере, такой, как ты думаешь, но она мне и не нужна. Да и вообще на самом деле это довольно паршиво.
   Луис был новичком, но даже его знаний хватало, чтобы осознать свою ненормальность. Даже как жнеца. Ему было двадцать три - староват для новобранца, да и запас его сил был весьма и весьма скуден.
   Это можно воспринимать только как очередную насмешку судьбы.
   Но в то же время еще и глоток свежего воздуха, возможность изменить свою жизнь. Он неудачник и всегда им был, им же должен и остаться после смерти бабушки. Тот же неудачник, только одинокий. Ни друзей, ни денег, ни работы, ни образования, ни перспективы, ни какого-то таланта. Как выяснилось, единственным, чем он мог бы стать, так это жнецом, да и то неважным.
   Доев суп и помыв за собой посуду, Луис снял с вешалки старую протертую куртку и вышел из квартиры. Промозглый ветер продирал до костей, косые струи дождя хлестали по лицу и стекали вниз по шее и за шиворот. Конечно, он даже не подумал о том, чтобы взять зонт.
   Луис любит гулять по центру, медленно проходя по улице и разглядывая вещи в витринах фирменных магазинов, вещи, которые он не смог бы купить даже за целый год работы в порту. Яркие летние женские платья, элегантные пальто, наручные часы, цена которых переваливает за триста тысяч, всевозможная электроника, изящные ювелирные украшения и просто бесполезные, но милые безделушки. Он видел отражение человеческих лиц в этих витринах, зевак, таких же, как сам, и собственное изнуренное бледное лицо.
   Одна единственная вещь привлекает его внимание в тот день. Не куртка, которая ему нужна позарез и не новые сапоги, которые не будут пропускать воду. Вместо этого его взгляд постоянно возвращается на яркий оранжево-красно-бирюзовый шарф, обмотанный вокруг белой шеи манекена.
   Перед глазами Луиса с молниеносной скоростью проносились картины его детства, и в каждом воспоминании обязательно есть одно единственное доброе, покрытое морщинами лицо человека, который его любил.
   - Ба...
   Парень быстро моргает, пытаясь смахнуть капли воды с ресниц, а затем смотрит на свои руки, сжимающие цветной шарф. Быть может, он и не настолько безнадежен. Луис бережно убирает шарф во внутренний карман куртки, опасаясь, что тот намокнет. В груди разливается приятное тепло, словно шарф согревает его в этот холодный пасмурный день. Его собственная частичка солнца. Парень чувствует, как его губы расплываются в улыбке, но не может объяснить почему. Ведь это всего лишь тряпка, которая не накормит ни его, ни бабушку, ни согреет их и не поможет оплатить счета. Но отчего-то эта тряпка для него как некий символ, как обещание.
   Если ты выполнишь свою часть сделки, то больше никогда ни в чем не будешь нуждаться. Единственное, что тебе нужно сделать, - это привести жницу.
   Это не должно быть особенно трудно. Он сможет справиться с этим, ведь в конечном итоге она просто девушка, и Луис ее даже не знает, так какое ему дело до того, что с ней будет?
   Так мало времени...
  

1.7

  
  
   Гипнофобия -- боязнь сна.
  
   Крайм опустилась на колени, затягивая узлы на веревках туже. Сидящий перед ней демон застонал. Его глаза были красными, веки напухли, губы потрескались. Было нечто притягательное в искусстве пытки, и Крайм поистине гордилась этим своим умением. Недаром в средние века так высоко ценились умелые палачи, рубить головы красиво считалось искусством, а сам механизм был отточен до совершенства.
   Ошибаются те, кто думает, будто сломать демонов невозможно. Пусть это труднее, чем с людьми, но вполне выполнимо.
   Она потянула еще сильнее, внимательно наблюдая за реакцией своего пленника. Демон завозился на стуле, безрезультатно пытаясь вырваться, и снова застонал.
   - Не понимаю, зачем тебе терпеть эту боль. Расскажи то, что мы хотим узнать, и будешь свободен.
   - Ты все равно убьешь меня, тварь, - демон плюнул ей в лицо. Крайм скривилась, вытирая кровь рукавом.
   - Но ведь ты будешь свободен, - повторила она. - Я могу быть настолько великодушной, что подарю такому отродью, как ты, быструю смерть. - Договорив, она мельком глянула в сторону, где, скрестив ноги перед собой, сидела жница. Лицо той было скучающим, и она наблюдала за всей этой сценой без какого-то интереса. К счастью, Фиби больше не напоминала ту слабую соплячку, которой была год назад. И в определенной степени это так же было заслугой Крайм, так же как и Кая, о чем последний вряд ли догадывается. - Точнее, она, а не я.
   Демон взглянул на Фиби, и его зубы затряслись еще сильнее. Почти готов.
   Крайм была уже готова применить свое любимое средство, когда жница неожиданно появилась прямо перед ней.
   - Дай мне, - сказала она.
   - Ты хочешь? - удивилась Крайм, до сих пор она считала, что Фиби не из тех, кто любит пытать других, даже пусть это демон.
   Фиби только пожала плечами:
   - Так будет быстрее, вот и все.
   И не дожидаясь ответа своей напарницы, она сняла с руки перчатку, положила ладонь демону на лоб и закрыла глаза. Внешне как бы ничего не произошло, но пленник вдруг заорал, как резанный, а затем в нем что-то сломалось. Фиби поспешно отдернула руку. Огненный шар отделился от его тела и стал постепенно разрастаться, пока не заполонил все помещение. Кожа сгорела, медленно свертываясь и чернея, мышцы лопались, как чересчур тугие канаты, кровь брызнула в разные стороны, испачкав стены и стоящую рядом Крайм, на Фиби же не попало ни единой капли.
   Но даже после того, как тело было уничтожено, в центре круга все еще находилось нечто. Оно стояло, оперевшись в пол одним коленом, с нескрываемой ненавистью смотря вверх. Ростом с человека, с квадратной лысой головой и торчащими с двух сторон закрученными рогами, еще один рог, короче и толще, рассекал центр его лба. Самым удивительным, пожалуй, была кожа. Ярко-красная и непрерывно текучая, как лава, она то и дело перемещалась, вспыхивая. Демон снова зарычал, теперь уже как загнанное в ловушку животное, обнажив ряд кривых острых зубов, растущих в два ряда.
   Существо попыталось встать, но его качнуло в сторону. Прямо из пола появились длинные черные щупальца, которые, легко кроша камень и дерево, оплели его ноги и руки, приковав к полу.
   С остервенением демон выкрикивал какие-то слова на грубом языке, неизвестном для людей. Но это были не просто слова, а имена. Имена демонов, которые имели непосредственное отношение к камням и охоте на братьев Крайм и всех представителей ее народа. Как только последнее имя было произнесено, пол под демоном начал осыпаться, а снизу появлялись все новые и новые черные путы, которые теперь больше походили на гибкие лианы. Они практически сомкнулись над демоном и утащили его вниз. На полу, в центре круга, осталась большая дымящаяся дыра.
   - Что ты сделала? - ошарашено спросила Крайм.
   - Призвала Ад забрать то, что принадлежит ему по праву, - сглотнув, ответила Фиби. - Я не ожидала, что все произойдет именно так. - Она помедлила несколько секунд, будто собираясь с силами. - Его облик...Все демоны на самом деле выглядят так?
   - Не совсем, - усмехнулась Крайм, примерно догадываясь, о чем сейчас думает ее напарница. - Но и как люди они тоже не выглядят, хоть и любят использовать человеческие тела. Каждый демон гордится своим внешним видом, это что-то вроде визитной карточки: имя и настоящий облик. Временные тела она могут менять так часто, как захотят, а могут использовать одно и то же тело столетиями, если не дольше. Любопытно было бы посмотреть, как выглядит твой демон.
   - Он не мой, - резко возразила она.
   Ну да, и ты ни разу не спала с ним.
   - А Сем? Он тоже?
   - Не знаю. Он долго был человеком и, может быть, все еще частично им остается. Все демоны когда-то были ангелами или же людьми, насколько мне известно, в других измерениях нет подобных форм.
   Фиби потрясла головой, словно стараясь перестать думать о чем-то.
   - В любом случае, теперь у нас есть имена. Ну, или нам хотя бы есть с чего начать поиски.
   - Можем ли мы доверять его словам?
   Жница кивнула, разглядывая черную воронку в полу.
   - Он не смог бы солгать нам в то время, как врата Ада заглатывали его.
   - Прости, но я так и не поняла: ты убила его или нет?
   - Ты только что видела, чем все они являются на самом деле. Сомневаюсь, что их вообще можно убить в привычном смысле этого слова. Существует поверье, что после "окончательной" смерти на поверхности, все чудовища попадают в чистилище, но и там продолжают как бы существовать. Единственное, в чем я точно уверена: сюда он не вернется.
   - Не хотела бы я закончить так, как он.
   - Я тоже, но сомневаюсь, что у меня есть выбор.
   - Разве можно убить смерть?
   - Смерть убить нельзя, но почему бы не избавиться от ее слуг-жнецов? Считать нас Смертью то же самое, что считать раба господином дома, в котором он живет.
   Крайм подняла стул, на котором сидел их пленник, и сбросила его в яму. В конечном итоге это не имело особого значения, так как помещение все равно сгорит этой ночью, но осторожность была у нее в крови, отполированная до блеска тремя годами погони и непрерывного бегства.
   - Знаешь, а у меня появилась любопытная идея.
   - Почему-то я не горю желанием ее услышать, - заявила Фиби, поднимая с пола уцелевшие цепи и убирая их в рюкзак. - Лучше бы помогла мне прибраться.
   - Тебе все же придется выслушать меня, дорогая. Я уже давно думаю о том, что нам не помешает еще один союзник, пусть не настолько крутой, как мы с тобой, но вклад которого оказался бы весьма полезным.
   - И о ком же идет речь?
   - Об Элоди Блейк.
   - Что? - Фиби не верила собственным ушам. - Если ты забыла, она теперь играет на стороне другой команды. К тому же демоны крепко держат за ее поводок.
   - Нам нужно только найти то, что может ее заинтересовать, и предложить ей, вне зависимости от того, можем ли мы это достать. Насколько бы крутой она себя не мнила, у всех есть свои слабости. И, думаю, как минимум тройка ее нам известна. Ее брат, - Крайм загнула один палец, затем, помедлив, другой, - Сем Харт. И ее крылья.
   Фиби застыла посреди комнаты, все еще сжимая в руках цепи. Еще примерно с минуту она собиралась с мыслями, прежде чем ответить:
   - Чего именно ты хочешь от Элоди Блейк?
   - Все зависит от того, как сложится ситуация. В лучшем случае она может стать нашим информатором, в худшем - отвлекающим маневром.
   - Не представляю, как тебе удастся переманить ее на нашу сторону.
   - Смотри и учись. На самом деле это не так сложно, как кажется на первый взгляд. Хватит и легкого толчка, чтобы заставить огромный снежный ком сдвинуться с места.
  

/////

  
   Луис в очередной раз помешал ложкой чай в стакане. Если он сделает так еще несколько раз, Джад засунет эту ложку ему в...
   - Значит, твоя сестренка постоянно ошивается рядом со жницей, так? А я думал, что вся твоя семья мертва.
   - Мои братья мертвы. Крайм пока еще жива, как бы меня это не удивляло.
   - Знаешь ли ты, что ей нужно от Фиби?
   - Как думаешь, если все эти годы я даже не был уверен в том, что Крайм жива, могу я ли я быть в курсе всех ее сумасшедших планов? Мы уже давно прекратили какое-либо общение, и я не намерен его возобновлять ни сейчас, ни потом.
   - Что стало причиной раскола семейки Адамсов?
   Джад проигнорировал сарказм, или же просто не понял его.
   - Крайм сдала нас демонам и добровольно отдала им нечто очень ценное, чем владели только члены моей семьи. Признаться честно, я очень огорчен тем, что демоны сохранили ей жизнь.
   Луис задумчиво посмотрел на ложку в своей руке, а затем, к облегчению Джада, медленно положил ее на стол рядом с чашкой.
   - Не знаю, какие порядки существуют в вашем измерении, но у людей обычно семья стоит на первом месте. Сомневаюсь, что смог бы отречься от своей матери, чего бы такого она не сделала, тем более из-за какой-то вещи, пусть и очень ценной.
   Джад внимательно посмотрел на парня, мысленно считая до десяти, чтобы совладать со своим гневом и не набросится на него прямо сейчас. Как можно объяснить?
   - Семья - это важно, - медленно начал он, опустив глаза. Сейчас он не доверял своему контролю над гневом. - Но есть то, что еще важнее. Есть идеи, ради которых можно рискнуть и собственной жизнью и чужими. Идеи, предать которые означает предать свой народ, что больше, чем твоя семья.
   - Ты не простил ее?
   - Нет, и никогда не прощу. Сестра умерла для меня. Теперь я единственный, на ком лежит ответственность за весь мой народ.
   - Что ты планируешь делать, встретившись с сестрой?
   - А что бы сделал ты, встретившись с кем-то вроде меня на пути к достижению своей цели?
   Луис покачал головой:
   - То есть ты..?
   - Это не станет проблемой. И так, где сейчас наши девочки?
   Луис разложил на столе карту и сосредоточился. Спустя несколько минут у него уже было точное местоположение жницы и Крайм.
   - Я могу найти их в любой момент и в любой точке земного шара. Нужно будет очень постараться, чтобы упустить их во второй раз.
   - Не зарекайся. Может, я еще и верил в то, что это была случайность, но это было до того, как я увидел Крайм. Моя сестра мастерски умеет путать карты и ускользать практически из любой ловушки, иначе она не протянула бы так долго на Земле.
  

/////

  
   Кью поднесла руку к лицу, стараясь рассмотреть на ней что-то необычное, но единственное, что она видела, - красные полосы от ногтей и выступившие капельки крови внутри глубоких борозд. Уже довольно долгое время ее не покидало ощущение, что внутри, под кожей, есть нечто чужеродное, будто змея, перемещающаяся по ее венам. Иногда девушка даже как бы чувствовала ее движение, сопровождающееся мгновенными вспышками холода или жара.
   Плод безумного воображения? Вполне вероятно.
   Когда все, кто тебя окружают, в течение большей части твоей жизни называют тебя безумцем, ты волей-неволей начинаешь им верить. Особенно когда разум постоянно подбрасывает в топку все новые и новые подтверждения этой теории. Раньше Кью, еще когда ее звали иначе, изо всех сил старалась сопротивляться, продолжала отстаивать свою точку зрения, намереваясь чего бы это ни стоило доказать, что она нормальная. Но это было до того случая...Случая, о котором она почти ничего не помнит, того самого, что стер большую часть ее памяти и перечеркнул всю жизнь.
   Она убийца!
   Девушка мгновенно замерла, наблюдая за тем, как по предплечью пробежала длинная полоса, красная с одного боку, и желтая с другого, сделав петлю, она тут же исчезла, будто впиталась в кожу.
   Неужели опять почудилось?
   Не давая себя времени на раздумья, вообще-то просто боясь передумать, Кью вскочила со стула и направилась в конец знакомого коридора, где за тремя дверьми скрывался маленький душный кабинет. Мужчина с серо-зелеными глазами, имени которого она до сих пор не знала, не ожидал ее прихода. Об этом ясно говорил его удивленный взгляд и приподнятые взлохмаченные брови.
   - Я ведь могла войти, верно? - спросила Кью, стараясь скрыть в голосе свое возбуждение. Нехорошо будет, если охрана сочтет ее опасной и уведет до того, как она успеет задать свои вопросы. - У меня нет никакого оружия, - в подтверждение своих слов, Кью показывает пустые ладони.
   - Да, - отвечает он после некоторой заминки. - Тебе что-то нужно?
   Можно подумать, следить за ее комфортом его обязанность. Если так, то он не слишком усердно выполнял ее последние три года.
   - Могу я задать несколько вопросов?
   - Садись. По-моему, тебе нужно успокоиться. Ты ведь не хочешь нового рецидива, так ведь?
   Так вот о чем он волнуется. Кью замерла, прислушиваясь к себе. Вряд ли сейчас случиться что-то подобное.
   Она решила говорить прямо, без обиняков. Все равно нет никакой гарантии, что ответом будет правда, или хотя бы ее часть. Должно быть, сейчас Кью выглядела особенно безумной, с ярко горящими глазами. Где-то внутри дикарка из камеры подняла свою грязную взлохмаченную голову, ожидая, что будет дальше.
   - Что со мной не так? - затараторила Кью, постепенно повышая голос. - Вы ведь проводили какие-то анализы, исследования... Какая-то мутация, воздействие радиации, меня похитили пришельцы?
   Мужчина смотрит на нее пустым взглядом. Маска, чтобы не выдать истинных эмоций. Что скрывается за ней: испуг, жалость, опасение, гнев? Затем, не говоря ни слова, он берет чистый стакан и наливает туда воды из стоящего на столе кувшина и так же молча придвигает его к девушке. По правде говоря, не особо аккуратно, так что стакан царапает гладкую деревянную поверхность стола.
   Кью послушно делает глоток, но вода кажется ей безвкусной.
   - Мы не знаем, что с тобой происходит, Кью. Как физически, так и духовно ты абсолютно здорова.
   Физически и духовно...Он не говорит морально, так как морально она была сломлена.
   - Тебе нужно принять то, что какие-то вещи просто происходят, вне зависимости от нашего желания, и смириться. Мы сделали то же самое. Именно поэтому ты теперь свободна, ведь мы не в состоянии тебе помочь. Все эти годы мы надеялись узнать что-то, способное пролить свет на твою ситуацию, но все попытки были бесплодны. Я не могу предложить тебе реальную помощь, только посильную поддержку: если ты будешь все время оставаться под наблюдением и принимать успокоительное, твои...приступы можно взять под контроль. Выбор за тобой.
   - Вы даете мне выбор? То есть я могу уйти?
   - В любой момент, - мужчина кивает. - Но должен тебя предупредить, если подобный инцидент повториться, у нас не останется выбора. Наша работа устранять каждую реальную опасность для жителей этой страны.
   - Как вас зовут?
   Его тонкие бледные губы изгибаются в легкой улыбке, в то время как холодные глаза не отпускают ее лицо.
   - Мое имя не имеет значение. Многие из нас отказываются от имен, ради блага большинства принося себя в жертву. Ты можешь называть меня Офицер.
   - Вы военный?
   - Нет, но когда-то был и им. Просто удивительно, как может сложиться жизнь. Ну, так что, у тебя есть планы на ближайшее будущее?
   - Мне все равно некуда идти, так почему бы не остаться здесь?
   - Твой выбор, а сейчас мне нужно работать.
   - Сейчас же ночь.
   - Мне всегда лучше работается ночью.
   - Я пойду, извините, - она направилась к двери, но остановилась в нескольких шагах и повернулась к Офицеру. - Сообщите, если появится работа для меня. Я...я просто хочу быть полезной.
   - Не переживай об этом, - ответил он, не поднимая головы от стопки бумаг. - Без дела ты не останешься.
   Кью вышла из кабинета разочарованной. Не на такие ответы она надеялась, это даже трудно назвать ответами.
   Как физически, так и духовно ты абсолютно здорова.
   Разве здоровые адекватные люди способны на убийство или нечто столь же мерзкое?
   Нет.
   Но если ученые и доктора не могут дать ответы на ее вопросы, то кто сможет? Как выяснить, что в ней есть такое неправильное, ненормальное, что сводит ее с ума? Что за глупости она наговорила Офицеру, про пришельцев, мутацию...Как это она забыла добавить про криптонит и паука-мутанта?
   Ответы, ответы...От долгого напряжения болела голова, и стучало в висках. Еще одним прекрасным дополнением ко всему вышеперечисленному была внезапная тошнота и чувство слабости.
   Кое как Кью добрела до своей камеры, то есть комнаты, трясущимися руками открыла дверь и почти сразу же повалилась на кровать, почувствовав, как металлические пружины впились ей в ребра.
   Гораздо важнее другой вопрос: готова ли она сама услышать правду.
   Любые поиски бессмысленны, если добравшись до финиша, она побоится сорвать ленточку и забрать свой приз.
   Насколько страшной может оказаться правда, которой она так упорно добивается, и не безопаснее и комфортнее ли оставаться в блаженном неведении?
   Казалось, она закрыла глаза всего на мгновение, но когда открыла их снова, то снова увидела перед собой колодец и тихий дворик с...
   Кью закрыла глаза, желая перестать видеть, но видение продолжалось, а ее глаза продолжали быть широко открытыми. Это как пожар, как несущийся на тебя с запредельной скоростью грузовик, когда ты знаешь, что еще мгновение, и он раздавит тебя, но не можешь ни отойти в сторону, ни перестать смотреть. Когда действие, которое в реальной жизни происходит за несколько секунд, растягивается на долгие минуты.
   Это не просто сон, а очередное воспоминание, всплывающее из глубин ее искалеченной памяти. Громкий скрип, с которым открывается дверь, струящийся красный поток, и рука. Нет, на этот раз это не просто рука, а все тело. Какой-то человек ползет к ней, хватаясь пальцами за землю, царапая гравий и булыжники дорожки, ведущей ко входу. Рукава его рубашки разорваны, а кожа под обрывками ткани обуглена. Кью растеряно озирается по сторонам, ожидая увидеть пожар, но дома вокруг погружены в мрачное спокойствие.
   - Нет, - шепчет мужчина. - Нет, пожалуйста, перестань. Я умоляю тебя, не надо больше.
   Не надо что?
   Кью поднимает руки и видит ярко-красную светящуюся полосу на своих ладонях, затем полоса вспыхивает и ползет вверх, обвивая ее предплечья, плечи, шею...Там, где она продвигается, кожа вспыхивает жаром. А затем что-то взрывается с огромной силой, яркая вспышка света скрывает мужчину, но от его крика в жилах стынет кровь.
   Кью закрывает глаза, а когда открывает их, на какое-то мгновение перед тем, как проснуться, видит пустой двор и покачивающуюся на ветру со скрипом дверь. Прямо у ее ног лежит небольшой косок обугленной ткани, но больше вокруг нет никаких следов ни огня, ни взрыва.
   Будто ничего и не случилось.
  

1.8

  
   Ойкофобия -- боязнь дома, возвращения домой.
  
   Сем никогда не думал, что ему будет трудно ответить на подобный вопрос. Должно быть, дело было даже не в самом вопросе, столько в том, кто его задал. И главная загвоздка, служившая причиной его длительного молчания, заключалась в том, что ему совсем не хотелось слышать последующие за ответом слова.
   И так семья. Конечно, у Сема-ребенка она была: отец, мать, любимая кошка и Элоди, которая являлась для него одновременно и названной младшей сестрой и лучшим другом.
   Это было давно. И нельзя сказать, что сейчас отсутствие близких сильно его огорчает.
   - Они живут на севере. Отец всегда мечтал жить у озера и каждый день ловить рыбу, а мама готова ради него переехать куда угодно. Года четыре назад они продали здесь дом и переехали.
   - Ты общаешься с ними?
   Ну вот и тот самый вопрос. Трудно объяснить человеку, трагически потерявшему семью, почему ты не общаешься со своей, имея такую возможность. В любом случае рано или поздно дети взрослеют и покидают родительский дом, чтобы начать самостоятельную жизнь. Им было лучше там, где они сейчас, и безопаснее. Для Сема было проще посылать поздравительные открытки несколько раз в год, чем объяснять, почему он не поступил в колледж или связался не с той "бандой". Для него было достаточно знать, что с родителями все хорошо, и они ни в чем не нуждаются. Это казалось правильным. К тому же позволит избежать нескольких неприятных моментов в будущем.
   - Я звоню им время от времени, - сказал он, наконец.
   - Они не знают, кто ты?
   Сем громко хмыкнул:
   - Прости, но я ни разу не видел брошюру "Как сообщить родителям, что ты демон".
   - Возможно, лучше просто им не становиться?
   - Не становиться? Это уже со мной, - он указал пальцем на знак в центре свой груди, прекрасно зная, что Белл видит его так же отчетливо, как и он сам. - Знак моего предательства.
   Белл покачал головой:
   - Знак того, что ты сдался и опустил руки. Единственное, чего тебе действительно не хватает, - настойчивости и умения отстаивать то, что этого заслуживает. И в неудаче некого винить кроме себя самого.
   Сем изобразил на лице гримасу.
   - Я знаю, что тебе пришлось нелегко, приятель, но это не значит, что ты единственный, кто кого-то терял, и можешь раздавать советы направо и налево.
   В глазах Белла вспыхнула искра раздражения, и было похоже, что он действительно очень зол и готов накостылять товарищу-демону по первое число.
   - Я пытаюсь помочь тебе, идиот, не хочу, чтобы ты повторил мои ошибки и в конце концов остался ни с чем. Подумай о том, что ты имеешь, а что мог бы иметь.
   Будучи слишком разозленным, Белл решил оставить Сема одного, чтобы не наговорить ему еще чего-нибудь, о чем впоследствии пожалеет. Этот дурак собственными руками выкопал себе яму и смастерил гроб, осталось лишь лечь в него. Ну, в самом деле, нельзя же одновременно быть исчадием ада и святым мучеником. Дорога обиды и мести не приводит ни к чему хорошему, в этом Белл успел убедиться на собственном опыте. С того момента, как он увидел Фиби, в нем что-то изменилось, и с каждым днем желание отомстить становилось все меньше и меньше. Все, что ему хотелось, так это понять смысл ее поступка. После всего того, что он узнал о демонах, Белл готов был рассмотреть различные возможности развития истории Фиби. Ведь демоны и тогда уже могли держать ее под колпаком, а ребенком всегда проще управлять. В конечном итоге он даже мог поверить в ее одержимость, полное подчинение, да во что угодно, если бы это позволило ему простить ее, так как теперь у него ничего не осталось, кроме сестры. Но из головы не шли слова, которые она сказала тогда, в подвале: о том, что действительно это сделала, что ни о чем не жалеет.
   Мысли гнали его на свежий воздух. Подальше от квартиры, от Сема, от собственного отчаяния. Кристально чистый осенний воздух слегка подрагивал от каждого шага по земле. Впереди, всего в нескольких десятках шагов, полукруглый мост из шершавых темно-коричневых досок. Он довольно надежен, только в самом центре зияет узкая прореха, и можно увидеть пену, когда волны ударяются о подводные камни. Мост чуть пошатывается от веса пешехода, но его ритм успокаивает бушующую в душе бурю эмоций.
   На мосту, облокотившись о перила, стоял широкоплечий мужчина среднего роста в темно-сером пальто. Он повернул голову ровно в тот миг, когда Белл проходил мимо, и от этого пристального взгляда внутри у парня все похолодело. Демон.
   Белл остановился, ожидая, как сложатся дальнейшие события.
   Демон повернулся к нему, сняв шляпу в знак приветствия, на его лице мелькнула дежурная улыбка.
   - Отец передает вам свои наилучшие пожелания.
   Белл сглотнул, у него в голове молниеносно пронеслась картинка о том, чего именно может ему желать один из архидемонов.
   - Только пожелания? - спросил он.
   - Не только, - ответил демон, склонив голову на бок каким-то резким неестественным движением. - У меня есть для вас и более приятные новости: наконец-то представилась возможность расквитаться с вашей сестрой. Вы в деле, мистер Коллинз?
  

/////

  
   Кай был на сто процентов уверен в том, что хуже этот день точно не станет. Впрочем, он не сильно отличался от всех предыдущих дней. Подключив все возможные источники информации, приложив все силы к поиску, ему так и не удалось узнать, какой именно архидемон заказал его голову на блюдечке с голубой каемочкой, а, главное, зачем ему было устраивать весь этот цирк с поджиганием и огненными буквами на земле. Если бы им нужна была его смерть, то он уже давно куковал в аду. Но если не смерть, то для чего тогда он нужен?
   Почему они так хотели, чтобы он связался с Фиби? Если Каю ничего не стоило найти жницу, то тот, чьи глаза и уши есть по всему городу, и так знает о ее местонахождении. Должен ли он тогда, согласно их плану, был остаться с ней? Убить ее? Завлечь в ловушку? Стать ее слабым местом? Если предполагалось хотя бы одно из этого, то они (кем бы ни были эти "они") просчитались, так как Фиби даже видеть его не желает. Что ж, ее тоже можно понять, но все-таки Кай упорно не понимал, почему она так обошлась с ним, когда он спас ее жизнь практически ценой собственной свободы, и единственное, что он получил, - быстрый поцелуй и полный презрения взгляд. Не таким ему представлялось долгожданное воссоединение.
   Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, Кай.
   Он тут же вскочил со своего места и бросился к дверям. Ее голос. Ей нужна помощь. Только оказавшись на улице, он замешкался.
   Почему это должно волновать его, особенно после того, что она сказала во время их последней встречи?
   И какой смысл от всех этих правильных рассуждений, если основной его инстинкт - защищать ее, даже себе во вред? Это единственный способ минимизировать принесенный ущерб. Отмыться от позора хотя бы в собственных глазах.
   Кай мысленно ругал себя все время, каждый шаг - новое ругательство, но продолжал идти, безошибочно выбирая направление. Невидимый якорь, который как маяк притягивал его к подземной стоянке одного из бизнес центров, мигал все настойчивее. Еще до того, как Кай успел спуститься вниз, ему на встречу из-за поворота на полном ходу выехал черный внедорожник, за ним, сигналя, еще один. Из опущенного окна высунулась мужская волосатая рука с пистолетом, и ее владелец принялся стрелять, но почему-то не в машину, ехавшую впереди, а в Кая. Уйдя с линии обстрела, демон только чудом не попал под колеса третьей машины.
   Что здесь нахрен происходит?
   Когда третья машины проехала мимо, за рулем Кай успел заметить Крайм. Два внедорожника резко затормозили и едва не столкнулись, пытаясь развернуться, в это время Крайм на своей маленькой машине успела вырваться из "тисков" и унеслась прочь со стоянки, за ней, примерно с полуминутным опозданием, проследовала еще одна машина.
   Один из внедорожников пронесся мимо Кая, полыхая изнутри ярко-алым светом, когда один из сидящих внутри демонов дыхнул пламенем, переднее стекло машины просто расплавилось, стекая металлическими слезами каркаса.
   Вывод напрашивался сам собой: дорогая Фиби пригласила его сюда для массовки, чтобы еще больше запутать своих преследователей-демонов, или не только демонов. Это утверждение подтвердилось уже через несколько минут, когда по Каю снова открыли огонь, и он увидел уже знакомую лапищу. Насколько он мог судить, она не принадлежала демону, поэтому скрыться от преследователей было не так уж и сложно. Окружив себя ореолом невидимости, он обошел сбоку несколько машин и быстро свернул в первый попавшийся туннель.
   Кто-то просто обречен каждый раз наступать на одни и те же грабли.
   Надеюсь, моя помощь была просто неоценимой.
   Прислонившись спиной к стене, Кай остановился, слушая свист шин вверху. Отреагировав на негромкий звук шагов, он резко обернулся, заметив в отдалении высокую стройную фигуру.
   - Пришел.
   Кай усмехнулся в ответ:
   - Не ожидала, да? Рад был поучаствовать в массовке ради того, о чьем существовании я даже не помню. Не хочешь объяснить, что только что происходило наверху?
   - Это займет много времени. Если совсем коротко, то у нас с Крайм на хвосте парочка демонов, жнец и Сем. Пришлось пригласить на премьеру еще несколько приглашенных гостей, чтобы появилась возможность уйти красиво.
   Он поднял голову и посмотрел на нее. Фиби упрямо смотрела в сторону, где-то рядом с его плечом, плотно сжав губы. Его глупая привычка помогать ей до добра точно не доведет.
   - Больше ты ничего не хочешь мне сказать?
   Она, наконец, решилась посмотреть на него, но вместо того, чтобы увидеть в ее взгляде ожидаемые терзания чувства вины или же деланное равнодушие, что тоже не удивилось бы его, Кай заметил нечто совершенно другое.
   Не говоря ни слова, Фиби подошла к Каю и поцеловала его. И, несмотря на то, что в ее движениях читалась некая отчаянность, парень почувствовал удовлетворение.
   Затем она, обвив руками шею и прислонив лицо к его груди, тихо сказала:
   - Прости за то, что сказала тогда, - затем, помедлив, резко добавила. - Но если ты еще раз меня бросишь, я убью тебя.
   Лирический момент длился недолго. Резко подняв голов, Фиби отступила на шаг назад, разорвав физический контакт с Каем, прислушиваясь к чему-то, ее руки вытянуты вдоль тела, кулаки плотно сжаты.
   - Мне нужно уходить. Ты со мной, беглый демон? - на лице усмешка, но в глазах недоверие.
   Прости, но я не хочу, чтобы меня снова предали.
   Придется постараться, чтобы заполучить ее доверие.
   - Должен же кто-то оградить тебя от собственной глупости.
   - Тогда кто оградит нас от твоей?
   Около кафе их ждала машина, которую Фиби даже открыла ключом, а не стала угонять посреди белого дня. Первым делом, оказавшись в салоне, девушка пристегнулась ремнем безопасности и надела черные солнцезащитные очки.
   - Не хочешь спросить, куда мы направляемся? - спросила она, заводя машину.
   - Могу предположить, что на этот вопрос я не получу честный ответ.
   - Правильно мыслишь, - хмыкнула Фиби. - Мы едем за Крайм, место значения не имеет.
   - Во что вы две снова ввязались? Нет, постой, больше меня интересует, почему вы вдруг стали работать вместе.
   - Я задолжала Крайм услугу, а сейчас отдаю долг. И за последний год это далеко не первый случай нашего взаимодействия.
   - И ты доверяешь ей, после того, как она отдала тебя Беллу? - недоверчиво переспросил Кай. - Даже демоны не рискуют связываться с ней.
   Фиби смотрела прямо перед собой, сказав:
   - Не хочешь ли ты спросить, доверяю ли я тебе, после того, как ты проделал все то же самое? С твоей стороны было очень мило два месяца заботиться о моей безопасности, чтобы после этого убить на потеху моему братцу, - она говорила спокойно, но ее руки так плотно сжимали руль, что побелели костяшки пальцев.
   На его лице заиграли желваки.
   - Это не была потеха, в этом заключалась моя обязанность, как демона, - придерживаться условий сделки.
   - Значит, вот что я для тебя, товар, выставленный на продажу. Может, теперь ты выполняешь условия другой сделки с моим участием. Ты поэтому вернулся?
   - Ради тебя я нарушил клятву и сбежал, хотя обязан был убить тебя.
   Она ничего не ответила. Кай не мог вытерпеть этого.
   - Скажи что-нибудь, - потребовал он. - Кричи на меня, обвиняй, если хочешь. Если мы хотим, чтобы перемирие между нами продержалось хотя бы какое-то время, нужно обсудить то, что произошло.
   - У меня нет для тебя ничего нового, - ответила она тихим пустым голосом. - Я ненавижу тебя за то, что ты сделал со мной. Вы оба, ты и Сем. Ты лгал мне с первого дня нашей встречи. Ты использовал меня. Ты соблазнил меня, наконец, - быстрый взгляд в его сторону, легкая улыбка которая испарилась уже через мгновение. - А после того, как я почти простила тебя, ты просто исчез на год, ни слова не сказав мне перед этим. На какой прием ты рассчитывал? Я думала, ты мертв.
   - Я не стану извиняться, ибо не чувствую никакой вины, а пустые слова не станут правдивее, если их высказать вслух. К тому же я спас тебе жизнь, причем не единожды, если ты помнишь. И ушел потому, что считал, что для нас обоих так будет лучше. Я демон с двухсотлетним стажем, а не парень из колледжа, а ты жница. К тому же, если честно, я ожидал, что мои чувства к тебе пройдут.
   - Могу предположить, что ты сделал все для того, чтобы забыть меня как можно быстрее. Сколько зарубок ты поставил на спинке своей кровати за это время?
   - Задавая этот вопрос, ты уверена в том, что хочешь услышать правдивый ответ? - спросил он тихо, впервые за долгое время чувствуя странное, постоянно нарастающее внутри напряжение.
   - Да, потому что мне кажется, я просто взорвусь, если продолжу выслушивать ложь.
   - Пять...нет, шесть за год. Я снова стал питаться только несколько недель назад, прямо перед тем, как прийти к тебе, а все время до этого жил в небольшом доме в лесу, который починил своими руками...Да, теперь можешь начинать смеяться.
   - Ты серьезно? Я про дом в лесу.
   - Сказал же, что больше не буду лгать. Если хочешь, могу поклясться на крови.
   - Хотела бы я увидеть этот дом.
   - К несчастью, это невозможно, так как он сгорел. По-моему, я пытался рассказать тебе это еще в прошлую нашу встречу.
   Некоторое время оба молчали, он, размышляя о том, чем все это может для них обернуться, она, пытаясь разобраться в собственных чувствах, что оказалось гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. Видеть его, быть с ним, - больно, снова быть одной - больно вдвойне, но не станет ли после еще хуже?
   - Что все это действительно значит для тебя? - спросила она через некоторое время, не решаясь посмотреть на него. - Что я значу для тебя?
   Кай глубоко вздохнул, скрестив руки на груди. Знала бы она, как для него трудно говорить об этом. Впрочем, пусть знает, раз хотела правды.
   - Когда я был ребенком, моя мать продала меня, чтобы избавиться от лишнего рта и выручить к тому же немного денег. И отдавая меня, она несколько раз повторяла, что любит меня, и что я должен слушаться дядю, чтобы доказать, что я тоже ее люблю. После этого я видел ее только один раз, она была гостей в поместье, где я работал, будучи подростком. Она была прекрасна, в красивом дорогом платье, идя под руку с новым богатым мужем, и говорила своей дочери, как она ее любит.
   Эта была короткая, отредактированная версия его настоящей истории, без упоминания о том, как он прожил в рабстве долгие десять лет. Вряд ли Фиби захотела бы даже лишний раз взглянуть на него тогда и на то, во что превратилось его тело от постоянных побоев. Многие шрамы до сих пор остались при нем, пусть на новом прекрасном теле они и не заметны, как все еще была жива его ненависть к собственной матери и всем женщинам после нее. Ему доставляло огромного удовольствия использовать женщин, а затем бросать их, разбивая холодные лживые сердца. Почему же сейчас, с этой девчонкой, все изменилось?
   - Я понимаю, почему ты мог захотеть стать демоном.
   Она не пыталась выразить свое сочувствия или как-то сыграть на том, что он ей открыл. Не собиралась его использовать, как он поступил с ней.
   - Я больше никому никогда не говорил этих слов, никому, кроме тебя.
   - Думаю, она тысячу раз раскаялась в том, что бросила тебя. По крайней мере, со мной было так. Поэтому я здесь, даже несмотря на то, что все еще ненавижу тебя.
   - Почему Белл так ненавидит тебя? Он был готов отдать все, что угодно за мою помощь, только бы отомстить тебе.
   - Я подожгла наш дом. Родители сгорели в пожаре, а Виктор только чудом успел выбраться, а затем его нашли демоны.
   - Ты убила своих родителей? - Кай был по-настоящему удивлен.
   - Именно это я и сделала. Хочешь знать почему? Потому что иначе демоны бы похитили их и пытали долгие-долгие годы. Тот, что приходил по ночам, показывал мне, что их ждет, если я не подарю им быструю смерть. Я наблюдала за этим кошмаром три месяца изо дня в день. Мне было пять, и я послушалась их, потому что не знала, что еще можно сделать. Каждую деталь, помню каждую деталь и ни капельки не жалею о том, что сделала, даже после стольких лет.
   - Зачем это было нужно демонам?
   - Как ты говорил, это всего лишь работа. Один из жнецов нанял демона для черной работы. Не думаю, что это было трудно. Я не знала, что Виктор выжил, должно быть это и к лучшему, не знать, что он ненавидел меня все эти годы.
   - Раз уж у нас сегодня вышел такой душевный разговор, могу я задать еще один вопрос?
   - Попробуй.
   - Что у тебя было с Семом?
   Фиби удивленно посмотрела не Кая.
   - Причем здесь вообще Сем? Я и так уже рассказала тебе все.
   Он покачал головой.
   - А теперь ты мне лжешь. Что такого связывало тебя с Семом Хартом на самом деле?
   Фиби сцепила зубы.
   - Ой мой.
   - Что это значит?
   - Я - его Смерть. Мое окончательное превращение в жницу произойдет только, когда он умрет. Если он станет демоном, то есть бессмертным, умру я, согласно закону равновесия природы. Демоны и выбрали меня для того, чтобы принести в жертву. Смотри.
   Она закатала рукав. Сине-фиолетовые вены на ее руках ярко контрастировали с бледной кожей. Кай взял ее руку, проведя пальцами по внутренней стороне предплечья, где кожа была твердой и удивительно плотной, как мрамор.
   - Это то, для чего я искала его, - сказала девушка, закрыв глаза. - Чтобы убить ...но не смогла. И сейчас не могу. А сейчас чем ближе он к черте бессмертия, тем я дальше от нее.
   - Я сам убью его, если ты не можешь, - прорычал Кай, выпустив ее руку.
   - Я - Смерть, и никто посторонний не может вмешиваться в это.
   Кай схватил девушку за подбородок и заставил посмотреть вверх.
   - Ты готова пожертвовать собственным бессмертием ради него. Почему?
   - Я не смогла спасти своих родителей и своего брата, потому что испугалась того, что может случиться со мной. Это - трусость, но больше я не позволю ей одолеть меня. Не знаю, сколько времени у меня осталось, но надеюсь, его хватит, чтобы помочь Крайм.
   - Ты невыносима. Невозможна. Ты готова помочь тем, кто постоянно предает тебя и использует для своей выгоды. Прощаешь снова и снова, жертвуешь, обжигаешься, злишься и снова прощаешь. Почему бы просто не начать беспокоиться только о себе?
   - Я пыталась, много раз, но из этого ничего не вышло. Из этого никогда ничего не выходит. Сам помнишь, чем кончилась моя последняя попытка год назад. К тому же, если бы я последовала твоему совету, тебя бы здесь точно не было.
   Он скривился, будто проглотил что-то горькое.
   - И что ты планируешь делать, если не секрет, сдаться и приготовиться к смерти?
   - Смерть есть только для людей, для таких, как я, наступает полное уничтожение, без возможности возродиться снова...Нет, я слишком через многое прошла, чтобы теперь сдаться и опустить руки. Я не могу убить Сема, но я все еще могу завершить свою инициацию.
   - Как?
   - Разорвав связь с ним, чего бы это ни стоило. Но сейчас это может подождать.
   - Пока ты не умрешь? - Кай скорчил гримасу.
   - Нет, пока я не выполню свой долг.
  

1.9

   Фобофобия (фобиофобия) -- боязнь фобий (страхов), появления симптомов страха, боязнь испытать испуг.
  
   Напряжение висело над головой Фиби, и ощущение было настолько давящим, что она удивлялась, как Крайм и Кай умудряются это терпеть. Крайм сидела за рулем, довольно фальшиво напевая себе под нос, демон - на заднем сидении, вооружившись плеером Фиби, сохраняя при этом поистине королевское высокомерие на лице. Оба старательно делали вид, что не замечают друг друга.
   Фиби чувствовала себя как в клетке. Ко всему прочему на нее еще давило чувство вины из-за того, что эти двое вынуждены терпеть друг друга именно из-за нее, ведь жница пообещала помочь Крайм завершить ее семейной дело, а Кай собирался тенью везде следовать за Фиби.
   Шумно вздохнув, жница забросила ноги на приборную панель, заложив руки за голову, и сделала музыку тише, из-за чего неверная, чересчур высокая нота, взятая Крайм, неловко повисла в воздухе.
   Хватит молчания.
   - Долго нам еще ехать?
   Крайм наградила ее презрительным взглядом.
   - Если думаешь, что так будет быстрее, можешь пойти пешком. А вообще было бы здорово, если бы ты могла помочь разобраться с картой.
   - Я могу.
   - Правда? - она недоверчиво изогнула бровь. - Что ж, она в бардачке.
   Фиби достала карту и разложила ее у себя на коленях. Уже через несколько минут она поставила на карте крестик ручкой в том месте, где им нужно будет свернуть.
   - На самом деле это достаточно просто, если приходилось сталкиваться с этим раньше.
   - А тебе приходилось?
   - Еще год назад я переезжала с места на место каждые несколько месяцев, - Фиби свернула карту, - и так было...да сколько я себя помню.
   - Разве маленькие девочки не должны посещать школу?
   Невинный вопрос заставил Фиби напрячься. Ее руки самопроизвольно сжались в кулаки.
   - Маленькие девочки не должны опасаться того, что могут убить прикосновением кого-то из своих одноклассников или учителей. - В ответ на непонимающий взгляд Крайм, она добавила. - Вторая и третья моя школы. Конечно, никто из людей в это не поверил, но нам пришлось переехать в другой город.
- Вам?
   - Мне и моему учителю. Ты же не думаешь, что я могла самостоятельно разъезжать по стране в возрасте восьми лет?
   - И где сейчас твой учитель?
   Взгляд Фиби был прикован к мрачному расплывчатому пейзажу за окном. На собственное отражение в стекле, накладывающееся полупрозрачной тенью на сетку кустарников и поднимающиеся за ними верхушки деревьев.
   - Он мертв.
   - Должно быть, твое детство было просто ужасно. Как же ты живешь сейчас?
   - В движении, как и всегда, движение - и есть жизнь. Простого существования мне недостаточно.
   Крайм усмехнулась.
   - Странные рассуждения для жницы, тем более той, которая решила пойти против Ада, - рефлекторно она бросила быстрый взгляд в зеркало заднего вида, встретившись глазами с Каем.
   Могу поспорить, что ты слышишь каждое наше слово, демон. И еще неизвестно, в чьей ты команде.
   Накануне вечером между Крайм и Фиби состоялся серьезный разговор о предстоящей поездке и том, что в ней, черт побери, не место демону. Тем более, Каю. Несмотря на все разумные доводы, Фиби отказалась слушать или же слышать ее и продолжала стоять на своем: она поедет только с ним. По человеческим меркам Крайм была молода, но даже ее опыта было достаточно, чтобы сказать: ничем хорошим отношения между демоном и жницей не кончатся. Ей одновременно было жаль Фиби, но и разбирал гнев из-за ее упрямства. Что ж, каждый сам роет себе могилу.
   - И как помощь мне вписывается в твои жизнеутверждающие планы? - поинтересовалась она, впившись взглядом в Кая. Казалось, еще мгновение, и стекло покроется сеткой трещин. Пусть, если хотя бы один из осколков вопьется ему в глаз.
   Фиби подобралась в кресле, смахнув с глаз челку.
   - Пока что не знаю. Сказать по правде, мне ужасно надоело обдумывать каждый свой шаг и постоянно прокручивать в голове все свои ошибки. Как будет, так и будет. Если выживу, будет о чем вспомнить потом, если нет, то нет. Окончательная смерть так же ничуть меня не пугает.
   - А ты, герой-любовник, готов рискнуть своими потрохами, чтобы помочь мне? Только, пожалуйста, не прикидывайся, будто ты не слушаешь.
   Демон усмехнулся, перехватив ее взгляд в том же зеркале.
   - Ради тебя нет, ради Фиби - да.
   - Считай, что я мысленно закатила глаза. Понимаешь, мне нельзя отвлекаться от дороги даже ради такого удовольствия, как беседа с тобой.
   - Не забудь про поворот, - напомнила Фиби.
   - Почему ты все время заступаешься за него? - прошипела Крайм.
   - Я не заступаюсь. На самом деле, мне все равно, хоть подеритесь между собой, но только так, чтобы я не видела. У меня уже голова трещит от ваших перебранок, - после небольшой паузы она добавила. - И от твоего пения. А еще, Кай, я вижу, что наушники не включены в плеер... Вы двое просто ужасны. Если продолжите вести себя в том же духе, то к концу месяца мы просто поубиваем друг друга.
   - Могу тебя обрадовать, мы уже почти на месте. И так, наша первая остановка.
   Фиби посмотрела на дорожный знак. Захолустный городишка у черта на куличиках, с населением примерно тысяча человек.
   Крайм припарковалась у автозаправки, откуда открывался прекрасный вид на порядком обгоревший бар на противоположном конце улицы, и величественные развалины нескольких грузовиков без колес и большинства запчастей, чьи покрытые ржавыми пятнами бока тускло блестели в лучах заходящего солнца.
   - Обалденное место, - прокомментировал Кай. - Очередная серия "От заката до рассвета" начинается.
   - Первый демон, у которого может находиться часть моего семейного наследия, обитает неподалеку. И, думаю, у него были причины, чтобы запереть себя в этой дыре.
  

/////

  
   Она смотрела в зеркало, снова и снова подходя к нему, а затем отдаляясь на несколько шагов, узнавая себя и одновременно нет. Такого резкого скачка во взрослении давно уже не было. И это действительно обескураживало: еще несколько дней назад ты ребенок, а сейчас уже подросток.
   Детские скучные книги теперь особенно раздражали, как и чересчур светлая комната с золотисто-розовыми шторами и таким же покрывалом. Большинство вещей, которые ей выделили, сегодня этим утром уже попросту не налезли на Андромеду, а те, в которые она кое-как умудрилась втиснуться, смешно висели на худой фигуре с длинными бледными конечностями. Попробуй ни быть бледной, когда тебе не разрешают даже выходить из дома.
   Тринадцать? Четырнадцать? Пятнадцать? Андромеде всегда с трудом удавалось определять человеческий возраст. Границы между детством и юношеством, юношеством и зрелостью, зрелостью и старостью казались такими размытыми, что практически не имели смысла.
   Ее размышления прервали негромкие шаги по коридору. Сначала она даже решила, что ей показалось, так как к ней никто никогда не заходил. Даже за завтраком она спускалась на кухню, где ей предстояло есть в тишине под пристальным вниманием прислуги. Но нет, это действительно были реальные шаги. Андромеда замерла, глядя в зеркало на собственное изменившееся лицо, похожее на лицо одинокой девочки, которая недавно потеряла мать, но принадлежавшее совершенно другому человеку.
   Дверь открылась, и в комнату вошла Фелиция - женщина, которая могла менять свой облик. А если точнее, которая могла внушить другим, что она может менять свой облик. Больше у нее не было властью над Андромедой. Она подошла к девочке и остановилась перед зеркалом. На ее лице появилось удовлетворение.
   - Тебе нужная новая одежда, дорогая моя. Ты получишь ее сегодня же.
   Она никогда не спрашивала, только утверждала.
   Фелиция провела ладонью с длинными ухоженными ногтями по волосам Андромеды, а затем задрала вверх ее голову, разглядывая определенно более взрослые черты лица.
   - Совсем скоро ты станешь красавицей, Андромеда.
   Всегда только Андромеда, никогда Анна, как ее называла мама. "Анна" больше не ее имя, и на самом деле никогда им и не было, как и ее мать не была ее матерью. Но "Андромеда" слишком длинно, к тому же девочке не нравилось, как это звучало из уст Фелиции.
   Она возьмет себе новое имя, как только представиться удобный случай.
   Не нужно спрашивать.
   - Вы сказали, что женщина, которая меня воспитала, не была моей матерью.
   - Так и есть.
   - Тогда где моя настоящая мать? Это ведь не вы, правда? - спросила она с неким опасением в голосе.
   Фелиция рассмеялась.
   - Нет, милая, я не твоя мать, только отвечаю за тебя на данном этапе.
   - Этапе чего?
   А кто тогда моя настоящая мать?
   - Этапе твоего взросления. Очень скоро ты уже не будешь нуждаться ни в чьей защите.
   Фелиция резко замолчала, ожидающе глядя на Андромеду, будто ожидая, пока та заставит ее говорить дальше.
   - Я хочу знать об этом больше. Имею право знать, кто я такая и для чего нужна вам.
   - Конечно, имеешь, - Фелиция опустилась в мягкое кресло с позолоченными ножками и скрестила ноги, - и я расскажу тебе все, если попросишь. Но должна тебя предупредить: обратной дороги не будет. После того, как узнаешь правду, больше никогда не будешь такой, как раньше. Считай, твое детство закончится в ту самую минуту, - она подстрекательски улыбнулась девочке. - Ну что, мне говорить?
   Это такая проверка на вшивость? На страх?
   Андромеда села на второе кресло, оказавшись лицом к лицу с Фелицией, гордо приподняв подбородок.
   - Я хочу знать, - уверенна сказала она, не чувствуя внутри той самой уверенности. На самом деле ей было страшно. Узнать тайну, из-за которой умерла мама.
   Как ей на мгновение показалось, Фелиция посмотрела на нее с жалостью, и в течение нескольких ударов сердца Андромеде ужасно хотелось взять свои слова обратно, но она только сжала руку в кулак и прикусила нижнюю губу. Она должна быть смелой, сильной. Хотя бы ради мамы.
   - Несколько лет назад, - начала Фелиция, - Орден искал нужную девушку... ведьму, способную произвести на свет ребенка с удивительным даром. - Она предостерегающе покачала головой. - Сейчас я говорю - ты слушаешь, если у тебя возникнут вопросы, сможешь задать их позже. Поняла?
   Андромеда закивала головой.
   - Оказалось, это было гораздо труднее, чем мы предполагали. Все дети рождались слишком хрупкими, и умирали еще в первые часы после своего...рождения. Как ты, должно быть, понимаешь и сама, ты не обычный ребенок, и появилась на этот свет не так, как это обычно происходит в этом мире. Твое развитие внутри утробы женщины, которая выносила тебя, происходило ускоренным темпом, всего за две недели. Твое зачатие так же нельзя назвать традиционным. Чтобы тебе было понятнее, этот процесс больше всего похож на искусственное оплодотворение, только с помощью магии. Дорейн была четырнадцатой в списке, и мы уже почти потеряли надежду на благоприятный исход, когда выяснилось, что она беременна. - Женщина говорила отстраненно, неотрывно глядя в единственную точку. Андромеда даже сомневалась, действительно ли она обращается сейчас к ней, или же говорит с кем-то, кого девочка не может видеть. - А затем появился ребенок, которого мы ждали несколько сотен лет, оболочка, способная вместить в себя дух другого существа и выжить после этого. Вот почему ты появилась на свет, Андромеда, для высшего предназначения, чтобы исполнить возложенную на тебя миссию. Большинство членов Ордена настаивали на том, чтобы защитить тебя от этой ноши, подготовить, не раскрывая всей правды, но я поклялась твоей матери, что не буду лгать тебе.
   Какой из них?
   - Должно быть, сейчас, она пугает, правда? Ужасающая правда, но после, уверена, ты поймешь, что это не так страшно, как кажется на первый взгляд. Большинство людей проживают свои жизни, не имея цели, не стремясь ни к чему, кроме обогащения и удовлетворения своих низменных животных потребностей. Но ты не такая, как они. А теперь, дорогая моя, до того, как начнется твое обучение, ты можешь задать мне только три вопроса. Хорошенько подумай, прежде чем спрашивать.
   Андромеда замерла в кресле, словно ее тело весило, по меньшей мере, несколько тонн. И даже дышать было тяжело.
   - Я хочу знать об Ордене все, что ты можешь мне рассказать.
   Все, что Орден позволит мне знать.
   - Я не буду ничего тебе рассказывать об Ордене. Ты получишь ответ на этот вопрос уже через несколько дней, но не от меня. Что еще ты хочешь знать?
   - Чьей оболочкой мне суждено стать?
   - Вместилищем для основателя Ордена, - легкая улыбка тронула уголки ее губ. - Той, что дарует духу новую жизнь.
   Второй не-ответ. Второй холостой выстрел. Осталась последняя попытка.
   Почему вы убили маму? Почему вообще отдали меня ей, а не сразу забрали меня к себе? Что такого ужасного я сделала, заслужив такую судьбу?
   - На самом деле, я хотела спросить о том, как именно меня будут готовить, но скорее всего, услышу в ответ нечто вроде "ты узнаешь это завтра и так", а на вопрос, к чему готовить, - как быть хорошей оболочкой. Поэтому я приберегу последний вопрос на потом, когда у меня действительно будет что спросить. Спасибо, что уделили мне время, и да, новая одежда будет как раз кстати.
   Еще одна холодная улыбка, а на самом деле только легкое подрагивание губ. И быстрый взгляд, прежде чем женщина вышла из комнаты, обронив:
   - Хорошо, ты быстро учишься. До скорой встречи, Андромеда.
  

//////

  
   Крайм позволила Каю первым войти в бар, потому что не могла доверить ему прикрывать себе спину. Было глупо таскаться по крошечному городу, где все знали друг друга в лицо, втроем, поэтому Фиби осталась в машине, и это одновременно радовало Крайм и в то же время нервировало. Большей частью из-за ручного демона жницы, который теперь ни на шаг не отходил от Крайм (само собой по приказу Фиби).
   Крайм не доверяла демону. Она не доверила бы ему даже налить себе стакан воды, но сейчас не могла позволить себе крутить носом.
   Бар был именно таким, как она себе представляла. Небольшое помещение с темными деревянными панелями на стенах, старая барная стойка, сплошь покрытая сеткой глубоких трещин и царапин, у дальней стены несколько рядов грубых столов со стульями, в самом центре высокие столы, за которыми пили стоя, старый шипящий телевизор прямо за стойкой, где показывали какой-то спортивный канал. Под потолком висел старенький вентилятор, откуда свисала длинная нить паутины. Стены были завешаны фотографиями, по большей части черно-белыми, очевидно изображавших жителей этой деревни. В самом центре висела огромная фотография бородатого мужчины в байкерской куртке, который держал на вытянутых руках огромную рыбу и лыбился в камеру ртом, где не хватало нескольких передних зубов.
   Из посетителей в баре был только седой тощий дедок, вяло ковырявший вилкой в своей тарелке и компания из трех парней, сидевших в дальнем углу зала.
   Крайм тут же почувствовала удушающий запах чего-то прокисшего, доносившийся из кухни.
   Кай обратился к бармену с вопросом, где в городке можно было бы остановиться на ночь. Бармен сначала внимательно посмотрел на парня, затем на Крайм, снова на Кая, и его рот расплылся в понимающей улыбке. Крайм едва удержалась от того, чтобы не сломать мужику шею.
   Предложив им на выбор несколько отелей, бармен спросил, не желают ли они пообедать в его заведении.
   - С радостью, - ответила Крайм. - Пожалуй, с вас мы и начнем.
   А в следующий миг она схватила бармена за воротник и дернула на себя, да так, что его ноги едва не оторвались от пола. Старичок упорно не смотрел в их сторону, зато парни заметно занервничали. Один из них метнулся было к двери, но Кай отбросил его в другой конец зала. Парень проломил спиной стол. Послышался треск деревянной столешницы и жалобные стоны. Кай даже бровью не повел.
   - Кто из вас, мальчики, хочет быть следующим?
   Крайм заставила себя отвернуться. Теперь ее внимание вновь было полностью сосредоточено на бармене. Сделав глубокий вдох, она сдула с глаз челку и спросила, тщательно проговаривая слова:
   - Мне нужен один из твоих постоянных клиентов. Среднего роста, худой, со шрамом вот здесь, - она провела левой рукой по лицу от угла правого глаза вниз, до верхней губы. - Хромает на левую ногу. Знаешь его?
   Мужчина поспешно закивал.
   - Да, это Линк. Он часто заходит сюда, но в последнее время я видел его нечасто.
   - Не стоит вешать мне лапшу на уши, приятель, - предупредила Крайм, - или одним червяком на свете станет меньше. Может, кто-то из вас знает, где найти Линка? - спросила она, обращаясь к парням.
   Тот, которого нокаутировал Кай, уже очнулся и теперь вертел головой по сторонам, пытаясь сообразить, что происходит.
   Демон решил немного их мотивировать.
   - Никто не выйдет отсюда, пока она не получит ответы на свои вопросы. И чтобы ускорить процесс, предлагаю начать с избавления от лишних конечностей, - в его руках появился короткий нож с костяной рукоятью. - По одному пальцу за каждую минуту молчания, как вам?
   - Яяяяя ннне зззнаю, - заикаясь, ответил один из парней, вцепившись пальцами в столешницу. На каждом его пальце было надето по кольцу. На большом пальце - огромная серебряная ящерица, на среднем - череп, на остальных - вырезанные руны.
   - Ты-то и будешь первым.
   Подойдя к столу, Кай схватил парня за руку и крепко сжал его кисть, оставив лезвием ножа порез на коже.
   - Вы что же считаете нас за идиотов? - поинтересовался он. - Трое демонов в крошечном городишке у черта в заднице, и ни один из них не знает об этом...как его...Линке?
   - Он уничтожит нас, если...
   Быстрый взмах ножом - и тут же послышался громкий крик боли. Парень с воплем прижал к груди искалеченную руку, не сводя глаз с окровавленного обрубка.
   - В следующий раз ты не отделаешься только пальцем, - спокойно предупредил Кай. - Может, руку по локоть?
   В следующий миг, открываясь, громко хлопнула дверь. На пороге показался болезненно худой мужчина с впалой грудью и выпирающими ребрами. Несмотря на холод, на пришельце была надета тонкая куртка прямо на голое тело, и та не застегнута. И шрам на лице, именно там, где показала Крайм.
   Какое совпадение.
   Обведя холодными светло-зелеными глазами помещение, он резко остановился, угрожающе сжав нижнюю челюсть, выступающую вперед, как у бульдога.
   - Что здесь, черт меня подери, происходит? Кто вы такие?
   - Ты Линк? - спросила Крайм.
   Мужчина исподлобья посмотрел не нее.
   - Я. Мы знакомы?
   - К счастью нет, но ты знал одного из моих братьев. Прости, не могу вспомнить, какого именно, они все на одно лицо для меня. У тебя хранится одна вещь, принадлежавшая моей семье.
   - Понятия не имею, о чем ты.
   - О, ты еще узнаешь меня, демон.
   Крайм разжала кулак, и бармен повалился на стойку, как подкошенный.
   - Все-таки преступление погубит тебя, приятель.
   Несмотря на тщедушное, слабое физическое тело, темные волны силы расходились от Линка в разные стороны. Они ощущались на языке как смесь гари и окисленного железа. Нет, он вовсе не был слабаком.
   Крайм расслабилась, высвободив свое естество, что-то, что было больше, чем вся эта комната, но при этом слишком малое, чтобы его можно было увидеть глазами. Это было странное ощущение: потерять тело, стать легкой, но в то же время неимоверно тяжелой. В таком состоянии у нее не было глаз, но она все видела, не было нервных окончаний, что не мешало ощущать ветер и движение воздуха в замкнутом пространстве.
   Ноздри Линка расширились, впуская воздух. Сейчас Крам была воздухом.
   Затем она услышала, как рухнуло на пол опустевшее тело. Демон понял свою ошибку слишком поздно. Он пытался помешать ей, но это было невозможно.
   Крайм выпрямилась, "прощупывая" изнутри только что приобретенное тело. Испорченное, почти что неживое. Демон все еще был внутри, и она чувствовала его злобу, слышала в голове его крик, и острые когти, разрывающие изнутри ее тело. Не ее, это тело.
   Просто тело, хранившее воспоминания.
   Крайм завела руку за спину, прощупывая скрюченными костлявыми пальцами шейные позвонки.
   - Дай мне нож.
   Звучание собственного голоса резало ее слух. Ничего общего с привычным мелодичным тембром.
   Кай легко, без замаха, бросил ей один из своих ножей. Крайм так же легко поймала его, почти в тот же миг нащупав на задней поверхности шеи неприродную выпуклость, настолько маленькую, что ее было просто невозможно заметить глазом. На ощупь она разрезала кожу, почувствовав мгновенную вспышку боли, и залезла пальцами в рану.
   Он был там. Крошечный камень, темный от крови, размером не больше ее ногтя.
   - Спасибо за помощь, Линк.
   Она вытянула руку перед собой, все еще сжимая нож, а затем с силой воткнула его себе в сердце.
   Открыв глаза в своем теле, девушка все еще чувствовала боль там, где у нее не было раны. Она подошла к скрючившемуся на полу телу Линка и, разжав его пальцы, вытащила камень. В правой руке демон все еще держал нож. И он все еще был жив.
   - Ты ведь не убьешь меня, тварь, - процедил он сквозь зубы. - Тебе ни к чему связываться с Адом.
   В ответ она только рассмеялась и наступила каблуком ботинка ему на шею, надавив на адамово яблоко.
   - Да плевала я на твой Ад. Так и передай главному, когда увидишь его.
   Ее собственный испещренный знаками и символами клинок - прямой билет в один конец для всех демонов. Ладно, пока для всех, кроме одного.
   Кай расправился с тремя оставшимися демонами, не задумываясь, как запрограммированный робот.
   Крайм внимательно посмотрела на него.
   Что для него значат эти смерти? Что значат для него тысячи смертей, и скольких он вообще убил? Так бы легко он мог убить и саму Крайм, в этом девушка не сомневалась, а Фиби...
   Он первым прервал молчание, как только выпустил из рук тело бармена.
   - Пора уходить отсюда, ты получила то, что хотела.
   Его голос был пустым, ни следа каких-либо эмоций.
   Почему Фиби продолжает держаться за него? Он просто демон, такой же, как остальные, даже это привлекательное тело на самом деле не его. И что вообще в нем есть, кроме красивой оболочки и ледяной тьмы внутри? Эгоизм, самолюбие, жажда обладания...
   В этот момент Крайм чувствовала к нему настолько сильную ненависть, что едва могла заставить свои руки перестать дрожать.
   Идти. Камень у нее. Она вытерла его о свой свитер, чтобы убрать кровь. Крошечный, темно-зеленый, с едва различимыми золотисто-коричневыми прожилками. Не ее, всего лишь камень одного из ее братьев, а может, и кого-то другого из народа.
   Машина ждала их там же, где они ее оставили, - у обочины дороги, рядом с остовом грузовика. Двери были настежь открыты, но Фиби не было ни внутри, ни где-нибудь поблизости. Крайм резко выдохнула воздух, ноздри хищно раздулись.
   Ее глаза встретились с глазами Кая, и она увидела в них то, чего никогда не ожидала увидеть. Страх.
  

1.10

  
   Гипенгиофобия -- боязнь взять на себя ответственность.
  
  
   Он наблюдал за каждым ее движением, находясь поблизости, но недостаточно близко, чтобы она могла заметить его. Будь он демоном, она бы уже давно его засекла, но для ее радаров он оставался незаметным, словно пустое место. Еще несколько часов назад он сомневался, правильно ли сделал, придя сюда, ведь за прошедший год почти удалось убедить себя в том, что он больше не желает ее смерти.
   Но это было ложью.
   Наблюдая за тем, как она дышит, как при этом приподнимается и опускается ее грудь, как она устало моргает, глядя в окно, как ее пальцы теребят шнурок на шее, он чувствовал неимоверно сильную жажду.
   Четырнадцать лет засыпать с одной единственной мыслью и просыпаться с ней же. За столько лет эта мысль стала чем-то большем, чем просто мечтой или просто целью. Она стала неотъемлемой частью его души, большей частью, как ему казалось, тем, на чем все еще держится его существование.
   Он действительно верил в то, что сумеет за какой-то год побороть это желание?
   И все же это не просто дело, а долг, который нужно отплатить, клятва, которую нужно исполнить.
   Ее тонкая длинная шея, казалось, была просто идеальна. Божественна для того, чтобы сомкнуть на ней руки и надавить. Смотреть, как она начнет задыхаться, хватать ртом воздух, поддавшись древнему инстинкту, молить о пощаде.
   Он тысячи раз представлял, как именно свершится его месть, но никогда не предполагал, что это произойдет вот так, на обочине какого-то захудалого грязного селения. Больше всего его сейчас волновало, достаточно ли это суровое наказание для нее. Будет ли она страдать перед смертью так, как страдали его родители?
   Пусть ее агония будет бесконечно долгой.
   Он услышал шорох в нескольких шагах от себя, но не стал поворачивать голову на звук, ведь это было не нужно. Вместо этого парень наблюдал из своего укрытия, как двадцать демонов в человеческих телах окружили машину, как разом открылись все двери, и машина издала жалобный звук, сообщая о том, что компьютер дал сбой, и центральный замок больше не работает.
   Она пыталась бороться, но врагов было слишком много. Они окружили ее, схватили, брыкающуюся и пинающуюся, чья-то ладонь закрыла ей рот, предотвращая крики. На ее коже проступил демонический знак, делающий ее беззащитной.
   Никто не придет ей на помощь.
   Он видел, как задрожала занавеска в одном из окон в доме напротив. На мгновение в окне мелькнуло сухое, покрытое морщинами лицо, а затем оно исчезло так же внезапно, как и появилось. Здесь никто не будет звонить в полицию, чтобы сообщить о похищении девушки. В конце концов, сколько таких, как она, каждый день пропадают прямо посреди белого дня, в центре мегаполисов? Что уж говорить о притаившемся в лесной чаще поселке, казалось бы, просто созданном для того, чтобы здесь каждый день похищали молодых девушек.
   Он покинул свое укрытие и встал на открытом месте так, чтобы она его видела. Без этого его месть была бы неполной. В ее глазах вспыхнул испуг, в его - мрачное удовлетворение, когда их глаза встретились. Затем ей на голову надели черный мешок. Один из демонов перебросил пленницу себе через плечо, а затем исчез вместе с ней.
   В воздухе появился знакомый терпкий запах. Белл не шелохнулся, игнорируя леденящую дрожь, охватившую все его тело.
   - Почему вы ждали столько лет, прежде чем сделать это?
   - Потому что до этого было рано. Какой смысл просто убить жницу, если на ее месте появится другая?
   - Зачем вам вообще хотеть ее смерти? У меня, по крайней мере, была причина. Я должен был отомстить за смерть своих родителей, в чем поклялся на их могиле.
   Демон наградил его кривой усмешкой.
   - Ты сделал это для себя, а не для них, ведь смерть дочери не воскресит твоих родителей из мертвых. И не отпирайся, сам знаешь, что я прав. Ведь ты всегда знал об этом, так ведь?
   Белл ничего не ответил.
   - Что и требовалось доказать. У меня тоже были свои причины. Ты хочешь знать, почему именно сейчас? Хорошо, это будет моим последним одолжением тебе, мой друг. К моему огромному сожалению, твоя сестра больше ничем не может быть для меня полезна. Разве что даст бессмертие моему мальчику.
   - Сему?
   Демон кивнул.
   - Все-таки не понимаю, почему вы не убили ее раньше? И зачем спасли меня?
   - Возможно, это было просто минутной блажью. В тот вечер, когда я впервые увидел тебя, ты был таким несчастным, преданным, раздавленным. Я тоже был таким когда-то очень давно, когда Египетские пирамиды были еще молодыми, а Солнце находилось ближе к Земле.
   - Я не верю вам.
   - Значит, не веришь?
   - Вы - демон, а, значит, не стали бы ничего делать по доброте душевной, хотя бы из-за отсутствия таковой. Всему должна быть логическое объяснение.
   Демон тяжело вздохнул, словно был огорчен недоверием Белла, а затем аккуратным движением расправил воротник своего пальто.
   - Тебе нужна истинная причина? Хорошо. Она должна была убить тебя.
   - Но ведь она и так убила бы меня, совершив тот поджог.
   - Поджог был жертвоприношением, а не убийством. В отличие от того раза, когда ее нож пронзил твою грудную клетку, ведь тогда никто не заставлял ее. Впрочем, разве ты чем-то не доволен? По-моему, наше сотрудничество было взаимовыгодным, ведь каждый в итоге получил то, чего хотел.
   - Вы убьете ее? - спросил Белл спустя некоторое время. Его голос звучал устало, словно их короткий разговор полностью опустошил его.
   - Да, но не сразу.
   - Она будет страдать перед смертью?
   - Еще как.
   - Что ж, отлично. Это все, чего я когда-либо хотел. Это и была причина, которая раз за разом поднимала меня из мертвых лучше всякой вашей магии.
   Губы демона искривились.
   - Мы не в фильме про детей, которые учатся в волшебной школе и летают на метлах. Магия - исключительно человеческое слово, и для подобных мне оно оскорбительно.
   - В таком случае прошу прощения.
   - Значит, теперь ты счастлив?
   - Счастлив?
   - Ну, исполнилась мечта всей твоей жизни, то, к чему ты шел долгие годы, за что продал свою душу.
   Белл открыл рот, а затем захлопнул его, так и не сказав ни слова. Был ли он счастлив? Знал ли вообще, что такое счастье?
   - Я не знаю.
   - Но ты хотя бы удовлетворен?
   - Да, я...
   Он не был удовлетворен, на самом деле он был разочарован, что все произошло настолько быстро. И ему не нравилась пустота и холод внутри, словно его внутренности покрылись толстым слоем льда, и даже сердце билось в груди как-то неуверенно.
   - Значит, ты признаешь, что выполнены все условия сделки, которую ты заключил с моим сыном?
   - Признаю.
   - Превосходно. С вами поистине было очень приятно иметь дело, мистер Коллинз. Как хорошо, что вы приняли верное решение и пришли сюда.
   Демон сделал шаг к нему и вытянул руку вперед, вырвав сердце из груди Белла, которое еще сделало несколько толчков, прежде чем окончательно остановится.
   Просто кусок окровавленного мяса, даже удивительно, что без него все остальные органы бесполезны. Человеку можно ампутировать все конечности, вырезать почку, селезенку, большую часть печени, легкое, удалить несколько долей мозга, глаза, уши, и он все еще останется жить, но без главной части механизма не проживет и секунды. Когда теряешь что-то настолько важное, иногда можно даже не заметить этого, как дерево, лишившись корней, некоторое время все еще будет оставаться зеленым. Но пройдет время, листья почернеют и истлеют, а кора станет твердой, как камень.
   Без сердцевины жить нельзя, можно только медленно умирать.
  
  

2.1

   Неофобия -- боязнь нового, перемен.
  
   Снег - единственное, что можно было увидеть, выглянув этим утром в окно. Крупные белоснежные хлопья из слипшихся снежинок устилали улицы подобно мягкому ковру, оседали на крышах и шапках прохожих. Толстый краснолицый мальчик лет восьми высунул язык цвета вареной колбасы и ловил на него, как на лопату, снежинки. Похолодало неожиданно резко, и часть людей все еще были одеты в легкие куртки, зябко кутаясь и бросая мечтательные взгляды в разукрашенные морозом витрины кафе и антикварных магазинов, в которых так же не было недостатка.
   Казалось, Джад был единственным, кому не передалось хмурое настроение. Он обеими руками натянул шапку пониже, почти на самые глаза, и улыбнулся. Просто так. Снег, дождь, сильный ветер, шторм, ураган - вот то, что было нужно ему для поднятия настроения. Что может быть лучше плохой погоды? Экстремальные условия всегда держат в тонусе, заставляют все время преодолевать какие-то преграды, и тогда не остается времени предаваться унынию. Впрочем, оно было неведомо Джаду. Для него плохая погода, скорее всего, была очередным вызовом для его жизнелюбия.
   Он всегда был сам жизнерадостным из всех братьев. Самым несерьезным. Даже его отец говорил, что с таким несерьезным отношением невозможно долго прожить в этом мире. Весьма и весьма любопытно, если учесть, что на сегодняшний день в живых остался только Джад.
   Конечно, и у него бывало плохое настроение, и длинная полоса неудач, но разве можно чувствовать себя несчастным, глядя на снег?
   Сегодня у него не было причин предаваться унынию. Во всяком случае, он так думал.
   Телефонный звонок отвлек его внимание от созерцания природы, и ни брать трубку не было никакой возможности.
   - Да, Луис, что-то случилось?
   - Жница пропала.
   - Что?
   - Я больше не чувствую ее.
   - А то, что ее сопровождало?
   Луис на мгновение задумался.
   - Ты имеешь в виду свою сестру?
   - У меня нет сестры, - сухо ответил Джад, желая о том, что вообще взял с собой телефон.
   - Нет, она...сейчас, подожди минуту...с ней все в полном порядке, насколько я могу судить.
   Джад вздохнул:
   - Все-таки в этом мире нет справедливости.
   - Можно подумать, она есть в каком-либо другом.
   - Ты можешь определить, где именно она исчезла?
   - Попробую. Но все-таки для начала, думаю, стоит проведать Крайм, - снова пауза, словно Луис собирался с силами, прежде чем продолжить. - Почему бы тебе не заняться этим?
   - Как насчет тебя, приятель? - усмехнулся Джад.
   - Я в это время лучше попробую найти нашу пропажу. Даю тебе адрес Крайм.
   Джад последний раз с грустью посмотрел на небо, а затем направился к машине, все еще держа телефон у уха.
   - Могли ли демоны добраться до жницы? - спросил он, садясь на пассажирское сидение и включая печку.
   - Не уверен, но если так, то наше дело плохо, так как девчонки уже может не быть в живых.
   - Как давно ты заметил, что на твой внутренний передатчик не поступает сигнал?
   - Примерно несколько часов.
   - И позвонил мне только сейчас?
   Даже не видя Луиса, Джад знал, что тот пожал плечами.
   - Ладно, называй адрес.
  

/////

  
   Джад всегда знал, что его младшая сестра была безответственна, но даже от нее он не ждал близкого общения с демонами. Крайм совсем не изменилось. Он мог сразу узнать ее, потому как она каждый раз выбирала себе похожие тела. Крайм не умела быть серой или незаметной, как Джад не умел долго предаваться унынию.
   И все же, подъезжая к поселку, он не ожидал найти ее так скоро. Его сестра стояла на обочине дороги, колотя кулаками по машине и не особо скрываясь, так что красно-коричневые нити ее эмоций расходились в разные стороны, как щупальца спрута. В нескольких шагах от нее стоял демон. Именно по этим нитям Джад безошибочно распознавал себе подобных, если же они намеренно не скрывались, что бывало довольно редко. Прошло больше полутора года с тех пор, как он в последний раз видел кого-то из народа.
   Резко затормозив, Джад оставил машину прямо посреди дороги и не спеша вышел, направляясь к Крайм. Девушка даже не взглянула в его сторону, в то время как стоящий рядом демон не сводил мрачного взгляда с его приближающейся фигуры.
   Остановившись, Джад раздраженно бросил Крайм:
   - И так, что здесь нахрен произошло?
   Она осовело смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно не понимая, кто он и откуда взялся. Ей нужно было помочь. Джад снял барьеры, позволив на мгновение их энергии перемешаться: ее красной и его спокойной серо-зеленой.
   - Кара? - она смотрела так, словно он был призраком. - Это ты, брат?
   - Преступление.
   Демон молча наблюдал за этой сценой, понимая, что это нечто большее, чем безобидный обмен слов.
   - Я думала, ты мертв.
   - Как видишь, это не так, должен тебя огорчить. И что-то я не замечаю в твоих глазах особой радости от воссоединения того, что осталось от нашей семьи.
   Крайм хмыкнула, искривив губы в неком подобии улыбки.
   - Как будто ты уж очень рад меня видеть, братец. Зачем ты нашел меня?
   - Я задал тебе вопрос: где жница.
   Ему ответил светловолосый парень с меткой демона в центре груди. В данный момент она пульсировала, как свежая рана; изнутри, синхронно с толчками, исходило темное свечение.
   - Ее забрали демоны.
   Джад не удивился.
   - А ты тогда что здесь делаешь, раз твои дружки уже ушли?
   Парень едва не накинулся на него с кулаками, но Крайм успела схватить его за руку, и что-то тихо прошипела так, чтобы Джад не услышал. Неизвестно, что это были за слова, но они оказали на разгоряченного демона отрезвляющее действие.
   - Я вроде как опальный демон, не в милости у Отца. А тебе какое дело до Фиби?
   - Мне, честно говоря, на нее абсолютно наплевать, но она нужна человеку, на которого я работаю. И желательно живой. И, как я вижу, очередная твоя безумная идея потерпела фиаско, Крайм.
   Девушка сжала руки в кулаки, ее губы плотно сжались, лицо перекосилось от злости, Джад же, напротив, был спокоен, и к нему уже почти вернулось хорошее расположение духа.
   - Разве это не то, чего ты хотел, брат, чтобы я вспомнила о семейном наследии? Я наконец-то решила исправить свою ошибку.
   - Ты наделала их столько, что у тебя просто не хватит времени на то, чтобы исправить все, и ума, чтобы не допустить новых.
   - Но, тем не менее, только что я заполучила камень.
   Джад, не задумываясь, шагнул к ней, и только мгновение спустя одумался, заставив себя вновь отступить на безопасное расстояние.
   - Который?
   Крайм с сомнением посмотрела на брата, а затем достала что-то из внутреннего кармана и положила на ладонь так, чтобы тот увидел. У Джада перехватило дыхание. В отличие от сестры, он всегда интересовался историей не только своей семьи, но и всего народа. Он мог бы различить все камни даже на ощупь.
   - Камень Диса, - прошептал он. - Где ты взяла его? Он был потерян больше двух лет.
   - Это то, почему мы были здесь. Из-за демона, который согласился мило отдать нам этот камень. И как только мы вернулись, Фиби уже не было.
   Снова заговорил демон.
   - Они знали, что мы появимся здесь, знали и когда. Вот почему внутри было так мало демонов, а камень практически остался без защиты.
   - Ты знаешь, куда они могли ее доставить, если она еще жива, конечно? От трупа жницы мне не будет никакой пользы.
   - Если бы они хотели убить ее сразу, то сделали бы это прямо здесь, а не тащили бы за собой, - заметила Крайм. - Зато мы нашли поблизости другой труп. - Она кивнула за спину Джаду.
   Позади, метрах в ста, действительно лежал труп с разорванной грудной клеткой. Диаметр дыры в его груди соответствовал крупному мужскому кулаку. И, насколько Джад мог судить, не приближаясь к телу, кто-то вырвал его сердце.
   - Демоны обычно просто так не вырывают человеческие сердца, - сказал Джад. - Вы знаете, кто это такой.
   - Ее брат, - ответил демон. - Тот самый, что поклялся ее убить.
   - Но при этом он мертв, а она все еще жива. Согласитесь, это довольно забавно.
   - Мы не можем быть в этом уверены на сто процентов. Я уже видел его мертвым, что помешает демонам снова воскресить его, или же убить жницу, пока мы тут треплемся?
   Джад покачал головой.
   - Ладно, ребятки, поступим так. Хоть мне и неприятно это говорить, но, по-моему, вместе у нас будет больше шансов на успех в спасении жницы или же ее останков из лап демонов. Поэтому предлагаю вам такой план: вы не мешаете мне работать, а я за это так уж и быть попробую спасти вашу подружку.
   Крайм, прищурившись, посмотрела на него.
   - Ты же не думаешь, что мы тебе верим?
   - Я? Конечно нет. Поэтому, до встречи.
   Он развернулся было, чтобы уйти, но вдруг развернулся на пятках, а в следующий миг уже оказался рядом с Крайм, схватив ее за горло одной рукой, а другой прощупывая карманы ее куртки.
   Забрав камень, он сказал:
   - Надо же, он даже настоящий.
   - Отдай его мне, - закричала Крайм.
   - Забирай, - Джад бросил камень в ее протянутую ладонь. - Пока он мне не нужен, а потом я сам приду за ним.
   После этого он молча развернулся, сел в машину и уехал.
  

2.2

  
   Панфобия (панафобия, панофобия, пантофобия) -- боязнь всего или постоянный страх по неизвестной причине.
  
   Рен повернула голову, чтобы увидеть того, кто всегда был рядом с ней с самого ее рождения. Неро был больше, чем ее братом, он был частью ее души, облаченной в телесную оболочку из костей, мышц и кожи. Каждый раз, поворачивая голову, девушка видела лицо брата, как две капли воды похожее на ее собственное: одинаковые тонкие черты, высокие скулы, узкие прямые носы, раскосые глаза (у него - светло-зеленые, у нее - серые), тонкие губы, бледная кожа, прямые светлые брови, всего на несколько оттенков темнее волос.
   Всегда вместе. Больше, чем семья, скорее тело, разделенное на две части каким-то чудовищным механизмом, вроде гильотины.
   Проходящие мимо люди бросали на близнеца Рен напряженные, испуганные взгляды. Рен не понимала отчего, ведь ее брат был высоким, широкоплечим, красивым, но все же было в нем что-то настораживающее, выдающее в нем охотника. Некий сигнал, предупреждающий, что от него лучше держаться подальше.
   - Что? - спросил он чересчур резко, поймав на себе взгляд сестры.
   - Ничего, - ответила она тихо.
   - Тебя снова что-то беспокоит? - теперь его голос звучал мягче, но в нем все еще проступали отчетливые командные нотки.
   Неро - был их разумом, Рен - сердцем, и она во всем привыкла его слушаться. Его приказы не обговаривались, а исполнялись. Иногда Рен казалось, что брат местами перегибает палку, но ей и в голову бы не пришло ему перечить или пытаться оспорить лидерство. Он был старшим в их семье, насчитывающей сейчас всего лишь двоих человек, и Рен знала, что Неро сделает все возможное и невозможное, чтобы сохранить то, что осталось.
   - Нет, ничего. Забудь.
   - Отвечай, когда я тебя спрашиваю.
   Рен начала сердиться.
   - Я же ничего не сказала. Все хорошо.
   Неро с сомнением посмотрел на нее, но мгновение спустя отвернулся.
   На самом деле она солгала. Было достаточно вещей, которые ее беспокоили, но Неро считал все ее сомнения бабскими глупостями, а Рен привыкла отступать каждый раз, когда брат начинал сердиться. Больше потому, что в конечном итоге именно он всегда оказывался прав, а не потому, что она не могла постоять за себя или боялась его.
   Он открыл перед ней двери, на несколько секунд замерев на пороге, прислушиваясь. Она шагнула вперед, лишь увидев его кивок. В подвале было темно, но они не могли включить фонари, не выдав себя. Рен шла впереди, в левой руке держа нож, в правой - фонарь, Неро шел прямо за ней, ступая так тихо, что она больше ориентировалась на стук его сердца, отдающийся в ее голове, как второй пульс, чем на звук его шагов.
   Лестница оказалась короткой, слишком. Рен замерла на краю обрыва, глядя вниз. До земли было, по меньшей мере, метра два, внизу виднелись обломки каменных ступеней и какой-то мусор. Воздух был влажным и отчетливо отдавал чем-то кислым.
   Горячее дыхание Неро коснулось ее уха, затем раздался его едва различимый шепот:
   - Я первый. Три минуты.
   Рен вжалась животом в стену, пропуская его вперед. Неро ловко спрыгнул вниз, приземлившись с тихим хлопком. Судя по звуку, он упал на что-то липкое. Рен начала мысленно считать до ста восьмидесяти. Ожидание нервировало ее, и, добравшись до ста шестидесяти, она уже приготовилась услышать тревожный сигнал, который означал, что она должна будет уйти, оставив брата, но его так и не последовало.
   Тогда девушка сделала глубокий вдох и последовала в темноту вслед за Неро, приземлившись на что-то мягкое, издавшее под ней чавкающий звук. Ей пришлось двигаться едва ли не на ощупь, чтобы добраться до дверного прохода, который находился шагах в двадцати от места, где она спрыгнула. Она могла ориентироваться только на едва различимую разницу температур в двух смежных комнатах. И, хотя гудение машин над ее головой было слишком громким, чтобы услышать какой-то посторонний звук, она была уверена, что где-то рядом работает кондиционер.
   Тебя снова что-то беспокоит?
   Да нет же, что может беспокоить на глубине десяти метров под землей, в городской канализации? Разве что кроме темноты, вони и тварей, которые по всей вероятности здесь скрываются.
   Иногда Рен скучала по далеким воспоминаниям из детства, когда он по ночам залазил к ней под одеяло и, крепко обняв, говорил, что все будет хорошо.
   - Я смогу тебя защитить, Реджина. Ты мне веришь?
   - Конечно, Неро.
   Ему дали подходящее имя, Неро - мудрый воин, имя защитника для своей королевы. (От лат. regina - "царица, королева"). Рен же совсем не ощущала себя королевой, особенно стоя по колено в грязи и канализационных отходах.
   Она медленно продвигалась вперед, чувствуя идущее спереди тепло лицом и обнаженной кожей рук. Повернув, она обнаружила слабый огонек в глубине подземного лабиринта, и услышала отчетливые шаги выше по коридору. Девушка инстинктивно сгруппировалась, приготовившись защищаться, а в следующий миг большая мужская ладонь закрыла ей рот.
   - Не шуми, это я.
   - Нафел фто-нипуть?
   - Что, прости? Ах, да.
   Он убрал руку.
   - Нашел что-нибудь?
   - Да, но тебе это не понравится.
   Неро указал рукой себе за спину, в комнату, где горел свет.
   Оказалось, это был даже не свет, а костер, разведенный, чтобы скрыть следы преступления. На залитом кровью полу лежало два трупа, один лицом вниз, другой на спине. Кто-то облил тела бензином и поджог. На стене во всю мощь работал вентилятор, разгоняя запах гари, уходящий в вентиляционное отверстие в потолке.
   Рен наклонилась над трупом, который лежал лицом вверх, стараясь не наступить на лужу крови. На шее трупа был хорошо заметный продольный надрез, и еще один на груди, простилающийся до отрезка, соединяющего ключицы, на этот раз поперечный. Две линии образовывали крест.
   - Они были здесь совсем недавно, - сказал Неро у нее за спиной.
   - Он, - поправила Рен, бегло осмотрев второй труп. Слава Богу, для этого не пришлось его переворачивать, так как кровавое пятно на одежде само по себе было неплохим ориентиром. - Убийца был один. Надрезы сделаны одним и тем же лезвием. Видишь, правый край чуть сколот? Да и у ран совершенно одинаковые края. А судя по темному ободку вокруг, на лезвии было какое-то постороннее вещество, но теперь уже невозможно разобрать, какое именно. Приди мы чуть раньше, еще можно было бы потушить огонь и более тщательно обследовать тела.
   - Примите мои соболезнования, доктор, что вам не удалось в очередной раз продемонстрировать свое мастерство вскрытия.
   - Я не выставляюсь, - обиделась Рен.
   - Да, конечно.
   - Это только моя часть работы, и я хочу делать ее хорошо, вот и все.
   - Я думаю, ты даже слишком хороша. Пора уходить отсюда.
   - Надеюсь, ты ничего не трогал здесь?
   - Как же. Облапал все, что мог, здесь повсюду мои отпечатки, - он поднял ладони вверх и демонстративно помахал ими.
   Рен заставила себя глубоко вдохнуть.
   - Очень смешно. Ты уверен, что убийца уже ушел?
   - На его месте я бы не стал задерживаться здесь надолго в ожидании копов.
   - Что-то я очень сомневаюсь, что копы появятся здесь в ближайшее время. Если ты, конечно, не собираешься звонить в полицию.
   - Детка, для подобных случаев мы и есть полиция.
   Неро глядел на тела, словно надеялся обнаружить там что-то, что помогло бы им напасть на след убийцы. Единственное, что видела Рен, - как обугливается кожа и ткань превращалась в золу. Если до их прихода там и были какие-то улики, то огонь уничтожил все.
   Это было уже четвертое убийство и пятое тело, которое они обнаружили за последние несколько месяцев, и уже дважды убийце удавалось уйти от них, что не особо тешило самолюбие Неро. Первое тело было покрыто странными крошечными гематомами, и Рен так и не удалось обнаружить истинную причину смерти. Второе - тонкими, не толще иглы, глубокими порезами по всей поверхности кожи, некоторые пронизывали мягкие ткани и доходили до костных. Третий труп, который Рен случайно обнаружила на улице, был практически полностью обескровлен.
   Такое ощущение, будто кто-то просто развлекался, играл с ними, меняя привычки от случая к случаю.
   Рен почувствовала внезапную слабость, а в следующий миг ухватила Неро за руку, чтобы не упасть.
   - Нужно немедленно уходить отсюда. У нас есть всего несколько минут.
   Неро озабоченно глядел на сестру, но не сдвинулся с места ни на шаг. Его хищные ноздри раздулись, словно он пытался отследить чей-то след.
   - Газ. Кто-то открыл вентиль. Идем.
   Рен послушно побрела вслед за братом, переставляя ноги, как кукла. Выбраться оказалось куда проще, чем проникнуть внутрь. Дым следовал за ними, жар впивался в их спины. Четвертый след был уничтожен.
  

/////

  
  
   Неро и Рен жили в собственной штаб-квартире, которая, впрочем, раньше была всего лишь пожарной станцией. Затем Рен собственноручно перекрасила все стены, сделала перепланировку и заставила Неро перенести сюда мебель. На нижнем этаже теперь располагалась кухня, небольшая гостиная и тренажерный зал, на верхнем - их две отдельные спальни и ванная комната. Несмотря на наличие двух комнат, Рен, следуя давней, закрепившейся еще с самого детства, привычке, привыкла ночевать в комнате брата. Мысль о том, что Неро может привести в их квартиру девушку, даже в голову ей никогда не приходила. Неро всегда был сосредоточен только на двух вещах: семье и долге. Всегда в такой последовательности. Он много читал, но никогда легкую развлекательную литературу, не любил музыку, кино, спорт, девушек, алкоголь, азартные игры. Свободное от работы время он проводил либо в тренажерном зале, либо за книгой, изучая историю восточных единоборств, новые тактики боя, механику, физику...Все то, что никогда не интересовало Рен.
   Неро был холодным и замкнутым, почти никогда не проявлял своих чувств, и иногда вообще можно было усомниться, что он способен их испытывать, но Рен просто боготворила его. Ей бы хотелось быть похожей на брата, обладать его трезвым рассудком, настойчивостью, чувством долга.
   Но мы не всегда имеет то, чего хотим.
   - Ты будешь есть? - спросила Рен, бросив рюкзак на пол.
   - Да. Можешь приготовить все, что хочешь.
   - Спасибо за разрешение, босс, - проворчала она, скрывшись на кухне.
   Она не собиралась ничего готовить, но можно было просто разогреть вчерашний ужин. Разбираясь с тарелками, Рен все время мысленно возвращалась к странным телам. За свои двадцать лет она успела увидеть более сотни разорванных, искалеченных тел, но чтобы таких странных, как эти, никогда. После того, как их осталось только двое, Неро все свои силы направлял на борьбу с демонами, и, конечно же, они были не единственными, кто оберегал покой простых людей. Но Рен просто нутром чуяла, что на этот раз им придется столкнуться с чем-то большим, нежели простое проявление жестокости и желание убийства.
   Неро не воспринимал ее страхи всерьез. Почему-то поверить в существование сверхъестественного зла ему было проще, нежели в "предчувствие" своей сестры.
   Когда она вернулась в гостиную, неся в руках поднос с тарелками, то застала брата, застывшего над столом, сплошь заваленном какими-то книгами и листками.
   - Нашел что-нибудь? - спросила она, не испытывая, впрочем, никакого интереса. Слишком долго они искали, но так ничего и не нашли. Да и что можно найти, не имея никаких зацепок?
   - Да, - пробормотал он, не поднимая головы. - Вот взгляни.
   Поставив поднос на журнальный столик, Рен заглянула через плечо брата. Перед ним лежала книга, которой, наверное, было не меньше трех сотен лет. Было страшно даже просто прикоснуться к ней. Большую часть листа занимал рисунок семиконечной звезды, внутри которой лежали растерзанные трупы, семь - по числу вершин фигуры.
   - Какое-то жертвоприношение? - непонимающе спросила она.
   - Пробуждение. Семь разных убийств.
   - Почему ты уверен, что это именно оно?
   - Посмотри внимательно на тела.
   Она нагнулась чуть ниже, и ее волосы скользнули по плечу Неро. Он был прав: она уже видела все эти тела. Знакомые гематомы, тонкие порезы, огонь...Все это они уже видели.
   - Ты сказал что-то про пробуждение.
   - Это ритуал вызова одних из худших существ из глубин Ада. Ты не поверишь, речь идет о всадниках.
   - Всадники Апокалипсиса? Быть этого не может. Не иначе, как ты смеешься надо мной.
   - Похоже, кто-то уверен, что может. Им нужно еще два трупа, жнеца и ангела, чтобы завершить круг. Как только их кровь смешается с кровью других жертв, откроется портал перехода в другое измерение.
   - И как нам помешать этому?
   - Пока еще не знаю. Нам нужно больше информации, больше времени. Нам нужен хороший информатор.
   Рен покачала головой.
   - Не думаешь ли ты, что это уже слишком, Неро? Мы не можем спасти всех. Не думаю, что такое дело нам по плечу.
   Брат поднял голову и взглянул на нее. На его лице промелькнуло что-то, напоминающее улыбку. Но это было что-то более темное, мрачное и болезненное, нежели простая улыбка.
   - Но разве мы не попытаемся, Рен?
  

2.3

   Аутофобия (Autophobia, самобоязнь) -- это патологическая боязнь одиночества. Довольно много людей страдает от такого расстройства, как эмоционально, так и физически.
   В психотерапевтической парадигме гештальта причиной аутофобии может быть детская психологическая травма, связанная с временным/постоянным отсутствием эмоциональной и физической связи с родителем/родителями, особенно в возрасте до трёх лет. Психосоматическое проявление может быть в форме нейродермита. В парадигме гештальта трактуется как нарцисстическое расстройство и может быть проработано в течение (в среднем) 2--3 лет терапии.
  
  
   Через два дня после визита Фелиции к Андромеде в комнату вошла женщина средних лет, одетая в строгий брючный костюм, в очках. При этом ее волосы были очень короткими, сбритыми на висках, а из-под ворота рубашки выглядывали черные линии татуировки. Правая бровь женщины была проколота сразу в трех местах, так же были проколоты правая ноздря, подбородок и край верхней губы. Не говоря уже о десятке сережек на каждом ухе. Видеть эту женщину в костюме было практически так же странно, как встретить на улице двухметрового зека в балетной пачке.
   Едва ли удостоив Андромеду взглядом, женщина повернулась к ней боком, подперев плечом дверной проем, и произнесла скучающим тоном:
   - Пойдем, детка, Офелия ожидает тебя в приемной.
   - Кто такая Офелия?
   Последовал сдавленный смешок.
   - О, богиня, ты бы еще просила, как называется планета, на которой ты живешь, или в какой стороне встает солнце. Офелия - старейшина ордена. И, поверь мне, эта столетняя кляча очень нетерпелива, поэтому советую поторопиться.
   Андромеде ничего не оставалось, кроме как последовать за странной женщиной. Фелиция обещала, что скоро девочка все узнает об ордене. Должно быть, время пришло.
   Девочке казалось, что она давно уже обследовала в этом доме все комнаты и проходы, но когда ее провожатая свернула в одну из боковых галерей и подошла к двери, которая до этого всегда была закрыта, и отварились створки, внутри оказалась кабина лифта. Стараясь ничем не выдать своего удивления, Андромеда вошла внутрь. Ей хотелось побольше разузнать об этой Офелии и куда ее ведут, но она почему-то не решалась обратиться к женщине, которая все это время смотрела на носки своих берцов, которые не очень-то хорошо сочетались с костюмом.
   Перед входом в зал, она дала ей только один совет.
   - Помалкивай, если к тебе не обратятся напрямую, - сказала она, а затем, быстро подмигнув, добавила. - Про старую клячу ты ничего не слышала.
   Они оказались в светлой просторной приемной, обставленной дорогой деревянной мебелью с позолоченными вставками, висящими на стенах огромными полотнами, стоящими по углам огромными вазонами с цветами и прочими скучными вещами, которых было полным-полно в этом доме. Сначала они кажутся невероятными и безумно привлекательными, но затем к ним очень быстро привыкаешь и чувствуешь себя, как в музее.
   На одном из диванов сидела женщина, которая просто идеально вписывалась в здешнюю обстановку. Ей было где-то около семидесяти на вид (так как Андромеда не была уверена точно, то она обозначила возрастные рамки в диапазоне 65-75), но при этом у нее все еще была хорошая гладкая кожа, покрытая тонким слоем косметики. Она была хорошо одета, волосы тщательно уложены, руки несколько педантично сложены на коленях, ее единственными украшениями было простое ожерелье и по бусине жемчуга в каждой мочке. За ее спиной, вытянувшись по стойке смирно, стояла Фелиция, с каким-то странным выражением смотревшая на приближающуюся Андромеду. А в кресле напротив сидел молодой человек со скучающим выражением лица. Он посмотрел на Фелицию, а затем инстинктивно посмотрел на дверь, словно услышал приближение шагов, и почти сразу равнодушно отвернулся. У парня были песочного цвета волосы и бледная кожа, из-за чего его насыщенные зеленые глаза казались необычайно яркими. На мгновение Андромеда сбилась с дыхательного ритма, так как была твердо уверена, что ей еще не приходилось видеть столь красивого лица.
   Стоп, с каких это пор она стала интересоваться мальчиками?
   Женщина с пирсингом остановилась в нескольких шагах от старушки и сделала нечто вроде реверанса. Андромеда замерла, не зная, что ей делать. Очевидно, что старушка была здесь важной персоной и пользовалась большим уважением, но девочку никогда не обучали правилам придворного этикета или чему-то вроде этого.
   Заметив ее замешательство, пожилая дама холодно улыбнулась, ее рука будто по старой привычке коснулась ожерелья на шее.
   - Приветствую тебя, Андромеда. Я - Офелия - старейшина ордена, и мне приятно, наконец, познакомиться с тобой лично. Можешь присесть.
   Диван в комнате был только один, и садиться рядом с Офелией Андромеда не решилась, поэтому заняла одно из свободных кресел. Она оказалась напротив старейшины, по диагонали, по ее левую руку, сидел красивый юноша.
   - Должно быть тебе интересно, зачем я позвала тебя сюда.
   - Да, госпожа, - ответила Андромеда, решив, что промолчать будет невежливо. И все же даже эти два слова дались ей с неимоверным трудом. Нужно срочно взять себя в руки и прекратить так нервничать.
   - Что ж, полагаю твоя...женщина, которая тебя вырастила, рассказывала тебе о существовании других существ в этом мире, ангелов и демонов, которые нечто большее, чем просто человеческие легенды.
   - Да, госпожа. Без этого ей было бы трудно объяснить некоторые...особенности моего тела.
   - Я согласна с тем, что это было необходимо, и все же этой женщине не следовало брать на себя такую ответственность без разрешения.
   - Поэтому она мертва? - слова слетели с языка до того, как Андромеда успела прикусить язык. Она думала, что Офелия разозлиться, но та даже не изменилась в лице.
   - Этого не должно было произойти, но я не собираюсь отчитываться перед девчонкой. Ради твоего же блага признать над собой власть ордена, и чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше. В первую очередь для тебя. Это понятно?
   - Да.
   Андромеда посмотрела чуть выше плеча старейшины, на Фелицию, губы которой были сжаты в узкую полосу. Она быстро покачала головой и еще больше нахмурилась.
   - Так вот, - продолжала Офелия, словно ничего и не случилось, - орден был основан почти три тысячи лет тому назад в качестве представительского органа власти ангелов на земле. Именно его члены были авторами священных писаний и святых книг, из которых потом были сформированы Библия, Коран и главные книги других человеческих религий. Ангелы не любят захватывать человеческие тела, в отличие от демонов, и, так как они не имеют собственных, то вынуждены использовать нас в качестве посредников для передачи своей воли. Надеюсь, ты осознаешь, насколько велика роль ордена на земле, так как фактически это единственный орган, способный защищать людей от зла, исходящего от демонов и других недружественных рас, обитающих здесь. Ныне мы стоим на пороге важных изменений в мире, и, боюсь, без поддержки наших всемогущих покровителей нам не справиться. Вот почему ты здесь. Эта миссия была уготована тебе самой судьбой. Ты должна понимать, какая честь оказана тебе. Стать сосудом для...
   - Ангела, - перебила ее Андромеда. Теперь, когда дрожь, наконец, улеглась, она начала чувствовать злость и раздражение, правда, смешанное с толикой благоговения. - Но я не понимаю, почему именно я должна стать сосудом.
   - Обычные человеческие тела не способны долго вмещать ангельскую сущность. Со временем они начинают разрушаться и очень быстро приходят в негодность. На практике оказалось, что только люди, в которых уже есть ангельская кровь, способны стать хорошими сосудами. Но если обычному взрослому человеку ввести святую жидкость внутривенно, он сразу же умрет. Поэтому мы можем влиять только на плод и только в первые дни его развития, как было с тобой и всеми другими детьми. Мы потратили очень много сил и времени на этих детей. Уже больше двух сотен лет прошло с тех пор, как орден пытается вырастить столь ценные и нужные для нас сосуды, но развитие науки и медицины, к несчастью, было слишком медленным. Мы вынуждены были ждать. И, как видишь, небеса возблагодарили нас за наши веру и ожидание. Тебе уготована очень важная роль, девочка, и, быть может, ты единственная, кто сможет остановить то, что на нас надвигается, если еще, конечно, не слишком поздно что-либо исправить. Но мы будем верить в благоприятный исход.
   Андромеда сидела на кресле, не в силах пошевелиться, словно груз ответственности за жизни всех людей уже лег на ее плечи и теперь камнем тянет вниз. На это ли рассчитывала Офелия, начиная этот разговор?
   - Я знаю, что твое тело растет быстро, и что твой разум растет еще быстрее, но у тебя все еще слишком мало опыта и знаний. Из маленькой девочки ты должна превратиться в бойца. И, пока этого не случиться, мы не сможем завершить ритуал и призвать сюда ангела-основателя, который снова возглавит нас. Поэтому на время своего отсутствия я оставляю тебе одного из своих подчиненных. Уверена, ты найдешь, чему у него поучиться. - Она повернула голову и посмотрела на светловолосого парня. - Его имя Бронт, что значит гром.
   Андромеда посмотрела на парня, стараясь прочесть на его лице какие-то эмоции, чтобы понять, как он относится к тому, что придется остаться здесь и заниматься с какой-то девчонкой, но лицо его было безучастно. Несмотря на то, что Офелия говорила сейчас про него, парень не то что головы не повернул, но вообще никак не отреагировал на то, что слышал.
   Быть может, он привык исполнять все приказания Офелии? Или же ему вообще все равно?
   - Что-то не очень-то заметно, что Бронт рад такому повороту событий.
   - Не рад? - спросила старейшина, задержав взгляд на юноше. Тот сразу же повернулся, но посмотрел не на Офелию, а на стоящую за ее спиной Фелицию. Та принялась общаться с ним при помощи жестов. Парень кивнул ей, а затем, так же на языке жестов, что-то быстро ответил, прежде чем снова погрузится в состояние отчужденности.
   - Бронт с радостью исполнит любой приказ старейшины, - ответила Фелиция. Затем она повернулась к Андромеде. - Он глухонемой, но это вовсе не означает, что он плохой воин. К тому же он очень смышленый юноша и верный защитник ордена. Он будет охранять тебя, пока госпожа не вернется, а так же обучит сражаться и пользоваться оружием.
   - Как много времени у меня есть?
   - Три-четыре месяца, - ответила старейшина. - Думаю, по истечению этого срока мы сможем завершить ритуал. Надеюсь, ты ответственно возьмешься за обучение, Андромеда, ведь в скором времени все наши жизни окажутся в твоих руках. И, быть может, исход поединка будет зависеть от того, насколько хорошо ты обучишься всему необходимому. Бронт на это время станет твоей тенью. Я устала, а завтра с самого утра меня ожидает трудная дорога, поэтому, если у тебя будут какие-то вопросы, обращайся к Фелиции. С этого дня она твой куратор. Надеюсь, все пройдет гладко. На сегодня ты свободна.
   Что именно пройдет гладко?
   Андромеда почувствовала себя курицей на птицеферме, которую выращивают на убой. Где справедливость? Почему она должна обучаться только для того, чтобы ее тело и все знания и навыки достались другому?
   Как глухонемой парень сможет обучить ее сражаться?
   Расстроенная, она почтительно поклонилась старейшине, затем Фелиции и медленно вышла из приемной. Женщина с пирсингом успела куда-то исчезнуть, но Андромеда не боялась того, что может потеряться. Неожиданно дверь за ее спиной отворилась, и оттуда вышел Бронт. Увидев девочку, он быстрым уверенным шагом тут же направился в ее сторону. Старейшина сказала, что он станет ее тенью, но она ведь не имела в виду прямо сейчас? Или все же имела?
   Остановившись в нескольких шагах от лифта, Бронт повернулся к Андромеде и жестом показал ей идти вперед. Как только она зашла в лифт, он последовал за ней. Это оказалось очень странным: находиться в столь тесном помещении с кем-то настолько высоким, как он. Вряд ли его рост превышал 180 см, но для девочки он казался просто огромным. А еще он был парнем.
   Андромеда по привычке направилась в свою комнату - единственное место, где ей всегда разрешали находиться. Впрочем, с сегодняшнего дня она смела надеяться на то, что ее дни станут более разнообразны. К ее ужасу Бронт последовал за ней. Когда они оказались внутри, он внимательно осмотрелся по сторонам. Девочка стояла рядом, не понимая, что ему нужно.
   Парень подошел к столу и взял оттуда альбом и карандаш. Андромеда обругала себя за невнимательность и поставила перед собой новую цель: выучить язык жестов, чтобы им было проще общаться, не будут же они постоянно переписываться во время тренировок?
   Он что-то быстро написал на листе и развернул, чтобы она увидела.
   Меня зовут Бронт.
   Затем выжидающе посмотрел на нее. Андромеда взяла другой карандаш и написала на том же листе:
   Я Андромеда. Старейшина объяснила мне, кто ты.
   Мгновение спустя она дописала.
   Тренер.
   На его лице промелькнула быстрая улыбка. Он снова взял в руки карандаш и другой лист, так как на том уже не осталось места. Андромеда только сейчас заметила, что он писал быстро, но аккуратно и так, чтобы буквы не прыгали по бумаге, в то время как она писала размашисто. И именно из-за нее Бронт был вынужден взять новый лист. В дальнейшем следует быть более экономной.
   Эта комната слишком маленькая.
   Она непонимающе посмотрела на него и только после этого поняла, что имела в виду старейшина под словом "тень".
   Ты теперь обязан повсюду сопровождать меня?
   Андромеда надеялась, что неправильно его поняла, и он сейчас ответит "нет", но парень только кивнул головой.
   О, Боже, ей предстоит жить в одной комнате с этим странным красивым парнем, который к тому же еще и глухонемой.
   Немой с сильным говорящим именем. Гром. Интересно, кто дал ему такое имя?
   Еще до того, как кровь успела прилить к ее щекам и выдать Андромеду с потрохами, в дверь кто-то постучал. Мгновение спустя показалась служанка.
   - Госпожа Фелиция приказала проводить вас в новую комнату, - она быстро стрельнула глазами в сторону Бронта.
   - Да, конечно.
   Андромеда не оглянулась на своего охранника, или тренера, или кем он там был, но парень и так последовал за ней.
   Комната, которую им выделили, была, по меньшей мере, вдвое больше. И не такой детской. Она была выдержана в более спокойных холодных тонах, и там было как бы две жилые зоны, разделенные большим раздвижным шкафом. Лучше, чем ничего. Мебель была только самая необходимая, много свободного пространства, ни книжных полок, ни шкафа. Кроме двух кроватей и бельевого шкафа, здесь находились только два мягких кресла и стоящий между ними столик с лампой для чтения.
   - Жилое помещение, - объяснила служанка, - прямо под этой комнатой находится тренировочный зал, если господин решит, что это необходимо для вашего обучения.
   - По прежнему есть ограничения по моему перемещению в доме? - спросила Андромеда.
   - Для вас да, не для господина. - После пятисекундной заминки она добавила. - И не для вас, когда вы с ним.
   - Спасибо.
   - Не за что, это только моя работа. Все ваши вещи уже здесь.
   Поклонившись, она вышла из комнаты. Андромеда посмотрела на свои руки и только сейчас поняла, что продолжает держать альбом.
   И что ей теперь делать? Ей показалось, что старейшина специально приставила к ней именно Бронта, чтобы лишить ее возможности общения. Андромеда не имела права общаться практически ни с кем в стенах этого дома, кроме Фелиции и, конечно же, Офелии.
   Пока она, как статуя, замерла в центре комнаты, Бронт подошел к одной из кроватей, на полу у которой лежал небольшой походный рюкзак, и принялся распаковывать вещи. Никто не запрещал Андромеде хотя бы молча наблюдать за ним. Внутри оказалось несколько смен одежды, тетрадь в потертом кожаном переплете и кобура с пистолетом, как у тех мужчин, что забрали Андромеду вместе с Фелицией, в тот день, когда ее жизнь бесповоротно разрушилась. Последним на покрывало лег десятидюймовый планшетный компьютер. Его вещи полностью не заняли бы и четвертой части шкафа, но Бронт аккуратно разложил все по полочкам, отдельно брюки, отдельно рубашки и белье, еще одна полка для рюкзака.
   Закончив, он через плечо оглянулся на Андромеду, все еще с интересом наблюдавшую за ним, и чуть изогнул бровь, будто спрашивая, что именно она от него ожидает. Та смогла только нервно пожать плечами.
   Вздохнув, парень подошел к девочке и протянул руку за альбомом.
   Ты всегда можешь обратиться ко мне, если тебе что-нибудь нужно. - Быстро написал он. - Я заранее прошу прощения, если мое присутствие нервирует тебя.
   Его лицо не выражало никаких эмоций, и она не могла сказать наверняка, действительно ли он сожалеет, или это не больше, чем слова вежливости. Но все же она хмыкнула. Бронт не мог слышать, но он видел, как изменилось выражение ее лица.
   На самом деле я даже рада. Ощущать, что рядом есть кто-то живой после месяцев одиночества в этой тюрьме. И я тоже должна попросить прощения: ученица из меня не очень.
   Бронт покачал головой.
   Я, скорее, твой стражник, чем учитель.
   Стражник, не телохранитель, не защитник. Он прав: она все еще в тюрьме и вряд ли когда-нибудь из нее выйдет.
   На этом их "разговор" был окончен. Бронт вернулся к своей части комнаты и, взяв в руки планшет, вытянулся на кровати. Андромеда подошла к своей кровати, села, подобрав под себя ноги, и открыла книгу, которую читала до того, как в ее комнате появилась женщина с пирсингом.
   Как она не старалась, ее мысли были далеки от книги. С тем же успехом она могла просто сидеть и смотреть на потолок. Она нет-нет да поднимала голову и смотрела в противоположный конец комнаты. За весь вечер Бронт ни разу даже не взглянул в ее сторону. Он вел себя так, словно все это было ему до боли знакомо: комната, стены, трещины на потолке, девочка, которой уготовано стать сосудом для ангела.
   Лучше бы ей привели пса, его она, по крайней мере, могла бы погладить, а еще поговорить в случае острого одиночества.
   Затем она поймала себя на мысли, что крутит в руках альбом на той странице, где писала свое имя. От нечего делать, девочка написала его снова, крупными буквами и раздельно, и начала перебирать в голове. Ей не нравилось, когда ее называли Андромедой, да и Анной тоже, слишком много воспоминаний, как хороших, так и ужасных, было связано с этим именем. Но как тогда изменить его?
   Ром?
   Мед?
   Она снова и снова разрезала собственное имя на части и снова складывала его, но ни один из вариантов не казался ей удачным. Тогда она прочитала его наоборот. Адемордна. Что еще за аброкадабра?
   Но затем ей в глаза бросилось одно слово.
   Демо.
   Предварительная, урезанная версия.
   Разве это не то, чем она была на самом деле? Глиняная форма, из которой предстоит вылепить подходящий сосуд, который лишь после этого можно будет наполнить.
   Это имя подходило ей.
   Демо-версия - то, чем она стала в этих стенах.
  

//////

  
   Она снова спускалась по лестнице в своем старом доме, неся на спине рюкзак и держа за руку маму. Нет, не маму, Фелицию. Девочка задергалась, протянула руку, стараясь ухватиться за что-то, только бы не идти вниз, но женщина до боли сжала ее руку и потащила за собой.
   На самом деле крови в доме почти не было, но во сне она покрывала не только труп женщины, ничком лежавший у дивана, но и весь пол вокруг. Девочка закричала, и тогда чья-то большая тяжелая ладонь ударила ее по лицу. Кожа тут же онемела, а сердце бешено застучало в груди, когда перед ней склонилась огромная мужская фигура.
   Почему-то рассмотреть его лицо было невозможно, она только чувствовала несвежее дыхание и исходивший от него кислый запах пота.
   - Ты должна повиноваться. Теперь ты принадлежишь ордену, маленькая ошибка природы. Эта женщина погибла из-за тебя, так что не смей кричать. Она пыталась защитить тебя, и посмотри, что из этого вышло. Все твоя вина.
   Твоя вина.
   Вина.
   Вина.
   Твоя вина.
   Чья-то рука схватила ее за плечо и несильно встряхнула. В отличие от лапищи здоровяка, она была меньше и теплой на ощупь. Девочка отдернулась в сторону, пытаясь вырваться. Где-то совсем рядом щелкнул выключатель, и зажегся свет, хотя она даже не замечала, что до этого было темно.
   Она лежала в кровати, незнакомое бледное лицо склонилось над ней. Прошло несколько долгих, мучительных секунд, прежде чем она узнала эти темные зеленые глаза. Бронт.
   Она видела, как шевелились его губы, но не могла расслышать слов. И не сможет, это едва ни заставило ее нервно рассмеяться. Тогда она сосредоточилась на его губах, вместо того, чтобы смотреть на лицо, и, наконец, поняла, что он хотел ей сказать.
   Кошмары?
   Она резко покачала головой. Ее взгляд упал на прикроватную тумбочку, где все еще лежал альбом.
   Как ты узнал?
   Она отдала ему альбом почти сразу после того, как закончила писать.
   Услышал.
   Ты слышишь? - удивленно написала она.
   Не так, как ты. Различить человеческую речь мне не по силам, но все же иногда глаза и другие органы чувств заменяют мне слух. Ты громко кричала. Звала маму.
   Она непонимающе посмотрела на него.
   Бронт не стал ничего писать, вместо этого указал на свои губы и снова начал ими шевелить.
   Значит, ты можешь читать по губам?
   Иногда, если человек говорит не слишком быстро. Ты повторяла это слово очень много раз.
   Прости, - прошептала она одними губами.
   Парень как-то грустно покачал головой.
   Я знаю, каково это терять близких людей. Такие раны не заживают. По крайней мере, не так скоро.
   Он указал рукой на лампу. Надо ли выключить свет? Она покачала головой и еще раз прошептала "прости". После этого Бронт вернулся к себе в постель, а она еще долго лежала на спине, глядя в потолок. Когда же, наконец, рискнула посмотреть в сторону, то увидела, что Бронт спит, повернувшись лицом к стене.
   Она такая эгоистка. Мысленно произнося проклятия, девочка выключила свет и то же развернулась к стене, боясь даже думать о том, что подумал о ней Бронт после этой ночи.
  

/////

  
   Бронт не спал. Он лежал, сосредоточившись на собственных вдохах и выдохах, и отсчитывал про себя время. Он никак не отреагировал на то, что она погасила свет, так как вовсе не лампа мешала ему спать.
   Это будет долгая ночь.
  
  

2.4

   Гоплофобия (англ.) (хоплофобия) -- боязнь оружия.
  
  
   Этот шепот постоянно преследует Кью, не только ночью, но по ночам он особенно громок и отчетлив. Что-то или кто-то настойчиво продолжает ее звать. Она не может различить, как именно называет ее голос, но точно знает, что он обращается к ней.
   Кто обращается к ней? Человек, существо, демон или же это собственное подсознание пытается достучаться до ее запутавшегося разума?
   За последний месяц она стала дерганной, бледной, даже больше, чем когда сидела в темнице. Она могла думать только о том, чтобы узнать правду. Как ее узнать.
   Кто она такая на самом деле?
   Что такое?
   Как она убила тех людей и зачем это сделала?
   Все ее воспоминания так или иначе касаются темницы, и даже сейчас ей неимоверно трудно представить себя вне ее, то есть на свободе.
   Родилась ли она такой или кто-то сделал это с ней?
   - Я должна узнать правду, - шепчет Кью, когда думает, что ее никто не слышит. Думает ли она, что камеры не снимают ее в этот момент, а микрофоны не записывают ее голос, или ей просто все равно? Это не имеет значения. Ничто не имеет значения, пока она не узнает правду.
   Кью не решается на побег. Кто она такая, чтобы бросить вызов организации, которая приютила ее, и обречь на страдание жителей этого города? Уставшая, измученная, разбитая девушка, руки которой покрыты кровью. Убийца. Нет, побег ей не по силам.
   На что тогда решится? Что она может сделать? К кому пойти?
  

/////

  
   Демо. Сейчас это звучало глупо даже у нее в голове, это не может быть настоящим именем, если она единственная, кто употребляет его. Она усмехнулась, мечтая о том, как назовет его Фелиции.
   Маленькая глупая девочка.
   Она услышала какие-то звуки с противоположной стороны комнаты и быстро спрятала самоучитель по языку жестов под подушку. Почему-то она не хотела, чтобы Бронт видел, это казалось ей унизительным. Изучать язык без практики было достаточно трудно, но она просто не могла себя заставить попросить Бронта о помощи, или же пойти с этой просьбой к Фелиции. К тому же у нее почти не было времени, ведь ее стражник почти постоянно находился рядом с ней. Он даже пытался сделать из нее бойца, несмотря на все ее сопротивление. Часы, проведенные в спортзале, были самыми унизительными в ее жизни, особенно после взглядов, которые Бронт бросал в ее сторону. Андромеда вовсе не была необучаемой. Она послушно выполняла все физические нагрузки, которые он ей давал, не отлынивая и даже не пытаясь схалтурить. К концу шестой недели она даже неплохо освоила технику блокировки ударов и неплохо молотила руками и ногами по груше, но за все это время она так ни разу и не смогла ударить ни Бронта, ни кого-то еще. Даже мысль о насилии была для нее болезненной. Она могла бы снести побои или в самом крайнем случае обезоружить нападающего, но никогда ответить ударом на удар, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
   Именно это приводило Бронта в гнев. Впрочем, он никогда не позволял себе терять контроль и наказывать ее. И даже если он и хотел обругать Андромеду, то не смог бы этого сделать, что, наверное, должно было быть не так уж и плохо, но приносило ей только еще больше неудобства, заставляя испытывать чувство вины.
   Они более-менее освоились с общением. Обычно дело ограничивалось жестами и мимикой, в редких случаях Бронт брал в руки альбом и ручку. У нее уже собралась целая стопка листов с изложением всех ее ошибок по тактике и алгоритму движений и дыхания, которого Бронт даже не мог слышать. И все же, несмотря на строгость, он был очень терпелив.
   В свободное от тренировок время каждый занимался своими делами. Андромеда обычно читала или рисовала, в то время как Бронт так же мог читать, или чистить оружие, или полировать свои ножи или же заниматься чем-нибудь еще, но всегда только на своей половине комнаты. Днем он никогда не оставлял ее одну, разве что на время, которое она проводила в ванной комнате. Просыпаясь иногда по ночам, она видела его, тихо проскальзывающего в комнату. Тогда он обычно был одет только в тренировочные брюки с полотенцем, наброшенным на шею, а комната наполнялась запахом геля для душа.
   Почему он никогда не тренируется при ней, а только показывает необходимые элементы? Конечно, она не могла быть для него достаточно хорошим спарринг - партнером, так как даже не могла ударить его, но все же он никогда не присоединялся к ней во время тренировок на выносливость.
   И еще Андромеда спешила тут же закрыть глаза и притвориться спящей, а еще лучше вообще повернуть голову в другую сторону, чтобы он ненароком не увидел, как вспыхивали в темноте ее щеки, когда она представляла его красивое стройное тело с хорошо очерченными мышцами, все еще влажное от душа.
   Боже, боже, боже.
   В такие моменты ей просто хотелось провалиться под землю.
  

/////

  
   Наконец, наступил день, когда она была готова рискнуть и обратиться к Бронту. Точнее, просто набралась для этого храбрости, поняв, что последнее время не может сдвинуться с мертвой точки. Это произошло вечером, незадолго до того, когда они обычно отходили ко сну. Все началось достаточно невинно, когда она с помощью жестов попросила Бронта передать книгу. Парень с интересом посмотрел на нее. За то время, что они были знакомы, Андромеда успела так же научиться (по крайней мере, ей так казалось) различать некоторые его эмоции, когда он не хотел их показывать. Ориентирами ей служили едва заметные сокращения мимических мышц, подергивания плечами, движения руками, выражение глаз. Например, когда он был зол, то начинал сжимать руки в кулаки, словно хоть так пытался не выпустить наружу свой гнев. Когда бывал сильно увлечен книгой (или может быть взволнован?), уголок его рта совсем чуть-чуть опускался вниз. Когда же был доволен успехами Андромеды, хоть его губы и вовсе не двигались, но глаза улыбались.
   Это было приятнее всего.
   Бронт передал ей книгу, которая лежала в стопке самой верхней. Андромеда опять жестами объяснила, какую именно книгу она хочет. Парень тут же исправился, но по его легкой улыбке она поняла, что он дал ей другую книгу нарочно.
   - Ты выучила язык жестов ради меня?
   - По-моему, это лучше, чем все время общаться с помощью кивков и мотания головы. Или переводить тонны бумаги.
   - Ты права. Только не показывай никому, что умеешь это.
   - Почему? - спросила она, а затем сама ответила на свой вопрос. - Они запрещают тебе общаться со мной, да?
   Он кивнул.
   - Почему?
   Парень посмотрел прямо ей в глаза, прикусив нижнюю губу. Раньше Андромеда не замечала за ним такой привычки. Затем, будто решившись, он "сказал":
   - Они считают, чем меньше ты будешь знать, тем лучше.
   - Знать о чем?
   - Обо всем, о жизни. Чем меньше ты будешь знать, тем слабее будешь цепляться за свою жизнь. Не станешь бороться.
   - А я должна?
   Сейчас в ее голове было так много мыслей, что она совсем растерялась и не знала, как выразить мысли жестами. Видя ее замешательство, Бронт тоже опустил руки.
   - Прости, я недостаточно хорошо справляюсь с этим, - сообщила она, смущенно опустив глаза.
   - Ты справляешься очень хорошо, - возразил он. - Никто не смог бы лучше за такое короткое время. Позже станет проще. Мне очень приятно, что ты сделала это ради меня.
   Затем прибавил одними губами:
   - Андромеда.
   - Я не хочу, чтобы ты называл меня так.
   На его лице за какое-то мгновение отразилось удивление и даже обида.
   - Потому что они используют это имя, - объяснила она. - Фелиция и старейшина.
   Бронт усмехнулся и взял в руки блокнот:
   - Ты только что сказала "старуха", а "старейшина" вот так, - он показал верное движение руками.
   Она почувствовала, что краснеет.
   - И как тогда ты хочешь, чтобы я тебя называл?
   Казалось бы, смутиться еще больше просто невозможно, но все же она ошиблась.
   - Демо.
   Он снова выглядел удивленным.
   - Как демо-версия?
   Она кивнула, глядя, как изогнулись его губы, произнося для нее это слово. Демо. Почему-то это показалось ей очень личным, даже интимным.
   - Теперь это уже имя. Когда его знают двое.
   - Жаль, что я не могу произнести его на самом деле, чтобы ты почувствовала его более реальным.
   - Могу я еще кое-что у тебя спросить?
   - Конечно.
   - Как ты думаешь, сколько мне лет?
   Она думала, он посмеется над ее просьбой, но Бронт только внимательно осмотрел ее от макушки до ступней, как бы желая уточнить в последний раз, прежде чем зачитать вердикт.
   - Внешне ты выглядишь лет на пятнадцать-шестнадцать.
   - Что это значит?
   - Это значит, что твой физический, психический и духовный возраст не совпадают. Психически ты больше соответствуешь ребенку...о, пожалуйста, не обижайся, я вовсе не этого хотел. И это неплохо, просто это...ты. Духовно же мне иногда кажется, что ты гораздо старше меня.
   - А тебе сколько?
   - Девятнадцать.
   - Я совсем плохо определяю человеческий возраст, - призналась она.
   Бронт улыбнулся.
   - Я бы не стал тебе лгать. Правда.
   - На самом деле это очень странно, так как еще совсем недавно, буквально за несколько недель до нашей встречи я была ребенком.
   - Такие изменения, должно быть, пугают тебя. - Она дернула головой. - Я бы испугался, если бы со мной происходило такое. Должно быть, это очень выбивает из колеи.
   - Очень. Но Фелиция сказала, что вскоре мое взросление замедлиться, а затем я вообще перестану изменяться, когда ангел займет мое тело.
   Парень опустил голову и посмотрел на свои сцепленные руки. Когда он снова посмотрел на нее, девушка заметила на его лице какое-то странное выражение, словно он испытывал боль, но она не могла определить из-за чего: из-за того, что должен сказать или того, чего не должен говорить.
   - Ты не должна этого делать, если не хочешь. Это просто ужасно. Они не имеют права заставлять тебя фактически совершить ритуальное жертвоприношение.
   - У меня нет выбора. Они ни за что не выпустят меня отсюда, даже если бы я решилась на побег, а я никогда не решусь. Не после того, как узнала, что от меня будет зависеть столько жизней. Мне дали жизнь, чтобы я стала сосудом, это мое предназначение, иначе бы меня здесь вообще не было. Это цена, которую я должна заплатить.
   - Сколько тебе лет на самом деле?
   - Почти четыре.
   - Почти четыре, - повторил он, кажется, больше для себя, - но при этом ты готова сделать то, на что у меня не хватило бы духу, хотя я почти в пять раз тебя старше.
   - Сам говорил, что духовно я гораздо старше тебя.
   - Говорил и не отрицаю этого, но все-таки мне трудно смириться с этим.
   - Почему?
   - Ты достойна большего, чем просто довольствоваться ролью сосуда.
  
  

/////

   В тебе нет ничего, что можно было назвать ненормальным. Ты сама сплошное отклонение от нормы.
   Чего она ждала, когда взяла такси и поехала к первому же попавшемуся в газете медиуму? Кью даже себе не смогла бы ответить на этот вопрос. Просто наступил день, когда она больше не смогла просто ждать, когда станет лучше. Да, мысли о самоубийстве посещали ее, и в последнее время это случалось все чаще и чаще, но это не казалось правильным выходом, так как, по меньшей мере, отдавало трусостью. Кью не была трусливой. Она не боялась жить, преодолевать препятствия или жертвовать чем-то, но от каждого чертового дня, прожитого ею, разило безысходностью.
   Пойти к мозгоправу, который выслушает ее "фантазии" и выпишет длинный список таблеток? А позже, когда галлюцинации не прекратятся, закроет ее где-нибудь в психушке?
   Все время, сидя в машине, Кью смотрела на свои руки в перчатках и даже ни разу не взглянула в окно. Если она будет сильно волноваться, то легко сможет поджарить эту машину и водителя, поэтому ей нужно успокоиться.
   - Приехали, мисс.
   - Спасибо, сколько я вам должна?
   Расплатившись за проезд, Кью вышла на улицу, раскрыв черный зонт. Дом, где, согласно объявлению, жил медиум, не представлял собой ничего особенного и ничего мистического. Просто уютный двухэтажный домик с ухоженным садом, стены выкрашены ярко-желтой краской, темная черепица, фигуры гномов, воткнутые повсюду в землю. Уже поднимаясь по крыльцу вверх, Кью услышала звук взрыва, а в следующую секунду увидела лежащие на полу осколки одного из тех самых гномов. Что его разбило?
   Не давая себе передумать, Кью позвонила в дверь.
   Не сбежать ли до того, как откроется дверь? Какой процент, что этот медиум окажется настоящим, а не каким-нибудь шарлатаном? 1 из 100? 1 из 1000?
   Дверь открылась, но задержалась на цепочке.
   - Кто там? - спросил настойчивый женский голос.
   - Вы медиум? - спросила Кью, чувствуя себя законченной идиоткой. - Мне очень нужна ваша помощь.
   - Протяни сюда руку.
   - Простите, что?
   - Если хочешь войти, протяни руку.
   Вздохнув, Кью медленно сняла перчатку с левой руки и протянула ее через щель. Уже через минуту дверь открылась. На пороге стояла женщина лет шестидесяти, в яркой цветастой блузе и потертых джинсах. Ее седые волосы были собраны на макушке. В ушах позванивали длинные, до самых плеч, деревянные серьги в виде круга с пентаграммой в центре.
   - Проходи, - она кивнула куда-то в сторону дома.
   Кью медленно зашла.
   - На кухню. Я принимаю посетителей только там.
   Она села за круглый стол, стоявший в самом центре кухни. На столе не было ничего, ни карт, ни гадального шара, ни рун или что там еще может быть в таком случае. Женщина-медиум вошла следом за Кью, но не стала садиться.
   - Хочешь чаю или кофе?
   - Нет, спасибо.
   - Ты разбила моего охранного гнома, - спокойно заявила женщина, садясь за стол. - Кто ты?
   - Я Кью.
   - Я спрашивала не об имени, - с досадой сказала медиум.
   - Больше я ничего не знаю, иначе не пришла бы к вам.
   - Что ты держишь в руках?
   Кью положила на стол газету с объявлением. На самом деле на странице было аж шесть адресов всевозможных целителей, экстрасенсов и медиумов. Кью не знала разницы между ними, поэтому выбрала тот адрес, который в тот момент оказался к ней ближе всего.
   - Я ожидала увидеть мужчину.
   - Правда? Это потому, что здесь написано Мортимер Шарпер? Ничего странного, так звали моего мужа. А посетители всегда почему-то более охотно идут к экстрасенсам или медиумам, если они мужчины. Не могла же я написать в объявлении "ведьма".
   - Почему нет?
   - Потому что это неправда, милочка. Можешь звать меня Магда. И, кстати, тебе очень повезло, что ты попала ко мне.
   - Почему?
   Магда усмехнулась, разглядывая газету. Ее смуглый худой палец по очереди перебегал от одного объявления к другому.
   - Рассел Хоук и Бриена Рок обыкновенные мошенники, которые к тому же дерут за свои сомнительные услуги втридорога. Марседес Родригес может и была когда-то хорошей ведьмой, но сейчас окончательно спятила. Эль Педро - жадный старикан, который меньше чем за полсотни и яйца себе не почешет. А вот этот, - она указана на последнее объявление, - Эндрю Кравец - работает на демонов и докладывает им о всех подозрительных "клиентах". А мой бедный разбитый гномик говорит о том, что ты принадлежишь именно к последней категории посетителей.
   - Вы так хорошо всех охарактеризовали, - усмехнулась Кью. - А вы то сама настоящий медиум, или ваши сверхъестественные способности такие же настоящие, как и имя в газете?
   - Я никого здесь не держу, - заявила Магда. - Знаешь, где дверь...И все же не уходишь, - ее тонкие потрескавшиеся губы изогнулись в улыбке, - значит, тебя хорошо допекло.
   Кью ничего не ответила.
   - Дай сюда руку, нет, лучше обе.
   Магда вытащила из кармана толстую цыганскую иглу и ткнула ею в центр ладони Кью. Девушка не успела сдержаться, и по ее коже пробежали две голубые вспышки: одна от места укола и вверх, теряясь под рукавом, другая от края мизинца до середины ладони. Глаза Магды расширились. Она выпустила ладонь Кью, а затем брезгливо вытерла руки о штаны.
   - Ты не человек.
   - Что я тогда?
   - Какой-то гибрид. Я точно не уверена, но думаю, что-то вроде помеси ведьмы и...и демона. Ты уже убила кого-то, верно?
   - Я не знаю. На самом деле я что-то видела, но не могу точно сказать, воспоминания это или какие-то галлюцинации. Может, я просто больна?
   - Твое тело действительно нездорово, так как в нем есть эта демоническая зараза, но с твоим рассудком все в порядке. Если ты испытываешь проблемы с памятью, то, скорее всего, это защитный блок. Если хочешь, я могу попытаться снять его, но гарантий никаких не даю, ведь последствия предугадать невозможно.
   - Хорошо. Если это даст мне ответы на мои вопросы, то никаких гарантий не потребуется. Не думаю, что может стать хуже, чем сейчас.
   Магда подняла на нее свои маленькие темные, как у птицы, глаза.
   - А здесь ты ошибаешься, девочка, всегда может стать еще хуже. Но дело твое.
   Окровавленная игла снова оказалась у нее в руках. Кью зажмурила глаза, откинувшись на спинке стула, а затем вдруг почувствовала, как ее тело немеет. Она просидела без единого движения, наверное, минут пятнадцать, прежде чем Магда отложила иглу и вытерла тыльной стороной ладони пот со лба.
   - Кто-то постарался на славу, пытаясь не дать тебе вспомнить. Заслон поддастся, но не рассчитывай, что это произойдет сразу. Прежде тебе еще придется немного помучиться.
   Кью опустила голову, раскачиваясь на стуле, как маленькая. В данный момент ребенком она себя и чувствовала.
   - Мне...мне кажется, что я уже сделала что-то плохое. Как мне избежать этого впредь?
   Магда только пожала плечами:
   - Это уже не моя проблема, а только твоя. Ты - не человек, и твоя сила будет только расти со временем. Больше я ничего не могу для тебя сделать. Дверь найдешь сама.
   - Но, подождите, вы же почти ничего мне не сказали. Кто...что я такое? Кто сделал это со мной?
   - Я думаю, твоя память расскажет это лучше меня. А теперь проваливай.
   Кью встала, пошатываясь.
   - Я вам что-то должна?
   - Да. Никогда больше не появляться в этом доме. Я уверена, что в следующий раз не смогу отделаться одним только гномом.
   Кью уже почти добралась до двери, когда голос старухи снова окликнул ее.
   - И последний бесплатный совет: старайся не попадаться демонам на глаза.
   Кью не стала раскрывать зонт, она просто брела под дождем по дороге, даже не думая о том, чтобы остановить такси. Грязь под ее ногами смешалась с воображаемой кровью из ее воспоминаний.
   На этот раз она знала больше.
  

/////

  
   Ее маленькая ручка утопает в большой мужской руке.
   - Куда мы идем, папа?
   - Это сюрприз, Эйприл.
   Сюрприз - это хорошо, но почему его голос звучит так холодно?
   Сейчас весна или, может быть, ранее лето. Немногочисленные деревья в городе покрыты сочной ярко-зеленой листвой. В городе сейчас движутся два мощных течения, и это единственное время в году, когда они практически одинаковы по силе: первый, поток машин движется из города, второй, людской, распыленный и неспешный, кажется, заполонил все. Папа тянет ее за руку, и они вместе входят в небольшой закрытый дворик. Два дома были построены так, что образовывали равнобедренный треугольник с каменной аркой, служившей входом. В центре дворика стоит каменный колодец, увитый плющом, словно из сказки. На втором этаже кто-то вывесил сушиться белье. Два толстых кота греются на солнышке под дверью так, что если кто-то выйдет наружу, то непременно наступит на них. Но ведь это коты, с ними ничего плохого не произойдет.
   Папа тянет дочь к пристройке. Проходя мимо колодца, девочка протягивает руку и проводит ладонью по теплой шероховатой поверхности камня. Мужчина замирает у порога и открывает дверь перед Кью, перед Эйприл, толкая ее вперед. Почему ее постоянно толкают? Как только они оба оказываются внутри, дверь захлопывается, и проходит примерно полминуты, прежде чем глаза девочки привыкают к темноте.
   - Сюрприз здесь, папа?
   Она трясется, обхватывая руками свое тощее тело. Здесь сыро и холодно. Страшно.
   - Знаешь, почему я привел тебя сюда? - отец говорит тихо, но его голос эхом разноситься по помещению, отбиваясь от стен. Его тоже трясет, но вряд ли это от холода. По его лицу стекают крупные слезы. Девочка видит их, из-за отблеска, когда капли отражают свет, падающий из единственного окна почти под самым потолком. - Потому что ты чудовище, убившее собственную мать. Зачем ты сделала это, Эйприл, зачем? Мама так любила тебя, она боготворила чудовище, убившее ее во сне. Моей смерти ты тоже хочешь, монстр? Одной тебе мало, не так ведь? Тебе нужно множество трупов.
   А затем сильные руки сталкивают ее вниз. Это глубокая яма, больше чем на половину заполненная водой. Кью пытается ухватиться за что-то, но только обламывает ногти о камни, торчащие из мягкой, легко осыпающейся земли. Много грязной холодной воды, а она не умеет плавать. Кью начинает кричать, и холодная вода попадает ей в глотку. Девочка начинает кашлять, захлебываясь, и идти ко дну. Чем больше усилий она прилагает, чтобы выбраться, тем быстрее тонет. Но боль не так ужасна, как страх, что сжимает ее горло и внутренности. Она утонет здесь, умрет, в полной темноте, на глазах отца, который не сделает ничего, чтобы ее спасти.
   Потому что она чудовище.
   Монстр.
   Убийца.
   Больше нет сил, чтобы бороться. Ее тело расслабляется, вода подсвечивается крошечными голубоватыми вспышками. А затем приходит резкая боль. Как сильный удар тока. Как агония. Это слово подбирает теперешняя Кью, для крошки, что тонет, это ощущение не имеет названия.
   Неизвестно как, но девочке все же удается выбраться из ямы. Она стоит на краю, маленькие ножки, обутые в розовые босоножки, проседают в мягкой земле. Высокий крупный мужчина стоит у самой двери и плачет. Затем его стон резко смолкает, а глаза расширяются от ужаса.
   Перед ним стоит убийца, которую он не смог убить.
   - Эйприл, - шепчет он, сжимая в кулаке распятье. И начинает молиться. Его губы удивительно быстро движутся, а по лицу все еще стекают слезы. Он громко сглатывает, обрывая молитву. Вместо слово "аминь" срывается жуткое "Эйприл". Но уже слишком поздно.
   Молнии могут быть острыми и точными, как скальпель. Месть может быть слаще любви.
   Кью выходит из постройки, сжимая руками голову. Весь дворик объят пламенем. Коты куда-то исчезли, зато здесь теперь полно суетящихся людей.
   Со скрипом открывается дверь пристройки, и нечто напоминающее человека ползет к ней, хватаясь пальцами за землю, царапая гравий и булыжники дорожки, ведущей ко входу. Рукава его рубашки разорваны, а кожа под ними обуглена. Лицо превратилось в кровавое месиво, с горящими от страха глазами. В них больше нет ненависти, ее выжгла боль. Ужас.
   - Нет, - шепчет мужчина. - Нет, пожалуйста, перестань. Я умоляю тебя, не надо больше.
   Кью больше не может смотреть на эту сцену, на этих людей, слышать эти слова. Она выбегает из дворика и бежит с единой целью - оказаться как можно дальше отсюда. Забыть...забыть...забыть...
   Но только врезается в какого-то мужчину, покровительски похлопавшего ее по плечу.
   - Он заслужил это, не правда ли, дорогая?
   Кью отскакивает в сторону, с ужасом глядя на него.
   Откуда он знает?
   - Я только защищалась, - оправдывается она и начинает плакать. - Я должна была выжить.
   - Конечно, дорогая, должна была.
   Непонятно как, мужчина снова оказывается рядом с ней. Ее рука в перчатке гладит ее по голове.
   - И ты ведь хочешь забыть все это, как страшный сон, верно?
   Он приседает, и их глаза оказываются на одном уровне. У него темно-серые глаза, бледные, практически бесцветные в самом центре, и словно углем обведенные по краям. Страшные холодные глаза. И он не такой взрослый, как ей казалось. Гораздо моложе ее отца.
   - Ты просто обязана выжить.
   Он вытаскивает что-то из-за пояса и протягивает ей. Это пистолет, какие носят полицейские в кино, но этот тип не похож на полицейского.
   - Возьми, это оружие не такое страшное, как твое, но ты же не хочешь, чтобы о твоем даре узнали очень нехорошие дяди, верно?
   Кью сначала отшатывается от протянутого оружия, но потом все же берет его.
   - Спрячь его понадежнее, - советует молодой мужчина, выпрямляясь. Девочка успевает заметить вышитую эмблему на его куртке. Буква Q.
   Q. Почему-то это все, что она может повторять, когда люди в форме хватают ее и запихивают на заднее сидение машины несколько часов спустя. Девочка может только скрючиться, обхватив колени руками, и закрыть лицо, чтобы они не видели ее слез.
   - Как ее зовут? - доносятся до ее сознания приглушенные голоса. - Кто она?
   - Не знаю. Она ни слова не сказала за всю дорогу. По-моему, она вообще не говорит.
   - По-моему, девочка очень напугана.
   - А, может, она просто сумасшедшая.
   - Это не нам решать, умник.
   - Конечно, но я не собираюсь выковыривать ее из этой чертовой машины. Посмотри, как вцепилась. И эти глаза. Она как дикое животное.
  
  

2.5

  
   Гелотофобия -- страх оказаться объектом юмора, насмешек.
  
   Крайм вертится на офисном стуле, поджав ноги и только время от времени отталкиваясь имя. Сидящих напротив нее фигур становится то три, то четыре. Но на самом деле здесь, кроме нее, находится только одно существо.
   Кай протягивает руку и резко останавливает кресло, и Крайм по инерции едва не падает на пол. Ее голова все еще кружится, или это комната?
   Серые глаза демона наблюдают за ней. Странные, опасные глаза, соединяющие в себе три оттенка серого: бледный, темно-серый и почти черный по краям. Каким надо быть слепым, чтобы принимать эти глаза за человеческие.
   - Ожидание нервирует меня, - сообщает он ей таким тоном, словно это она, Крайм, виновата в том, что они сейчас сидят здесь.
   - Я тут причем? Найди себе развлечение и оставь меня в покое.
   Но он, как всегда, не хочет затыкаться.
   - Знаешь, сколько это уже длиться? Конечно, знаешь. Четыре долбанных месяца прошло с тех пор, как ты отдала им Фиби.
   - Вообще-то, это была не мое идея, а ее. И тут я готова согласиться с твоей чокнутой подружкой. Нам нужно была отсрочка, и мы ее получили.
   - Ценой безопасности Фиби и моих нейронов.
   - Вообще-то не твоих, - Крайм закатывает глаза. - Они такие же твои, как и бактерии, что живет в кишечники этого тела. И ты прекрасно знаешь, что демоны не причинят Фиби зла, зная, что мы еще не собрали все камни. Зачем самим марать руки, если можно просто подождать, пока другие сделают за тебя всю грязную работу, а потом заставить их отдать все, добытое таким ужасным трудом, пригрозив смертью их подруги? И пока Фиби у них, демоны уверены, что мы будем играть по их правилам, а потому не трогают нас. К тому же мы избавились от моего великодушного братца.
   Она повторяла ему эти доводы уже, наверное, тысячи раз, но Кай упертый, как баран. И обладает таким же интеллектом.
   - Все равно вы могли бы сказать мне заранее, в чем состоит ваш безумный план.
   - Чтобы ты все испортил? Нет уж. И это Фиби была против того, чтобы сказать тебе.
   Кай кисло посмотрел на нее:
   - Тебе доставляет неимоверное удовольствие дразнить меня, так?
   Крайм широко улыбнулась.
   - Конечно. Не вечно же смотреть на твою недовольную рожу. Понятия не имею, что Фиби в тебе нашла. Наверное, она просто не умеет выбирать мужчин. Сначала Сем, потом ты...
   - Да заткнись ты.
   Когда он злился, его странные глаза становились просто дикими, и это значило, что Крайм достигла своей цели.
   Мой маленький свирепый тигр, - мысленно позвала она, поставив серьезный мысленный блок. - Не объяснять же тебе, что я всегда хотела домашнее животное, а за всю мою жизнь ты - самое близкое к этому.
   - Кстати, что там слышно от твоего братца? - будто бы лениво спросил он, откинувшись на спинку стула.
   Ответная любезность, значит.
   - Хорошо. Он все еще занят поисками Фиби и не будет путаться у нас под ногами.
   - Есть идеи по поводу того, зачем ему она вдруг понадобилась?
   Крайм изящным жестом откинула волосы назад.
   - Не думаю, что он солгал тогда. Кто-то нанял Джада, чтобы тот притащил Фиби, а девчонка взяла и исчезла. Нет девчонки - нет оплаты. Не думаю, что брата интересуют деньги, скорее уж информация или какая-то услуга, значит, он не отступиться, пока не завершит дело.
   - Долго еще ждать?
   Крайм застонала.
   - Ты просто невыносим. Ведешь себя, как ребенок, - она закатала рукав и взглянула на часы на тонком кожаном ремешке. - Еще двадцать минут.
   - Отлично, можно выдвигаться.
   Кай вскочил на ноги и уже облачался в куртку. Крайм без особого энтузиазма последовала за ним. Последние несколько дней они провели, скрываясь в доках, и, честно говоря, ей так же, как и ему, не терпелось выйти отсюда. А еще облить все бензином и поджечь. К несчастью, так нельзя.
   - Это то же самое, что дать объявление по телеку о нашем местоположении, - будто в подтверждение ее слов сказал Кай.
   - Эй, - возмутилась Крайм, - прежде чем лезть в мою голову, разберись, что творится в твоей.
   Кай никак не отреагировал. Крайм снова вздохнула. И все же, чтобы она не говорила и не думала (когда кто-то ее подслушивает) этот самоуверенный наглый демон стал для нее чем-то большим, чем просто домашним питомцем. Не удавалось избежать ассоциации с Беллом и тем, как закончилась его история. Видимо, Крайм судьбой предначертано подбирать подбитых птичек, котят с отдавленными лапками и несчастных мужчин, оставленных Фиби. Вот так услужила, подруга.
   Вдалеке послышался визг тормозов, что дало Каю возможность прокомментировать:
   - Точно по расписанию.
   А затем Крайм увидела невысокую фигуру, которая, петляя, бежала по улице вниз, отбиваясь от преследователей на машине.
   - Возьми это на себя, - попросила Крайм, обращаясь к Каю. - Хоть раз в жизни почувствуй себя джентльменом.
   Хотя это и был ее план, но Крайм до сих пор не хотела в нем участвовать.
   - Нет проблем. Просто жди здесь.
   Кай исчез, а примерно минуты через две-три появился снова, поддерживая под руку девушку в забрызганной грязью одежде.
   - Привет, Элоди, - зевая, поприветствовала ее Крайм. Внезапно вся тяжесть последних месяцев навалилась на нее. - Надеюсь, ты помнишь, кто мы, и тебе не придется разжевывать это и вкладывать в рот, моя маленькая птичка.
   Элоди посмотрела сначала на Крайм, затем на Кая и молча кивнула.
   - Ты что, немая?
   Элоди нервно дернула головой:
   - Ты демон, - сказала она Каю. - Сомневаюсь, что нужны дополнительные комментарии.
   - Нужны, - не согласился он. - Я опальный демон.
   - Хорошо, - Элоди не собиралась спорить. - А ты - Крайм - та, что помогла мне найти брата. Я очень благодарна тебе за помощь. Снова. Вам, - поправилась она.
   Крайм шутливо поклонилась, мол, говоря, виновата. Каю, судя по выражению лица, плевать было на ее благодарность.
   - Я предлагаю тебе снова сотрудничать, Элоди. Надеюсь, это будет взаимовыгодное соглашение.
   - Я не укладываю с демонами никаких сделок.
   Кай усмехнулся, Крайм повелительно подняла руку, пытаясь не дать ему испортить все дело.
   Да помолчи же ты.
   - Сделка со мной, а не с ним. Мне же ты веришь, верно?
   После пары секунд сомнений Элоди кивнула.
   Правильно, молодец, хорошая девочка.
   - Предлагаю обсудить все в более приятной атмосфере.
  

/////

  
  
   Элоди грела руки о чашку с кофе. Она, демон и Крайм сидели в самом обычном придорожном кафе, и у Элоди были сомнения по поводу "приятной" атмосферы, но здесь хотя бы никто не хотел ее убить.
   Да, Крайм указала ей точное местонахождение Дина и помогла его спасти. Да, демон только что спас ее от кучки других демонов, которым она перешла дорогу, но не могло быть и речи о том, чтобы доверять им. И, тем не менее, Элоди вынуждена была сейчас сидеть здесь и пить невкусный кофе, вместо того, чтобы возвращаться домой к Дину. По правде говоря, даже любопытство не терзало ее в этот вечер.
   - Если судить по твоему лицу, ты думаешь, что мне нечем тебя заинтересовать, - сказала Крайм, скрестив пальцы.
   - Это так, - согласилась Элоди. Ни к чему было спорить и пытаться выглядеть дружелюбной.
   - И все же ты ошибаешься.
   Элоди равнодушно посмотрела на свое отражение в чашке.
   - Долгие разговоры меня утомляют. Если тебе есть, что сказать, говори, или я пошла отсюда.
   Поврежденный бок болел при каждом вдохе, наверное, у нее сломано несколько ребер. Она поправится, но на это требуется время и энергия, которой сейчас нет.
   Крайм подалась вперед, нависнув над столом, и сказала, понизив голос:
   - Если я скажу, что знаю, как избавить тебя от демонической метки, что ты готова предложить взамен на эту информацию?
   Элоди изумленно посмотрела на нее. В ее голове всего за несколько секунд пронеслось с десяток различных мыслей.
   Ложь.
   Они привели ее сюда, чтобы солгать?
   Зачем?
   А что, если это все-таки правда?
   Отделаться от метки.
   Смыть с себя грязь.
   Вернуться к нормальной жизни.
   Вернуть контроль.
   Ее видения.
   Ее жизнь.
   - Докажи, что не лжешь, - потребовала она.
   Крайм выглядела оскорбленной.
   - Зачем мне лгать тебе? В случае обмана, если наша сделка сорвется, я не получу ничего.
   Это было похоже на правду, или Элоди хотелось, чтобы это было правдой? Нет, скорее всего, они просто хотят ее надуть.
   - Послушай, - продолжала Крайм, наблюдая за сомнениями девушки. - Ты предала свою ангельскую часть, когда убила того парня, невинную душу, спасая Сема.
   - Невинную душу под контролем демонов.
   - В данном случае это не имеет особого значения, - отмахнулась Крайм. - Главное, что ты сделала это, и теперь расплачиваешься за свою добродетель. А теперь пораскинь мозгами. Если предательство ведет к злу, что может заставить лифт двигаться наверх?
   - Жертва.
   - Именно. Если ты пожертвуешь собой, спасая чью-то жизнь, снова сможешь любоваться крылышками.
   - А если я умру и окончательно превращусь в демона?
   - Но ты ведь не узнаешь, если не попробуешь, так ведь?
   Тут в разговор впервые вмешался демон.
   - Если Сем окончательно станет демоном, то после смерти твоя душа действительно попадет в Ад, но ты умрешь человеком.
   - Откуда ты знаешь?
   Он опустил голову вниз, крепко сжав в кулаке вилку, которую до этого вертел в руках.
   - Потому что так произошло с Элизабет.
   - Кто такая Элизабет?
   Демон усмехнулся, отбросив искривленный столовый прибор в сторону.
   - Ты же не думала, что вы с Семом первая в истории парочка обращенных? Были так же многие другие до вас. И демоны, и ангелы не гнушались правом увеличить свою численность. Правда, и те и другие вынуждены придерживаться определенных правил. Чтобы соблюсти равновесие, шанс должен быть у каждой стороны. Один с зачатками демона и его кровью в своем теле, другой - с ангельской.
   Элоди скривилась, вспоминая, как длинные острые когти демона впились в ее кожу, и неосознанно начала тереть предплечье.
   - Ничего такого я не припомню, - сказала она. - Был только один демон. Откуда тогда во мне взялась ангельская кровь?
   Демон усмехнулся.
   - Когда я употребляю слово "кровь", то имею в виду нечто большее, чем человеческая телесная жидкость из плазмы и форменных элементов, ответственная за транспортную и газовую функции. В данном случае синонимом к "крови" будет "благодать" - некая метафизическая субстанция, в которой заключена информация. И не обязательно делать внутривенную инъекцию, чтобы ввести ее в человека. Даже сейчас она находится внутри тебя. Когда ты убила того парня, то запустила обратный механизм, который нарушил связь между твоим сознанием и благодатью. Именно поэтому тебя больше не посещают видения. Но существование внутри вакуума невозможно, поэтому там, где исчезла ангельская часть, образовалось ее полная противоположность. И все же благодать не даст тебе полностью превратиться в демона, до этого она разрушит твое тело и душу, пытаясь побороть зло внутри тебя. Что и случилось с Элизабет. - Долгая пауза. - Я подвел ее.
   Элоди несколько раз моргнула, глядя на демона. Возможно ли, что сейчас она смотрит на Сема, каким тот станет через несколько веков?
   И что ждет ее саму в таком случае?
   Полное забытье?
   Пустота?
   - И каков план? - спросила она с издевкой, осознавая, что готова вот-вот сорваться и наброситься на кого-то из посетителей с кулаками. - Вы можете только дать рекомендацию. Что мне необходимо остановить крушение поезда ценой своей жизни, для спасения души?
   Крайм и демон переглянулись. Затем Крайм едва заметно кивнула ему и только после этого посмотрела на Элоди. Протянула руку и накрыла ею ладонь девушки. Элоди снова почувствовала знакомую пульсирующую ауру, видимую только тогда, Крайм хотела этого. Именно так ее и можно было опознать, вне зависимости от тела, которое она занимала.
   - Нет, дорогая. Зачем тебе какой-то поезд, если я могу предложить тебе спасти целый народ? И все, чего я смею потребовать взамен, - твоя помощь. Разве это не заманчивое предложение?
   Элоди замерла в растерянности, не зная, что следует сделать или сказать. Она могла только сидеть и широко распахнутыми глазами смотреть на Крайм, единственную, кто был готов предложить помощь в ситуации, которая казалось безнадежной. Снова.
   Но что станет с Дином, если Элоди решится на борьбу и проиграет?
  
  
  

2.6

  
   Акрофобия -- навязчивый страх высоты. Название происходит от др.-греч. ????? ("верхний") и ????? ("страх").
   При нахождении на высоте у страдающего акрофобией наблюдается тошнота и головокружение.
   Головокружение на большой высоте является нормальной физиологической реакцией. У акрофобов оно развивается в фобию и возникает страх даже небольшой высоты и при отсутствии риска падения.
  
  
   - Ты боишься?
   - А ты нет? - удивилась девочка. - Здесь очень высоко.
   Сем опустил голову и посмотрел вниз, а затем вдаль. Элоди была права насчет того, что здесь очень высоко, но именно это и привлекало его. Высота дарила ощущение легкости и спокойствия.
   - Не так уж здесь и высоко, - сказал он, только чтобы успокоить ее. - Этот холм высотой всего-то метров сто.
   - Метров сто? - ее глаза округлились, и она даже открыла рот. Так по-детски. Но что еще можно ожидать, если ей всего семь лет? Элоди вцепилась руками в заграждения, будто боялась упасть прямо со смотровой площадки.
   - Это совсем не страшно. Только нужно успокоиться. Не думай о том, что можешь упасть. Просто поверь: здесь с тобой не случится ничего плохого. Ты мне веришь?
   - Да, - ответила она без колебаний. - Конечно, я тебе верю.
   - Тогда отпусти прутья.
   Он подошел и обхватил ее сзади, отрывая от земли. Она оказалась легкой, как пушинка. Сем приподнял ее над ограждением, так, чтобы ее ноги упирались в среднюю перекладину, и сказал:
   - А теперь разведи руки и представь, что летишь. Как птица. Не бойся, - добавил он, когда увидел, что девочка дрожит, - я же с тобой.
   Ее тело больше не дрожало, а наоборот расслабилось в его руках. Сем не беспокоился о том, что может ее уронить. Он сжимал ее так крепко, что скорее боялся, как бы не задушить Элоди в своих объятиях.
   Единственными звуками, которые достигали его слуха, было завивания ветра и радостный смех Элоди.
   - Только не говори родителям, - сказал он, когда они уже возвращались домой. - Иначе они больше не отпустят тебя со мной.
   - Почему? - удивилась она. - Разве взрослые не хотят летать?
   - Может, и хотят, - с явным сомнением в голосе произнес он, - но они уверены в том, что тут же разобьются, стоит им оторваться от земли. Поэтому взрослые боятся летать.
  

/////

  
  
   Сем сидел на краю крыши, свесив ноги вниз. Некоторые прохожие с явным опасением смотрели наверх и показывали на него пальцем, явно принимая за желающего покончить с собой. Парень усмехнулся от того, что эта мысль раньше ему в голову не приходила. А ведь снизу действительно кажется, что он решился на суицид. Но это было бы слишком просто. На самом деле он пришел сюда потому, что вспомнил о том дне, когда он пытался показать Элоди, почему ему нравится высота. Конечно, тогда у него не вышло бы описать это словами, а у нее понять, так как они оба были только детьми, но зато дети гораздо лучше понимают то, что словами-то как раз и не опишешь.
   Теперь Сем больше не был ребенком, и когда смотрел вниз, то испытывал неведомую ранее тревогу.
   Что случится, если он вдруг оступиться и камнем полетит вниз?
   Успеет ли он тогда телепортироваться до того, как его тело достигнет асфальта и станет красным пятном в истории города?
   Поэтому взрослые бояться летать.
   Сема до безумия злило то, что он испытывал страх. Еще его злила собственная жалость из-за смерти Белла. И грусть из-за того, что он вновь остался один. И тоска по Элоди...и еще сотня вещей.
   Он сам себе напоминал ходячую бомбу с тикающим часовым механизмом, готовую рвануть в любую секунду, бомбу с единственным проводом внутри, разрыв которого или спасет всех или спровоцирует огромный взрыв.
   Что заставляло парня думать, что он обречен? Отсутствие надежды не приговор, просто еще одна грань безумия.
   Правда в том, что он слабак, и время ничему его не научило, как и собственные ошибки. Разве не это пытался вдолбить Белл в его голову?
   Надо бороться за то, что тебе дорого, чего бы это ни стоило. Опустить руки и сдаться означает предать Элоди и то, что она сделала ради него.
   И что значит ее прощение рядом с тем, чтобы он наконец-то смог простить самого себя?
   Пора, наконец, растоптать собственный страх. Больше ему не обладать Семом.
   - Еще ничего не потеряно, - прошептал он и вдруг, резко поднявшись на ноги, оказался на самом краю обрыва. В следующее мгновение Сем расправ руки, словно те были крыльями, и спрыгнул с крыши вниз.
   С земли послышались крики, но фигура исчезла, так и не коснувшись асфальта.
  

/////

  
   Джад издалека наблюдал за группой подростков, сплошь покрытых татуировками и затянутых в кожу. Они, правда, думают, что это очень круто?
   Надвигалось что-то очень нехорошее, и этому было немало признаков. И если раньше Джаду еще удавалось их игнорировать, то теперь с каждым днем это становилось все более проблематично.
   Демоны постепенно собирали свою маленькую армию, состоящую из маленьких гибридов, точно таких, как эти парни, только что вышедшие из бара. Послушные собаки, готовые разорвать глотку противнику по первому же слову хозяина. Солдаты, лишенные сострадания и неподвластные мукам совести.
   Вот только на кого их спустят?
   Парни шли, повсюду оставляя за собой запах спиртного, перегара, а так же множество криков. Один из них довольно дерзко начал приставать к молодой девушке, а ее парень стоял рядом и трясся от страха. Джад мог бы вмешаться, но тогда его прикрытию конец. Поэтому он не сдвинулся с места.
   Джад никогда не позволял секундной блажи разрушить его операцию.
   Это не означает, что он был бесчувственным. Его раса была способна испытывать чувства, правда, далеко не такие яркие и сильные, как человеческие. Это прирожденная осторожность, усиленная до предела годами бегства и поисков сделала его холодным и закрытым. Его глаза были блеклыми, даже когда он пытался шутить. Вот что сделал с ним этот мир и эта жизнь.
   С девушкой все обошлось, так как кто-то из прохожих пригрозил вызовом полиции, и солдаты просто ушли, не имея времени или просто желания связываться с копами, но все же они успели хорошенько зарядить парню девушки по печени напоследок. Джад не смог бы сказать, что ему жаль труса.
   Убедившись, что они ушли, он выбрался из машины и пошел вверх по улице - в противоположную сторону от того места, куда направились парни в коже. Левой рукой в кармане он то и дело поглаживал прохладный бок пистолета. Предстоящее мероприятие заставляло его испытывать радостное волнение.
   Он снова улыбнулся, чувствуя на сердце удивительную легкость.
   Вот Крайм удивится, когда узнает, что рано списала его со счетов.
   Заходить внутрь бара было слишком рискованно да к тому же бесполезно. После того, как детишки покинули игровую площадку, их наседка вряд ли долго задержится внутри. На это Джад собственно и рассчитывал.
   Облокотившись спиной о стену бара, он засунул правую руку в карман и вытащил оттуда пачку сигарет. Курящий молодой парень, стоявший в нескольких метрах от него, предложил Джаду зажигалку взамен на одну сигарету. Тот кивнул, принимая условия.
   Не прошло и нескольких минут, как двери бара распахнулись, и оттуда вышел хорошо подвыпивший мужчина, одетый как среднестатистический работник фабрики. Да, а как же, фабрика по изготовлению гибридов. Джад отбросил окурок на землю и поспешил следом за демоном. Тот или действительно не замечал ничего подозрительного или что-то задумал, но Джаду было наплевать. Даже если демон уверен, что за ним следят, то вряд ли он знает, на кого именно напоролся.
   Свернув за угол, демон остановился, поджидая Джада, и с криками "сейчас ты у меня получишь, мразь" набросился на него, практически вслепую размахивая ножом. Джад выбил оружие у него из рук и повалил демона на землю. Достав из кармана моток толстой веревки, он несколько раз обвязал его кисти и потянул вверх. Демон неуклюже поднялся на ноги. Даже его одежда насквозь провонялась спиртным.
   - Порвать ее не получится, - предупредил Джад своего пленника, решив сэкономить время, как свое, так и того парня. - Еще ни одному демону не удавалось уйти от меня, и ты не будешь исключением, так что...
   Джад резко замолчал, уставившись в темноту. Они больше не были одни.
   - Выходи, я знаю, что ты здесь.
   Потухший фонарь над его головой несколько раз мигнул, а затем зажегся. Это, должно быть, означало, что пришедший не собирался скрываться.
   К удивлению Джада, это оказался тот самый парень, который попросил у него сигарету. Но теперь Джад видел то, чего по какой-то причине не заметил раньше: в центре груди парня алела метка демона.
   - Дай угадаю, ты ищешь жницу по имени Фиби. Я прав?
   - Кто ты такой, черт тебя подери?
   - Меня зовут Сем Харт, и я хочу того же, что и ты, Джад. Почему бы нам не помочь друг другу? И тогда я никому не скажу, куда пропал один из помощников Отца, - он быстро стрельнул глазами на демона, извивающего в путах Джада. Антидемоническая веревка могла даже вызвать ожоги у таких, как он.
   Джад мысленно выругался. Не хватало ему только уподобиться Крайм и связаться с демонами.
   Он был слишком самонадеян, когда решил появиться здесь и взять в заложники этого слизняка. За что и поплатился.
   Впрочем, велика ли разница, один демон или два? Если будет нужно, то он без особых усилий намажет обоих на хлеб вместо масла.
   Но это привлечет внимание людей вокруг. А, может, и не только людей.
   Именно на это рассчитывал парень, осмелившись диктовать условия.
   - Что ж, по рукам. Надеюсь, ты все же сможешь оказаться полезным, иначе придется избавиться от двух тел вместо одного.
   Харт усмехнулся, затем поднял руку и показал два пальца. В следующее мгновение двое парней в коже выбежали из-за угла. Один из них держал в руках пистолет, другой - оголенный тесак.
   Птенчики потеряли свою мамочку?
   Как же это мило.
   Парень с тесаком - громила под два метра ростом с гладко обритым черепом - бросился на Джада, второй - чуть поменьше, с вытатуированной свастикой на виске - на Харта.
   Джад выпустил поводок, и, не глядя, как его пленник повалился на заплеванный асфальт, потянулся за пистолетом. Первый выстрел ударил бритому в грудь, пронзив его сердце, второй вынес мозги его товарищу. Харт сплюнул на пол, вытирая с лица куски мозга.
   - Обязательно использовать разрывные пули? - поинтересовался он, недовольно глядя на Джада.
   Тот опустил ногу на руку демона, который решил сбежать под шумок, и несколько раз повернул каблук под хруст ломающихся косточек.
   - Предпочитаю так, чтоб уж наверняка, - пояснил он. - Далеко собрался, дорогой?
   Демон заныл, как обыкновенный пьянчужка.
   - Так что насчет сотрудничества?
   Джад с досадой посмотрел на Харта.
   - Я не попугай, чтобы повторять по несколько раз. Не отставай, если хочешь идти со мной.
   Затем он забросил добычу себе на плечо, не обращая внимания на недовольные стоны последней, и пошел.
   Сем несколько раз оглянулся по сторонам, прежде чем последовать за ним. И если что-то и увидел, то не показал виду.
  

/////

  
   Демо сидела в одной из незанятых комнат, на диванчике у окна, и делала то, что получалось у нее лучше всего. В последнее время кроме физических тренировок с Бронтом, ей нужно было еще так же читать литературу для "общего развития": труды по философии, психологии, политологии, но больше всего, конечно же, по мировой истории. Словно ее голова была ящиком с сокровищами, но при этом ей не суждено достать то, что она туда положит. Больше всего ее заинтересовала маленькая тонкая рукописная книга об истории ордена. На корешке ее не было никаких пометок, кроме римской цифры х. Демо решила, что это десятый том из библиотеки ордена, но почему ей дали именно его она не понимала. Там содержались записи всего лишь о веке из истории ордена.
   И что-то в истории, содержащейся в этом томе было не так, но Демо все никак не могла понять, что именно, потому что постоянно отвлекалась. В последнее время у нее оставались силы только на то, чтобы добраться до кровати.
   Открылась дверь, и вошел Бронт. Демо тут же отложила книгу в сторону и сосредоточилась на своем стражнике. Почувствовав ее взгляд, парень повернулся и вопросительно приподнял бровь.
   За семь недель они разработали свой собственный "язык жестов", которым сейчас и воспользовалась девушка. С его помощью они могли время от времени незаметно переговариваться прямо на глазах у других.
   Сегодня?
   Бронт удивленно посмотрел на нее, явно не понимая, о чем речь. Она показала рукой на окно, и он медленно покачал головой, сначала один раз, потом еще.
   Не думаю, что сегодня подходящий день.
   Лучше дня у нас не будет. У меня уж точно.
   Демо ни на секунду не переставала думать о том, сколько времени у нее останется до того, как ангел завладеет ее телом, и что случится потом. Она просто перестанет существовать? Или станет пленницей в собственном теле? То, что еще несколько недель назад не казалось таким ужасным, теперь просто приводило ее в ужас.
   Несправедливо мало времени.
   Бронт собирался что-то ответить, но затем передумал. Его глаза были наполнены печалью, на лбу залегла глубокая складка. Правой рукой он беспокойно теребил манжет на рукаве рубашки.
   Собирайся. Тебе запретили покидать особняк. - Парень показал рукой на окно. - Справишься?
   Она кивнула, до сих пор не смея верить своему счастью.
   Выбраться из дома было не так уж и сложно. Демо высунулась из окна, нащупала в темноте веревку, привязанную накануне, и стала ловко спускаться вниз, отталкиваясь ногами о стену. Бронту не требовалось прилагать таких усилий - он просто вышел через дверь.
   Демо не знала, радоваться ей или огорчаться. Возможно, это был ее последний шанс выбраться из клетки и просто побыть собой. Побыть с Бронтом. Это жутко слово - последний - пропитано отчаянием и сочится кровью, смешанной с гноем.
   Чтобы отвлечься, она начинает смотреть на шагающего впереди Бронта. Непривычно видеть его в черных джинсах и куртке, особенно после того, как до этого все, что она видела на нем, - деловые или спортивные костюмы. Сейчас он нравится ей больше. В простой одежде он больше похож на обычного парня, чем на стражника или тренера.
   Демо остановила машину и договорила с водителем, чтобы тот довез их до города. Она села на заднее сидение, Бронт рядом с ней, мрачно скрестив руки на груди.
   Интересно, о чем он сейчас думает?
   Девушка неотрывно смотрела в окно, на мигающие огни, с огромной скоростью проносившиеся перед ее глазами. Так странно, когда она видела их в последний раз, то не чувствовала ничего особенного, зато сейчас ночной город казался ей неимоверно привлекательным.
   Ей хотелось раствориться в нем. Стать его частью.
   Хотелось жить ради себя и для себя.
   Она испытывала непреодолимое желание поделиться с кем-то теми чувствами, что сейчас бурлили внутри нее, но рядом был только Бронт, а значит, она не могла использовать слова. Удивительно, слово может быть мощнейшим стимулом, оружием и благодатью, но, если хорошенько задуматься, существует гораздо большее количество вещей, которые просто невозможно выразить словами.
   Демо повернулась к Бронту и положила ладонь ему на предплечье. Взглядом можно сказать гораздо больше и солгать труднее. Он понял все, что она хотела сказать, или ей очень хотелось, чтобы он понял. Бронт взял ее за руку и накрыл своей. На несколько минут, пока машина не остановилась на обочине, Демо чувствовала себя в безопасности.
  

2.7

  
   Филофобия (англ.) -- боязнь влюбиться.
  
   Дом на окраине города утопал в снегу. Это был заброшенный дом, и днем соседи не видели, чтобы туда кто-то входил, зато по ночам в окнах часто горел свет, и хлопала входная дверь. И все-таки следов никогда не оставалось. Всего три комнаты под протекающей крышей. Крошечный мирок, скрытый за высоким металлическим забором, увитым плющом и диким вьюном.
   Забытое место в забытом городе.
   Сем стоял напротив окна и смотрел, как падает снег, потому как внутри дома смотреть было не на что. Джад сидел за столом в кухне и попивал кофе. Молчание длилось уже больше трех часов.
   До этого они говорили эмоционально, всю ночь без перерыва, но так и не пришли ни к какому решению. Харт надавил пальцами на веки, чтобы почувствовать боль, и увидел желтые и оранжево-фиолетовые разводы. Он больше не хотел ждать.
   Харт едва ли не вбежал в кухню и резко остановился в дверях. Джад медленно поставил чашку на стол и поднял глаза на вошедшего.
   - Чаю будешь?
   - Нет, - парню потребовалось несколько секунд, чтобы вздохнуть. - Ты веришь ему?
   Джад удивился:
   - Тому демону что ли? Я похож на сумасшедшего? Конечно же, нет.
   - Тогда как мы найдем Фиби?
   - В этом-то и вся соль, демон. Мы не будем ее искать.
  

/////

  
   Для Фиби не существовало ничего, кроме тепла и солнца. Воздух пах весной, молодой травой и свежестью. Жизнью. Вокруг все было зеленым: высокая, до середины колена, трава, старые грустные ивы, ветви которых медленно колыхались, склонившись над водой, сама гладь озера. Если лечь на спину и смотреть вверх, то казалось, что и небо тоже было зеленым. Солнца не было видно из-за легкой дымки, повисшей в воздухе. У воды сильно пахло прелой травой и мхом.
   Тихое журчание воды, щебет птиц и едва слышный треск - единственные звуки в этом раю.
   Ей не хотелось возвращаться, но если она пробудет здесь еще хотя бы немного, то рискует пустить корни и самой превратиться в иву. Если это произойдет, то пусть на ее коре кто-то вырежет несколько символов внутри сердца. Разве может быть что-то лучше, чем быть частью любви, пусть даже чужой?
   Дома, к которому она возвращается, отсюда не видать, что и не удивительно. Это скромный деревянный домик всего из трех комнат, внизу расположилась маленькая кухонька и гостиная, в мансарде - спальня, выкрашенная в зеленый цвет. Внутри те же деревянные стены, выкрашенные светлой краской, огромные старые деревянные окна, чтобы пропускать как можно больше цвета. Обстановка простая, но уютная, цветов почти нет, потому что Фиби их никогда не любила. Живое должно жить на природе, а не внутри дома.
   И все же возвращаться сюда приятно. Для нее это совершенно новое чувство, но это только прибавляет удовольствия. Раньше дома, где жила Фиби, были не больше, чем временными мерами, такими же безличными, как комнаты в гостиницах. Здесь все иначе.
   Это легкость, смешанная с грустью, печаль, утоленная радостью, надежда, несмотря ни на что.
   Здесь нет нужды есть, чтобы поддерживать жизнь, или дышать, чтобы не задохнуться. Это место - тайна, скрытая в тумане, островок правды в океане лжи, луч света во мраке, страница из сказки в сводке новостей. Самая лучшая правда и ужаснейшая ложь.
   Место, где нет времени, нет боли, нет усталости и отчаяния.
   Страна оживших снов.
   Горящих душ.
   И исцеленного сердца.
   Место, которого нигде нет, но оно существует.
   Только одна вещь нарушает ее спокойствие, как камень, брошенный в безмолвную гладь ее озера, единственная мысль, от которой в разные стороны расходятся круги волнения.
   Это только перевалочный пункт, а не место назначения.
   Превосходное убежище, созданное, чтобы защитить ее от собственного разума и не дать сойти с ума. Убежище в самом сердце тюрьмы.
   Фиби знает, что будет дальше, Отец лично сказал ей об этом. Демоны принесут ее в жертву, как только Сем будет готов принять ее. И тогда все, наконец, закончится. Тогда она сможет остаться здесь навсегда, и убежище станет домом.
   Она не справилась со своей задачей и теперь должна смириться с мыслью о поражении. Принять легче, чем смириться, особенно, когда в тебе еще остались силы и желание, чтобы бороться. Но с кем ей бороться? Против кого направить обиду и злость, подпитываемые надеждой? Разве не она сама хотела оказаться здесь, чтобы дать Крайм и Каю немного времени? У Фиби были достаточно веские доводы, когда она уговаривала Крайм отпустить ее, но теперь она забыла их все. Правда в том, что она не верила собственным словам, даже когда произносила их. И Крайм тоже, скорее всего, не поверила, но не подала виду. Расставаясь, они прощались навсегда.
   Сколько времени она провела здесь? Часы, недели, годы?
   Сколько еще проведет, прежде чем исчезнуть?
   У каждого бывает в жизни момент, когда он задает вопрос, ответ на который не хочет услышать.
   Идя к своему дому, Фиби напевала про себя. Она далеко не сразу поняла, что это та песня, которую ей в детстве мама пела, укладывая спать. Девушка шла, качая головой из стороны в сторону и широко размахивая руками, не тревожась о том, что кто-то может увидеть ее слезы и понять, что на самом деле она не такая сильная и не такая бесстрашная, какой хочет казаться. Здесь не от кого скрываться, кроме себя. Не с кем говорить, кроме себя. Некому слушать и слышать, кроме себя.
   Слезы застилали глаза, затуманивая внешний взор, но очищая внутренний. Еще никогда она не видела так четко, не осознавала так ясно. Никогда не поздно что-то изменить, но хватит ли у нее сил на это?
   Фиби поднялась по крыльцу и приложила ладонь к теплой шероховатой поверхности двери, прежде чем коснуться ручки. В доме не было ни одного замка и было множество ключей.
   Войдя в дом, она сбросила с ног мягкие кожаные сапожки и сняла с головы шляпу, которую носила исключительно ради удовольствия. Теперь она все делала ради удовольствия. Из кухни доносился звук кипящего чайника.
   Значит, гости.
   Она опустила голову и увидела под вешалкой пару до блеска начищенных ботинок, подняла глаза и наткнулась на висящее черное пальто и шляпу. Слишком много черного для ее комнаты, слишком много зла для ее души.
   - Благодарю за то, что разулись в моем доме, - приветствовала она гостя на пороге кухни.
   За столом, лицом к ней, сидел широкоплечий мужчина в костюме и с галстуком, смотревшимся на нем нелепее некуда.
   Ее спокойствие рухнуло, как карточный домик от сильного ветра. Из центра озера поднялось цунами.
   Отец жестом приказал ей сесть. Фиби молча повиновалась.
   - Твое время почти истекло, - выразительно проговорил демон, а затем его голос потеплел на несколько градусов, будто бы он хотел приободрить ее, - но еще осталось немного. Совсем чуть-чуть.
   - Зачем тогда вы здесь? - спросила она, смотря куда угодно, только не на него.
   Собственные пальцы с короткими ногтями, бледно-зеленая скатерть, стена у него за спиной...
   - Ко мне пришел некто, кто очень хочет увидеть тебя напоследок. Ты же не откажешь мне, верно, девочка?
   Прошло несколько долгих секунд, прежде чем до нее дошел смысл его слов.
   - Кто пришел?
   Демон выглядел разочарованным, что она не поняла этого сама.
   - Мой сын.
   - Сем? - удивилась она.
   - Мой сын, - повторил он, словно это все объясняло. - После разговора с ним ты сможешь вернуться сюда, если захочешь.
   Она сделала глубокий вдох, впившись ногтями в кожу и изо всех сил сдерживая слезы, должно быть, позабыв о том, что ее глаза все еще были красными от недавних слез.
   - Зачем вы поместили меня сюда? Почему просто не заперли в темнице или не убили? Почему?
   Отец тряхнул головой, и капли воды с его волос разлетелись по всей кухне. Только сейчас Фиби заметила, что ее платье и волосы тоже были мокрыми.
   Когда она плакала, ее мир плакал вместе с ней.
   - Потому что не хочу, чтобы ты страдала.
   - Не говорите, будто вас волнует моя жизнь или тем более мои чувства. Я не настолько безумна, чтобы поверить в это.
   - Вселенная устроена так, что мы не можем всегда только брать, ничего не давая взамен. Иначе рано или поздно образовалась бы пустота. Когда-то у меня тоже было, что терять, как и у тебя, и расставаться с этим всегда больно, но мы должны ради общего блага.
   - Что это значит?
   - Только то, что все долги должны быть оплачены, и сейчас ты должна погасить свой, - он беззвучно отодвинул стул и встал из-за стола. - Я дал тебе передышку, чтобы обдумать все как следует, дабы твое решение было наиболее верным. А теперь идем.
   Без единого слова он протянул ей руку, и Фиби приняла ее, внутренне сжавшись в комок и снова кусая нижнюю губу, чего не делала уже очень давно.
  

////

  
   Первое, что она почувствовала, открыв глаза, была боль. Не физическая, так как ее тело было в полном порядке, но боль, которую чувствует человек, вышедший из безопасности дома под град камней. Так не хватало ее убежища, ее маленького уютного мира.
   Ее тело сидело в комнате за столом, который был точной копией ее стола там, но обстановка вокруг кардинально отличалась. Здесь не было окон, стены темно-красные, как старая кровь, множество мелких вещей вокруг, так много, что глаза не могут зацепиться за что-то одно. Фиби почувствовала, что у нее начинается приступ клаустрофобии.
   Она услышала звук открывающейся двери и повернулась, чтобы увидеть, как две фигуры входят внутрь: первая квадратная и приземистая, вторая - скорее даже длинная, чем просто высокая.
   Фиби хватило секунды, чтобы понять, кто перед ней.
   - Мой сын, - с каким-то странным выражением лица сказал Отец. Оно исчезло слишком быстро, чтобы девушка успела его расшифровать. - Пришло время, наконец, расставить все точки над i.
   Фиби ощутила сильнейший приступ дежа-вю, словно все это уже происходило с ней. Она не чувствовала ни удивления, ни злости, ни жалости. Наверное, во всем виноват стол, это его магия все еще защищает ее от вспышки.
   - Я отправил его к тебе, но мне и в голову не могло прийти, что все зайдет настолько далеко.
   Второй стул чуть скрипнул, когда Кай сел напротив нее. Выражение его лица было торжествующим, но глаза оставались мрачными. Он казался ей кем-то невероятно далеким. Словно они были едва знакомы.
   - Каюсь, - сказала она, обращаясь к Отцу. Только бы не смотреть на Кая. - Ты выиграл.
   - Это не было интересной партией, ты даже не старалась.
   - Прости, если тебе было скучно.
   Нет смысла тянуть, она подняла голову и посмотрела на Кая. Их взгляды встретились, и Фиби на мгновение показалось, что она смотрит в воду, и, если приглядеться лучше, сможет рассмотреть свое отражение. Она будто бы снова вернулась к озеру.
   У этой истории не было ни единого шанса на хороший конец. Не было с самого начала. И Фиби всегда знала это.
   - Оставлю вас, - заявил демон и вышел.
   Фиби не сдвинулась с места. Сейчас в комнате были только они вдвоем и огромная бездонная пропасть.
   - И что ты хочешь мне рассказать? - спросила она, зная, что не хочет ничего слышать. Ее голос был безжизненным, как у робота. Но больно не было, она просто устала.
   Кай сжал кулаки, а затем убрал руки под стол.
   - Думаю, ты и так уже обо всем догадалась.
   - Все это было ложью с самого начала, верно? Твоя сделка с моим братом, потом исчезновение на год, теперь это. Тебе нужно было привязать меня к себе, и ты добился своего. Ты заставил меня прийти сюда. И теперь ты знаешь, где находятся камни. Хотя я действительно удивлюсь, если узнаю, что они еще не у демонов.
   Он, не мигая, смотрел на нее. Когда демон заговорил, его голос звучал с обычной самоуверенностью.
   - Это не я, а твои собственные решения привели тебя сюда, и нам обоим известно об этом. Тебе нужно было совершить эту жертву, чтобы поверить в собственную значимость, и прежде всего доказать себе самой, что ты на что-то способна. Себе, а не Крайм и не мне. Я не стану извиняться или оправдываться, потому что это было бы ложью, а между нами и так довольно лжи, - он усмехнулся. - Мы использовали друг друга с самого начала.
   - А, знаешь, были моменты, когда я верила, - сказала она, запинаясь на каждом слове, - что у нас могло что-то выйти. Я даже поверила, будто люблю тебя.
   Кай пожал плечами, и его руки снова легли на стол.
   - Человеческими эмоциями так легко манипулировать. Мне даже не пришлось особо стараться, ты все сделала сама. У меня же было достаточно времени, чтобы разобраться в себе и понять, чего я ожидал, прежде всего, от себя, и что испытывал на самом деле.
   Надежды не было, но она не могла расстаться даже с ее тенью.
   - И после всего, что мы пережили, тебе даже не жаль? Ты ничего ко мне не испытываешь?
   Она задавала этот вопрос, не чтобы послушать, что он ответит. На самом деле ей казалось, что она сможет прочесть что-то в его взгляде, случайно вырвавшемся жесте или даже сокращение одной из мимических мышц, хотя бы что-то, маленький осколок надежды, который, как зеркало, отобразит ложь в его словах.
   Но она не увидела ничего. И даже его глаза были совершенно пусты, когда он спросил:
   - Что ты хочешь от меня услышать?
   - А тебе нечего мне сказать? - ответила она вопросом на вопрос, чтобы отстрочить собственное наказание.
   - Тогда пусть это будет правда, ради разнообразия. У нас с тобой никогда бы ничего не вышло, и, знаешь, почему? Потому что между нами ничего нет, и никогда не было. Единственное, что связывало меня с тобой, - сделка, которую я заключил со своим отцом. И теперь я, наконец, свободен от тебя. Я не люблю тебя, Фиби, и мне совершенно наплевать, что с тобой будет. Вот она, правда. Передо мной стояла задача, для достижения которой нужно было сыграть роль, и я сделал то, что было нужно. Быть может, я и переигрывал временами, забывшись человеческими эмоциями, как сном, но своей цели все-таки достиг, как ты видишь.
   - Зачем ты здесь, Кай? Чтобы поиздеваться надо мной напоследок?
   - Зачем мне это могло бы понадобиться? Я не испытываю никакой радости, находясь здесь, и прибыл только потому, что отец призвал меня.
   - Он действительно твой отец?
   - Он тот, кто воспитал меня после того, как умерла моя мать и Элизабет. Он единственный, кому я был верен на протяжении всех этих столетий. И я сделаю все, если он прикажет. Мне жаль, что ты поняла это только сейчас.
   - На самом деле ведь тебе не жаль?
   - Это была фигура речи, - Кай скривился. - Нет смысла продолжать этот разговор.
   Он встал из-за стола и медленно направился к двери. Фиби могла только стоять и смотреть, как уходит тот, кого она больше всего хотела увидеть, как он в очередной раз предает ее.
   Уже у самого порога он остановился, и у нее внутри что-то дрогнуло, но после того, как он повернулся, стало только хуже. Выражение его лица было красноречивее любых слов. На нее смотрело лицо победителя.
   - Прощай, Фиби. Ты ведь не сердишься, да? Это было забавное приключение, но наши дороги разошлись, вот и все. Мне пора найти себе нового попутчика.
   Она вернулась к столу, чтобы гладить его приятную поверхность. Не прошло и нескольких минут, как дверь снова открылась, и вошел архидемон.
   - И что будет дальше? - спросила она.
   - Кто мы такие, чтобы перечить судьбе? Все будет так, как и должно быть.
   Фиби закрыла глаза, мысленно попрощавшись с озером, которое больше никогда не увидит, как всего мгновение назад попрощалась с тем, кого больше никогда не полюбит. Правда, вряд ли она вообще успеет кого-то полюбить.
   - Я готова.
  
  

2.8

  
   Гефирофобия -- боязнь мостов.
  
  
   В активе Крайм уже пять камней. Они были надежно спрятаны, каждый в своем месте, где было так много ловушек и охранных заклинаний, что любой демон расплавился бы, подойди он к ним на расстояние менее пяти шагов. Но, насколько надеялась девушка, найти хранилища было вовсе не так просто.
   Она не хотела признаваться себе, но длительное отсутствие Кая заставляло ее нервничать, из-за чего она снова и снова перебирала пальцами цепочку, висевшую на шее. Все ли идет согласно их плану? Почему он уже три дня не дает о себе ни единственной весточки?
   Если до конца этого дня демон не появится, то она сама перейдет к заключительной части плана, а там будь, что будет.
   Время от времени ей нравилось представлять, что она не решила снова связать свою жизнь с этим, и сейчас свободна, как птица. Но эти фантазии больше не приносили былого удовольствия. Годы, которые она проводила, скрываясь даже от своей тени, вовсе не были свободными. И даже не принадлежали ей, если копнуть еще глубже.
   Если она умрет, пусть так и будет, но она умрет спокойно, зная, что выполнила свой долг.
   Ее грели не мысли даже, а воспоминания о прошлом. О тех временах, когда у нее были семья и цель, радости и мечты, пусть не такие яркие и целостные, как человеческие, но настоящие.
   Внезапно девушка поняла одну простую вещь: она не хочет умереть, как Белл, в одиночестве. И если у нее есть хотя бы крошечный шанс все исправить, она воспользуется им.
   Крайм достала из кармана телефон и набрала номер Джада. Ее сердце билось, раз в пять обгоняя гудки в трубке.
   - Преступление?
   Его голос, как всегда, называл нечто большее, нежели просто ее имя.
   Когда она не ответила, он повторил свой вопрос снова.
   - Кара. Нам нужно поговорить. Это срочно.
   В трубке послышался смешок.
   - Тебе есть, что мне сообщить?
   - Да, это касается Фиби.
   - Говори место и время.
  

////

   Она выпрямилась, как гончая на охоте, когда в дверь кто-то позвонил, и застыла, словно пытаясь унюхать, кто скрывается в коридоре. Прошло больше минуты, прежде чем ей это удалось. Или же Крайм просто вспомнила.
   Она открыла дверь, впуская Джада, и почувствовала знакомое ощущение наполненности, такое приятное и запретное одновременно.
   Джад мрачно посмотрел на нее, на ее пустые руки, ноги, плечи. Затем его взгляд переместился на одну из стен за ее спиной и больше не покидал своей цели.
   - У меня нет оружия, и я не планирую убивать тебя или каким-либо способом навредить, - сказала она, пытаясь вложить в эти слова всю имеющуюся в ней уверенность. - Я хочу только поговорить, даю тебе мое слово.
   Уголки его губ чуть дрогнули.
   - Слово человека ничего не значит для меня.
   Она помотала головой:
   - Не человека. Клянусь именем Преступления.
   Джад был удивлен, он приоткрыл губы и со свистом втянул внутрь воздух. При этом выглядя, как человек, которого только что хватил удар.
   - Ты понимаешь, что это значит?
   - Лучше, чем ты думаешь. А теперь присядь.
   Он занял единственное кресло в помещении, и Крайм пришлось присесть на край стола. Их глаза оказались почти на одном уровне.
   - Послушай, я только хочу, чтобы ты знал, что я сожалею о всех своих поступках. Всех до единого. Мне следовало больше доверять тебе, а еще слушаться Тризона и не высовываться. Его кровь есть на моих руках, как и кровь Фиара.
   - Ты хочешь получить мое прощение? - ошарашено спросил Джад. - После того, как предала мою семью, а затем сбежала, спасая свою шкуру?
   - Не твою семью, - бросила Крайм зло, - нашу семью.
   - Ты сказала, что больше не являешься ее частью, - напомнил ей брат. - А еще сказала, что наше предназначение и то, для чего мы прибыли в этот мир, вопреки воле старейшин, пустая трата времени.
   Она опустила голову и потупила взгляд.
   - Я много чего говорила тогда.
   - Как и сейчас. Я не могу снова поверить тебе, если не хочу закончить так, как Фиар.
   - Я и не прошу этого, можешь не верить. Я облажалась и прекрасно знаю об этом, помню о каждой своей ошибке. Первое, что я вижу, просыпаясь утром, лицо Фиара перед моими глазами. В каком бы теле ни оказалась. Демоны уничтожили его, но я сделала нечто еще более ужасное: предала его доверие, его любовь ко мне. Полагаешь, будто я надеюсь получить прощение? Если мне и есть, у кого молить о прощении, то ты точно не входишь в это число.
   - В таком случае мне лучше уйти, - сказал он, но при этом не сдвинулся с места. - Что и сделаю после того, как ты скажешь мне то, что знаешь о Фиби. Или это было очередной твоей ложью?
   Крайм закрыла ладонями лицо, а затем несколько раз провела пальцами по бокам от спинки носа.
   - Я расскажу тебе все, но прежде...
   Она расстегнула куртку и достала из внутреннего кармана небольшой бархатный мешочек, размером меньше, чем половина ее ладони. Сжав его несколько раз, она посмотрела на Джад, и, когда их взгляды встретились, перебросила вещь брату.
   Будет ли она сожалеть о том, что в последний момент поменяла план?
   Да какая разница!
   - Что это? - спросил Джад, глядя на мешочек в своей руке так, словно внутри лежало нечто мерзкое.
   И это только потому, что Крайм дала ему это.
   - А ты посмотри, - последовал ответ.
   Нахмурившись, Джад легко потянул за тесемки и высыпал на середину ладони содержимое мешочка. Внутри лежали пять крошечных камней. Двое из них были тусклыми, остальные же, наоборот, переливались всеми цветами радуги.
   - Не может быть, - прошептал он. - Ты потратила столько времени, чтобы найти их, а теперь так запросто отдаешь мне?
   - Я собрала только четыре, пятый принадлежал Фиару, и с ним я никогда не расставалась.
   - Так все эти годы он хранился у тебя?
   - Да. Жаль, что от меня нет никакого проку, и тебе придется самостоятельно пытаться убедить представителей народа в том, что мы еще можем победить и снова вернуть себе дом. Но, знаешь, Джад, в чем я абсолютно уверена? Если у кого-то из нас семерых это и могло выйти, то только у тебя. Я сделала все, что было в моих силах.
   Он сглотнул, высыпав камни обратно в мешочек.
   - Если ты снова поверила в нашу миссию, то почему отступаешься сейчас?
   Крайм скрестила руки на груди, продолжая смотреть в пол.
   - Чтобы собрать эти камни, мне пришлось уничтожить более десятка демонов. И если меня до сих пор еще не убили, то за это стоит благодарить везение, а не мои умения и таланты. Все это время мне удавалось уходить, но время нашего разрыва уменьшалось с каждой попыткой, от пяти шагов в самом начале до практически полушага сейчас. Ты должен знать, что рискуешь, находясь рядом со мной. Я как огромная мигающая мишень. И моя миссия подходит к завершению, как и пребывание здесь. Могу лишь сказать, что большой частью это было весело.
   - Все равно не понимаю. Мы никогда особо не ладили, даже до раскола нашей семьи. Годы мы ненавидели друг друга, а теперь ты приглашаешь меня, чтобы...
   - Чтобы доказать, что наша семья достойна спасения, - договорила она, разом сократив разделявшее их расстояние. - Ты видел, что стало с семьей Фиби, и я не хочу, чтобы и мы разделили эту участь. Ты - мой брат, Джад, просто брат, а не Кара, и я хочу, чтобы ты побыл им хотя бы несколько часов. Мне очень не хочется умирать, зная, что ты ненавидишь меня.
   Джад открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Его лицо дрогнуло, потеряв былую холодность.
   - Я вовсе не ненавижу тебя, Крайм, я...
   - Ты призираешь меня за мое предательство, и можешь не притворяться, что это не так, - она улыбнулась сквозь боль и выступившие на глазах слезы. - И за мной навсегда останется репутация плохой сестры, но хочу, чтобы ты знал: единственное, что на самом деле когда-либо заботило меня, - это наша семья. Последние годы я пыталась убедить себя, что это не так, и что собственное выживание для меня гораздо важнее, но, в конце концов, мне надоело слышать от себя эту ложь. Я потеряла свою жизнь, пойдя на предательство, а не сейчас, и именно это я хочу, чтобы ты запомнил. Стань моей семьей, брат, снова, пожалуйста.
   - Я и так твоя семья, Крайм. Чтобы ни случилось.
   Он подошел и, не раздумывая, заключил ее в объятия, впервые не почувствовав при этом фальши. Это объятие было не обязанностью, не тем, о чем просила его мать, или требовали правила хорошего тона, Джад сделал это потому, что хотел.
   На несколько мгновений они нашли дом друг в друге.
  

/////

   Крайм бежала по улице, чтобы почувствовать, как ветер врезается в ее тело, вдыхала полной грудью, чтобы почувствовать запахи вокруг, и смотрела, будто бы могла унести все эти воспоминания с собой.
   Она так и не сменила тело, и даже думать забыла о безопасности.
   Уже давно не было так весело.
   Ее глаза были широко распахнуты, как у новорожденного, впервые представшего перед красотой мира, а сердце открыто.
   Она больше не пряталась и не убегала. Теперь Крайм была свободна от страха, чувства вины и злости, отравлявших последние несколько лет ее жизни.
   Кай так и не объявился, но ее теперь не волновало и это. Крайм чувствовала просто сверхъестественную легкость, словно ее ноги могли оторваться от земли, а за спиной вот-вот готовы были раскрыться крылья.
   Она точно знала, в какой момент первый демон заметил ее. Его фигура только на мгновение мелькнула в толпе, а Крайм уже с точностью до секунды могла распланировать последний день своей жизни.
   Девушка неосознанно, но наверняка специально все время крутилась в центре города, находясь среди большого скопления людей и, не задумываясь, меняла направление движения каждый раз, когда ей этого хотелось. И только идя по мосту, она поняла, что сама загнала себя в ловушку.
   На мосту никого не было, кроме нее, не было тел, в которые она могла бы переселиться, но впереди маячили две фигуры, ожидая, когда она свернет за угол. Красные метки в центре их грудных клеток прожигали ей взгляд. Крайм повернулась, собираясь идти туда, откуда пришла, и снова затеряться среди людей, но и там ее уже поджидали. Поняв, что сопротивление бесполезно, она прислонилась спиной к металлическим поручням.
   Предательница, а не героиня, достаточно сильная для того, чтобы признать свою вину, но слишком слабая, чтобы исправить причиненный вреда.
   Она улыбнулась, подумав о том, что умрет не одинокой, пусть рядом с ней и не было никого.
   Мы - семья.
   Она не испытывала страха, ожидая. Просто все должно закончиться.
   И не издала ни звука, когда ее грудь и верх брюшной полости пронзили с десяток пуль. Один из демонов подошел к трупу и стал обшаривать карманы, а затем выругался от досады, так ничего и не найдя, поднял и прислонил к поручням. Тело, перекинувшись через перила, качнулось, а затем полетело вниз, с громким хлопком упав в воду.
   Так свершилось Преступление.
  

/////

  
   В это время Джад находился далеко от моста, но расстояние не спасло его от ощущения потерянности и безысходности, когда Крайм не стало. Он не мог знать, как именно это случиться и где, но знал единственное важное слово - преступление. Каждый из них народа точно знал, что послужит причиной его смерти.
   Все проходили церемонию наречения в возрасте четырнадцати лет, но говорить о видении запрещалось даже с членами своих семей. Имя было достаточным напоминанием, или предостережением.
   Есть ли смысл в том, чтобы заранее знать, отчего ты умрешь, если ты не знаешь ни времени, ни места, когда это должно произойти? Народ Джада верил в то, что есть. Церемония наречения должна была заранее приготовить каждого к смерти, дабы он не стал жертвой собственного страха. Имя было напоминанием о том, что все существа смертны, и это естественный порядок вещей. И даже те, кто живут очень долго, на самом деле не бессмертны.
   Фрауд стал жертвой собственного обмана, он погиб, тщетно пытаясь справиться с пытками, и солгав лишь о местонахождении своих братьев и сестры, за что и поплатился.
   Тризона погубило предательство Крайм, ведь именно из-за нее демоны напали на его след.
   Причиной смерти Диса была его собственная неверность. Он больше не чувствовал в себе сил для борьбы и был готов сдаться в руки врага, но в последний миг передумал, вновь изменив своему решению. Но было уже поздно.
   Трика привела к гибели уловка демонов, когда противостояние перешло на качественно новый уровень.
   И последний, Фиар, погиб, когда из-за страха не успеть он, прицеливаясь, дернул рукой, и его палец соскользнул с курка, а пуля не угодила в цель.
   Для Джада не было секретом то, что Крайм погибнет насильственной смертью, раз уж ей досталось такое имя. И он до сих пор помнил, как отец говорил матери в ту ночь, когда младший брат прошел церемонию, что ни один из их детей не умрет мирно.
   Джад остался последним из семи.
  

2.9

  
  
   Децидофобия -- боязнь принимать решения.
  
  
   Элоди была готова выполнить свою часть сделки.
   Она не могла полностью доверять Крайм, но если имелся хотя бы крошечный шанс все исправить и реабилитироваться хотя бы в своих глазах, можно ли упустить его? Девушка так не думала.
   Самой большой опасностью, безусловно, была угроза жизни Дина, но Элоди в свою очередь предприняла все возможные и невозможные действия, чтобы защитить его. Она не была такой уж большой шишкой среди демонов, но и у нее были свои рычаги воздействия.
   Пожалуйста, Господи, накажи меня, как хочешь, но пусть с Дином все будет нормально.
   Была еще одна вещь, которая волновала ее: чтобы завершить этот шаг, отделяющий ее от эфемерных крыльев, нужно было снова встретиться с человеком, которого она больше всего в мире не хотела видеть. Она больше десятка раз написала его имя на листке бумаге, и с каждым разом оно казалось ей все более отравляющим.
   Сем Харт.
   Невыносимо снова видеть его, или слышать его голос или просто находится рядом.
   Сем Харт.
   Это имя резало изнутри ее память.
   Сем Харт.
   Даже сама Элоди удивилась, найдя в телефоне его номер телефона. Почему после всего она так и не удалила его? Может, знала, что он может пригодиться?
   Он ответил не сразу, больше того, прошло столько времени, что Элоди успела увериться в том, что он вообще не ответит, и сбросила вызов. Ее телефон завибрировал несколько мгновений спустя.
   Имя на экране было тем самым.
   Сем Харт.
   - Это Элоди, - сообщила она вместо приветствия.
   - Рад познакомиться с тобой, Элоди, - ответил голос не-Харта.
   - Этот номер все еще принадлежит Сему Харту?
   - Да.
   - И кто вы тогда?
   - Я его друг Джад. К огромному сожалению Сем сейчас не может подойти к телефону, но я обязательно передам ему все, что вы захотите мне сообщить, Элоди.
   - Просто скажите, что я жду его звонка.
   Она уже собралась отключаться, когда собеседник внезапно оживился.
   - Вы - Элоди Блейк, верно?
   - Да.
   - Наш маленький забытый ангел.
   - Не понимаю, о чем вы.
   - Я так не считаю. Несколько часов назад у меня с моей сестрой состоялся весьма любопытный разговор. Уверен, ты знаешь ее, малышку Крайм...О, нет, можешь не отвечать. Она только просила передать, что больше не сможет выходить с тобой на связь, но все договоренности остаются в силе. Можешь звонить на этот номер, если я тебе понадоблюсь.
   - Вы такой же, как Крайм? Тоже можете вселяться в другие тела?
   - Нет, мне позволено обладать только одним телом, к несчастью, но зато мне же решать, как будут воспринимать его другие.
   - А разве это не одно и то же?
   - Нет, дорогая, это совершенно разные вещи, и скоро ты поймешь, почему. А теперь повесь трубку, не думаю, что у тебя достаточно свободного времени на пустые разговоры.
   Как понимать, что Крайм больше не сможет выходить с ней на связь?
   Кто на самом деле такой этот Джад?
  
  

/////

  
   - Элоди звонила, - сообщил Джад, как только Сем вошел в комнату.
   Сем кивнул.
   - Она готова?
   - Да. Может, она сама в этом все еще сомневается, но я верю, что она это сделает.
   - И даже страх потерять Дина ее не остановит?
   - Я искренне позволяю себе верить, что Элоди на многое готова ради своего брата, но не в то, что она поставит его интересы выше своих. Не потому, что она неимоверно эгоистична или не любит его, но потому, что в основе этого лежит высший первичный инстинкт любого человеческого существа, да и просто существа, способного мыслить. Не самосохранение, как многие считают, иначе невозможны были бы подвиги во время критических ситуаций, воин, катастроф, во время которых герои ставят благо других выше собственной жизни, но желание быть полезным, оставить после себя хотя бы крошечный след в душе других людей. Желание служить другим только одна из граней этого сверхчувства. На вершине же стоит желание самореализации. И тут не важно, в какой именно сфере: карьера, семья, творчество, бандитизм, религия, неважно так же, как - на прямую или от супротивного. Каждый решает, что ему нужно: быть сильным, или подчиняться, быть смелым или трусом, дарить благо или сеять ложь, дать жизнь или отнять ее, все это только грани, и их неисчислимое множество. Но каждое мыслящее существо достойно самореализации. И Элоди не исключение.
   Сем не ответил и даже видом не показал, что слушает. Он двигался, как сомнамбула, как оглушенный солдат на поле боя. А затем вдруг резко остановился посреди комнаты и внимательно посмотрел на Джада.
   - А ты сам готов закончить это дело? Даже несмотря на то, что Крайм пожертвовала собой, а теперь Элоди должна сделать то же самое.
   Джад поднял на него глаза, ничуть не изменившись в лице.
   - Конечно, готов. Я готов абсолютно на все, чтобы завершить эту миссию, искупить вину моей семьи и восстановить ее доброе имя. Даже Крайм под конец поняла это. И какими бы трагическими ни были роли Элоди и жницы, премьера состоится в любом случае.
   - Какова наша роль в этом представлении?
   - Потерпи немного, скоро ты все узнаешь.
   Сем устал терпеть. Большую часть своей жизни он только и делал, что терпел.
   - Мы точно знаем, где Фиби сейчас находится, и, если тебе настолько не безразлична ее судьба, почему мы все еще протираем штаны здесь?
   - Потому что Фиби сама захотела оказаться там.
   - Что?
   Джад пожал плечами.
   - Фиби и моя сестра разыграли небольшую партию, исход которой мне пока не до конца ясен.
   - Звучит так, будто Фиби сама пришла к демонам и умоляла похитить ее, - Сем закатил глаза.
   - Примерно так и было, отсутствие противодействия является согласием, неважно оговоренным или молчаливым.
  

/////

  
  
   Элоди сжимала предмет в своей руке снова и снова. Чтобы обуздать страх. Справиться с отчаянием. Ей нужно было отвлечься, но как, если мысли все время возвращаются к одному и тому же?
   Правильно ли она поступает?
   Второго шанса не будет.
   У нее есть только эта крошечная попытка.
   Господи, не дай мне снова все разрушить!
   Телефон лежал на столе, в каких-то десяти сантиметров от ее руки. Прошло больше часа, но она все еще ждала, что он позвонит.
   Выдох через рот.
   Желать и страшиться одновременно странно, но естественно для человеческой природы. А она все еще человек.
   Позвони.
   Она закрыла лицо руками и сгорбилась на стуле, стараясь успокоиться.
   Отсталость только ждать.
   Звонок выбил ее из колеи. Элоди схватила телефон и со вздохом отключила будильник. Пора начинать. Пора заканчивать.
   Он так и не позвонил.
  

/////

  
  
   Фиби погрязла в равнодушии, сковавшем ее, как бетон. Даже воздух вокруг отравлен. Она не чувствует ничего. Может, так даже лучше. После всего, что произошло.
   У нее в груди бездна без краев, без начала и конца. Непроглядный мрак.
   Она так и не прошла свое испытание. Не только не убила Сема, но отдала свою жизнь ради него. И то, что много дороже жизни. Ей оставалось только надеяться, что Кай доволен таким исходом.
   Бездна дала трещину.
   Или это трещат ее кости?
   Не было горя, боли и даже легкой грусти. Не было ничего, кроме пустоты и мрака, пожирающих ее заживо. Она видела множество картин из своей жизни. Снова видела пожар. И Виктора. И эти чудовищные серые глаза. Снова и снова.
   Все, о чем она молила сейчас, было забытье.
   Все, что она получила, была агония.
   Не осталось ничего, что могло бы гореть, только несколько тлеющих угольков.
   Она не справилась ни с чем в своей жизни.
   - Ты готова?
   Этот голос, конечно же, не принадлежит ему, хотя и есть что-то похожее в тембре и в интонации. Кай сознательно пародирует манеру Отца, или это выходит у него само собой?
   - Уже?
   Отец смотрит на нее, как любящий пастырь на свою овечку. Выражение его лица почти что кроткое. Руки теребят какой-то предмет, и это единственное доказательство того, что происходящее как-то его волнует.
   - Еще нет, - говорит он, наверное, в сотый раз. - Осталось совсем чуть-чуть. Тебе что-нибудь нужно?
   Получив отрицательный ответ, он уходит.
   Фиби замирает, поймав себя на том, что, как безумная, меряет комнату шагами.
   Что хуже, никогда больше его не увидеть, или столкнуться с безразличием и насмешкой в его взгляде? Это сродни вопросу, как лучше умереть: захлебнувшись или сгоревши заживо.
   Отключив разум, запретив себе думать, она выходит из комнаты и перемещается по лабиринту галерей и комнат, движимая единственной мыслью. В прошлый раз ей нечего было сказать, но сейчас слова вот-вот готовы хлынуть через все барьеры. Плотину не удержать. Мир будет затоплен, тьма задохнется.
   Она разорвется пополам, если не выскажет их.
   Где же ты?
   В каждой комнате множество демонов-прислужников. Малая часть из них занята какими-то делами, остальные разговаривают, или пьют, или вообще ничего не делают. Здесь столько комнат, что, кажется, одного дня не хватит, чтобы обойти их все. Приемные, игровые комнаты со столами для карточных игр, обтянутые бардовым сукном, столы для бильярда. Это похоже на огромный клуб для демонов. Не похоже, чтобы здесь хоть кто-нибудь жил, и она еще ни разу не видела, чтобы кто-то входил или выходил. От количества демонов у нее зашкаливает пульс и темнеет в глазах. Но нигде нет и следа Кая. Словно, он вообще никогда здесь не был. Его энергия всегда казалась ей такой живой, такой мощной, ярким факелом, пожаром среди мрака, почему же сейчас она не чувствует ничего?
   Демоны начинают обращать внимания на Фиби. Стоит ей в комнату, как все взгляды перемещаются на нее. Жадные, алчные, насмешливые. Калейдоскоп лиц и пустых глаз. Новая комната, новый поток. Никто не пытается обратиться к ней. Все только молча выжидают.
   Их зловонная энергия повсюду, она обтекает кожу Фиби, как липкие помои, пытаясь прорваться внутрь, дотянуться до ее сути, разрушить, разломить, поглотить.
   Уничтожить.
   Один взгляд отличается от других. Он скользит по ней безразлично.
   Кай сидит за барной стойкой, сжимая в кулаке стакан. Он смотрит сквозь нее, словно Фиби ничто, даже что-то меньшее, чем пустое место.
   - Ты меня искала, принцесса?
   Его голос звучит насмешливо, но в глазах разлита та же бездна, что и в ее сердце. Только еще холоднее.
   - Захотелось развлечься напоследок? Что ж, иди сюда, - ухмыляясь, он похлопывает по своему колену.
   Его слова бьют больно, но она не может показать, что они попали в цель. Не демонам вокруг, ни ему, ни тем более себе.
   - Это тебе придется оторвать свою задницу и подойти ко мне, - отвечает она, как можно более равнодушно.
   В ее голове слышится оглушительный треск.
   Тьма мелкими порциями выползает наружу.
   - Что ж, хорошо.
   Кай ставит стакан на стойку и, покачнувшись, становится на ноги. Идет к ней под взглядами всех собравшихся в этой комнате.
   - И так, я здесь. Что дальше?
   - В этой чертовой дыре есть место, где мы можем остаться наедине?
   В его глазах что-то отражается, но затем они снова становятся стеклом.
   - Идем.
   Он ведет ее по коридору, сворачивая несколько раз, пока не останавливается перед дверью.
   - Входи.
   В комнате нет ничего, кроме огромной кровати. Фиби сжимает зубы от злости и отвращения. Кай снимает куртку и бросает ее на кровать, затем медленно расстегивает ширинку.
   - Что ты делаешь?
   - Разве ты искала меня не для этого? Ничего большего я тебе предложить не могу.
   Фиби резко отшатывается назад, будто от удара. И удар действительно был.
   - Я искала тебя не для этого.
   - Правда? - Кай выглядит удивленным. - Для чего тогда?
   - Чтобы поговорить.
   Теперь в его глазах появилась злость.
   - Мне казалось, все уже было сказано.
   - Не с моей стороны.
   - Хорошо. - Он отходит назад и падает на кровать. Затем садиться, оперевшись на руки. - Если ты хочешь вывалить на меня все это эмоциональное дерьмо, то прошу. Полагаю, это твой способ отомстить мне?
   - Нет, - отвечает Фиби тихо.
   Его брови взлетают выше.
   - Нет. Я здесь, чтобы поблагодарить тебя.
   На мгновение ей кажется, что она, наконец, нашла его больное место. Демон выглядит оглушенным. Но когда она моргает, все становится по-прежнему. Что это было? Воображение разыгралось?
   - Я слушаю. Тебе удалось заинтриговать меня.
   Фиби старается смотреть на единственную точку между его бровей. Отчаяние придает ей сил.
   - За то, что ты сделал мне подарок. Пусть временно, но я чувствовала себя любимой, даже если это было только в моих мечтах. Спасибо, что не развенчал мой самообман. Спасибо, что снова и снова предавал меня и заставлял страдать. Спасибо за то, что дал мне сил и решимости принести эту жертву, раз уж из меня не вышло жницы. Спасибо за то, что хорошо выполнил свою работу и сохранил мне жизнь, чтобы я могла оказаться здесь. И за то, что я рискнула поверить в то, что люблю тебя. Больше я не отниму твоего времени. Благодарю за внимание.
   Она успела выйти из комнаты до того, как первая слеза скатилась по ее щеке.
   Больше не осталось слов.
   Они вышли наружу, сорвались с ее губ, кровоточащими резкими строчками оплетя стены, пол, потолок. И проживут еще какое-то время вне ее тела, быть может, чуточку дольше, чем сама Фиби.
  

/////

  
  
   Сем не меньше пяти раз брал телефон и каждый раз откладывал его в сторону. Позвонить было не так сложно, но что он ей скажет?
   Мне жаль?
   Это неправда.
   Не делай этого, если ты не хочешь?
   Снова ложь.
   Я все еще люблю тебя?
   Вряд ли Элоди захочет услышать это.
   Он все испортил в прошлый раз, но как это исправить, если у него даже не хватает смелости спросить, готова ли она его простить?
   Трус.
   Он взял телефон и набрал ее номер. 9 гудков. 15. Далее автоответчик.
   Поздно.
   Телефон ударился об стену и разлетелся на несколько частей, оставив царапину на покрытии.
  

/////

  
  
   Джад нервничал, сам не зная, по какой причине. До этого момента все развивалось соответственно его плану. Сделка, которую он заключил с Фиби Коллинз, не только позволила ему оставаться в курсе всех событий и следить за каждым шагом Крайм, но и на несколько шагов приблизила его к камням.
   Разве он мог знать, что Крайм сама отдаст их ему?
   При этом он всегда точно знал, где находится жница, ведь именно по его совету она добровольно сдалась в руки демонам. Значит, не нужно было волноваться о ее сохранности.
   Ему нужно было сохранить жизнь Фиби.
   Цель выполнена.
   Принести ее в жертву.
   Снова галочка.
   Заполучить камни.
   Они у него.
   Сделать так, чтобы Крайм не путалась под ногами.
   Сделано, хоть и не так, как он планировал.
   Джад нервно посмотрел на наручные часы. Оставалось меньше двух часов до того момента, как произойдет жертвоприношение, и с Фиби будет покончено, тогда он сможет прийти к Урсуле за платой. Все складывается как нельзя лучше.
   Жница даже не подозревает о том, что он использовал ее.
   И как ему может быть жаль ее, если они едва знакомы?
   Джад перебирал в голове возможные причины волнения, но никак не мог докопаться до истины.
   Ничто не должно сорваться.
  

/////

  
  
   Демо пыталась сосредоточиться на своих руках. Или на дыхании. Или на пейзаже за окном.
   Но все было бесполезно.
   Она сидела, обхватив себя руками, и раскачивалась на краю кровати.
   Нужно набраться смелости, она обязана...
   Бронт вошел в комнату, неся поднос с ужином. Она не спустилась вниз, и он позаботился о том, чтобы Демо не осталась голодной. Он всегда заботится о ней.
   Поставив поднос на столик рядом с ее кроватью, Бронт сел рядом. Если бы на его месте был кто-либо другой, она решила бы, что он хочет с ней поговорить.
   Эта мысль отдавала истерикой.
   Бронт только взял ее за правую руку и легко сжал.
   Демо опустила глаза, и ее взгляд наткнулся на забытую виолончель, к которой она даже ни разу не притронулась с того последнего вечера в ее доме.
   Жаль, что я не могу услышать, как ты играешь. Моя мама играла на скрипке, и, мне кажется, иногда я до сих пор могу вспомнить некоторые песни, которые она играла для меня в детстве. Хотя, как я могу знать, действительно ли они звучали так?
   Когда ты потерял слух?
   Бронт вздохнул, прежде чем ответить.
   Ты можешь не отвечать, если не хочешь.
   Этот вопрос больше не является для меня настолько болезненным, чтобы я не мог его обсуждать. Мне было семь, когда я лишился слуха. Думаю, ты хочешь, узнать, как это произошло...
   Не сегодня, - сказала она, сжав его ладонь. - Не потому, что мне не интересно. И, поверь, для меня очень много значит то, что ты доверяешь мне, но этой ночью мне бы не хотелось смешивать твою боль с моей собственной. Сегодня день рождения моей матери, и я...Мне нечего сказать. Я даже не знаю, что чувствую.
   Не думай о том, что ты должна была бы чувствовать. Или о том, чего ждет от тебя старейшина, или Фелиция, или кто-то еще. Она была твоей матерью, она любила тебя, и ты имеешь полное право скучать за ней. И испытывать боль. И злиться. Не позволяй им указывать тебе. Не сдавайся.
   Я не могу сражаться. У меня не хватит на это сил.
   А я считаю, что ты куда сильнее, чем думаешь.
   Демо могла бы утонуть в этой улыбке и этих глазах.
   И я всегда буду на твоей стороне.
   Их тела расположены так близко, что она чувствует жар, исходящий от него, чувствует ткань его рубашки. Тепло его тела.
   Болезненно близко.
   Что ей стоит сейчас повернуть голову и позволить их губам слиться?
   Кажется, лишь об этом она и мечтала последние несколько дней. А, может, мечтала всегда.
   Пока она медлит, Бронт выпускает ее руку и встает.
   Их время еще не настало.
   Но настанет ли оно вообще, или для Демо тогда уже будет слишком поздно?
  

/////

  
   Мир вокруг застыл. В это время не существовало ничего, кроме дороги, ветра и самой Кью. Вагон покачивался, будто в такт ветру.
   Огромное сердце дороги.
   Живое бьющееся сердце.
   Пейзаж за окном казался бы просто серой полосой, если бы не одинокие деревья, выныривающие словно из неоткуда. Иногда Кью вообще не могла понять, в какую именно сторону она едет. Это и сбивало с толку и успокаивало одновременно. Движение, перетекающее в неподвижность.
   Можно не думать.
   Не искать причин и не разбираться с последствиями.
   Мир застыл.
   Можно воспользоваться этим временем, чтобы найти для себя нечто важное, давно потерянное.
   Чтобы найти себя.
   Или рассмотреть внимательнее мир, пока он не успел открыть глаза, стряхнуть сон и снова убежать.
   Кью приложила ладонь к стеклу, и ей показалось, что ее сердце билось синхронно с сердцем огромного железного механизма.
  

////

  
  
   Портреты. Его взгляд вновь и вновь возвращался к холстам, заключенным в деревянные рамки, к секретам, скрытым под стеклами. Все в этой крошечной квартирке давило на Луиса и заставляло его чувствовать себя здесь узником. Быть им.
   И снова портреты.
   Они всегда раздражали его, порожденные безумием его матери, мрачные, давящие. Кровь, смешанная с тьмой. Изображения кошмаров и внутренних демонов его сумасшедшей мамаши.
   Но только ли внутренних?
   Один из них казался ему знакомым. Карандашный рисунок девушки с выразительным взглядом, раскосыми глазами и родинкой под нижней губой.
   Девушки, как две капли воды похожей на жницу Фиби Коллинз.
   Луис вскочил на ноги, ошеломленный этой мыслью.
   Откуда его мать могла знать Фиби?
  

/////

  
  
   Рен листала книгу, всматриваясь в картинки, потому что от перенапряжения у нее болели глаза, и она больше не могла воспринимать слова.
   Жертвоприношения.
   Убийства.
   Демоны.
   Всадники.
   Ожившее зло.
   Все это должно иметь какую-то реальную связь с окружающим миром. Даже злу нужны чьи-то руки, чтобы вершить свои дела. Как только она поймет эту связь, ее положение улучшится. Тогда у них с Неро появится конкретная, совершенно понятная и выполнимая цель: найти убийцу и остановить его.
   Но до этого времени он всегда оказывался на несколько шагов впереди.
   Рен дождалась, пока Неро зайдет в ванную и включит душ, и только тогда пробралась в его комнату и осмотрела карманы его куртки. Ощущение того, что брат что-то скрывает от нее, нечто очень важное, не покидало девушку ни на миг. И что это все как-то связано с жертвенными убийствами и возможным убийцей.
   К несчастью она больше не могла просто подойти и спросить его об этом, так как была почти уверена, что услышит в ответ ложь, или, скорее всего, вообще ничего не услышит.
   В карманах ничего не было. Меньше всего ей было нужно, чтобы брат застал ее за столь постыдным занятием, поэтому Рен поспешила обратно в комнату и вновь уткнулась в книгу, чувствуя себя воровкой. Ее сердце билось слишком часто.
   - Я скучаю по тебе, Неро, - прошептала она одними губами.
  
  

2.10

  
  
   Алгофобия -- боязнь боли.
  
  
   Не имеет значения, правильное ли это решения.
   Не имеет значения, имела ли ее жизнь какой-то смысл.
   Или как она завершится.
   Важно только одно: Фиби не сдастся.
   Невозможно всегда поступать правильно или всегда жить для других. Можно научиться получать удовольствие от самых нелицеприятных вещей, если веришь, что поступаешь правильно. Что твои поступки имеют смысл. И не важно, что подумают остальные. Или чего они хотят. Иногда есть только ты и твои цели. Разве не этому ее научил Кай?
   У нее остался последний шанс заявить о себе. Не воспользоваться им будет трусостью.
   Не имеет значения, пожалеет ли она об этом после, если это после вообще настанет. Важно то, что она точно пожалеет, если этого не сделает.
   Фиби утешает себя тем, что это крайняя мера, а она сейчас находится в отчаянии.
   Но это ложь.
   Нет никакого отчаяния, только решимость. Если было в ее жизни хоть что-то важное, если все жертвы, смерти и страдания были не бессмысленны, она должна поставить последнюю жирную точку в этом рассказе. Или же вообще не стоило его начинать.
   И для нее это важно. Дать выход боли, злости, раздражению из-за того, как сложилась ее жизнь. Это необходимо. Как воздух. Больше воздуха. На самом деле, не было ничего более важного, и даже смерть пугала ее меньше неудачи.
  

/////

  
  
   Найти цель не составило особого труда.
   Фиби постучала в дверь и принялась вежливо ожидать, пока ей откроют. Любопытные взгляды соседей прожигали ей спину. От легкого нетерпения она начала стучать ногтями по деревянной поверхности двери. Холодный предмет оттягивал ее карман и будто поторапливал скорее завершить это дело. Она должна была вернуться через полтора часа, полным-полно времени.
   Кто-то завозился с той стороны двери, но открыли ей далеко не сразу. Дверь отворилась одновременно с громким удивленным вздохом. На пороге стоял Сем Харт.
   - Фиби?
   Он выглядел так, словно увидел перед собой призрак. С другой стороны, Фиби - без полутора часа призрак. Парень почти что пророк.
   - Почему это прозвучало так, словно ты не рад меня видеть?
   - Это не так.
   Сему уже почти удалось взять себя в руки, но его тело все еще было напряжено.
   - Тогда, может, впустишь меня?
   - Конечно, - он отошел в сторону, выполняя ее просьбу.
   Фиби прошла по пятнистому ковру к гостиной. Холод поднимался от ее кармана и распространялся по всему телу. Кончики пальцев едва заметно покалывало. Сем шел прямо за ней, словно ступая по ее следам. Что было в нем такого особенного? Почему его жизнь стоила больше, чем ее?
   Почему он был ее другом?
   Это было так давно, что сейчас Фиби уже и не помнила.
   Это странно, словно вещи, связавшие их, бесследно исчезли. Будто уже и нет тех людей, которыми они были.
   Теперь они чужие друг другу и себе. В его глазах Фиби видела ту же пустоту, что и в собственных.
   - Мы были уверены в том, что демоны схватили тебя. Как ты выбралась?
   Сем стоял всего в нескольких шагах от нее. На его лице читалось явное замешательство, но ни следа недоверия.
   Почему мы были друзьями?
   - Прости, что? - удивился он и, словно в качестве самозащиты, скрестил руки на груди.
   Она что же задала этот вопрос вслух?
   - Почему мы были друзьями?
   - Возможно потому, что когда мы только познакомились, нам обоим был нужен друг? Мы были одиноки по отдельности. Помнишь, что ты сказала мне однажды? Это было что-то вроде: "Почему бы теперь нам ни быть одинокими вместе?". - Он рассмеялся. - До этого я никогда не встречал такую, как ты.
   - Какую?
   Его глаза вмиг стали серьезными.
   - Похожую на меня.
   Ему нет нужды разъяснять Фиби, что это значит. Сема всегда тянуло к Элоди, потому что она была "не такая". Элоди была светлой стороной Сема, возможно, его лучшей стороной, Фиби же всегда была только его отражением.
   В конечном счете, это не было таким уж откровением.
   - Мы с тобой действительно похожи, - Фиби смотрит прямо ему в глаза. Такие знакомые и неизведанные. Что скрывается за этим взглядом? Чего он ждет от нее? - Мы оба привыкли делать то, что считаем правильным, не особо заботясь о том, как наши действия будут восприняты. Ты согласен со мной?
   Как ты поступил с Элоди.
   Как поступил со мной.
   - Согласен.
   Фиби отступает. Делает шаг назад, чтобы уже через мгновение двинуться вперед. Теперь их с Семом разделяло меньше шага.
   - Кстати, мы как раз подходим к самой интересной части. Это касается того, зачем я пришла сюда...тебе же любопытно?
   Сем кивает.
   - У меня есть для тебя кое-что.
   Фиби тянется в карман и медленно вынимает оттуда короткий заговоренный меч. Глаза Сема широко распахиваются, и остаются такими, когда меч вспарывает его грудную клетку. Достигает сердца. Фиби брезгливо разжимает пальцы, и дымящийся обгоревший клинок падает на ковер. Кровь демона стала для него погибелью, но он полностью справился со своей задачей.
   - В данный момент действительно ничего личного.
   С губ Фиби срывается нервный смешок. Не потому, что она только что убила своего друга. Ее другом был Сем Харт, существо же, умирающее у ее ног, даже не человек. Темно-красная метка в центре его груди сейчас горит особенно ярко. Фиби даже не нужно закрывать глаза, чтобы ощутить страдания всех тех, кем он питался, и увидеть кровь всех убитых им.
   Нетрудно представить лица демонов, когда они узнают, что она натворила.
   Да ладно, это было куда проще, чем она рассчитывала. Очевидно, Харт даже предположить не мог, что она способна на предательство, даже после того, как он сам предал ее.
   В любом случае, теперь с этим покончено.
   Нет больше Фиби Коллинз, которая убила своего друга.
   Есть жница.
   Нагнувшись, она подняла с пола оплавленный клинок, и ее быстрое прикосновение мигом охладило металл. Израненные края будто сами собой затянулись и разгладились, меч стал длиннее, чем был в прошлой своей жизни.
   Это победа, пусть со вкусом крови и смрадом предательства.
   Это ее победа.
  
  

/////

  
  
   Кай ждал.
   Цель была всего в какой-то сотне шагов, но его не покидало ощущение, что ему никогда не преодолеть это расстояние.
   А затем произошло то, чего он уж точно никак не ожидал.
   Фиби исчезла.
   И, что еще более невероятно, ему пришлось приложить усилия, чтобы найти ее. Впервые со дня их знакомства. И этот след был едва ощутим и тонок, как волос.
   След привел к Сему Харту.
   Не может быть, чтобы она все-таки решилась на это. Не Фиби. Не после того, что демоны с ней сделали. Того, что он сделал. Еще несколько дней назад она была раздавлена. Уничтожена. Что же касается того, что произошло между ними час назад...Нет, Каю не показалось.
   Демон приблизился ближе, но старался держаться так, чтобы ни Сем, ни тем более Фиби его не заметили. Было похоже, что они просто разговаривали.
   Зачем она пришла?
   Чтобы попрощаться?
   Кай почувствовал, как внутри него поднялась уничтожающая волна злости.
   Не просто злости, ревности.
   Он только моргнул, а Фиби уже оказалась в каком-то шаге от Харта.
   Что же она собирается делать?
   Зачем пришла сюда за час до своей смерти?
   В его голове проносились десятки мыслей, одна хуже другой, но, он чувствовал, ни одна из них не была верной.
   А затем Кай увидел меч.
   У него было бы время, чтобы предотвратить трагедию, если бы он захотел. Нужно было сделать это, особенно после того, как Кай узнал, как важен был этот парнишка для Отца, но вместо этого демон не сдвинулся с места. Он просто стоял и наблюдал.
   Так же безмолвно и без единого движения он наблюдал за тем, как она исчезла. Она, жница, больше не Фиби. О нет, не Фиби, не девушка, которую он знал. Жертва свершилась, правда, совсем не такая, как ожидал Отец.
   Кай телепортировал, чтобы уже через несколько минут оказаться посреди комнаты Сема. Ему нужна была эта передышка. Ему нужны были эти несколько минут.
   Ее следы были повсюду. Ее аура, следы ее эмоций, запах ее духов. Вся комната была прямо-таки пропитана ею. И Кай бережно собирал все эти улики, чтобы после предоставить их Отцу.
   Безжизненное тело Сема Харта лежало всего в нескольких шагах. Демон присел на корточки рядом с ним и задумчиво сжал в кулак клок собственных волос.
   Сем Харт был так важен, Отец не уставал твердить ему об этом. Так важен? Даже не демон, смертный, как человек, такой же обреченный, как и остальные. И сейчас он был не больше, чем ничем.
   Кай вытянул руку и положил ее на грудь парня, прямо сверху того места, куда вошел меч. Было легко затянуть внешнюю рану, кожа под его пальцами сама регенерировала и стягивалась. Но этого было недостаточно.
   На самом деле Каю всегда хотелось проверить, получится ли у него сделать то, что делал Отец, но он никогда не решался. Зато сейчас появилась такая возможность. Кай вдохнул, а затем почувствовал резкую боль в области сердца и в изнеможении упал на спину, дыша так, словно железные тиски сдавили его легкие, а потом ему в рот залили расплавленный металл. Было просто невыносимо больно. Так, что хотелось умереть, лишь бы прекратить эту пытку. Хотелось скрести ногтями и рвать собственную плоть.
   Зато он мог дышать.
   Сем Харт закашлялся, а затем резко сел, уперевшись руками в пол.
   Словно никогда и не умирал.
  

/////

  
  
   Элоди отсчитывала секунды.
   Удары ее сердца в несколько раз опережали шаги, хоть она и переставляла ноги с такой скоростью, что еще немного, и в легких не останется воздуха.
   Решимость переполняла ее. Обладала ею, пересилив каждый из множества страхов.
   Единственное слово, сбивало ритм ее шагов.
   Дин.
   Но уже слишком поздно.
   И для него.
   И для нее.
   Осталось несколько секунд.
   Ее не стали обыскивать. Два демона у входа только смерили ее хмурыми взглядами, как, впрочем, и всегда, и расступились. Никто не считал, что Элоди представляла собой хоть сколько-нибудь серьезную угрозу. Даже Отец был уверен, что полностью подавил ее волю.
   Запах дыма и старинной мебели уже ждали ее внутри. Смрад алчности и корысти. Их след повсюду. Коллекционная мебель, пестрые сотканные вручную ковры, висящие на стенах полотна и мраморные статуи. Все это лишилось здесь своей красоты и лишь усугубляет убожество этого места. Хотелось поскорее выйти отсюда и встать под душ, словно грязь, обитающая здесь, налипла на ее кожу, волосы, внутренности, и ее необходимо смыть. Немедленно.
   Вместо Элоди продолжает идти.
   Этот особняк не так превосходен, как обитель Отца. Вещи не настолько дорогие. Охраны не так много.
   - Я не ждал тебя сегодня, Элоди.
   Ее непосредственный начальник сидел в кресле, повернувшись спиной к двери. Элоди могла поспорить на что угодно, что его ноги закинуты на стол. И причина была ей хорошо известна: просто ноги босса не доставали до пола.
   У демона было короткое тело, с длинными, как у обезьяны, ловкими конечностями. Маленькая плешивая голова была чересчур велика для тела, и, казалось, могла в любой момент скатиться с плеч. Лицо же было широким, с мелкими круглыми глазками и обвисшими, как у бульдога, щеками.
   Даже смешно, что подобное нелепое существо выпило у нее столько крови за последний год.
   Кресло повернулось.
   - Надеюсь, у тебя не возникло никаких сложностей?
   Элоди покачала головой:
   - Нет, сер. То есть да, сер.
   Она качнулась в сторону, а затем медленно вытащила короткий нож. Его рукоять, инкрустированная рубинами, заблестела, когда на нее упал свет из окна. Затем одна за другой вспыхнули три руны.
   - Боюсь, я больше не стану подчиняться вам, сер. Я увольняюсь. И ты ведь знаешь, что я потребую в качестве оплаты за свою службу, так ведь? Мы ведь уже можем перейти на "ты"?
   Маленькие глазки испуганно забегали от нее к двери и обратно.
   - Зови охрану, - безразлично предложила Элоди.
   Существо потянулось к кнопке, спрятанной под столом. Такие современные меры для трехсотлетнего демона.
   Охрана появилась ровно через двадцать три секунды. Элоди удовлетворенно вздохнула, когда дверь резко раскрылась и остановилась только от удара об стену. Двое из демонов схватили девушку. Нож одного из них зашел ей прямо под ребра. В этот же момент морок рассеялся. Послышался смех Элоди, и лезвие ее короткого ножа оставил длинную неглубокую царапину на шее бывшего начальника.
   - А теперь остановитесь, мальчики. Если, конечно, не хотите искать себе нового ручного карлика в дорогом костюме.
   Босс нервно заерзал в кресле, но тут же замер, стоило лезвию приблизиться еще на миллиметр.
   - Убьешь меня и никогда не узнаешь, где камень, - прохрипел он. Но, надо отдать ему должное, его голос звучал уверено и почти равнодушно. - Тебе ни за что не найти его самой.
   - Блефуешь, гадюка.
   Элоди левой рукой провела по задней поверхности его шеи, чуть ниже основания черепа. Ее пальцы нащупали едва различимое уплотнение в области первого шейного позвонка.
   - Ты же понимаешь, что подписываешь себе смертный приговор, девочка? Тебе не вынести камень отсюда. А когда мы разберемся с тобой, придет черед твоего братца.
   - Мне и не нужно забирать камень отсюда. Это единственное, чего вы не учли.
   Извлекши камень, Элоди вытерла его о пиджак карлика.
   - Надо же, как такая важная вещь может быть такой хрупкой.
   Самим легким делом оказалось уничтожить камень. Мгновение - и он обратился в пыль на кончиках ее пальцев. Элоди убрала лезвие от горла демона и бросила нож в одного из его охранников, так чтобы ранить, не целясь ни в голову, ни в сердце. А в следующий миг стекло превратилось в лавину осколков. Элоди сгруппировалась, выпрыгнув из окна на втором этаже. У нее оставалось всего несколько секунд, прежде чем демоны окончательно придут в себя и направятся следом за ней. Пробежав несколько кварталов, девушка скрылась в подворотне, под защитой металлического навеса, и телепортировала, но даже после этого она еще долго не чувствовала себя в безопасности.
   Она практически своими собственными руками погубила Дина.
   Но сделанного не воротишь.
  

2.11

  
   Танатофобия -- боязнь смерти.
  
   Фиби не могла оставаться на месте. Все ее существо требовало действий, борьбы ну или хотя бы движения. Вместо этого она вынуждена была скрываться в грязной комнате давно заброшенного дома, излечиваясь. Здесь были только голые стены и осыпавшаяся штукатурка на полу, вздувшийся паркет и немыслимые залежи пыли. Комнатка, размеров 9*15 м давно пропиталась силой ее нетерпения и ее болью.
   После того, как она завершила инициацию, начались глубокие изменения. Три дня Фиби мучилась от лихорадки, лишь на краткие мгновения приходя в себя, чтобы после снова впасть в забытье. Сейчас ее одолела такая слабость, что девушка даже не смогла подняться с постели.
   Два дня назад ей в голову впервые пришла мысль, что она умирает.
   Затем Фиби поняла, что так и есть. Ее тело медленно умирало, жизнь в ней гасла. Как погасла она и в теле Сема Харта.
   Кем бы она ни стала после "воскрешения", прежней она точно не будет.
   Фиби Коллинз уже почти умерла. Ей осталось сделать только несколько последних вздохов.
   И все же ей доставляло удовольствие то, что она обвела демонов вокруг пальца. Но и эта мысль тешила ее недолго.
   Тьма наступила в очередной раз. Как знать, будет ли он последним?
  

/////

  
   Элоди ощущала острое разочарование.
   Она не чувствовала в себе никаких изменений.
   Ее видения так и не появились.
   А знак демона никуда не исчез, разве что его края стали не столь отчетливо различимы. Или же это был только самообман?
   Она не позволяла себе даже мысленно произносить эти слова, как кто-то вдруг высказал их прямо посреди улицы.
   - Они обманули тебя.
   Элоди обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. Она сидела на скамейке в парке, потому что устала и не придумала места получше. Обратившийся к ней молодой мужчина сел на противоположный край ее скамейки. Посмотрев на него впервые, она почему-то подумала, что он похож на Дина, хотя и понятия не имела чем именно. Просто мимолетная мысль.
   - Ты же не станешь спорить, верно? - продолжал допытываться он. - Крайм и жница обманули тебя, заставив сделать то, что им было нужно.
   - Кто вы такой?
   Брови незнакомца взметнулись вверх, затем он вздохнул и закатил глаза.
   - Я Джад.
   - Тот, который друг Сема?
   - И тот, который был братом Крайм.
   Элоди не чувствовала в себе интереса продолжать этот разговор.
   Джад подвинулся к ней ближе. Теперь они, должно быть, выглядели, как влюбленная парочка, обжимающаяся на скамейке в парке.
   Вот только вряд ли влюбленные щебечут что-то вроде:
   - Крайм мертва.
   - Что? - Элоди не поверила своим ушам.
   - А Фиби убила Сема Харта, чтобы завершить инициацию и стать действующей жницей.
   Элоди показалось, что она проваливается в бездну, которая имеет начало, но ни конец.
   - Сем мертв?
   - К счастью, уже нет. Его вернул к жизни один твой знакомый демон. Светлые волосы, серые глаза, оскал, который выдается за обворожительную улыбку...Уверен, ты вспомнишь, о ком речь.
   - Кай. - Это не было вопросом. Тяжелый вздох. - Что вообще произошло за эту чертову неделю?
   - Целью Крайм было собрать как можно большее количество камней, Фиби же хотела завершить инициацию. Тебя они использовали, как отвлекающий маневр. И, браво, ты справилась со своей задачей на отлично. Аплодирую тебе стоя.
   - Если Крайм мертва, то у кого теперь камни?
   - У меня. Я, можно сказать, последний наследник династии. А так же, благодаря нашим общим стараниям, у демонов больше нет ни единого камня. Разве это тебя не радует?
   - Не особо, если честно. И, может, скажешь, что тебе нужно от меня, Джад? Зачем ты пришел сюда?
   Джад выглядел оскорбленным.
   - Может, потому, что я единственный в этом чертовом городе, кто действительно заботится о тебе?
   Элоди до боли прикусила нижнюю губу.
   - Ты? Заботился обо мне? С какой это радости?
   Джад выглядел удивленным. Снова.
   - Разве ты забыла видения, которые я тебе посылал?
   Элоди словно током пробило. Она больше не дрожала, вместо этого ей стало неимоверно жарко. Кровь прилила к щекам, голове, шее...Повсюду была кровь.
   - Эти видения преследовали меня с того момента, как меня обратили, и ты думаешь, что я поверю, будто они принадлежат тебе? Тебе?
   Она не позволит лишить себя этого.
   Никогда.
   - Не все видения, конечно. Но я так хотел, чтобы ты поняла. Я давал тебе шанс спасти многих людей. И тогда, возможно, всего бы этого и вовсе не произошло.
   Элоди покачала головой.
   - Я все равно не понимаю ничего из того, что ты говоришь.
   - Поймешь, когда придет время, - он начал подниматься, но девушка удержала его за руку.
   - Я хочу узнать это сейчас. Мое время уже наступило.
   Джад смерил ее долгим проникновенным взглядом. Элоди показалось, что ее просветили рентгеном. Это было практически болезненное ощущение.
   - Чего еще ты хочешь?
   Она уж точно не ожидала такого вопроса.
   - Мои крылья. Мои видения. Мою сущность. Я хочу получить обратно все, что было у меня украдено.
   - И на что ты готова ради этого?
   Элоди закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
   Она уже пожертвовала Дином.
   И своим существованием, ведь то, как она провела последний год, нельзя назвать жизнью.
   Что у нее осталось?
   - Чего ты хочешь? - спросила она прямо.
   Джад провел ладонью по лбу, смахнув пот.
   Или таким образом он решил потянуть время?
   Элоди готова была поклясться, что стоит ей сейчас протянуть руку, и она сможет коснуться нитей его энергии. Они были настолько яркими, что глаза девушки начали слезиться. Удивительно, как обычные люди могут не замечать этого. Удивительно, как они могут не замечать вообще ничего, что творится у них под носом.
   - Я хочу только помочь тебе, Элоди. И всегда хотел этого.
   - Умоляю тебя, не надо больше говорить загадками. Меня уже тошнит от всего этого. Ты только что сказал, что меня предали все, кому я хотя бы пыталась доверять, и теперь требуешь, чтобы я доверилась тебе? С чего бы? Я снова в бегах, и мне некуда идти. И, раз уж, ты утверждаешь, что являешься моим благодетелем, может, окажешь мне какую-то реальную помощь?
  

/////

  
  
   Комната из грез. Дом грез. Как в известном фильме с Крейгом.
   И что нам остается, когда грезы наши превращаются в дым и покидают нас?
   Ничего.
   - Ты говоришь, что не хочешь находиться здесь, но все еще не уходишь, что не хочешь слушать меня, но продолжаешь слушать. Я думал, ты пытаешься быть честной хотя бы с самой собой.
   Почему она не уходит?
   Почему продолжает оставаться на месте, хотя даже то, что она сейчас здесь, является предательством. И предает она не только Крайм.
   Фиби подтягивает руки к себе, сплетает пальцы.
   - Мне не нравится то, что ты говоришь. И я не верю тебе.
   Джад кажется удивленным.
   - Не веришь? Зачем мне лгать? Я рискую, находясь здесь. Ты даже представить себе не можешь, что случится, если Крайм узнает об этом разговоре.
   Он делает паузу, дает ей время, чтобы додумать все самой. Это продуманный ход. Впрочем, как и все его действия. Это игра, Джад играет с ней.
   Ему нельзя верить.
   Почему же она не уходит?
   С каждой минутой паутина его слов затягивает ее все глубже и глубже, но Фиби даже не пытается сопротивляться.
   - Разве мы не можем помочь друг другу, жница? - спрашивает он вкрадчивым голосом. Он хороший актер. Его интонации можно принять за искренние, взгляд - за полный сочувствия и праведного гнева, направленного против ее врагов. Их общих врагов. - Я не хочу навредить тебе.
   - Ты хочешь навредить Крайм.
   Джад вздыхает.
   - Крайм и так сделала свой выбор. Без твоей или же моей помощи. Она хочет стать героиней и восславить свое имя. Ее истинная цель - стать мученицей для очищения совести. Пойми же, так будет лучше для нас обоих. Демоны не причинят тебе вреда, им нужны рычаги давления на Крайм, а ты идеально подходишь для этой роли. К тому же так ты сможешь приблизиться к выполнению своей главной задачи. Ты же хочешь жить, маленькая жница?
   - Я помогу тебе продолжить монолог...Ты говоришь мне все это, потому что твой интерес заключается в...
   Джад смотрит прямо ей в глаза. Впервые за последние полчаса Фиби хочет верить ему. И она почти верит.
   - Мне нужно время, Фиби. Мне нужно, чтобы Крайм не путалась у меня под ногами. В отличие от нее, мне не нужна слава. Единственная моя цель - спасение моего народа. И оно заключается в камнях.
   - Как все это касается меня?
   - Заполучив тебя, да просто уверенность в том, что они заполучили тебя, заставит демонов потерять бдительность. Правда в том, что камни не настолько ценны для них, как они хотят показать. Гораздо больше их занимают другие проблемы. И ты связана с этой главной проблемой. И прекрасно знаешь, где собака зарыта: прямо под порогом Сема Харта. Он - чертов перекресток, где сходится множество интересов. Подумай над моими словами.
  

/////

  
  
   - Я доволен тобой.
   Луис может только кивать в ответ. Его задача выполнена, но он не чувствует радости или хотя бы удовлетворения. Как если бы он, пытаясь потушить свечу, вызвал глобальный потоп.
   Пусть не специально.
   Пусть не по своей воле.
   Он виноват.
   Мужчину, который сейчас стоит перед ним, можно было принять за саму смерть. Он высокий и худой, с таким же вытянутым лицом, где ни единая линия не портит этот мрачный бледный прямоугольник, застывший в единообразной маске. Бескровные тонкие губы жадного и складка гордеца над переносицей. Он одет в деловой серый костюм простого кроя, но не из дешевых. Лицо гладко выбрито. Идеально. Костюм идеально выглажен. Единственная деталь, которая выбивается из контекста идеального жнеца - серебряная цепочка, выглядывающая из-за ворота темно-серой рубашки. Но понять, что на ней висит, невозможно.
   Это единственный жнец, которого видел Луис, не считая Фиби. Но ведь она и не является настоящей жницей.
   Не являлась.
   - Теперь я свободен?
   Идеальные брови жнеца вздымаются вверх над блеклыми светло-серыми глазами. Его тело выглядит старым, хоть и не видно ни единой морщины, глаза же древние.
   - Ты жнец, мой мальчик, свобода не для таких, как мы.
   - Что же тогда для нас?
   - Что? Долг, честь, грязь, отчаяние...Мы не вечные, но живем очень долго, и даже после смерти свобода остается для нас непозволительной роскошью.
   - Что по поводу моей бабушки?
   - Она проживет остаток своей жизни, ни в чем не нуждаясь. Но ты должен знать, что ей осталось недолго.
   - Сколько? - Луису не хватает воздуха в груди.
   - Чуть больше полутора лет.
   - И вы знали об этом, когда предлагали мне сделку?
   - Мы знаем только то, что нам разрешают узнать.
   - Меня не интересуют ваши напыщенные речи! Вы можете спасти ее?
   Жнец вздыхает и переплетает свои длинные бледные пальцы с ухоженными ногтями. Идеальными.
   - Спасти от чего, друг мой? От смерти? Каждый проживет ровно столько, сколько ему суждено, и не секундой больше. Я - только слуга, как и ты, и не мне решать, кому жить, а кому умереть. И не тебе. Не забывай свое место.
   - Что дальше? Я завершил свою инициацию?
   - Твоя инициация завершится тогда, когда ты смиришься со своей участью. И когда начнешь думать, а не верить.
  

//////

   Он чувствовал себя пьяным, был им, хотя уже больше недели не брал в рот ни капли спиртного. Собственное горе опьяняло его, разрывая связь с действительностью.
   Все не может быть так.
   Не может закончиться так.
   Или может?
   Его ноги как никогда твердо стояли на земле, но в то же время земля ускользала из-под ног, выбрасывая неимоверные фокусы.
   Он был наказан, он наказывал себя сам. Снова и снова.
   Этому не будет конца.
   Больше всего на свете Каю хотелось вернуться в свой дом.
   Отданный огню.
   Место, где он был по-настоящему счастлив.
   Пепел, дым и запах гари.
   Где теряло смысл все, чем он жил последние сотни лет. И был лишь покой.
   Я станцую на твоих обожженных костях.
   Но возвращаться было некуда.
   Верно, некуда.
   Как вырваться из этого места, как разорвать этот круг?
   Замолчи!
   Он недостаточно силен.
   Жалкий червяк.
   Недостаточно самоотвержен.
   Ничтожество, погрязшее в грехе и самолюбии.
   Он проклят и связан клятвами по рукам и ногам.
   Тьма наступает.
   Тьма наступает, но в этот раз у него есть огонь, способный разогнать тени.
   Мы разорвем это тело на части.
   Это всего лишь тело.
   И любое другое, если ты попытаешься его занять.
   Значит, я обойдусь без него.
   Тогда ты умрешь.
   Даже если я умру, огонь не погаснет.
   Кай провел рукой по поверхности озера, превратив свое отражение в рябь. Не очень-то весело разговаривать с тем, что живет внутри, но не принадлежит тебе. Но это отрезвляет. За эти годы у него накопилось много долгов, и пришла пора раздать их все.
   Два долга уже оплачены: долг Беллу и его сестре.
   Рябь улеглась, и озеро застыло вновь, поймав в ловушку его отражение. Лицо казалось таким близким, но вызволить его было невозможно. Так и до его души, казалось, было рукой падать, но чтобы взять ее, нужно было отдать больше, чем было у Кая.
   Не просто много, все.
  

//////

  
   - Зачем были все эти видения? Что ты хотел мне этим сказать?
   - Элоди...
   - Я хочу услышать правдивый ответ. Пожалуйста. Думаю, я заслужила узнать правду.
   - Видишь, ты даже сама в этом не уверена.
   Элоди уже теряла остатки терпения. Она откинула волосы назад и уже по этому простому движению заметила, как трясутся ее руки.
   Джад посмотрел на Элоди с каким-то странным выражением. Смесь пренебрежения и жалости? Осуждения и сочувствия? Что же это было?
   - Ты уверена, что за этим скрывается какая-то страшная тайна, способная перевернуть с ног на голову все. Но ты ошибаешься. Это лишь переплетение чужих историй, тайн и боли. В том числе моих и твоих. Это ничего тебе не даст.
   - Я хочу услышать правду.
   Хочу защититься этой правдой. Завернуться в нее, как в кокон, и уснуть навсегда. Хочу знать, что хотя бы что-то я сделала правильно, что во всех этих поступках был смысл. Что у меня не было времени. Я хочу...
   Джад изменил позу, это было быстрое движение, но его тело на мгновение потеряло точные очертания и стало облаком обмана. Элоди моргнула несколько раз, чтобы избавиться от наваждения.
   - Все дело в убийствах, - сказал он с неохотой. - Даже не столько в самих убийствах, сколько в мотивах, что их породили. Каждые двадцать лет или около того находится некто, решающий начать все сначала. Будто они действительно верят, что у них выйдет.
   - Что за ритуал?
   Элоди не понимала, о чем он. Когда она требовала правды, то на самом деле подразумевала нечто более конкретное. Но все пошло не по сценарию.
   - Ритуал призыва. Мне все это напомнило игру, когда каждая команда призывает своего героя, и выиграет тот, кто успеет первым. Попытки велись постоянно, но они еще никогда не были так близко к своей цели, как в этот раз.
   - Не мог бы ты выражаться конкретнее.
   - Я и так стараюсь. Но дело в том, что ты еще не готова к этой правде. Вот часть, которая касается тебя: я хотел, чтобы ты сама докопалась до правды, но ты была слишком увлечена своими чувствами и жалостью к себе, чтобы думать. Хотел, чтобы ты остановила убийцу и не дала Сему Харту стать демоном. Мне нужно говорить, что ты провалилась по всем статьям? Но все-таки я никогда не хотел навредить тебе. Ты нужна мне живой.
   - Почему тогда ты не сказал мне все это прямо? Почему полагался на какие-то видения, даже видя, что это не работает?
   - Потому что я не мог даже подойти к тебе. Демоны и их прислужники обступили тебя так плотно, что я боялся быть сожженным заживо адским огнем, если ты понимаешь, о чем я. И я был в бегах. И смерть не входила в мои планы, да и сейчас не входит. Как я тебе говорил, правда не всегда приносит облегчения. Чаще бывает наоборот. Ты хочешь знать, что будет дальше? По твоему лицу вижу, что хочешь. Мой ответ: я не знаю. В моих силах дать тебе временное пристанище, и я сделаю это. Но со мной ты не будешь в безопасности.
   - Это даже лучше, чем то, что я рассчитывала услышать, если честно.
  

//////

   Умирать было больно. Умереть легко. Вернуться неимоверно страшно.
   Каждая из этих стадий повторялась по несколько раз, причем в разной последовательности.
   Фиби уже не ждала, что станет лучше.
   Она ждала смерть.
   Звала ее.
   И та пришла.
   Это было подобно ощущению густого мягкого тумана, тягучего, как кисель. Если бы Фиби нашла в себе хоть каплю сил, она хотя бы приподнялась в кровати, чтобы взглянуть сопернику в глаза. Но даже дыхательные движения давались ей с неимоверным трудом.
   Сколько времени уже длится эта агония?
   Чья-то прохладная мягкая рука легла ей на лоб. Фиби открыла глаза, но не увидела в комнате никого и ничего. Ощущение мало-помалу исчезло, но вернулось вновь, как только девушка опять закрыла глаза. Веки смыкались сами собой. Комната перед глазами вращалась в разные стороны, замирала, а затем начинала вертеться еще быстрее. К горлу подступила тошнота. Тело сковал холод. Замерзла кровь в жилах. Мышцы превратились в лед. Сердце рассыпалось на кусочки. И только внутри грудной клетки полыхал пожар.
   А затем был легкий прохладный поцелуй в губы, и краткий миг, когда Фиби почувствовала чужое дыхание. Ее ноздри расширились, втягивая воздух, а вместе с ним и тот самый туман, опустившийся в желудок тяжелым камнем. Этот камень, как невидимый якорь, привязал ее к земле.
   Покой не для таких, как мы.
   Она все еще не могла пошевелиться, но боли больше не было. И не знала, то ли лед растаял, то ли ее тело сгорело дотла. Тела вообще как будто не было. Только пустота. И мягкий обволакивающий туман.
   Ей казалось, будто кто-то качал ее на коленях.
   Так делала мама, когда Фиби была маленькой.
   Кто-то гладил ее по волосам и шептал утешительные слова.
   Чужие воспоминания мерзкими зловонными насекомыми вползали в голову. Разлагающие. Чужие. Воспоминания Фиби, не ее.
   Ей они больше не принадлежат, как и та семья.
   Фиби Коллинз умерла, чтобы жница могла быть.
   Словно очнувшись от давнего сна, она встала и, покачиваясь, побрела к столу. Она могла ходить, но не чувствовала ног под собой. Как и пальцы не чувствовали стены, к которой прикасались.
   Как зомби.
   Мертвец.
   Приведение.
   Как жница.
   Ножны с клинком непреодолимо влекли ее. Как колодец умирающего от жажды, как земля утопающего. Словно без них она не была целой.
   Ножны показались ей удивительно тяжелыми, а раскрыв их, она не увидела клинка. Вместо этого там лежал длинный серебряный инструмент, одновременно похожий на меч и на косу. С лезвием на каждом конце.
   Ее рука сама потянулась к нему. Жница ожидала, что он окажется тяжелым, как в ножнах, но в ее руках инструмент оказался практически невесомым для таких размеров. Чуть тяжелее охотничьего ножа.
   И он был прекрасен.
   С первого прикосновения стала понятно, что они были созданы друг для друга.
   А затем инструмент просто растворился в ее руках, став знакомым темным дымом.
   Они стали неразделимы.
   Девушка поняла, что ждала этого всю свою жизнь, и у нее в голове не укладывалось, как она не понимала этого раньше.
   Это стоило всех жертв.
   Всего.
   Впервые она чувствовала себя на своем месте и в свое время.
  
  
  

Эпилог

  
  
   Тьма наступала.
   Кай изо всех сил старался сдерживать ее, но она подобно яду разносилась по его сосудам, лопавшимся едва ли не каждые несколько минут. Тело не выдерживало нагрузки. Оно не доживет и до наступления рассвета. Может, так и лучше. Больше двух сотен лет вполне достаточное время для одного человеческого тела.
   - Я рад, что ты, наконец, сказал это вслух, - сказал Отец.
   Какая ирония в этом была: все демоны называют его отца Отцом. Для них он был больше, чем родитель или воспитатель. Создатель. Воскрешающий. Кай тоже был одним из его созданий, неся в себе его кровь. Архидемон был тем, кто поднял его из мертвых, вернул к жизни столетия назад, дабы Кай служил ему.
   Всякий долг должен быть оплачен.
   Раньше Кай всегда был доволен своей жизнью, ну или своим существованием, если так больше угодно. Он мог иметь все, чего хотел, и нельзя сказать, что это давалось ему особенно трудно.
   А потом в его жизни неожиданно появилась Фиби Коллинз. Ее появление не сделало его более счастливым, не сделала его лучше. Оно принесло страдания.
   - Я сказал то, что она хотела услышать.
   Отец вздохнул.
   - Ну ладно, то, что вы оба хотели услышать, - исправился он.
   - Ты все еще настаиваешь на том, что что-то испытываешь к ней?
   - Не настаиваю и никогда не настаивал. Иначе меня бы здесь не было, разве не так?
   - Хочешь, верь, хочешь, нет, но я не верю ни единому твоему слову, сын. Мы зашли слишком далеко, что бы все испортил.
   - Разве ты никогда не хотел для меня чего-то большего, нежели это? - он сделал руками жест, словно пытался объять необъятное.
   Демон расположился в кресле, закинув ногу на ногу. В его рту сама собой появилась сигара.
   - Я всегда знал, что твоя мать тебя испортила. От меня ты не мог унаследовать этой глупой сентиментальности.
   - Ну, должен же я был взять от нее хотя бы что-то.
   Отец смерил его пристальным взглядом.
   - В тебе от нее больше, чем ты думаешь. Когда я смотрю на тебя, то вижу ее.
   - Ерунда, это не мое тело.
   - Кто говорит о теле? Ты можешь взять себе какое хочешь в любой момент. Демоны видят куда глубже плоти, и тебе ли не знать об этом. И знаешь, я очень рад, что это маленькое недоразумение между нами исчерпано. Мне не хватало тебя последний год.
   В этом Кай не сомневался.
   - Это был долгий год, но ведь главное, что каждый из нас получил то, чего хотел, верно?
   Последние слова ножом резали его слух. Когда это он хотел снова оказаться здесь?
   - Да, - отец сделал затяжку и выпустил густое облако дыма. - Хм, все еще не могу поверить, что ты сохранил ей жизнь.
   - Кому? - Кай сделал вид, что не понимает, о чем речь. Он всегда был первоклассным актером, но в последнее время ему требовалось напрягать все свои усилия, чтобы удержаться и не утонуть в океане собственной лжи. В последнее время он дышал ею как воздухом.
   - Жнице.
   Если бы не она, меня бы здесь и не было, - подумал он.
   Да нет, на самом деле был бы. Только такой, как прежде, с холодным сердцем и лишенный эмоций.
   Хорошее было время.
   - Я решил, что это могло бы выглядеть...элегантно. В любом случае жница больше не моя проблема.
   И ради последнего одолжения ей я продался им с потрохами.
   Кай до сих пор не решил, чем же в действительности была их последняя встреча с Фиби: проклятием или благословением, ошибкой или панацеей, правдой или ложью. Кого он так упорно старался обмануть все это время: ее или себя?
   В любом случае, больше она действительно не его проблема. Фиби Коллинз не существует отныне.
   - Когда ты планируешь свести своих деток?
   - Думаешь, уже пора?
   - А почему бы и нет? Уверен, они очень удивятся, когда узнают правду. Или хотя бы ее часть, - ему стоило больших трудов не подавиться собственной горечью.
   - Что тебе уже не терпится увидеться со своими братьями и сестрами?
   На самом деле, единственной, кого хотел увидеть Кай, была Элизабет. И она так же была единственной, кого он считал своей семьей, кроме Отца, конечно же.
   - И все-таки с твоими генами явно что-то не так, если посмотреть на всех твоих отпрысков.
   - И ты не исключение, между прочим.
   - Не стану спорить. Поэтому ты выбрал Сема, единственного, кто не рожден от крови твоей?
   - Поэтому тоже. Я всегда знал, что этот парень сможет многого добиться. И он сможет сделать то, на что у тебя кишка тонка.
   - В чем ты обвиняешь меня сейчас: в том, что я слишком демон или слишком человек? Или, быть может, в том, что мне посчастливилось родиться твоим сыном?
   Отец не повысил голос ни на полутон, но напряжение тут же разлилось в воздухе. Подчинение. Страдание. Как глоток отравленного воздуха, за которым следует удушье, а не облегчение. Это так знакомо на самом деле.
   - Тебе нужно проветриться и подышать свежим воздухом, сын. Возвращайся, когда сможешь мыслить трезво. И найди себе нормальное тело, не хочу видеть, как ты разлагаешься.
   - Конечно, Отец.
   Оказавшись на улице, Кай одновременно понял две вещи. Во-первых, Отец был прав, и на свежем воздухе ему действительно стало лучше. А, во-вторых, он ни за что не избавится от этого тело, так как оно единственное, что у него осталось после смерти Фиби. Потребуется много сил и времени, чтобы сохранить его, но время - как раз единственное, чего у него достаточно.
   Тело подводило его, открывались старые раны на спине, ногах, плечах, проступали давно исчезнувшие ожоги. Лицо пекло так, словно он горел. Но на самом деле так и было, пусть не сейчас и даже не в этот век.
   Физическая боль была сильна, но недостаточно, чтобы заполнить образовавшуюся внутри пустоту.
   Тьма наступает.
   Сильнее всего болела самая свежая из его ран - имя Фиби Коллинз, выжженное на внутренней стороне его сердца, которое никогда не должно было снова ощутить эту боль, но все же почему-то ощущало.
   Эта рана вскоре закроется. Нужно время, и все. И Кая в данный момент не волновало, останется ли шрам.
   Но прежде, чем двигаться дальше, нужно было завершить одно маленькое дело. Раньше Кай никогда не делал этого. По двум причинам: во-первых, из-за страха неудачи, во-вторых, из-за нежелания даже в чем-то уподобляться Отцу, но теперь он просто обязан был попробовать.
   Еще одна жизнь должна быть сохранена, еще один долг оплачен.
  

////

  
   Было два часа ночи, когда Крайм избавилась от оцепенения.
   Это было похоже на то, что кто-то включил прожектор в абсолютно темной комнате.
   Она уже смирилась со смертью и нашла упокоение, помирилась с братом и своей совестью. Она была готова умереть.
   И тут вдруг такое...
   Два часа три минуты. Часы висели прямо перед ее глазами.
   Она лежала на полу, на чем-то мягком, расстеленном на холодном бетоне. Все еще темно.
   Вспышка.
   Вспышка.
   Вспышка.
   Воспоминания о последних минутах тела, в котором умерла Крайм, навалились на ее сознание, но этого тела больше нет.
   Почему Крайм выжила?
   Девушка поднялась на ноги и, качаясь, как пьяная, побрела вперед, для опоры хватаясь руками за стену. Нужно зеркало.
   Она находилась в каком-то заброшенном доме, где мебель была завешана простынями и одета в защитные чехлы, было и зеркало. Сдернув ткань, Крайм приготовилась к чему угодно.
   На нее смотрело бледное симпатичное лицо, ничего общего с тем, к чему она привыкла. Не броскости, ни уверенности во взгляде, ни яркости. Прежняя Крайм никогда бы не выбрала себе такое тело.
   Смутное ощущение тревоги не давало ей покоя, будто бы чего-то не хватало, какая-то важная деталь отсутствовала.
   Уже вскоре Крайм поняла, в чем дело. Как она не пыталась сосредоточиться, у нее не выходило покинуть это тело, не только переселиться в новое, но и выйти за пределы этого.
   Ее накрыла волна паники.
   Крайм принялась лихорадочно ощупывать новое тело, ставшее ловушкой, в поисках хоть какой-то информации. В одном кармане она нашла удостоверение личности на имя Алисы Миллер, в другом - записку на клочке бумаге.
  
   Преступление свершилось.
   Мудро воспользуйся моим подарком.
   К.
  
   Теперь она, наконец, поняла. Преступление свершилось, Крайм мертва. А Кай сделал ей последний подарок, не только новое тело, но новую жизнь. Пусть теперь она стала просто человеком, зато свободным. Никто не станет преследовать Алису Миллер, или желать ее смерти. Все долги оплачены.
   Свободна.
   Не нужно больше беспокоиться о камнях, демонах или убийствах, ей выпал сказочный шанс начать все сначала.
   У нее есть целая жизнь, которая не принадлежит ни ее семье, ни долгу, ни врагам, ни страху, только ей. Навсегда.
   Как она распорядится этой жизнью?
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"