Это чуть-чуть о Москве, это чуть-чуть о быте, это чуть-чуть о жизни...
Москва очень разномасштабна. Можно мерить ее столичным аршином - многокилометровыми проспектами, мировыми памятниками и музеями. А можно слегка высунуться из "гнезда" и обозреть округу в пределах несколько минутной прогулки. Таким был маршрут прогулок слабой сердцем моей тещи после ухода на пенсию. Сын добро посмеивался над таким парадным выходом в свет: до Рюмина и обратно. Один квартал... Но такова уж многовековая Москва, что даже на таком пространстве можно ублажить себя интересными впечатлениями. Таким тихим закоулком Москвы является Гончарная улица на вершине таганской Швивой горки.
Ремесленная Москва оставила много названий в топографии города. Отсюда и Таганка, и Гончарные улицы и переулки, и Котельники, и Швивая горка... Это не совсем благозвучное название в старой Москве закрепилось за обширным районом, расположенным на холме в устье реки Яузы. В просторечье оно зачастую преобразовывалось в более обиходное - Вшивая горка. Что уж поделаешь, некоторые не украшающие жизнь насекомые плотно соседствовали с небогатым бытом (к этой проблеме мы еще вернемся в этих заметках). Но истоком названия служили швеи и их мастерские, некогда располагавшиеся здесь. Есть и другое толкование происхождения этого названия: от слова "ушивая", то есть поросшая ушем - колючей травой, Но нашлось и обоснование Вшивой горке, кроме традиционного народного стремления к простоте: связано оно могло быть с существовавшими здесь в старину многочисленными цирюльнями вокруг бань на Яузе. Нашелся и этнографический источник названия этого района. Название Швивая горка происходит от мокшанского слова "шив", что в дословном переводе означает "солнце". То есть ее название происходит от славянского бога солнца - Соль. А мокшанский язык является одним из языков финско-угорской группы, на котором в те далекие времена разговаривали местные племена, жившие на Москва-реке. В этом варианте идет речь уже не о каких-то паразитах, колючих травах или швеях, а о магической солнечности, успешности этого района.
Кстати, географическое расположение холма на впадении Яузы в Москва-реку вполне могло послужить нехудшим местом для основания древнего поселения, чем район Кремля. И были бы крепостные стены по кромке Швивой горки, а Китай-город выходил бы к Таганке...
В былые времена название Швивая горка слышалось не реже, чем, например, Таганка сейчас. Это было и городская территория и часть административного деления города. В старых московских справочниках значились, например, дом Баташева на Швивой горке, или Швивая горка-дом Хлебникова (или завод поблизости)...
Мы много лет жили в начале (дом 3) улицы Володарского, как несколько десятилетий советского периода называлась нынешняя Гончарная улица. "А из нашего окна площадь Красная видна". Действительно, до постройки высотного здания на Котельнической набережной из окна эркера на третьем этаже в бинокль можно было увидеть время на курантах Спасской башни. Эркер оживляет этот скромный доходный дом.
Такой облик дом получает в 1913 г., когда по проекту архитектора Н. Поликарпова капитально перестраивается старый двухэтажный дом, возведенный в 1883 г. архитектором А. Медведковым. За долгие годы существования этих домов менялись их владельцы - Ф. Лепетов, Д. Грачев, М. Емельянова. Но их имена как-то не пристегнулись к этим домам, в отличие от владельцев многих других особняков этого уголка старой Москвы.
Но кто мог представить, сколько забот элегантный эркер с круглым завершением мог создать жителям верхнего этажа при социалистической системе хозяйствования. Каждый сильный дождь отзывался протечками и потоками, различавшимися только необходимостью втискивания корыт и ведер в узкие щели сложного покрытия эркера или установку подобной тары еще и непосредственно в квартире. Ответ-объяснение был многозначительно постоянен: ендова...
Для большинства людей "малая родина", в понятие которой вкладывается большой диапазон представлений, окружена ореолом мистически-заповедным. Это как бы виртуальный личный музей, предмет, если не поклонения, то придыхания. Так, каждый раз, проезжая мимо Зубовского бульвара, я приковано всматриваюсь в малоинтересный комплекс агентства печати, на месте которого был дом, в котором я жил до шестилетнего возраста.
"Володарка" - я прожил в этом доме более двух десятков лет. Через еще два десятка лет я с волнением поднимался на некогда свой верхний этаж и смотрел на пространство нынешнего Ново-Афонского подворья. Перед глазами мысленно мелькающие кадры жизни и изменявшихся видов... А с начала 2011 года здесь обосновался не мой личный музей, а музей русской иконы. Два частично реконструированных старинных дома объединили стеклянным атриумом. Музей создан по инициативе мецената и предпринимателя Михаила Абрамова и является частным собранием памятников восточно-христианской культуры. Коллекция музея формировалась с начала 2000-х годов и на сегодняшний день включает почти 4 000 памятников древнерусского и восточно-христианского искусства (в том числе более 700 русских икон).
На перилах лестницы, хранящих стиль модерна времен постройки дома, как бы теплятся отпечатки наших рук...
Прямо под окнами - панорама храма Никиты Мученика с одноглавой церковью, построенной в XVI веке. В 1936 г. храм был закрыт, затем начался период разрушения, исчезли главы приделов и колокольня. Территория заросла сараями и гаражами. В 60-х годах началось неспешное восстановление разрушенного. До 1990 г. уже частично восстановленный комплекс продолжал оставаться складом студии "Диафильм". Сейчас это подворье Новоафонского монастыря. Несколько лет тому назад мы с друзьями посетили территорию ожившего храма. Вновь возведенные стены огораживали жизнь обитателей от мирской суеты. Монах средних лет исполнял послушание - сидел на ступеньке крыльца и перебирал просушенную на солнце картошку. Он поприветствовал нас перед выходом с территории. Затем произошел любопытный душевный разговор с одной из женщин из нашей компании:
- Вам понравилось тут?
- Да, такая мироуспокаивающая обстановка.
- Вы придете еще?
- Конечно, если будет возможность.
- Пожалуйста, приходите тогда в юбке, а не в брюках.
На месте выросшего по соседству с эркерным домом нового строения когда-то существовало домовладение 5, состоявшее из усадебного дома и флигеля. Упоминание об этом попалось мне в воспоминаниях известного музыковеда В. Зака, жившего рядом. В сложном ассоциативном ряде с периодом осуждения "сумбура вместо музыки" он излагает детскую революционную основу игр дошкольников и младших школьников середины 1930-х годов. "В нашей "кувшиновке" (некогда прекрасной усадьбе богатея Кувшинова) воцарился культ разрушения. Оставшиеся со старых времен яблони (последние!) мы, оборванцы 30-х годов, обламывали со всех сторон на "сабли и ружья". Желуди с единственного чудом уцелевшего дуба, беспощадно срывали на патроны. Забор, охранявший былую безмятежность тихого сада, расколошматили".
Возникло какое-то странное несоответствие. Почти каждый дом на старой Гончарной улице, зарождавшейся на гребне Швивой горки, многократно привязан к каким-то известным или не очень именитым людям. Это Строгановы, Баташевы, Беляевы, Рюмины, Хлебниковы... Имение же на том же участке с номером 5 исчезло из всех маршрутов историков и туристов.
Первоначально отмечу, что уже одно удивительное случайное совпадение не позволяет обойти молчанием эту фамилию на Швивой горке. Фамилия владельца усадьбы как нельзя лучше соответствует топонимике этой части Москвы: что ни название, то ремесло или профессия. Кувшинов - от профессии гончара, который изготавливает кувшины. На Гончарной улице, в районе Таганки...
В адресной книге Москвы 1917 г. значится "Кувшиновъ Ал-ей Ив. куп. Швивая горка, соб. Т. 111-19, Транспорт". Домашний телефон в то время был редкостью. Его наличие может быть косвенным свидетельством успешной деятельности купца, занимавшегося, по-видимому, транспортом. Имена последующих владельцев имения возникают только в связи с событиями церковной жизни в 1926 году. Это сын Иван Алексеевич и внук Иван Иванович Кувшиновы.
В конце первого десятилетия советской власти обострился конфликт православной церкви с советской властью. В 1926г. по инициативе епископа Павлина (Крошечкина) и благословению митрополита Сергия (Страгородского) велась подготовка к тайным выборам патриарха. В числе четырех вестников, собиравших голоса осужденных советской властью "Преосвященных архиереев на тайных выборах были двое мирян -- Иван Алексеевич Кувшинов и его сын Иван Иванович Кувшинов, бывшие купцы, проживавшие на Швивой горке в Москве". В 1927 году И.И. Кувшинов, через которого были переданы запечатанные конверты с результатами голосования иерархов, был арестован ОГПУ в первый раз по делу организации "Истинное Православие". После второго ареста в 1931 году он был расстрелян (реабилитирован в 1989 году). Иван Кувшинов стал последним хозяином дома на Гончарной.
В конце 1970-х - начале 80-х жильцы этих перенаселенных клоповников-коммуналок с радостью покидали такие дома. Сами же дома, верой и правдой прослужившие не всегда заботливым людям почти столетие, оставались ждать своей судьбы. То ли ремонта, то ли реставрации... Но, как правило, вместо этого погибали безвестно, исчезали бесследно, оставаясь как бы непохороненными. Пустующие дома приходили в полную негодность, случайный (или неслучайный) огонь довершал дело. В жалком виде дом существовал до конца 80-х годов, когда на его месте возвысился новый дом, построенный по специальному проекту. Этот, судя только по экстерьеру и серьезной пропускной системе, элитный дом заселяют сегодняшние непростые люди. Представляется, что жильцы новой "кувшиновки" не уступают по благосостоянию былым купцам. Их имена скромно остаются неизвестными.
Время оставляет на всем зарубки различной глубины, ссадины или смертельные раны. Еще в начале 1960-х годов навес парадного в прекрасном доме на Рюмином переулке поддерживали две очаровательные виноградные лозы. Воплощение фантазийных линий Art Nouveau, не уступавших изяществу линий кованой ограды, рисунок которой порой приписывается Ф. Шехтелю. Потом они таинственно исчезли, навес остался держаться на цепях, а на земле остались небольшие гранитные опоры, с которых в полный рост ранее возвышались лозы. Дом таинственной тишины и несоответствия яркости впечатления и отчужденности существования. Оставалось вглядываться в изящество оформления здания и замечательное солнечное панно на боковом фасаде здания. Только недавно в интернете появилась информация, что этот дом был выделен маршалу К. Рокоссовскому в качестве резиденции. Сам же дом вошел в историю Москвы как дом Д. Беляева, построенный в стиле модерн архитекторами В. Галецким и П. Воейковым в 1904 году. Хозяин, по многочисленным источникам, был потомственным почетным гражданином города. Однако в очень немногочисленном списке почетных граждан такой фамилии нет. У дома был следующий не очень привычно выглядящий адрес: Рогожской части 1-го участка по Швивой горке под N 526/574.
Приведенная фотография дома Беляева оказалась невероятно емкой. Чуть выше виден боковой фасад одного из немногих хорошо сохранившихся деревянных домов XIX века. Дом принадлежал Михаилу Хлебникову, сыну основателя известнейшей московской фирмы по производству высокохудожественных изделий из серебра. Их завод расположен вблизи в основании Швивой горки. В верхней же части поперек фотографии виден главный дом другой усадьбы, о котором пойдет речь чуть позже.
Достаточно было пройти еще несколько десятков метров и на углу Яузской улицы и Тетеринского переулка открывался могучий ансамбль усадьбы Баташева, с 1878 года занятого Яузской больницей, с 30-х годов прошлого века привычно называемой Медсантруд. Имена членов семьи Баташовых связываются традиционно с массовым производством тульских самоваров.
Мне довелось (как жителю этого района) побывать недельку-другую в пульмонологическом отделении больницы. Могу ответственно засвидетельствовать: больничная суть мало коррелированна с представительностью облика усадьбы. Я не могу назвать медицинских результатов этого пребывания в десятиместной палате, но за это время мне удалось написать годовой отчет и несколько заявок на изобретения. Тоже результат!
На той же фотографии Рюмина переулка с домом Беляева перспективу замыкает выделяющееся на фоне некрупной застройки здание. Нынешний высокий пятиэтажный дом с трудом дает возможность представить первоначальный облик усадьбы, подвергавшейся многократным перестройкам и надстройкам. Но в какой-то момент московские архитекторы осуществили цветовую градацию разновременных частей этого сооружения. Это выявило и масштабы сохранившейся части первоначальной усадьбы.
Усадьба Тутолмина возникла на месте дворов Строгановых в верхней части Швивой горки. Главный трёхэтажный дом начал строиться в стиле классицизма в 1788 для купца В.В. Суровщикова, но не был закончен и в 1801, когда усадьбой владел Т.И. Тутолмин, ставший московским генерал-губернатором. Он владел этой усадьбой всего несколько лет, но его имя приклеилось к ней на века. Садовый фасад был обращён к склону Москвы-реки, откуда открывался великолепный вид. Со стороны улицы дом отодвинут вглубь участка; перед ним располагался первоначально круглый в плане парадный двор, с одной стороны ограниченный скруглёнными боковыми пониженными крыльями здания, с другой - каменной оградой.
И вновь о доме по Гончарной улице, 3. Архитектор, кажется, это Н. Поликарпов, так старательно хотел впритирку вписать свой дом в заданное пространство (все такая же точечная застройка только вековой давности), что ни в доме, ни в одной из комнат не было ни одного прямого угла. К тому же дом оказался на самом краю крутого обрыва Швивой горки в сторону Яузской улицы, некогда называвшейся Швивой горкой (или Швивогоровкой). Деформация стен, подпорки потолка, постоянно "усложняющийся" профиль кухонного пола, некогда покрытого метлахской плиткой, бесконечные протечки - множество факторов привели к необходимости капитального ремонта дома с временным переселением жильцов.
На этот период нам выделили большую комнату в исторической части дома Тутолмина. Расстояние между домами небольшое, но по книжечке, по тряпочке все не перенесешь. Упаковали, переехали, разгородили мебелью комнату, подготовились к ожиданию не очень скорого возвращения. Квартира большая, соседей много, кухня общая. Не без проблем... Но неотложная проблема возникла неожиданно через несколько первых ночей. Обнаружилось, что кроме переехавших из-за капитального ремонта в наших постелях прописались несчетные кровожадные насекомые. Клопы, то есть. Как-то за время жизни в небольшой, но отдельной квартире, удалось забыть о такой неприятности.
Одно упоминание об этих насекомых ассоциативно переносит меня в другое время, отличавшееся жестким букетом проблем. Даже для детей, а тем более для взрослых. Это время войны и годы эвакуации. Те грозные события забросили нас в зауральский Шадринск. Небольшой уездный город, который война превратила в промышленный центр. Но в этот момент в памяти всплыла историческая повесть Евгения Федорова об этом городе "Шадринский гусь". Одной из сюжетных линий повести является история частых пожаров в российских деревянных городах. После одного из таких несчастий в огне было уничтожено полгорода. Но дополнительная беда последовала позже. Скопище тараканов из сгоревшей части города переползла (как уж им удалось обогнать бегущий огонь?!) в оставшуюся часть города. Жизнь там стала невозможной. Жители сожгли уцелевшую часть города и начали постройку домов на этом "дезинсекцированном" пространстве.
В середине двадцатого века в Москве пытались справиться с напастью насекомых другими средствами. Собственно эта проблема и оставила след в памяти от бельэтажа усадьбы Тутолмина. Априорно отказавшись от огня в качестве дезинсектирующего агента, мы стали собирать рекомендации знакомых, еще не утративших такой опыт борьбы. Обогативших знаниями, мы выбрали комплекс средств: обрызгать все наиболее опасные места дезинсекталем, а затем с помощью специализированной дымовой шашки, продающейся повсеместно в соответствующих магазинах, не оставить ни одного места для укромного отсиживания наших кровожадных врагов. В пятницу вечером все планы были осуществлены. Чтобы самим не оказаться жертвами капитальной "зачистки", мы тотчас по окончанию процедуры уехали на выходные на дачу.
Нам должно было икаться, но мы поняли это только в понедельник после работы. Соседей подменили: более жестких взглядов и малоразличимых реплик я в других случаях я не слышал. Все стало ясно, когда мы подошли к двери нашей комнаты: по всему контуру - с боков, сверху, снизу - она была оклеена бумагой, подобно тому, как в былые времена оклеивали оконные рамы на зиму - чтоб холодный воздух не проникал. А дело оказалось в том, что распыленная шашкой завеса (то ли ДДТ, то ли какая другая труднопереносимая гадость) полезла не только во все уголки комнаты, но и через неплотности старых дверей стала проникать в коридор. Соседи первоначально испугались пожара и чуть было не вызвали пожарных. Но потом, поняв по запаху другую природу белого дыма, стали спасаться собственными силами. Можно только догадываться сколь тяжело отозвался этот неумышленно созданный конфликт на наших отношениях в квартире. Но в итоге нас простили, и все договорились, что при необходимости повторных мероприятий, мы все будем делать это единовременно.
Но эта жесткая проблема насекомых следствие не только неблагоустроенности жизни старых городов. Совсем недавно эта проблема дала о себе знать в городе всех городов Нью-Йорке. Из-за массового нашествия клопов на город Нью-Йорк ряд модных магазинов вынужден был приостановить свою работу - это уже XXI век!
Будем думать, что Москва этого времени живет другими главными проблемами. Сегодня мы идем по все той же Гончарной. Лужковская точечная застройка почти не оставила свободных мест в линии улицы. Но при этом отмечаю (не без удовольствия!), что многие новостройки уважительно вписаны в архитектуру этого уголка города. Наибольший контраст создают дома сталинского периода, расположенные ближе к Таганке. В подтверждение сказанному - новый дом, подпирающий своей глухой стеной трехэтажную обитель, с которой я начал свои заметки. Дом (на месте "кувшиновки") почти не возвышается над соседом. Но при этом с другой стороны - основного фасада, расположенного в нисходящей части Швивой горки, дом насчитывает семь этажей. Мне кажется, что на этом начальном участке Гончарной улицы случайный прохожий и даже любопытный москвич, незнакомый с этими тихими закоулками, вряд ли особо выделит современный вклад в разновременность построек, столь, в принципе, характерной для застройки многовековой Москвы.
![[]](/img/f/frejdgejm_l/taganka/taganka-1.jpg)
