Вчера погода была лучше. Сегодня ветер дует в лицо, нет тишины. Не то, что сдувает с ног, но дыхание сбивается, чувствуется это противодавление. С годами дышать становится трудней, от того и нет свободы в ногах. От ветра ли или от чего другого, от лет...
У Шолом-Алейхема было когда-то: нелегкий путь с ярмарки... Итог жизни, размышление о непростом житье-бытье старого и стареющего человека. Да, перекладываются листы календаря, тикают часы дня, в каждый из которых вмещается отрезок уже прошедшей жизни. Обычной, незаметной... Взглянуть на это из еще не свершившегося будущего, быть может, самого главного момента жизни. Радостного или печального... Ну кто, предваряя время, может оценить весомость сегодня совершающегося?..
Тяжелой походкой идет он вдоль череды длинных кварталов. Его фигура напоминает букву "Г". Пожалуй, это неточное сравнение: в четком изломе горизонтальной части буквы есть что-то атлетическое, волевое. Если преодолеть азбучную образность и дотянуться до математических кривых, то, пожалуй, более точным окажется сравнение с гиперболой. Тем более что подбор параметров ее уравнения может позволить зрительно совместить согбенность с математической моделью. (Да, вспомнил: именно так, гиперболой, звала моя приятельница свою немолодую соседку).
Под ногой что-то... Не споткнуться бы. Вчера сосед на прогулке посмотрел на проезжающую машину и, сам, не зная обо что, зацепился ногой. С трудом поднялся потом.
Там, кажется, камень лежит, обойду-ка я его справа. Нет, это, кажется, пятно. Может, скользко? А, это сухой лист, на него можно наступить, не опасно. Но лучше, обойду. Сын как-то, смеясь, говорил, что береженного Б-г бережет. Какой-то анекдот фривольный был с этими словами: то ли про свечку, то ли про бабушку... Сосед говорит, согбенность (слово какое-то корявое), наклон с годами растет: 10, 20, почти 45, но, может, это медленное выполнение упражнения утренней зарядки - руками достать пол... Но что-то не получается достичь исходного положения, выпрямиться... Рост становится соизмеримым с размером трости. Стоит, пожалуй, уменьшить длину трости.
Я дорогу хорошо вижу, но иногда светофоры на углу не сразу различаю. Больно высоко их повесили, голову надо вверх сильно задирать. Светофор зеленый, но на указателе перехода силуэтик стал мигать красным. Не помню уже, можно ли начинать переход? Да лучше постою до следующего зеленого. Сердце пока успокоится, тяжесть в ногах немного отпустит. До следующего светофора хватит... Там в конце квартала магазин близкий. Куплю, пожалуй, пакет молока да яблок. Смотри, я уж половину пути прошел, вон там скамейка стоит, посижу... Небо совсем светлым стало, к весне дело. Ноги постепенно отходят... Вчера сказали, что в пожилом возрасте не надо много пить молока, не полезно. Да, правильно. Пожалуй, сегодня я дальше не пойду, в другой раз в магазин схожу.
Супермаркет, тележка - удобство не только для покупок, а и "ходунки" одновременно, walker, как американцы говорят. Люди заботливо предлагают помочь. Сбоку воздушная девушка. Остановлюсь на секундочку, глаза радуются. Руки перебирают немногие покупки.
Разговоры по телефону как будто еще в другой жизни... О симпатиях, о встречах-свиданиях. Разве могут такие свидания быть потенциально невозможными, пока мы живы и думаем, что что-то соображаем? Ну, хотя бы думаем... Когда-то моя знакомая, большая любительница мужского внимания, рассказывала, как исходила злостью в очереди за обувью. Немолодая пара впереди долго перебирала весь нехитрый ассортимент советского магазина. Знакомая крутилась, злилась, пыталась напомнить о сзади стоящих. А потом вдруг перенеслась мысленно на некоторое время вперед: "Пусть, пусть! И ведь я в 50 захочу бегать на свидания к 75-летним мальчикам..."
Московская Болотная площадь - без Шемякина и оппозиционных ассоциаций. Время ушедшее... Скамейка. Вдвоем. Благостно состояние единения. Сбивчивый разговор. Дождь заставляет превратиться в монолит. Пелена дождя обволакивает дробью звуков, но каждый из нас слышит только совместный внутренний разговор. Мимо спешат под зонтами одинокие пешеходы. Замечают сидящих на скамейке вне капризов осени и улыбаются. Они чувствуют, что умытые дождем будут помнить это многие-многие годы. Зонт, но зачем? Ни осени, ни дождя. Сон. "Пусть это был только сон, но какой дивный сон"...
Доклад прошел хорошо. Интересная идея, изобретение, американский, японский, французский патенты... Осваивается серия на заводе. Но кому-то все это не по душе. Говорят, мал спрос, дефицитные комплектующие... Убеждаю, объясняю - все напрасно. Выхожу из себя, воплю: вам бы все г...но выпускать, почти матом крою... В дикой злости просыпаюсь: что за наваждение, какие изобретения... Да и когда все эти проблемы были?! Но уже не заснуть...
Квартира (апартмент - по-русско-английскому) - я там один, хозяин. Может это и плюс - полная независимость. Этакая свобода одиночной несвободы, без ежесекундного самоконтроля дрожания рук, беспокойства ночным бдением. Себе спокойней и других не нервирует... Все хорошо в таком полудобровольном заточении. Даже частенько вспоминается Киплинговская кошка, которая гуляла сама по себе. Но человека тянет поговорить. Иногда пофилософствовать. С собеседником, в уютном обществе приятелей или наедине с самим собой. Желанно соучастие, сопонимание, соритм дыхания и биения сердец, созвучие реакций и слов... Очное и заочное, во сне и наяву. Из-за стола надо выходить немного голодным. Из общения - ждущим следующей встречи. Не дай бог, ощущения избыточности совместного общения.
Компьютер, новости, проблемы, поиск, соучастие в жизни мира. В субъективном соучастии, в границе четырех стен... Все удобно, комфортно. Достаточно повернуться в кресле на 180 градусов и перед глазами телевизор с обилием не очень нужных программ. Кресло на колесах - вообще очень удобный внутриквартирный транспорт, карпет (опять русско-английский) немного мешает.
Совсем недавно звонко отскакивало от зубов "No problem!" Постепенно это замещается на медленно продумываемое и почти беззвучное: "Проблема...". Предметы набирают свой вес. Они как бы впитывают в себя годы. Небольшая сумка становится обременительной. Когда-то дипломат, этот универсальный некогда портфель-багажник, по дороге домой с работы позволял вместить в себя два пакета картошки. С легкостью. Жизнь изменяет критерии, даже те, которые кажутся аксиоматично неизменными. Расстояние от дома до океана увеличилось. Проезды в паркинге становятся уже.
Всплывает телефон - волшебство, как в детстве ключик от ящичка, в котором лежат конфеты. Телефон, дающий возможность услышать сладкие слова, телефон, на другой стороне которого есть ухо, готовое услышать твои важные для тебя слова... А может, это восприятие еще не установившейся головы после долгих краткосонных ночей?..
Вспоминаю, думаю о родителях. В том уже не молодом возрасте, которого достиг я. Или на десяток-другой моложе, но тоже не малый... Смотрю на те времена и вижу разительные отличия восприятия своего и их возрастов. А кто скажет, как виделся тогда тот момент моим близким?.. Волна жизни зарождается, бежит. То с нахлестом, то с мелкими бурунами. За ней следующая и каждая возникшая в свой момент исчезает. Новая волна, не заглядывая за край, тихо воспринимает естество исчезновения предыдущей, ощущает сегодняшнее отличие от похожей, но другой уже уходящей волны...
В голове раздвоенность времен: в одной половине головы сегодняшний возраст с ветром и спотыканием, а в другой неизменность вневременного восприятия прошлого. Это давнее восприятие надежно сцеплено со временем самих событий. Память не ретуширует давние события: они перемещаются в мой сегодняшний возраст в окраске давних дней. Старые-старые друзья и знакомые говорят тем же языком, с теми же интонациями и совершенно перекликающимися желаниями. Да, сейчас геройским подвигом является преодоление нескольких кварталов, а в другой момент - с юной живостью погружение в давние встречи и события. Все это оказывается объединенным одним понятием - моя жизнь...
Поток жизни. Последние прочувствованные дуновения ветра как звуки заканчивающейся элегической мелодии. И бравурные звуки новой волны... Все быстро, мгновенно. Fantastic! Как день жизни, как вся жизнь: вспышка, и черточка между датами...
Много предложений, заканчивающихся многоточиями. Это, вероятно, потому, что остается не много житейских строчек, в конце которых еще не поставлена точка.
