В один не очень прекрасный день я просыпаюсь от чьих-то воплей и топота. Как обычно, мысленно послав всех куда подальше, я залезаю под одеяло и пытаюсь снова уснуть. Но тут в мою упорно не желающую соображать голову постепенно приходит мысль, а кто же может в моей квартире так орать и вообще откуда здесь столько народу? Сажусь на кровати, удивленно чешу голову и судорожно вспоминаю, кого же я вчера наприглашала к себе встречать Новый Год. Но больная голова упорно отказывается помочь мне в разрешении данного вопроса. Тяжело вздыхаю и бреду на кухню, где наверняка есть то, что может помочь голове. И тут в коридоре на меня налетает встревоженный Келегорм (о черт, а откуда я знаю, что это именно он, и когда это мы успели познакомиться?!!!), судорожно прижимающий к груди Хуана (аналогичный вопрос). Мысленно восхищаюсь силой эльфа, сумевшего поднять собачку размером с хорошего теленка.
-Турко, что это с тобой? - удивляюсь я.
-Фрэ, тут ... тут такое творится! Короче, Курво заперся на кухне с профессором Преображенским!
- И чего? - торможу я.
- Как что? - возмутился Келегорм. - Неужели не понимаешь? Сейчас он у него такого понаберется! Слушай, где мне можно Хуана спрятать?
- Уууу... - я продолжаю тормозить. - Ну в общем можешь попытаться запихать его в кладовку.
- Спасибо, Фрэ, - Келегорм чмокает меня в щеку и скрывается в кладовке. Ловлю себя на мысли, что это мне чертовски приятно.
Из сладких грез меня вырывает распахнувшаяся кухонная дверь, заехавшаяся мне прямехонько в лоб.
Как ни удивительно, но удар по голове резко проясняет мою память, и мне сразу вспоминается, кого я пригласила к себе прошлым вечером. Моментально возникают другие вопросы: как мне это удалось, а что важнее - как отправить их всех по домам?
На пороге кухни стоит Куруфин, так удачно открывший дверь. Сзади на табуретке развалился Филипп Филиппович, довольно потирающий подбородок.
- Где Хуан? - спрашивает эльф, абсолютно не обращая внимания на мой мат.
- А я почем знаю? - возмущаюсь я. - Ты б извинился, а? Все-таки дверью мне между глаз засветил.
- А за что мне извиняться?! Сама виновата, нечего нас подслушивать! - психует Курво.
- Что? Да нужны вы мне больно подслушивать вас! - психую я.
Стоим с Куруфином посреди коридора и орем друг на друга. Из зала доносятся вопли, которые мы с эльфом трудом можем перекричать. Куруфин хрипнет. Я пока нет.
Из кладовки осторожно выскальзывает Келегорм и пытается незаметно проскользнуть под носом у братца. Естественно, ему это не удается.
- Стоять! - хрипит Куруфин. - Где Хуан? В кладовке, да?
- Не отдам я тебе Хуана! - срывается Турко. - Я знаю, ты из него мутанта сделать хочешь!
- Не мутанта, а человека! - встревает в спор подошедший Преображенский.
- Человека? Нет, это вчерашний день! Я хочу сделать из него эльфа! - Куруфин пытается мрачно рассмеяться, но из-за охрипшего голоса у него это получается, мягко говоря, плоховато.
- Не дам! - орет Келегорм, закрывая собой дверь кладовки. - Не хочу, чтоб мою собачку превратили вот в такой кошмар! - кивает в сторону вышедшего из зала Чубакки.
Чубакка оглядывает ссорящихся братьев и рычит что-то неразборчивое.
- Вы ж сказали, что он говорит! - удивленно оборачивается Курво к Филиппу Филипповичу.
- Так он и говорил! - ошарашено чешет затылок Преображенский, разглядывая Чубакку. - Шариков, это вы?
- Агырх! Абырвалг! - рычит Чуи.
- Главрыба.... Видимо, пошел обратный процесс, - задумчиво произносит Филипп Филиппович. - Дорогой коллега, кажется, мой эксперимент не удался. Думаю, вам не стоит его повторять.
- У вас не удался, а у меня удастся! - Куруфина несет. - Тьелькормо Туркафинвэ, ты мне отдашь своего кобеля по-хорошему или по-плохому.
- Нет, не отдам! - У Келегорма истерика. - Отстань от него! Можно подумать, тут больше собак нет!
В это время распахивается дверь туалета и оттуда выходит белянинский Сэм Вилкинс в образе болонки. У Куруфина глаза загораются поярче, чем у его папеньки.
- Чья псина? - интересуется он.
- Да вроде бы ничья... - отвечаю я.
- Эй, я бы попросил меня не оскорблять! - встает в позу Сэм Вилкинс. - Впредь не называть меня псиной и относиться ко мне с должным уважением!
Но Атаринке, не обращая никакого внимания на требования болонки-Сэма, сгребает его в охапку и утаскивает на кухню. Вилкинс орет благим матом, эльфу пофиг. Вслед за Куруфином на кухню уходит Преображенский.
-Эй, если вы мне кухню испачкаете, сами потом отмывать будете! - кричу им через запертую дверь.
-Не волнуйся, Фрэюша, - отзывается профессор. - Мы будем предельно аккуратны.
- У себя-то дома небось собак не на обеденном столе режете! - бурчу я.
- Мы предварительно застелили стол газетами, - отвечает Преображенский.
С кухни слышен сдавленный голос Сэма Вилкинса:
- Господа, а что вы со мной делать собираетесь?
- В человека переделаем! - говорит Преображенский.
- В эльфа переделаем! - одновременно с ним отвечает Куруфин.
- Ой, так вас-то мне и надобно. Только меня чур обратно в человека, хотя эльфом тоже, наверное, не плохо.
Келегорм облегченно вздыхает и бежит к кладовке, видимо, чтобы вытаскивать оттуда Хуана.
Решаю попить водички прямо из-под крана в ванной, но дверь почему-то не открывает, похоже, что там уже что-то заперся. В досаде бью по стене кулаком, и тут меня привлекает шум открывающейся входной двери. Из большой комнаты высыпает разношерстный народ посмотреть на вновь прибывшего. И вот в коридоре появляется всадник в черном на черном коне.
- Назгул! - орет Фродо Бэггинс.
- Всадник из ада! - орет Эйкибот Крейн.
Оба хлопаются в обморок. Рокэ Алва пожимает плечами и слезает с Моро. Чувствую, что у меня тоже подкашиваются ноги, правда, по несколько другой причине.
- Приветствую вас, эрэа Фрэо, - перешагнув через бесчувственных Фродо и Крейн, Алва подходит ко мне. - Где бы я мог разместить своего коня?
Безумно смущаюсь и не знаю, куда деть свои глаза.
- Ну на балконе.
Отвешивая галантный поклон, Ворон удаляется. Если бы он не удалился, я б точно грохнулась в обморок.
Так и не попив водички ,ибо ванную комнату так и не открыли, иду в зал. Страсти там кипят нешуточные.
- Я кончено не хочу лезть не в своё дело, любезнейшая Лютиэн, но по моему скромному мнению, короткие волосы у эльфийки - верх неприличия, - язвит Эанке Аунтодиэль.
- Уж не знаю, дорогуша, насколько это неприлично, - парирует Лютиэн Тинувиэль, поправляя означенные короткие волосы. - Но зато благодаря тому, что я с ними рассталась, у меня появился чудесным муж.
- А я бы постыдилась гордиться таким мужем. Он же человек, - Эанке всю перекашивает от отвращения.
- Ну, у тебя и такого нету, - пожимает плечами Лютиэн. - А учитывая последние тенденции сокращения численности эльфийского населения, я бы порекомендовала тебе пересмотреть своё отношение к Эдайн, иначе рискуешь остаться старой девой.
- Прабаааабушка, ну расскажи мне еще раз, как вы встретились с прадедушкой Береном, это так романтиииично, - ноет неожиданно возникшая рядом Арвен.
- Арвен, скоро раз я тебе говорила, чтобы ты не называла меня прабабушкой при посторонних и вообще подслушивать чужие разговоры неприлично, - хмурит брови Лютиэн.
Турин Турамбар в очередной раз кидается к Виллентретенморту с диким воплем "Сдохни, Змей Моргота". Вхлам пьяный Вилле удивленно икает навстречу Турину. От перегара изо рта дракона Турамбар вырубается. Вилле пожимает плечами и возвращается к недопитой бутылке водки.
На люстре сидит Бегемот в обнимку с примусом. Под люстрой на ковре скучает Фесс, ожидающий, пока котяра слезет. Перед Лаэдой разложен походный набор для гримуара. Наконец, Бегемоту надоедает сидение на люстре, и он швыряет примус, целясь прямехонько в голову некроманту, соскакивает вниз и драпает в коридор. Однако, Фесс успевает отскочить и бросается за котом. От упавшего примуса начинается пожар. Денетор с воплями "Гори, гори, ясно" вскакивает с кресла и радостно прыгает вокруг пылающего ковра. Геральт и Волкодав еле-еле оттаскивают Наместника от огня, с трудом связывают ему руки шарфом Пиппина и усаживают обратно в кресло. Побледневший Денетор что-то недовольно бурчит себе под нос и сверкает глазами.
- Горячий, горячий, совсэм бэлый, - сокрушенно качает головой в его сторону целитель Элронд.
Пожар быстро тушится водой из цветочной вазы, в которой была моя последняя надежда на исцеление от похмелья. Расстроенный Фесс возвращается из коридора без Бегемота и говорит, что котяра вылетел в окно.
Общее внимание быстро захватывает харизматичный Феанор, начинающий повествование о зловредном Морготе. Сам Моргот сидит в дальнем темном углу в компании Ракота, устало вздыхает, закатывает глаза и шепчет: "Ой, как заколебал уже" каждый раз, как слышит нелестные феаноровские эпитеты в свой адрес. Темные Владыки за бутылкой "ХО" почем зря ругают Свет. Моргот демонстрирует Ракоту свои обожженные ладони.
- Видишь как мне от Света досталось.
- Это что! - машет рукой Ракот.- Вот сейчас я тебе настоящие раны покажу.
Ракот скидывает плащ и явно собирается снимать рубашку. Украдкой наблюдающая за ними Аредель начинает восторженно вздыхать. Ловлю себя на том, что начинаю вздыхать вместе с ней. Моргот замечает восхищенные женские взгляды, смущается и застегивает рубашку на Ракоте.
Феанор переходит к рассказу о Сильмариллях и необходимости их вернуть. Моргот ехидно показывает Феанору дулю, правда украдкой, чтобы тот ее не заметил. Неожиданно раздается возмущенный вопль Шарикова: "Взять все и поделить". В ответ на это не менее возмущенный Феанор предлагает поделить самого Шарикова, по кусочку для каждого присутствующего.
Бури удается избежать благодаря Финроду, предлагающему не ссориться, а лучше сыграть во что-нибудь. Народ начинает усиленно думать, во что бы и правда можно поиграть. Темные Владыки между собой решают резануться в "Камень-ножницы-бумагу", Моргот ставит на кон Сильмариль, Ракот - черного крылатого дракона. Моргот возмущается, что это враки и крылатых драконов не бывает. Ракот парирует, что враки - это существование светящихся камней. Игра все-таки состоялась, и по результату черный крылатый дракон должен перейти Морготу. Расстроенный Ракот залпом допивает оставшийся коньяк и что-то бурчит про рабство из-за собственной дурости.
- А я в азартные игры никогда не проигрываю! - хвастается в это время Эраст Петрович Фандорин.
- Молодой человек, никогда не говорите никогда! - ухмыляется появившийся в зале Рокэ Алва.
Пристыженный Фандорин предлагает Алве сыграть в кости. Алва соглашается. Рокэ и Эраст Петрович играют партию. Алва выкидвает две шестерки. Эраст Петрович - пятерку и шестерку... и проигрывает Ворону Варвару Петровну Суворову. Алва удивленно разглядывает повисшую у него на шее Вареньку, очевидно, размышляя, что же с ней теперь делать. Наконец, он спихивает ее на руки Финроду, предложившему играть.
Идея с играми провалилась, и в комнате началось активное обсуждение восстания графа Дуку. Присоединившийся к разговору Алва равнодушным голосом предлагает взорвать Джианосис к Леворукому. Падме Амидала вскакивает и заявляет, что не одобряет насилия и все предпочитает решать полюбовно. Алва обнимает Падме и уводит ее в другую комнату, по дороге предлагая поподробнее объяснить ее методы урегулирования конфликтов. Дарт Вейдер провожает парочку испепеляющим взглядом, я - тоже...
За окном начинает темнеть, и я включаю люстру о трех лампочках. Увидев лампочки, Феанор падает на колени.
- Так вот где они, мои Сильмарилли, - благоговейно шепчет он, постепенно срываясь на крик.
Моргот в углу удивленно смотрит на лампочки.
- Это что же я не те камни на самом деле спер? - спрашивает он у Ракота.
- А хрен их знает, - бурчит вхлам пьяный Ракот.
Феанор вскакивает и приставляет меч к моему горлу.
- А ну отдавай мои Сильмарилли!!!
- Эээээ, а ты уверен, что это именно Сильмарилли? Вообще-то это лампочки Ильича, - отвечаю я.
- Кого-такого Ильича? Почему я его не знаю, и с какой стати он присвоил себе мои Сильмарилли? - гневно хмурит брови Феанаро. За его спиной откуда ни возьмись возникают пятеро его сыночков (видимо, У Турко и Курво нашлись дела поважнее) и тоже обнажают мечи.
- Ну, Владимира Ленина, - начинаю я, но почувствовав, как лезвие меча ощутимее стало колоть меня в горло, решаю сдаться. - Ну, хорошо, забирай свои Сильмарилли, мне не жалко.
Тут появляется Келегорм с Хуаном под мышкой.
- Отец, тут повсюду под каждым потолком Сильмарилли, я сам видел, почему же ты нам говорил, что их три?
- Нуууу, их и было три, - офигевает Феанор и на секунду задумывается. - Ну да ладно, заберем все, а что к чему разберемся потом, всё равно идея моя!
Бросаю взгляд в угол Темных Владык. Ракот спит, рядом с ним сидит Аредель. Моргот продолжает смотреть на лампочки, хитро улыбаясь.
Феанор прячет меч в ножны и лезет выдирать включенную лампочку голыми руками. Естественно, его хорошо долбает током, и он падает в обморок.
- Папу убили! - хором орут Феанорычи.
Все окружают бесчувственного эльфа, и каждый начинает давать советы по реанимации. В центр толпы с трудом влезает Йеннифэр, заверяя всех, что она опытная в таких вещах волшебница и сделает Феанору такое искусственное дыхание, что тот моментально встанет на ноги.
Ракот дрыхнет, положив голову на колени Аредели, Моргот по-тихоньку начинает пробираться вдоль стеночки к выходу. Мое сердце начинает чувствовать что-то недоброе.
Злющий Геральт пытается посмотреть, как же именно Йеннифэр спасает Феанора, но из-за огромного количества народа ему ни фига не видно.
И тут свет гаснет. Все моментально замолкают, только из кухни слышится мат Куруфина и Филиппа Филипповича Преображенского. Понимаю, что раз муз центр работает, значит, дело не в отключении электричества. Пробираюсь к выключателю, щелкаю им - света нет.
Фесс зажигает файерболл, и все старательно оглядывают комнату и присутствующих. Нигде нет Моргота.
- Господа, - раздается в полутьме голос Финрода. - Кажется, нам снова устроили Найтфолл...
- И Сильмарилли снова сперли, - вроде бы Келегорм. - Под потолком их нету!
- Моргот, скотина! - Феанор? (Йен уже справилась?)
И в подтверждении их слов из колонок льется одноименная песня Blind Guardian...
Оживший стараниями Йеннифэр Феанор своими пламенными речами снова призывает народ идти бить морду Морготу. Уже один раз вляпавшийся в это дело Финрод тихонько линяет в темный угол к Ракоту и Аредели. На всякий случай, иду вслед за ним. Геральт отводит в Йеннифэр в сторонку и учиняет ей подробный опрос, что же она делала с Феанором. В ответ волшебница невинно хлопает ресницами, достает из сумки книжку "Первая медицинская помощь" и сует ее Геральту. Геральт удивленно разглядывает книжку со всех сторон, а потом обращается к Волкодаву, с которым они окончательно скорешились, с просьбой прочитать ее ему.
- Чего-чего сделать? - изумленно чешет в затылке Волкодав.
Феанаро где с помощью пламенных речей, а где и с помощью острого меча вербует всех , кто не спрятался в темном углу, в свой карательный отряд. Как нельзя в тему муз центр играет The Curse of Feanor.
Безумно радуюсь тому, что теперь все уйдут, и я смогу спокойно похмелиться и выспаться. Осталось только выгнать из моей спальни Рокэ Алву и Падме Амидалу и разобраться, кто же засел в ванной. :)