Я видела её. Представляешь, просто так встретила на улице, торопилась, боялась опоздать на выставку, и нос к носу с ней столкнулась! Я не видела её с тех пор, как все мы закончили колледж. Помнишь, она говорила, что уедет в Германию? Она учила немецкий и хотела попрактиковаться, а ещё она так же, как и я, бредила искусством, хотела изучать германскую архитектуру. Ты помнишь?..
Сколько времени прошло? Два года, да? А, кажется, двадцать лет. Она мне многое рассказала, многое из своей жизни - того, чего никто о ней не знает. Спрашивается, с чего бы ей всё мне рассказывать? Ты многого не знаешь. Для меня это было большим шоком, я и не знала, что всё может повернуться так...
Сколько лет нам было, когда мы разбежались? Тебе восемнадцать, а ей уже девятнадцать. Знаешь, почему? Она "потеряла" год, когда переезжала из Израиля. Вернее, её семья бежала оттуда, когда к ним в дом ворвались бандиты. Её отец погиб, а мама и тётка сгребли в охапку детей и увезли, куда глаза глядят. "Куда глаза глядят" оказалось Нью-Йорком.
Помнишь, как её звали? Розмари. На самом деле её звали совсем по-другому. Она назвала какое-то сложное и красивое еврейское имя, я его уже забыла, прости. Оно ей очень идёт, я не знаю, зачем она поменяла имя. Я мысленно примеряла то странное имя к её образу, и моё воображение рисовало Мёртвое море и золотые пески, горячее жёлтое солнце и солёный воздух, лижущий щёки, спину и плечи. Ей невероятно подходит это имя, она в нём, словно арабская принцесса - гордая и непорочная.
А как она выглядела, помнишь? Конечно, помнишь - как же ты мог забыть? Длинные волосы цвета воронова крыла - она никогда не стригла их, а если бы остригла - совершила бы ужасную ошибку! Ты когда-нибудь прикасался к её волосам?.. Нет, ты боялся даже дышать в её присутствии, ты замирал, едва взглянув на неё, а когда она говорила, ты не шевелился. На тебя было страшно смотреть... А она умела смеяться одними глазами, помнишь? У неё были большие, просто огромные карие глаза. Карие - это мягко сказано. Как ты называл? Цвета бразильского ореха. Её глаза блестели, а уголки едва приподнимались - это означало, что она смеётся. При этом губы оставались неподвижными, губы цвета июньской кроваво-красной розы. Она не пользовалась губной помадой, никогда не пользовалась, потому что она бы только испортила её мягкие губы, спелые вишни.
Она никогда не носила джинсы и прямые чёрные брюки - только юбки в пол, но зато, какие красивые! Помнишь, как она появлялась - сначала мы слышали её запах, запах лаванды и амбры, потом шорох её волос, и только потом появлялась она, вся в шёлковом, газовом, бархатном, с полуулыбкой на лице и глянцевым, "влажным" блеском в глазах. Что тогда с тобой происходило? Ты задыхался. Иными словами не скажешь - ты задыхался от благоговения, от романтического обожания. Ты любил её больше осени и кривых домов Бруклина, больше своей жизни ты её любил, я помню.
Ты подарил ей дорогие французские духи на её восемнадцатый день рождения. Духи с запахом ванили и горького шоколада. А она называла их розовой водой и толкала тебя с бордюра, когда ты, желая удивить её, вставал с ног на голову. Она смеялась над тобой.
На выпускном вечере ты плакал. Я не виню тебя, ты мог себе это позволить. Если бы ты не сделал этого, ты бы взорвался от переизбытка чувств. А она просто подошла и весело, по-дружески потрепала тебя по щеке! Ты, наверное, до сих пор помнишь запах её рук. Чем они пахли? Розовой водой...
Она уехала не сразу. И не в Германию. Она пожила немного в Вене, а потом осела в Люксембурге. Ты знаешь, она там вышла замуж,... но развелась через полтора года, представляешь? Она не училась больше, потому что ей незачем было учиться - это всё её опыт. Опыт избаловал её, и она посчитала, что образование ей не нужно. Она никогда не работала - её содержал муж, а когда они развелись, она вернулась в Нью-Йорк и поселилась у сестры. Просто так, нагрянула среди бела дня и сказала, что поживёт некоторое время. Сестра устроила её работать официанткой в каком-то клубе на Манхэттене. Она перебивалась случайными заработками. Она сглупила, она сама это понимала, но было уже поздно. Она зачахла, как июньская роза. Она стала бледной и жалкой. Я даже не узнала её...
А ещё она сказала - представляешь! - что любит тебя. Да, не удивляйся. Я сама удивилась. Эта девушка с глазами раненого оленя и выправкой арабской принцессы любит тебя. С тех самых пор, как она ещё девочкой приехала из военного Израиля в огромный порочный Нью-Йорк. Она так боялась признаться - гордая принцесса...
Постой, не убегай! Ты ведь всего не знаешь... Если бы ты всё ей рассказал, может быть, всё бы повернулось по-другому. Купи букет роз кроваво-красного цвета и поезжай на бруклинское кладбище. Найди её и подари этот букет. Ей было бы очень приятно, если бы она могла вдохнуть их пьянящий запах. Приходи к ней почаще. Она так тебя любит...