Аннотация: "Тайна Росомахи", "Слепой висельник" и "Свинец добывают свинцом" - 4, 5 и 6 главы паропанк романа "Судьбы - стреляные гильзы".
4. Тайна Росомахи.
Одинокий всадник въезжает в город. Медленно, словно неохотно, но въезжает, не задерживаясь ни перед покосившимся салуном, ни перед жалкой ночлежкой, носящей гордое название мотеля. За всадником гонятся, но он не бежит - лишь отступает, старательно рассчитывая время, когда именно ему предстоит встретить охотников. Всадника поджимают сроки - день за днем просыплется в пыль дорог отведенное время. На красивого, хищно-тигрового, черно-красного окраса жеребца, гордо вышагивающего по улочке Резервора, навьючены две дорожные сумки, тугие, плотно набитые. В одной из них всадник везет свое счастье.
Опять один, разглядывая мир из-под пыльной шляпы. Мир отражается в темных, почти черных зрачках, но вспыхнуть блеском не хватает сил и он тонет, вязнет, блекнет. Серый, пыльный мир Нового Света.
Крис въезжал в Резервор, трапперское поселение, набор времянок, наскоро сколоченных загонов и дешевых рюмочных, где поят местной бодягой. До темноты оставалось не более трех часов. Потом кто-то вновь выключит свет и на землю опуститься ноябрьская ночь - холодная, пронизывающая и полная дикого зверья.
Проехал шкурную лавку, кабак, кузницу, несколько жилых домов - да их тут всего-то не больше двух десятков. Ширина улиц - десяток шагов, домики - невнятные нагромождения старых досок, пластика, железной сетки и жестяных щитов, проржавевших до дыр. Стены сплошняком увешаны рогами - огромными, маленькими, изящными и витыми, массивными, толстыми. Рога свалены в телеги, повозки, прямо на землю бесформенными кучами, пылятся на крышах, вываливаются из кладовок - они тут везде. Делят городок вместе со шкурами, хозяйничая над людьми, их судьбами и условиями выживания. Шкуры тоже везде - на стенах, выставлены на любопытный глаз, стопками сложены на деревянных верандах, смотаны в здоровенные тюки, загружены в широкие повозки. Торговать, вывозить. За Урал, на запад, в чудом живую Европу, в Конгломераты, ну и на родину, конечно, через Пролив - восток, Старый Свет... Промысел, жизнь, смысл жизни.
Люди - отражение города - мохнатые, бородатые, замотанные в шкуры с ног до головы. Меховые шапки, шерстяные плащи, шубы и полушубки, не снимаемые с тел даже в саму страшную жару. Под плащами блестят стволы, посверкивают, зыркают по сторонам, мощные, дальнобойные, дорогие игрушки, зарабатывающие на жизнь. Люди мало говорят, носят, грузят, сортируют. Почти не спорят, почти не торгуются. На незнакомца смотрят немногие, тут же отводя взгляд, машинально чертят знаки от сглаза и продолжают считать шкуры, да сортировать рога. На земле тут уже не сланец, не битый ветром камень - песок и земля, перемешанная, взбитая в грязь, насквозь пропахшая кровью выпотрошенных туш. Чуть дальше, на юго-восток, за Резервором степь практически кончается, уступая право существования травянистым, хоть и нищим равнинам.
Пахнет свежим мясом, костяной пылью, гнилью, дерьмом и отчего-то дождем. Но дождя не будет, можно не ждать. Это только так кажется. Лошади, мулы, ослы, коровы, собаки, куры, крысы. Звериный гам над немногословием людей.
Мужичок провел мимо тощую корову, по соседней улице двое пастухов прогнали десяток молодых, тонкорогих еще жеребцов. Стая мелких поджарых собак кинулась им вслед, заливаясь лаем и хрипом. Вернулись, жадно поблескивая глазами, вновь забились под высокий фундамент просторного здания с множеством крюков под потолком зала. Крис проехал бойню, еще один кабачок, ночлежку, несколько кривых бараков. Остановился перед продуктовой лавкой, спрыгивая с Джина. Осмотрелся.
Рюмочная через дорогу, рядом почтовая станция, она же так называемый пункт связи, хотя каждый местный прекрасно знает, что любая связь отсюда до Аннориса только через курьера. Высокое здание, на первые взгляд даже построенное крепко, когда-то было зеленым. В девичестве, так сказать. Кажется... Рядом с рюмочной фургон, старый ржавый микроавтобус, запряженный четверкой крепких тяжеловозов. На козлах пусто. Крис сдернул с Джина заветную сумку, второй рукой набрасывая повод на низкую коновязь, еще раз обернулся, и по скрипучим ступеням поднялся на крыльцо лавки. На мутном стекле двери грязная картонка сообщала о том, что заведение работало.
Вышел, проклиная ту четверть часа, что провел в вонючей лавке. Опустил мешок с припасами на крыльцо, разглядывая появившихся на другой стороне улицы возницу и его помощника - верткого паренька, которого видал еще в Аннорисе. Черт, ну как же Крис любил совпадения. Хозяин помогать не сунулся - побоялся пинка, видать сумев разглядеть бледную нашивку Конфедерации... Ублюдок. Мелкий, костлявый недоносок в грязном шарфе, обмотанном вокруг тощей шеи. В лавке вовсю прет крысиным дерьмом, протухшим пивом, медом и еще Бог знает чем, а он даже не пошевелится. А под шарфом у него что? Жабры у него, твою мать, самые настоящие... Вернулись, твари, пользуясь перемирием, рвут последнее, прежде чем окончательно свалить на юг, под защиту редких пушек генерала Чена... В другой день бы прирезал и бросил за ящики с сухарями - все одно запах тяжелый, пару дней не найдут. Допустимые. Выродки, ходящие по самому краю. Те, кому Разрешено жить вместе с нормальными людьми. Доказавшие, что их отклонения вписываются в Кодекс о Божественном Изменении. Запятнанные, но пытающиеся отмыться.
Крис плюнул с крыльца, встретившись глазами с Джином. Конь поднял голову, потряхивая сбруей, помотал крупной башкой. Красавчик, одно слово. Вон, как на него местные засматриваются. Потом, правда, наездника замечают и глаза прячут. Только один вон все никак... Стоп! Так это же тот самый мальчишка, запасной верховой к курьерского дилижанса. Нахохлился бесформенным коричневым мешком на крыше своего фургона и опять пялит зенки. На этот раз он их потеряет...
Крис решительно сошел с крыльца, чувствуя, как из-за дверей лавки буравит спину затравленный взгляд Допустимого, забросил сумки на Джина, подтянул ремни, проверил подпругу. Ладно все, крепко. Стукнул массивной рифленой подошвой прорезиненного ботинка о ступень, отбивая прилипший шмат грязи, поднялся в седло.
Джин развернулся, двигаясь поперек улицы.
В последний момент мальчишка все же что-то заподозрил, попытавшись с крыши соскользнуть, но Крис двигался молниеносно. Привстал в стременах, дотягиваясь до жертвы среди притороченных на фургоне коробок и тюков, ухватил, рванул. Пончо выдержало, не лопнуло. Вскрикнув, паренек упал, не удержался на краю и, ведомый сильной рукой Криса, рухнул с крыши прямо в грязь улицы, загремев, как мешок с мелочью. Упал, откатываясь, а Джин уже надвигался, привычно целя копытом в башню. Добрый конь, надежный.
- Подожди! - крик, срывающийся едва ли не на визг. Соломенная шапка волос паренька мгновенно становится черной от грязи, на лице разводы. Пытаясь встать, он выставляет вперед ладони. - Подожди!
- Эй, что за черт тут творится? - это возница, сухопарый старикан, появившийся из рюмочной. Но Крис стремительно выбрасывает в сторону старикана пустую руку, и тот отшатывается, словно в него сейчас целят из револьвера.
- Подожди!.. - голос у мальчишки тонкий, еще ломающийся. - Не бей, я все объясню...
Это интересно. Особенно теперь, когда, как оказалось, есть что объяснить. Крис придержал Джина, внимательно наклоняясь вперед. Улица безразлична, улица сортирует рога и уводит на мясобойню тощих коров.
- В переулок, - негромко скомандовал Крис.
Паренек безропотно двинулся вперед, на ходу пытаясь отряхнуть перепачканное пончо. Зайдя в узкий тупиковый переулок, Крис остановился, перегораживая парню выход и робкий солнечный свет. Все продолжающий уходить, между прочим...
- Говори.
- Аннорис! - выпалил парень, словно это сразу же и все объясняло. Крис наклонил голову.
- Помню, - негромко согласился он, - что еще там мне не понравилась твоя конопатая рожа...
- Там, в Аннорисе, стрелки шерифа... - о, вот это уже интереснее. - Пошел слух, что в скором времени на востоке понадобятся смелые люди!
Пальцы Криса сомкнулись на рукояти, готовые вынуть оружие из его потертого убежища. Паренек увидел, распахнул глаза и замотал грязными волосами.
- Подожди, подожди, но ведь это же Ты!?
- С чего ты это взял, мальчик?
Джин, нетерпеливо переступил с ноги на ногу и зафырчал. Чего, мол, валяй быстрее, стреляй и бежим... Мальчишка побледнел, отчего веснушки проступили россыпью рыжих звезд.
Хотя, по большому счету, отпираться было поздно. Так или иначе, но мальчуган уже знал, что на востоке набирают людей - среди таких, как Крис, подобные вести проносятся быстрее, чем пули. Звенит монета, значит - нужны люди смелые, отчаянные, умеющие правильно рискнуть жизнью и последним порохом. Люди, каких плодовитый Новый Свет создал не то, чтобы в достатке - он просто заселил ими шестую часть Земной суши. Да что говорить - в свое время Крис, узнав о таком, бросил бы все, выискивая по восточным поселениям подходящего человека. С любой точки зрения, Крис на роль этого подходящего человека сейчас вполне годился. Значит...
- С чего это ты взял, мальчик, что я возьму тебя в свои люди? - перефразировал он, понижая голос. Мальчуган оторопел еще больше, но страх, сверкающий в бесцветных зрачках, убрался прочь. Распрямился, одернул край пончо, дернул краешком губы.
- Я пригожусь!
- Смело, - Джин, расстроенный, что стрелять пока не будут, попробовал шагнуть вперед сам, но хозяин удержал, - действительно смело. А что еще говорят люди?
- Говорят, что собираются отряды, и твой один из первых. Отряды пойдут на восток и это напрямую касается перемирия в войне! - интересная легенда. - Говорят, что благодаря нам... то есть, я хотел сказать, таким вот отрядам, война скоро начнется вновь...
Неплохо, подумал Крис, действительно неплохо. Просто, незамысловато и интересно.
- Откуда родом?
- Из Квэйбэнч, штат Третья Дакота, сейчас помогаю Робу Джайноку развозить курьерские пакеты по этому берегу Оби-Ривер.
- Лет сколько?
- Восемнадцать... почти.
- Что умеешь?
Этого вопроса мальчишка ждал, последние сутки только и делая, что придумывая и отрабатывая в уме красивый жест. Развел руки, распахивая пончо, и Крису ничего не оставалось, кроме как качнуть головой. На широком поясе мальчугана, собранный в единую сбрую с наплечной кобурой и еще десятком ремешков, поселился целый арсенал холодного оружия - самострел с вертикальной дугой, метательные звезды, узкие тонкие ножи, разных калибров стрелы, проволочная удавка и целый набор разнообразных кошелей.
Осторожно, стараясь не переусердствовать в резкости движений, тот снял с пояса самострел, взводя его неуловимым движением руки, развернулся и, совершенно не целясь, вогнал невесомую стальную стрелу в стену тупика. Не прекращая движения бросил самострел на короткий шнур за спину, простер вперед руки, и две гудящие звезды последовали туда же, намертво вбивая свою сверкающую плоть в доски забора. Жест, за ним другой, и ножей практически не увидел даже Крис. Действительно метко, один к другому, почти в одну точку. Обернулся, глядя на всадника, и Крис вновь кивнул. Блеск, этот проклятый блеск в глазах мальчишки... Так горит на солнце серебряный бакс, черт побери! Так горят костры преисподней.
Разглядывая прибитую к досчатому забору метательным арсеналом паренька крысу, всадник молчал. Парень прошел в глубь улочки, разогнал копошащуюся под коробками и баками стаю, бережно вынул из тушки клинки и старательно обтер их от крови. Ловкий мальчик.
- Воровать умеешь?
- Как дышать!
- Принят, - Крис начал разворачивать Джина, - собирай пожитки, догонишь у северо-восточной окраины...
- Эй! - ну вот, парень так и норовит все испортить. Что еще за возгласы за спиной? Крис обернулся в седле, возвращая взгляду металл. - Сколько платят-то?
- Тебе хватит, не обижу, - ну что за мир, в котором люди, даже не зная, что именно им сейчас предложат, интересуются лишь одним единственным вопросом? Скольких таких вот ловких пареньков Крис уже сбросил с игральной доски? Скольким не досталось, когда пришлось делить деньги? Скольких догладывали стервятники?
Но паренек не отлип. Решительно догоняя всадника, он повторил.
- Так не пойдет! Подумай сам, разве так дела делают?! Что за бизнес, когда я даже не знаю, сколько получу в итоге? - он стоял у правого стремени, заглядывая снизу вверх, молодой авантюрист, молокосос с неокрепшим голосом. Крис опустил глаза.
- У тебя четверть часа, после чего я уезжаю. Северо-восточная окраина и... найди себе лошадь.
Джин, в нетерпении ждавший сигнала, рванулся из узкого, предательски тесного переулка, буквально выпрыгивая на главную улицу. Встал, разбрасывая из-под широченных копыт комки земли, крутанулся, рысью двинул в сторону кладбища. Мимо проскользил дилижанс, все еще не пришедший в себя возница, двое бездельников на крыльце рюмочной, настороженные взгляды трапперов. Мимо, мимо, за спину, как делал это всю жизнь. Сбрасывая, забывая, но не упуская ни единой мелочи. Только вперед. Не оборачиваясь.
Как и у большинства поселений всех времен, на одной из окраин Резервора приткнулось кладбище - крохотное совсем, уютное, можно сказать. Каменные и деревянные кресты, могильные плитки из слоящейся породы, терзаемое ветром прибежище тех, кто оказался слабее. Могилы, скромные постаменты, надгробия. Крис остановил коня на самом краю кладбища, разворачиваясь к городку и неторопливо закручивая сигарету. Обмяк в седле, расслабляя плечи. Что ж, посмотрим, что именно представляет из себя этот мальчуган.
Взгляд протыкал сигаретный дым, натыкаясь на вышорканные временем надписи.
'Покойся с миром, Майкл Раш' - как банально... 'Никогда не ходите в сорок восьмое убежище' - это любопытно. 'Их было восемь, ты был один. Прими это, как судьбу' - очень философски. 'Тебя никто не звал в этот город', 'Гордецы умирают именно так', 'Прожил, как дьявол, погиб как ангел', 'Жизнь не щадит красивых' и множество в этом роде. Видимо, кладбищем заведовал настоящий поэт, способный придумать любому событию причудливую эпитафию. Крис заставил себя отвернуться. Это всего лишь очередное хранилище закопанных в землю судеб, отстрелянных к сроку.
Наконец, он появился - торопливо понукающий одного из крепконогих жеребцов, еще час назад тащивших по степи коробку дилижанса. Не оглядывался, но в седле на всякий случай пригибался. Тощий вещевой мешок за седлом, наскоро застегнутая подпруга. Конь шел тяжело, но чувствовалось, так он может долго. Сойдет...
Подлетел, жестко осаживая, оскалился, отбросил со лба прядь. Совсем ведь сопляк.
- Куда едем?
Сговорились, да?
- На восток, - Крис развернул коня, бросая последний взгляд на кладбищенский пейзаж. Наводит на размышления, безусловно. Только не Криса, - не передумал еще, конокрад?
- Я тоже шутить люблю, - оскал парня стал еще шире и он счел необходимым, наконец, представиться, - меня зовут Росомаха!
И правда звереныш, кто только кличку давал? Зубы - мелкая пила, ручки - что лапки. Похоже злой малый, в глотку вцепится, не отдерешь... Пригодится.
- Крис...
Двинулись бок о бок, медленно и вровень, а затем Крис ловко подвернул, заставляя обоих скакунов свернуть с наезженной дороги налево к невысоким холмам. Ехали в молчании и лишь новенький все озирался, словно что-то чуя. За гребнем Крис остановился, всматриваясь в плотную рощу колючего кустарника, что в этих местах не редкость.
- Едем! - бросил, словно увесистый камень, и кусты зашевелились. Росомаха мгновенно насторожился, всматриваясь в стройную девушку, ловко выводящую из непролазных кустов пегую лошадь. Быстро стрельнул глазами на него, затем снова на нее, и ничего спрашивать не стал. Крис перебросил на тяжеловоза сумку с закупленными продуктами. - Закрепи и выправь подпругу!
Задумался, разглядывая, как гибкая Флай садится в седло, и неопределенно покрутил в воздухе пальцами.
- Это Флай, это Росомаха... Будьте знакомы.
Кони шли слажено, ровно и неторопливо, словно вместе делали это уже не первый раз. Тяжеловоз, отцепленный Росомахой от дилижанса, гармонично вписался в отряд, совершенно не реагируя на эскапады Джина, чем заставил последнего практически сразу же потерять к своей персоне всякий интерес. Так же себя повел и его новый хозяин - бойкий с виду Росомаха, молчаливо пристроившийся слева от Криса, откровенно скучал в седле, пережевывая бесконечной длины травину. Вечерняя прохлада перерастала в заморозки, а в морозным воздухе начали появляться облака пара. Ветер попробовал было разбежаться, но ударился в многочисленные кустарники, запутался в колючках, поник, обиделся и затих. Пахло землей, терпкой травой и невесть откуда взявшейся железнодорожной гарью.
Бряцала сбруя, похлопывали по горячим конским бокам притороченные сумки, мешки и свертки. Пробираясь среди кустарников, плотными взлохмаченными рощицами разбросанными то здесь, то там, крохотный отряд в молчании двигался на восток. Солнце опасно накренилось над горизонтом, бросив на желтую почву длинные росчерки угловатых теней. Светило в спину, создавало иллюзию тепла и напоминало о приближающейся темноте. Красиво.
С момента, когда Крис и его люди покинули Резервор, прошло чуть более часа. Не обращая внимание ни на демонстративные взгляды Флай, которыми она буквально испепеляла командира, ни на натянутое молчание Росомахи, Крис полностью погрузился в раздумья, лишь где-то на самой окраине своего сознания выставив никогда не дремлющий дозор.
День. Максимум два, и они его настигнут. Пройдут Аннорис, в котором, благодаря активным стараниям Честера, любой дегенерат ткнет пальцем на восток, так же чинно доберутся до Резервора. Они (в смысле те, кого Крис уже начал считать своим отрядом) к этому времени уже будут на территории штата Уозорен. Скалы, редкие леса, ущелья, ощутимый взъем на Алтайское плато. Там, если хорошо подготовиться, можно будет даже дать бой... Трое на трое, если так можно сказать.
Потом на юг. Ну, то есть на юг, если Охотники все-таки спрыгнут с хвоста... Итак, потом на юг. Просочиться между фортом Спир и поселениями ветрянщиков, и завтра к вечеру уже быть в Джоке. Как много 'если'... Крис бросил повод на шею коня, вынимая кисет. Вообще-то, Ральфи не помешал бы чуть раньше. Например, завтра с утра, когда они войдут в ущелья Уозорена. Черт! Да что за мысли! Крис дернул губой, торопливо свернул сигарету и закурил, жадно глотая горячий дым. Ральфи, если не повезет, возможно, уже отплясывает Веревочную Джигу, а он тут строит планы... Дать в галоп? Сорваться, бросить ночь под копыта коней, измотать, высушить скачкой, но выиграть несколько драгоценных часов?
Крис улыбнулся сам себе, невольно скашивая глаза - не заметили ли спутники... Нет, в галоп нельзя - учуют, поймут, увеличат скорость, навяжут новые правила. И все равно догонят. Ну, пусть чуть позже, разница-то какая? От зверей нельзя бежать. И с запозданием сообразил, что Росомаха и Флай уже какое-то время разговаривают, приотстав на полкорпуса.
- ...конечно, умереть в сражении! - Росомаха аж привстал в седле, поерзал, опустился обратно. - Что может быть прекраснее и нежнее, чем рукоять теплого 'Смит-Вессона', зажатая в твоих пальцах?! Дымящийся ствол, горячие гильзы на ладони. Движение руки и свинец пронзает воздух так, как это необходимо только тебе!
- Значит, ты мечтаешь стать самым знаменитым бандитом Нового Света? - Флай даже не пыталась скрыть тонкой, бритвенно отточенной иронии, сквозившей в голосе. - Попасть в историю, добиться, чтобы за твою голову назначили огромную награду?.. Ищейки, Охотники, восторженные взгляды проституток?
- Ну, не совсем... - Росомаха повертел в воздухе пальцами и Крис едва сдержал усмешку - паренек копировал его собственный жест. Помимо воли он начал прислушиваться к разговору за спиной, постепенно отвлекаясь от тяжелых мыслей. - Задача в том, чтобы стать профессионалом. Понимаешь? Вот он, - Крис почувствовал, как Росомаха мотнул на него головой, - может и не убил сто с лишним русских, как это сделал Джефри Фэлкон, но дело свое знает. А если так, то ему и удача в руки плывет, работу все предлагают, дела разные трудные делать. Это то, красавица, что называют репутацией и уважением! Ну, а если для этого нужно будет ухлопать пару десятков головорезов или Уродов, то я всегда за!
- Ну, а по-моему, Росомаха, тебе просто необходимо еще немножко, самую капельку, подрасти, - вполне дружелюбно улыбнулась Флай, но Крис понял, что от девушки тоже не укрылось, с каким странным надрывом пацан назвал ее красавицей.
- Парней в экспедиционные корпуса генерала Хофнета набирали с пятнадцати лет, но именно эти сопляки, как бы ты их назвала, железной лавиной форсировали Пролив, одержав сокрушительные победы при Камчатском Перешейке и заселении Иррикона. Пятнадцатилетние герои, обеспечившие нашему народу практически беспрепятственную Колонизацию Нового Света...
Тонкое, едва уловимое ухом гудение авиационного двигателя прервало их беседу и все трое, не сговариваясь, повернули головы налево. На севере, словно спасаясь от наваливающейся тьмы, лопастями винта резал вечернее небо крохотный биплан.
- Ух ты... - первым не сдержался Росомаха. - И как только они заставляют эти штуковины летать?
Воспоминания, непрошенные и не являвшиеся многие годы, нахлынули столь внезапно, что Фергюсон даже не успел удивиться - а ты помнишь, бродяга, как когда-то поразился Соболевский, впервые увидев самолетные машины?..
Флай и Крис смолчали, обменявшись многозначительными взглядами, а затем вновь толкнули лошадей вперед. Росомаха, глазами провожающий точку самолета до тех пор, пока она не скрылась из виду, догнал их уже у основания пологого каменистого холма.
Остановились, терпеливо ожидая, пока Кристофер придирчиво не осмотрит ложбину среди кустов.
А затем
Котелок...
быстро и слаженно
...на огне...
развели костер.
...начинает закипать...
Крис приподнял крышку, кивнул и Росомаха тот час снял котелок с пляшущих языков. Вода еще немного побулькала, успокоилась и тут же шумно запротестовала, когда паренек ловко высыпал в нее несколько пригоршней крупы. Перемешал, добавил соли, приправ, вновь набросил крышку и вернул на огонь, но не в самый жар, а с краешку, чтоб доходило и разваривалось. Крис жадно втянул запах, устроился поудобнее и вновь откинулся на седло, придвигая ноги поближе к огню.
Заготовленный на ночь хворост, установленная под кустом палатка, расседланные и стреноженные на ночь кони на самом краю светового круга, рожденного крохотным костерком. Буквально домашний покой. Они расположились вокруг костра, подложив под головы снятые с животных седла и тюки, а кашеварить в первую смену досталось Росомахе, который, к слову сказать, не очень-то и возражал. Мелодично стрекотали ночные насекомые, ночная мгла уже не казалась такой зловещей и холодной, а запах готовящейся пищи заставлял животы радостно напевать.
Флай, похоже, действительно что-то умела - раздавшиеся полчаса назад вопли шакалов прекратились так же внезапно, как и начались. Что ж, посмотрим... А вот и она.
Вернулась к костру, на ходу затягивая ремень и оправляя куртку. Отсветы костра на ее лице сейчас лишь подчеркивали безупречность каждой линии, делая и взгляд и улыбку просто неотразимыми. С магией огня всегда так, подумал Крис, только вот не обжечься бы... Грациозно опустилась на расстеленный брезентовый мешок от палатки, оперлась локотком на седло, задумчиво уставилась в мерцающие угольки костра, профессионально кривя губу в полуулыбке. Профессионально...
Крис обнаружил, что уже четверть часа вертит в руке сигарету, так и не прикуривая. Походный уют расслаблял, завораживал ощущением безопасности и тепла, отгонял недобрые мысли, рождал хорошие... Прохлада вокруг, жаркое пламя, танцующее у самых подошв ботинок, горячая пища, неторопливая беседа, то возобновляющаяся, то неожиданно обрывающаяся на полуслове. Мир вокруг огня. Крис дотянулся до костра, пальцами в перчатке вынул короткую головешку, поджег табак, на секунду осветив свое лицо оранжевым сполохом, вернул палку огню. Сунул руку назад, в сумки, нащупал ледяную флягу. Сутки бы так сидел. А может и больше...
Вслушиваться в ночь, разгадывать ее звуки, дыхание, шорохи. Выпивка, женщина, еда, оружие, деньги под головой, в таком количестве вполне заменяющие подушку. Что еще нужно? Крис открыл фляжку, сделал глоток, из-под шляпы разглядывая реакцию спутников. Смотрят, ждут. Ну да ладно, мы сегодня добрые. Через огонь Крис протянул фляжку Флай и она с благодарностью приняла, чуть дольше, чем это было необходимо, задержав свои пальцы на его руке. Хорошая девочка... Глотнула, не поморщившись, передала Росомахе. Парень бодро замахнул, крякнул, что-то пробормотал, отдал хозяину. Крис убрал выпивку.
И вроде внутри что-то должно было рвануться, настораживая и мобилизуя природную недоверчивость, но не дернулось, совершенно не дернулось, только кольнуло где-то. Расслаблен ты сегодня, парень. И не дожидаясь ответа, словно зная (да и чего тут не знать?) Росомаха продолжил:
- Расскажи, а?
И ведь не рассказал бы, смолчал, забивая поглубже, как делал обычно, но тут как-то по-другому вышло. Ну да - женщина, еда, выпивка... Усмехнулся только, край шляпы приподнял.
- Армия? - тут, казалось, даже Флай удивилась, ответа не ожидая. Скорее думала, сейчас паренек тумака словит, а вот нет. - Армия, Росомаха, это огромный и никому не понятный котел. Чем-то похоже на реальную жизнь, чем-то на невероятных размеров бордель, чем-то на парк развлечений. Стол, сурового вида усатый рекрутер, короткие тесты на наследственность, проверка качеств, и вот ты уже радостно вышагиваешь под звездно-полосатыми знаменами генерала Ромпера...
Начал говорить и вдруг накрыло, словно вновь там оказался. Приятно, щемяще, до одурения реально. Яркий день, солнце, как кажется навылет пробивающее широкие поля шляпы, бьющее по глазам, обжигающее, горячее. Запахи - тяжелые и привычные, шум, гомон, лязг.
- Увесистая сабля, набор нашивок, короткая записулька сержанту. Идешь, плутая среди палаток, полевых кухонь и разбросанных повозок. Все шумят, галдят, щелкают оружием, отрабатывают построения. Много и еще раз много квадратных ярдов палаточного городка, где для того, чтобы ослабиться, необходимо четверть часа тащиться до его окраины, до самых постов, или же еще дольше стоять огромную очередь в биотуалет. Униформа, боеприпасы, провиант, запас воды. Исчерченные шрамами ветераны, придирчивые, как Законодательная Палата Конгресса, прогнившая до дыр палатка, становящаяся твоим домом. Эскадрон - лица черные, белые, красные... даже русские. Но только люди. Потом выездка, смотр полка, проверка амуниции, отработка построений и противный, что потом во сне приходит, крик сержантского рожка. Потом поход...
Крис опять открутил фляжку, глотнул, закрутил, удержав улыбку. Флай и Росомаха, готовые радостно протянуть руки навстречу выпивке, обреченно поникли плечами. Только бы не рассмеяться... Терпите, новобранцы - либо пьем, либо слушаем.
- Потом поход, способный даже асфальтовый автобан за полдня превратить в болотную гать. Ровными рядами заходим на марш, невероятный шум, в воздух поднимаются разведывательные бипланы и цепелины. Легкая пехота, заживо запекающаяся в бронежилетах, скрип обозов, рев сотен и сотен лошадей, въедливый запах ружейной смазки. Они нас пропускают, жмутся в пыль, щурятся, разглядывая пролетающие мимо конные силуэты. В воздухе пыль, пар и отборная ругань офицеров. Тяжелая пехота в энергобронях выдвигается отдельно, этих лелеют и берегут. Это элита. Море синих мундиров, ветер полощет флаги. Ревут паровые котлы и вот уже мы жмемся к обочине, пропуская шагающие боевые машины. Сталь, чугун и сера. Лязг, грохот, шипение и скрежет. Жара давит, выжимает последние соки. Потом идут пушки, много. Обоз за обозом, на телегах и паромобилях, окованными колесами разбивая дорогу в хлам. Потом танки, немного, но грозно. Высоченные машины, десятки башен, стволов и люков. Благородные войска. Они доделывают с дорогой то, чего не доделали артиллеристы.
Крис замолчал, внимательно разглядывая Росомаху. А тот, забыв про жратву, сидел на земле у огня, уставившись в низкое облачное небо, не торопясь закрывать рот. А ведь Флай тоже заслушалась... Котелок недовольно побулькивал на огне. Наваждение начало рассеиваться.
- А не пригорит?
- Чего не пригорит? - сонно спрашивает Росомаха, уставившись на Криса стеклянным взглядом. Потом вдруг спохватился, подпрыгнул, что-то нехорошее сказал. Полез, обжигаясь, голой рукой сдернул еду с огня, принялся размешивать. - Извините.
- А потом? - Росомаха был сама покорность. Ни на секунду не переставая помешивать, поднял преданные глаза на командира. - А дальше?
- Дальше... дальше не выдерживают люди, так обычно всегда бывает. Падают, подкошенные жарой, травятся водой, едой, засланными маркитантками... И вот уже новый запах царит над армией - госпиталь. Гниль, кровь, отбросы. Люди бегут, стараясь сохранить остатки недожаренных мозгов, а офицеры мгновенно превращаются в надсмотрщиков. Трибуналы, суды, порки, расстрелы. Потом не выдерживают машины. Лопаются паровые котлы, ломая построения и живую силу, взлетают на воздух моторы танков. Дым, едкий дым, гарь, воронки, но мы продолжаем идти, перешагивая через ошпаренные трупы собственных солдат. Армия, наконец, вытягивается в маршевое построение, урывками, с перебоями, но механизм начинает работать. Мы идем к месту сражения... готово?
- А? - Росомаха опять обжегся, прикусил губу и закивал головой. - Ага, готово, давайте миски, - Крис снял к коленей карабин, бросая повару свою легкую армейскую миску.
Потом молчали, старательно работая челюстями. Вновь протягивали миски и скоблили бока невысокого котла. Доели, старательно вылизав все до последней крупинки, травой и песком отерли посуду. Вкусно, надо признать... Раскидали костер в угли, вновь достали табак, опять упали к огню, вяло сражаясь с подступающей дремой.
- А потом, Крис? А что потом? - это опять тонкий голосок Росомахи, сонный, медленно перебирающий слова. - А что было потом?
- А потом ничего, парень, - Крис перевернулся на бок, придвигаясь к огню, - потом ничего. Смерть. Взрывы, пальба, крики, рев моторов и падающие с самолетов бомбы. Потом - смерть. Все, отбой!
Поднялся, опираясь на карабин, набросил на плечо сумки.
- Флай - в палатку, Росомаха - спишь в один глаз!
Паренек вынул самострел, взвел, начал послушно кутаться в пончо, обкладываясь хворостом. Вынул крохотный блокнот, огрызок карандаша. Художник он, что ли? Не околел бы тут... А Флай, гибкая и послушная Флай ловко поднялась с земли, вместе с пылью отряхивая остатки дремы. Плотоядно улыбнулась, забрала с седла свернутое одеяло и скрылась в палатке. Ну, начнем... Крис внимательно осмотрелся, вслушиваясь в ночную тишь, по звездам прикинул время, принюхался, бросил взгляд на Джина, спокойно дремлющего в кустах, и нырнул в палатку следом за девушкой, оставляя карабин у порога.
Ночь сгорела, как сухое полено в топке паровоза.
- Черт, вы потише этого делать не могли?! - в голосе Росомахи слышалось неподдельное раздражение и даже кулак, протянутый Крисом в его направлении, помочь не смог. - Да водись тут шакалы, на ваш вой сбежалась бы вся стая!
- Заткнись, - лениво бросил Крис, окончательно выбираясь из палатки и медленно, с чувством потягиваясь всем телом. Хрустнули косточки, загудели мышцы. Утренний ветерок - прохладный младший братец ночной прохлады, шустро забрался под выправленную из штанов рубашку, приятно остужая бока и плечи. - Не замерз тут за ночь?
- Какой тут нахрен замерз?! - Росомаха, сидящий у едва живого огня, нахохлился, словно пустынный тетерев. - Подремал под ваши вопли часок, да и не уснул уже больше...
Крис осмотрел лагерь, при тусклом утреннем свете выглядевший уже далеко не таким уютным. За ночь парень спалил весь хворост, это понятно, но к собственной чести наломал еще, да и... Крис широко улыбнулся, разглядывая ощипанную и разделанную тушку крупной бескрылой куропатки, брошенную отмокать в котелок.
- Ручей нашел?
- Да я вообще тут все облазил, - Росомаха махнул рукой в сторону ручья, - хоть и полагалось хотя бы немножко поспать...
- Ну и спал бы себе.
- Да пошли вы все! - Росомаха легко поднялся, вынимая из-под пончо нож. Выдернул из котелка куропатку, принялся умело насаживать ее на деревянный прут. - Буди свою крикунью!
Крис подошел, осторожно присаживаясь рядом с пареньком. Не очень-то грозное зрелище, конечно, командир в не зашнурованных ботинках, в выправленной рубахе, в помятой шляпе на самом затылке. Но даже не будь при нем сейчас неразлучной пары револьверов, брошенных ремнем через плечо, он уделал бы мальчишку и голыми руками. Даже с его ножом.
- Ты слышишь чего, Росомаха? - в голосе, спокойном и расслабленном, все равно слышались оттенки грозы. Как мелкие камешки, что в горах нет, да и скакнут с места на место, предвещая скорую лавину. - Ты язык-то свой попридержи...
Тот глянул испуганно и настороженно, едва ли не отшатываясь, но на месте усидел. Бить сейчас не будут, но гонор унять нужно. Понятливый парень...
- Я в это утро, конечно, добрый еще, но, как бы хреново ты себя не чувствовал, так со мной, а тем более с юной леди, разговаривать тебе не разрешал. Усек?
Росомаха закивал быстро и мелко, отчего куропатка в его руках тоже затрясла лысой башкой.
- Хорошо, - кивнул Крис, надвигая шляпу на брови, - а что воду нашел и дичь, это ты правда молодец... Да и самострел твой, смотри, пригодился. Бросай стряпню, сейчас очередь Флай...
Росомаха послушно отложил куропатку, встал, отирая руки и нож о пончо. Отошел, присел к огню, начал ковыряться в углях. Крис вернулся к палатке, бесцеремонно пиная кожаную растяжку.
- Подъем, Флай, мужчины хотят есть!
Сонная, полуголая, злая, но в меру присмиревшая после ночного, Флай выбралась на улицу, щурясь словно крот. Ругаясь так, что позавидовал бы любой боцман, оделась, наскоро привела волосы в порядок и исчезла в кустах, проламываясь к ручью.
Примерно половина седьмого утра. Слабый, совсем немощный пока рассвет, серые облака, пахнет грозой, которой так и не будет. Крис покрутился по лагерю, разминая ноги, заправился, подтянул ремни, застегнул ботинки, извлек из душной палатки куртку. Ручей, утренние концерты пацана, свежесть, низкое небо. Что не так? Чутье, даже не человеческое, а то самое, что привили сквозь боль... так вот это самое чутье говорило, что-то не так...
Поздоровался с лошадьми, каждую потрепал, погладил, почесал. Джин спокоен, как арабский верблюд. Странно. Что же не так? Вернулась Флай, заметно посвежевшая и окончательно проснувшаяся. Полезла в сумки, достала приправы, ловко ухватила куропатку. И вновь та затрясла еще не отрезанной головой, покорно соглашаясь со всем происходящим. Крис таким не был. Продолжая бесцельно бродить по лагерю, он ловил, чуял, пытался понять. Росомаха, напряженным живым комком замер у огня, не давая тому умереть. Флай возилась с едой, лишь единожды зашипев на Криса, когда тот едва не опрокинул ее пузырьки.
Выдернув из палатки карабин, Крис вошел в кусты. Где-то здесь...
Искать долго не пришлось. Рейнджер из нее оказался совсем плохой, следов прятать не умела совершенно. Да хоть бы подальше отошла... Вернулся, еще не совсем хорошо представляя, как себя теперь следует повести, отложил карабин на седло. Бесшумно вынул револьвер.
Конечно, Росомаха понял, что что-то происходит, но как все неудачники, понял это слишком поздно. Холодное оружие ткнулось в затылок, упрямо, настойчиво. И замерло, предупредительно щелкнув курком. Оглушительно щелкнув.
Флай, тяжело вздохнув, отложила уже безголовую куропатку, с вопросом в глазах разглядывая стоящего за спиной Росомахи Криса. Тот не шевелился, стволом револьвера почесывая соломенные волосы на самой макушке паренька.
- И что все это может означать? - спросила Флай после почти минутного молчания. Крис улыбнулся, не отводя взгляда от Росомахи, и пожал плечами.
- Полагаю, наша новая подруга сможет дать нам пару ответов. Это ведь так, Росомаха? - ну как тут не ответить, когда ледяной ствол подталкивает кивнуть?
- Что вы хотите знать?
- Я не совсем тебя понимаю, Крис... Росомаха? Объяснишь, пока тут не начали стрелять?
- Что еще теперь вы хотите знать?
- Почему не сказала сразу?! - Крис свободной рукой задумчиво почесал щеку.
- А ты бы меня взял? Да? Сразу же бы и взял, узнав, что я девчонка?
- Не знаю, - соврал Крис.
- Зато я знаю... - в голосе Росомахи не было злости или страха. Только горечь и обида, что ли... Словно опять придется все начинать сначала. - Зато я знаю, что ты бы даже не посмотрел на меня. На меня, которой угораздило родиться девчонкой!
В большие глаза Флай, наконец-то, начало закрадываться понимание.
- Ух ты! - только и сказал она, как Росомаха, вчера увидевшая далекий самолет.
- Армия - прощай! Только маркитанткой или проституткой! Ни один уважающий себя золотодобытчик или сталкер не желали со мной даже говорить, будь я хоть трижды метким стрелком или ловким вором! Девчонка! Подстилка для таких, как ты, Крис!
- Эй, поосторожнее, - Флай покрутила перед собой разделочным ножом, - не увлекайся... подруга.
- Я всегда хотела быть мужчиной, всегда! И лишь когда я стала им... когда стала притворяться им, только тогда для меня стали открыты двери этого мира! Разве это не понятно?
- И тебя ни разу не ловили? - Крис снова почесал щеку, сплюнул в кусты. Эх, познакомить бы тебя с Кейт, дура набитая...
- Это второй раз... Тогда я пытался гнать стада из Казстейна, но у этих тупых пастухов есть дурацкий обычай после окончания пути всем вместе мочиться с обрыва... После этого случая сразу ушел работать на почтовый дилижанс, а старик Джайнок, что попался в напарники, был настолько глуп и слеп, что я мог просто не беспокоиться... А теперь вот...
- Ты глупа, Росомаха?
- Что?
- Я спрашиваю, - Крис подтвердил свой вопрос легким щелчком ствола по голове, - ты глупа?
- Нет... - нерешительно ответила та, все еще не решаясь даже шелохнуться.
- А я думаю, что да. Ибо только глупый человек, настоящий дурак, может отказываться от того, чем наградил его при рождении Господь! Я не набожный, верующий в самую меру, но подобные вещи меня коробили всегда. Так вот я заявляю тебе, Росомаха, ты дура. Пытаться перепрыгнуть в чужое тело, чужое мировоззрение, чужой склад принятия мира, пожертвовав собственным священным даром, это глупость. Я не смогу уважать тебя. Не в состоянии найти себе место в этом мире, оставаясь женщиной? Слабость! Пытаться стать мужиком, потому что им дозволено и возможно все? Бред! Кто ты теперь? И не то и не другое...
- Я мужчина!
Крис в мгновение ока убрал револьвер, легко, одними пальцами приподнял Росомаху за плечо, развернул на месте и ударил в левую грудь. Больно ударил. Разумеется, она упала. Зашипела на неприличном языке, хватаясь за отбитое место, заскребла ногами землю, едва не разметав костер. Притихла.
- Мужчины так себя не ведут, крошка... - наклонился Крис. И едва успел поймать ее ногу, метко направленную в пах.
- У мужиков тоже есть слабые места, - простонала она, когда Крис вывернул ей ступню, переворачивая лицом в пыль. Неожиданно улыбнулся, бросая заломленную конечность и отступая на пару шагов.
- Смотри-ка, кое в чем она еще и разбирается! - отошел к огню, присел на корточки, поправил разлетевшиеся угли, подложил еще хвороста. - Флай, мы завтракать сегодня будем?
Росомаха села, отряхивая с лица пыль. Застонала, растирая отбитую грудь, хрустнула ногой, вправляя на место сустав. Сплюнула.
- Не выгоняй меня.
- Что? - Крис был сама невинность. Обернулся, ясным взором встречая полный горечи и надежды взгляд девчушки.
- Не гони меня, Крис! Поверь, я буду не хуже любого из мужиков...
- Гнать? Тебя? А с чего мне это делать? - даже Флай, в разговор не вмешивающаяся и вот-вот готовящаяся положить мясо на огонь, замерла, поднимая голову. - С того, что ты прокладки прятать в степи не умеешь? Или с того, что отлично стреляешь? Не понимаю.
Он покачал головой, забрал у оторопевшей Флай прут и положил его над углями.
- Я тебя брал не по половым признакам, Росомаха, так вот и гнать не по ним буду...
Поправил мясо над огнем, поднялся на ноги, повернулся к сидящей в пыли девчонке.
- Но если ты еще раз, еще хоть один раз скроешь от меня что-то, пусть самое незначительное, пусть собственное имя, но о чем я после узнаю сам, я тебя выгоню. Причем еще не знаю, как именно... После завтрака сразу же выдвигаемся!
А Росомаха так и осталась сидеть на земле, куда ее бросил Крис, изо все сил сдерживаясь, чтобы не разреветься. Кусая дрожащие губы, в итоге справилась с собой.
- Табита... раньше меня звали именно так...
Фергюсон снова повернулся к ней, внимательно разглядывая. А ведь если вымыть и причесать, может быть, кому-то такая и женой стать сможет. Коротко кивнул в ответ и отвернулся.
- И еще Крис... одна просьба, можно?
Не давая закончить, тот лишь отмахнулся.
- Остальные не узнают, не переживай. Ну и когда же оно прожарится?
5. Слепой висельник.
Тот, кто назвал город Шуткой, был или сумасшедшим, или настоящим поэтом...
Раскиданный по обеим берегам крохотной мутной речушки, осторожный и примитивный в своих формах и архитектурных решениях, белоснежно-белый с редкими вкраплениями желтых и серых строений, Джок-Таун менее всего походил на город, способный и настроенный шутить. Выросший на асфальтовых улицах одного из древних поселений местных, забросивших его задолго до начала Колонизации, Джок неумело и гротескно совмещал в безупречных проспектах и строго перпендикулярных перекрестках забытый, вымирающий с приходом американцев стиль осыпающейся штукатурки и принесенное колонистами начало любой жизни в степи - прогнившую доску и ржавый гвоздь.
Со временем ушедшие под слоистую землю старые дома смело надстраивались вверх, поднимаясь на два, а то и на четыре этажа, старые фонарные столбы были любовно усовершенствованы газовыми лампами, тротуары починены, а бетонные заборы, высохшие до состояния древесины, брошены на строительство двух мостов. Узоры, начертанные пыльным ветром на бетонных стенах, мирно сосуществовали с новенькими и яркими, в духе современности, вывесками, предлагающими новые средства от роста волос, универсальные саквояжи и первоклассные очки, не мешающие умываться. Казалось, урони на улице Джок-Тауна спичку, как бдительные стражи правопорядка тот час же взыщут с тебя штраф, дополнительно прочитав длиннющую лекцию о вреде нарушения городской гармонии.
Но вообще сказать, что Джок был серым и неприметным, означало немножко соврать, нет, так было не совсем. Вывески и указатели, набранные из битых старинных лампочек, были выкрашены люминесцентными красками, добывающимися тут же, на небольшом комбинате. Они пестрели на каждом углу, приглашая в синема, казино, магазины и гостиницы этого, в общем-то весьма и весьма населенного, города. Огромные рекламные щиты на железных ногах отданы под муниципальные нужды - грозно нависая прямо над головами пешеходов, они вещали о снижении налога на пар, розыске опасного преступника, и призывали к спокойствию, благополучию и собранности.
Несколько тысяч жителей Джок-Тауна с удовольствием к этим призывам прислушивались, ежедневно и еженощно ловя бандитов, при этом делая это спокойно, благополучно и собранно. Не забывая, разумеется, платить пониженные мэром налоги. Одно слово - штат Уозорен, когда-то решением Правительства и Президента отданный под Колонизацию жителям Нью-Гэмпшира, Кентукки и Западной Вирджинии. Патриоты и честные налогоплательщики. Хотя, сказать честно, ловить здесь никого было не нужно. Сюда, как раз именно сюда привозили всех отловленных в штате. Ибо кроме казино, хороших баров и чистых гостиниц, Джок был еще и тюрьмой. Вынесенные за северную границу города, неподалеку от черты располагались два исправительных учреждения, одно построже, другое помягче. Еще дальше к северу, в разломах и ущельях, отбывающие различные сроки наказания могли это самое наказание исправно отработать на каменоломнях. Ах да, ну и еще так называемая Корабельная тюрьма, куда отводили тех, кто доживает последние дни перед приговором.
Подкрепленный фортом Спир и его кавалерийскими частями, имея собственный гарнизон Национальной Гвардии, не так давно сформировав Корпус подготовки шерифов и маршалов Колониальных Штатов Америки, Джок отлично справлялся с поставленными перед ним задачами, прослыв одним из самых показательных (равно как и укрепленных) городов Нового Света. Под его крылом спокойно примостились жилые кварталы, вмещающие и китайцев, и русских, и итальянцев, работали магазины и фабрики, хранили деньги солидные банки, крутили свои рулетки казино и существовал один из крупнейших оружейных магазинов на ближайшие три-четыре штата.
Нашлось место даже для небольшого аэродрома, во время войны мгновенно отданного Северянам под армейские нужды, железнодорожной ветке, и даже бензозаправочной станции, где сильные мира сего могли пополнить драгоценные запасы этой чудесной жидкости.
Тут все чинно и вымерено. Тут есть казармы для размещения целого воинского подразделения, тут есть гаражи для техники и кузницы для ее ремонта. Тут у них, наверное, даже бомбоубежище сохранилось. Узнай Крис, что чистенький Джок-Таун скрывал в своих необъятных недрах одно из старинных русских Убежищ, и то, наверное, не шибко бы удивился.
Излишне ли говорить, что преступности, в привычном понимании этого слова, в Джок-Тауне тоже не было? Как и все в этом городе, она существовала лишь в строго организованной и собранной форме. Ну да, разумеется, так же как и в благополучной...
В самом начале, когда Флай и Росомаха узнали, что их дальнейший путь лежит именно сюда, обе едва не решили дезертировать. Был короткий разговор, сопровождаемый поглаживанием револьверных рукоятей, несколько ругательств и вот уже они въезжают в город, на самой городской черте пристально разглядываемые постом местного ополчения. Это, конечно не столица с ее сканерами и боевыми машинами на контрольно-пропускных пунктах, но похудели девчонки, должно быть, изрядно.
И только Крис, красавчик Крис, въезжал спокойно и уверенно, словно был, как минимум, сыном местного шерифа... Держи лицо, как говорится, а армейские нашивки, отчищенные от дорожной пыли, свое дело сделают.
Крохотный отряд неторопливо влился в оживленное уличное движение, пропуская, обгоняя и терпеливо простаивая на регулируемых постовыми перекрестках. Повозки, телеги, экипажи, машины, паромобили, всадники и рикши... Росомаха крутила головой так, что хрустели кости, Флай была бледнее обычного и молчала, плотно сжав губы, а Крис вообще смотрел вниз, на пыльную, избитую временем дорогу. Бетон и асфальт, остатки прошлого... Чего осматриваться? Ведь он уже был здесь. И пусть сквозь решетку тюремного дилижанса не так хорошо различимы вывески и указатели, но насмотрелся он тогда изрядно. Да и дорогу запомнил.
На углах торговали газетами, нехитрой горячей снедью и легализованными наркотиками. Жители - опрятные, чистые и, согласно призывам, максимально собранные, упорядоченно двигались на работу. Продавцы протирали витрины и открывали лавки, банкиры, потрясая животиками, в тысячные разы пересчитывали ведущие к банку ступени, закрывались на дневной перерыв ночные клубы, казино и дома терпимости. Толпа, людно, в меру шумно, чисто до тошноты и совершенно ничем не пахнет. Крис так не любил. Оставляя за спиной стоянки старых машин, распродажи строительных материалов, типографии и хозяйственные магазины, он терпеливо двигался в потоке движения, ориентируясь по широким уличным указателям.
Проехали парк - гордость жителей, клочок земли обрамленный асфальтом и грунтовкой, на котором ютились десяток деревьев, кустарники и россыпь лавок. Сейчас деревья сбросили листву, тоже стали собранными и благополучными. Крис собрался было сплюнуть, но сдержался и лишь вздохнул. Когда попадаешь в такое вот место, первым желанием, возникающим у тебя, является желание кого-нибудь ограбить. Скользя взглядом по окнам домов и контор, поднимая голову там, где дома возвышались к небу выше второго этажа, гадая, сколько же лет продержались тут (так до конца и не обвалившись) эти строения, Крис прикидывал, насколько же велики его шансы на то, что Ральфи все еще жив... Пока ничего хорошего не выходило.
Игнорируя дурацкие вопросы Росомахи и стараясь не упустить момент, когда Флай все же грохнется со своего коня в обморок, Крис уводил отряд к тюремным зонам. Проехали под железной опорой, на которой, вместо назидательного щита, в качестве показательной казни был повешен живой еще мехозоид. Железное существо покачивалось, извиваясь в энергетической петле, что-то скрипело и невольно приковывало внимание. Любопытно, право слово...
- Росомаха, - заткнул поток невнятных словоизлияний Крис, оборачиваясь к девчонке. Та собралась, внимательно глядя на командира, - у тебя час... нет, два часа. Найдешь магазин Джима Шоскера, приценишься к товару, узнаешь, что и когда еще должны подвезти. Там не воруй ничего! Потом можешь просто повертеться по городу, и в час дня встречаемся у Колоколенного Моста, что напротив местной ратуши. Спросишь, тебе покажут. Двигай!
Вложенная в руку девицы десятидолларовая купюра была лучшим указанием к действию. Ловко развернув своего мерина так, что две паровые самодвижущиеся повозки едва не столкнулись друг с другом, Росомаха растворилась в уличном потоке, охотно и красочно отвечая на летящие ругательства.
Крис и Флай двинулись дальше. Да, действительно, не стоит Росомаху к тюрьме тащить, а то мало ли что еще зверек выкинет...
Практически сразу же после виселицы с мехозоидом, ловко материализовавшись из-за сетчатого железного забора, к ним выскочил невысокий мужичонка, одетый в вонючие тряпки, по всему своему жалкому виду - местный. Оглядываясь по сторонам и отчего-то постоянно пригибаясь, он подскочил к самому стремени Криса и негромко затараторил.
- Pervach, mister, luchshiy samogon po etu storonu Obi! Otdam sovsem nedorogo, - в ответ на что Крис поморщился и небрежно оттолкнул незнакомца подошвой ботинка.
- Пшел, отребье! - обернулся в седле, прикосновением выводя Флай из транса. - Что ему было нужно, Флай?
- А? А, предлагал запрещенную выпивку... - но это подействовало, и на лицо девушки вернулось подобие румянца, - говорят, сильная штука...
- Как-нибудь нужно будет попробовать, - кивнул Крис, и они выехали к Корабельной тюрьме.
Здесь не было людно. Лишь катила от дальних ворот тюремная повозка, подпрыгивая на ухабах, да шли в увольнительную двое солдат. По пустынной дороге, вызывающей трепет и ужас у всех хороших людей штата Уозорен, двое всадников приблизились к тюремным воротам, деревянным, обшитым железом. Механизм, спрятанный внутри стены, в любую секунду мог отодвинуть массивную створку волшебной силой пара, а уж о пулеметах на тюремном дворе Крис помнил очень хорошо. Поэтому движения его стали неторопливыми и плавными.
Спешившись, он неторопливо подошел к окошечку в стене. Заслонка отодвинулась и на Криса уставился мутный серый глаз охранника, занимающий почти все данное окошечко.
- У меня пакет лично коменданту Корабельной тюрьмы, - без лишнего начал Крис, чувствуя, как помимо воли на загривке поднимаются волоски. Черт, а ведь над тюрьмой со времен его последнего визита поработали маги... Сеть прозрачных, почти неразличимых и воздушных заклинаний умело и неприметно опутывала и ворота, и механизм открывания и самого охранника. Неужели с Братством все же удалось подписать пакт?
- Пакет? - недовольным баском протянули изнутри. - А вы сам-то, мистер, кто будете?
Молча подвернувшись так, чтобы мутный глаз разглядел нашивку Конфедерации, Крис вместо ответа лишь чеканно повторил:
- Пакет коменданту тюрьмы! Мне повторить еще несколько раз, или сразу приказать открыть ворота?
Глаз многозначительно хмыкнул, исчез и сменился волосатой лапой огромных размеров.
- Давайте.
Ох, как хотелось сейчас Крису вогнать в эту лапу свой верный нож...
- Что ты сказал? - он вплотную придвинулся к оконцу. - А ну, смирно! Офицера сюда, быстро, скотская рожа!
Рожа исчезла из окошечка вместе с лапой и мутным глазом, даже не потрудившись это самое окошечко прикрыть. Крис пригнулся, заглядывая. Так и есть. Вот там, куда уплетывает нерадивый охранник, турели, восемь вышек по краям стен, снайперы, колючка. И, дьявол ее подери, опять магия, хоть и простая! Внутри, на стенах, на дверях, на вышках. Эх, принципиальное Братство, где же ваши принципы?
Охранник возвращался, на этот раз не один, а в сопровождении младшего офицера. Худой и высокий лейтенант торопливо вышагивал к воротам, придерживая на боку блестящую армейскую кобуру с пистолетом и тесак. Это уже лучше.
- Пакет к коменданту Корабельной тюрьмы, - выпалил Крис в окошечко, едва они приблизились, чем вызвал у обоих легкий ступор.
Потом офицер молча взял пакет и принялся его изучать. Флай, изваянием замершая возле лошадей за его спиной, казалось сейчас начнет дрожать. Она тоже чуяла...
Скрип открываемой калитки слегка напугал, и Крис едва сдержался, что бы не ухватиться за револьверы. Появившийся в проеме офицер отдал честь и вышел наружу, пристально, ой как пристально начав изучать подателей пакета. Огромный обладатель мутных глаз и волосатых лап, обряженный в мундир рядового легкой пехоты, предупредительно мялся за его спиной. Вот это ряха! Крис, в свою очередь, небрежно отдал честь и замер в ожидании. Сам-то он пакет подумал открыть? Там вообще что? Может приказ о повешении? Вот сейчас и вздернут рядом с мехозоидом...
- Капрал Фергюсон? - сухо осведомился офицер, небрежно приподнимая в пальцах вскрытый пакет. Крис еще раз отдал честь.
- Так точно, сэр!
- Лейтенант Такер! В данный момент коменданта в городе нет, и я являюсь исполняющим его обязанности. В данном пакете, кроме приказа, не сказано ни единого слова о сути происходящих здесь событий. Нас, как солдат Америки, обучали досконально разбираться в происходящем. Вы потрудитесь дать мне объяснения?
- А нас, как солдат Америки, - хладнокровно парировал Крис, - обучали досконально выполнять приказы. Посему я, как личность, ограниченная во времени, здесь в течение четверти часа ожидаю своего пленного и пока не спешу составлять никаких рапортов, сэр! При всем уважении, сэр!
Сработало. Письмо Стивенсона, заверенное черт знает какими печатями, дешевый фарс, армейские разговоры, бюрократия. Сработало! Такер еще некоторое время помялся, придирчиво осматривая нашивки Криса, красавицу Флай и пыльных лошадей, потом сложил пакет, убрал его в кожаную ташку и отдал честь.
- Мне необходимо телеграфировать губернатору, это займет время, - Крис почувствовал, как под перчатками холодеют ладони.
- Я достаточно четко обрисовал вам имеющееся у меня в распоряжении время, сэр, - козырнул он в ответ. - Не имею возможности вас задерживать или разубеждать.
Приготовившийся уйти, Такер застыл на месте. Шумно задышал.
- Вы хоть представляете себе, капрал, что за человека вы сейчас пытаетесь вытащить из стен нашей тюрьмы? Убийцу, которого буквально на послезавтра, - Крис едва не улыбнулся, - приговорили к расстрелу! Без особых причин, действием одного единственного приказа! Без тюремной кареты, без конвоя!
- Смею напомнить, сэр, - Крис смотрел в одну точку перед собой, - что действие законов перемирия часто приравнивается к действию законов военного времени!
Такер задышал еще чаще.
- Капрал, вы забываетесь! Письмо, туманные намеки, этот странный приказ! Да я вообще могу сейчас усомниться в подлинности поставленных здесь подписей и заключить вас под стражу!
- Усомниться в подлинности? - Крис потом не раз вспоминал, как четко и умело смог изобразить удивление, смешанное с негодованием и строгой, как сам Джок-Таун, обидой. - Быть может, мой воинский чин у вас тоже вызывает подозрение, сэр?!
Воздух начал накаляться, затрещав на нитях охранных заклинаний. Тесак ему выхватить не успеть, за пистолетом в закрытой кобуре не дотянуться и подавно. А что потом? Вышки, снайперы, этот волосатый... Флай собралась, а громила за спиной офицера неожиданно шагнул вперед.
- Прошу прощения, сэр господин лейтенант, - пробасил он, одним тоном одернув приготовившихся вскипеть мужчин, - но я лично помню капрала Фергюсона...
Такер обернулся так резко, что ножны его тесака ударили по ногам верзилы.
- Еще раз прошу прощения, - громадина неуверенно отдала честь, - но когда до ранения я служил в действующих пехотных частях генерала Ромпера, капрал Фергюсон командовал подразделением Четвертой Конной Бригады полковника Брайтара, сэр господин лейтенант... Я лично имел честь... принимать участие в потасовке, устроенной капралом в одном из кабаков перед битвой на Тобале...
Такер замолк, даже дышать перестал. Дернул глазами на Криса, на верзилу, на Флай, невзначай дотянувшуюся до седельной кобуры. Резко развернулся, придерживая ташку и тесак, шагнул в ворота и с оглушительным стуком захлопнул калитку. Волосатая лапа задвинула заслонку окошечка.
- Ожидайте! - донеслось из-за ворот.
Вот ведь как бывает... Крис перевел дух. Казалось, что он только что пробежал три мили в полной боевой выкладке, да еще и дрался после этого. Помогла ведь пехтура, помогли земляные черви! О, Господи, как же неисповедимы твои пути... Почти как пути чернокожего колдуна...
Ральфи привели через десять минут. Выбросили за ворота, словно подачку, причем сам Такер второй раз не явился - остался, должно быть, телеграфировать губернатору Уозорена. Заключенного привел верзила, открыл, подталкивая слепого наружу, неуверенно помялся в проеме, почесал небритую рожу.
- Ну, вот, в общем... Заключенный Ральф Одженс, сорока или пятидесяти лет. Личных вещей не имеется, документов не имеется. Рапорт о передаче напишет лично лейтенант Такер, сэр господин капрал...
- Спасибо... Дэн, - каким чудом Крис сумел вспомнить имя отчаянного драчуна, при Тобале получившего осколочную гранату прямо под ноги? Верзила моментально просиял, все так же небрежно отдавая честь.
- Всего наилучшего, сэр господин капрал Фергюсон!
Крис отдал честь в ответ, из-под шляпы подмигнул великану и, когда калитка уже закрывалась перед его лицом, подхватил готового упасть вперед Ральфи. Крохотный комочек тряпья, грязный и пыльный, сморщенный так, что едва до пояса Крису доставал. На лбу, скрывая глазницы, черная засаленная повязка, на ногах обрывки лаптей. Проклятье, они даже не сняли кандалы! Ну да, собственно, а с чего бы это? Просто передача заключенного представителю действующей армии Соединенных Штатов.
- Этот голос я уже когда-то слышал, - хрипло и тонко сказал этот самый заключенный, сонно мотая головой, - мне кажется или...
- Ральфи? - коротышка, покорно обмякший в руках Криса, вдруг отчаянно напрягся всеми своими измученными мышцами. - Ральфи, ты узнаешь меня?
- Кристофер? - Ральфи, неунывающий авантюрист Ральфи, старый напарник, волею судьбы так и оставшийся в застенках Корабельной. Голос его хрустел, как сухой тростник. - Крис, мой мальчик, это действительно ты? Ты вернулся?