Камень и Львица
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
4-е место КЛФ-2008
|
КАМЕНЬ И ЛЬВИЦА
На часах шесть утра, а в штабной палатке уже накурено. Утреннее совещание в разгаре, присутствуют все офицеры. Командир отдельного батальона спецназа ГРУ, подполковник Хуторной проводит "разбор полётов" вчерашнего дня.
По всему выходит, что сегодня у меня выходной. Взвод мой выполнял особое задание, секретное и как обычно архиважное, выполнили мы его успешно, вернулись только вчера под вечер, да ещё без потерь, не спавшие почти трое суток и уставшие, как черти... В общем, Хуторной -- правильный мужик. Хорошо потрудившимся подчинённым всегда даёт отдохнуть. И поэтому бойцы мои сейчас спят, я же проснулся только для того, чтобы поприсутствовать на совещании, -- порядок, как никак, -- после чего снова завалюсь на койку.
Хуторной похвалил мой взвод. Кратко, но ёмко. Хохлов, -- наш ротный, -- незаметно мне кивнул: молодца, мол. Я же слегка смутился.
"Разбор" вскоре закончился, комбат потянулся к пачке "Родопи", неспеша закурил и перешёл ко второй части совещания.
-- Итак, товарищи офицеры, -- он поднялся, окинул взглядом собравшихся, подошёл к карте: -- обстановка на сегодняшний день складывается следующим образом...
Если опустить подробности, секретные и не очень, нам предстояла большая зачистка в районе Итум-Кале. Осознав её масштабы, я понял, что отоспаться не получится.
Весь наш батальон участвовал в операции. Зайдя с трёх сторон, мы должны были окружить и уничтожить группировку противника численностью двести-триста голов. Рота Орлова заходила с севера. С левого фланга, с небольшой задержкой, рота Сазонова, одновременно с ними, с правого фланга -- мы.
-- Вопросы есть? -- спросил Хуторной.
-- Вопросов нет, Николай Андреич... -- ответил Орлов за двоих: Сазонов что-то говорил своим взводным.
-- Виктор Алексеевич, -- это Хохлову, -- извини, дорогой, но ты пойдёшь сокращённым составом. Тарасова оставь, пусть отдохнёт.
-- Хорошо, Николай Андреич, -- он повернулся ко мне: -- Петя, слышал? Вы остаётесь.
Конечно же я слышал!
-- Все свободны, -- сказал комбат, поднимаясь.
Задвигались стулья, зашумели голоса. Офицеры расходились, обсуждая предстоящую операцию. У кого-то зазвонил мобильник.
Я неспеша застегнулся и уже собрался было выйти на мороз, когда меня окликнули.
-- Виктор Алексеич, Пётр, обождите, -- Хуторной сунул мобильник в нагрудный карман.
-- Что случилось, Николай Андреич? -- Хохлов уже был рядом. Я подошёл к ним.
-- ЧП, мужики, -- он ткнул в карту. -- Час назад здесь, -- комбат указал место, -- сошла лавина. Спасатели готовятся к вылету. Мы должны их сопроводить.
Они оба посмотрели на меня.
-- Пётр?
Шестьдесят семь километров к юго-востоку от Итум-Кале. Маленький аул на склоне четырёхтысячника. Я хорошо знал это место. У Джамала там пятьсот голов было, оружие, боеприпасы, аммуниция... А ещё семьи.
Наши накрыли их в ущелье, в пятнадцати километрах восточнее, три дня назад. Я со своим взводом, выполняя задание на противоположном склоне, наткнулся на остатки Джамалова воинства, спешно уходившего через перевал. Мы осторожно обошли их, не ввязываясь в бой -- надо было закончить наше дело, -- а потому, собственно, и вернулись на базу последними.
-- Николай Андреевич, если у Джамала ещё остались где-то в горах люди... -- произнёс Хохлов, -- Он может вернуться...
-- Нет, Виктор Алексеевич, не может, -- перебил Хуторной. -- По данным разведки, мы накрыли всю банду. Джамал сейчас очень далеко. Бойцов у него -- Петю спроси, -- он кивнул в мою сторону, -- ...от силы взвод наберётся. Тропы после лавины завалены снегом. Даже если захотят, что сомнительно, им нужны как минимум, сутки, и то при хорошем раскладе. Спасатели обещают управиться к вечеру, -- комбат подмигнул мне: -- Петя даже к ужину успеет. Они и летят-то только потому, что приказ главнокомандующего: гражданских не пускать без сопровождения.
-- Что скажешь, Пётр? -- помолчав, спросил Хохлов.
Они оба смотрели на меня.
В том, что мы видели не более двух десятков бегущих бандитов, включая самого Джамала, сомнений не было. Бежали они без оглядки, бросая раненых и снаряжение... С другой стороны, что если ротный прав?
Я медлил. Хуторной закурил.
-- Товарищ, командир батальона... -- начал я.
-- Ну, ну, давай без церемоний, -- перебил он.
-- Николай Андреич, ребята устали. Разрешите от вашего имени пообещать им по возвращении выходной?
-- Без вопросов, будет два выходных.
-- Что ж... Разрешите выполнять? -- я обратился к обоим командирам.
Хохлов посмотрел на комбата, тот кивнул.
-- Удачи Пётр, -- Хохлов протянул руку, я пожал:
-- И вам удачи, Виктор Алексеич.
-- Если что, Петя, -- добавил комбат, -- выходишь на связь, я звоню командиру седьмого авиаполка, и в течение пятнадцати минут вам обеспечивают поддержку.
-- Спасибо, Николай Андреич, -- я пожал ему руку. -- Разрешите идти?
-- Ступай, Петя.
Сборы не заняли много времени. Взвод построился на плацу, я сообщил о поставленной задаче. Бойцы приуныли было, но когда я объявил о предстоящих выходных... Через четверть часа, потяжелевшие килограмм на двадцать, с оружием, боеприпасами, мы погрузились в вертолёты.
Было сумрачно, хотя уже давно рассвело. Мы шли на малой высоте. Справа и слева проплывали синие заснеженные склоны -- солнце ещё не заглянуло в долину. Лишь самые высокие вершины на западе белели так, что глаза резало. Внизу петляла горная речка. Ледяная вода, чёрная с высоты, текла с гор в долину.
Ребята дремали. Лишь Толик Фомин, мой лучший снайпер, как всегда читал. Я присмотрелся. "Если" -- было написано на обложке.
-- Опять научная фантастика, Фомин?
-- Так точно, товарищ старший лейтенант! -- Толик улыбался.
-- За полтора года уже, наверно, центнер перечитал, -- буркнул я. -- И где ты их только берёшь?
-- Мама присылает, товарищ старший лейтенант, -- снова улыбка во всё лицо. Подождал, не спрошу ли ещё что, и снова уткнулся в журнал.
-- Увижу журнал после приземления, -- я пригрозил, -- пеняй на себя. Доложу ротному, что перегружаешь вертолёт -- он с тебя перерасход керосина высчитает за все вылеты.
***
Вдруг вернулось сознание, и Асет обнаружила себя лежащей на полу, в кромешной тьме. Кричал испуганный ребёнок.
Асет ничего не соображая, на автомате поднялась, нашарив в темноте стену, споткнулась обо что-то, перешагнула, пошла к окну, рядом с которым в углу стояла кроватка. Она наклонилась, желая взять ребёнка, и угодила рукой в снег. Мальчик лежал на спинке и дрыгая ножками отчаянно плакал. Откуда снег в кроватке?!
Она стащила с сына мокрую пелёнку, прижала голенького:
-- Тише, маленький! Тише!
Налетев на тахту, двинулась было к комоду, заменявшему пеленальный стол, но передумала, вернулась, стащила с тахты покрывало и, завернув в него ребёнка, принялась качать. Он долго плакал, брыкался, но всё-таки успокоился, согрелся и уснул. Асет положила ребёнка на кровать, укрыла одеялом, присела, переводя дух.
Она вспомнила, как встала среди ночи попить, пошла на кухню и услышала грохот. Ей бы в комнату бежать, глупой женщине, а она в окно выглянула. И когда поняла, что это за гром, было уже поздно. Её сильно ударило в спину чем-то, -- кажется, сорванной с петель дверью, -- швырнуло о стену, после чего она потеряла сознание. И вот теперь она пришла в себя, оказавшись в комнате.
Асет догадалась, что произошло. Лавины здесь -- обычное дело, но такого, чтоб накрыло посёлок, не помнили даже старики. Говорили, что в этом году очень много снега в горах.
Хорошо, что дом цел. Альпинистов, отец рассказывал, и через двое суток живыми откапывали. Он сам когда-то, ещё при Союзе -- Асет тогда в школе училась -- проводником ходил. Только давно уже нет Союза, и кто их откапывать будет?
Мужчины в горы ушли. Война.
Русские? Они только радоваться будут.
Асет вспомнила мужа и тихо заплакала. Зачем он ушёл, когда так нужен дома? Кто им теперь поможет? Всё эта война...
-- Проклятые русские! -- прошептала Асет, стиснув зубы.
***
Места для посадки оказалось мало, и выгружаться пришлось в три приёма. Мы высадились первыми, покидав снаряжение на снег. Наши ушли на базу, а вертолёт МЧС приземлился на освободившейся площадке и заглушил двигатели.
Спасатели сразу приступили к работе, мы, в свою очередь, изучали обстановку.
Возле вертолёта чернели развалины. Я послал двух бойцов проверить строения. К ним присоединился парень-спасатель с огромным сенбернаром.
Я развернул карту, потоптался, ориентируясь по сторонам света...
Подошёл начальник группы -- черноволосый, с проседью, мужчина лет пятидесяти -- и протянул руку:
-- Давай знакомиться, старлей, -- произнёс он с лёгким акцентом.
-- Пётр -- я пожал руку.
-- Ахмад. Давай "на ты".
-- Давай.
-- Сверим карты, -- он развернул планшетку -- такую же, как у меня. Минуты две поочерёдно смотрел то свою, то мою, и наконец произнёс:
-- У меня два дома не обозначены.
Тут же достал карандаш и отметил у себя.
-- Часть домов могло отнести, -- сказал он. -- Пётр, не топчитесь там пока.
-- Хорошо, Ахмад. Помощь нужна?
-- Нет пока. Занимайся своим делом, старлей.
Подумал и добавил:
-- Копать поможете.
-- Поможем.
Он хлопнул меня по плечу и поспешил к своим.
Я огляделся.
Пологий склон, на котором располагался аул, был зажат с запада и с востока двумя вершинами. Там, где расположился собственно аул -- терраса, ниже она круто обрывалась. На юге, довольно далеко, виднелся склон, с которого и сошла лавина.
Семнадцать домов под снегом. Чуть выше, на восточном склоне -- два полуразрушенных. Там сейчас мои бойцы с МЧСником. Там же, ещё выше, на крохотной площадке -- вертолёт спасателей.
Вполне удачное расположение, могло быть хуже.
Если верить карте, с гор в аул спускаются три тропы. Две из них выныривают из-за гор прямо в аул с южной стороны, откуда пришла лавина, и потому, скорее всего, непроходимы. Третья идет по северной стороне западной вершины.
Я спрятал карту и достал бинокль.
Тропы неплохо просматривались.
Прикинул расстояние...
Первое отделение можно расположить на восточном склоне. Вон туда, в нишу, что скрывается за корявой сосной, посадить Фомина. Второе и третье отделение на западный склон -- они перекроют обе тропы. Там и там можно поставить пулемёты. Из "Калаша" спасателей ни с одной тропы не достать. Им придётся сначала подойти ближе, но тут уж мы их встретим... Что ж, выходило, вроде, неплохо. Так что, если что...
Я размышлял так, будто и впрямь собирался повоевать. Да не придут они!
-- Товарищ старший лейтенант! У нас пострадавший! -- голос в рации прервал мои размышления.
***
Асет снились дедушка с бабушкой. Дед погиб под Сталинградом, -- Асет его только на фотокарточке видела, -- а бабушка умерла восемь лет назад.
Солнечным полднем дедушка с бабушкой уходили в горы, и их почему-то провожали всем аулом. Мама плакала, Асет стояла с Тимуриком на руках и не понимала, почему все собрались и почему дедушке с бабушкой надо уходить.
Долго прощались с соседями и родственниками. Мама уговаривала не ходить, говорила, пусть хотя бы бабушка останется, но старики были непреклонны.
-- Пойдём с нами, Асет, -- позвала бабушка.
-- Не пущу! Дочку не дам! Уходите одни! -- закричала мать и схватила Асет за руку.
Асет очень захотелось пойти. Она вырвалась и побежала к бабушке с дедушкой.
-- Оставь хотя бы ребёнка, Асет!!! Оставь ребёнка!!! -- кричала мать вслед.
Тимурик разревелся, и Асет проснулась.
Повернулась на бок, дала ребёнку грудь. Он взял сосок, но почему-то начал плакать. Асет и так, и этак, помогала, но он плакал и плакал. Да что с ним?!
Асет потрогала грудь -- полная.
Может животик болит?
Встала с ребёнком, прошлась, похлопала по спинке. Снова дала грудь.
То же самое.
-- Мама! -- позвала Асет. -- Мама, он не хочет.
-- Молоко, наверно, остыло, дочка, -- из соседней комнаты донеслось шарканье разношенных тапок.
-- Мама?!
Асет вскочила! Замерла, прислушалась...
Снова сон.
"Не буду больше спать", -- решила Асет и пошла на кухню, ставить чайник.
***
Когда я прибежал, старик был уже мёртв.
-- ... я ему говорю: "потерпите, дедушка", а он мне: "шакал, урус!". И ещё: "наши придут..." -- рассказывал Васильев, командир первого отделения и мой зам.
Ахмад стоял чуть в стороне, дымил сигаретой.
-- Он ещё что-нибудь сказал? -- я расспрашивал бойца.
-- Нет. "Наши придут." И умер. Кровь пошла изо рта. Его балкой раздавило, товарищ старший лейтенант.
Я прошёл, посмотрел... Что ж, старик долго пожил на этом свете.
Васильев потоптался, вздохнул и полез под бронежилет за сигаретами. Спасатели принялись вытаскивать тело.
-- Построй бойцов, -- распорядился я.
-- Слушаюсь, -- Васильев побежал выполнять.
-- Странно... -- сказал Ахмад, когда сержант удалился.
-- Что странно? -- спросил я?
-- Странно, что мало снега, -- Ахмад затянулся.
-- Ничего себе -- мало! Целый аул накрыло!
-- Маленькая лавина для этого склона. -- пояснил он. -- Склон очень пологий, Пётр. Чтобы сугроб сорвался и сошёл лавиной, здесь снега должно было быть раза в два больше. Минимум раза в два. Посёлок смело бы в пропасть.
-- Что ты хочешь сказать?
-- Сдаётся мне, что лавину спустили, -- осторожно ответил Ахмад.
Если честно, я тоже об этом думал. Точнее было невнятное ощущение: не вяжется наблюдаемая картина с моим житейским опытом. Не так должно всё выглядеть.
-- Кто же это мог сделать, Ахмад? И зачем?
-- Мало ли... -- Ахмад пожал плечами. -- Бывает громко крикнуть достаточно... Но поверь моему опыту -- не могла она здесь сама сойти. Более того! Я вообще сомневаюсь, что сойди лавина сама, она пошла бы на аул. Раньше тоже не дураки были. Знали где строить...
-- Ахмад, но ведь синоптики говорят, что в этом году очень много снега... -- начал я.
-- Даже с учётом этого, -- перебил он и добавил, выкидывая окурок. -- Пошли работать, старлей.
Васильев построил взвод на пятачке между развалинами и вертолётом. Я обрисовал ситуацию, поставил бойцам задачу и отдал приказ выполнять.
Фомин, стоявший с краю, обошёл вертолёт, демонстративно поплевав на ладони, и пошёл в гору напрямик. Попов, -- командир третьего отделения, -- показал ему кулак и повёл остальных к развалинам. Там, за развалинами, чуть дальше, начиналась тропа.
Первое и второе отделения, взвалив на плечи пулемёты и похватав ящики с боеприпасами, выдвинулись в сторону западного склона. Снайперы ушли вперёд.
Я глянул на часы, засёк время: восемь-тридцать.
Спасатели занимались своим делом -- даже голов не поднимали. Ахмад ходил, уткнувшись носом в карту -- определял, где искать дома. Парень с сенбернаром искал на свой манер. Остальные копали.
Спасатели исходили из того, что лавина сошла, когда аул спал. Поэтому людей следовало искать примерно там, где находились дома, под снегом. И Ахмад не ошибся -- его подход скоро принёс первые плоды.
Из-под снега достали первых уцелевших: двух пацанов лет восьми и десяти. Их сразу же завернули в одеяла. Оба испуганы. Младшему повезло -- он отделался парой царапин. У старшего оказалась сломана нога. Его уложили на носилки и понесли к вертолёту. Младший бежал рядом, что-то быстро говорил, оглядываясь и показывая назад. Спасатели остановились, подошёл Ахмад. Он выслушал мальца, махнул рукой кому-то. Подбежал парень с собакой. Они спустились в раскоп, следом ещё несколько спасателей.
Через минут двадцать вытащили старуху без сознания. Врачи обступили носилки, и сразу же начали оказывать помощь. Двое спасателей понесли носилки к вертолёту. Врачи бежали следом, один нёс капельницу на вытянутой руке.
Я понаблюдал за происходящим ещё пару минут, потом поднял бинокль. Попов окопался, Васильев с Масловым заканчивают.
Поискал снайперов.
Один...
Второй...
И Фомин.
Хорошо устроился! Сидит, читает, зараза такая!
-- Опять с журналом, Фомин?!! -- рявкнул я в рацию.
Он высунулся из укрытия, чуть вытянув шею -- увидел меня, завозился, незаметно засовывая журнал за пазуху.
-- Виноват, товарищ старший лейтенант...
-- Думал, замаскировался, умник?! Думал -- командир нихрена не видит?!
-- Виноват...
-- Последнее предупреждение, Фомин! -- и нажал отбой.
К обеду погода стала портиться. Схмурилось, пошёл мокрый снег. Хорошо хоть ветра нет.
Я поднялся к Фомину.
Всё-таки место -- лучше не придумаешь! Видно все три тропы, как на ладони! Я подумал, что неплохо было бы здесь остаться и самому наблюдать... Вообще-то, по идее, я должен быть с Васильевым... С другой стороны, Маслов и Васильев почти спина к спине, и их там больше. Так что логичнее мне остаться здесь, с Поповым. Да и тихо всё. Спасатели уже седьмой дом откапывают...
Улетел вертолёт, унося первых пострадавших в город.
Я спустился, подошёл к спасателям. Ахмад проводил взглядом вертушку, достал сигареты, закурил.
Из пострадавших -- в основном женщины и дети, несколько стариков и ни одного мужчины.
-- Погибших -- пока семеро... -- тихо проговорил Ахмад, глубоко затянулся: ? -- Думаю, в основном старики будут, старлей...
-- Старики... -- Я вспомнил, того, первого... Вспомнил, как силой затаскивали в вертолёт аксакала с перевязанной головой. Он ругался по-чеченски, плюнул в лицо спасателю...
-- Помнишь ту старуху, Пётр? -- Ахмад, похоже, догадался, о чём я думаю. -- Так вот, она сказала нам спасибо, старлей.
Я лишь промолчал, пожав плечами.
***
Асет поняла, что ей снятся вложенные сны. Иногда так бывает. В такие моменты становится очень страшно: а вдруг не проснёшься? И чувствуешь что-то вроде удушья. Будто всплываешь с большой глубины, воздуха в лёгких уже нет, а до поверхности ещё далеко.
Она долго выдиралась из сна, проснулась и поняла, что про лавину -- это был не сон.
Было темно, холодно и страшно. Очень хотелось пить.
Ребёнок спит, но скоро наверняка проснётся. Его надо будет кормить, менять пелёнки и как-то развлекать, иначе он будет плакать. Когда их откопают -- неизвестно. Да и вообще -- откопают ли?
Надо что-то делать. Асет задумалась...
Для начала нужен свет. Где-то в шкафу был фонарь. Асет долго искала в шифоньере, вывалила всё на пол и, наконец, нашла.
Щёлкнула выключатель. Работает!
Она огляделась. У окон, на полу были навалены кучи снега. Стёкла оказались выбиты. Дверной проём тоже весь завален снегом. Потолок просел.
Что ж, дом устоял -- это главное. Можно попробовать копать изнутри.
Вот только в какую сторону? Асет вдруг поняла, что совершенно не помнит, где было крыльцо, куда выходили окна. Она пыталась вспомнить, как выглядел двор, где был сарай... ведь был же сарай?.. Или нет?..
Взгляд упал на кучу вещей у шкафа. Среди прочего, на полу валялись старые фотографии. Может быть, на них есть дом? Асет принялась разгребать их и наконец нашла то, что искала. Дом, за ним горы, и черноволосая стройная девочка лет двенадцати на фоне окна, а рядом женщина, судя по всему -- мама. Её, Асет, мама.
Сколько не пыталась, Асет не могла вспомнить, кто эта девочка.
***
Пятнадцать, ноль-ноль на часах. Спасатели работают, осталась примерно треть. Пока всё тихо...
Я ушёл к Попову. Хорошо окопались, молодцы ребята. Сидят, курят, байки травят вполголоса. Но бдят.
Связался с базой, доложил обстановку.
Вертолёт ещё раз слетал и вернулся. Он отвёз единственную спасённую -- девушку, от силы лет двадцати, беременную. Она очень сильно пострадала. В бинокль я видел, как к ней бежали врачи с носилками...
Трупов прибавилось...
Спасатели работали как раз там, куда, по мнению Ахмада, пришёлся основной удар лавины. Дома здесь разметало -- ни одного мало-мальски уцелевшего. Из-под обломков стен и переломанных, как спички, перекрытий, на поверхность извлекли одиннадцать тел.
Метель усиливалась. С юга подул ветер. Снег крупными хлопьями летел в лицо, попадая в глаза и набиваясь за воротник.
Я связался с Ахмадом, спросил, нужна ли помощь. Он сказал, что нужны люди, что ветер усиливается, что у вертолётчиков возникли проблемы при посадке, и надо бы поскорее управиться. Вызвал Васильева и Маслова, распорядился выслать по два бойца. Попов отправил троих.
-- Спасибо, Пётр, -- сказал Ахмад немного погодя. -- До темноты должны управиться.
Значит часа два...
-- Ещё часа три и на базу, -- сообщил я своим. Ребята оживились.
***
Асет решила, что проще всего будет выбраться через окно. Она попыталась копать руками. Ребёнок спал, и поначалу дело шло довольно быстро. Но вскоре руки начали мёрзнуть, и пришлось искать что-нибудь вместо лопаты. Асет попробовала детским пластмассовым совком, но снег был плотным, и совок быстро сломался. Потом она разломала выдвижной ящик комода и приспособила дощечку. Тут проснулся мальчишка и захныкал. Пришлось прерваться, дать грудь.
Наевшись, Тимурик успокоился. Он лежал на кровати и мусолил во рту погремушку.
Асет поправила фонарь, лежавший на комоде, и продолжила копать, но через пару минут ребёнок снова захныкал. Она подошла, поиграла с ним и снова продолжила, было, но ребёнок опять закапризничал. Асет взяла его на руки, и он тут же успокоился.
Да что с ним такое? Заболел?
Она потрогала носик и щёки. Холодные. Да он замёрз! Асет нашла тёплую распашонку, штанишки, шапочку, переодела Тимурика и, положив под одеяло, дала соску. Он зачмокал и вскоре уснул.
Хотелось пить. Асет подумала, было, про детскую бутылочку... Нет, нельзя! Она набрала горсть снега, положила в рот и вдруг поняла, что не чувствует холода.
***
На часах 16:00. Потихоньку начало смеркаться. До заката ещё далеко, но низкие серые тучи, снег... Да и солнце, должно быть, уже скрылось за вершинами.
Ахмад сообщил, что "осталось полтора дома". Спасатели потихоньку начали готовиться к отлёту. Я видел, как двое грузили в вертолёт тела, присыпанные снегом.
Всё спокойно. Скоро на базу. Доклад, потом ужин... двести грамм... Настроение поднималось, не смотря ни на что. Всё-таки человек ко многому привыкает ...
Зашипела рация.
-- Товарищ, командир взвода, -- тихо произнёс Маслов, -- на тропе с вашей стороны что-то есть...
Я вскинул руку, указывая вперёд, поднял бинокль. Попов кивнул, подал знак своим и тоже приник к оптике. Бойцы побросали сигареты, бесшумно разобрались по позициям, приготовились.
-- Ничего не вижу, товарищ старший лейтенант, -- проговорил Попов.
-- Всё внимание на тропу, -- я отвернулся, переключил радиостанцию, вызвал Ахмада.
-- Слушаю...
-- Сколько осталось, Ахмад?
-- Ещё минут сорок, может час.
-- Вижу, командир! Вижу! -- зашептал Попов.
-- Ахмад, закругляйтесь! Быстро! -- выпалил я и переключился на своих: -- Васильев, Маслов!..
Я видел, как заторопились спасатели. Ахмад махал руками, что-то кричал. Люди побежали: спасатели к вертолёту, бойцы, что им помогали -- на позиции; Ахмад, парень с собакой и двое ребят Попова остались у последнего раскопа. Лопаты мелькали, снег летел в стороны. Позади раздался свистящий гул -- вертолёт запускал двигатель. Я торопливо давал по рации указания.
Вдруг взрыв!
За ним второй!
Третий!
-- Миномёты!!! -- заорал кто-то.
-- Ахмад, уходите!!! -- крикнул я и уже своим: -- Работаем по целям! -- и началось.
Заработали наши пулемёты, сразу с двух сторон. Противник открыл по нам огонь из всех стволов. Мы огрызались из "калашей". Вокруг рвались мины.
Я оглянулся.
-- Купцов! Базу мне! Быстро! -- крикнул я связисту.
-- Вызываю!
Тут я увидел спасателей и бойцов, бегущих мимо вертолёта в нашу сторону. Впереди нёсся сенбернар, люди не отставали.
Я схватил рацию:
-- Ахмад! Куда?! Уходите!
-- Мы... остаёмся! -- крикнул он, задыхаясь от бега.
-- Ты спятил! Я приказываю!..
-- Мы должны... закончить!
-- Твою мать!!!
Нашу перепалку прервал взрыв рядом с "вертушкой", как раз собиравшейся взлетать. Я не успел испугаться: вертолёт оторвался от земли, пошёл низко над землёй к краю пропасти и нырнул вниз, в ущелье.
Следующим взрывом накрыло связиста.
***
Асет поняла, что с ней что-то не так. Она не могла вспомнить, как звали бабушку, и почему от неё ушёл дед; лицо мамы почти стёрлось из памяти; половины детства будто не было. И самое страшное -- она знала, что совсем недавно помнила всё это.
Начало подводить осязание. Сначала пропали тепло и холод. Потом Асет перестала различать предметы. Шерстяное одеяло на ощупь было как снег, дерево -- как стекло.
А ещё начали пропадать желания. Она поймала себя на том, что совсем недавно очень хотелось поесть, а теперь совсем не хочется.