Однажды, в один из тех ясных июльских дней, когда Господь занимался разработкой теории эволюции, в двери Небесной Канцелярии постучали. Он отодвинул чертежи с диаграммами на краешек Бесконечного Стола и щёлкнул пальцами. Чумазые чертенята, помогавшие с черчением, похватали чернильницы и прыснули по углам, а двери наоборот - распахнулись.
- Господи! Помоги! - взмолилась с порога Ева. - Мой пони! Снежинка! Она больна!
- Что случилось, Ева? Расскажи о своём горе, - Господь был в прекрасном расположении духа.
- Снежинка заболела! Не ест, не пьёт... не скачет...
- Что ж, давай посмотрим на твою Снежинку, - ласково сказал Господь и щёлкнул пальцами.
Снежинка лежала на берегу речки, под ивой, в тенёчке.
- Вот, - Ева указала на несчастное животное. - Я же говорила - не скачет.
Огромные влажные глаза каштанового цвета смотрели на Господа. В них было столько грусти, сколько не могло быть и в сотне собачьих глаз, даже если бы все их обладатели до единого были бы без лапки.
Было очевидно, что животное нездорово.
- Помоги, Господи! - снова взмолилась Ева.
Господь уже было собирался щёлкнуть пальцами, как вдруг вспомнил. Вот он - побочный эффект! А ведь ещё весной он мог бы с лёгкостью исцелить несчастное животное! Но проект уже не вернёшь вспять...
Вообще-то, конечно, можно было бы, но столько сил потрачено...
- Н-да... - Господь насупился: - Знаешь что, Ева... По всей вероятности это какая-то инфекция.
Теперь на господа смотрели две пары широко раскрытых коричневых глаз.
- Как бы тебе объяснить... Одним словом, это такие маленькие штучки, тоже живые. Мне пришлось их ввести, иначе в теории нестыковки...
Две пары глаз медленно и одновременно моргнули.
- Ну да. Для тебя это, конечно, китайская грамота. Впрочем, тоже неудачное сравнение... В общем, вот как мы поступим...
- ?!
- Ну, - Господь ткнул Змея изящным кулаком в челюсть и подмигнул, - с реабилитацией, эскулап!
- Допустим, - Змей иронически ухмыльнулся и попытался изобразить позу "руки в боки", но, конечно же, ничего не вышло. Он добавил, слегка смущённый: - Чем обязан?
- Дело есть... - и Господь поведал о приключившейся напасти.
Расчёт был прост: за время ссылки Змей должен был как следует натаскаться в медицине и помочь решить проблему.
Читатель преданный помнит, что в прошлой истории господь сослал Змея на Землю, чтобы тот искупал врачебную ошибку по сей день.
Читатель въедливый обнаружит тут анахронизм, но пути Господни неисповедимы, и этот аргумент столь же убедителен, сколь неоспорим.
Змей сразу взял быка за рога:
- Где пациент? - спросил он строго.
Бык посмотрел на Змея с недоумением и осуждением, деликатно освободил рога и побрёл по своим делам.
- Он не знает, - вступился за скотину Господь. - Айда за мной.
Змей вскинул бровь, но промолчал и пополз следом. На подступах к пациенту он вдруг начал прихрамывать. Господь удивился, но виду не подал.
- Отсутствие аппетита, слабость, нарушение крупной моторики, - Змей уточнил в сторону: - Не скачет! Дифдиагноз? - обратился он к пустоте.
Господь мимолётом подумал, что ссылка повлияла на Змея не лучшим образом, но тот продолжал, отвечая на собственный вопрос:
- Погоди, погоди... - Господь размышлял вслух. - Первые я ещё не создал, они где-то в конце девятнадцатого века появятся... Второе уже есть... О третьем я пока не думал... Наверное, на конец двадцатого отложу...
- Значит инфекция, - сделал вывод Змей. - Назначьте антибиотики широкого спектра.
- Широкого чего? - сначала не понял Господь, - Ах, спектра... Так... - он вытащил толстый блокнот и принялся листать: - Эс... Спектры... Тоже где-то в конце девятнадцатого намечаются... Антибиотики ещё позже. Я только за генетику взялся...
- Ну нормально, да?! И как я должен работать?!
Змей ещё что-то хотел сказать, но осёкся:
- А ну погоди! - Он посмотрел в глаза Господу: - Только взялся, говоришь?
- Ну да...
- Знаешь, о чём я мечтал все эти года? - спросил вдруг Змей. - Набить бы тому... то самое... кто сперва всю эту заразу придумал, а антибиотики на потом отложил!
Господь расправил широкие плечи и грозно проговорил:
- По-моему, ты забываешься...
- А хоть бы и так?! Что тогда? А?! - Змей явно "быковал".
Бык жестами, издалека подсказывал, как это грамотнее и правильнее делать, но эскулап от него отмахивался.
Перепалка вот-вот должна была перерасти в потасовку, но Господь рявкнул так, что трава пригнулась:
- Стройсь!!! Р-равняйсь!! Смир-р-на!!!
Змей, как старый ветеран, неоднократно бывавший и на полях брани, повинуясь рефлексам вытянулся в телеграфный столб и замер. Было слышно, как распрямляется трава.
- Набыковался?
- Да, - буркнул Змей.
- Тогда вольно, - Господь подошёл к невысокому обрывистому берегу и сел на траву. Подошвы его сандалий касались воды. Некоторое время он молчал и размышлял о том, как он устал, о том, что хорошо бы в отпуск, но нельзя, потому что ещё столько всего сделать предстоит для тех, кто внизу, и что с каждым годом запросы их растут, и потому надо придумывать новые и новые законы природы, и конца и края этому нет, а он один...
- Трудно быть богом, Змей... - произнёс Господь. - Так ты поможешь?
- Постараюсь, чего уж там, - ответил ему Змей и всё-таки проворчал: - Твою дивизи... э-э-э... генетику! Зачем, - зачем!? - ты постоянно идёшь на поводу их желания всё объяснить?!
- Потому что мир мечей, магии и драконов уныл, скучен и, - хуже того, - нежизнеспособен. В таком мире человек обречён на вечное барахтанье в грязи. Это клоака.
- Да уж... - Змей вспомнил старика Гэндальфа, и его передёрнуло. - Знаешь, это не клоака - оттуда выход есть. Это тупик. Аппендикс. Эх! Знал бы ты, Господи, сколько людей в будущем будут мечтать в нём оказаться. Пошли смотреть твою генетику.
Поздний час.
Половина первого.
Семь тысяч над Землёй.
- Вот смотри, - вещает Змей.
- Сюда мы добавляем ген-блокатор, - совсем не в ритм продолжает он, - и пони этой заразой больше не болеют. Она ж собачья!
- Допустим, - парировал Господь, склонившись над огромной схемой. - Но тогда к этой заразе будут восприимчивы утки. А потому и гуси. А вот согласно этой ветке и этому гену - свиньи. А теперь смотри: и люди. Сам смотри. Вот собаки. Вот утки. Вот выше по происхождению - гуси. Вот здесь он блокируется этим геном у свиней. У приматов этот ген уже рецессивен и не блокирует инфекцию! А вот тут, у людей, этого гена вообще нет!
- Тогда пусть люди происходят от уток, - говорил Змей. - Или от свиней. Ну на крайний случай от собак. Тогда вот эту ветвь эволюции можно убрать, тогда пони будут происходить от слонов и опять же будут не восприимчивы.
- Но тогда вот здесь нестыковка получается, - Господь указал на схему. - Кто от кого тогда здесь происходит, а? Это какой-то рогоконь получается! Неувязка! Не может такого быть!
- Конечно не может! - Змей устал вусмерть, ему хотелось спать, и потому он начал канючить: - А всё почему, а? А всё потому, что с медици-и-ной не посоветовались...
Так продолжалось почти до утра.
Господь приводил убийственные, неоспоримые аргументы, Змей, не смотря ни на что, оспаривал их и всё повторял: "А всё почему? А всё потому, что с медици-и-ной не посоветовались..."
Наконец Господь не выдержал и высказал в сердцах:
- Хочешь сделать хорошо - сделай это сам!!! Я умываю руки!!!
С этими словами он покинул Небесный Чертог, громко хлопнув дверью.
Читатель чуткий на слух уловил бы удаляющееся: "Умник, твою д-дивизию!!!", а читатель просто чуткий - раздражение, обиду и чувство ревности к критике собственного творения.
Писатель же скорбно промолчит в поддержку...
Около полудня Змей выполз из Небесного Чертога с чувством выполненного долга. Он улыбался.
Теперь все плюсы складывались с минусами, а нули делились на бесконечность. Ну, почти все. Некоторые нули всё ещё продолжали делиться на ноль, увы.
Он сладко потянулся, и когда глаза привыкли к полуденному солнышку...
Улыбка вдруг прилипла и никак не хотела отклеиваться.
Лошадка Евы была исцелена, так как ни одна инфекция теперь не могла ей навредить. Рогоконю всё по барабану!
Рощица плотоядных страусов, размахивая ветками, ринулась на стремительно улепётывающий баобаб. Скорость их впечатляла - пять сантиметров в год, и баобаб был обречён где-то к расцвету династии Мин.
Впрочем, не считая погони, панорама выглядела вполне мирно. Вдалеке паслось несколько хоббитов. Они щипали хоботами травку и меланхолично отправляли в рот.
На солнышке фотосинтезировал зелёный жираф.
Птица-паровоз стояла под парами на одной ноге и готовилась к взлёту. Когда пары, сложившись в восьмеро, наконец залезли в сумку, она тяжело оторвалась от земли и ушла на северо-запад.
Рыбы-зажигалки жгли сухой камыш в запруде и посыпали головы пеплом. Так они кормились.
Тут, как назло, вдали показался Господь. Змей смекнул, что дело пахнет керосином, и юркнул в ближайшие двоякодышащие кусты.
После того, как Господь узрел плоды трудов, на Земле появилась ненормативная лексика.
Глас Господа был столь мощен, что увядали черви на червиственицах, Жираф пожелтел и опал раньше срока. У баобаба, который плохо слышал в силу возраста и расстояния, появился шанс оторваться от погони. Рыбы-зажигалки выползали на берег и самоуничтожались подрывом боекомплекта.
Потом были недолгие оперативно-розыскные мероприятия, короткое следствие, скорый военно-полевой суд, в результате которого Змей получил новый срок, и немедленное приведение в исполнение.
Когда пред Господом предстали Адам и Ева, Он пуще прежнего рассердился и впаял Змею ещё пятьсот лет. Ревность Творца - что тут поделаешь?
Адам и Ева у Змея получились явно лучше. Они были прекрасны. Они не болели и не старились. Они были просто идеальны.
Господь представил, что "если бы у Змея и остальное получилось так же...", подумал и накинул ещё тысячу лет. И всю следующую ночь по памяти приводил реальность в порядок. Но это - как за ночь восстановить сгоревшую рукопись: вроде то же по смыслу, но по форме... не всегда.
Последний раз Господь вышел посмотреть, что получилось, на закате следующего дня.
Прямо посреди поляны занимались любовью орёл и лев.
Господь плюнул в сердцах и щёлкнул пальцами.
Когда появился Адам о двух ногах и паре рук, без хвоста и с глуповатой рожей, Господь пробормотал: "Ну, хоть этот более-менее" и ткнул указательным пальцем в Адама:
- Значит так! Ноя разыскать, протрезвить и ко мне...