Я сидела, вжавшись в угол дивана. Колени прижала к груди, крепко обхватив их руками. Мне хотелось стать маленькой-маленькой, а лучше - совсем исчезнуть. Боль моя рвалась наружу, а я все сжимала себя и сжимала. Только горячие слезы текли по моим щекам, давая выход боли. А я не замечала ни мокрой от слез рубашки, ни самих слез. Одна только мысль преследовала меня: никогда, никогда он не вернется. Это конец. Я все разрушила.
Мне страстно захотелось вскочить и бежать за ним, молить о прощении, валяться в его ногах. Но я вжалась сильнее в диван, еще сильнее сцепила руки и не двигалась с места. Такое случилось не в первый раз. Сколько раз я догоняла его, умоляла простить, обещала, что никогда больше подобное не повторится. И он прощал, возвращался ко мне, брал меня на руки и убаюкивал, как маленькую девочку. И ничего мне в жизни было не надо, кроме этих нежных объятий и ласковых поцелуев. Он гладил меня по голове и тихо повторял: "Любимая". Слаще, чем это слово, для меня ничего нет, оно врачует мою издерганную душу и боль уходит. А я вся растворяюсь в нем. Весь смысл моей жизни - это он и наша любовь...
Но я опять, в очередной раз все испортила. Ревность - она властвует надо мной. Она как черная, тяжелая глыба поглощает меня. Я превращаюсь в марионетку, а невидимый кукловод дергает за ниточки, и я полностью подчиняюсь его желанию. Сколько раз я давала себе слово, что не позволю ревности овладеть мною, но как смешны мои обещания перед силой этого чувства!
I
А как замечательно все начиналось! Я работала архивариусом при архиве государственной библиотеки. Мои подруги не понимали, как можно такой молодой девушке проводить свое время среди пыльных полок и копаться в старых книгах. Они
считали, что это никак не сочетается ни с моим возрастом, ни с внешностью и особенно - характером. Мои друзья знают меня как любительницу вечеринок; я с удовольствием посещаю различные клубы, мне нравится танцевать. Загородные поездки это моя стихия, ни одно мероприятие не обходится без моего участия. Все знают меня как веселого и дружелюбного человека. Я и сама считала себя таковой, пока не пришла впервые на работу в архив. Тишина и покой окутали меня, от древних рукописей и манускриптов исходило нечто таинственное, загадочное. А когда я взяла в руки первую книгу, по телу прошло легкое волнение, сердце учащенно забилось. Я прикоснулась к тайне. Все эти книги написаны людьми: долгими темными вечерами они склонялись над бумагой и медленно, красивой вязью вели повествование. Я всегда задавалась вопросом - что это были за люди? О ком они писали? Что хотел автор донести до нас, своих потомков? Сколько здесь вымысла, а сколько правды? И от этих мыслей книги становились для меня еще бесценнее. Я изучала одну книгу за другой, пытаясь найти ответы на свои вопросы. В своем кабинете, среди сотен книг, я начинала меняться. Куда девались мои живость и беспечность? Я как будто бы старела. Но это было приятное ощущение, когда твое тело молодо и здорово, а внутри ты чувствуешь умудренность жизненным опытом, спокойствие и вечность мира.
Я люблю свою работу. Для меня это даже не столько работа, сколько источник знаний и развития. Весь день я нахожусь одна в своем архиве, и лишь изредка зайдет кто-то из коллег выпить кофейку и поболтать о том, о сем. Бывают и редкие посетители, которые получили специальное разрешение на работу с древними книгами. Но это всегда почтенные старцы - академики или профессора. Все наше общение ограничивается несколькими фразами при выдаче книг. В хранилище очень редкие и дорогие экземпляры, выносить их не разрешается, и для работы с ними есть специальный кабинет - там и занимаются посетители.
Но однажды пришел ОН. Было так необычно в этих стенах увидеть молодого человека, совсем не похожего на ученого. Одет он был в джинсы и свитер, на ногах - ботинки с толстой подошвой, походный вариант. У него были длинные волосы, легкая щетина, а на загорелом лице светились яркие синие глаза и белозубая улыбка. Он шел к моему столу и улыбался, и это было так неожиданно, что я сразу не поняла, о чем он мне говорит.
- Никак не ожидал в таких мрачных хоромах увидеть такую нежную фиалку!
А я смотрела на него, и мне казалось, что все вокруг становится светлее, и сама я тоже наполняюсь светом. Так впервые меня коснулась любовь.
Он по профессии историк и археолог, и где-то в Центральной Азии руководит экспедицией по раскопкам древнего города. Этот древний город является темой его диссертации, которую он сейчас пишет, и ему надо быть и здесь и там одновременно, что у него с трудом получается. Но это его не огорчает, а дает еще больше энергии и сил. Все это он мне рассказал, пока я искала заказанную литературу. Каждый день он проводил в архиве, работал с книгами, а я с замиранием сердца ждала его появления. Несколько раз я предлагала ему разделить со мной кофейную паузу, на что он всегда с радостью соглашался. Но эти паузы были так коротки, а мне все больше и больше хотелось видеть его, знать о нем все, смотреть на него.
И как-то раз он засиделся допоздна. Я сказала, что архив закрывается, а мне пора домой, и он предложил меня проводить. Сначала шли молча, потом потихоньку завязался разговор об истории, ведь это увлекало нас обоих. И мы не заметили, как прогуляли по городу несколько часов. Он прекрасный рассказчик, и от его метких замечаний я заливалась звонким смехом. Тогда он сказал, что никогда не думал, что девушка, посвятившая свою жизнь старинным книгам, может быть такой веселой и жизнерадостной.
С тех пор каждый вечер он меня провожал, мы ходили ужинать в различные кафе и ресторанчики. Я пригласила его в клуб и познакомила со своими друзьями. Мы много танцевали вместе, шампанское вскружило мне голову, и я смотрела в его глаза и не могла оторваться. А потом была ночь. Наша с ним ночь. Я наяву осознала, что значит любить и быть любимой. Я растворилась в нем, мое сознание утекало в небеса, и не было ничего сладостнее этих моментов. Мне казалось, что у меня выросли крылья - так сильно было мое чувство.
Теперь мы не расставались ни днем, ни ночью; ни о ком и ни о чем я не могла думать, кроме него. Он стал смыслом моей жизни, ее путеводной звездой. И это было так ново и так необыкновенно. Раньше я знала только две стороны самой себя: веселая, беспечная, в кругу друзей, и вдумчивая, спокойная, склонная к размышлениям, тянущаяся к знаниям со своими книгами. Сейчас во мне открылась еще одна сторона - способность любить. Каждая моя клетка была наполнена этим чувством. И это было счастье. Тогда я еще даже не подозревала, какую сторону моего характера откроет судьба.
Два месяца пролетели как одно мгновение. Мы любили друг друга и были счастливы. Сокрушительной неожиданностью было, когда он сообщил мне, что через несколько дней должен возвращаться в экспедицию. Все это время я была как в тумане и совсем забыла, что у него есть работа и когда-то ему придется ехать на свои раскопки. Меня охватила паника:
- Мы должны расстаться, но это невозможно, как же я буду жить без него?
Он стал для меня всем: воздухом, небом, солнцем. И мне не казалось странным, что еще два месяца назад я даже не подозревала о существовании этого человека. Мы словно сошли с ума, каждую возможную минуту мы проводили вместе, наши руки были всегда сплетены. Я сгорала от желания раствориться в нем, забраться внутрь него и тогда ничто нас уже не разлучило бы. Но настал день его отъезда. Так бывает всегда - то, от чего бежишь, приходит неумолимо быстро. Он должен был уехать как минимум на два месяца.
- Два месяца разлуки. Не видеть, не чувствовать, не слышать его голоса, как же это пережить? Лучше умереть, - думала я.
И вот мы в аэропорту. Я провожаю его в эту далекую, дикую страну, где проблемы с мобильной и электронной связью, а там, где идут раскопки, нет никакой связи вообще. Как же я ненавидела в этот момент страну, которая разлучала нас! Объявили посадку, а мы никак не могли оторваться друг от друга. Я заливалась слезами, а он целовал мое заплаканное лицо и прижимал к своей груди. Люди проходили мимо и смотрели на нас, а я видела только его. Из аэропорта я приехала домой, рухнула на кровать и несколько часов неподвижно пролежала, глядя в потолок.
- Только два месяца... Это не такой уж большой срок, и он обещал, что каждые три дня будет ездить в небольшой поселок за несколько километров от раскопок и звонить мне, - уговаривала я себя. - В этом забытом Богом месте были еще какие-то осколки цивилизации.
И потянулись дни, наполненные ожиданием. Ничто меня не интересовало, кроме мыслей о нем; я могла часами сидеть и глядеть на телефонный аппарат, ожидая звонка. Как медленно тянулись дни, время, казалось, остановилось! И вот он позвонил, как и обещал, через три дня. У него все хорошо, он благополучно долетел, уже приступил к работе. А два месяца, проведенные в архиве, очень сильно продвинули его исследования. Голос был бодрым и звонким, но самое главное, что он говорил, как любит меня, как скучает, как хочет видеть. Я наполнялась этой энергией, и мне становилось не так страшно, не так уныло.
Каждые три дня он звонил, как и обещал. Я ждала этих звонков как манну небесную. Прошел первый месяц. - Еще только один месяц и мы опять будем вместе, - беспрестанно дергалась я, считая дни. Но прошло три дня, а потом еще три дня, а звонков не было. Меня охватил ужас.
- С ним что-то случилось. А вдруг он заболел? - думала я, рисуя в голове картины одну ужаснее другой.
Все мне стало не мило, я стала избегать друзей, а на работе могла часами сидеть над книжкой, но не видеть ее.
И вот, наконец, долгожданный звонок. Оказывается, там прошел какой-то ураган, была испорчена связь, разрушены жилые постройки. И им пришлось все восстанавливать и оказывать помощь местным жителям. И он вынужден остаться на раскопках еще какое-то неопределенное время, но он любит меня и скучает. Он жив и здоров. Но что это еще за неопределенный срок? Ничего конкретного он объяснить не мог, просил только не расстраиваться и потерпеть. Да я готова была терпеть сколько угодно, лишь бы слышать его голос! А звонки стали редкими.
- Очень много работы, есть кое-какие проблемы, - говорил он, а голос его был бодр и свеж.
И тут впервые у меня закралось подозрение: а вдруг у него появилась другая? Он сам рассказывал, что коллектив в экспедиции молодой, что часто в такие экспедиции едут студенты для получения практики. А что если он кем-то увлекся, и какая-нибудь красотка соблазнила его? - от этих мыслей мне стало жарко, сердце бешено заколотилось, а в голове понеслись образы, один ужаснее другого.
- Нет! Нет! Этого не может быть! Он любит меня! - мысленно кричала я сама себе.
Но ревность уже как червь поселилась в моем сердце, а я начала этого червя подкармливать своими сомнениями и страхами. И вот - звонок. Я хватаю трубку, слышу его голос, и мир наполняется красками. Скоро мы увидимся, он надеется, что через несколько недель они завершат запланированную часть работы и тогда он сможет прилететь. Ему необходимо собрать дополнительный материал для диссертации. Я ликую. Скоро. Скоро мы опять будем вместе! Как же я его люблю! Опустив телефонную трубку, я сижу и наслаждаюсь покоем и радостью, которые воцарились у меня в душе.
И вдруг как будто бы кто-то говорит:
- Но он ни разу не сказал, что любит тебя, что скучает. Говорил только о работе и о своей диссертации. И от этих мыслей меня окутало темной, мелкой паутиной. Начинаю вспоминать, что и как он говорил, и все мне кажется подозрительным, неискренним. Тысячи вопросов тут же возникают в голове:
- Почему так много говорил о работе? Почему почти не спросил, как мои дела?
И тут же чей-то робкий голос внутри меня пытается протестовать:
- Он спрашивал о тебе, но ты сама все время задавала ему вопросы, желая слышать только его.
И вот уже другой голос внутри меня, уверенный, жесткий:
- Но он не сказал, что возвращается ради тебя. У него самое главное - диссертация.
И я повержена, раздавлена:
- Да, моя догадка верна, конечно, у него есть другая... - и я мечусь по комнате и не знаю, как затушить эту боль в сердце.
С этого момента каждый редкий его звонок стал для меня и большой радостью и большой болью. Я анализировала каждое его слово, каждую паузу, мне все казалось подозрительным. Я даже стала засекать время, проверяя, в какой раз он проговорил со мной больше, а в какой меньше.
И вот он возвращается. Я неслась в аэропорт, забыв обо всем. Только бы увидеть его, прикоснуться к нему. Он идет своей уверенной походкой. Загорелое лицо, длинные волосы, за плечами рюкзак. Мы бросаемся навстречу друг другу, он покрывает мое лицо поцелуями, а я замираю от счастья. Дома мы даже не разговаривали, не могли оторваться друг от друга, насладиться забытыми ощущениями наших тел. Он целовал каждый миллиметр моего тела. И каждая моя клеточка знала, что меня любят. Он привез мне кучу восточных серебряных украшений, ярких накидок и платков. И когда мы, устав от ласк и поцелуев, решили немного перекусить, я надела на себя все платки, монисты, кольца, браслеты, и стала изображать восточную красавицу, которая принесла еду своему хозяину. Он смеялся и говорил, что прекрасней восточной красавицы никогда не видел. А во мне все пело. И тут раздался телефонный звонок на его мобильный.
- Я долетел хорошо, у меня все в порядке. Позже перезвоню, - сказал он.
- Кто это? - спросила я.
- С работы, - просто ответил он.
- Но если это с работы, то почему он не говорит при мне, он что-то скрывает, - пронеслось у меня в голове, но я отмахнулась от этой мысли.
На следующий день я поехала на работу, а он в свой институт. Все, о чем я мечтала - чтобы скорее наступил вечер, и мы опять были бы вместе. А потом он будет работать над своей диссертацией в архиве, и я буду видеть его все двадцать четыре часа. А вечером он сказал, что необходимая литература есть в их институте и работать он будет там. Какое жестокое разочарование, мои надежды разрушены! Теперь моя жизнь разделилась на две половины. Это вечер и ночь, наполненные любовью, страстью, нежностью, и день - наполненный сомнениями и подозрениями. В этот его приезд я еще сдерживала себя, не показывала свои подозрения, но с фанатичным упорством вскармливала свою ревность. Я была как заботливая мать, которую беспокоит лишь одно - чтобы ее ребенок был сыт, и при этом пичкает его чем попало. Я не подозревала, в какого монстра может превратиться этот маленький червячок. И уже не я буду управлять им, а он раздавит меня.
Шло время, и наступил момент, когда мой любимый должен был вернуться к своим раскопкам. Это известие повергло меня в уныние. Для меня не было секретом, что он уедет, но я восприняла это так, как будто бы об этом ничего не знала. До чего же непонятна человеческая натура! И опять потянулись дни полные ожидания и страхов. А когда он звонил, я уже не могла сдерживать себя. Начала предъявлять претензии: почему редко звонит? почему не сказал то или это? На все мои "почему" он терпеливо пытался дать объяснения, а иногда заливался смехом, не зная, что ответить на мои глупые вопросы, порой лишенные всякого здравого смысла. Отсутствовал он теперь не подолгу, мы не виделись две или три недели, но это не приносило мне успокоения, ревность сжигала меня. И произошел случай, когда я устроила первую сцену ревности. Это было так быстро и неожиданно, и, казалось бы, даже повода никакого не было. Опять ему кто-то позвонил, а он сказал, что перезвонит позже. И от этих слов я вдруг взвилась, они сыграли роль спускового крючка. Все, что я так упорно таила в себе, вырвалось наружу. Все, о чем я передумала, что нафантазировала, полилось из меня. Я что-то кричала, обвиняла его в своих страданиях, металась по комнате, а потом схватила его телефон, бросила на пол и стала топтать ногами. Я была переполнена яростью, и мне казалось, что мой гнев справедлив. А он стоял, смотрел на меня изумленными глазами и ничего не говорил.
- Ты молчишь, тебе даже нечего сказать в свое оправдание! - кричала я.
С этими словами я выскочила на улицу и понеслась, не видя куда. Быстрая ходьба и прохладный воздух немного успокоили меня. Я бродила по улицам, ярость куда-то улетучилась, я плакала от жалости к себе, от раскаяния и от страха, что мой любимый не простит мне такого ужасного поступка. Поздно ночью я тихо вошла в квартиру. На кухне горел свет. Он вышел ко мне навстречу и прижал к себе, а я зарыдала в голос, как маленький ребенок. И так мне было хорошо плакать в его объятиях! Он взял меня на руки и положил на кровать. И сам лег рядом. Я прижалась к нему, вдыхая аромат его тела, согреваясь его теплом. А он гладил меня по голове и говорил:
- Бедная моя. Я люблю только тебя, я хочу быть только с тобой и никто кроме тебя мне не нужен. Спи, моя любимая.
Успокаиваясь, я погружалась в сон, одновременно тяжелый и легкий.
Следующие дни были наполнены любовью и нежностью. Он не упрекал меня ни в чем, а я как будто освободилась от какого-то груза, радость жизни вернулась ко мне. Жизнь потекла своим чередом. Он приезжал и опять уезжал, и какое-то время я относилась к этому спокойно. Но если он вдруг задерживался или не звонил дольше, чем было нужно мне, настроение портилось, и я опять вернулась к своему состоянию сомнений и подозрений. Я не заметила, в какой момент ревность уже руководила мной. Она была моей хозяйкой, а я - подвластной ей рабыней. В какой-то момент я не выдержала и устроила очередную сцену. И опять это было ужасно, как в первый раз. Требовала от него ответов, а он только молчал. Это молчание приводило меня в исступление. Но в этот раз он хлопнул дверью и ушел. И вот тут я испугалась по-настоящему, что теряю его навсегда. Я кинулась за ним, догнала, но он быстрым шагом шел по улице, не обращая на меня внимания. Я молила о прощении, обещала, что больше этого не повторится, я раскаивалась - и в этот раз он простил меня. Но я уже не принадлежала себе: у меня была хозяйка, и только ее воле я подчинялась. Сдерживать себя мне было все труднее и труднее. Могла устроить сцену в общественных местах или в кругу друзей. В каждой женщине видела соперницу. Я превратила нашу жизнь в ад, хотя во всем обвиняла только его. Не выдерживая моих истерик, он уходил, а я бежала за ним и молила о прощении, и чтобы он не бросал меня. Этот сценарий стал однообразен и безысходен, и в этом заключался весь ужас ситуации. Я, как исступленный фанатик методично убивала любовь. Так не могло больше продолжаться.
- Я должна дать ему уйти, эти мучения должны когда-то закончиться. Но я не могу жить без него, и не могу жить с ним, - эти мысли вихрем несутся в моей голове, а я сижу на диване, вжавшись в угол, и запрещаю себе двигаться, а душа моя рвется туда, в темную ночь, за ним. Но я не двигаюсь с места. Мой взгляд упирается в одну точку, но я ничего не вижу. Я вся устремилась внутрь себя, а там только боль. Жгучая, разрывающая на части боль, которая опустошает, уничтожает, но не убивает. А как мне хочется умереть сейчас, в эту секунду, и тогда все разом закончится. Страдания уйдут, и я обрету покой. Но это слишком большой подарок для меня. Я не заслуживаю даже смерти.
- Ну что, ты же хотела этого, ты так рвалась к страданиям. Так получи то, что заслужила! - мысленно я казню себя.
Сколько времени я так просидела - не знаю, но напряжение в руках стало ослабевать. Я вся обмякла и забылась в тяжелом сне. Утром в первое мгновение я не сразу поняла, почему лежу на диване одетая. И в ту же секунду весь вчерашний вечер встал перед глазами. И опять эта боль. Моя душа разрывалась на части, и не было никого средства залечить эту рану. Но надо вставать, умываться и идти на работу. Когда болеет душа, врачи не выпишут больничный. Душевные раны это дело сугубо личное, и с этим приходится справляться самому. Радовало только, что в архиве я сижу одна и никому не надо объяснять, почему у меня круги под глазами и осунувшееся лицо. Там меня ждут только книги, которые дают покой и помогают хоть чуть-чуть уменьшить боль.
II
На столе в архиве меня уже ждала старинная рукопись одиннадцатого столетия. Книга долгое время хранилась в специальном контейнере, который оберегал ее от влияния окружающей среды. Но время неумолимо, и некоторые страницы стали разрушаться. Моя задача заключалась в том, чтобы внимательным образом изучить каждую страницу, отметить поврежденные, и после этого книга отправлялась на реставрацию. На первой взгляд такая работа может показаться нудной, но для меня это увлекательнейшее путешествие в прошлое. В тот неизвестный для меня мир, в котором жили люди, любили, страдали, и своей жизнью что-то пытались сказать нам, своим потомкам. Вся книга состояла из нескольких баллад, язык был очень сложный, но мое хорошее знание немецкого и прекрасные иллюстрации помогли мне понять их содержание. Сегодня я должна была изучать вторую балладу. Еще вчера я начала ее читать, и что-то меня зацепило, такое близко мне. Но что это, я никак не могла понять. Я села за стол и углубилась в книгу. Не так это было просто, когда внутри все рвется на части, а мысли там, во вчерашнем дне.
- Я должна, должна с головой уйти в работу, иначе мне не справиться с болью, - твердила я себе, как заклинание. И постепенно волшебная магия слов поглотила меня.
Молодая и прекрасная княжна влюбляется в странствующего священника, который тайно занимается алхимией. К молодой девушке сватаются завидные женихи, отец дает за нее огромное приданое, ее ждут роскошь и богатство в окружении семьи. Но княжна отвергает всех претендентов, только странствующий священник ей мил. Ее завораживает его игра на флейте, его речи очаровывают ее. От него исходит что-то таинственное, исполненное глубокого смысла. Княжна покорена молодым священником, ее сердце жаждет только его. И она решается первой признаться ему в любви. Ради него она готова бросить отчий дом и бежать с ним в далекие края. Девушка через служанку назначает ему свидание в саду. И признается в любви. Она вся трепещет, она ждет, что молодой человек откроет свои объятия, и она упадет в них. Но ничего не происходит. Священник стоит, скрестив руки на груди, и ни одно слово не слетает с его уст. Бедняжка растеряна, она не понимает, почему он молчит. Он, всегда такой добрый и ласковый, стоит перед ней, не двигаясь, глядя куда-то в сторону. Она готова упасть в обморок. И тут молодой человек начинает говорить. Он отвергает любовь девушки и говорит, что у него есть предназначение и свой путь. И он не может принять ее жертву, она просто не понимает, какие испытания могут ее ожидать. Но княжна не верит ему, она чувствует, что он тоже ее любит. И тогда священник говорит страшные слова: "Уходи, я не люблю тебя".
Девушка уничтожена, раздавлена, унижена. Она убегает из сада и в своей комнате молит Бога подарить ей смерть. А утром служанка находит ее в беспамятстве. В доме переполох, отец приглашает лучших лекарей. В течение долгих месяцев те борются за ее жизнь. Молодой организм побеждает болезнь, и впервые за долгое время слуги выносят ее в сад. Проходит еще время, и княжна совсем поправилась. Только куда-то подевалась ее резвость, смех и живой интерес к жизни. Она всегда печальна и тиха. А однажды она услышала, как слуги что-то бурно обсуждали и произнесли имя того молодого священника. Она позвала служанку и приказала рассказать, о чем говорили слуги. И то, что она услышала, было для нее страшнее смерти. Ее любимого, который так безжалостно ее отверг, и которого она проклинала, схватили инквизиторы. Кто-то донес, что священник говорит еретические речи и занимается алхимией. Его жестоко пытали и приговорили к сожжению на костре. И несколько дней назад приговор был исполнен. А тех, кто общался с еретиком, тоже схватили и их ждет суровое наказание.
Это был еще один удар для княжны. Известие поразило ее как молния, могло ли сердце выдержать и эту боль? Но сердце выдержало. И осознала княжна: то, что было для нее раньше огромным ударом, унижением и болью, стало сейчас божественным даром. Своим жестким отказом ее любимый спас ее от более страшных страданий, чем те, которые она создала сама себе. Он знал, какая судьба может ее ожидать, он спасал свою любимую. Как же она была слепа! Княжна упала на колени и молила Бога о прощении. А через несколько дней она объявила своим родным, что решила принять монашество. Никакие уговоры родных не сломили ее решения.
Так заканчивалась эта печальная повесть. Я сидела над книгой и оплакивала себя и юную княжну. Все мне в ней было близко и созвучно. У нас с ней была разная судьба, но эта история затронула мое оголенное сердце так, как будто бы это была и моя драма жизни. От переживаний и напряжения бессонной ночи я почувствовала, как мое тело расслабляется, веки становятся тяжелыми, дремота обволакивает меня, а я кладу голову на книгу.
III
- Как приятно оказаться в тени раскидистого дуба в такой жаркий день! - с наслаждением думала я, ощущая спиной шероховатость и твердость коры.
Мои ноги утопали в мягкой прохладной траве, а я сидела и смотрела, как река переливается сотнями золотистых бликов, отражая солнце. Стояла тишина знойного летнего дня, которую нарушали только кузнечики. Я смотрела вдаль и наслаждалась покоем, который окутал меня. Совсем забыла это состояние, когда внутри все спокойно и расслабленно, а ты только созерцаешь синеву неба, блеск реки и глубокую зелень листвы, а внутри растет радость от того, что ты просто есть.
- Как замечательно, что я нашла силы и время, и выбралась на природу, - думала я.
Мой взгляд плавно передвигался от реки к лесу, на поляну, которая радовала глаз буйством красок и ароматом цветов. Неожиданно мой взгляд остановился на девушке.
- Я не одна здесь! - удивленно отметила я.
Рядом с девушкой стоял молодой человек, он был значительно старше девушки. И они о чем-то оживленно беседовали. Точнее, оживлена была девушка: она о чем-то говорила, сложив руки в мольбе. Мужчина, постукивая веточкой по ноге, молча слушал. Что-то родное и трогательное было в этой девушке, мой взгляд не мог от нее оторваться.
- Но как странно они одеты! - удивилась я, присмотревшись.
Их наряд напоминал костюмы конца семнадцатого века.
- Наверное, здесь снимают какой-то фильм, неплохо было бы подойти и услышать, о чем они разговаривают, - решила я, и направилась в сторону этой пары.
- Только бы меня не увидели, тогда обязательно прогонят, - думала я, стараясь оставаться незамеченной.
Но ни камер, ни режиссера, ни операторов не было видно. Не было никого и ничего, что обычно сопровождает съемки фильма.
- Может быть, эти два актера удалились от съемочной группы и просто репетируют роль? Но тогда надо быть еще осторожнее, чтобы их не спугнуть.
Я подошла как можно ближе, чтобы слышать их голоса, и спряталась за большим кустом.
- Карл, но почему, почему мы не можем быть вместе?! Почему ты должен уехать? Ты разрываешь мое сердце! Я люблю тебя и знаю, что и ты любишь меня! Я ничего не понимаю, - еле сдерживая рыдания, говорила девушка.
А Карл с грустью смотрел на эту юную девушку, почти девочку, и молчал. Только во взгляде чувствовалась твердость и верность принятому решению. Девушка смотрела на Карла, в ее взгляде было столько мольбы и надежды, все ее тело подалось вперед, весь ее облик говорил о том, как важно то, что ответит молодой человек. Я как завороженная смотрела на эту пару.
- Какие замечательные актеры! Это совсем не похоже на игру, так может быть только в жизни, - думала я, восхищаясь их игрой, а сама уже превратилась в нетерпение.
- Ну почему этот Карл все молчит? - с досадой думала я о мужчине.
- Элиза, мне нечего тебе сказать, - услышала я приятный мужской голос.
Где, где я уже слышала этот голос, кого он мне напоминает? Такая знакомая, родная интонация. От неожиданности я даже задохнулась, горло перехватил спазм, так был знаком этот тембр. Но вспоминать было некогда, внимание устремилось к этой паре, как будто сейчас решается моя судьба, а не этой Элизы.
- Ты хочешь, чтобы я остался, но я не могу ничего тебе обещать. Завтра я покину ваш дом, это необходимо. Ты любишь меня, но я не могу ответить тебе тем же. Ты хороша собой, в тебе столько достоинств, но у нас разные судьбы. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Прости меня, - молодой человек с грустью посмотрел на девушку, развернулся и пошел в сторону жилых построек, видневшихся вдали.
Элиза стояла и смотрела вслед Карлу, не двигаясь и не произнося не слова, будто окаменела. Я была ошеломлена этой сценой, хотелось выйти и выразить свое восхищение актерам. Они ничего не делали и даже ничего не сказали друг другу, но почему в моей груди столько боли, тоски и безнадежности, как будто только что меня отвергли? Элиза продолжала стоять, опустив руки. Наконец она медленно пошла в сторону домов. Я, оставаясь незамеченной, последовала за ней.
- Когда она придет к съемочной группе, я обязательно признаюсь, что подглядывала за ними и выражу свое восхищение.
Но никто не повстречался мне, а дома, к которым мы шли, выглядели очень странно. Такие я видела только на картинках, да в некоторых городах, сохранившихся со средневековья.
- Наверное, специально сделанные декорации, - решила я.
Тем временем Элиза подошла к большому дому и вошла внутрь; я последовала за ней. Сделать это было несложно, т.к. девушка ничего не замечала вокруг, погрузившись в свои мысли. А мое удивление продолжало расти. - Актеры играют так, как будто это их жизнь. После репетиции продолжают оставаться в образах, декорации выглядят слишком натурально. И где, в конце концов, эта съемочная группа? - подытоживала я свои впечатления, все меньше понимая, что же я видела в действительности.
Тут послышались шаги. Навстречу Элизе вышла девушка, держа в руках конверт. Я вжалась в какой-то угол.
- Хозяйка, ваш гость уехал и просил передать это письмо.
Элиза взяла письмо, развернула и стала белее снега, но, не сказав ни слова, медленно пошла по лестнице наверх. Девушка проводила ее удивленным взглядом и пошла прямо в мою сторону. От испуга я готова была раствориться в этой стене, но девушка прошла мимо, прямо глядя на меня, но не видя.
- Что это?! Где я?! Ничего не понимаю! Куда попала? - терялась я в догадках.
- Нет, это не кино. Но что тогда это такое? Странные одежды, в доме такая мебель, которая не сохранилась даже в музеях. Элиза, оказывается, тут хозяйка, а не актриса. Неужели я попала в прошлое? Но так не бывает, это все сказки для детей. А если это правда, что мне тогда делать? - такие мысли вихрем проносились в моей голове.
- Ну, все, все, успокойся. Предположим, это прошлое. Но чье прошлое? И почему я должна была попасть в прошлое? А может быть это мое прошлое, или моих далеких предков? Или это сон? Но я все чувствую, свои руки и ноги, и эту прохладную стену, к которой прислонилась. Хорошо. Надо успокоиться и посмотреть, что будет дальше. Только не паниковать. И потом, меня, по-моему, даже никто не замечает, хотя я прекрасно вижу себя, свои джинсы, спортивную майку. Пойду за Элизой, уж от нее мне точно не грозит ничего опасного. И если она увидит меня, тогда, может быть, все разъяснится, а если нет... ну, там будет видно.
Я вышла из своего укрытия и поднялась по лестнице. Дверь одной из комнат была приоткрыта, я вошла в комнату, уже не заботясь, что меня могут увидеть. Элиза сидела у окна, письмо лежало на ее коленях, а взгляд ее был устремлен вдаль, но вряд ли она что-то видела. Она как будто ушла внутрь себя. Я тихонько кашлянула. Элиза даже не шелохнулась. Я чуть подтолкнула стул, который попался под руку, чтобы он издал звук. Элиза повернула голову в мою сторону, но ничего не отразилось на ее лице. Она смотрела мимо меня, сквозь меня, и я видела, как слезы катились по ее щекам. А во мне бушевали противоречивые чувства. С одной стороны, я сострадала Элизе и чувствовала ее боль, как свою, и это было непонятно для меня и неожиданно. С другой стороны, я не понимала, есть ли я на самом деле и почему меня не видят. От этих переживаний в ногах появилась слабость, я опустилась в кресло. Но и это мое движение не вызвало изменений в Элизе.
- Неужели так бывает?! Я невидима, но я все вижу и чувствую. Невероятно - это 17-ый век, я сижу напротив девушки, роднее которой для меня нет никого на свете. Я безмерно хочу ей помочь, но не знаю как. И еще я не знаю, как мне вернуться назад, - мысли опять лихорадочно неслись в моей голове, но я чувствовала, что это не сон - это какая-то другая реальность.
Постепенно я успокаивалась. Мне ничего не оставалось, как довериться провидению и наблюдать за тем, что будет происходить. А там уже как-нибудь определится. Снизу послышались шум и голоса. Элиза быстро утерла слезы, изобразила на лице беспечность и пошла вниз.
- О, да она еще и скрывает свои чувства! - удивленно отметила я, и невидимой тенью последовала за ней. Все эти события захватили меня. Столько необычного, сказочного было во всем происходящем. Меня это и пугало, и забавляло, но самым сильным чувством было любопытство, которое влекло в эту неизвестность. А внизу уже суетились слуги, помогая снять верхнюю одежду полноватому, краснощекому господину с седой шевелюрой и одетой во все черное немолодой женщине. Элиза подбежала к отцу, обняла его, а он расцеловал ее в обе щеки. К матери же Элиза подошла осторожно и подставила свой лоб для поцелуя. От мужчины исходила неиссякаемая, радостная энергия, которая заполняла все пространство вокруг него. Его жена старалась занять как будто меньше места и всем своим видом она показывала, что нет повода так бурно выражать свои чувства. Как уж я догадалась, что это родители Элизы, сама не пойму. Для меня это было очевидно.
- Доченька, - обратился отец к Элизе. - Сегодня за ужином нам есть, что сообщить тебе. Это радостное известие, и я надеюсь, что оно придется тебе по душе. А где же наш гость? Что-то его не видно!
Элиза молча подала отцу письмо.
- Это что еще такое, давай-ка почитаем! - он развернул письмо и быстро пробежал его глазами. - Как жаль, что наш гость так неожиданно уехал. Ну что ж, мы неплохо провели время. Он остался доволен этим временем, проведенным у нас. Видно только, неотложные дела призвали его. Да, не думал я, что у моего друга по военной службе будет такой ученый сын! Отец его писал, что Карл помолвлен с какой-то достойной девушкой и у них скоро свадьба. И наука, которой он занимается - это что-то совсем новенькое. Химия! Что это такое, интересно? Но он хороший человек, дай Бог ему всяческого благополучия, - все это отец Элизы выпалил на одном дыхании, не переставая при этом совершать массу разнообразных движений, пока наконец не уселся в свое любимое кресло.
Элиза стояла, словно окаменев, краски сошли с ее лица.
- Дочка, что это с тобой? Ты не рада, что мы вернулись? - забеспокоился отец.
- Нет, нет, все хорошо. Видно жаркое солнце подействовало на меня, и у меня разболелась голова. Я пойду к себе, - тихо сказала Элиза и побежала наверх.
Плотно закрыв дверь, она упала в кресло и уже не сдерживала своих чувств. Рыдания сотрясали все ее тело. Я стояла рядом и не знала, как успокоить. Да и могла ли я ее успокоить? Совсем недавно я сама так же рыдала, вжавшись в диван.
До вечера Элиза не выходила из своей комнаты, а я сидела рядом с ней. Мне хотелось взять ее на руки, убаюкать, защитить. Но даже если бы я могла это сделать, то что я могу ей дать, будучи сама такой же раздавленной и несчастной? Вечером Элизу позвали к ужину; она припудрила носик, причесалась, и опять попыталась изобразить на лице беспечность, но это ей не удалось.
- Скажу, что все еще болит голова, - решила она.
А внизу уже был накрыт стол по торжественному случаю, но никого кроме отца, матери и Элизы больше за столом не было. Отец сидел в одном из лучших своих кафтанов, непослушную шевелюру прикрывал парик работы замечательных венецианских мастеров. Мужчина светился от нетерпения и радости. Мать переодела свою дорожную одежду, но и новое платье ее было строгим, черного цвета. Ее лицо было непроницаемо, губы поджаты и невозможно было понять, что она чувствует. Элиза села за стол. Отец даже не обратил внимания на ее опухшее лицо, мать только стрельнула глазами, но ничего не сказала.
- Элиза, у нас есть для тебя очень радостное сообщение, - торжественно начал отец, - наш сосед, очень богатый и влиятельный человек, просит твоей руки. Ты его знаешь, он уже неоднократно бывал у нас в гостях. Тогда-то ты его и покорила своей красотой и обаянием. И мы с матерью ждем от тебя решения, согласна ли ты выйти за него замуж?
Родители устремили свой взгляд на Элизу, а она сидела, опустив глаза к полу, и что творилось у нее в душе, было для них неведомо.
- Да, - тихо сказала Элиза.
Родители недоуменно переглянулись. Было видно, что такого быстрого положительного ответа они не ожидали.
- Дочка, но разве ты не хотела бы с ним чуть ближе познакомиться? - с некоторой тревогой спросил отец.
- Отец, я так люблю вас и матушку, что верю - вы мне ничего плохого не пожелаете. Ваша воля для меня закон.
- Что ж, это очень похвально. Только что-то я не узнаю тебя, Элиза, раньше ты не отличалась таким послушанием. Но, тем не менее, ты согласна. И это просто замечательно. Завтра я начну подготовку к предстоящей свадьбе, поеду к своему дорогому соседу, будущему зятю, и мы с ним все обсудим. Вот, мать, видишь, а ты говорила, что Элиза никогда не выйдет замуж без любви. Все это женские штучки! Никуда не денется, придется ей полюбить своего мужа! - отец весело захохотал, довольный своей шуткой и что все так гладко прошло. За ужином отец весело балагурил, а мать и дочь не произнесли ни одного слова. Я глядела на них, и мне казалось, что Элиза из прекрасной цветущей девушки превращается в строгую, затянутое во все черное, женщину. Копию своей матери.
Всю ночь Элиза пролежала, не сомкнув глаз. О чем она думала, я не знаю. Мне так хотелось с ней поговорить, упросить ее отказаться от принятого решения, поверить, что в ее жизнь придет еще любовь, что ничего в ее жизни не закончилось, а все только начинается. Но я продолжала оставаться для нее невидимой. Под утро Элиза уснула, а я решила побродить по дому и познакомиться с ним получше. Кто знает - может быть в этом доме жила и я? Все в нем мне было так знакомо и дорого. Я вышла из комнаты и направилась вниз. Обошла гостиную, заглянула в кухню, и наконец оказалась в кабинете отца Элизы. В центре стоял большой дубовый стол, а вдоль стен стояли стеллажи с книгами. Я стала рассматривать книги; мне показалось, что опять нахожусь в своем архиве. Сев в кресло, я стала осмысливать все невероятные события, которые со мной происходили. Столько волнений было пережито, что надо было самой успокоиться и как-то разобраться в происходящем. Незаметно для себя задремала.
Очнулась я от луча солнца, который пробивался сквозь тяжелые портьеры. Я все так же была в кабинете, в окружении книг, и сидела в кресле. Но что-то изменилось в этом кабинете. Ах, вот оно что! Другой ковер на полу и портьеры другого цвета. Интересно, когда их успели поменять. Надо пойти посмотреть, что происходит в доме и как там Элиза. Я вышла в гостиную и опять удивилась изменениям, которые произошли за ночь. У стены появился новый комод, необыкновенно красивый, ручной работы, а у противоположной стены стоял клавесин. В гостиной было много народу.
- Это гости, приехали на предстоящую свадьбу! - решила я.
- Но почему они так тихо разговаривают и одеты во все темное? - я не могла понять, что происходит. Надо поспешить к Элизе и все сразу станет понятно!
Дверь в комнату Элизы была приоткрыта. Я вошла, и сразу же наткнулась на людей, которые толпились вокруг ее кровати. Охваченная беспокойством, я проскользнула между людей, чтобы оказаться у кровати. И каково же было мое удивление, когда я увидела там старую, будто иссушенную женщину. Возле нее суетился врач, а рядом сидел священник и читал молитву.
- Кто это? - не поняла я, и стала глазами искать Элизу.
Но вокруг были незнакомые люди, молодые и старые, были и совсем маленькие дети. Всех я видела впервые, но в то же время меня охватило чувство, что я их всех знаю. И не только знаю - это моя семья! Но я отмахнулась от этой мысли и стала жадно вглядываться в этих людей. Все, что я желала - это найти Элизу. Вдруг я почувствовала на себе чей-то взгляд. Это было невозможно! Ведь я же невидимая. Взгляд исходил от женщины, лежащей в постели. По телу пробежали мурашки; я поняла, что она меня видит. И в тот же миг я поняла, что эта старая женщина и есть Элиза. А ее окружали родственники, дети, внуки. Сколько же я спала? Или это опять игра провидения? Глаза Элизы смотрели на меня и звали к себе. Я подошла к постели и села на край кровати. Женщина не отрывала от меня взгляда. Возраст изменил черты ее лица, иссушил кожу, глаза поблекли, но взгляд был все той же Элизы, которую помнила я. Взгляд девушки, любовь которой не разделили, которую отвергли. Это был взгляд опустошенной женской души. За все эти годы ее душа так и осталась пустой, и не заполнилась ни новыми чувствами, ни новым опытом. Она прожила долгую жизнь, вышла замуж, родила детей, есть уже и внуки. Но всю свою жизнь она носила в своей душе только боль утраты и тяжесть обиды. Я оглянулась на людей, которые ее окружали. Все они ждали, когда Элиза сделает последний вздох и уйдет в лучший мир. На лицах не отражалось ни горечи, ни сожаления от потери любимого человека, а только чувство долга. Это был печальный конец. Любовь, тепло так и не родились в ее сердце, и нечего было ей передать своим детям и внукам. К концу своей жизни она стала копией своей матери.
Я смотрела на Элизу, а мысли неслись в моей голове. И по ее глазам я чувствовала, что она думает то же, что и я. В последние минуты своей жизни она испытала глубокую скорбь, что жизнь прошла так бессмысленно. Одинокая слеза покатилась по щеке Элизы и ее рука потянулась к моей. Я взяла ее и ощутила, как рука женщины слабела и становилась все холоднее и холоднее. Элиза закрыла глаза и сделала свой последний вдох. Священник начал читать молитву громче, а люди медленно выходили из комнаты. А я все продолжала сидеть рядом с ней, горюя о том, что она так и не смогла дать мне нечто такое, от чего я бы обрела силу, а я не сумела ей помочь, когда она была еще девочкой. Посидев так какое-то время, я вышла и направилась в кабинет. Мне самой надо было о многом подумать. А там, среди книг я чувствовала себя лучше всего. Какой печальный конец и не менее печальная жизнь! Элиза прожила долгую жизнь, умерла от старости, но так и не повзрослела. Неужели и меня ожидает такая судьба? Всю свою жизнь я буду нести только боль от утраты, ничего не поняв из прошедшего, не осознав? Элиза подчинилась воле родителей, она не была счастлива, но ее окружали родные люди. А я обрекаю себя на одиночество. Что же мне делать? Сотни вопросов рождались во мне, но не было ни одного ответа. И вдруг неожиданная мысль пронзила меня:
- Может быть, я уже умерла? И меня уже нет! Тогда о чем я страдаю?! К чему все эти мысли?!
Меня охватила паника, я начала метаться по кабинету и лихорадочно пыталась проанализировать все происходящее. И вдруг мой взгляд привлекла одна книга.
- Где же я раньше ее видела?
Я достала книгу с полки и поразилась: в руках я держала ту самую рукопись, над которой недавно работала. Только книга была еще не сильно повреждена временем, страницы не были такими пожухлыми. И каково же было мое удивление, когда я увидела красочные иллюстрации. От красок изображенные на них персонажи были более выразительными, а порой - будто живыми. Я открыла страницу, где начиналась баллада о княгине. На этой странице была иллюстрация с изображением самой княжны и священника. Мой взгляд приковался к лицу княжны. Я не верила своим глазам: передо мной был портрет Элизы, но в других одеждах! Это какая-то мистика! Как может быть никому неизвестная княжна так быть похожа на Элизу и наоборот?! И тут меня озарила догадка. Я рванулась в гостиную, к зеркалу. Напротив зеркала висел потрет молодой Элизы. Я смотрела на себя в зеркале, на отражение портрета Элизы и на портрет княжны. У меня было с ними одно лицо. Отличались только прически, одежда, и была небольшая разница в возрасте.
Я была ими, а они - мною. Жизни обеих девушек были моей жизнью. И в каждой из этих жизней я что-то не доделала, не завершила. Все, на что меня хватало - это наделать ошибок и погрузиться в страдания. И в своей нынешней жизни я уже успела всего наворотить... Но у меня есть шанс все исправить. Ведь я же еще не умерла!
От этой мысли все во мне похолодело, так как я уже перестала понимать, есть ли я еще, или меня уже нет. Я запуталась окончательно. Прижав книгу к груди, вернулась в кабинет, села в кресло. И стала ждать, сама не зная чего.
IV
Когда я очнулась, передо мной все так же лежала книга, а я сидела за столом. Но что-то изменилось вокруг. Я подняла голову и увидела стеллажи книг и рукописей. Это был архив. Я ощущала себя, была жива и здорова. Но, интересно, только я себя вижу, или уже видима для всех? Рядом никого не было. Я взяла телефон, набрала номер соседнего отдела и пригласила коллегу прийти и выпить со мной кофе.
- Вот сейчас все и выяснится, - напряжение не покидало меня.
Через несколько минут пришла моя приятельница. Мы мило болтали за чашкой кофе, а внутри у меня все ликовало: я жива, я видима!
Рабочий день подходил к концу, и тут я себя поймала на том, что ни разу не вспомнила о разрыве с любимым, ни разу не ощутила сверлящей боли в груди. Все мои мысли были обращены к тем необыкновенным событиям, которые произошли со мной. Что-то изменилось во мне. Как будто я стою на пороге чего-то нового, а передо мной дверь, открыв которую, я обрету счастье, радость, покой. Эту дверь я еще не открыла, но уже знаю, что она есть. У меня еще нет сил открыть эту дверь, но я чувствую, что обрету эти силы. Я ощущала присутствие рядом и княжны, и Элизы. Я чувствовала их помощь через века, и сама должна им помочь. Только как? Пока это было мне неведомо. Но я обязательно сделаю все для этого. От этих мыслей мне становилось радостно, и я не чувствовала себя одинокой.
Потекли дни, похожие один на другой. Я много думала о своем любимом, но не решалась ему звонить. Во мне не было щемящей боли. Я продолжала его любить, но это была уже другая любовь, я желала ему только счастья. А сама училась жить заново, без него, храня в своем сердце любовь. Я училась любить себя, прощать себя и двигаться дальше, не ставя на себе крест, если что-то в моей жизни не складывалось. Это были совсем другие ощущения, они наполнили меня радостью, а мою жизнь - смыслом. Я стала встречаться с друзьями; все отмечали, что я изменилась. И это тоже придавало мне сил.
Так незаметно прошел год. Однажды меня пригласили на вечеринку по случаю рождественских праздников. Я с удовольствием собиралась на нее, настроение было приподнятое, в душе царил покой. Я еще часто вспоминала о своем любимом, но щемящая боль ушла, осталась только грусть. Надела новое платье, уложила волосы и любовалась на свое отражение в зеркале.
- Если бы он мог меня сейчас видеть! - думала я.
В клубе уже собрались друзья, но было много новых людей, которых я не знала. Все было украшено гирляндами, а в центре стояла рождественская елка, все пили шампанское и весело переговаривались, слышался смех. Все это усиливало чувство праздника. И мне показалось, что я - как принцесса на своем первом балу в ожидании чуда. Я рассматривала людей, отмечала наряды девушек, приветствовала знакомых; мой взгляд блуждал по залу. И вдруг все во мне напряглось: я увидела его. Он стоял ко мне спиной и о чем-то разговаривал с незнакомым мужчиной. Мое сердце бешено заколотилось, внутри все сжалось, я не могла оторвать взгляда от его спины. Я все еще его люблю, и чувство никуда не ушло, оно только спряталось в глубине сердца, и оно рвется из меня наружу.
-Что мне делать?! - в панике подумала я, но \ноги уже несли меня к нему.
И тут я остановилась как вкопанная. Как же я сразу ее не увидела? Рядом с ним стояла девушка, она держала его под руку и ее голова касалась его плеча. Кровь прилила к моему лицу.
- Что делать?! Надо скрыться, убежать, пока он меня не увидел. У него другая! На что я рассчитывала?
И в тот момент, когда я готова была развернуться и покинуть зал, он обернулся, и наши глаза встретились. Он что-то сказал девушке и пошел ко мне навстречу.
- Главное только изобразить спокойствие, не выдать свои чувства, - думала я, а сердце бешено колотилось.
Собрав всю свою волю, я с милой улыбкой пошла к нему навстречу. Мы стояли друг напротив друга и молчали. Первым нарушил молчание он.
- Привет! Я давно тебя не видел. Как твои дела?
- У меня все хорошо. А как ты?
- Я тоже в порядке.
И опять повисло молчание. В моей голове неслись сотни вопросов, которые я хотела ему задать, но я молчала. Все мои вопросы были задавлены одной мыслью: он не один! Потом, пересилив себя, я что-то стала рассказывать о своей работе, он - о своих раскопках, которые уже закончились. И теперь он все время в городе, работает над диссертацией и скоро ее защитит. Я пожелала ему удачи, сказала, что спешу, меня ждут друзья. Мы попрощались, и я выскочила на улицу, толком не надев пальто. Взяв такси, поехала домой. Меня уже ничего не радовало: ни предстоящий праздник, ни красивое платье. Хотелось только домой, укрыться в четырех стенах и упиваться своим горем.
- Я люблю его и все так же ревную. Целый год я приводила себя в равновесие,
и казалось, что я смогу жить без него. Казалось, что я победила ревность. Но она живет во мне. Но почему мне так больно? Ведь нет ничего странного, мы не виделись год, за это время он встретил другую, спокойную и добрую девушку, а не такую ревнивицу как я. И он с ней счастлив. Почему же я опять так взвинчена и не нахожу себе места? - вела я молчаливый диалог сама с собой.
Но моя ревность положила мой здравый смысл на лопатки с одного броска, да еще и придавила ногой, чтобы закрепить победу. Чтобы как-то себя успокоить, выпила валерьянки, забралась в постель и постаралась уснуть. Проснулась рано, ни о чем другом, как о вчерашней встрече, думать не могла. Во мне было два человека, между ними шел непрерывный диалог. Один кричал о своих чувствах, другой с позиции разума пытался его успокоить. И от этого было легче. Впервые я была благодарна своему разуму, который пытался уберечь и защитить меня.
На работе все валилось из рук. И тут я вспомнила о той старинной рукописи, о прекрасной княжне, которая через столетия протянула мне руку помощи и помогла справиться с болью. Я достала рукопись из специального контейнера, где она хранилась, и осторожно положила на стол. Рукопись уже прошла реставрацию и выглядела не так плачевно, как тогда, когда я увидела ее впервые. Некоторые страницы подвергли специальной обработке, которая защищает их от микроорганизмов, другие страницы полностью обновили, но больше всего меня радовало, что почти восстановили красочность иллюстраций. Осторожно, боясь повредить страницы, я открыла свою балладу. И со страницы на меня смотрела молоденькая княжна, и мне показалось, что она что-то хочет мне сказать, куда-то приглашает. Я смотрела на нее и в очередной раз поражалась нашему сходству, а мысли мои потекли в воспоминания тех необычных событий, которые я пережила год назад.
V
-Как тепло! Приятно понежиться на солнышке, - думала я, подставляя свои белые руки теплым лучам.
- Но почему деревья зеленые, погода теплая, ведь сейчас зима?!
Я оглядывалась по сторонам: опять тот же дуб, река, поляна, усеянная цветами.
- Провидение опять перенесло меня в прошлое! - в этот раз я даже не удивилась.
И увидела пару, мужчину и молоденькую девушку. Она о чем-то его умоляла, он с грустью что-то ей ответил, развернулся и пошел в сторону домов. А я уже спешила к Элизе, не заботясь, что меня кто-то увидит. Наоборот, я молила Бога, чтобы Элиза увидела и услышала меня. Мне так много ей надо сказать. Именно сейчас, когда в ее душе зарождается боль и страх, с которыми она проживет всю свою жизнь. Бесцветную, унылую жизнь одинокого человека, хотя и окруженного семьей. Я бежала к Элизе и кричала:
- Элиза, услышь меня, это я! Ты знаешь меня, ты должна меня помнить. Только не погружайся в свою боль! - самым важным для меня в этот момент было стать видимой для Элизы. И по тому, как она вдруг резко повернулась и с удивлением посмотрела в мою сторону, я поняла, что Бог услышал мои молитвы, и я смогу ей помочь. Я остановилась перед ней, в ее глазах уже не было удивления, я видела, что она ждала меня. Так же, как и мне, ей нужна была эта встреча.
- Элиза, я все про тебя знаю, я пришла к тебе из твоего далекого будущего, чтобы помочь тебе. Я не могу объяснить, как это происходит, просто поверь мне.
- Я верю тебе, - тихо ответила Элиза.
- Только что ты рассталась со своим любимым. Когда-то очень давно, в прошлой жизни, ты уже расставалась с ним. Тогда, как и сейчас, он отверг тебя ради любимого дела и, может быть, другой женщины. Ты не смогла тогда пережить этого горя и обрекла себя на одиночество и уныние. Я - это ты в будущей жизни. Я опять встретила его, но за все свои жизни ни я, ни ты не сумели сохранить в своем сердце истинную любовь, всепрощающую, без условий и привязок. В моем сердце, как и в твоем, господствует страх, который все уничтожает на своем пути. Элиза, наш любимый идет своей судьбой, и пока в нашем сердце не проявится настоящая любовь, пока мы не научимся ее хранить, мы так и будем из раза в раз встречаться с ним и с болью расставаться. Это наш с тобой урок. Элиза, посмотри на него - он не сделал тебе ничего плохого, он только верен своей судьбе. Он любит тебя и ждет, пока ты повзрослеешь.
Я говорила на одном дыхании, боясь, что Элиза вдруг перестанет меня слышать и видеть. А у нее на глаза навернулись слезы, я протянула ей руки и Элиза обняла меня. Так мы стояли и не могли оторваться друг от друга, чувствуя, что эти объятия - какое-то недостающее звено нашей судьбы, делающее нас чище и сильнее. Элиза взглядом пригласила меня войти с ней в дом.
- Конечно, я провожу тебя и покажу тебе книгу, которая есть в библиотеке твоего отца. Когда ты ее прочтешь, многое для тебя откроется, - сказала я.
Мы вошли в уже знакомый для меня дом. Элиза поднялась в свою комнату, а я поспешила в библиотеку. Рукопись лежала на своем месте. Я взяла ее и вышла из библиотеки. И застыла как вкопанная. В гостиной было много народу, все тихо разговаривали, некоторые плакали, на меня никто не обращал внимания.
- Что-то случилось! - испугалась я.
И поспешила в комнату к Элизе. Дверь была приоткрыта, комната была полна людьми.
Меня осенило: я все это уже видела! Только на этот раз люди вели себя по-другому. Многие тихо плакали, и каждый стремился попасть к умирающей Элизе и получить от нее прощальное слово, улыбку, пожатие руки. Да, Элиза умирала, я видела все ту же сцену. Старая женщина в постели, священник, врач, родственники. Все было так же, но в то же время по-другому. Она была бледна, волосы совсем поседели, но глаза светились добротой и любовью, а дети, внуки и другие родственники тянулись к ней, и горе их было так искренне. А она лежала спокойная и умиротворенная, как будто бы знала нечто такое, что другим только предстоит узнать. Я смотрела на нее и молила, чтоб она меня увидела. Наши глаза встретились, и Элиза слегка протянула руку ко мне. Я села на край кровати и взяла ее руку, та была горяча. В ней было столько жизни, что не верилось, что это рука умирающего человека.
- Дорогая, я прожила прекрасную жизнь. Я не вышла замуж от горя и обиды. Я справилась со своими чувствами, простила своего любимого, простила себя. И Бог вознаградил меня. Я встретила достойного человека, который полюбил меня, и которого я люблю всю свою жизнь. Разные события происходили в моей семье, печальные и радостные, но всю свою жизнь я была счастлива. Я благодарна тебе, что ты меня поддержала, когда я готова была сломаться. А сейчас я хочу помочь тебе. У меня нет времени обо всем тебе рассказать, научить тому, чему сама научилась. Я могу только передать тебе это через наше рукопожатие. Все, что я имею, весь мой опыт, мудрость, любовь я отдаю тебе. Это произойдет независимо от того, понимаем ли мы эти процессы или нет. Моя любовь поселится в твоем сердце, и когда тебе будет трудно, эта любовь будет давать тебе силы, помогать справляться с трудностями и делать тебя мудрее, - это были последние слова Элизы, наполненные мудростью и любовью.
Я почувствовала, как горячий поток живой энергии хлынул в мою руку и разлился по телу. Рука Элизы стала ослабевать и становиться все холоднее и холоднее. Она закрыла глаза и ушла в лучший мир. За своей спиной я услышала рыдания. Прижав к груди рукопись, я пошла в библиотеку, открыла книгу и не отрывая глаз смотрела на княжну. Все мое сердце было переполнено благодарностью ей, которая своими молитвами заслужила прощение у Бога и смогла через века помочь нам, ее потомкам, уберечь любовь. Я смотрела на нее и плакала от счастья. Когда я подняла голову, вокруг меня были стены архива. Но меня уже ничего не удивляло. С благоговейной осторожностью я положила книгу на свое место.
Рабочий день подходил к концу, и надо было собираться домой. Я шла по вечернему городу, украшенному к рождественским праздникам, крупные снежинки падали мне под ноги. Я сняла перчатку и подставила руку снежинкам, и они падали на мою горячую ладонь. А я смотрела, как снежинки падают и тают. На душе было радостно и спокойно, все мои страхи, обиды и ревность куда-то улетучились. Я чувствовала себя свободной!
Решила отпраздновать этот свой личный праздник. Зашла в магазин, купила шампанское и что-нибудь перекусить. Лифт плавно поднял меня на мой этаж...
Дверь лифта открылась. Передо мной стоял Он. Ни слова не говоря, забрал мои пакеты. Я так же молча открыла дверь в квартиру. Неожиданно в моих руках оказался букет из белых роз, сразу я его не заметила. Он поцеловал меня, помог раздеться. Мы вместе накрыли на стол. Открыли шампанское, я зажгла свечу. Мы сидели друг напротив друга, наши глаза встретились. И я поняла, что это навсегда, мы никогда не расстанемся. Я люблю его, а он любит меня. Я завершила свой сценарий.