Фукс Юрий Петрович :
другие произведения.
Последний шанс
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Фукс Юрий Петрович
Размещен: 15/03/2024, изменен: 17/03/2024. 28k.
Статистика.
Рассказ
:
Проза
Скачать
FB2
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Юрий Фукс
Lib.ru
ПОСЛЕДНИЙ ШАНС
Рассказ
В жизни Ольги Николаевны вдруг замаячило невероятное событие - отдых у моря!
Пенсионер местного значения и просто хороший и добрый человек, Ольга Николаевна
жила вместе с сыном Алексеем в двухкомнатной квартире, много лет назад полученной мужем и ею
от завода, где оба проработали более 30 лет.
Пять лет назад муж ушёл в мир иной, но недолго оставалась она в квартире вдвоём
с взрослым сыном: через год после смерти мужа нашёл сынуля где-то хваткую девку Евдокию,
искавшую, к кому бы в городе прилепиться, родив дитя - чтобы папаша уж точно не отвертелся. Нашла!
Охомутать Алексея было проще простого: парень был скромный, стеснительный и девчат
сторонился. И вдруг ему встретилась Дуня - хитрая, ловко соображающая за двоих в любой ситуации.
Быстро выяснив, что этот кандидат в мужья живёт с мамой вдвоём в двухкомнатной квартире,
работает сварщиком и неплохо зарабатывает, Дунька не упустила свой шанс.
При других Алексея она называла только так: "Любимый! Солнышко!". Он - просто таял
от этих слов, хотя артисткой Дуня была скверной и любой человек со стороны сразу видел,
что она фальшивит, а уж чуткая Ольга Николаевна - и подавно! Сказать сыну про фальшь -
разрушить его воображаемое счастье. Уж очень он поддался её чарам! Да и ребёнок у Дуньки
уже обозначился, когда сын привёл её знакомиться с мамой. "Пусть сам поймёт, ведь
не дурачок же он!" - надеялась Ольга Николаевна. - "Иначе меня будет винить, что разрушила
его счастливую жизнь".
Недолго жили они втроём: вскоре и голосистое дитя Костя в квартире появился. Новоявленная
бабушка сразу же прикипела к малышу всем своим добрым сердцем.
А законная сноха после прописки в квартире мужа перестала ломать комедию, приоткрыла
своё настоящее "личико". Костика, новорожденного сыночка своего, она сразу же невзлюбила:
"Чего он орёт, спать не даёт?!". Кормить его грудным молоком досыта не хотела:
"Тяжёлым станет, не поднять! Спину и руки надорву, калекой из-за него стану!" - хотя здоровья
у неё было - как у молодой кобылы! Ничего делать по дому не хотела: "Я - мать грудника!
С устатку молоко пропасть может!". Благо "бабуля" - молча тянула на себе тяжеленный воз
нескончаемых домашних дел.
Но однажды - бабушка не стерпела. Костику тогда было меньше года, он не ходил,
а только ползал по полу. Ольга Николаевна вернулась из магазина, еле дотащила
две здоровенные сумки с продуктами. (Сын на неделе с утра до вечера пропадал на работе,
вернее, на двух работах - Дунька хотела то одного, то другого: "Муж должен всем
обеспечивать жену и ребёнка!" - вот он и надрывался, чтобы этому соответствовать).
Ещё на лестничной площадке услышала Ольга Николаевна надрывный плач охрипшего Костика.
Сердце у неё заметалось в испуге: "Там - беда!". "Плюхнула на пол сумки, трясущейся рукой
еле смогла попасть ключом в замочную прорезь, наконец открыла и метнулась на плач Костика.
Распахнула дверь во вторую комнату и была поражена дикой картиной:
Дуська сидит на диване, марафет наводит на свою тупую рожу, к выходу из дома
готовится: в одной руке - зеркало, в другой - ёршик с чёрной краской, важнейшим делом занята:
оттянув нижнюю челюсть и полуоткрыв рот, ресницы свои белесые красит. А охрипший
от долгого крика, голодный Костик цепляется за её ногу и пытается забраться повыше,
грудного молочка испить, а мать его - своей кобыльей ногой резко дрыгает, чтобы сбросить
с ноги своей...
Сердце бабушки, казалось, и биться перестало! Дыхание у неё аж перехватило от жалости
к бедному Костику! Подхватила малыша на руки, прижала с себе содрогающееся от плача любимое
тельце внука, чтоб хоть чуть успокоить ребёнка. В этот момент она была готова
убить на месте эту заразу, но заразы - везучие: руки у бабушки были заняты!
Ну, здесь и выдала добрейшая Ольга Николаевна всё, что о Дуньке думает! Сказала,
что не даст ей выйти из дома, пока Костика не покормит, что всё-всё расскажет сыну,
что только дурак мог на ней, лживой твари, жениться! Кобыла-то не ожидала от тихой
"баушки" такого напора, временно присмирела и взяла Костика, чтобы покормить. Малыш
мгновенно затих, и только громко чмокал, зажмурив залитые слезами глазки. Дунька была
из тех расплодившихся ныне нелюдей, которые добрых слов не понимают.
Был вечер пятницы. Алексей пришёл с работы поздно, усталый, как всегда. Не стала
Ольга Николаевна грузить его рассказом о Дуньке, пожалела: "Пусть хоть поспит нормально!
Завтра - всё ему расскажу!".
Но Дунька не упустила шанс настроить своего муженька против его мамы! Заполночь
бубнила что-то Алексею возмущённым голосом, временами переходя на притворный плач -
артистничала, подлая! Ей было совершенно не жаль уставшего мужа: главное - успеть
накрутить его против Ольги Николаевны: "Да как посмела она так разговаривать! И, заметь,
всё время орала, что ты у неё - дурак! Наверное, с ума сошла от старости! А я - просто сидела
на диване, кормила нашего сынулю - и вдруг - такой приступ бешенства! Боюсь с ней оставаться!
Уж лучше работать пойду!".
В субботу утром вышел из своей комнаты сын Алёша хмурый и невыспавшийся. На маму свою
старался глаз не поднимать. И с непривычной злобой стал упрекать её: "Ты зачем
на пустом месте скандал завела?! Дуняша плачет, молоко может пропАсть! Она сидела
и кормила Костю, а ты - как зверь на неё набросилась! Без всякого повода! Всю ночь
переживала, уснуть не могла! Зачем ей внушала, что я - дурак и ничтожество?! Хочешь семью мою
разрушить?! " - и дальше в том же духе, как заводной!
Бедной Ольге Николаевне слова вставить не давал! Все попытки рассказать, как было,
сын её отметал сходу: "Я от Дуняши знаю - не было этого! Нечего на неё наговаривать!".
Впервые в таком запале сына видела! Ладно - кобыла эта хитромордая, но чтоб
сыночка родного вдруг как подменили, своей маме не верит - никак не принимало её сознание...
Сердце Ольги Николаевны сжалось до острой боли, дыхание перехватило и, из последних сил,
шатаясь, она как могла поспешила на улицу, чтобы не грохныться здесь на пол
и не помереть на глазах сына - переживать же потом будет!..
Прошли два года... Кобыла сидела дома. Якобы боялась оставить Костика с бабушкой,
впадающей временами в безумие. В этой обстановке ненависти Костик рос нервным,
дёрганным. Когда ему исполнилось три годика, родителям удалось сдать его
"на сбережение" в детский сад, а мать его - пристроилась работать в киоске "Соки, воды".
Алексей сильно постарел, надрываясь на двух работах. Ольга Николаевна по-прежнему
тянула на себе тяжёлый домашний воз. Так они прожили ещё год.
Но однажды - случилось нежданное. В воскресенье, когда обедали все вместе,
кобыла Дуня вдруг заговорила с Ольгой Николаевной по-человечески:
- Баушка Оля! Ну хватит на нас сердиться! Если что по молодости сделали не так -
простите! Мы же видим как тяжело вам приходится дом на себе тянуть, да ещё Костю пасти!
Нам просто надо отдохнуть друг от друга, пожить недолго отдельно, чтоб соскучиться...
- Никуда я из этой квартиры не пойду!! - возмутилась Ольга Николаевна. - Мы с Алёшиным
отцом горбом своим её заработали!..
- Мать, ты не так поняла! - перебил сын. - Мы скопили деньжат и купили путёвки
на три недели: нам - на Кипр, а тебе - в Крым, на Чёрное море. Не с нами потому,
что загранпаспорта у тебя нет. Отдохнём и заживём по-новому.
- А у меня вы спросили - хочу ли ехать?
- Ба, я с тобой хочу! - подал голос Костик.
- Тебя ещё не спросили! - возмутилась мать его. - Куда мы скажем - туда и поедешь!
Сказано на Кипр - значит, на Кипр!
- Мать, за все путёвки - уплочено! - сразил её наповал сын. - Не пропадать же деньгам,
с неба они к нам не валются! Приготовь к понедельнику паспорт - надо путёвки получить.
А ехать всем нам - через неделю.
Кто-кто, а уж Ольга Николаевна хорошо знала, каким тяжким трудом добываются денежки -
по себе с мужем, а теперь и по сыну тоже. И - замолчала в потрясении: конечно, не должны
деньги пропАсть!
Ночью она не могла заснуть от обиды и сомнений. Обиды - на сына, что теперь решает
за неё, не спросив, но ведь она - живой человек, а не мебель, которую передвигают,
как им в голову взбредёт! И сомнений: если вправду хотят сделать ей хорошо, и оба стали думать, как лучше
для неё сделать - почему скрывали от неё? Ну, хотя бы тогда сказали, когда подавали
документы на загранпаспорта - чего тайком-то делать? Или не ехать ей? Сколько ни думала,
ответ не находила. Может, самые близкие подруги - Галя с Ниной - подскажут, как ей быть?
Про её отношения со снохой и про жизнь домашнюю они всё знают с первого же дня,
когда Алексей привёл в семью Дуньку, так что пояснять им ничего не надо.
Сначала Ольга позвонила Галине, а потом - Нине. Но так и осталась в растерянности,
потому что советы получила - прямо противоположные.
Галина: "Откажись! Они врут, что деньги пропадут: бОльшую часть стоимости путёвки
обязательно вернут. Какую-то подлянку тебе приготовили! Ты же их хорошо знаешь!".
И такое дальше про Алексея наговорила, что чуть до ссоры дело не дошло! "Уж лучше бы
ей не звонила!" - упрекала себя Ольга Николаевна. Было обидно слышать такое про своего сына,
хотя и понимала справедливость Галиных слов.
Подруга Галя была смолоду человеком незлобным, но после того, как её первая любовь
оказалась сволочью, и, вдобавок, женатиком; после многих лет работы стенографисткой
в суде, где наслушалась диких историй и видела столько преступников - возненавидела
всех мужиков и в каждом новом знакомстве стала подозревать таких же зверей, каких посадить
за злодеяния - и то было мало, она стала шарахаться от мужчин и прожила всю жизнь
в одиночестве. Вот и Алексей, которого знала от самого рожденя, тёплых чувств у неё
не вызывал.
А добрейшая Нина обрадовалась: "Не вздумай отказываться! Какого-нибудь молодого старичка
там подцепишь! Ничем там не занята, на всём готовом, только "принца" тебе и недостает!
А что? Ты стройная, симпатичная, моложе лет своих выглядишь - лови момент! Может, это -
последний твой шанс! Не теряй его! Здесь ты - как белка в колесе мечешься, всё время
занята, ни с кем не общаешься, а там - чем не невеста? Ещё два-три года - и всё!
На нас с Галкой посмотри - как-то враз ОП! - и постарели... Езжай, не сомневайся!".
Это было куда проще, чем затевать скандал с Алёшей и Дунькой. Ольга Николаевна
решила: "Еду!" - чем сына очень обрадовала.
Дни полетели трудные: обычные дела, да ещё ворох стирки-глажки и сборы. Но путёвки
и билеты были уже дома: она - ехала поездом, а сын с семьёй - летели на самолёте.
Накануне отъезда Ольга Николаевна ощутила нарастающую тревогу: и сын, и его кобыла
как-то в глаза ей не смотрят. За ужином, когда Костик в кровати уже сны видел,
сын промямлил:
- Ты знаешь, мам, отдых наш - на волоске висит! Позвонил я сегодня на Кипр и в Крым -
чтобы проверить, всё ли в порядке. Греки сказали, что у них изменение: с первого числа
они с малыми детьми не принимают, а сегодня - уже четвёртое... Погоди, не кипятись!
Можешь Костика с собой взять? Он дошкольник, твои - не против. Вот только отдельного
питания у Костика не будет. Но вы же оба так мало едите - ты ведь можешь с ним поделиться?
Порции там большие - оба сыты будете!
"Вот оно, что Галка мне посулила!" - мелькнуло в голове Ольги Николаевны.
"Оставили бы нас вдвоём - мы бы и здесь отдохнули!". И всё же не удержалась, спросила:
- Тогда зачем было "огород городить"? Почему сразу не сказали прямо: "Мы улетаем
вдвоём. Костика - оставляем дома". Крым-то - зачем приплели?
Тут влезла в разговор Дунька:
- Как вы можете, баушка, так плохо думать про нас?! Мы по молодости и сгоряча,
может, что-то не так делали, но мы же не слепые, видим как тяжело вам здесь приходится,
хотели, чтобы хоть раз в жизни вы отдохнули по-человечески от нас всех, включая Костю:
пожили на всём готовом, без стирки-уборки, варки-жарки, только для себя! Но не вышло,
как хотели... Да разве мы виноваты, что с дошкольниками перестали принимать? -
и сделала вид, что обиделась... - А вещи и игрушки Кости я собрала в ваш большой серый чемодан,
вам возиться с ним не надо: всё готово, я проверила.
Даааааа... Они только себя и слышат, и видят. Разве им что-то можно объяснить?
Представила себя Ольга Николаевна с двумя большими тяжеленными чемоданами,
да рюкзаком с продуктами в дорогу, да с четырёхлетним Костиком на поводке,
чтобы не убежал, не потерялся - руки то будут у неё заняты! - и горько усмехнулась:
"Эх, и отдохну я, если по дороге не сдохну!".
- А, ладно! Хоть море увижу!- махнула она рукой. - Поеду!
* * *
Несколько первых крымских дней Ольга Николаевна постепенно приходила в себя
после жонглрования наверх-вниз двумя тяжёлыми чемоданами и рюкзаком: ребёнку непривычно
и скучно в поезде, ему то одно, то другое надо, а спина-то у неё - не железная! Правда,
морем ей любоваться издали - поясница не мешала.
Когда пришла в норму, стала обращать внимание на проходящих мимо отдыхающих,
особенно на одиноких ровесников и мужчин немного старше её. И заметила, что многие из них
с интересом на неё посматривают, но увидев, что она неотступно "пасёт" малыша,
этот интерес к ней утрачивали: им своих проблем, небось, хватало. И даже не пытались познакомиться.
Из всех праздношатающихся по набережной, выделялся аккуратный, весь какой-то
очень чистенький, всегда наглаженный и трезвый статный дедок, с седыми красивыми
усами и короткой бородкой, прогуливавший не какую-нибудь мадам, а белую и чистенькую -
как сам - лохматую собачку на поводке. Местный, наверное. Он тоже с интересом Ольгу рассматривал,
но, как только встречался с ней взглядом, смущался и быстро отводил голубые детские глаза в сторону.
"Чистая душа!" - подумала
Ольга Николаевна и непроизвольно вздохнула.
С каждым днём этот дедок с собачкой интересовал её всё больше. Но дни пролетали,
ускоряя свой полёт, а дедок с собачкой проходил мимо и мимо - чёрт бы побрал его скромность!
С досады Ольга уж и перестала изучать его взглядом: "Бестолку!". Но его образ
оказался очень привязчивым. Когда вечером Ольга Николаевна укладывала спать Костика,
а потом укладывалась в постель сама с журналом или книгой - ей не читалось.
Она выключала свет, закрывала глаза и представлялав полусне, что, может, завтра -
он решится и подойдёт к ней познакомиться, что они быстро обнаружат, как удивительно
похожи их характеры, и он полюбит хорошего Костика, а Костик - дедушку вместе с беленькой
собачкой, и все последние дни они проведут вчетвером, расставаясь только на ночь.
А потом - дедуля пригласит их к себе в дом, покажет замечательный двор, весь -
по оградам и по сетке наверху -
увитый лозами, едва удерживающими тяжёлые сизо-чёрные кисти спелого винаграда. Она
и дедушка обменяются телефонами и адресами, и договорятся, что Ольга отвезёт Костика
к родителям, а сама вернётся сюда, в этот дом навсегда, чтобы провести -
сколько им суждено лет - вместе... И тут - она проваливалась в глубокий сон.
В следующую ночь - повторялся тот же самый сон, лишь обрастая новыми
трогательными деталями.
Но коротка южная летняя ночь. Быстро приходило "завтра" - и ничего не менялось.
"Вот тебе, дурёхе старой, и последний шанс... Где же он, этот шанс?" - думала Ольга
с нарастающей горечью.
Послезавтра - они уедут домой. Грустно расставаться с морем и солнцем, с надеждой.
Хорошо было здесь и ей, и Костику! Нервы хоть отдохнули, тёплое море, казалось, смыло
с них нервный груз прошлых лет. А дома - снова навалится всё то же...
Плохо, что от Алексея - ни слуха, ни духа! Позвонил только один раз, дней
через пять после приезда, поинтересовался, как доехали и хватает ли им еды -
одной порции на двоих. Поговорили коротко, как Александр Васильевич Суворов-Задунайский
со своими солдатами:
- Как с едой? Хватает?
- Хватает, ваше высокоблагородие! Ишо остаётся!
- А что с остатками делаете?
- Доедаем, ваше высокоблагородие!
Вот и они так с Костиком! Про себя сын ничего не сказал, только снова, как ещё дома,
просил в отпуске звонками их не беспокоить - сами, мол, позвонят, когда нужно будет.