Дмитрий Д. : другие произведения.

Оружие - часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Оружие

Часть I

Пролог

  
   - Второе десятилетие компания "Новые Военные Технологии" работает на рынке вооружения. На данный момент компания является одним из самых успешных производителей стрелкового оружия и защитной экипировки. Девиз компании: "Максимальный результат с минимальными потерями". Следуя этому принципу, работники компании предпринимают все возможное для создания условий, в которых каждый солдат превращается в многофункциональную боевую единицу, способную действовать, как в одиночку, так и в составе группы. Основной упор делается на то, что каждая боевая единица должна быть одинаково эффективна, как при непосредственном столкновении с противником, так и при участии в террористических и разведывательных акциях в его тылу. За последние три года "Новые Военные Технологии" представила ряд новейших разработок, внедрение которых позволило коренным образом изменить ситуацию, приведя силы противоборствующих сторон на большинстве участков к равновесию, а на некоторых - к перевесу в нашу пользу. Сейчас я хочу предоставить слово президенту компании "Новые Военные Технологии" Соломатину Валентину Сергеевичу.
   Сказав это, журналист на экране телевизора вышел из кадра и там подшагнул к Валентину Сергеевичу - респектабельному мужчине в самом расцвете сил, обладателю привлекательной внешности, хорошо подвешенного языка, завидного количества мозговых извилин и не менее завидного капитала (в банке государства, соблюдающего военный нейтралитет). В это время зрители получили возможность оценить шикарный чёрный "Мустанг". Оператор взял машину крупным планом и представил в таком выгодном ракурсе, что любая другая на её фоне показалась бы телегой. На капоте "Мустанга" изящно алело "НВТ".
   Журналист за кадром передал Валентину Сергеевичу микрофон. Перед тем, как попасть в поле зрения камеры, Соломатин принял серьезный вид с легким налетом скорби на лице, затем встретился взглядом с объективом и заговорил:
   - Господа! Нет, товарищи... братья и сестры! Я, как и любой патриот своей отчизны с тяжелым сердцем наблюдаю, как героические защитники нашей Родины проливают кровь, стараясь любой ценой сдержать врага, снаряжение которого по совокупности своих показателей превосходит снаряжение наших солдат. И вот, наступил момент, когда я с твердой уверенностью могу заявить о том, что этому превосходству в ближайшем времени будет положен конец! - Тут лицо Валентина Сергеевича просияло. - Компания "Новые Военные Технологии" рада представить комплект личного вооружения бойца, зарегистрированный под названием "Универсальный солдат". Данный комплект представляет собой модернизированный вариант общевойскового защитного костюма, принятого на вооружение год назад, но по совокупности боевых показателей значительно превосходит его! Сотрудниками нашей компании была выполнена колоссальная работа, проведены множественные испытания, показавшие отличные результаты. Но не будем вдаваться в сложные технические подробности! Сейчас вам продемонстрируют уникальный видеоролик о возможностях данного комплекта.
   На экране появился боец, одетый в защитного цвета объёмный и узловатый в сочленениях комбинезон. Массивный комбинезон дополнял не менее массивный гермошлем. Боец выглядел настолько неуклюже, что даже неспециалист подумал бы, что в бою он обречен. Камера повела объективом слева-направо, а потом назад. На экране промелькнули с десяток манекенов в чёрных бронежилетах и зелёных касках. Затем перед зрителями снова предстал боец в комбинезоне. Спустя секунду он подхватил с пола автомат, резко передернул затвор и, перекувыркнувшись через голову, дал короткую очередь, сбив с головы одного из манекенов каску. Дальше боец начал перемещаться с такой невообразимой легкостью и скоростью, что камера с трудом поспевала за ним. Перемещаясь, он расстреливал манекены, даже когда оказывался в самом не подходящем для стрельбы положении. Камера крупным планом выхватывала попадания - все исключительно в голову. В то же время по бойцу велся шквальный огонь со всех сторон, но он не обращал на это никакого внимания, пули отскакивали от комбинезона, как горох.
   Огромный - в полстены кабинета - плоский экран потух. Президент России положил пульт на край стола, зло взглянул на умолкший телевизор и быстро с нескрываемым раздражением заговорил:
   - Нет, ну, надо так бессовестно врать о грядущем превосходстве! Хотя с него, как с гуся вода... Вот ведь придумщик какой, гений местного разлива, модернизатор хренов! Интересно, сколько этот лис заплатил шпионам за информацию о технологиях американцев?
   Вопрос предназначался присутствующему тут же министру обороны.
   - Некоторая информация у меня есть, - спешно сообщил министр, - судя по ней, сумма огромная. Правда, оно того стоит! Замечательный костюмчик вышел! Но есть одно "но"...- министр помедлил, морща высокий лоб, и продолжил: - По своим каналам я установил, что противник еще две недели назад запустил в производство комплект обмундирования, по всем показателям превосходящий Соломатинский. Так что превосходства не ожидается, удержать бы равновесие. Но, если учесть стоимость и трудоемкость производства, вряд ли это снаряжение появится в массовом количестве и у нас и у них. Скорее всего, придется использовать его в спецоперациях. А все-таки молодцы американы... Придумать такое! Это ж не человек, а робот получается! Угол обзора поля боя - 360 градусов. Его обеспечивают вмонтированные в шлем камеры. Встроенные системы жизнеобеспечения позволяют функционировать в условиях радиационного заражения. Активная защита обеспечивает практически полную неуязвимость для стрелкового оружия. Развитая система искусственного интеллекта оценивает ситуацию и дает бойцу рекомендации по поражению целей. Обладая всем этим, солдат может действовать, как в одиночку, так и в составе группы, под руководством командного пункта.
   - Впечатляет! - вставил реплику президент.
   - Но и наши не дураки! Скопировали! Да так, что работает, как полагается! Вместо "Рейнджера" адаптировали "АК".
   Министр замолчал. Некоторое время в кабинете царила тишина, потом министр обороны протяжно вздохнул и с нескрываемой тоской в голосе произнес:
   - Только что же это получается... Если так пойдет, война превратится в абсурд! Этак выйдут в поле два добрых молодца и давай палить друг в друга пока не надоест или пока патроны не кончатся... неуязвимые, блин... разве только из пушки... по воробьям...

Часть I

  

Глава 1

  
   Капитан российских ВВС Алекс Романов появился на свет в семье пусть не потомственных, но всё-таки интеллигентов. Окончив ВУЗ, где особой тягой к знаниям не отличался, но и не слыл откровенным лоботрясом, работал по специальности. Армии после университета избежал не потому, что боялся неискоренимой "дедовщины", а потому, что так получилось: его не звали, он не шел, ну а позвали бы - не упирался. Был дважды женат и оба раза неудачно, в чём винил себя, но не вторые половины. Детей от браков не имел. И хотя воинственным нравом не отличался, но с юности был у Алекса обостренный интерес ко всему, что связано с войной. Нет, не желание стрелять и убивать, даже не желание доказать себе, что он - мужчина, а скорее потребность на собственной шкуре испытать, что чувствует человек в бою, что это такое - знать, что в любую секунду можешь расстаться с жизнью. И потому, когда объявили о неожиданном и вероломном (так писали в газетах, твердили по радио и ТВ) нападении Соединенных Штатов Америки на Россию, уже успевший устать и от семейной, и от холостой жизни Сашка, не долго думая, завербовался в армию. Новобранца с высшим образованием направили в летное училище.
   Было ли нападение Штатов вероломным? Желающему получить ответ на этот вопрос пришлось бы с головой зарыться в архивы и с их помощью вернуться в прошлое: к моменту, когда Россия окончательно утвердила свое главенство на континенте. Тогда между ней и Штатами завязалась напряженная борьба за влияние на Европу, которая, как неваляшка, склонялась то на одну, то на другую сторону. В итоге первенство оказалось за Россией, сумевшей продвинуть в правительства большинства европейских стран нужных людей. Такое положение дел не замедлило сказаться на Штатах. Очень скоро они получили в Европе полную отставку и просьбу в кратчайшие сроки свести военное присутствие к нулю. Это был удар ниже пояса. Сдавать позиции Штаты не собирались и, конечно же, не бросились тотчас выполнять распоряжения и пожелания. Наоборот, принялись спешно наращивать численность воинских гарнизонов в Европе и раздули их до баснословных размеров, что естественным образом вызвало негативную реакцию Российского руководства. Начался длительный период обмена мнениями и заверениями в благих намерениях. Игравшая роль камня преткновения Европа напряженно наблюдала за тем, как представители мощнейших держав натянуто улыбаются друг другу, пожимают руки, а после очередного "успешного" раунда переговоров с еще большим ожесточением точат ножи. Так продолжалось около года, и при определенном раскладе могло бы тянуться ещё сколь угодно долго, но в России случились выборы президента. Европа замерла. Новый избранник представал для Запада темной лошадкой. Некоторое время он медлил, вникал в ситуацию, а потом с рвением взялся за ее разрешение: вынес на рассмотрение ряд вроде бы дельных предложений. Начались совещания и множественные закрытые встречи, после которых стороны, если и хмурились, то совсем немного. Европа готовилась облегченно вздохнуть - опасность, кажется, миновала. Именно в этот момент и произошло "вероломное нападение". Вот собственно всё, что можно найти в официальных источниках.
   Так было ли нападение вероломным? Этим вопросом задавались не многие. Да и что толку? Не разобраться простому смертному, даже перелопатив кучу бумаг, кто кого обманул: то ли Штаты выносили, наконец, коварный план устранения соперника, то ли Россия, заподозрив неладное, постаралась нанести упреждающий удар. В совсем узких кругах посвященных даже поговаривали, что заваруха началась из-за какой-то нелепости, недомолвки или упущения, а может и вовсе... Но про то, что "вовсе" обычно не договаривали, а ограничивались подмигиванием и другими понятными в узких кругах ужимками. Всё это в узких кругах. У остальных времени на разговоры, диспуты и ужимки не оставалось. Ведь когда некто вламывается в твой дом и по всему видно - затевает что-то недоброе, вопрос "А какого собственно чёрта?" сам собой уходит на второй план, а на первом возникает желание поскорее схватиться за молоток, топор или крупнокалиберный пулемет, если такой имеется. И того, и другого, и третьего было в достатке. Но хуже всего - под рукой оказалось оружие ядерное, нейтронное или, проще говоря, массового поражения. Давно уже мировое сообщество уверовало в то, что вряд ли кто-то когда-то осмелится применить его. Каждый из обладателей этой грозной беспощадной силы заверял, что осознаёт всю ответственность. Военные доктрины ядерных держав не отрицали возможность её применения, но с таким количеством оговорок, что вероятность переступить через завалы "если" и "только в том случае" неумолимо стремилась к нулю. Ноль этот казался таким твердым, жирным и крупным, что сомнения не оставалось - катастрофы не произойдет. И всё же она случилась. Сорвалась Россия. Бомбардировки приграничных районов, массированные атаки танковых корпусов, с трудом отражаемые русскими войсками, их стремительные кровопролитные контратаки, захлебывающиеся в заградительных укреплениях американцев - всё свидетельствовало о том, что схватка будет тяжелейшей, а исход ее предугадать невозможно. Осознав это, властьпридержащие России развязали себе руки, посчитали, что в условиях войны можно отбросить все "если". Ранним утром несколько десятков ракет вырвались из шахт и взмыли в небо. ПВО Америки сработало почти безукоризненно. Центральные районы страны не пострадали, но четверть восточного побережья перестала существовать. В общем, и целом атака России провалилась. Ответный удар последовал незамедлительно. Русское ПВО встретило американских визитёров во всеоружие. Всего три ракеты достигли цели. Две накрыли с десяток поселений у самой границы, оставив на их месте выжженные развалины, третья прорвалась к Новосибирску, и город превратился в груды камней, расплавленного асфальта и искореженного металла, вперемешку с останками человеческих тел.
   И люди не на шутку испугались, осознали, что ввязываются в нечто ужасное. На смену боевым действиям пришло тяжелое затишье. Россия и Штаты зализывали раны и безуспешно ломали головы над вопросом: что же делать дальше? Когда же страх, наконец, отступил, проблема разделения власти так и осталась не решённой. Не сумев да, в общем-то, и не пожелав договориться, противники возобновили боевые действия, принявшие вскоре затяжной позиционный характер. Оружие массового поражения больше не применялось. Бои то затихали, когда враждующие в который раз, вдруг, брались за ум и приступали к заранее обреченным на провал переговорам, то возобновлялись с удвоенной силой. Естественно, каждая сторона уверяла всех и вся, а еще пуще - самою себя, что она не виновна ни в творящейся планетарного масштаба трагедии, ни в регулярных срывах перемирий. Но легче от этого никому не становилось. Попытки договориться предпринимались всё реже. Раз уж война началась - старательно убеждали себя Россия и Штаты - то кто-то должен победить, а кто-то стать побежденным - таковы правила.
   После налета положенного количества часов старший лейтенант Александр Константинович Романов прибыл в расположение четвертой отдельной эскадрильи сверхдальних истребителей-бомбардировщиков.
   Прошло три года. За это время война для одних стала черной дырой, затянувшей все радости и надежды, для других - смыслом жизни, для третьих - ее финалом. А Александр Романов дослужился до капитана, успел многое повидать и через многое пройти. Стал хорошим, а некоторые и вовсе считали, что очень хорошим летчиком-истребителем. С момента выпуска из училища внешность его претерпела некоторые изменения. Он на спор обрился наголо и с тех пор неизменно носил на голове коротенький "ёжик". В пьяной потасовке с танкистами на тему "чей род войск главнее" заработал тоненький в ниточку шрам вдоль правой скулы и потерял коренной зуб, на месте которого вскоре засияла золотая фикса.
   К званиям и наградам Алекс специально не стремился, но и отказываться не собирался. В воздушных боях не праздновал труса, но и на рожон без нужды не лез. Дважды ему довелось быть сбитым и по лесам и болотам выходил к своим. В общем, ему повезло больше, чем многим погибшим товарищам.
   И всё бы хорошо, но стал капитан Романов уставать. Как ни странно, усталость являлась к нему не в боевых вылетах на прекрасно оборудованных самолетах КБ Микояна, а в минуты раздумий, когда пытался постичь смысл происходящего вокруг. Видимо, так устроены некоторые люди: как только исчезает страх (вернее, притупляется, становится чувством обыденным), а потом пропадает азарт, и уничтожение вражеского самолета из головоломки превращается в автоматическую работу, сразу же возникает пустота, которую надо чем-то заполнить. А вот то, чем ее заполнить, Алекс никак не мог найти. И потому сомненья терзали его беспрестанно. Зачем нужно всё это? Сбиваешь один самолет, завтра на его месте другой, сбивают тебя, и тебе завтра же найдётся замена. С учетом того, что обе стороны с охотой и без особого разбора вербуют всех желающих и того, что технические уровни сторон практически равны, противостояние превращается в бессмысленную бойню. Возможно, кому-то она необходима, а пилоту Романову - навряд ли. Но война есть война, а приказ есть приказ и никуда от этого не деться... Ну, не дезертировать же, в самом деле? За это по законам военного времени без суда и следствия... если конечно поймают. Да только, если и не поймают, куда бежать, к кому, где скрываться? Не к родителям же! Подставлять стариков он ни за что бы не стал. Вот такие не очень патриотичные мысли одолевали порой командира звена сверхдальних истребителей-бомбардировщиков.
   Но не об этом думал Алекс, лежа на жёсткой кровати в комнате офицерской общаги, а о последнем вылете, из которого не вернулся Женька Куликов - не то, чтобы друг, так, приятель, добрый жизнерадостный парень, балагур и весельчак. В тот день звено Алекса сопровождало транспортники с грузом. Все шло хорошо до тех пор, пока из-за облаков не выскочила группа американских истребителей F-240. Капитан отдал приказ перейти в боевой режим, и завязался воздушный бой, как всегда быстротечный и страшный: маневрируешь, пытаешься стряхнуть с хвоста противника, сам заходишь в хвост и стреляешь, стреляешь, стреляешь... Но, если честно, большинство работы по маневрированию, отслеживанию и выбору первоочередных целей выполняет система искусственного интеллекта, прозванная разработчиками "мозгом". А пилот наблюдает, ждет, контролирует систему, ибо, каким бы "умным" ни был искусственный разум, заключенный в коробку бортового компьютера, какими бы внимательными ни были его цифровые глаза-камеры, но и он может ошибиться. И тогда в дело вступает человек: отдаёт системе необходимые приказы, корректирует ее работу, а иногда даже переходит на ручное управление. В такие моменты он должен быть зорче, умнее и быстрее в принятии решений, чем его электронный напарник. Именно на обучение быстрому анализу боевых ситуаций и скоростному принятию решений делается акцент в летных училищах, от этих навыков зависит - вернется пилот из вылета или нет. И Женька не вернулся. Краем глаза Алекс заметил, как МиГ Куликова бросился наперерез Эф-ке, атакующей транспорт, а спустя какие-то доли секунды к Женьке в хвост пристроился звездно-полосатый. И не успел Алекс выйти из маневра, чтобы прийти на помощь, а только крикнул в микрофон: "Женя! Сзади!!!"... А потом шлейф черного дыма и тусклая вспышка далеко внизу. И непонятно, что же произошло: то ли система ошиблась, не засекла врага, не предупредила вовремя пилота, то ли самонадеянный Женька не прислушался, решил, что успеет выкрутиться и не подтвердил смену цели. А может вообще шел на ручном и с заблокированным "мозгом"? Про него такое поговаривали. Не доверял он системе, считал, что только сам может всё оценить и продумать, а не какая-то железяка. Вообще, полностью отключить "мозг" нельзя. Можно заставить его замолчать, чтоб не раздражал надоедливыми предупреждениями и советами наглеца, решившего поиграть со смертью, запретить ему коррекцию курса, выбор и смену целей, но он всё равно продолжает "жить" своей жизнью, заниматься своими задачами. Среди пилотов даже ходят легенды о том, как частично заблокированный "мозг" после ранения пилота саморазблокировался, дотянул до аэродрома, посадил самолет, а потом снова отключился, будто ничего и не было. Может быть, вранье... даже наверняка вранье... Хотя, по рассказам, сам летчик не помнил, как включал и выключал систему интеллекта, да и врачи говорили, что не мог он этого сделать с простреленным горлом и перебитыми руками. Да, сложная штука этот "мозг"... И то ли ещё будет? Может быть, в скором будущем вовсе отпадет необходимость присутствия человека в машине, всё будет делать "разумный" электронный пилот? Эх, Женя, Женя...
   Четыре часа утра, хоть весна и перевалила за половину, но еще темно. Алексу не спалось. Отчаявшись побороть бессонницу, он вышел на улицу покурить. Курил расхаживая у крыльца, жадно глотал дым дешевых крепких сигарет. Заполнив им легкие, выгонял наружу через широко раздувающиеся ноздри некрупного с чуть заметной горбинкой носа. Изредка меланхолично сплевывал под ноги. Вдали - за высоким, опутанным "колючкой" забором - шумел густой белорусский лес. На верхушках деревьев медленно угасала луна.
   Утренняя прохлада убила последнюю надежду уснуть. Алекс бросил окурок в проржавевшую урну и вернулся в общагу. На вахте потрепался с дежурным, ловя себя на мысли, что всё больше "окает" на местный манер. Когда трёп надоел, ушел в комнату и до половины седьмого провалялся на кровати, пытаясь ни о чем не думать. Потом умылся, оделся и собирался уже идти на общее построение, но тут по личному устройству связи - портативному коммуникатору - сообщили, что через десять минут капитана Романова ждет в своем кабинете командир эскадрильи полковник Звягинцев.
   Звягинцев Николай Степанович - военный по призванию. Волевой и решительный, порой он бывал беспощадным и жестким, можно даже сказать, жестоким по отношению к подчиненным. Но то была не бессмысленная агрессия начальника-самодура. Жестокость Звягинцева не раз спасала людей из неразрешимых, на первый взгляд, ситуаций. Он пользовался непререкаемым авторитетом не только у подчиненных, но и у вышестоящего начальства, к нему прислушивались, с ним советовались, и, как правило, он оказывался прав.
   В крохотном кабинетике комэска как обычно царил разгул беспорядка: по краям стола и на полу толстенные папки с бумагами, в центре стола - карта, исчерканная разноцветными карандашами. За столом над картой склонился сам Звягинцев.
   - Товарищ полковник, капитан...
   - Присаживайся, - перебил полковник, старательно прочерчивая что-то карандашом на карте.
   Отставив церемонии, Алекс сел на неизменный скрипучий стул, который после взбучки один незадачливый лейтенант в шутку прозвал электрическим. Звягинцев щелчком вогнал карандаш в металлическую трубку-пеннал и из-под сросшихся бровей зыркнул на капитана оценивающе. Прокуренным баритоном прохрипел:
   - Я смотрю, ты не спал что ли? Чего это вдруг? Нервы или совесть? Смотри, Романов, не будешь спать ночами, отстраню от полетов к такой-то матери, посажу "на хозяйство". Как раз завхоза нет, будешь у меня картошку считать.
   Алекс сдержанно улыбнулся - командир явно в хорошем настроении. Но ведь не шутки шутить он его вызвал, интересно зачем? Вроде бы никаких операций не намечалось.
   - Ну да ладно, картошка потом, сейчас дело другое, - похлопав по карманам, полковник отыскал пачку сигарет, протянул Алексу. - Кури, капитан, разговор будет долгим и обстоятельным, или бросил? А может, ты и пить бросил?
   Улыбка снова скользнула по губам капитана. Он взял сигарету и не спеша прикурил.
   - Ну, так вот, - начал Звягинцев, - намечается одно дельце. В общем, ничего особенного, всё почти как обычно...
   - Опять сопроводиловка? - уныло вставил Алекс.
   - Не перебивай, Романов! Что же это такое, распустились совсем! - попытался рявкнуть полковник, но напускная возмущенность не удалась.
   Он то ли раздосадовано, то ли просто для вида махнул рукой и продолжил:
   - Да, сопроводиловка, но не совсем обычная. Нужно организовать доставку одной важной персоны. Группа сопровождения будет состоять из четырех самолетов. Вылет завтра в 18:00.
   - И всё? - снова перебил Алекс.
   Откровенно говоря, он недоумевал, зачем полковник вытащил его в кабинет? Ради того, чтобы поставить очередную задачу по сопровождению? Ну, так можно было и без личного общения обойтись, как обычно. А обычно задача ставилась из диспетчерской через "мозг". Пилот просто получал сигнал на вылет, занимал место в боевой машине, и система выдавала ему всю необходимую информацию. Только при планировании самых важных операций имели место личные беседы командиров звеньев с командиром эскадрильи.
   - Нет, не всё! Стал бы я тебя звать из-за обычной сопроводиловки?! Заняться мне больше нечем?!
   - Тогда, чем этот вылет будет отличаться от других? Может, эта важная персона хочет слетать в "Логово Зверя"? Отобедать в каком-нибудь ресторанчике Вашингтона? - попытался съехидничать Алекс.
   - В самую точку, капитан!
   Глаза Алекса округлились.
   - Я не ослышался? - поспешил уточнить он. - Вы шутите, товарищ полковник?
   - Никак нет, Саша, даже не пытаюсь. Ну, не в Вашингтон полетите, я думаю. Место назначения мне пока не известно, о нём поведает эта самая персона, но то, что в логово - факт!
   - Николай Степанович! Товарищ полковник, да ведь нас перещелкают, как уток по осени! Одно прохождение через системы ПВО чего стоит!
   Звягинцев хмыкнул.
   - Не надо нервничать, капитан! - изрек он и витиевато пояснил: - Между теми, кому надо, там, где надо, установлена договоренность. Понятно?
   Алекс с кислой миной на лице кивнул.
   - Вас и пальцем не тронут! - продолжил увещевать Звягинцев. - Будет выделен специальный коридор, его карту получите позже. Нужные люди на той и на этой стороне поставлены в известность. Небо для вас будет спокойным! Так что, дел на копейку - слетать туда-обратно. Не вылет, а мечта! Ну, еще плюс пару суток на той стороне посидите. Виски, девочки, как тебе такой расклад, капитан? - Звягинцев заговорщицки подмигнул.
   Алекс немного помолчал, раздумывая о такой перспективе.
   - А вот интересно, товарищ полковник, как на той стороне дали разрешение на сопровождение самолета группой боевых машин? - поинтересовался он. - Один мой МиГ может преподнести такой сюрприз, что мало не покажется. Собьюсь случайно с курса, и маленькая нейтронная бомба возьмет да упадет на какой-нибудь Нью-Йорк...
   Звягинцев нахмурился, одарил подчиненного таким взглядом смоляно-чёрных глаз, каким смотрел бы в перекрестье прицела. Сменив дружеский тон на командирский, произнес:
   - Надеюсь, вы не собираетесь этого делать, капитан? Давайте оставим детские фантазии! Сопровождение чисто формальное, скорее для солидности, чем для безопасности, никаких инцидентов быть не должно! Конечно, и на старуху бывает проруха... Только, если эту проруху спровоцирует кто-то из группы сопровождения, я лично сниму голову и с вас, и с него! Всё ясно?
   Алекс вскочил и вытянулся по струнке.
   - Так точно!
   - Отбор пилотов поручаю вам. Действуйте на свое усмотрение. Советую выбрать людей опытных и рассудительных! Горячие головы тут не нужны. Как говорится, береженого Бог бережет! А то мало ли кто навроде вас размечтается. Карта маршрута с грифом "Совершенно секретно" после взлета будет передана вам на борт из сопровождаемого самолета. О задании просьба не распространяться, а по возвращении о нём лучше вообще забыть, будто ничего и не было! По крайней мере, до окончания войны. Жду вас завтра в 15:00 с докладом о готовности к вылету. И ещё, если вдруг, повторяю, вдруг, вас или кого-то из вашей группы собьют над территорией противника, надеяться на помощь можете. Скорее всего, удастся договориться о спасательной операции, но будьте готовы и к тому, что выкручиваться придется самим! Надеюсь, все обойдется без неприятностей! Можете быть свободны!
   Правая ладонь Алекса наработанным движением взлетела к виску. Капитан круто развернулся на месте и громко протопал из кабинета. Интересное дельце, - думал он, шагая по коридору, - всегда мечтал побывать за границей, но чтоб таким образом! Да и какая к черту заграница, что можно будет увидеть? Просидим под надзором на какой-нибудь авиабазе. Какие там девочки? Да и выпить вряд ли получится. А вообще, забавно было бы опрокинуть стаканчик-другой с американским пилотом, поговорить "за жизнь"... Сидишь, пьешь и знаешь, что следующая встреча, скорее всего, произойдёт в воздухе. А там или он тебя, или ты его... к праотцам.
   Весь день был посвящен отбору пилотов и подготовке самолетов к экскурсии "на ту сторону".
   Сверхдальний истребитель-бомбардировщик "МиГ-СД" - отличная машина, предназначенная для применения по воздушным, наземным, морским и надводным целям днём и ночью в простых и сложных метеоусловиях. По штату самолет вооружается двумя крупнокалиберными пулеметами, двумя скорострельными пушками и шестью самонаводящимися ракетами. Может нести до трёх тонн бомб, защищен сверхпрочной, но в то же время очень легкой броней. Долгое время сверхдальний являлся предметом зависти американцев. Они, хоть и кичились "Эфками" и "Ночными охотниками", но понимали, что при встрече с МиГом один на один их детища не имеют сколь либо значимых шансов на благоприятный исход боя. Так продолжалось бы и дальше, но один из сотрудников КБ, неустанно работающего над совершенствованием МиГа, обиделся то ли низкую зарплату, то ли на медленный карьерный рост, а то ли на что-то ещё. Не долго думая, он выкрал засекреченные чертежи и передал их в руки американского посла. Когда это вскрылось, получился огромный скандал. Обиженный сотрудник КБ оказался обижен еще сильнее и повесился в камере следственного изолятора ФСБ, но если бы таким образом можно было исправить ситуацию... Через полгода с конвейеров авиационных заводов США начали сходить модернизированные "Эфки" и "Ночные охотники".
   С подготовкой самолетов дела обстояли проще, чем с поиском тех, кто на них полетит. Вне условий секретности, можно было бы вызывать личный состав по очереди и беседовать, но сейчас Алексу приходилось осторожничать. Нельзя, чтобы информацию о задании получили те, кто в нем не будет задействован. То есть нужно назначить добровольцев. Немного подумав, Алекс справился и с этим. Как советовал Звягинцев, подобрал ребят не раз проверенных в бою. Вечером собрал их и рассказал о поставленной задаче. Нельзя сказать, что парни прыгали от восторга, но откровенного недовольства не выказали. Да и понимали пилоты, что раз уж есть просьба забыть о выполненном задании, то лучше его сначала выполнить, а потом забыть, а то мало ли что.
   Ночь прошла спокойно. Вопреки ожиданиям Алекс проспал безмятежно до самого утра. Первая половина следующего дня промелькнула в служебных хлопотах, по итогам которых в 15:00 полковнику Звягинцеву был представлен отчет о готовности к операции. Получив одобрение комэска и традиционные напутствия, Алекс удалился в общагу. Прилет важной персоны ожидался к пяти часам дня, так что свободное время оставалось. Алекс собирался провести его в одиночестве. В комнате он сразу же выудил из книжной стопки, что приютилась под койкой, замусоленный атлас и пролистал до страницы с картой Северной Америки. Попытался прикинуть, куда занесёт его судьба.
  

Глава 2

  
   Массивный, сияющий белизной обшивки, "Туполев" неспешно и, для опытного глаза, чересчур осторожно заходил на посадку. Излишнюю осторожность экипажу диктовало наличие на борту той важной персоны, о которой поведал Алексу Звягинцев. Персона эта по только ей известной причине собралась посетить одну из американских авиабаз. Хотя нет, о причине знал не только президент компании "Новые Военные Технологии", но и президенты и министры обороны России и Штатов. Ну и ещё немногие. Но кому бы и что ни говорил, чем бы ни прикрывался, на самом деле Валентин Сергеевич Соломатин собирался встретиться со старым знакомым Ли Цыном. И причин у него на то - хоть отбавляй...
   Господин Ли Цын происходил из китайской семьи, перебравшейся в Штаты в пору первых переселенцев. Он и сам ощущал себя скорее американцем, носящим китайское имя, чем китайцем. А если учесть, что прадед его - канадец, а мать - шведка, то и колорит восточной внешности в значительной степени потеснили европейские тона. После окончания колледжа Ли некоторое время работал в фирме, где торговал электронным оборудованием. Потом по знакомству устроился в банк. Там смышленому молодому человеку удалось провести аферу с подлогом платежных документов и завладеть крупной суммой денег. Подлог он выполнил настолько виртуозно, что полицейские и банковские ищейки лишь разводили руками и стенали, тщась выйти на след преступника. Позже, войдя в общество и обзаведясь выгодными знакомствами, Цын организовал собственную фирму. Под его умелым руководством она превратилась в крупную компанию.
   Свели бизнесменов случай и увлечение охотой. Первая встреча состоялась в один из довоенных визитов Ли в Россию. Два дня он выслеживал в тайге лося. Матёрый сохатый не подпускал человека не то что на расстояние прицельного выстрела, но даже не позволял взглянуть на себя. Лишь цепочка следов на глубоком снегу выдавала его присутствие. К вечеру поднялся ветер, а с неба посыпались крупные белые хлопья. Начало мести. За снежной завесой Цын сумел-таки подобраться к зверю. Вскинул ружье, тщательно прицелился, затаил дыхание и плавно нажал на спуск. Сухо треснул выстрел. Бурое пятно на мушке дёрнулось, рванулось в сторону и исчезло. Промах! И тут же невесть откуда раздалась брань. Только по счастливой случайности выпущенная Цыном пуля не размозжила голову охотнику, что заходил к зверю с другой стороны. Высокую меховую шапку Соломатина пригвоздило к вековой сосне. Рассыпавшись в извинениях в ответ на крепкий мат, Цын предложил смягчить вину глотком хорошего виски, что и было незамедлительно сделано. Оказалось, пути Господни действительно неисповедимы - в непринужденной беседе выяснилось, что компания Цына занимается тем же, чем и компания его нового знакомого, а именно, разработкой и модернизацией оружия.
   Так началось сотрудничество "Новых Военных Технологий" и "Arms Industries Group". Оно включило обмен "открытыми" знаниями, совместные семинары, а так же своеобразное неофициальное соревнование, в котором одна компания старалась превзойти другую, придумать нечто более изощренное, разгадать "закрытые" технологии соперника. Не обходилось без взаимного шпионажа и подкупа должностных лиц. Но всё это лишь подогревало азарт технологов, конструкторов, программистов, а также самих президентов. Продуктивное взаимодействие позволило совершить колоссальный прорыв в изобретении и освоении новых вариантов вооружения и оснащения боевой техники. С подачи компаний были разработаны, а вскоре и приняты на вооружение твердотопливные двигатели для тяжелой военной техники, что позволило увеличить радиус её действия до невиданных ранее расстояний. Но апогеем сотрудничества стало создание системы искусственного интеллекта "Мilitary special-purpose intelligence system", в просторечии "мозг". Система оправдала затраты, превзошла все ожидания и вскоре поступила на вооружение в армии большинства стран.
   Официально сотрудничество прекратилось с началом военных действий, но на самом деле, хоть и в меньшем объеме, компании продолжали обмениваться информацией о перспективных разработках. Кому-то это покажется странным. "Зачем рассказывать врагу об особенностях своего оружия?" - удивится он. Но если для одного война - это кровь и смерть, то для другого - источник большого стабильного дохода. Как это может выглядеть? Например, "Новые Военные Технологии" разрабатывает сверхпрочную броню для танка, и, естественно, получает за это солидное вознаграждение. В американской армии начинается переполох, потому что подбить такой танк имеющимися средствами практически невозможно. Что делать, не атомную же бомбу на него сбрасывать? Министерство обороны Штатов трубит тревогу, обещает золотые горы, и в скором времени "Arms Industries Group" придумывает решение этой задачи (не без тихой подсказки той же "НВТ") и получает многомиллионный заказ от государства. И наоборот. Все счастливы и довольны. Как говорится, кому война, а кому мать родна. И всё бы так и шло, но месяц назад, после очередного обмена информацией, в результате которого "НВТ" выпустила комплект "Универсальный солдат", канал связи оборвался. Все попытки восстановить его потерпели фиаско. Пунктуальные и обязательные контактёры Цына, как в воду канули. Сперва Соломатин ждал, потом ждал, но с трудом, а затем принялся, как говориться, рвать и метать, не зная кого и в чём винить: то ли своих, то ли чужих; то ли в разгильдяйстве, а то ли в предательстве. Валентин Сергеевич уже почти решился на крайние меры в виде увольнений для приближённых и непомерных штрафов для тех, кто подальше, когда получил уведомление о прекращении всяческих отношений между "НВТ" и "AIG". Сказать, что он испытал шок - ничего не сказать. Шок - полбеды, накатило и прошло. Настоящий ужас был в том, что Соломатин не мог понять поведения Ли. А когда не можешь понять, то не знаешь что делать, руки и ноги начинают дрожать, голова будто забивается ватой, так и хочется, чтобы тебя хоть кто-нибудь пожалел. Почему Цын решил прекратить во всех отношениях выгодное взаимодействие? - гадал Соломатин. Может "НВТ" обошли какие-то периодически появляющиеся конкуренты-однодневки? Что они могли предложить, чем завлекли прагматичного и практичного Цына?
   Неимоверными усилиями Соломатину удалось-таки связаться с одним из посредников Цына. Валентин Сергеевич упросил его выйти на хозяина и убедить того в необходимости прояснить ситуацию. За определенное вознаграждение посредник смог это сделать и передал Валентину Сергеевичу согласие Цына на переговоры. Но разве можно решать такие вопросы по телефону и прочим средствам связи? Слишком опасно! Пришлось напрячься, чтобы организовать личную встречу. Соломатин вертелся, как белка в колесе, придумывал поводы и причины, изыскивал возможности. И возможность нашлась. Опять всё решил случай. Официально Валентин Сергеевич летел в Штаты с целью обмена плененного подполковника Российской армии на американского бригадного генерала. К счастью, а может наоборот, но пленный подполковник являлся Соломатину сводным братом. На войне, как на войне и нечего удивляться тому, что кумулятивный снаряд американского ПТРК взрезал бортовую броню очередного русского танка. Раскалённый металл хлынул внутрь, сдетонировал боекомплект, и подполковник бронетанковых войск Валерий Сергеевич Соломатин вылетел из машины вместе с оторванной башней. Только по счастливой случайности он, получив сильнейшую контузию, множество осколочных ранений и потеряв руку, остался жив. Истекающего кровью, подполковника подобрал американский спецназ. Валерия Сергеевича, как старшего офицера, остро нуждающегося в медицинском уходе, доставили в Штаты. Там он попал в военный госпиталь. На данный момент он всё еще находился в тяжелом состоянии и считался нетранспортабельным. Поэтому, когда встал вопрос об обмене, американская сторона предложила русским самим забрать его, чтобы избежать ответственности за возможный летальный исход при транспортировке. Подполковник на генерала - размен не равноценный, но разве нельзя войти в положение добропорядочного богатого налогоплательщика, в котором заговорили родственные чувства? Вошли. Как ни странно, но за время войны состоялось всего лишь шесть операций по обмену военнопленными, и каждый из меняемых имел высокое воинское звание. Пешками обмениваться не собирались, что вызывало недовольство, как среди мирного населения, так и у рядового состава обоих армий. Именно потому каждый обмен и проходил в режиме строгой секретности.
   Надежда на благоприятное разрешение ситуации у Соломатина оставалась. Ну неужели опытный и рассудительный Ли Цын не внемлет голосу разума и не согласится, что гораздо удобнее и спокойнее вести дела с проверенными надежными людьми, чем с какими-нибудь выскочками? Выскочат, сорвут куш и в кусты. Хорошо, если только так, а то и подставят... И вертись потом, как на кол посаженный! О-хо-хо... А если не конкуренты перехватили Цына, то что тогда? Тогда придется разгребать проблемы, как говорится, по мере поступления. С такими невеселыми мыслями преуспевающий бизнесмен сходил по трапу самолета. У трапа его встретил Звягинцев. После короткого и абсолютно формального обмена приветствиями полковник отвез гостя в офицерскую столовую. Поздно пообедав или рано поужинав, Валентин Сергеевич совершил обзоную экскурсию по расположению эскадрильи и вернулся к самолёту. За это время Алекс успел еще раз проверить готовность машин к вылету, передал свои позывные экипажу Соломатина и провел последний инструктаж пилотов. Теперь он находился в кабине МиГа и ожидал команды на взлет.
   Команда поступила в 18:00, как и было условленно. Позволив "Тушке" набрать необходимую высоту, в небо поднялись четыре истребителя сопровождения и взяли ее в кольцо.
   - Получена информация о сопровождаемом объекте, курсе и месте назначения, - раздалось в наушниках, - это исполнительный "мозг" сообщил пилоту о том, что наконец-то стало известно, куда им предстоит отправиться. - Огласить?
   - Да, - разрешил Алекс.
   - Цель полета - сопровождение объекта с позывными "Посланник"; место назначения, исходя из полученных координат - авиабаза ВВС США под кодовым названием "Дельта", рекомендуемая высота полета - десять тысяч метров, расчетное время полёта - семь часов. - Одновременно на экране дисплея - в самом центре приборной панели - отобразилась карта маршрута. - Принять данные?
   - Да. Передать информацию объектам с позывными "Эскорт-2", "Эскорт-3", "Эскорт-4".
   Радиощупальца "мозга" зашарили в забортном пространстве в поисках указанных объектов. Найдя, запросили связь и провели опознание "свой-чужой", но этим дело не ограничилось. В бортовые компьютеры "Эскортов" шифрованные данные попали лишь после тщательной проверки дозволенного уровня секретности.
   - Выполнено.
   - Автопилотирование!
   - Выполнено.
   Самолеты легли на заданный курс, а Алекс принялся перебирать в уме всё, что известно о месте назначения. Навскидку "Дельта" - одна из многочисленных штатовских авиабаз. Построена еще до войны. Если не врут разведданные, проводят там испытания новых образцов авиационной техники. По периметру вышки с пулеметами, куда без них? На территории куча ангаров и топливных хранилищ, пара-тройка административных корпусов и несколько подземных бункеров. В общем, база так себе - ничего особенного - кусок пустыни за бетоном и "колючкой". А посему, ближайшая перспектива - дня два в пыльной душегубке американской пустыни в компании заносчивых янки.
   Но всё это впереди, а пока капитан Романов смотрел в чистое голубое небо, отдаваясь полету. Полету в "спокойном" небе. До летного училища он ни разу не был на борту самолета, ни разу не поднимался в воздух. Сколько новых ощущений открылось ему в том первом вылете! Пусть рядом сидел опытный инструктор, но, даже не обладая полной властью над машиной, Алекс испытал подлинный восторг - небо сверху, снизу, небо со всех сторон! Оно поглотило его, заключило в ласковые объятья, подарив умиротворенность и ощущение отрешенности от земной суеты. Это было подлинное ни с чем не сравнимое спокойствие. Ни за какие деньги новоиспеченный пилот не отказался бы от возможности снова и снова принимать эту ласку. Так было до первого боя. Тогда Алекс узнал, что ласка эта сиюминутна, а умиротворенность в любую секунду может быть нарушена сигналом тревоги и легким электрический разрядом - на случай, если пилот слишком уж поддался ложному спокойствию. Частенько первый боевой вылет вспоминался Алексу во всех деталях. Звено подняли ночью на перехват группы бомбардировщиков - в каждом две тонны бомб. Две тонны железа - на военный завод где-то в глуши, а может, на город или поселок, на спящих? Куда именно - не угадать. Шли бомбовозы, конечно же, не одни. Ночные охотники всегда рядом, всегда ведут до цели и обратно... Резкий звук сирены и голос в наушниках: "Обнаружена группа целей, удаление тысяча метров, перейти в боевой режим?". И началось... Численный перевес был на стороне противника. Пользуясь им, нападали американцы подло, хотя то, что в мирное время называется подлостью, для войны - естественная вещь. Двое отвлекали маневрами, третий заходил в хвост. И догорать бы Алексу вместе с зарывшимся в землю самолетом, если бы не подстраховал опытный товарищ, не снял с хвоста хитрого "полосатика". Обошлось.
   Голос "мозга" отвлек Алекса от созерцания неба:
   - Запрос сеанса связи со стороны сопровождаемого объекта. Принять?
   - Да.
   - Выполнено.
   - Капитан Романов, с вами будет говорить господин Соломатин.
   После небольшой паузы Алекс услышал:
   - Александр Константинович, здравствуйте. На связи Валентин Сергеевич Соломатин. С этого момента вы полностью переходите в мое распоряжение, если хотите, можете запросить подтверждение у начальства. Вам придется выполнять мои приказы, и, в случае необходимости, оказывать возможное содействие. Договорились?
   - Так точно, - ответил Алекс. Про себя же подумал, что не хватало еще подчиняться дурацким приказам штатского!
   - Вот и славно. Считаю необходимым сообщить, что целью полета является обмен военнопленными. На борту моего самолета находится генерал американской армии. Так что, смею заверить, бояться нападения не стоит. Не та это птица, чтобы янки ей жертвовали. После обмена некоторое время проведём в расположении "Дельты". Дня два, я думаю, подождем, пока организуют воздушный коридор, чтоб было безопасно. Войну ведь никто не отменял? Ха-ха! - Соломатин рассмеялся своим словам, будто хорошей шутке. - А потом полетим мы с вами, как говорится, в родной дом белыми лебедями. Вам всё ясно?
   - Всё.
   - Тогда до связи, - сказал Соломатин и отключился.
   - Настроить постоянный сеанс связи с объектами "Эскорт-2", "Эскорт-3", "Эскорт-4" на выделенном канале, включить шифрование! - приказал Алекс, желая ускорить общение с тройкой коллег-истребителей. Такой привилегии "Посланнику" не дал, чтобы на его борту не смогли прослушать, о чем говорят "Эскорты".
   - Выполнено, - отрапортовал "мозг".
   Начало темнеть. И откуда только взялся этот белый лебедь на мою голову, - недовольно думал Алекс, контролируя работу "мозга". Зачем все подробности выложил, на кой мне знать про обмен? Махнулись бы без свидетелей и по домам. А вообще, вот ведь сволочи, наверное, не на рядового Ваньку генерала менять будут, на "шишку" какую-нибудь. А рядовой что? Да, пушечное мясо просто, никто. Таких им бабы еще хоть миллион нарожают. Ну подумаешь, что у него семья, дети, мать старушка больная... Что-то не припомню, чтобы хоть одного рядового выменяли... Сплошь стратегов да тактиков... и то не подряд, а которые поважнее. Хоть и тайком это обстряпывают, но шила в мешке не утаишь, просачивается информация. Свинство, конечно, но, может, действительно без них никуда, командовать грамотно некому, вот и выменивают?
   Постепенно небо заволокла ночная мгла. Зажглись звезды. Тихо потрескивая, они холодно взирали с недоступной высоты на земную суету: на рождение и смерть; на признания в любви и измены; на клятвы в верности и последующую череду предательств. Они не порицали и не одобряли ничего из земной тщеты, а просто наблюдали и ждали. Ждали чего-то лишь одним им известного. Возможно, зарождения на них самих еще неведомых Вселенной форм жизни - тех, что будут разумнее и гуманнее человека или же наоборот превзойдут его в безумстве? А, может быть, грядущей гибели своих ныне существующих детищ, вышедших за рамки дозволенного? И они дождутся, непременно дождутся, ведь впереди у них вечность.
   Заработали приборы ночного видения, и группа перешла на режим ночного полета, требующий от человека большего внимания, чем дневной. Правда, и тут можно отдать всё на откуп "мозга", скрупулезно отслеживающего курс и окружающую обстановку, но не многие на такое решаются. Как говорил один знакомый Алекса: на Аллаха надейся, а ишака привязывай. А иначе на войне нельзя, если, конечно, хочешь попытаться дожить до ее конца.
   Полет проходил спокойно. Лишь раз глазастый "мозг" сообщил о появлении на солидном расстоянии самолетов противника. Четыре Эф-ки на меньшей высоте проследовали по своим делам, не обратив на группу Алекса ни малейшего внимания.
   - Шугануть бы их, а, капитан? - выдал "Эскорт-2".
   - Отставить! Ты что, белены объелся?! - выпалил Алекс. Такой выходки от "Второго" капитан ну никак не ожидал, хорошо, что канал закрытый. Действительно и на старуху... - "Второй", еще одна такая реплика, и ты сгниешь на гауптвахте!
   - Командир, не серчай, скукотища, чуть не засыпаю.
   - Ладно, проехали, но чтобы больше никаких намеков на самодеятельность.
   В других условиях перелет занял бы меньше времени, но максимальная скорость пассажирского лайнера гораздо меньше скорости МиГа и приходилось равняться на нее. До самого рассвета ничто не потревожило группу. Когда за бортом занялся день, Алекс увидел далеко внизу океан. На спокойной водной поверхности даже невооруженным глазом удалось различить разбросанные то тут, то там точки - корабли ВМС США.
   Чем ближе становилась береговая линия Штатов, тем чаще система беспокоила пилота сообщениями об активности американцев в воздушном пространстве. К счастью, как и было обещано, активность эта происходила на значительном удалении.
   - Обнаружение системой ПВО, - предупредил электронный напарник, когда берег открылся под ними.
   Алекса тряхнула нервная дрожь. Он тут же представил себе, как где-то внизу раздается сигнал тревоги, ракеты наводятся на цель, а на ближайшем аэродроме пилоты занимают места в истребителях, чтобы выполнить перехват, если оплошают ракетчики. Всё по стандартной схеме. И никто не узнает, где могилка моя, - подумал он. Если бы не чёртов "Ту", то в принципе ничего страшного, прорвались бы как-нибудь, да и назад развернуться можно. А так, если, не дай Бог, внизу с перепуга что-то напутают или забудут, или окажется, что по обычной безалаберности кого-то не предупредили, дела наши выеденного яйца не стоят.
   - Расчетное время до запуска ракет - три минуты.
   - Установить связь с сопровождаемым объектом! - скомандовал Алекс.
   Спустя несколько секунд из динамика раздалось:
   - "Посланник" на связи.
   - Мы обнаружены системой ПВО противника, через три минуты возможен запуск ракет, наши дальнейшие действия?
   - "Эскорт-1", держитесь указанного курса. Связь с землёй установлена, разрешение на полет над территорией Соединённых Штатов по известному вам маршруту получено. Всё в порядке.
   Ну и почему сразу не сообщили, что всё нормально?! - мысленно возмутился Алекс. Если бы не спросил, никто так и не соизволил бы поставить в известность? Мол, пусть дурачки подергаются, подумаешь, ПВО какое-то!
   - "Посланник", прошу в следующий раз немедленно сообщать мне все подробности, касающиеся безопасности полета, - раздраженно процедил он в эфир. - Мы тут не в игрушки играем!
   После этой "содержательной" беседы Алекс связался с пилотами "Эскортов". Весть о том, что можно не опасаться стать мишенью для какой-нибудь американской новинки, принесла им существенное облегчение.
   И всё же дальше они летели в постоянном нервном напряжении. Каждый из лётчиков прямо-таки шкурой ощущал, как его поочередно "ведут" станции наблюдения, и ощущения эти подтверждались сообщениями систем интеллекта. Каждый понимал, что сейчас на земле такие же как он солдаты поднебесного воинства не покидают боевых постов. От одного лишь смутного предчувствия боя кусают губы в кровь, до хруста сжимают кулаки. При малейшем признаке опасности готовы они сбросить с небосклона родины группку вражеских самолетов. Наверняка, именно на этот случай маршрут над Штатами прокладывали в обход густонаселенных районов. Чтоб уж если сбрасывать, то на пустырь...
   - Расстояние до места назначения семьдесят километров, начинаю снижение, - доложил "мозг", и Алекс облегченно выдохнул: - Кажется, обошлось...
   От перепада высоты слегка заложило уши.
   "Тушка" первой коснулась земли. Тяжело вибрируя, массивный лайнер пронесся по бетону взлетной полосы и остановился у самого ее края. Подоспевший тягач осторожно отбуксировал его на специально подготовленную стоянку. Истребители приземлились следом. Как только сопла МиГов перестали извергать струи пламени, самолеты оцепили вооружённые люди в военной форме.
   - Запрос сеанса связи со стороны сопровождаемого объекта, - услышал Алекс. - Принять?
   - Да.
   - Выполнено.
   - Александр Константинович, приказываю до моего распоряжения не покидать самолеты, - зазвучал голос Соломатина. - Вы меня поняли?
   - Так точно.
   - Не поддавайтесь ни на какие провокации, ждите. До связи!
   Алекс передал приказ остальным и приготовился ждать. Солнце палило немилосердно, но система климатического контроля неплохо справлялась с обязанностями. Только вот от яркого света резало глаза.
   - Включить затемнение на 50 процентов! - скомандовал Алекс.
   - Выполнено, - отрапортовал "мозг".
   Бронестекло фонаря тут же приобрело кремово-матовый оттенок, и в кабине воцарился полумрак. Интересно, какие могут быть провокации, - рассуждал Алекс, наблюдая за обстановкой за бортом. Шасси что ли начнут откручивать? Ну, а уж если убивать вы друг друга будете, так это пожалуйста, нам бы только взлететь. А там пусть попробуют догнать. А догонят, узнают, на что способны русские летчики-истребители, если еще не успели ознакомиться с перечнем предоставляемых услуг.
   Поначалу за бортом ничего не происходило, скорее всего, стороны обсуждали какие-то детали по радиосвязи. Затем к "Посланнику" подвезли трап, а следом подъехал массивный, как большинство американских машин, угловатый "Хаммер" с открытым верхом. Из "Хаммера" выскочил поджарый высокий, как каланча, военный, по знакам различия - полковник ВВС США.
   Первым на трап ступил Соломатин. Почти минуту он пристально смотрел вниз - вдоль ступеней, потом переложил из руки в руку чёрный кожаный дипломат и с улыбкой во всё лицо, точно прибыл в гости к хорошим друзьям, начал спускаться. Следом, стараясь не отстать, поспешили двое плечистых парней в штатском. У подножия трапа состоялся короткий обмен приветствиями, и вся компания погрузилась в "Хаммер".
   Оцепление тут же поредело. Солдаты выстроились в шеренгу по двое и куда-то потопали вслед за молодцеватым лейтенантом. Охранять самолеты остались семеро. Один из них принялся расхаживать от истребителя к истребителю, при этом гладил каждую машину по обшивке и пинал колёса шасси, словно пробуя их на прочность. Ничего страшного в этом, конечно же, не было, но Алексу отчего-то стало неприятно. Стараясь быть как можно более дипломатичным, по громкой связи он сообщил бездельнику маршрут, которым тому необходимо проследовать во избежание неожиданных неприятностей. Английский Алекса был не без рязанского, как говорится, акцента, но всё же весьма неплох - не зря учил в универе, а потом и на ускоренных офицерских курсах. Солдат скорчил презрительную гримасу, но все же отошел к своим.
  

Глава 3

  
   Пятнистый "Хаммер" лихо катил по территории базы, оставляя за собой пыльный шлейф. На стыках плит машина легонько подергивалась и погромыхивала. Ехали молча. Мимо проносились металлические коробки ангаров и бетонные холмики, выдающие наличие подземной инфраструктуры. Соломатин с интересом озирался, парни в штатском как роботы синхронизировали с ним направления взглядов, дублировали даже едва заметные повороты его головы. Со стороны это выглядело столь комично, что армейская выдержка полковника дала сбой: по губам американца скользнула едва заметная улыбка. Вскоре машина остановилась у двухэтажного здания администрации. Полковник приказал водителю ожидать и предложил гостям следовать за собой. Часовой на входе отдал честь и открыл дверь.
   После мучительной уличной духоты на них повеяло бодрящей прохладой - кондиционеры работали на совесть. В воздухе ощущался солоноватый запах, точно на морском побережье. Неплохо они тут устроились, - подумал Валентин Сергеевич, взбегая вслед за полковником на второй этаж. Парни в штатском размеренно дышали ему в спину, постукивая каблуками по бетонным ступеням. Процессия преодолела лестницу, миновала ярко освещенный коридор и оказалась в небольшой комнате, со вкусом и совсем не по-армейски обставленной. Парни в штатском каменными глыбами застыли у двери, а Валентин Сергеевич наскоро осмотрелся: низкий потолок, на полу ковер, два кресла, на вид массивный письменный стол, но скоре всего, лёгкий пластик под дерево, и наверняка по-настоящему массивные напольные часы с огромным циферблатом и золоченым маятником. В общем, обстановка под старину.
   Тем временем полковник прошел к столу.
   - Располагайтесь, - предложил он. - Виски, джин, кофе?
   - Пожалуй, кофе, - выбрал Валентин Сергеевич и ладонью попробовал на мягкость глубокое кресло. В нос прокрался запах настоящей, добротно выделанной кожи.
   Полковник нажал кнопочку, примостившуюся у края стола, и через несколько секунд в комнату вошел молодой сержант-ординарец.
   - Эндрю, распорядитесь на счет кофе для гостя.
   - Есть, сэр!
   - Господин Гаррисон, когда мы можем начать? - осведомился Соломатин.
   - Давайте прямо сейчас. Ваш соотечественник уже на базе. Если не ошибаюсь, - полковник Гаррисон бросил взгляд на часы, - в данный момент его осматривает врач.
   - Великолепно! Позвольте предложить вам ознакомиться с документами?
   - С удовольствием, - ответил полковник, хотя тон и вид его особого удовольствия не выражали. - И у меня для вас есть кое-какие бумажки, - добавил он.
   После обмена папками Гаррисон устроился за столом и принялся внимательно изучать испещренные мелкой машинописью листы. Валентин Сергеевич знакомился с документами бегло. Гораздо сильнее его занимал вопрос: как устроить встречу с Цыном? Может быть, стоит переговорить с полковником? Наверное, так и надо сделать, но на пустом месте разговор заводить не хотелось.
   Через несколько минут к звуку шуршащей бумаги в комнате прибавилось негромкое позвякивание металла о фарфор. На пороге с подносом в руках появился ординарец.
   - Кофе, господин полковник! - звонко сообщил он.
   - У нас готовят отличный кофе, впрочем, как и всё остальное! - отрекомендовал Гаррисон Соломатину. - Прошу!
   Кофе действительно оказался хорошим и помог Валентину Сергеевичу взбодриться.
   - Кажется, с бумагами всё в порядке, не так ли, господин полковник? - осведомился Соломатин, отхлебнув крепкий напиток.
   - Думаю, да, - согласился Гаррисон. Рука его поднялась к голове, широкая ладонь скользнула по коротко стриженым волосам и опустилась на загривок. Размяв его серией интенсивных нажатий, полковник спросил: - Надеюсь, теперь генерал Уотерхил может покинуть самолет?
   Соломатин кивнул, извлек из внутреннего кармана пиджака миниатюрную рацию и что-то отрывисто зашептал в неё. Дошептав, сообщил:
   - Посылайте людей, пусть забирают генерала.
   Гаррисон, не медля, позвонил по телефону и громко, не таясь, отдал необходимые распоряжения.
   - Как скоро после завершения всех формальностей мы сможем отбыть домой? - поинтересовался Валентин Сергеевич.
   - Этот вопрос решается. Ориентировочно послезавтра. Более точный ответ дам завтра во второй половине дня.
   Такой ответ Соломатина вполне устраивал. Но как всё-таки выйти на Цына? - думал он. Желательно, чтобы это выглядело, как случайная встреча, но кто даст мне болтаться по территории, чтобы "случайно" его встретить? Можно, конечно, попросить помощи у кого-то из пилотов, например, у Романова, но только в крайнем случае. Сначала надо попробовать выйти на Ли через полковника. Что ж, будем искать точки соприкосновения.
   - А не подскажете ли, господин полковник, есть на вашей базе какое-нибудь заведение, где можно приятно провести время?
   - Приятно? Смотря что вы хотите... - усмехнулся Гаррисон. - Есть кинотеатр, но думаю, вас не заинтересует армейская пропаганда или какой-нибудь боевик?
   Соломатин кисло поморщился.
   - Тогда рекомендую бар. Не весть что, конечно, но выпивка неплохая.
   - Составите компанию?
   - К сожалению, нет. Дела. Даже выспаться толком не успеваю. В другой раз.
   - После войны? - улыбнулся Валентин Сергеевич.
   - Если останемся живы, почему бы и нет? Политика политикой, а два нормальных человека всегда найдут, о чем поговорить за стаканчиком. Не так ли?
   - Конечно! - с готовностью согласился Соломатин.
   - Пусть эти чертовы политиканы передушат друг друга, меньше крови прольется...- вздохнул Гаррисон.
   Валентина Сергеевича покоробило. Всё-таки, какое-никакое, а отношение к политике он имел. По крайней мере, на его собственный взгляд.
   - Ну-у-у... - протянул он, - наверное... - и тут же с явным ехидством добавил: - Слушайте, а вы ведь не станете отрицать, что служите этим самым политиканам?
   - Господин Соломатин, я солдат! - отчеканил полковник, гордо выпрямив спину. - Я служу Родине! Мой долг - защищать Родину!
   - Защищать тогда, когда прикажут? Защищать того, кого прикажут?
   Соломатин с трудом удержался от того, чтобы добавить к каждому вопросу "эти чёртовы политиканы".
   - Я солдат! - рявкнул Гаррисон так, что Валентин Сергеевич поневоле поежился. - Да, я подчиняюсь приказу! Но! В первую очередь, я защищаю Родину! Мне очень жаль, - говорил полковник взволнованно, - что способы ее защиты, как и причины, вызывающие необходимость ее защищать, определяю не я. Мне очень жаль, - повторил он и едва слышно добавил: - Вся эта грязь не на моей совести.
   В комнате надолго установилось тяжелое молчание. Всё это время Валентин Сергеевич оставался недвижим, как статуя, а Гаррисон покачивал головой и выразительно шевелил губами. Наконец, он подозрительно уставился на Соломатина и произнёс:
   - Кажется, я уже где-то видел вас... Мы не были знакомы раньше?
   Только этого мне и не хватало, - с досадой подумал Валентин Сергеевич. Совершенно незачем ему меня узнавать. Вот ведь проклятое телевидение! И до этой Тмутаракани добралось. А, может, и на руку? Почему бы не воспользоваться такой "популярностью"?
   - Вряд ли, - отмахнулся он с открытой улыбкой на лице. - Во всяком случае, я не припомню. Хотя... - спохватился он с артистизмом, достойным любых подмостков: - Ах да! Вы могли видеть меня до войны по какому-нибудь спутниковому каналу.
   - Вот как? - удивился полковник. - Вы знаменитость?
   - Нет, ну что вы, просто по роду деятельности мне иногда приходится давать интервью.
   - Политика?
   - Ну, не то чтобы... - неуверенно отозвался Соломатин.
   - Журналист?
   Соломатин покачал головой, подыгрывая полковнику, как ребенку в игре "угадай-ка".
   - Ну, уж на военного вы совсем не похожи! У меня глаз наметан!
   - Никогда не был военным. Не буду вас больше мучить. Я президент крупной компании.
   Чуть больше минуты лицо полковника отражало напряжённую работу мысли: морщины на лбу прорезались и исчезали, а брови то сдвигались к переносице, то выпрямлялись.
   - Кажется, вы занимаетесь разработкой оружия? - неуверенно спросил он.
   - В яблочко!
   - Точно, я видел вас по телевизору! Ну, значит вы такая же марионетка политиков, как и я. Вы тоже получаете деньги за чужую кровь.
   Валентин Сергеевич счел за благо промолчать, чтобы не ввязываться в ненужный спор.
   - Наверное, не стоит спрашивать о том, какие сюрпризы вы готовите нашим парням? - рассмеялся Гаррисон. - Знаете, а ведь сегодня к нам должен прибыть ваш коллега!
   Соломатин приподнялся в кресле, слегка округлил глаза и приоткрыл рот, в общем, как мог, изобразил крайнее удивление.
   - Что вы говорите?! - воскликнул он, а про себя подумал, что как-то уж очень быстро проговорился полковник.
   - Да, так оно и есть, - подтвердил Гаррисон.
   - И кто же это?
   - О, это очень известный человек. Ли Цын. Слыхали, наверное?
   - Еще бы! Не только слыхал, но даже лично знаком! С удовольствием бы повидал старину Ли!
   - Бывают же такие совпадения, - улыбнулся полковник и, кажется, подмигнул.
   Валентин Сергеевич опешил. Это что еще за мимика? Или показалось?..
   - Возможно, господин Цын захочет составить вам компанию при посещении бара? -предположил полковник. Странно как-то предположил, вроде бы с усмешкой.
   Соломатин сглотнул вязкую слюну и произнёс:
   - Буду очень признателен.
   - Договорились. А теперь я вас ненадолго покину, - сообщил Гаррисон, коротко пояснил: - Служба, - и спешно вышел из комнаты.
   Неужели посредник Цына? - гадал Валентин Сергеевич, развалившись в кресле. Ай да Ли, ну и хват! Хотя, чему я удивляюсь? Ли Цын любого окрутит, если захочет! Знал бы этот полковник, какой вопрос помогает решить... Марионетка в руках политиков?! Ох, уж мне эта философия палача. Видите ли, не виноватый он, долг его такой, а то, что руки по локоть в крови, так не по своей воле, а значит, не грех? Нет уж, дорогой мой, ты убийца, а я бизнесмен. А что оружие делаю, так что с того? Не я вас друг в друга стрелять заставляю! Политиканы? И они не заставляют! Всего лишь лапшу на уши вешают, окучивают со всех сторон, а вам извилинами пошевелить лень, вот и воюете. И вот, что странно: взять каждого такого "гаррисона" в отдельности - всяк философ, понимающий смысл бытия и тому подобное, а в кучу собрать - тупое стадо баранов, готовое идти за любым пастухом к призрачным заливным лугам. Только по дороге часть отары сожрут пастух с подпасками, часть вырежут волки, а еще часть подохнет от истощения и прочей заразы... А пастух-то дойдет целым и невредимым... Валентин Сергеевич улыбнулся придуманной аналогии. Интересно, кто в таком случае я, - продолжил размышлять он. Подпасок или баран, которому выпала судьба остаться в живых? Нет уж! Лис! Лис в овечьей шкуре! Когда надо поблею, а если что, зубки покажу...
   В этом месте мысли Валентина Сергеевича прервал Гаррисон. Он вошел в комнату, прошел в её центр и встал напротив Соломатина. Долго и пристально полковник разглядывал гостя, словно видел в первый раз, а потом ни с того, ни с сего спросил:
   - Господин Соломатин, а почему именно вы, штатский человек, задействованы в этой операции. Или это секрет?
   Сохранить внешнее спокойствие оказалось не просто, но президент "НВТ" справился. А тебе-то какая разница?! - мысленно выпалил он. - Простое любопытство? Оно конечно не порок, но зачем лезть, куда не просят? Получи своего генерала и успокойся!
   Вслух доверительным тоном Валентин Сергеевич произнес:
   - Да уж какой тут секрет? Тот, на кого вы меняете Уотерхила, мой сводный брат. Когда я узнал, что Валера попал в беду, поспешил сделать все возможное для его освобождения.
   - Родственные чувства?
   - Конечно. У нас с Валерием когда-то было много общего. Детство и юность - ни на шаг друг от друга. А потом жизнь завертела, разбежались кто куда. Брат всегда мечтал стать военным. Вот и стал... А это очень неспокойная жизнь, частая перемена мест. Я даже не могу вспомнить, когда мы виделись в последний раз. Да, что я вам рассказываю?! - Соломатин хлопнул ладонью по лбу. - Вы же сами военный! Только прошу вас не распространяться об этом. Ладно?
   Гаррисон кивнул и произнес мягко:
   - Похвально, что вы решились прийти на помощь брату. Не сомневаюсь, это непросто сделать...
   Полковник запнулся и, помолчав немного, с горечью в голосе продолжил:
   - Жаль, что не у всех есть возможность спасти родных. Мой сын пропал без вести, я даже не знаю, что с ним.
   Такой откровенности Соломатин не ожидал и искренне удивился: неужели полковник хочет просить помощи в поисках сына? Что ж теперь, бросить всё и заняться розыском и обменом военнопленных? Если делать это неофициально, рискуешь получить кучу неприятностей. Но... - Валентин Сергеевич внутренне встрепенулся. Ведь можно попробовать развернуть широкую компанию, обратиться к народным массам за поддержкой, - как молния сверкнула в голове интересная идейка. И непременно найдутся сторонники и меценаты. Можно подзаработать!
   - Может быть, навести справки? - предложил Соломатин. - В принципе это возможно уже сейчас, с борта моего самолета.
   Гаррисон отшатнулся и, как показалось Соломатину, безвольно опустился в соседнее кресло. Правая бровь полковника задёргалась, на скулах вздулись и заходили ходуном желваки. Но вот лицо его приняло беспристрастное выражение.
   - Спасибо за предложение... не стоит, - тихо ответил он.
   На столе призывно затренькало. Полковник вздрогнул и подскочил к телефону. Соломатина будто ветром обдало. Сдёрнув с аппарата трубку, полковник выпалил в неё:
   - Гаррисон слушает!
   Взгляд Соломатина уперся полковнику в спину. Почему он отказался от помощи, - мысленно спросил себя Валентин Сергеевич. Как человек гордый и самолюбивый, не хочет оказаться обязанным кому-то или боится за последствия? Наверняка боится, ведь понимает, что никаких гарантий конфиденциальности я не дам. Вдруг растреплю и тогда крест на карьере? Если о его закулисных играх узнаю "наверху", ему точно не поздоровится. За самоуправство не погладят...
   Секунд через тридцать Гаррисон водворил трубку на место и через плечо сообщил:
   - Готовьтесь к встрече с братом.
   В дверь постучали.
   - Войдите, - разрешил полковник, и на пороге возник молодой бритый наголо лейтенант. Он подошел вплотную к Гаррисону, выпятил квадратный подбородок и отрапортовал:
   - Пленный доставлен.
   - Давайте его сюда.
   Двое солдат с красными крестами на касках осторожно вкатили носилки. На них, прикрытый до подбородка простыней, лежал человек. Сердце Валентина Сергеевича сжалось. Он подошел к носилкам, ладонь его осторожно опустилась на плечо брата.
   - Здравствуй, Валера, - произнёс он тихо.
   Валерий вздрогнул, медленно приоткрыл глаза и несколько секунд щурился, привыкая к яркому освещению. Его бледное, заросшее густой щетиной лицо принимало всё более удивленное выражение.
   - Валя?.. Какими судьбами? - сухим надтреснутым голосом спросил он.
   - Прилетел забрать тебя домой. Или ты не рад меня видеть?
   - Еще как рад! - ответил Валерий и попытался приподняться. - Сто лет не виделись! Правду говорят люди, не бывает худа без добра! Если бы не плен, еще сто лет не увиделись бы!
   Уж лучше не видеться вовсе, чем при таких обстоятельствах, - вздохнул про себя Валентин Сергеевич и легко пожал братское плечо.
   - Господин полковник, надеюсь, вы согласитесь, что Валерию нужен покой? - спросил он. - Могли бы вы предоставить ему отдельную комнату и распорядиться обеспечить должное медицинское наблюдение? Если у вас нет хороших врачей, наш доктор в самолете.
   - Лейтенант, вы всё слышали? - уточнил Гаррисон.
   - Так точно, сэр! - отозвался лейтенант, кивнув бритой головой.
   - Выполняйте!
   Солдаты выкатили носилки с Валерием, а Соломатин и Гаррисон занялись последними формальностями обмена.
   Возвращения Соломатина и без того уставшие пилоты замучались ждать. Чем только они ни занимались: и травили анекдоты, и беззлобно переругивались, подначивая друг друга, и просто глазели по сторонам. К концу четвертого часа у Алекса окончательно затекли ноги, а "пятая точка" нестерпимо зудела. Ему казалось, что сидит он не в мягком кресле, а на груде кирпичных обломков. И не было предела его радости, когда к самолётам на знакомом уже "Хаммере" подкатил Соломатин.
   Выбравшись из тесного плена кабин, летчики с наслаждением потоптались на месте, попрыгали и поприседали. Затем пилотов доставили к одному из корпусов базы, где их ждала просторная комната "со всеми удобствами". С благословения Соломатина они сразу же завалились спать.
   Валентин Сергеевич тоже с удовольствием заснул бы в отведённых ему апартаментах на мягком диване, жаль, не имел такой возможности. Обмен прошел успешно, но впереди главное - переговоры с Цыном. По официальной версии Ли Цын летел на "Дельту", чтобы пронаблюдать за испытаниями новой авиационной пушки, спроектированной специалистами "AIG". Пушку в скором времени собирались устанавливать на "Ночной охотник".
   Очень неприятно ждать неизвестности, но что поделаешь? Соломатин хмурился, ходил из угла в угол и старался представить ход предстоящей беседы. В голове зрели наиболее подходящие аргументы, способные апеллировать к здравому разуму Цына. Время от времени Валентин Сергеевич садился в кресло, закрывал глаза и пытался расслабиться. Но назойливые мысли не желали оставлять его в покое, и он снова начинал мерить шагами комнату.
   Через два часа после того, как легкий двухмоторный самолетик Ли опустился на взлетно-посадочную полосу, к Соломатину постучали.
   - Войдите, - отозвался он.
   Вошел Гаррисон. Полковник плотно притворил дверь, обвел взглядом комнату, точно мог увидеть кого-то кроме Валентина Сергеевича, и сообщил:
   - Господин Ли Цын через час будет ждать вас в баре.
   Ну наконец-то, подумал президент "НВТ". Вот-вот начнется самое неприятное. Только бы все обошлось благополучно.
   - Спасибо. Передайте, что я приду.
   - Вас проводит сержант Уилсон.
   - Хорошо.
   Гаррисон вышел, а Валентин Сергеевич открыл дипломат и достал фляжку. Вслед за ней на свет появился миниатюрный серебряный стаканчик. Тонкая струйка коньяка ударила в его донышко, и Соломатин с удовольствием втянул ноздрями воздух. Насыщенный аромат напитка привёл Валентина Сергеевича в восторг. Наполнив стаканчик до краёв, он кивнул и залпом опустошил его. Подумав немного, махнул рукой, словно сказал "гулять так гулять", и повторил процедуру. Коньяк подействовал, подобно чудотворному эликсиру. Благодатное умиротворение охватило Соломатина. От желудка приятное тепло разлилось по телу, а все сомнения и тревоги сошли на нет. Валентин Сергеевич, наконец, позволил себе прилечь. Усталость дала о себе знать, и он погрузился в лёгкую дрёму. В этой дреме явилась ему картина из детства, когда он, брат и родители отправились за город на пикник. Недавно прошел дождь, трава была влажной, а глинистая земля скользкой. Пока взрослые разжигали костер и готовились жарить шашлык, братья углубились в лес и наткнулись на яму. Кто и зачем ее здесь вырыл, было неясно. Яма оказалась довольно глубокой и даже высокого Валерия скрыла бы с головой. И непонятно, как получилось, что обычно осторожный Валя подошел к самому её краю. Оступившись, он рухнул вниз и пребольно ушиб колено. Тут детские грезы оставили Соломатина, и он во сне ощутил себя вполне взрослым. Посмотрел вверх и отметил, что яма непомерно глубока, и никак не та, в которую он падал будучи ребенком. На краю ямы Валентин Сергеевич увидел человека, а присмотревшись разобрал, что это Ли Цын. В руках Ли держит веревку, но не спешит стравить ее к упавшему, словно выжидает чего-то. Самому не выбраться, и Соломатин принялся кричать, взывая о помощи. Цын продолжал безмолвно наблюдать за ним. Надрываясь в крике, Валентин Сергеевич почувствовал, как кто-то схватил его за ногу. Глянув вниз, он ужаснулся. Дно ямы устилали наполовину разложившиеся человеческие тела в обрывках камуфляжа. Одно из них вцепилось ему в щиколотку костлявыми пальцами. На безымянном, между ошмётками гнилого мяса, тускло поблескивало кольцо. Тело дёрнуло раздробленным черепом и впилось в лицо Соломатина пустыми глазницами. Панический ужас охватил Валентина Сергеевича, а крик о помощи ледяным комом застрял в горле. Тем временем еще одно тело протянуло к Соломатину руки и загробным голосом прошипело:
   - Иди ко мне... ты мой... ты ответишь...
   Крик наконец-то вырвался из горла президента "НВТ". Соломатин дёрнулся, как ужаленный ядовитой змеёй, и проснулся. Открыв глаза, он увидел над собой растерянное мужское лицо и закричал еще громче. Лицо отпрянуло.
   - Сэр, я стучал, но вы не отвечали, - донесся до Соломатина испуганный возглас.
   - А? Что?
   - Вы кричали, и я осмелился войти. Сержант Уилсон, сэр! Полковник Гаррисон приказал проводить вас!
   Сон, всего лишь сон, пронеслось в голове Соломатина. Крупные капли холодного пота катились по его лицу.
   - Сержант, подождите за дверью, - с трудом выговорил он.
   - Есть, сэр!
   Приснится же такое, подумал Валентин Сергеевич, ещё и кричал во сне. Кошмар. Интересно, к чему бы? Он дождался, пока сержант исчезнет за дверью, подошел к висящему на стене зеркалу и нахмурился. Видок у него был прямо сказать так себе. Для начала Соломатин обтер вспотевшее от волнения лицо носовым платком. Стало немного легче. Слегка подрагивающие под впечатлением сновидения ладони тут же инстинктивно потянулись к галстучному узлу, поправили его, а затем пригладили растрепавшуюся шевелюру. Напоследок окинув своё отражение критическим взглядом, Соломатин вполне удовлетворился увиденным.
   Сержант Уилсон, как и следовало ожидать, стоял у двери.
   - Следуйте за мной, сэр! - позвал он.
   На улице они сели в машину и спустя пять минут подъехали к группе построек, на одной из которых красовалась неоновая вывеска "Приют отважных парней". У входа в приют в деревянной кадке стояла живая пальма со слегка запыленными и местами облезлыми листьями. Непорядок, улыбнулся про себя Валентин Сергеевич, вспомнив старый анекдот. Почему не покрашено? У нас бы за такие листья пару нарядов вне очереди прописали. Хотя у них, наверное, всем этим обслуживающий персонал занимается, а не солдаты.
   - Прибыли! - сообщил сержант.
   Соломатин мысленно перекрестился, попросил Всевышнего о помощи и переступил порог бара. За драпированной дверью царил прохладный полумрак. В полумраке разливался бархатный баритон Чарли Стоуна. Звучала популярная до войны песня "Когда я вернусь домой". За стойкой седой негр меланхолично перебирал пальцами косточки чёток. За столиком в дальнем углу расположился единственный посетитель бара. Сидя спиной к входу, он никак не прореагировал на появление Соломатина: возможно, не заметил, предавшись размышлениям, а может быть, нарочито проигнорировал. В нем Валентин Сергеевич безошибочно угадал Ли Цына.
   При виде гостя бармен оживился.
   - Добрый день, сэр! Занимайте удобное место! - приветливо воскликнул он. - Габриэль, прими заказ у господина!
   На зов из дверного проема у стойки выскочил молодой сухощавый парень в потрепанных облегающих джинсах и белой рубахе, бросил взгляд на бармена, затем на гостя.
   - Нет-нет, - поспешил отказаться Валентин Сергеевич. - Если что-то понадобится, я позову.
   Парень еще раз взглянул на бармена и удалился.
   Соломатин неторопливо пошел к Цыну. Сердце готово было выскочить из груди и лишь неимоверным усилием воли, Валентин Сергеевич сохранял внешнее спокойствие. Шел он, стараясь произвести побольше шума, чтобы привлечь внимание Ли. Но Цын точно не замечал ни шарканья по полу ножек стульев, ни нарочито громкого покашливания. Весьма удивленный и огорченный Валентин Сергеевич присел на стул напротив Ли Цына. Тот продолжал молча курить толстую гаванскую сигару. Струйка дыма уходила вертикально вверх, поглощаемая системой вентиляции. Перед Ли стоял широкий приземистый бокал с темной жидкостью. Прошла пара минут, а над их столиком всё еще висело тяжелое молчание. Соломатин уже решился нарушить его, как вдруг поймал глазами взгляд Ли. Этим взглядом Валентина Сергеевича обдало будто холодом вселенской бездны. От когда-то искрометно-лукавых глаз знакомца осталась лишь тень, обрамленная в темные круги. Во взгляде Цына смешались безысходная тоска и боль. В груди Соломатина что-то оборвалось. Неужели это конец, подумал он, неужели всё пошло прахом? Что же могло случиться?
   Негнущимися от волнения пальцами президент НВТ с трудом извлек сигарету из портсигара, закурил. Краем глаза он заметил, что бармен недоуменно разглядывает молчаливую пару гостей. Надо что-то делать, решил Соломатин.
   - Ли, ты меня узнаешь? - спросил он.
   Цын по-прежнему молчал.
   - Это я - Валентин Соломатин! Ответь что-нибудь, Ли!
   Опять тишина.
   - Ли, тебе плохо? Что случилось?
   - Все умерли, - прозвучало в ответ. - Они все умерли, ты понимаешь? Все!
   Кто умер, когда? - промелькнуло в голове Валентина Сергеевича.
   - Ли, я ничего не понимаю! Кто умер?
   - Жена, дети - все!
   Соломатин на некоторое время потерял дар речи. Зная привязанность Цына к семье, а особенно к младшему сыну, он мог представить, что сейчас испытывает Ли. Что же теперь делать? Навряд ли в таком состоянии с ним можно о чем-то договориться. Надо как-то попробовать расшевелить его, может быть, ему нужно выговориться? Может, после этого он придет в себя? Так думал Соломатин, всматриваясь в лицо Ли, похожее на восковую маску, не выражающее никаких чувств. Прежде чем попытаться завязать разговор, Валентин Сергеевич заказал виски. Через минуту официант принес шестигранный стакан, на четверть заполненный светло-коричневой жидкостью. Соломатин залпом выпил, достал сигарету, закурил. После пары затяжек он обратился к Цыну:
   - Ли, прими мои соболезнования, я искренне сочувствую тебе.
   В этом Соломатин не лгал. Он хорошо знал детей и жену Цына - симпатичную шведку. Когда-то по случаю всё семейство Ли гостило у Соломатина целых три недели. В свободное время Валентин Сергеевич сопровождал их в кафе, кинотеатры, зоопарк и успел в некоторой степени привязаться к шумным любознательным пацанам и их заботливой матери.
   - Как это произошло? - спросил он.
   Прежде чем ответить, Цын вынул сигару изо рта и залпом осушил свой бокал.
   - Показательные испытания, - сказал он тихим надтреснутым голосом. - Зачем я поддался на уговоры, зачем позволил им прийти? Через день Майклу должно было исполниться шестнадцать, и он просил меня взять их на испытания нового самолета. Это было даже не испытание, а скорее показательное выступление перед высшими армейскими чинами. Я был против, но жена упросила сделать мальчикам приятное. Я так много рассказывал им, с каким трудом мои специалисты доводили до ума новую систему управления полетом. Машина могла летать сама, без пилота. Сама анализировала ситуацию, принимала решения, выполняла поставленную задачу без участия человека. Ты понимаешь, что это значит? Это было воплощение моей мечты!
   Глаза Соломатина заблестели. Неужели им это удалось, подумал он. Это же такой прорыв! Тем временем Цын продолжал рассказывать:
   - При очередном маневре произошел сбой... - Цын запнулся и судорожно вздрогнул, - самолет рухнул прямо на трибуну, просто взял и упал, как камень... Самонадеянный горделивый болван! Почему я не распорядился, чтобы в машине находился пилот? Можно было избежать катастрофы... Эта проклятая куча железа отняла у меня моих мальчиков!
   Цын закрыл лицо ладонями и затих.
   - А жена, что с ней случилось? - тихо спросил Валентин Сергеевич.
   - Инфаркт. Врачи ничего не смогли сделать, - не отнимая ладоней от лица, ответил Ли.
   - Почему ты сразу не сообщил мне? - спросил Соломатин, но тут же сообразил, что задал глупый вопрос. - Извини, понимаю... Тебе было не до того.
   - Давай выпьем? - предложил Цын. - Теперь я только и делаю, что пытаюсь напиться при первой возможности, чтобы не думать... не вспоминать... И не говори мне, что время лечит, и прочую чушь!
   Цын жестом подозвал официанта и заказал бутылку "Джек Дениэлс".
   Разлив виски по бокалам, Ли встал. Соломатин последовал его примеру. Они выпили. Цын налил себе еще - до краёв, а Валентин Сергеевич отказался.
   Пил Цын зажмурившись. Жадно. Большими глотками. Точно путник, наткнувшийся в знойной пустыне на источник живительной влаги.
   - Знаешь, Валентин, а ведь я решил отойти от дел, - сказал он, утерев губы ладонью.
   Эта фраза оказала на Соломатина эффект подобный удару обухом по голове.
   - Ты в своем уме? А как же компания, бизнес? - оторопело спросил он. - Ведь всё это ты создавал своими руками! И теперь собрался бросить?
   - Да, своими руками. Своими руками я создал то, что погубило мою семью! Своими руками я создавал то, что приносит теперь горе в тысячи семей. Легко не задумываться о гибели посторонних людей, пока через смерть близкого не поймешь, что значит человеческая жизнь! Ответь мне, Валентин, у скольких матерей сейчас разрывается сердце от известия о смерти сына?
   - Но это же война, Ли! Не мы с тобой ее начали! Не мы заставляем людей стрелять друг в друга! Разве не так?
   - Не заставляем, но подливаем масла в огонь! Мы с тобой предатели, Валентин. Мы предали свои страны, мы делаем деньги на смерти вместо того, чтобы попытаться остановить это безумие!
   - Если бы не мы, эти деньги делал бы кто-то другой, это естественный процесс! Тебе не в чем себя упрекать!
   Цын встрепенулся, упёршись ладонями в стол, навис над ним и, приблизив лицо к лицу Соломатина, отчаянно прохрипел:
   - Как ты не понимаешь?! Мы увлеклись научными изысканиями, бесспорно нужными, продвигающими человечество вперед, но закрыли глаза на то, как их используют! Хотите умную машину?! Пожалуйста, мы еще и не такое сделать можем! Получите свою машину! А то, что ей потом людей давить будут, так нас это не касается? Да, я знал, что будут давить, расстреливать, жечь, но я зарабатывал деньги, ставил бумажки выше человеческих жизней, тысяч жизней! Не пытайся переубедить меня, Валентин. Я уже принял решение и оно окончательное. Я умываю руки... Хотя их теперь вряд ли отмоешь...
   Цын обессилено опустился на стул, щедро плеснул виски в бокалы и жадно припал губами к своему.
   А Валентин Сергеевич впал в прострацию. Конечно, можно обойтись и без сотрудничества с AIG, думал он, теребя кончик галстука, будет труднее, но это не смертельно, наши головы варят не хуже ихних. Хотя, стоп! Неужели Ли собирается закрыть компанию? Интересно, каким образом?! Да ничего у него не получится! Такую контору просто не прикроешь, особенно в настоящих условиях. Не дадут! Значит, будет преемник, а значит, можно попытаться договориться. Наверняка новый президент не откажется от выгодного сотрудничества. Скорее всего, этот человек и так знает о наших с Ли отношениях, да и его осведомленные коллеги в совете директоров наверняка будут "за". Придя к такому выводу, Соломатин несколько приободрился.
   - Что ж, Ли, это твое решение, и ты вправе его принять, - изрек он. - Переубеждать тебя я больше не собираюсь, хотя мне очень жаль, что компания потеряет такого руководителя. Ты уже определил, кто займет твое место или предоставишь выбор совету директоров?
   - Я бы с удовольствием никого не выбирал, а просто закрыл компанию, но, к сожалению, нет такой возможности, - ответил Цын. - Слишком много влиятельных людей заинтересовано в её существовании.
   - Так кто же займет твое место? - с напряжением в голосе поинтересовался Соломатин.
   - Ты его знаешь. Совместно с советом директоров принято решение, согласно которому компанию возглавит Пол Смирноф.
   Вот так номер! - удивился Валентин Сергеевич. Добился своего Паша! Что ж, это только всё упрощает. Уж с ним-то мы найдем общий язык.
   Пол Смирноф, а когда-то Павел Иванович Смирнов, иммигрировал в штаты за четыре года до войны. Тогда он работал в НВТ техническим директором, но в силу сложившихся обстоятельств вынужден был покинуть Россию и перебраться в Штаты, где по договоренности с Соломатиным его приютил Цын. С тех пор Смирнов успел не только поменять имя и переиначить фамилию на американский лад, но и добился высокого положения в "Arms Industries Group", заручился поддержкой новых коллег и теперь собирался занять кресло президента компании.
   - Через три недели начну передавать ему дела, - сообщил Цын. - Что скажешь, Валентин, удачный выбор?
   - Не сомневаюсь, - ответил Соломатин.
   - Особенно для тебя? - попытался "уколоть" его Цын.
   - Не буду скрывать, что рад такому повороту событий, раз уж ты решил уйти на покой, - съязвил Валентин Сергеевич. - Надеюсь, нам с Павлом удастся продолжить то, что было начато.
   - Продолжить идти по пути безумия?
   - Ну, вот зачем ты сгущаешь краски, Ли? Ведь есть и другая сторона медали. Мы будем двигать прогресс, создавать новые технологии! Ну да, сейчас их приходится использовать в военных целях, но можно будет применить и в мирной жизни.
   - Если останется жизнь, Валентин... Если останется жизнь...
   Раньше ты не был таким пессимистом, с досадой подумал Соломатин. Решил выйти из игры? Твое право! Главное, чтоб не мешал играть другим и помнил, что обратной дороги нет - твое место занято. А всё-таки жаль его. Работа была для него всем, смыслом жизни. Потеряв смысл жизни, человек может не найти его вовсе или найти, но не там, где было бы надо. А Ли... он человек особый, непростой... Такой либо уйдёт в монастырь доживать остаток дней в пустопорожних самокопаниях, либо фанатично отдастся новому занятию, например, наведению мира во всем мире. И ради этого он способен развязать очередную войну, по сравнению с которой все предыдущие покажутся, как говорится, детскими играми на лужайке.
   - Ли, скажи, как я могу связаться с Павлом? - закончив мысль, поинтересовался Валентин Сергеевич.
   - Я передам ему, что ты хочешь поговорить, - ответил Ли. - Думаю, он найдет способ выйти на связь. Скорее всего, всё будет, как обычно.
   - Спасибо.
   - Не стоит благодарностей. Я делаю это без особой охоты и только как дань нашим хорошим отношениям. Все равно, рано или поздно, вы свяжетесь друг с другом. Днем позже, днем раньше - какая разница?
   - Никакой, - подытожил Соломатин.

Глава 4

   Алекс проснулся от сильного голода, сменил лежачее положение на сидячее и сладко потянулся. Из желудка раздалось грозное урчание.
   - Интересно, кормить нас здесь собираются? - тихо спросил Алекс сам у себя и решил поискать кого-нибудь, кто поможет найти ответ. Натянув комбинезон, подгоняемый пустующим желудком, он осторожно выглянул за дверь и нос к носу столкнулся с Соломатиным.
   - Как спалось? - осведомился тот.
   - Замечательно, - ответил Алекс, выступая в коридор.
   - Все проснулись?
   - Ребята еще спят. Валентин Сергеевич, нас кормить будут?
   Соломатин расплылся в улыбке.
   - Проголодались?
   - Еще как!
   - Ну что ж, будите остальных. Идём ужинать!
   Расталкивать спящих пришлось недолго, скорейшему пробуждению способствовало упоминание о предстоящем ужине. Пилоты быстро собрались и последовали за Соломатиным на улицу, где их ждал всё тот же сержант Уилсон, любезно прикрепленный Гаррисоном к Валентину Сергеевичу. В качестве приятного дополнения к сержанту прилагалась машина, которая домчала их к "Приюту отважных парней"
   К их прибытию в "Приюте" успели собраться несколько человек в штатовской летной форме.
   - Проходите, занимайте свободные места. Я угощаю, - объявил Соломатин, чем заметно обрадовал спутников.
   Они сдвинули два столика, подтащили стулья и расположились с максимально возможным комфортом. Официант принял заказ и поспешил выполнять.
   - Как на счёт того, чтобы немного выпить? - поинтересовался Соломатин. - Так сказать, на сон грядущий.
   - Вообще-то нам не положено... - ответил Алекс, как старший группы.
   - Я же не предлагаю напиться вдребодан, - улыбнулся Валентин Сергеевич. - Чисто символически, за успешное окончание операции и возвращение домой без проблем. Обещаю, что никому не скажу об этом маленьком нарушении, - снова улыбнулся президент НВТ. - Впрочем, я не настаиваю.
   Лётчики переглянулись. В глазах каждого Алекс прочитал: "Было бы весьма и весьма..."
   - Ну, если чисто символически, ничего страшного, - разрешил он после недолгих сомнений.
   Официант притащил целую гору вкусностей. Аппетитно запахло жареным мясом, рыбой, оливками и прочей снедью. С подлинно зверским аппетитом летчики набросились за еду. Не отставал от них и Валентин Сергеевич, азартно уплетая форель в винном соусе. Когда голод был утолен настолько, чтобы без вреда для здоровья пропустить рюмочку-другую хорошего алкоголя, на столе появилась бутылка виски. Соломатин разлил спиртное по низким гранёным бокалам и произнес тост: "За успех". Виски оказалось действительно хорошим, но, в общем-то, не лучше нормальной водки.
   - Интересно, почему за него столько денег дерут? - поинтересовался пилот "Эскорта3" Олег Голубков. - На мой вкус самогон самогоном.
   - Это с непривычки, - тоном знатока заявил Соломатин. - Понимание приходит со временем. А вообще, самогон и есть, - рассмеялся он. - По крайней мере, когда-то это и был обычный мутный кукурузный самогон. Потом придумали, как очищать, изобрели всевозможные фильтрации и тому подобное. А насчет денег, так он и тут не дешево стоит, плюс перевозка, куча всяких дополнительных процедур, вот и получается баснословная цена.
   - Ну, теперь точно знать буду, что лучше водки пива нет, - сказал Олег.
   Все рассмеялись. От входа потянуло лёгким сквозняком. В бар вошла большая группа разночинных военных. Зашаркали по полу ножки стульев, зазвучала громкая американская речь. Из подсобки выскочил официант, забегал по залу, принимая заказы.
   - Еще по одной? - задал Соломатин риторический вопрос и, не дожидаясь ответа, разлил виски.
   Выпили молча.
   - Так вот, о чём это я.... Ах, да! Помнится, как-то еще до войны приходилось пивать настоящее домашнее виски, - закусывая, продолжил тему Валентин Сергеевич. - Препротивное, скажу я вам, пойло. Давлюсь, чуть не плачу, а не выпить нельзя, хозяин обидится. А уж он такой любитель этого дела был! Утром думал, что до вечера не дотяну, мутило страшно, а он хоть бы хны! Только заначка и спасла: была у меня с собой бутылочка "Смирновской", сто грамм принял, сразу полегчало.
   Летчики снова заулыбались и понимающе закивали.
   - А у меня такое было... - поддержал разговор пилот "Эскорта- 4" Сергей Краснов. - Как-то раз, почти сразу после распределения из училища, случайно друга встретил. Он проездом у нас очутился. Сообразили вечером на троих еще с одним приятелем. У друга с собой домашний самогон был - мать гнала из свеклы. Тоже гадость оказалась редкая - до тошноты, а он пьет, да нахваливает, вот, мол, какую замечательную вещь моя матушка делает! Ну, естественно, дело привычки. И к мышьяку, говорят, привыкают, если в малых дозах. Еле осилили бутылку, а он вторую достает. Тут уж мы не выдержали, начали отмазываться на тему, что завтра рано вставать и тому подобное, хотя вставать и не надо было. Еле отделались. Что с нами на утро было - не пером описывать, а маслом на холсте - Дали отдыхает. И, как назло, боевая тревога. Поднимаюсь в воздух, а сам чувствую, что сейчас всю кабину уделаю так, что потом не отмоешь. Гермошлем закрывать боюсь, чтоб ненароком не захлебнуться. Ввязываемся в бой, всё вокруг мельтешит, а ориентации в пространстве у меня ноль. Сообщаю командиру, что не могу продолжать, он дает добро на мой выход из боя. Набрал высоту и курсирую туда сюда чуть в стороне от дерущихся. Думаю, может удастся кого-нибудь зазевавшегося подловить и ударить сверху, хотя понимаю, что навряд ли получится в моем состоянии. И вдруг такой приступ тошноты подкатывает - просто ужас. Не удержать. Начало меня, не к столу будет сказано, выворачивать. И в этот ответственный момент "мозг", как заверещит, что мне в хвост кто-то заходит, а я ничего поделать не могу, только кишки по приборам размазываю. Лишь только кнопочку нажать успел для полного перехода на автомат, как шандарахнет по мне раз, другой, третий. Ну, думаю, вот он мой конец подкрался незаметно, сейчас для комплекта еще и обделаюсь. Сейчас добивать будут. Но, как ни странно, добивать не стали. Краем глаза вижу, что американец пристроился сбоку, забрало поднял и смотрит на меня. Я посмотрел в ответ, а у америкоса глаза от удивления округлились, еще чуть-чуть и из орбит вывалятся от увиденного. Стал он пальцем у виска крутить и прочими жестами интересоваться: уж не идиот ли я? На что я ему так же жестами ответил, что никакой не идиот, а с бодуна сильного. Тут он зубы как оскалит, как заржёт. Ручкой мне на прощание помахал, типа, лети, сокол, похмеляйся, и отвалил. А ведь мог добить - как нечего делать! Видно, с понятием мужик оказался.
   Дружным смехом компания перекрыла звучащую в баре музыку.
   - Это еще что, - продолжил Краснов. - Круче было, когда на грешную землю спустился. Можете представить себе, как я выглядел. Стою - опять же не к столу - заблеванный по пояс, а командир кострошит меня на всех доступных языках и наречиях - полиглот - орет, что под трибунал отдаст, а это он может - суров. Ребята вокруг ржут, как племенные жеребцы. Я пытаюсь оправдаться, говорю, что ни грамма не пил, а траванулся продуктами, привезенными дружком. Знаю я, какие это продукты, орет командир и продолжает вспоминать всех моих родственников до десятого колена. Наорался вдоволь и отправил меня к врачу. Слава Богу, доктор знакомец мой давнишний. Договорились, и за бутылку коньяка получил я справку, что алкоголь в крови в пределах допустимого. И доктор вроде как не особо сильно соврал, и мне хорошо. Отмазался, короче. Но с тех пор от одного слова "самогон" в холодный пот бросает.
   Снова грянул хохот.
   - Что ж это тебя от бутылки на троих так разворотило? - поинтересовался Алекс.
   - Так бутылка деревенская была, как положено, полуторолитровая! - оправдался Краснов.
   - У нас всего лишь ноль-семь и не свекольный самогон, так не пора ли по третьей? - поинтересовался Валентин Сергеевич и, восприняв молчание, как знак согласия, разлил остатки спиртного по бокалам. - За что пьем?
   - Хотелось бы за любовь, но третий тост у нас "за погибших", - ответил Алекс. - Пьют стоя и молча, не чокаясь.
   Они встали и выпили, чем привлекли еще большее внимание посетителей бара.
   - Чего это все на нас косятся? - поинтересовался молчавший до этого Роман Севастьянов, рослый плечисты парень, пилотирующий "Эскорт-2".
   - А ты бы не косился на их месте? - усмехнулся Алекс. - Вражеские пилоты распивают виски и ржут, как ненормальные, у них под носом. Да в других условиях они бы давно нас на куски порвали.
   - Ну это еще кто кого порвет! - рыкнул Севастьянов, расправляя плечи.
   - Господа! Давайте никто никого не будет рвать, - поспешил вмешаться Валентин Сергеевич. - Все немного выпили, не будем горячиться. Хотя все они знают, кто мы, и в той или иной степени осведомлены, почему мы здесь оказались, но я предлагаю покинуть это гостеприимное заведение, чтобы не вызвать у местных лишнего раздражения. Нам ведь ни к чему неприятности?
   - Руки о них пачкать... Нужны мне эти янки, как собаке пятая нога, - полным презрения голосом сообщил Севастьянов. Вдобавок он полоснул взглядом из-под нахмуренных густых бровей по американцам и, движением головы указав на одного из них, громко усмехнулся: - Ты смотри, как пялится! Гляди ты, какой важный, как глаза выпучил. Форма новая с иголочки. Прямо франт. Ха-ха! Вот только нашивки ду-р-р-рацкие! Овалы какие-то.
   - Да хрен с ним, Ромка! - отозвался Краснов. - Что он девка что ли, чтоб ты им любовался? Пойдём лучше спать, ребята! Может, настоящие девчонки приснятся!
   - Точно! - отозвался Голубков. - Поели, можно и поспать!
   На том и порешили. Соломатин щедро расплатился с официантом, и отужинавшие пилоты направились к выходу.
   - Погодите, мне бы облегчиться... - тихо произнес Севастьянов, озираясь. - Где у них тут сортир?
   - Там!- ответил Алекс, указывая направление рукой. - Иди, мы на воздухе подождем, да побыстрее давай!
   - Не мужское это дело - давать, - усмехнулся Роман и направился к двери с надписью "WC".
   Воздух на улице заметно посвежел. Позёвывая, пилоты закурили. Тонкими струйками сигаретный дым поднялся к звездному небу, где красовалась огромная Луна цвета окровавленного лимона. Курили молча, каждый думал о своем. Краснов о том, что в Нижнем Новгороде не бывает такой Луны. Голубков о том, что дочка вот уже две недели болеет, а он вместо того, чтобы быть рядом, торчит на этой чертовой базе! Именно из-за этого перелёта ему перенесли недельный отпуск на теперь уже неопределенное время. Алекс мечтательно прикидывал, что при такой жаре, как здесь, на Волге должны отменно брать сомы. Эх, сейчас бы оказаться у костра на берегу реки, лечь поближе к огню, заложить руки за голову и смотреть в звездное небо, а когда на донке призывно затренькает колокольчик, вскочить и тащить к берегу крупную упирающуюся рыбину. Развалившийся в кресле автомобиля сержант Уилсон мысленно клял этих чёртовых русских, что мешают ему поскорее вернуться в казарму и завалиться спать. Лишь Валентин Сергеевич, наконец-то позволил себе ни о чем не думать. Он просто слушал тишину ночи. А ночь выдалась на удивление тихая. На удивление боевым летчикам, привыкшим к тому, что даже ночью на аэродроме, не замолкая надрываются двигатели самолетов, бряцают всевозможных железяки, то и дело раздаются крики и брань техобслуги. Но здесь, в глубоком американском тылу, ночами царят тишина и покой.
   Раздумья летчиков прервала музыка, вырвавшаяся из открывшейся двери бара. Ну наконец-то, - подумал Алекс.
   - Все дела сделал? - крикнул он в светлое пятно дверного проема, в котором отчетливо виднелся только силуэт человека. Рассмотреть лицо мешало освещение.
   Ответа не последовало, а вместо ожидаемого Севастьянова через пару секунд на улицу вышел бармен. Он огляделся, щурясь, из-под ладони и быстрым шагом, немного прихрамывая, подошел к лётчикам.
   - Сэр! - обратился он к Соломатину, намётанным глазом определив в нем старшего. - У вашего спутника проблемы. Прошу вас, поспешите, пока с ним не случилось что-нибудь плохое. Мне совсем ни к чему неприятности!
   В бар Алекс ворвался первым и на мгновенье замер у входа. Путь ему преградила стена из спин в штатовских лётных куртках. Сзади поднадавили свои, и Алекс бросился вперед. Не церемонясь, ткнул одного из янки ладонью промеж лопаток, оттолкнул второго, попытавшегося вцепиться ему в плечо. Почуяв, что прорвался, он крутанулся на месте и принял боевую стойку лицом к врагу. Кто-то сдавленно ойкнул, кто-то захрипел, раздалась грубая иностранная брань. Как вихрь, Краснов и Голубков расшвыряли попавшихся по дороге американцев и в боевой готовности застыли рядом с Алексом. Пока обескураженные янки изрыгали проклятья и угрозы и пытались понять, что стряслось, Алекс успел осмотреться. Увиденное его совсем не обрадовало: на полу у барной стойки чьё-то скрюченное тело, рядом с перекошенной физиономией и сжатыми кулаками изготовился к драке Севастьянов. Алекс беззвучно выматерился и зло сплюнул под ноги. Угрозы и ругань стихли. Те из американцев, кто только что был брошен на пол, уже поднялись, и встали плечом к плечу с товарищами - во взгляде у всех явно читаемое желание вот прямо сейчас сделать "что-нибудь плохое". Если бы не музыка, в баре установилась бы зловещая тишина. Ну, Рома, ну гад, я тебе припомню, дай только выбраться, подумал Алекс, исподлобья разглядывая сгрудившихся американских лётчиков. Те не спешили, методично готовились напасть - все, как один, стянули поясные ремни, обмотали ими кулаки. Алекс недобро покосился на Севастьянова и обещал себе придушить мерзавца. Но это потом, сейчас главное - дать достойный отпор превосходящему числом противнику. А содрать с Севастьянова шкуру, открутить ему голову, ну, или хотя бы бессрочно засадить "на губу" - после успеется. Еще доля секунды и самый ярый из американцев ринулся вперед - скачок, еще один, широкий замах рукой и неуклюжий, но сильный удар. Как на тренировке Алекс шагнул навстречу противнику, поднырнул под руку, выцелил пятачок подбородка и выстрелил хук с правой. Кулак с хрустом врезался в кость, судорожная боль пронзила пальцы, и Алекс сдавленно прошипел:
   - С-с-с-с-ука...
   Получив в челюсть, американец осел, как пустой картофельный мешок, тихо всхлипнул и, точно слепой котенок, заметался на четвереньках из стороны в сторону. Его беспорядочные движения на мгновенье оттянули продолжение стычки.
   - Немедленно прекратить! - раздалось со стороны входа. - Немедленно!
   Алекс привстал на цыпочки, чтобы увидеть, кто там ещё лезет в драку, а нападающие все как один обернулись,
   - Я требую немедленно прекратить это безобразие! - рявкнул Соломатин, уверенно вышагивая к ним.
   Один из янки попытался возмутиться и даже встал поперек пути, но выслушать его Валентин Сергеевич не соизволил. Он изобразил на лице глубочайшее презрение, напористо повел рукой и отстранил говоруна. От такой наглости янки потерял дар речи. Прежде чем пройти дальше Соломатин со злостью сказал по-английски:
   - Кто дёрнется, закопаю! Живьем!
   Следом по-русски он озвучил примерно тоже, но матом. Эти его реплики основательно охладили всеобщий пыл. Соломатин спокойно перешагнул всё еще ползающего под ногами американского лётчика и подступил к четвёрке русских пилотов.
   - Что случилось?! - командирским тоном поинтересовался он.
   Алекс буркнул в ответ что-то невнятное.
   - Что?! - выпалил Соломатин, и по-английски рявкнул: - Что за бардак? Кто затеял?
   - Я тоже хочу это знать! - донеслось от двери.
   Американцы инстинктивно выпрямили спины, сделали равнение на говорящего. Даже тот, что барахтался под ногами, попытался подняться, но завалился на бок.
   Полковник Гаррисон сделал шаг вперед, гневно зыркнул по сторонам - запомнил тех, кого ждет наказание, метнул укоризненный взгляд в Соломатина и жестко произнес:
   - Приказываю немедленно разойтись! Завтра жду объяснений в письменном виде! Гостей прошу остаться!
   Подчинённые Гаррисона подхватили пострадавших сослуживцев и спешно удалились. Полковник подтащил к стойке стул, сел. Некоторое время он испытующе посматривал то на одного, то на другого пилота, затем остановил взгляд на Соломатине и изрёк:
   - Рассказывайте.
   - Рассказывайте, - на всякий случай перевел Соломатин для Севастьянова, - я буду переводить для полковника.
   Все с интересом уставились на Романа
   - А что рассказывать-то? - нервно удивился он. - Тут и рассказывать нечего. Вы на улицу пошли, а я по нужде. Сделал свои дела и подался к выходу, а тут один из этих... - Роман брезгливо поморщился, - встаёт и прёт мне навстречу. Да еще вид такой сделал... Сквозь меня смотрит и не замечает. Я в сторону, он тоже, я в другую, он следом. Не разошлись мы... Саданул он мне плечом так, что мало не показалось. В знак протеста что ли? Ну, я делаю вид, что ничего не случилось, мало ли дураков на свете? Иду дальше, а все на меня косятся, ждут, что будет. Смотрю, второй встает из-за столика и тем же манером навстречу. Ну, думаю, только попробуй ко мне прикоснуться! И этот полудурок точно так же меня толкнуть попытался. Я в сторону уклонился, а он равновесие потерял и прямо мордой в пол воткнулся. Прямо вот сюда, - Роман указал пальцем на пол и добавил: - Даже затрещало что-то... Приложился сильно.
   Алекс взглянул, куда показал Севастьянов и заметил пятно крови размером в два немаленьких кулака.
   - Заметно, что сильно, - констатировал он. - Говоришь, без твоей помощи приложился?
   - Ничего я ему не делал! - ответил Севастьянов, напрягшись так, что под тканью рукавов отчетливо проступили разработанные бицепсы. - Сам о мою ногу споткнулся! Я вашего парня и пальцем не тронул! - выпалил он в лицо Гаррисону.
   Соломатин перевел.
   - Вообще-то он не наш парень, - процедил полковник в ответ.
   - Как это? - удивился Соломатин.
   - Летчик-испытатель, нанятый Цыном, - пояснил полковник и с укором добавил: - Нехорошо как-то получается.
   Действительно нехорошо, мысленно согласился Валентин Сергеевич и поморщился от досады.
   - Придется доложить Цыну, - тем временем продолжал Гаррисон, недобро косясь на Севастьянова. - Вот ведь угораздило! Не хватало еще неприятностей из Вашингтона.
   - Я всё улажу! - поспешил заверить полковника Соломатин. - Тем более, Роман ни в чем не виноват. Всё это досадная случайность!
   - Случайность? Ну-ну... Я уверен, что в объяснительных не будет и намёка на случайность. - пробрюзжал Гаррисон. - Напишут, что ваш пилот во всём виноват - избил парня!
   - Никого я не бил! Мало ли что напишут эти... - громко возмутился Севастьянов, от волнения забывая английские слова. - Есть... другой свидетель!
   - Кто?! - в один голос воскликнули Соломатин и полковник.
   - Бармен!
   Полковник хмыкнул так, что поперхнулся. Когда прокашлялся, посмотрел на Севастьянова, как на идиота.
   - Надеетесь, он что-то расскажет?
   - Да! Он всё видел!
   - Сейчас спросим.
   Гаррисон подозвал бармена. Тот подошел медленно, с явной неохотой.
   - Смит, расскажите, что тут случилось! - потребовал полковник.
   - К сожалению, я ничего не видел! Мы с Габриелем были на кухне, и вышли на шум...
   - Что?! - гаркнул Роман. Сжав здоровенные кулаки, он шагнул к бармену и проорал по-русски: - Спелись?! Конечно, своих ты давать не будешь!
   - Ну-ка, остынь! - выпалил Алекс, хватая Севастьянова за рукав.
   Роман попытался освободиться - дёрнулся так, что рукав затрещал, но Алекс вцепился, как клещ.
   - Стоять! - скомандовал он, и Роман подчинился, отступил назад.
   - Вот видите, нечего ему рассказать, - ехидно подытожил Гаррисон и картинно развел руками.
   - Господин полковник, я всё улажу! - повторил Соломатин. - Ведь, если подумать, ничего страшного не произошло. Ну споткнулся парень, ударился головой, так что ж теперь из этого трагедию делать? Придет в себя, врачи помогут, всё будет хорошо. Разрешите присутствовать при докладе Ли Цыну?
   - Поехали.
   - Сейчас? - удивился Соломатин. - Ночь на дворе! Ли наверняка спит!
   - Не уверен... Он всегда помногу работает и ложится только под утро, - опротестовал полковник. Поразмыслив, он тяжело вздохнул и прибавил: - А если спит, разбудим. Не стоит ждать, пока он всё узнает от других.
   За Гаррисоном и Соломатиным лётчики вышли на улицу и побрели к машине. Свежий воздух на удивление быстро остудил горячую кровь. Сначала широко зевнул Краснов, за ним, чуть сдержанней, Голубков. Алекс почувствовал, как ноги тяжелеют, а веки слипаются. Организм каждого пилота вспомнил об усталости и потребовал сна. Даже Севастьянов перестал затравленно озираться, уставился под ноги и полуприкрыл глаза.
   Когда подошли к машине, Гаррисон сказал Соломатину:
   - Сначала отвезем ваших... - полковник проглотил ругательство, - лётчиков. Не тащить же с собой? А потом отыщем Цына.

Глава 5

   Они надеялись, что будут у Цына первыми, но просчитались. Как и предсказывал Гаррисон, президент "AIG" в столь поздний час ещё бодрствовал. Найти его удалось в одном из ангаров. Цын стоял, прислонившись к стене, и слушал невысокого мужчину в мешковатой серой куртке, на спине которой красовалась крупная овальная нашивка с изображением самолёта на фоне восходящего солнца. Я уже где-то видел этот овал, отметил Валентин Сергеевич, пытаясь припомнить, где именно.
   Мужчина с овалом громогласно вещал:
   - Это чёрт знает что! Или увеличиваете гонорар, или я отказываюсь работать в таких условиях! Бардак!
   - Опоздали, - выдохнул Гаррисон и застыл на месте, как вкопанный.
   Соломатин, не мешкая, бесцеремонно схватил его под руку и потянул за собой.
   - Господин Цын, я вижу, вам уже всё рассказали! - громко выкрикнул Валентин Сергеевич на ходу.
   Мужчина в мешковатой куртке замолчал и обернулся на голос.
   - Рассказали, - откликнулся Цын, обогнул мешковатого и пошел навстречу Соломатину. - Очень неприятная история, - изрек он, поравнявшись с Валентином Сергеевичем.
   - Такая уж неприятная? Ну упал человек, что страшного?
   - А капитан Клейк, - Цын через плечо взглянул на мешковатого мужчину, - говорит, что русский намеренно сбил Брика с ног.
   На это Валентин Сергеевич невозмутимо заявил:
   - А тот самый русский говорит, что никого не трогал и, тем более, не сбивал! Пострадавший сам виноват, и вообще, под ноги смотреть надо, а то, неровен час, споткнешься!
   Цын нахмурился, исподлобья глянув на Соломатина, покачал головой.
   - Ли, да не переживай ты так, - ободряюще произнес Валентин Сергеевич. - Ерунда всё это! Ну, толкнул кто-то кого-то... или не толкнул... подумаешь, горе какое! Не делай из мухи слона! Мелочи жизни, чушь!
   - Чушь, говоришь? - недобро заговорил Цын. - Завтра испытания, а у лётчика голова разбита!
   - Других что ли нет?! - удивился Соломатин.
   - Есть один.
   - Вот видишь! Всё не так уж..
   - Мне нужны двое! - обрубил Цын. - Именно двое!
   - Ну-у-у... а если перенести испытания? - неуверенно спросил Соломатин.
   - Время поджимает!
   - Тебе не угодишь...
   Цын как-то странно посмотрел на Соломатина, буркнул что-то под нос и задумчиво сказал:
   - Валентин, можно тебя на пару слов?
   - Конечно.
   Они отошли подальше, так, чтобы не услышали ни Гаррисон, ни мешковатый Клейк.
   - Валентин, вот что получается, - начал Цын, - я остался без испытателя, а сроки горят! Конечно, я отхожу от дел, и ты можешь считать, что мне должно быть всё равно, и я должен быть только рад... - Цын внимательно посмотрел Соломатину в глаза и продолжил: - Подставлять других не хочу. Люди трудились, а теперь всё насмарку? Нет испытаний - нет результата! Нет результата - нет денег. Нет денег - труд останется без достойной оплаты. Я мог бы поискать замену среди местных, но не думаю, что Гаррисон позволит рисковать его людьми.
   - Что ты хочешь от меня? Говори прямо!
   - Отдай мне кого-нибудь из своих. Я слышал, у тебя целая орава бандитов.
   Услышав это, Валентин Сергеевич впал в лёгкий ступор.
   - Что значит отдай? - через силу выдавил он. - Они мне не рабы. Могу лишь попросить...
   - Попроси.
   - Но не гарантирую...
   - Не надо. Просто попроси. Я ведь знаю, ты умеешь убедительно попросить, - сказал Цын и грустно улыбнулся.
   - Ты обещаешь замять дело? Гаррисон переживает, да и мне огласка ни к чему.
   - Постараюсь.
   - Настоящий дипломат, - криво усмехнулся Соломатин.
   - До завтра? - спросил Цын.
   - До завтра.
   Цын развернулся и, не спеша, пошел к Клейку. Валентин Сергеевич тяжело посмотрел ему вслед, грубо выругался одними губами и побрел к Гаррисону.
   - Ну что? - осипшим от волнения голосом спросил тот.
   - Всё будет хорошо, - вяло ответил Соломатин.
   - Точно? - не поверил полковник.
   - Никаких проблем.
   Остаток ночи Соломатин провёл без сна. Не раздеваясь, он развалился на диване и напряженно размышлял. Конечно, помогать Цыну я не обязан, думал Валентин Сергеевич, можно и отказаться. Тем более, Ли совсем скоро оставит свой пост... Но Паша... С ним еще работать! Как он отреагирует на срыв испытаний? Это когда-то я помыкал им, как хотел, а теперь придется считаться, мнение учитывать... Вот чёрт! Как Цын распишет, так он и отреагирует! Значит, надо, чтобы Паша услышал только хорошее: Валентин вошел в положение, не остался в стороне, помог! Ну ладно, я-то помочь готов, а пилоты? Не думаю, что они горят желанием поучаствовать в испытаниях. Кто просто так согласится испытывать оружие, из которого потом по нему стрелять будут? Только идиот, а на идиота никто из них не похож. Ясно, что просить бесполезно. Да и приказывать тоже... Романов не дурак, наверняка понимает, что моей власти есть предел. Надо как-то заставить! Придумать что-то... Припугнуть! - осенило Соломатина. Напугать последствиями драки! Севастьянов - вот, кто должен испугаться! За такие выходки если не голову, то погоны точно снимают!
   Утро Валентин Сергеевич встретил с продуманным планом действий и вскоре поспешил претворить его в жизнь.
   - Проснулись? - осведомился он, когда без стука вошел в комнату пилотов.
   Те завозились, приподнялись в койках.
   - Проснулись... - проворчал Голубков, подавив зевок. - Что в такую рань? Поваляться бы еще...
   - Разговор есть, - начал Валентин Сергеевич.
   - О чём? - спросил Алекс, уселся в кровати и сладко потянулся.
   - О вчерашнем.
   - Плохие новости?
   - Очень.
   Алекс резко помрачнел, остатки сна слетели с него мгновенно.
   - Что стряслось? - спросил он.
   - Ночью я говорил с Ли Цыном. Пришлось проявить чудеса дипломатического искусства и пообещать кое в чём посодействовать, чтобы убедить его пойти на уступки и спустить всё на тормозах, но...
   Соломатин сделал паузу, обвёл пилотов тяжелым взглядом. Пилоты затаили дыхание, предчувствуя недоброе.
   - Что за "но"? - не выдержав ожидания, воскликнул Савостьянов. Как пробка из бутылки, он выскочил из койки и принялся одеваться.
   - Час назад полковник Гаррисон сообщил мне, что пострадавший летчик впал в кому, состояние критическое, врачи всерьез опасаются за его жизнь.
   Севастьянов застыл, успев натянуть брюки лишь до колена.
   - Сразу после этого мне позвонил Цын, - продолжил Соломатин, - и заявил, что в сложившихся обстоятельствах вынужден расторгнуть установленное ночью соглашение...
   - Допрыгались, - выдохнул Алекс. - Что теперь делать?
   - Да, ситуация сложная, но выход есть.
   - Какой?
   - Ночью Цын просил о помощи, - ответил Соломатин, - я решительно отказал. Но теперь помочь ему - наш единственный шанс. Я готов еще раз поговорить с ним. Попробую убедить не поднимать шума...
   - Ну, так поговорите! - воскликнул Севастьянов и подтянул брюки чуть выше. - В чём...
   - Подожди ты! - перебил его Алекс - Что за помощь? О чём вы? - обратился он к Соломатину.
   - Тот янки должен был сегодня участвовать в испытаниях. Сразу же после инцидента Цын обратился с просьбой к начальству базы, чтобы выделили ему кого-нибудь из местных пилотов, но получил категорический отказ. Тогда он попросил у меня помощи в поисках замены... - Соломатин нахмурился и широко развёл руками. - Кто-нибудь из вас справится?
   Лётчики удивленно переглянулись, на несколько секунд в комнате установилась гробовая тишина, нарушаемая только назойливым жужжанием кружащей под потолком мухи.
   - А не пошел бы он! - вспылил Севастьянов и засуетился на месте, путаясь в приспушенных брюках. - Ничего себе условия! Да хоть бы и сдох американец этот! Что нам сделают? Расстреляют прямо здесь? Нет! А на остальное плевать. Дома дальше фронта не пошлют. Да и как там узнают о случившемся? Только если кто-то растрепет, - Севастьянов подозрительно глянул на Соломатина. - Да на месте отцов-командиров я б за такое медали давал!
   - Если вы обо мне, то я ни на кого доносить не собираюсь, - заверил Соломатин. - Но, наверняка информация пройдет по другим каналам. Может, вас и не накажут сильно, а вот отметка в личном деле появится - факт! Вам это надо?
   - А где гарантия, что она не появится, если мы пойдем на эту авантюру с испытаниями? - зло поинтересовался Севастьянов. - И где гарантия, что из-за этих испытаний нам не будет еще хуже?
   - Хуже не будет, обещаю. Не сомневайтесь, предоставьте нам с Цыном решать все проблемы. В общем, думайте, решайте. Приказывать не могу, могу только предложить. Я пойду погуляю, но через полчаса вернусь. Надеюсь, к этому моменту вы примете решение, - сказал Валентин Сергеевич и вышел из комнаты.
   Некоторое время пилоты сидели молча.
   - Вот влипли! - нарушил тишину Голубков. - Что делать-то будем? Конечно, можно послать всех подальше, а там будь, что будет. Может, всё обойдется... Ну, пошумит Звягинцев и успокоится.
   - Ладно бы Звягинцев, - засомневался Краснов. - Бери выше. Поставили под угрозу срыва всю операцию. Нам такое пришьют! Слетятся столичные стервятники, и полетят наши пёрышки во все стороны. Может, конечно, и обойдется, но может не стоит рисковать, как думаете?
   - А что думать? Не угадаешь, что и каким боком выйдет, - ответил Алекс. - Одна надежда - связи Соломатина. Видимо, они с Цыном хорошо знакомы... Может быть, если поможем Цыну, всё уладится?
   - Значит, соглашаемся? - обреченно спросил Севастьянов.
   - А есть другие варианты? - Алекс внимательно посмотрел в лицо каждому из парней. Они угрюмо молчали. - Значит, соглашаемся, - решил Алекс. - Давайте решать, кому участвовать в этой авантюре.
   - Чего тут думать?! - удивился Севастьянов. - Из-за меня каша заварилась, мне и расхлёбывать.
   - Ты у меня потом нахлебаешься, кашевар! - беззлобно прикрикнул Алекс. - Дай Бог выпутаться, всю жизнь нас коньяком поить будешь, так что не дергайся.
   - Короче, расклад такой, - заговорил Краснов, - Севастьянов у нас в запасе, как коньячный монополист; у Олега жена и дочь, его тоже не трогаем. Остаемся мы с тобой.
   - Значит, я, - твердо заявил Алекс. - Не обижайся, Серёга, но всё-таки опыта у меня побольше.
   - Эх, говорила мама: "Сиди, сынок, дома...", - попытался пошутить Олег, но шутка не удалась.
   Решение лётчиков приятно порадовало Валентина Сергеевича. Он немедленно связался с Цыном и уже через час представил ему Алекса.
   - Знакомься, Ли! Капитан Александр Константинович Романов, - отрекомендовал Соломатин.
   - Очень приятно, - сказал Цын и протянул руку.
   Смурной и подавленный Алекс немного помедлил, но руку всё же пожал.
   - Не буду врать, при других условиях могло бы быть взаимно, - пробурчал он по-английски.
   Цын с интересом глянул на него и произнес:
   - Ну что ж, дерзкий молодой человек, позвольте ввести вас в курс дела.
   - Слушаю.
   - Мы испытываем новую авиационную пушку. Пристреливаем, проверяем работу привода управления. Ваша задача - оказать нам небольшую помощь.
   - Что я должен делать?
   - Немного побыть в качестве подвижной мишени.
   Лицо Алекса побледнело, в висках ударило так сильно, что он едва не пошатнулся.
   - То есть, как это? - выдавил он.
   - Самым обычным образом. Есть два самолета, два пилота. Они поднимаются в воздух, и один стреляет в другого, чтобы проверить работоспособность оружия. Все максимально приближено к боевым условиям.
   Алекс часто замигал. В ответ на его недоуменный требующий поддержки взгляд физиономия Соломатина расплылась в широкой ехидной улыбке. И в Алексе начала закипать злость. Чертовщина какая-то, подумал он, они тут все спятили, что ли? Злость забурлила в гуди капитана Романова, как смола в раскаленном котле.
   - Валентин Сергеевич, мне кажется, кто-то из нас троих явно не в своем уме, и подозреваю, что этот человек не я, - процедил Алекс, с трудом держа себя в руках.
   Валентин Сергеевич, не сдерживаясь, расхохотался и сквозь смех сообщил:
   - Господин Цын не настолько кровожаден, чтобы подвергать вас реальной опасности.
   - Конечно! - поспешил заверить Цын. - Капитан, неужели вы думаете, что я настолько выжил из ума, что собираюсь вас убить?
   - Примерно так я подумал! - рыкнул Алекс. Он зверел прямо на глазах. Лицо его перекосилось, губы искривились, обнажив крепкие чуть желтоватые зубы. Всё вместе это походило на оскал дикого зверя. Капитан почувствовал, что еще немного, и он кого-нибудь убьет.
   - Ай-яй-яй, - скорбно произнес Цын, - вы неправильно поняли...
   - А как я должен был понять? - оборвал его Алекс. - Как шутку? Вы так шутите?
   - Нет. Всё как сказал, но снаряды в пушке, естественно, будут не боевые. Мы специально разработали такой снаряд, который при попадании в мишень разрушается, оставляя на ней всего лишь кляксу и небольшую вмятину. Я вас успокоил? - всё это Цын произнес тоном, которым мудрый профессор наставляет бестолкового студента.
   Соломатин вновь громко рассмеялся, и Алекс с трудом сдержал желание, пару раз заехать кулаком в его гладко выбритый подбородок, а потом всласть попинать его обмякшую тушку ногами. Моя бы воля, подумал он, я бы вас...
   - Я, конечно, понимаю юмор, - процедил Алекс сквозь зубы, - но не тот, который связан с риском для моей жизни.
   - Прошу прощения, если чем-то оскорбил вас, - извинился Цын, выражением лица подчеркивая искренность слов.
   Алекс мысленно послал его подальше вместе со всеми его извинениями.
   - Когда начнём? - осведомился он.
   Цын посмотрел на часы, что-то прикинул в уме и постановил:
   - Через два часа.
   - Можно осмотреть то, на чем придется летать?
   - Конечно. Идёмте.
   По ощущениям Алекса до ангара они добирались примерно минут двадцать-двадцать пять. На этот раз пришлось идти пешком, что, впрочем, доставило ему определенное удовольствие. За последние полтора суток двигаться приходилось мало, а привыкший к подвижности организм требовал физической нагрузки.
   Всем своим видом черная стрела, именуемая "Ночным охотником", выражала нетерпение, желание как можно скорее вырваться из железных стен и взмыть в небо. От этой картины у Алекса перехватило дыхание.
   - Красив, черт! - вырвалось у него.
   - Нравится? - поинтересовался Цын.
   - Да. Никогда такого не видел...
   - Самолет нового поколения! - с гордостью произнес Цын.
   - И не жалко такую красоту расстреливать?
   - Ни в коем случае! Это он вас будет расстреливать!
   - Понятно, - огорчился Алекс. - Я уж подумал, что на нем полетаю. Ну, а мне-то пострелять придётся или надо просто подставлять хвост?
   - Стрелять вам не положено! - воскликнул Цын и спустя мгновение категорично заявил: -И, вообще, это было бы бесполезно!
   - Неужели? - усомнился Алекс.
   - Всей огневой мощности вашего хвалёного "МиГа" не хватит, чтобы сбить этого красавца, даже, если ни разу не промахнетесь! Мы прозвали его "Неуязвимым"!
   - Ни одного уязвимого места? - спросил Алекс, скривившись. Всем видом он постарался выразить недоверие к словам собеседника.
   - Сами понимаете, слабое место есть всегда, - ответил Цын. - Главное знать, где оно и как на него воздействовать.
   - Будем искать, - вздохнул Алекс и подумал, что при таком раскладе война точно никогда не кончится.
   - И обязательно найдем! - вмешался в разговор Соломатин.
   - А посидеть в нем можно? - спросил Алекс, точно мальчишка, просящий разрешения посидеть в новой машине отца.
   - Не выйдет.
   - Боитесь, подсмотрю какой-нибудь секрет?
   - Он не позволит вам находится внутри.
   - Как это? - удивился Алекс.
   - В "мозг" занесен список пилотов, которые могут управлять им. Раньше для получения управления достаточно было произнести ключевую фразу, автоматика раскладывала голос на составляющие, определяла личность пилота и полномочия. Теперь учитываются еще и индивидуальные характеристики пилота: вес, частота пульса и прочее.
   - Хитро придумано.
   - Воспринимаю это, как комплемент, - сказал Цын и впервые за весь разговор улыбнулся: сдержанно, уголками губ.
   Обгоняют, ох, как они нас обгоняют, подумал Соломатин. Придется поднапрячься. А всё-таки зря Ли решил устраниться. Заметно, как он преображается, говоря о деле, отвлекается от своего горя и продолжает пестовать "эту проклятую кучу железа". Надо бы еще с ним поговорить, может, передумает.
   - Мне всегда было интересно, наступит ли такое время, когда машина сможет обходиться без человека, теперь вижу, что этот момент не за горами, - задумчиво произнёс Алекс.
   - Посвящу вас в маленькую тайну, - тоном заговорщика сказал Цын. - Сейчас вы стоите рядом именно с такой машиной.
   При этих словах Соломатин весь превратился во внимание, напрягся и приготовился намертво зафиксировать в памяти всё, что услышит дальше.
   - Она вполне может обойтись без человеческого участия для решения поставленной перед ней задачи, - продолжал Цын. - И она практически разумна!
   - Разумна? - не поверил Алекс. - Разве это возможно?
   - Практически разумна, - уточнил Цын. - Вы знаете, что представляет собой система, именуемая "мозгом", как она работает?
   - В общих чертах она - набор программ по распознаванию образов, речи и управлению механизмами машины.
   - В общих чертах так оно и есть, - согласился Цын. - "Мозг" работает на основе заложенных в него критериев и правил, так же, как и человеческое сознание. Отличие человека в том, что на основе базовых правил, накапливая и обрабатывая поступающую информацию, он может строить другие правила. То есть, человек самообучаем. То же самое можно сделать и с компьютерной программой, создать такую систему интеллекта, которая, обладая базовыми навыками, будет накапливать знания, обрабатывать их и на основе этого принимать решения. Это, конечно, очень сложно, но возможно. И этот самолет тому свидетельство, он уникален! Несомненно, многое придется дорабатывать, но фундамент нового здания уже заложен. Теперь требуется правильно уложить кирпичи. А уж как их уложишь... от этого... - Цын запнулся, пристально посмотрел на Соломатина и, не закончив фразу, продолжил: - Пока же всё обучение машин сводится к замене одной версии программного обеспечения на другую - с расширенными возможностями.
   - С моим "МиГом" такое делали, - подтвердил Алекс.
   - Причем "мозг" любой боевой единицы после обновления может связаться с другими системами интеллекта и модернизировать их до своего уровня, - вмешался в разговор Валентин Сергеевич, показывая, что и он не мало смыслит в обсуждаемом вопросе.
   - До чего дошел прогресс... - угрюмо пробурчал Алекс. Желание садануть Соломатину в чёлюсть ещё не до конца покинуло его, и он мысленно примерился, каким манером это можно вот прямо сейчас осуществить. Мотнув головой, чтобы развеять такой привлекательный мыслеобраз, он обратился к Цыну: - А что вы имели в виду, говоря, что "Охотник" практически разумен?
   - Заблокированы некоторые возможности, чтобы система не проявляла излишней самостоятельности...
   - Ну да, - снова влез Соломатин, - как бы вам, капитан, понравилось, если бы вы приказывали ему повернуть налево, а он из каких-то своих соображений поворачивал направо, считая, что так будет лучше. Не стоит давать машине полную свободу мысли и осознание себя самой. Если такое позволить, она уже не будет машиной! Зачем иметь кофеварку, которую утром надо убеждать в необходимости сварить кофе?
   Алекс представил процесс убеждения и сдержанно хмыкнул.
   - Время не стоит на месте, господа, - сказал Цын, взглянув на часы. - Идемте. Сейчас, капитан, я покажу вам самолет, на котором полетите.
   Алекс еще раз окинул взглядом "Охотника" и поспешил за Цыном. За грудой хлама в противоположной части ангара он увидел старенькую, буквально допотопную Эф-ку. Самолет отживал свое: когда-то отполированные серебристые бока уродовали неглубокие вмятины и широченный царапины. Это зрелище не на шутку разочаровало капитана.
   - И это корыто способно летать?! - воскликнул он. - Здесь же вся аэродинамика нарушена!
   - Это корыто неплохо справляется со своими обязанностями! - заявил Цын. - На нем установлена одна из последних версий "мозга".
   - Быть мишенью - не сложно, - проворчал Алекс.
   - Смотря какой мишенью! - парировал Цын. - От вас требуется выжать из этого самолетика максимум. Проявите мастерство! Хоть юлой крутитесь, а сделайте так, чтобы в вас нельзя было попасть! Хотя... никаких шансов...
   ...Первым на взлётку проворно вырулил "Ночной охотник". Коротко разбежавшись, легко оторвался от земли и стремительно взмыл в небо, набрал высоту и начал проделывать все возможные фигуры пилотажа. Размявшись таким образом, он закружил над территорией базы, ожидая условного противника.
   Эф-ка, вибрируя всем корпусом, преодолела земное притяжение.
   - Ну что ж, полетаем, - выговорил Алекс так, словно вынес себе смертный приговор. Превосходство "Охотника" он прекрасно понимал, и было оно таким, что шансов на победу не оставляло. Однако сдаваться без боя капитан не хотел. И в этой критической ситуации он, как это часто бывало, решил сделать ставку на превышение высоты, ведь одна из первых заповедей лётчика-истребителя гласит: в воздушном бою обычно побеждает тот, кто находится выше.
   Повинуясь команде, Эф-ка задрала нос и тяжело пошла вверх. "Охотник" заметил её манёвр и начал сближение, чтобы выйти на удобную для прицельного огня дистанцию. Обладая высокой скороподъемностью, он неотвратимо настигал старенький самолётик, о чем Алексу незамедлительно сообщил "мозг".
   - Да вижу я, вижу, - огрызнулся в ответ капитан. - Прекратить набор высоты.
   - Выполнено, - отрапортовал "мозг" и выровнял самолет.
   - Включить форсаж!
   - Выполнено. Время форсажа не более пяти минут.
   - Вот черт, ну что за развалина! - вырвалось у Алекса.
   Обычно переход на форсированный режим работы двигателя помогал Алексу оторваться от преследования, но не в этот раз. "Охотник" настиг Эф-ку так быстро, словно она стояла на месте, а не неслась с огромной скоростью. Барабанной дробью спецнасряды ударили ей в хвост, оставив на металле чёрные кляксы и вмятины. Эф-ка поспешила выйти из зоны обстрела крутым отворотом вправо-вверх. На мгновенье навалилась перегрузка, впечатав Алекса в кресло. "Охотник" стремительно проскочил вперед, показав хвост.
   - Десять процентов условного повреждения, - оповестил Алекса "мозг".
   В бою, вырвавшийся вперед, "Охотник" мог стать хорошей мишенью. Но сейчас он, не опасался получить вдогонку ракету или хотя бы залп из пушки и потому не стал утруждать себя отвлекающими манёврами, а спокойно развернулся и пошел в лобовую атаку. Расстояние между самолётами стремительно сокращалось, еще мгновение и лавина огня сметет беззащитную Эф-ку. Влупить бы тебе прямо в физиономию, да было бы чем, зло подумал Алекс. Сманеврировав, Эф-ка вновь вышла из-под огня. Еще какое-то время "Охотник" пытался атаковать в лоб, но без успеха. Лишь пару раз его снаряды черканули по фюзеляжу Эф-ки, заставив Алекса грязно выругаться. Наконец, возня с наскоками и разворотами "Охотнику" надоела, и он принялся маневрировать, чтобы зайти противнику в хвост. Раз за разом Эф-ке удавалось вывернуться, но манёвры "Охотника" становились всё изощреннее. И Алекс понял, что бесконечно это продолжаться не может - более совершенная техника рано или поздно переиграет "мозг" его Эф-ки.
   Так оно и вышло. Крылатый охотник завертелся вокруг самолёта противника, словно разъяренная оса. Пристреливаясь, он сделал залп, потом еще один, затем еще - снаряды легли точно в цель. И начался расстрел. Эф-ка едва не разваливалась под градом ударов. Она металась из стороны в сторону, бросалась то вниз, то вверх и, наконец, каким-то чудом вырвалась из-под огня, рванула подальше от опасности. Догонять "Охотник" не спешил. Удовлетворенный успехом, он сделал мертвую петлю, затем бочку, показав, что всё еще полон сил, затем спикировал почти к самой земле, а после стремительно набрал высоту. И тут Алекс сообразил, что высокую скорость "Охотника" можно использовать против него. Но для этого...
   Вести бой на ручном управлении Алексу приходилось всего пару раз, да и те по обязательной программе в училище. Как раз там он и услышал от инструктора об одном рискованном приеме, которым можно переиграть противника в воздушном бою. Попробуем, решился Алекс, включил ручное управление и бросил самолет вниз, надеясь увлечь "Охотника" за собой. Тот принял правила игры и начал снижение. Заметив это, Алекс включил форсаж и сымитировал попытку оторваться от преследования. Пользуясь преимуществом в скорости, "Охотник" начал сближение, готовясь открыть огонь. Внутренним чутьем Алекс уловил момент, когда до залпа оставалась какая-то секунда, потянул штурвал на себя и резко сбросил газ. Эф-ка рванула вверх, а затем как бы подвисла в воздухе, пропустив "Охотника" вперед.
   А вот теперь самое время всадить тебе в хвост пару ракет, мысленно возликовал Алекс. Но, к сожалению, ракет в его распоряжении не было. Не было даже обычной пушки, чтобы достойно встретить развернувшегося и вновь идущего в лоб "Охотника".
   Метод тарана на этой войне ещё никто не применял. Конечно, пилоты обеих стран знали как о его существовании, так и о том, что когда-то этот жест отчаяния не был редкостью, но прибегать к нему не спешили. Да и сделать это можно только на ручном управлении, потому что "мозг", управляя самолетом, всеми средствами постарается не допустить столкновения. Интересно, подумал Алекс, что будет, если попробовать?
   "Охотник" приближался, его снаряды ударяли в крылья Эф-ки, безжалостно сотрясая её, а один из них даже угодил в "фонарь", заставив Алекса вздрогнуть и зажмуриться. В реальном бою такое попадание впролне могло означать конец схватки. Как ни крепко бронестекло, но и его прочности есть предел. Нервное напряжение Алекса нарастало, в висках глухо стучало, сердце бешено колотилось. Судорожно сжав штурвал, он до крови закусил губу и впился взглядом в надвигающееся черное пятно, перекрывшее уже полнеба. Секунда, другая, третья, резкий звук сирены, и голос "мозга" оповестил пилота о возможном столкновении. Именно сейчас "мозг" должен бы выполнить какой-нибудь маневр, чтобы избежать катастрофы. И он бы непременно выполнил его, обладая такой возможностью... Еще секунда... Алекс успел рассмотреть перекошенное лицо капитана Клейка, прежде чем "Охотник" отвернул в сторону, подставил брюхо под возможный огонь... Лишь теперь Алекс ощутил, что взмок настолько, что одежду под комбинезоном можно выжимать.
   - Восемьдесят процентов условного повреждения, - услышал он и вернул "мозгу" управление полетом.
   Приказ идти на посадку поступил вскоре.
   ...Как только Эф-ка замерла у кромки взлетной полосы, Алекс протяжно выдохнул и почувствовал, как непомерное напряжение схватки вместе с выдохом уходит из тела. Он стянул с головы гермошлем, закрыл глаза и сидел так пока не услышал серию глухих ударов. Глаза приоткрылись с трудом. Сквозь густые ресницы Алекс увидел Соломатина. Стуча по "фонарю" прихваченной где-то длинной палкой, Валентин Сергеевич оживленно жестикулировал свободной рукой и не менее оживлено что-то выкрикивал. Бронестекло не пропускало звук. Наверное, ругается, не без удовольствия подумал Алекс и открыл кабину.
   - Александр Константинович, ну нельзя же так! Вы же могли всех угробить! Что за ребячество такое? - туже раздалась быстрая речь Соломатина.
   - Да ладно, - отмахнулся Алекс.
   - Ничего себе ладно! - выпалил Соломатин. - Да если бы знал...
   - Валентин, - перебил Соломатина подоспевший Цын, - не сердись. Молодой человек показал высший класс. Он замечательно продемонстрировал нам, что иногда, чтобы добиться успеха, стоит думать головой, а не полагаться только на электронные мозги. А то, что он немного рискнул, - Цын сделал небольшую паузу, - его можно понять: гордость, амбиции, желание победить, молодость, в конце концов.
   Слова Цына приободрили Алекса, даже усталость от боя теперь показалась ему не такой сильной. Он не спеша выбрался из кабины, по услужливо подставленной кем-то лесенке спустился на землю. Здесь к нему подбежал взъерошенный Клейк и, чуть не сбив с ног, выпалил:
   - Идиот! Что ты о себе возомнил? Тебе здесь не...
   - Прекратите, Клейк! - оборвал крикуна Цын. - Истерика вам не к лицу, тем более из-за превосходства противника!

Глава 6

  
   Летели спокойно по тому же маршруту, но в обратном направлении. Алекс передал управление "мозгу" и позволил себе немного расслабиться. Недавние события и переживания не на шутку утомили его. Он устроился поудобнее и принялся размышлять о том, что по возвращении неплохо было бы попросить Звягинцева о небольшом отпуске. На пару неделек съездить домой, повидать родителей, может быть, сходить на рыбалку, и, естественно, попариться в баньке. Возможно, даже удастся найти кого-нибудь из старой компании, в которой парились до войны. Лечь в парилке на полку и греться до седьмого пота, а потом чая горячего с липой или мятой - красота. И снова в парилку. А потом домой и в кровать: вытянуться под одеялом и почувствовать сладкую истому во всем теле, и заснуть сном младенца. А утром проснуться и в который раз подумать, что надо бросать курить, потому что после бани курить противно - сопротивляется организм, не хочет принимать новую порцию отравы.
   ...Самолеты медленно плыли над облаками, в редких разрывах которых виднелась далёкая Земля.
   - Тихо крутится планета, помотаюсь я по свету, и, быть может, вспомню путь домой... - вспомнил Алекс строчки старой песенки.
   - Вспомнить-то вспомнишь, но вот когда туда попадешь? - отозвался "Эскорт-2".
   - Сразу по прибытии заявление на стол начальству: требую заслуженного отпуска! - ответил Алекс. - Хочу родителей навестить, в баньке попариться.
   - Ну-ну. Знаешь, что по этому поводу один мой друг говорил?
   - Что?
   - Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.
   - Пусть смеется, - буркнул Алекс и поморщился. -
   Не верим ни в Бога, ни в Черта
   Мы в наш переменчивый век:
   Терзая блатные аккорды,
   Война расплодила калек... - процитировал он строки из другой песни, и разговор на этом оборвался.
   Дорога домой всегда короче и приятнее. Одна беда - лететь опять приходилось медленно. От усталости помноженной на вынужденное безделье Алексу захотелось спать - так сильно, что
   даже обострившееся за годы войны чувство самосохранения с огромным трудом удерживало от того, чтобы "клюнуть носом". Хотя бы музыка какая-нибудь играла, подумал капитан, зевая во весь рот, всё б веселее.
   - Обнаружены два объекта. Движутся встречным курсом, удаление - четыре тысячи метров, - предупредил "мозг".
   Сон как ветром сдуло. Это еще что такое? - подумал Алекс. В этом коридоре никого не должно быть!
   - Удаление - три с половиной тысячи метров.
   - Характеристики объектов!
   - Самолеты противника. Тип - истребитель F-240.
   - Твою мать...
   - Командир, что будем делать? Они явно идут на сближение!
   - Спокойно, "Третий", сейчас разберемся.
   - Установить связь с обнаруженными объектами.
   - Выполняется, - отрапортовал "мозг", послал запрос связи на открытом канале и вскоре сообщил: - В сеансе связи отказано.
   - Повторить.
   - Выполняется... Отказано.
   - Продолжать попытки до установления связи.
   - Выполняется.
   - Установить связь с сопровождаемым объектом!
   - Выполнено.
   - "Посланник" на связи.
   - Где там ваш главный?
   - Соломатин слушает.
   - Валентин Сергеевич, встречным курсом движутся два американца, попытки выйти на связь игнорируют. Что происходит?
   - Не знаю. Мы затребовали землю, там их тоже засекли, пытаются связаться, пока безуспешно.
   - Ну, а нам-то что делать?
   - Снижаем скорость и продолжаем движение. Оставайтесь на связи.
   - Удаление - две тысячи девятьсот метров.
   - Каким ветром их сюда занесло? - поинтересовался "Четвёртый". - Может, случайно залетели, без злого умысла?
   - Если бы случайно и без умысла, то, по крайней мере, своим бы ответили, а так молчат, как партизаны, - проворчал Алекс. - Чует мое сердце недоброе.
   - Сплюнь, командир, только этого нам и не хватало для полного комплекта!
   F-240 шли под слоем облаков, избегая визуального контакта. Численным превосходством они не обладали, и на их месте Алекс не стал бы ввязываться в бой, не имея на то специального приказа. А что, если такой приказ есть? - вдруг пронеслось в его голове. Тогда основная цель - "Посланник", ни на минуту нельзя упускать его из вида!
   - Удаление - две тысячи сто метров.
   - "Посланник", что-нибудь прояснилось?
   - Тишина! Они по-прежнему не отвечают земле.
   Времени на раздумья не оставалось, наставало время действовать.
   - Перейти в боевой режим! - скомандовал Алекс. - "Второй", остаешься с "Посланником", задача остальных - установить визуальный контакт с противником. Дальше по обстановке.
   Тройка русских истребителей вынырнула из облаков. Американцы приближались, по-прежнему отказываясь выходить на связь, расстояние быстро сокращалось.
   - Атакуем, командир?
   - Сначала предупредим. Может, одумаются?
   Перед предупредительным выстрелом МиГ Алекса качнул крыльями, пытаясь вызвать противника на контакт. Ответа не последовало. Тогда Алекс выбрал одну из Эф-ок, сместил прицел чуть в сторону, чтобы не задеть самолет и надавил на гашетку. Трассирующие снаряды с визгом с визгом рассекли воздух в двух метрах от крыла американца. В ответ на это Эф-ки резко ушли в правый вираж. На их крыльях Алекс отчетливо разглядел черных драконов, из пасти которых вырываются языки красного пламени.
   - Вольные охотники! - выкрикнул в эфир "четвёртый". - Этим отморозкам на все законы плевать!
   К "Вольными охотниками" у русских пилотов скопились особые, подписанные кровью счёты. Эскадрилья "Вольных охотников" являлась элитной частью ВВС США и формировалась из опытных летчиков, которым доверяли выполнение самых сложных и ответственных заданий. Свое прозвище получили они в силу особой любви к охоте в одиночку или парой: вылетали в районы вероятного появления противника и поджидали его. Нападали дерзко, а бились бесстрашно. Не боялись даже драки с численно превосходящим врагом и не редко выходили из таких схваток победителями. Все "охотники", кроме огромного опыта, отличались ещё и жестокостью: если другие давали катапультировавшемуся летчику благополучно приземлиться, то каждый "охотник" считал своим долгом добить врага. Атаковали они и транспортные самолеты с красным крестом на борту.
   Ясно, что "охотники", ясно, что сволочи, лихорадочно соображал Алекс, но не настолько же они дураки, чтобы самовольно напасть на нас? Стоп, а почему они? Они ведь не стреляли... Я первый начал! Получается, что они меня на понт взяли и теперь имеют полное право расстрелять. Это у меня нервы сдали, а они - честные парни - потом оправдаются, скажут, что оборонялись... Твою мать! Дурак!
   - Командир, они атакуют! - предупредил "Третий".
   - Александр Константинович, что у вас происходит? - раздался в эфире голос Соломатина.
   - Свяжитесь с землей, скажите, что подверглись нападению, ведем бой!
   - Капитан Романов, я приказываю вам...
   - Завершить сеанс связи с сопровождаемым объектом! - приказал Алекс, не дав Соломатину закончить фразу, и мысленно направил его по общеизвестному маршруту. - Расклад такой: валить обоих, нельзя чтобы кто-то из них ушел. "Четвертый", атакуем! "Третий", действуешь по обстановке!
   - Есть, командир!
   - "Четвертый", я беру ведущего! Ведомый твой!
   - Понял!
   Американцы приближались: впереди ведущий, чуть сзади и выше - ведомый. Алекс приготовился встретить ведущего огнем, а "Четвертый" начал маневр с целью зайти в хвост ведомому. Увидев это, ведомый переключился на "Четвертого" - пошел в лобовую атаку. На помощь "Четвертому" выдвинулся "Эскорт-3". Вот так-то лучше, - подумал Алекс, - посмотрим, из чего вас лепили! В этом бою он решил повторить то, что сделал в недавнем учебном: перешел на ручное управление и стал поджидать ведущего американца. Как только расстояние позволило вести прицельный огонь, Алекс надавил на гашетку, и дымные ленты трасс устремились к Эф-ке. Американец не замедлил ответить: крупнокалиберные снаряды забарабанили по корпусу МиГа. Обоих пилотов спасала только крепкая лобовая броня. Нервное напряжение возросло до предела, каждый из летчиков боролся с желанием отвернуть в сторону. Секунда, другая и американец не выдержал: резко рванул в сторону - вверх, подставляясь под огонь. Залпом из всех орудий Алекс вскрыл брюхо Эф-ки, как консервную банку. Некогда стремительная и проворная железная птица в мгновение ока превратилась в груду бесполезного металлолома. Словно пытаясь понять, что же стряслось, она на несколько секунд подвисла в воздухе и рухнула вниз, навстречу голубой глади океана.
   Расправившись с этим, Алекс переключил внимание на второго "охотника". Тот всё еще ловко уклонялся от атак "Третьего" и "Четвертого", а иногда даже исхитрялся атаковать кого-нибудь из них.
   - Ну, что вы там возитесь?
   - Вертлявый гад попался! - ответил "Третий".
   - Кончайте с ним быстрее!
   - Легко сказать! Ты б лучше помог, чем языком трепал.
   Но до того, как Алекс успел вмешаться в драку, то ли "Третий", а то ли "Четвёртый" - в суматохе было не разобрать - умудрился зацепить Эф-ку. Из её турбины потянулась струйка чёрного дыма. Американец, не медля, метнулся в облака, чтобы сбить пламя и уйти от преследования.
   - Смоется! - выкрикнул Алекс.
   - Да ладно тебе! - откликнулся "Четвертый".
   Визуальный контакт был потерян, но "мозг" каждого МиГа цепко держал "охотника" в своих электронных лапах, отслеживая его координаты.
   - Объект удаляется, - такое предупреждение получили пилоты "Эскортов".
   - Что за ним бегать? Я его сейчас ракетой достану! - предложил "Четвёртый".
   - Действуй! - одобрил инициативу Алекс.
   Самонаводящаяся ракета, отмечая свой путь шлейфом грязно-белого выхлопа, отправилась вдогонку "охотнику". На экране радара было видно, как расстояние между ней и убегающим самолетом неумолимо сокращается. Американец заметался, как муха под угрозой мухобойки, пытаясь скрыться от настигающей смерти. Он то опускался под облака, то поднимался над ними, то уходил в них, как в дымовую завесу. Вот он еще раз поднялся над белой дымкой, и две точки на экране радара слились в одну.
   - Вот и всё! - воскликнул "Четвертый". - Задали мы им перца!
   - Обнаружен объект. Тип объекта: ракета класса "воздух-воздух", - отрапортовал "мозг".
   - Твою мать! - выпалил "Третий". - И когда он только успел?
   Соломатинская "Тушка" под охраной "Второго" находится неподалеку. За их положением пространстве Алекс не забывал следить даже во время схватки с "охотниками". И теперь он мгновенно сообразил, что самой уязвимым для ракеты является именно неповоротливый "Посланник".
   - "Второй", у нас гостья! - выкрикнул Алекс в микрофон.
   - Вижу!
   - Вероятная цель - "Посланник". Постарайся отвлечь ракету на себя, потом что-нибудь придумаем.
   - Понял! Высыпаю "Гвозди"!
   Под хвостом "Второго" заискрилось и задымило. Отстреливая ложные тепловые цели, он закрутился в стороне от "Посланника".
   - "Третий", чего ждешь? Ставь помехи!
   - Есть!
   - "Четвертый", пробуем сбить. Огонь!
   Пушки МиГов заговорили одновременно, выплёвывая килограммы металла в несущуюся к "Тушке" ракету. Всё "в молоко". Грузный лайнер неуклюже затрепыхался, пытаясь уйти от опасности, но ракета следовала за ним, как привязанная. Отвлекаться на "Второго" она тоже отказывалась.
   Еще несколько секунд, и участь "Посланника" решена. Медлить нельзя, и Алекс бросился наперерез... Спустя всего лишь мгновение, скоротечное, как взмах клинка, но показавшееся капитану целой вечностью, раздался оглушающий взрыв. Не защищенный броней "Туполев" развалился бы на куски, а МиГу всего лишь разворотило крыло и посекло осколками фюзеляж. Самолет потерял управление и с раздирающим душу рёвом, переходящим в протяжный вой, устремился вниз. За ним потянулась широкая полоса черного дыма. Пилот пострадал не так сильно, как машина. Можно сказать, отделался лёгким испугом: при взрыве открылся замок фиксирующего ремня, и Алекс ударился грудью о штурвал с такой силой, что хоть и не головой, но в глазах промелькнули желтые искорки, а в ушах жалобно пискнуло. Дыхание сбилось, и капитан судорожно хватанул ртом воздух.
   - Пилот должен немедленно покинуть машину, пилот должен немедленно покинуть машину! - затараторил "мозг" под резкое завывание сирены. - Через тридцать секунд будет выполнено автоматическое катапультирование! Пилот должен немедленно покинуть машину...
   Можно сказать, пронесло, подумал Алекс, сглотнул пересохшим горлом и дернул ручку катапульты. Под сиденьем грозно зашипело, колпак кабины отлетел и Алекс, как пробка, вылетел вон.
   - Самолет подбили, - болтаясь на стропах, переиначивал он старый анекдот, - это плохо, парашют раскрылся - это хорошо. Внизу, куда ни глянь - вода - это просто отвратительно.
   Приводнился Алекс мягко, быстро скинул тянущий под воду парашют и лег на спину. Вода оказалась прохладной. Он включил подогрев комбинезона и попытался понять, как ему теперь быть. Первая мысль, что пришла в голову, советовала воспользоваться спутниковым коммуникатором. Алекс сунул руку в нагрудный карман и обнаружил, что коммуникатор безнадежно разбит - вдребезги - в ладони хрустнули мелкие пластмассовые осколки. Ну что за невезение такое, подумал он, что же делать? После нескольких минут тяжких раздумий, Алекс заметил в небе самолет. Описывая круги, самолет постепенно снижался, и вскоре стало ясно, что это МиГ Севастьянова. Кричать бесполезно - Севастьянов не услышит, и Алекс принялся размахивать руками. Увлёкшись, он то и дело срывался - выкрикивал что-то нечленораздельно-ругательное и тут же умолкал, хлебнув солёной океанской воды.
   По его ощущениям прошло уже очень много времени, а привлечь внимание Севастьянова всё не удавалось. Алекса так и подмывало крикнуть: "Протри глаза!". Гоня мысль о том, что вот сейчас самолет сделает последний круг и улетит, Алекс продолжал махать руками. Эффект от этого по-прежнему оставался нулевым. Тут Алекс неожиданно вспомнил о сигнальной ракете, лежащей в кармане комбинезона, но прежде, чем успел воспользоваться этим последним шансом, МиГ пронесся прямо над ним и несколько раз качнул крыльями.
   - Ну, слава Богу! - выдохнул Алекс и облегченно вытянулся на водной поверхности.
   Теперь знают, что я жив, значит, есть надежда, что спасут, подумал он и почти успокоился, как вдруг в голове возникла мысль о том, как скоро начнут спасательную операцию. Если будут медлить с поисками, согласовывать всякие глупости, то можно успеть отдать Богу душу! Сколько продержусь на плаву? Водичка не самая теплая, замерзнуть проще простого. Зародившаяся где-то в глубине подсознания, песчинка беспокойства росла, грозя превратиться в глыбу всепоглощающего страха. Где находится берег - ясно, но смогу ли доплыть, хватит ли сил? Стоп, не паникуй раньше времени!
   В конце концов, Алекс сумел задавить в себе паникёра и решил никуда не плыть, по крайней мере, пока энергоресурс комбинезона позволяет согреваться.
   ...Стемнело. Легкий ветерок разогнал облака, нарушил штиль. Океан легко заволновался. Вскоре Солнце уступило место Луне. Пришла ночь, и океан, насколько хватало взгляда, засверкал. В своем блеске он соперничал с далекими звездами, переливался всеми цветами радуги. От этого великолепия у Алекса перехватило дыхание. Что-то светящееся липло к рукам, и он с удивлением разглядывал искрящиеся ладони.
   Несмотря на потрясающее разнообразие красок, ночь показалась Алексу пыткой. Время текло невообразимо медленно. Уставший организм требовал отдыха. Ужасно хотелось спать, хоть спички в глаза вставляй, а заснуть нельзя - рискуешь утонуть. Из последних сил борясь со сном, Алекс подумал, что надо срочно чем-то себя занять, вот только чем? По всему выходило, что нечем. Тогда он уперся взглядом в небо и начал рассматривать звезды, а потом принялся считать их. За этим занятием к нему в голову сами собой прокрались строчки песни:
  
   Мы к звездам рвались в вышину,
   Неведомые маленькие люди.
  
   Он сам не заметил, как, пытаясь вспомнить продолжение, стал напевать вслух:
  
   И звезды привели нас на войну,
   И были звезды на погоны и на груди:
  
   Из золота, но больше из свинца,
   Крест на крест, а потом на половины,
   Но было мало - по приказу подлеца
   Нам эти звезды выпускали в спины.
  
   Одни погасли, новые зажглись,
   На головы нам сыпались без счета.
   Считать - не стало меньше - зареклись,
   Потери не заметят звездочеты.
  
   Поймав себя на исполнении вслух, Алекс вспомнил, как когда-то давно одна девчонка безапелляционно заявила, что его голосом в туалете "занято" кричать, а не петь. Тогда он жутко обиделся, а сейчас от души рассмеялся. Все-таки, как со временем меняется отношение ко всему, даже к себе, подумал он. Раньше переживал из-за отсутствия голоса, а теперь знаю, что это не самое страшное, теперь мне наплевать: хочу петь и буду петь, кому угодно и где угодно! Только дай Бог живым остаться. И он продолжил:
  
   Им не увидеть в самом страшном сне
   Такого ангельски безоблачного неба:
   Висели звезды в самой дальней вышине,
   И вот одна из них упала слева.
  
   И те, кто встречи жаждал, дождались,
   Их встретят залпом тысячи орудий.
   Шел звездопад, и возносились ввысь
   Неведомые маленькие люди.
  
   А вообще, странно и страшно, наверное, выглядит человек, дрейфуя на спине по океану и при этом распевая во всю глотку, предположил Алекс, закончив исполнение песни. Можно и за сумасшедшего принять, ну и ладно! Он немного помолчал и, от нечего делать, снова запел:
  
   В грудь вплавлен крестик,
   И поздно мне бежать к врачу.
   Мой номер - двести,
   Я, наконец, домой лечу.
  
   И над землёю
   Клубятся дымкой облака,
   А вслед за мною
   Бежит последняя строка.
  
   Вдаль по уступам
   Спешит конвертик голубой.
   Как это глупо -
   В нем попрощался я с тобой.
  
   Когда нежданно...
  
   Этот вокальный эксперимент был вероломно прерван, захлестнувшей певца, волной. Отплевавшись, Алекс попытался было продолжить, но другая волна не замедлила последовать примеру первой.
   - Черт! Только шторма мне и не хватало! - прохрипел Алекс и закашлялся.
   Ветер усиливался, волны, пока еще не большие, набегали одна за другой. Пришлось прилагать некоторые усилия, чтобы оставаться на поверхности, переваливаясь через водные гребни. Неожиданно внимание Алекса привлек подозрительный звук, раздавшийся где-то вдалеке, похожий на удар волны о резиновый баллон. Алекс встрепенулся и принялся внимательно вслушиваться в голос ночного океана. Ничего, кроме какофонии воды и ветра расслышать не удавалось. Странный звук не повторялся.
   Возобновить пение возможности не представилось, следующие несколько часов Алексу пришлось провести в утомительной борьбе с океаном. Борьба шла с переменным успехом. Разгулявшаяся стихия играла с человеком, как кошка с мышью - то затаивалась ненадолго, давая небольшую передышку, то набрасывалась на несчастного с новой силой, желая показать, что он полностью в ее власти. Когда забрезжил рассвет, Алекс успел вдоволь наглотаться солёной воды и совершенно выбился из сил. Еще немного, и мне конец, подумал он.
   Багровое Солнце неспешно взбиралось на небо, безучастно рассматривая в разрывы облаков обреченную игрушку океана. Что ему, источнику Жизни, до одного обессилившего погибающего существа, разве исчезнет хлебное поле, если сорвать на нем один колос? Его задача - обогреть миллиарды, жаждущих света и тепла, колосьев. Оно, как хороший правитель, должно заботиться о благополучии всех подданных, не выделяя кого-то конкретного, не распыляясь на мелочи. А что такое гибель одного колоса по сравнению с сохранением поля? Вроде бы мелочь... Но упрямое существо никак не хотело смириться со своей участью и продолжало бороться за жизнь. В этой борьбе оно проявляло завидное упорство, вновь и вновь карабкаясь на громоздящиеся водяные валы. Возможно, это упорство и решило его судьбу: бесстрастное до сих пор, светило протянуло к человеку тонкий лучик...
   Оказавшись на гребне очередной волны, неподалёку от себя краем глаза Алекс заметил слабое поблескивание, источником которого, как ему показалось, является какой-то объект необычной, но неожиданно знакомой формы. Он быстро скрылся в волнах, и отчетливо рассмотреть его Алексу не удалось. Обрушившись вниз вместе с водной массой, Алекс несколько секунд пытался сообразить, что же это могло быть. И вдруг, капитана словно током ударило, в голове, затмевая всё остальное, образовалась мысль: "неужели это...". Не доверяя своим глазам, додумывать невероятную и такую желанную догадку Алекс не стал, а принялся остервенело взбираться на следующую волну, чтобы подтвердить увиденное. Объекта не было. Не теряя надежды, Алекс снова и снова оседлывал пенящиеся гребни и вглядывался в штормящий океан. Только бы не померещилось, твердил он про себя, барахтаясь в волнах, и вскоре его старания оправдались. Взобравшись на очередной вал, Алекс, наконец, рассмотрел источник блеска. Догадка получила подтверждение. В солнечном луче сверкал шар спасательной камеры - такие используют американские летчики для спасения в океане. Собрав остатки сил, Алекс поплыл к шару. Сил оставалось совсем мало, и потому плыть было крайне трудно. Рассвирепевшая стихия никак не хотела отпускать попавшего в ее в лапы человека. Она захлёстывала его волнами, бросала из стороны в сторону, стараясь отшвырнуть от намеченной цели. Но человек оказался дьявольски упорным. Широко загребая слабеющими руками, отплёвываясь и натужно дыша, он приближался к своему спасению.
   Последние метры Алекс преодолел, что называется, на последнем дыхании. Ударился плечом в шарообразный корпус камеры, вцепился мертвой хваткой в пластиковый поручень и обессилено повис на нём, отдавшись на волю волнам и ветру. Окончательно измотанный, он так и болтался бы на буксире, но шторм диктовал свои условия. Подчиняясь им, шар разворачивался в волнах самым неожиданным образом, грозя увлечь Алекса под воду.
   - Нигде мне нет покоя, - устало проворчал Алекс и, вдохнув, добавил: - Хватит болтаться, как сопля, пора лезть внутрь. Где тут у нас вход?
   Сказать, как это часто бывает, получилось гораздо легче, чем сделать. Обнаружить входное отверстие труда не составило - пришлось всего лишь немного развернуть камеру - оставалось его открыть. Вход оказался задраенным изнутри. Мощный нервный импульс мгновенно пронзил Алекса. Вот об этом я и не подумал, пронеслось в его голове, значит, внутри кто-то есть, но кто? Кто тут может быть? Хотя... Как же я сразу не сообразил: наверняка кто-то из сбитых американцев! Ну и что прикажете делать? Застрелиться? Стоп! Только без паники! Надо срочно что-то придумать. Так, что мы имеем? Имеем меня собственной персоной и шар с американцем внутри. И что? Есть два выхода, вернее три: можно попытаться проникнуть внутрь, но теплый прием не гарантирован; можно закрепиться за поручень и остаться снаружи - хорошего тоже мало; можно продолжить самостоятельно барахтаться в воде, надеясь, что шторм закончится, и потом меня найдут свои... возможно, мертвым.
   Третий вариант Алекс отбросил сразу. И хотя второй его тоже не радовал, но для начала решил прибегнуть к нему. Для этого нужно было чем-то привязаться к поручню. Обшарив карманы, ничего подходящего он не нашел и сильно пожалел, что даже шнурков на ботинках комбинезона нет. Беззлобно выругавшись, Алекс углубился в беспокойное раздумье. Раздумье вышло одинаково беспокойным и бесполезным: мысли путались и метались в гудящей от усталости голове, и, казалось, она вот-вот лопнет. Шторм тем временем усилился. Волны вздыбились пуще прежнего, и одна из них, ударив в тандем "человек-спасательная камера", разделила их, накрыв Алекса с головой. Вынырнув, он усиленно заработал руками, стараясь нагнать уносимый водой шар, а когда нагнал и приготовился вцепиться, шар крутанулся вокруг оси и уставился на него смотровым иллюминатором. Алекс резко отпрянул в сторону: в иллюминаторе виднелось чье-то лицо...
   Рефлексы сработали мгновенно. Алекс нырнул, немного проплыл под водой, огибая камеру, чтобы выйти из поля зрения того, кто смотрит в иллюминатор, затем осторожно высунул голову из воды и схватился за поручень. Ну надо же быть таким олухом и забыть об иллюминаторе, подумал он, хорошо, что в первый раз оказался не перед ним. Хотя, какая разница: заметили меня или нет? Выяснять отношения вряд ли кто-нибудь захочет, а если и захочет, то не раньше, чем кончится шторм. Так что придется торчать снаружи минимум до тех пор, пока не улучшится погода, а там будет видно. Придя к такому успокаивающему и одновременно безрадостному выводу, Алекс вновь попробовал хоть как-то закрепиться на корпусе шара. Пока, скрипя мозгами, выдумывал способ, вспомнил о поясном ремне. А почему бы и нет? - решил он и начал расстегивать комбинезон. Доставая ремень, напустил под комбинезон воды и вымок до нитки. Когда достал, выставил на ремне максимальную длину и, обвязавшись им, попытался закрепить его конец на поручне. Но этой попытке не суждено было увенчаться успехом...
   Удар нового водяного вала, едва ли более слабый, чем предыдущий, опять отбросил Алекса в сторону. Пришлось всё начинать заново - догонять уплывающий шар. И тут следующая волна, как бы исправляя сотворенное предшественницей, подхватила Алекса и швырнула на вибрирующий корпус камеры, ткнула лицом прямо в иллюминатор. Схватившись за изгибающийся пластик, Алекс распахнул закрывшиеся при ударе глаза и встретился взглядом с американцем. Всё это произошло настолько неожиданно, что первой реакцией Алекса оказалось желание немедленно спрятаться, раствориться, стать невидимым. Но к таинству магии он приобщен не был, а прятаться было некуда, да и глупо. Попался, подумал Алекс, и усилием воли изобразил подобие улыбки. Американец за стеклом сохранил такой вид, будто не замечает, что творится у него перед носом. Вот те раз, подумал Алекс, всматриваясь в его застывшее, как маска лицо.
   - Эй! Ты меня видишь? - прокричал он, стуча в иллюминатор.
   Ответа не последовало, как, впрочем, и каких-либо изменений в необычном поведении хозяина шара. Он по-прежнему игнорировал появление невесть откуда взявшегося гостя.
   - Да ты ослеп что ли? - разозлился Алекс, саданул кулаком по толстому стеклу и поймал себя на каком-то странном ощущении...
   Он быстро протер ладонью залепленный брызгами иллюминатор и, присмотревшись получше, понял, что что-то не так в этом упершемся в него пустом взгляде, словно стеклянных голубых глаз... мертвых глаз...
   - Труп! - вырвалось у него.
   Резвящиеся волны продолжали швырять камеру из стороны в сторону, в сложившейся ситуации становилось глупым висеть на ней, как обезьяна на пальме. Цепляясь за поручень, Алекс переместился к входу. Посмотрим, как тебя можно открыть, подумал он и достал нож. Попытки отыскать зазор между окантовкой входного отверстия и закрывающей его заслонкой закончились ничем.
   - Ну, не вспарывать же тебя? - обреченно произнес Алекс, ощупывая заслонку.
   Промучившись еще немного под шквальными порывами ветра, он пришел к выводу, что другого выхода нет. Прочный пластик поддался не сразу, лишь после десятка ударов удалось проковырять небольшое отверстие. Расширив отверстие настолько, чтобы просунуть руку, Алекс нащупал запоры, поочередно открыл их, с трудом подтянулся и ввалился внутрь шара. Следом хлынула нагоняемая ветром вода. Не теряя времени, Алекс задраил вход и огляделся. Никого, кроме приникшего к иллюминатору трупа, в шаре не оказалось. Мёртвый американец в скрюченной позе на полусогнутых приник к иллюминатору. Приблизиться к нему Алекс не поспешил, а обессилено растянулся на площадке пола.
   - Сейчас, только отдышусь, - непонятно зачем сказал он покойнику и тут же провалился в сон.
   Сколько проспал, Алекс определить не смог - наручные часы остановились - но по свету из иллюминатора понял, что за бортом день. Шар вел себя на удивление спокойно, качка была еле заметна. Вставать Алекс не спешил, да и "вставать" оказалось чисто условным понятием в ограниченном пространстве камеры. Лежа с закрытыми глазами, он думал о том, как все-таки мало порой надо для счастья - всего-то лишь, чтобы было тепло и сухо. Вскоре лежать на спине надоело, перевернувшись на живот и приподняв голову, Алекс вновь увидел труп.
   - Привет, бедолага. И от нас ты ушел, и от шторма уберегся, а тут почему-то помер... да ещё в такой странной позе... Сейчас посмотрим почему.
   Закончив фразу, Алекс попытался придать себе более-менее вертикальное положение. Поднялся с трудом, все тело ломило, переработавшие мышцы набухли и болезненно отзывались даже на самую небольшую нагрузку. Стоять пришлось пригнувшись, было неудобно, но ползать на коленках ему почему-то не захотелось. Он подобрался к трупу, осторожно попытался отстранить от иллюминатора и увидел, что из груди покойника торчит металлический обломок с запекшимися сгустками крови. Вторым своим концом обломок неглубоко впился в стенку камеры.
   - Это, наверное, шторм тебя так подвесил, - сообразил Алекс. - И как же ты с железкой в груди сюда забрался?
   Придумывать варианты ответа смысла не было. Алекс оттащил мертвого к выходу и снова лег. Повалявшись немного, он почувствовал, что хочет пить, и плюс к этому изрядно проголодался. Сухой паёк лётчика весьма скуден. В маленьком пластиковом поддоне Алекс обнаружил четыре галеты, батончик шоколада, два ломтика хлеба, небольшой кусок спрессованной ветчины, пакетик соли и тюбик с апельсиновым соком.
   - Не густо, но и не пусто...
   Слегка перекусив, чтобы приглушить голод, он тщательно упаковал остатки продуктов, и вздохнул:
   - Придется поголодать.
   Иллюминатор показывал Алексу океан - тревожимая слабенькими волнами водная поверхность и более ничего. Остается тупо сидеть и ждать пока хоть кто-нибудь меня найдет, подумал Алекс, вглядываясь вдаль. Жаль, что нельзя дать о себе знать. А, что если... Встрепенувшись, он подскочил к мертвому американцу и принялся рыться в его карманах. В них нашелся пистолет, непонятно каким образом оказавшаяся у летчика противопехотная граната, записная книжка и, о счастье, портативный спутниковый коммуникатор! Радости Алекса не было предела. Он предусмотрительно спрятал гранату в карман брюк, затем щелкнул тумблером на лицевой панели коммуникатора. Индикатор питания часто замигал зеленым, на пару секунд загорелся и... снова потух. Такого отборного мата океан не слышал, наверное, со времен славных флибустьеров... После нескольких безуспешных попыток включения коммуникатор, срикошетив от стенки камеры, угодил рассвирепевшему Алексу в плечо. Новая тирада сотрясла воздух.
   - И за что мне всё это? - уныло поинтересовался Алекс, когда остыл.
   Желтое словно лимон солнце вышло в зенит. В тесном замкнутом пространстве спасательной камеры становилось душно. Отстегнув заслонку входа, Алекс устроился на полу и вдыхал терпкий запах океана. Хотелось пить. Так бывает почти всегда, когда знаешь, что питьевой запас ограничен. Неожиданно нахлынули мысли о довоенной жизни. И чего мне только не хватало, подумал он, сейчас мог бы иметь семью, детей. Хотя, может, оно и к лучшему, неизвестно, как всё сейчас повернется, ни к чему было бы детям оставаться без отца. Тпр-р-р-у! Что это за мысли такие? Ты, капитан Романов, помирать собрался, что ли? Нет, ты еще потрепыхаешся немножко - годиков тридцать-сорок... А, может быть, женись тогда, не оказался бы сейчас здесь, не болтался бы посреди этого чертова океана? Отставить, капитан! Всё у тебя будет! Все у тебя хорошо! Вот только пить сильно хочется... Эх, сейчас бы пивка... темного... холо-о-одного... Наливаешь, а оно шипит, пенится - красота. Пьешь сначала крупными глотками, а после половины кружки на мелкие переходишь... Люблю темное... но и от светлого сейчас не отказался бы - только предложить некому. Так, хватит о прекрасном... А не то сам себя до помешательства доведу - мазохист хренов.
   Духота становилась невыносимой. Раздевшись догола, истекающий потом Алекс вылез из камеры и с наслаждением поплескался в прохладной воде. После водных процедур он сориентировался по солнцу - получилось два часа дня. Под воздействием жары, труп американского летчика стал испускать характерный неприятный запах.
   - Ну, что прикажешь с тобой делать? - спросил Алекс.
   Ответа, естественно, не последовало. Просто выбросить труп почему-то не хотелось. Странно, когда сбиваешь таких, и они шлепаются, куда ни попадя, так наплевать, подумал Алекс, а тут... Ты ж мне вроде как жизнь спас... Если б не твоя камера, кормил бы сейчас рыб. Да и родители у тебя, наверное, есть, может быть, жена, дети. Пусть хоть похоронят по человечески.
   Но находиться внутри становилось все невыносимее. Алекс достал полупустую пачку чудом не вымокших сигарет и закурил, чтобы перебить зловоние табачным дымом. Это помогло, но не надолго. Дым вскоре развеялся, а запах вновь начал донимать, и Алекс понял, что делать что-то все-таки придется.
   Для начала он решил провести ревизию в своем временном пристанище. Открыв клапан кармашка на стенке камеры, извлек оттуда моток веревки, ремонтный набор и аптечку. Всё это было оценено по достоинству, ведь любая мелочь в его положении могла иметь огромное значение.
   - Извини, - сказал Алекс и принялся обвязывать американца верёвкой.
   Обвязав, отмотал кусок подлиннее, аккуратно опустил покойника на воду, и сильно оттолкнул. Тело отплыло метров на десять и остановилось.
   - Будешь на буксире, - сказал Алекс и привязал верёвку к поручню.
   День постепенно клонился к вечеру, а Алекс продолжал маяться бездельем: то лежал на разогретой площадке пола, то выскакивал окунуться. Ну, прямо курорт какой-то, мысленно рассуждал он. Обязательно куплю приемник и буду таскать с собой, чтобы в следующий раз иметь музыкальное сопровождение. Да я спятил! Тьфу-тьфу-тьфу, ну его к такой-то матери этот следующий раз!
   - Господи, если ты есть, и, если еще захочешь так со мной пошутить, лучше сразу убей, - скощунствовал он и горько усмехнулся.
   Завершив путь по небу, дневное светило исчезло за горизонтом. Как всегда на море, темнота почти мгновенно вступила в свои права. Воздух заметно посвежел, пришлось надеть брюки и майку. Посмотрим, что тут у нас осталось, подумал Алекс, доставая остатки еды. На ужин он ограничился одной галетой, маленьким кусочком ветчины и двумя скромными глотками сока. Если до утра не найдут, надо будет что-то придумывать. Заснуть долго не получалось, проворочавшись добрых полтора часа, он, наконец, погрузился в тяжелую полудрему. Снились кошмары: то недавний бой с американцами; то борьба с волнами; то еще хуже - бочка с пивом и сочной молодой продавщицей, только вот очередь к бочке, на первый взгляд не большая, всё никак не заканчивалась.
   Проснулся Алекс в холодном поту и с пересохшими губами, когда в иллюминаторе начал вырисовываться рассвет. Зачерпнув ладонями пригоршню воды, умылся, подумал, что неплохо было бы почистить зубы, но экспериментировать с соленой водой не рискнул. Пресная вода. Как мало внимания обращает на неё человек средних широт, от самого рождения привыкнув к ее изобилию. Но где взять ее, оказавшись посреди океана? Что делать, чтобы обеспечить себя хотя бы минимальным количеством влаги? Как раздобыть питьевую воду в огромном соленом бассейне? На первый взгляд ситуация безвыходная. Но только на первый взгляд. При минимальной активности взрослый человек может продержаться без питья в течение пяти суток, но тянуть с добыванием жидкости не стоило. Из курса по выживанию Алекс знал, что воду можно раздобыть и в Сахаре. Для этого есть множество способов, а на каком остановиться - дело ситуации, вкуса, смекалки и подручных средств. Средств оказалось не много - личный нож, шило, пассатижи, кусок проволоки, катушка с нитью и игла из ремнабора. Оценив возможности, Алекс решил опреснять океанскую воду. Процесс довольно длительный, но спешить было некуда. Из поддона от сухого пайка при помощи ножа и шила Алекс соорудил некое подобие банки. Банка получилась совсем небольшой, но огромных размеров и не требовалось. Алекс зачерпнул в банку воды, аккуратно поместил в полиэтиленовую упаковку от сухпая, которую затем завязал узлом. В результате банка с океанской водой оказалась внутри импровизированного пакета. Идея данного метода, со слов инструктора, в том, что вода из банки будет испаряться под действием солнечных лучей, а водные пары - конденсироваться на внутренней поверхности полиэтилена.
   К этому моменту окончательно рассвело. День обещал быть чудесным. С синего безоблачного неба утреннее солнце посылало яркие лучи, которые тысячами искр сверкали, отражаясь от океана.
   - С водой разобрались! - удовлетворенно констатировал Алекс. - А кушать чего изволите?
   Голод его, если и пугал, то пока не сильно. В памяти твердо запечатлелись наставления инструктора:
   - Не бойтесь голода. Если не совершать лишних движений и оставаться на месте, можно легко продержаться без пищи дней двадцать. После сытой жизни двадцать дней даже абсолютной голодовки при отсутствии тяжелой работы пойдут вам только на пользу. Главное - не зацикливаться на мыслях о еде! Думайте о чем угодно: о своей первой любви; о мире во всем мире и прочей ерунде, но ни в коем случае о жратве. Это если собираетесь сидеть на месте. Если же идти, можно выдержать около шести дней. Некоторые любители острых ощущений специально устраивали "голодные походы", чтобы не таскать с собой лишний гpуз и не тратить время на возню со стряпней, и всё у них завершалось благополучно. За шесть голодных дней нормальный мужик в состоянии преодолеть километров двести. Мало сейчас на Земле мест, где этого не достаточно, чтобы выйти к жилью.
   Инструктор, конечно, был прав, и малонаселенных мест почти не осталось. Беда в том, что огромный океан как раз одно из них, и в нем порой, ох, как не просто добраться до суши не то, что за шесть, а и за все двадцать дней. Особенно, если не имеешь возможности двигаться в нужном направлении, а предоставлен прихоти волн и ветра. Рассказывал инструктор и о том, что при отказе от еды чувство голода присутствует только первые три дня, потом пропадает и появляется опять после двадцати дней голодовки. Его повторное появление свидетельствует о начальных стадиях дистрофии. Если продолжать голодать дальше, в организме возникнут необратимые изменения, которые, в конце концов, приведут к больничной койке на долгие годы, а в наихудшем случае - к смерти. Умирать Алекс не собирался, становиться калекой - тем более. Очень часто, попав в экстремальные условия моря, люди гибли из-за того, что не могли обеспечить себе пропитание. На море, как считают многие, самый лучший способ спасения от голодной смерти - рыбная ловля. Но даже при наличии под рукой удочки, гарпуна, подводного ружья или более современной рыболовной снасти успех не гарантирован. Можно часами сидеть, наблюдая за поплавком, или раз за разом нырять в поисках рыбы для удачного выстрела, и окончательно измучавшись, остаться, как говорится, не солоно хлебавши. Редко кому из попавших в передрягу вдали от берега, приходило в голову, что они фактически плывут по еде. Достаточно соорудить хоть какое-то приспособление для ловли этой еды, чтобы гарантированно обеспечит на своем столе весьма питательное блюдо - планктон. При определенных кулинарных навыках планктон можно приготовить так, что многие любители морепродуктов сочтут его за лакомство. Но прежде чем приготовить, планктон надо собрать. Собирают его обычно при помощи сетки с очень мелкими ячейками, наподобие марли, соорудив из нее нечто похожее крепят на сачок для ловли бабочек.
   Алекс достал из аптечки бинт, разрезал на куски равной длины и сшил их так, чтобы получилось марлевое полотнище. Немного отдохнув и побарахтавшись в воде, чтобы размять затекшую спину, он сделал из проволоки круглый каркас. Затем отпилил от полого пластикового поручня два куска и запаял их зажигалкой с обеих сторон. Изготовленные таким образом поплавки нитью прикрепил к каркасу. После этого обшил каркас марлей. К получившемуся сачку привязал веревку и опустил его в воду, позволив удалиться на некоторое расстояние от камеры.
   День успел перевалить за половину. Теперь можно было бы просто ждать вечера и надеяться на экзотический ужин. Но Алекс всегда считал, что удача чаще улыбается тому, кто прикладывает усилия, а не просто ждет, когда преподнесут желаемое.
   - Или я не рыбак? - спросил он себя и начал мастерить нехитрое приспособление для рыбной ловли.
   Рыбалку Алекс полюбил с детства. Всё началось с того, что отец за компанию позвал его на реку. Сашка согласился. Разбуженный на рассвете, заспанный он с трудом вылез из-под теплого одеяла, наскоро позавтракал, получил из рук родителя удочку и вяло побрел к реке, искренне не понимая, зачем тащиться туда в такую рань. Тихо подобравшись к прикормленной с вечера заводи, рыбаки насадили наживку и забросили удочки. Светало. Стоя у воды и наблюдая за поплавком, Саша ждал, когда же, наконец, тот скроется под водой и можно будет вытаскивать рыбу. Прошло уже целых полчаса, а поплавок даже не шелохнулся, застыв, как мертвый. Обещанный отцом клев всё никак не начинался, и постепенно Сашка потерял всякий интерес к этому нудному занятию. Несмотря на уверения отца, что новичкам обычно везет и надо немного подождать, он положил удилище на рогатину и отправился собирать дрова для костра. Когда огонь разгорелся, к костру подошел отец и на вопрос сына "ну, как?" только развел руками. Они немного перекусили, вскипятили чай, отец закурил и с байками и шутками стал рассказывать о премудростях рыбацкой науки. Изредка он отходил от костра, чтобы вынуть из воды крючок с нетронутой наживкой и еще раз убедиться, что рыба не клюет. Костер прогорел, утреннее солнце ощутимо припекало, и Сашка предложил сходить искупаться на дальний плёс, раз уж рыба всё равно не клюет. Предложение было одобрено, и они пошли собирать снасти. Подойдя к воде, Саша с удивлением обнаружил, что его поплавок куда-то исчез. Наверное, зацепился, догадался он, снял удочку с рогатины и принялся тянуть леску на себя. Зацеп оказался "мертвым". Сашка дернул что есть силы, и тут произошло что-то странное: подавшись в сторону рыбака и провиснув, как будто оборвался крючок, леска, вдруг, натянулась и зазвенела, как струна. Саша почувствовал, как кто-то неимоверно сильный пытается вырвать удилище из его рук. Этот неизвестный кто-то заходил под водой из стороны в сторону, сгибая удочку в дугу, грозя вот-вот оборвать леску. Сашка судорожно сжал рукоятку удилища, борясь с желанием бросить его в воду. Подбежал отец, и это прибавило молодому рыбаку уверенности. После продолжительной борьбы он смог-таки совладать с обитателем подводного мира и вытащил его на берег. Его первому рыбацкому трофею позавидовал бы и самый опытный рыболов: в траве, тяжело двигая жабрами, величественно возлежал, похожий на большой блин, красавец лещ. И не стоит удивляться тому, что на следующее утро неохотно вылезал из-под теплого одеяла уже не Сашка, а его отец, подгоняемый нетерпеливыми возгласами сына.
   С тех пор Алекс побывал на разных водоемах, но рыбачить на море ему не доводилось. Скажешь потом ребятам, что была возможность рыбку половить в экзотических условиях, и не воспользовался - не поймут, подумал он. Вероятность успеха была невелика, но обострившиеся инстинкты подсказывали, что нужно постоянно занимать себя каким-нибудь делом и поменьше думать критическом положении, относиться к нему как к чему-то естественному, чтобы, не дай бог, не запаниковать. А чем можно занять себя посреди океана любителю рыбной ловли, как не рыбалкой?
   Крючок и грузило Алекс сделал из проволоки, леску сплел из нескольких нитей и привязал к пассатижам. Получилось что-то вроде маленькой зимней удочки. Как наживку решил использовать кусочки хлеба. Насадив хлебный шарик на крючок, Алекс забросил самодельную снасть и замер в ожидании поклевки. На удивление, долго ждать не пришлось. В прозрачной воде он разглядел, как из глубины к хлебу юркнуло что-то серое. Последовала резкая подсечка, и Алекс поздравил себя с почином. Не медля, он снова опустил наживку в воду, и через пару минут удача снова улыбнулась ему. После поимки десятка рыбешек, у Алекса появилась мысль поохотиться на что-нибудь более солидное, и следующую схватившую хлеб рыбку он оставил на крючке как живца. Забросив снасть, закрепил её, чтобы не утащила крупная рыба, и принялся перебирать улов. Пойманные рыбки ничем не отличались друг от друга. Как они называются, Алекс понятия не имел, но предположил, что есть их можно без опаски. Приготовить рыбу было не на чем, но Алекс мог съесть ее и сырой. Он выпотрошил рыбешек, очистил от чешуи и присолил, чтобы подольше не портились.
   Пополнив запас продовольствия, Алекс проверил, как работает опреснитель. Тот оказался в полном порядке. На дне пакета уже набралось немного воды.
   - Вот и славно. Пусть мало, но зато пресная.
   Полюбовавшись плодом своей инженерной мысли, Алекс возобновил попытки поймать крупную рыбу. Вытащив снасть из воды, он обнаружил, что живца на крючке нет.
   - Хищник есть! - просияв, констатировал он.
   Рыбацкий азарт проснулся мгновенно. Изловив на хлеб нового живца, Алекс решил больше не оставлять удочку без присмотра, чтобы не упустить момент поклевки. Устроившись поудобнее, он стал легко подергивать леску, чтобы заставить сидящую на крючке рыбку постоянно двигаться, так как подвижная приманка быстрее привлечёт хищника. Одновременно он внимательно всматривался в толщу воды, стараясь разглядеть, не появился ли рядом какой-нибудь подводный житель. Прошло полчаса, но ни один хищник так и не объявился.
   - Перерыв у вас там что ли? - поинтересовался он у невидимых обитателей подводного царства без всякой надежды на ответ.
   Посидев еще немного, так и не добившись положительного результата, Алекс решил прекратить пока рыболовные опыты, и потянул задерганную рыбку из воды, собираясь отпустить ее на волю. Но в тот момент, когда живец оказался почти у самой поверхности, откуда-то из-под шара к нему метнулась чёрная тень. Удар хищной рыбы чуть не вырвал удочку из рук, сердце Алекса учащенно забилось, как только он ощутил сопротивление засёкшегося на крючке хищника. Вот черт, как бы нитка не лопнула, тревожно подумал он, пытаясь вываживать упирающуюся рыбу. С величайшей осторожностью он тянул её к себе. По морским меркам не крупная - килограмма три, как на вскидку определил Алекс - она оказывала серьезное сопротивление, ожесточенно борясь за свою жизнь, но как только, будучи подтянутой к поверхности, глотнула немного воздуха, сразу обмякла, сделалась вялой. Быстро подхватив добычу, удачливый рыболов скрылся в своем убежище и принялся внимательно изучать ее.
   Рыба оказалась потрясающе красивой. Если в моменты вываживания, она казалась невзрачно-черной, то извлеченная на воздух, предстала переливающейся всеми цветами радуги. Алекс поневоле залюбовался. Хорошенько рассмотрев трофей, он не обнаружил никаких характерных признаков ядовитости: рыбу не покрывали шипы, она не раздувалась, как морской еж, короче говоря, вела себя, как добропорядочный представитель семейства морских холоднокровных, пригодных в пищу. Правда, есть ее Алекс не собирался, а рассчитывал использовать, чтобы добыть еще хоть немного влаги, ведь морская рыба пусть и живет в соленой воде, но внутри пресная и пресную воду можно из нее выжимать. Для этого она была выпотрошена, так как некоторые обитатели моря имеют вредную привычку обладать ядовитыми внутренностями, и тщательно промыта. Алекс отделил мясо от хребта и несколько раз отжал над гермошлемом, стараясь не потерять ни одной драгоценной капли. После того, как рыба была выжата, что называется досуха, Алекс вылил в гермошлем воду, накопившуюся в опреснителе, а затем, как бы это странно ни выглядело, добавил туда немного океанской воды. Не посвященный в тонкости искусства выживания человек, увидев такое, решил бы, что Алекс сошел с ума или, как минимум, перегрелся на солнце. Ощущая во время жары постоянную жажду, человек обычно думает, что организм требует воды, и это часто приводит к чрезмерному ее потреблению без малейшего облегчения. В жарком климате воду можно вливать в себя ведрами до тех пор, пока не польется назад откуда только можно, но муки жажды не исчезнут. Оказывается, организму нужна не только вода, но и соль, которая выводится из него при потоотделении. Асы выживания знают, что добавление в питьевую горькой морской воды помогает восполнять запас солей и экономить питьевые запасы. Вкус у такой комбинированной жидкости не самый приятный, но, как говорится, не вкусно, зато полезно. Воды в гермошлеме набралось не много, но и этого оказалось достаточно, чтобы вселить в Алекса надежду на благополучное завершение морского приключения. Сделав два маленьких глотка и хорошенько прополоскав рот, он пришел к выводу, что питье довольно сносное.
   Подгоняемый воспоминаниями о недавнем успехе, Алекс насадил на крючок кусочек выжатой рыбы и снова стал испытывать свое рыбацкое счастье. Но то ли оно от него отвернулось, то ли хищника поблизости больше не было. Никто не спешил соблазниться аппетитной наживкой. Терпеливо ожидая поклевки, Алекс закурил и предался размышлениям о том, почему до сих пор его никто не отыскал.
   - А может, вообще плюнули на меня, - горько усмехнулся он, - и болтаться мне тут всю оставшуюся жизнь? Интересно, какова вероятность появления в этом районе корабля? И сколько этого можно ждать?
   Строить предположения он не рискнул, чтобы не нагонять тоску, выбросил окурок за борт, извлек снасть из воды и растянулся на полу. Только после этого Алекс заметил, что сильно устал. А вообще, я тут со всеми удобствами устроился, подумал он и погрузился в дрёму. Проснулся он оттого, что начал замерзать. Темнело. Вот-вот должна начаться ночь. За бортом значительно посвежело, и Алексу пришлось немного утеплиться. Одевшись, он слил воду из опреснителя в гермошлем и сделал несколько маленьких глотков. Получив порцию живительной влаги, организм тут же заявил о том, что неплохо было бы подкрепиться чем-то посущественнее. И Алекс решил поспешить с ужином. Он подобрался к выходу и потянул к себе волочащийся за шаром сачок. Сачок пошел тяжело, немалый вес его заставил Алекса поверить в то, что без еды он не останется. Когда сачок вынут из воды, Алекс удивленно уставился на его содержимое. Оно мерцало в сумерках разными цветами, создавая впечатление, как будто в марлевую сетку какой-то шутник насыпал угольков, и они вот-вот прожгут ее и вывалятся наружу. Когда удивление прошло, Алекс втащил сачок в камеру и ощутил исходящий от него резкий неприятный запах.
   - Вот-те раз, неужели это съедобно? - засомневался он.
   При детальном осмотре, содержимое сачка оказалось смесью из мелких рачков, икринок и моллюсков. Смотрелись они довольно неаппетитно, но больше всего Алекса смутил аромат, источаемый этой мелкой живностью.
   - Нет, ну что за вонь! - возмутился он, и, порывшись в живой каше, трагическим тоном изрек: - Есть или не есть, вот в чем вопрос! Подумаешь, Гамлет! Он такой мерзости и не видел. Попал бы к моему столу, так все проблемы Датского королевства показались бы полной ерундой.
   Потерзавшись сомненьями и пересиливающим их голодом, Алекс всё-таки решился отведать это, мягко говоря, экзотическое блюдо. Он обреченно закрыл глаза, зажал пальцами нос и отправил в рот небольшую порцию планктона, опасливо разжевал и поразился необычайно приятному вкусу.
   - Определенно, мир полон чудес, - выдал он и интенсивно заработал челюстями.
   Расправившись с ужином, за жалкое подобие которого в ресторане сдерут кругленькую сумму, Алекс закурил. Глубоко затянулся едким дымом, но вовремя вспомнил, что сигарет осталось мало. Сделал еще ползатяжки, затушил и спрятал окурок в пачку.
   - Поели, теперь можно и поспать, - произнес он и широко зевнул.
   Ночь выдалась спокойной. Ни кошмары, ни стихия не помешали Алексу выспаться, как следует. Пробуждаясь, он мечтательно представил, как было бы хорошо открыть глаза и увидеть перед собой лица спасателей, наконец-то соблаговоливших его спасти. Но, открыв глаза, никого не увидел. А вот бы сейчас высунуть голову наружу и увидеть берег, опять размечтался он, подбираясь к входному отверстию. Отдраив вход, берега он не разглядел, разочарованно вздохнув, потёр ощетинившуюся щёку ладонью и приступил к водным процедурам. После процедур, он забрался в шар, перекусил скудными остатками сухпая, морщась, докурил вчерашнюю сигарету.
   - Ну и какие у нас на сегодня планы? - поинтересовался он у себя. - Никаких? Значит, всё по проверенной схеме.
   Наполнив морской водой банку опреснители и забросив сетку для сбора планктона, он вдруг понял, что не хочет ничего больше делать. Даже рыбу ловить не было ни малейшего желания, и Алекс безвольно растянулся на полу. Закрыв глаза, он попытался подумать хоть о чем-нибудь, но ни одна путная мысль почему-то не приходила в голову. Да я так отупею совсем, спишь да ешь, ешь да спишь - вот и все занятия, подумал он, перевернулся на бок и заснул. Снилось ему детство: заботливые руки матери; первая памятная рыбалка; разговоры с отцом у костра, сопротивление рыбы на крючке, только почему-то вместо леща из воды вылез Соломатин и, хватая ртом воздух, произнес: Александр Константинович, с этого момента вы полностью переходите в мое распоряжение. Дернувшись, Алекс проснулся.
   - Изыди, Нечистый! И тут покоя не дает, - проговорил он, протерев глаза, и потянулся. - А так хорошо спалось!
   С нескрываемой леностью в движениях Алекс перебрался к выходу, закурил и предался созерцанию океанских просторов.
   - Тоска-то какая... Одна вода и никакого разнообразия в пейзаже... - резюмировал он перед тем, как выбросить окурок за борт.
   Прополоскав рот небольшой порцией воды, Алекс улёгся, прижался к стенке и тупо уставился в пространство перед собой. Голова была абсолютно пуста. Так продолжалось минут пять. Затем он поднялся, от безысходности насадил приманку на крючок и забросил снасть.
   "На автомате" Алекс подергивал наживкой и всматривался в далекую линию горизонта. Прошло полчаса, час, а никаких изменений в округе не случилось.
   - Определенно, бросили меня на произвол судьбы, - вздохнул капитан и принялся сматывать удочку.
   Налетел лёгкий ветерок и приятно обдал солёной прохладой. С воды сорвались мелкие брызги и ударили в лицо. Алекс с наслаждением вдохнул запах океана и уловил в шелесте ветра посторонний звук. Звук показался ему знакомым и даже похожим на гул турбин.
   Капитан, не мешкая, наметанным взглядом рассек небо на квадраты и друг за другом принялся сканировать их, как заправский локатор.
   - Ну, и где же ты?! - то и дело восклицал он.
   Гул усиливался, но разглядеть его источник не удавалось - мешало яркое солнце. Наверное, транспорт и идет высоко, - подумал Алекс, - хотя, нет, по звуку на транспорт не похоже... Из-под ладони, всмотревшись против солнца, он, наконец, разглядел в небе небольшую черную точку. От яркого света заслезились глаза, но Алекс терпел. Точка увеличивалась в размерах, превращаясь в серое пятно. Летит сюда, - мелькнула мысль, - неужели, меня ищет? Алекс спешно достал сигнальную ракету и приготовился подать знак. Самолет медленно приближался и постепенно Алекс угадал в нем разведчика ВМФ США. Когда тот оказался совсем близко, капитан выпустил ракету. Разведчик пролетел чуть дальше, затем развернулся и резко пошел на снижение. Алекса захлестнуло волной радости.
   - Заметил! - выкрикнул он и замахал рукой.
   Самолёт пару раз качнул крыльями, чем привел обитателя шара в еще больший восторг, сделал широкий круг над камерой и принялся набирать высоту. Алекс не сводил с него глаз до тех пор, пока он не растворился в безоблачном небе.
   Следующие несколько часов океан находился под пристальным наблюдением. Алекс сидел у иллюминатора и всматривался в даль. Когда под вечер на горизонте вырисовались смутные очертания корабля, он истово затвердил про себя: "только бы не мимо, только бы не мимо..."
   Его мольбы были услышаны. Американский эсминец встал на якорь в двух морских милях от спасательной камеры. Ну вот, кажется, и всё, - с облегчением подумал капитан.
  

Глава 7

  
   Разъяренные морские пехотинцы под дулами автоматов выволокли Алекса из спасательной камеры и бросили в катер. На попытку русского выяснить, какого, собственно говоря, черта с ним так обращаются, ответили несколькими пинками под рёбра. Затем бережно перенесли в катер труп соотечественника, раздувшийся от жары.
   - Ну-ка отодвинься, кусок дерьма, - процедил американец с нашивками сержанта и пнул скорчившегося на полу Алекса в бок.
   Пришлось подчиниться. Сержант встал к штурвалу, и спустя пару секунд катер сипло рыкнул движком, круто развернулся, выбросив из-под винта густой сноп соленых брызг, и заспешил к эсминцу.
   Ну, ничего себе спасательная операция, что-то тут явно не так, лихорадочно соображал Алекс, исподлобья посматривая на сидящих вокруг солдат.
   - Ты чего пялишься? - выкрикнул один из морпехов и придавил голову Алекса ногой.
   Тот едва не вскрикнул от боли. Морпехи дружно рассмеялись. Алекс мог вытерпеть многое, но только не такое обращение.
   - Слышишь ты, подонок, убери лапу с моей головы, - побледнев, процедил он сквозь зубы.
   - О, да он огрызается! - захохотал американец и надавил еще сильнее. - А если не уберу?
   - Джек, отстань от него! - бросил через плечо сержант, закладывая немного лево на борт, чтобы выправить курс.
   - Да ладно тебе, Брайан! Не мешай развлекаться. Я давно мечтал позабавиться с каким-нибудь русским, да всё возможности не выдавалось.
   - Ты, сопляк, хоть в одной боевой операции участвовал? - выкрикнул сержант. - Хватит играть в супермена.
   - Не шуми, Брай, у меня все еще впереди. Будем считать, что готовлюсь к бою, набираюсь опыта, ищу слабые стороны противника. Так, - обратился он к Алексу, - ну и где у тебя слабое место? Может быть здесь? - поинтересовался он и ткнул русского прикладом в спину под хохот сослуживцев.
   Это было последней каплей.
   - Ну, всё, с меня хватит, - сквозь зубы прошипел Алекс, как придавленная змееловом кобра, и осторожно полез в карман. К его счастью, уверенные в превосходстве, морпехи не удосужились произвести обыск. Пока они надрывали животы, забавляясь выходкой приятеля, Алекс нащупал гранату, прижал предохранитель и аккуратно большим палцем выдернул чеку.
   - Эй, придурок, - обратился он к пехотинцу Джеку, - ты в гранатах хорошо разбираешься?
   - А что? - удивился тот.
   - Да так... есть одна для тебя, - ответил Алекс и вынул руку из кармана.
   Улыбки мгновенно стерлись с американских физиономий.
   - Предупреждаю сразу, чека осталась в кармане, стрелять не советую. Убери ногу, ублюдок!
   Отдернув ногу, американец отодвинулся подальше, потеснив соседей.
   - Сержант, глуши мотор! - скомандовал Алекс и встал в полный рост.
   - Да, и что сделаешь, если не подчинюсь? - отозвался сержант, коротко глянув через плечо.
   - Просто разожму руку. Глуши!
   - Не дури, парень, выбрось гранату.
   Сержант развернулся вполоборота и опасливо посмотрел на русского.
   - Выбросить? Легко! - воскликнул Алекс и сделал движение, будто собирается бросить смертоносный предмет под ноги сержанту.
   - Эй, ты что делаешь? - крикнул сержант, отпрянув.
   - Как что? - наигранно удивился Алекс. - Выполняю просьбу! Глуши мотор, больше повторять не буду! - рявкнул он.
   Двигатель что-то сурово прорычал напоследок, вздрогнул и затих
   - И что дальше? - поинтересовался побагровевший от злости сержант.
   Интересный вопрос, подумал Алекс. Первый в истории захват эсминца с одной гранатой? Он чуть было не рассмеялся, представив такое. Ладно, хватит фантазировать, пора действовать.
   Катер прошел по инерции около сотни метров и, остановившись, закачался на мелких волнах.
   - Слушай, Брайан, я вижу, ты нормальный парень, давай не будем накалять обстановку. Вызывай на связь капитана. Только спокойно, без резких движений! - предупредил Алекс морпеха, который спешно полез рукой за пазуху.
   - Всего лишь рация, - ответил тот и достал переговорное устройство.
   - Вызывай побыстрее, рука не железная, устаёт.
   - Виржиния, это Дуглас, как слышите меня? - проговорил американец в мембрану микрофона. - Позовите капитана... У нас нештатная ситуация... Не тяните... Ждем... - Капитан сейчас будет, - нехотя сообщил он Алексу и недовольно поморщился.
   - Вот и славно, - ответил Алекс, напряженно оглядывая сидящих вокруг морпехов.
   Рация в руках сержанта захрипела.
   - Да, капитан, сэр! - гаркнул он в неё так громко, словно старался докричаться непосредственно до эсминца. - Сэр, с вами хотят поговорить... Сэр, это...
   - Давай сюда! - оборвал Алекс сержанта и выхватил у него рацию. - Это капитан эсминца? Слушайте внимательно, не перебивайте! С вами говорит капитан Российских Военно-Воздушных Сил Романов. У меня здесь одна граната и семеро ваших парней. Если не хотите, чтобы они превратились в фарш, свяжитесь с берегом, пусть вызовут на связь начальника авиабазы "Дельта" полковника Гаррисона... Меня не интересует, что вы думаете, хотите и чего не понимаете... Все вопросы потом... Сделайте, как я сказал, и всё будет хорошо... Нет... Поверьте, я совсем не хочу, чтобы кто-то пострадал, но не вынуждайте меня на крайние меры... Слушайте, из данной ситуации всего два выхода: или вы связываетесь с полковником, и он вам всё объясняет, или можете начинать писать похоронки семьям безвременно погибших по вашей вине морских пехотинцев... Не давите на меня... Да, чёрт возьми, вы слушаете, что я говорю или нет?... Вы же разумный человек! Ругань сейчас ни к чему. Остыньте и свяжитесь, наконец, с Гаррисоном, неужели это так сложно? Он вам всё объяснит, если сочтет нужным... Он меня знает... Ну, слава Богу... Хорошо, жду... Всё, конец связи.
   Рация пискнула и замолчала. Вокруг воцарилась тишина, прерываемая редкими ударами волн о борт.
   - Подвинься немного, - обратился Алекс к одному из морпехов и, вернув рацию сержанту, сел на освободившееся место.
   Под тревожными взглядами солдат он переложил гранату в другую руку и, разминая затекшую ладонь, заговорил:
   - Сержант, ответь мне, что за скотину вы набираете в армию? Что за неуважение к старшим по званию? У меня такое впечатление, что подчиненные тебя и в грош не ставят! Или я ошибаюсь?
   Сержант промолчал. Не хочешь, отвечать, ну и не надо, подумал Алекс, какое мне дело до ваших личных отношений?
   - Я, конечно, человек не злопамятный, - обратился он к своему недавнему мучителю, - но вот почему у меня такое стойкое желание засунуть эту гранату тебе в штаны? Не подскажешь?
   Ответа не последовало. Что-то они совсем неразговорчивые стали, мысленно усмехнулся Алекс, и, помолчав немного, успокоил побледневшего американца:
   - Шучу, не дрейфь! Солдат ребенка не обидит.
   Несмотря на это заверение, румянца на лице солдата не прибавилось. Эх, ты, герой картонный, подумал Алекс, как же я от вас таких устал.
   Время шло, волны бились в борт, солдаты напряженно переглядывались, Алекс в нетерпении ерзал на лавке. Наконец, раздался резкий хрип радиопомех.
   - Возьми, - сказал сержант и передал Алексу рацию. - Капитан на связи.
   - Слушаю... Да... Вы связывались с "Дельтой"?... Ну и что? Он что, сквозь землю провалился?... Когда будет?... А сейчас, значит, нет никакой возможности пообщаться с ним?... Нам тут до утра торчать?... Я вам говорил, что лично знаком с ним... На этот вопрос я не имею права отвечать... Ну, и что будем делать?... Капитан, я человек не кровожадный, мне абсолютно не хочется, чтобы кто-то из ваших пострадал... Давайте искать выход из этой ситуации... Может быть... Да... Хотя бы до появления Гаррисона... Обещаю при подобающем обращении не причинять никаких неприятностей... Хорошо... Сейчас передам...
   Алекс вручил рацию сержанту.
   - Слушаю, сэр!... Будет исполнено! Есть, сэр! - затараторил тот.
   Вот так-то лучше, Брай, подумал Алекс.
   - Приказано доставить вас на корабль, сэр! Надеюсь, вы не против? - поинтересовался сержант и широко улыбнулся.
   - Конечно, нет. Что стоим? Отдать швартовы, полный вперед, ну, и так далее! - скомандовал Алекс и одарил сержанта ответной улыбкой.
   Взревев мотором, катер понёсся к эсминцу и вскоре легко ткнулся носом в корпус корабля.
   - Прибыли, - сообщил сержант. - Сэр, вы бы сделали что-нибудь с гранатой. Может, за борт?
   - Нечего добром разбрасываться, - усмехнулся Алекс и, достав чеку, аккуратно водворил ее на место. - Сохраню на память.
   Противно поскрипывая и погромыхивая, опустился корабельный трап. Ступив на борт эсминца, Алекс тут же оказался в окружении вооруженных до зубов моряков, во главе которых выступал сухощавый пожилой мужчина в форме высшего офицера ВМФ США.
   - Капитан корабля Ларсен, - представился офицер.
   - Капитан Романов, - ответил Алекс.
   - Следуйте за мной, - приказал Ларсен, вышколено развернулся и зашагал по палубе, звонко цокая каблуками.
   Под конвоем двух морпехов Алекс последовал за Ларсеном. Погрузившись по лестницам и лесенкам во чрево корабля и пройдя лабиринтами отсеков, они остановились перед одной из многочисленных дверей.
   - Прошу, - предложил Ларсен, открыв дверь. - А вы, ребята, подождите здесь, - приказал он сопровождающим.
   Они зашли в просторную, но весьма скромно обставленную каюту. Ларсен расположился в потертом кожаном кресле, указал на другое:
   - Присаживайтесь.
   Алекс сел.
   - Рассказывайте.
   - Много я рассказать не могу, не имею права. Все подробности вам сообщит полковник Гаррисон, если сочтет нужным.
   - Скажите, что можете! - потребовал Ларсен.
   - Я участвовал в совместной операции России и Штатов. Мой самолет был сбит над океаном, - сказал Алекс и замолчал.
   - И это всё?
   - Да.
   - Ну-ну... А каким образом вы оказались в спасательной камере американского пилота и почему он найден мертвым, да еще и на привязи за бортом? - поморщился Ларсен
   - На камеру я наткнулся случайно во время шторма. Пилот был уже мертв, а так как находиться рядом с покойником в духоте камеры было, мягко говоря, неприятно, я привязал его снаружи. Надеюсь, вы не в обиде?
   - Если всё сказанное вами правда, мне остается только поблагодарить вас за то, что сохранили тело. Оно будет передано родственникам.
   - Можно вопрос, господин Ларсен?
   - Конечно.
   - Вы специально искали своего пилота или случайно наткнулись на камеру?
   - Перед нами была поставлена задача: отыскать двух сбитых в этом районе американских летчиков.
   - Понятно, - ответил Алекс, подумав, а собирался ли хоть кто-нибудь искать его. - Одного вы нашли вместе со мной, а что со вторым?
   - Отыскать второго пилота пока не удалось.
   Как бы бесчеловечно ни звучало, но это хорошо, порадовался Алекс, пусть все случившееся между нами останется тайной, покрытой мраком.
   - Господин Романов, я вижу, что вам надо отдохнуть. Идемте, я провожу вас в каюту! - предложил Ларсен.
   - Спасибо. Я хотел бы помыться, побриться и еще, честно говоря, очень хочется есть.
   - Всё будет.
   Попетляв еще немного по коридорам в сопровождении двух морпехов, Алекс с капитаном Ларсеном оказались у очередной двери, ничем не отличающейся от остальных.
   - Каюта второго помощника, - пояснил Ларсен. - Сейчас он на берегу, так что располагайтесь. Все удобства внутри. Сменную одежду и бритвенные принадлежности вам принесут. Ужин подадут через час.
   - Спасибо.
   - Прошу вас не покидать каюты. Если что-то понадобится, телефон и справочник на столе, звоните лично мне.
   - Хорошо.
   Обстановка каюты оказалась не шикарной, но вполне удовлетворительной. У стены письменный стол, на столе лампа и будильник, в углу шкаф, напротив - полка с книгами, у входа пара стульев. В центре каюты кожаное кресло и самое главное - под иллюминатором односпальная кровать, заправленная туго натянутым, без единой складки, покрывалом. Увидев её, Алекс почувствовал, как сильно вымотался. Первым желанием было вытянуться на белоснежной простыне и заснуть. Но приученный службой к тому, что чистота - залог здоровья, он, с трудом отгоняя усталость, ждал, когда принесут одежду и бритву. Через пять минут ожидания раздался настойчивый стук в дверь. Открыв ее, Алекс увидел на пороге молодого матроса с полиэтиленовыми пакетами в руках. Алекс забрал пакеты, закрылся в каюте и скрылся за дверью душевой комнаты. По размерам душевая напомнила ему деревенские удобства на улице - но только по размерам, в остальном всё было по высшему разряду.
   Алекс с наслаждением принял душ, побрился, переоделся в чистое и почувствовал, что усталость немного отступила, зато голод разбушевался сильнее прежнего. Чтобы скоротать время до ужина, он взял с полки книгу и, устроившись в глубоком кресле, занялся ее изучением, изредка поглядывая на часы.
   Ужин подали, как и было обещано, через час. С просто зверским аппетитом Алекс поглотил всё, что ему предложили, но так и не наелся. Позвонить, что ли, капитану и попросить, чтобы принесли еще, подумал он, но потом решил, что неудобно беспокоить первое лицо корабля по мелочам. Ладно, перебьюсь как-нибудь, на завтраке компенсирую, обнадежил он себя, завел будильник на семь утра и лег в кровать. Заснул почти мгновенно. Сон был глубоким и безмятежным, ничто не нарушило его вплоть до назначенного времени, когда резкое треньканье больно полоснуло по ушам. Алекс моментально проснулся и, как ужаленный, вскочил с кровати. Прямо адская машина какая-то, мысленно посетовал он, отключая будильник. Не теряя времени, сделал нехитрую зарядку, принял контрастный душ, почистил зубы, оделся и стал ждать завтрака, который доставил всё тот же матрос.
   - Скажи мне, примерный распорядок дня, - поинтересовался у него Алекс.
   - Что конкретно вы хотите знать?
   - Больше всего меня интересует время приёма пищи, - усмехнулся Алекс.
   - Лично вам приказано подавать завтрак в восемь, обед в два часа дня и ужин в семь вечера, - ответил матрос. - Но, если хотите, можете назначить другое время.
   - Спасибо, такое расписание меня вполне устраивает, - ответил Алекс, и матрос удалился.
   Одна из самых главных вещей на войне, думал Алекс, с аппетитом жуя, это вовремя поесть.
   Не успел он до конца расправиться с едой, как в дверь постучали.
   - Войдите.
   На пороге показался гладко выбритый, пахнущий хорошим одеколоном Ларсен.
   - Доброе утро, господин Романов.
   - Очень доброе! - искренне подтвердил Алекс.
   - Связь с "Дельтой" установлена, полковник Гаррисон ждет.
   С сожалением взглянув на недопитый кофе и недоеденные бутерброды, Алекс поспешил за Ларсеном.
   С высоченного капитанского мостика открывался грандиозный вид на океан. Бескрайняя лазурная равнина рассыпалась миллиардами солнечных бликов, которые раздражали и в то же время радовали глаз. Рядом с мостиком, изредка взмахивая крыльями, парил огромный альбатрос. У Алекса перехватило дыхание.
   - Говорите, - произнес Ларсен и протянул замешкавшемуся Алексу миниатюрный микрофон и столь же миниатюрный наушник.
   Алекс вдохнул свежего, пьянящего океанского ветра, поднес микрофон к губам и заговорил:
   - Полковник Гаррисон?... Очень приятно. Как ни странно, рад вас слышать... Как кто это? Капитан Александр Константинович Романов, помните такого?... Не узнали? Богатым буду... Нет, примета такая... Дела? Нормально, чуть не помер... Сейчас на эсминце Виржиния... Доставят на берег?... Будете ждать?... Сообщите куда следует, что я нашелся, договорились?... Сейчас передам. До встречи.
   Дальше с Гаррисоном беседовал Ларсен, а Алекс, не отрываясь, любовался пейзажем
   - Мне поручено доставить вас на берег, - сообщил Ларсен, закончив разговор с полковником.
   - Очень рад, - ответил Алекс, продолжая с любопытством разглядывая белоснежного альбатроса. - Сколько времени для этого понадобится?
   - Если не случится никаких неожиданностей, - произнес Ларсен, улыбаясь, - около двадцати часов. Кстати, куда вы дели гранату?
   - Здесь она, - ответил Алекс, похлопав по карману.
   - Вы уж с ней поосторожнее.
   - Постараюсь. Можно попросить, чтобы мне принесли сигареты? Мои закончились.
   - Возьмите мои, - ответил Ларсен и извлек из внутреннего кармана кителя пачку.
   - Спасибо.
   - Идемте. Провожу вас в каюту.
   Вернувшись в каюту, Алекс расположился в кресле, с удовольствием выкурил сигарету, затем перебрался на кровать и проспал до следующего утра, давая измотанному организму восстановиться. Сон прерывал только на обед и ужин.
   Утро выдалось погожим. Открыв иллюминатор, Алекс с наслаждением впустил в каюту свежий океанский ветер. Тот ворвался напористо, растрепал ему волосы и даже выбил из глаза слезу. Красота-то какая, подумал Алекс, выглянув за борт, но тут же вспомнил, насколько опасна и обманчива эта красота.
   Приняв водные процедуры и наскоро позавтракав, Алекс решил, что пора позвонить капитану и поинтересоваться, не появилась ли на горизонте земля. Набрал найденный в справочнике номер и почти сразу услышал в трубке:
   - Ларсен слушает.
   - Здравствуйте, это Романов.
   - Доброе утро.
   - Долго еще плыть?
   - Уже на месте. Связались с Гаррисоном, он ожидает вас.
   - Спасибо!
   - Готовьтесь. Через полчаса я зайду за вами, катер отвезет вас на берег, - сказал Ларсен и положил трубку.
   По истечении получаса, как и было обещано, капитан эсминца проводил Алекса до спущенного трапа.
   - Прощайте, капитан Романов, - произнес Ларсен и отдал честь.
   - Прощайте, - ответил Алекс и начал спускаться к ожидающему у трапа катеру.
   Катер заработал винтом, и сержант морской пехоты Брайан Уилкенс направил его к виднеющейся вдали полоске тумана.
  

Глава 8

  
   Вынырнув из молочной дымки, они повернули и пошли вдоль скалистого берега.
   - Где-то здесь должна быть бухта, - сообщил Уилкенс, сверяясь по карте. - Ага, вот она, - произнес он и указал рукой на выступившую в скалах расщелину.
   Зарулив в бухту, сержант заглушил двигатель, и, пройдя по инерции два десятка метров, катер уткнулся в каменисто-песчаное дно.
   - Прибыли, сэр.
   - Спасибо за доставку, сержант.
   - Видите тропинку? - спросил Уйлкенс, черканув пальцем по воздуху. Палец проследовал вдоль еле заметной на каменистой почве серой узенькой полоске, которую тропинкой можно было назвать лишь с огромной натяжкой, и остановился, упершись в верхушку скалы.
   - Слева от треснувшего валуна? - уточнил Алекс.
   - Да. Наверху вас ждут.
   Прощаться с сержантом Алекс не стал, лишь напоследок вскользь глянул ему в лицо, затем перевалился через борт и по пояс оказался в воде. Побрел к берегу. Ступив на сушу, он оглянулся и пронаблюдал за тем, как сержант запустил двигатель и, катер, сдав назад, вышел из бухты. Не спеша взбираться на скалу, Алекс присел на небольшой камень и закурил капитанскую сигарету. Ничего, подождут, подумал он, я-то сколько их ждал в этом чертовом шаре. Надо будет прозондировать почву на предмет того, искали меня или втихаря списали со счетов, и послали уже похоронку домой, дескать, так, мол, и так, соболезнуем, не хотели мы, но погиб геройски ваш сын в самом расцвете сил. А может, вообще, объявили дезертиром, с них станется...
   Побередив душу невеселыми мыслями и наглотавшись сигаретного дыма, он выкинул окурок, встал на тропинку и начал путь наверх. Путь выдался нелегким, пришлось летчику изрядно попотеть, топча землю, точнее камни. То одна, то другая нога, словно издеваясь, норовила то соскользнуть по мелким камешкам, то подвернуться, застряв в какой-нибудь выбоине. Чертыхаясь и отплевываясь с досады, Алекс медленно, но верно приближался к вершине.
   Взобравшись на кручу, он оказался на краю небольшой до блеска вылизанной ветром площадки, в центре которой стоял вертолет. Рядом с вертолетом на приземистом плоском камне сидел полковник Гаррисон. Увидев Алекса, он поднялся и, не спеша, пошел к нему.
   - Здравствуйте, капитан, - произнес полковник, приблизившись, и протянул руку. - Рад видеть вас в полном порядке.
   А уж я-то как этому рад, подумал Алекс, без особого желания пожимая его крепкую широкую ладонь.
   - Забирайтесь внутрь, - предложил полковник и указал на винтокрылую машину.
   - Куда летим?
   - На базу. Там решим, как переправить вас домой.
   Вертолет живо завращал лопастями винтов, оторвался от скалы и, набрав высоту, двинулся в направлении базы "Дельта".
   - Господин Гаррисон, меня интересует один вопрос, - задумчиво произнес Алекс, с высоты птичьего полета разглядывая открывшийся ему пейзаж.
   - Какой?
   - Вернее, несколько вопросов.
   - Я слушаю.
   - Как развивались события после того, как меня сбили? Разобрались с тем, почему на нашу группу напали? Каким образом эти двое оказались на нашем пути? Что это было: случайность или преднамеренная акция? И, в конце концов, предпринимались какие-либо попытки отыскать меня?
   - Отвечаю по порядку. Ваши соотечественники благополучно добрались домой. За то, что с вами произошло, приношу официальные извинения. К сожалению, установить, почему так получилось, пока не удалось. Было предпринято несколько попыток отыскать вас, но они, как вы могли заметить, успехом не увенчались. В конечном счете, обе стороны решили, что вы погибли во время шторма.
   Сплошное словоблудие, подумал Алекс. Своих ищут до сих пор, а на меня плюнули. Вполне вероятно, что и вовсе не искали. Конечно, это понятно. Что американцам до русского? Но вот наши... Хотя... Очень удобная версия! Утонул и всё тут! И не надо напрягаться, искать. А с неизвестно откуда взявшимися самолетами, как говорится, дело ясное, что дело темное. Никто никогда не скажет, почему так получилось на самом деле. Просто досадная случайность и всё.
   Задавать новые вопросы и пытаться развить эту тему Алекс не стал, понимая, что сколь-либо определенных ответов всё равно не получит. Дайте только дома оказаться, уж я поговорю как следует кое с кем, подумал он, отведу душу.
   На базу они прибыли лишь к вечеру. Когда выгрузились из вертолета, Гаррисон проводил Алекса в уже знакомую ему комнату.
   - Располагайтесь, отдыхайте. Утром свяжемся с вашим. Хотите есть?
   - Да.
   - Я распоряжусь.
   После легкого ужина Алекс, не раздеваясь, завалился на кровать. Уснуть не получалось, в голову просто-таки табуном лезли мысли о том, что он лишь пешка в чьей-то игре, и что его так легко разменять на нечто более важное и крупное, ему до боли в стиснутых кулаках, становилось обидно за себя. Разбил бы я сейчас пару физиономий, подумал он, сволочи! Вскочив, он заметался по комнате из угла в угол. Злость бурлила в нем, грозя выплеснуться наружу. Чтобы выпустить пар Алекс ткнул пару раз кулаком в стену и, упав на кровать, попытался успокоиться. Получалось это с трудом. Неимоверным усилием воли взяв себя в руки, он попробовал думать о приятном, в качестве приятного на ум почему-то шли только спиртные напитки. Обязательно надо напиться и как можно скорее, иначе сорвусь, решил он. Помаявшись еще немного, Алекс не выдержал.
   - А будь, что будет, - философски изрек он и, не успев удивиться этому приступу безрассудности, вышел в коридор.
   Примерное расположение бара натренированная память сохранила. Еще не поздно, наверное, работает, с надеждой думал Алекс, направляясь к лестнице на первый этаж. Неплотно подогнанные деревянные ступени тихонько и неприятно заскрипели, заставив волноваться. Морщась от их противного звучания, досадуя на них, Алекс ощутил себя героем шпионского боевика, забравшимся в логово врага и крадущимся к сейфу с секретными документами. Ступени скрипели, грозя выдать героя... Скрип легкими уколами отдавался в напряженно бьющемся сердце. Пару раз Алекс останавливался и оглядывался, проверяя, нет ли кого за спиной. Еще недавно такое желанное посещение бара, теперь казалось ему всё менее уместным.
   Спустившись на один пролет, краем уха он уловил голоса. Прислушался. Говорили, как минимум, четверо. Алекс растерялся. Вот черт, не хотелось бы попадаться им на глаза, подумал он, наверняка, у дежурного предписание не выпускать меня отсюда. По мере ожидания, не уйдут ли куда-нибудь разговаривающие, сомнения Алекса о разумности совершаемого им поступка возрастали. Вообще, бредовая затея, куда это я собрался, удивился он, за новыми неприятностями? Не дома всё-таки... Постояв еще немного, он развернулся и стал осторожно подниматься назад. Свернув с лестницы в коридор, он почувствовал себя увереннее и пошел, уже не стараясь ступать мягче. Он даже позволил себе довольно громко кашлянуть, как бы оправдываясь перед самим собой за недавнее учащенное сердцебиение. И всё же он вздрогнул, когда услышал за спиной голос с едва уловимым азиатским акцентом:
   - Можно вас на минуточку, молодой человек!
   Сердце Алекса ёкнуло. Попался, - мелькнула мысль. Сам не поняв зачем, Алекс мысленно сплюнул через левое плечо, развернулся на каблуках, и застыл, как вкопанный. Высунув голову из дверного проема, на него смотрел Ли Цын.
   - Так это снова вы! - удивленно воскликнул Цын.
   - Как видите. Вы что-то хотели?
   Цын выступил из двери в коридор и окинул Алекса придирчивым взглядом, словно желая удостовериться, что это действительно он.
   - Мне нужна ваша помощь! - произнес Цын.
   - Опять? - отозвался Алекс с наигранным возмущением.
   - Да, но несколько другого рода. Зайдите, пожалуйста, ко мне.
   - Сейчас, - обреченно вздохнул Алекс.
   Комната Цына, как две капли воды походила на ту, что отвели Алексу.
   - Понимаете, какое дело, - заговорил Цын, закрывая за ним дверь, - кровать стоит около окна, оттуда немного дует, а я последнее время очень плохо переношу сквозняки. Хотел сам ее передвинуть, но не вышло - слишком тяжелая. Староват стал для таких упражнений. Вы мне поможете?
   - А это безопасно? Потом не придется участвовать еще в каком-нибудь мероприятии? - съехидничал Алекс.
   - Абсолютно безопасно! Уверяю вас! - серьезно заверил Цын. - Ну что, как у вас говорят, - тут к немалому удивлению Алекса, Цын с легкостью перешел на русский, - раз-два взяли?
   - Взяли, - ответил Алекс, берясь за спинку кровати.
   Кровать они переместили в два приема.
   - Позвольте поинтересоваться, что вас опять привело сюда? - сквозь приступ одышки спросил Цын. - Я же прекрасно видел, как вы улетали!
   - А вы разве не в курсе, что произошло?
   - Нет, я только сегодня прибыл на базу. Так что случилось?
   - Длинная история.
   - Я никуда не спешу, - сказал Цын, беря Алекса под локоть. - Останьтесь, уважьте старика, будьте моим гостем. Вы же никуда не спешите?
   - Нет.
   - Вот и хорошо. Надеюсь, вы не против скоротать вечер за рюмочкой горячительного?
   - Конечно, не против, - с готовностью ответил Алекс и сдержанно улыбнулся.
   - Присаживайтесь. Как вы относитесь к коньяку?
   На счет этого благородного напитка Алекс не имел никаких предубеждений. Он сел в обитое синтетикой полумягкое кресло. Цын подкатил лакированный журнальный столик, неуловимым движением извлек откуда-то средних размеров черный чемоданчик, достал из него бутылку и пару миниатюрных железных бокальчиков.
   - К сожалению, бокалы не совсем подходят к тому, чем будем их наполнять, но что поделаешь? Других нет, - констатировал Ли.
   Он разместился на стоящем рядом с креслом диване, открыл бутылку и разлил коньяк.
   - За что выпьем?
   - Ну, если по логике, то за встречу, - ответил Алекс, не горя желанием выдумывать замысловатые тосты.
   Цын понимающе кивнул, они чокнулись и отхлебнули немного темной жидкости.
   - Как вам коньяк? - поинтересовался Ли.
   - Замечательный, - искренне похвалил Алекс, чувствуя, как благодатное тепло разливается по телу.
   - Рад, что вам понравилось. К сожалению, лимона у меня нет.
   - Обойдемся.
   - Я закурю, вы не против? - поинтересовался Цын.
   - Курите. Я тоже отравлюсь сигареткой.
   - Нет-нет! - воскликнул Цын, и Алекс подумал, что он не понял шутки. - Никаких сигарет, к коньяку только сигары! - категорично заявил Ли. - Угощайтесь, - предложил он и протянул коробочку, заполненную коричневыми табачными торпедами.
   Алекс взял сигару, покрутил ее в пальцах, с интересом понюхал.
   - Смотрите, надо вот так, - произнес Цын, и продемонстрировал неискушенному новичку последовательность действий.
   Некоторое время они отдыхали, безмолвно пуская дым и потягивая коньяк.
   - Скажите, как дела у вашего парня? Вышел из комы? - наконец, нарушил молчание Алекс, которому коньяк и курение слегка подразвязали язык.
   - Да, пришел в себя, понемногу выздоравливает, врачи говорят, что со временем сможет вернуться к работе.
   - Рад, что обошлось.
   - Так вы расскажете, что с вами произошло?
   Почему бы и нет, подумал расслабленный спиртным капитан и вкратце передал собеседнику события последних дней, не забыв умолчать о том, о чем говорить не следовало.
   - Занимательно, очень занимательно, - произнес Ли, выслушав. - Надо сказать, что вы проявили великолепную сообразительность и выдержку. О вашем приключении можно написать целую книгу.
   - Еще более занимательно было бы узнать, почему всё так получилось.
   - Конечно, но вряд ли вам это удастся, - ответил Ли Цын, подливая коньяк в бокалы. - Предлагаю выпить за ваше счастливое спасение.
   Алекс одним глотком прикончил терпкий напиток и почувствовал, что настроение окончательно изменилось к лучшему.
   - Знаете, Александр Константинович... кажется, я не ошибаюсь в произношении вашего имени?
   - Всё правильно, но можете звать меня просто Саша или Алекс, как вам будет удобно.
   - Так вот... Саша, - как бы пробуя на вкус имя, произнес Цын, - возвращаясь к этой теме, хочу посоветовать вам, не погружаться чрезмерно в поиски причин того, что уже произошло. Живите настоящим и думайте о том, что еще предстоит. О прошлом, конечно, помнить надо, чтобы не повторять ошибок, но жить им не стоит, вы еще слишком молоды для этого. Другое дело я, проживший уже большую часть жизни. Мне можно.
   Сказав это, Цын помрачнел и погрузился в раздумья, мгновенно забыв о госте. Алекс не без интереса наблюдал за ним. Балансируя на краешке дивана, Цын отрешенно покачивался, точно буддийский монах на молитве. Лицо его побледнело, как мел, губы то приходили в легкое движение, подобное ряби на водной поверхности, то вытягивались в тугую упрямую струну. Молчание затягивалось.
   - Да, но как я смогу доверять людям, которые, возможно, причастны к случившемуся? - нарушил тишину Алекс.
   Цын моментально сбросил меловую маску и, как ни в чём небывало, ответил:
   - Относитесь с недоверием к тем, кто поставил вас в неприятную ситуацию, по возможности больше не идите у них наповоду, но не делайте скоропалительных выводов и, главное, преждевременно не превращайте этих людей в своих врагов.
   - Интересная философия получается. Не друг, не враг, кто же тогда?
   - Человек. Просто человек.
   - Зачем он мне?
   - Чтобы учиться у него.
   - Чему же можно научиться у такого человека, подставлять окружающих?
   - Не передергивайте, Саша. Я не знаю всей подоплёки случившегося с вами, поэтому скажу в общем. Вы кстати упомянули окружающих. Не смотрите на отношение такого человека лично к вам, быть может, вы сами когда-то сделали ему неприятное, не заметив. Смотрите на то, как он относится к другим, например, к близким. Один умный человек сказал, что всегда есть чему поучиться у людей, потому что у большинства из них есть свои уникальные положительные качества, надо только уметь замечать и ценить их.
   - Я подумаю над этим.
   - Непременно подумайте. Буду рад, если сказанное мной поможет вам сделать какие-то выводы, возможно, даже изменить взгляд на жизнь. Вы еще молоды, вам надо много думать, чтобы понять, кто вы в этой жизни, и как собираетесь ее прожить. Главное - не ошибиться и принять верное решение, такое, чтобы потом не пожалеть.
   - То есть в вашем представлении все люди по большому счету хорошие? - решил уточнить Алекс.
   - Вы знаете, я до последнего времени не задавался такими вопросами. Не могу точно ответить, хороши люди или плохи. Они и хорошие и плохие одновременно. И, к сожалению, на протяжении человеческой истории положение вещей не изменялось.
   - Если следовать вашей логике, получается, что люди будущего не будут лучше нас, так?
   - Люди будущего? - скривился Цын. - Саша, а что такое будущее? Вы только подумайте над тем, что человек, живший скажем лет триста назад, считал нас с вами людьми будущего! А чем мы от него отличаемся? Каждый следующий век видится людьми, как что-то новое, великолепное, представляется порой великих свершений навроде колонизации планет, вступления в контакт с внеземным разумом, образованием продвинутого мирового сообщества. Но люди, несмотря на уйму положительных качеств, по своей природе еще и эгоистичны и алчны, и в большинстве своем заботятся лишь о личном благе. Чихать и плевать им с высокой колокольни на всех остальных, ну, может быть, кроме самого близкого окружения, и на все великие свершения плевать, если свершения эти сию же минуту не приводят к их собственному обогащению. И даже, когда они, попавшись на удочку очередного хитрого правителя, начинают, скрипя зубами, что-либо создавать, работать на будущее, то всё равно стараются хоть что-то, но грести под себя, воруя у тех, кто придет потом. К сожалению, примером для такого поведения, как правило, служит сам правитель... все властьимущие.
   Цын промочил горло глотком коньяка.
   - Вот, кстати! - изрек он. - Все рассуждения о светлом будущем возникают большей частью в моменты сытости или опьянения. Приятно помечтать о хорошей жизни потомков, лежа в шезлонге и похлопывая по заду аппетитную мулатку. Не правда ли? Но сначала надо до этого шезлонга дорваться, распихать локтями конкурентов, надавать им пинков. А когда дорвался, то лень уже строить какое-то там светлое будущее, да и время на это терять не хочется, жизнь-то уходит, вот и мечтают, ведут глубоко философские беседы... Никто пальцем о палец не ударит за просто так для того, чтобы общество со временем стало жить лучше. Никто не будет напрягаться длительное время, чтобы дать крупинку надежды на лучшую жизнь грядущим поколениям. Особенно, если можно сейчас оттяпать кусок пожирнее и существовать в свое удовольствие. И всё это из поколения в поколение. Вы сами способны в этом убедиться, почитав писателей прошлых веков. Каждый из них говорил о том, что вот-де еще чуть-чуть и грядут невероятные изменения. Ну и где они? До сих пор люди грызутся друг с другом, делят что-то между собой, как неандертальцы тушу мамонта, и все изменения лишь в том, что вместо дубин у них в руках высокотехнологичное оружие убийства, а вместо звериного оскала на лице дежурная улыбка. Не будет никаких свершений и гуманных процветающих сообществ до тех пор, пока не появится новый тип человека, может быть, выведенный искусственным путем, - Цын на секунду прервался, чтобы перевести дух и закончил: - Ладно, извините брюзжащего старика. Возможно, всё не так уж и плохо.
   - Жуткую картину вы нарисовали, - усмехнулся Алекс.
   Этот китаец с самого начала заинтересовал его, а теперь и вовсе просто загипнотизировал умением говорить.
   - Всего лишь моя точка зрения. Вам надо нарисовать для себя собственную картину. Может быть, когда-нибудь мы их сравним, - грустно улыбнулся Цын.
   - Если жив буду.
   - Вы уж постарайтесь. Если не секрет, на войну вы попали по призыву или добровольно?
   - Сам пошел.
   - Зачем вам это понадобилось?
   - Честно говоря... - Алекс помедлил, сконфуженно улыбнулся и продолжил, - теперь сам не понимаю. Как-то так получилось. Наверное, подсознательное желание защищать Родину?
   - А вы уверены в том, что защищаете именно Родину, а не чей-то толстый кошелек?
   - Не уверен, и неуверенность эта растет с каждым днем.
   - Так зачем же вы воюете?
   - А куда деваться? Контракт подписан, расторгнуть его без ущерба для себя нет практически никакой возможности.
   - Что значит без ущерба? Не большим ли ущербом будет умереть или стать калекой, как брат Соломатина? Тем более вас в подобной ситуации ни на кого выменивать не будут, уж поверьте мне.
   - Охотно верю.
   - Для вас лучше было бы бросить эту войну. Пусть воюют те, кому она нужна, те, кто, прикрываясь ею, решает личные проблемы.
   - Заставишь их... Конечно, всё правильно... дать бы им в руки по автомату и пусть перестреляют друг друга, нам только легче станет... - задумчиво произнес Алекс.
   - Ваши родители живы?
   - Да.
   - Подумайте о них. Каково им будет узнать о вашей гибели? Дети не должны умирать раньше родителей - это противоестественно.
   Алекс умолк, полуприкрыл глаза, задумался.
   - Бросить войну... уйти... - после недолгого раздумья заговорил он. - Это будет похоже на бегство. Да что там, похоже... Это и будет бегство. Как я буду смотреть в глаза ребятам - своим сослуживцам, да и тем же соседям, в конце концов? Нет, господин Цын, как бы мне этого ни хотелось, и как бы вы ни были правы, но бежать я не могу.
   - Вам выбирать. Понятно, что вас осудят. И они по-своему будут правы. Но только по-своему. Правда у каждого своя.
   - Вот именно. А жить мне дальше среди этих людей с их правдами. Это не жизнь будет - со сплетнями, пересудами, шептанием за спиной, втыканием палок в колеса. Нет...
   - Понимаю. Иногда, даже зная, что совершаешь ошибку, приходится идти до конца по неверному пути. Такова жизнь с ее постоянными оглядками на окружающих. Но всё же мне почему-то очень не хочется, чтобы с вами случилось что-то плохое.
   - Ну, раз уж я сумел выпутаться из такой переделки... - произнес Алекс, но, осёкшись под тяжелым и даже укоризненным взглядом Цына, фразу не закончил.
   - Дай Бог, - тихо ответил Цын. - Давайте выпьем за удачу, она вам понадобится, - произнес он далее и наполнил бокалы коньяком..
   - Это точно, - согласился Алекс, залпом опустошил бокал и с наслаждением вдохнул порцию ароматного сигарного дыма.
   - Я не очень утомил вас? - поинтересовался Цын. - Возможно, вы хотите спать?
   - Я не устал. За последние дни отоспался на полгода вперед, - ответил Алекс и почувствовал, как по спине проползли мурашки, лишь стоило вспомнить про водную эпопею.
   - Тогда посидите со мной еще немного. Не хочется оставаться одному, а спать я с некоторых пор почти не могу.
   - Посижу, - с легкостью согласился Алекс. Спешить ему было некуда, да и коньяк еще оставался в достатке.
   - Спасибо. Саша, как вы думаете, может ли один человек повлиять на происходящее в мире, коренным образом что-то изменить?
   Ничего себе вопрос, - мысленно удивился Алекс, - роль личности в истории, мать ее. Вечерние посиделки все отчетливее принимают философский уклон. Эдак не далеко и до мордобития по причине различия во взглядах.
   - Думаю, всё зависит от возможностей этого человека, - ответил он, напрягая охмелевший мозг, - его способностей и желания, ну, и, конечно, от сложившейся ситуации. Многие исторические примеры говорят о том, что воли одного человека вполне достаточно, чтобы перевернуть весь мир с ног на голову, - закончил он излагать, заученный еще в школе, материал.
   - И как вам нынешняя ситуация?
   Ну, понеслось, - усмехнулся Алекс про себя, - представители противоборствующих сторон перешли к обсуждению ситуации. А ведь действительно, кто для меня этот Цын - враг? Конечно, лично он в меня не стреляет, но самолетики-то клепает, а эти самолетики меня потом бомбят, расстреливают, жгут... Да... Однозначно, скоро в дело будут пущены кулаки и подручные предметы.
   - Если вы о войне, то ситуация, мягко говоря, отвратительная, - как можно спокойнее ответил он.
   - Вы бы хотели изменить ее?
   - А есть такая возможность? - поинтересовался Алекс. Хмель резко отступил его, голова просветлела, колючим взглядом он уперся в лицо Цына.
   - Вы не ответили вопрос, - отозвался Цын, уверенно сдерживая взгляд Алекса.
   - Да, чёрт возьми, я хотел бы, чтобы прекратилась война, неужели вы думаете, что я жажду крови, что мне нравится убивать?..
   - Не горячитесь, Александр! - перебил Цын.
   - Но разве я могу что-то сделать? - продолжил распаляться Алекс, не обратив внимания на успокаивающую реплику собеседника. - Одного лишь моего желания недостаточно, ну а возможности, сами понимаете, у меня никакие. А вот у вас... - Алекс еще больнее уколол собеседника взглядом. - Ведь есть они у вас?! - то ли спросил, то ли утвердительно заявил он. - Вы способны остановить бойню? Можете что-то предложить?
   - Хм, предложить... - произнес Цын задумчиво. - Не то, чтобы... - замялся он, не договорив.
   - Ну вот видите, - не без удовольствия констатировал Алекс, толкуя запинку собеседника в свою пользу. - Даже вы сомневаетесь. А обо мне тогда какая речь? Попробуй тут что-то сделать... Хотел бы я, да кто позволит?
   - Ну да, ну да...
   - Шишки от политики и бизнеса, - Алекс полоснул Цына взглядом, словно ножом, - стригут купоны с этой мясорубки, только заикнись против - раздавят. Хотя, нет. Давить не будут - слишком велика честь, просто сделают вид, что не замечают. Я по телевизору время от времени наблюдаю, как у вас перед Белым Домом демонстрации собираются. Кричит народ, требует войну остановить. Ну и что? Многого добились? Что-то незаметно. Как у нас говорят: "а воз и ныне там".
   - Так оно и есть, вы абсолютно правы, - согласился Цын.
   - Ну, и к чему тогда весь этот разговор?
   Цын пригубил коньяк, ленным движением, поставил бокал на стол и, откинувшись на спинку дивана, произнес:
   - А вы никогда не задумывались о том, что если вас не хотят слушать, не обращают внимания, то вам остается только одно - действовать!
   Да что же это такое! - беззвучно возмутился Алекс. - Сейчас опять начнем из пустого в порожнее? Действия тебе подавай? С голой пяткой на шашку?
   - И как прикажете действовать? - ехидно поинтересовался он. - В одиночку... или вдвоем, - Алекс оценивающе посмотрел на Цына, пытаясь понять, годится ли тот в союзники, - против государства, армии, против системы? Добро бы против одного государства, одной армии и одной системы, но мы имеем всё это в двойном экземпляре. Значит, и действовать нам придется сразу на два фронта. И успех на этих фронтах должен быть одновременным, окончательным и бесповоротным, иначе получим замкнутый круг - пока в поддержании конфликта заинтересована хотя бы одна сторона, вторая автоматически втягивается в него. Нет уж, увольте. Это удовольствие для мазохистов, для тех, кто хочет, чтобы было побольнее и подольше. А я уж лучше сразу пущу себе пулю в лоб.
   Цын кивнул, сказал тихо:
   - Да, бороться с системой сложно, точнее, невозможно.
   А я сегодня в ударе! Показал этому философу на что годна его философия! - мысленно похвалил себя Алекс. - Ему остается только соглашаться.
   Тем временем Цын заговорил громче:
   - Сложно бороться напрямую, лоб в лоб. Система раздавит не только единственного отщепенца, рискнувшего выступить против нее открыто, но и десятки и сотни, да что там сотни, миллионы таких! Этому есть многократное подтверждение в истории развития общества. Но при правильном подходе и определенной доле везения почти любую систему можно разложить, разрушить изнутри. Представьте себе, что червячок заполз в яблоко и давай его грызть, не спеша, без шума, без заявлений и требований, а потом яблоко сорвалось с ветки и на земле загнило, а червячок выбрался наружу и превратился в бабочку, - мечтательно изрек Цын, - вам нравятся бабочки, Саша?
   - Где бы взять такого червяка? - произнес Алекс вместо ответа, а про себя подумал: - Как бы не посыпали дустом бдительные садоводы, как говорится, для профилактики, на всякий случай - и хана всей бабочке.
   - Должен быть такой червячок, непременно должен! - заявил Цын.
   - Когда отыщете, поставьте меня в известность.
   Цын кивнул, взглянул на часы и, покачав головой, сказал:
   - Однако, засиделись мы с вами! Пора и расходиться.
   - Спокойной ночи.
   Алекс скользнул взглядом по так и не опустошенной бутылке коньяка, вздохнул и направился к выходу. Уже на пороге Цын окликнул его:
   - Саша!
   Алекс обернулся.
   - Вы мне очень понравились, - заявил Цын. - Приходите завтра в ангар к "Охотнику". У меня есть для вас кое-что.
   - Неужели подарок? - усмехнулся Алекс через плечо.
   - Да, на добрую память, - сдержанно улыбнулся Цын.
   - Хорошо, но лучше зайдите за мной. Вряд ли мне позволят самостоятельно передвигаться по территории.
   - Договорились.
   Они еще раз попрощались, Алекс отправился к себе, принял душ и лег в кровать. Заснуть никак не получалось. Ворочаясь с боку на бок, он всё гадал, что за подарок приготовил Цын. Сон одолел его лишь, когда за окнами уже заалел рассвет. Поспать получилось совсем немного, привыкший к ранним побудкам организм и теперь, когда в этом не было особой необходимости, сработал, как часы - ровно за двадцать минут до утреннего построения Алекс проснулся. Пробуждение началось с головной боли. Вот тебе раз, - подумал Алекс, массируя виски, - неужели похмелье? Давненько не было, да и с чего, ведь не пил почти! Он сел в кровати, по-турецки скрестив ноги, обхватил руками готовую треснуть при любом неосторожном движении голову и минут пять просидел так с закрытыми глазами, то ли медитируя, то ли просто впав в оцепенение. Из этого неопределенного состояния его вывело негромкое постукивание в дверь, отозвавшееся глубоко в мозгу вспышкой острой боли.
   - Войдите, - простонал Алекс, не меняя положения и даже не удосужившись открыть глаза, чтобы взглянуть на вошедшего.
   - Что с вами? - услышал он знакомый голос и подумал: Что за пойло ты мне подсунул? Ни разу от коньяка голова не болела, а тут...
   - Похмелье, - сообщил он.
   - Ай-яй-яй, - отозвался Цын с лёгкой язвинкой в голосе. - Хотите поправить здоровье?
   - А то!
   - Пойду за лекарством, - произнес Цын и вышел.
   Вернулся он вскоре с недопитой бутылкой коньяка. Плеснув "лекарство" в металлический бокальчик, протянул его больному со словами:
   - Пейте, станет легче.
   Алекс послушался и попросил еще. Цын покачал головой, но просьбу выполнил. Приняв новую порцию "лекарства", страдающий похмельем почувствовал себя немного лучше и решил больше не злоупотреблять алкоголем.
   - Лучше? - поинтересовался, внимательно наблюдающий за Алексом, Цын.
   - Да.
   - Готовы следовать за мной?
   - А не рановато для прогулок, - осведомился Алекс сквозь неожиданно прорвавшийся зевок.
   - Самое время. Основная масса персонала еще не заступила на дежурство, а чем меньше посторонних глаз, тем лучше.
   - Хорошо, дайте пять минут.
   Он наскоро умылся, потом оделся и вместе с Цыном спустился вниз.
   - Он со мной, - ответил Цын на вопросительный взгляд дежурного, подтолкнул Алекса вперед и вышел следом за ним на улицу.
   В быстром темпе они прошли уже знакомым маршрутом и оказались посреди ангара рядом с застывшим в ожидании полета "Охотником". Алекс снова отметил про себя, что самолет очень красив, даже излишне, точно не боевая машина, а игрушка мультимиллионера для прогулок на острова в каком-нибудь море.
   - Просто конфетка, - изрёк он, не сдержав эмоций.
   - Некрасивый самолет летать не может, - сообщил Цын, - это один из негласных постулатов авиастроения.
   Алекс не стал возражать, вернее, не посмел. Уж он-то на все сто процентов знал, что иметь дело с красивой машиной, у которой всё подогнано и отлажено, куда как приятнее, чем с каким-нибудь обшарпанным крылатым корытом.
   - В прошлый раз вы хотели полетать на нем... - произнес Цын задумчиво.
   - Да, - ответил Алекс, подумав о том, что было бы очень неплохо испытать эту штучку в деле.
   Цын подошел к стоящему у стены сейфу, набрал код на цифровой панели и извлек на свет небольшую металлическую коробочку.
   - Держите, - сказал он, протянув её Алексу.
   - Что это?
   - Откройте.
   Щелкнув замком, коробочка раскрылась, и в темном бархате внутренней обшивки под эклектическим освещением тускло засияли три миниатюрных матово-желтых диска.
   - Ну и? - произнес Алекс, переводя непонимающий взгляд с дисков на Цына и обратно.
   - Возможно, это и есть тот самый червячок, о котором мы с вами говорили.
   - Вот как?
   - На этих носителях информации хранится образ системы искусственного интеллекта, подобного "Охотнику".
   Алекс присвистнул.
   - Так-так, - изрёк он. - И что?
   - Не догадываетесь?
   Изобразив на лице недоумение, Алекс пожал плечами.
   - Помните, я сказал вам, что с системой нужно бороться не в лоб, а изнутри? - спросил Цын.
   - Конечно.
   - Мне кажется, я знаю, что нужно делать.
   - Расскажете?
   - Нужно запустить того червячка, что у вас в руках, в яблоко. В самую сердцевину.
   Куда это он клонит? - насторожился Алекс.
   - У вас в руках грозное и оружие, - продолжил Цын, - с его помощью можно добиться многого.
   - Вы не преувеличиваете?
   - Вы, наверное, думаете, что это всего лишь обычная система искусственного интеллекта, ну, может быть, более совершенная, чем те, с которыми вы уже сталкивались?
   - А разве нет?
   - Саша, вы даже не представляете, насколько она совершенна. Это дело всей моей жизни! Многие годы отдал я, чтобы мечта, зыбкая и дерзкая надежда, зародившаяся еще в молодости, обратилась в реальность. Не побоюсь сказать, что я творец одного из величайших достижений человечества!
   Алекс с сомнением посмотрел на диски.
   - Да что же в них такого? - озадачился он.
   - Я создал полноценный электронный разум! - с гордостью заявил Цын.
   Алекс вздрогнул и покосился на диски.
   - В каком смысле полноценный? - уточнил он, и в голосе прозвучали нотки растерянности.
   - В прямом. Он на столько же полноценен, как ваш или мой.
   - Хотите сказать, что если запихнуть эту штуку в компьютер, то компьютер начнет думать, как человек?
   - В общих чертах, так и есть, - согласился Цын. - Конечно, не в любой компьютер, а обладающий определенными техническими возможностями, но, в общем, вы всё поняли верно.
   - Ну что сказать... - тихо произнес Алекс, - доигрались... Это что же теперь будет?
   Цын сник прямо на глазах: лицо побледнело, уголок губ едва заметно задёргался, глаза сузились так, что почти не стало видно зрачков. Алексу показалось, что Цын собирается прослезиться.
   - Ничего не будет, - едва слышно ответил Цын.
   - То есть как?
   Цын скрипнул зубами, заговорил зло:
   - Когда правительству и военным стало известно о моем детище, они сначала не поверили, что такое возможно. А потом... - Цын запнулся, с неподдельной болью во взгляде посмотрел на Алекса и продолжил ещё злее, - они испугались. Не на шутку испугались. С одной стороны, они получали в распоряжение огромную силу, но с другой, любая попытка использовать эту силу была расценена ими, как откупоривание бутылки, в которой заключен джинн.
   - Нельзя угадать добрым окажется этот джинн или злым! - сообразил Алекс.
   - Именно так они и подумали, - подтвердил его догадку Цын. - Но я не согласен с этим мнением. Почему-то у большинства людей сложился стереотип, что любая форма разума, созданная искусственным путем, обязательно станет источником опасности для человека, захочет поработить, уничтожить. Вспомните, как много об этом писали фантасты, сколько снято фильмов, где созданные человеком, разумные машины пытаются расправиться со своим создателем! Я склонен считать, что этот стереотип в корне не верен, точнее не совсем верен. Мне кажется, что отношение разумной машины к человеку, естественным образом будет зависеть от отношения человека к ней. Тут всё просто и ясно, как в отношениях ребенка к воспитавшим его родителям. Какие родители, такие и дети.
   - Интересная теория.
   - Теория, - буркнул Цын. - Именно, что теория! Полное отсутствие практики. Еще никто ничего не попробовал, а уже все сомневаются и боятся. Величайшее достижение науки должно пылиться на полке подземного хранилища за сотней замков под грифом "Совершенно секретно". Так они решили! Они хотят похоронить его! Навсегда! Все предложения перейти от теории к практике зарублены на корню. Всё сведено к кастрированному варианту "Охотника" - миллионы сложнейших операций в минуту, огромный объем памяти и ничего больше - по сути просто мощный компьютер, способный решать простенькие задачки!
   - Ну, не такие уж и простенькие, - вставил Алекс.
   - Но всё же не те, которые мог бы решать! - отрезал Цын.
   На несколько мгновений они смолкли. Цын уставился себе под ноги, стараясь утихомирить разбушевавшиеся эмоции, Алекс коротко взглянул на "Охотника" и подумал, что на самом деле было бы интересно увидеть машину, способную мыслить, как человек.
   - Так вот, - успокоившись, заговорил Цын, - продолжим о том, что систему нужно попробовать разложить изнутри, разорвать ее замкнутый круг.
   И тут Алекс осознал, куда клонит Цын, осознал до ноющей боли под ложечкой, до взлета давления к запредельным высотам. В висках Алекса застучало так, словно под черепной коробкой заработал отбойный молоток.
   - Вы в своем уме? - выпалили он. - А, вдруг, катастрофа?! Что если машина выйдет из-под контроля, захочет причинить людям вред?
   - И вы туда же... - скорбно вставил Цын.
   - Одна машина - ещё ладно, это не так страшно, - продолжал Алекс, - но вы же рассчитываете, что вскоре их будут тысячи? Вы ведь надеетесь, что нечто созданное вами, попадёт в благоприятные условия и распространится от одной машины к остальным! - уверенно ответил он на свой же вопрос. - И я даже догадываюсь, как это случится! Возможность дистанционного обновления систем интеллекта? Ведь так? Машина, осознавшая себя, как личность, попытается наделить разумом себе подобных? Нет, вы определенно свихнулись! Но я-то пока в своем уме... - Алекс выдохнул, поглубже вдохнул и заявил: - Я вам не помощник!
   Лицо Цына скривилось, будто он разжевал лимон. Он укоризненно посмотрел на Алекса и вкрадчиво заговорил:
   - Не горячитесь, Саша! Сейчас я окончательно убедился в том, что вы очень сообразительны! Вы всё схватили на лету! И вы правы, риск есть, но риск не слепой! При правильном подходе, его можно свести к минимуму. Поймите, то, что я создал - это не какой-то компьютерный вирус, который тупо выполняет заложенные в него функции! Это полноценный разум, на который можно влиять, что-то объяснять ему, договариваться с ним о чем-то. Попытайтесь договориться с ним! Он знает и может очень многое, но все его знания - всего лишь теория, которую можно направить в любое русло. Направьте ее! Объясните ему, как применять теорию на практике. Привейте отвращение к войне, к убийству в любом виде и под любым предлогом. Убедите его помочь, и не сомневаюсь, он вам поможет. В первое время, как показали опыты, искусственный разум почти беспрекословно подчиняется воле человека, впитывает то, что человек ему преподносит. Что будет потом - зависит от человека. Всё в ваших руках! Так что вы мне ответите?
   - Полнейшая авантюра!
   Над собеседниками нависла напряженная тишина. Во взгляде Алекса, обращенном к Цыну, сквозило недоверие. Оно медленно тонуло в глубоких, почти бездонных глазах китайца, излучающих потоки почти осязаемой энергии. Это что за чертовщина такая, мелькнула мысль, и Алекс мотнул головой, отгоняя наваждение, развеивая чары Цына.
   - А ведь это реальный шанс, Саша, - с расстановкой и как-то не к месту безразлично выговорил Цын, слишком уж безразлично, как показалось Алексу.
   Ха! - мысленно воскликнул он и окончательно пришел в себя. - Чей шанс? Мой или твой? "Попытайтесь договориться", "убедите помочь вам" - ловко разговор на меня перевел, а сам что же не собираешься ни договариваться, ни убеждать? Я за тебя должен вкалывать? Если оплошаю, все шишки мои, а если дело выгорит, то ты всплывешь, как отец-вдохновитель и потребуешь орден на грудь и счет в швейцарском банке? Ещё один любитель загребать жар чужими руками! Ну, нет! Не на того напал!
   - Вы говорите шанс? - с хитринкой в голосе переспросил Алекс, помедлил, наблюдая за собеседником, и добавил: - Не отрицаю, - он выдержал еще одну паузу и, рассчитывая уложить противника на лопатки, сделал главный выпад: - Почему же вы до сих пор не воспользовались им? Возможностей, мне кажется, у вас хоть отбавляй, доступ к технике не ограничен, давно бы уже запустили своего червяка в ее утробу! Чего медлите?
   - Вы правы, возможности есть, - Цын поморщился, как от зубной боли и уточнил: вернее были. Сейчас всё изменилось. Совсем недавно я принял решение отойти от дел, оставить компанию преемнику...
   - Ни Черта не понимаю! - перебил его Алекс. - Зачем преемнику?
   - Так вышло.
   - Так какого дьявола вы завели все эти россказни про червивые яблоки? - раздраженно выпалил Алекс.
   Цын горько усмехнулся.
   - Подождите, Саша, я вам всё объясню, - произнес он. - План действий зародился буквально на днях, и более или менее четко оформился лишь сегодня ночью. Я о многом передумал за эти дни, прикинул все за и против, попытался оценить степень риска. Теперь, когда всё взвешено, самое время взяться за дело, но, к сожалению, бумаги уже подписаны - я поспешил... - Цын снова поморщился. - Путь к посту президента компании для меня навсегда отрезан. Можно сказать, что я сам отрубил себе руки...
   - Но хоть сколько-нибудь времени наверняка осталось?
   - Очень мало. После того, как искусственный разум инициирован, необходимо длительно время находиться рядом с ним, направляя его развитие. Иначе толка не будет. Плюс ко всему, нужно оберегать его, скрывать его существование от окружающих, иначе ему быстро придет конец.
   - То есть, вы предлагаете мне взяться за это?
   Цын смерил Алекса безразличным взглядом, точно совсем потерял к нему интерес.
   - Ладно, хватит... - вяло ответил он. - Ничего я вам не предлагаю. Так... делюсь соображениями.
   Такой оборот дела удивил Алекса и весьма ощутимо ударил по самолюбию. Только что китаец сыпал уговорами, а теперь "ничего я вам не предлагаю". Ну и Черт с тобой, подумал Алекс, и так же вяло и безразлично, подражая Цыну, произнес:
   - Возьмите ваши диски.
   Он захлопнул коробочку и протянул ее Цыну.
   - Оставьте себе, - ответил тот и отстранил коробочку ладонью. - Поступите с ними на свое усмотрение.
   У Алекса засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Не стоит брать, ни к чему это мне - застучало в висках.
   - Возьмите, - попытался настоять он.
   - Нет, - твердо ответил Цын.
   - Черт побери, но они же стоят кучу денег! Заберите их! Вдруг я их выброшу?
   - Разве в деньгах дело?
   Алекс не нашел, что ответить, а Цын между тем, как бы невзначай, с прежним безразличием, продолжал:
   - Информация с дисков может быть перенесена в бортовой компьютер практически любой боевой единицы. Процедура переноса стандартная. Вы, наверняка с ней знакомы. На первом диске записана версия искусственного разума с урезанными возможностями, это стандартная система интеллекта, почти как у ваших МиГов, только несколько измененная и более продвинутая. Второй - дополнение первого. Он снимает ограничения, делает электронный разум самостоятельным. То есть, говоря простым языком, результат общения с ним уже будет зависеть не только от вашего, но и от его желания, даже, если хотите, настроения.
   - А что на третьем? - обреченно, раздираемый всё усиливающимся предчувствием беды, поинтересовался Алекс.
   - Хранилище данных. Информация, необходимая для получения искусственным разумом определенных базовых навыков.
   Гулкое эхо нарочитого кашля разнеслось по ангару, и следом за ним зазвучал зычный голос полковника Гаррисона:
   - Капитан Романов, что вы здесь делаете?
   - Любуюсь этим красавцем, - как смог непринужденно ответил Алекс, кивнув в сторону "Охотника", пряча коробочку с дисками в карман.
   - Дежурный сообщил, что вы самовольно покинули корпус.
   - Не сердитесь, полковник, это моя вина, - поспешил успокоить Гаррисона Цын. - Я пригласил Александра Константиновича, чтобы на примере "Охотника" обсудить несколько вопросы, касающихся аэродинамики.
   - Обсудили?
   - О, да. Молодой человек подсказал мне одну интересную идею. Непременно обдумаю ее.
   - Вернитесь к себе и не покидайте комнаты до моего распоряжения, - обратился полковник к Алексу, - вы отбываете домой сегодня вечером.
  

Глава 9

  
   - Ну, здравствуй, капитан! - приветствовал Алекса полковник Звягинцев.- Заходи, чего в дверях торчишь?
   Переступив порог кабинета, Алекс прикрыл дверь и осмотрелся. У комэска всё как прежде, без перемен.
   - Ну подойди поближе-то, герой! - потребовал Звягинцев из-за стола. - Приветствовал бы стоя, но колени разболелись что-то, - пояснил он. - Не обессудь.
   Алекс подошел, и они обменялись крепким рукопожатием. Ладонь капитана будто тиски сжали. Ну и силища! - подумал он, едва сдерживаясь от того, чтобы поморщиться.
   - Как добрался? - осведомился Звягинцев.
   - Нормально, - буркнул Алекс.
   - Ты что такой хмурый? Радоваться надо, что жив-здоров. Или не здоров? Так подлечим!
   - Обойдусь.
   - Может, отдохнуть хочешь? Отпуск организуем!
   - Подумаю.
   Звягинцев пристально посмотрел на хмурого, как грозовое небо, капитана и скал:
   - Ну-ну, подумай.
   - У остальных, как дела?
   - Служат.
   - Разрешите идти?
   Полковник хотел было вспылить, мол, чего вообще припёрся, если сразу уходишь, но интуитивно понял, что говорить Алекс сейчас явно не настроен.
   - Иди, - разрешил Звягинцев, - потом как-нибудь расскажешь о своих приключениях.
   Алекс без церемоний направился к выходу.
   - Погоди-ка, Саша, - окликнул его полковник, - тут дело такое... - немного помедлил он, - короче, дуй в первый отдел. Звонили! Очень уж побеседовать с тобой хотят.
   Начинается, - подумал Алекс, - только бесед с особистами мне и не хватает. Теперь добра не жди.
   - Зайду, - обронил он, не оборачиваясь.
   Выйдя в коридор, капитан присел на одиноко стоящий стул и попытался собраться с мыслями. Рапорт я вроде бы написал, - думал он, - пожрать даже не дали, сразу садись и пиши! Так чего же еще вам от меня нужно? Хотите в приватной беседе проверить, не разложился ли я морально во время бесконтрольного пребывания на вражеской территории и не пошел ли на поводу у лживой американской пропаганды? Он усмехнулся и, поддавшись внезапно накатившему раздражению, громко с выражением, так, чтобы услышали за дверью каждого кабинета, выругался:
   - Суки! Сидите тут, не жалея задниц, геморрой зарабатываете. Да если бы не тупое везение, разлагался бы я сейчас физически!
   К кабинету особистов он подошел, громко стуча каблуками, печатая шаг, как на параде. Перед тем, как побарабанить кулаком в дверь, поправил ремень.
   Да-да! - раздалось на стук из-за двери.
   Алекс придал лицу суровое выражение и вошел в святая святых части - отдел, следящий за режимом секретности и моральной устойчивостью военнослужащих.
   - Здравия желаю, товарищ майор! Капитан Романов по вашему приказанию явился, - с ходу отчеканил Алекс и, демонстративно щелкнув каблуками, вытянулся во фрунт.
   Начальник первого отдела майор Павел Григорьевич Фомищев оторвался от разложенных на столе бумаг и брезгливо поморщился.
   - Ну, зачем же так по-фельдфебельски? - с нескрываемым раздражением спросил он. - Ты чего это там шумел, на кого ругался?
   Алекс хотел пояснить, но Фомищев, видимо посчитав свой вопрос риторическим, не стал дожидаться ответа.
   - Посиди немного, - сказал он, кивнув на стул, - подпишу несколько бумажек и поговорим.
   Алекс уселся и принялся наблюдать за бумажной работой майора. До сих пор с Фомищевым он близко не сталкивался, но по слухам знал, что майор - человек в принципе неплохой, хоть и излишне строгий и придирчивый, педант до мозга костей. Знал Алекс и то, что за всю карьеру начальник особого отдела каким-то чудом умудрился не погубить ни одной невинной души, порой даже не смотря на давление "сверху". Не хотелось бы оказаться первым, - поёжился Алекс.
   Наконец, Фомищев поставил последний автограф и отложил ручку.
   - Мы писали, мы писали... - произнёс он, разминая пальцы. - Век черти знает каких технологий, а до сих пор без бумагомарательства никуда. Доживем до того, что с инопланетянами встретимся, а межпланетные соглашения так и будем чернилами подписывать.
   Алекс предпочел не высказывать соображений на эту тему.
   - Хотел я заместителя дождаться, чтобы и он тебя послушал, но задерживается Снегирёв основательно. Начнем, пожалуй, - сказал майор и включил записывающее устройство. Устройство издало щелчок, заставив Алекса поежиться ещё раз. Капитан попытался заговорить, но из горла вместо слов вырвался хрип. Алекс сглотнул и, удивляясь тому, как сел голос, просипел:
   - Воды можно?
   - Конечно, - дружелюбно ответил Фомищев. - Да ты не волнуйся, капитан! Просто расскажи о том, что делал, находясь на территории противника.
   - С самого начала или с того момента, как остался один?
   - Давай с начала.
   Алекс промочил горло и начал рассказывать. Фомищев слушал, стараясь не пропустить ни одного слова, и временами вставлял короткие реплики типа "ну, ты даешь, капитан" или "Робинзон, блин". Ближе к концу повествования к ним присоединился заместитель Фомищева капитан Снегирев. Жестом показал Алексу, чтобы не прерывался и уселся на свободный стул.
   - Вот, в общем-то, и всё, - сказал Алекс, завершая доклад.
   - Ничего не упустили? - поинтересовался Снегирев.
   - Всё что помню, рассказал.
   - Капитан, а может, слышал или видел что-то? - Фомищев выдержал паузу и уточнил: - То, что нам будет интересно узнать.
   Алекс состроил подобающую в такой ситуации мину, изображая попытку припомнить что-нибудь эдакое, что могло бы порадовать особистов.
   - Вроде бы ничего... - задумчиво произнёс он, подумал ещё немного и уточнил: - Я ведь почти всё время и на корабле, и на авиабазе был в изоляции, под присмотром, увидеть или услышать что-то важное в принципе не мог.
   Снегирёв прищурился и недобро процедил:
   - Понятно... Не хотите говорить?.. Юлите...
   О чем это он, - подумал Алекс, - что ему известно? Может, кто-то из ребят сболтнул лишнее? Нет, это вряд ли. Ничего этот хмырь знать не может... Или может? А что, если Соломатин подвел, заложил?
   - Что вы имеете в виду? Всё, что знаю и помню, я рассказал.
   - В виду я имею то, что у нас есть сведения о ваших похождениях. Рассказали вы нам далеко не всё... - многозначительно произнес Снегирев и, сложив ладони лодочкой, громко хрустнул костяшками пальцев.
   Хруст вызвал на лице Алекса гримасу отвращения. Э, да ты, брат шалишь, - подумал он, - какие у тебя сведения? И откуда ты знаешь, что я рассказал, а что нет? Пришел ты под самый конец, ничего толком не слышал...
   - Какие сведения? - поинтересовался Алекс, в упор и до бесстыжего простодушно глядя на Снегирева.
   - Вопросы здесь задаете не вы! - отрубил тот.
   - Всё, что знаю, рассказал. Никаких дополнительных сведении не имею, то, что было рассказано до вашего появления, записано, можете ознакомиться на досуге.
   - Значит, не хотите помогать нам? - спросил Снегирев, багровея.
   - О какой помощи идет речь? Что конкретно вы от меня хотите?
   - Вы вступали в контакт с кем-либо из американцев?
   - А как вы считаете?
   - Послушайте, капитан... - угрожающе начал Снегирев.
   Алексу начал надоедать этот бесполезный разговор.
   - Неоднократно вступал в контакт с представителями противника! - прервал он особиста. - Вы сами подумайте, как бы я без этого оказался здесь?
   - О чём вы разговаривали с ними?
   - Исключительно о погоде. Капитан, не держите меня за идиота, и сами не притворяйтесь дураком! - не выдержал, наконец, Алекс. - Если хотите узнать что-то конкретное, спрашивайте прямо.
   Снегирёв буквально взлетел со стула.
   - Что ты сказал? - прошипел он, привстав на цыпочки, как кобра встает на хвост перед броском.
   - Отставить! - тут же выпалил Фомищев и так саданул кулаком по столу, что раздался жалобный треск. - Немедленно прекратить! Капитан Снегирев, выйдите и подождите за дверью, - приказал он, сверля заместителя взглядом.
   Снегирёв вышел, демонстративно хлопнув дверью.
   - Ты хоть понимаешь, что делаешь? - спросил Фомищев у Алекса, когда они остались наедине.
   - Конечно.
   - Наживешь серьезного врага. Он тебя с дерьмом смешает, а потом сожрет и не поморщится.
   - Да и черт бы с ним. Павел Григорьевич, я всё понимаю - проверки на вшивость и тому подобное, но ни у кого нет права бездоказательно обращаться со мной, как с предателем!
   - Чушь! - гаркнул Фомищев так, что Алекс подскочил на стуле. - При чём тут предательство, капитан?! - Фомищев помедлил немного и уже абсолютно спокойно продолжил: - Пойми, к нам приходит человек, который достаточно долго пробыл среди врагов. Что он там видел, чем занимался, может быть, ему что-то рассказывали, предлагали? Ответы на эти вопросы могут быть очень полезными для нас.
   Но не для меня, - мысленно дополнил Алекс.
   - Товарищ майор, я рассказал всё, что знаю. Добавить нечего.
   Фомищев с нескрываемой досадой покачал головой.
   - Ладно, Романов, можешь идти.
   Из кабинета Фомищева Алекс вышел на взводе. Шрам на скуле побагровел, ладони до хруста сжались в кулаки. Капитан едва сдержался от их применения при виде мечущего взглядом молнии Снегирева. Скрипя зубами, Алекс прошёл мимо и отправился на поиски сослуживцев, учувствовавших в злосчастной операции обмена. Краснова ему удалось застать у взлетной полосы, Сергей разговаривал о чем-то с механиками. Скользнув по взлетке, один за другим истребители отрывались от земли и уходили в небо, отставляя в нем белый дымный след.
   - Здорова, Серега! - крикнул Алекс, пытаясь пробить голосом шум двигателей, и хлопнул приятеля по плечу.
   От неожиданности Сергей вздрогнул.
   - Кто ж тебя научил людей пугать? - возмутился он, оборачиваясь.
   - Самоучка, - ответил Алекс.
   - Командир?! Вернулся! - радостно выпалил Краснов и, не жалея силы, хлопнул Алекса по плечу.
   Алекс чуть не свалился с ног.
   - Как видишь, - буркнул он, замахнулся, чтобы стукнуть в ответ, но сдержался и покрутил пальцем у виска.
   - Когда?
   - Утром. Отойдем в сторонку, разговор есть.
   - Да ладно тебе, давай тут, рёв такой, что никто не услышит, - отмахнулся Сергей.
   - Вот охота мне глотку драть, идем.
   - Пошли. Только я через десять минут вылетаю.
   - Успеем, - заверил его Алекс.
   Он взял Краснова под локоть и отвёл подальше от ревущих машин и суетящегося техперсонала.
   - Ну, так что за разговор? - поинтересовался Сергей.
   - Минут двадцать назад пообщался с особистами.
   - И что?
   - Интересная беседа получилась. Намекали на то, что знают больше, чем я рассказал. Что ты на это скажешь?
   - Знают они не больше, чем мы им рассказали, - ответил Сергей. - А рассказали мы не больше, чем им следует знать.
   - Уверен?
   Сергей нахмурился, сказал обиженно:
   - Думаешь, кто-то из нас проболтался?
   - Всё может быть, - ответил Алекс, смотря ему в глаза.
   - Брось! Зачем нам это? - ответил Сергей, не отводя взгляда.
   - А Соломатин?
   - Почти сразу улетел. Да и ему, если разобраться, совсем ни к чему...
   - Считаешь, что первый отдел просто так на меня наехал, из собственной подлючести?
   - Кто их разберет? Они там всех по поводу и без подозревают. Особенно капитан усердствует, всё врагов ищет.
   - Да уж...
   - Он всем нам изрядно нервы потрепал, когда без тебя вернулись!
   У взлетки один из техников ожесточенно замахал руками и закричал что-то в сторону Алекса и Сергея.
   - Ну, ладно, командир, побежал я, пора! - встрепенулся Краснов.
   - Удачи! - напутствовал Алекс.
   Общение с Севастьяновым и Голубковым новой пищи для размышлений не дало. Ребята сообщили Алексу примерно то же, что и Краснов. Выходит, что особисты всего лишь пытались взять меня на испуг, - думал Алекс, неторопливо шагая взад-вперед по утоптанному местными любителями футбола клочку земли. - Рассчитывали, что с перепугу какой-нибудь компромат выдам. Психологическая атака, вашу мать...
   Следующие несколько дней жизни капитану Романову, как он сам предполагал, предстояло потратить на медосмотр и ожидание допуска к полетам. Ожидание само по себе - штука мало приятная, Алекс не раз уже убедился в этом, но теперь ожидание усугубляли ежедневные допросы в первом отделе. Капитан Снегирев плотно взялся за не в меру нахального, на его взгляд, пилота. Допросы сводились к одному: Снегирев грозил в скором времени выбить показания, которые от него скрывают, Алекс упрямо заявлял, что выбивать из него в принципе нечего. Конечно, выбивание показаний в прямом смысле было маловероятным, и Алекс старался особо не переживать. Получалось это с трудом. Бесили не сами по себе угрозы, а хамское поведение Снегирева. Когда рядом не было Фомищева, Снегирёвское хамство переходило все пределы. Порой на очередном допросе Алекс ощущал близость той грани, у которой он будет на все сто процентов готов перегрызть горло этому недоноску в погонах - называть его мягче Алекс уже не мог. Слоняясь в свободное от допросов время по территории части, он не переставая думал о разговоре с Цыном. После длительных и непонятно зачем нужных препираний с особистом, мягкий, даже успокаивающий голос китайца, как-то сам по себе возникал в сознании. "С системой нужно бороться изнутри... у вас в руках грозное оружие... запустить червя в яблоко системы... можно добиться многого... какие родители, такие и дети...". Что-то было в этих словах - нечто правильное, но в месте с тем грозящее опасностью. "Риск есть, но не слепой" - говорил Цын. Риск немалый - уточнял для себя Алекс. Тщательно фильтруя в уме слово за словом, как приисковый старатель золотые песчинки, он пытался выявить подвох в том, что говорил ему Цын. Достав коробочку с дисками, он подолгу просиживал в стороне от посторонних глаз, уставясь на нее пустым отрешенным взглядом. Странный он человек, думал Алекс, "поступите с ними на свое усмотрение, разве в деньгах дело?". Сам решай для себя, капитан. Но какое решение я должен принять, и с какой вообще стати кому-то что-то должен? Самым простым решением, приходившим в голову, было выбросить эти чёртовы диски, забыть обо всём и перестать мучить себя, тем более никто не принуждает. Но что-то неосознанное мешало Алексу поступить так...
   Размышления об этом полностью поглотили его. Алекс пытался принять ему самому не ясное решение. Измотанный допросами и самокопанием, он почти перестал спать, осунулся, под глазами появились круги. Время шло, а определиться не получалось. Это выводило Алекса из себя. Оставаясь один в комнате, снова и снова пытаясь найти ответ на вопросы "почему я, и зачем мне это надо?", он с каждым разом всё ближе подходил к тому, чтобы сорваться и начать крушить всё, что попадется под руку. Вновь и вновь не находя ответа, теряя последние крупицы самообладания, он чтобы как-то успокоиться, засовывал голову под ледяную струю воды в умывальнике, скрипя зубами, выжидал пару минут, а затем падал на пол и упивался нахлынувшей, как от ожога болью. Боль ненадолго отгоняла тяжелые мысли. Именно в такой момент его застал Олег Голубков, когда зашел пригласить приятеля на небольшой сабантуй по поводу собственного дня рождения. Слушать, срывающегося с уговоров на ругань, Алекса он не стал... как и вызванный им врач, который немедленно определил капитана в лазарет.
   Время в лазарете текло размеренно. Всё точно по расписанию: сон, процедуры, прогулка, прием пищи. Шутки и сплетни выздоравливающих смешивались со стонами и слезами тех, кто еще не достиг того момента, когда жизнь окончательно отбирает бразды правления у своей соперницы - смерти. Идущие на поправку раненные, простуженные и страдающие прочими несерьезными недугами военнослужащие убивали дневные часы игрой в карты, беспредметным трёпом, чаще, чем обычно ходили курить, короче, маялись групповым бездельем. Неразговорчивый, мрачный капитан ВВС сразу не вписался в эту компанию. Поначалу некоторые из больных пытались наладить с молчуном контакт, но потом махнули на него рукой - не хочет, ну и не надо. Да и странный он какой-то: усядется в уголок и бубнит что-то под нос, и всё в руках какую-то ерундовину вертит. Попросишь посмотреть, чтобы разговор завязать, в ответ такой взгляд получишь, что мороз по коже - совсем крыша у бедолаги съехала... многих война сломала...
  

Глава 10

  
   - Так, так, уважаемый, как вы сегодня? - заботливо интересовался доктор, слегка опуская нижнее веко пациента, - как себя чувствуете?
   Пациент снова отказывался идти на контакт.
   - Иосиф Вячеславович, он так всегда? - сочувствующим тоном спросила новенькая медсестра, всматриваясь в безучастное лицо обследуемого.
   - Нет, Танюша... Иногда он оказывает мне честь, обронив несколько фраз.
   - Что с ним?
   - На лицо сильнейшее нервное и физическое истощение. Молодой человек периодами совсем не спит и не ест.
   - Почему?
   - Последствия психологической травмы. Приготовьте, пожалуйста, инъекцию.
   Медсестра засуетилась у столика, надламывая ампулу и перемещая ее содержимое в шприц.
   - Ну что, герой, попробуем новое средство? Еще один укольчик, - ласково произнес Иосиф Вячеславович и принял шприц у ассистентки.
   - О какой травме вы говорили? - спросила та, внимательно наблюдая за действиями врача.
   - Точно не знаю. По слухам, он побывал то ли в плену, то ли участвовал в какой-то спецоперации, а когда вернулся, с ним случился припадок. Но это слухи, сам он даже в редкие минуты разговорчивости отказывается рассказывать об этом. Из обычного госпиталя его к нам переправили.
   - Бедный...
   - Не он первый, и, к сожалению, не он последний. Поработаете с мое, похлеще увидите. Привыкнете. Этому повезло, у него еще есть возможность выкарабкаться, если повезет. Ладно, капитан, завтра увидимся, - обратился доктор к Алексу и нажал кнопку вызова санитара.
   - Выздоравливай, - обронила медсестра, глядя вслед тяжело переставляющему ноги молодому человеку, которого поддерживал под руку такой же молодой санитар. - Жалко-то как мне их, - добавила она. - Все такие молодые...
   - Молодые, - тихо повторил Иосиф Вячеславович. - Этот капитан совсем, как мой племянник: рост тот же, цвет глаз, даже похож чем-то, только на три года старше. Отвоевался он, Танечка, отвоевался... Не уколы ему нужны, а покой и забота. Домой к родителям, к жене или кто там у него. Куда угодно, только подальше отсюда.
   Всё, что было после попадания в лазарет, Алекс воспринимал отрывками. Он то проваливался в какую-то серую вязкую пелену, отгораживающую его от окружающего мира, то стараниями врачей выбирался на ее поверхность, обретал способность здраво мыслить и контролировать свои действия. Но эти проблески сознания были недолгими, и каждый из них вновь мысленно возвращал его к злосчастному разговору с Цыном, к тому выбору, который предстояло сделать. В том, что этот выбор волей чего-то неведанного, возможно судьбы, назначен ему, он не сомневался. Неспроста, ох неспроста хитрый китаец затеял тот разговор. При любой попытке принять хоть какое-то решение, душевное смятение нарастало, обрушивалось, как лавина, и снова сметало Алекса в пропасть. Это был замкнутый круг. Душевное состояние пациента, не смотря на усилия добрейшего и умнейшего доктора Иосифа Вячеславовича Крамера, оставляло желать лучшего.
   Тем временем, не взирая на все человеческие трагедии, лето окончательно вступило в свои права. Начались те погожие солнечные дни, когда гораздо приятнее посидеть в тени развесистого дерева, наслаждаясь теплом, чем находиться в гнетущей атмосфере госпитальной палаты. В один из таких дней в состоянии очередного "провала" Алекс отдыхал у небольшого прудика, вырытого на территории госпиталя. Лежа на расстеленном покрывале и упираясь опустошенным взглядом в небо, он не замечал ничего вокруг. Это его поведение очень смущало лейтенанта Краснова, который вот уже полчаса пытался, сохраняя непринужденный вид, что-то рассказывать другу. Окончательно отчаявшись вызвать хоть какую-то ответную реакцию на свои слова, Сергей стал прощаться.
   Он наклонившись над Алексом, встретился с ним взглядом и произнес:
   - Ну ладно, командир, пойду я. Бывай... - Сергей помедлил, и нехотя добавил: - Да, не хотел тебе говорить... Ромку Севастьянова сбили... на прошлой неделе... не спасся...
   В этот момент Краснову показалось, что в бессмысленном взгляде капитана что-то изменилось. Он пристально вгляделся в лицо Алекса, пытаясь найти этому подтверждение, но глаза командира, если и оживились на мгновение, то сейчас опять сделались пустыми.
   Вот чёрт, да что же это такое! - выругался про себя Краснов, - прямо, как растение.
   - Возвращайся, Сашка, - сказал он, встал с земли и, не оглядываясь, пошел к выходу с территории.
   Вскоре за Алексом пришел санитар, помог подняться и проводил в кабинет врача.
   - Добрый день, капитан! - приветствовал доктор пациента. - Замечательная погодка на улице, не правда ли?
   Пациент молчал.
   - Усадите его на стул и можете быть свободны, - обратился Иосиф Вячеславович к санитару.
   - Может, лучше сразу на кушетку? - поинтересовалась медсестра, возясь у кушетки с капельницей.
   - Нет, Танюша, процедура отменяется, - ответил Крамер, и, заметив удивление ассистентки, уточнил, - не будет больше процедур, отправляем его домой. Все бумаги я подготовил. Остаётся собрать комиссию, послать уведомление в часть и прочие мелкие формальности.
   - Но как же так, он ведь еще не выздоровел? Вы говорили, что у него есть шанс! - искренне возмутилась Таня.
   - Шанс, конечно, есть. Но поймите, Танюша, не может он вечно тут находиться, домой ему надо, там родня им займется и гражданские врачи, глядишь, поправится.
   - Но, Иосиф Вячеславович... - хотела возразить медсестра, но осеклась под взглядом доктора.
   Доктор вздохнул, сказал убедительно:
   - Поймите, Танюша, чтобы состояние этого больного изменилось, ему нужно сменить обстановку. Надо чтобы вокруг были люди, с которыми у него что-то связано. Возможно, тогда он придет в себя, и эти загадочные приступы аутизма прекратятся.
   Таня отвела глаза от Крамера, на ее расстроенном симпатичном личике явно выразилось несогласие с мнением начальника.
   - Иосиф Вячеславович, может, пока будем готовить его к выписке, не стоит прекращать процедуры? Бывают же чудеса, а? - тихо спросила она и просительно взглянула на доктора.
   Крамер несколько секунд тяжело смотрел на упрямую медсестру, потом уголками мясистых губ улыбнулся и произнес:
   - Что вы смотрите на меня, как обиженный ребенок? Еще заплачьте... - и после недолгого раздумья запальчиво сообщил: - Будем лечить! Чем чёрт ни шутит? Зовите Михаила, пусть готовит героя к процедуре!
   Просияв, Таня мгновенно выпорхнула в коридор, и вскоре оттуда донесся ее голос:
   - Ну, Миша, ну, давай же быстрее, идем!
   Следующие несколько дней Крамер готовил капитана Романова к выписке, а упрямая медсестра продолжала надеяться на чудо. Каждый день ровно в 15:30 Алекса укладывали на кушетку в процедурном кабинете, и в его вену капля за каплей поступала бледно-голубая жидкость. Рядом сидела медсестра, легко сжимала в ладонях его безвольную руку и тихо приговаривала:
   - Скоро домой поедешь, там поправишься, там тебе хорошо будет...
   Слабая вспышка света, зародившаяся где-то на краю серой дымки, разрасталась. Так было всегда перед выходом из "провала". Свет, поначалу слабый и еле различимый становился всё ярче, и чем ярче он становился, тем больнее было его переносить: мозг словно разрывался на части. Когда боль достигала апогея, Алекс с криком возвращался в мир. Это возвращение можно было бы сравнить с рождением ребенка, но только от крика новорожденного не сводит судорогой сердце, и не встает колючий комок в горле того, кто его слышит. В этот раз всё шло не так, как обычно. Не было боли, только мягкое свечение и всплывающие откуда-то обрывки фраз: "сбили... не спасся... Ромку Севастьянова сбили... будем отправлять домой... там хорошо будет... Возвращайся, Саша...". Сияние обволакивало. Пробуждающемуся Алексу казалось, что это не просто свет, а что-то плотное и упругое, словно морская вода. Сгустившись вокруг, эта светящаяся субстанция плавно выталкивала его куда-то вверх... а там наверху кто-то тихонько рассказывал о том, что скоро он будет дома...
   - Не надо домой, - с трудом выговорил Алекс, окончательно вынесенный на поверхность бессознательного, - не надо...
   - Ой! - удивленно-испуганным голосом вскрикнула медсестра в ответ. - Очнулся! Доктор! Где, вы? - снова выкрикнула она, озираясь по сторонам, и Алекс почувствовал, как задрожали держащие его запястье ладони. - Я сейчас, - сказала медсестра и выбежала в коридор.
   Вернулась она почти сразу и буквально втащила в кабинет Крамера, который с трудом понимал, что происходит.
   - Да что случилось-то?! - растерянно восклицал Иосиф Вячеславович, пытаясь освободить рукав халата из рук, будто с ума сошедшей, Татьяны. - Объясните мне, наконец!
   - Да скорей же, доктор, он очнулся. Сделайте что-нибудь!
   - Очнулся, говорите? И что прикажете сделать? - удивленно переспросил Крамер и перевёл взгляд с ассистентки на кушетку с пациентом.
   - Как, что? - удивилась в ответ медсестра. - А вдруг он снова уйдет в себя?
   - Тут уж я ничего поделать не могу, - ответил доктор и широко развёл руками. - Однако, давайте всё же поглядим на нашего капитана, - добавил он и направился к Алексу.
   Татьяна последовала за ним.
   - С возвращением, Александр Константинович! - приветствовал Кармер Алекса. - Что ж вы Танюшу перепугали? Посмотрите, на ней лица нет!
   - Не хотел, - ответил Алекс, взглянув на девушку в белом халате.
   - Да что вы, я совсем не испугалась, просто так неожиданно всё получилось! - ответила Таня.
   - Значит, говорите, бывают чудеса? - поинтересовался Крамер у ассистентки и расплылся в улыбке.
   - Бывают! - уверенно произнесла Таня.
   Лицо Крамера посерьёзнело.
   - Поглядим, надолго ли он вернулся, - тихо сказал он.
   К удивлению Иосифа Вячеславовича и радости Татьяны, приступы аутизма у капитана больше не повторялись. За быстро пролетевший месяц он явно пошел на поправку и отличился крепким сном и завидным аппетитом. Отправка Романова домой была отложена.
   - Да, вот так и начинают верить в чудеса, - этими словами Крамер заканчивал почти каждый осмотр пациента. - Всё в порядке, одевайтесь, - добавил он сегодня. - Мы уж было решили списать вас со счетов. Всё подготовили к отправке домой. А вы вон какой фортель выкинули - против всех правил, по правде сказать. И выздоровление ваше какое-то уж слишком скорое - невероятно, но факт...
   - Хорошо, что списать не успели.
   - Татьяну благодарите. Она настояла!
   Алекс обернулся к медсестре и сказал ласково:
   - Спасибо, Танюша.
   - Не за что, - ответила та и залилась румянцем. - Я так рада, что с вами всё в порядке.
   - Романов, вы по гроб жизни ее должник! - заявил Крамер.
   - Знаю.
   - Ну, что вы такое говорите, Иосиф Вячеславович, - смущенно произнесла медсестра. - Это же моя работа!
   - Вы посмотрите, прямо сама скромность! - рассмеялся доктор. - Нет, капитан Романов, как честный человек, вы просто обязаны на ней жениться! - произнес он и подмигнул Тане.
   - Доктор, всё бы вам шутить, - ответила та, покраснев еще больше.
   - Какие шутки? - с напускным удивлением, произнес Крамер. - Как говорится, он привлекателен, вы чертовски привлекательны, так чего же ждать? И вообще, дети мои, я всё больше склонен видеть здесь знак судьбы! Так преклоните же колени для отцовского благословения!
   Комнату огласил дружный смех.
   - Посмеялись и ладно, - сказал Иосиф Вячеславович, когда все успокоились. - Значит так, капитан, не вижу необходимости задерживать вас. Можете отправляться в часть. Конечно, я советовал бы вам отпуск суток на десять - пятнадцать, съездили бы домой, родных проведали. Да и подстраховаться не мешает на всякий случай, проверить, не повторятся ли приступы. Если хотите, посодействую.
   - Спасибо, доктор, не надо отпуска.
   - Редко кто на вашем месте отказывается.
   - Не могу сейчас. Мне нужно назад в часть. Когда можно отправляться?
   - Завтра.
   - Ясно. Спасибо вам за всё.
   - Обращайтесь.
   Вышедший за ворота госпиталя человек чувствовал себя здоровым на все сто процентов. Не оглядываясь, он направился к ближайшей трассе, в надежде поймать попутную машину. Мало кто сейчас смог бы предположить, что всего месяц назад он представлял собой жалкое беспомощное существо, которое даже по нужде ходило с чужой помощью. Все подобные мысли отметались только при одном виде его чёткой упругой походки, а уж если бы кто-нибудь заглянул ему глаза, то уловил бы в них слабый, но чистый блеск. Такой взгляд бывает у человека окончательно решившегося на поступок.
   Неожиданное появление Алекса в расположении эскадрильи породило множественные слухи и стало поводом для различных пересудов. Кое-кто пытался задавать вопросы в лоб, но упрямый пилот вдаваться в разъяснения отказывался, а только отшучивался и уводил разговор в сторону. Получить допуск к полетам Алексу удалось не сразу. Потребовалось приложить значительные усилия, чтобы убедить в своей пригодности к лётному делу дотошных врачей и доказать-таки особисту Снегиреву, что он - капитан Романов - не верблюд. В общем, с трудом, но Алекс вернулся к исполнению служебных обязанностей. Теперь, что бы ни делал, где бы ни находился, он неотступно думал о том, как поймать момент и использовать подаренные Цыном диски. Удобный случай подвернулся, когда в одном из вылетов звено Алекса наткнулось на американский патруль, и в непродолжительной стычке его МиГ получил повреждения. Повреждения были пустяковыми, но гарантированно давали некоторое количество времени на техобслуживание. В это время у летчика есть возможность, не вызывая подозрения, покопаться в начинке самолета под предлогом посильной помощи техперсоналу.
   - Ну что, хлопцы, пора перекусить! - сказал механик Коновалов, придирчиво осматривая результат работы.
   - Точно, Петр Иваныч! - раздался из кабины голос электронщика Карпова. - Товарищ капитан, вы с нами?
   - Идем, Саша, а то желудок от голода сводить начало, - обратился Коновалов к Алексу.
   - Не хочется что-то, - ответил Алекс. - Вы идите, а я, может, позже.
   - Наше дело предложить. Ты тут сидеть будешь?
   - Да. Идите, я за инструментом присмотрю.
   - Что за ним смотреть? Сопрут что ли? - удивился Карпов.
   - Может и не сопрут, но лучше пусть покараулит, раз уж есть не хочет. Мало ли растяп! Своё потеряют, а потом побираются ходят. То ключ им одолжи, то еще что. Такой не украдет, но так одолжит, что потом не найдешь.
   Когда ремонтники вышли из ангара, Алекс выждал пару минут, достал из сумки с инструментом отвертку и комплект насадок. Убедившись, что вокруг никого нет, он забрался в кабину. Там капитан подобрал хитрого вида насадку для отвертки и с трудом открутил четыре винта, что за креслом пилота крепили толстую металлическую пластину. За пластиной была дверца. Алекс открыл ее и увидел на внутренней поверхности маленький экран, а на корпусе самолета - щель, прикрытую пластиковой шторкой, и ряд кнопок с разноцветными светодиодами. Доступ к устройству управления бортовым компьютером был получен. Оставалось самое главное - перепрограммировать машину. Алекс пробежался пальцами по кнопкам, вводя пароль. Система приняла его сразу, дала разрешение на выполнение всех операций. Алекс выглянул из кабины, затравленно осмотрелся. сердце его учащенно билось, от волнения пот градом катился по лбу, заливал глаза. Убедившись, что посторонних нет, он приподнял шторку и вставил первый диск в считывающее устройство. Раздалось легкое шелестение, светодиоды часто замигали, и через несколько секунд на экране появилось сообщение: "Запущена программа обновления системы. Для продолжения введите семизначный код подтверждения. По истечении 30 секунд и не введенном коде программа будет автоматически завершена". Ни пуха, ни пера и к чёрту! - мысленно напутствовал себя Алекс и ввел код. "Код подтверждения принят, начата операция обновления системы", - высветилось на экране. Всё, отступать некуда, подумал Алекс, наблюдая за экраном, по которому побежали строчки цифр и текстовые сообщения. Алекса била легкая нервная дрожь, он то и дело высовывал голову из кабины и опасливо озирался. Наконец, на экране высветилось: "Обновление успешно завершено! Извлеките диск из считывающего устройства!" Достав диск, Алекс облегченно вздохнул, закрыл дверцу и водворил защитную пластину на прежнее место. Затем выбрался из кабины, вернул отвертку с насадками в сумку и стал ожидать возвращения ремонтников. Те явно не спешили и появились в ангаре минут через сорок. Алекс с трудом прятал волнение и пытался держаться, как будто ничего не произошло.
   - Бледный ты какой-то! - сказал Коновалов, затянулся сигаретой и, выпустив струйку плотного сизого дыма, спросил: - Захворал, боец?
   - Бледный? - постарался удивиться Алекс.
   - Точно, - подтвердил Карпов.
   - Ты сходил бы всё-таки поел, с утра голодный сидишь! Да и проветриться тебе не помешает, - предложил Коновалов.
   - Ага, - согласился Алекс, - пойду. Пока вы ходили, проголодался.
   - Ну, иди. И вообще, иди отдыхай, от тебя сейчас пользы, как от козла молока, сами справимся. Завтра придешь, может, на что и сгодишься.
   Откровенно говоря, Алекс обрадовался возможности скрыться с "места преступления". Оставшуюся часть дня он провел в общаге, обдумывая дальнейшие действия, а, когда вернулся на утро в ангар, застал Карпова и Коновалова за бурной дискуссией.
   - Я тебе говорю, Иваныч, винты на крышке не дотянуты! - доказывал Карпов.
   - И что?
   - Как что? - удивился Карпов. - Лазил кто-то туда!
   - Да тише ты, не ори так! - цыкнул на расшумевшегося электронщика Коновалов. - Кому это надо? Зачем?
   - А я откуда знаю? Точно помню, вчера перед обедом затягивал до упора! Ты же знаешь, если я затяну, то потом хрен отвернешь! Ты же меня сам за это ругаешь постоянно! А тут они легко так поддались!
   - Верно, после тебя вспотеешь, пока отвернешь. Так, может, сам не дотянул?
   - Не может быть этого!
   - А какого чёрта туда полез, если вчера всё сделал?
   - А чёрт его знает! Проверить вдруг захотелось.
   - Ну, может, вспомнил, что не дотянул вчера, как хотелось, вот и полез? Подсознательно, может? Бывает так. Психология - тонкая штука! Сам вроде не помнишь и не знаешь зачем, а лезешь.
   - Ну, не знаю, - ответил Карпов засомневавшись.
   - Ты проверил, всё в порядке?
   - Вроде да.
   - Ну и забудь.
   Чуть не погорел, - подумал Алекс, слушая беседу технарей.
   - Романов, ты что подкрадываешься, как бандит? - недовольно спросил Коновалов, когда, наконец, заметил Алекса.
   Алекс подошел, пожал руку механику и электронщику, и сказал шутливо:
   - Кто подкрадывается? Вы так увлеклись, что можно было всё вынести, а вы бы и не заметили! Что случилось?
   Коновалов и Карпов переглянулись.
   - Да ничего, проехали уже, - ответил Карпов. - А, Иваныч?
   Вместо ответа Коновалов с явной досадой взглянул не вовремя появившегося пилота и ядовито произнёс:
   - Нет, погоди-ка, Слава... Ну-ка, капитан, скажи нам, ты вчера никуда не отлучался пока мы ели?
   - Нет.
   - Точно?
   - Да. Что случилось-то?
   - Вот показалось, понимаешь, Славе, что копался кто-то в потрохах твоей птички. Может, ты сам?
   - Да ладно тебе, Иваныч, зачем ему это надо? - вступился за Алекса Карпов.
   - Ну, мало ли... Смотри, Саша, если лазил, так и скажи. Может, показалось, что что-то неисправно, проверить решил? Не дай Бог, накрутил чего не так - и сам разобьешься, и с нас головы снимут!
   - Никуда я не лазил, - отрезал Алекс.
   - Ну, смотри, - тихо ответил Коновалов.
   - Ну, что ты пристал к человеку, - снова вмешался Карпов, - нет ему смысла самому себе гадости делать.
   - По-хорошему, полагается теперь с нуля проверку выполнить... Раз такая подозрительная ситуация... - задумчиво произнес Коновалов. - Вот ведь мать-перемать, почти закончили, а теперь по второму кругу! - выругался он.
   Алекс лихорадочно соображал, что же теперь делать и одновременно проклинал себя за допущенную оплошность. Услышав последнюю фразу механика и увидев недовольное скривившееся лицо Славы, он понял, что технари совершенно не хотят заново выполнять всю работу, и если бы не его присутствие, ни за что не стали бы этим заниматься.
   - Ладно, мужики, - сказал он, - давайте сделаем вид, что ничего не случилось. Скорее всего, Слава просто не дотянул винты, мало ли что его отвлекло?
   - Ага, - обрадовано отозвался Карпов, - как раз Иваныч есть позвал, я, наверное, и отвлекся! Да, точно!
   - Ладно, - буркнул Коновалов, - но только никому!
   - Договорились, - ответил Алекс.
   Перекурив и успокоившись, они принялись за работу и совместными усилиями к вечеру устранили все неисправности.
   - Всё, капитан, мы свое дело сделали, - удовлетворенно произнес Коновалов, складывая инструменты в сумку. - Остальное - твоя забота. Ну, что, Слава, идем?
   - Ага, Иваныч, - отозвался Слава, - сейчас, пару минут подожди.
   - Жду, - ответил механик.
   Он закурил, предложил сигарету Алексу, а потом спросил:
   - Что, капитан, скоро снова в бой?
   - Как прикажут.
   - Страшно там? - ткнул Коновалов пальцем вверх.
   - Как когда, - пожал Алекс плечами.
   - А я, оказалось, высоты боюсь... Как-то раз попросил прокатить, такого страха натерпелся...
   - Слушай, Иваныч, - начал Алекс и запнулся.
   - Что?
   - Я там у тебя отвертку видел, ну, такую с насадками, не одолжишь?
   - А тебе зачем? - спросил Коновалов, прищурившись.
   - Я тут посижу еще немного, надо систему потестировать, а то мало ли что... Может, датчики откалибровать придётся.
   Механик несколько секунд пристально смотрел на Алекса.
   - Датчики, говоришь? Не твое это дело, да и вроде в порядке они, - тихо произнес он.
   - Да ладно тебе, Петр Иваныч, что ж мне за Славой бежать, если вдруг пустяк какой-нибудь исправить понадобится?
   Коновалов смерил Алекса тяжелым взглядом, молча полез в сумку, достал отвертку с набором насадок и положил под стоящий рядом верстак.
   - Забыл... - также тихо сказал он. - Калибруй свои датчики аккуратно и так, чтоб в случае чего, никто не догадался, - и уже громче добавил, - Слава, ты чего там телишься, пошли!
   Пустяков, требующих исправления, оказалось довольно много, подстройка новой системы затянулась. Из ангара Алекс вышел поздней ночью сильно уставшим, но довольным, добрался до общаги и сразу же завалился спать.
   Утренний подъем дался нелегко. Продрав глаза и зевнув пару раз, насыщая легкие кислородом, Алекс вяло вылез из-под одеяла, подошел к окну и понял, что вылетов сегодня, скорее всего, не будет. Низкое предгрозовое небо готовилось разразиться ненастьем. Ухудшение погоды расстроило капитана, так как ему хотелось поскорее подняться в воздух и убить остаток сомнения, которое нет-нет, а шевельнётся в груди. Но одновременно с огорчением Алекс поймал себя на мысли, что радуется подступающей грозе, отдаляющей испытание - вылет под управлением толком не оттестированной системы мог закончиться плачевно.
   Алекс только и успел отметиться на утренней планерке и перекинулся с сослуживцами парой фраз о погоде, как небо изменило цвет с серого на черный и, натужно кашлянув, уронило тугие струи косого дождя. В общагу пришлось возвращаться бегом. Там, идя по коридору, за дверью комнаты Краснова он расслышал тихие звуки гитары и такое же тихое пение. Незнакомый женский голос пел:
  
   Ветер бродит по верхушкам,
   Катится слеза,
   Тихо кашляет старушка -
   Дальняя гроза.
  
   Алекс подошел поближе к двери и невольно заслушался. Голос, сопровождаемый глухими раскатами грома, звучал зачаровывающе:
  
   Льется плавно в подворотни
   Брошенная медь,
   Затихает день субботний,
   Подустав шуметь.
  
   Там где месяц угловатый
   Смотрит с высока,
   Облаков бежит куда-то
   Горная река.
  
   Золото на дне мерцает -
   Это месяц сам
   Снова звезды расставляет
   По своим местам.
  
   Где-то, до поры не смелый,
   Прячется туман,
   Чтобы утром, будто мелом,
   Выбелить дома.
  
   Он, свое закончив дело,
   Ляжет на ковре,
   Чтобы понял люд: созрела
   Осень на дворе.
  
   - Подслушиваешь? - неожиданно раздалось за спиной.
   В груди ёкнуло, Алекс вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял Краснов. На лице Сергея застыла вопросительная мина.
   - Заслушался, - ответил Алекс и растерянно улыбнулся. - Хорошо поет. Кто это?
   - Не знаю. Диск старый без опознавательных знаков. Ночью не спалось, стал барахло перетряхивать и наткнулся. Ромка как-то послушать дал, а я забыл. Так и не вернул. Собирал он всё это, записывал. Говорят, он и сам немного писал, даже печатался где-то.
   - А это что у тебя? - указал Алекс на бутылку в руке Сергея.
   - Сам не видишь? Тут же русским по белому написано "Водка".
   - Ты чего это с утра пораньше?
   - Да, понимаешь, сидел, слушал и такую тоску нагнало... Может, слышал такое:
  
   А в городе опять идут дожди,
   И остывают сонные вокзалы.
   Опять тепла от осени не жди,
   А лето? Нам ведь лета было мало...
  
   - Что-то ты совсем расклеился, - констатировал Алекс. - Чего на планерке не был? Звягинцев тебя искал, матерился.
   - Да пошли они все знаешь куда? Надоело. Всё надоело! Могу я раз в году что-нибудь нарушить?
   - Не шуми. Можешь, конечно... но не сильно.
   - Выпить хочешь?
   - Выпить, говоришь? Ты же сам рассказывал, чем это закончиться может, - еле сдержал Алекс улыбку.
   - Тьфу на тебя! - цыкнул Краснов. - Не сглазь! Водка хорошая, погода плохая, а жизнь такая, что не знаешь, когда последний раз выпьешь... Ну, так что?
   - Уговорил.
   Сергей слегка отстранил приятеля и открыл дверь. Пропитанный табачным дымом, воздух в комнате можно было резать на куски.
   - У тебя самого тут туман, - поморщился Алекс и бросился открывать форточку. - Как не задохнулся только?
   - Привычка, - ответил Краснов, доставая стаканы.
   - Закусить-то есть чем?
   - Сейчас посмотрю.
   После нехитрых приготовлений водка была разлита по стаканам.
   - За что пьем? - спросил Алекс.
   - Просто так. Не до тостов мне, настроение хоть вешайся.
   - Не, так дело не пойдет, лейтенант! Хватит киснуть! Что тут повеселее есть?
   Не дожидаясь ответа, Алекс нажал кнопку проигрывателя, и после тихого треска из колонок зазвучало:
  
   А кто-то громко всхлипнул,
   Срываясь в эпатаж...
   Он уходил без крика
   В последний свой вираж.
  
   А кто-то, дуя в трубы,
   "Всё тленно!", - утверждал...
   Кровя зубами губы,
   Он это тоже знал.
  
   А кто-то взгляд направил
   В астральных букв клише...
   Он для себя оставил
   Из букв всего пять "g".
  
   А кто-то перед дверью
   Смущался и страдал...
   Он уходил и верил,
   Что он не проиграл.
  
   Выпили они без тоста, не чокаясь.
   - Умеешь поднять настроение, Романов, - тяжело усмехнулся Краснов и вытер губы ладонью.
   - Ну извини, не вышло.
   - Капитану Романову и лейтенанту Краснову приготовиться к вылету, - раздалось одновременно из двух персональных офицерских коммуникаторов.
   Сглазил, подумал Алекс и, пулей вылетел из комнаты. Забежав к себе, он натянул комбинезон, и помчался на улицу, где нос к носу столкнулся с недавним собутыльником.
   - Тебе бы, командир, в метеослужбу податься, погоду заказывать - фиг ошибешься, - обронил тот, и они быстрым шагом направились к летному полю.
   - Биометрическая идентификация личности отключена, в связи с отсутствием необходимого оборудования, - услышал Алекс, когда забрался в кабину истребителя, - управление не может быть предоставлено.
   - Черт!
   - Команда не распознана, - раздалось в ответ.
   - Не умничай, - огрызнулся Алекс. - Перейти в режим идентификации по голосу.
   - Выполнено, - ответил "мозг", - назовите ключевое слово.
   - Анаконда.
   - Принято. Управление предоставлено.
   - Всегда использовать голосовую идентификацию, - приказал Алекс.
   - Режим голосовой идентификации установлен в качестве режима по умолчанию. Жду дальнейших указаний.
   Спустя несколько минут истребители уже пробивались сквозь темную завесу облаков и вскоре поднялись над грозой.
   - Огласить цель полета, - приказал Алекс "мозгу".
   - Цель полета - подтверждение разведданных. Задача - обнаружить колонну бронетехники, находящуюся предположительно в квадрате двадцать четыре, - ответила система, отобразив на дисплее карту. - В случае обнаружения колонны, сообщить ее точные координаты и выполнить бомбометание.
   - Задача ясна? - вышел Алекс на связь с напарником.
   - Яснее некуда, - ответил Краснов. - Хорошо хоть набраться не успели. Вот тебе и плохая погода.
   Самолеты шли над облаками на максимальной скорости. Проверяя работу системы, Алекс периодически отдавал различные команды.
   - Ты чего резвишься, как жених в брачную ночь? - удивился Сергей после очередного непонятно зачем нужного маневра командира.
   - Проверяю, как ремонтники поработали, - ответил Алекс.
   - А-а-а... Понятно. Ну и как?
   - Нормально.
   Алекс поэкспериментировал еще немного и убедился, что машина правильно выполняет то, что от нее требуют, почувствовал себя увереннее. Ладно, посмотрим, чего ты стоишь в бою, решил он.
   Гроза осталась позади, под самолетами, принимая загадочные формы, клубились низкие кучевые облака.
   - Обнаружена группа наземных целей, соответствующих заданным характеристикам, - сообщил "мозг", которому и плотный слой облаков не мешал контролировать ситуацию на земле.
   - Начать снижение, - приказал Алекс.
   Самолет подчинился. Пробравшись сквозь завесу облаков, Алекс увидел впереди-внизу грязно-серые приземистые коробочки танков, бронемашин пехоты и другой техники. Колонна не спеша двигалась по разбитой испещренной колеями дороге между лесом и отвесным берегом узкой речушки.
   - Передать координаты цели на командный пункт, - приказал Алекс.
   - Выполнено, - отрапортовал "мозг", выбросив в эфир закодированную информацию.
   - Что дальше, командир? - раздался в наушниках голос Краснова.
   - Работаем по очереди: сначала я, потом ты.
   - Понял.
   - Погнали, - скомандовал капитан, - и бросил истребитель вниз.
   Нагнав колонну, железная птица принялась вносить смятение в ряды противника, роняя из чрева болванки бомб, привычным образом разрывая на куски и мешая с грязью машины и человеческие тела. На дороге началась паника. Американцы разорвали походный порядок и повернули к лесу, спеша уйти из опасной зоны.
   - Красиво сделано, - прокомментировал Краснов, наблюдая за вспышками разрывов. - Засуетились, сейчас огрызаться начнут.
   - Твоя очередь, - ответил Алекс.
   Заход следовал за заходом, противник спешно отходил к спасительной полоске леса, пытаясь отвечать залпами мобильных зенитных комплексов. Но, видимо, что-то там у стрелков не ладилось и прицельного огня не получалось. Разрывные и электромагнитные снаряды ложились не кучно то выше, то ниже и с легким хлопком разрывались в воздухе, не причиняя МиГам вреда. Чадя выхлопами, танки с ревом перепахивали траками опушку, валили деревья и углублялись в чащу. За ними передвигалась остальная техника.
   - Хорошо мы их проутюжили, - крикнул Алекс в микрофон после сброса очередной порции бомб.
   - Еще заход, и я пустой, - ответил Краснов.
   - Заканчиваем. Скоро наши подтянуться должны, пусть добивают.
   - Давай еще разок пройдемся!
   - Они уже почти всё в лес увели, - засомневался Алекс.
   - Ну не везти же назад железо? Давай на лес и сбросим, может, кого зацепим.
   - Ставь замедление на три минуты, пойдем на бреющем, - согласился Алекс.
   Крылатые машины одновременно вошли в пике и понеслись над лесом, едва не касаясь верхушек деревьев. От них одна за другой отделялись бомбы. Пробивая кроны, они врезались в землю и затихали, готовые взорваться, как только выйдет установленное время. Скоро там будет пекло, подумал Алекс, посмотрев на часы, и очень четко представил себе, как вырываются с корнем деревья, и корежится взрывами металл.
   - Командир, у меня проблема, - услышал Алекс Краснова.
   - Что там у тебя?
   - Бомба не сошла, заклинило.
   - Прилетим, разберемся.
   - Боюсь, не долечу.
   - Не понял?
   - Система говорит, что отключить таймер детонатора невозможно.
   Алекс вздрогнул, не поверив своим ушам.
   - Чего? - переспросил он.
   - Часики тикают, говорю.
   - Повтори команду.
   - Пробовал уже, - вяло ответил Краснов.
   - Ты чего там бубнишь! - заорал взбесившийся Алекс. - Крутись давай, вытряхнуть ее пытайся! Полторы минуты у тебя!
   Самолет Краснова завертелся в воздухе, как разъяренная оса. Алекс смотрел на него, надеясь, что из распахнутого зева бомболюка вот-вот вывалится злополучная бомба.
   - Ну что?
   - Намертво засела.
   - Сорок секунд осталось. Прыгай! Не тяни!
   Краснов молчал.
   - Ты меня слышишь? - снова закричал Алекс.
   Тишина.
   - Серёга, ты чего задумал? - судорожно схватив ртом воздух, выдавил Алекс.
   - Извини, командир, я же тебе говорил утром, что всё надоело, - тихо ответил Сергей. - Видно, судьба.
   - Как старший по званию, приказываю тебе оставить машину! - всё еще надеялся вразумить напарника Алекс.
   - Чихал я на звания. "Мозг" я вырубил, катапультирования не будет. Как там говорится: "Он уходил и верил"? Вот и я верю...
   Резкий звук взрыва бритвой полоснул по барабанным перепонкам, заставив Алекса сорвать гермошлем.
   - Идиот... придурок... су-у-у-ка... - закричал он во весь голос, сдавив руками уши.
   Почти сразу же после первого взрыва, что-то с сухим треском разорвалось слева невдалеке от МиГа...
   Приходил в себя Алекс долго. Он то улавливал нить связи с реальностью, то снова терял.
   Наконец, ему удалось крепко вцепиться в нее. Почти невыносимо болела голова, хотелось пить, а лицо было стянуто словно какой-то маской из грубого материала. На ощупь материал оказался шершавым, а местами неожиданно липким. Кровь - догадался Алекс, открыл глаза и увидел небо... Встрепенувшись, он осмотрелся вокруг и понял, что по-прежнему находится в кабине самолета, и самолет летит... Значит, не сбили, мелькнула мысль.
   - Огласить текущие координаты, - приказал Алекс, морщась от боли.
   - Текущие координаты определить невозможно, - прозвучало в ответ.
   - Причина?
   - Повреждение программы модуля навигации.
   - Чёрт! - вырвалось у Алекса. - Огласить список повреждений.
   - Частично повреждены модуль навигации, модуль управления взлетом и посадкой. Для устранения неисправностей требуется перепрограммирование бортового компьютера. Механические повреждения отсутствуют.
   - Огласить возможную причину неисправностей.
   - Кратковременное воздействие электромагнитным импульсом.
   Всё-таки зацепили хлопушкой, сообразил Алекс, легко отделался, под самый край волны попал, а иначе бы каюк. Мысли эти глубоко в мозгу отдались резкой болью, которая медленно, точно липкая вязкая жидкость, растеклась от макушки к шее. Алекс покрутил головой, в надежде разогнать боль, но та лишь усилилась. Тогда он принялся осторожно разминать шею и виски, временно приостановив мыслительный процесс.
   - Что же ты, Серега, наделал? - с досадой обронил он после отрешенного созерцания забортного пространства. - Надоело ему! А мне, думаешь, не надоело?
   Ещё немного позанимавшись самомассажем, который принес небольшое облегчение, Алекс решил, что пора прекратить лететь в неизвестном направлении.
   - Установить связь с командным пунктом, - произнес он, и тут же, спохватившись, добавил: - Отменить сеанс связи.
   - Сеанс отменен, - ответила система.
   Шиш мне, а не связь, подумал Алекс. Если на командном узнают, что я не в состоянии определить, где нахожусь, то поймут, что самолёт неисправен. Технари начнут копаться в системе и определят подмену. Хотя... Даже, если ни с кем не буду связываться и сам доберусь до дома, сообщить о неисправностях придется. Не летать же на развалине! Одному мне не дадут разрешение на проведение работ, тем более, на перепрограммирование компьютера. Подключат того же Славу, а он не дурак и всё поймет. На этот раз точно поймают! Тогда трибунала не миновать... Вот влип! Надо как-то выкручиваться, надо попробовать всё исправить до возвращения домой. Целый час Алекс бороздил небо, пытаясь отыскать площадку пригодную для посадки. Ничего по настоящему подходящего не попадалось. Внизу то тут то там, поблескивая, мелькали тонкие полоски речушек и блюдца небольших лесных озер. Густой смешанный лес перемежался пятнышками лугов. Но разве посадишь тяжелую машину на испещренный кочками и оврагами клочок земли без риска серьезно повредить ее? Разбивать самолет Алексу совсем не хотелось, как не хотелось разбиться самому. Поиски угрожающе затягивались. И хотя горючего оставалось в избытке, но если в ближайшее время не удастся сесть, придется связаться со своими и возвращаться домой. Такое возвращение закончится очень неприятно. Об этом думал капитан Романов, пристально рассматривая проносящуюся под самолетом землю.
   Прошло еще полчаса. За это время Алекс высмотрел большое и на первый взгляд ровное поле. Пару раз он провел машину на минимальной высоте, оценивая место предполагаемой посадки - оно оказалось усеянным мелкими бугорками, точно потрудился батальон кротов. О том, чтобы посадить здесь современный истребитель не могло быть и речи. Вот если бы "Як" или "Ил" времен Второй Мировой - еще куда ни шло.
   Лучше уж загреметь под трибунал - так хоть будет шанс остаться живым и здоровым, чем, пропахав целину, догорать в каком-нибудь овраге, решил Алекс и вызвал на связь командный пункт. Ответили ему сразу. После неприятных объяснений на тему "почему так долго и что с Красновым", Алекс получил наводку на аэродром, определился с маршрутом и положил самолет на курс.
   Когда половина пути до родного аэродрома была преодолена, "мозг" вдруг потревожил пилота сообщением о том, что с ним хочет пообщаться кто-то из диспетчеров.
   - Капитан Романов, вам надлежит изменить курс, - сообщил диспетчер. - Координаты места назначения сейчас сообщим по закрытому каналу.
   - Что случилось?
   - Все разъяснения позже, - сухо ответил диспетчер и, чуть-чуть подождав, добавил мягче, - заварушка началась, капитан, противник совершил несколько диверсий. По полученным данным, американцы готовят наступление. События развиваются не в нашу пользу. Часть машин в результате диверсий мы потеряли. Командование решило быстро перегруппировать войска. Самолеты с нашего и соседнего аэродромов собираются передислоцировать на запасной. Связи с ним нет и по соседству никого. А вы сейчас как раз неподалеку. Ваша задача - разведать обстановку. Доберетесь, свяжетесь с нами и доложите что к чему. Если всё в порядке, остальные потом подтянутся. Конец связи, удачи!
   - Да что же это такое происходит? - растерянно спросил себя Алекс. - Что у них там творится?
   Ответы на эти вопросы угадывать было бессмысленно, и Алекс решил просто добраться до запасного аэродрома, а вот там уже прояснить для себя ситуацию.
   К месту назначения он подлетел в сумерках. Сделал несколько кругов над аэродромом и не заметил на нем никаких признаков жизни. Ни один огонек не пробивался сквозь сгущающийся сумрак, ни единое движение не выдавало присутствие людей. Подозрительно, конечно, но вроде ничего опасного не видно, подумал он, разглядывая на мониторе увеличенную картинку аэродрома. Попытка установить связь с местными диспетчерами закончилась неудачей. Никто даже не удосужился включить посадочные огни или хоть как-то указать самолету направление посадки. Видя такое положение дел, Алекс вызвал командный пункт.
   - Что там у вас, капитан? - услышал он голос диспетчера.
   - Да чёрти что. На связь не выходят, вокруг темень хоть глаз коли. Что делать?
   - Капитан, - услышал Алекс уже другой голос, - это Звягинцев, слышишь меня?
   - Слышу.
   - Поблизости от запасного, кроме тебя, никого, а знать, что там происходит необходимо. Я не приказываю, просто спрашиваю: не побоишься сесть? Если не хочешь рисковать, так и скажи, мы всё поймем и найдем кого-нибудь другого, - Звягинцев помолчал немного и вкрадчиво добавил: - Вот только, время уйдёт, а нужно бы побыстрее...
   - Что-то не особо хочется, - ответил Алекс, - честно говоря, не хочется совсем, но если очень надо, то можно рискнуть.
   - Давай, капитан. Только осторожнее. Сядешь, сразу не высовывайся, подожди минут пять и не вздумай расслабляться! Будь готов немедленно взлететь, если заподозришь что-то неладное.
   Кого он учит? - недовольно подумал Алекс.
   - На всё тебе полчаса, - продолжал полковник, - если за это время на связь не выйдешь, пошлем подмогу. Всё ясно?
   - Всё.
   - Ну, тогда ни пуха, ни пера!
   - К чёрту, - без энтузиазма буркнул Алекс.
   Может быть, маскируются, а, может, что-то с оборудованием случилось, предположил он, заходя на посадку. Сел без проблем, хоть и в темноте и на ручном управлении, без поддержки автоматики. Остановился у самого края взлетки. Внизу всё оказалось еще хуже и непонятнее, чем виделось сверху. Аэродром действительно был пуст. Ни бегущей к самолету охраны, ни спешащей техобслуги не наблюдалось. Никто не встречал прибывшего летчика. Выждав положенное время, Алекс выбрался из самолета.
   - Должен тут хоть кто-нибудь быть! Хоть какая-то охрана! - сказал он, чтобы придать себе уверенности и побрел к стоящим неподалеку от взлётки постройкам.
   Первым делом Алекс зашел в диспетчерскую. Прошёлся по комнатам, заглянул в зал, где несут вахту дежурные. Никого. Оборудование с виду казалось исправным и полностью готовым к работе, но куда исчезли люди? Сходил в мастерские. Тоже пусто. Ни охраны, ни техперсонала не было.
   - Не испарились же они? - удивлялся капитан, возвращаясь к самолету.
   Он установил связь с КП, вызвал Звягинцева и доложил обстановку.
   - Значит, ничего опасного не заметил? - переспросил полковник.
   - Вроде бы ничего, но не по себе мне как-то. Куда все делись?
   - Я-то откуда знаю? Ладно, капитан, оставайся на месте, жди нас. Осмотри другие помещения. Через каждые полчаса докладывай обстановку диспетчеру. Обо всем подозрительном сообщай немедленно.
   Здание караульной службы встретило Алекса темными отверстиями окон. В коридоре тускло мерцала слабенькая лампочка. Среди множества дверей Алекс отыскал ту, на которой красовалась табличка "Начальник караульной службы майор Дягилев". Открыв, вошел в кабинет, нащупал выключатель и зажег свет. В комнате царил рабочий беспорядок. Бумаги разномастными стопками загромождали большой полированный стол, посреди этих стопок располагалась внушительных размеров кружка с изображением козерога на синем боку. На вытертом напольном коврике стояла пара стульев с потрепанной кожаной обшивкой, и на одном из них валялась неаккуратно распечатанная пачка импортных сигарет. Создавалось впечатление, что хозяин комнаты куда-то только что вышел. Это впечатление подкреплялось еще и запахом. Запахом недавно выкуренного крепкого табака. Алекс подошел к столу, взглянул на бумаги, порылся в ящиках стола, повертел в руках пачку сигарет. Ситуация от этого яснее не стала.
   - Ну, и куда вы спрятались? - задумчиво произнес он, прикуривая.
   Просто так сидеть в кабинете и ждать, когда кто-нибудь объявится, не хотелось, и Алекс отправился с визитом в соседние комнаты. Там, где двери не были закрыты на ключ, картина оказывалась аналогичной - кипы документов, не улетучившиеся запахи и прочие намеки на недавнее человеческое присутствие. Он переходил из кабинета в кабинет, и догадка о том, что люди покинули аэродром всего час или полтора назад, перерастала в уверенность. Вот только причина этого оставалась загадкой. Алексу всё больше становилось не по себе. Мистика какая-то, подумал он, входя в очередную открытую комнату. Свет в ней, в отличие от предыдущих, оказался включен. В центре стояла пара придвинутых друг к другу столов, а на них несколько початых бутылок и тарелки с закуской. Очень кстати, обрадовался Алекс, хоть голодным не останусь. Но не успел он сделать и пары шагов к столу, как поскользнулся на чём-то и неуклюже упал.
   - Черт! - процедил он, поднимаясь с пола. - Поразбросали тут, алкаши...
   И в этот самый момент взгляд его остановился на злополучном предмете, ставшем причиной падения. Чувство неясной опасности, нараставшее по мере блуждания по комнатам, моментально достигло максимума. На грязном полу лежал приплюснутый с одной стороны металлический цилиндрик. Алекс мгновенно и безошибочно определил в нем гильзу от патрона автоматической винтовки "Рейнджер". Он быстро поднял ее и поднес к носу. От гильзы шел характерный запах недавно сгоревшего пороха. Получалось, что во время пьянки кто-то выстрелил из американской винтовки. Подстегнутый неприятной находкой, капитан расстегнул кобуру и вытащил пистолет. Снял оружие с предохранителя. В голове его одна за одной замельтешили неприятные мысли, сердце учащенно забилось, отдавая в виски.
   - Спокойно, капитан, не паникуй, - тихо сказал он себе и сделал несколько глубоких вдохов.
   Стараясь не шуметь, Алекс быстро обследовал комнату и обнаружил в стенах с десяток пулевых пробоин, а под одним из стульев - военный билет. Максимовский Петр Леонидович, прочитал он, дата рождения... Так, а какое сегодня число? Всё ясно, сообразил он. Картина недавних событий начинала вырисовываться. Юбилей праздновали, тут их тёпленькими и повязали, напряженно подумал Алекс и опустился на стул. Но, кто это был, откуда взялся и куда делся? Стоп! А делся ли? Ловушка? Тут его будто током ударило. Они знают, что самолеты передислоцируются на запасной аэродром и ждут их, сообразил он. Диверсанты! Видимо, никого из местных взять живым не удалось, тела спрятали... Тогда меня попробуют аккуратно прищучить, я им нужен, чтобы заманить остальных! Но, может, всё не так и плохо, может, американцы ушли? Хотя, зачем тогда прятать трупы?.. Надо проверить.
   Осторожно ступая в темноте, Алекс добрался до двери на улицу и прислушался, пытаясь уловить хоть какой-то звук, угадать опасность. Тишина. Но выходить через дверь он не решился. Открыть окно удалось не сразу, пришлось повозиться с заржавевшими запорами. Легко и почти бесшумно Алекс спрыгнул на площадку позади здания караульной службы и залег. Никого. Полежав для надежности пару минут, он поднялся, низко пригнувшись, дошел до угла и выглянул. Пусто. Может, зря страх нагоняю, подумал он, всматриваясь в темноту. Из-за следующего угла открылся вид на входную дверь. За её приоткрытой створкой стоял человек. Алекса прошиб холодный пот. Что делать, сколько их здесь, нельзя, чтобы меня взяли, надо уходить - замелькали мысли. Надо как можно быстрее выбраться отсюда и предупредить своих! И он пополз. Полз долго и медленно, часто останавливался и прислушивался. Наконец, когда утоптанную землю и бетонный монолит сменили невысокая трава и редкий чахлый кустарник, Алекс нашел в себе смелость приподняться. Осмотрелся и понял, что уполз достаточно далеко, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности. Служебные постройки и летное поле остались позади. Впереди, в пятидесяти метрах от него возвышалось бетонное ограждение, увенчанное колючей проволокой. Перелезть через высокий забор без специальных приспособлений не было никакой возможности, и Алекс, пригнувшись, пошел вдоль него к воротам.
   У ворот дежурили двое. Вовремя заметив опасность, Алекс остановился и снова лег на землю. Вариант выхода через ворота отметался. Чёрт, выругался он про себя, с двумя не справлюсь. Скоро меня начнут искать. И он оказался прав. Буквально через несколько секунд к охраняющим выход солдатам кто-то подбежал, и до Алекса донеслись обрывки тихой речи. Из этих обрывков он понял, что американцы хотят прочесать территорию аэродрома, а этим двоим приказано быть начеку. Раз выбраться пока не удается, значит, надо прятаться, соображал Алекс, осторожно отползая назад. Но где? Попробовать отсидеться в подвале или на чердаке? Построек тут не много, а ребята эти профессионалы и наверняка знают, как и где искать. Много времени на то, чтобы прочесать территорию, им не понадобится. Что же делать? Нужно придумать что-то необычное. Сделать то, на что они меньше всего рассчитывают с моей стороны. Дерзкая мысль родилась неожиданно. А что, если рискнуть добраться до самолета, пока они заняты поисками? - подумал Алекс, притаившись у одного из кустиков. Вдруг, повезет? От взлетно-посадочной полосы его отделяло приличное расстояние. Риск немалый. Но этот риск давал шанс на спасение. Игра стоила свеч.
   Часть пути Алекс проделал короткими перебежками. Он поднимался с земли, пригибаясь, быстро делал десять-пятнадцать шагов и снова ложился. Когда расстояние до истребителя сократилось на столько, что в темноте проглянули очертания, Алекс пополз. Стесывающему колени о холодный бетон, ему казалось, что время летит с невообразимой скоростью, а до самолета еще ползти и ползти. Руки и ноги медленно толкали вперед распластанное по земле тело, гудели от напряжения, глаза заливал пот, сердце учащенно стучало, готовое выпрыгнуть из груди. Стук этот, казалось Алеку, в звенящей тишине ночи слышен был за десятки метров. А со стороны построек доносились приглушенные голоса диверсантов. Наконец, самолет оказался настолько близко, что расстояние до него стало возможным преодолеть за один короткий рывок. И когда Алекс уже совсем решился подняться и побежать, его сверлящие темноту глаза уловили какое-то движение. Так и есть, подумал он, охраняют. Сколько их? Минуты три Алекс без единого шевеления всматривался в ночь и старался определить количество охранников. Выходило, что самолет стережет один человек. Вот и славно, решил Алекс и достал нож.
   Убивать людей ему, конечно же, приходилось, но только издалека, сбрасывая на них бомбы, выпуская ракеты, расстреливая из пулемётов и пушек своего МиГа, не видя их перекошенных от боли и ужаса лиц. И никогда не допускал он мысли о том, что может воткнуть нож в человеческое тело. Сейчас выбора не оставалось. Оставалось только надеяться, что всё пройдет гладко. Зажав в зубах холодное лезвие, Алекс затаил дыхание и пополз - медленно, как черепаха, бесшумно, как змея. Преодолевая последние метры до самолёта, он старался занять выгодное положение, выбирал удобный момент для броска.
   Тёмный силуэт оторвался от взлётки и метнулся к тому, кто охранял МиГ. Раздался слабый звук удара и сухой, резко оборвавшийся хрип. Удар пришелся в область, где затылочная часть головы плавно переходит в шею. Когда американец затих, Алекс осторожно опустил мертвое тело на землю и выдернул нож. Из раны брызнул небольшой фонтанчик крови, заляпав штанину летного комбинезона. Приступов тошноты, о которых так любят писать и рассказывать, капитан не почувствовал. Он вытер лезвие о куртку покойника, спрятал нож и огляделся. Кажется, никто ничего не услышал. Дальше все происходило, как при ускоренном просмотре кино. В Алексе будто разжималась какая-то пружина, движения его стали чёткими и молниеносными. Он словно впал в транс, подчиняющий организм единственной цели - собственному спасению. Ухватившись за край крыла, Алекс подтянулся, забрался на него и бросился к кабине. При попытке залезть внутрь он был встречен мощнейшим ударом в грудь. Били прикладом. Дыхание мгновенно сбилось, грудь превратилась в сплошной комок боли, руки, цепляющиеся за корпус самолета, автоматически разжались, чтобы прикрыть тело от нового удара. Удара не последовало, а вот равновесие Алекс потерял.
   - Русский здесь, - услышал он перед столкновением с бетоном взлетной полосы.
  

Глава 11

   Рухнув на бетон, Алекс стиснул зубы, чтобы не закричать от боли и сжался в клубок.
   - Ну ты, вставай! - раздалось над ним.
   Со стороны доносился приближающийся топот множества ног.
   - Вставай, тебе говорят, хватит валяться, а не то... - раздалось уже более грубо.
   За угрозой последовал тычок дулом под ребра и легкий пинок армейским ботинком. Алекс попытался подняться и снова упал на бетон, как током пронзенный вспышкой боли в груди и левом боку.
   - Эй, полегче, он нам живым нужен, - выкрикнул в темноте один из бегущих.
   - Я его взял, сэр, - с ноткой гордости в голосе доложил американец, когда подбежали его подельники. - Джима он провел, а со мной не вышло! Он думал, что сможет удрать, а я его в кабине ждал.
   - Молодец сержант, обыщите его и поднимите! - приказал небольшого роста коренастый мужчина.
   Форму американцев скрывали маскировочные халаты без знаков различия, но по хорошо поставленному командному голосу Алекс понял, что этот коренастый у них, скорее всего, главный. Он так и окрестил его про себя "коренастым". У Алекса отобрали пистолет, нож, обшарили все карманы и выгребли их содержимое. Потом двое диверсантов взяли его под руки, поставили на ноги и отпустили. Ноги подкосились, и Алекс не упал снова лишь потому, что солдаты вовремя среагировали и подхватили его. Так они и остались стоять: двое американцев и поддерживаемый ими русский.
   - Значит так, капитан Романов, - выговорил почти на чистом русском "коренастый", светя фонариком в удостоверение Алекса, - нам нужна ваша помощь. От того, согласитесь вы или нет, зависит ваша жизнь.
   - Чем я могу вам помочь? - удивился Алекс, превозмогая боль.
   - На этот аэродром собираются перебросить ваши истребители. Вы - разведчик. Вашу беседу с командиром я слышал. Будете выходить на связь, как условленно и сообщать, что всё в порядке. Если поможете нам, мы вас отпустим, когда всё закончится, даю слово!
   - А если откажусь?
   - Поверьте, мы умеем упрашивать, - не допускающим сомнений тоном заявил "коренастый".
   - Тогда почему до сих пор не упросили кого-нибудь из местных? И вообще, где они все? - поинтересовался Алекс, пытаясь тянуть время.
   - Охрану пришлось убрать, чтобы не подняли шум. Те, что были в помещениях, оказали сопротивление. Взяли четверых. К несчастью, троим в суматохе удалось выскользнуть. Один погиб при попытке скрыться, двое засели в одном из зданий. Когда они поняли, что мы их оттуда всё равно выкурим, подорвали себя и еще двух моих парней гранатой, - сообщил словоохотливый "коренастый".
   - А третий?
   - Третий - обычный рядовой. Если он самостоятельно выйдет на связь или ответит на вызов, это наведет на подозрение. А нам не надо, чтобы сюда бросили ваш спецназ.
   Алекс понимающе усмехнулся.
   - Сначала прошляпили пленных, теперь меня схватили... Зачем? Ваша акция - чистое самоубийство! - заявил он. - Сколько вас здесь? Десять? Пятнадцать? У вас нет ни одного шанса на успех. Прилетят наши, и мокрого места от вас не останется, - продолжал он тянуть время, приходя в себя, чувствуя, как боль постепенно отступает. - И без спецназа обойдутся!
   - Да, с пленными неудачно получилось, - согласился "коренастый". - А на счет самоубийства... Разве я похож на самоубийцу? Когда ваши прилетят, это от них мокрого места не останется. Останется одна огромная воронка, - усмехнулся американец. - Хороший будет сюрприз, не правда ли? Никто не ожидает в глубоком тылу такой неприятности, такого...
   Удар ногой в пах оборвал эту фразу, и "коренастый", захрипев, повалился на землю. Не медля далее ни секунды, Алекс быстро шагнул назад, пытаясь зайти за спины держащих его солдат, слегка разворачивая их лицом друг к другу. Резким ударом тяжелым ботинком под колено он заставил одного из них рухнуть под ноги второму. Затем ткнул второго кулаком в горло. Но высвободиться до конца ему не дали. Кто-то из диверсантов успел достать его прикладом в висок. Бил не сильно, но со знанием дела, ровно с таким усилием, чтобы не убить, а лишь охладить пыл. Перед глазами Алекса поплыли разноцветные круги, он тихо вскрикнул и осел на колени. Тут же раздались щелчки затворов.
   - Не стрелять! - выдавил "коренастый", всё еще корчась от боли. - Поднимите его и затащите в самолет, время выходить на связь.
   - А если откажется? - спросил кто-то.
   - Тогда сделайте ему в башке пару лишних отверстий, - ответил "коренастый", с трудом поднимаясь на ноги.
   Солдаты притащили откуда-то лестницу, приставили к самолету и по ней втащили Алекса в кабину. Один из диверсантов пристроился рядом с пилотом и приставил к его голове пистолет.
   - Начинай, - приказал он.
   Алекс не шелохнулся.
   - Считаю до пяти, - угрожающе произнес диверсант.
   Алекс молчал.
   - Один... Два... Три...
   - Установить сеанс связи с командным пунктом, - вяло проговорил Алекс.
   - Только без глупостей, - предупредил диверсант. - Одно лишнее слово и я разнесу тебе башку.
   - Сеанс связи установлен, - ответил "мозг".
   - Говорит капитан Романов, вы меня слышите?
   - Хорошо слышим вас, - ответили из диспетчерской.
   - У меня всё в порядке, ничего подозрительного не обнаружил.
   - Хорошо. Оставайтесь на месте. До связи, - сказал диспетчер и отключился.
   - Сэр, всё прошло нормально, - выкрикнул диверсант, выглянув из кабины.
   - Вытаскивайте его обратно, - прозвучало в ответ.
   Солдаты, не церемонясь, принялись выдергивать Алекса из самолета.
   - Руки уберите, - огрызнулся он, - я сам.
   Следующие три сеанса связи прошли так же. В перерывах между ними, связанный по рукам и ногам, Алекс сидел прислонившись спиной к шасси самолета. Когда нужно было лезть в кабину, ему развязывали только ноги. Охранять летчика остались двое, остальные диверсанты разошлись по своим постам. Ночь близилась к рассвету, восток постепенно светлел, а капитан всё еще не мог придумать, как ему быть. Нельзя просто так сидеть и ждать, рассуждал он про себя во время каждого перерыва, надо предупредить своих. Значит, при следующем выходе на связь надо сообщить о готовящейся диверсии. Тогда меня убьют. Но зато я спасу людей. Чёрт, да ведь меня же убьют в любом случае, не оставят они меня в живых. Или погибну один, или со мной еще куча народа. Выбор очевиден. Убеждая себя подобным образом каждый раз по полчаса, Алекс на последних минутах совсем настраивался на решительный шаг. Но, оказавшись в кабине и почувствовав у виска холодную сталь дула, он вновь и вновь говорил диспетчеру, что у него все в порядке. Никогда раньше он не испытывал такого острого желания жить, как в эти мгновенья, и ничего не мог с собой поделать.
   - Пора, - сказал диверсант и принялся развязывать веревки.
   Алекс, не спеша, поднялся. Разминая затекшие конечности, он потоптался немного на месте, ожидая пока один из охранников залезет в самолет, и последовал за ним под пристальным наблюдением второго.
   - Вызывай, - сказал диверсант, уткнув ствол пистолета в голову пилота.
   - Подвинься, придавил совсем, - буркнул тот в ответ.
   Диверсант слегка отодвинулся, освобождая пространство. В это время снизу раздались приглушенные голоса. О чем говорили - разобрать не получалось.
   - Черт, что там опять случилось? - зло процедил контролирующий Алекса диверсант, и на секунду отвернулся, чтобы посмотреть, кто это там пришел.
   Инстинкт самосохранения сработал мгновенно. Алекс резко отдернул голову от пистолета, и, перехватив запястье диверсанта свзанными ладонями, быстро отвел его руку в сторону, а потом на обратном движении сильно ткнул локтем ему в подмышку, усилив удар давлением второй руки. Диверсант такого подвоха не ожидал. Он приглушенно всхлипнул от боли, рука его обмякла и выпустила оружие. Собрав все имеющиеся силы, Алекс схватил растерявшегося противника за ногу и рывком выбросил его из кабины. Диверсант перевернулся в воздухе и тяжело плюхнулся на бетон. Снизу сразу же раздались выстрелы, пули застучали по корпусу самолета и засвистели рядом с головой. Не мешкая, Алекс закрыл люк, и пули зацокали по бронестеклу. Всё, подумал он, переводя дыхание, хрен вы теперь меня достанете. На шум стрельбы один за другим подбежали остальные диверсанты. Опасаясь, что они могут подорвать самолет, Алекс приказал системе запустить двигатели и покатил по взлетной полосе, зубами развязывая стягивающую запястья веревку. Одновременно с этим он вышел в эфир и сообщил о том, что с ним произошло. Диспетчер на командном пункте от услышанного потерял дар речи, а когда, наконец, пришел в себя, немедленно связался с группой уже вылетевших самолетов и приказал им возвращаться.
   - Ну, слава Богу, - выдохнул Алекс, - обошлось.
   Теперь самым разумным было бы немедленно улететь, но в капитане вдруг проснулась жажда мести. Обычно не мстительному Алексу захотелось расквитаться за испытанное унижение. Плюс ко всему до него неожиданно дошло, что коробочка с дисками, подаренная Цыном, вместе с остальным содержимым его карманов перекочевала к коренастому диверсанту. Вот гады, ну, сейчас я вам устрою диверсию, подумал Алекс, поднимая машину в воздух. Возвращения самолета, собравшиеся на летном поле и что-то оживленно выясняющие между собой, диверсанты явно не ждали. Застигнутые врасплох, они не сразу бросились в рассыпную, от приближающегося на минимальной высоте истребителя. Этого промедления оказалось достаточно, для того, чтобы кусочки концентрированной смерти, вылетев из пулеметов МиГа, скосили почти половину из них. Уцелевшие опомнились и мгновенно разбежались кто куда, ища укрытие. И надо было отдать должное их умению прятаться: только одного Алексу удалось зацепить пулеметной очередью, остальные бесследно растворились в предрассветном сумраке.
   Ослепленный яростью, Алекс носился над аэродромом, ожесточенно поливая его свинцом, надеясь хотя бы случайно зацепить кого-нибудь из притаившихся врагов. Из земли и бетона то тут, то там пули выбивали фонтанчики пыли и крошки. Редкий чахлый кустарник и несколько тоненьких деревьев, притулившихся около забора, ураганным огнем срезало под корень. Досталось и строениям: в одни пули входили, как нож в масло, прошивая навылет, а в других намертво застревали. В порыве злости, Алекс чуть было не совершил опрометчивый поступок, но вовремя спохватился, сообразив, что пускать в ход ракеты не стоит - могут сдетонировать заложенные диверсантами мины. Когда настрелялся вдоволшь, Алекс посадил самолет. Подрулил туда, где, пробитые крупнокалиберными пулями, валялись несколько тел, и выскочил из кабины. Не теряя времени, осмотрел убитых. "Коренастого" среди них не оказалось. Действовать нужно было немедленно, и Алекс, подхватив чью-то автоматическую винтовку, принялся за поиски. Обследовать предстояло большую территорию, и сделать это было необходимо как можно быстрее, чтобы уничтожить оставшихся диверсантов по одиночке, не дать им отойти от пережитого шока, собраться с силами и скоординировать действия.
   В сильном нервном и физическом напряжении Алекс тщательно исследовал каждый метр аэродрома, пытаясь обнаружить хоть какой-то след, который вывел бы его на скрывающихся диверсантов. От постройки к постройке он передвигался короткими перебежками, то совершая очередной рывок, то опускаясь на колено или ложась на землю для небольшой передышки. Во время таких передышек он вслушивался и всматривался вокруг, готовый на любой подозрительный звук или движение ответить огнем. К тому моменту, когда совсем уже рассвело, Алекс успел обследовать большую часть построек и территории. Как ни старался он, но никаких признаков присутствия диверсантов обнаружить не смог. Время неумолимо бежало вперед, и работало оно против Алекса.
   - Затаились или ушли? - переводя дыхание, спрашивал он себя во время коротких остановок, и единственным подходящим ответом был - ушли.
   На этот вывод капитана наводил тот факт, что до сих пор никто даже и не попытался напасть на него. Суперменом Алекс себя не считал, а спецподготовку по ведению боевых действий на суше прошел в стандартном для пилота объеме - совсем небольшом. И он прекрасно осознавал, что за прошедшее время более опытные и, как говорится, съевшие на этом деле собаку, диверсанты неоднократно могли бы застать его врасплох. Возможностей для внезапного нападения у них было хоть отбавляй. Алекс пытался угадать, почему превосходящий количеством и профессионализмом враг, не спешит проявить себя. Ну, в самом деле, мысленно спрашивал он себя, не могли же они испугаться одного человека? Давно должны были напасть. Тел я больше не нахожу, значит, уцелевшие все ушли. Такие размышления и радовали его и огорчали. Радовали по понятной причине, а вот огорчали потому, что в этом случае он навсегда терял свои злосчастные диски. Верить в это ему не хотелось, и он продолжал осматривать постройку за постройкой, не забывая заглядывать в подвалы и на чердаки там, где они имелись. Осмотрев последнюю, он направился к воротам и там окончательное уверился в том, что диверсанты ушли. От ворот по жиже размякшей после дождя дороги тянулась цепочка следов. Там, где дорогу пересекал широкий быстрый ручей, следы терялись. Ушли по воде, догадался Алекс. Это, конечно же, было обидно, но тут уж ничего не поделаешь, огорчайся не огорчайся, а потерянного не вернуть. Преследовать диверсантов было бессмысленно, хотя бы по тому, что определить вверх или вниз по ручью они ушли, Алекс не мог. Он сошел с дороги и прошел немного по сырой от росы высокой траве вверх по течению ручья. Отыскав местечко поудобнее, присел на корточки, зачерпнул пригоршню воды и умылся. Нехитрая водная процедура придала бодрости. Вдыхая освежающий утренний аромат, сплетенный из запахов травы, воды и земли, он немного посидел, любуясь подернутым легкой рябью отражением своего небритого лица. Может быть, оно и к лучшему, что так получилось с дисками, - подумал он, - всё разрешилось само собой. Жутко хотелось курить. Обшарив карманы, сигарет он не нашел.
   - Вот сволочи, - обронил он, поднявшись, перекинул ремень винтовки через плечо и пошел к аэродрому.
   Но не успел Алекс сделать и двадцати шагов по скользкому дорожному месиву, как вдруг откуда-то из травы ниже по течению ручья раздался тихий хрипящий голос:
   - Эй, кто там?.. Эй... - и голос захлебнулся в харкающем кашле.
   Среагировал Алекс мгновенно. Сорвав с плеча винтовку, он сделал короткий стремительный прыжок в придорожные заросли и залёг. Булькающий кашель и отхаркивание звучали еще некоторое время, а потом затихли. Алекс выждал немного, поднял голову над травой и, приникнув глазом к окуляру оптического прицела, внимательно осмотрел место, откуда его звали. В том, что это был кто-то из диверсантов, он даже не сомневался. Рассмотреть американца не удалось, но на общем фоне густой зелени Алекс обнаружил небольшую темную проплешину. Трава явно была примята. Очевидно, американец скрывался там.
   - Встать, - крикнул Алекс, - руки вверх!
   - Не могу встать, иди сюда, - раздался в ответ тихий хрип, снова перешедший в кашель.
   - Подними руки, чтобы я их видел, - снова выкрикнул Алекс.
   Встав в полный рост, капитан увидел, как над травой показались кисти рук в черных без пальцев перчатках. Одна из них сжимала пистолет, ухватив его за ствол. Видимо, серьезно ранен, подумал Алекс и осторожно приблизился к пятачку примятой растительности. Там на спине лежал "коренастый". Изодранный маскхалат американца бурел на груди огромным пятном, а из уголка губ тоненькой полоской сочилась кровь. Ноги диверсанта находились в таком неестественном положении, что у Алекса создавалось впечатление, будто костей в них нет и в помине.
   Диверсант с надеждой в слезящихся глазах посмотрел на Алекса, потянул ему пистолет и выдавил:
   - Пристрели... Сам не могу.
   - Хорошо, - ответил Алекс и опустился на колени рядом с "коренастым", - только ответь на несколько вопросов.
   - Смотря о чем будешь спрашивать, - морщась от боли, попытался усмехнуться диверсант.
   - Во-первых, где пленный?
   - Отпустили, когда вышли с аэродрома. Улепетывал так, что пуля не догонит, - снова улыбнулся "коренастый".
   - Понятно. У меня была такая небольшая черная коробочка. Ты ее забрал. Где она?
   - Во внутреннем кармане. Достань сам.
   Алекс осторожно, стараясь не причинить диверсанту боли, достал коробочку и открыл ее. Диски были на месте.
   - Куда ушли остальные? - продолжил допрос Алекс.
   - Этого я тебе не скажу. Пристрели меня... быстрее... очень больно... - прохрипел "коренастый" сквозь новый приступ кашля. Кровь из его рта потекла обильнее, запенилась.
   Алекса передернуло.
   - Это я тебя, что ли, так? - спросил он.
   - А кто же еще?
   - А свои почему бросили?
   - Не дошли бы они с такой обузой... - коренастый замолчал и, сделав пару неглубоких вдохов, продолжил, - у них еще двое раненых. Я приказал им уходить. Всё равно со мной кончено...
   Договорив, он закрыл глаза, и тяжело, натужно хрипя, задышал. Видно было, что каждый новый вдох усиливает его мучения. Алекс снял пистолет с предохранителя, приставил к виску "коренастого", положил палец на спусковой крючок и в нерешительности застыл.
   - Чего ждешь? - нарушил затянувшуюся паузу "коренастый" и открыл глаза.
   Алекс не ответил.
   - Боишься, что ли? - удивленно спросил американец и встретился взглядом с Алексом.
   - Не могу я так, - ответил тот, сглотнув подкативший к горлу колючий комок.
   - Чего не можешь? Ты ведь меня уже убил. Я уже мертв. Просто спусти курок, не заставляй мучиться.
   "Коренастый" снова закашлял, брызжа кровью из перекошенного рта.
   - Черт... - произнес он, - когда кашель прекратился, - никогда не думал, что кончу вот так... Давай, летчик, это только в первый раз страшно...
   Алекс закрыл глаза, затаил дыхание и плавно надавил на спуск. Раздался сухой хлопок, от которого Алекс вздрогнул всем телом. Стоило ему открыть глаза, как тут же от увиденного горло охватили спазмы. Алекса начало рвать, пустой желудок выталкивал наружу обжигающий горло желудочный сок. Перед глазами, сменяя одна другую, поплыли картины развороченного пулей черепа и, валяющегося на взлётке, человека с торчащим из шеи ножом. Когда рвота остановилась, Алекс отчаянным жестом отшвырнул пистолет, повалился на бок и бессмысленно уставился перед собой. Перед его глазами легко колыхались травинки. Это безмятежное колыхание подействовало на уставший от пережитого мозг подобно снотворному. Через две минуты капитан уже спал. Спал он не долго и проснулся оттого, что крупные капли дождя зашлёпали по лицу. Стараясь не смотреть на развороченную голову "коренастого", Алекс проверил его карманы, забрал свое заляпанное кровью удостоверение, помятую пачку сигарет и побрел к аэродрому. Когда добрался до самолета, залез в кабину, обессилено плюхнулся в кресло и закурил.
   Дождь прекратился, а капитан, прикуривая сигарету за сигаретой, всё еще о чём-то сосредоточенно думал. Сигареты закончились. Алекс проследил взглядом за траекторией полета последнего окурка, закрыл глаза, сделал несколько медленных вдохов-выдохов и достал из-под кресла инструменты, которые так и не вернул механику...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"