Обугленный листок разбудит вдохновенье,
Разлукой запоет на ветреном челе.
Сквозь бледно-спящий луч кровавое знаменье
Горит клеймом тоски на ветхом корабле.
Разбиты зеркала... И кто проверить сможет:
На счастье ль,
                на беду,
                         на горе
                                  иль на грех?
Шуршит опавший лист под золотистой кожей.
А где-то вдалеке, едва начав разбег,
Трещит по швам фрегат и в клочья рвутся стяги,
И мачты накренясь, принять готовы рок.
Мы все идем ко дну,
                     вельможи
                               и бродяги,
Под тихий шум листвы в означенный чертог.


И струйками течет за шиворот мне осень,
Сулившая весну сто тысяч лет назад.
Летит златая пыль сквозь глаз уставших просинь,
Сквозь толщу лет пустых и зарево утрат.


Разбитой церкви лик, в твоем усопшем теле,
Овитом тишиной и горечью ветров,
Где стаи птиц кружат,
                      где гулкие капели
Стекают на ладонь с разбитых куполов,
Мой дух, как исполин, находит утешенье
И гордой красоты неведомый простор.
Там,
      средь семи ветров,
                         я жажду вдохновенья.
Лишь там душа поет,
                      лишь там она - не вор,
Не гость и не чужак,
                      а вольной песни отзвук.
В развалинах больных она парит царя.
Лишь там,
          в себе самой,
                        находит она отклик,
И лижет ступни ей
                      священная заря.