Аннотация: Не очень-то веселая вещь. Скорее, притча, чем сказка...
Пестрый - это небольшой островок посреди теплого океана.
Воды вокруг него всегда спокойны и полны рыбы, а шторма и небольшие землетрясения, которым периодически подвергаются соседние острова, словно обходят стороной. Из крупных хищников тут только дельфины, за долю улова с удовольствием помогающие рыбакам загонять рыбу в сети, а после играющие с детьми, пришедшими собирать съедобных моллюсков. На суше же обитают лишь дикие коты, истребляющие крыс, да мелкие пушистые совы, оберегающие дома и посевы местных жителей от насекомых-вредителей.
Все остальные обитатели Пестрого преспокойно обходятся плодами и листьями.
Разнообразные тропические фрукты здесь удивительно сочны, а два-три обильных урожая в год совсем не редкость. Огромные яркие душистые цветы удивительно прекрасны и цветут круглый год, обеспечивая угощением стайки радужных колибри и позволяя местным пчелам собирать столько нектара, что они могут щедро делиться медом с аборигенами. Волшебные ароматы витают в воздухе, наполненном пением птиц и танцами бабочек. Среди забавных хижин, больше похожих на плетеные из местного тростника корзины и укрытых высокими коническими крышами из пальмовых листьев, каждый день звучит радостный смех.
По утру мужское население единственной на острове деревни рыбачит, а женщины ходят за водой к Искрящемуся водопаду. Это зрелище поистине завораживающее: золотисто-кофейного цвета скала, напоминающая присевшую на камень женщину, и десятки звенящих, искрящихся мириадами капелек струй, словно срывающихся с ее ладоней, танцуя и сплетаясь в воздухе, падают вниз в отполированную веками каменную чашу изумительно-перламутрового цвета. Дно озера-чаши, питаемого водопадом, усыпано неожиданно-розовым песком, что в обрамлении перламутра смотрится просто потрясающе, напоминая огромную раковину.
Женщины осторожно подбираются к самым ногам Девы и подставляют под поющие струи Искрящегося узкогорлые кувшины, сделанные из высушенных, выскобленных и расписанных яркими узорами плодов дикой тыквы, а девочки тем временем собирают растущие на берегу озера фрукты, складывая их в широкие плоские корзины, сплетенные из того же пухлого тростника, что и здешние хижины.
К полудню, когда солнце уже почти в зените, все возвращаются в деревню.
Мужчины, устроившись под навесами из пальмовых листьев, неторопливо обсуждают свои дела, чинят сети и подправляют домашнюю утварь, а женщины готовят еду. Дети постарше помогают взрослым, по мере сил перенимая секреты мастерства, а те, кто еще недостаточно подрос для наук, бегают от одной группы к другой или просто играют в тени хижин.
Как ни странно, тут нет стариков. Все молоды и красивы и выглядят так, словно сама Юность поселилась на острове. Даже глава деревни - старейший из жителей Пестрого, выглядит мужчиной в самом расцвете сил. Жители острова верят: причина в том, что они внимательны и добры друг к другу. За это боги даровали им вечную юность. Когда же кто-то из них устает жить, боги просто забирают его к себе.
Белые люди, впервые высадившиеся на острове, были поражены этим явлением и долго пытались выяснить, что же на самом деле является причиной подобного чуда. Но сотни анализов почвы, воды, фруктов ничего не дали. Даже кровь местных жителей ничем не отличалась от крови других аборигенов с соседних островов. Но вот что интересно: на тех, кто пытался переселиться на этот остров, но не сумел поладить с местными жителями, действие чуда не распространялось. Более того, за всю историю острова лишь нескольким переселенцам повезло удостоиться чести стать Детьми Радуги, как называют себя сами жители Пестрого, детьми местной Богини Счастья. Над этими счастливчиками главой деревни был проведен обряд посвящения и с тех пор они так же перестали стариться, оставаясь юными и прекрасными. Но сам обряд не представлял из себе ничего особенного - всего лишь наречение нового имени, означающее, что они приняты в "семью".
Как ни старались шаманы и колдуны с соседних островов разгадать эту тайну, ничего у них не выходило. А все попытки отправиться на Пестрый и силой захватить остров заканчивались довольно плачевно. Те шторма, что обходили его стороной, словно вставали на защиту местного райского уголка, и хорошо если половина смельчаков, рассчитывающих поначалу на легкую победу, возвращалась домой.
С последней попытки прошло уже около двух веков, и соседи, в прямом смысле хлебнувшие соленой водицы на подступах к Пестрому, больше не рисковали устраивать набеги.
Но белый человек хитер. Он учел печальный опыт соседей Детей Радуги и стал действовать по-другому. На острове появились невиданные ранее вещи: искристые словно брызги водопада стеклянные бусы, легкие ткани, пестро-радужные и невесомые, как местные бабочки, карманные зеркальца и металлические инструменты. Все это постепенно прижилось среди местных жителей. А потом настал черед душистого табака и огненной воды, дурманящих голову. Эти самые "ценные" блага цивилизации преподносились в первую очередь вождю, который поначалу сопротивлялся, но вскоре "дружелюбие" белого человека покорило его сердце. А чуть позже огненная вода покорила и его разум.
Приближался праздник Рождения Радуги. День, случающийся раз в пятьдесят лет, когда на рассвете за спиной Девы засияет удивительная радуга в виде крыльев бабочки. Глава деревни готовился к этому дню очень тщательно, ведь ему предстояло подняться на скалу, на которой сидит Дева, и, когда крылья начнут таять, попытаться ухватить Перышко Счастья. Если у него получится - остров ожидает еще полвека благоденствия и процветания.
Глава готовился с вечера, как уже не раз происходило за его долгую - очень долгую жизнь. На все предложения своего нового друга "отметить" приближающийся праздник он отвечал отказом, но белый человек был настойчив, а глава деревни не привык обижать своих друзей. В конце концов, он согласился на "по чуть-чуть".
"Мы же не будем увлекаться, друг мой, - кивал белый человек с понимающим видом. - Ты только немного расслабишься - и все. А то ты слишком напряжен сегодня, - говорил он, подливая главе обжигающего напитка примерно того же цвета, что и камень-Дева. - Вот видишь - это знак! - белый человек поднял пузатую бутылку так, чтобы заходящее солнце пронизало ее своим светом. - Этот божественный эликсир словно подтверждает, что завтра тебя непременно ожидает удача. Вот увидишь! Кстати, а что это за ритуал такой - "Ухватить Перышко Счастья"? Какое-то испытание? Или магические действа?"
Но глава деревни только качал головой:
"Прости, друг мой. Это великая тайна нашего острова, и никому, кроме своего преемника не могу я поведать о ней".
"Хорошо, хорошо. Я все понимаю, - грустно кивал белый человек, подливая главе "эликсир". - Я все понимаю, и даже не буду обижаться на твое недоверие".
Как вы уже догадываетесь, демоны огненной воды оказались сильнее разума. Глава не выдержал укоряющего взгляда своего белого друга и поведал ему суть ритуала.
"Это не совсем магия, друг мой. Нечто сродни испытанию, да, - уже плохо владея заплетающимся языком, начал глава. - На рассвете за спиной Девы вырастут радужные крылья и, когда они начнут гаснуть, то превратятся в Птицу-Радугу. Если успеть выдернуть у нее перышко, то в следующие полвека остров снова не будет знать бед, а жители не будут стариться. Я обязательно должен добыть это перышко. Это мой последний ритуал. К следующему Рождению Радуги я буду готовить преемника. Мне пора уходить..."
Глаза главы начали закрываться, речь становилась все неразборчивее, но белый человек был намерен прояснить еще один вопрос.
"А почему бы вам не поймать и не приручить ее? Эту радужную птицу?"
"Птицу-Радугу, - поправил его глава, с трудом борясь со сном. - Прости, но ты глуп, друг мой. Как можно приручить радугу? Мой дед говорил, что это сама Богиня - Покровительница Пестрого, сходит на землю. И, как только солнце прогреет воздух, она снова исчезает".
Белый человек только с легким презрением улыбнулся на этот выпад, но глава неожиданно открыл слипающиеся глаза и внятно сказал:
"Знаешь, в чем хитрость, мой наивный белый друг? Птица-Радуга должна быть непременно жива, а перышко нужно успеть выдернуть до того, как солнце поднимется над головой Девы. Иначе никакого счастья не будет".
После этого голова его упала на грудь, и по хижине раскатился могучий храп.
"Что ж, мой глупый дикий друг, - насмешливо посмотрел на него белый человек, - жива, так, жива. Вот только перышка тебе не видать. Ты будешь ползать у меня в ногах, вымаливая немного удачи. Да и все остальные тоже. А уж я постараюсь содрать с вас по максимуму. Счастье и вечная юность - ведь они того стоят, правда?"
Усмехнувшись в последний раз, белый человек вышел из хижины и направился к покачивающейся на ласковых морских волнах яхте. За час до рассвета он уже был на месте. К его полному удовлетворению подготовка к операции по добыче счастья завершилась успешно. Оставалось только проверить насколько, и не окажется ли вся эта история всего лишь пьяным бредом дикаря.
Когда радуга неожиданно и впрямь приняла форму крыльев бабочки, белый человек даже вздрогнул от неожиданности. Все-таки, даже для оптического обмана зрения это, пожалуй, было через чур. А когда радуга стала не столько гаснуть, сколько - словно концентрироваться на уступе скалы, где притаился охотник за счастьем, тот даже дыхание затаил, боясь поверить.
Радуга сжалась в ослепительный комок, похожий на яйцо, которое затем словно лопнуло пополам, превращаясь в разворачивающую радужные крылья птицу, размером с обычную курицу. Белый человек дернул шнур - и птица испуганно забилась в сетях. Быстрый взгляд на небо - похоже, времени еще достаточно, - и вот уже руки проворно выдергивают топорщащиеся сквозь ячейки сети разноцветные перья, уворачиваясь от довольно острого клюва и ловко уминая добычу в приспособленную в качестве мешка шелковую наволочку.
Когда солнце золотым венцом вспыхнуло над головой Девы, птица уже ничем не напоминала Радугу. Охрипшая, едва дышащая, в кровавых ссадинах - она уже даже не пыталась освободиться.
"Богиня! - насмешливо фыркнул белый человек, тщательно завязывая наволочку. - Как же, как же! А вот перышки вполне могут оказаться волшебными. В крайнем случае - продам на экзотические наряды".
Он небрежно вытряхнул не сопротивляющуюся пленницу из сети и ухмыльнулся:
"Может, суп из тебя сварить? Или жаркое сделать? А, богиня?"
Но потом вспомнил глаза главы деревни и его слова о том, что птица непременно должна быть жива. Кто его знает - может, она и после ощипывания непременно должна быть жива?
Решив на всякий случай подстраховаться, охотник за счастьем ушел, оставив птицу приходить в себя.
Спустя примерно час белоснежная яхта с берега острова казалась всего лишь чайкой, опустившейся на лазурные волны. А еще через пару часов внезапно налетевший шквал выбросил ее на камни у безлюдного островка со скудной растительностью.
"Повезло! - подумал белый человек, приходя в себя на берегу и наблюдая, как шквал уходит дальше, а его белоснежная красавица скрывается под водой. - Значит, перья все же счастливые. Мог ведь, и погибнуть. Выходит, не соврал этот дикарь, и мне-таки удалось урвать кусок счастья".
Впрочем, спустя неделю, когда уцелевшая фляга с водой опустела, а нормальных запасов еды и воды так и не обнаружилось, он уже так не думал...
На следующее после праздника Рождения Радуги утро остальные белые люди, еще не знающие, что произошло и тоже мечтающие урвать свой кусок счастья, неожиданно обнаружили, что вся рыба ушла от острова. Исчезли и дельфины, а пронесшийся над островом небольшой шквал пообтряс все плоды, поломал деревья и разметал забавные плетеные хижины местных жителей. Их самих обнаружить вообще не удалось.
Ни тел, ни следов. Ничего.
Поначалу белые люди решили, что дикари, не привыкшие к подобным капризам погоды, попросту спрятались в лесу. Но прошел день, другой, а они все не появлялись. Лишь у подножия внезапно иссякшего Искрящегося обнаружилось странно застывшее, словно превратившееся в черный камень, тело главы деревни.
Спустя неделю стало ясно, что жители сгинули и возвращаться не собираются. С ними исчезли коты и совы, и на берег из леса потянулись крысы и различные насекомые, которых раньше было сложно даже просто услышать, не то что увидеть. Они быстро расплодились, поедая все подряд и подбираясь к лагерю белых людей. А у тех и так уже подходили к концу припасы.
Рыбы не было. Сбитые на землю плоды сгнили, а новых на поломанных ветвях не было. Искрящийся так и не возродился, и озеро-раковина обмелело, как-то враз затянувшись зловонной тиной, в которой кишела какая-то склизкая гадость. Вся относительно съедобная живность словно вымерла, и единственной добычей одного из самых удачливых охотников стала странная нелетающая птица с дряблой, местами покрытой коростами грязно-розовой кожей, и реденьким, почти бесцветным пухом. Тощая и явно больная - она выглядела так отвратительно, что подстреливший ее охотник побрезговал даже прикасаться к ней, опасаясь подхватить какую-нибудь заразу. Так и оставил у подножия Девы, где когда-то, сверкая белозубыми улыбками, местные красавицы ловили в пестрые кувшины звенящие струи Искрящегося.
Тем же вечером белые люди свернули лагерь и убрались с враз запаршивевшего острова.
"Прости меня, Богиня, - впервые за неделю глава деревни зашевелился. Поднявшись, он подошел и осторожно поднял на руки тщедушное тельце мертвой Птицы-Радуги. - И, спасибо, что позволила остальным уйти".
Прижимая птицу к груди, он подошел к самым ногам Девы, бросив последний тоскливый взгляд на то, что еще несколько дней назад было прекрасным цветущим раем, на мгновение зажмурился, а потом гордо вскинул голову и запел...
На одном из многочисленных безлюдных островков крошечного тропического архипелага местные рыбаки подобрали потерпевшего кораблекрушение белого человека. Он был совершенно невменяем и постоянно что-то бормотал. То - о волшебных перьях, радужных птицах и собственном куске счастья, который ему удалось урвать, то о мести главе деревни острова Пестрый. Потом впал в прострацию и надолго замолчал. Рыбаки были просто счастливы, когда избавились от него, сдав властям в ближайшем порту.
- Значит, говорите, он снова упоминает остров Пестрый? - шериф, заглянувший в больницу узнать - не стало ли спасенному лучше, задумчиво посмотрел на врача. - Это не тот ли, что пару месяцев назад ушел на дно после внезапного землетрясения? С ним вроде еще какая-то легенда была связана. Что-то о Рае на земле...
- Не знаю, шериф, - врач пожал плечами. - Об этих островах чего только не болтают. Но, судя по нему, - он кивнул на сосредоточенно потрошащего очередную подушку пациента, - на Рай это вряд ли было похоже...