Гайдукова Людмила Александровна : другие произведения.

Алхимик

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Гениальный учёный Нэмуро (Микагэ), приглашён в Академию Отори, чтобы воплотить в жизнь честолюбивые замыслы директора Академии - Отори Акио. Профессор честно соблюдает условия договора, стараясь не задумываться о том, что участие в проекте "Вечность" разрушает его психику и судьбу, вынуждая совершать преступление за преступлением. Но однажды Нэмуро понимает: чтобы спасти дорогих людей и самому вырваться из-под власти Акио, нужно изменить взгляд на привычную реальность. И он втайне от всех начинает новое исследование. Один из учеников Академии, музыкант Каору Мики, случайно узнаёт о секретных экспериментах профессора со временем и пространством, и неожиданно для себя помогает Нэмуро в его исследованиях. С тех пор судьбы учёного и юного музыканта оказываются неразрывно связаны. Трилогия "Алхимик" является фанфиком-кроссовером по аниме "Shoujo Kakumei Utena" и "Weiss Kreuz". История вполне самостоятельная, для понимания её сюжета не требуется предварительное знакомство с сюжетами аниме.
  Часть 1. АЛХИМИК
  
  "Сверкающая, ясная мечта,
  Свободная от шёпота иллюзий,
  Порхает, эфемерна и чиста,
  Чтоб слиться с мыслью в творческом союзе.
  Идти сквозь мир гипотез и идей
  К рождению - алхимии людей".
  /Вторая дуэльная тема Мики/
  
  1
  Кодзуэ ничего не помнит. Странно. Взяв с ночного столика пустой стакан из-под молочного коктейля, Мики остановил долгий задумчивый взгляд на умиротворённом личике спящей сестры. Там, в музыкальном классе, она была сама не своя: пыталась поцеловать его, и эти невидящие глаза, и кольцо на пальце, - а потом... Что с ним случилось потом? Лежал без сознания, пока сестра дралась его оружием с Утэной на Арене Дуэлей, пытаясь убить Невесту-Розу. Стыд-то какой! Он был застигнут врасплох, так глупо позволил себя обмануть и воспользоваться силой дуэлянта Печати Розы для чьих-то грязных целей! Как теперь смотреть в глаза членам Школьного Совета?! И Кодзуэ хороша: влипнуть в такую историю, подвести его - своего брата и весь Школьный Совет! Но ведь её тоже обманули. Вряд ли она знала, что станет сражаться за чужие интересы, не такой она человек!
  
  Вспоминая подробности нелепой сцены в музыкальном классе, терзаясь стыдом и злостью за сестру, Мики рассеянно прибирал разбросанные по всей спальне вещи: Кодзуэ только недавно доставили домой из больницы. Вот и её форма валяется на полу, помнётся... Из кармана платья вдруг выпал листок. Мики никогда не читал чужих бумаг, но яркое название с вензелем в виде чёрной розы само бросилось в глаза, и стало ясно: Кодзуэ была в Мемориальном Зале Нэмуро на семинаре Микагэ. Значит, этот гениальный старшеклассник должен знать о сегодняшней дуэли. Сейчас же идти к нему, больше Мики не даст себя одурачить!
  
  Тёмные улочки Академии были пустынны, в отдалении от жилых корпусов мрачной громадой возвышалось здание Мемориального Зала. На звонок дверь открылась почти сразу же, словно хозяин был где-то поблизости, так что мальчик, спешивший сюда почти бегом, не успел ни испугаться, ни смутиться, ни задуматься над странностями места.
  
  - Каору Мики... Вот это сюрприз! - приветствовал гостя Микагэ, удивлённо тряхнув розовыми волосами. - Прошу извинить мой домашний вид, я не ждал гостей на ночь глядя.
  
  Мики не раз видел гения в Академии, но знакомы они не были... если не считать недавнего разговора, почти случайного, но помимо воли оставившего след в душе юного музыканта. Тогда, встретив его в библиотеке Мемориального Зала, Микагэ предложил принять участие в своём семинаре. Мики отказался, поспешив скорее покинуть таинственное здание. А вот теперь он снова здесь и не собирается уходить, не получив объяснений.
  
  - Моя сестра, Кодзуэ... После участия в твоём семинаре ей стало плохо! Что здесь происходит?
  
  Молчание Микагэ и его долгий, задумчивый взгляд смутили Мики, заставив вспомнить о том, что он так невежливо явился без приглашения, и требует отчёта у человека пусть не на много, но старше, вдобавок, находящегося на хорошем счету у Отори Акио - директора Академии. Щёки гостя мгновенно вспыхнули, но в сумерках прихожей этого заметно не было, а хозяина, похоже, не особенно заботили церемонии.
  
  - Проходи, - Микагэ сделал приглашающий жест. - Если сейчас твоей сестре не нужна помощь, ты можешь остаться у меня: руководители Академии не одобряют, когда ученики разгуливают по ночам.
  
  Мики смутился ещё сильнее, но храбро сделал шаг навстречу. Словно ожидая этого, тяжёлая входная дверь за его спиной сама собой закрылась.
  
  В холле Микагэ не стал зажигать лампы, он сразу уверенно двинулся в тёмную глубину галереи, едва освещаемой падающим сквозь узкие окна светом луны. Следуя за хозяином, Мики только успел заметить множество фотографий на одной из стен, но не придал этому особого значения: здание имело богатую историю, наверняка здесь, как и везде в таких случаях, красуются награды и портреты лучших выпускников. Путь по полутёмным коридорам, лестницам и залам был достаточно долгим, так что вскоре Мики совершенно потерял ориентиры. Он едва успел подумать о том, что гений что-то замышляет, и надо быть настороже, как Микагэ, распахнув очередную дверь, доброжелательно произнёс:
  
  - Извини, если утомил тебя дорогой. Здание старое, когда оно строилось, в моде были большие пространства.
  
  Комната, в которой они оказались, была вполне жилой и уютной, хотя обставленной более чем скромно. Торшер над креслом давал неяркий свет, на журнальном столике лежала заложенная карандашом книга: видимо, до прихода гостя хозяин работал.
  
  - Ты здесь живёшь? - спросил Мики, осматриваясь. - Не страшно в таком мрачном здании? Говорят, здесь погибли сто мальчиков...
  
  - Это было давно, к тому же, я не верю в привидения, - сказал Микагэ. - Чаю? Или покрепче? Сегодня ты мой гость.
  
  Сейчас он был не таким, каким его помнил Мики по мимолётным встречам в коридорах Академии: тёмно-вишнёвые глаза мягко светились, а лёгкая, слегка отчуждённая, но тёплая улыбка словно приглашала к дружеской беседе. Этот человек не сделает ему ничего дурного, во всяком случае, сейчас. Но, всё же, надо выяснить, что он знает о дуэлянтах Чёрной Розы?
  
  Тем временем Микагэ придвинул к торшеру ещё одно кресло и достал из шкафа бутылку вина и бокалы. Недвусмысленное замешательство гостя, казалось, забавляло его.
  
  - В чём дело? - с лёгкой насмешкой в голосе осведомился старшеклассник. - Вино не отравлено и почти не содержит алкоголя. Если ты в чём-то подозреваешь меня, то зря.
  
  Вспыхнув до корней волос, Мики взял предложенный бокал.
  
  - Мне просто не приходилось делать этого раньше, - признался он. - Я не знаю, что может случиться...
  
  Микагэ спокойно взял свой бокал.
  
  - Ничего не случится, - сказал он. - Обычно я никого к себе не зову, но ты пришёл сам, и я рад познакомиться ближе.
  
  Вино оказалось действительно лёгким и вкусным. После нескольких глотков Мики почувствовал, как напряжение и тайная тревога отпускают его.
  
  - Я много слышал про твой семинар, но не думал, что такой известный человек заинтересуется мной. Откуда ты меня знаешь?
  
  - О тебе все говорят, - ответил Микагэ, не глядя на гостя. Казалось, он занят какими-то другими мыслями, далёкими от разговора. - Члены Школьного Совета и твоя сестра Кодзуэ. На семинаре, во время нашей беседы, она сказала о том, что восхищается тобой.
  
  - Кодзуэ... Почему она пришла на семинар? - Мики испытывающе глянул на гения, но, вопреки ожиданиям, не заметил в выражении его лица ничего необычного.
  
  - Ко мне приходят люди, отличающиеся от всех. И говорят о своих проблемах. Проблемы эти, как правило, тоже не такие, как у всех, поэтому мне интересно с ними работать. Участники семинара рассказывают, что их волнует, а я задаю вопросы, помогая им глубже понять себя. Видишь, это не тайна! ...Твою сестру волнует музыка.
  
  - Музыка?! Но она же не любит играть на пианино! - Мики от удивления распахнул огромные голубые глаза и, забывшись, залпом допил остаток вина в бокале. Заметив это, Микагэ странно улыбнулся, словно незримо отвечая себе на свой же вопрос.
  
  - Твоя сестра глубоко прячет свои желания. Впрочем, как и ты... Вы очень похожи.
  
  За окном висела полная луна. Её холодный свет вместе с тёплым светом торшера создавал в комнате какую-то особенную атмосферу. Взгляд гения вроде бы ничего не требовал в ответ, но Мики вдруг захотелось сказать ему о чём-то своём, близком, возможно, в благодарность за проявленное внимание, за дружеский приём, и ещё бог весть почему. Вино было слишком вкусным, обстановка слишком таинственной, а хозяин этого странного обиталища слишком одиноким... как и он сам.
  
  - А ты любишь музыку? - поколебавшись, всё-таки спросил Мики. - Я мог бы сыграть сейчас, если здесь есть пианино.
  
  Микагэ, казалось, не удивился. Помедлив несколько секунд, словно припоминая что-то, он поднялся с кресла, приглашая гостя следовать за собой.
  
  - Этажом выше я видел старый инструмент. Но с тех пор, как живу здесь, на нём никто не играл, возможно, он расстроен.
  
  За внешним спокойствием всегда сдержанного старшеклассника сейчас таилось волнение, или это лишь показалось Мики. Во всяком случае, решение наполнить музыкой мрачное здание Мемориального Зала стало только крепче. Снова полутёмные коридоры, лестницы, ступени которых угадываются в отсветах едва мерцающих ламп. За скрипучей дверью - большой зал с высоким сводчатым потолком, у окна - старинный рояль. Охваченный бурей нахлынувших эмоций, Мики медленно приблизился к инструменту и, откинув пыльную крышку, нажал на клавиши. Рояль не был расстроен, его звучание показалось юному музыканту божественным. Словно в очарованном сне он опустился на табурет и, закрыв глаза, заиграл "Солнечный сад". Мелодия плыла под сводами, озаряя тёмную комнату, наполняя её нежными лучами утра, свежими запахами зелени и цветов, тем особенным ароматом юных надежд, который невозможно передать ни словами, ни даже взглядами. Мики тоже плыл в этих светлых волнах, не думая ни о чём, забыв обо всём на свете, и счастье до слёз сжимало его горло.
  
  Но если бы юный музыкант видел в эти мгновения лицо Микагэ, сон его не был бы столь беспечным! Гений в тревожном напряжении склонился над роялем, вишнёвый взгляд с лихорадочным, фанатичным восторгом перебегал с одухотворённого лица Мики на руки, невесомо порхающие по клавишам. Казалось, сейчас этот странный ученик, открыв какую-то тайну, подобно древнему магу, растворится в воздухе...
  
  Но вдруг пианист прервал игру и с по-прежнему закрытыми в экстазе глазами, спросил:
  
  - Содзи, что ты знаешь о дуэлянтах Чёрной Розы?
  
  Несколько наполненных печальной тишиной секунд, и мертвенно холодные пальцы Микагэ на своих опущенных веках - это было последнее, что отметило уплывающее сознание Мики перед тем, как он окончательно лишился чувств. ...
  
  ...Он открыл глаза от того, что Кодзуэ трясла его за плечо и повторяла испуганным голосом:
  
  - Мики! Эй, братик, проснись! Что с тобой?
  
  - А что такое?
  
  - Ты плакал во сне!
  
  - Я?!
  
  Мики сел на кровати, протирая глаза: ресницы и правда оказались мокрыми. Над ним склонилась встревоженная сестра: синие волосы растрёпаны, в огромных глазах испуг. Её помятая пижама и раскрытая постель за спиной говорили о том, что Кодзуэ спала, значит, она не знает, что ночью он уходил... Или это был сон? Мемориальный Зал, гостеприимство Микагэ, и в тёмной комнате, освещённой луной, волшебный старинный рояль, от звуков которого действительно можно было разрыдаться. Усадив сестру рядом, Мики обнял её и неловкими, не привыкшими к ласке руками гладя по голове, сказал:
  
  - Всё в порядке! Я так расстроился из-за твоего обморока, а ночью, во сне, играл на удивительном инструменте: его звуки трогали душу до слёз... Знаешь, Кодзуэ, я не хочу, чтобы мы ссорились! Ведь ты моя единственная сестра, я очень тебя люблю!
  
  - Мики... - Девочка не верила своим ушам: брат всегда был сдержан в проявлении чувств и не оказывал ей столько внимания. Значит, он действительно волновался за неё? Получается, на семинар Микагэ она ходила не зря! Правда, сейчас уже трудно вспомнить, что там было, но это и не важно! Главное, что её обожаемый брат по-прежнему любит её, и это - счастье!
  
  ...А несколько дней спустя Мики узнал о том, что Утэна Тэндзё снова дралась на Арене Дуэлей с дуэлянтом Чёрных Роз.
  
  2
  - Содзи, что ты делаешь?! - Мамия стоял за его спиной, разглядывая нотный альбом, который Микагэ задумчиво перелистывал. - Это всё Каору Мики, да? Зачем он приходил к тебе?
  
  Гений лукаво усмехнулся:
  
  - А ты ревнуешь? Напрасно! Нашей дружбе ничто не угрожает, ты всегда останешься моим единственным учеником. ...Но кажется, - добавил он, жестом приглашая мальчика сесть рядом - за стол, на котором стояли странные химические аппараты, а в коробочках, колбах и пробирках переливались разными цветами реактивы, - кажется, я нашёл способ, как дать жизнь одной моей давней разработке.
  
  Мамия удивлённо поднял глаза на своего учителя, в их зелёной глубине плескалось восхищение и любопытство.
  
  - Помнишь, перед тем, как вырастить первую чёрную розу, я говорил о том, что имеет смысл поискать альтернативу дуэлям? - сказал Микагэ. - Мне с самого начала не нравилась эта затея.
  
  - Да, - подтвердил ученик. - Акио поступил с тобой не честно, ведь проект "Вечность" - твоя разработка, и Дуэльную Арену спроектировал тоже ты. Но если мы победим Утэну Тэндзё и убьём Невесту-Розу, справедливость восторжествует! Всё это должно принадлежать тебе по праву!
  
  Учёный обратил на Мамию острый взгляд вишнёвых глаз, словно пытаясь разглядеть за этими словами другой смысл, и вдруг резко захлопнул альбом.
  
  - Ты прав, - сказал он сухо. - Сейчас не время для отвлечённой философии. Нам нужно посадить следующую розу, и она должна вырасти очень сильной.
  
  Впервые в жизни в словах ученика Микагэ почудилось что-то неправильное. Его маленький друг лгал ему? Но это невозможно! Однако нечто необъяснимое дразнило воображение, требуя разгадки.
  
  Убить Невесту-Розу, поставив на её место Мамию, и самому встать во главе этой игры, вершащей судьбы учеников Академии, конечно, заманчиво. Он мог бы удовлетворить этим свои научные амбиции, но... Когда перед взором памяти вставало лицо Токико - её лёгкий упрёк и слёзы, катящиеся из глаз, - Микагэ понимал, что эти драгоценные капли важнее всего на свете, и он совершит самое важное открытие, только разгадав их смысл. Слёзы... Что стоит за ними? Чувство, которого он ни разу не испытывал, но которое так хочет в себе отыскать. Смерть Невесты-Розы не вызовет в его сердце ответного отклика: даже встав во главе ордена Печати Розы он не вернёт Токико. Но тогда почему Мамия - её брат - так настаивает на продолжении дуэлей? На этот вопрос ответа не было.
  
  Ночью, когда Мики играл на старом рояле, на его ресницах тоже были слёзы - они светились в лунном свете, падающем из окна, и казались такими же драгоценными, как слёзы Токико. Это было так волнующе близко к разгадке тайны, что Микагэ не смог сдержать своего порыва и коснулся лица музыканта, чтобы убедиться в том, что его слёзы - настоящие. Какое чувство стало их причиной? Что открыла музыка в его душе? Учёный поймал себя на мысли, что хочет снова видеть Мики так же, как ночью: наедине, чтобы тот самозабвенно играл, ничего не замечая вокруг, а самому следить за танцем его рук по клавишам и чувствовать причастность к этой тайне...
  
  Следующие несколько дней были заняты выращиванием очередной розы и подготовкой семинара. Днём Микагэ усердно работал, а вечерами Мамия не отходил от него ни на шаг, и учёный не мог отказать своему маленькому другу во внимании, в котором тот очень нуждался. Они беседовали о розах, обсуждали планы предстоящих дуэлей, Мамия был ласков и говорил дельные вещи, и Микагэ в его обществе совершенно забывал, что сегодня хотел поработать над другим проектом, не связанным с Чёрными Розами. Только ночью, сквозь короткий тревожный сон, он смутно думал, что забыл что-то важное, "другое", относящееся только к нему одному и не связанное с Академией.
  
  Он вспомнил об этом в день, когда Сиори потерпела поражение на дуэли. На эту розу Микагэ возлагал большие надежды. Сидя за рабочим столом в кабинете и угрюмо, невидящими глазами глядя в окно, учёный размышлял о причинах поражения.
  
  "Утэна Тэндзё... Дело в ней, или я изначально был не прав? В таком случае, успех дальнейших дуэлей тоже сомнителен. А может быть пора, наконец, признаться в том, что мне тесно в стенах Академии? Ведь меня здесь держит только Мамия, он не сможет жить вне этих стен, а я не в силах с ним расстаться. После пожара, после того, как ушла Токико, её брат - единственный, кто мне дорог. Проект "Вечность" не завершён, мы увязли в незначительных деталях и пошли по ложному пути. Мне нужно собраться с мыслями, сложить в голове все части этой мозаики, а я даже не знаю, с чего начать! Мамия надеется на меня, он так мной восхищается, я не могу не оправдать его надежд..."
  
  И тут в голове Микагэ вдруг что-то щёлкнуло, словно зажглась красная лампочка: стоп! Надежды Мамии... Вспомнилось то смутное чувство неправильности, которое охватило его, когда ученик заговорил о том, что они должны перехватить у Акио инициативу в дуэлях и восстановить справедливость.
  
  "А в чём заключается эта справедливость? - вдруг подумал он, удивляясь простоте и ясности пришедшей мысли. - Акио оплатил разработку, я получил деньги. Всё! Мне не нужна ни Академия, ни слава Края Света - руководителя дуэлей. Мне вообще здесь ничего не нужно, кроме возможности забрать мальчика и уехать отсюда. Только что-то держит... Или это опять происки Акио?! У него получилось заморочить голову моему ученику, но со мной этот номер не пройдёт!"
  
  Что ж, если для того, чтобы вместе уйти из-под власти Акио, ему придётся некоторое время лгать своему маленькому другу, он это сделает! Мамия простит... позже, когда узнает правду. А сейчас нужно закончить один проект, который Микагэ начал по собственной инициативе некоторое время спустя после пожара. Он вёл его параллельно с другими разработками Академии, втайне от всех, в своей домашней лаборатории. Целью проекта было - понять природу слёз Токико и на основе этого чувства создать собственный мир, реальностью которого он будет управлять сам. Микагэ надеялся, что получив возможность жить вместе с дорогими людьми и защищать их интересы, он сможет сделать Токико и Мамию счастливыми.
  
  Переведя взгляд на портрет Мамии, всегда стоявший на его рабочем столе, учёный вдруг улыбнулся с такой нежностью, какой никто в Академии никогда не видел на его лице:
  
  - Теперь я это сделаю. Потерпи немного, скоро мы навсегда уйдём отсюда и отыщем твою сестру, где бы она ни была, даже если для этого придётся вернуться в прошлое! Вы будете счастливы... Я обещаю!
  
  3
  Играть с Химэмией было очень хорошо, просто замечательно! Почти так же, как с Кодзуэ в детстве. Но если бы ему представилась возможность ещё раз коснуться клавиш рояля, который он видел во сне... Да, Мики совершенно убедил себя в том, что ночь в Мемориальном Зале Нэмуро была сном. Микагэ он в Академии не встречал, и мысли о причастности этого гениального ученика к дуэлям Чёрных Роз тоже теперь казались плодом его воображения.
  
  Поэтому Мики был так удивлён, увидев Микагэ на пороге музыкального класса приветливо улыбающимся ему. Как всегда, гений был подтянут и суров, однако в глубоких таинственных глазах его юный музыкант уловил ту же странную теплоту, которую видел во сне. Или это всё-таки было наяву?
  
  - Здравствуй, Каору Мики.
  
  "Так сон или нет?! Как мне теперь с ним разговаривать?" - Замешательство юного музыканта вызвало у Микагэ улыбку.
  
  - Совсем не хотел тебя смутить, - сказал он, делая несколько шагов навстречу. - Но я всё не могу забыть ту мелодию, которую ты играл на старом рояле, когда был у меня в гостях. И, пожалуй, смущаться надо мне, потому что я шёл сюда просить тебя повторить её для меня... на том же инструменте.
  
  Услышав это, Мики облегчённо вздохнул и, радостно улыбаясь в ответ, пожал протянутую Микагэ руку.
  
  - Фу-у! А я-то думал, это всё - сон! Мне постоянно вспоминается тот рояль, но я бы сам никогда не решился прийти к тебе снова!
  
  - Рад, что наши желания совпадают! Если ты не занят, мы можем отправиться прямо сейчас.
  
  Захватив папку с нотами, сияющий от счастья Мики вышел вслед за гением. По дороге он приветливо помахал рукой Утэне, куда-то спешившей вместе с Вакабой. Микагэ тоже проводил девочек взглядом, но по его лицу невозможно было угадать, вызвала эта встреча какой-то отклик в его душе или нет.
  
  Днём здание Мемориального Зала казалось не мрачным и таинственным, как ночью, а скорее, старым и печальным. Окна его были расположены так удачно, что солнечные лучи равномерно освещали все помещения, и дополнительные лампы не требовались даже на лестницах. "Умели же раньше строить!" - восхищённо подумал Мики, догадавшись, почему, когда Микагэ вёл его по этим коридорам ночью, он не зажигал свет. Фотографии, висевшие в холле, снова рассмотреть не удалось: в момент, когда они проходили мимо, хозяин задал какой-то вопрос, и Мики отвлёкся.
  
  В зале, где стоял рояль, тоже было светло. Волшебно светло! Словно всё огромное пустое пространство само излучало это сияние, отражавшееся от белёных стен и сводчатого потолка, и тем самым усиливавшееся. На подоконнике, у самого рояля, стоял букет голубых роз. Мики восхищённо замер на пороге.
  
  - Проходи, - приветливо пригласил Микагэ. - Я не знал, согласишься ли ты, но на всякий случай немного убрал здесь.
  
  Юный музыкант удивлённо взглянул на гения: спокойный, замкнутый, одинокий; говорят, что кроме науки для него ничего не существует, что он не способен наслаждаться прекрасным. Но вот же - свет, рояль и розы, а сейчас, через несколько мгновений, в этих стенах зазвучит музыка... Может быть, просто о нём никто ничего не знает? И сам этот старшеклассник такой же загадочный, как и здание, где он живёт и работает?
  
  Когда Мики сел за инструмент, Микагэ устроился чуть поодаль, так, чтобы не мешать, но чтобы хорошо видеть его лицо и руки. Музыкант отметил это краем сознания, однако тут же забыл, потому что волшебные звуки старого рояля заставили его вообще забыть обо всём на свете. Он играл самозабвенно, упоенно, долго - одна мелодия сменялась другой, и вместе с музыкой расцветал и пел этот зал, всё это старинное здание. Расцветала душа Микагэ...
  
  Сколько времени прошло? Казалось, они могли быть так вечно: играя и слушая, плывя по волнам музыки и собственных мыслей. Здесь никто не мог помешать им, прервать состояние звенящей очарованности, как неизбежно случилось бы в музыкальном классе. Мики был безгранично благодарен, тем более что не ждал от Микагэ, с которым они были едва знакомы, такого по-дружески щедрого жеста. Когда смолк звук последней мелодии, они ещё некоторое время молча смотрели друг на друга, не решаясь разрушить тишину, ставшую коротким продолжением блаженного полёта, потом Мики тихо сказал:
  
  - Если у тебя есть мечта, Содзи, я хочу, чтобы она сбылась! Ты подарил мне чудо...
  
  - Моя мечта... - глухо повторил Микагэ, и лицо его сразу помрачнело. - Ты ничего обо мне не знаешь, вдруг она недостойна?
  
  - Зачем ты так говоришь! - воскликнул Мики, порывисто вскакивая с табурета и делая шаг навстречу. - Человек, который так любит музыку, как ты, не может мечтать о недостойном! У тебя горячее сердце, сегодня я видел это, я не могу ошибаться!
  
  Они стояли друг против друга в залитой солнцем комнате, между роялем и розами. Глаза в глаза - мрачная тёмно-вишнёвая глубина и ясное голубое небо. В этот момент для них обоих рождалось что-то новое - миры, осознания, возможности, - но они ещё не знали этого, занятые своими мыслями и видящие подтверждение им в глазах друг друга.
  
  - Пойдём, - наконец сказал Микагэ, кивком головы приглашая гостя следовать за собой. - Я покажу тебе мою мечту и мою реальность. И, надеюсь, у тебя хватит мужества не рассказать об этом Школьному Совету.
  
  Глаза Мики вспыхнули яростным огнём, но поскольку в словах гения не было насмешки, скорее непонятное, отрешённое отчаяние, музыкант смирил свою обиду и молча последовал за хозяином дома по бесконечным коридорам и лестницам куда-то вниз, вниз, вниз.
  
  Подвальный этаж оказался жилым. Туда не проникали дневные лучи, но на стенах коридоров висели фонари, дававшие рассеянный мягкий свет, так что заблудиться и потерять направление было невозможно. Множество одинаковых дверей вели в разные комнаты, Микагэ уверенно толкнул одну, - они оказались на пороге большой, хорошо оборудованной лаборатории. Хозяин включил верхний свет, и гость, моргая от резкой смены освещения, удивлённо осмотрелся. Странная смесь лаборатории современного учёного и обиталища средневекового алхимика сразу бросалась в глаза. Видимо, эта мысль так ясно отразилась на лице Мики, что гений не замедлил ответить на неё:
  
  - Это моя домашняя лаборатория. Здесь я работаю над собственными проектами, ищу свой философский камень.
  
  - Так ты алхимик?! - удивлённо воскликнул Мики.
  
  Микагэ кивнул серьёзно, без улыбки.
  
  - Что-то вроде того, - сказал он, опускаясь на стул у стола и жестом предлагая гостю присесть в кресло, стоявшее между двумя застеклёнными шкафами. - Арену Дуэлей изобрёл я. Перевёрнутый замок и все чудеса, которым вы, дуэлянты, так удивляетесь, - всё это чистая механика, в ней нет ничего загадочного. Я мог бы объяснить тебе, как оно работает, но, пожалуй, не стану: не хочу лишать тебя очарования. Просто поверь на слово: для меня это - пусть не простая, но всё-таки поддающаяся решению задача. Однако есть вещи, которых я не могу постичь, но которые не являются тайной для таких людей, как ты или Утэна Тэндзё.
  
  - Я или Утэна? - переспросил Мики. - Не понимаю, что в нас такого необычного?
  
  - Вы умеете создать внутри, в воображении, свой мир. Когда вам больно, то просто уходите в эту радостную страну и получаете исцеление, а потом возвращаетесь, чтобы с новыми силами продолжать борьбу. Я бы тоже хотел создать такое место, только не для себя... Есть люди, которые мне очень дороги, но это счастье в прошлом. То, что осталось, - лишь жалкие осколки, они не способны согреть сердце ни мне, ни моему ученику... Так вот, я бы хотел вернуться в тот момент прошлого, где все мы были вместе, и забрать их в свой мир, навсегда избавив от страданий.
  
  Мики был потрясён. Сам того не желая, он случайно прикоснулся к тайне человека, о котором в Академии никто ничего не знал. Какие найти слова в ответ на эту откровенность?! А Микагэ продолжал спокойным, ровным голосом:
  
  - Над проектом создания своего мира я начал работать давно. Уже готова и основная матрица, и коридор перехода, можно запустить это в любой момент, но... я не имею права на ошибку. Есть сила, которая управляет всем этим механизмом, она даёт жизнь этому миру, наполняет его движением и напрямую связана со счастьем тех людей, которые там находятся. Я не хочу рисковать счастьем тех, кто мне дорог. Однажды, когда мы запускали в действие Арену Дуэлей, Край Света предложил в качестве движущей силы "жертву". Я был связан договором и не мог отказаться, к тому же тогда я был другим человеком и не представлял альтернативы. А теперь, когда я слышал твою музыку, видел твои слёзы, думаю, - нет, уверен! - что есть другая сила, не приносящая страданий тем, кто её использует.
  
  Микагэ знаком с Краем Света?! Он построил Арену Дуэлей и в курсе всего, что на ней происходит?! И что такое - "жертва"? Не те ли погибшие здесь сто мальчиков? Не дуэлянты ли Чёрной Розы?! Значит, это он виноват в том, что случилось с Кодзуэ?!
  
  Мики в ярости вскочил.
  
  - Ты... Ты бесчестный человек! Разве можно так распоряжаться жизнью и волей живых людей?! Значит, ты никогда не любил по-настоящему: тот, кто любит, ни за что на это не пойдёт!
  
  Однако на эту вспышку Микагэ почти никак не отреагировал, только печально заметил:
  
  - Она тоже говорила, что я не способен любить... Пойдём, провожу тебя наверх. Кажется, я снова ошибся.
  
  Казалось, его совсем не разозлила ярость Мики: то отчаяние, которое плескалось в глазах учёного, было выше этой ярости, сильнее, бесконечнее. И юный музыкант вздрогнул, поняв, что сам сейчас совершает большую ошибку. Переборов себя, он обернулся и посмотрел Микагэ в глаза - долго и твёрдо, с той силой и нежностью, которая обитает в мирах, где живёт музыка, в чистых сферах высоких идеалов.
  
  - Ты найдёшь эту силу, Содзи! Не сдавайся! Я не смог помочь тебе, но, может быть, кто-то ещё?.. Утэна? Если у неё получается противостоять дуэлянтам Чёрной Розы, то она должна знать, в чём твоя ошибка!
  
  Микагэ с достоинством выдержал этот горячий взгляд и мягко сказал:
  
  - Пойдём. На самом деле, ты дал мне больше, чем я рассчитывал получить. И я очень благодарен тебе за музыку...
  
  Они поднялись наверх и расстались в холле, пожав друг другу руки, как добрые приятели. Когда за Микагэ закрылась дверь, Мики наконец-то рассмотрел фотографии, висевшие на стенах: на одной из них была Кодзуэ в форме дуэлянта Чёрной Розы. Юный музыкант вздохнул, он не ожидал от себя, что так по-дружески тепло привяжется к этому странному человеку, совершающему ужасные поступки и хранящему в сердце мрачные тайны. Если бы Мики знал, что им не суждено больше увидеться в стенах Академии, то, может, вернулся бы, отыскал комнату со старым, волшебным роялем и снова сыграл для Микагэ "Солнечный сад". Но он не знал этого, и потому просто отправился домой, поклявшись себе никогда и никому не рассказывать, что видел и слышал в этих стенах.
  
  
  Эпилог
  
  Несмотря на то, что со времени последней дуэли Утэны прошло не так много времени, что-то в Академии сильно изменилось. Никто не мог ничего сказать точно, но учителя и ученики чувствовали, будто исчезло нечто, к чему они так привыкли.
  
  Однажды, во время прогулки у развалин Мемориального Зала, Утэна спросила про его историю, и Мики повторил то, что знали все: давно здесь был пожар, но никто не погиб, и после этого здание не стали восстанавливать. Он умолчал только об имени профессора, в честь которого назвали здание, неловко маскируя это своей забывчивостью. Однако Утэна осталась довольна даже таким скромным объяснением, они пошли дальше и заговорили о чём-то другом.
  
  Но Мики, возможно, единственный в Академии, не забыл ни имени профессора Нэмуро, ни старого рояля в огромной пустой комнате, ни печальных вишнёвых глаз гениального старшеклассника Содзи Микагэ. Иногда казалось, что всё это приснилось ему, и юный музыкант отчаянно гнал эти мысли, не позволяя себе забыть ни единой детали, ни единого образа и слова из тех нескольких встреч, случившихся в этом здании. А однажды он получил письмо. На конверте не было имени отправителя, только сердце как-то сразу по-особенному радостно забилось...
  
  "Здравствуй, Каору Мики. Почему-то думается, что ты ещё помнишь меня, хотя Край Света изрядно постарался, стирая из памяти учеников Академии всё, что хоть как-то связано с моим именем. Я же с самыми тёплыми чувствами вспоминаю твою музыку и до сих пор за неё благодарен. Ты оказался прав: не стоило отчаиваться и опускать руки, всегда надо бороться до конца. Думаю, нет смысла рассказывать, что я пережил и понял во время дуэли с Утэной, но случилось главное: я смог отыскать в себе "другую силу", силу настоящей любви, - и это открыло мне дверь в тот не похожий на реальность Академии мир, в который я давно стремился. Всё произошло в считанные секунды, и если бы не твоя музыка, моя душа не была бы готова к этому потрясению. На Арене Дуэлей я вдруг осознал, что много лет лелеял свою иллюзию, совершенно забыв о реальных людях, которые были мне бесконечно дороги. Теперь мне не важно, как они выглядят, ведь в памяти всегда образ их души, а не тела. Я люблю их такими, как есть. Сейчас они со мной, и очень хочу надеяться, что счастливы. Да, я смог вернуться в прошлое, это произошло в тот миг, когда Утэна сбила чёрную розу с моей груди. Ты не напрасно верил в меня, - было не просто, но всё же я смог это сделать. И хочу сказать спасибо за твою веру и искренность.
  Мики, если когда-нибудь ты решишься покинуть мир Академии, знай, - двери моего дома всегда открыты! И помни, что у тебя есть друг - Нэмуро-Микагэ".
  
  Вновь и вновь перечитывая письмо, Мики улыбался. В его огромных, лучащихся светом глазах блестели искры тех слёз, которые так давно, в лунную ночь в Мемориальном Зале, были рождены музыкой и тайной.
  
  
  Часть 2. СТАЖИРОВКА
  
  В этот мир мы приходим, чтоб смысл обрести,
  Шаг за шагом ступая к неведомой цели.
  И о чём мы всегда на пути своём пели,
  Нашей шпаги теперь повторяет мотив.
  
  Так, войдя в этот круг, мы давали обет:
  Каждый бой - лишь строка в череде осознаний.
  Будет путь завершён, и средь звёздных мерцаний
  Вдруг откроется вечности манящий свет.
  
  Но на самом пороге, у крайней черты
  Разожмутся ладони и сердце забьётся:
  Что мы стоим без них, нам светивших, как солнце,
  От начала и вдаль по спирали пути?!
  
  Кто нам близок и дорог, кто так же, как мы,
  Меч сжимая рукой, повторял эту песню.
  Те, с кем шли мы сюда рука об руку вместе, -
  Свет и ключ, открывающий двери тюрьмы!
  
  * * * * *
  - Ваше предложение весьма заманчиво, господин Такатори, надеюсь, оно принесёт пользу обеим нашим организациям.
  
  - Вы принимаете его, господин Отори?
  
  Акио ещё раз внимательно оглядел человека, сидевшего с другой стороны стола: строгий костюм, серьёзные глаза и по-мальчишески открытая улыбка, совершенно не вяжущаяся с образом солидного бизнесмена. Впрочем, клан Такатори очень влиятелен, из него вышло немало высокопоставленных чиновников, даже политиков, и сотрудничество Академии с одним из представителей этого клана, несомненно, поднимет его, Акио, личный престиж. Даже если речь идёт о такой мелочи, как стажировка будущих менеджеров компании цветочного бизнеса, которую младший представитель влиятельной семьи уже готовит к открытию.
  
  - Поймите меня правильно, господин Такатори, - ответил Акио, вложив в улыбку, обращённую к собеседнику, всё присущее ему обаяние. - Орден Печати Розы - тайная организация. И если вы уверены в своих сотрудниках...
  
  - Я отвечаю за них, как за самого себя! - Нетерпеливая горячность юноши показалась Акио забавной.
  
  - Что ж, тогда я не вижу препятствий для заключения договора.
  
  - Прекрасно! Благодарю вас, господин Отори.
  
  Акио с достоинством склонил голову в ответ на благодарность и повернулся к компьютеру, ещё раз проверяя текст договора. Но вывести документ на печать он не успел.
  
  - Прошу прощения, - вдруг заметил его молодой партнёр. - Господин Отори, я хочу, чтобы в наш договор был внесён ещё один обязательный пункт. Уверен, его выполнение вам не составит труда, считайте это моей причудой.
  
  Брови Акио поползли вверх, и хотя он с самого начала разговора старался казаться бесстрастным, не давая собеседнику повода заподозрить его в личной заинтересованности, всё же сейчас скрыть удивление не вышло. Однако молодой Такатори либо действительно не заметил его уловок, либо ничем не выдал этого. Лицо юноши было серьёзным и печальным, он не скрывал своих чувств, и у Акио не было никаких оснований подозревать его в двойной игре.
  
  - Здесь никто не должен знать и тем более произносить имени Такатори Мамору. Меня зовут Цукиёно Оми. Это имя дал мне... покойный дядя, и я дорожу им гораздо больше, чем моим родовым именем. Да, возможно, такую странность трудно понять, но именно под именем Цукиёно Оми я собираюсь открыть цветочную корпорацию, и хочу сделать известным это имя сам, без помощи клана Такатори, чтобы потом никто не смог сказать, что без родственников я ничего не стою.
  
  Удивление Акио переросло в замешательство. Действительно, подобный мотив находился за гранью его понимания. Впрочем, людям политики и большого бизнеса позволительно иметь свои причуды даже в столь нежном возрасте. А если этот юноша окажется настолько предприимчив, что в одиночку поднимет большую корпорацию, то поддержка Академии влиятельным человеком будет обеспечена, и его, Акио, не забудут поблагодарить. В любом случае, он ничего не теряет.
  
  - Да, признаюсь, вы меня сильно удивили, господин... ммм... Цукиёно. Но это ваше личное дело, я с удовольствием пойду навстречу, тем более что новый пункт не меняет сути договора.
  
  Юноша улыбнулся - открыто и благодарно. Эта улыбка была так хороша, что Акио поспешил отвернуться к компьютеру: сейчас не стоило смущать молодого перспективного бизнесмена своим неприкрытым интересом, сделка слишком выгодна, и испортить её в самом начале было бы неосмотрительно.
  
  - Что ж, господин Цукиёно, вот наш договор, - сказал Акио, снимая с принтера свежеотпечатанные листы, - и вот моя подпись, - добавил он, поставив в строке со своим именем кокетливый вензель. - И теперь, думаю, вы позволите мне невинное любопытство?
  
  - Да, слушаю вас, - Рука, готовая уже подписать договор, замерла в воздухе, и на Акио обратились огромные голубые глаза, полные искреннего удивления.
  
  - Почему вы выбрали именно Академию Отори для стажировки сотрудников? Мне, как главе учебного заведения, было бы интересно узнать подробности. Видите ли, я очень горд вашим выбором и даже льщу себя надеждой на благоприятный отзыв!
  
  Шутка удалась: молодой Такатори рассмеялся задорно, по-мальчишески, так что Акио вновь вынужден был словно бы случайно отвести глаза, скрывая блеснувший в них интерес.
  
  - Рад нашему сотрудничеству, господин Акио! Думаю, мы отлично сработаемся! Насчёт выбора Академии, - добавил он уже серьёзно, - я, конечно, исходил из высокого рейтинга вашего учебного заведения, но решающую роль сыграло то, что вы уделяете большое внимание изучению культуры и традиций европейских стран. Мне и моей команде это очень пригодится в дальнейшей работе. А существование Ордена Печати Розы, о котором вы сейчас рассказывали, окончательно убедило меня в правильности выбора: у каждой уважающей себя организации должна быть своя изюминка, то, что отличает её от других и становится залогом успеха. Вы применяете в своей работе новаторские методы, а это заслуживает большого уважения!
  
  Акио был польщён. Этот юноша определённо не так наивен, как кажется на первый взгляд, у него есть деловая хватка. Что ж, прекрасно! Не стоит упускать его из виду...
  
  Вынув из кармана маленький ключик, директор Академии отпер потайной ящик стола и, достав из резной шкатулки четыре перстня с красной розой на печатке, протянул своему новому партнёру.
  
  - Возьмите, господин Цукиёно. Только прошу пока не носить их открыто: дуэлянты до поры не должны догадаться, что в игру включились новые лица.
  
  Молодой представитель клана Такатори поклонился в знак признательности и, спрятав перстни в нагрудный карман пиджака, поставил на договоре незатейливую подпись, похожую на простенькие росчерки учеников. Довольно улыбаясь про себя, Акио тут же распорядился приготовить комнаты: завтра в Академии Отори будет четверо новеньких - два учителя и два ученика.
  
  * * * * *
  - О чём можно там так долго договариваться?! Вы уверены, что Оми не нужна наша помощь? - Кэн, до этого нервно постукивавший пальцами по ручке кресла, вдруг вскочил и принялся ходить по комнате.
  
  Бросив на друга задумчивый взгляд, Ёдзи ободряюще улыбнулся:
  
  - Спокойно, старина! Это самая обычная стажировка в самой обычной Академии. Персия не давал нам миссии, думаю, он просто желает, чтобы мы приобрели необходимые навыки перед следующим заданием. Хотя по-прежнему не понятно, почему он поручил вести переговоры с директором именно Оми?
  
  Ая, который до этого спокойно стоял, прислонившись к стене, мрачно усмехнулся.
  
  - Такатори... - едва слышно проронил он, затем добавил громче и отчётливее: - Персии видней. Бомбеец - хороший дипломат, он, в отличие от нас, умеет сглаживать все острые углы.
  
  - Я тоже умею! - детектив обиженно покосился на него, и Ая, насмешливо прищурив сиреневые глаза, уточнил:
  
  - Вероятно, директор Академии - не женщина.
  
  - А кто? - в запальчивости возразил было Ёдзи, но тут же, смутившись, отвернулся.
  
  - Тьфу! Кажется, ты прав...
  
  Наблюдавший за этой перепалкой Кэн расхохотался. Напряжение отпустило, и он, успокоенный уверенностью друзей, снова плюхнулся в кресло, чувствуя, что ожидание закончится ещё не скоро.
  
  Наконец Оми вернулся. Его сияющее лицо ясно говорило, что переговоры увенчались успехом даже большим, чем он рассчитывал.
  
  - Порядок! - воскликнул самый младший член команды, отвечая нетерпеливым взглядам друзей. - С завтрашнего дня проходим подготовку в Академии Отори до следующего распоряжения Персии. Ты, Ая, - учитель истории. Ёдзи - учитель рисования. Мы с Кэном - ученики. И - вот...
  
  Достав из кармана пиджака перстни с печатью розы, Оми торжественно положил их на журнальный столик и произнёс:
  
  - Это удача, Вайсс. Большая удача!
  
  Долгая пауза - розы в руках убийц. Молчаливый, мрачный Ая рассматривает перстень со всех сторон, но, не обнаружив никакой надписи, только символ Академии на печатке, кладёт в карман драгоценный ключ, открывающий двери к тайнам, которые им ещё предстоит разгадать. Зеленоглазый красавчик Ёдзи внимательно изучает розу, - символ сделан очень изящно, к тому же красная эмаль так прозрачно переливается в последних лучах закатного солнца... Налюбовавшись перстнем, бывший детектив тоже прячет его в карман. Кэн не столь поэтичен: спортсмену нравится печатка, но он весьма далёк от того, чтобы разгадывать символы. И потому, бегло оглядев важную вещь, он тоже кладёт её в карман, даже не попытавшись примерить к своей руке. Оми улыбается: кажется, директор Академии зря волновался, никому из Вайсс не придёт в голову раскрывать эту тайну без особой в том необходимости.
  
  - Как вы смотрите на то, чтобы перекусить? - зажав в кулаке свой перстень, сказал Оми. - Кстати, парни, кажется, директору Академии нравятся мальчики, и не говорите потом, что я вас не предупреждал!
  
  Весёлая возня, последовавшая за секундой замешательства, закончилась несколькими синяками и деловым предложением Ёдзи отправиться в пиццерию. Команда Вайсс была готова к стажировке.
  
  * * * * *
  Сегодня за команду соперников играл новенький - во всяком случае, раньше этого старшеклассника Утэна в Академии не видела, - и удар у него был поистине пушечным!
  
  - Ай! - Девушка присела от внезапной боли, потом совсем опустилась на траву, ощупывая травмированную ногу. В мгновение ока новенький оказался рядом.
  
  - Больно? Прости, я не хотел! Хочешь, отнесу к врачу?
  
  Услышав слово "отнесу" и тут же представив, как это будет выглядеть со стороны, Утэна попыталась вежливо отказаться.
  
  - Ерунда, я сама подставилась... А ты что, футболист?
  
  Удивлённо распахнув и без того огромные глаза, парень смущённо улыбнулся:
  
  - Да... Как ты догадалась?
  
  Всё ещё морщась от боли, Утэна внимательно посмотрела на нового знакомого. Это был стройный, крепкий парень среднего роста с всклокоченными тёмными волосами и открытой улыбкой. Его серые глаза, как видно, совсем не умели лгать, сейчас в них отражались неподдельная тревога и горячее желание скорее исправить свою оплошность. Девушка вздохнула, не зная, смеяться ей или плакать: похоже, этот чудак наивен, как ребёнок, к тому же, совершенно не представляет своей силы. Пожалуй, он бы и правда без труда отнёс её к врачу, даже не задумываясь о том, что на них будет таращиться вся школа.
  
  - Удар у тебя... не баскетбольный, - наконец, сказала Утэна и, снова ощупав ногу, облегчённо вздохнула: - Кажется, ничего серьёзного, просто синяк будет. А ты новенький?
  
  Услышав, что его неловкость останется без серьёзных последствий, парень заметно повеселел.
  
  - Да, недавно перевёлся сюда из спортшколы, - кивнул он, улыбаясь. - Хидака Кэн, рад познакомиться. Ты классно играешь!
  
  - Тендзё Утэна. Ты тоже... классно!
  
  Они смотрели друг другу в глаза и смеялись. Утэна вдруг подумала о том, что новенький - очень клёвый парень, и надо бы попросить его немного позаниматься вместе, показать пару приёмов, которые смогли бы пригодиться на Дуэльной Арене.
  
  - Обращайся, если что, - кивнул Кэн, словно угадав её мысли, - я учусь вместе вон с тем красавчиком, который весь матч пялился на тебя в бинокль.
  
  Проследив направление его взгляда, Утэна действительно заметила на одной из дальних скамей президента Школьного Совета.
  
  - Тога? - удивлённо пробормотала она. - Что он тут делает?
  
  - Да, кажется, так его зовут, я ещё не всех здесь знаю. Вы знакомы?
  
  Но на простодушное любопытство нового приятеля девушка только едва кивнула головой: ей совершенно не хотелось посвящать его в тонкости их личных отношений с Президентом.
  
  - Его все знают, - ответила она уклончиво, - он президент Школьного Совета. И тоже спортсмен, кстати, занимается в клубе кэндо.
  
  - А-а-а, - рассеянно протянул Кэн, бросив на Тогу неопределённый взгляд. - Слушай, давай всё же зайдём к доктору? Надо обработать твой ушиб. А потом я угощу тебя чем-нибудь вкусным, хочешь? Я же виноват, надо как-то извиниться...
  
  Тихонько ойкнув, Утэна попыталась встать, но поняв, что без помощи ей этого сделать не удастся, со вздохом позволила Кэну поухаживать за собой: футболист аккуратно поднял её и, поддерживая за талию, больше неся, чем помогая идти, повёл к доктору. Только от них обоих не укрылось, что, едва Утэна собралась уходить, президент Школьного Совета тоже покинул спортивную площадку.
  
  * * * * *
  Такого позора и одновременно торжества Дзюри ещё никогда не испытывала. Новый учитель рисования пригласил её позировать перед всем классом, даже подал руку, помогая подняться на возвышение, на котором обычно стояли столики с гипсовыми слепками или натюрмортами, а теперь алело бархатом кресло для натурщицы. Молодой учитель, конечно, очень красив и обходителен и умеет держать себя в руках, никогда не позволит лишнего по отношению к девушке, но... Дзюри всё же было неловко.
  
  - Господин Кудо, зачем вы это сделали? - холодно спросила она, по окончании урока спускаясь с кресла, не обратив внимания на протянутую руку.
  
  Ученики уже все разошлись, и они остались в классе одни. Пожав плечами, учитель улыбнулся, очень просто, как показалось Дзюри, и очаровательно:
  
  - Раньше я преподавал в учебных заведениях другого типа и не думал, что порядки в Академии Отори так сильно отличаются. Для меня, например, нет ничего странного в том, чтобы кто-то из учеников, или даже учителей, позировал классу. У вас яркая внешность, а портрет на уроках всегда вызывает неизменный интерес. Но если я невольно обидел вас, Дзюри, прошу прощения, я и в самом деле не хотел доставить вам неудобство.
  
  - И это всё? - девушка королевским жестом вскинула голову, глядя прямо в глаза учителю. Казалось, он смутился.
  
  - Да. Но вы ожидали чего-то ещё, я своим ответом невольно разочаровал вас?
  
  Теперь смутилась Дзюри. Румянец залил её щёки, только глаза всё с тем же напряжённым вниманием изучали лицо Ёдзи. Он отвёл взгляд - это сейчас казалось самой уместной реакцией - и ещё раз отметил про себя, что перстень с печатью розы очень идёт этой юной королеве.
  
  - Нет, не разочаровали, - призналась Дзюри. Её прямота была так же восхитительна, как и внешность, голос, как весь её необыкновенный образ. Эта девушка совершенно не походила на остальных старшеклассниц. - Наоборот, я думала, что вслед за сеансом вы пригласите меня пообедать, и уже прикидывала, как бы потактичнее отказать вам.
  
  Ёдзи расхохотался. Его смех был неожиданно задорен и прост, и это очень успокоило Дзюри. Девушка тоже улыбнулась краешком губ.
  
  - Простите, господин Кудо... Мне не следовало этого говорить.
  
  - Это вы меня простите за неловкость, госпожа Арисугава! Честное слово, я не думал, что в этом учебном заведении всё так сложно! У меня действительно был к вам один вопрос, но теперь я уже боюсь задавать его!
  
  Взгляды их встретились, и в сердце Дзюри что-то неуловимо сдвинулось. Она не смогла бы сказать точно, что случилось, но этот новый учитель не был похож на всех остальных, и оттого вызывал симпатию.
  
  - Спрашивайте, я отвечу, - неожиданно для самой себя сказала она.
  
  Учитель благодарно склонил голову.
  
  - Ваша форма... - начал он, видимо, ещё испытывая некоторые колебания. - Она не похожа на те, что носят остальные ученицы. В этом есть какой-то тайный смысл?
  
  "Только и всего?" - мелькнуло в голове Дзюри. Она улыбнулась немного снисходительно, но всё же очень мягко:
  
  - Я член Школьного Совета.
  
  Они кивнули друг другу на прощание, учитель пожелал ей удачного дня и ушёл по длинному коридору, не оглядываясь, ни единым жестом или взглядом не выразив заинтересованности в дальнейших отношениях. Дзюри вдруг поймала себя на том, что смотрит ему вслед. Но она даже не подозревала, что с другой стороны коридора на неё устремлён горящий взгляд цвета спелой сливы.
  
  Сердце Сиори терзала ревность.
  
  * * * * *
  В стеклянной оранжерее, расположенной во дворе Академии между несколькими учебными корпусами, было прохладно и пахло розами. Собственно, розы там и росли - разных сортов и оттенков, - так что Ая на некоторое время даже забыл, зачем пришёл сюда. Медленно обходя ухоженные кусты, разглядывал соцветия, а в памяти стоял их весёлый цветочный магазинчик "Дом, где живут котята". Это чудо, что после всех событий они четверо ещё живы! Интересно, кто сейчас их руководитель - Персия? Кто после смерти последнего Персии - Такатори Сюити, дяди Оми, взял на себя ответственность за деятельность тайной организации "Вайсс"? И какова будет их следующая миссия? Вероятно, она связана с каким-то учебным заведением, раз их послали стажироваться сюда. Значит он, Ая, должен как можно лучше войти в роль учителя истории. Пока это сложно, но на миссии времени привыкать к новой роли уже не будет.
  
  Теперь потихоньку становится ясно, почему их послали проходить практику именно в Академию Отори, - она полна загадок. Здесь ведётся какая-то тайная игра, не заметная в обычной жизни учеников и учителей, но, тем не менее, определяющая весь строй Академии, её порядки и правила. Оказалось, что кольца с печаткой, такие же, как дал им директор, носят здесь некоторые ученики. Кэн видел такое кольцо у девушки по имени Утэна, Ёдзи - у старшеклассницы Дзюри, члена Школьного Совета, капитана команды фехтования. Сегодня сам Ая на уроке заметил похожие кольца у президента Школьного Совета Тоги и его друга Сайондзи, капитана команды по кэндо. Любопытно, что все эти ученики - спортсмены, и стоит выяснить, чем, кроме общей школьной работы, занимается Школьный Совет. Возможно, в Академии существуют ещё какие-то странности? В любом случае, надо разгадать все здешние тайны, это станет хорошей тренировкой перед предстоящей миссией.
  
  Дверь оранжереи отворилась почти неслышно, однако Ая тут же обернулся. На пороге стояла смуглая ученица с фиолетовыми волосами, её огромные зелёные глаза испуганно поблёскивали из-под очков.
  
  - Простите, я помешала вам, - смущённо пролепетала девушка, - сейчас уйду...
  
  - Всё в порядке, я новый учитель истории, просто пришёл полюбоваться розами, - Ая попытался вложить в свой голос всю мягкость, на которую был способен: ему показалось, что за этой скромной внешностью таится натура волевая и решительная. Чутьё никогда не подводило его: скрытое, почти не заметное обычному глазу несоответствие облика этой ученицы и впечатления, которое она производила, для Вайсс означало сигнал к действию. Опустив взгляд на её сложенные руки, Ая отметил, что кольца на ней нет.
  
  - Вы - господин Фудзимия? Говорят, что вы очень хорошо ведёте уроки, - немного смелее произнесла девушка, кажется, ободряющий тон молодого учителя успокоил её.
  
  - Благодарю. А вас как зовут? Я не видел вас в классах.
  
  Девушка улыбнулась вежливой, ничего не означающей улыбкой. Ая не замедлил отметить и это.
  
  - Химэмия Анфи. Я болела и только сегодня вернулась к занятиям.
  
  - Скажите, Анфи, - вдруг спросил учитель, - кто ухаживает за этими розами? У этого человека явный талант, я хотел бы выразить ему своё восхищение. Дело в том, что моя вторая специальность - флорист.
  
  Опустив голову, девушка ничего не ответила.
  
  - Так это вы? - удивился учитель. - Не бросайте это увлечение, Анфи! Доброго вам дня.
  
  Ая уже собирался выйти из оранжереи, как смуглая цветочница окликнула его:
  
  - Господин Фудзимия! - и, смущаясь, протянула алую розу: - Спасибо...
  
  Совершенно ошеломлённый, Ая вышел во двор: его кодовым цветком была именно роза. Как эта девушка догадалась? Случайность или нет? Химэмия Анфи... - он запомнит это имя.
  
  * * * * *
  Из оранжереи Ая направился в корпус, где располагались спортивные площадки. Несколько входов вели в разные секции. Проходя мимо двери в фехтовальный зал, он заметил Оми, беседовавшего с невысоким пареньком с голубыми волосами. Ая уже почти свернул за угол, к двери клуба кэндо, когда мимо, чуть на него не налетев, вихрем пронеслась растрёпанная девушка, как две капли воды похожая на нового знакомого Оми. Пожав плечами, Ая вошёл в заветную дверь.
  
  - Рад, что вы пришли, господин Фудзимия. Это большая честь для клуба и для меня лично, - Сайондзи приветствовал его поклоном. "Аристократ", - подумал Ая с некоторой долей симпатии, а вслух заметил:
  
  - Я когда-то тоже занимался этим видом спорта, но, кажется, уже немного подрастерял навык. Хорошо, что в Академии есть такой клуб. Я буду ходить на тренировки, если вы не возражаете.
  
  Сайондзи был польщён, но гордость и этикет не позволили ему обнаружить своё внутреннее ликование. Теперь в его клубе будет заниматься учитель, а не только ученики, это сразу поднимет престиж клуба кэндо в Академии! Даже Тоге никогда такое не удавалось!
  
  Ая переоделся, выбрал себе синай, и, после обязательных ритуалов приветствия (уже во время которых Сайондзи понял, что имеет дело с достойным противником), тренировка началась.
  
  Говоря о том, что подрастерял навык владения мечом, господин Фудзимия сильно поскромничал. Сайондзи едва отбивал его удары, хотя было заметно, что учитель работает не в полную силу. Во время боя он был холоден и спокоен и, сам не делая ни одного лишнего движения, заставлял противника кружиться вокруг него, теряя силы. После нескольких схваток пот лился с Сайондзи градом, и все мышцы были так напряжены, что он уже готов был, несмотря на свою гордость, молить о пощаде. Но до этого, к счастью, не дошло: учитель сам предложил завершить занятие. Оставив синаи, они присели рядом на татами.
  
  - Благодарю вас, Кёити. Было очень хорошо размяться после нескольких лет перерыва, но мне, пожалуй, на сегодня хватит, - сказал Ая и добавил, чуть погодя: - Для ученика у вас прекрасная форма, и, несмотря на разницу в возрасте и подготовке, вы очень достойный соперник.
  
  Недоверчиво окинув учителя долгим пристальным взглядом, Сайондзи, наконец, решил, что у того не было желания польстить, настолько серьёзен и прост был весь облик господина Фудзимии. Что ж, тем приятнее похвала.
  
  - Благодарю вас, - ответил он, склоняя голову в знак признательности. - Вы настоящий сэнсэй! Для меня честь - быть вашим соперником!
  
  В этот момент в зал для тренировок вошёл Тога. Заметив рядом с Сайондзи нового учителя истории, президент Школьного Совета очень удивился.
  
  - Неужели вы уже закончили? Я опоздал? - спросил он.
  
  Сайондзи наградил друга торжествующей улыбкой с лёгким оттенком превосходства, и это не укрылось от Аи.
  
  - Господин Фудзимия очень любезен. И он - превосходный мастер, нам стоит учиться у него!
  
  Тога, казалось, был серьёзно расстроен. Бросив на Президента быстрый, но внимательный взгляд, Ая отметил, как при этих словах дрогнули его губы и заблестели глаза. Это не просто уязвлённое самолюбие, здесь что-то другое. Сайондзи тронул какую-то глубоко скрытую струну в душе друга и соперника, прекрасно зная, какой получится эффект. Эти двое не так просты, как кажется.
  
  - Не расстраивайтесь, Тога, - сказал Ая, направив острый и внимательный взгляд прямо в лицо старшекласснику, отчего тот слегка смутился. - Я сейчас говорил, что собираюсь восстановить свою спортивную форму после длительного перерыва. Думаю, у нас ещё будет случай погонять друг друга в этом зале.
  
  Сайондзи сдержанно усмехнулся: воспитание не позволило ему расхохотаться в голос. Синие глаза Тоги радостно заблестели.
  
  - Благодарю вас, господин Фудзимия, - его поклон был более изящен, чем того требовали обстоятельства. - И раз уж я опоздал на тренировку, позвольте сделать чаю для всех?
  
  Он ушёл за перегородку готовить чай, а Ая и Сайондзи заговорили о военном воспитании мальчиков в семьях благородных родов. Через некоторое время тонкий слух Вайсс уловил обрывок разговора, невольно заставивший вслушаться внимательнее.
  
  -...Нанами, что ты тут делаешь?
  
  - Онии-сама! Мне всегда не везёт! Ты вечно занят, ты совсем не уделяешь мне внимания!
  
  - Что случилось, Нанами? Говори быстрее, меня уже ждут.
  
  - Стоит мне заинтересоваться кем-нибудь, как тут же появляется эта Утэна, или дурочка Химэмия! Скажи, онии-сама, чем я хуже их?
  
  Вздох Тоги был так тяжёл и выражал такую мировую безнадёжность, что Ая чуть не выдал себя, так хотелось повернуться и подробнее, сквозь щели в перегородке, разглядеть эту сцену.
  
  - Проще говоря, тебе кто-то нравится, а он... - начал было Президент, но сестра не дала ему закончить, обиженно выпалив:
  
  - ...вечно таскается с Утэной! Просто не отлипает от неё, словно она мёдом намазана!
  
  - Это ваши проблемы, что я могу сделать?
  
  - Поговори с ним, онии-сама! Он же твой одноклассник!
  
  - Что-о-о?!
  
  В руках Тоги зазвенели чашки, слышно было, как он ставит поднос обратно на столик. Нанами ехидно захихикала:
  
  - Да нужен мне твой Сайондзи! Сам возись с этим придурком! ...Это Кэн, ваш новенький. Он тако-о-ой, онии-сама!..
  
  Рассерженный голос Президента дал понять, что это было последней каплей, разговор окончен.
  
  - Хватит, Нанами, иди отсюда, не зли меня! Я не собираюсь решать твои личные проблемы и тем более ссориться из-за них с Утэной.
  
  - Да ты просто завидуешь, что она победила тебя и отбила Невесту-Розу! - с обидой выпалила Нанами, но почти тут же дверь за ней захлопнулась.
  
  Через минуту Тога появился в зале с подносом и чашками. Лицо его выражало очень сложную гамму чувств, между бровями легла складка озабоченности.
  
  - Опять Нанами неймётся? - участливо спросил Сайондзи, тоже слышавший перепалку за перегородкой.
  
  Тога вздохнул:
  
  - Тебе повезло, у тебя нет младшей сестры... Простите нас, господин Фудзимия!
  
  Ая сделал вид, что всё это его не касается, и тактично сменил тему разговора.
  
  * * * * *
  - Привет! Ты здорово фехтуешь! Я наблюдал за вашим поединком: ещё чуть-чуть, и ты бы победил капитана! ...Прости, не представился: меня зовут Оми.
  
  Оми и Мики, стоя на пороге фехтовального зала, приветливо разглядывали друг друга. Их огромные голубые глаза, казалось, видели в собеседнике собственное отражение: тот же невысокий рост и уверенная гибкость движений, то же доброжелательное любопытство и добрая, открытая улыбка. Только у одного волосы были светло-русыми, а у другого - голубыми. Подобное сходство, с первого взгляда бросающееся в глаза, сразу же вызвало у каждого из парней симпатию, потому и разговор завязался легко, так, словно они были давно знакомы.
  
  - Мики. Рад познакомиться! Тем более что я про тебя уже наслышан: Утэна рассказывала, как ты вчера на уроке информатики своими вопросами поставил в тупик самого учителя.
  
  Оми смущённо кашлянул:
  
  - Я занимался в школе с компьютерным уклоном, и всё, что вы здесь проходите, мне уже известно. А вот фехтование - это да! Это здорово! Я бы тоже с удовольствием записался в клуб, только у вас такой строгий капитан, что страшно к ней подходить.
  
  - Нет, Дзюри добрая, - улыбнулся Мики, - просто немного замкнутая. Хочешь, я вас познакомлю?
  
  Оми лукаво прищурился:
  
  - Она тебе нравится! Я угадал?
  
  Но на лице его нового знакомого, вопреки ожиданиям, не появилось ни капли смущения. Мики только по-доброму рассмеялся:
  
  - Дзюри хороший товарищ! Мы общаемся не только в фехтовальном клубе, но и на заседаниях Школьного Совета.
  
  В этот момент к ним подошла Химэмия - скромная девушка, подруга Утэны, с которой Оми теперь учился в одном классе. Внимательно присматриваясь к своим одноклассникам, в Химэмии он не нашёл ничего особенного, кроме странной преданности своей подруге, - они были слишком непохожи, и трудно было сказать, что их связывает. Но сейчас Оми с удивлением отметил, как при взгляде на эту с виду ничем не примечательную девушку щёки Мики стали пунцовыми.
  
  - Химэмия? Ты здесь? - пробормотал он вместо приветствия.
  
  Вынув из кармана письмо, девушка протянула его Оми.
  
  - Я только отдать письмо... это от брата, - добавила она, мимолётно взглянув на Мики и снова опустив глаза.
  
  - Хочешь погулять с нами?
  
  - Нет, я лучше пойду... Сегодня один учитель похвалил моё умение ухаживать за розами, не могу его разочаровать.
  
  Очень вежливо и ровно, не выделяя кого-то одного, попрощавшись с мальчиками, Химэмия направилась в сторону розария. Мики проводил её восхищённым взглядом, Оми - удивлённым. "От брата..." Кто её брат? Распечатав конверт и пробежав глазами короткое послание, младший член команды Вайсс вспыхнул, как мак: он узнал затейливый вензель. Акио предлагал ему завтра зайти в гости.
  
  * * * * *
  Уроки закончились, но покидать территорию учебных корпусов Академии Ёдзи не спешил. Приняв свой самый беззаботный вид, заложив руки за спину и насвистывая что-то мелодичное, он прогуливался по двору. Со стороны казалось, что молодой учитель, весьма довольный первыми учебными днями, наблюдает за жизнью Академии, стремясь как можно быстрее освоиться здесь. Но Ёдзи видел, как Кэн ждал Утэну на пороге одного из корпусов, и как потом они вместе отправились куда-то; как Оми, на ходу пересмеиваясь с новыми приятелями, промчался мимо него и скрылся в спортивном корпусе за дверью фехтовального зала; как мелькнула у дверей оранжереи длинная коса Аи, и как потом туда же зашла смуглая ученица, чем-то напомнившая своими чертами директора Академии. Что ж, ещё пара дней, и можно будет вполне определённо судить о том, в каких отношениях между собой находятся ученики и учителя, а так же, чем занимается Школьный Совет. Однако пока эта информация ни на шаг не приблизила их к разгадке тайны печаток с розами. Подождём, время ещё есть.
  
  Размышляя таким образом, Ёдзи подошёл уже почти к самому спортивному корпусу, как вдруг, как ему показалось, в него врезалась торпеда. Реакция не подвела: охнув от неожиданности, Вайсс схватил в железные объятья то, что к нему прилетело, и поднял над землёй. Это была не торпеда, а девушка, ученица, с растрёпанными синими волосами, вся раскрасневшаяся от бега. Губы её были крепко сжаты, на ресницах блестели слёзы злости.
  
  - Эй, красавица, кто тебя обидел? - ласково спросил Ёдзи, не спеша, тем не менее, ставить девушку на землю: она была как две капли воды похожа на члена Школьного Совета Каору Мики, ещё одного обладателя перстня с печаткой, и отпускать такую удачу Вайсс не собирался.
  
  - Пустите меня! Поставьте на место! - девушка отчаянно замолотила по его плечу сжатыми кулачками. - Маньяк! Извращенец! Я закричу!
  
  - Да ты же сама на меня налетела, чуть не сбила с ног! Что я должен был делать? - усмехнувшись, Ёдзи опустил девушку и заботливым жестом расправил смятый воротник её формы. - Я не маньяк, я учитель рисования.
  
  Девушка стояла, пристыжено потупив глаза: уйти, не извинившись, она не решалась, однако совершенно не знала, как загладить свою оплошность. Но учитель, видимо, совсем не обиделся. Он приветливо улыбался и казался очень добрым.
  
  - Меня зовут Кудо Ёдзи. А тебя?
  
  - Кодзуэ... Каору Кодзуэ. Простите, господин Кудо! Ужасно глупо получилось, я сожалею...
  
  - Не расстраивайся. Я вижу, что у тебя проблемы, и если могу чем-то помочь...
  
  Во дворе Академии было оживлённо и шумно, как всегда. С весёлым визгом носились друг за другом ученики младших классов, старшие ребята степенно прогуливались небольшими группами или парами, здесь же на лавочках сидели учителя, разговаривая между собой или с учениками. Оглядевшись вокруг, Кодзуэ снова посмотрела на учителя. Сейчас эмоции немного улеглись, и злость, охватившая её в тот момент, когда она увидела, с какой теплотой улыбались друг другу Мики и новый мальчик, сменилась чувством тоскливой безнадёжности. Её брат вечно занят, и мало того, что ему нравится Химэмия, теперь он ещё нашёл себе нового друга. А этот учитель рисования такой красивый и добрый, он, наверное, правда хочет помочь, но ведь ему не расскажешь о том, насколько важно для Кодзуэ внимание брата!
  
  Девушка вздохнула:
  
  - Вы очень хороший, господин Кудо. Но вы мне ничем не поможете...
  
  Ёдзи озадаченно потёр лоб.
  
  - И ты меня пойми, - сказал он мягко, - я не могу оставить тебя одну в таком состоянии. Это не по-человечески! Знаешь что? Мне здесь дали замечательный класс, а я ещё не знаю, где там что лежит. Пойдём со мной, разберём вместе рисовальные принадлежности, ты немного успокоишься и придумаешь, как решить свою проблему.
  
  Синие глаза Кодзуэ, наконец, блеснули улыбкой.
  
  - Хорошо, - кивнула она. - Спасибо...
  
  И они вместе отправились в учебный корпус. Дорога до него была совсем короткой, но всё же Ёдзи заметил, каким недовольным взглядом Мики, возвращавшийся из спортивного корпуса, проводил свою сестру, и какое торжество при этом изобразилось на её лице. Однако, занятый наблюдением за близнецами, он даже не подумал повернуть голову в другую сторону, где под деревом стояла девушка с горящим взглядом цвета спелой сливы. В тот момент, когда Ёдзи и Кодзуэ проходили мимо, на лице её мелькнуло очень странное выражение.
  
  А когда они скрылись за дверью учебного корпуса, Сиори, загадочно улыбаясь, достала из сумки блокнот и ручку и левой рукой нацарапала на листке несколько корявых строк.
  
  * * * * *
  Капитан команды фехтования всегда покидала зал последней. Только проверив, на месте ли инвентарь и не забыли ли ученики чего-нибудь в раздевалке, она подошла к своему шкафчику с намерением переодеться и идти домой. Но тут её ждал сюрприз. На сложенном вчетверо листке, прикреплённом скотчем к крышке ящика, стояла надпись: "Для Дзюри". Сомнений быть не могло, это письмо предназначается ей, значит, следует прочесть его. Однако первый взгляд на анонимку, написанную корявым, явно изменённым почерком, вызвал у девушки приступ почти физического отвращения. "Тебе нравится новый учитель рисования, - значилось в записке, - поэтому ты должна знать, что он маньяк-извращенец. Сейчас, в эти самые минуты, он соблазняет ученицу в классе рисования". В ярости разорвав записку в мелкие клочки, Дзюри быстро переоделась. Кто этот наглец, что посмел следить за ней?! К тому же, господин Кудо не сделал ей ничего дурного, и вообще он производит впечатление честного человека, не способного к подобным подлостям. Или она просто ничего не знает о нём?.. В сердце Дзюри закралось сомнение. Учитель рисования очень красив - это правда. И он, конечно, способен ценить красоту окружающего мира, будь то вещь или человек. Но поверить в то, что он соблазняет молоденьких учениц, пользуясь своим положением, Дзюри всё же не могла.
  
  Погружённая в эти мысли, она и сама не заметила, как оказалась в учебном корпусе, в коридоре, ведущем к кабинету рисования. Дзюри поймала себя на том, что анонимка произвела на неё такое сильное впечатление, и ей стало совестно: если не в её характере верить всяким сплетням, то что она тут делает? Глубоко вздохнув в попытке вернуть хладнокровие, девушка уже была готова уйти, пока её никто не заметил, но в этот момент дверь класса рисования открылась и на пороге появилась Кодзуэ.
  
  - Я вам очень благодарна, господин Кудо! Мне и правда стало лучше!
  
  Сестра Мики улыбалась такой светлой и счастливой улыбкой, глаза её так ярко блестели, что Дзюри невольно вздрогнула: неужели, правда?! Вслед за Кодзуэ на пороге показался учитель: он был сдержан, но улыбался не менее радостно.
  
  - Рад, что мне удалось вернуть тебе хорошее настроение! И спасибо за компанию: вдвоём заниматься такими скучными вещами, как разбор рисовальных принадлежностей, оказалось даже приятно.
  
  Весело рассмеявшись, Кодзуэ поклонилась учителю на прощание и исчезла в другом конце коридора. И только тут Ёдзи заметил Дзюри, - её заинтересованный и одновременно полный молчаливого превосходства взгляд ясно давал понять, что она не случайно оказалась здесь.
  
  - Арисугава? Рад вас видеть.
  
  Но на тёплое приветствие учителя Дзюри ответила холодным полупоклоном - проявлением вежливости, не более.
  
  - Я тоже, господин Кудо. Простите, я случайно стала свидетелем сцены, которую не должна была видеть.
  
  Казалось, учитель был просто ошеломлён её словами.
  
  - Сцены? - переспросил он, вперив в лицо Дзюри острый, испытывающий взгляд. - Да что, в конце концов, происходит в этой Академии? Я встретил во дворе девушку, она была чем-то сильно расстроена, и, чтобы развлечь её, пригласил к себе в класс разобраться в красках. Да, я не знаю, как вести себя в подобных ситуациях, я не психолог, и предложил первое, что пришло в голову. Но что вы подумали, Дзюри?!
  
  - Что вы маньяк, господин Кудо, - просто ответила она, не опуская взгляда.
  
  Ёдзи закрыл лицо руками.
  
  - Вы удивительная девушка! - наконец сказал он наполовину шутливо, наполовину умоляюще. - Давайте будем считать всё это досадным недоразумением? Хорошо?
  
  Дзюри недоверчиво кивнула. Конечно, настроение Кодзуэ изменчиво, как погода осенью, и всё действительно могло быть именно так, как говорит учитель... но записка? Эти колкие слова никак не хотели уходить из памяти: "Тебе нравится новый учитель рисования..." Нравится ли? Действительно ли нравится?.. У господина Кудо золотистые волосы и очень красивые зелёные глаза. Он старше и опытнее, он знает жизнь, знает, что происходит за стенами Академии. Но он ничего не знает ни об Ордене Печати Розы, ни о Дуэльной Арене, ни о том, что связывает их - дуэлянтов. Не знает он и о медальоне, который она прячет на груди, под застёгнутым на все пуговицы мундиром... Значит, можно просто улыбнуться ему и ответить "да" на приглашение проводить её вниз, до двери учебного корпуса.
  
  Едва Дзюри скрылась за углом одного из зданий, направившись, вероятно, домой, Ёдзи со вздохом облегчения присел на лавочку во дворе Академии и долго сидел так, глядя в небо, пытаясь составить из пёстрой мозаики сегодняшних событий какое-то подобие целой картины.
  
  * * * * *
  - Ух ты, какие развалины! Давай полазаем? - не дожидаясь ответа Утэны, Кэн одним прыжком взлетел на обломок лестницы. - Смотри-ка, здесь можно хорошо встать, и так далеко видно! Давай руку!
  
  Утэна протянула приятелю руку и тут же оказалась на не слишком просторной, но устойчиво-безопасной площадке. Отсюда вверх вели разрушенные ступени, обрываясь где-то под закопченными развалинами арки. На обломках камней росла трава, по всей видимости, здесь давно никто не был.
  
  - Здорово! - восхитилась девушка, оглядывая окрестности. - Ты хорошо придумал, почему я сама никогда раньше не догадывалась сюда забраться?
  
  - А что это за место? - полюбопытствовал Кэн.
  
  Утэна неопределённо пожала плечами:
  
  - Какой-то Зал... Мемориальный Зал - так говорил Мики. Но когда он мне об этом рассказывал, я, кажется, невнимательно слушала и всё забыла.
  
  Вскарабкавшись, как кошка, по обломкам ступеней, парень исчез под аркой. Утэна осталась одна. Её вдруг охватило странное чувство дежа-вю: словно она уже была здесь. Вот эта лестница, такая знакомая, будто не один раз она по ней ходила; там, куда забрался Кэн, должен быть вход в просторный вестибюль с множеством фотографий на стенах; дальше - кабинеты... Сердце девушки сжало необъяснимое чувство, казалось, она забыла что-то очень важное... кого-то, кто раньше играл важную роль в её жизни. И сейчас она словно стоит на обломках чьей-то судьбы перед дверью в собственное прошлое.
  
  - Мемориальный Зал... - повторила Утэна едва слышно. - Мне это приснилось?
  
  И тут же, охваченная волнением, в котором так странно смешались тревога и любопытство, она стала взбираться вверх по разрушенным ступеням. Движения её были так нервны, резки и нетвёрды, что на последних шагах она едва не сорвалась вниз. Нога скользнула по камню, и вместе с мыслью о неизбежном падении перед внутренним взором вдруг мелькнул неясный, словно окутанный туманом, облик юноши в синем мундире Академии, с розовыми волосами и печальным взглядом вишнёвых глаз. Юноша сделал шаг навстречу, и Утэна всем телом рванулась к нему, чувствуя, как теряет последнюю опору...
  
  ...Когда она всё же решилась открыть глаза, то обнаружила, что стоит под обгоревшим проёмом арки, прижимаясь спиной к колонне. Кэн держал её за плечи, он был так близко, что девушка чувствовала запах цветов, исходящий от его волос. В огромных серых глазах тревога, он волновался за неё, и сейчас ещё не успел успокоиться, - Утэна чувствовала, как бешено колотится его сердце совсем рядом.
  
  - Ты с ума сошла! Зачем ты руки отпустила?! Я едва успел тебя поймать!
  
  - Так это ты меня вытащил?
  
  - А кто?
  
  Утэна уткнулась носом в его плечо. Кэн растерянно гладил её по голове, успокаивал неловкими фразами и обнимал, всё крепче прижимая к себе. У него очень тёплые руки и добрые глаза, а тот, другой, был совсем не таким. Наверное, это всё и правда ей приснилось когда-то давно. Не стоит больше об этом думать...
  
  Немного придя в себя после пережитого волнения, ребята сели рядом под аркой на обломки камней, насыпавшиеся сюда с упавших стен. Когда-то на этом самом месте действительно была дверь, а сейчас за порогом остался лишь провал, и внизу уже зеленели молодые деревья, тянущиеся к солнцу сквозь рухнувший пол.
  
  - Ты замечательный, - внезапно сказала Утэна.
  
  Щёки Кэна слегка порозовели от смущения.
  
  - Да ладно, - пробормотал он. - Любой на моём месте поступил бы так же.
  
  Девушка лукаво улыбнулась в ответ.
  
  - Ну, не любой! Например, у Вакабы просто сил бы не хватило удержать меня, а Химэмия вообще бы сюда не полезла.
  
  Кэн взъерошил пальцами волосы, словно раздумывая о чём-то, и, наконец, решившись, вдруг выпалил:
  
  - Слушай, я давно хотел тебя спросить, что вас связывает с Анфи? Вы такие близкие подруги, но, кажется, у вас вообще нет ничего общего!
  
  Глаза Утэны заблестели необъяснимой нежностью.
  
  - Она такая заботливая, и мы живём в одной комнате, и вообще... - при этих словах девушка опустила взгляд на перстень с розой, который уже некоторое время теребила пальцами, и добавила: - Я как-то не задумывалась, почему мы дружим, но мне всегда хочется поддержать её, ведь на самом деле ей очень нужна поддержка.
  
  - Ты веришь в настоящую дружбу? - спросил Кэн дрогнувшим голосом.
  
  Утэна кивнула:
  
  - Верю! Может быть, это глупо, но я всё равно верю, ведь ради этого стоит жить.
  
  Закусив губу, Кэн отвернулся. Некоторое время он молча разглядывал окрестности, которые хорошо просматривались с этой высоты, а потом вдруг сказал, что ему пора. Они осторожно спустились вниз. Утэна отметила, что в глазах её друга появилось что-то новое: какая-то печальная сосредоточенность или тайная боль. Казалось, что и улыбается он сейчас через силу. Но это неудивительно: Кэн так сильно волновался за неё! Им обоим действительно надо отдохнуть.
  
  Однако отдыхать Кэн не собирался. Проводив Утэну, он вернулся к развалинам Мемориального Зала, обогнул их и углубился в заросшую, давно не подстригавшуюся аллею. Какое-то время он бродил среди пышных кустов, внимательно оглядываясь по сторонам, и, наконец, поиски увенчались успехом: на полянке, озарённое солнечными лучами, белело небольшое надгробие, которое незадолго до этого он увидел с высоты развалин. "Тида Мамия", - гласила надпись. Рядом лежал свежий букет красных роз. Но, протянув руку, Кэн не смог коснуться ни роз, ни камня: голова вдруг закружилась, а перед глазами поплыл такой туман, что показалось, будто рука прошла сквозь надгробие, не задев его. "На сегодня, пожалуй, хватит..." - подумал Кэн, ощупывая лоб и протирая глаза. Ещё раз бросив взгляд на букет красных роз, он отправился назад, к развалинам, и вновь взобравшись по лестнице под обгоревшую арку, долго сидел, прислонившись спиной к колонне, которой недавно касалась девушка, так верящая в настоящую дружбу.
  
  * * * * *
  - Доброго вечера, господин Цукиёно! Рад, что вы откликнулись на моё приглашение.
  
  Директор Академии был сама любезность и доброжелательность. Сейчас он свеж и изящен, словно едва распустившийся бутон: красная рубашка очень идёт ему, светло-сиреневые волосы красиво обрамляют смуглое лицо, а улыбка столь великолепна, что Оми уже догадывается о том, насколько безгранична в Академии власть этого сильного и обаятельного человека.
  
  - Просто Оми, хорошо? Не будем раскрывать моё инкогнито.
  
  Башня, где жил директор, была, пожалуй, самым высоким зданием Академии, и таким же подчёркнуто утончённым, как и человек, который обитал в ней. Поднявшись в лифте на верхний этаж, Акио проводил гостя в просторную комнату, в которой почти не было мебели, если не считать стола и двух белых диванчиков, зато у огромного окна стоял странный аппарат, напоминающий своим видом телескоп и в то же время не слишком на него похожий. Пока Оми с нескрываемым любопытством разглядывал удивительную машину, директор ненадолго вышел в соседнюю комнату и почти тотчас вернулся.
  
  - Я попросил сестру приготовить нам чай. Она делает просто замечательное печенье, уверен, вам понравится!
  
  - Если бы я знал заранее, что Химэмия ваша сестра, то попросил бы определить меня в другой класс, - сказал Оми. - Мне ужасно неловко, что сейчас она готовит чай своему однокласснику!
  
  Акио улыбнулся и, жестом пригласив Оми присесть на диванчик, сам устроился напротив.
  
  - Не однокласснику, а гостю своего брата, - заметил он, внимательно вглядываясь в голубые глаза юноши. - Анфи - моя единственная сестра, я очень её люблю, и она меня тоже, а потому всегда рада помочь. Но скажите, как вам нравится наша Академия? Теперь вы уже проникли почти во все её тайны и можете составить полное впечатление.
  
  - Вы талантливый руководитель, господин Отори! - сказал Оми. - Здесь отлично всё организовано: преподавание, быт и отдых учеников. Мы с друзьями, обмениваясь впечатлениями, не нашли ничего, к чему можно было бы придраться. Я очень рад, что судьба привела меня именно к вам!
  
  Последняя фраза была сказана не случайно и произвела именно тот эффект, на который рассчитывал Оми: Акио легонько кашлянул с показным смущением и, словно бы случайно, переменил позу, - теперь их руки на столе почти соприкасались.
  
  - Ваша похвала очень льстит моему самолюбию, - ответил Акио, не сводя взгляда со своего гостя, а затем чуть наклонился вперёд и добавил значительно тише: - Ведь в вашей семье талант руководителя передаётся по наследству, я не склонен заблуждаться относительно вашего возраста. Вы, Оми, серьёзный человек, и без сомнения унаследовали лучшие черты вашего рода. Скажите, почему вы не хотите открыто носить имя Такатори? Это сила и власть над людьми. Вы могли бы покорять и разбивать сердца женщин, могли бы взять под защиту жизни тех, кто вам дорог. Сейчас вы ещё молоды, и, возможно, не осознаёте тех преимуществ, которые способно дать громкое имя. Но, поверьте моему опыту, даже если вам не нужна власть, иногда, в тяжёлые минуты, её преимуществ ничто не может заменить.
  
  Оми молча опустил глаза. Дядя имел власть, она не спасла его. Громкое имя не спасло и Оку, его погибшую сестру. Он - Вайсс, убийца, по-другому уже не будет. Но, может быть, этот человек всё-таки прав? То, чего не может Цукиёно Оми - взять на себя грехи своих друзей и пролитую ими кровь, - может Такатори Мамору. Он может стать Персией, сменив дядю на этом посту, координировать действия трёх тайных организаций - "Критикер", "Вайсс" и "Крашерс", - чтобы наказывать тех, кто причиняет людям зло, обходя закон. Он может использовать своё имя и положение в обществе только для этого, потому что он - Вайсс.
  
  Идея этой стажировки возникла тогда, когда дедушка рассказал об "Эпитафии" - тайной организации, уносящей множество невинных жизней. Все нити вели в Академию Коа, и Мамору боялся ошибиться, послать Вайсс на задание без должной подготовки. Но тогда это всё равно казалось почти игрой, Оми не мог поверить в то, что способен стать Персией. Сейчас же слова директора Академии Отори прозвучали для него, как голос судьбы.
  
  Акио удивлённо поднял брови, но мгновение спустя черты его лица разгладились. Должно быть, он заметил смятение гостя, однако, не подозревая, чем оно вызвано на самом деле, приписал его успехам своего личного обаяния. Директор Академии гипнотически заглянул в глаза Оми - и положил ладонь на его руку, ободряюще сжимая похолодевшие от волнения пальцы. Однако юноша был так глубоко погружён в свои мысли, что не сразу понял смысл этого жеста. Он только пробормотал:
  
  - Благодарю вас, господин Отори. Вы даже сами не представляете, как сильно помогли мне...
  
  - Я рад! - чарующе улыбнулся Акио.
  
  Легко стукнула открывающаяся дверь, на пороге показалась Химэмия с подносом, на котором стояли чашки, вазочка с печеньем и букет цветов. Только теперь Оми осознал, в каком неловком положении застала его одноклассница! Покраснев, он тут же выдернул свою руку из руки Акио и принял скромную позу, полагающуюся гостю. Глаза директора Академии откровенно смеялись, а улыбка была всё так же недвусмысленна. Химэмия, казалось, не заметила этой игры. Поставив поднос на стол, она приветливо поклонилась гостю. Но едва увидев цветы, Оми обомлел, чуть не открыв рот от удивления: в вазочке стоял букет фрезий.
  
  - Химэмия, ты побудешь с нами? - живо спросил он, с одной стороны, не желая больше оставаться с Акио наедине, с другой - горя нетерпением узнать, как эта девушка догадалась, что фрезия - его кодовый цветок.
  
  - В самом деле, Анфи, - кивнул её брат, переведя взгляд с очаровательно порозовевших щёк гостя на вежливо-бесстрастное лицо сестры, - почему здесь только две чашки?
  
  - Я не хотела вам мешать, - сказала она. - Но если ты просишь, брат...
  
  Оми обратил на неё умоляющий взгляд. Ему показалось, что в зелёных глазах за стёклами очков мелькнула искра благодарности. Девушка поспешно принесла ещё одну чашку и села рядом с Акио, почти незаметным заботливым и нежным жестом коснувшись его руки. "Кажется, я влип..." - подумал Оми.
  
  - Послушай, Химэмия, - поинтересовался он вслух, - у тебя в оранжерее так много чудесных роз, почему ты принесла фрезии?
  
  Одноклассница улыбнулась ничего не означающей улыбкой.
  
  - Анфи так много общается с растениями, и так мало с людьми, что каждый человек, похоже, для неё тоже ассоциируется с определённым цветком, - ответил вместо девушки её брат. - Мне она всегда приносит розы.
  
  Химэмия кивнула:
  
  - Это так. Почему-то мне показалось, что эти цветы очень подходят тебе.
  
  - Ты сама похожа на цветок, на розу - такая же красивая, - сказал Оми и тут же, осекшись, снова внимательно взглянул на девушку. Он вспомнил, как Ая рассказывал им про разговор президента Школьного Совета со своей сестрой, случайно услышанный им в клубе кэндо. "Она победила тебя и отбила Невесту-Розу..." Девушка, похожая на розу, - сестра директора Академии, неразлучная подруга Утэны. Утэна всегда носит на пальце это удивительное кольцо, какие есть только у избранных, и роза на печатке явно напоминает ей Химэмию, - об этом говорил Кэн. К тому же, при первой встрече Акио упоминал про каких-то дуэлянтов. Теперь, кажется, становится понятно, почему все члены Школьного Совета, обладатели таких же колец, спортсмены. Они сражаются друг с другом! Пока не ясно, по какой причине, но зато ясно, что - вернее, кто - является наградой за победу. И если его догадки верны, то Химэмия - не обычная девушка, в ней заключена какая-то особая сила. Значит, не стоит удивляться, если однажды она словно бы случайно подарит Ёдзи каттлею, а Кэну горечавку...
  
  Все эти мысли промелькнули в голове за секунду; Анфи тем временем скромно опустила голову и тихо произнесла:
  
  - Я не привыкла, когда меня так хвалят... Давайте поговорим о чём-нибудь другом.
  
  Акио рассмеялся, ласково обнял сестру, и они действительно заговорили о другом.
  
  * * * * *
  - Ну что ж, в общих чертах всё ясно, - подвёл итог Ёдзи. - Меня заботит только одно: если эта девушка, Химэмия, и правда видит нас насквозь, знает ли она, кто мы такие? И, если знает, не расскажет ли об этом своему братцу?
  
  Оми покачал головой:
  
  - Вряд ли. У них с братом... ммм... как бы это сказать... очень близкие отношения, но не настолько, чтобы она сразу стала выдавать ему свои секреты. Мы не знаем, кто она, каковы её возможности, поэтому, думаю, будет лучше пока её не сердить. Во всяком случае, я заметил, как она была мне благодарна за то, что я не поддался ухаживаниям её брата.
  
  Детектив хихикнул в кулак, а Ая, нахмурившись, пробормотал:
  
  - Им что тут, делать больше нечего?
  
  - А что с печатками? - напомнил Кэн.
  
  Друзья переглянулись.
  
  - Раз кольцо - знак дуэлянта, - нерешительно начал Оми, - значит, и нам тут придётся немного подраться...
  
  - Да-а, - протянул Ёдзи, откидываясь на спинку кресла и мечтательно заложив руки за голову. - Эта Академия полна загадок! Признаться, даже жаль, что мы не на миссии!
  
  - Вот ещё! - возразил Кэн. - Уверен, ты бы не смог убить ни красавицу Дзюри, ни эту сумасшедшую Кодзуэ, которой ты тоже явно нравишься, ни даже Сиори, хотя она вечно за тобой шпионит.
  
  - Красавчик Ёдзи в своём репертуаре, - усмехаясь, проронил Ая.
  
  Детектив пожал плечами:
  
  - Что я могу сделать, если женщины так меня любят? - но тут же строго напомнил: - Отставить любовь, у нас ещё одна загадка не решена. Кэн, тебе точно не померещилась эта могила?
  
  Бывший футболист озадаченно почесал в затылке. После того, как он рассказал друзьям о странном надгробии, они не раз уже обшарили весь парк вокруг развалин, но не нашли ничего, что хотя бы отдалённо её напоминало.
  
  - Ну, признайся, ты был взволнован, рядом с тобой была красивая девушка...
  
  Но Кэн не поддержал шутки. Окинув друга суровым взглядом, он произнёс отчётливо и сердито:
  
  - Утэна здесь ни при чём. Я видел могилу, на ней было написано "Тида Мамия", а рядом лежал свежий букет красных роз. И уверен, что это мне не померещилось.
  
  - Подожди, - примирительно заметил Оми, - возможно, Ёдзи хотел сказать, что Утэна тоже что-то видела?
  
  С минуту Кэн смотрел на него, не видя, глубоко задумавшись, потом вдруг хлопнул себя по лбу:
  
  - Верно! Когда она чуть не упала, то очень странно спрашивала меня, точно ли это я её вытащил? Хотя рядом никого не было, даже в парке, и она об этом знала. Значит, она тоже?..
  
  - Думаю, это просто привидение, - сказал вдруг Ая. - И могила - призрак из параллельной реальности. В некоторых монастырях монахи иногда наблюдают явления искривления пространства, дающие похожие эффекты.
  
  - Но здесь-то не монастырь! - возразил Ёдзи.
  
  Ая озадаченно глянул на друга и медленно произнёс:
  
  - Ты прав... Не монастырь. Тогда, похоже, что галлюцинации наводятся специально. И если это делает не какой-нибудь паранорм, вроде наших заклятых друзей Шварц, то, скорее всего, машина. Я слышал, что в Академии Отори велись какие-то секретные научные разработки, но почему-то раньше не придавал значения этой информации. Кто-нибудь видел здесь профессоров и лаборантов? Знает, в каком учебном корпусе всё это происходит?
  
  Вайсс молча переглянулись: за всё время пребывания в Академии они не заметили ничего, что указывало бы на её научную деятельность.
  
  - Мемориальный Зал? - в один голос предположили Кэн и Оми.
  
  Ая кивнул:
  
  - Очень логично. Если в этом здании действительно была секретная лаборатория, то понятно, почему сейчас оно лежит в руинах. Я не удивлюсь, если узнаю о том, что все участники эксперимента умерли по неизвестной причине.
  
  Услышав это, Кэн вздрогнул и побледнел: идиот, осёл, остолоп! Когда он, наконец, поумнеет?! Какого чёрта он потащил в это здание Утэну?! Сначала надо было самому всё проверить! Кэн с неудовольствием признавался себе, что за последнее время эта удивительная девушка стала ему необъяснимо дорога. Потому ли, что она сильно напоминала Юрико, улетевшую в Австралию вслед за своей мечтой? Или просто потому, что у Утэны хватало смелости быть не похожей на прочих учениц Академии? Кэн не мог бы сказать точно, но одно знал наверняка: он - Вайсс, а значит, не может давать волю своим чувствам. Тьма, владеющая душами убийц, даже краем не должна коснуться судьбы Утэны! И он готов сделать для этого всё, что от него зависит.
  
  Тем временем Вайсс выдвигали новые предположения, суть которых сводилась к следующему: кто же из двоих возможных кандидатов - Химэмия или её брат - занимается наведением галлюцинаций? После жарких споров решили, что это Акио: он - директор Академии, он тщеславен и самолюбив, а потому способен инициировать некую научную разработку, чтобы повысить рейтинг учебного заведения и поднять свой личный престиж. Возможно, результатом этого эксперимента и стала какая-то машина, с помощью которой можно было бы наводить галлюцинации, мороча голову ученикам и учителям Академии и приукрашивая действительность во время проверочных комиссий.
  
  Когда друзья дошли в обсуждениях до этого места, Оми вдруг вспомнил странную штуку, стоявшую в доме Акио, так похожую и не похожую на телескоп.
  
  - Эх, жалко, я тогда не спросил подробнее о её устройстве! - посетовал Оми. - Но кто же знал?
  
  - Наверное, сейчас ещё не поздно это сделать? - спросил Ёдзи с надеждой.
  
  - Поздно... - вздохнул Оми. Ая пояснил:
  
  - Ему теперь туда нельзя: кто знает, что на уме у этого извращенца? К тому же, Оми был в башне только сегодня, если завтра он вновь заявится туда, то это будет однозначно воспринято как согласие... гм... А ещё мы настроим против себя Химэмию, это тоже преждевременно.
  
  - Что же делать? - Ёдзи задумчиво повертел в пальцах перстень с розой. И тут ему в голову пришла замечательная мысль.
  
  - Слушай, Кэн, - предложил он, - ты говорил, что Утэна живёт в одной комнате с Химэмией? Кажется, настало время тебе заглянуть в гости к своей подружке!
  
  Все взгляды с надеждой устремились на Кэна, ожидая его ответа.
  
  - Я не пойду.
  
  - Что? - Ёдзи натянуто рассмеялся. - Отличная шутка!
  
  Кэн хмуро, исподлобья глянул на него, и этот взгляд ясно давал понять, что бывшему футболисту сейчас не до шуток.
  
  - Ты что? - удивился Оми. - Просто сходить в гости к девочкам и рассмотреть эту странную штуку. Неужели это сложно?
  
  - Я не собираюсь больше видеться с Утэной, и врать ей тоже не собираюсь, - отрезал Кэн.
  
  Ёдзи понимающе усмехнулся:
  
  - Ну-ну! Так кто из нас плэйбой?
  
  Кэн стоял, попеременно останавливая мрачный, тяжёлый взгляд на удивлённых лицах друзей. После всего того, что они сегодня говорили про девушку-розу, зная это, он никогда не решится как прежде - с открытой улыбкой - смотреть в глаза Утэне. Она так искренне верит в дружбу Химэмии, так чистосердечно доверяет человеку, который однажды, если их интересы сильно разойдутся, сможет без колебаний оставить её и пойти своей дорогой. Да, возможно, это лишь его личные опасения, его боль, которой он теперь измеряет все отношения с людьми... Но он не может, не должен лишать Утэну её иллюзий! Кто угодно, только не он! Если жизнь заставит её разочароваться в Химэмии и потерять веру в людей, пусть это случится не скоро! Не сейчас! И пусть не от него она примет этот горький урок: ведь на его руках кровь друга, она будет жечь их вечно, как вечно будет жечь сердце предательство Касэ.
  
  С каждой минутой молчание становилось всё напряжённее. Никому не надо было ничего объяснять, всё и так понятно. Ая встал и медленно подошёл к Кэну. Холодное презрение читалось в его облике, сжатые губы говорили яснее слов.
  
  - Ты Вайсс, - бросил он, сиреневые глаза сверкнули страшным огнём.
  
  - Я убийца, а не предатель! - Ответные слова были подобны пощёчине. Кэн был в ярости, он стоял, не опуская глаз, сжав кулаки, и сейчас эти двое были способны на что угодно.
  
  Неизвестно чем бы всё закончилось, если бы Оми вдруг не схватил Аю за руку.
  
  - Абиссинец, - тихо, но отчётливо проговорил он, - мы все - Вайсс. И в каждом из нас есть то, через что мы не в силах переступить.
  
  Бросив на Оми взгляд, полный такого же холодного презрения, Ая выдернул свою руку и, отойдя в дальний угол комнаты, молча опустился в кресло.
  
  Оми повернулся к Кэну.
  
  - Сибиряк, - сказал он с тёплыми нотками в голосе, - я в отчёте обязательно напишу об этом Персии. Если мы не хотим провалить миссию, тебе не следует больше давать заданий такого рода. Персия должен понять... А сейчас будем действовать по нашему первоначальному плану: постараемся напроситься на дуэль. Это сложнее, но мы справимся, правда?
  
  Кэн, кусая губы, благодарно потрепал Оми по плечу и вышел из комнаты. Оми и Ёдзи, переглянувшись, вздохнули с облегчением. Ая, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Опасность миновала.
  
  * * * * *
  - Тебе не кажется, что в Академии в последнее время происходит что-то странное?
  
  Тога и Акио стояли на пустой Дуэльной Арене, внизу волнами колыхались зелёные верхушки деревьев, вверху огромным разноцветным призраком парил перевёрнутый замок. Сейчас день, потому огни в замке потушены, но даже несмотря на это он представляет собой довольно величественное зрелище. Никто из обитателей Академии не увидит, не узнает, даже не догадается о том, что директор и президент Школьного Совета беседуют здесь вдвоём.
  
  В ответ на вопросительный, испытывающий взгляд Президента, Акио пожал плечами:
  
  - Нет, не кажется. Но, возможно, я знаю далеко не всё? Что ты имеешь в виду?
  
  Тога недоверчиво улыбнулся:
  
  - Я тебе не верю. Край Света всегда знает всё, что здесь происходит. Просто по каким-то причинам ты не считаешь нужным сообщать это нам.
  
  - По-моему, ты излишне подозрителен, Тога. Расслабься! - Акио обвёл глазами Арену и, едва задержавшись взглядом на лице Президента, поднял голову вверх, любуясь перевёрнутым замком. Весь его вид словно бы говорил: "Дела идут хорошо, жизнь прекрасна, и не надо так напрягаться!" Но Тога достаточно знал директора, чтобы не доверять этой нарочитой беспечности.
  
  - Не так давно, - сказал он, остановив внимательный взгляд на лице Акио, - в Академии появилось несколько новых людей. Я заметил, что два ученика, не являясь членами Школьного Совета, носят форму дуэлянтов...
  
  - Если ты имеешь в виду учеников по имени Цукиёно Оми и Хидака Кэн, то здесь нет никаких тайн. Они перевелись сюда из элитных школ, где были на очень хорошем счету. При первом взгляде на их рекомендации мне стало ясно, что эти ребята обязательно ещё себя проявят. Поэтому я и дал им форму, отличающуюся от остальных. Сейчас, спустя всего неделю, я уже вижу, что не ошибся. За Кэном ходит толпа детишек из младших классов, он занимается с ними после уроков на спортплощадке, и думается мне, что этот парень - прирождённый тренер. Оми прекрасно показал себя в компьютерном классе, он починил всю неработающую технику, обновил программы, и я даже просил его составить смету на закупку нового оборудования, потому что, думаю, никто лучше него с этим не справится.
  
  Тога криво улыбнулся. Это всё, конечно, верно... но совсем не объясняет, почему этих новых учеников как магнитом притягивает именно к дуэлянтам. В своём классе Оми более всего сдружился с Утэной и Химэмией; с Мики проводит так много времени, что они стали практически неразлучны; и даже у Дзюри, у которой компьютерный гений теперь занимается фехтованием, находится, о чём с ним поговорить. Кэн и вовсе каким-то необъяснимым образом успел вторгнуться в жизнь Тоги; стоит на него взглянуть, как тут же накатывает неудержимая злость. Этот спортсмен явно ухаживает за Утэной, проявляет интерес к Нанами, и суровое сердце Сайондзи тоже умудрился покорить, - Кёити общается с ним теплее и ближе, чем с другими одноклассниками. Кажется, что всё это неспроста!
  
  - А почему ты так интересуешься новыми учениками? - лукаво сощурив глаза, спросил Акио. - Может быть нам следует лучше поговорить про новых учителей? Например, про господина Фудзимию...
  
  - Учителя как учителя, - небрежно ответил Тога: ему совсем не хотелось перед директором обнаруживать свой интерес, хотя, кажется, тот всё равно уже догадался. Но Акио, видимо, не желал так быстро завершать обсуждение столь деликатной темы.
  
  - Прости, я так не считаю! - Его губы расплылись в довольной улыбке. - Разве не примечательно то, что господин Кудо за столь короткое время успел влюбить в себя всех женщин Академии? Учительницы в восторге от него, ученицы томно вздыхают. С его приходом обстановка в нашем учебном заведении стала заметно теплее и романтичнее! А господин Фудзимия удивительным образом также вызывает интерес мужчин... - заметив, что при этих словах Тога слегка смутился, Акио блеснул в его сторону весёлым взглядом и беззаботно закончил фразу: - Кажется, он раньше занимался духовными практиками в каком-то монастыре и имеет высокий дан по кэндо, - неудивительно, что наши мальчики стремятся быть на него похожими.
  
  - Акио, где ты их нашёл? - удивлённо воскликнул Тога. Новость о том, что учитель истории занимался духовными практиками в монастыре, настолько заинтересовала его, что заставила забыть всякую осторожность.
  
  - В одной цветочной корпорации...
  
  - Так он ещё и флорист?
  
  - ...я подумал, что такие сотрудники, пусть даже на время, но очень пригодятся нашей Академии. Ты загрустил, Тога? Это, конечно, печально, что господин Кудо и господин Фудзимия здесь всего лишь проходят стажировку, но, согласись, это всё же лучше, чем ничего? И мне кажется, сегодня я заслужил твой благосклонный взгляд! Позволь же мне, наконец, воспользоваться служебным положением!..
  
  Всё так же сладко улыбаясь, Акио положил руки на плечи Президента и, вынудив его отступить на несколько шагов, сильно, но ласково придавил к зубчатому борту Арены.
  
  - Какой ты нетерпеливый... - пробормотал Тога, всё ещё находясь под впечатлением от услышанного. Директор уже расстёгивал пуговицы его школьного мундира.
  
  * * * * *
  Оми и Мики за это время действительно успели сдружиться. Кроме схожего взгляда на мир и обострённого чувства справедливости, у обоих обнаружилось множество общих интересов. Вместе им всегда находилось, чем заняться и о чём поговорить, так что Кодзуэ волновалась не зря: в последнее время брат и правда стал отдаляться от неё. Она смотрела на Оми злыми глазами, говорила отрывисто и сердито, но тот, словно бы ничего не замечая, был с ней всегда приветлив и неоднократно звал на прогулки, которые они вместе с Мики устраивали время от времени. Кодзуэ неизменно отказывалась. В последние дни она всё чаще стала заходить в кабинет рисования к новому учителю, и это очень беспокоило её брата.
  
  - У Кодзуэ, конечно, скверный характер, - сказал Мики, едва они с Оми вышли из учебного корпуса и направились в сторону леса, - но это уже чересчур! Зачем надо приставать к учителю?
  
  - Кажется, господину Кудо это тоже не нравится, - согласно кивнул Оми. - Он просто из вежливости не говорит с ней резко.
  
  - А надо бы! - с досадой сказал Мики. - Её совершенно некому воспитывать: хоть я её брат, но всё равно не могу быть строгим, ведь кроме меня у неё никого нет.
  
  Оми удивлённо распахнул голубые глаза:
  
  - У вас нет родителей? Вы тоже сироты, как и я?
  
  - Родители есть, но они нас бросили, - вздохнул Мики. - Кодзуэ очень сильно переживает, и я за неё волнуюсь.
  
  - Прости, мне не надо было об этом говорить...
  
  Некоторое время они шли молча, но вот справа от дороги показались развалины Мемориального Зала, и Оми тут же обратил на это внимание:
  
  - Слушай, Мики, я тут не был никогда. Что это за штука? Давай заглянем?
  
  Свернув немного в сторону, они оказались перед обгоревшими обломками. Оми заинтересованно разглядывал их, но забираться вверх, видимо, не решался.
  
  - Ого! Судя по всему, это было очень старое здание! И оно давно сгорело... Ты знаешь его историю?
  
  - Немного, то же, что и все, - Оми показалось, что, говоря это, его друг как-то странно смутился. Казалось, его взгляд, задумчиво устремлённый на развалины, видит что-то совсем другое. - Это Мемориальный Зал Нэ... - Мики вдруг осёкся, щёки его слегка порозовели. - Я хотел сказать, что не помню, в честь кого он назван. И никто не знает, почему случился пожар. Но легенда Академии гласит, что здесь никто не погиб.
  
  - Вот это да-а! - удивлённо протянул Оми. Кажется, Ая оказался прав: здесь действительно находилась секретная лаборатория, и по завершении эксперимента все следы были уничтожены.
  
  - Пойдём отсюда, - вдруг сказал Мики, - мне здесь не по себе... Мы ведь собирались в лес?
  
  Оми, улыбнувшись, кивнул, и они тут же вернулись обратно на дорогу. Несомненно, Мики сказал далеко не всё. Вероятно, с этим зданием у него связаны какие-то личные воспоминания. Но Вайсс уже узнал то, что было нужно, дальше выспрашивать чужие тайны не имело смысла. Начиная с первого дня знакомства, Оми не раз признавался себе в том, что его тёплая и искренняя симпатия к музыканту вполне сравнима с чувством, которое он испытывал к своим товарищам по команде. Мики был очень чутким человеком, в его характере чувствовалась сила одарённой натуры - столь гибкая и глубокая, что если смотреть поверхностно, её можно было бы принять за слабость. Только Оми за свою недолгую, но наполненную печальными событиями жизнь, успел уже достаточно изучить людей. Поэтому он безошибочно угадал в Мики за ровной доброжелательностью преданное и горячее сердце, а за гибкостью в поведении - непоколебимую верность собственным идеалам. Оми слишком хорошо понимал его, и оттого симпатия к юному гению крепла с каждым днём.
  
  В лесу ребята прекрасно провели время, забираясь на деревья и исследуя неизвестные тропинки, но всё же Оми время от времени замечал, как лицо его друга озаряет выражение светлого и возвышенного вдохновения, словно он слышит внутри себя чарующую музыку, о которой не в силах рассказать кому-то ещё.
  
  * * * * *
  В зале кэндо в этот день проходила странная тренировка. Сайондзи, стоя у окна, с недвусмысленной улыбкой, полной сарказма и жалости, наблюдал, как учитель истории теснит Тогу по всем направлениям. Тот отбивался из последних сил, но, стиснув зубы, ещё пытался атаковать и просить о пощаде не намерен. Сайондзи с некоторым удовольствием отметил про себя, что господин Фудзимия на тренировках к нему самому никогда не был так беспощаден.
  
  Наконец Тога споткнулся и упал, не в силах подняться. Учитель всего лишь дышал несколько тяжелее обычного. "Словно из железа выкован!" - с восхищением подумал Сайондзи. Оставив синай, господин Фудзимия подал Тоге руку, помогая встать.
  
  - Кажется, я несколько увлёкся. Но вы сами виноваты: следовало сказать, что пора прекратить тренировку. У нас же не боевая схватка!
  
  - Он бы ни за что этого не сделал, - усмехнулся Сайондзи.
  
  - Ты бы тоже, - огрызнулся Тога, бросив на друга сердитый взгляд.
  
  - К счастью, у нас никогда до этого не доходило.
  
  Чувствуя, что перепалка грозит обернуться ссорой, учитель миролюбиво заметил:
  
  - Кёити, будьте добры, сделайте чаю. Сегодня я больше ни с кем не буду драться: вы оба так хороши, что даже мой тренированный организм не выдерживает такого напора.
  
  Капитан клуба кэндо поклонился сэнсэю и ушёл за перегородку готовить чай. Ая присел на татами рядом с Тогой.
  
  - Вы просто великолепны, господин Фудзимия! - сказал тот, обратив к учителю восхищённый взгляд. - И так спокойны во время боя, словно проходили подготовку в каком-нибудь монастыре!
  
  В прищуренных глазах мастера сверкнула искра: хотя лицо Тоги выражало только простодушный восторг, Ая всё-таки явно не поверил в совпадение.
  
  - Да, вы верно угадали, я одно время тренировался в монастыре, - негромко заметил он, глядя юноше прямо в глаза. - Но не считаю, что настоящему воину пристало хвастать такими вещами.
  
  Тога почтительно поклонился:
  
  - Будьте спокойны, я не имею привычки делиться тем, что узнал случайно.
  
  Бросив быстрый взгляд за перегородку, где Сайондзи неумело гремел чашками, Ая вдруг сказал:
  
  - Знаете, Тога, я сейчас чувствую себя виноватым: мне не следовало во время боя быть таким самоуверенным. Позвольте размять вам спину?
  
  Услышав это, Тога, ошарашено распахнув глаза, остановил на лице учителя непонимающий взгляд, покраснел, побледнел и смущённо пробормотал:
  
  - Не хочу доставлять вам неудобство...
  
  Но, по всей видимости, за этим предложением не скрывалось никакого тайного смысла, лишь обычная забота, поскольку господин Фудзимия даже не повёл бровью в ответ на его растерянность, только серьёзно сказал:
  
  - Мне так будет спокойнее. Повернитесь.
  
  Тога покорно принял нужную позу. Его настойчивый отказ мог бы быть воспринят как ребячество, или, ещё чего доброго, господин Фудзимия догадался бы, что нравится ему. Лучше не спорить! Но как приятно чувствовать на своих плечах его жёсткие руки! Их ловкость и уверенность не оставляют сомнений в том, что этот человек не раз оказывал первую помощь, вправлял вывихи и, возможно, даже держал в руках боевую катану! На него действительно хочется быть похожим! Но вместе с восхищением силой духа мастера, сэнсэя, сердце Тоги захлестнули чувства несколько иного свойства. Закрыв глаза, он плыл в тёплых водах блаженства, радуясь, что учитель сейчас не может видеть его лицо.
  
  Но зато это лицо с непередаваемым выражением наслаждения очень хорошо видел Сайондзи, в этот момент вошедший в зал для тренировок с подносом и чашками. Краем глаза отметив, что сейчас должна разразиться буря, Ая решил, что пора, наконец, как-то завершить эту сцену. Но пока в его голове лихорадочно пробегали варианты наиболее уместных к случаю фраз, капитан клуба кэндо сам помог ему, с плохо скрываемым бешенством в голосе сказав:
  
  - Господин Фудзимия, позвольте два слова наедине?
  
  Они вышли во двор, где Тога не мог их слышать, и Сайондзи начал без предисловий:
  
  - Я был о вас гораздо лучшего мнения, и если бы вы не были простым учителем...
  
  - Простым учителем? - насмешливо подняв бровь, переспросил Ая. - Я уже давно понял, что с вашим другом не всё так просто, как кажется. Сейчас я доставил ему небольшое удовольствие, а чуть позже, надеюсь, доставлю его и вам.
  
  Вынув из кармана печатку с розой, Ая надел её на палец и холодно взглянул в сиреневые глаза ученика.
  
  - Сегодня вечером на Арене Дуэлей! - ещё не совсем опомнившись от неожиданности, выпалил Сайондзи.
  
  Когда он скрылся за дверью клуба кэндо (можно себе представить, какими возвышенными эмоциями сейчас будет наполнен разговор двух друзей!), Ая спокойным шагом направился в сторону своего жилого корпуса - переодеться и подготовиться к дуэли. "Один есть, - подумал он. - Интересно, что там у ребят?"
  
  * * * * *
  "Легко сказать - напроситься на дуэль!" - думал Ёдзи, сидя на лавочке во дворе Академии. Он совершенно не представлял, с кем и за что будет драться, и насколько правомерно ему - взрослому человеку, хорошо тренированному бойцу - вызывать ученика. К тому же он не знает правил, по которым проходят здешние дуэли. Что он будет делать, если случайно кого-нибудь покалечит?!
  
  Размышляя таким образом, Ёдзи внимательно оглядывал двор и вдруг заметил Дзюри, стремительным шагом направлявшуюся к спортивному корпусу. Рядом с ней почти бежала девушка с короткими лиловыми волосами и глазами цвета спелой сливы. "Сиори! Ага, попалась! Сейчас ты мне всё расскажешь..." - мелькнуло в голове детектива. Кэн и Оми не раз видели, как Сиори ходит за ним, стараясь не быть замеченной, но невозможно было сказать точно, что она делает: шпионит ради каких-то своих интересов или просто тайно любуется. Ёдзи, конечно, прекрасно знал силу своего обаяния, гипнотического влияния на женщин, - когда нужно, он умел быть неотразимым! - но в бескорыстную любовь этой школьницы всё же верилось с трудом. Что-то подсказывало Ёдзи, что она наблюдает за ним не просто так. Поэтому сейчас он, стараясь не привлекать к себе внимания резкими жестами, встал со скамейки и скрылся в густом кустарнике, растущем вдоль дорожки.
  
  - Дзюри, подожди! Послушай! Дзюри!..
  
  - Отстань, Сиори, я не желаю с тобой разговаривать.
  
  - Всего два слова!
  
  - Мне некогда.
  
  - Но мы же подруги!!!
  
  Эта фраза была сказана с таким отчаянием, с такими слезами в голосе, что Дзюри на мгновение остановилась (как раз напротив места, где в кустах притаился детектив) и, окатив Сиори ледяным взглядом, словно ведром холодной воды, резко произнесла:
  
  - Были - подруги. А сейчас мне не о чем с тобой разговаривать, - и, повернувшись, таким же стремительным шагом направилась к двери фехтовального зала.
  
  Тяжело вздохнув, Сиори поплелась следом. Видимо, не рассчитывая больше ни на что, она какое-то время постояла на пороге спортивного корпуса, потом всё же вошла в вестибюль фехтовального зала. Тут-то Ёдзи и схватил её за руку.
  
  - Так, голубушка, ну-ка расскажи мне, зачем я тебе так понадобился, что ты с меня глаз не сводишь?
  
  - Господин Кудо?! - Сиори испуганно дёрнулась с намерением убежать, но Ёдзи, крепко державший её за запястье, сделал шаг навстречу, заставив девушку отступить и прижаться к стене.
  
  - Я очень желаю знать правду, так что поторопись!
  
  - Я не слежу... - залепетала она, бледнея. - Вернее... да... вы просто мне нравитесь! Я видела, как вы приглашали Кодзуэ к себе в класс, и потом...
  
  - Так это ты меня подставила?! - разозлился Ёдзи. - С Кодзуэ у меня уже был серьёзный разговор по поводу её поведения, а тебе надо бы задать хорошую трёпку!
  
  Один взгляд на господина Кудо дал Сиори понять, что пощады не будет. Её застигли на месте преступления, и скоро вся школа узнает о том, что она делала учителю гадости. Какой позор! Что подумает Дзюри?! "Дзюри!" - вдруг мелькнуло в голове, и, нехорошо усмехнувшись, маленькая стерва завизжала:
  
  - Оставьте меня! Пустите! Помогите кто-нибудь! А-а-а-а-а-а!!!
  
  Детектив тут же выпустил её руку, но было поздно: из раздевалки выбежала Дзюри, уже переодевшаяся в фехтовальный костюм, и с ходу, не говоря ни слова, влепила Ёдзи звонкую пощёчину. Воспользовавшись общим замешательством, Сиори бросилась наутёк. Через секунду Вайсс и капитан команды фехтования остались в вестибюле вдвоём.
  
  - Маленькая дрянь! - сквозь зубы процедил Ёдзи. Дзюри смотрела на него с презрением и яростью.
  
  - Как вы теперь будете оправдываться, господин Кудо? - ледяным голосом спросила она.
  
  Коснувшись рукой горящей щеки, Ёдзи посмотрел на девушку взглядом мрачного отчаяния.
  
  - Я не буду оправдываться, - сказал он и, достав из кармана перстень с печатью розы, добавил со вздохом: - Но я очень не хотел, чтобы это были вы...
  
  Дзюри даже не старалась скрыть удивления во взгляде. Подняв глаза с печатки на лицо детектива, она несколько секунд молча изучала его, так, словно видела впервые, а потом тихо произнесла:
  
  - Сегодня вечером на Арене Дуэлей.
  
  Ёдзи с достоинством поклонился и, больше не говоря ни слова, вышел из спортивного корпуса. Остановившись на пороге, Дзюри в глубокой задумчивости долго смотрела ему вслед.
  
  * * * * *
  Кэн сидел на самой дальней лавочке двора, окружённой густыми кустами, и рассеянно вертел в руках сложенный листок, вырванный из записной книжки. На лице его было такое выражение, будто он ждёт не свидания, а смертной казни. Оми сейчас пишет Персии отчёт об их пребывании в Академии Отори. Персия поймёт... должен понять! Кэн теперь Вайсс. Так сложилась жизнь, не он выбирал свою судьбу там, в горящем гараже, но теперь уже не откажется от неё. Он убийца. Отлично! Значит, никаких сантиментов. Сейчас он скажет Нанами что-нибудь резкое, она обидится, вызовет его на дуэль, и на этом можно будет считать задание выполненным.
  
  - Кэн?
  
  Юноша вздрогнул: рядом с ним сидела Утэна. Занятый своими мыслями, он не видел, как она подошла, и сейчас все пути к отступлению были отрезаны.
  
  - Что ты здесь делаешь?
  
  Она посмотрела на него серьёзно и строго.
  
  - В последнее время ты избегаешь меня. Чем я тебя обидела, Кэн? И зачем ты встречаешься с Нанами? Она же тебе не нравится!
  
  Некоторое время он молчал, глядя в землю и запустив пальцы в свои растрёпанные тёмные волосы, а потом сказал со вздохом:
  
  - Я вообще не умею врать, а тебе - особенно. Да, мне совсем не нравится Нанами. Я встречаюсь с ней, чтобы не видеться с тобой. Ты меня ничем не обидела, просто... нам не надо больше видеться.
  
  Утена изумлённо захлопала ресницами. Кэн такой весёлый, добрый парень, настоящий друг! С ним здорово играть в баскетбол, лазить по развалинам, даже просто разговаривать - он много путешествовал и, кажется, вообще всё знает о цветах! Что с ним случилось? Неужели он...
  
  Сзади что-то зашуршало, послышался топот убегающих ног, но сидевшие на лавочке Утэна и Кэн даже не услышали этого. Они молчали, не глядя друг на друга, время словно застыло, растянулось каплей росы, падающей с лепестков розы, и с каждой новой секундой девушка всё больше убеждалась в правильности своей догадки. Наконец Кэн поднял на неё грустные глаза.
  
  - Я хотел тебя кое о чём попросить... - начал он.
  
  - Да?
  
  - Обещай, пожалуйста, что бы ни случилось, не терять веру в людей, в дружбу, и вообще во всё, во что ты веришь сейчас! Мне бы очень хотелось знать, что это так! Это было бы здорово...
  
  Услышав просьбу, Утэна улыбнулась: разве может быть иначе? Она с самого детства верила в своего принца, эта вера всегда давала ей силы, помогая в сложных ситуациях. Она верит в дружбу Химэмии, в то, что тепло их сердец очень нужно друг другу. И конечно, что бы ни случилось, эта вера с ней всегда! В огромных голубых глазах девушки засветился тёплый огонёк. Тронув руку Кэна, она неловким жестом сжала его пальцы. Перстень скользнул по ладони, оставив царапину.
  
  - Когда я была маленькой, - сказала она, - я встретила принца. Он мне очень помог, и я не теряю надежды, что когда-нибудь снова увижу его. Тогда, в детстве, я решила стать похожей на этого доброго принца, чтобы самой помогать людям. Не волнуйся за меня, Кэн! Всё будет хорошо! Я обещаю!
  
  Он улыбнулся и, осторожно высвободив руку, протянул девушке сложенный листок. А потом встал и ушёл, не оглядываясь. Провожая его взглядом, Утэна вспомнила о том, как он обнимал её на развалинах Мемориального Зала. Внезапно подумалось, что сейчас, во время разговора, он был очень похож на того призрачного юношу, что явился ей тогда: такой же мундир синего цвета, и такие же печальные глаза, в которых сверкают отблески неразгаданной тайны. О чём он думал? Что у него на сердце? Может быть, записка скажет то, что он так и не смог выразить словами? Но, развернув листок, Утэна не обнаружила на нём ни одной надписи, только засушенный цветок горечавки.
  
  * * * * *
  Кэн уходил очень расстроенный и недовольный собой: мало того, что он не смог скрыть своих чувств перед Утэной, так ещё и Нанами не пришла, а значит, он провалил задание. Хотя, возможно, сестра президента Школьного Совета была где-то рядом, просто, увидев его с другой девушкой, не стала подходить. "Чёрт! Ёдзи, как у тебя получается так ловко с ними обращаться?!" - с досадой подумал Кэн. Разговор с Утэной окончательно выбил его из колеи.
  
  - Какой же я осёл! - воскликнул он, ударив кулаком по стволу ближайшего дерева, и вдруг услышал в ответ презрительно-насмешливое:
  
  - Я тоже так думаю.
  
  Перед ним стоял Тога. Всё это время Кэн шагал, задумавшись, опустив глаза в землю, и потому даже представить не мог, откуда здесь появился Президент. Но появился он явно вовремя: бывшему футболисту ужасно хотелось сорвать на ком-нибудь свою злость. Судя по всему, Тога имел похожие намерения, потому что, сверкнув глазами в его сторону, тут же пояснил:
  
  - Ты обидел мою сестру, и сейчас за это ответишь.
  
  Ага, значит вот как! Нанами слышала, о чём они говорили с Утэной. Отлично! Задание он всё же не провалил, и с этим можно себя поздравить. Но что-то здесь не так... Кэн вдруг вспомнил разговор Тоги и Нанами в клубе кэндо, о котором рассказывал Ая, и, насмешливо сощурив серые глаза, усмехнулся Президенту прямо в лицо:
  
  - Интересно, почему это ты раньше не принимал столь горячего участия в любовных делах сестры? А может быть, в твоём дурном настроении виновата совсем другая девушка?
  
  Последняя фраза была сказана Кэном почти наугад, он совершенно не ожидал, какой бурный эффект она произведёт. Сильно задетый за живое, Тога мгновенно выпустил вперёд тяжёлый кулак, так что, несмотря на отличную реакцию, Вайсс всё же едва успел увернуться.
  
  - Ого! - удивлённо заметил он, в притворном испуге прячась за дерево. - Я внезапно оказался прав? Теперь осталось только выяснить, что за красотка покорила сердце самого Президента! Или это не красотка, а красавец?
  
  Этого Тога стерпеть уже совершенно не мог. Выругавшись сквозь зубы, он бросился на Кэна, который на сей раз не стал уворачиваться. Завязалась потасовка. Они успели уже надавать друг другу достаточно тумаков, прежде чем, схватив Кэна за грудки и вместе катаясь по траве, Тога заметил, как из его кармана выпало кольцо с печатью розы.
  
  - Дьявол! Что ж ты раньше не сказал?! - Президент мгновенно отпустил своего противника и, тяжело дыша после схватки, стал отряхивать мундир.
  
  Кэн, отплёвываясь от набившейся в рот пыли, надел кольцо на палец.
  
  - Проучить тебя хотел. А то ты нос высоко задрал, думаешь, в этой Академии никого круче тебя нет.
  
  - Оружие? - только и процедил Тога сквозь зубы.
  
  - Багнак подойдёт?
  
  - Вполне. Сегодня вечером на Арене Дуэлей.
  
  Вайсс, насмешливо улыбаясь, помахал Президенту рукой и скрылся в пышной зелени кустов. Проводив его глазами, Тога снова выругался, а затем отправился домой, размышляя о том, где этот нахал раздобыл кольцо дуэлянта?
  
  * * * * *
  - Мики, ты можешь мне объяснить, что это за штука?
  
  Достав из кармана кольцо, Оми протянул его другу. Сегодня музыкант впервые зашёл в гости в тот корпус, где жили Вайсс. Пока никого не было дома, они спокойно пили чай в комнате Оми.
  
  Взяв в руки кольцо и сравнив с тем, которое он сам всегда носил на пальце, Мики просто сказал:
  
  - Это кольцо дуэлянта Ордена Печати Розы, пропуск на Дуэльную Арену.
  
  - На Дуэльную Арену? - удивлённо переспросил Оми. Его друг кивнул:
  
  - Да. Помнишь, мы гуляли в лесу? Там есть фонтан, и если взяться за ручку той рукой, на которой кольцо, дверь откроется.
  
  - А потом?
  
  - Потом будет лестница, по которой нужно подняться наверх. Там ждёт Невеста-Роза. Она приколет розы к мундирам, и объявит начало дуэли. А потом нужно будет драться до того момента, пока кто-нибудь не собьёт розу с груди противника. Но я не знал, что ты тоже дуэлянт!
  
  Оми взял обратно кольцо и надел его на палец. Некоторое время они молча пили чай, хрустя печеньем, а когда пауза уже начала становиться неловкой, Вайсс спросил:
  
  - Как себя чувствует Кодзуэ?
  
  - Уже хорошо, - улыбнулся Мики. - Признайся, это же твоих рук дело? Вчера, после встречи с учителем, она весь вечер проплакала, а потом мы очень хорошо поговорили. Тепло и откровенно, как в детстве. Кодзуэ даже просила у меня прощения! Говорила, что пыталась позлить меня, заставить думать, что встречается с господином Кудо.
  
  Оми рассмеялся:
  
  - Ну, вот и отлично! Я очень рад! Ты верно догадался: это я рассказал Ёдзи о том, что вас бросили родители, и он нашёл для твоей сестры нужные слова. Я не говорил тебе раньше, что Ёдзи - мой друг, мы вместе работаем.
  
  Удивлённо распахнув голубые глаза, Мики покачал головой:
  
  - Ну, ты даёшь! Я бы никогда не подумал! И никто, наверное, в Академии не догадывается...
  
  - Кроме вашего директора, Отори Акио, - подмигнул Оми. - Я подписывал с ним договор, оформляя нас всех сюда на стажировку.
  
  Мики изумлённо уставился на него.
  
  - Всех? Значит ты - не ученик?
  
  Оми кивнул, разливая чай по кружкам, а затем торжественным голосом сообщил:
  
  - Ран Фудзимия, Ёдзи Кудо, Кэн Хидака и я - одна команда. Мы работаем в цветочной корпорации Такатори и пришли сюда для того, чтобы немного повысить профессиональный уровень. Так вышло, что в день подписания договора ваш директор дал мне эти кольца. Не знаю, зачем он это сделал, но нам захотелось понять, что всё это означает.
  
  Некоторое время Мики смотрел на него с таким любопытством, словно видел впервые, а потом спросил:
  
  - Ты говоришь мне это потому, что скоро уйдёшь из Академии?
  
  - Да, - подтвердил Оми.
  
  - Тогда позволь сделать для тебя что-то хорошее! В благодарность за то, что ты помог вовремя остановить Кодзуэ, и она не успела наделать глупостей. Ты такой замечательный друг!
  
  Некоторое время Вайсс молчал, опустив глаза, вертя в пальцах опустевшую чашку, а потом с грустной улыбкой ответил:
  
  - Когда тебе предлагают такое, нельзя отказываться, верно? Вызови меня на дуэль! Это будет лучшая благодарность.
  
  Мики не стал спорить и спрашивать, почему его друг попросил такую странную награду, тоже не стал. Он молча поднялся, поклонился с оттенком особенной серьёзности и, произнеся слова вызова: "Сегодня вечером на Арене Дуэлей", - вышел из комнаты, кусая губы. В дверях он столкнулся с господином Фудзимией, тот проводил его удивлённым взглядом.
  
  - Оми, что здесь происходит? - спросил Ая, заподозрив неладное.
  
  Младший Вайсс, закрыв лицо руками, сидел на полу своей комнаты за столиком, на котором стояли две пустые чашки.
  
  - Оми?
  
  Тот, наконец, поднял на него влажные глаза и сказал упавшим голосом:
  
  - Я дурак, Ая. Мы с Мики будем драться.
  
  Ая ничего не ответил, только посмотрел на него долгим, пристальным взглядом и, осторожно прикрыв дверь в его комнату, ушёл к себе - переодеваться к дуэли с Сайондзи.
  
  * * * * *
  Вайсс не стали надевать свою обычную форму, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания красными крестами, обозначавшими их принадлежность к тайной организации, - в конце концов, они же не на миссии! - и отправились на Арену в форме дуэлянтов Академии. В лесу действительно обнаружился фонтан. Поднеся к нему руку с кольцом, Оми убедился, насколько гениально сделан механизм, открывавший дверь на белую винтовую лестницу, которая вела, кажется, к самому небу. Вероятно, в кольцо с печаткой был встроен какой-то шифр, и Оми подумалось, что сейчас, чтобы разгадать его, как нельзя лучше пригодились бы паранормальные способности их извечных врагов - команды Шварц.
  
  Шифр, заключённый в кольце, не только открывал дверь, но и приводил в действие механизм каскада поющих фонтанов: как только четверо друзей переступили порог, их окружило великолепие струй и музыки. Белая лестница была украшена живыми цветами, она так же вилась вокруг центральной колонны, как цветы - вокруг решёток. Всё это вместе производило впечатление вечно закручивающейся раковины - аммонита, и с непривычки от этой пышной роскоши и торжественной обстановки голова тоже начинала кружиться.
  
  Но Аю, видимо, ничто не могло смутить. Пока друзья изумлённо оглядывались, стоя на первых ступенях лестницы, он подошёл к колонне, внимательно осмотрел её, пощёлкал пальцем по белому мрамору и вынес заключение:
  
  - Лифт.
  
  Ёдзи саркастически хмыкнул:
  
  - Видимо, мы не такие важные гости, чтобы включать эту штуковину. Пешком, господа дуэлянты, пешком!
  
  - Подожди, Ёдзи! - остановил его Оми. - Мне кажется, всё здесь неспроста. Академия полна символов, возможно, лестница и лифт тоже имеют какое-то значение. Я думаю, лучше будет прислушаться к тому, что скажут наши противники. Идёмте, вероятно, они нас уже ждут!
  
  По губам Кэна скользнула недоверчивая улыбка: уж он-то точно не собирается прислушиваться к тому, что скажет Тога! Мало он наставил синяков этому самоуверенному павлину, надо бы побольше! Но Ая кивнул, соглашаясь с догадкой Оми.
  
  - Это точно, - спокойным, но несколько приглушённым голосом заметил он, - символы везде. И, по всей видимости, поединок на Арене Дуэлей должен отличаться от обычного боя. Я бы тоже не спешил здесь расслабляться.
  
  Друзья переглянулись и, шагнув на лестницу, стали подниматься вверх. Наконец, перед ними открылись ворота, на которых тоже красовались символы роз. Вайсс очутились на Арене Дуэлей. Огромная круглая площадка, вымощенная разноцветным мрамором, была огорожена по краям зубчатыми стенами. Над ней высоко в вечереющем небе переливался разноцветными огнями перевёрнутый замок. В первые минуты у друзей перехватило дыхание, они стояли, обводя глазами это великолепие, не решаясь произнести ни слова.
  
  Дуэлянты действительно уже ждали их. Их лица были суровы, нахмуренные брови, сжатые губы и оружие в руках ясно давали понять, что это не игра. Успев вспомнить слова Мики о том, что на Арене их должна встречать Невеста-Роза, Оми внимательно посмотрел по сторонам, - Химэмии нигде не было видно. Так что же им делать дальше?
  
  Напряжённое молчание длилось достаточно долго. Они стояли в центре Арены - четверо против четверых - и внимательно смотрели в глаза своим противникам. Наконец, Кэн не выдержал.
  
  - Не начать ли нам? - его запальчивый голос, эхом отразившись от зубчатых бортов, странно прозвучал в этом пространстве. Обстановка и в самом деле была таинственной.
  
  Но Тога, видимо, уже достаточно привык к здешним странностям. Бросив на Кэна взгляд, полный превосходства и насмешки, он сказал:
  
  - Я бы с удовольствием продолжил нашу содержательную беседу, начатую ещё во дворе Академии, но, увы! Кажется, дуэль не состоится.
  
  - Что?!
  
  Вайсс изумлённо переглянулись, но Тога и не думал шутить.
  
  - Мы не получали разрешения Края Света, - пояснил он, - а несанкционированная дуэль чревата непредвиденными последствиями.
  
  - Да, это так, - подтвердил Сайондзи. - Однажды мы уже пытались подраться здесь без разрешения, только это очень плохо кончилось.
  
  - Тогда что мы тут делаем? - спросил Ая.
  
  - Ждём Невесту-Розу, - ответила Дзюри. Её голос был спокоен и не выражал ни капли нетерпения. - Хотя тоже неизвестно, придёт ли она: сейчас действующий победитель дуэлей - Утэна, и Невеста-Роза принадлежит ей. Но поскольку Утэны с нами нет...
  
  Невеста-Роза принадлежит действующему победителю дуэлей?! Эта милая, даже несмотря на все свои странности, девушка - Анфи - всего лишь приз, который переходит из рук в руки и отдаёт свою силу тому, кто заслужил её в битве. И они все так спокойно об этом говорят! Это же бесчеловечно! Что вообще происходит в этой Академии?! Скрипнув зубами, Кэн в ярости сжал кулаки: так вот чем объясняется эта странная дружба Утэны и Химэмии! Вот почему Утэна говорила о том, что её подруге нужна поддержка! Как хорошо, что сейчас её нет здесь, на Арене, среди дуэлянтов! Возможно, у Вайсс ещё есть шанс не наделать глупостей.
  
  - Я отказываюсь драться! - вдруг выпалил он, глядя в лицо своему противнику. Тога удивлённо поднял бровь:
  
  - Ещё ничего не решено, а ты уже сдался? - насмешливо заметил он. - Вход на Арену открыт, и замок пока не рушится. Если бы Край Света был против этой дуэли, знаешь, что бы сейчас здесь творилось?
  
  Но Кэн не поддался на провокацию.
  
  - Я не буду здесь драться! - повторил он громко и отчётливо. - Мы можем продолжить наш разговор где угодно, только не на Дуэльной Арене!
  
  Оми заметил, как лицо Мики при этих словах осветилось улыбкой.
  
  - Кэн, что происходит? - Ая, нахмурив брови, повернулся к товарищу. Но вместо него ответил Оми:
  
  - Это чужая игра, Ая. Мы здесь лишние. И тот, кто руководит этой игрой, сейчас нам ясно дал это понять.
  
  - Так что, дуэли не будет? - с радостным изумлением уточнил Ёдзи. С его сердца словно упал тяжёлый камень. Драться с Дзюри не нужно, значит, даже случайно он не сможет сделать ей ничего дурного. История с Ной, которую он задушил своими руками, и которая так сильно, до боли напоминала ему погибшую напарницу Аску, не повторится. Дзюри, милая королева, ты даже не представляешь себе, какой опасности избежала!.. Взглянув на девушку, он заметил в её восхитительных глазах цвета морской волны искру нежности. В ответ детектив легко улыбнулся краешком губ.
  
  Но тут вперёд выступил Ая. Попеременно обводя взглядом лица всех, кто стоял на Арене, он заговорил:
  
  - В таком случае, я не уйду отсюда, пока мы не получим объяснений от того, кого вы называете Краем Света. Это не фарс, господа дуэлянты, шутки кончились.
  
  Пауза, последовавшая за этими словами, получилась долгой и тяжёлой. Все молчали, потому что сказать было нечего. Каждый понимал, насколько прав Ая: если Край Света не объяснит, зачем он собрал их здесь, то возможность проведения следующих дуэлей просто потеряет смысл. Всё останется, как есть - и никакой силы, способной творить чудеса, они не получат. Им всем остаётся только одно - ждать.
  
  Но тут, словно бы Край Света и правда услышал их коллективное решение, увидел все вопрошающие взгляды, на Арене Дуэлей появились две девушки в красном. Одна была в длинном платье с кружевом, из-за стёкол очков странным колдовским светом поблёскивали зелёные глаза. Другая - в деловом костюме с короткой юбкой; красные завитки волос изящно рассыпались по её плечам, а из-под ремешков босоножек кокетливо выглядывали белые носочки.
  
  - Химэмия? Манкс? - в один голос воскликнули дуэлянты.
  
  - Дорогие флористы, ваша стажировка закончилась! Пора приступать к работе! - помахав перед носом Вайсс белым конвертом, лукаво улыбающаяся Манкс протянула Ае письмо. Пробежав его глазами, тот передал важную бумагу товарищам: их ждала миссия.
  
  Химэмия тем временем с поклоном отдала Тоге другой конверт.
  
  - Что ж, - сказал он, прочитав послание, - мы, кажется, приняли правильное решение, Край Света нами очень доволен. Дуэли не будет! Господа флористы завтра покидают Академию, вероятно, Край Света собрал нас здесь, чтобы под занавес раскрыть все карты.
  
  - Шутник он у вас, однако, - с усмешкой заметил Ёдзи.
  
  Тога протянул руку Кэну, которую тот после некоторых колебаний всё же пожал.
  
  - Приказы начальства не обсуждаются, - сказал президент Школьного Совета. Заглянув ему в глаза, Кэн ответил, тихо, так, чтобы не слышали остальные:
  
  - Береги её...
  
  Тога только кивнул: им не надо было называть имени, чтобы понять, о ком речь, за сегодняшний день они уже узнали друг о друге достаточно много.
  
  Мики и Оми стояли рядом, улыбаясь и перемигиваясь.
  
  - Я рад, что нам не пришлось драться, - сказал вдруг музыкант. - Зайди ко мне завтра перед отъездом!
  
  - Хорошо, - кивнул Оми.
  
  В это время Ёдзи галантно целовал руку Дзюри. Гордая королева позволила этот жест лишь потому, что сердцем чувствовала, что больше никогда не увидит этого обаятельного учителя рисования - красавчика и плэйбоя. Они ничего не сказали друг другу, Ёдзи лишь улыбнулся странной улыбкой, которую Дзюри так и не поняла и которая заменила собой слишком много несказанных слов. Она будет помнить его! Пусть так...
  
  Ая и Сайондзи тоже пожали друг другу руки. Зеленоволосый аристократ поклонился с уважением.
  
  - Вы слишком непростой человек, господин Фудзимия, чтобы судить о вас однозначно. И настоящий воин! Пусть вам в пути всегда сопутствует удача!
  
  Слегка улыбнувшись одними глазами, Ая положил руку на плечо своего недавнего противника. Заметив это, Тога всё же украдкой вздохнул.
  
  Дуэлянты спустились по широкой мраморной лестнице, увитой розами, и расстались, чтобы больше никогда не встретиться вновь.
  
  Эпилог
  В большой светлой гостиной, залитой утренними лучами солнца, весело порхала Кодзуэ, накрывая к чаю стол. Она была так рада, что Оми уезжает, что без возражений выслушала просьбу брата, желавшего на прощание поговорить с другом наедине. Поставив чашки и беззаботно помахав Оми рукой, она выскочила на улицу и отправилась по своим делам. Но, закрыв за сестрой дверь, Мики всё же на всякий случай выглянул в окно, чтобы удостовериться, что Кодзуэ действительно ушла.
  
  Вернувшись к чайному столику, Мики задумчиво заглянул в глаза другу и, словно преодолевая последние сомнения, сказал:
  
  - Я бы никогда не решился на этот разговор, но неизвестно, увидимся ли мы ещё... Знаю, что у тебя есть секреты, только не хочу о них спрашивать. Ты и твои друзья пришли в Академию неспроста и совсем не случайно оказались на Дуэльной Арене. Вы хотели знать обо всех тайнах этого места, я ведь прав?
  
  Оми только кивнул: у музыканта тонкая и чуткая душа, ему не нужно ничего рассказывать, он сам догадается о многом. О том, например, что Оми очень нуждается в дружеской поддержке, и что команда Вайсс для него значит намного больше, чем семья, которой, по сути, у него никогда не было. Возможно, Мики без труда понимает его просто потому, что они так похожи? Но, как бы то ни было, Оми очень благодарен судьбе за эту встречу!
  
  А Мики продолжал, улыбаясь непонятной, отстранённой улыбкой:
  
  - Вы узнали почти всё, а сейчас я тебе расскажу то, что, возможно, лишь я один в Академии помню, остальные забыли, потому что так захотел Край Света. Я был знаком с человеком, построившим Дуэльную Арену. Да-да, это кажется невероятным! И мне самому порой думается, что всё это либо приснилось, либо случилось очень-очень давно. Ты, должно быть, уже догадался, что здесь, в Академии, время течёт как-то по-особенному? Это из-за одной научной разработки - проекта под названием "Вечность". Тогда Мемориальный Зал был огромным красивым зданием, в нём проходили исследования, и вёл их учёный по фамилии Нэмуро.
  
  Оми сидел, изумлённо моргая: вот оно - то недостающее звено цепочки загадок, которые Вайсс разгадывали здесь, тренируясь перед предстоящей миссией! Теперь, наконец, можно сказать, что их небольшое расследование окончательно завершено. Но кто бы мог подумать, что именно у юного музыканта окажется столь важный ключ? Может быть, Мики знает что-то ещё? Например, то, зачем нужна вся эта игра? За что сражаются дуэлянты на Дуэльной Арене?
  
  - А где он сейчас, этот учёный? Он жив?
  
  Оми показалось, что при этих словах в глазах друга засияли звёзды.
  
  - Жив. Он совершил ещё одно открытие и ушёл из Академии. Я тоже когда-нибудь уйду отсюда в большой мир, где живёте вы, и Содзи... Я ещё не готов, но когда-нибудь это обязательно случится. Пока я сражаюсь на дуэлях, чтобы обрести себя, лучше понять свои желания и узнать свою душу. Все мы сражаемся за это! Но рано или поздно дуэлянты обретают силу Революции - силу изменить мир, и здесь им становится тесно...
  
  Оми был потрясён и растроган. Хотя на Дуэльной Арене не льётся кровь, и дуэлянтам не приходится каждый день рисковать своей жизнью, но эта игра не менее серьёзна, чем та, в которую сами Вайсс играют за стенами Академии. И ставка в ней та же - идеалы и честь. Потому для каждого из игроков вера, дружба и поддержка близких людей жизненно необходима. Пожалуй, они с Мики похожи даже больше, чем кажется на первый взгляд...
  
  Тепло улыбнувшись, Оми вдруг сказал:
  
  - Мики, за стенами Академии много зла, там приходится быть жёстким и быстро учиться жить по закону джунглей. Но знаешь, как мало там тех, кто ценит настоящую дружбу? Я не хочу, чтобы ты забывал нас! И не хочу прощаться! Мы же встретимся ещё? Скажи мне, что встретимся!
  
  Сидя за столиком, на котором в белых чашках плескался ароматный чай, они смотрели друг другу в глаза. За окном весело и беззаботно плясали по зелёным листьям деревьев яркие лучи, прекрасные розы подставляли солнцу свои головки, слышалась музыка и смех учеников. В Академии Отори начинался новый, совершенно обычный день.
  
  
  Часть 3. ВО ИМЯ МУЗЫКИ
  
  1
  - Спасибо, Рекс. Вы так заботитесь обо мне.
  
  Молодая секретарша поставила поднос с чайным прибором на стол и легко, едва заметно улыбнувшись, ответила:
  
  - Это моя обязанность. Но вы так много работаете, господин Мамору, что опять пропустили конец рабочего дня! Сегодня утром вы просили подать к этому времени чай и отменить все вечерние встречи.
  
  На подносе, в самом деле, стояли две чашки, а не одна, как обычно, и за огромным окном кабинета директора цветочной корпорации Такатори расплескался огнями вечерний Токио.
  
  - Рекс, вы - бесценный человек! И, как всегда, правы, - с улыбкой глядя на секретаршу, ответил Мамору. - Спасибо большое, на сегодня вы свободны.
  
  Поклонившись, девушка вышла. Но едва за ней закрылась дверь, как улыбка тут же исчезла с лица юного директора.
  
  - Выходите, Наги. Я знаю, что вы здесь.
  
  Возникнув из вечерних сумерек, в полумраке кабинета появился юноша, - лицо его было непроницаемым, а глаза печальными. Хрупкая фигура, длинная чёлка, скрывающая острый взгляд - да, он такой, младший Шварц, в совершенстве овладевший телекинезом. Наверное, Мамору никогда не узнает, почему Наоэ Наги вызвался помогать ему, ведь Шварц невозможно сманить к себе на службу ни деньгами, ни уговорами. Но, как бы то ни было, сейчас его помощь совершенно незаменима.
  
  - Надеетесь его найти? - произнёс паранорм голосом, в котором не отразилось никаких эмоций.
  
  Переведя взгляд с лица гостя на собственную руку, безотчётно скользнувшую по рамке с фотографией четвёрки Вайсс, Мамору невесело усмехнулся:
  
  - Было бы неплохо... Присядьте, Наги. Чаю?
  
  - Не откажусь.
  
  Значит, нужная информация добыта. Отлично! За годы вражды они научились понимать друг друга с полуслова и сейчас могли бы, если потребуется, разговаривать жестами. И всё же, почему гений телекинеза сейчас здесь?..
  
  - По-прежнему Оми, не правда ли? - негромко спросил Шварц. Вытащив из кармана сложенный листок, он положил его на стол и выжидающе накрыл ладонью.
  
  - Цукиёно Оми - моё единственное настоящее имя. Вы же не думаете, что я мог бы отказаться от него в сложившихся обстоятельствах? - Улыбнувшись сдержанно, но открыто, Мамору посмотрел прямо в глаза собеседнику, сидящему в кресле с другой стороны стола. Тот усмехнулся несколько странно, совершенно для себя нехарактерно, молча подвинул записку и принялся беззаботно размешивать в чае кусочки сахара.
  
  На листке был написан адрес. Внимательно прочтя, Оми чиркнул зажигалкой.
  
  - Престижный район, - заметил он, задумчиво наблюдая за огоньком в пепельнице. - А что говорят соседи?
  
  - Они практически не общаются с соседями, живут очень замкнуто. Господин Нэмуро работает в небольшом научно-исследовательском институте лаборантом, госпожа Тида, по всей видимости, берёт подработку на дом: что-то связанное с перепечаткой бумаг. Но они никогда не отлучаются вместе, вероятно, чтобы не оставлять мальчика одного. У госпожи Тида есть брат, подросток, он не выходит за пределы усадьбы. Соседи видят его иногда играющим в саду.
  
  Оми едва заметно качнул головой: вероятно, этот факт был ему известен. Наги продолжил:
  
  - Коллеги очень уважают господина Нэмуро, говорят о нём, как об ответственном человеке, хорошо знающем своё дело. Начальство не раз предлагало ему повышение в должности, но он отказывался. По характеру замкнут и молчалив, в общении вежливо доброжелателен, но без особой сердечности. С коллегами по работе держит дистанцию, а друзей, по всей видимости, у него нет.
  
  Повернувшись вполоборота к окну, Оми бросил взгляд на город. Привычный шум, яркие огни делового центра, много лжи, стекла и бетона, боль и кровь, нервная и короткая радость... Сейчас кажется, что замкнутый мир Академии Отори, наполненный розами, просто приснился ему. Нет никакого профессора Нэмуро - гениального учёного, друга музыканта Мики. И благородных развалин Мемориального Зала тоже нет. Ничего этого не было никогда. События последней миссии полностью смешали в голове реальность и вымысел; лишь иногда яркой вспышкой счастливого сна плыла перед глазами картина: солнечный свет, птичий щебет за окном, две белые чашки, наполненные ароматным чаем, и напротив - огромные голубые глаза, ясные, вместившие в себя всё то прощальное утро. "Мики, не забывай! Не забывай! Почему мне кажется, что до тех пор, пока ты помнишь нас, мы будем живы? Все! И Ая..."
  
  - Наги, - негромко позвал младший Вайсс, - вы видели его?
  
  - Да.
  
  - Ваше впечатление?
  
  - Сухарь.
  
  Оми вдруг улыбнулся:
  
  - Не нам с вами говорить о том, насколько обманчива бывает внешность! Кажется, для визита ещё не самое позднее время? Я хочу побеседовать с этим человеком.
  
  От предложенных денег младший Шварц отказался. Впрочем, Оми ничего другого и не ожидал: он был уверен, что в этом деле Наги преследует свой интерес, и сейчас, во время визита к профессору Нэмуро, намерен незримо сопровождать его. Когда паранорм исчез, растаяв в полумраке кабинета так же бесшумно, как появился, Оми сменил деловой костюм на обычные джинсы и куртку с капюшоном и, спустившись через чёрный ход, вскочил в седло мотоцикла. Теперь никто бы не принял его за директора большой корпорации: он был похож на студента, решившего хорошо провести вечер.
  
  2
  Богатая усадьба в престижном районе города: красивый высокий дом с ухоженным садом, дорожка от калитки освещена рядом разноцветных фонариков в форме роз, ажурная решётка, явно сделанная на заказ в дорогой мастерской, - всё это было бы совсем не по карману обычному лаборанту небольшого исследовательского института. Пока Оми припарковывал мотоцикл у калитки, его не оставляло ощущение, что за ним очень внимательно наблюдают. Да, Наги должен быть где-то поблизости, но это не он. Угрозы со стороны дома Оми не чувствовал, однако его сюда могли не пустить. В самом деле, с какой стати хозяин должен делать исключение ради него?
  
  "Профессор, откройте, прошу! Позвольте мне убедиться, что вы - не плод моего воображения", - думал Оми, нажимая кнопку звонка. Несколько минут ожидания - томительных и напряжённых, и вдруг юноша почувствовал, как дрогнуло пространство вокруг него. Это было нечто неуловимое, но фонарики-розы словно загорелись ярче, и свет в окнах дома уже не казался чужим и холодным. Захотелось скорее перешагнуть порог, окунувшись в это уютное тепло, потому что город за спиной, наоборот, отдалился и утратил ощущение реальности. Дверь открылась. По садовой дорожке навстречу Оми размеренно и спокойно шёл молодой человек - худощавый и подтянутый, одетый столь безупречно, что невольно возникало сомнение в том, что он у себя дома, а не на работе и не в гостях.
  
  - Добрый вечер. Нэмуро Содзи к вашим услугам. Чем обязан?
  
  Калитка, наконец, распахнулась, и Оми с чувством душевного облегчения переступил порог: ему казалось, что этот дом словно магнитом притягивает его, заключая в объятья своего пространства, столь непохожего на привычный мир. Удивлённо оглядываясь, Оми безотчётно выдохнул:
  
  - Здравствуйте! Я так рад, что вы... - Он едва не сказал "настоящий", но вовремя спохватился и, краснея от смущения, представился: - Цукиёно Оми. О вас мне рассказал Каору Мики, с которым мы познакомились в Академии Отори. Прошу прощения, надеюсь, я не слишком помешал?
  
  В вишнёвых глазах профессора блеснуло что-то, похожее на улыбку.
  
  - Вы, должно быть, очень необычный человек, если Мики рассказал вам обо мне. Проходите, господин Цукиёно. Единственная просьба, чтобы ваш телохранитель, этот юноша, обладающий паранормальными способностями, подождал снаружи.
  
  "Как он узнал о том, что здесь Наги, если я сам только догадываюсь о его присутствии?!" - мелькнуло в голове Оми. Краска смущения снова залила его щёки.
  
  - Он не телохранитель, он мой... коллега. И просто волнуется за меня. Простите, мы совсем не хотели доставить вам неудобство!
  
  На этот раз профессор улыбнулся по-настоящему:
  
  - Уверяю, вашему коллеге совершенно не о чем волноваться. Проходите!
  
  Калитка за спиной Оми закрылась, и реальный мир словно перестал существовать. Мягко уплыл в никуда, словно отрезанный кусок пирога, о котором после праздника остаётся только смутное воспоминание. Сейчас юношу окружала другая реальность, однако он вполне отдавал себе отчёт в том, что по ощущениям мир дома профессора Нэмуро ничуть не напоминает Академию Отори. "Мики говорил, что он - гений, но я бы никогда не подумал, что человек, хотя бы даже и гениальный, вообще способен создать параллельное пространство, гармонично функционирующее внутри реального мира!" - восхищённо думал Оми, идя по садовой дорожке вдоль разноцветных фонариков. Газоны были уже присыпаны снежной крупой, напоминавшей о том, что скоро Рождество.
  
  В просторном вестибюле их встретила молодая женщина, - её короткие тёмно-каштановые волосы были уложены в модную причёску, не лишённую кокетства, а родинка над губой придавала лицу выражение неповторимого очарования, особенно, когда она улыбалась. Из-за спины женщины любопытно выглядывал зеленоглазый веснушчатый подросток. По всему было видно, что обитатели этого дома совсем не привыкли считать профессора Нэмуро сухим и холодным человеком.
  
  - У нас гости, Содзи? Какой приятный сюрприз! - произнесла женщина мелодичным голосом.
  
  - Господин Цукиёно - товарищ моего друга по Академии. А это госпожа Тида - ангел-хранитель этого дома, и её брат Мамия - мой ученик.
  
  Мальчик вежливо поклонился, но тут же, снова спрятавшись за спиной сестры, весело подмигнул гостю, который не замедлил ответить тем же. Эти люди казались Оми очень добрыми, рядом с ними было тепло. Как иногда - рядом с Манкс и покойным дядей Сюити... отцом.
  
  Позже, за ужином, во время общего разговора, Оми ещё не раз отмечал ощущение родственного тепла, разлитого во всей атмосфере этого дома. Все здесь относились друг к другу с заботой столь хрупкой и бережной, что чуткому сердцу не трудно было догадаться: этих людей связывает какая-то тайна, возможно, горе, пережитое вместе и накрепко их связавшее. Глядя на эту странную семью, Оми вспоминал своих товарищей - Вайсс, и глаза его в такие моменты отражали глубокую, непроходящую душевную боль, которую он так старательно скрывал ото всех в обычной жизни.
  
  - Видите ли, госпожа Тида вовсе не жена мне, - сказал профессор, как только они остались вдвоём в его кабинете. Смущённый столь деликатным поворотом разговора, Оми заёрзал в кресле. Но Нэмуро, по всей видимости, не испытывал никакого стеснения. Разливая по кружкам чай, он спокойно пояснил:
  
  - Вы - мой гость, и не хотелось бы, чтобы после посещения моего дома у вас осталось ощущение неловкости. Дело в том, что Мамия серьёзно болен, врачи оказались бессильны, и сейчас я - единственный, кто имеет возможность поставить мальчика на ноги. Мои исследования продвинулись достаточно далеко, уже сейчас они дают хорошие результаты, и мы надеемся, что совсем скоро Мамия сможет жить так, как все прочие дети: перестанет принимать лекарства и начнёт ходить в обычную школу.
  
  - Вы так сильно к нему привязаны? - спросил потрясённый Оми. Разговаривая с Мамией за ужином, у него совершенно не возникло ощущения, что мальчик чем-то отличается от других детей, и тем более, что он серьёзно болен.
  
  Нэмуро кивнул:
  
  - Очень. К нему и к его сестре: они наполнили мою жизнь смыслом, многому научили. Ради них я готов на всё.
  
  Оми внимательно заглянул в вишнёвые глаза профессора.
  
  - Почему вы говорите это мне? - спросил он.
  
  - А почему вы ко мне пришли? - вопросом на вопрос ответил Нэмуро, улыбнувшись едва заметно, краешком губ.
  
  Оми опустил глаза. Откуда этому человеку знать, как сильна в его сердце тревога за Аю, о котором уже давно ничего не известно? С тех пор, как Ая вышел из Вайсс, решив полностью взять на себя ответственность за пролитую им кровь, с тех пор, как он ушёл в одиночку воплощать их общие идеалы, никто не мог сказать, где он и жив ли вообще? Если бы самого Оми спросили, есть ли на свете люди, ради которых он готов на всё, он бы ответил, не задумываясь: есть! Это Вайсс - убийцы, те, кто вне закона: Ран Фудзимия, взявший имя сестры - Ая, в память о её страданиях; Ёдзи Кудо; Кэн Хидака. Ёдзи сейчас женат, он носит имя Ито Рё и не помнит о том, кто он. Может, к лучшему, что его большая любовь и невыносимая, незабываемая боль - Аска - наконец-то отпустила его... Кэн сейчас в Токийской тюрьме, куда сам Оми - Такатори Мамору, очень влиятельный человек и серьёзный бизнесмен - спрятал его от справедливого возмездия правосудия. Как разошлись жизни близких некогда людей! И всё-таки они по-прежнему связаны, где-то в самой глубине существа, в сердце. Может умереть память, может закончиться жизнь, но эта их связь останется навсегда!
  
  - Профессор, вы знаете, кто я? - не поднимая глаз, тихо спросил Оми.
  
  - Если предположу, что - убийца, так же, как и я, думаю, не сильно ошибусь. В любом случае, для меня важно только то, что вы - друг Каору Мики.
  
  Оми умел владеть собой, когда было нужно, и сейчас на его лице кроме уместного к случаю удивления не отразилось ни одной лишней эмоции, ни одного из тех сильных и противоречивых чувств, что бушевали в сердце. А голос оказался даже более спокойным, чем ожидал он сам:
  
  - Что вас связывает с Мики, господин Нэмуро? Вы слишком не похожи друг на друга.
  
  Облокотившись на спинку кресла, профессор мечтательно закрыл глаза. Он был спокоен - странно, безмятежно спокоен, - и Оми вдруг вспомнил, что однажды видел на лице Мики похожее выражение: тогда они вместе подошли к развалинам Мемориального Зала, и Оми показалось, что юный музыкант слышит внутри себя какую-то дивную, чарующую музыку, о которой не в силах рассказать никому.
  
  - Наверное, то же самое, что связывает вас, господин Цукиёно, и тех людей, фотографию которых вы всегда носите с собой. Вы пришли сюда, мучимый тревогой и в надежде на помощь. Надо быть совершенно слепым, чтобы не увидеть этого.
  
  Поняв, наконец, что больше не может сопротивляться внутренней силе этого человека, Оми со вздохом достал из нагрудного кармана куртки фото четвёрки Вайсс. Такие счастливые лица! Как давно это было...
  
  - Который? - спросил профессор. Оми указал на Аю.
  
  Нэмуро с минуту внимательно изучал незнакомые черты, а потом сказал, возвращая фотографию:
  
  - Хорошо, я запомнил. Все расчёты будут готовы через неделю. Заходите к нам в гости после Рождества, Токико и Мамия будут рады вас видеть.
  
  Снова пряча фото в карман, Оми попытался улыбнуться:
  
  - Денег вы, конечно, не возьмёте?
  
  - Конечно.
  
  - Но, может быть, я как-то смогу отблагодарить вас? Скажите, почему вы это делаете, ведь мы с вами едва знакомы?
  
  Нэмуро пожал плечами, и вишнёвые огоньки его глаз засветились таинственной глубиной.
  
  - Сам не знаю, почему. Возможно, во имя музыки?.. Обязательно приходите после Рождества, господин Цукиёно: я тоже буду рад вас видеть.
  
  3
  Лаборатория в доме профессора Нэмуро располагалась в цокольном этаже. И совсем не потому, что это хоть немного, но всё же напоминало Мемориальный Зал. Скорее, наоборот: учёный предпочёл бы навсегда забыть, что некогда работал в Академии Отори, забыть о старом красивом здании, в котором тогда проходили исследования, и обо всех странных годах своей жизни, которые он провёл под именем Микагэ. Просто профессор был человеком без предрассудков, а лаборатория под землёй - это очень удобно и достаточно безопасно.
  
  Нэмуро сидел за большим столом и увлечённо чертил на экране ноутбука какие-то графики. Обычно в этой комнате проводились опыты, но сейчас все пробирки, реторты и реактивы были аккуратно убраны в застеклённые шкафы, на столе остались только небольшой букет красных роз, рабочий ноутбук профессора и несколько учебников, по которым Мамия делал задания.
  
  - Готово, Содзи! Я закончил, - Мальчик удовлетворённо прищёлкнул языком, глядя на аккуратно выполненные в тетради упражнения.
  
  - Можешь отдыхать, на сегодня достаточно, - ответил Нэмуро, не отрываясь от своего занятия. Ученик посмотрел на него долгим, внимательным взглядом зелёных глаз и негромко заметил:
  
  - Ты меня жалеешь.
  
  Нэмуро, наконец, оторвал взгляд от экрана и с усмешкой поманил к себе ученика.
  
  - Ничуть. Я - очень строгий учитель. К тому же, в обычной школе такого не задают, ты и так опережаешь своих ровесников года на два, а в некоторых вопросах даже больше.
  
  Рассмеявшись, Мамия придвинул свой стул ближе к наставнику и, склонившись к его плечу, довольно промурлыкал:
  
  - Ты самый лучший! Я очень рад, что теперь мы живём в одном доме. Помню, как раньше, когда ты просто приходил к нам в гости, я очень скучал по тебе и страшно завидовал Токико, ведь с ней вы могли видеться ещё и на работе. А она тогда сердилась, говорила, что я ничего не понимаю!
  
  Нэмуро почувствовал, как при этих словах сердце его забилось часто и взволнованно. Тогда он очень много думал о Токико и всё равно практически ничего о ней не знал. Впрочем, и Мамию он тогда представлял себе совершенно иначе. Но как бы сильно не изменилась реальность, тени прошлого преследуют его до сих пор: иллюзии ушли из жизни, но не из сердца. И сложно сказать, затянется ли когда-нибудь эта рана?..
  
  - А ты помнишь, как выглядела моя лаборатория в Академии? - бесстрастным голосом, стараясь не показать охватившего его волнения, спросил учёный. Мамия покачал головой:
  
  - Нет. Ты так и не успел мне её показать: Токико обещала взять меня с собой на работу, но потом мне стало хуже, а после мы вообще оттуда уехали. Только когда ты рассказывал, что здание это - старое и красивое, я всегда представлял высокие потолки и галереи с колоннами, много разных кабинетов... В холле обязательно должны были висеть фотографии лучших выпускников, а лаборатория должна находиться внизу, в подземных этажах. Совсем, как у нас здесь! И знаешь, однажды я даже нафантазировал там большой аквариум, в котором сухие розы становились живыми и по твоему желанию меняли цвет... Но это же глупости, верно? Так не бывает!
  
  - Не бывает. Поэтому я бы лучше нафантазировал там рояль и красивую мелодию в лунном свете, - тихо проронил Нэмуро. Тронув руку мальчика, он легонько пожал его пальцы - жест по-братски тёплый, сердечный, в котором почти не заметно ни лихорадочного волнения, ни мрачного отчаяния, - и тут же сменил тему, обратив внимание ученика на разноцветные кривые на экране монитора.
  
  - Посмотри сюда. Это уравнения четырёх переменных, все они должны сходиться в одной точке. Данные трёх нам известны, четвёртую надо найти. Что бы ты сделал?
  
  Мамия заёрзал на стуле и увлечённо начал водить тоненьким пальчиком по экрану. Он очень живой - этот мальчик. Не такой красивый, как тот, иллюзорный, который действительно выращивал розы в подземелье Мемориального Зала, - зато настоящий. Весёлый, непоседливый, как все мальчишки его возраста, у него озорные веснушки и вечно взлохмаченные тёмные волосы. А ещё - горячее сердце, которое по-настоящему, а не в фантазиях, привязано к нему - Содзи Нэмуро. Потому он любит "этого" Мамию, и чувство его становится сильнее с каждым днём... вместе с надеждой на то, что когда-нибудь окончательно удастся забыть "того".
  
  - Я бы наложил все кривые друг на друга и по закономерностям достроил бы недостающую, - наконец, сказал ученик. Нэмуро вернулся в реальность.
  
  - Молодец, я тоже об этом подумал, - одобрительно сказал он, сменив картинку на мониторе. Мальчик восхищённо присвистнул:
  
  - Ух ты, какая красота! Словно четыре цветка сплетены в общий рисунок! Только вот здесь, в этом месте как-то неправильно... Как будто у розы не хватает лепестков.
  
  Учёный медленно перевёл взгляд с экрана монитора на букет красных роз, стоящий тут же, на столе, потом на улыбающееся лицо ученика и произнёс:
  
  - Ты гений, Мамия. Цветы! Как же я сразу об этом не подумал?
  
  4
  В день католического Рождества профессор Нэмуро с утра куда-то уехал, оставив домашним записку о том, чтобы к ужину его не ждали. Такие отлучки были вполне в его характере, и потому Токико не особенно волновалась. День прошёл весело: с утра они вместе с Мамией наряжали ёлку, упаковывали подарки и готовили украшения для праздничного стола. А после обеда, уложив брата отдыхать, Токико отправилась за покупками.
  
  Она была счастлива в этом доме - тем спокойным и светлым счастьем, о котором, наверное, мечтает каждая женщина. Напряжённая тревога и борьба за жизнь Мамии позади. Нервная обстановка работы в Академии Отори - тоже. Но главное, человек, к которому тянется её сердце, теперь всегда рядом. При более близком знакомстве Содзи Нэмуро оказался совершенно не таким, каким она помнила его по периоду совместной работы над проектом "Вечность". Тогда он виделся сухим и бесстрастным, совершенно неспособным любить. И, всецело занятая своими чувствами, она не замечала за его ровными манерами ни горячего и преданного сердца, ни способности к отчаянным решениям и сумасшедшим порывам. Всё это выяснилось гораздо позже и было слишком внезапным, но сейчас молодая женщина признавалась себе, что тот безумный день не променяла бы ни на что! День, когда началось её настоящее счастье.
  
  Работа над проектом была практически завершена, оставались лишь незначительные детали, и назавтра намечался праздничный банкет в честь открытия Дуэльной Арены. Весь предшествующий торжеству день Токико провела в больнице, забирая врачебные заключения и закупая лекарства для брата, а в ночь ей приснился кошмар, будто бы Мамия умер, а Содзи Нэмуро сошёл с ума и сжёг Мемориальный Зал вместе с запертыми там учениками - сотней лаборантов, работавших над проектом "Вечность". Она проснулась в холодном поту и, едва накинув халат поверх ночной рубашки, рванулась в комнату брата. Мамия спал. Просто спал - тихо и безмятежно, а рядом, на табурете, сидел Содзи в синем мундире, какие носили особо отличившиеся старшеклассники Академии Отори. Без очков он казался моложе и как-то... ближе? теплее? А ещё он был сильно взволнован.
  
  - Токико? Хорошо, что вы пришли. Скорее соберите лекарства для Мамии: мы немедленно уезжаем отсюда.
  
  Тогда она даже не успела испугаться или смутиться: явственно приснившийся кошмар всё ещё стоял перед глазами, смешав в голове реальность и вымысел.
  
  - Надо было предложить вам это раньше, но я был непростительно нерешителен. А сейчас медлить просто нельзя: я тоже видел заключение врачей, - говорил Нэмуро. - Один из моих параллельных экспериментов оказался удачным, и теперь у нас есть возможность спасти вашего брата, не привязывая его жизнь ни к проекту "Вечность", ни к Академии Отори. На деньги, полученные от Акио, я купил хороший дом, оборудованный медблоком и лабораторией, мы будем жить там, пока Мамия окончательно не поправится.
  
  Токико не верила своим ушам.
  
  - Как вы сюда попали? - только и смогла произнести она.
  
  С минуту суровый профессор растерянно смотрел на неё - босую, растрёпанную после сна, в халате, накинутом поверх ночной рубашки, - и было заметно, как щёки его медленно начинают пламенеть.
  
  - Ох, простите! - наконец, выдохнул он, отворачиваясь. - Не думал вас смутить, просто мне казалось, что сейчас уже не утро... К тому же, дверь внизу была открыта.
  
  В тот момент Токико готова была броситься ему на шею. Всё-таки профессор Нэмуро - удивительный человек! Значит, не напрасно её сердце всегда тянулось навстречу!
  
  Сборы получились недолгими. Во дворе уже ждала машина, не прошло и часа, как они втроём покинули Академию Отори навсегда. Тогда было раннее утро, едва начинало светать, так что Токико даже не смогла окинуть прощальным взглядом знакомые картины, но зато впереди её ждала замечательная, счастливая жизнь.
  
  Дом, куда привёз их Нэмуро, оказался большим и удобным, а всё пространство внутри парковой решётки было устроено совершенно особым образом, так что внешний мир никак не мог повлиять на атмосферу, царившую внутри. Позже Токико узнала, как работает этот сложный механизм, научилась самостоятельно регулировать параметры, и с каждым днём в ней крепло уважение к талантам и гениальности человека, явившегося их неожиданным спасителем. К тому же, здесь, в домашней обстановке, Содзи Нэмуро раскрылся для неё с совершенно другой стороны, и молодая женщина признавалась себе, что чувство, зародившееся по отношению к нему ещё во время совместной работы над проектом, сейчас уже вовсю пышными розами расцветает в сердце. Профессор был деликатен и ненавязчив, обращался всегда уважительно, бережно и никогда не позволял себе ничего лишнего, но было заметно, насколько он привязан к тем, кто волею судьбы обрёл в его доме покровительство и защиту. Мамия тоже сильно привязался к своему наставнику и ходил за ним хвостом, так что Токико иногда подшучивала над их трогательной дружбой, своими замечаниями вызывая на суровом лице профессора очаровательный румянец.
  
  Сегодня вечером, в канун Рождества она ждала его. Как жена ждёт к ужину мужа, волнуясь о его долгом отсутствии; как ждёт влюблённая девушка, переживая о том, что могло бы так задержать её дорогого друга на пути к ней? И пусть они знакомы уже достаточно давно, а эти фантазии совсем не серьёзны, но так ли хорошо она знает Содзи Нэмуро, как ей кажется? Пожалуй, он из тех людей, которые всегда способны удивлять. Сегодня Мамия принёс ей листок с нотами и попросил сыграть.
  
  - Где ты это взял? - спросила Токико. В гостиной стояло пианино, и она иногда играла по вечерам, но пьеса, которую дал ей брат, была совершенно незнакома.
  
  - В лаборатории, в шкафу, - ответил Мамия. - Я по ошибке сунул свои тетради в ящик Содзи, а пока искал, нашёл вот это. Сыграешь? Очень хочется знать, как оно звучит!
  
  Ноты? В лаборатории профессора Нэмуро? В одном шкафу с расчётами, чертежами и химическими реактивами? Молодая женщина рассмеялась:
  
  - Удивительный человек наш профессор, правда?
  
  Пьеса называлась "Солнечный сад", авторство не было подписано. Откинув крышку инструмента, Токико устроила перед глазами листок с нотами и нажала на клавиши. Лёгкая и приятная, словно бы впрямь похожая на солнечный свет, мелодия залила пространство дома. Мамия слушал восхищённо, широко распахнутыми глазами следя за тем, как порхают по клавишам руки сестры, а затем, когда смолк последний звук, сказал непонятную фразу: "Действительно, аквариум - это полная ерунда! Пусть лучше будет рояль!"
  
  Сейчас ночь. Рождество. За окном тихо падает снег. Мамия уже спит в своей комнате, а Содзи всё ещё нет, и Токико начинает волноваться. Чтобы не поддаваться пустым страхам, женщина вновь садится за пианино и начинает играть "Солнечный сад". Она знает, что музыка способна даже исцелить разбитое сердце, не то, что отогнать тревогу, и потому играет эту чудесную, светлую, спокойную мелодию, которая кажется сейчас очень правильной. Токико представляется, как где-то далеко, в большом сводчатом зале, залитом лунным светом, сидит за старинным роялем неведомый музыкант и, играя ту же мелодию, думает о том же самом человеке, к которому сейчас устремлены все её мысли. Этот музыкант желает ему счастья, и она сама сделала бы всё возможное, чтобы сделать счастливым того, кого любит, - Содзи Нэмуро...
  
  Дверь отворилась почти неслышно, однако молодая женщина тут же обернулась, прекратив играть, и испуганно бросилась навстречу: на одежде профессора она заметила кровь.
  
  - Что случилось? С вами всё в порядке?
  
  Его голос буднично спокоен, однако в знакомых интонациях есть что-то новое - неуловимое, но заставляющее сердце трепетать:
  
  - Простите, я немного задержался: сопровождал одного человека в больницу. Это не моя кровь.
  
  Токико... Она переживала за него! Ждала, волновалась и играла "Солнечный сад", неизвестно каким образом узнав эту мелодию. Пока он блуждал по улицам далёкого Нью-Йорка, торопливо сверяя местность со своими расчётами и боясь не успеть вовремя; пока отыскивал в толпе суетливых прохожих благородные черты этого странного убийцы; бежал на помощь, вызывал "скорую" и сопровождал в больницу... Всё это время она ждала его и думала только о нём!
  
  Сняв испачканное пальто, Содзи Нэмуро неторопливо пригладил рукой растрепавшиеся волосы и, улыбнувшись очень светло и ясно, сказал:
  
  - Если музыка заставляет нас совершать безумные поступки, то сегодня я должен сказать, что люблю вас, Токико. И прошу вашей руки.
  
  В огромных, искренних глазах молодой женщины застыло счастливое удивление. Несколько секунд она восхищённо смотрела на него, а затем тихо произнесла:
  
  - Тогда, чтобы нас больше ничто не разделяло, вы должны простить меня за тот поцелуй с Отори Акио. Раньше вы казались мне очень холодным человеком, не способным на сильные чувства, и весь этот спектакль был разыгран только ради того, чтобы вызвать в вашем сердце... хоть что-то уже вызвать, наконец! Простите, я была так нетерпелива!
  
  - А я раньше был не просто слеп, но и глуп, - покачав головой, сказал Нэмуро. - Скольких ошибок удалось бы избежать, если бы вы знали! Простим друг друга вместе?
  
  - Во имя музыки?
  
  - Во имя музыки.
  
  ...А сад заносило белым снегом, и мир окутывала тихая рождественская ночь.
  
  5
  ...Когда-то Ая уже видел этот сон: залитая солнцем лужайка, впереди - неохватная даль с синеющими на горизонте пиками гор. Здесь стоит их видавший виды цветочный фургончик, и друзья смеются, мечтая о том, чтобы, продавая цветы, колесить по миру. "Ая-кун, а ты с нами поедешь? - звучит в ушах весёлый голос Оми. - Поехали с нами, Ая-кун!" Падает снег. Боль в боку разрастается, пульсирует, сознание мутится, ноги слабеют. Не в силах идти дальше, Ая опускается прямо на мокрый асфальт у почтового ящика и шепчет: "Да... конечно... Кэн... Ёдзи... Оми... поедем... вместе..." В стремительно распадающемся на части пространстве он ещё успевает различить лицо склонившегося над ним прохожего - молодого человека с розовыми волосами и острым, пристальным взглядом вишнёвых глаз, - а потом чёрные крылья Ангела Смерти приносят с собой вечную ночь...
  
  * * * * *
  - Господин Мамору, вам бандероль.
  
  - Спасибо, Рекс. Но вы точно уверены, что мне? Здесь ничего не написано.
  
  Секретарша улыбается, наливая в его чашку ароматный чай: конец рабочего дня давно позади, а шеф снова задержался в своём кабинете за делами.
  
  - Посыльный из Академии Отори просил вручить это Оми. Я дожидалась окончания рабочего дня, чтобы отдать вам пакет.
  
  Лицо её юного патрона сияет мальчишеской улыбкой.
  
  - Сегодня просто великолепный день! Вы заказали мне билет до Нью-Йорка?
  
  - Да. Самолёт через два часа.
  
  - Отлично! Значит, у меня есть время на то, чтобы подготовить несколько рождественских сюрпризов. Рекс, будьте добры, купите розы в магазинчике "Дом, где живут котята". Я хочу, чтобы букет упаковывала его хозяйка - Ая. И не забудьте открытку с логотипом магазина.
  
  - Хорошо. Что-нибудь ещё?
  
  - Да, - смущённо добавляет юный Такатори. - Ещё одну чашку...
  
  * * * * *
  Едва за секретаршей закрылась дверь, Оми нетерпеливо вскрыл пакет. Письмо от Мики, как он и ожидал! К письму прилагался диск, на этикетке которого ровным, аккуратным почерком было выведено: "Каору Мики и Каору Кодзуэ. Запись с рождественского концерта в Академии Отори". Всё так же светло улыбаясь, Оми вставил диск в дисковод компьютера, налил чаю в чистую чашку и, бросив туда несколько кусочков сахара, произнёс:
  
  - Знаете, Наги, мне бы очень хотелось, чтобы вы посмотрели это со мной. Даже если вы сейчас далеко, мне никто не мешает думать, как хорошо было бы послушать эту музыку вместе!
  
  Наоэ Наги возник, словно соткавшись из воздуха, едва пространство кабинета наполнилось звуками классической музыки. Молча присел перед экраном монитора и придвинул к себе чашку. Лицо младшего Шварц было так же непроницаемо, сосредоточено и печально, как всегда, но он пришёл, и его давний враг Оми отчего-то был этому рад.
  
  Запись была не слишком длинной: несколько классических пьес для фортепьяно, которые исполняли в четыре руки два юных музыканта - брат и сестра, близнецы. Их игра звучала красиво и правильно, звуки сплетались так, словно их производил один человек, однако Наги всё равно чувствовал разницу: игра юноши отличалась спокойствием, глубиной и одухотворённостью, игра девушки - ярким, игривым задором. А вместе они создавали такую гармонию, что даже совершенно чуждый музыке человек не мог не заслушаться и не залюбоваться.
  
  Наги наслаждался музыкой. Мысли невольно уносились к тем спокойным, счастливым дням, которые он ребёнком провёл в католической обители: тогда ему очень нравилось слушать пение церковного хора... Всё закончилось, когда в обитель пришли Вайсс. И маленький Наги возненавидел их всех, а особенно - одного, того, кто обещал, но так и не сдержал своего слова. Почему эти Вайсс всегда побеждают? Почему они вечно оказываются на несколько шагов впереди? Почему им помогают даже такие люди, как Нэмуро, - для которых не существует иных идеалов и принципов, кроме их собственных представлений о мире? Почему сейчас сам Наги здесь: вместе со своим заклятым врагом пьёт чай и слушает музыку... И главное, почему ему сейчас так хорошо?
  
  Запись закончилась, Оми спрятал диск в подарочную коробку. Лицо его светилось от счастья.
  
  - Спасибо, что разделили со мной это удовольствие! Вам понравилось?
  
  - Да, - кивнул паранорм.
  
  - Жаль, не могу предложить задержаться подольше: мой вечер занят, а ещё надо успеть отнести подарок в один небезызвестный вам дом.
  
  Юный Шварц удивлённо приподнял бровь: этот диск с записью концерта классической музыки - подарок для учёного, Нэмуро? Для такого холодного и замкнутого человека? Кто бы мог подумать!
  
  - Позвольте мне это сделать, - неожиданно для самого себя предложил Наги.
  
  Теперь настала очередь Оми удивлённо захлопать ресницами.
  
  - Хорошо, возьмите, - сказал он, бережно протягивая коробку. Его враг так же бережно принял её:
  
  - Спасибо.
  
  ...Оставив пакет на крышке почтового ящика, Наги нажал кнопку звонка и спрятался за ближайшим деревом. Он видел, как открывается дверь особняка, как спокойно и размеренно Нэмуро подходит к калитке, оглядывается, замечает подарок. Видел, как учёный тут же открывает коробку, читает надпись на этикетке диска, и лицо его озаряет выражение нежной радости, светлого, возвышенного вдохновения. Удивительно! Неужели Оми знал, что этот человек любит музыку?
  
  - Вайсс... - бормотал Наги, бродя по украшенному праздничными огнями ночному городу. - Смогу ли я когда-нибудь понять вас? И смогу ли простить тебя, Кэн Хидака? Даже во имя музыки?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"