Аннотация: Иисус и 12 апостолов в Санкт-Петербурге.
Прозрачная белая ночь легким облаком спустилась на город. Она нежно обнимала Петропавловский собор, кораблем плывущий куда-то, Спас-на-крови, сияющий каждой частицей своей мозаики, жутко важничающий Гостиный двор, время от времени натыкалась на острую иглу Адмиралтейства и недовольно уползала в сторону Исаакиевского собора.
Здесь было довольно тихо и спокойно, если не считать автобусных экскурсий с туристами - любителями фотографий. Впрочем, даже туристы не смотрели туда, где...
Он сидел на каменном полу одной из четырёх башенок-колоколен. Рядом высился держащий чашу каменный ангел. Ангел был огромен - совсем не таков, каким может показаться снизу.
Он удобно расположился, сложив ноги по-турецки и глядя в сторону Невы, но не видя ни её, ни сада, ни памятника основателю. Опершись локтями о ноги и подперев кулаками подбородок, Он думал, вспоминал...
- Все-таки здорово Ты придумал, Учитель, - раздался совсем рядом знакомый голос.
Иисус обернулся. Ещё на зеленой крыше, но уже возле самой башенки стоял Иоанн.
- И людям выходной, и нам развлечение, - продолжал он возбужденно. Учитель кивнул:
- Но заметь: они спорили. Природная честность не давала им покоя: нужно отработать смену, а тут им выходной дается. Согласись, непорядок.
Иоанн рассмеялся.
- Ничего. Белые ночи коротки, а в этом-то городе утро начинается рано. Не успеют соскучиться.
Иисус встал, глянув на каменного ангела.
- Молодцы они. Похоже. Согласись, - тихо сказал он Иоанну, кивнув на статую. Ученик кивнул.
- Ну, не знаю. По-моему они перестарались, - заметил темноволосый апостол, появляясь на крыше. - Слишком пафосно.
- Тебе, Искариот, все пафосно, - ехидно заметил Иоанн. - И кувшин духов для Учителя, и собор для Него же!
Иуда усмехнулся.
- Ну нелогично это, понимаешь? Иисус вроде бы никогда не говорил, что желает почестей. А про милостыню было.
- Тебе уже один раз говорили, что почести могут иметь место. Чего ты опять влазишь со своими...
Иисус положил руку на плечо Иоанна. Тот обернулся.
- Прости, Учитель.
Ответом была спокойная и добрая улыбка. Искариот вздохнул.
- Вобщем, все, что видно отсюда, не менее пафосно, хочу вам доложить. Интересно, внутри оно все такое же?
- Поглядим, - хмыкнул Иисус, рассматривая свои джинсы. - Крыши у них точно немытые.
Иоанн, собиравшийся, было, присесть, тревожно выпрямился.
Со стороны выхода на крышу послышался грохот. Там явно кто-то не рассчитал расстояние. Наконец, этот кто-то визуализировался.
- Ну, и чего мы ждем? - нетерпеливо спросил, высовываясь из лестничного проема, Петр.
- Отмашки, - усмехнулся Искариот.
- Кто нам отмахнет, интересно, - пробурчал Петр, вновь скрываясь там, где начиналась винтовая лестница, ведущая на крышу.
Иисус с улыбкой посмотрел на светлое небо. Затем встал, медленно подошел к огромным бронзовым ангелам, держащим зеленеющую от времени колонну-чашу, и застыл. Спустя мгновение на город обрушился ливень.
- Опа, отмашечка... - заметил Иуда. Иоанн, спрятавшийся в одной из башенок-колоколенок, наблюдал, как туристы, жадно фотографировавшие до этого величественный Исаакий, со скоростью напуганных тараканов разбежались по автобусам. Самых отчаянных согнали с площади дальние раскаты грома.
- Учитель, а это не слишком жестоко? - крикнул из своего убежища Иоанн. - Они ведь сюда, может, больше не приедут, а мы им мешаем...
Иисус улыбнулся ученику.
- Не думаю. Я долго подбирал такую ночь, чтобы не расстроился никто.
Из выхода с винтовой лестницы показалась голова Петра.
- Мы ещё чего-то ждем? Или это и была отмашка?
Иисус, ловко взбежав вверх по крыше к выходу, кивнул:
- Это. Вперед.
- Ну, и кто хотел чуда? - ткнув Иоанна локтем в бок, шепнул Иуда. Тот смиренно вздохнул, возведя глаза к небу. Месть была задумана, но отложена.
Внизу, возле самого выхода, вольготно расположились Фома, Филипп, Матфей и Варфоломей, стоящий в уголке. Фома с Матфеем играли в карты, Филипп с ироничной улыбкой за ними наблюдал. Варфоломей смотрел неодобрительно, но не спорил.
- Ну вы даете, ребят, - умилился Петр. - Оно, конечно, самое место для карт.
- Ладно тебе, - усмехнулся Филипп. - Чем нам здесь ещё заниматься? Не акафисты же сочинять. Тут и без нас сочинителей хватает.
Петр хотел поспорить, но Иисус, уже стоявший в дверях, вопросил:
- Вы идете?
Отказываться никто не собирался. На улице ждали остальные апостолы.
- Ребят, ну вы замаскировались, блин, - заметил Искариот. - Такие джинсы вышли из моды ещё тогда, когда про нас рок-оперу написали. Вы че, не могли посмотреть последние журналы мод?
К слову сказать, сам Иуда был одет точь-в-точь так же, как и остальные. Наверно, чтобы не выделяться из толпы.
Иисус уверенно направился мимо гостиницы "Астория" и нырнул в Большую Морскую улицу. Дождь лил с дикой силой, но казалось, что всем тринадцати было на него глубоко наплевать. Иуда пригладил свои темные волосы назад, и теперь дождевые капли свободно падали на высокий смуглый лоб. Петр время от времени мотал головой, стряхивая влагу и забрызгивая идущих рядом Андрея и Иакова. Иисус заправил за уши русые волосы, прилипающие к шее. Белая рубаха с короткими рукавами промокла насквозь и тоже липла к телу.
- Куда мы идем? - попытался выспросить Иоанн.
- В данный момент на Невский проспект, - ответил Иисус. - А потом посмотрим.
Иоанн вздохнул. Он никак не мог понять, как можно быть всеведым и не знать, куда пойти.
Невский проспект сверкал, отражая старые дома и взрываясь сотнями тысяч всплесков, рожденных капельками дождя. Слева блестела игла Адмиралтейства, прямо по курсу высилась арка Главного штаба.
- Нда, вот оно, то место, где началась русская революция. Господи, не понимаю, как Ты это допустил? Тебя же тут, вроде, любили, - заметил Пётр.
Иуда нахмурился. Это была одна из самых чижелых тем. В духе того, что: Господи, зачем Ты разрешил мне запустить Твой крестный путь?..
Но Иисус грустно усмехнулся и ответил:
- Вроде. Меня до революции здесь любили меньше, чем после неё, Пётр. И потом, не мог же Я допустить, чтобы Россия стала такой же, как Прибалтика, Финляндия или Украина. Хватит того, что Я дал излишнюю свободу Византии. И к чему это привело?
Пётр озадаченно смотрел на арку. Такое ему в голову, похоже, не приходило. Правда, мысль помчалась дальше, и уже через минуту он вопрошал:
- Господи, а зачем этот царь, ну, который Пётр, Алексеев сын, этот город мне посвятил?
Иисус пронзительно посмотрел на апостола:
- А тебе не нравится?
- Нет, ну почему не нравится. Это... ну, интересно. Иметь собственный город. Но просто он такой мрачный, такой серый.
В этот момент из соседнего переулка с хохотом выбежала компания молодых людей и девушек. Они подставляли дождю лица и руки, кружились и смеялись, смеялись, смеялись...
Иисус с апостолами остановились, наблюдая за этой компанией. Кто-то запел "Дождь" Шевчука, несколько голосов подхватили песню. Не замечая тринадцати, они отправились по Невскому в сторону Гостиного двора, весело напевая.
- Ну что, Пётр, ты всё еще считаешь, что это мрачный город? - спросил Иуда, за что в ответ его шутливо двинули плечом.
Компания, недолго думая, двинулась через арку на Дворцовую площадь. Апостолы весело переговаривались, время от времени Иисус с улыбкой отпускал остроумные и очень добрые комментарии. Подойдя к колонне Монферрана, увенчанной фигурой архангела Михаила, Он заметил:
- Михаил был очень польщен. Сколько ему всего строят и возводят. А тут ещё и легенду сочинили забавную. Такие легенды редко сочиняют.
- А что за легенда? - спросил подошедший Варфоломей, любопытно качнув рыжекудрой головой.
Иисус остановился, сцепив за спиной руки и задумчиво покачиваясь с носка на пятку, с пятки на носок, философски посмотрел на фигуру архангела, а потом перевёл взгляд на основание колонны:
- Этот... монумент держится на собственном весе. Только на собственном весе. И сначала люди волновались: а что, если колонна упадет? Тогда проектировщик, Монферран, сказал, что тогда будет очень весело, потому что он положил под эту колонну множество бутылок шампанского, которое потечёт рекой. Михаил ещё веселился, что в этот день он сможет выполнить молитвы сотен и сотен людей.
Иисус усмехнулся.
- Как писал один известный поэт и просто хороший человек Фёдор, "Умом Россию не понять". И он был прав. Порой и Мне с ними нелегко. Но оно того стоит.
Иисус прищурился, вглядываясь в парящего над площадью Михаила. Иоанн нетерпеливо жевал губами. Матфей с Фомой деловито пытались попробовать на зуб золотые завитушки на воротах Зимнего. Попутно они не выдерживали и ржали почти на всю Дворцовую площадь. Пётр, любопытствуя, чем же они там таким весёлым заняты, осторожненько подкрался сзади и чуть не лопнул от смеха, увидев, как Матфей, пытаясь сохранить на лице серьезность, отплёвывается от позолоченной пыли.
- Ребят, вас что, совсем не кормят? - хихикал Пётр.
- Ну где ещё поешь позолоты, - логично отвечал Фома. - Дома позолоты нету, только чистое золото, если уж так золота хочется.
Андрей с мягкой улыбкой подошёл к Христу.
- Тут так просторно, Учитель, - сказал он.
- Ага, - кивнул вернувшийся Пётр. - Тот, кто это строил, любил, наверно, круги на мотоцикле наворачивать.
- Наворачивать ты у нас любишь, - заметил Иуда. - И круги, и пельмени, и многое другое. А те, кто это планировал, максимум, что могли любить - это на лошадках тут камень топтать. Да и то парадным шагом...
Искариот поглядел на подошедших Фому с Матфеем.
- Господи, - обратился Левий, - а почему они так халявно позолоту кладут? Ну могли бы же, наверно, покруче что-нибудь сообразить...
Иисус улыбнулся:
- Может, и могли. Но зачем?
Матфей задумался. Иисус указал направление дальнейшего движения: на набережную реки Мойки.