Галицкий Игорь Владимирович : другие произведения.

И Вечный бой..._Глава 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Игорь Галицкий - автор невероятно яркой, парадоксальной фантастической прозы. Рушатся одни цивилизации, и возникают другие. Перед нами мир измененный и абсолютно узнаваемый современным читателем. Изображается борьба за гармонию, душевное совершенство. Краеугольным камнем сознания, считает автор, является драма любви, как катализатор идей и революций (аннотация к.ф.н. Л.Н. Дьяченко-Лысенко).

Глава 4

Зимний вечер

Город Кивай, республика Укрунар

   - Они говорили со мной. Представляете? Говорили! - всё ещё волновалась Динара.
   - Конечно, они ведь мыслящие существа, - кивал Профессор.
   Антагер гладил руку любимой.
   Все они сидели в мягких креслах вокруг круглого чайного столика, пили горячее молоко с шоколадом. Квартира Профессора была очень уютной. В метре от них горел камин, над ним висели старинные часы. Сумерки собирались в дальних углах кабинета, заставленного длинными рядами деревянных полок с книгами и разными памятными предметами. Профессор был великий коллекционер. Ему доставляло огромное удовольствие рассказывать гостям о близких его сердцу вещах.
   - Вот, янтарь, поднятый со дна Балтайского моря. Внутри вы можете увидеть ископаемых муравьёв, им уже около ста тысяч лет. А это глиняная фигурка кошечки была найдена при раскопках одного степного кургана... Здесь у меня лежит шкатулка, ей пятьсот лет. Но она не простая, с секретом. Открываем... - тут обычно монолог Профессора прерывался возгласами удивления или восторга зрителя: со дна шкатулки поднималась фигурка скрипача, его рука водила смычком по струнам и звучала музыка. - То, что у меня в руках, принадлежит древним умельцам Киврассии, - торжественно добавлял он, когда маленькое представление заканчивалось.
   После изучения всех профессорских сокровищ, Динара рассказала ему о пережитом. Он внимательно слушал, задавал мало вопросов, иногда делал замечания - и сердце юной львицы успокаивалось. Тревожные события вчерашнего дня отодвигались всё дальше, смешивались с тенями, таяли в них, казались страшной сказкой, приключившейся не с ней, а с кем-то другим.
   Потрескивали поленья в камине, в воздухе витал сладковатый аромат восточных благовоний, за окном моросил дождь, и сизую мглу улицы рассеивали одинокие фонари; синие, красные, зелёные, жёлтые звёзды мерцали повсюду - в бесчисленных окнах квартир горели бра и люстры домашних очагов.
   - Это удивительно и прекрасно, что они оставили тебя в живых, - сказал Профессор.
   - Да, я благодарю Господа за это. За последние месяцы я дала больше десятка интервью. Не знаю, услышат ли меня там, в верхах власти... Но я сказала обо всём, что они велели передать.
   Профессор поднялся, пошевелил в зеве камина железными щипцами древесину, потом сделал неопределённое движение - и в полу открылась ниша. Он наклонился и извлёк из неё завёрнутый в выцветшую газетную бумагу предмет. Отодвинув чашки, положил его на стол и начал медленно отгибать старые листы. Заинтригованные, студенты пристально следили за его движениями. Через мгновение их взорам предстал камень, покрытый неизвестными символами, с идеально ровными прямоугольными гранями.
   - Перед вами образец кладки древнего циклопического сооружения, обнаруженного моим Учителем Гриановым. Как я уже упоминал, все фото- и видеоматериалы у него были изъяты. Но ему всё-таки удалось сохранить вот этот кирпич. Перед смертью он передал его мне. Много времени ушло на то, чтобы расшифровать, что здесь написано, - сказал Профессор.
   - И что же? - не выдержал Антагер.
   - Всё по порядку, молодой лев, - улыбнулся его нетерпению Профессор. - Когда Грианов на своём батискафе опустился на дно Балтайского моря, то обнаружил под толстым слоем ила контуры города. Он был настолько огромен, что жить в нём могли только существа очень высокого роста и могучего телосложения. Грианов не проводил раскопок. Для исследования ему была лишь доступна вершина какой-то пирамиды. От времени она разрушилась, и Грианов подобрал этот камень. Потом сделал множество снимков - и удалился наверх. Впоследствии Учителю велели безвозвратно отдать все доказательства открытия. Но камень он сохранил. Расшифровку мы начинали вместе, заканчивал я один. Первые попытки не дали результатов. Кошачий мир не знает подобных обозначений, - Профессор кивнул в сторону камня. - Меня уже охватывала паника, как вдруг...
   Настенные часы пробили семь вечера. В окно ударил резкий порыв ветра. Распалось на догорающие угли ольховое полено, что сопровождалось треском и феерией золотистых искр. Динара и Антагер с замиранием сердец ждали продолжения рассказа.
   - Как вдруг мне на глаза попалась книжка северного монаха, изданная совсем малым тиражом. В ней он говорил об образцах тайной письменности в одном из монастырей. Не мешкая, я отравился в Сибирийскую тайгу, где прошёл множество испытаний прежде, чем монахи открыли свой секрет.
   - Их храм располагался на территории древнего святилища. Хранению его реликвий они посвятили свои жизни. Одной из таких реликвий была обветшалая рукопись примерно тысячелетней давности. В ней содержались те самые загадочные символы вместе с красивыми и точными картинками, поясняющими их. Старик, служитель при монастыре, сказал, что рукопись эта - лишь копия копии учебника для детей Великанов.
   - Рукопись была огромна, из тысяч и тысяч страниц состояла она. Я не уставал удивляться изяществу рисунков. А старик, между тем, продолжал: "То, что мне посчастливилось держать в руках, было лишь малой часть их детской книги; остальное же потерялось в веках". В довольно сложной на вид графической единице могла содержаться целая вселенная смыслов и значений. Тогда я засомневался: "Как ребёнок усваивал столько информации?"
   - Старик рассказал, что существа, которые жили до нас - назовём их Алтаранами - обладали совсем иными свойствами мышления. Оно было у них пространственно-образным. Благодаря этому, за короткий промежуток времени они изучали огромные массивы данных, умещавшиеся в одной картине, в одном спектре, звуке или слове. На закате своей цивилизации эта способность их стала угасать, и они придумали машины, которые считывали символы, и зашифрованные в них сведения проявлялись в виде изображений на экранах. Знаки на камне принадлежали к этому позднему периоду, но, увы, машин таких не сохранилось.
   Динара вздохнула, Антагер нервно теребил ворот рубашки.
   - Около полугода я провёл в сырой келье, пытаясь понять, о чём шла речь на ненавистном уже мне артефакте, сопоставляя символы из рукописи с теми, что были на камне, - запальчиво продолжал Профессор. - Но мозг среднестатического кота не приспособлен к одновременному постижению тысяч фактов. Вариантов первоначальной расшифровки предполагалось около сотни. Только на проверку одного из них требовалось две недели. Мне потом было уже всё равно, что там написано. Но принципы, честь учёного... Нет, предать их забвению я не смел. Поэтому с упорством одержимого продолжал работать по пятнадцать часов в сутки.
   - Не знаю, достиг бы я своей цели или нет, если бы старик однажды не постучался ко мне и не сказал: "Вижу, как отважен ты в своих поисках истины. Видимо, настал предуказанный Вышним час, потому и попал сей камень со дна морского прямиком к тебе. Я помогу понять смысл сокровенный, а в обмен прошу лишь одного - не приведи туда котов со злым умыслом". И продиктовал он мне то, что я должен был прочесть в тайнописи. А когда говорил, то перед глазами моими вставали картины красоты невиданной, разливались краски соцветий неописуемых. Нет таких образов в современной культуре, чтобы передать вам увиденное мною. Между тем, рука поспешно выводила унылые кошачьи иероглифы, бывшие лишь скупой тенью великой солнечной вязи.
   Профессор откинулся в кресле и достал из внутреннего кармана шерстяной жилетки листок, сложенный вчетверо.
   - Возьмите, я помню наизусть, - протянул он его студентам и стал нараспев декламировать. - Послание к вам обращаем, потомки! Уж саванном подёрнут тот город, чью вершину вы зрите во мгле. Всё мертво, и в забвении - полные творчества годы. Перед вами - лишь тени, руины и тлен. Но на месте скелетов великих были радость и смех, и счастливый в труде Богатырь возводил Храм Науки бессмертной, а Дружина трудилась на Ниве, Солнце Ра воспевая хвальбой, поклоненьем, единством души. Мать народов в Любви утопала, Любовь порождала и Ею питалась как нектаром живительных рос. Их же дети Род умножали, славя Его творением Града, в поднебесную высь устремлённого златоглавым верховьем своим. Много знали мы и, конец предчувствуя скорый, Просторную Комнату в Горе возвели. В ней память мы нашу оставили, на долгие годы её запечатав от глаз посторонних. Но коли ты держишь послание в руках - близок час откровения. Та Гора меж двух морей возвышается, лесом густым окружённая. К ней дороги ведут с двух мира сторон одинокие, трухой припорошены, широкие, древние. И раз в тысячу лет Солнце на восходе дня планет соединения в миг слияния морей зажжёт огни Великих Врат.
   Воцарилась тишина. Антагер, наморщив лоб, внимательно вчитывался в замысловатые строки.
   - Что это означает? - спросила его подруга.
   - Тот старик, который дал мне перевод, вскоре умер, - покусывая нижнюю губу, сказал Профессор. - На его похороны собрался весь монастырь. Никто не плакал, не горевал. Была осень, и в свежем воздухе кружились золотистые листья. Вокруг царили спокойствие и умиротворение. Его тело было помещено в лодку. Она, подхваченная быстрым течением реки, вскоре исчезла за изгибами крутого берега. И только на следующий день я узнал возраст этого кота - ему совсем недавно исполнилось тысячу лет. Именно он в пору своей юности сделал ту копию рукописи, которую я пытался изучать. Говорили, что в нём текла кровь последних Алтаранов, чем и объяснялось феноменальное долгожительство.
   - Кем же были Алтараны? - Динара откинула прядь волос со лба.
   - Когда старик говорил со мной, я видел мимолётные очертания далёкой фигуры. Они высокие и гибкие, похожи на нынешних людей, но не люди, линией позвоночника чем-то напоминают кошачьих, но не кошачьи. Выяснить, кем они были и какое наследие оставили нам, - это и есть главная моя задача, - Профессор поднялся и стал ходить по комнате.
   - В общем, ребята, я предлагаю вам следующим летом отправиться в экспедицию на поиски Комнаты, - после короткой паузы заговорил он. - Предстоит увлекательное путешествие. Мне нужны верные помощники, - искренне и с надеждой улыбнулся он.
   - Мы согласны, - непроизвольно вырвалось у обоих.
   - Вы хорошо подумали? Хлопоты, опасности...
   - Да! - хором ответили молодые львы.
   - После того, что мне довелось пережить, я уже ничего не боюсь, - твёрдо заявила Динара .
   - Но скажите, куда мы поедем? Я лично ничего не понял из того, что прочитал, - развёл лапами Антагер.
   - О, это не так сложно как кажется, друзья мои, - улыбнулся Профессор. - Есть мыс Удачного Моряка на севере Дарландии, омываемый с Запада - Балтайским, а с Востока - Варским морями. Мыс сей горист; о нём сложено множество легенд вдольморскими народами, что позволяет предположить существование на его территории какого-то развитого государства в прошлом. Местность та покрыта густыми лесами, и ближайший парад планет ожидается в июле следующего года.
   - Отлично! Что брать с собой? - в глазах юноши играли задорные искорки.
  

Город Кивай, республика Укрунар

   Джаяр взрослел. Время для него текло медленно и лениво. Большую часть досуга он проводил дома, примерно раз в месяц выбираясь с хозяевами в город. Не было ничего примечательного в жизни человеческого подрастающего детёныша, кроме доброй тётушки Маквинташ и игр во дворе. Последние быстро надоедали.
   Всё чаще Джаяра тянуло туда, за высокую каменную ограду, где била ключом непонятная и оттого волнующая его жизнь. В десять лет он мечтал о небе и о том, как было бы хорошо полетать в его просторах, в двенадцать - о недостроенном домике под яблоней, а в четырнадцать - резко ощутил одиночество. Он не знал, как объяснить это странное душевное состояние, когда бессилие во всех членах, и так хочется внимания и общения с себе подобными. Но Давраны не позволяли ему даже близко подходить к людям во время коротких уличных прогулок.
   Постепенно жёсткий контроль с их стороны ослабел. Это было связано со значительными переменами, происходившими в судьбе Колина. Джаяр не знал и не понимал сути вещей; но они и не интересовали его; чуждая природа и холодно-равнодушное отношение хозяев проложили пропасть между ними и человеком. Чётко он осознал лишь один факт: в силу какой-то объективной причины его свобода действий увеличилась.
  
   Этой причиной были чрезвычайная занятость главы семейства, ещё несколько месяцев назад не ведавшего иных забот, кроме шахмат и бани. Однажды, Ингир, сын его, получивший должность вице-президента крупной медиакомпании "Alanta Group", пришёл к отцу и сказал:
   - Есть возможность выгодного вложения денег! Тебе это может быть интересно в виду твоего пристрастия к стильной одежде.
   - О чём ты?
   - О Доме Моды, папа. Мы готовим телепроект, который будет показывать шоу с участием лучших модельеров мира. И я хочу, чтобы это были наши подмостки, наши концепты и наше финансирование.
   - Потянем ли?
   - Вот, посмотри на смету.
   Колин некоторое время изучал распечатки с аккуратными и подробными таблицами.
   - Может быть... - задумчиво проговорил он.
   Сын продолжал:
   - Шоу будут показывать во многих странах. Ожидаемый доход должен превысить миллиард.
   - Заманчиво... А давай рискнём!
   - Ты серьёзно, отец?
   - Да. Ты думал, что я буду долго ломаться?
   - Предполагал, - еле сдерживая радостную улыбку, сказал Ингир.
   - Скучно сидеть на пенсии. Тряхнём стариной!
   - Тогда поедем в головной офис "Alanta Group". Я представлю тебя акционерам и совету директоров как продюсера "Подиум-шоу".
   - Жена! - требовательно закричал Колин. - Где мои золотые запонки?
   В кабинет вбежала испуганная Мирия.
   - Зачем они тебе? Последний раз ты их надевал, когда собирался скупать сеть табачных фабрик. Всё это закончилось судебными процессами и потерей нами одного миллиона. Что на это раз?
   - Твой сын предлагает попасть на телевидение, - отвечал Колин, по очереди выдвигая ящички секретера.
   - Ингир! - укоризненно воскликнула кошка.
   - Мама! Мир высокой моды! Сколько можно сидеть и вязать носки? - возразил сын.
   - Нашёл! - победно закричал Колин.
   - У нас и так всё есть. Зачем гнаться за большим? - не успокаивалась его жена.
   - Алло! - поднял трубку ретро-телефона муж. - Автомобиль к парадному входу.
   - Нет, это невыносимо! Меня никто не слушает в этом доме, - хотела заплакать Мирия, но сын прервал её:
   - Если бы тебя слушались, не было бы и этого дома!
   - Точно! - выставил вперёд указательный палец отец.
   - Ах ты мелочь пузатая! - закричала на Ингира мать, а потом рассмеялась, махнула рукой, сказала. - Делайте, что хотите, - и удалилась.
   Отец и сын вздрагивали от приступов смеха; всеми овладело волнующее предчувствие чего-то большого и интересного.
  
   Через пару дней Колин Давран с головой погрузился в работу. Недоверие Мирии к проекту прошло, когда она увидела размах подготовки и оценила количество задействованных в съёмках ресурсов.
   И только старый приятель Колина г-н Чарт Сатанов удивился, когда узнал, чем тот занимается:
   - Вот сейчас? В это беспокойное время? - спросил он своего друга.
   - Да, сейчас.
   - Куда ты спешишь? Зачем ты лезешь туда, где риск велик?
   - Во-первых, риски там минимальны. Во-вторых, на старости лет я хочу заняться именно тем, что мне близко и интересно, - Колин бы непреклонен.
   Он не слышал предостерегающих ноток в голосе Чарта. А тот сказал:
   - Не всё так гладко в нашем отечестве, как кажется. Не всё тебе известно. Ты славно потрудился в расцвете сил и теперь мог бы спокойно лежать на кожаном диване пред большим телевизором и наслаждаться чёткой картинкой и объёмным звуком, смакуя коктейль жены.
   - Я не хочу. Мне скучно, - протянул Колин.
   - Что ж... Скоро всем нам будет очень весело.
  
   В центре города Давран выкупил первые три этажа старого и высокого, ещё имперской архитектуры, здания. Там начался ремонт. Опытные дизайнеры и художники рьяно взялись за изменение внутренних интерьеров. Ингир и его отец обзванивали агентов эстрадных звёзд, приглашали фотографов, актёров, музыкантов, заключали договора с ресторанами, модельными домами и средствами массовой информации. С утра до позднего вечера Давраны проводили в офисе.
   Колин находил работу продюсера очень занимательной. Не будет преувеличением сказать, что он чувствовал себя счастливым. Его окружали известные публичные лица, один раз звонил даже Президент республики, ходатайствуя за коллекцию своей дочери. Ею оказалась милая кошечка невысокого роста по имени Лиена, без сомнения талантливая, но удивительно скромная и застенчивая.
   Колин не считал её красивой, но Ингир резко ему возразил и набрался смелости пригласить Лиену на свидание. Та согласилась, и молодые провели прекрасный вечер в ресторане за городом, расположенном в живописной излучине реки. Сын домой вернулся очарованный и рассеянный, и Колин в который раз подумал о том, как всё успешно складывается.
   Роман его сына и президентской дочери развивался спокойно и красиво.
   Глава республики позвонил ещё раз:
   - Г-н Давран, готовитесь стать зятем?
   - Что вы... - выдохнул Колин. - Дети встречаются, и со своей стороны я не имею ничего против. Лиена очень симпатичная и душевная девушка. Слово за вами, Нид Далович!
   - Я только за, - после некоторой паузы произнёс Президент. - Ингир вполне нас утраивает. Дома о нём только и разговоров!
   - Аналогично! Имя Лиены не сходит с его уст.
   - Вот и славно. А дальше - предоставим право выбирать нашим детям. До свидания.
  
   Целую зиму шла подготовка к "Подиум-шоу". Проводились бесконечные репетиции, уточнялись тысячи деталей, согласовывались и корректировались гонорары певцов и композиторов. В результате масштабной рекламной кампании лицо Колина Даврана сделалось одним из самых узнаваемых в стране. Ему приходилось давать десятки интервью, что он делал не без удовольствия. Поговаривали, что у него есть все шансы стать котом года.
   Постепенно в работу включалась и Мирия. Пригодилось её врождённые чувство меры и изысканные вкус. Она отбирала те коллекции, которые будут допущены к показам. Естественно, не стоило даже сомневаться в мировых брендах, зарекомендовавших себя многократным успехом и спросом. Но вместе с ними поступали тысячи заявок от мало известных и только начинающих свою карьеру домов моды и отдельных модельеров. "Подиум-шоу" могло стать для них путёвкой в высший свет. Конкурс был настолько велик, что Мирии приходилось из сотни выбирать десяток лучших нарядов.
  
   После ряда уточнений начало эфира было перенесено на май месяц, на десятое его число.
   А в марте должен был состояться Великий бал в Императорском оперном театре. Этой традиции было около трёхсот лет. На балу присутствовала элита государства. Чтобы попасть на него, некоторые "celebrity" готовы были платить любые деньги, и суммы порой достигали баснословных размеров.
   К Новому году Президент выслал три именных приглашения для Ингира и его семьи. В свою очередь Давраны преподнесли Лиене вечернее платье из осенней коллекции Рабрато Клавалли с бриллиантовой брошью. Такой обмен дорогими подарками не остался без внимания прессы, и главной светской новостью сезона стала предстоящая свадьба дочери Президента и сына самого знаменитого продюсера столицы. Ходили даже слухи, что бракосочетание произойдёт сразу после окончания съёмок "Подиум-шоу". Колин улыбался, когда его спрашивали об этом, и искренне отвечал, что он не исключает такой возможности, но никаких переговоров между их семьями пока не велось.
  
   В день бала Лиена была неотразима. Сотни фотоаппаратов щёлкали своими затворами, когда она выходила из президентского лимузина. Следом прибыл автомобиль Давранов. Ингир в чёрном фраке выглядел мужественно и солидно. Отец и мать его улыбались журналистам и на ходу коротко отвечали на вопросы, направляясь к парадному входу величественного Театра.
  
   Замзар стоял по другую сторону улицы, притаившись в тени сырой подворотни. Он безотрывно следил за каждым движением гостей и папарацци. Его шея затекла, а холодный ветер пробирался под куртку, но он не обращал на это внимания.
   Прохожие тенями мелькали в свете фонарей, пробегая в нескольких метрах от его укрытия. Машины лучистым потоком неспешно двигались в двух направлениях. Некоторые из них, особенно дорогие и роскошные, выруливали к обочине напротив Театра, где тут же становились объектом внимания фото- и телекамер. Их дверцы услужливо открывались котами-швейцарами в бардовых ливреях. На красную ковровую дорожку становилась чья-то лапа в лакированном туфле или изысканной босоножке, затем показывался и сам гость целиком. Он непринуждённо смеялся и что-то говорил, продвигаясь сквозь толпу репортеров к огромной арке Театра.
   По бокам её возвышались многометровые статуи языческих богов древности. От них вверх шла ярко освещённая широкая лестница, заканчивающаяся покрытыми позолотой двустворчатыми высокими дверьми. Они были распахнуты, и за ними виднелся утопающий в роскоши холл. Округлый потолок арки украшало панно, изображающее сцены из мифологических сюжетов о театре, принадлежащее кисти известного художника позапрошлого века. В углублениях стен слева и справа были размещены мраморные бюсты великих артистов.
   Здание Театра поражало поистине громадными размерами, Оно было неотъемлемой частью общего архитектурного облика Города. Замзар восхищался им, как и канувшей в Лету Империей. Ему кружили голову мрачность и величие Столицы, её история, ведущая начало чуть ли не от сотворения мира, её оживлённые днём и ночью кварталы - тонкие нервы большого каменного организма. Но он ненавидел современный капитализм, безжалостно терзающий его родной Город, ненавидел эту развращённую и чуждую кошачьей природе элиту, погрязшую в безделии и меркантильности, ненавидел власть, день ото дня усугубляющую духовный кризис в обществе.
   Десять лет назад Колин Давран, самодовольный и богатый владелец фабрики, где он работал, вызвал его, начальника цеха, к себе, и сказал:
   - Замзар, ты не пригоден к этой работе. Показатели подотчётного тебе отдела самые низкие по предприятию. Прости, но умение писать стихи и сочинять на них песни не самое главное здесь.
   - Я могу объяснить...
   - Не надо. Ты уволен. Я верю, что ты быстро найдёшь другое, более подходящее для тебя место.
   Он его так и не нашёл. Жена ушла и забрала с собой любимого сынишку. Квартира опустела, углы затянула паутина. Голод сделался неотъемлемым его спутником. Маленьких гонораров за поэзию не хватало даже на основные нужды.
   Тогда Замзар поклялся убить Колина Даврана и всех ему подобных. Юношеская романтичность, так и не ушедшая с возрастом, рисовала ему образы мстителя и народного героя, коим он обязательно должен был стать. Дурманные травы лишь усиливали яркие фантазии.
  
   Бал открыл полонез, под который вышли молодые дебютантки в парах со стройными кадетами Военного училища. Кошки грациозно ступали в такт старинной мелодии. Среди них была и Лиена с улыбкой радости на лице. Все кавалеры умело и плавно выполняли заученные движения, а дамы также грациозно вторили им. Замерший от волнения зал был погружён во мрак. Свет сосредоточился на участке с танцующими парами. За ними разместился государственный симфонический оркестр. Драпировка стен, богатые декорации, искрящиеся эполеты, классическая музыка, переливы экзотических оттенков вечерних платьев - всё производило неизгладимое впечатление как на зрителей, так и на самих участников этого светского действа.
   Президент с семьёй занял нижнюю ложу справа. Ему прекрасно была видна дочь во всей её юной красе. Танцующие сходились, расходились, касались друг друга, двигаясь по установленным правилами геометрическим фигурам. Их пышные хвосты скользили по паркету. Затем танцмейстер объявил о смене ритма. И зазвучал вальс Шауса "На прекрасном голубом Дунае". Волшебная музыка закружила выступающие пары, то накатываясь подобно волнам бурной реки, то отступая и разливаясь широкими весенними водами. Взлетали смычки скрипок и виолончелей, звучали трубы и литавры, их дополняли тромбоны и барабаны - и шелестели платья, скрипели сапоги, блестели глаза, сладко стучали сердца, кружились головы с острыми поднятыми ушками.
   Дебют удался. Повсюду мелькали вспышки фотоаппаратов; большая хрустальная люстра зажглась тысячами бликов; залитая ровным ярким светом, пёстрая толпа шевелилась и гудела, растекаясь по залу. Затем начались общие танцы. И тут Ингир приблизился к Лиене, поклонился и пригласил её на вальс. Она ответила согласием.
   Они кружились, опьянённые собственным счастьем, музыкой и вниманием, которое им оказывало высшее общество. Коты вокруг расступились, давая им пространство для выражения чувств. Танец сейчас подходил для этого как нельзя лучше. Вокруг мелькали фраки, бабочки, драгоценности, свечи - для влюблённых всё сливалось в единый пёстрый фон; их движения были прекрасно стремительными, не имеющими ни начала, ни конца.
   После нескольких танцевальных партий, когда стихли последние аккорды "Радецкого марша", в столб света перед оркестром вошёл величайший тенор современности - Куалай Барков. Его сильный, отливающий сталью голос заставлял дрожать от слёз и трепетать от счастья. Этот невысокий белый барс исполнял фрагменты из "Травиаты", "Пиковой дамы" и "Паяцев". Заключил своё выступление Барков арией "Памяти Карузо". Публика была потрясена и рыдала.
  
   После очередных танцев пред очи зрителей предстала балерина Стася Лисичкова со знаменитыми па из "Венского вальса". Магия её пластики очаровывала зрителей, заставляла сопереживать и становиться невольными участниками мистерии балета.
   И снова танцы, кружения, ритмы, объятия, шампанское... Лиене и Ингиру казалось, что детские сказки стали явью, что они те принц и принцесса, которые женятся в конце счастливой истории. Ведь накануне ими, наконец, было принято решение, и родители дали согласие. Они имели право на эту сказку; им не следовало ни от кого прятаться и никого стыдиться. Он прижимал её к себе, и чувствовал биение близкого сердца, напряжение девичьего тела. Она обхватила его широкую спину, нежно проводя лапой по шее и плечам. И снова вальс, вальс, вальс...
  
   А около двух часов ночи ведущий провозгласил:
   - Слово Президенту республики!
   Нид Далович подошёл к микрофону.
   - Дамы и господа! Во-первых, рад вас приветствовать на этом балу, не позволяющем забывать традиции предков. Бал привносит в души торжественную радость, возвеличивает и гармонизирует. А во-вторых, хочу объявить о помолвке моей дочери с Ингиром, сыном Колина Даврана.
   Зал разразился бурными аплодисментами. Влюблённые улыбались друг другу и окружающим. Их все поздравляли. Кто постарше и влиятельнее, пожимали лапу Президента.
   Нид Далович позвал к микрофону Колина.
   Тот, вытирая платочком слезу, произнёс:
   - Мы с мамой очень рады. Самая пора! А когда ещё и чувства пылают жаром... Эх! Где наши молодые годы? Но продолжу. В честь такого события, мы подготовили для вас и гостей сюрприз.
   Из темноты вынырнул круглый кот-ведущий:
   - Уважаемые дамы и господа! В преддверии известного всем вам "Подиум-шоу", телеканал CNI при поддержке медиа-холдинга "Alanta Group" вместе с Домом моды "Давран и Семья" представляет часть коллекций Амирани, Клавалли и Лиены Амчук. Прошу внимания!
   Заиграла волнующая инструментальная музыка. Из-за кулис одна за другой стали выходить чёрные пантеры. На них были одеты прекрасные платья - воплощения смелых фантазий изысканного художника. Когда демонстрировались работы Лиены, то зал несколько раз встречал их овациями.
   Она была королевой бала. Он был её принцем. Они испытывали обоюдное счастье. Но, как и любое счастье, к сожалению, оно было недолгим.
  
   Замзар купил с десяток журналов о светской хронике. И везде на первых страницах красовалась фотография романтической пары и её знаменитых отцов. Там, на глянцевых страницах, они светились от радости, там искрилось шампанское в хрустальных бокалах, там царила атмосфера богатства и самодостаточности. Здесь же, в его мире, было холодно и сыро, грязно и зловонно.
   Он лежал на смятой, давно не убираемой постели в совершенно пустой комнате - ободранный линяющий кот. Лысеть было не принято, выпадающая клочьями шерсть считалась признаком проказы. Сама эта биологическая болезнь давно была побеждена наукой, но она продолжала существовать как болезнь социальная. Быть нищим - это не модно. Это унизительно. Но прокажённый нищий - это смертный приговор. Общество отвергает таких котов. Оставаясь само прокажённым, оно предпочитало жить в сладких иллюзиях гламурных журналов и красочных телевизионных картинок.
   Десять лет назад, потеряв работу, жену и сына, он гулял поздним вечером вдоль старинных улиц Кивая.
   Сумеречный Город становится пугающим в своей безликой геометрической угловатости. Из синего тумана на прохожего смотрят пустые глазницы каменных химер, и ему кажется, будто большие головы титанов, что порою подпирают балконы исполинских домов Империи, медленно поворачиваются вслед удаляющемуся путнику.
   Тогда Замзар почувствовал, что кто-то смотрит ему в спину. Он оглянулся. Длинная узкая улица оставалась пуста. Вверх уходили стены с чёрными провалами окон. В просветах между крышами не видно было звёзд. И он продолжил медленно шагать по направлению к Арсенальной площади - древней, гулкой и малолюдной. Но её он не достиг. Кто-то ударил его сзади. Вспышка боли пронзила тело, а потом наступило забвение.
   Очнулся он на лавочке. Совсем рядом журчал фонтан. В нём повисла радуга, вокруг которой бегала детвора. Самочувствие было хорошим. Он не знал, какое сегодня число. Спросил. 22-ое. С момента потери сознания прошло три дня. Замзару ничего не оставалось, как вернуться домой. Он так никогда и не вспомнил, что с ним произошло.
  
   Когда столичный бомонд пребывал в эйфории в преддверии "Подиум-шоу" - самого масштабного светского события последних лет, на границе Укрунара и Придастровья произошёл вооруженный конфликт. Придастровье, карликовое государство, образовавшееся в результате распада Киврассийской империи, занималось работорговлей. На его территории расположились обширные фермы по выращиванию как людей, так и котов. Последние ценились не менее высоко, поэтому охота за ними велась по всем окрестным странам.
   Укрунарские пограничники на своей территории преследовали микроавтобус с зарешёченными оконцами. Имелись точные данные, что в нём - соотечественники, насильно увозимые в рабство. Но автомобилю удалось прорваться через границу. Уже в несколько метрах от неё начиналась Придастровская земля, и полномочия пограничников там заканчивались.
   Несмотря на это, они открыли огонь по колёсам. Машина чуть было не перевернулась. Из люка на крыше высунулся РПГ и выстрелил по укрунарскому блокпосту. Тот сгорел за пару минут, при этом погибло несколько котов. Разъярённый полковник, начальник заставы, видимо, не до конца осознавая, что он делает, открыл огонь по автомобилю из пулемёта. Опытный стрелок на крыше Придастровской заставы убил его наповал, попав точно между глаз.
  
   На экране телевизора диктор возбуждённо говорил:
   - Накапливающиеся взаимные противоречия и неприязнь должны были вылиться в нечто подобное. Слишком накалены нервы конфликтующих сторон.
   Картинка изменилась, и перед зрителями возникла молодая кошечка, ведшая репортаж с места событий:
   - В результате инцидента погибло два десятка людей. Перестрелка на границе возбудила волну небывалых протестов. В местных сёлах собираются стихийные митинги. Срочно был созван Совет Безопасности, на котором Президент выступил с призывом к урегулированию конфликта. Удивление вызвал лишь способ, каким он предлагал это сделать.
   Камера показала крупный план Нида Даловича. Он был рассержен.
   - События сегодняшнего дня продемонстрировали откровенный цинизм, - говорил Президент. - То, что произошло - последняя капля в чаше терпения. Придастровье сделалось оплотом мировой преступности. Оно угрожает всему региону. Я призываю правительства Рассирии и Светлорассии создать вместе с нами объединённый миротворческий контингент, который войдёт на территорию Придастровья с целью стабилизации внутренней обстановки в этом государстве...
  
   Чарт поднял бокал с тёмно-красным вином:
   - За успешное начало операции?
   - Давай.
   Сидящий напротив него тигр по имени Угнар протянул свой бокал, и они чокнулись. Зазвенело стекло. Пробили девять раз напольные часы фирмы "Harml".
  
   Придастровье не стало дожидаться прихода иностранных войск. Без объявления войны оно напало первым. Вдоль укрунарской границы пылали населённые пункты, целые сутки не прекращались артобстрелы. Одновременно с этим, в столице Придастровья, Танасполе, бушевали волнения оппозиции. На улицы выходили сотни тысяч протестующих котов. В ночь с 15 на 17 апреля националистическая власть применила огнестрельное оружие против демонстрантов.
   Президент Укрунара принял решение ввести войска. Парламент его одобрил, и 23 числа армейские части вторглись в Придастровье, где тотчас натолкнулись на ожесточённое сопротивление.
   Только за первые десять дней войны потери Укрунара составили три тысячи солдат. Ни Рассирия, ни Светлорассия не откликнулись на призыв о помощи, ограничившись лишь гуманитарными контейнерами с медикаментами. Более того, мировое сообщество осудило укрунарское вторжение. Всё чаще в отношении него звучал термин "агрессия". Противники Президента, наконец, получили шанс заявить о себе во всеуслышание. И страну захлестнули акции неповиновения.
  
   На телевидении всё чаще стала появляться упитанная физиономия Чарта.
   Колин Давран иногда встречал его в гримёрной перед интервью.
   - Ты подался в политику, дорогой друг? - спрашивал он.
   - Да, и это не менее интересно, чем Дома моды, - подмигивал ему Чарт.
   Чарт был тем олигархом, который одним из первых публично осудил действия Президента и поддержал либерально-демократический курс лидера оппозиции Тора Юровского.
   Между тем, укрунарские войска окончательно завязли в топких болотах Придастровья, терпя одно поражение за другим.
  
   На большой сцене перед огромной толпой одетых в яркие цвета митингующих стояли Чарт, Юровский и ещё несколько их сподвижников. Толпа ликовала. Юровский выкрикивал в микрофон броские лозунги:
   - Мы выведем войска из Придастровья!
   - Мы прекратим эту позорную войну!
   - Мы остановим диктат действующей власти!
   - Мы введём страну в свободное Аграпейское сообщество под зонтик его военного протектората!
   Коты на площади кричали "Ура!", "Да здравствует наш Президент!", "Долой авторитаризм!".
   К Чарту подошёл телохранитель и прошептал что-то на ухо. Тот незаметно удалился со сцены, спустился вниз, где его ждал личный автомобиль. Взвизгнули тормоза и машина быстро помчалась по мощеной улице вверх.
  
   - Все механизмы запущены, и ничто их не остановит! - сказал Чарт спустя полчаса в кабинете своего загородного дома стоимостью пятьдесят миллионов в Конче Заспасе. - Я гарантирую полную реализацию нашего плана.
   - Верю, - веско произнёс стройный ягуар, генеральный секретарь Совета Аграпеи, Тарри Дивис. - Мне не хотелось бы победы на выборах в парламент Укрунара антидемократической коалиции. Постарайтесь, чтобы этого не произошло. В вашем распоряжении любые методы, которые вы сочтёте целесообразными. Если возникнут накладки, но будет получен нами ожидаемый результат, на некоторые из них мы закроем глаза.
   - Всё понятно, Тарри. Не стоит беспокоиться. Народ - за нас. Президент - в доле. Возражений в действующем правительстве не возникло.
   - Очень рад.
   - Меня волнует положение дел с Придастровскими наркорынками, - Чарт подошел к окну, запустив лапы в карманы своих брюк.
   - Они принадлежат тебе.
   - Тарри, у меня нет слов... - Чарт повернулся к генеральному секретарю. - А завод по производству оружия в Бондарах?
   - Со вчерашнего дня ты получаешь шестьдесят процентов его прибылей.
   - Я бесконечно благодарен тебе, - растрогался Чарт.
   - Не стоит. Ты ведь знаешь: я умею платить за оказанные услуги.
   - Да, это правда. Должность окупилась?
   - С лихвой, - Тарри взял в руки модный журнал с чайного столика. - Недавно приобрёл дочери в качестве свадебного подарка дворец в Ритании. Сто миллионов! Гранит, мрамор, золото, шелка...
   - Широко живёшь, - заметил Чарт, и тут же добавил. - Как там наш Пасали и его ЦИРТ?
   - Итоги годовой работы просто впечатляют. Если у тебя - не дай Бог, конечно - что-то пойдёт не так, мы применим новейшие его разработки.
   - Меня хоть предупредите?
   - Разумеется. А кто такой Колин Давран?
   - О, это - мой друг, очень эксцентричный кот и бесценный организатор.
   - Подключите и его!
   - Стоит ли? - поднял левую бровь Чарт.
   - Он знаменит, к нему приковано много внимания. Уверен, если он открыто займёт нашу сторону, то привлечёт тысячи и тысячи своих поклонников.
   - Но я не намерен включать его в наше дело... - Чарт неодобрительно покачал головой. - У него свой бизнес, и им он доволен.
   - А зачем включать? Достаточно использовать, а потом тихо убрать с политической карты. Он стар? Так отправьте его на бессрочную пенсию.
   - Резонно. Я подумаю над этим.
   - Позволь спросить?
   - Давай.
   - Сбоев при поставках вооружения партизанам не было?
   - Нет; не имел я лучших клиентов, чем Придастровские националисты. Почему ты спрашиваешь? - Чарт пристально следил за садовником, подстригающим кусты в саду.
   - Слух нехороший в Аграпее ходит об этой войне. И, к сожалению, в его контексте употребляется твоё имя.
   - Ну и пусть. Меня это мало волнует. Ты ведь знаешь, стоит только потянуть за некоторые ниточки и...
   - Да, и замолкнут глашатаи, поганые вести несущие... Так, кажется, в древней летописи говорилось?
   - Не знаю, как там говорилось, но будет точно так, как ты сказал.
  
   Вечером Тарри Дивис в пресс-центре "Уанан" отвечал на вопросы журналистов.
   - Добрый день! Газета "Вести", Айван Сусламбеков. Скажите, пожалуйста, как в вашем лице Аграпейский союз относится к войне между Укрунаром и Придастровьем?
   - Однозначно, отрицательно. Любой конфликт можно решить мирным путём. К сожалению, нынешнее руководство не смогло избежать вооружённого противостояния, что характеризует несостоятельность нынешних Президента и парламента.
   - Простите, но с десяток государств самого Аграпейского союза втянуты в войну в Ирканской республике. Очевидность опровергает ваш тезис о ...
   - Это их личный выбор. Если вам известно, в полномочия высших органов Союза не входит право ограничивать внешнюю политику его членов, - отрезал Дивис.
   - Здравствуйте! Шестой телеканал, Жираз Наташон. Какую политическую силу вы будете поддерживать на предстоящих парламентских выборах?
   - Мы уважаем выбор укрунарского народа, и будем сотрудничать с любой партией-победительницей. Ваша страна молода; она совсем недавно возникла на руинах тоталитарной империи. В ней будут утверждаться демократические принципы, которые, к сожалению, пока реализованы не во всех сферах общественной жизни. И такому утверждению в большей мере будет способствовать именно демократическая коалиция.
   - Какой вы видите внешнюю политику Укрунара? Это сближение с Рассирией в рамках канувшей в лету Империи или однозначный курс на аграпеизацию, на членство в свободном Союзе? Вопрос задала Китрина Маахова, телеканал "Два плюс два".
   - Опять-таки, подобные важные моменты должны решаться самим народом; мы с вами не вправе ничего ему навязывать. Проведите референдум - получите ответ. Но, естественно, перед этим следует заняться обширной разъяснительной работой среди населения, рассказать преимущества одного и второго вектора, особенности свободы слова, выбора, предпринимательства, аграпейского стиля жизни против обезличенного существования в жёстких ограничительных рамках диктатуры.
  
   Замзар стоял на Аграпейской площади, среди тысяч котов. Они неистовствовали, когда их новый кумир, Тор Юровский, произносил короткую речь:
   - Я обещаю вернуть историческую демократию на просторы нашей Родины! Я сделаю всё, чтобы возродить древние традиции моей нации, подавленные тоталитаризмом Империи. Я вижу светлое будущее, которое вскоре настанет на этой земле...
   Замзару было любопытно посмотреть на примитивных тварей, жаждущих хлеба и зрелищ. Он понимал, что с таким же пылом они будут убивать друг друга, вымазывая кровью свои перекошенные ненавистью лица. Он поспешил выбраться из душной толпы; его переполняло отвращение к потным и вонючим телам. Оказавшись на продуваемой холодным сквозняком свободной улице, он перевёл участившееся дыхание и огляделся. Уже почти стемнело, вдоль тротуаров зажглись фонари.
   "Они проклинают Империю, но ведь она дала им всё, чем они пользуются теперь, она породила их самих, научила читать и писать. Для них она построила великолепный Город, - так рассуждал Замзар. - Вот, Дворец Собраний - монументальное здание, в котором некогда императоры проводили свои пышные коронации. Теперь их место заняла безликая череда президентов. А в нескольких шагах от него - Медицинский Университет, старейший в Аграпее, устремлённый ввысь и отчасти сокрытый облаками. Напротив - три административных небоскрёба в стиле имперского ампира с узкими ходами между ними".
   Замзар проследовал в один из проходов и очутился в просторном гранитном дворе - дне вертикального туннеля, образованного прямоугольными, исчезающими во мраке небес, сталактитами зданий. Ровные углы стен с раскачивающимися на ветру прикреплёнными к ним фонарями, чистый пол, фонтан с парапетом - всё производило впечатление основательности и долговечности. Пусто было кругом - ни души. И только издалека доносился рёв толпы и удары синтезаторов - начался концерт.
   "Кто-то говорит, что Город угнетает; кто-то чувствует себя маленьким среди величия его архитектуры, - продолжал размышлять Замзар. - Но тот, кто говорит так, сам мал и ничтожен. Город обладает одним важным свойством - он каждому воздаст по заслугам: он жалкого раздавит, а великого - вознесёт на пьедестал".
   Мимо с воем сирен пронёсся кортеж лидера оппозиции Тора Юровского. Замзар направился вслед удаляющимся красным огням его фар. Там, в призрачной ночи, среди бесчисленных лабиринтов глубоких улиц, был подвал. В нём шумела и гуляла публика. Она ждала развлечений, ждала стихов. И он придёт опять, чтобы, как всегда, их читать под свист негодования или крики животной радости пьяных рож, колышущихся в смрадном угаре кабацкой пирушки, чтобы тосковать и смеяться в порыве вдохновения, а потом презирать тех, кто хлопал в ладоши, и тех, кто стучал кулаками о стол.
  
   Этим же вечером Чарт пил кофе в одном столичном ресторане со своим партнёром, тигром Угнаром Дубовским, гражданином Рассирии и скандальным бизнесменом, неоднократно обвиняемым общественностью в тесных связях с мафией. Весь их диалог был записан укрунарскими спецслужбами, и теперь худощавый леопард, глава разведывательного управления, г-н Никанов, прослушивал его, утопая в кресле своего рабочего кабинета.
   - Средства в поддержку революции выделены? - на фоне электронной трансовой музыки и общего ресторанного шума голос Чарта звучал приглушённо и местами невнятно.
   - Да, часть траншей поступила через неправительственные организации, часть - через оффшорные зоны. Проследить источники денег невозможно, - Угнар обладал приятным басом.
   - Чем закончилась вчерашняя сделка с амариканцами?
   - Успешно. Они нас поддержат. Власти Пальской республики также обещали всяческое содействие, поэтому было принято решение боевиков готовить в лагерях под Лаблином. Вместе амариканцами прибыло с десяток опытных политтехнологов.
   - Скоро начнётся, - хмыкнул Чарт.
   - Они намерены устроить здесь настоящее шоу. Причём, заметь, любой исход нам с тобой одинаково будет полезен.
   - Да, беспроигрышная ситуация. Даже если они между собой передерутся, мы всё равно останемся при деле: здесь заработаем, за бугром нам будут благодарны, а при удачном раскладе - получим власть, и тогда...
   - Тогда партия выиграна! - подытожил Угнар. - Страну только жалко.
   - Ничего с ней не будет - построят всё заново. Главное, чтобы Рассирия не вмешалась, - тут в голосе Чарта послышались тревожные нотки.
   - Это уже твоя задача.
   - Пока всё гладко, но не прочно положение вашего большого капитала. Президент и премьер набирают силу, и в какой-то момент они могут перестать слушать советы, которые вы им даёте.
   - Чарт, ничем не могу помочь. Ты ведь знаешь, политика - не моя зона влияния.
   - Знаю, - задумался Чарт; потом он сменил тему. - Как идёт твоё строительство?
   - Почти окончено, - с гордостью сказал Угнар. - На днях - открытие. Эфир, звёзды, высокопоставленные гости - аж голова кружится. Но всё окупится. Подобных заведений в Укрунаре пока нет.
   - Дружище, ты как всегда вне конкуренции. Причём темны методы, которыми ты такого положения добиваешься!
   Угнар рассмеялся.
  
   Г-н Никанов был другом одного очень влиятельного и деспотичного политика по имени Яковский, который всю свою жизнь конкурировал с демократом Юровским.
   Несмотря на схожесть фамилий, эти господа были совершенно разными во всем, от манеры вести себя на официальном приёме до взглядов на будущее Укрунара. Они были настолько нетерпимы к точкам зрения друг друга, что не раз доходили до драк на глазах тысяч зрителей. На их же глазах они обзывали друг друга, угрожали и бросались попадающими под лапу предметами. В результате такого поведения, они сделались объектом насмешек всевозможных пародистов и актёров юмористического жанра. Но гражданам государства было не до смеха. Противостояние двух видных деятелей они воспринимали всерьёз. И если те ненависть проявляли в качестве некого обязательного предвыборного представления, а сами были партнёрами по крупному бизнесу, то обыкновенные коты рвали дружеские и семейные узы, вооружались, укрепляли окна, заборы и стены своих жилищ.
   Так вот, г-н Никанов, прослушав записи разговора Чарта и Угнара, незамедлительно договорился о встрече с Яковским. Тот, ознакомившись с представленным материалом, подумал несколько секунд и сказал:
   - Если опубликуем - начнутся скандалы, народные волнения и ещё чёрт знает что. Мы этим не отвратим сторонников партии Юровского от её лидера, а только подольём масла в огонь. Не стоит.
   - Но ведь фактически международная группка олигархов решает судьбу целой страны, и ты, Тор, оказываешься по ту сторону баррикад. В их планах на власть нет для тебя места, - горячился Никанов.
   - Послушай, Ван. Не всё так однозначно. Со своей стороны ты делай всё возможное, чтобы пресечь их незаконную деятельность. Я же попробую поговорить напрямую. Идёт? И спасибо за информацию.
  
   Они встретились на роскошной загородной вилле, два импозантных ирбиса, два хищника в расцвете сил. Прогуливаясь по аллее из лип в направлении ансамбля фонтанов, Яковский корил своего оппонента за двуличие. Тот возражал.
   - Пойми, я завишу от тех, кто хочет мне помочь. Моих средств никогда не хватило бы на предвыборную кампанию, - объяснял Юровский.
   - Но вы рассматриваете силовой вариант! Почему я об этом не знал? - возмущался Яковский.
   - Да не будет силового варианта. Они просто страхуются от провокаций.
   - Дорогостоящая страховка получается, - недовольно пробурчал Яковский.
   - Это их право и их желание - я ничего не могу изменить.
   - В общем, так! - категорично заявил Яковский. - Если ты начнёшь гнуть свою линию в обход меня, если этому Чарту откроется доступ ко всем главным ресурсам страны, то я за себя не отвечаю.
   - Не будет этого, - заверил его Юровский.
   На следующий день он, выступая в парламенте, объявил, что в случае победы его партии, Чарт получит должность министра финансов в новосформированном кабинете. Сам Чарт обещал до последнего сражаться за демократию.
   Яковский звонил оппоненту, но телефоны того не отвечали.
  

00 часов 20 минут

Клуб "Пандониум"

Город Одисса, республика Укрунар

   Изящная кошечка говорила в объектив телекамеры:
   - Мы присутствуем на открытии самого большого во всей Киврассии ночного клуба, совмещённого с самым дорогим и изысканным рестораном. Это подсвеченное прожекторами здание за моей спиной принадлежит опальному рассирийскому бизнесмену, Угнару Дубовскому, по заверениям официального Москавера замешанного в деятельности международных наркокартелей. Дубовскому также приписывают несколько громких заказных убийств и афёру с Никелевым заводом, в результате которой на улице оказались несколько тысяч его работников. Несмотря на всё это, при содействии укрунарских властей, Дубовский продолжает ведение своего бизнеса. И сейчас вы видите его размах.
   Здание из стекла, имеющее округлую форму раскрытой раковины, высилось в двухстах метрах от берега, сияя в темноте, словно драгоценная жемчужина, и опираясь на исполинские сваи, уходящие во мрак штормового моря. К нему вёл широкий мост, запруженный машинами желающих попасть на вечеринку. По сторонам моста расположились площадки, на которые один за другим спускались вертолёты именитых гостей; их носовые прожектора скользили по волнам, выхватывая из черноты пенящиеся гребни.
   Коты всевозможных рас толпились в ночном клубе. В глазах пестрело от разнообразия нарядов. Вдруг все присутствующие расступились, и в дверях показался сам Угнар Дубовский со свитой. Поступь тигра была величавой, движения - небрежными. На нём висел белый льняной балахон, ноги были босыми, а голова - неприкрытой. Столь простые одеяния лишь подчёркивали мощь огромной тигровой фигуры и демонстрировали непритязательность тонкого вкуса Хозяина. Тот остановился на несколько секунд, и журналисты плотным роем обступили его. Вопросы отовсюду сыпались самые разнообразные, но Угнар сказал только одно:
   - Одисса - прекрасный город, Мекка туризма для всего континента. Поэтому я выбрал её для воплощения столь смелого проекта. И ни разу не пожалел. Я хочу, чтобы коты отдыхали здесь, забывали о своих земных проблемах, опьянённые вечерним бризом и красивой музыкой. Вот почему я решил построить "Пандониум" в открытом море. И последнее. Наше прошлое запечатлелось в великолепной архитектуре городов. Я не имел права возводить что-либо менее значительное. Милости прошу!
   - "Дубовский создал бриллиант городского зодчества" - так о сегодняшнем событии написала газета "Южная пальмира", - продолжала вести репортаж изящная кошечка. - Но сколько костей заложено в его фундамент, сколькими слезами обмыты его стены! Кто знает? - она пожала плечами. - С вами была Нали Натаер, Первый канал.
  
   Среди прочих поздравляющих с успешным началом нового дела был и подобострастный Гавойски. Угнар помнил, как они вместе начинали, как имели общие интересы и как он, молодой и сильный, разрушил руками сумасшедшего Димаира костяк бизнеса стареющего Гавойски. Тот обо всём знал, но предпочёл пойти на попятную, откупившись юнцами из своей банды. Но один из них тогда запомнился Угнару, и теперь пришло время кое о чём поговорить.
   - Садись, - он указал на свободное место подле себя.
   - Спасибо, - Гавойски, кряхтя, устроился на мягкий диван, разглядывая извивающихся на сцене стриптизёрш.
   - Как жизнь? - равнодушно спросил Угнар.
   - Жив ещё.
   - Так ведь хорошо, радуйся!
   - Чему?
   Угнар выдержал короткую паузу.
   - Ты держишь обиду на меня?
   - Нет.
   - Держишь, я вижу. Но пойми: там не было ничего личного. Ты просто оказался слабее. В условиях той игры, которую мы вели, слабина означала поражение. Я поступил так, как на моём месте поступил бы каждый.
   - Я понимаю.
   - Как твоя пенсия?
   - Обеспечена.
   - Так чего же ты ещё хочешь? Немногие наши соратники доживали до твоего возраста. Кто скажет, что ждёт меня в будущем? Может быть, пристрелят через месяц-другой, - Угнар ухмыльнулся и приобнял Гавойского. - Старина, давай забудем прежние разногласия и начнём с чистого листа!
   - Что ты хочешь? - без обиняков спросил Гавойски.
   - Парня по имени Тантара.
   - Он отбывает срок.
   - Помню. Но скоро он освобождается.
   - Что требуется от меня?
   - Расскажи о нём.
   - Я его подставил. Когда выйдет, он начнёт мстить мне.
   - Не беспокойся. Это я беру на себя. Что ещё?
   - Умён, изобретателен, с очень сильной волей и твёрдым внутреннем стержнем.
   - Что это значит?
   - Он не способен на низкие поступки, вроде того, что я совершил по отношению к нему. Позволь спросить, зачем тебе Тантара?
   - Планирую дать ему работу.
   - Я не знаю, каков он стал за эти десять лет.
   - Так узнай.
   - Как? - опешил Гавойски.
   - Езжай к нему, поговори с ним.
   - Ты с ума сошёл? Да он же меня там, на месте...
   - С тобой будут мои коты.
   - Какая моя роль в этих новых отношениях?
   Угнар задумался.
   - Я жду от тебя правдивого ответа, - видя замешательство собеседника, сказал Гавойски. - Тебе я ничем не обязан, и выполнять свои просьбы также ты меня заставить не в силах.
   Танцевальные подиумы поднялись в воздух и стали вращаться по кругу.
   Дубовский, наконец, заговорил.
   - Мне нужен посредник, тот, кто возьмёт на себя риски в переговорах с этим способным юношей. Я планирую поручить ему важную миссию. Более того, мне нужны твои старые связи.
   Гавойски насмешливо посмотрел на Угнара.
   Тот поспешил договорить:
   - Пять миллионов в случае успеха операции. Неплохая добавка к пенсии, не так ли?
   Гавойски облизнул губы и согласился.
   Начиналась вторая программа вечера, и на сцене появлялись закованные в цепи обнажённые люди. Присутствующие могли с ними делать всё, что им было угодно. Самым популярным развлечением оказались истязания кожаными плётками. Гавойски так увлёкся, что забил до смерти одну женщину. В правилах "Пандониума" было предусмотрено обязательство для клиентов возмещать стоимость убитого человеческого животного, но для Гавойского Хозяин великодушно сделал исключение.
  

Ночь и на рассвете позднего осеннего дня

Город Кивай, руспублика Укрунар

   Замзар читал стихотворения. Его тощая кошачья фигура казалась тенью в колышущемся табачном дыму. Он летел вперёд в мире образов своих речитативов, подхваченный импровизированной мелодией талантливого пианиста.

Что новый век принес державе?

- Смятенье, смуту и нужду.

И, к гласу разума склоняясь,

Я век наш скорбный опишу.

В одной империи великой

Уж долго правил старый царь.

Лета спокойно протекали -

Твоя заслуга, государь.


Но вот судьбе угодно было

Державы прочность испытать.

И трон оставил старый кесарь

В надежде сыну передать.

Но что с сынком? - Беспутный отрок

Злодейством душу запятнал.

Тогда наивный люд холопский

В стремлении к правде вдруг восстал.


Бунтовщиков стекались толпы.

Все - ко дворцу, все - в стольный град!

Затрясся трон, и новый цезарь

Принять присягу очень рад.


Но приключилось вдруг несчастье,

Иль кара Божья то была?

Проказа, этот бич ужасный,

Внезапно к кесарю пришла.


И вот держава впала в смуту,

Бароны - челяди под стать:

Кому есть дело до Закона? -

Они все стали бунтовать.


В традициях коварных Борджа,

Клинок и яд вновь в ход пошли.

Немало рыцарей бесстрашных

Внезапно смертушку нашли.


Один, отчаявшись несчастьям,

Две пули в голову пустил.

Другой в ловушку на охоте

Почти случайно угодил.


И добрым молодцам подобным

Числа, увы, теперь не счесть.

Немало головы сложили за

Веру, Родину и Честь.

Холопы замки отнимают,

Лишают прочего добра.

Чего на долю государства

Так много выпало вдруг зла?


Кругом разбойники свирепы,

Везде несчастье и нужда.

По воле рока, приключилась

С Отечеством родным беда.


Вдруг мавры головы подняли,

Взалкали вдруг земель чужих.

А что же кесарь? - Все лелеет

Он пчел возлюбленных своих.


Затем мятежные бароны

Решили править без царя.

Как знать, парламент взбунтовался,

Быть может, праведно, иль зря?


Но хоть качается корона,

Не держит скипетр рука,

Решился кесарь на деянье,

Что будет памятно века.


И государь, великий, славный,

Издал внезапно ордонанс:

<<Желаем быть Мы самодержцем,

И будем править Мы без Вас>>.


И вновь мятеж, восстанье, смута,

Герольды снова все трубят.

Все под свои знамена челядь

И чернь созвать скорей хотят.


От узурпации до бунта

Живет страна в который раз.

Когда ж придет тот вожделенный,

Наступит благодатный час?


И будут смута, беззаконье,

Бесчестье, варварство, нужда,

Покуда истинной элите

Не будет Богом власть дана!

  
   Под грустный мотив слушатели притихли: смолкли разговоры, были отложены в стороны вилки и ножи. Когда Замзар окончил, коты долго аплодировали. Кто-то даже кричал "Браво". Вместе с пианистом, бездомным музыкантом-каракалом по имени Ристан, он поклонился и поспешил к выходу из душного помещения. Ристан следовал за ним.
   Ночь была звёздной и холодной. Город спал. Они бесцельно брели по улице. В полумраке мимо проплывали заброшенные дворцы князей и членов их фамилий. Ветер гнал по брусчатке пожухлую листву, и обледенелые ветви деревьев одиноко стучали о стены.
   Через несколько кварталов они натолкнулись на странную процессию. Она состояла из сотен котов в монашеских балахонах. Каждый участник этого действа держал ярко пылающий факел. Казалось, ожили тени средневековой инквизиции и теперь вышагивали по современному городу, возвращая его назад, в жуткую древность междоусобных войн и гонений. Коты распевали какие-то четверостишия; голоса их звучали низко и сдавленно.
   Замзар подошёл к одному из них с вопросом о том, что они делают и куда идут.
   - Мы готовимся к смерти, - последовал неожиданный ответ.
   - К какой?
   - Скоро сбудется пророчество нашей Матери. Она уже родилась.
   - Матери?
   - Мы поклоняемся не Пророку, как большинство из вас, а женской ипостаси планеты Самара. Она пришла в наш мир, что предвещает страшную катастрофу. Планета готова к перерождению. Идёмте с нами!
   Замзар и Ристан приняли приглашение. Им вложили в лапы факелы, и они устремились куда-то вперёд. Монотонное пение и размеренная ходьба погружали их в некоторое гипнотическое состояние, которое изменяло восприятие реальности: грани её смазывались, делались расплывчатыми, светло-туманными.
   Замзар потом поймал себя на мысли, что он молится, обращается к некому тёплому, всеобъемлющему существу, которое убаюкивает его как ребёнка, качает в яслях и шепчет что-то на ухо. Он заметил, что находится в каком-то храме, полном свечей и настенных картин обнажённых женщин-демониц.
   Но вскоре он снова впал в сладостное забвение. И ему чудилось, что он в материнской утробе, но не один, а среди тысяч и тысяч неизвестных существ. Он видел их скрюченные тела и маленькие лысые головки. Вокруг было много слизи, тонких перепонок и кровеносных сосудов. Но Замзар испытывал необыкновенное блаженство, такое, какое испытывает кот, вернувшийся домой из долгого путешествия. Ему было тепло и уютно; сознание покинули все мятежные мысли; волны животной, страстной любви накатывались на него отовсюду.
   Вдруг перед собой он узрел женское лицо невиданной красоты. Оно сочетало в себе человеческие и кошачьи черты. В широких глазах пылали узкие зрачки. Поэта обдало жаром, от которого бешено заколотилось сердце. В отверстиях этих зрачков он мог рассмотреть сумеречный лес и что-то чёрное и страшное, копошащееся в его основании. Потом он увидел огонь и руины городов, и колоссальную рать, готовую к битве; над ней реяли стяги, и жерла смертоносных орудий смотрели куда-то за горизонт. Замзар ощутил себя мелким тараканом, бегающим между ног исполинов. И вот уже вознеслась над ним чья-то закованная в метал ступня, и ужас наполнил маленькое сердечко никчёмного насекомого...
   Но развеялся жуткий морок. Женское лицо плыло перед ним. Оно говорило с поэтом, искало что-то в его сознании. А потом металлическим голосом произнесло:
   - Уходи. Ты - чужой!
   Он очнулся рано утром на ступенях памятника Императору Ассандру Третьему. Руки и ноги задубели от холода и с трудом повиновались ему, голова болела. Кругом расположились офисные здания; коты спешили на работу.
   - Ристан?
   Того нигде не было. Замзар не сразу вспомнил, что с ним произошло ночью. Когда неясные картинки всплыли перед его глазами, он непроизвольно стал искать сооружение, в котором могло разместиться одновременно такое большое количество котов. Но площадь окружали лишь небоскрёбы из стекла и бетона. И тогда пригодились школьные знания по истории.
   Двадцать лет назад учительница рассказывала, что где-то в этом районе некогда располагался большой языческий храм, уничтоженный после принятия веры Пророка. Но под ним остались извилистые катакомбы, до конца неизученные и по сей день.
   Вот где побывал Замзар! Им внезапно овладело непреодолимое желание найти эти таинственные подземелья и поговорить с ней, великой Матерью Мира, объяснить ей, что он не чужой, что он любит её и хочет быть с ней. Она всецело завладела его воображением. И здесь, на площади современного мегаполиса, он поклялся, что после того, как отомстит всем врагам и узурпаторам, он придёт к ней и будет молить о прощении.
  

Раннее утро

Где-то на просторах Укрунара

   Тантара смотрел на небо. На востоке занималась заря. Сегодня был последний день его заключения, и он не мог сдержать волнения. Он знал, кто его ждёт на свободе, и был к этой встрече готов. Условия жизни в тюрьме ожесточили его сердце, но взамен они дали ему хитрость, выносливость и расчётливость - качества, незаменимые в беспощадном мире котов.
   Погибшая мать однажды снилась ему. Тантаре тогда было очень плохо. Сокамерники встретили его неприветливо, болела спина, не давая спать и без того тревожными ночами. И когда ему всё-таки удалось задремать в предрассветный час, она появилась из сизых сумерек: спокойная, красивая, молодая. Они долго говорили, и мать давала ему светлые шары. Он их брал, и они таяли в его ладонях, заставляя руки светиться, а окружающий мир - распадаться на сотни фейерверков. После этого его внутреннее состояние стало улучшаться, да и отношения с другими заключёнными нормализовались.
   На основании положительной характеристики, Тантара по истечении шести лет тюремного режима продолжил отбывать наказание в колонии-поселении. Там он вёл подсобное хозяйство и пристрастился к резьбе по дереву. Раз в месяц выезжал в соседний посёлок, где продавал выращенные овощи и свои поделки, имевшие особенный успех у детворы. Время текло медленно; он взрослел и всё больше замыкался в себе, становился угрюмым и молчаливым молодым гепардом.
   Тантара взглянул на часы. Гостей следовало ждать около девяти. Сейчас - половина восьмого.
   Он сидел на веранде своего маленького домика, курил и наблюдал за тем, как меркнут звёзды на голубеющем небе. Тяжёлые облака, появившиеся над сизой опушкой дальнего леса, предвещали ухудшение погоды. За прошлые дни мартовское солнце подтопило дороги, и теперь они взялись ледяной коркой. Интересно, как по ним проедет автомобиль?
   Возле него стоял один небольшой чемодан. Совсем мало вещей было в нём. Основное пространство занимали игрушки из дерева.
  
   Когда чёрный лимузин, покачиваясь на дорожных ухабах, остановился перед домом Тантары, тот уже стоял на пороге. Из лимузина показался Гавойски. Он подошёл к Тантаре, опустил голову и сказал:
   - Прости.
   - Бог простит, - ответил тот.
   - Так надо было. Я тебе всё расскажу. Только очень прошу - выслушай и пойми.
   - Я постараюсь, но мне будет трудно это сделать.
   - Когда ты начал ту операцию...
   Вдвоём они направились к автомобилю. Телохранитель Гавойского взял чемодан Тантары и уложил в багажник. Лимузин развернулся и отправился в обратный путь. Небо постепенно затягивала серая туча.
  
   Стихи С.В.Джолоса
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"