Разговор двух пьяниц о войне, культе мёртвых и лучистом человечестве

Петрович смотрел телевизор, когда по телефону раздался звонок Коляна.

Привет, Петрович! Ты дома? сказал Колян. Может, выйдешь подышать? Я во дворе жду.

Настойку прихватить? спросил Петрович. Как раз поспела: на зверобое делал.

Прихвати, но немного. Я ненадолго вышел, пока жены нет, ответил Колян.

Петрович вышел на улицу и увидел Коляна на скамейке перед столом в дальнем конце двора.

Ну, что у тебя случилось? подойдя к Коляну и выставив бутылку с настойкой и два стакана на стол, спросил Петрович.

Пакистан на Индию напал, сказал Колян. Жуть, что творится.

Как раз по телевизору показывали, кивнул Петрович. Но ты-то чего переполошился?

Я-то ничего, а жена совсем разнервничалась: теперь, говорит, ядерная война начнётся, и все мы погибнем, виновато ответил Колян. Вслед за Пакистаном с Индией, говорит, и другие атомным оружием ударят вон их сколько сейчас, идиотов у власти!.. Я её утешаю, а она мне: жаль, что мы такими молодыми умрём и даже детей не завели Побежала к Катьке, подруге своей, та умеет её успокоить, не хуже валерьянки.

Ядерной войны не будет, по крайней мере, сейчас, уверенно сказал Петрович. Те, кто наверху сидят, себя очень жалеют, они любят красиво пожить и разные удовольствия, а при ядерной войне что за жизнь? Если и уцелеешь, то сиди потом годами под землёй и нос не высовывай Нет, ядерное оружие не для них: народ на смерть посылать они мастаки, но самих себя им упаси бог затронуть.

Но пакистанцы вон какие отчаянные! с сомнением возразил Колян.

Пакистанцы, возможно, отчаянные, но и там сидит наверху какое-нибудь ничтожество, возомнившее себя божеством, прохиндей без чести, стыда и совести, и отправляет людей на убой, ответил Петрович. В былые времена с этим строже было: начал войну, так иди воевать во главе войска хоть какая-то справедливость была. А нынче прячется такая гнида в своём бункере, да ещё учит, как надо Родину любить

Война всех высвечивает, как рентгеном. Намедни читал я книгу одного француза: она вообще-то не об этом, но встречаются и умные мысли о войне. Вот пишет он, скажем, что война это нечто вроде эпидемии, которая поражает миллионы людей. Она разрушает жизнь каждого человека: весь наш маленький мирок летит к чёртовой матери. Никто не может остаться в стороне, потому как любой из нас может быть использован для войны: ей нужны мы все. Выстраивают всех нас в одну шеренгу, дрессируют, требуют отдать деньги, силы, даже кровь

И в обществе возникают иные нормы сейчас я тебе зачитаю, я выписал, Петрович достал блокнотик из кармана и прочёл: Ещё вчера считавшиеся гнусными жесты приносят ныне славу и престиж главное, осуществлять их в рамках известного этикета и сопровождать ритуальными действиями, призванными их освящать, хотя на самом деле они совершаются в безудержной разнузданности яростных инстинктов.

Война отвергает все заповеди, она делает обязательным убийства, которые поощряются и вознаграждаются; человек словно получает высшее наслаждение, уничтожая себе подобных. Тщетно правила войны стараются превратить ее в благородную игру, во что-то вроде дуэли, где пределами насилия служат честность и учтивость. Главным всё равно остается резня. Умелость же состоит в том, чтобы уничтожать врага с удобством, как дичь на охоте; если можно убивать его, когда он спит и безоружен. Военные действия всё чаще ведутся ночью, а также путем истребления мирного населения, своим трудом обеспечивающего снабжение бойцов.

Не стало больше ограниченного поля битвы. Раньше оно представляло собой обособленное пространство, сравнимое с ристалищем, цирковой ареной, игровой площадкой. Вокруг этого ограждённого места, посвященного насилию, все-таки оставался целый мир, где действовали более милосердные законы. Теперь же война распространяется на всю национальную территорию.

Такая грязная массовая война требует от индивида тяжелейших жертв, ничего не давая ему взамен. Она исторгает индивидов из их частных забот и ввергает их в иной мир, где они уже не принадлежат сами себе и где они находят скорбь, боль и смерть. При этом, чем больше контраст между сладостями мирной жизни и безобразием войны, тем легче война привлекает к себе целый хор фанатиков, а остальных настолько устрашает, что они признают в ней какую-то парализующую их роковую силу

Война не только является неистощимым источником гибели и разрушения, но и последствия, которые она влечёт за собой, так же пагубны. Эти последствия и после окончания войны продолжают её вредоносное дело. Благодаря им поддерживаются и развиваются обида и ненависть: из них возникают новые беды и в конце концов новая война, возобновляющая предыдущую Ну, как тебе? он убрал блокнот и посмотрел на Коляна.

В общем-то, верно, хоть и заумно, пожал плечами Колян.

В общем-то, верно? переспросил Петрович. Что же, давай пропустим по стакану...

***

А представь себе, сколько у них, индийцев и пакистанцев, было бы новых кладбищ, если бы война разгорелась, сказал Петрович, когда они выпили.

Ну, куда же без этого, согласился Колян.

Куда же без этого повторил Петрович. Скоро на земле места для живых не останется: кладбищ становится всё больше и больше.

Что же делать, где-то ведь надо покойников хоронить? сказал Колян.

А зачем? спросил Петрович.

То есть как это? удивился Колян. По обычаю положено

А отчего такой обычай? прищурился Петрович. Я тебе отвечу: потому что людям горько и обидно своих близких навсегда терять, да и за себя страшно кому охота уходить в вечное небытие. От этого и возникла вера, что покойник не вовсе умер, а отправился на жительство в иной мир, куда и мы тоже попадём. В давнишние времена на такое переселение покойника снаряжали всем необходимым чего только не клали в могилу! С тех пор тысячи лет прошли, и нынче таковым образом снаряжать умерших вроде как не принято, хотя и такое случается! однако вера в загробный мир сохранилась.

Может, он и существует? неуверенно возразил Колян.

Я уж тебе говорил как-то: чем мы принципиально от других живых существ отличаемся? Разве что умом и более развитыми чувствами, но общее строение в целом одинаковое, сказал Петрович. Раздави жука, и он намертво застыл, жизнь в нём прекратилась, и человек также. Нет, Колян, никакой загробной жизни нету, и кто умер, тот уж умер на веки вечные.

Ну, не знаю пробормотал Колян.

Сомневаешься? усмехнулся Петрович. От подобных сомнений и продолжается почитание мёртвых: вроде как бы они не умерли и нам в чём-то помочь могут. Для того и хоронят их на кладбищах, цветочки приносят на могилку и даже заводят разговоры с ними, с покойниками.

Так что же, если кто умер, так его забыть? нахмурился Колян. Не по-людски как-то получается.

Зачем забыть? Если человек был хороший, его следует помнить, ответил Петрович. Да только причём тут кладбище? Соберитесь дома, фотки достаньте, вспомните, каким он был, и помяните добрым словом. А на кладбище к чему ходить? Кому вы там поклоняетесь? Представь на минутку, что могилы разверзлись бы, и что бы мы увидели: трупы, гниющие и смердящие, и червей, повсюду копошащихся, в лучшем случае, скелеты да черепа.

Фу, Петрович! сморщился Колян. Меня сейчас стошнит.

То-то, стошнит! хмыкнул Петрович. А приходить к этим трупам и скелетам и поклоняться им, не затошнит? Даже те, кто верят в загробный мир, признают, что бессмертные души в могилах не живут, а уж люди здравомыслящие, не опьянённые религиозным дурманом и не одураченные всяческими попами, отлично понимают, что кладбище это свалка разлагающихся мёртвых тел и ничего более. Но кладбища всё больше места, говорю, на земле занимают, а что же дальше будет? Одно сплошное кладбище?..

Сжигать покойников, что ли? буркнул Колян.

Между прочим, не самое плохое решение, серьёзно сказал Петрович. Только пепел оставлять тоже не следует я имею ввиду колумбарии. Знаешь, как Эйнштейна погребли по его завещанию? Тело сожгли, а пепел по ветру развеяли Великий был человек, во всём великий! впрочем, подобные похороны не он один предпочёл.

У нас обычаи другие, упрямо повторил Колян. Давние традиции

Прежние традиции покойника со всей утварью, едой и одеждой хоронить также давними были: полмиллиона лет они существовали, не меньше, саркастически улыбнулся Петрович. Есть надежда, что ещё через полмиллиона лет мы окончательно поумнеем и перестанем землю в кладбище превращать. А пока, стало быть, по-прежнему будем к гниющим трупам на поклон ходить, особенно если вера этого требует.

Ох, Петрович, и так на душе тяжко, а тут ты ещё со своими рассуждениями! в сердцах сказал Колян. Налей-ка лучше по второму стакану, пока моя жена не появилась.

С превеликим удовольствием, ответил Петрович. Удалась настойка-то, а я боялся, что до нормы не дошла

***

Помнишь, я тебе рассказывал о лучистом человечестве? спросил Петрович после того, как они выпили.

Смутно, признался Колян.

Это идея Циолковского, он считал, что через миллиарды лет человечество превратится в лучистую энергию. Существование отдельных людей станет ненужным и перейдет в единое со всеми лучевое состояние, пояснил Петрович.

Ерунда какая-то, ухмыльнулся Колян. Что же, мы светлячками станем?

Нет, у нас вообще тел не будет, понимаешь? посмотрел на него Петрович. Мы сделаемся одним мощным лучом, который будет пронизывать космос.

Неужели такое возможно? благодушно поразился Колян, разомлев после настойки.

Почему бы нет? Разум возник на материальной основе, то есть в голове, которая находится на теле, но он может обойтись и без этой основы; разве ты не слышал об искусственном интеллекте? спросил Петрович.

Ну, это же роботы и какая-то компьютерная фигня! махнул рукой Колян.

Пока роботы и, как ты её называешь, компьютерная фигня, но дело на этом не остановится, возразил Петрович. Если вдуматься, почему разум не может существовать без тела? Я не о божественном разуме говорю, а о нашем человеческом Однако и в божественных теориях можно найти здоровое зерно, если отбросить мистику и сверхъестественное. Вот, скажем, те же индийцы верят, что ихний бог Вишну, который есть высший разум, спит на змее Шеше, которая является как бы материей. Сон его длится миллиарды и миллиарды лет, а чего Вишне торопится, он же вечный! и когда Вишну вдыхает, Вселенная собирается в одну точку, а когда выдыхает, Вселенная вновь возникает со всеми своими небесными телами и жителями.

А ещё индийцы говорят о дне и ночи Брахмы, который вместе с Вишну и Кришну составляет индийскую святую Троицу; в ночь Брахмы Вселенная разрушается, а в день Брахмы опять образуется.

Бр-р-р! потряс головой Колян. Эка, куда тебя занесло! А Циолковский-то здесь причём?

А при том, что он подсчитал, что материя в космосе всё больше распыляется и превращается в микроскопические частицы; когда-нибудь она совсем распылится. Выходит, человечеству, чтобы сохранить себя, просто-таки необходимо отказаться от материальной основы и стать лучистой энергией. Индийцы ведь о том же толкуют, если очистить их теорию от религиозного налёта, сказал Петрович. Вспомним также теорию Эйнштейна: он чётко доказал прямую связь между материей и энергией.

Колян вдруг расхохотался.

Ты чего? удивлённо глянул на него Петрович.

Представляю, как буду с женой общаться, если мы с ней станем лучистой энергией! Ну, Петрович, развеселил, даже настроение поднялось! воскликнул Колян. Давай, наливай, по последнему стакану, и пойду как бы жена не вернулась Так ты считаешь, что Индия с Пакистаном атомными бомбами друг друга не закидают?

Пока что нет, сказал Петрович, разлив остатки настойки по стаканам. Ну, за мир во всём мире!..