Семён Лукич сидит на краю сцены, свесив ноги. На ногах валенки, в одной руке репа, в другой - нож. Семён Лукич чистит ножом репу.
Семён Лукич (напевает): Ай, летять утки, утки - незабудки! Да вы ж сердешныя мои!
Входит Пьершанель с большим нелепым пистолетом. Не замечая Семёна Лукича, он становится посреди сцены и нацеливает пистолет себе в висок.
Пьершанель:Положительно, мне следует тотчас же застрелиться. Эй, Бранбус, слышишь!? Я твёрдо намерен стреляться!
Вбегает на четверенькахБранбус в женском халате на голое тело. Халат чёрен, Бранбус пьян и печален. Он ложится у ног Пьершанеля.
Бранбус: Стреляйся, друг, раз такова судьба. А я из состраданья приду мочиться на твою могилу.
Пьершанель: Как глубока твоя тоска, мой добрый Бранбус! Лишь ты достоин разделить со мной мгновенье смерти. Твои слова я глубоко укрою в сердце, осветят путь они во чреве Ада. Останусь непоколебим среди терзаний, великой мудростью прикрытый, как стеною.
Бранбус: О сколько тайн сокрыто дивных во тьме зияющей ствола. Скорей спускай курок!
Пьершанель: Я тороплюсь исполнить начертанье, стремлюсь от глупой жизни отказаться, скорее распрощаться с бренным телом и погрузиться в бездну Абсолюта. Прощайте, скучные друзья-подруги, меня вы никогда не понимали. Прощайте и запомните мой облик таким, каков он нынче перед вами. Я ухожу, и пусть меня оплачут младые девы в теремах высоких. Какое дело мне до них, убогих! Пусть гибнет их краса без примененья.
Бранбус: Поторопись же, скоро утро!
Пьершанель: Ещё немного, друг, лишь речь закончу. Итак, запомните одну простую правду. Вы все - никто. Ничтожества и трусы, шакалы и хулители невинных, смердящие отродья боброёжей! Лишь я вам путь указывал во мраке, где скреж зубовный гулко раздавался! Однако беспардонной тупизною меня вы окончательно достали, и ныне я...
Бранбус неожиданно хватает Пьершанеля за ногу и роняет на пол, одновременно выхватывая пистолет.
Бранбус: А ну-ка, гад, стреляйся! Хватит бредить!
Пьершанель: (невнятно что-то рычит, пытаясь выбраться из под Бранбуса)
Бранбус: Не хочешь, животное!? Ну так я сам!
Целится Пьершанелю в висок и жмёт спусковой крючок. Ничего не происходит.
Бранбус: Эй, так не честно, он же не заряжен!
Пьершанель (краснеет): Увы, мой друг, не смог найти я пулю.
Бранбус: Ужель нет пули в Датском государстве? О Рок, за что ты так караешь!?
Пьершанель с Бранбусом обнимаются и плачут друг у друга на плечах. Играет трогательная музыка.Сзади незаметно подходит Семён Лукич и, отняв пистолет,долго и жестоко бьёт имстрадальцев.
Семён Лукич (отдуваясь): Вот попомните у меня!
Пьершанель (Бранбусу): Ползём скорей отсюда, добрый Бранбус! Проверить надо нет ли пуль на складе у липового польского калифа.
Вежливо улыбаясь разбитыми губами,Пьершанель с Бранбусом забирают пистолет у Семёна Лукича и уползают со сцены.
Семён Лукич (чешет голову): Нет, не понять мне этого!
Семён Лукич возвращается на край сцены и снова принимается чистить ножом репу. Теперь становится видно, что это вовсе не репа, а женская голова с глазами и ртом. Семён Лукич поднимает голову за уши и целует в губы.