Не успел просохнуть волос, 
посветлевший от ветров,
не сумел окрепнуть голос, 
а обратный путь готов,
как дворняга, падать в ноги 
и скулить, в глаза смотреть.
От волны и до порога 
полмгновенья, даже треть.

Проступившая на коже 
соль, растает под дождем.
Осень с веток лист огложет, 
лисьим заметет хвостом
отпечатки ног у кромки 
беспредельно синих вод.
Эхо вторит нам негромко: 
море, берег, небосвод...

Море, берег, небо... тают. 
Отпускает Тарханкут
наших душ бродяжью стаю.
Ей другие сети ткут 
тротуары и витрины, 
дом, работа, серый быт. 
Взвизгнет колесо машины 
и по камню заскользит.

Над обрывом чаек стоны, 
задремали маяки,
и вылизывают волны 
обожженные пески.
Небо, берег, море... тают. 
Обнимает Тарханкут
тех степных, что сбились в стаю, 
душ, покинувших приют.