Подозрения Ники оказались верными ― это был не совсем караван. Точнее, не тот караван, что представлялся ей ― то есть не объединение купцов с товаром и под охраной. Просто люди, решившие путешествовать вместе. Здесь можно было встретить крестьян и городские жителей, паломников по ближайшим святым местам и путешественников, странствующих артистов и мелких торговцев... Короче, всех, кому понадобилось пройти по Имперскому тракту, но кто не мог позволить себе личных телохранителей. И да, охрана здесь тоже имелась, не слишком большая, но все же лучше, чем ничего.
Как рассказал Нике местный глава ― тот самый небритый мужчина, что заговорил с ними первым ― караванов, подобных здешнему, ходит по Имперскому тракту не так уж мало. Для него это было семейное дело ― набрать охрану плюс несколько повозок и по дороге собирать всех, кто согласиться внести не такую уж и большую плату. Соглашались многие. Так было ощутимо безопаснее ― разбойники на такие процессии практически не нападали, и понятно почему. Взять с путешественников практически нечего, а риск слишком велик. И дело здесь даже не в нанятых главой охранниках, остальные тоже могли за себя постоять. И если кого-то одинокого еще могли и ограбить, понадеявшись на пусть малый, но безопасный заработок, то целый караван ― поди попробуй.
Майо плату внес ― десяток небольших медных монеток с дырой в центре ― и получил место как для себя, так и для своих спутников. Ника не знала, что его на это сподвигло, но была искренне благодарна. Да только ради возможности сбросить на одну из телег тяжелые сумки она была готова расцеловать всех вокруг! Наверное, только поэтому уже спустя несколько дней синяки под глазами Шати поблекли, а через неделю от них не осталось и следа. Да и простуда обошла сестренку стороной, лишь пару раз заставив чихнуть ― но кто знает, как сложилось бы, не отогрейся та тогда у костра и не выпей горячего отвара из сушеных фруктов?
С полчаса подумав над причинами поведения монаха, Ника решила, что причина именно в Шати. Майо наверняка понял, насколько его подопечный привязан к сестре, и что, заболей та, и на любых попытках куда-то идти можно поставить жирный крест. По крайней мере до тех пор, пока названная сестренка не выздоровеет.
А Майо поджимало время ― вот он и воспользовался случаем. Конечно, караван двигался немногим быстрее медленно бредущего человека, но это все же лучше, чем сидеть на месте и лечить заболевшую девчонку.
В то, что монах Шати посочувствовал, Ника не верила ни на грош. Майо вообще ее сестру воспринимал лишь как рабочую силу и дополнение к брату. Это безумно бесило и вызывало закономерные подозрения, но... в том то и дело, что только подозрения. Доказательств у Ники не было никаких. Да, монах хочет предоставить знакомому клану Избранного Змеем и получить с этого свою выгоду ― но как раз с этим проблем у девушки не было. Скорее она сомневалась, что понимание выгоды Майо совпадет с ее собственным, и тогда...
Что будет тогда, Ника не знала. Вообще, ее ощутимо напрягал этот путь ― непонятно куда, без всяких доказательств и гарантий. Только вот выбора не было. Нет, конечно, плюнуть на монаха и пойти искать счастья самостоятельно тоже выход, вот только с девяностопроцентной вероятностью не дожить до весны. Хорошенькое решение проблем.
Плюс Шати, которая доверяет Майо если не абсолютно, то очень близко к этому. Убедить сестренку в том, что монах хочет ей не только добра ― задача невыполнимая в принципе. О том же, чтобы уйти одной, не могло быть и речи.
Так что Нике оставалось только присматриваться к любой мелочи, подстегивать паранойю и пытаться предусмотреть непредусмотримое. Ну и собирать информацию о мире, конечно.
А вот с точки зрения последнего караван оказался прямо-таки золотой жилой. Путешественники самых разных профессий, возраста и жизненного опыта охотно отвечали на вопросы, травили байки, по-мелочи чему-то учили... Не из доброты душевной, нет ― просто в дороге было скучно. Скучно с большой буквы. А подсевший рядом ребенок, с детской непосредственностью задающий детские же вопросы, хоть какое-то развлечение.
Впрочем, она несправедлива. Были и те, кому Ника нравилась и сама по себе, без всяких скидок на скуку и дорогу. Особенно близко девушка сошлась с двумя странствующими торговцами ― кажется, таких когда-то на Земле называли коробейниками. Высушенный солнцем и загорелый до черноты старик и его внук, шустрый мальчонка лет двенадцати, ходили по деревням, торгуя разнообразной мелочевкой ― от гребней до амулетов и от лекарств до похабных картинок на дрянной желтоватой бумаге. Картинки, кстати, были так себе ― однажды Ника подсмотрела просто из любопытства. Ух, как ругался старик-торговец! Зря ругался ― единственным желанием, что возникло у девушки после просмотра, было оторвать руки так называемым художникам и приделать их, наконец, к плечам. Потому что судя по результатам хм... творчества, росли данные конечности явно не оттуда, откуда нужно и не так, как полагается.
Дни проходили без каких-либо происшествий. Своеобразный режим сложился у Ники уже на третий день. Она рано вставала, помогала Шати с готовкой ― в караване не кормили, все из своих запасов ― а потом начинались тренировки. Как физические, так и Дара, благо, применять его не требовалось, а попытки удержать контакт как можно дольше никому вреда не приносили.
Пока рекордом Ники было... не знала она, сколько. Не было здесь ни часов, ни, тем более, секундомера. Судя по ощущениям, не терять Дар девушка могла часа два, но ощущения они такие ощущения...
Хотя временной промежуток постоянно и весьма ощутимо рос. Да и не только он ― к концу третьей недели Ника стала чувствовать и свой пресловутый "радар". Правда, пока это были настолько смутные ощущения, что она даже себе не признавалась в их присутствии ― боялась сглазить. Поставить сферу восприятия и одновременно пользоваться Даром ― от таких перспектив захватывало дух. Вот только от того, какое количество труда для этого понадобится, весь энтузиазм тут же сдувался и тихо попискивал где-то в уголке. Не меньше нескольких лет упорных тренировок, и это при самом лучшем раскладе.
Покончив с упражнениями, Ника бродила от головы к хвосту каравана, болтая со всеми, кто хотел слушать, и слушая всех, кто желал поговорить. Таковые находились всегда, и к обеду она возвращалась с гудящей головой и некоторое время раскладывала узнанное по полочкам. Потом снова тренировки, разговоры с Шати и, порой, с Майо ― и сон.
Так прошли три недели. Спокойно, неторопливо и размеренно. Время от времени кто-то уходил из каравана, сворачивая на нужную себе дорогу, порой кто-то присоединялся ― таких Ника усиленно тормошила, желая узнать что-то новенькое. Пока в один прекрасный день к ней не подошел Майо.
― Думаю, тебе стоит попрощаться со своими друзьями, Саан. Завтра мы уходим.
Оставалось только кивнуть.
***
Ника стояла у неширокой грунтовой дороги, отходящей от тракта, и ощутимо ежилась. И было от чего. Осень давно уже вступила в свои права, деревья потеряли остатки листвы, а пронизывающий ветер бесцеремонно забирался под накидку, выдувая тепло. Плюс вчера прошел дождь, и от земли тянуло ледяной сыростью. Сейчас Ника отдала бы все что угодно за хорошие сапоги, но увы. В ее распоряжении были лишь грубые сандалии на деревянной подошве.
И на то, что это изменится, не было ни малейшей надежды.
Ника задумалась о сапогах совсем не без причины. Совсем недалеко, где-то в дне пути на север, вздымались невысокие, поросшие лесом горы ― горы, в которых, по словам Майо, и был расположен его монастырь. Мысль о том, что придется шагать по камням в том, что у нее сейчас на ногах, откровенно не радовала ― более неподходящую обувь для такого похода было трудно придумать. А если она подвернет ногу, упадет, сломает что-нибудь?
Тем более, что раньше Ника видела горы только на картинках. И сейчас взбудораженное воображение судорожно подбрасывало самые худшие из возможных вариантов, словно проверяя своего носителя на прочность. Это... раздражало. Тем более, что изменить что-либо было невозможно.
Придется тащится по горным тропам и надеяться, что Фортуна решит сжалиться и не подбросит сюрпризов. Хотя бы в ближайшие пару дней.
― А долго нам идти? ― Ника в последний раз взглянула на тракт, туда, где уже почти у горизонта виднелись повозки такого родного и привычного каравана.
Майо пожал плечами.
― Если поторопимся, то завтра будем на месте. Пойдемте.
И они пошли.
К самим горам вышли быстро ― идти по неширокой, но довольно ровной дороге было хоть и не так легко, как по Имперскому тракту, но тоже неплохо. Тем более, что котомки изрядно полегчали, что паранойю Ники, с одной стороны, радовало ― легче будет убегать, если что ― а с другой, огорчало. Прежде всего потому, что облегчение случилось в основном за счет еды, и если с монастырем не сложится, то у них с Шати будет запасов максимум на неделю. И что тогда делать?
Тем более, что чем ближе они подходили к своей цели, тем более напряженным и нервным казался Майо. Он уже практически постоянно молчал, о чем-то думая, и только на привалах бросал пару-тройку фраз. Внутри Ники ощутимо звенела тонкая тревожная струна, но деваться было некуда. И она шла вперед, только вот Дара касалась практически постоянно. Просто так, ради успокоения нервов.
Шати, кстати, тоже нервничала. И тоже размышляла о чем-то, а на закономерные вопросы Ники отвечала, что все в порядке. Как обычно.
Вирус это какой-то, что ли?
Переночевать остановились уже когда солнце давно ушло за горизонт, а предвечерние сумерки уже почти превратились в ночь. Поужинали остатками припасов, выпили уже не отвара, всего лишь горячей воды. Травы, как и сушеные фрукты-ягоды уже несколько дней как закончились, оставив путешественников без бодрящего напитка.
Ника засыпала с трудом. Где-то вдалеке выл ветер, шелестела опавшая листва, холод забирался под одеяло, а мрачные мысли навевали тоску. Вдруг вспомнилась бабушка, что умерла за два года до глупого "попаданства", уютная квартирка, Мурзик... Как он там? Забрали к себе соседи или пополнил ряды бездомных животных? Скорее, конечно, второе, но хотелось бы надеяться, что первое.
Девушка вздохнула и попыталась успокоиться. Ей нужно отдохнуть. Завтра они с Шати придут к монастырю, и все наконец-то решится. Если встреча пройдет хорошо, значит, нервничать нет смысла, а если плохо ― силы в любом случае не будут лишними. Спи, Ника. Спи.
Последним, что она запомнила, были гаснущие угольки костра.