Аннотация: от 6.01 Фигуранты расставлены по местам)
Глава 38
На следующее утро обитательницы женского крыла встали очень рано. А стоило забрезжить рассвету, как они, с закрытыми лицами и в строгих, официальных одеяниях, принялись обходить поместье.
Не в поисках каких-то недостатков или неисправностей, нет. Госпожа Орин с подругами молились духам. И пусть в этом месте не было ни дзинтаи, ни полноценного алтаря, зато было около двух десятков маленьких, так называемых "домашних". И стояли они везде ― от задымленной кухни и личных комнат слуг, до кабинета хозяина поместья.
Жена первого наследника с подругами обошла их все. И на каждом оставила подношение ― искусно вышитый мешочек с ароматными травами. Вообще-то, раньше госпожа не делала ничего подобного, но на сей раз даже самые заклятые сплетники только осуждающе покачивали головами, причем вовсе не в сторону Орин. О том, что господин сошел с ума и отправил в женское крыло охрану, знали все, как и о том, что его жена попыталась это оспорить ― и вылетела из кабинета вся в слезах.
Неудивительно, что бедная госпожа, не дождавшись заступничества от мужа, просит его у духов. У этих мужчин нет ни капли такта и сострадания ― вон, ходят по пятам, смотрят колючими взглядами... охрана, называется! Хоть бы постеснялись!
И что нашло на господина Данару?
Нет, прямо этого никто не говорил, но шепотки слуг и их сочувственные взгляды трудно было не заметить. Госпожу Орин в поместье уважали за безупречное поведение, постоянное спокойствие и мягкость характера. И никто не посмел отказать ей в доступе даже к личному алтарю ― наоборот, помогали с радостью.
Орин улыбалась, благодарила и дарила духам очередное подношение. И, как всегда, казалась совершенно спокойной ― разве что пальцы чуть подрагивали, а напряжение ее подруг было видно невооруженным взглядом.
На обход алтарей и молитвы ушел весь день. А на следующий госпожа Орин слегла ― слуги шептались, что происходящее стало для нее слишком большим потрясением. Бедная госпожа, какое бесчестье!
Сама же Орин, мучаясь от диких головных болей и непереходящей тошноты, была почти счастлива. План вступил в первую фазу, а болезнь отведет от нее любые подозрения. Да и посещение алтарей было как раз кстати ― Данару своей выходкой дал великолепный повод.
Духи же... духи простят. Им редко бывает дело до земного ― они ценят скорее вложенные в дар усилия и искренность чувств. Но в своем желании помочь Саану Орин была искренна, и ароматические мешочки наполняла собственными руками, не подпустив никого. Это была ее плата за допущенное святотатство.
Яд, в конце концов, не смертелен.
Так что, провожая измученным взглядом закутанную в одеяния служанки Миру, Орин была почти счастлива.
***
Старик Ман тоже был если не счастлив, то весьма доволен.
Уходя в отставку, он думал, что это ― предел его мечтаний. Непыльная должность, дающая возможность заниматься любимым делом-увлечением, доверие молодого господина и еще несколько десятков лет спокойной жизни. Обладатели Дара, хоть и не бессмертны, стареют куда медленнее обычных людей, и чем сильнее Дар ― тем заметнее, так что главы кланов, перевалившие за сотню, не были редкостью. Впрочем, как не были редкостью те самые главы, не дожившие и до двадцати, но в этом случае умирали они от причин самых прозаических. Яд, заговор, кинжал в спину или стрела на поле боя ― что может быть естественнее? А не можешь удержать власть ― так не берись.
Ман, конечно, себя вровень с сильнейшими отпрысками тысячелетних родов не ставил, но не без оснований надеялся дотянуть до восьмидесяти. И пусть порой беспокоили старые раны, да и Дар подчинялся далеко не так, как прежде, но такие мелочи на продолжительность жизни не слишком влияли.
В тишине и покое прошло несколько лет.
Когда в поместье, за которым его поставили присматривать, появился наследник молодого господина, Ман только головой покачал. Благо, узнать о причинах приезда не составило труда ― наследник раз за разом разочаровывал отца, считая, что в этом мире все ему положено уже по праву рождения. Высокомерный дурак. На месте главы клана он бы такого сына не в горы ссылал, а удавил бы во сне шелковым шнурком и сказал, что так и было. Впрочем, господин Кайран всегда относился к своей семье излишне трепетно.
А ведь он, Ман, когда-то учил наследника владеть Даром. Не справился. Точнее, ученику не понравились, по его мнению, излишне жесткие методы учителя ― и он натравил на того многочисленную свиту. Слабую, зато хитрую и злобную.
Оправдываться тогда старик не стал, счел ниже своего достоинства, и просто подал в отставку. Не хочет учиться ― и не надо. Сам сто раз пожалеет, когда кинжал к горлу приставят. А желающих будет много...
Как этот мальчишка с таким характером умудрился дожить до двадцати двух, Ман не понимал ― благословением духов, не иначе. Или защитой отца, что куда более вероятно. Хорошо еще, что хоть жену подобрал себе не самую глупую ― впрочем, то, что она вышла замуж за это насекомое, заставляло в ее уме сомневаться.
Оказавшись в поместье, Данару тут же принялся наводить свои порядки, и, естественно, держать в качестве управляющего человека своего отца и не подумал. Совсем, правда, не выгнал, побоялся гнева Кайрана, но разжаловал в библиотекари. Ман и здесь не возражал ― зачем? Обязанностей меньше, покоя и возможностей заниматься любимой каллиграфией ― больше. А славы, уважения и почета он нахлебался еще когда служил деду этого... слизня. Нет уж, не надо.
Со временем в библиотеку заходили все реже ― мало кто из приближенных "господина Данару" хотел иметь что-то общее с воином его отца и деда. Разве что Орин иногда забегала развеять скуку, но ее он помнил еще мелкой четырнадцатилетней девчонкой, нацеленной взобраться как можно выше. Да и приличия не позволяли жене хозяина слишком часто покидать женское крыло.
Так что Ман, сам того не замечая, впал в спячку. Зарос паутиной, покрылся пылью и плесенью. Но совсем не замечал этого, пока в его библиотеку не вломился какой-то сопляк и с потрясающей наглостью спросил: "Дедушка, а вы научите меня читать? И писать тоже?"
И ведь научился же, сопливец мелкий! Не смотря на то, что Ман из чистой вредности завалил его всеми стилями каллиграфии сразу. Сопел, бросал злые взгляды, страдальчески морщился ― но не отступал. И это вызывало даже что-то вроде уважения.
Мальчишка оказался умным, целеустремленным и упорным. А еще он твердо знал, чего хочет, заботился о сестре и был готов на все ради близких. Гремучая смесь. И Ман порой просто проваливался в прошлое, вспоминая, как почти тридцать лет назад рядом с ним носился почти такой же мальчишка.
Только тогда мальчишку звали Кайран.
Так что когда в его библиотеку впервые за несколько месяцев постучалась Орин и изложила их сумасшедший план, он почти не колебался. Вляпавшегося не по своей воле сопляка надо было спасать. Сам он не справится. Даже не смотря на то, что ученик оказался куда умнее и дальновиднее, чем считал его учитель.
Но тем больше причин вмешаться ― Ман сам себе не простит, если столь многообещающий ребенок погибнет от топорной интриги Данару. Да что там, интригу такого уровня стоило разрушить просто из чувства прекрасного!
Ман просто не мог не согласиться. И теперь старый воин почти физически ощущал, как быстрее бежит по жилам застоявшаяся кровь, сильнее бьется сердце, а на лицо лезет привычная кровожадная ухмылка. Он прекрасно понимал всю степень риска, за пять лет бездействия его силы изрядно сократились, а изношенное тело может не выдержать напряжения боя. Но это было ничуть не важно.
Главное, молодому господину пригодится Избранный Змеем. И слизняк Данару останется с носом, а, возможно, и без головы. И...
И мальчишка ― выживет.
В конце концов, битва ― прекрасный способ умереть.
***
Эти несколько дней были едва ли не самым страшным, что пришлось пережить Нике в этом мире. Казалось, чего тут страшного? Внешне ее жизнь не особо изменилась ― разве что теперь она проводила в своей лаборатории куда больше времени. Но ей и раньше доводилось там засиживаться. Ну, ходят по пятам двое соглядатаев, не отпуская от себя не на миг, но ведь просто ходят!
Пока.
Нику до зубовного скрежета бесила неизвестность ― неизвестность и полная беспомощность. Раньше, в каком бы отчаянном положении она с Шати не находилась, но всегда могла сделать хоть что-то. Пусть даже это "что-то" вполне могло стоить ей жизни.
Но не сейчас.
Сейчас она вставала рано утром, давилась завтраком под пристальными взглядами "охранников", и, наскоро накинув на себя первую попавшуюся одежду, отправлялась в подвал, на полигон-лабораторию. Это было единственное место, куда сопровождающие не заходили ― просто становились у входа почетным караулом. Да и то правда, второго выхода здесь не было, а идти внутрь значило подвергнуть себя немалому риску. Мало ли чем там мальчишка занимается? Попасть под случайный ― или не случайный ― выброс Дара воинам хотелось меньше всего.
Хотя такое поведение охраны могло быть вызвано и прямым приказом Данару. Господину наследнику тоже было невыгодно, чтобы о занятиях Избранного Змеем узнали лишнее. В конце концов, он же считает, что глупый мальчишка доделывает яд по его заказу!
Ника уже ни в чем не была уверена. Любовно взрощенная паранойя заходилась в крике, подбрасывая варианты один другого хуже, а невозможность хоть что-то предпринять и полный информационный вакуум только усугубляли положение. Передала ли Зара ее посылку? Что предпримет ― или не предпримет ― госпожа Орин? Когда ждать приезда главы клана ― а значит, попытки устранения нежеланных свидетелей? И, главное, как там Шати?
Мысли теснились в голове, перебивая одна другую, полностью лишая работоспособности и остатков здравого смысла. Не будь этих часов одиночества, которые Ника тратила на постоянные успокаивающие медитации, она бы наверняка уже бы сорвалась и наделала непоправимых глупостей. Но медитации помогали держаться. И ждать.
Что ей еще оставалось?
Так что когда напуганная Зара тихим шепотом попросила господина помолиться духам, она только приподняла бровь. А, узнав, что в поместье распространилась неведомая болезнь, подозрительно похожая на действие того самого яда, не позволила себе даже улыбнуться. "Это наказание Великих, ― шептала напуганная служанка, опасливо косясь на невозмутимую охрану. ― Не стоило господину так обходиться с госпожой и гостями, нарушать все заветы и правила..."
Охрана молчала. А Ника сжимала в широких рукавах кулаки.
Началось.