Эхо, удалялось, отскакивало от стен, становилось глуше и глуше, пока не замерло где-то там, позади. Сколько он уже в этих пещерах? Неделю, месяц? Когда солнце не всходит и не заходит, жителям лесов и равнин трудно считать дни. Только гномы, привыкшие к мраку подземелий, умеют отделять день от ночи тут, в подземных чертогах.
- Ну, что? Мы идем правильно? - повторил он.
Шедший впереди Дгор пробурчал в косматую бороду:
- Мы двигаемся правильно. Неужели ты не чувствуешь?
Борам прислушался. Да, может, гном и прав. Магия пронизывает все округ, и вековые камни, и сам воздух, и идущих по тоннелю гномов. И его, Борама, человека с равнин, магия тоже напитала до подметок сапог. Но ведь даже маги говорят, что она исчезает из нашего мира. Неужели он дошел?
Он смотрел на мерцающий впереди огонек от светильника и не верил.
Много-много времени назад, как ему казалось, в старой и пыльной библиотеке древней столицы, в эльфийском манускрипте встретилось ему упоминание о том месте, куда он стремился теперь. На захваченной некогда у орков воловьей коже, испещренной ломаными уродливыми рунами орочьего языка, прочитал он о странном артефакте, что попал в грязные полузвериные лапы владык этого племени. Пройдя насквозь брошенное царство орков в Сухих горах, называемых еще Гиблыми, вышел он на солнечный свет; в старом, с заплатами, заплечном мешке лежала круглая бронзовая пластина, по краю которой шли неровным рядом невысокие столбики. Мало кто знал, что это, но он-то знал!
Многое было потрачено, чтобы уговорить гномов проводить его к нужному месту, ибо эту тайну знали теперь только они, да и то самые старейшие и мудрейшие из них. Раньше о ней знали эльфы, но теперь эльфов не осталось на земле Синеречья, а те кто остались... Те никогда бы не пошли в стылые пещеры Холдорха, где никто никогда не жил.
Только гномы могли проводить его, лишь с их помощью можно было миновать те препятствия и ловушки, что приготовил Холдорх.
И он, Борам, добился себе провожатых. Он никому не сказал о найденной пластине, и это виделось ему правильным.
"Что ты надеешься там увидеть? Зачем ты идешь?" - так спрашивал Хорн, Владыка гномов.
"Что ищу я - то мое дело, а на что надеюсь, хм... на чудо!" - отвечал он.
Король гномов сказал, подумав:
"Что ж, Борам Мечник. Ты помог моим подданным в тяжелое время, и я не могу отказать тебе. Но! Тебя проводят до входа, а дальше - твое дело!"
"Спасибо, Хорн Среброволос, Победитель Дракона, это все о чем я тебя прошу"....
И вновь гулкие своды ждали его. Владыка Хорн дал ему четверо провожатых: Дгора Летописца, Снорра Молотобойца, Доржига Воителя и Гаргора Отважного. Все они были опытными путниками и отважными воинами.
Путь длился очень долго. Сколько раз они останавливались на привалы, Борам не считал. Его тянуло вперед, ноги шли медленно, а мысли носились в высокой дали...
- Замри! - раздался голос Дгора.
Все застыли на месте: ловушка.
- Стойте смирно, не шевелитесь, - сказал Дгор, - Кто-то из нас наступил на кнопку, я слышал как щелкнула пружина.
- Кто? - спросил Доржиг, самый молодой из гномов.
- Скорее всего ты! - отозвался Дгор, - Но надо проверить всех!
В самом начале пути Доржиг уже нажимал на скрытую пружину; тогда только чудо уберегло их от огненного факела, вырвавшегося из-под земли.
В напряженной тишине было слышно, как Дгор, сопя, проверяет пол под своими сапогами.
- Это не я, - сообщил он, - Гаргор, дружище не дергайся, теперь это я, а не подземный червь Туранга!
Вдруг сухо щелкнуло.
- На землю! - закричал Дгор.
Борам послушно кинулся на холодный камень тоннеля. Поверху с шипением пронеслось нечто невидимое, волна холодного воздуха коснулась давно не бритой щеки. Борам хотел было подняться, но камень под ладонями внезапно задрожал.
- Слышите? - спросил Снорр.
До ушей донесся глухой, угрожающий гул.
- Бежим! - скомандовал Дгор.
Бежать в темноте по каменному тоннелю, совсем не то, что днем по наезженной дороге. Да еще пол стал заметно уходить вверх. Вот только гул раздавался все громче и гномы, ругаясь, бежали в неизвестность. Борам с трудом поспевал за жителями пещер - все-таки он родился наверху, под землей ему приходилось хуже всех.
Он споткнулся о выступающий порожек и повалился, обдирая ладони. Его подхватили шедшие позади Снорр и Гаргор, потащили вперед.
Гул шел со всех сторон, становился отчетливей, громче. Эхо сотнями голосов перекликалось с ним, и этот разговор будил страхи даже в самых закаленных душах.
Борам, наконец, смог бежать сам, гномы отпустили его и он тут же ткнулся в спину Доржига.
Дгор повел фонарем.
- Куда теперь?
Они стояли на развилке: прежний тоннель уходил дальше в темноту, еще два - слева и справа - чернели неизвестностью.
- А что говорится в письменах на Камнях Вечности? - спросил Борам. Лямки мешка натерли плечи, он сунул руку сначала под одну, потом под другую, поправляя.
- Про это - ничего! Хотя нет!
Гул слева, гул справа и впереди!
Тебе выбирать, только долго не жди!
Вот этот кусок прямо про это место...
- И что дальше?
- А дальше так: гудящие камни оставь позади.
Снорр в это время осмотрел все три тоннеля.
- Справа стены обработаны лучше, слева много неровностей, но тоже вроде кайлом работали, а прямо, скорее всего, тупик. Тяги нет совсем.
Дгор думал всего миг.
-Тогда налево!
Но не прошли они и полста шагов, как гном остановился, а затем бросился обратно.
- Скорее, скорее назад! Быстрее в правый тоннель!
Гул был уже так силен, что гнома было едва слышно. Они стремительно пересекли развилку и вбежали в правый отнорок. Едва они успели отойти от входа не более чем на десяток шагов, как позади с оглушительным ревом пронеслось серое нечто, ударяясь о стены и подскакивая на неровностях.
- Вот он! - прокричал Доржиг.
Тут же о вход грянуло, на миг заложило уши, а затем и второй камень, что выскочил верно из левого тоннеля, отправился за своим братом вниз.
- Вот! Они! Гудящие камни!
Гномы и Борам без сил опустились на холодный пол. Кто-то из длиннобородых достал из мешка фляжку с живилом, и они, передавая из рук в руки, сделали по нескольку глотков терпкой травяной настойки.
Гул замирал вдали.
- Во дела, - сказал Снорр. - Едва не расплющились как брусок на наковальне!
- Хорошо, что Дгор, хоть и со второй попытки, сказал, куда идти, - подал голос Гаргор.
- Почему ты переменил свое мнение, спасибо тебе за это? - спросил Снорр.
- Когда ты, Снорр, сказал, что этот тоннель обработан лучше, я подумал было именно о таких камнях, что промчались совсем недавно вот там, - Дгор кивнул в сторону входа, - А катиться такие камни лучше должны по обработанному, так? И только потом до меня дошло, что у нашего-то рукава над входом висит выступ, который помешает вылететь камню, как из других. Или задержит ненадолго. Ну, и поуже он.
- И все? То есть все-таки камень мог быть и здесь?
- Мог, - признался Дгор, - Но ведь не было же?
Борам встал первым и поторопил спутников. Он не мог усидеть на месте, его тянуло дальше с непреодолимой силой. И вновь шли они по темноте, спотыкаясь и замирая при малейшем щелчке, всматриваясь до рези в глазах, вслушиваясь в любые отголоски, что приносились пещерным эхом.
Но судьба была в этот день благосклонна к уставшим искателям. Вскоре после полудня, как сказал Дгор, тоннель закончился, и маленькая группа оказалась в пещере, стены ее тонули во мраке где-то в неизвестной дали; луч гномьего рудничного фонаря не достигал их.
Зато блеклый неверный свет выхватил из небытия темноты легкую арку, что стояла словно посредине черноты. Она казалась невысокой - около двух человечьих ростов, и даже отсюда в слабом свете фонаря был виден искусный орнамент, бегущий по ее белому камню.
- Мы пришли, Борам Мечник, - торжественно молвил Дгор. - Гномы обещали проводить тебя к самому сердцу Холдорха, гномы выполнили свое обещание.
Борам заворожено глядел вперед.
- Это и есть Хор Фавень, Ворота Судеб?
- Воистину это так, человек. Но они молчат, сила давно покинула их.
- Я должен пройти этими вратами!
- Каждый может попытаться, - тихо сказал Гаргор. - Только великая магия ушла из мира. Эльфы забрали ее с собой.
- Я должен, - упрямо повторил Борам, шагая вперед.
- Иди. Мы остаемся здесь, у входа: будем ждать тебя. Но всего сутки, так что что бы ты ни задумал - торопись! Потом, извини, мы уйдем. Это больше не наше место, хоть оно и скрыто в горах.
Снорр зажег еще один фонарь и протянул Бораму. Борам взял светоч и зашагал к исполнению своего желания.
Хор Фавень, взаправду ли ты исполняешь мечты?
Еще мальчишкой слышал он рассказы о Воротах Судьбы, тайных и пугающих. Правда, рассказчики всегда говорили, что это всего лишь сказка. Но Борам поверил в Ворота, Исполняющие Желанья. И стал искать.
Кто сделал их? Не эльфы, не гномы, и уж точно не орки! Кто-то более могущественный, более древний, более мудрый. Немногие смогли добраться сюда, немногие прошли этими вратами. В рассказах все они обретали искомое: кто становился богат, кому даровалась вечная жизнь, кому великая мудрость... Немногие смогли прикоснуться к величайшей тайне Синеречья: гномы и эльфы раньше стерегли даже дальние проходы к Хор Фавеню; теперь мало кто знал как пройти сюда, как миновать все трудности и опасности тайного пути. Эльфы отдалились от земных дел, гномы также следовали своими тропами познанья - Ворота Судьбы превращались просто в старую легенду...
Борам шел, Ворота оказались намного дальше, чем сперва представлялось. Когда он, наконец, оказался перед ними, белоснежная арка нависала не менее чем в дюжине ростов вверху. В окружающем мраке камень под светом гномьего фонаря светился изнутри теплым молочным светом. Орнамент на колоннах был столь тонок и сложен, что в первое мгновенье у Борама захватило дух. Неизвестные ему цветы были выполнены с великим мастерством; они казались живыми. То тут то там среди их переплетенья мелькали лики эльфов, бороды гномов, драконьи пасти. Борам вглядывался и разочарованно вздыхал - только неведомые цветы. Магия все еще жила здесь, чтобы ни говорил Дгор.
Борам собрался с духом и шагнул под арку, входя в Хор Фавень. Прямо под ногами он увидел то, что искал - Замок. Борам скинул с плеч мешок и достал круглую пластину с невысокими столбиками по краю. Дрожащей рукой опустил пластину в углубление, столбики точно совпали с отверстиями. Он не ошибся!
Серебристые искры пробежали от самого основания колонн до раскинувшейся в выси арки. Бледный, будто лунный, свет потек с осветившихся Ворот. Дрожь пробежала по телу Борама. Он поднялся и шагнул вперед.
- Остановись Борам, сын Дахрана. Остановись ты, которого прозвали Мечником, остановись и ответь на вопрос: зачем ты здесь.
От звуков этого мягкого густого голоса у Борама подкосились ноги, стало трудно дышать - повеяло древней мощью и великими знаниями.
- Я пришел за исполнением своей мечты, - ответил человек.
- Мечты исполняются, но мечты бывают разные, - продолжал Голос. - И каждая имеет свою цену.
- Назови ее! - воскликнул Борам.
- Что если я скажу жизнь?
- Но она нужна мне.
- Тогда скажи, в чем твоя мечта? А я назову ей цену.
Борам колебался всего миг.
- Я хочу, чтобы в меня верили, за мною шли. Люди и все остальные расы, гномы... Я хочу...
- Довольно... я слышал...
Наступившая затем тишина показалась Бораму столь оглушающей, что он едва не зажал уши руками. Он слышал как стучит сердце, он видел как свет Ворот пульсировал, словно где-то внутри у камня тоже стучало гранитное сердце.
- Ты сказал... - голос вновь разорвал тишину. - Но ты сказал не те слова. Мне ведомо скрытое в твоей душе, даже если ты не хочешь признаться в этом. Хорошо... любой дошедший может просить...Цена твоего желания - совет. Когда-нибудь тебе будет дан совет и ты, даже если тебе будут советовать иначе, поступишь так, как тебе подскажут. Не волнуйся, сам ты будешь думать так же, и насильно этого совета тебе не дадут. Но знай! То, чего ты жаждешь сильнее всего, пребудет с тобой навечно, в жизни и в смерти. Согласен ли ты?
- Согласен! Согласен! Разумеется, да!
Будто тяжкий вздох прозвучал в пещере, арка Хор Фавень засветилась ярче, от нее побежала светящаяся дорога, ровная как стрела.
- Ступай Борам Мечник, сын Дахрана, ступай вперед и проси о выполнении своего желания.
Борам на негнущихся ногах зашагал по волшебной дороге. Он глядел вниз и видел, что шагает по тем же неведомым и прекрасным цветам, как и на колоннах Ворот. Вглядывался, и видение таяло. Так шел он совсем недолго, а когда поднял взгляд, то увидел окончание дороги. Там, раскинувшись на огромном камне, светящимся и поросшим чудесными растениями лежал дракон. Его чешуя была черна, а вокруг все сияло белым. Лишь драконьи глаза желтели расплавленным золотом, глядя прямо на человека.
"Проси", - пронеслось в голове.
- Дай мне силу вести за собой людей, гномов, эльфов. Дай мне силу слова и силу убеждения, дай мне возможность...
Борам замолчал. То, что надо было сказать, он сказал. Ликование и страх, перемешиваясь, душили его. Он дошел, он выполнил невыполнимое, дошел!
"Тебя пропустили - плата назначена... Иди"
Как Борам шел обратно, он не помнил. Он появился перед всполошившимися гномами из темноты, возник, словно из ниоткуда. И вряд ли можно было узнать прежнего Борама, искусного лучника, бывалого рубаку, но простого парня, в появившемся перед гномами воителе. Он словно вырос ростом, голова гордо сидела на широких плечах. В глазах мелькали золотые отсветы. Даже простая одежда казалась на нем королевским одеянием.
- Выведите меня на свет! - не попросил, приказал он, и было невозможным отказать его велению. Вначале Доржиг Воитель, а затем и Гаргор Отважный, Снорр Молотобоец, и Дгор Летописец встали на одно колено, признавая величие Борама...
В этой летописи нет необходимости рассказывать о том, как в Синеречье узнали Борама Властителя. Кому интересно узнать о тех событиях могут зайти в Адолгийскую библиотеку и попросить отыскать рукописи о тех днях. Наш рассказ о том, кем был воин Борам, о его желании, и о том, как оно сбылось.
Борам Властитель появился внезапно, неизвестно откуда, неведомый никому, но в него верили сразу. Когда он с собранной наспех армией очистил от нечисти Ниэрнийский лес, к нему потянулись люди. Он был величав, щедр, добр с союзниками, грозен с врагами, бесстрашен в битве. И когда вдруг в столице Адолгии сменился правитель, никого это не удивило - кому, как ни Бораму быть государем?
Новый правитель искоренил засевшие в Дальних горах остатки орочьего племени. Гномы вышли из пещер и приняли участие в той войне.
Государь правил умело; когда из дальнего королевства, маленького, гордого, прибежал гонец от собравшегося собрания князей с просьбой принять власть над ними, это тоже никого не удивило - кому подчиняться, как ни Бораму Властителю?
Шли годы. Борам умелой рукой ширил свое царство. Все больше и больше земель признавали его единственным государем над собой.
Вскоре все земли от океана до океана признали Борама Властителя своим королем.
Все, кроме одного города, что стоял на Дальнем Берегу у кромки старого эльфийского леса Тарельгоф. Назывался город Кувикдор. О нем и пойдет у нас далее рассказ.
С Долгого холма город был хорошо виден. Он стоял на соседнем всхолмье, и в лучах зарождающегося солнца его башни, арки, стремительные стелы, бьющие в голубое небо, светились розовым. Кувикдор, или как его называли порой, по старинке, Пастуший Город, раскинулся во всем великолепии. Стены был высоки; мощные стальные ворота, искусно украшенные красной медью не пробивал ни один таран, а стучали в них многие. За свою многосотлетнюю историю Пастуший Город не был захвачен никогда. Даже в годы нашествия Темного Властелина Уророка город выдержал семилетнюю осаду, белоснежные стены были покрыты гарью и кровью, но Кувикдор выстоял. Люди называли его еще Свободный город - за торговлю в его стенах не брали налога, торговать туда ездили и стар и млад, близко и издалека.
Много песен и сказаний сложено про Кувикдор. Пастушьим городом назывался он потому, что первым на этом месте выстроил себе жилище пастух коз. Он выбрал один из красивых холмов у леса Тарельгоф и сделал себе дом. Легенды не вспоминают его имя. В них говорится, что был пастух дружен с эльфами, которые и прозвали его дом Кувикдором - Городом Свирели...
- Мы не завоюем его, - сказал один из стоящих на Долгом холме. Это был человек, дорогой доспех и одежда говорили о высоком титуле.
- Властитель хочет, чтобы и в этом городе его признали королем, - ответил ему стоящий рядом, могучий светловолосый воин, также богато и пышно одетый.
- У нас есть время до завтра. Завтра Властитель Борам прибудет сам, а перед ним эти ворота откроются непременно, - хохотнул третий. Это был гном, и его кольчуга стоила одеяния обоих людей, пряжка пояса и украшения огромной секиры над плечом сверкали золотом..
- Но тогда мы не угодим Властителю, - с горечью сказал первый.
- У нас есть время! Труби атаку! - отдал приказ второй человек.
Приказание тотчас было передано, и тут же слева и справа, от подошвы холма, раздались звуки многих рогов, трубящие один сигнал - атака!
Стоявшие на холме были генералами армий Властителя Борама: двух людских и одной гномьей. Звали их Воленир, Свит и Доржиг Воитель. Именно их правитель выделил, доверил почетную миссию - присоединить последний город к великому государству Властителя.
Когда они, в сопровождении многочисленной свиты, въехали в город десять дней назад, на главной площади их встретили старейшины города.
- Если вы приехали за покорностью, то знайте: город Кувикдор всегда был свободным городом и всегда останется таким! - сказали они.
- Так вы думаете, что управляетесь с городом лучше, чем наш государь?
- Наш город стоит не одну тысячу лет. Он пережил сотни осад и сотни правителей. Так почему кто-то думает, что Кувикдором плохо управляют?
Воленир предупреждающе поднял руку:
- Тогда мы вынуждены применить силу нашего повелителя и его армий, чтобы принудить этот город стать частью объединенного государства.
- Пока играет свирель в городе Кувикдор, его невозможно завоевать, - сказал седобородый старик, одетый просто и неброско. Лишь тонкий серебряный обруч стягивал его волосы, да у пояса висел меч в черных ножнах с серебряным украшением. Это был правитель города Зенгат Мудрый. Негласный, потому, что даже единого правителя в свободном городе не было, а управлял Кувикдором совет старейшин.
Тут же на всех домах, окружающих площадь появились лучники, солнце сверкнуло на наконечниках стрел.
- Вы совершаете большую глупость, - пробурчал, поворачивая коня, генерал Свит, могучий воин, которого Властитель называл своей правой рукой.
- Пусть так, но ты совершаешь еще большую, - отозвался Зенгат, кладя руку на рукоять меча. - Кому вы служите? Разве не видите? Разве не замечаете?
Так и уехали генералы тогда ни с чем. А на следующее утро ворота Пастушьего Города были крепко заперты...
Еще трижды посылали парламентеров с предложениями о сдаче города, за это время грозные силы подходили под стены свободного города; строители день и ночь стучали молотками, делали осадные башни. Сотни лестниц были связаны, десятки катапульт и баллист собрали умелые мастера. Все это должно было устрашить жителей города.
И трижды возвращались парламентеры с отказом.
Воленир отправил к Властителю гонца с донесением и приказал начать обстрел города.
Заскрипели веревки, загорелись костры, на которых в широких чанах грелась смола, сотни снарядов - горящих и нет - сорвались, унеслись к городу, чтобы накрыть, сломать, поджечь, убить...
Вот тогда-то и стало понятно почему Кувикдор никому не удавалось захватить. Не долетев до стен снаряды падали вниз, прямо на расположившихся солдат армии Властителя. И ни один не долетел до города! А над армиями Властителя Борама поплыла чуть слышная музыка: играла свирель.
- Колдовство! - проворчал Доржиг Воитель.
Воленир приказал обстреливать город не прекращая, но результат оказался тем же: гибли только солдаты государя.
Бесстрашные гномы пошли на приступ. Огромный таран, в голову которого было вложено немалая толика боевых заклятий, пусть слабых теперь, когда магия почти исчезла с земли, но все еще действенных, грозно катился на кованых колесах. Прочная крыша, обитая мокрыми шкурами, защищала везущих таран гномов. Когда до ворот оставалось совсем недалеко, подгорные воины грянули боевой клич и ускорили шаг. Всеповергающий таран устремился к своей цели.
Первый удар, обрушившийся на ворота Кувикдора, был стол силен, что дрогнула земля, а стоящим на Долгом холме военачальникам показалось, что грянул грозовой раскат. А второго удара не последовало - казавшееся несокрушимым дерево тарана рассыпалось в пыль, словно гнилушка.
И ни одна стрела не слетела со стен Свободного города, ни один камень не упал на головы осаждающих. Лишь лилась тихая музыка.
Лестницы соскальзывали со стен, подкопы натыкались на подземные воды и оказывались затопленными.
Боевые маги, нанесшие магический удар сгорели заживо - отразившись, словно от зеркала, магия испепелила их...
Кувикдор стоял. Что защищало его? Магия? Но ведь это признавали даже сильнейшие из магов - она уходила, становилась слабее с каждым часом, никогда уже не повторятся великие чародейства минувшего. Великой магии нет!
Свирель играла...
... Настал день, когда Властитель Борам въехал в раскинувшийся лагерь своей армии. Его приветствовали ликованием. Коль рядом государь, Пастушьему городу быть сокрушенным.
Борам проезжал по лагерю и всюду видел озаренные лики - люди были счастливы видеть его. Когда-то он мечтал об этом - мечта сбылась. Он многое сделал для этого. И самое главное - поверил в старинную легенду, поверил и прошел тайными путями, побывал там, где каждый дошедший получал исполнение своей мечты, а было таких очень мало. Он грезил о власти, о величайшей славе, и он получил ее. Может, тогда у Ворот он слукавил, и ответил на вопрос невидимого Сторожа чуть по другому... Теперь это было неважным. Он получил почти полную власть. И славу, о которой мечтали многие. Остался всего один город. Борам почти с ненавистью посмотрел на недалекие белоснежные стены Кувикдора. Всего один город... Сказители напишут о нем, как о единственном правителе всего Синеречья... Менестрели пропоют о нем песни... Великий Борам, это совсем неплохо.
Когда он подъехал к разбитым шатрам на вершине холма, его уже ждали, замерев в почетном карауле, генералы. Две шеренги лучших воинов, закованных в золоченые доспехи, вытянулись длинным коридором, алый ковер устилал землю. Конь Борама ступил на него и привычно зашагал меж салютующих гвардейцев.
- Городишко оказался крепким орешком, - усмехнулся Борам, - Не так ли, мои генералы?
Те замерли: что хотел сказать им этим вопросом правитель? Он сердится?
- Успокойтесь, мои верные воины. Я здесь. И теперь уже сам займусь этим городом, - Борам еще раз оглянулся на сверкающие стены. - Пастуший град. Завтра мы войдем в него. Отправить парламентеров, пусть потребуют переговоров. Я, Борам Властитель, хочу этого!
Полог золотого шатра колыхнулся, и правитель скрылся внутри.
Одевая шлем, генерал Свит крикнул:
- Коня мне! Я сам буду парламентером!
Окруженный почетным эскортом подъехал Свит к городским воротам. Начищенная медь украшений створок сверкала на солнце. Генерал снял с пояса рог и трижды протрубил.
На стене тут же отозвались:
- Кто стучит в ворота Свободного города и просит выслушать его?
Свит скрипнул зубами, но не показал и виду, что слова задели:
- Я Свит Стальной Кулак, генерал армии Властителя Борама. Я пришел не просить...
- Тогда чего же ты дудишь? - удивились наверху.
- Властитель требует переговоров! Я склоняюсь перед его мудростью и добротой, и не понимаю, чем вы удостоились такой милости - переговоров с ним!
- Так Борам сам прибыл? - не поверили на стене. - Неужели? Ну, раз так, что же сам-то не пришел?
- Завтра. Утром! - Свит больше не мог сдерживать клокотавшую ярость. Так говорить о государе?! Словно о простом крестьянине! Генерал с силой натянул удила, заставив коня заржать от боли и стать на задние ноги. - Готовьтесь!
...Едва солнце поднялось над краем Тарельгоф, как у ворот Кувикдора вновь пропели рога. Борам, в лучших доспехах, в окружении генералов Свита, Воленира, Доржига Воителя и других верных полководцев, стоял перед несокрушимыми воротами города.
Когда рога пропели в третий раз, огромные створки бесшумно, неспешно и величаво растворились, и из города вышел человек. Он неторопливо прошел через ворота и подошел к ожидающей процессии. Его седые волосы, скрепленные серебряным обручем, трепал легкий ветер. У пояса висел в черных ножнах, украшенный серебром меч.
- Здравствуй, Зенгат, прозванный Мудрым, - первым приветствовал его Борам.
Зенгат в ответ чуть наклонил голову.
- Здравствуй и ты, зовущийся Властителем. Что тебе нужно от Свободного города?
- Да, в общем-то, ничего и не нужно, - засмеялся Борам. - Так, пустяк. Вы признаете меня своим королем.
Зенгат покачал головой.
- Я отвечу тебе, как отвечал прежде твоим генералам: нет, Борам. Этот город всегда был свободным. Над ним нет власти. Таково веление строителей города - эльфов.
....Пусть город стоит
У края Тарельгофа
И быть ему свободным
Пока стоят его стены,
Пока стоят живущие в нем...
Так завещали они, и так будет.
Борам развел в стороны руки:
- Что нам эльфы, их нет давно на моей земле. И если я хочу, чтобы твой город стал моим, я могу ворваться в него на плечах моих воинов.
- Этот город нельзя завоевать, он будет стоять, пока в его стенах звучит свирель.
Зенгат вынул из-за пояса тонкую дудочку и поднял ее над головой.
- Это последний подарок эльфов. Подарок и залог того, что город будет свободным.
- Что ж, наверное, зря тебя называют Мудрым, - сердито сказал Борам, - Я могу залить твой город кровью, завалить телами. Пусть погибнут тысячи, но Кувикдор падет рано или поздно!
- Пока в его стенах звучит свирель, его невозможно захватить.
Старый Зенгат повернулся и пошел к воротам.
Борам почувствовал, как вскипает внутри ярость. Старик! Его ждет смерть, он умрет!
"УБЕЙ!"
Что это? Борам в ярости сжал кулаки. Да, он должен убить этого глупца. Пока звучит свирель? Так не звучать ей больше!
Рука судорожно нащупала на поясе нож, выдернула из ножен. Борам коротко замахнулся и метнул смертоносную сталь в спину удаляющемуся человеку.
Нож вошел точно под левую лопатку. Зенгат Мудрый замер на миг, а затем осел на землю.
Вдруг на уши Борама навалилась странная, пугающая тишина. В этой тиши услыхал он далекий печальный голос. "Плата принята", - промолвил он тихо, но в голове у Борама этот почти шепот отозвался громом. Он замер, прислушиваясь. Нет, тишина прошла. Он встряхнул головой. Все было по-старому: фыркали кони, невдалеке пели утренние птицы. Показалось? Но почему так дрожат руки?
Его взгляд уперся в лицо Свита, правой руки Борама Правителя.
- А что такого, ты что особенный? И вообще надо было захватить старика вместе с его дудкой, тогда бы точно город был наш! Но ты, как последний болван убил его. А вдруг дудка ненастоящая?
- Как ты смеешь так говорить со мной!? - ярость управляла Борамом. Он направил коня и оказался прямо у нагло улыбающегося генерала. - Разжаловать, казнить, немедля!
И тут же покатился под ноги своему коню, получив сильный удар в лицо. Свит встряхнул рукой.
- Тоже мне, важная птица. Все, побыл главным и хватит!
- Тебе доставались всегда самые лучшие куски, человек, - бросил, словно плюнул Доржиг Воитель. - Богатства, города, земли. Все тебе. А нам только подачки! Нет, этот-то город будет наш, а затем мы поделим и остальные земли!
Борам вскочил на ноги. Его не зря называли некогда Мечником, он постарел, растерял многое, но не все...
...И вновь покатился на землю, сбитый тупым краем копья.
- Ладно гном, после поговорим. А теперь вперед, Город наш!
Затрубили рога, и огромная армия бывшего Властителя двинулась на приступ.
В голове Борама была чернота, ему было трудно дышать. Что случилось, почему вдруг все стало так? Где его власть, где слава? Она должна быть с ним в жизни и в смерти!
А! Зенгат! Мертвый старик, ты все расскажешь!
Борам не в силах встать, пополз к лежащему невдалеке Зенгату. Старый правитель Пастушьего города был еще жив. Борам перевернул его, вгляделся в глаза умирающего. Сердце его пронзило ужасом, ибо увидел он, как светились глаза старика. Такое видел Борам лишь однажды. Также светились глаза черного дракона, что лежал на огромном светящемся камене в пещерах Холдорха.
- Кто ты? - прохрипел Борам.
Зенгат закашлялся и стал тихо говорить. Однако Борам слышал каждое его слово. Мимо них проносились люди и гномы, бряцало оружие и доспехи; крики ярости и боли пролетали в ставшем смрадным воздухе. Но Борам слышал каждое слово Зенгата Мудрого.
- Когда-то давным-давно, я прошел Воротами Судеб. Тогда магия в них была сильна. Что просил я? Я просил знаний великих, я просил мудрости, я говорил, что мудрость приходит со временем. Я просил тогда одного, а желал-то совсем другого: жить долго, быть бессмертным. Моя цена - быть хранителем города Кувикдора, быть ее музыкантом. Так как сказано было - город будет стоять, пока звучит свирель. Я согласился без раздумий, я радовался, что буду жить всегда! Но вот... - Зенгат приподнял руку и Борам увидел обломки свирели, зажатые в кулаке... - Я устал, а Судьба нашла способ сквитаться со мной... меня хотя бы запомнят как Мудрого... Я не знаю, какова твоя плата, но твое желание - слава и власть, я видел, как оно исполняется. Желание твое сбылось, Борам, звавшийся некогда Мечником, но слава твоя была для меня всегда, а для других будет отныне, черной...
Борам не заметил, когда Зенгат умер. Он вспоминал свою жизнь и видел каждую деревню, каждый город, куда врывались его воины, где горели дома, гибли люди. Ему верили, за ним шли и думали, что так надо, что по-другому нельзя. Но что будет теперь?...
Здесь и закончится этот рассказ. Последний Свободный Город Кувикдор был разграблен и сожжен дотла, а вскоре война разразилась и во всем Синеречье. Борам Властитель сгинул в развалинах Пастушьего города.
Рассказывать об этом в данной летописи не имеет смысла. Те, кому интересны давние события, могут прийти в столичную библиотеку и спросить летописи о делах тех дней.
Может быть, вам повезет, и вы найдете старую летопись о Бораме Мечнике (как повезло однажды мне), неплохом воине, добром парне. Правда, такая летопись встретилась мне всего одна, а все остальные, что попадались, говорят о нем так: Борам, Властитель Горя.