Аннотация: Про вечный двигатель :) Самый вечный :)
Доказательство теории
Что творилось тем днем в лаборатории... Любой заглянувший, без всякого сомнения, принял бы происходившее там за подлинное безобразие. Или сумасшествие. Но - к лучшему - дверь была заперта на оба замка
- Зубы лягушки! - дрожащая рука профессора плясала в воздухе, замирая в фантастических жестах.
Руки ассистентки Любочки дрожали ничуть не меньше. Прозрачная колба, наполненная зеленоватой жидкостью, чудом не вывалилась из них.
- Не то! Зубы, мне нужны зубы! Слюни змеи я уже использовал!
Зубы нашлись за скалящимся черепом (не человеческим, а так, козлиным или, быть может, козьим). Любочка опасливо заглянула через плечо Петра Ивановича и поморщилась: бурлившая в оплавленном оловянном котле жидкость выглядела на редкость отвратительно, а уж пахла...
- Ногти рыбы! Хм... - профессор сверился с древним фолиантом. - Не понимаю... Откуда?...хм... Ага! Собаки ногти и рыбы язык! Что за свет, ничего не разглядеть. Ногти!
Ассистентка предавала требуемые ингредиенты, те отправлялись в дымящуюся сизым дымом жижу. Длинные пальцы Петра Ивановича Бортмана, профессора, доктора физических и математических наук, выделывали чудные выкрутасы, сплетаясь в замысловатые фигуры и отбрасывая на стены паукообразные тени. Временами вспыхивающий разноцветным огнем котел освещал стол, заваленный удивительными артефактами, выглядящими невесть как чужеродно рядом с современным компьютером и большущим осциллографом, на котором чертила синусоидные зигзаги зеленая линия.
Все данные тщательно фиксировались беспристрастным электронным мозгом. Неспособный мыслить самостоятельно, но уж запоминать - это он мог, проверено. Купленный не так давно, компьютер олицетворял собой современность, невзирая на соседство.
Ах, да! Разумеется, если уж это была лаборатория, то в ней шел самый что ни есть настоящий научный эксперимент. Несмотря даже на то, что началу эксперимента предшествовало гадание на картах и капающей свече, католический ритуал очищения лаборатории от злых духов и камлание с бубном.
"В нашем деле, в науке, особенно в большой, - приговаривал одетый в костюм эскимоса Петр Иванович, - Тут без этого теперь уже никак, Любочка, понимаете? Никак! Наука вышла на новый уровень, на абсолютно новый! При таких серьезных опытах не учитывать стольких факторов теперь уже просто невозможно! Это очевидно!".
- Мышиные лапки! - вскричал, пугая ассистентку профессор. - Остались только они, Любочка!
Сушеные лапки оказались запасливо заготовленными на верхней панели осциллографа. Стараясь не упасть в обморок, Любочка аккуратно, двумя пальчиками, взяла необходимую мерзость и как можно скорее бросила в требовательно подставленную ладонь. Кто бы мог подумать, что она решиться когда-нибудь дотронуться до?...брр...
Мумифицированные мышиные части полетели в котел, там напоследок гулко ухнуло, вспыхнули и рассыпались горохом яркие искры, густой дым лениво потек через оловянные края на стол и - ниже - на пол. В крутящихся плотных завитках пропадали рассыпанные на столе бумаги и научно-технические штучки, вроде линеек и электронных секундомеров.
- Запускайте! - прерывающимся шепотом скомандовал Петр Иванович.
Согласно вычисленной заранее по календарю Майя зависимости, начинать опыт должна была непременно молодая темноволосая женщина. Любочка, по просьбе профессора, трижды сплюнула через левое плечо и, вытянув руку, нажала на красную кнопку, которая неярко горела на боку черной коробки. Больше на чернильно-темном коробе ничего не имелось, лишь пучок проводов выбегал из задней стенки и терялся в дыму.
Компьютер пикнул, осциллограф выдал ровную линию... Мир замер, профессор и ассистентка задержали дыхание... Секунда-другая... Пи-и-ик! Зеленая линия извивающейся змейкой поползла по круглому экрану.
- Теперь ждать, - с плохо скрываемым нетерпением выдохнул Петр Иванович.
Любочка понимающе вздохнула. Что-что, а ждать она умела.
Несколько десятков минут в лаборатории стояла практически полная тишина, нарушаемая негромким шелестом работающей техники и еле слышным шипением расползающегося из котла сизого марева.
Все это время профессор сидел, застыв на стуле в позе лотоса - с зажатыми "по правилам" пальцами на раскинутых в стороны руках. Стул, по всем канонам фэн-шуя, опирался ножками о земную твердь у северного угла стола. Который так же стоял не абы как.
Компьютер ожил, принтер зашумел и выбросил из теплого нутра лист бумаги, сплошь усеянный цифрами.
- Вот, - протянула Любочка бумагу профессору.
- Посмотрите сами. У вас рука легкая, - голос Петра Ивановича дрогнул. - Сначала обе верхние цифры.
- Тысяча одиннадцать слева и тысяча четыреста семь справа, - прочитала ассистентка.
- Дальше!
- Семь и семь, ноль девять... Восемьсот двадцать и восемьсот восемьдесят три...
- Достаточно, теперь те, что внизу, в рамочке.
- Сто ровно и сто...
- И сто четыре!
- Нет... Сто семнадцать.
От радостного вопля, казалось, даже висевшие на стене портреты слегка вздрогнули и неуютно пожали плечами. Профессор соскочил со стула и принялся выкидывать совсем недостойные его ученого звания коленца. Напоследок он и вовсе дернул "по-одиндомовски" рукой и добавил всенепременное - "Ес!!!".
- Любочка! Вы понимаете? Она работает, очевидно! Очевидно! Я знал, я верил! Старики были правы - энергия никуда не исчезает, нет! Нужно просто найти ее всю и вот тогда! О, да! Теперь мы им покажем, они узнают, как смеяться, как недооценивать! О, да!
Принтер тем временем выдал еще один лист. Иван Петрович схватил его и жадно пробежал глазами.
- КПД один и семнадцать, даже больше чем я рассчитывал! И, заметьте, Любочка. Держится уже десять минут, без моего участия, вообще без чьего-либо вмешательства. Аб-со-лют-но!
И профессор продолжил танец радости, которому позавидовали бы жители Полинезии пару веков назад. Разумеется, цивилизация с тех пор заметно двинулась вперед, но кое в чем толк знали и предки.
Сколько продолжалось бы это буйство, никто даже предположить бы не смог. Принтер регулярно выдавал отчеты, компьютер, жужжа жесткими дисками, бесстрастно фиксировал данные. Дым валил из котелка, профессор размахивал руками и увлеченно рассказывал...о чем?... обо всем сразу. Кому? Любочке и висящим портретам, так как больше никого все равно не было. То, ругая, то хваля видных ученых прошлого, Бортман, рассказывал историю экспериментального вопроса, начиная от самого физико-химика Вильгельма Оствальда, спорил, выдвигал гипотезы и сам же опровергал их.
- И никто, никто, вот что главное, Любочка, никто не смог понять самого главного! Разговаривая с Вечностью, никто не подумал, что видит не всю картинку, не учитывает все, что можно. А мы - увидели, мы смогли! Кто может теперь сказать что все это шарлатанство? Никто, Любочка!
Уже совершенно поздно ассистентка проводила его домой, с трудом выдворив из лаборатории. Профессор собирался до самого утра, до самого заседания, сидеть у своей машины и наблюдать выводимые данные.
- Что я буду делать в своей пустой холодной квартире, - удивлялся Иван Петрович. - У меня там даже...
Что даже он объяснить не мог. А Любочка напротив, терпеливо и ласково разъяснила, что если профессор не выспится и не отдохнет, то на завтрашнем заседании не сможет блеснуть в полную силу, а блеснуть всенепременно нужно.
- А машина и сама о себе позаботится. Вы же сказали, что она работает на сто семнадцать процентов, вот пускай и работает себе. А вам, в конце концов, не тридцать лет, нужно о себе побольше беспокоиться, а не о железках.
Жилище у профессора и вправду существовало пустым и неухоженным. Ни уютных занавесок на окнах, ни вкусного ужина. Даже телевизора - и то нет - к чему нужен ящик, болтающий всякую чепуху, сорокапятилетнему ученому, единственной целью которого всегда была только наука? Ну, ничего, завтра он им всем покажет, завтра. Иван Петрович сел за стол на кухне и раскинул несколько раз гадания на картах Таро. Картинки упорно показывали: перемены в жизни, успех, неприятности, возможно проблемы со здоровьем. Все правильно - так и будет! Успех и перемены в жизни! (На сулящиеся неприятности и проблемы Иван Петрович не обращал внимания, а кто обращает?).
Профессор размышлял. Издревле люди умели управлять скрытыми Природой силами, а потом все больше забывали эти приемы и методы. Шаманизм, ведовство, алхимия, хиромантия, да мало ли чего еще! Со своими методами, своими первооткрывателями, своими героями. А ничего не понимающая толпа, что характерно и сегодня, запросто жгла их на кострах. Да... Хорошо еще в начале двадцать первого века человечество вновь вспомнило о корнях... Люди вновь стали верить в астрологию, парапсихологию (так называлось колдовство по-новому), приметы...
По всем каналам телевидения, центрального и не совсем, стали передавать чудесные передачи, привлекая людей к Настоящему...м-м-м, всему. Лечение природой, загадки прошлого, необычные, дивные, да и вообще - фантастические - вещи и наблюдения. Сотни газет и журналов принялись нести людям знания. Впору бы всем и каждому задуматься и искать истину там! Но нет, только тот, кто и своего телевизора не имел, а газеты читал изредка, смог найти зерно правды в эдакой круговерти. Безусловно, сыграли свою роль и тончащие, тщательные расчеты, математически (почти хирургически) подобранные углы, использование самых новейших материалов. Годы подготовки. Только разве это главное?
Кстати!
Последняя страница перевернутой газеты показала, что гороскоп предрекает улучшение жизненной ситуации. Особенно для Овнов старше сорока лет! Именно так и будет!
Иван Петрович вытряхнул на ладонь пару таблеток "валерианки" - уснуть по-иному, наверное, никак не удастся - подумал, вытряхнул еще парочку... Выспаться просто необходимо - астральные чакры должны восстановиться и набраться сил. Наука должна учитывать все!
- Я понял! Это все черная кошка, она не перебегала дорогу, но сидела и смотрела. Это она! - профессор возвышался над обломками машины. Плечи его поникли, он шмыгал носом и почти что плакал.
Надо же было произойти такому: ученый совет в штыки принял все разработки и данные Ивана Петровича, пуще того - объявили его работу бессмысленной, ненужной и антинаучной. "Давным-давно понятно - вечный двигатель невозможно создать! Парижская академия двести лет вообще не рассматривает такие, стыдно сказать, изобретения!". И даже швырнули в лицо, будто он, известный человек, подтасовывает факты!
А хуже всего было то, что лаборатория сгорела: прорвало какую-то там трубу, электричество закоротило - и вот, пожалуйста - груда поломанной и залитой пожарной пеной техники и уничтоженная Машина. С утра она еще работала, он забегал проверить результаты. Все работало! Что же он не учел? Ведь все, совершенно, казалось бы, все досконально учел! Не иначе - сглаз. Или козни злых колдунов. Ну, или, можно допустить, баба с пустыми ведрами.
Разве может какая-то прорвавшаяся труба так все испортить?
Иван Петрович бродил сокрушенно по отливающим радужной пленкой лужам. В мыслях метались планы, сумбурно тасовались упущенные возможности, кипела обида на весь мир и гнев на тех, кто не понял и не поверил. Словно в средние века! В сердце кололо знание, что невозможное как раз и возможно, а единственное неосуществимое - как раз доказать это. Но каков удар подлой судьбы, а? Все сначала. Снова подбирать массу параметров, опять высчитывать по звездам и прочим лунам необходимый момент, месяцы вставать с нужной ноги, собирать редкие необходимые ингредиенты... разве такое может быть не Настоящим?
- А они говорят ненаучно! Вы меня понимаете? - вырвалось наболевшее.
Иван Петрович с надеждой посмотрел на Любочку.
И вот тут, едва заглянув в ставшие отчего-то вдруг удивительно большими и глубокими глаза своей ассистентки Любочки, Любови Андреевны Стрелецкой, профессор физики понял, чего он не учел в своих расчетах. Понял и поразился этой простой истине. Открывать уже давным-давно открытое.
Перпетуум-мобиле, вечный двигатель, замкнутая система с постоянной энергетикой...
Какая энергия, какая кошка!
Какие, в конце концов, машины, компьютеры, расчеты!
Вечный двигатель существовал всегда, его невидимые, но вполне ощутимые шестеренки работали уже много тысяч лет, помогая человеку стать тем, кто он есть. Пусть, с научной точки зрения (которая как бы вовсе и ненаучная), быть всего лишь песчинкой в сложном механизме - но! - работающей песчинкой в действующем перпетуум-мобиле!
Тысячи лет изысканий, суеверных оглядок и метаний просто, псевдо и анти-ученых. Неужели все на самом деле ТАК просто? И непросто...
Профессор поднялся и протянул Любочке руку.
- А к чертям...я извиняюсь... всех этих кошек, мышек. И эти бездушные железяки, да? Мда... М-м-м... Любочка, а не пойти ли нам в кино? А потом поужинать?