Как и надеялся, солдаты за мной не угнались, да и не пытались, если честно. Прокатились на БТР до конца улицы, туда обратно, постреляли в бредущих на шум мертвецов и уехали. Гонять меня по многочисленным дворам у военных не хватало людей и времени, а проблем было в избытке. Как, впрочем, и у меня.

   Неприятности, если предыдущие, можно назвать прошедшими, начались сразу, как только стих, рокот двигателя, эхом гуляющий меж стен пустых домов. Надеясь по 'быстрому' проскочить до временного укрытия в знакомом подъезде, не забывая об осторожности, я спасался дворами, избегая просматриваемых улиц. Редкие мертвяки не доставляли особенных хлопот, слишком медленные и неповоротливые, они не могли бы угнаться даже за пузатым Арбузом. Но хвост из ковыляющих следом зомби, я собрал приличный. Оставалось надеяться, что более резвую нежить, заинтересовавшуюся стрельбой и успевшую к 'представлению', выбили военные. Теперь, оставшись один на один, с толпой голодных тварей за спиной. Кратчайшим путём я нёсся, насколько хватало лёгких и тренированного сердца, оставляя сил про запас, если потребуется. О близости больницы вспомнил, лишь выбегая на проезжую часть, в тот момент, когда первые преследователи, отрезая путь, медленно входили во двор с другой стороны.

   Громада красного кирпича, за невысоким бетонным забором, выбитые или распахнутые настежь окна, первых двух этажей, с редкими, болтающимися на ветру самодельными канатами из связанных простыней. И мертвецы..., много мертвецов. Всё это истерзанное 'воинство', до того, молча стоящее манекенами, всколыхнулось, засипело, пришло в движение. Словно домино, качнулся один, второй, третий и вот уже лавина, смердящих гниющими ранами трупов, двинулась к замершей в ступоре жертве. Кушать подано.

   Стряхнув оцепенение, сковавшего разум и тело ужаса, рванулся в сторону, от шагнувшего навстречу мужика с обглоданным лицом и руками. Чувствуя, как наливаются ватным бессилием ноги, от вида десятков, затянутых смертной пеленой, немигающих глаз. Понял, не уйти. Зажмут! Даже ружьё не поможет. Я его и снять из-за плеча, куда закинул для удобства бега, не успею. Их слишком много, со всех сторон сразу. Если и будет шанс прорваться, то только вперёд. Без оглядки. Пока стена мертвецов не сомкнулась.

   Ложное движение влево. Затем вправо. Удачно! Вперёд! Зигзагом. 'Маятником', избежал пытавшегося зацепить одежду толстяка с волочащимися кишками из разорванного брюха. Бортанул плечом, сбивая с 'копыт'. Под ноги бредущих следом. Не обращаю внимания. Свалка начавшаяся за спиной, лишний миг жизни. Ещё один вздох! Проскочил мимо двух ковыляющих тёток в медицинских костюмах. Прыжок! Ушёл с траектории следующего за ними подростка. Что вытянув руки, попытался схватить. Ударом ноги в живот, согнул пополам, спешащего отобедать старика! Запоздало понял, ему это, никак не повредит. Напротив, дед, сломанной куклой, завалился вперёд. Вцепился в куртку скрюченными артрозом пальцами. Потянулся ближе, шевеля беззубым ртом. Дёрнувшись, стряхнул тварь, почувствовав, как сзади кто-то вцепился в 'Сайгу'. Разворачиваясь, локтем засадил в клацающую пастью голову, моля, чтобы кожаный рукав, выдержал столкновение с зубами. Хруст ломаемой челюсти, но не освобождение от мёртвой хватки. Стоять нельзя. Смерть! Рвусь дальше. Зомби за спиной, словно тренировочная тележка, волочится. Плевать. Вперёд, к серой стене забора больницы. И последнему бою!

   Мертвец отцепился неожиданно, будто страховочный трос оборвался. Не удержавшись, лечу. Кубарем. На выставленные руки. Сделав, неловкий, из-за ружья кувырок избежал участи, быть придавленным. Сожранным. Вскочив на ноги, в три прыжка добрался и, развернувшись, прижался спиной к забору, готовый к безнадёжной схватке. Первого шагнувшего зомби, сбил ногой в грудь. Всей массой. Не ударил, просто сильно толкнул, помня о том, как опростоволосился несколько мгновений назад. Завалившись, под ноги наседающих тварей, он вызвал кучу малу, из копошащихся тел. Перепрыгнуть неожиданное препятствие, они не догадались или просто не умели, а я, воспользовавшись моментом, в следующий миг, уже бежал по бетонной ограде, высотой едва достигающей макушки взрослого человека.

- Бля! Бля, Сука! Да отвяжитесь твари!

   Толпа, с обеих сторон от забора, потянулась следом, не желая упускать добычу. Мертвецы, хватались за гребень стены, пытались зацепить ноги. Тщетно. Перепрыгивая окровавленные, грязные руки, стараясь не смотреть на обезображенные, лютым голодом морды, думал об одном - Господи, не дай оступиться!

   Несколько секунд спустя, избежав неловких попыток, стянуть меня вниз, оставил позади основную массу тварей. Спрыгнув с забора, по широкой дуге, обежал запоздавших на 'раздачу' еды зомби и, нарастив темп, оторвался от тупого стада. Через два дома будет поворот, за ним ограда школы, пара магазинов и, распахнутые окна Протасовых, на первом этаже. Метров через сто, перед самым поворотом перешёл на быстрый шаг, трясущимися руками, снял ружьё с плеча. Посмотрел на небо: - Спасибо... Спасибо!

   Случай с зомби из-за угла, едва не стоивший жизни во время облавы, повторять не хотелось категорически, не говоря о больнице. Оглянулся, самые резвые, из подгоняющих мертвецов, будут здесь, секунд через двадцать, не ранее. Готовясь мгновенно сорваться в 'спринтерский' забег, по центру дороги вышел на перекрёсток.

   Почти пусто, несколько вялых доходяг в изорванных, окровавленных лохмотьях не в счёт. Заметив меня, они двинулись встречать 'гостя', а я побежал на них, немного забирая вправо, ближе к обочине, туда, где стояла автобусная будка. Ожидая, что за ней, вполне могут быть, неприятные 'сюрпризы', а я ими, уже сыт по горло.

   Как и надеялся, мой манёвр вынудил мертвецов двигаться туда же. Когда до столкновения оставалось метров пять, резко рванул влево, обегая зомби и остановку, за которой, кстати, никого не оказалось. От такой же постройки на встречной полосе, ушёл аналогично, зигзагом. Далее, никаких проблем не встретил и остановился только тогда, когда выбежав, на 'финишную' прямую перед самым домом, увидел на дороге, как пара десятков мертвецов, жрут 'собратьев', убитых Михаилом и военными.

   Увлечённые процессом, поглощения трупов зомби, прозевали мой 'старт' и опомнились, когда до заветного окна оставалось пробежать метров десять. Краем глаза заметил, что один из пожирателей, не вставая, на четырёх конечностях, длинными скачками несётся наперерез. Развернулся, похолодев от осознания, не успею, вскинул ружьё, которое больше не спешил убирать за спину. Неожиданно мутант, увидев, направленное в морду оружие, сиганул в сторону и в несколько прыжков скрылся за углом, бросив менее сообразительных 'товарищей'. Я же, не дожидаясь, когда отставшие зомби накинутся на меня, помчался к дому, искать спасения в знакомой квартире.

   'Почему окна закрыты?', - промелькнула паническая мысль, а затем, заметил, ещё влажный, след обуви, на серой стене. 'Ебать, попал!', - тормозить смысла не было, настигнут. Оставалось одна возможность, оттолкнувшись с разгону от препятствия и, изменив направление движения, попытаться уйти. Так и сделал, попутно, саданув прикладом, в харю ближайшей твари. Снова бег, на грани сердечного ритма, на последнем воздухе в лёгких. В противоположную сторону от направления, куда убежала, осторожная, прыткая 'гадина'. А на улицу из дворов уже выходили мертвецы, что так и плелись за мной от больницы.

   'Лестница!' - закидывая ружьё за спину, вспомнил, что люк, так и остался открытым. Плюнув на предосторожности, не до них, забежал за угол. Так, метра два и прибитые доски, скрывающие ступени от шаловливых детей и дураков, что лезут на крышу. Плевать. Разбег. Упор ногой в стену. Прыжок! Есть...

   Клещом, уцепившись за деревяшку, рывком подтянулся выше, подобрав пятки к заднице. Лестница не широкая, вполне хватает размаха рук, чтобы по краям обхватить, лишь бы приколоченные гвоздями доски выдержали, да на спине никто не повис. Напрягая оставшиеся силы, на кончиках пальцев, как скалолаз, полез вверх, затылком ощущая холодок страха. Почти физически чувствуя, как вернувшийся монстр, прыгает на спину и, сжимает челюсти на основании черепа и мы, летим на асфальт! Обошлось. Ещё вот-вот, ещё немного и доски кончатся. Дальше нормальные, железные ступени пойдут, а внизу, собрались и мычат, голодные 'зрители'.

   Почти под крышей, по-морскому обхватив лестницу ногами, снял ружьё. В доме кто-то есть, или был. Теперь, когда на хвосте не сидит неотвратимая смерть, а значит, побарахтаюсь ещё, наученный опытом, я не спешил рисковать. Осторожно выглянул, пусто. Перевалился через невысокий бортик, посмотрел вниз, злорадно подумал - 'Ну и стойте там!'. Переводя дух, не забывал поглядывать через край, на дорогу. Опасался, что быстрый и 'мозговитый' мутант, повторит мой путь. Успокоился, только когда увидел, как тот, бестолково глядя вверх, потоптался и ускакал, доедать покойников на дороге.

   Что дальше? По идее, подъезды дома зачищены, опасности там нет, вполне можно попробовать проникнуть в один из них. Но, люки закрыты, а значит, придётся шуметь, пытаясь выстрелами сбить запоры. Это не может остаться незамеченным, тем или теми, кто прячется внизу. Ждать, когда мертвецам надоест караулить у лестницы, можно неделю. А пить, после получасового бега, хочется уже сейчас. Хоть бы одна лужица на крыше была. Припал бы, не раздумывая и, жадно, по-звериному лакал но....

   Придётся лезть в подъезд, я имею на него прав, не меньше того, кто его занял.

   Мягко ступая, прокрался к спуску вниз, всё, как и оставил утром, щеколда надстройки не задвинута. Аккуратно потянул слегка скрипнувший люк, не заперт. Замер прислушиваясь. Тихо. Спуск. Озираясь, осторожно сделал первый шаг, дверь в квартиру Михаила, слегка приоткрыта.

   'Вроде так и было, Лёхина нараспашку, это я не закрыл'.

   Запах мертвечины в доме не смутил, трупы упокоенных жителей, в ваннах разлагаются. Улица почти сравнялась по зловонию с подъездом, только ветерок посвежей. Осторожно выглянул, вниз из-за перил, на лестнице пусто. Несколько, бесконечно долгих мгновений, стоял, целясь в просветы между перилами. До ломоты втискивая приклад в плечо. Никого. Капелька пота, со лба, прокатилась по носу и полетела вниз. Выпрямился, усмехнулся. Кто бы там ни был, он сейчас, тише воды, в квартире сидит. Боится в подъезд, нос высунуть.

   Не успел даже дёрнуться, когда перед глазами, мелькнула, сдавив горло, тонкая проволока, а в спину упёрлось, что-то твёрдое. Затрепыхался, но было поздно. Палец сам выжал спуск. Оглушительно громыхнула 'Сайга', а затем, выскользнув из внезапно обессилевших рук, покатилась вниз по ступеням. Теряя сознание, услышал густой, басовитый шёпот, у самого уха, - Тихо, тихо, тихонечко!

Тьма.

   Очнулся от хлопков по лицу, крепко, со знанием дела связанным, подёргался, осознавая, пустая затея. Тело лихорадочно искало варианты, но мозг, хохоча, говорил голосом старого еврея, - 'Не привык оставлять противника за спиной!' - эх, Семён Маркович, похоже, меня безумие настигло.

   Огненно рыжий мужик, с Михиной 'Сайгой' в руках, убедившись, что я пришёл в себя, более не проявлял агрессивных намерений. Напротив, поднёс бутылку воды, придержал голову, дал напиться. Потом, сев на принесённый откуда-то табурет, стал задавать вопросы. Кто таков? Откель взялся, почему в чужой одежде, где ствол достал, зачем именно в этот подъезд залез? Врать и изворачиваться смысла не видел, не следователь допрашивает, а мужик с ружьём в руках. Но и рассказывать всю правду, особенно про былую, мою жизнь, тоже не стал. Впрочем, она его и не интересовала. Поэтому без утайки поведал как есть, не забыв описать все злоключения с самого побега из ОВД, о причинах задержания тоже рассказал.

   Дядька похмыкал, попутно удивляясь моей везучести и... достал здоровенный нож.

   Извиваясь, попытался отползти, но только рассмешил мужика.

   - Ну, ну, куда же ты? Я, лишь верёвку срежу! Не дёргайся, не пораню. - Сказал он, рассекая бечёвку, стягивающую за спиной руки. - Вот так, не сильно затекли? С ногами помочь или сам?

   - Нормально. Сам. - Буркнул я, сбрасывая остатки верёвки с щиколоток и вставая.

   - Значит так сынок, ружьишко, я пока у себя подержу! Вам, молодёжи нонишней, оружие лучше вообще, не доверять, - продолжил он, присаживаясь на табурет и указывая мне на кресло, что стояло напротив, - сами поранитесь или подстрелите кого, ненароком.

   Я сел, но не в кресло. На подлокотник, подобрав ноги так, что в любой момент мог сорваться с места. Мужик же, положив дробовик на колени, от спички прикурил папиросу, без фильтра, выдохнул дым в потолок, - Я, так понимаю, вопрос решённый и обсуждению не подлежит?

   - Что так? - с вызовом бросил в ответ, готовясь, если понадобится, силой забрать своё. - Это, вообще-то, ствол моего... друга!

   - Ты, когда с крыши спускался, палец на крючке держал? Держал! Патрон в патроннике. С предохранителя снят. - Отправил он к потолку, очередной клуб дыма.

   - И чё? - не понял я, суть претензии.

   - И чё?! - взорвался он, - Да ты парень, куда только им не 'тыкал', пока лез. И в ногу. И затылок почесать умудрился! Всё с пальцем блядь, на крючке! - он внезапно успокоился и снова затянувшись, продолжил - Как не отстрелил себе ничего?

   Я промолчал, вспоминая, делал ли я то, в чём меня обвиняют, а мужик, по-отечески, с превосходством усмехнувшись продолжил, - Везунчик, одним словом! Ты хоть пользоваться умеешь?

   Хотел сказать, что да и уже стрелял, но замялся, а он, всё поняв, покачал головой, - То-то же! Потому и тебя, кстати, неласково встретил. Во избежание, так сказать.

   Меня захлестнуло, острое чувство несправедливости, ведь это мне, Михаил, доверил своё ружьё. А этот рыжий 'хмырь', сначала придушил, а теперь папу родного 'лепит'? Расстояние, менее полутора метров, он даже не поймёт, как я его спать отправлю.

   - Слишком тихо ходишь... дядя!

   - Я сынок, до армии, тайгой жил. Да и после, промысел не бросил, а там, только так и надо, - хрипло, почти рыча, сказал он, - стреляю, быстро, метко и даже на звук. Поэтому говорю, не дури.

   - Это мой ствол, ищи себе другой! - зло прошипел я, внимательно следя за движениями мужика, который уже понял свою ошибку, когда, положив дробовик на колени, фактически лишил себя оружия. Дёрнется или за ножом потянется, 'вырублю'.

   - А силушки, хватит? - сощурив глаза, спросил он, бычкуя папиросу, растерев тлеющий уголёк между пальцами и по-волчьи, глядя исподлобья.

   - Ты удивишься! - дёрнув бровь, ухмыльнулся я, слегка подавшись вперёд, готовый ко всему.

   - Ладно парень! - Неожиданно, примирительно, выставил руки мужик, не сводя, впрочем, с меня пристального взгляда. Продолжил осторожно, - Извини, коль что не так! Мне, эта твоя, погремушка, нахер не всралась! Мне б, до нарезного добраться. А картечью, по зомби, только в упор или ворон пугать. Таскай, если хочешь, но, стрелять буду я. Да и сам посуди, я мог тебя и придушить, и связанным оставить. Одному выжить тяжко, кто-то должен за спиной быть. Уговор?

   Всё ещё злясь, но понимая и принимая, его правоту, я кивнул. Но...

   - Доверие, нужно ещё заработать папаша! После твоего, фееричного, выхода, я даже не знаю, стоит ли?

   Дядька медленно отщёлкнул магазин, затем не поднимая ружьё с колен, передёрнул затвор, выкинувший цилиндр патрона из ствольной коробки. Двумя руками поднял 'Сайгу' и протянул её мне. Отказываться, я не стал.

   - Давай так сынок, я стрелять умею, а ты, чёртов везунчик, знающий город и окрестности. Держимся вместе, я тебя стрелять учу. Идёт? - протянул он руку, - Игнатий, можно 'Дядька'.

   Я готовый к любой неожиданности, кивнул и пожал её, назвавшись, хотя он, моё имя, уже и так знал. Удивляясь, как, в таком невысоком, щуплом на вид мужичке, помещается хриплый, рокочущий бас. Более всего, напоминающий тембром Высоцкого, которого, так любил слушать отец.

   Сидим у костерка, разведённого в большой сковороде, что бы не подпалить рубероид, которым застелена крыша. Пьём крепко заваренный чай, из Лёхиных запасов, с какими-то травками, которые Игнатий достал из своего рюкзака. Беседуем. Мужик ружьё чистит, бережно, с любовью.

   Судьба у дядьки интересная. Лет ему, едва за тридцать, а с виду не менее сорока дать можно. Лицо красное, обветренное, в веснушках, аж до шеи. Говорит, у Коми (финно-угорский народ в России), многие такие. Не в плане конечно, что выглядят плохо, просто, помотала его жизнь, а девки говорит, у них красавицы, волосы, у всех почти, золотистые или рыжие, глаз не оторвать.

   Родом из Сыктывкара, с детства охотился с отцом, бывало 'браконьерил'. Отслужил на границе 'срочную', потом остался по контракту, а вернувшись, домой, снова взялся за промысел. В основном 'пушнина', но, капиталов не заработал, едва хватало на пропитание, поэтому и семью не завёл. Работал таксидермистом (делал чучела из шкур животных), запил, а затем, взялся за старое и попался. Отсидел трёшку, по два пять восемь (УК РФ Статья 258., Незаконная охота.) и начал, туристов-охотников по тайге и лесотундре водить, места показывать. Тут-то денежки и пошли, да только кому они теперь нужны.

   В первопрестольную приехал, повидать дружка армейского и родню подмосковную навестить. Планировал до конца мая задержаться, чтобы двадцать восьмого (28.05 День пограничника), впервые за много лет, всей заставой собраться и 'гульнуть' в Парке Горького. Не судьба. Едва утром, девятого, на Ярославский вокзал прибыл, началось 'светопреставление'.

   В столице войска, паника, пробки. Братан армейский трубку не берёт, а у родни только городской знает и адрес домашний. Так до обеда и шатался словно неприкаянный. Хорошо хоть метро работало, добрался с грехом пополам до Новогиреево, а дальше никак. Таксисты такие суммы ломят, что даже ему не по карману, тем более, 'налички' на руках нет почти. Пошёл пешком. Для таёжника, дело привычное. Ну и насмотрелся по дороге. Понял, что происходит, едва цел ушёл. Три дня в какой-то даче, у дороги, прятался, а когда мертвецы, погнались за кем-то, дал дёру. Сунулся, к родне, а там дверь, запертая и только трупы, 'дострелянные', у подъезда валяются, да буковки, нарисованы. В одном дворе зет, в другом галочка, в третьем крестик или нолик. Думаю, метки ставят, что подчистили, стал быть! Так сюда и прошёл, пока не зажали, а тут окно открытое.

   - Ну, дальше ты и сам знаешь. - Закончил Игнатий, собирая Сайгу и протягивая мне.
   - Оставь, у тебя, от ружья, толку больше будет. - Ответил я и спросил, - Ну так что, завтра со мной пойдёшь?

   - Пойду, Максим, не сидеть же здесь одному.
   На том и порешили. Поболтали ещё немного, допили чай, а затем разошлись спать. Он к Михаилу, я к Лёхе.

  'Погода с утра на редкость хороша, на небе ни облачка, весеннее солнце ласково греет, а лёгкий ветерок лениво ерошит чёлку красавицы, что придерживая меня под локоток, идёт рядом. Неспешную прогулку слегка омрачает неловкость из-за того, что сердце моё вроде бы занято. Моя спутница тоже об этом знает, как ведает и то, что старая подруга давно меня бросила и у неё скоро свадьба. Это меня уже не злит, скорее печалит. Сам не пойму, как из бодрого пацана, превратился в меланхоличного страдальца, убивающего себя алкоголем, хотя давно уже сомневаюсь - люблю её или просто отказываюсь отпустить.

  Мы идём по светлой стороне улицы и всё чаще, будто случайно, бедро красавицы касается моей ноги. Делаю вид, что не замечаю но, признаю это весьма волнующим. Она вздыхает, её голова ложится мне на плечо. Улыбаясь приобнимаю её и повернувшись, тону в бездонных зелёных омутах. Её руки, на моей шее. Молчим. Да и зачем слова? Слишком много накопилось между нами. Сегодняшний день, обещает быть особенным. Она улыбается, но глаза, влажны от подступающих слёз. Удивляюсь, может обидел ненароком? Внезапно у самого щиплет глаза и ком в горле, от такого простого, но неожиданного озарения: 'Мы столько лет знакомы!'.

  Светлая грусть от осознания безвозвратно утраченного: 'Почему раньше не замечал? Ведь на поверхности лежало. Все эти взгляды украдкой, улыбки, якобы случайные встречи...'.

  - Может быть ...ещё не поздно? - с надеждой спрашивает она, словно читая мысли.

  Качаю головой: - Прости...

  Девушка, поднявшись на цыпочки, робким поцелуем касается моих губ: - Молчи! - шепчет она. Затем испугавшись внезапного порыва, отстраняется, опустив глаза, её лицо заливается краской. Отвернувшись, она пытается уйти смущённая и раздосадованная тем, что я не ответил на поцелуй. Проклиная себя шагаю следом, хочу прижать к груди, успокоить и не отпускать никогда. Наконец-то понимая то, что сердце знало давно.

  - Прости... - Шепчу ей и нежно целую. Она поднимает влажные глаза, в них надежда и тревога.

  Что-то не так. Не правильно. Оборачиваюсь. Бывшая стоит напротив, в одежде своей матери, руки скрещены, глядит сухо, раздражённо. Губы гадко кривятся, с языка слетает что-то презрительно нецензурное. Впрочем, мне уже всё равно. Хочу сказать, чтобы валила лесом. Но, не успеваю даже рта открыть. Над головой с жужжанием разбилась о стену стайка шмелей. За ворот сыплется, выбитое из кладки крошево. Мгновение спустя, раздирая перепонки, где-то за спиной, отбойником стучит пулемёт.

  - Бе-еги! - Кричу, но не слышу свой крик, словно вата во рту. Девушки срываются с места. Сам же мешкаю, нога не слушается, безвольно волочась по земле. Падаю. Замедленно, словно во сне, наблюдаю, как успев проскочить, укрывается за углом Аня. Где Наташа не знаю, одно хорошо - на простреливаемой улице её нет. Пулемёт молотит не переставая. Пять, три, четыре, снова пять. Стрелок, что-то крича, долбит короткими очередями, отсекая от спасительной стены. Заставляя жаться ниже.

  - Мелкая? - зову девушку, но в ответ, слышу Наташкин голос: - Прости Макс! Нам тебя не вытащить! Прощай!

  В этот миг из-за угла на мгновение показалась и скрылась тёмно-каштановая головка, с испуганными блюдцами глаз. В ту же секунду по стене замолотили тяжёлые пули.

  - Держись Максим! - кричит Аня, больше не высовываясь, - Мы что-нибудь придумаем!

  Её голос придаёт сил, я вскакиваю, решаясь на рывок но...

  Пулемётчик вспоминает обо мне. Вновь падаю. Вжимаюсь в рыхлую землю так, что не вдохнуть: 'Всё кончено! Пристрелялся. Не уйти!' - горькая мысль и ком в горле.

  - Су-ука-а! - в бессильной злобе кричу я. Стрелок хохочет и, вцепившись в рукоятки, давит гашетку. Воздух кончился. Открываю рот, подобно выброшенной на берег рыбе, но вместо кислорода пустота. И голову не поднять. Чиркает по кепке, срывая, унося прочь. Прикрывающими затылок ладонями чувствую обжигающую вибрацию проносящихся пуль. Краем глаз замечаю, как из-за угла, за которым спрятались девушки, к моей распростёртой фигуре медленно ковыляют мертвецы. Несколько босых, покрытых струпьями грязных ног с заскорузлыми ногтями. Я вижу как они спотыкаясь и шаркая приближаются. Липкий ужас сменяется, безысходностью страшной догадки: - Как же так, туда же... там же... девчонки? - вою навзрыд, переворачиваясь на спину.

  Последний раз взглянуть в небо, сделать вдох: - 'Значит, помирать пора' - отстранённо сознание фиксирует очевидное. Смиряюсь, шепчу пустоте: - Мама... Я скоро буду! Мелкая... прости!

  Воздух ворвался в лёгкие. Мучительно захотелось жить. Безумная обида, ужас, жалость и облегчение: - Всего лишь сон...

  Вдох-выдох. ВДОХ. Под несмолкающий стук в дверь. ВЫДОХ. Сел в кровати. Несколько секунд растерянно оглядывался, глотая воздух. Образ, заплаканной, но улыбающейся Ани, пылал в голове. Пытаясь отдышаться рухнул на мокрую от пота подушку и, охваченный внезапным приступом дикого, разнузданного веселья захохотал.

  Стук в дверь смолк, но спустя несколько мгновений возобновился с удвоенной силой: - Макс! Харе ржать! - Медвежий рык рыжего охотника, едва ли не заглушал устроенную им же пулемётную атаку двери. - Отворяй уже! На дело пора!

  - 'Охренеть! Ему как будто вообще, похер на всё. Мертвецы под окнами, жрут трупы, бандиты по городу бегают... рыжему начхать!' - раздражённо думаю я и кричу, - Угомонись! Сейчас... открываю!

  По-быстрому протираю 'зенки' и медленно плетусь к двери. В коридоре зеркало. Взгляд мельком: - 'Сука... Глаза красные, морда опухла. Западло пацану, в таком виде палиться! Ну и похрен!' - нарочито позёвывая, пытаюсь изобразить, что просто 'помят' спросонья. Щеколда в сторону.
  Игнатий врывается в квартиру, как комендант общаги, к решившим 'прибухнуть' студентам. Удивлённо таращится на меня, будто впервые увидел. Хмыкает: - Ревел что ль?

  - Нехер ржать! Заманали такие побудки! По чужим углам. То мертвяки у клетки, то выстрелы, то матюгальник орёт, теперь вот кошмары... Блядь!

  - Ладно, малой, я и не думал! - перебивает мужик, продолжая 'лыбиться', - Бивни чистить и на зарядку. Бегом! Что за взгляд?! Офигел от счастья?

  Я уже почти успокоился, поэтому отвечаю с ленцой. Зевая и почёсывая плоский живот под футболкой: - Да не-е... если только, самую малость. - Затем ухмыляюсь многозначительно, хрустя костяшками набитых кулаков, - А ты... никак решил к спорту приобщиться? Так не стесняйся. Знак только дай ...покажу, пару приёмов! Скажешь тоже. На зарядку!

  Игнатий смеётся: - Ну, раз ты в норму пришёл, тогда ладно. Отбой зарядке. Погнали на крышу, я уже костерок развёл. Чайку хлебанём, да и пожрать надо.

  - С травками? - воодушевился я, вчерашнее чаепитие понравилось как необычностью вкуса, так и даруемым бодрячком, - Что за отвар кстати?

  - Саган-даля! - важно отвечает рыжий, - Шаман-трава, с Алтая. Туристы привезли. Распробовал?

  - Ничего так. Ладно. Иди, сейчас поднимусь.

  - Накинь, что-нибудь. Моросит слегка.

  - Так может, ну её, крышу? Здесь бы заварили.

  - Костерок?! В квартире или подъезде? - сделал вид, что засомневался Игнатий, - Можно конечно. Если с умом. Но, ну его на хер. Дымом, на месяц провоняешь, а стирать где? Да и мертвечиной дышать неохота...

  - Думаешь, на улице не смердит? - удивился я.

  - Смердит, - легко согласился охотник, - но разницу, сам поймёшь и... знаешь, что я тебе скажу малой? Привыкай ...к жизни под небом. На бегу и всегда оглядываясь. Теперь только так!

  - Типа бомжей?

  - Вроде того. Но, без вокзалов и теплотрасс, а вместо ментов... ну ты и сам, догадываешься. - Сказал он, выходя на лестничную клетку.

  - Думаешь, долго так протянем? - остановил я его, прекрасно зная ответ и, всё равно, надеясь услышать другой.

  - Нет. Недолго, - сказал рыжий, - рано или поздно, тебя укусят... или убьют, что, вообще-то, одно и то же. И тогда, настанет твоя очередь гонять живых и жрать трупы на улице. В любом случае жизнь тебя ждёт новая, увлекательная!

  - Спасибо! - крикнул я вслед, - Приободрил!

  Сидя на принесённом табурете, я двумя руками обхватил горячую чашку. Делал маленькие глоточки, стараясь не обжечься и не думать о том, что возможно, весь мир доживает последние деньки. Смотрел на догорающие доски, ещё недавно бывшие чьей-то мебелью. Бодрящий чаёк под моросящим дождичком, шёл великолепно. Я вынужденно согласился с Игнатием. Здесь, гораздо лучше, чем в пропахшем мертвечиной подъезде. Лёгкий ветерок уносил тошнотворные ароматы тлена, не давая застаиваться, отравляя смрадом округу. Перемешивая с воздухом из бездонных запасов, затянутого серыми облаками неба и горьким дымом случившегося ночью пожара. Горелый запах, расползшись по округе, почти заглушил вонь разлагающихся тел. И за это, я ему был отдельно благодарен.

  Мой новый товарищ сидел на таком же табурете напротив. Кутался в длинный целлофановый дождевик, найденный и присвоенный в одной из квартир. Бережно укрыв плащом карабин, который теперь, не выпускал из рук, он задумчиво глядел на поднимающиеся над крышами, похожие на чёрный туман клубящиеся сгустки.

  - Дымок в тему пошёл, хоть пожрали нормально, - заметил мой спутник, глядя как ветерок, разгоняет, дым по округе, - Интересно, что там за пожарище стряслось?

  - ХэЗэ, зомби вроде, огнём пока не пользуются, - ответил я, допивая чай, - один фиг по пути, вот и посмотрим.

  - Да? - выгнул бровь Игнатий,- А где там твоя мусарня? За теми домами? Не она ли, часом дымит?

  - Да ладно?! - отмахнулся я, удивившись, - С чего бы ей? Там и брать-то, больше нечего, всё при мне вывезли.

  - Не скажи! - криво ухмыльнулся товарищ, - Власти то ...как таковой здесь больше нет. Как думаешь, что братва местная, почуяв волюшку, творить начнёт?

  - Ну, что всегда, наверное, отрываться по-всякому. - За почёсыванием носа я попытался скрыть замешательство: - Бухать там, грабить, да девок драть. ОВД им теперь накой сдался?

  - Вот! - поднял палец вверх охотник, - Поверь, я эту публику, уж всяко побольше тебя знаю. И отделение твоё, они запалят, как говорится - для души! Потому что всегда хотели, а теперь ещё и могут.

  - Типун тебе на язык! - вновь отмахнулся от него, - Заберу там, то что надо. Тогда и пусть полыхает к чертям.

  - А всё же, - не унимался собеседник, - что если выгорело там всё? Есть понимание, что дальше делать?

  - Ну, ты вопросы задаёшь. Сначала туда дойдём, а там видно будет.

  - Не-е, - протянул посерьёзневший Игнатий, - так не пойдёт! У тебя всех идей - залезть в отдел и блин... телефон с ключами вернуть, да тренеру позвонить. Дальше что?!

  - Ты чё докопался? - от осознания его правоты, я начал заводиться, вставая с табурета: - Сказал же. Там посмотрим! - слова прозвучали более жёстко, чем хотелось.

  - Слушай сюда. Сынок! - взгляд попутчика стал колючим, но голос спокойный. На губах сухая улыбка. Он тоже встал и как бы невзначай, шагнул назад. Карабин, поперёк живота, на уровне пояса, - План твой - говно! Но, самоубийцам сгодится.

  - Думаешь? - Ухмыляюсь и шагаю вперёд влево, закручивая дальше от ствола, - 'Блин, что у него в голове? Пальнёт? Дурак, сам ему оружие отдал!' - На дробовик, намеренно не гляжу, чтобы не провоцировать, раньше времени: 'Слишком далеко. Ещё немного и достану...'.

  Дядька, цыкнув, вздыхает и делает полшага назад, поворачиваясь ко мне, качает головой. На лице снисходительно-дружелюбная улыбка. Голос елейный, будто с дурнем разговаривает: - Повторяю. Что? Делать? Будем? Если у ментов, ничего не найдём? А если тренеру не дозвонимся?! Ты, глазки-то, не закатывай! Я тебе, вопросы по делу задаю.

  - А если, а если... Короче... Не хочешь идти, сиди здесь. Сам справлюсь. - Зло отрезал я, глядя в глаза мужику: - 'Похоже, без ружья я остался и без помощи. Ноги бы теперь унести! Смотрит как на покойника. Я не зомби, мне картечью, куда угодно можно. Дёрнусь и всё', - отвернулся и, не спеша, пошёл в сторону спуска в подъезд. Хотелось казаться равнодушным. Не нужно провоцировать бывшего браконьера. Но моя деревянная походка и прямая как палка, напряжённая спина, выдавали идущего к эшафоту с головой. Игнатий, молча сверлил меня взглядом. Осталось пройти пару шагов и нырнуть в подъезд. Затем бег по лестнице вниз. Основание черепа сдавило льдом, когда я услышал, как он сплюнул и выматерился: - Чёрт с тобой! - я остановился, прикрыв глаза, сейчас...

  - Своей смертью, один хрен не умру! Нам бы ещё, барышню знойную спасти, чтобы благодарна была, ну и за что подержаться имелось. А?

  - Неплохо бы! - Ответил я машинально, сам же вспоминая Анины глаза и улыбку.

  Разработка плана не заняла много времени. Для начала осмотрелись, мертвецов во дворе не было, во всяком случае на виду. Да и что им там делать, без еды. Те, что преследовали меня днём ранее, сейчас стояли истуканами на улице и никакой активности не проявляли. Трупы, лежащие там ещё вчера, были растащены по косточкам и обглоданы, а мы с дядькой на зубок не спешили. Если сделать всё быстро и тихо, проблем быть не должно. Во дворе было ещё достаточно брошенных автомобилей и поначалу хотели экспроприировать один, но решили, что искать ключи непонятно где, дело неблагодарное. Особенно учитывая, что я, даже приблизительно не знаю, где проживал владелец той или иной машины. А вскрывать и пытаться завести напрямую, рискуя нарваться на громкий вой сигнализации, что несомненно переполошит всю нежить округи не хотелось. Да и вообще, мертвяков на улице было многовато и если они попрут во двор, точно проблемы будут. Так что, отсюда решили уйти максимально тихо, оставляя возможность вернуться, если всё пойдёт наперекосяк. Пошли налегке. Прихватили только инструменты, вроде той дрели, которой Лёхину квартиру вскрывали. Вдруг и правда, ключи не найду, а вот из съестного взяли лишь по паре консервов и воду. Я начал было паковать жратву в дорогу, но охотник убедил, что такого добра, сейчас где угодно найдём и нечего обременяться лишним весом.

  Немного постояли в подъезде, наблюдая двор в окошко на лестничной клетке, но ничего подозрительного не заметили и решили - пора.

  - Готов? - не глядя в мою сторону, произнёс Игнатий и, дождавшись утвердительного 'угу', вскинул ружьё и скомандовал: - Давай!

  Я неспешно, стараясь не шуметь, немного приоткрыл дверь подъезда и вслушался. Тихо вроде бы. Немного присел, чтобы ненароком не угодить под выстрел, и распахнул дверь полностью. Ничего.

  Двор был пуст и безмолвен. Только моросящие капли дождя по подоконникам, нарушали гробовую тишину. Ни выстрелов, ни привычного гула машин, с соседних улиц. Лишь растащенные костяки с обрывками грязной, окровавленной одежды, да следы протектора от грузовиков и бэтера на газонах.

  Разумеется, первое впечатление оказалось обманчивым. Ни за что бы не заметил мертвяка, но опытный охотник, придержал меня за плечо, когда я уже хотел шагнуть наружу.

  - Ч-шь! - шепнул он и указал пальцем в сторону того, что когда-то было детской площадкой, метрах в пятнадцати от подъезда. А теперь превратилось в развороченное тяжёлой техникой месиво из обломков крашеных труб и досок вперемешку с апрельской грязью: - Видал уже такого?

  Сначала даже не понял о чем речь, но когда он раздражённо указал пальцем, похолодел. Пойди один, и кирдык - отмучался раб Божий! В жизни бы не заметил, почти стелящуюся по земле тварь, чья серая спина, едва торчала над облупившимися от краски обломками песочницы.

  Как не были мы тихи, монстр нас услышал и затаился. Скорее всего именно в тот момент, когда мы, с предосторожностями открывали дверь и только попытка выманить нас на улицу спасла от неминуемой гибели. Бросься он в момент, когда я, приоткрыв дверь, прислушивался к шорохам и мутант уже бы резвился с нами в подъезде, а там кто знает, успел бы Игнатий хоть что-нибудь сделать. Себя в расчёт не беру, насмотрелся в ОВД, а чудище было очень похоже на мертвого прапорщика. В этом я убедился мгновением позже, когда твари надоело ждать и она, с места прыгнула в сторону распахнутой двери. Грохнул выстрел и атакующий мертвец дёрнулся. Словно самолёт с курса сбился и рухнул в грязь, будто на невидимую стену налетел. К моему великому разочарованию, голова осталась цела, как и все конечности, хотя я успел заметить страшные, развороченные картечью раны по всему телу мутанта. Но, даже они не остановили ожившую мерзость. Едва коснувшись земли, расплескав при этом во все стороны не до конца оттаявшую лужу, монстр сорвался с места и стелясь по земле побитой шавкой рванул прочь.

  - Знает падла, силу оружия! - зло, хрипло, видно что тоже проняло, выдавил Игнатий, когда я захлопнул дверь. - Вот, от такой же херОтины, я на даче прятался! Ну ничё, теперь повоюем. Открывай!

  - Уверен? - С сомнением уточнил я, но охотник только отмахнулся, заталкивая патрон и снова примыкая магазин, - Если сейчас не выйдем, завтра их может быть две, а то и десять. Пока здесь сидим, они на городе отжираются и кто знает, сколько такой вот хреноты, придёт за наш счёт отобедать, задержись мы на день-два. Так что открывай, пока она одна, не ссы!

  - Готов? - уточнил уже я, не став спорить и услышав ответное 'всегда', толкнул дверь.

  Как я и думал подранок и не собирался далеко убегать, серая спина то и дело мелькала, то тут, то там возле брошенных машин на противоположной стороне двора. Показалось даже, что тварь, увидев нас дернулась прочь но, не добежав до угла дома, гадина длинным прыжком заскочила за ближайший автомобиль и затаилась. Пока я, вытаращившись, следил за нежитью, которую Игнатий удостоил лишь мимолётного взгляда, к нам уже спешили первые шустрики с улицы. Вот на них, ещё не пуганных, только крикнув мне, - Не зевай, следи за мутантом! - охотник и обрушил шквал дроби и картечи.

  Восемь оглушительных раскатов, в небольшой коробочке домов, гуляют эхом. Щелчок отсоединяемого магазина. И снова, уже другого - вставляемого. Очень хочется обернуться. А ну как, мертвецы близко. Набегают. Вытянув окровавленные руки и давно драпать пора! Но нельзя! Упущу, когда мутант за другую машину переползёт, тут его из виду и потеряю! И всё... амба! Писец котятам!

  - Снаряди! Да не отвлекайся! - чувствую толчок в спину, тяну руку, пояс-бандольер с патронами и пустой магазин. Едва не уронил, когда жахнул очередной выстрел! Выругался и занемевшими внезапно пальцами, начал по одному вытаскивать цилиндры патронов.

  - Быстрее! - орёт охотник.

  Ломая, не стриженные несколько дней ногти, матерюсь. Заталкиваю патроны. Паника. Я едва успел забить два картонных цилиндра, а охотник расстрелял почти весь магазин. Штук шесть точно влупил, могу и ошибаться. Понял, не успеваю. Да ещё и уронил патрон. Ору с досады. Шарю под ногами, быстрый взгляд вниз. Вот он, в руке. Выстрел. Игнатий хохочет зло, - Н-на! С-сука! Выкуси бля!

  Патрон в магазин, достаю другой. Еще пару мгновений. Толкаю патрон на место, достаю следующий. В этот момент тварь устала ждать. Длинным, распластанным почти по земле прыжком, мутант переместился под ближайшую машину и стал немного ближе к нам.

  - В подъезд! - заорал я и не выдержав оглянулся. Со стороны улицы, в нашу сторону, шатаясь на все лады, ковыляло десятка полтора мертвяков. Именно от таких, я вчера так удачно по улицам бегал. Шустриков Игнатий выбил. Большинство окончательно упокоив, а иных так размотав, что валялись они теперь и конечностями бессильно по земле елозили. Не будь мутанта, можно было рискнуть и повторить забег. Но не судьба.

  Чемпион среди зомби, секунд через десять в закрытую дверь стукнулся, остальные замолотили спустя три, четыре, пять и далее. Мутант тоже отметился. Невольно ожидаешь тяжёлого дыхания, но нет, это не киношный маньяк. Просто слышно было, как нечто, быстрое и нервное, судя по рваному ритму, суетливо шныряло за тонкой железякой, ставшей вратами неприступной крепости подъезда.

  Стараемся не дышать. Молчим, ошарашено смотрим друг на друга. На автомате догоняю патрон в магазин и сую его Игнатию. Берёт. Досылает. Неизрасходованный патрон вылетает на пол. Молча подбираю и заталкиваю в протянутый магазин с оставшимся там патроном. Повторяю, снова, снова и снова. Не лезет больше. Полон. Охотник тянет руку и забирает. Пальцем показывает - тихо и вверх. Киваю. Крадёмся.

  Хорошо что Миха, не всё бухлишко вывез. Кое-что осталось. По сто грамм махом зашли. Когда Игнатий по стопкам начислил, даже вопроса не возникло. Молча жахнули, а затем и по второй следом. Только здесь отходить начал. Вроде когда один бегал, не так колбасило. Там что? Приперли и рванул прочь, а тут? Когда подъезд чистили, тоже иначе. Впереди Миха прикладом машет, позади дед с пистолетом, да и зомби, штук пять всего осталось, когда я с молотком влез. Теперь иное, а может просто дошло наконец, что с миром творится или от шока отошёл. Если раньше, как в тумане бегал, то теперь проняло. Теперь мы в окружении были и бежать я не мог, только не сейчас, бросив товарища по несчастью.

  - Прости брат! - Неожиданно тихо, сказал Игнатий, - И спасибо. Я б так и палил. До талого. А потом в рукопашную. Ну и пиздец короче.

  Чокнулись. Махнули.

  - Оружие брат, - продолжил рыжий, - такая штука, что взяв в руки думаешь - что всё, теперь уж я бог. Ан-нет! Иллюзия. Так-то! Ещё? - указал он на ополовиненную бутылку.

  - По крайней! - согласился я кутаясь в содранное с дивана покрывало. - Что делать то будем?

   Ну, всегда есть второй путь, даже если тебя съели! - ухмыльнулся Игнатий, разливая амброзию алкашей и указав в потолок добавил: - Но, не сегодня! Пьяный боец - мёртвый боец! Запомни это парень! Навсегда запомни!

  Надо ли говорить, что это была не крайняя? Мы вылакали всё что оставалось у Михаила, а потом устроили долгий рейд по всем квартирам, в поисках не вскрытых ранее заначек. Хотели вскрыть через верх, соседние подъезды и пошарить там, но вывалившись на крышу залюбовались звёздами, а затем забили и разошлись спать.