Полутруп Мандельштама копает
Глину далеких земель,
И лишь ветер ему напевает
И печально качается ель.
И в предсмертном простом одеяньи
Все куда-то плывут облака:
То багровы в закатном сияньи, 
То белы, как стакан молока.
Но чужая земля понимает
И свое утешенья дает - 
И усталые ноги шагают
Там, где больше никто не пройдет.
Только реки, холодные реки
Все куда-то текут и текут,
Забирая с собою навеки,
То, что люди с собой не возьмут.