Аннотация: Это начало моего огромного высера, который я планирую закончить, так как писать подобное могу очень много и долго.
Часть 1
Глава 1
Вильгельм Иогансен никак не мог заснуть, и подолгу выстаивал возле своего столичного окна, выходящего на вовсе не столичного вида площадь Тысячи Троп. В лунном свете площадь походила на сад, изрытой множеством гряд и клумб; так детально были отмечены те самые Тропы, уводившие каждая во все мыслимые точки земли.
"Эти тропы, подобны венам на теле человека, только охватывают не его, а всю нашу землю. И подобно венам - несут кровь, суть которой заключена в жизни, и выражена в данной системе - в бесконечных людских потоках: торговые караваны как полезная кровь, марширующие армии - как оторвавшийся тромб"
Так думал великий мыслитель всех времён Вильгельм Иогансен, почётный ректор первого в варварском мире университета, названого ещё при жизни в его же честь - Первый варварский университет Социальных магических дисциплин имени великого Вильгельма Иогансена...
Каждая новая мысль, страдающего мигренью и оттого бессонницей Вильгельма, придуманная вот в такие злые ночи, в этом странном районе столицы, ложилась догмой в очередную его книгу. И неважно, что у него была личная монополия на их написание, издание, и печатание, полученная лично от Великого (как и он сам) Императора; главным являлось то, что никому другому заниматься этим и не взбрело бы в голову. И не нашлось бы ещё одного такого же старательного человека на прасторах всё той же великой Империи, как и он сам. И поэтому во всех книгах, которых насчитывалось всего 10000 во всём свете, были исключительно мысли самого Вильгельма Иогансена. Да и откуда же было взяться другим?
"Пока уровень самосознания народа хотя бы сравняется с уровнем потребляемых им же благ - пройдут десятилетия. А без самосознания, оторванного от обыденного ощущения себя как существа стремящегося к комфорту, а мыслящего про материи несуществующие в мире осязаемого, но пребывающих в виде доминанты постоянно, и безраздельно (знаем ли мы это, или нет, и лучше именовать это - Бессознательным) властвующим над всеми поступками и свершениями..."
И великий мыслитель в очередной раз потерял нить своих рассуждений. Нервно пройдясь по комнате, пытаясь восстановить её, он с ужасом подумал что его студенты, его публика, состоящая не только из университета, но и всей Империи, а в перспективе, возможно, и из всех остальных земель и королевств, будут обмануты, если он завтра, не выспавшийся, расскажет им эту неоконченную и не доведённую до завершённости идею, оставив её доработку на бедующих потомков. Справедливо и правильно ли будет это? - задал сам себе вопрос философ.
"С другой стороны, я и так многого добился, и имею полное право схалтурить. И если обречь любую недосказанность всего одним завершающим словом - загадка - то получится вполне милый образ мудрого и хитрого мыслителя.
А последующие исследователи, вполне найдут здесь параллели с восточным образом мысли, с которым я имел возможность ознакомиться пребывая в военной миссии Ханаана в пору своей юности"
Довольный найденным выходом, Вильгельм ещё раз заложил круг по комнате, налил кружку травяной настойки, осушив её как очередную идею, принялся мыслить дальше:
"Если моя теория о системном мышлении работает, то, как и задумывалось мною же раньше, во главе всего стоит Земля - то место, в котором расположена и наша Империя, и Ханаан, и россыпь иных, мелких и отсталых королевств и территорий. Это можно представить в виде большой и полной бутылки, внутри которой, к ужасу, оказалась бы не травяная настойка, а ещё десяток бутылок по меньше, являвших собой, скажем, Империю, Ханаан, и так далее.
В каждой из этих бутылок были бы и другие, всё меньше и меньше, и каждая бы была армией, канцелярией, управление добывающих областей, и ещё множеством других, означающих провинции и отдельно взятые города. И вот уже в них, были бы настолько незначительные и оттого невидимые бутылочки, что выглядеть они должны как крохотные стёклышки. И отвечать должны были б за каждого отдельного человека, его семью, и хозяйство.
И тогда, вся империя подобна на тело человека: дороги - как вены, Император - как голова, армия - как руки, я - как душа."
Приободрённый такой замечательной мыслью Вильгельм подлил себе ещё настойки, и не успев допить, спешно принялся поджигать свечи, и шабуршать на столе бумагами, в поисках чистого листа. И не в силах сдержать свой писчий стилус, принялся записывать следующую, неудержимо рвущуюся мысль:
"Всё мышление человеческого существа являет череду образов и смыслов, построенных на цветочных картинках и сравнениях с другими картинками из реального мира. Каждую такую картинку, человеческое сознание способно переделать на необходимый тому лад, который в сою очередь, необходим для решения определённой задачи, проблемы.
Если нашему сознанию необходим шар с шипами, то мы представим сперва шар, и лишь потом приделаем к нему шипы, и этот образ, эту картинку, вполне допустимо будет перенести в реальный мир. И поэтому реальность мира реального вполне зависит от мира сознания и соображений..."
Вильгельм остановился.
Сильно сжал стилус, после чего швырнул его в сторону. Великому мыслителю категорически не понравилось то ответвление мысли, приведшее его к подобному заключению, ведь необходимо было закончить начальное рассуждение.
Достав новый стилус, он неуверенно принялся продолжать:
"Сознание первично...
То чего нет в мире видимого, вполне может существовать..."
Вильгельм прервался что бы яростно зачеркнуть уже написаное, и к неудовольству переписать это заново, но после нескольких секунд мучительного анализа, просто вставил одно короткое слово, несколько раз обведя его:
"..., вполне может ужесуществовать в мире Сознания.
Какой бы дерзкой не была эта мысль, но вполне возможно, что сознания никак не задействовано в процессе осмысления сущего. И ни один человек, в том числе и я, и даже сам Император, не могут называться мыслителями, без упоминания что ничем другим не выделяются в этом качестве от всех остальных. Например, работник из добывающих областей так же может мыслить, сталкиваясь с проблемой починки кирки, как и мы с Императором можем мыслить сталкиваясь проблемой государственного управления. И то, что работник может мыслить, говорит только о том, что знание доступно абсолютно каждому, и сознание как таковое присутствует изначально в виде уже сформировавшегося..."
Вильгельму очень захотелось спать, но необходимость интеллектуального мышления в масштабах всей Империи брала верх. И спутанность мыслей, и величина обдумываемой им проблемы, не способствовали чёткому формулированию теории. Вильгельм-мыслитель попытался собраться, и осторожно, шаг за шагом, принялся подводить итог своим полуночным бдениям, предварительно перечитав написанное до того:
"Короче, - отчаянно написал он, - смею предположить, что помимо мира Реального, со всеми его империями, армиями и Императорами, и не забудем про великих мыслителей - существует мир нереального, иначе называемого миром Сознания. Это как с зеркалом, где само зеркало выступает миром реального, а перед ним стоит мир Сознания, который и отражается в зеркале. Но научный парадокс данного процесса заключается в том, что зеркало отражает все действия, и сам образ, Сознания, с задержкой, буквально... - Вильгельм остановился, не в силах моментально определить степень этой основомиропологающей задержки, и скромно написал, - скажем, условно, очень приблизительно, секунда. И вот, когда уже сознание, абсолютное и единое для всех, а мы являемся крошечными носителями крошечных частиц его Целого, до конца определено и сформировано, до самого своего конца существования, мы, в этом мире Реального, всего лишь отражаем его младенчество, момент его зарождения.
Мир Реального, это зеркало, всего лишь отражает то что уже определено заранее, и любая мысль по модернизации и улучшению его, уже заранее предопределена.
Это как заданость истории.
Это как халдейские мифы о начальной точке отсчёта мираздания, до его конца света, и что вся временная последовательность подчиняется чьей-то воле.
И каждый человек способен понять не больше того, что дано ему глобальным сознанием. Так как он всего лишь носитель одной миллионной целого, и может выдумать за всю свою жизнь не больше того, что ему случайно удалось урвать заключённую в эту частицу разума при естественном перераспределении разума.
Например: если в "одной-миллионной" (крохотная частица целого) нашего Императора сумму знаний принять за единицу, то двойку он никогда не придумает. А если у меня, скажем, сумму знаний принять за двойку, то я никогда не смогу постичь еденицу!
Из этого следует, что Сознание составляет определённую последовательность каких-то действий и представлений, которую мы - жители мира Реального, тёмные жители мира Зеркала, вынуждены выполнять в мельчайших подробностях."
Не в силах сдержать охвативший Вильгельма ужас, он поднялся со стула. На ватных ногах, ощущение которых подарила ему только что его собственная мысль, он попытался пройтись по комнате, но не смог выполнить положенный ему "философский круг": от стола, до окна, оттуда до дивана, а оттуда через огромное зеркало опять к столу.
Вильгельм остановился перед зеркалом, обречённо наблюдая в нём усталого, всклочённого человека. А потом его постиг безумный ужас...
Глава 2
Университет Социальной Магии имел простую стрктуру, разобраться в которой мог каждый, кто его даже не заканчивал: во главе всего стоял Император, благодетель и лично управляющий. Почётным ректором являлся великий мыслитель Вильгельм Иогансен, выполнявший, не много не мало, роль основного источника знаний и мудрости, и единолично издававший свои собственные книги, по которым и учились студенты. Формальным же управляющим университета являлся Дуайт Нордичев, путешественник и некромант. Все остальные выполняли роль ретрансляторов мудрости великих трёх - Императора, Иогансена и самого Нордичева.
Некромант и путешественник был самым молодым из всей великой троицы, и уже прославился как воин и маг, закончив предварительно обучение у великих некромантов того времени. Сам себя он называл не иначе как "естествоиспытатель", и его лекции, которые он пытался напечатать в собственной книге, рукопись которой уже долго лежала непрочитанной в столе Вильгельма, являлись намного упорядоченными и полезными, чем отстраненные изыскания последнего.
Самому же Дуайту Нордичеву нравилась идея подобного университета, поданная Вильгельмом и одобренная Императором, что бы самый большой обладатель многих материальных браг и ресурсов, народ обладающий высочайшим уровнем жизни, мог ещё и заниматься полезной и крайне увлекательной деятельностью - мыслить и думать. К тому же, Император полагал, как полагали и многие, кому удавалось оторваться от своего золотого ложе и задуматься над его происхождением и природой, что подобный род занятий даст ещё большее преимущество над конкурентами и соседями, нежели колоссальный запас ресурсов и клинков. Это даст - Превосходство, не только физическое, но и духовное, внутреннее. Когда каждый житель большой Империи сможет не бояться быть пронзённым молнией, лишь за то что он осквернил, скажем, ханаанский храм, или не будет поглащён А-Улийской теократией, заставлявшей работать во славу ложных богов.
Университет, и сам Вильгель Иогансен, блистательно доказали десять лет назад, что никаких богов не существует, кроме девяти, официально одобренных Императором, и существовать не может. А те, что есть - не иначе как природный казус, с которым приходится мириться, и по возможности налаживать отношения.
При новом императоре и Вильгельме Иогансене, отношения с богами вышли гораздо на более новый уровень. Были отвергнуты прежние разорительные договорённости между людьми и их богами, выраженные во многих жреческих культах с невыгодными кровавыми жертвоприношениями и оргиями. Как стало известно, боги хоть в этом нуждаются, но больше, писал сам Иогансен, они нуждаются:
"...в человеческом факторе, в безграничной вере в них. Ведь в каждом человеке живёт бог, а так же дух, как лесной, так и любой другой, пусть даже самый-самый злой. А живёт он во взгляде человека, т.к. особо верующие способны наделять божественным и сакральным то место, в которое смотрят.
Но помимо внешнего зрения, существует и зрение внутреннее, это, то поле, в котором человек закрывший глаза способен представить абсолютно любой предмет, любое переживание, не зависимо - разделены ли они расстоянием, или временем. И вот только этим, первичным зрением (см. другие мои работы) человек и способен видеть нечто божественное.
Бог - это взгляды, направленные в одну точку.
Конечно, нельзя исключать и физическое бытие девяти истинных богов, например их войну между собой в Ханаане 70 лет назад. Тогда, как известно, Девятирукий Шимус напал на обитель Стального Сины, и лично уничтожил последнего (правда, ненадолго) и тысячи его почитателей. Существо подобной разрушительной мощи, вряд ли существует где-либо ещё, и даже самые сильные наши маги, такие как Архениктус Иштван Бриан, смогут сравниться с ним.
Такая мощь является никак не божественной, а просто эгоистическим проявлением власти кого-то сильного, данная ему случайным образом. Подобно тому, как распределяются земельные наделы во время имперской лотереи.
Победить войну Девятирукого Шимуса с защитниками Сины (Непобедимый Кали, Несгибаемый Борг, и Тьма Вавилонская) удалось только властям самого Ханаана, на территории которого и происходил этот разрушительный конфликт. Они предприняли жестокие меры в отношении верующих в сражавшихся богов, и казнив десятки тысяч верующих, оставили без релегиозной подпитки беснующихся чудищ. Те, лишённые взглядов устремлённых в них - моментально начали таять, а Непобедимый Кали, чьи преверженцы только и находились что в Ханаане, уменьшился до тараканьих размеров, и был раздавлен будующим властителем Ханаана.
Поэтому боги существуют пока в них веришь. Но не стоит относиться к их власти легкомысленно, ведь каждый из них стоит целого легиона, но с двумя им уже не справиться, что и было продемонстрировано во время одной из имперских экспедиций к обители Тьмы Вавилонской. Тогда нашему Императору удалось выторговать у богини необходимые государству инвестиции, магические артефакты и знания.
Так же, существует теократия А-Уле, опирающаяся на реально несуществующих богов, но несущая сама в себе невероятно притягательные для человеческого сознания традиции и действия, развращая его, и уничтожая бесконечными удовольствиями"
Вся деятельность университета опиралась на десять работ Вильгельма Иогансена, в которых затрагивалась абсолютно любая, даже вся и каждая, тема, доступная для восприятия сознания. А сам университет - являл конгломерат подобных идей и знаний, переосмысленных и дополненных всеми студентами и профессорами. А на огромной колоннаде, перед входом в главное здание университета, были высечены слова из новой работы Иогансена, правда, поверх старой надписи, из третьей по счёт его работы:
"УНИВЕРСИТЕТ ВНОВЬ СОБИРАЕТ ОСКОЛКИ ВЕЛИКОГО И ЦЕЛОГО СОЗНАНИЯ".
И сама идея, о том что университет есть подобие, но только пока!, того всеобъемлющего предзеркального сознания, где каждая его мелкая частица обьеденена в единую сумму знаний, невероятно устраивала и самого Вильгельма, и Императора, и даже маниакального любителя порядка и систематизации Дуайта Нордичева.
В новенькой дубовой аудитории, круглой как блюдце, Дуайт Нордичев безапелляционно, с расстановкой, внушал студиозасам первого курса про политическую карту их земли:
- Здесь всё просто, - говорил он, - обратите внимания на карту, здесь находимся мы - Великая Империя, под нами расположены земли Ханаана, а правее него, уходящие вниз до самого Нижнего моря - земли Кураторства Шэнуан, отделённые когда-то от могущественной Красной Земли. Её осколки расположены вот здесь, здесь, и здесь, - и он указал точёной указкой на правый край карты, - это Ху-А, А-Уле, и Марадишский султанат. Далеко в левом же углу лежат разрозненные земли называемые Верхним Герцегством, и Нижними королевствами. Так же, на острове за Нижнем морем расположена ещё одна империя, вход в которую для иностранцев закрыт - это Колос Ангелов, но мне однажды удалось там побывать (вернее, на самой их границе), и встретиться с крылатыми обитателями тех мест.
И лектор важно, с чувством собственного достоинства и важности принялся за долгие и красочные воспоминания о делах недавних времён, и своём в них участии.
- Но, это не самое интересное из существующего в мире. Так как наш мир не один во всей великой сфере. Днём и ночью, на небе, можно видеть два наших светила - Луну и Солнце, одна горит алым, вторая - голубым. Вместе они парят друг вокруг друга в пространстве, которое принято именовать Астралом. На них так же существует жизнь. Не исключаю, что некоторые из вас, или ваши предки, являются или были магами, способными достаточно далеко оторваться от поверхности нашей Земли, которая имеет форму шара, и улететь за пределы этого мира, приземлившись, если повезёт мягко, скажем на той же Луне. Может кто-то из вас бывал на других Шарах? - задал вопрос залу Нордичев.
В ответ ему взметнулся десяток рук, их обладатели были уже умудрёнными сединами воинами, и лектору стало ясно что они там бывали в составе экспедиционных корпусов Империи.
- Встаньте, вот вы, - он указал на одного из бывавших там людей, - вы видели обитателей других шаров?
- Никак нет, наш отряд угодил прямиков в их душные леса, прямо к змеям, и мы первым делом убили нашего астронома, который неправильно рассчитал движение и расстояние между землёй и солнцем. Поэтому мы чуть не загнулись в тех лесах, а потом неделю ещё не смогли выбраться, так как отсчитывать обратный маршрут было некому.
- Хорошо, - лектор остановил пожелавшего получить образование ветерана, - а как вы попали обратно?
- Нам пришлось долго лезть на высокую гору, где мы столкнулись с неразумными, - это слово он подчеркнул интонацией превосходства, - змеевидными птицами, а потом, когда Земля вновь проплыла над нами, и показалась достаточно большой, мы с помощью магов подпрыгнули каждый, как только мог выше. И долго падали, очутившись на землях Нижних королевств, откуда нас выкупил...
Лектор властно прервал ветерана взмахну рукой, и продолжил:
- Совершенно верно, перемещения между Трёх Шаров выполняются крайне просто, достаточно оторваться от земли, к примеру. Но только сопровождается это путём бесчисленных магических и астрономических изысканий. В нашем университете существует факультет Путешствий, и на нём обучаются не только мышлению, но и магии. Преподают, - Дуайт Нордичев вновь принялся рекламировать своё детище, - там квалифицированные маги и воины, участвовавшие не в одном набеге, и отражавшие нападение дикарей с Луны, если конкретнее, то с территории Княжества горы. Раньше этим занимались некроманты и маги из Академии Волшебства Соломона Брандта, но наш нынешний ректор добился запрещения этой деятельности вне стен университета, оставив лишь подконтрольную нам ложу в Академии Волшебства.
Глава 3
- Дорогие коллеги, - необязательно демократично начал почётный ректор Вильгельм Иогансен, - я хочу представить вашему учёному сознания свои новые рассуждения на счёт устройства окружающей действительности. Вчера ночью я постиг некоторую мудрость, которая является итогом из моей девятой и десятой работ.
И великий мыслитель принялся рассказывать про теорию системности, от неё перейдя к принципу подобия образов в сознании, и в конце выдвинул смелое, впрочем, как и все остальные, предположение, о его общем источнике через пример с зеркалом.
Как только учёная комиссия возглавляемая Дуайтом Нордичевым, принялась шумно, с азартным шушуканием, за мозговой штурм, докладчик вытер со лба пот, и присел, будто тут же отгородившись от плодов своего труда. Он старательно прокрутил во рту стилус, и принялся писать, то, что побоялся высказать вслух, дабы кто-нибудь иной зачитал это.
"Я стоял перед зеркалом, и думал, каково пребывать перед ним же Сознанию. Как оно должно чувствовать, как должно мыслить. Наиболее успешно в этом мне помог принцип подобия мышления и образов, и с чего стало ясно - что каждая, отдельная в нас, частица общего Сознания, должна очевидно обладать и памятью о том моменте, когда она была целом, пусть даже пройдя через случайное распределение в мире Зеркала, подобно морковке проходящей через тёрку. По сему, мы попробовать вспомнить, как происходит процесс глобального мышления.
И вот тут исследователя, как и меня, постигнет самое страшное потрясение, перед которым потеря близких и ужасы войны покажутся детскими игрушками.
Как только Сознание стоящие перед отстающим отражением, пытается задуматься, кто оно есть, и как функционирует, возникает вопрос: о кому оно пренадлежит?
Страшно вспомнить, как я совсем недавно, пытался опровергнуть существование божеств, или, введём специальный термин для чего-то более глобального - Бога. Конечно, идея о том что идолы, которым дары приносятся в ущерб казне, несостоятельны в роли таковых, по-прежнему остаётся верной.
Верным же остаётся тезис и о том что все люди империи равны, но обязаны занимать каждый своё место и должность, подобно органам человеческого тела, но! - а не наделены ли божества, вроде той же Тьмы Вавилонской или Девятирукого Шимуса сознание, несколько большим по отношению к остальным, обычным, обитателям Трёх Шаров СОЗНАНИЕМ? Этим вполне может и оправдаться их уровень магического и физического потенциала.
Например: если значение сознания Императора равняется единице, а моё - двойке, то значение сознания божества будет включать и единицу, и двойку, и ещё одно, отличное от этого значение, позволяющего концентрировать свои силы, опираясь на веру, выраженное через тройку.
Дебаты в зале собраний постепенно стихли, а Вильгельм с досадой отложил стилус в сторону, ведь мысль опять ушла от него в иное русло, и ни о какой системе не приходилось говорить. А ещё и полное отсутствие критики со стороны этой толпы собранных его же руками учёных, которые выскажут вот что:
- Это гениально!
Или: - Это оригинально!
- Это - необычно и современно, а так же, можете пояснить, господин почётный и великий ректор, какой в этом практический толк? - подал голос Дуайт Нордичев.
Вильгельм устало поглядел на него испытующим взглядом, так же устало потянулся вставая с рабочего стула, и медленно произнёс:
- Для того, что бы человек смог стать глобальным сознанием, и изменять реальный мир во славу Императора и Империи.
После короткой паузы, он продолжил:
- Где в моей теории ошибки?
- В том, - встал молодой и дерзкий учёный, которого Вильгельм за это и уважала за нетерпение авторитетов ради научной истины, - что эта теория не опирается на магические данные, или экспериментально подтверждённые, и никак не связано с реальным миром, - но учёный не смог продолжить, так как запнулся нарвавшись на недовольный взгляд Иогансена.
- Как только я слышу о реальном мире, я хватаюсь за арбалет, - ловко осадил оппонента господин почётный ректор.
"Удачное высказывание, вот только такое ощущение, будто оно уже было придумано до меня, и являлось частью Великого Сознания, что бы быть использованным в другом месте, и в другое время..." -подумал Вильгельм.
- Хорошо, возражений нет, это будет вскоре опубликовано, каждый может внести в это дело свою лепту. По поводу уяснённого материала у вас всех состоится экзамен с сержантом императорской гвардии. А сейчас, господин молодой учёный, вот вы, подойдите ко мне, и зачитайте вслух всё что здесь написано, - и Вильгельм подал ему свой недавний лист с рассуждениями. После чего, с отстранённым видом сел за новый, вновь лихо провернув во рту стилус, и принялся писать. За реакцией на свои откровения он даже не удосужился проследить, а принялся вкапываться дальше, в самую суть:
"И если сознание вздумает мнить себя Богом, то это будет неправильно, так как одного сознания для этого недостаточно, и внутренние и внешние взгляды многих должны быть в него устремлены. И вот, стоящее перед зеркалом Сознание, понимает и это, но богом являться не может.
Тогда - чьё это сознание? И чьё отражение продуцируется в наш мир?
Вот! Вот самый захватывающий и потрясающий вопрос, с которым мы, человечество, можем только столкнуться. Это жутко и больно чувствовать себя - индивидуальностью, единичным существом, подобно торжествующей крысе лакающей из лужицы восхвалять себя в противоборстве единичного с единичным, но пытаться верещать мышонком где-то между толщей и дном бескрайнего океана. Так и я, так и любой другой, чьё крохотное сознание лишь попробует попытаться вспомнить целое, тут же окажется в абсолютной пустоте, под тенью чего-то колоссального и необьятного.
Чувство собственной неважности, собственной микроскопичности - самое ужасное чувство.
Перед зеркалом в котором отражён реальный мир - стоит даже не сознание, а стоит Сущность! Сознание которой являет лишь малую часть его массы, тела, поведения.
Весь наш мир - есть ничто иное, как отражение чьих-то представлений о нём, мыслей о нём, и - Воли.