" Круг Земной - Круг Земной - Круг Земной - Круг Земной."
Полог
Когда ночь сверяет свои часы с ритмом Вселенной, когда звезды на небе складывают Круг, когда крик новорожденного, вновь рожденного озаряет Землю, тогда на Земле наступает время сказок. Тогда, в хороводе мальчишек и девчонок пляшет Гамельнский Крысолов и старый-старый, как сами датские острова, длинноногий тощий датчанин - Ганс Христиан Андерсен раздает подарки детям, тогда Кай и Герда, Принц и Золушка, Кот в Сапогах и дракон Пыхалка разгуливают по улицам уснувших городов и деревень. Тогда Снежная Королева, о-оо, сама королева, дает бал на самой большой, самой роскошной площади мира, на плошали Пуэрто дель Соль, что в Мадриде, у собора святого Петра в Риме, перед зданием ратуши в старом забытом Минске. Но, но перед тем, как, перед тем... тс-с-с, по вдруг потемневшему, странному желтому небу скользнут облака удивительной формы, словно два огромных, пушистых котяры несутся куда-то вдаль и котята, шесть маленьких, смешных комочков следом... И вот тогда, на Землю, под руку с древним седым греком Морфеем сходит маленький белокурый скандинав Оле Лукойе и несет он с собой один и единственный сон - бесконечный, белоснежный сад до горизонта, белая кипень яблонь и человек. В худом, пропитанном грязью и пылью, куске ткани. Темные пряди волос, обнаженные плечи, загорелые до черноты, смуглые руки - и одной из них он обнимает ствол дерева. Тонкие пальцы с обломанными ногтями. Человек медленно оборачивается и пронзительно темные глаза находят вас.
- Иешуа, я Иешуа...
Прелюдия
Из чужих звездных миров, расположенных за сотни световых лет, где-то там, по соседству, с началом мироздания, в звездную систему, лежащую у края галактики, вторгся чужак. Он столкнулся с пограничными планетами, сразился с ними, разгромил в трудной битве и изменил их орбиты. Из холодной, вечной тьмы космоса двигаясь, чужак неудержимо рвался к живому, теплому солнцу, оставляя позади себя разграбленные, побежденные планеты. Наконец, на своем пути, пришелец встретил соперника, достойного его размеров и силы. И разгорелась еще одна схватка.
Нервный центр существа-планеты боролся за свою жизнь. Бурные Ветра, сопровождавшие чужака, ударила планету в живот. Планета содрогнулась, ее тело вздулось, рот немо раскрылся в страшном крике-вопле. Взвыв от боли, оборотилась планета к космическим своим собратьям - увы, уже покоренным чужаком - и в это время, сам чужак, огромный, свирепый, нанес удар планете, удар всей своей силой, многомиллионной массой. Раздутое брюхо планеты не выдержало, заискрило, задергалось от удара и лопнуло. По всему периметру раскололась планета. Забурлил, задрожал от ударной волны ближний космос, распотрошенное эхо планеты докатилось и до него. А агония уже сводила с ума гибнущую планету, выгибала ее, крючила. В гигантской ране, образовавшейся по экватору, вскипела раскаленная магма. Зашипела, испаряясь едкой завесой, горная порода. Мгновенно вздулись и опали волдыри вулканов, обезобразив дырами всю рану. Потоки с огненной лавы взметнулись вверх, уходя выше, как можно выше. Горячие ручьи жидких газов потекли по ране, дымясь под открытым, разодранным до самых звезд, небом. Кровь, кишки, тяжелые твердые пласты - скелет планеты, ее кости - все, все нутро планеты вывалилось, выползло на поверхность, под жаркое зловонное дыхание Ветров, спутников чужака. Огромная волна прошла по ее телу. Планета вздрогнула в последний раз, еще раз и угасла, перестав сопротивляться, уступая неизбежному. Тугая жуткая рана, уже замерзающая по краям, опоясывала планету.
Тусклый свет плывущих вдали звезд отразил столкновение двух гигантов, их недолгое слияние и быструю разлуку, и унес с собой, к скоплениям больших галактик.
У впавшей в забытье планеты пришелец срезал часть ее тела, ее верхушку, а на свежую, оплывающую магмой-кровью рану сбросил маленькую, еще только формирующуюся планетку, крутившуюся у него под ногами. Утолив жажду мести, могучий пришелец двинул побежденного противника в челюсть, в то место, что можно назвать челюстью, сдвинул в сторону со своего пути и довольный поплыл дальше, туда, где еще так много ярких, теплых солнц и чужих, непокоренных миров.
- Ну, что же, начало неплохое. Можно сказать, недурно, весьма недурно.
- Однако, грубиян. Ага, а ежели мы, а если, а вот так... так, эту вправо, эту влево. Ядро, понимаешь, поместим здесь, добавим водицы-крупицы... Все. Теперь твой ход, господин дядя.
- Ну-кось, ну-кось, посмотрим, посмотрим. И это у нас вышло...
Мир номер ноль
Глава 1
Это мой мир. Это был мой мир. Это был мой мир и в нем я был счастлив. Мир, озаренный вспышками любви и страсти, мир с жарким дыханием моих друзей, моих подруг. Мир совершенства. Мы жили, дымились, бросались огнями, утихали и вели длинные, неспешные, длящиеся не день и не два, беседы. Мы сменили наших родителей, которые, умирая, завещали нам свою бурную жизнь. Поколения чередовались друг за другом. Мы продолжали сверкать, гудеть, трещать, искриться. Неуемная жажда, неуемная жадность жизни подстегивала нас, сверлила, толкала изнутри, не давала покоя. Иногда даже саламандры, наши маленькие саламандры, родившиеся в огне, огненные саламандры, бежали от нас, от нашего жара и охлаждались, застывая неподвижно на вершине какого-нибудь уснувшего нашего собрата-гиганта. Задрав свои хитрые мордочки вверх, к звездам, мерцающим в ночном небе, наши меньшие братья медленно остывали.
Но все проходит. Наше время кончается, и сумерки идут навстречу. Мы стареем и смены нам не видно. Наш род угасает. Планета, на которой мы появились, стареет. Все меньше и меньше друзей вокруг и скоро я останусь один. Саламандры уходят вглубь, в подземные царства. Ну, вот, кажется, и все. Я один и наступает мой час. Еще немного и я, возможно, последний вулкан на этой планете, впаду в долгую-долгую спячку, напоминающую неторопливую длинную-длинную смерть. Все единожды кончается, и вода подступает ко мне все ближе и ближе...
Над безграничным простором океана, далеко над восточным горизонтом, из розовой зари медленно поднимается золотой диск солнца. По темной поверхности воды, над бесконечными глубинами, бегут первые светлые лучики. Легкие волны, поднятые еще ночным ветерком, подгоняемые ветерком, ритмично колеблются, раз за разом накатываясь на пустой песчаный берег. Неумолчный плеск воды, отдаленный грозный гул - дыхание бесконечных, бескрайних масс воды, дыхание океана.
Середина лета. Еще рано, еще прохладно.
- Красота-то какая, - медлительно потягиваясь и восторженно смотря вверх, на расплывающееся зарево встающего светила, произносит молодой, ярко раскрашенный, начиная с одежды и завершая прической, парень. - Ты только послушай, - толкает он присевшую рядом, на холодный еще песок, девченку-девушку, задумчиво уперевшую в щеки руки-кулачки.
Гневное, тягучее, резкое нарастание звуков дикой первозданной стихии, идущее со стороны океана, сменяет тихую идиллию, заполняет воздух, заполоняет воздух, доводит его до вибрирующего звучания, до состояния рыка, низкого, торжествующего рыка, реквиема наступающего дня. Юная, не обремененная жизнью, планета пробуждается...
Две маленькие фигурки на желтой песчаной полосе, уходящей вдаль. А перед полосой пена из мелких волн, пытающихся взобраться на берег. А за ними, туда, дальше, до самой линии горизонта, насколько простирается взгляд, безграничная гладь океана. И нет ничего, кроме неба, солнца и воды. А за спинами, стоящих на берегу людей, голая сухая земля, только голая сухая земля с россыпями камней и горбами холмов, лишенных жизни холмов. И так до самого предела, обозначенного лишь дымкой облаков и торчащими пиками скал. Там плоский мир суши искривлялся несущимися вверх мощными колонами гор. Там, ближе к подножию этих, топчущих землю гор и расположился лагерь экспедиции, базовый лагерь. Полчаса лету на глейдере.
Среднего роста, белозубый, белобрысый, улыбчивый и голубоглазый, с модной прической - разукрашенный переливающимися флуоресцирующими красками хвостик на затылке, Хьюк Адимас, биолог, парень почти с обложки журнала, в ярком одеянии, хотел сделать в своей жизни две вещи - поцеловать хотя бы разик, ну, один, единственный, Руну Наде, главного биолога экспедиции, очень красивую брюнетку, жгучую брюнетку со светлыми, прозрачными глазами и, во чтобы-то ни стало, попасть в экспедицию на далекую планету. Второго он добился, первое было непостижимо.
Девушка, Аника Луз, третий генетик в экспедиции, поднялась с земли, отряхнула ладошкой комбинезон и повернулась лицом к биологу. Чуть выше парня, угловато-подростковая, с короткими светлыми и густыми волосами, с той же модной косичкой на затылке, узкими зелеными глазами и подчеркнутой независимостью во взгляде.
- Сказка, а не утро, - со вздохом, сказала девушка. - Но, жутковатая сказка и... - Аника замялась, подыскивая подходящее слово, - и...
- Именно. Такой я представляю себе смерть, царство, хоромы смерти. Хаос, стихия, безумство и, и пустынная, бесконечная вода с материками мертвой суши.
Или почти мертвой, - быстро поправилась она.
- Ну, это не навсегда, - с усмешкой, перебил Хьюк. - Нашими заботами...
На поясе у биолога, одетого не в стандартный комбинезон, а в обычные, хоть и яркие, брюки-экспедиционники и теплый джемпер жуткого покроя и страшной расцветки - ночь и утро на планете совсем не баловали теплом тела, а, главное, души людей, заблудших в экспедиции. Везде давно забытая, славная обычная простуда один за одним косила ряды работников экспедиции, слезами и соплями прощая им бесконечные обиды, а точнее, болезненным покашливанием и частым сморканием заставляя их оплевывать стезю простого трудового подвига и помещение лагерного лазарета, где посреди всего этого безобразия трудился врач экспедиции. Естественно, при такой жизни, со временем и врач стал злобным и пакостливым субъектом, приобретшим не меньший запас соплей, чем его подопечные.
Итак, на поясе у парня запиликал оду тунеядцам, бомжам и проституткам мобильный телефон. Пластичное средство связи, намотанное на узкий ремень - хочешь его на шею вешай, хочешь вместо носков употребляй - ему все равно, а тебе пользоваться - одновременно с пиликаньем посылало во все стороны пятнышки голубых лучиков, россыпями ложащихся на землю, на Анику, на Адимаса. Биолог снял с пояса мобильник, вытащил из него мягкий стержень - основу всей конструкции, покатал между ладоней, выпрямил и уже прямой вогнал назад, в аморфную массу прибора. После чего вдавил пальцем появившуюся кнопку "Прием".
- Алло, это Руна Наде,- раздалось из мобильника. Против воли, биолог заулыбался.
- Хьюк, программа общей биологии разработана, но, в общем, есть осложнения и требуется и твое присутствие на совете.
- Понял, все понял. Через час буду.
Мобильник издал скрип, потом мат, потом пожелание доброй ночи всем страждущим и могущим и, наконец, снова скрип, но уже продавленного клопами дивана. И затем, чей-то дрожащий от нетерпения голос путано перечислил все сверхчеловеческие достоинства главной биологини базы: бедра, грудь, шикарные ноги, плавные движения хищника и, несомненно, взгляд. Взгляд, в котором можно было самому утонуть и утопить других, а стоило ей отвести взгляд в сторону и хотелось пойти повеситься, лишь бы еще раз обратила внимание.
Сей шедевр технической мысли сотворил Хьюк однажды, в приступе полного умопомешательства и утери последних крох надежды на взаимность со стороны Руны.
Наконец, из мобильника раздалось страстное мычание, выразительное чмоканье - надо думать не в то место, на которое садятся - и резкий вскрик, свидетельствующий толи об окончании чего-либо, толи о выдирании волос откуда-либо.
- Черт побери, в такие минуты невольно жалеешь, что кое-кто кое-чего не слышит, - проникновенно сказала Аника Луз.- Хотя, что тут говорить, психиатрия здесь бессильна. Впрочем, может это и к лучшему. Ведь, наверное, это Руна и звонила? - с подтекстом, подытожила свой монолог девушка.
- Слушай, а ты себе на ушах опыты не ставила? - неожиданно спросил Адимас. - Уж больно много ты слышишь. Да и нос у тебя великоват.
- А нос здесь причем? - изображая простую, как кувалда, девушку, озадаченно спросила Луз.
- Длинный слишком! - очень серьезно произнес биолог. - Лезет куда не надо.
- Так, уж и лезет? - хмыкнула носом Аника и, притворно схватившись за сердце, запричитала: - Бедная я, бедная. - Отойдя, на всякий случай, подальше, она безаппеляционно заявила: - Видали мы таких, с ножницами наперевес.
- Но-но-но, - сказал биолог,- какие ножницы. Попрошу без оскорблений! - И добавил:- Но, поскольку, я человек разумный, то согласен заключить с тобой мир, - и Хьюк чуть-чуть приподнял руки, показывая пустые ладони. - Нос у тебя маленький, а эти, как их... ухи.., ну, не всем в жизни везет, кому-то надо и пластическую опера... молчу-молчу, - мгновенно пообещал он, видя, что успокоившаяся было Аника снова готова ринуться в бой.
Схожая манера поведения, стремление и, главное, способность доказывать свою правоту везде, где надо, независимо от того, правы они - Хьюк и Аника - или нет; ярая жажда справедливости по отношению к себе, естественно, любимому и полное отсутствие пиетета перед начальством, а заодно и перед собственным папашей - Луз была от второй жены Кихи Латуро, известного профессора биологии, Хьюк от первой - делали брата и сестру незаменимой парочкой по части мелких гадостей для окружающих и неплохими партнерами друг другу в серьезной работе, тем паче, что работали они в одной команде. Хьюк являлся руководителем проекта, а группа Аники осуществляла создание новых геномов, цепочек наследственности - по этому проекту.
Вверху, в воздухе, уже чувствовался усиливающийся ветер, пока еще слабенький внизу, на земле... Воздушный катер резал тяжелое пространство, паря над плоским, бурым, ржавым ландшафтом. Небольшие возвышености-холмы, с высоты глей-дера даже не различались на общем фоне. При подлете к лагерю, Луз, сидевшая за пультом 4-местного или, если хотите, 2-местного с багажником - катера заложила крутой вираж, пытаясь сесть, по возможности, на головы сразу нескольким обитателям базы.
- Вторая попытка, - отреагировал Хьюк на очередной дебют сестрички в области высшего пилотажа. - Трехугольник, - в среде участников экспедиции, коих в лагере насчитывался не один десяток, почиталось хорошим тоном называть некоторых обитателей этого самого лагеря не по их имени-отчеству и прочим инициалам, а по оригинальным внешним и исключительно богатым внутренним данным. Для вечно озабоченных разными проблемами, как-то: куда сходить пописать, чем отравить соседа, как подложить свинью ближнему или, хотя бы, в общий котел - жителей базы было сильно мучительно каждый раз вспоминать кто же такой Иван Каннибалович и пользуется ли он мазью от блох. Гораздо муторнее, чем однажды ночью все-таки решиться и удавить эту скотину-соседа, храпящую во сне. Просто и эффективно. Также просто, как прилепить кому-нибудь кличку, например "Черепок" и всем становилось ясно, как божий день, что этот тухлый тип способен тихо пришить тебя в скромном месте путем опускания кирпича на голову, естественно, пустую и, естественно, спустив, затем, труп в канализацию, но подвесить тебя за яйца - вай, дарагой, канэшна, у тебя такие имеются - никогда! - Трехугольник,- повторил биолог, - лишит тебя глейдера, а подумавши 2 /два/ раза - шкраб, шкраб - и чего-нибудь еще.
Трехугольник, нетленный администратор базы, ее главный бюрократ и чиновник-затеиник, массивный, если смотреть с боку, человек с циничным лицом, близко посаженными разными глазами и редеющей русой шевелюрой - несмотря на все старания науки, босая голова Трехугольника, в миру почетного слуги, то бишь, чиновника, замка Хах, плавать хотела на все увертки и достижения этой самой науки, кстати, заодно обильно оплевывая и самих ученых, неосторожно попавших к чиновнику на прием и продолжала упорно терять волосы, то отдельными кустиками, а то и целыми лесопосадками - так вот, Трехугольник, за годы своей непорочной служебной деятельности приобрел массу разных привычек и одну из них - решать все вопросы скопом и сразу использовал особенно часто. Требуется наказать виновного? Никаких проблем! Посадить мерзавца на кол и пусть не вякает! А медик потом зашьет, если чего там останется. Или, наоборот, произведем обрезание, причем всем отросткам, а не только одному.
Бросив глейдер на подземной стоянке, Луз, подземным же переходом направилась в корпус лабораторий, а Хьюка черт понес на поверхность, под вой ветра и стук капель начавшегося дождя. Там, наверху, он быстро осознал болезненность своего решения, получив под зад куском увесистой грязи и вынужден был быстро-быстро перебирать ногами, стараясь пробраться сквозь швыряющею водой стихию к зданию администрации. Административный центр, конечно же, находился на самой дальней от стоянки машие стороне лагеря. Пройти в администрацию, само собой разумеется, можно было и подземным путем - учитывая местный колорит, то есть, не замутненные цивилизацией страсти природы, все строения на базе имели подземные этажи с подземными же подходами к ним - однако, широко мыслящая натура Хьюка не могла пойти легким путем и не схлопотать пару литров воды на голову. Уже у самых дверей приземистого - в лагере все постройки были приземисты - слепленного из местного серого, с прожилками розового, гранита здания, Хьюка поймал острый, принесенный ветром невесть откуда, крутящийся камень. Так и держась одной рукой за разодранную щеку, с потеком набухающей крови, биолог ввалился в зал совета.
На экстренное заседание собирались все, так или иначе причастные к созданию общего глобального проекта биоразвития планеты. И все присутствующие, как один, занимались тем, что ускоренно опускали на светочувствительные пленки окон и потолка противоатмосферные защитные колпаки. За прикрытыми пленками резко потемневшее небо вспарывали сначала один, болезненно-белая-белая, яркая-яркая вспышка, а потом и множество других молний. Откуда-то издалека прикатил раскат грома, звуковая волна ударила в закрытое окна, в массивное строение и покатило дольше. Дождь на какой-то миг ослаб, но не прошло и мгновения, как он вновь сыпанул густой-густой, с огромными каплями, с ветром, все сильнее и сильнее вколачивающим в окна и стены домов грязь, глину, камни. Дождь, то с огненно-красными, то с белесыми молниями, в клочья дерущими небо.
- Проклятые чинуши, - бурчал кудрявый профессор химии, до упора закручивая рукоятку последнего незакрытого окна, - вас бы сюда, камешком по темечку. Куниклада, биолог, руководитель проекта "Трилобит", старомодно поблескивая из-за линз светло-синими очами - академическая профессура еще носила по древней, освященной веками, традиции очки - проверял работу задвижек на потолке, обстреливая их лучом лазера. Треда, генетик, трехметровый боров с густыми бровями, густыми соломенными волосами, соломенной бородой, крупным носом, ртом, с прищуром ярко-желтых кошачьих глаз, осторожно поднимал и расставлял по местам опрокинутые в едином порыве - успеть бы закрыть окна - разбросанные тут и там стулья. Треда тоже солидаризировался с профессором химии и почем зря крыл чиновников за их неуемное желание экономить на чем попало и где попало, в том числе и на электронике для этой экспедиции.
- Я, как бы между прочим, тоже отношусь к чиновникам, - подал голос Трехугольник, - однако, вместе с вами кручу колпаки на окнах.
- Прошу прощения, господин замка Хах, я совсем не хотел вас обидеть,- извинился перед главным администратором базы химик,- и...
- Вернее, совсем не вас хотел обидеть, - перебил кудрявого химика громовым голосом Треда и, не давая химику опомниться, жизнерадостно добавил: - А всех остальных!
-... и все же прошу не считать мои слова оскорблением,- докончил свою фразу химик. Трехугольник, стоя у закрытого окна, спиной к здоровенному генетику, даже не попробовал возмутиться поступком Треды, лишь деловито почесал пальцем с узким родонитом на фаланге, там, в области уха, где уже кончается шея, но еще не начинается щетина.
- Да, перестаньте вы, любезные, ссориться,- раздраженно бросила начальник базы Мадо Ружич, высокая худощавая женщина с резко обозначенными чертами командирского лица. Русые волосы, перехваченные чуть ниже плеч тройным силовым рядом в виде золотой ленточки, хвостом вертелись на ее спине, а ямочки на щеках вкупе с пышными волосами, делали мадам начальник просто неотразимой. Подбирая на полу бумаги, разлетевшиеся во время аврала по всей комнате, Мадо продолжила: - Для кого это секрет, что громадная доля средств ухлопана на шахтеров и их долбаные поселки, кочующие по всей планете.
Начальник базы, можно сказать, мало-мало была неправа. На всех трех материках огромной планеты насчитывалось всего три полуавтоматические станции трех горнорудных компаний. Станции открытым способом разрабатывали, скорее даже собирали, лежащие прямо на поверхности редкоземельные элементы. И значительная часть расходов научно-экспериментальной деятельности на планете оплачивалась доходами именно с этих шахт.
Пока присутствующие в конференц-зале помогали Мадо собирать бумаги, расставлять стулья и приводить в порядок документы, валяющиеся где попало - на полу, стульях, поднимаемых Тредой с товарищами, и на столе, в конференц-зал, раздраженно хлопая дверью, один за другим, оба в блестках воды, вскочили два ботаника - женщина, профессор Луидо Девина, в исходящей паром, грязно-голубой униформе и Высоколобый, он же профессор Хиз Брудо, изящный, красивый, но сейчас слегка потрепанный мужчина средних лет. Желтая куртка с капюшоном, наброшенная ботаником поверх стандартной униформы, тоже дымилась от дождя. Прозванный Высоколобым, Хиз Брудо, действительно имел склонность к некоторой физической высоколобости, но больше был известен своей манерой речи. Впрочем, хорошо знавший Хиза профессор Кихи Латуро, отец Хьюка и Аники, еще дома предупредил своих отпрысков об осторожности в общении с ботаником: - Я его знаю. Клоун - профессионал. Дураками выставит мгновенно. - Да и Куниклада, биолог, которого вместе с профессором Кихи Латуро слегка не выкинули из стен академии - скандал, касающийся второй ступени эволюции, тоже намекнул Хьюку и Анике, что Брудо хоть и с прибабахами, но спорить с ним не следует. Доказать что-либо ему вряд ли докажете, но, вот, созерцать свой пупок после этого будете долго.
- Опять синоптики врут,- констатируя факт и как бы извиняясь этим за свой вид, произнесла Луидо Девина, скидывая облегающий голову капюшон униформы и поправляя сбившиеся пепельные локоны.
- Я же тебе говорил, не ставь ящики,- меланхолично пробормотал Хиз Брудо, снимая на пороге куртку и пробуя стряхнуть с нее воду. В отличие от униформы и комбинезонов, не пропускающих влагу, куртка Хиза, если и защищала владельца от дождя, то только в рекламных проспектах, на деле же ежесекундно грозила профессору налить за шиворот заманчивую порцию воды - Хиз Брудо и Луидо Девина еще долго пререкались бы по поводу, судя по всему, недавно возникшего спора о том, кто виноват и куда нужно было ставить ящики с образцами, койи они создали, однако в этом интересном месте их диалог прервали. Дверь позади ботаников медленно приотворилась и в конференц-зал, толкнув Хиза, тихо вполз долговязый, мокрый второй химик, с головы до ног, причем лицо и руки особенно, обляпанный какой-то слизью.
- Ах-р-р-р, - внятно произнес химик.
Дальнейшее происходило одновременно.
- Ой, мамочки! - всплеснула руками Девина. Куниклада выронил лазер. Стопка бумаг скользнула из рук Руны Наде и вновь поползла по полу. Оставшиеся профессора оцепенели.
- А-хр-р-р-р, - еще раз повторил химик, делая над собой усилие.
- Чего, хр-р-р?- стоя с двумя стульями в руках, поинтересовался Треда у лежащего на полу страшилища.
- У-у-у-у,- пытаясь прочистить горло и проползая чуть дальше от двери, жалобно взвыл вонючий химик.
- Ахр-у-у, кто? - немного оклемавшись, с угрозой повторил он и сделал попытку подняться.
- Силы небесные, Радин! Что случилось? - наконец-то, обретя дар речи, спросила все еще сидевшая на корточках, на полу, и подбиравшая бумаги, Мадо Ружич.
- Ну, кто?- снова злобно задал вопрос химик, пытаясь стереть с себя слизь и отжимая прилипшие ко лбу и шее мокрые волосы.
- Что кто? - недоуменно переспросила, вставая с пола и держа в руке кипу документов, начальник базы и, затем, обращаясь персонально к Хизу Брудо, неприязненно добавила: - Хиз, перестань трясти куртку, капли летят прямо на стол.
- Должен заметить, уважаемый, - подал свой голос Трехугольник, философски наблюдавший за ботаником и водой, стекающей с куртки ботаника прямо на тонкие ноги Радина, - для этого существует крыльцо.
- Я же тебе говорил, - не обращая внимания на чиновника, сказал Левине Хиз Брудо, - не загораживай проход.
- А кто их, метереологов, знал,- огрызнулась в ответ ботаничка, - с их прогнозами... За язык же их не повесишь.
- Кто ставил бочку с дерьмом у подземного перехода? - полностью придя в себя, наконец, озвучил свои претензии к миру и людям, Радин. И, обращаясь прямо к присутствующим, размазывая по себе слизь и злясь от этого, потребовал: - И перестаньте воротить носы, я не виноват в случившемся.
Из последовавших затем не вполне связных, но очень длинных, объяснений, стало ясно, что, где-то, в районе лаборатории ботаников, какой-то гад, не поленившись, взял и поставил близко к подземному переходу бочку с дерьмом...
-... со сфагнумом, - тихо уточнила Левина.
... Она, бочка, рада стараться, моментально забродила, тут же пустила пузыри и, недолго думая, взорвалась, конечно, обдав идущего по подземному коридору химика всем своим содержимым. Будь бочка с дерьмом поодушевленней, она бы, вероятно, еще и позлорадствовала: - Ну, что, блин, попался? Счас, ты у меня будешь засранцем!
- Все-таки забродила,- в полной тишине, нарушаемой лишь заоконными страданиями паразита-ветра - я до вас доберусь, я вам кишки-то повыстужу - восторженно прошептала Левина.
Ошалев от такого вонючего "подарочка", химик рванул было, по горячке, разе браться с босяками-обидчиками, но кто-то шелудивый, возможно, с копытцами, поколупался грязными пальцами в его Книге Судеб и все решилось иначе. Аккурат на полпути между дверями ботаников и магистралью подземного хода его и настигла следующая волна удушающей консистенции. Второй раз осилить такое Радин не смог. Химик кинулся наружу, вон, к ближайшему выходу на поверхность. Пусть дождь, град, снег, камни на голову - все лучше, чем смерть на помойке.
Злоключения Радина сочувствия среди присутствующих не вызвали, не располагала обстановка, да и сам Говнюк - так за глаза называли долговязого Радина особой радости у профессуры не вызывал. Был он молод, нагл, рыж, излишне сует лив, шумлив и с простым дубовым чувством юмора, хотя, впрочем, и талантлив. А, вообще, увидев его сопливую и вечно противную физиономию, каждый раз хотелось плюнуть в детски наивные глаза химика и исполнить самое сокровенное желание, которое только может быть у человека, а именно - пришибить гада!
Это, наверное, наследие далекого-далекого прошлого и сидит оно где-то очень глубоко в подсознании, но поделать с этим ничего нельзя. Возможно, это связано с теми временами, когда первый безмозглый волосатый дикарь праздновал первого заваленного мамонта, прыгая грязными ногами на туше и вдруг, невесть откуда, являлся тип с большими ушами, наивными глазами, раззявленным ртом, с вываленным до пупа слюнявым языком и, под шум пускаемых из носа бледно-желтых соплей, уволакивал большую и лучшую часть мамонта, оставляя охотника в дураках. Вроде бы и все правильно и слова хорошие говорил лопоухий мерзавец, а мамонта нет, нет мамонта! И охотник пятками чувствовал, что его надули. Непонятно как, непонятно где, но надули!
После недолгих расспросов, Радина отправили мыться - вторую половину административного центра занимали личные покои Мадо Ружич, начальницы базы. Бытовые удобства, куда и отправили Радина, естественно, прилагались, а Трехугольник, он же главный администратор базы, тем временем позвонил дежурному и попросил принести со склада что-нибудь подходящее для химика Радина.
Последним, кто явился на совет, оказался полусонный, никогда никуда не торопящийся и поэтому никуда не опаздывающий геолог Лувэн, упитанный крупный дядька со складками на животе и большущей огненно-рыжей бородой. Эту бороду геолог в критические дни - он утверждал, что такие не только у женщин бывают - красил в радикально фиолетовый цвет. Впрочем, с вопросами о бороде и критических днях к Лувэну не приставали, у геолога и без того хватало странностей. Массивный, щедро обросший везде, где только можно пышным рыжим волосом, с крупной головой, покрытой огненно-рыжей же шевелюрой, с густыми медными бровями, почти красными усами и уже поминавшейся монументальной фиолетовой бородищей, Лувэн производил неизгладимое впечатление самца гориллы, вышедшего на тропу войны. Или. как говаривал Трехугольник, а он-таки знал, что говорил - с Лувэном лучше не связываться. Муж сей молодость начинал в банде уличных рокеров, а закончил ее главой торговых брокеров, а, быть может, и наемных киллеров что, в принципе, как пояснил все тот же Трехугольник, одно и тоже. Отчасти, возможно, и поэтому разговоры о моде и некоторых иных тенденциях и пристрастиях Лувэна были не популярны на базе.
Скрип половинок дверей в углу конференц-зала, дверей из подземного перехода и взору присутствующих явился сухой и даже причесанный, то есть с застрявшей в дебрях волос связкой расчесок, Лувэн, в неизменно-черном комбинезоне и высоких геологических крагах. В отличие от большинства тех, кто приплелся мокрым и последним, Лувэн шел обычным подземным путем.
- Ну, будем считать, все собрались,- усаживаясь во главе стола, если, конечно, за круглым столом можно найти такое место, и двигая перед собой кипу бумаги, объявила начальник базы и довольно улыбнулась: - Аврал, так сказать, закончился.
- Во-во, - поддакнул со своего места, тоже усевшийся за стол, кудрявый химик, - загнать бы сюда всех этих психонутых недоумков, деятелей от погоды, со всеми их сраными пожитками, посидели бы здесь месячишко-другой, почистили б свои закорелые подштанники, глядишь, и здоровье поправилось бы, и поумнели заодно.
Кудрявый химик, после близкого знакомства с большим куском гранита, пытавшимся расплющить его, люто ненавидел всех, кто имел отношение к прогнозам погоды и страшно, до колик, желал собрать всю свору недобитых метереологов в одну большую, если удастся, выгребную, яму и придавить тем самым валуном, что едва не лишил его жизни. Килограмм пятнадцать, не меньше, потерял профессор, соревнуясь в беге на пересеченной местности с огромным, полуторатонным камнем, сорванным со скалы. А камень все быстрее и быстрее катился за профессором и неторопливо размышлял о бренности бытия на примере одной жалкой ничтожной личности, со всех ног несущейся впереди него. "Догоню, обязательно раздавлю!"- глумливо думал камень. А погода в тот день стояла чудесная и прогнозы кучки метереологов, болтавшихся на орбите и вслух обсуждающих подробности скандала в 123 серии "Безмозглые тоже плачють" дона Кретинито и мадам Идиото - ни в коей мере не предвещали резкого похолодания, невероятного по силе ветра, града, дождя и всего остального, что произошло в тот день. Так что, профессор, доверчивая натура, решил бросить глейдер неподалеку от горы и пешочком прогуляться к ее подножию.
Стулья, мелочевку, вызвавшую капитальный скандал между министерством науки и всяческих проблем и министерством освоения чужих колоний - бритые до синевы, сизые чиновники из государственных контор насмерть стояли на страже собственных интересов и наотрез отвергали саму идею платить за какие-то паршивые стулья, на которых будет сидеть лично им неизвестная задница. Лишь вмешательство генерального совета по внешним колониям, поддержанное прокуратурой, обещавшей покопаться в чьих-то вещичках, уняло пеной вскипевшие страсти по Иофану, главному борцу за справедливость и собственный карман, вернее, за справедливость в собственном кармане. В конце концов, все мы люди, решила прокуратура и посадила Иофана и его коллегу. Обоих за спекуляцию с поддельными ведомостями - расходы на бытовую мелочь они проводили по статье строительство звездного корабля, а лишние деньги списывали, разумеется, на лечение, себе - знаете, когда много воруешь, нервы шалят сильно. Таким образом, всю возню вокруг стульев прекратили сразу и одним махом. И эти стулья, теперь, вздутые из пластика до цены целого звездного фрегата, использовали, наконец, по назначению, рассаживая на них, на далекой планете, в главном административном здании, присутственные места и двигаясь ближе к столу.
- Коллеги, - громко произнесла начальник базы и выдержала необходимую паузу.
- Сегодня повестки дня не будет. Заседание экстренное и я созвала совет по особым причинам, а для начала давайте выслушаем профессора Треду.
Генетик заерзал на своем месте.
- Уважаемые коллеги, - не вставая, медленно начал он, - у меня не доклад, а, скорее, сообщение. Сейчас мы, то бишь, я и возглавляемая мной группа способны сконструировать достаточно сложную, достаточно последовательную цепочку геномов и, конечно, работать по вашим заказам. Однако,- трехметровый генетик замялся,- я знаю, местные, так называемые "матрацы", служащие нам исходным материалом, вымирают и происходит это не по нашей вине. Вы все, я надеюсь, слышали, - Треда старался говорить очень осторожно, - утверждать, на что способен тот или иной генокод, не проведя ряд дорогостоящих и длительных экспериментов, невозможно.
- Слишком издалека заходит,- недовольно буркнул Хиз Брудо.
- ...Так вот, - продолжал генетик, - некоторые экземпляры "матрацев" показали абсолютно нелепую перестройку генов при воздействии на них реактивами класса "А".
- Треда, пожалуйста, подробнее, - попросило сразу несколько голосов.
- Грубо говоря, коллеги, на этих "матрацах" зафиксирована попытка изменить геном. - Генетик просверлил глазами зал, и после паузы добавил: - Чужая попытка.
На мгновение в комнате повисла тишина. Даже дыхание присутствующих стало слышно. Профессора пытались поверить сказанному. Затем, первым уяснив суть слов Треды, задал свой любимый, сакраментальный, вопрос Трехугольник: - А зачем?
- И через секунду дополнил его: - И кто?
- Значит, мы не первые ,- уперев локти в стол и сведя ладони вместе, произнесла, задумчиво, Руна Наде, главный биолог базы, - и здешние места уже заняты... Не, это мы уже проходили... - остановила сама себя биолог, оборвав фразу на полуслове.
- На четырех планетах, - завершила за нее повисшее в воздухе предложение Мадо Ружич, начальник лагеря. - Наша экспедиция работает около трех месяцев, обследование и временный лагерь еще три месяца, итого шесть,- продолжила вслух Мадо.
- Лувэн, вы или ваши коллеги из компаний... Вы же поддерживаете связь?- на всякий случай уточнила начальник базы. Геолог кивнул -... находили чужие следы? - - спросила Мадо Ружич.
Сидящий за столом Лувэн помотал массивной головой отрицательно но: - Если бы я или мои ребята или ребята "Рудэо", "Грега" или "Бута" что-нибудь нашли, я бы поставил вас, Мадо, в известность,- не торопясь, выделяя каждое слово, с расстановкой произнес геолог.
- Так, - подытожила начальник базы и, развернувшись к Треде, задала ему вопрос: - Компьютерную версию делали?
- Делали, - утвердил ответ генетик. - Пробная версия дала разверстку на тридцать тысяч видов в будущее, на отрезке, приблизительно, сорок миллионов лет и, где-то, примерно, двести тысяч лет в прошлое на первое изменение.
- Ничего не понимаю. Вы это о чем, господа? - аж вспотел от непонимания Трехугольник, преподобный главный администоатоо базы и отчаянно глянул на присутствующих. Но присутствующие на Трехугольника не смотрели.
- Милорд, закроите хлебало, - примерно так, требуя не мешать, выразилась начальник базы и предупреждающе подняла руку, - вы так любезны...
- И это называется демократией, и это есть коллективное руководство?- сиротливо всплакнул чиновник. - Горе мне, горе! Где, я спрашиваю, остатки правды, где крохи справедливости? Где, кстати, мое сало, что вчера подавали на ужин? Кто съел? А-а! Куда все подевалось? Конечно, я толстый - жалобно вздохнул Трехугольник и отодвинулся от стола, демонстративно сложив руки на животе, - толстого всякий обидеть может.
- И все это, - не обращая внимания на страдания администратора, продолжал говорить Треда, - в условиях жесткого контроля и при наличии закрытого космоса. Но самое интересное - это рептилоиды!
- Стоп-стоп, - в волнении воскликнули на противоположной от Треды стороне стола Руна Наде, главный биолог и сидящий следом за Руной, рядом с Мадо, Куниклада-химик. Активно заволновалась и Луидо или, как ее чаще называли, Лидо Девина, профессор ботаники. - На четвертой... вертой,- вдохновенно начали Руна Наде и Лидо Левина, потом одновременно замолчали, переглянулись и продолжила уже одна Руна.
- На четвертой планете фиксировали следы рептилоидной колонии, но что-то с ней непонятное, что-то случилось. Причину не установили...
- Как это не установили, - возмутился, вернувшийся из душа и выдвигающий стул Радин - иначе тесный круг устроившихся за столом не разомкнуть. Впрочем, можно плюнуть на условности и, опираясь на спины сидящих, нагло лезть по их головам выдвигающий стул, чтобы сесть,- очень даже установили.
- Еще один знаток похеренных цивилизаций,- пробормотал, глядя в стол, Куниклада.
- Ну, что скажете, коллеги?- не принимая всерьез Радина, вопросила начальник базы.
- Я скажу,- бодро вылез вперед, словно только и ждал этого, Трехугольник, чиновник, почетный, замка Хах.- Сейчас скажу. Вот, сейчас соберусь и скажу. Все скажу. Слушайте! Все слушайте! Верните мою зажигалку!
Дружный смех сыпанул по конференц-залу.
- О, великий Разум, конечно же, конечно же,- зачастила за столом Мадо Ружич, - не перемерли же еще эти...- на мгновение Мадо задумалась и тут же удручающе закончила: -... инвалиды прямой извилины. И без перехода, сухо продолжила: - Мы все ценим где-то спящее, но всегда являющееся, когда не надо, чувство юмора нашего великого современника, дорогого, уважаемого отдельными местами, почетного чиновника замка Хах. Однако, никакого отношения к делу это не имеет.
- Мадо, наша программа в общих чертах выполнена,- решил напомнить о себе пока самый молчаливый Хиз Брудо.- Еще 4 недели и смена "караула". Кто захочет остаться здесь со следующей вахтой?- Высоколобый замолчал.
- Возражения есть?- сразу после ботаника спросила Мадо Ружич.- Нет? Прекрасно! Итак, готовим запрос на Службу и, согласно предложению Хиза Брудо, пусть они сами разбираются.
Над головами высокого совета шарахнуло так, что находящимся в комнате показалось, будто сейчас крыша и само здание к чертовой матери разлетяться и на хрупкие организмы присутствующих посыплются всякие, маленькие и большие, увесистые предметы, типа булыжники. Профессора невольно ужались, ярко представив себе эти самые перепитии - падающие на них камешки. Длинные ленты светоносителей - очень удобный писк моды - свисающие с потолка и обволакивающие помещение приятным голубоватым светом, дрогнули и закачались, неприятно шелестя.
- Извращается природа, иди ее мать!- толи восхищенно, толи с неодобрением произнес чей-то, не поддающийся персонофикации, проще говоря, опознанию, голос.
- Коллеги, коллеги,- призывая всех вернуться к реальности, произнесла начальник базы.- Мы все должны почесаться!- твердо заявила она,- Мы могли бы и помыться, но это к делу не относится. Мы приняли решение сходить по-большому, но, хотелось бы и помаленькому. Да и постоять кое-кому на страже не мешало бы. Итак, общее состояние наших дел к делу не относится. Господи, что я несу,- пробормотала Мадо Ружич.- Бабах -настоящее имя Трехугольника Бабах, перестаньте гипнотизировать мена. В общем, общее положение наших дел знают все.
- Ой, шо вы на мене думайте,- подражая жителю Лиги южных городив, ответил Треугольник.- Ваш юмор, мадам начальник, загонит нас всех в гроб.
- Я вас тоже люблю,- сказала Мадо чиновнику. Главный администратор самодовольно улыбнулся.- и продолжила:- Хьюк, что там у нас на сегодня? Разделка по-мясницки главного администратора? Филей из отдельных частей..? Проект готов? Твой проект?
Слегка опешившему молодому биологу показалось, что Мадо сошла с ума, но он быстро сообразил что зачем и чуть приподнявшись, кивнул:-
- Моя работа касается вспомогательной идеи и должна рассматриваться как один из дополнительных вариантов. В связи с этим компьютерную разработку "хордовых" - рабочее название идеи, ограничили небольшим участком времени, вернее, тем отрезком, который перекрывается основной программой, программой профессора Куниклады.
- Я хочу кое-что дополнить, - подала голос Руна Наде, главный биолог.- По моим расчетам, у этой версии развития великое будущее. Точнее, возможно, великое биологическое будущее. И, вот еще что, в основу работы Адимаса положен принцип эвивалентности нашему биологическому виду.
- Свихнуться можно от этой галиматьи,- поморщился Трехугольник.- Можно как-нибудь попроще?
- Можно,- согласилась Руна.- Другими словами, наш далекий пра-пра-пра- и так далее предок имел все шансы быть таким же.
- Каким таким же? - вскричал со своего места Трехугольник.
- Знаете, профессор,- обнадежил своего соседа, кудрявого профессора химии. Хиз Брудо, - я всегда подозревал биологов в шарлатанстве. Прогрессирующая шиза неизлечима.
- Кстати,- услышав последние слова ботаника, сказала главный биолог,- как координатор плана общей биологии хочу отметить, что свои "жгутиковые"...
- Водоросли, - поправил Хиз Брудо.
- ... ботаники тоже не с дерева содрали. То есть, как раз с дерева, с привычных им Форм флоры сняли.
- Сдаюсь, сдаюсь, - поднял руки вверх ботаник.
- И, что важно, первичный "бульон" этой планеты похож на мир, в котором мы появились. Физико-химические условия планеты мало отличаются от привычной нам среды обитания. Сейчас здесь не хватает кислорода, но эта проблема решается и мы работаем над ускорением процесса. Эта задача одна из главных на сегодня.
Руна даже запыхалась, произнося речь, и закончив ее, откинулась назад, на спинку стула, положив свои красивые, ухоженные руки, обтянутые черным комбинезоном на подлокотники.
- Разрешите, - попросила слово Лидо/Луидо Левина, второй ботаник. И, сразу же затараторила: - Мы-с с профессором Брудо подогнали местный, как выразилась Руна - "бульон" к определенному эволюционному скачку. Сейчас мы все просто заложники ситуации и пользуемся медицинскими препаратами, но общее содержание кислорода в воздухе неуклонно растет. По нашим данным уровень, который позволит нам обходиться без таблеток будет достигнут, естественно, я имею в виду геологическое время, - бросив взгляд на упорно таращегося ей в рот Трехугольника, Левина непроизвольно зашарила рукой по карманам комбинезона, ища зеркало - в течении ближайших 2-3 столетий, хотя, конечно, до нормальной дыхания еще далеко. И, пожалуй...
- Позвольте, я уточню, - перебил Левину Хиз Брудо. - Извини, Лидо. В принципе, в тех условиях, в которых существует на сей день данная планета, чисто биологический метод насыщения воздуха кислородом может растянуться на неопределенно большой срок, скорее даже, космический срок. Здесь требуются установки искусственного нагнетания и удерживания кислорода, а это задача инженеров, а не биологов. Да и пойдет ли министерство на такие расходы? Учитывая очередь на освоение? Плюс еще рептилоиды. . . Кстати, они и выбрали планету скорее всего потому, что уровень содержания кислорода соответствует их потребностям. - Хиз остановился, чтобы перевести дыхание. Потом провел пальцем по лежащей перед ним, на столе карточке, где тотчас крупно появились слова:- Повторяй за мной:- У ме-ня все точ-ка. Спа-си-бо за вни... - и закончил: - У меня все. Спасибо за внимание. Прошу Лидо еще раз извинить меня...
- Так вот,- как ни в чем не бывало, продолжала ботаник, - подготовительная стадия нашей деятельности на этом увлекательном этапе заканчивается. Дальнейшее развитие местной флоры очень и очень интересно и занимательно, но это уже задача следующего периода.
- Ну, что ж, весьма содержательно,- выразила общее мнение Мадо Ружич.- Спасибо Лидо, спасибо, Хиз! По состоянию на сегодняшний день практически вся начальная стадия завершена. Остались отдельные моменты "истины". Например, вариант "Трилобиты" профессора Куниклады, основной вариант предполагаемого развития фауны еще требует корректировки, однако в течении ближайших недель будет доработан. Следующие две надели периода на планете - в основном наблюдение и еще раз наблюдение. Послезавтра, в административном корпусе, то бишь здесь, будут вывешены бланки с карточками предварительных заказов на третью вахту, желающие могут записаться.
- Да, чтоб я сдох! - возопил, словно ему как раз что-то прищемили, Радин.
- Да, чтоб мои дети так жили! Пялиться на голую землю и бурые скалы еще смену?
- Говнюк прав, - шепнул на ухо Куникладе Трехугольник, он сидел рядом.- Красоты здесь обильны настолько, что хочется повеситься, только вот и то не на чем. Правда, одно достоинство есть - местные пляжи. Мечта, блин, нудиста. Голо, пусто и не души.
- Не забывайте о нюансах, - также шепотом ответил ему биолог. - В любой момент на голову может свалиться кусок камешка, размером с небоскреб. Да и между нами, детям Радина, если они у него будут, не позавидуешь.
Темная сфера шара в центре круглого стола, пункт приема, передачи и перевода в членораздельную речь сигналов с трех спутников, околачивающихся на орбите планеты и расшаркивающихся ножкой, простите, антенной при встрече. - Добрый день, добрый день. Это не вас я вчера видел на удаленной орбите с дамой с таким тоненькими симпатичными антеннками и новеньким третьим модулем? - Нет? Этот пункт связи вдруг как-то неприлично икнул, затем похабно застонал и, наконец, гнусно зачавкал, словно стадо свиней рылось мясистыми пятачками в большой куче жирных отходов на ближайшей помойке и аппетитно завтракало.
- Убила бы, стервеца!- с ненавистью глядя на обтекаемый, наливающийся изнутри ярко-желтым цветом-сигналом вызова - шар, шар спутниковой связи, произнесла Мадо Ружич, начальник базы. При последней фразе начальницы длинноногий Радин как-то сразу потерял интерес к происходящему, поскучнел, начал проявлять признаки беспокойства и, наконец, осторожно поинтересовался у Хьюка, а не знает ли он, каковы теперь условия жизни на далеких планетах, вновь колонизуемых и как нынче там платят. Дело в том, что долговязый Радин почитал себя не только выдающимся химиком, что, по большому счету, было правдой, но и великим техником, что, мягко говоря, реальности не соответствовало. Все часы на базе, все приборы, которые больше не поддавались восстановлению, ковырял перед этим Радин. Трехугольник, как лицо материально ответственное за лагерное имущество и немножко джельтмен, терпел-терпел, но и он уже вынес третье и последнее предупреждение химику, состоявшее в том, что, если тот, хот бы еще раз, запустит свои поганые пальчики во внутренности любого механизма, то Трехугольник сам, лично, без всякой посторонней помощи, обрежет ему эти е самые никчемные пальчики по самые яйца - но узел связи, однако, Радин успел поколупать.
В конце концов, химик забормотал: - Стоило скандал поднимать из-за пустяков. Подумаешь, реле криво стоит,- но тут его пнули ногой под столом и он заткнулся обиженно сопя. Впрочем, Радину еще повезло, налицо был тот самый классичуский случай, когда все, кроме начальника - Мадо Ружич, знали кто виноват, но по как какой-то противоестественной - естественной, по отношению к Радину быть не могло - причине не выдавали Радина.
- База, спутник один на связи. Фронт активного ветра смещается на запад, в океан. . .
- Вот счастье-то,- желчно пробормотал Хиз Брудо.
-... На третьем спутнике принят сигнал бедствия. Шлюп с подчиненными Куниклады уносит от берега. Силовой щит сорван, генератор залило водой. Координаты -7-6-1-11, море Прото.
- Эт, занесло их,- пофигистически зевнул Куниклада.- И не утопли же еще, засранцы. Это мой помощник Триго с ассистентами там плавает,- пояснил он. И чуть погодя, флегматично добавил:- Сегодня последний день посева на мелководье Прото.
- Рано радуетесь, профессор, - также меланхолично, в тон профессору, ответила Начальник базы. - Не дождетесь! Мы их спасем. В противном случае, со спутника уже орали бы благим матом. Скажите лучше, как далеко это от лагеря?
- Знаете, Мадо, - грустно вздохнул профессор,- мысли разные в голову лезут... Может, не надо их спасать? Океан, как братская могила, что может быть лучше? - и Куниклада вопросительно посмотрел на Мадо, но, встретив стальной взгляд начальницы, тут же бойко продолжил: - А, вообще, там очень интересные экземпляры попадаются и мы пытаемся нащупать струю, позволившую бы нам ускорить процесс. Триго, он талантливый мальчик, этот сукин кот, раскладывает пасьянс из местной фауны, разновидности тех же "матрацев". Поверьте, очень и очень неплохо получаются. Мелководье Прото словно создано для экспериментов, а находится, примерно, в трех часах лету на "двойке".
- Коллеги, - на повышенных тонах опять заговорила начальник базы. Нарастающий шумовой фон мешал вести заседание. Члены совета, услышав о чп., чуток расслабились, расселись-развесились на спинках стульев, оползли на сидениях и в этом состоянии попытались думать о спасении утопающих на водах. В конце концов, гора родила мышь /махонькую такую, рыженькую/, то есть, говно не тонет, подумавши, решили все члены совета, ну, за некоторым исключением - по долгу службы, Мадо Ружич не могла присоединиться к общему мнению.
К сожалению, первый помощник Куниклады, Триго-Хрумп - так звучало его полное имя-фамилия, был редкостным меозавцем, причем настолько, что даже Трехугольник им гордился: - Такая свинья среди нас - большая ценность,- говорил чиновник.- Он, Триго, переплюнул бы многих моих коллег.- В узком же кругу слушателей, Трехугольник говорил следующее:- Я постоянно испытываю жгучее желание утопить эту скотину в сортире и единственное, что удерживает меня от этого, так это то, что он, как и я родом с островов.
- Коллеги,- еще раз повторила Мадо Ружич,- спасением команды этого, как бы о-э-э выразиться, внебрачного сына чьей-то вдовы, займется Лувэн...
Геолог кивнул и вопросительно посмотрел на администратора. Трехугольник, нехотя, почти вслух скрипя душой, полез в карман комбинезона и достал две пластиковые карточки с кодами "двойки" - спасательного варианта глейдера со сдвоенным генератором мощности. При этом его честное чиновничье лицо исказилось страшной гримасой боли - чувство долга вошло в противоречие с инстинктом бюрократа. Сама мысль о том, что он должен что-то отдать, не получив ничего взамен, пугала Трехугольника до ужаса. Для администратора настала жуткая минута - душа требовала одно, положение обязывало другое. Рука Трехугольника протянутая к Лувэну, встряла на полпути. Из маленьких разноцветных бусин-глаз покатилась горючая слеза, а тонкие губы искривила судорожная улыбка, обнажившая с силой упертые друг в друга зубы. В конце концов, Трехугольник примирил душу и тело, зажав в пальцах одну из карточек - и на ладонь Лувэна пал только один пластиковый лист. Один вместо двух.
- Ладно,- согласился геолог,- Бог тебя простит. Одной машины должно хватить.
-... Лувэн, командир отряда спасателей,- продолжала начальница лагеря,- а мы с вами...
- Я могу идти?- тихо осведомился геолог. Не останавливаясь, Мадо кинула взгляд на Лувэна и показала рукой на стопку электронных карточек, лежащих у нее на столе, рядом со стопкой мено-бумаги. Лувэн расценил движение Мадо, как приглашение зайти потом и заполнить какой-то бланк и в знак того, что понял, еще раз кивнул головою. Затем геолог бесшумно встал и не спеша, удалился, так же, как и пришел, через подземный коридор. А за окном рвала и метала жаждущая порвать все в клочья природа: - Хоть бы какие недоноски попались, - чуть аи не плакал ветер, злобно гоняя по лагерю, меж глыбоподобных строений здоровенные булыжники, весом до полутоны.
- ...а мы с вами,- все говорила начальник базы,- согласно инструкции должны состряпать полный отчет ос положении дел на планете, дополненный, поелику возможно, докладом профессора Треды о местной зародышевой фауне.
Шум в зале не стихал. Профессора продолжали обсуждать разные делишки, петь, перемалывать чужие косточки, перекидываясь словесами и, не обращать внимания на призывы Мадо.
- Черт подери,- не выдержала Ладо,- да подержите вы хоть пять минут рты закрытыми!
Одновременно с криком начальницы базы, над крышей административного центра опять так громыхнуло, что, казалось, закачался дом, вкопаны по уши в землю, на полтора метра в грунт. Впрочем, стоит отметить, что корпуса лаборатории и тому подобных строении только на полтора метра и торчали над землей, остальными метрами уходя вниз.
Разговоры в комнате стихли.
- Ну, наконец-то, - с облегчением вздохнула Мадо.- Дождалась. Ни я, так стихия постаралась. Надеюсь, теперь мы приступим к отчету?
- Сейчас опять долбанет, - явно игнорируя все надежды начальницы лагеря - ну кто же любит писать отчеты - и прислушиваясь к шуму за стенами здания, озвучила общее мнение Руна Наде, биолог.
- Коллеги, - еще раз сделала попытку призвать профессуру к порядку, то есть уговорить заняться отчетом, мадам Ружич,- Мы займемся делом или нет? Есть предложения? Нет? Тогда все-таки пишем отчет и закругляемся.
Глава 2
... Яркая-яркая, алая-алая кровь жертвенного барана все лилась и лилась в бездонную чашу. И опять он пытался взять руку матери и опять его пальцы встречали лишь холод и пустоту. И уже таял, таял вдали ее образ, расплывались черты, размывалась тенью фигура. А навстречу шли другие. Они приближались, приближались, обретали лица и плоть и скользили дальше, растворяясь среди себе подобных. Вот Улисс узнал Эпикасту, проклятую богами и в проклятии отворившую врата Аида. Следом за ней вечно безмолвный, безумный Эдип. А там дальше и братья - Кастор с Полидевком, живыми нырнувшие в воды бездонного Стикса. И гордый Агамемнон, славный Агамемнон... Улисс хотел задержать его, спросить, ведь живым ушел он с пепелища разрушенной Трои, но выскользнул царь ахейян, серой дымкой протек между пальцев. Тогда вспомнил Улисс сына своего Телемаха. И хотелось ему узнать среди идущих жену свою Пенелопу. И сбылось чаянное. Вышла к нему женщина в пеплосе, держа за ладошку светленького мальчиша всего двух лет от поду. Улыбнулся малыш и протянул к Улиссу ручки, лопоча что-то по своему и требуя, дабы взял его Улисс на руки. Но не понял Странник карапуза, язык теней не доступен живым. Секунда прошла, не более и стала исчезать женщина и смешно потопал за ней малыш, переваливаясь с ножки на ножку и держась за подол матери.
- Что же ты, Улисс?- спросил выступивший из тьмы Ахиллес.- Ведь это жена твоя Пенелопа, и маленький Телемах с ней.
Как же так, - растерялся Странник, - вырос Телемах и взрослый должен быть. Обернулся он и только спину взрослого юноши увидел, ведущего под руку седую мать.
- Где же ты бродишь, Одиссей?- снова сказал Ахиллес. - Столько столетий с тех пор утекло, что забыл я, как выглядел ты, Многомудрый. Может, лучше, умер бы ты под стенами Трои, чем столько бродить по векам?
- Очнись, Хьюк, очнись. Какой Улисс, какой песчаный Пилос? Очнись, слышишь, очнись! - Чья-то рука больно била по щекам, дергала за отворот, пыталась расстегнуть куртку, надетую поверх комбинезона. Глаза не хотели смотреть на мир, разум понимать окружающее.
- Хьюк, слышишь, очнись, слышишь!- Взгляд бессмысленно плутал по рукам, его бьющим, по комбинезону, по светлой косичке, мечущейся перед глазами, что-то говорящему рту, светлым, постоянно меняющим свой цвет, с зеленого на серый, белесый, глазам... - Очнись, слышишь ты, очнись!
- Я знаю ее, это Аника,- равнодушно подумал Хьюк, - но почему она бьет...- и вдруг, маячившая перед взором картинка обрела смысл и, словно ужаленный, подскочил Хьюк.
Море, одно море вокруг. И ни берега и никого и ничего, одна вода. Сплошная вода. Ни волн, ни ряби. Со всех сторон ровная прозрачная вода. К бледное солнце, подернутое солнце. А вокруг - бесконечное, уходящее за горизонт, водное пространство. Ни холодно, ни жарко. Ни лето, ни осень. Ничто.
Днище теплело под ногами, жесткое кресло, люди...
- Где я,- хотел спросить Хьюк у Аники или вот у этой зеленой зыби вокруг.
- Люди...- это помощники Лувэна. Где..? - Чужой, дикий мир заполнил сознание. Черный провал в горе, пещера с уходящими ввысь сводами, непроглядная тьма и свет факела - Хьюк был уверен, этот предмет - факел - позади и сбоку и тени, тени, тени. Гримаса исказила лицо Хьюка.
- Видишь, парень, как получается. Ты исследуешь чужой мир и чужой мир исследует тебя, -- большие совиные глаза Лувэна пристально смотрели на молодого биолога.
Хьюку почудилась какая-то вычурность фразы геолога, недосказанность, скрытая в ней тоска, но Лувэн уже отвернулся, занялся другим делом, наблюдал за светящейся точкой на экране монитора.
- Как ты себя чувствуешь, Хьюк? - настороженно глядя на брата, спросила Аника, цепляясь взглядом за мелейшее изменение в лице биолога.
Хьюк опять перенес внимание на Анику и с удивлением обнаружил, что все еще держит сестру за руку.
- Тяжела ты, шапка Мономаха,- тихо пробормотал биолог, невесть откуда возникшие в голове слова. Хьюк не понимал смысла слов, но почему-то был уверен в их правильности.
- Что? Что ты сказал?- снова встревожилась Аника, уловив тень искажения на лице брата, но Хьюк отрицательно покачал головой: - Ерунда, наваждение,- успокоил он сестру и выпустил ее руку.
- Это здесь, - неожиданно произнес Лувэн, всматривавшийся в экран.- Стоп, машина. Нашли. Глубина - пятнадцать метров.
Молчаливые, скуластый Рима и худощавый Клу, помощники Лувэна, быстро стали натягивать на себя, поверх стандартной униформы, вынутое из боковых отсеков шлюпа геологическое снаряжение громоздкие, тяжелые, но очень удобные морские скафандры. Среди народа, обитавшего на базе, ходили нехорошие слухи о том, что Лувэн довел до нищеты военное ведомство, добывая эти костюмы. Грабительский счет за свои услуги, выставленный геологом мужикам в мундирах, быстро помог военным во-первых: осознать всю пагубность привычки недооценивать гражданских лиц и во-вторых: придти в выводу, что даже продажа налево всего армейского имущества на их складах не поможет им рассчитаться со "специалистом". И, посему, по обоюдному согласию всех заинтересованных сторон и полном их непротивлении, в дар экспедиции было передано несколько серьезно модифицированных - без оружия - боевых скафандров для дальнего космоса. Конечно, слезы господ интендант-генералов - Рбуса, Шиза и Хрюкалы, помнящих о колонке с цифрами - счету за услуги, сильно поспособствовали ускорению процесса передачи костюмов из рук военных в руки Лувэна. Причем, к общему удовольствию и в торжественной обстановке, под бой барабанов и раскаты полкового оркестра. Хотя, конечно, при этом бородатый геолог был запечатлен на пленку, размножен и разослан во все тыловые службы армии:- Особо опасен. Обходить за сто километров! - Ну, а вообще, сам геолог сей факт не отрицал и не подтверждал. Впрочем, готовые к погружению Рима и Клу выглядели действительно внушительно. Даже Хьюк, вся родня которого по отцовской линии - дед, прадед и так далее дед Хьюка, традиция оборвалась лишь с отцом Хькжа и Аники профессором Кихи Латуро - были потомственными вояками, по достоинству оценил приобретение Лувэна. И неважно, что многие из бедолаг, имевших глупость принять на службу родственников Хьюка, до сих пор жалели, что не пристрелили их сразу, а позволили им командовать войсками.
Всплеск воды за бортом и помощники Лувэна ушли на дно. Аника, хорошо разбирающаяся во всех летающих, плавающих, ныряющих и просто пассажирских глейдерах, шлюпах, у-сферах, предназначенных для глубин и ракетах "планета-орбита" и умеющая ими управлять, выставила показания приборов на глубину, химический состав, температуру и плотность воды за бортом и передала эти сведения на внутренние дисплеи гидрокостюмов Рима и Клу, продублировав, тем самым, показания приборов самого скафандра. Минуту-две после всплеска и помощники Лувэна достигли дна. Нужный объект нашли быстро.
- Босс,- буквально через минуту, раздалось в динамиках шлюпа,- эта штука напоминает зонд.
- Поднять можно?- наклонившись к микрофону, закрепленному на передней панели поинтересовался Лувэн.
Шлюп, продолговатая, закругленная с обеих сторон, площадка из ратбеновской пластмассы с пухлыми валиками бортов и плоским днищем, площадка со встроенными в эти борта и толстое днище кучей приборов, частично управляемых с передней панели, а частично скрывающихся в нишах вдоль бортов, неподвижно застыл на месте. Два экрана, маленький компьютерный на передней панели и большой обзорный сбоку от него, защитный силовой каркас и генератор воздушной тяги, установленный в центре площадки - это все являлось оборудованием шлюпа. Посудина могла многое, даже летать и плыть под водой, но немного и недолго, а потопить ее вообще никому не удавалось, ни один местный шторм не сумел это сделать. Но, вот, подпортить мог, случай с командой работников Куниклады поставил крест на полбезопасности шлюпа. Бедняг занесло так далеко в море, так далеко от прибрежный мелей, где они загорали и скрещивали бациллу с микробом, что они совсем рехнулись, утратили ориентацию во времени и пространстве и стали воочию наблюдать наглое желто-зеленое прыгучее существо, вздымающее пенистую волну и зазывно поющее им, зовущее их, манящее за собой, в море. Один из помощников Триго-Хрумпа так и сделал, но его быстро выловили, а сам Триго-Хрумп, все-таки выросший на островах, голову не совсем потерял и не подпустил к держащейся на последнем издохе силовой установке сошедших с ума соратников. Позже, уже на берегу, некоторые из пострадавших оклемались сами, а некоторым пришлось вправлять мозги на базе и медицинским путем.
- Бот и гости пожаловали,- тяжело пробасил Лувэн и, повернув голову в сторону Аники Луз, сочувственно спросил: - Как он, нормально?- и кивнул на Хьюка.
- Не надо меня списывать, - уловив движение Лувэна, не спеша, ответил вместо сестры биолог и ровным голосом добавил: - Это не смерть.
- Ну и прекрасно, - спокойно произнес геолог и добавил: - Тогда звони в лагерь, красная шапочка, кнопка возле тебя, синяя - связь со спутником, красная - с базой. А ты сударыня,- и Лувэн широко улыбнулся Анике, - очень и очень аккуратно подведи захват к этой штуке, но не вздумай цеплять ее. Аника нашарила рукой панель управления шлюпа и слегка сместила рычаги управления, заставив шлюп выпустить из пористого днища захват с силовыми подушечками на конце. Через маленькие зеркала видеоскопов, на том же закругленном конце захвата, навела механизм на предмет и, максимально увеличив изображение, вы вела его на большой дисплей.
- Босс, - снова загудели динамики,- мы осторожненько осмотрели ее, кажется можно попробовать.
- Все, - приказал Лувэн Риму и Клу, - возвращаетесь на борт.
- Готово, - отрапортовала геологу Аника. Лувэн предостерегающе поднял руку, в такие моменты лучше было ему не мешать. Из моря, тараня поверхность воды, показались сероватые шлемы, напоминающие головы чудовищных монстров, а за ними и сами, закованные в тяжелые гидрокостюмы, фигуры.
- Теперь, на мое место, - быстро произнес Лувэн, повернувшись к Анике и сам, одним рывком, переместился в кресло генетика, едва не вышибив ее с сидения. Аника вспрыгнула на место геолога и взялась за рычаги управления.
- Открой им дверь, - бросил Лувэн, внимательно следя за изображением на экране.
Аника сделала проход в силовом щите, расширила его до размеров Рима и Клу, с учетом их нынешних габаритов, и повесила на отверстие прозрачную дезинфицирующую завесу хоть на планете ни хрена живого не было, но бациллы уже водились. Впрочем, местная среда не была ядовитой и дезинфекция лишь обязательная мера предосторожности, предусмотренная нестандартной ситуацией. - Спустя пару минут, через борт в шлюп ввалились помощники Лувэна. С блеклых гидрокостюмов еще стекала вязкая, тающая в воздухе антибактериальная пленка.
- Садитесь, - не глядя на помощников, потребовал геолог.- Костюмы потом.- И, взявшись за рукоятки управления захватом, медленно повел их от себя, все время контролируя свои действия через экран. Захват вплотную подобрался к лежащему на дне предмету и геолог, опустив одну рукоять, пальцами передвинул, чуть-чуть на маленькое деление, шкалу уплотнения силовых подушек, мягко охватывая чужеродный зонд.
И Хьюк и Аника и помощники Лувана, так и не снявшие гидрокостюмы, молили всех святых, дабы ничего не случилось, ибо вероятность больших неприятностей именно в момент захвата и появлялась.
Клу и Рима корпели в скафандрах, скинув только шлемы. Аника нежно гладила рычаги управления шлюпом, включив полную силовую защиту и в любой миг готовая рвануть куда подальше...
В шлюпе затаилась тишина.
- Все,- вытирая пот, обильно выступивший на лбу, произнес Лувэн и передал Анике управление всем катером. - Давай к берегу!
Аника подтянула предмет к шлюпу и медленно-медленно набирая скорость, плавно направила катер к востоку, к берегу.
Погода попробовала меняться. Стало жарко. Легкий бриз сменил полный штиль, полное безветрие. Дымка тумана расползлась, расплылась в разные стороны, обнажив миру светлое бездонное будущее и голубое небо. Горячие лучи солнца заиграли на пошедшей рябью воде. Только что море было тусклым и белесым и, вот, вдруг... превратилось в сказочное, сверкающее красками фантастическое существо.
Подмяв под себя сотканную из капелек воздуха подушку, рассыпая белую пену волн, пышную, вздувающуюся от носа и тающую далеко за кормой, катер стремительно летел к где-то там, на горизонте, виднеющейся узкой полоске берега.
Лувэн держал под наблюдением охваченный силовыми подушками и почти вплотную - позади катера и вверх на полметра над линией воды - подтянутый к шлюпу чужой зонд, все время поддерживая связь с оставленным на далеком берегу глейдером.
- А-р-ун, А-эр-у-эн 53-тий, 1-2-6-1,- диктовал в вытянутую из борта, свисающую прямо на уровне губ, трубку прямой связи с машиной, код, геолог,- готовя глейдер к встрече хозяев.
Минут через 40, шлюп, уже взлетая на идущих к близкому берегу ш оттого высоких волнах, доставил команду Лувэна на пустынный, весь уложенный золотым пес ком, тянущийся все дальше и дальше сплошной линией, пляж.
Оставляя полосы взрыхленного и осыпающегося песка, катер прополз по берегу, подальше от прибоя и остановился. Чуть слышно шуршал песок, чуть слышно плескала вода, накатываясь на пляж... Тихо загудели механизмы шлюпа, захват опустился вниз, параллельно слегка уходящему вверх склону берега и, наконец, выдвинувшись на максимальную длину, застыл, зависнув над горячим песком. Следующим движением, Лувэн осторожно положил зажатый в силовом поле предмет на песок. Затем, еще следя за чужим объектом, отключил силовую защиту и, сверля взглядом экран, на котором во всех своих прелестях и красотах торчал черненный куб, размером, с две человеческие головы и весом, судя по показаниям приборов, килограмм 300, сварливо спросил у снова замерших в напряжении Аники и Хьюка, Рима и Клу: - Вы будете сказать, что все уже кончилось?
На экране диковинный предмет ничем необычным себя не проявлял и спокойно лежал там, где эти вечно суетящиеся люди положили его. При этом он не делал попыток взорваться, расплавиться, разлететься в разные стороны или просто исчезнуть.
- Уф-ф, - фыркнула Аника, снимая занемевшие руки с рычагов управления и потягиваясь блаженно:- Кажись, пронесло.
Рима и Клу зашевелились, снимая осточертевшие - и Рима и Клу являлись ярыми поборниками здорового образа жизни, понимая его по своему, то есть, разгуливая везде где можно в натуральном виде или, проще говоря, голышом им гидрокостюмы. Хыок расслабился в своем кресле, насколько позволяло это кресло и, будучи ни к чему не приспособлен, мирно поинтересовался:- А мне что делать?
- Сейчас, милый,- ответил Лувэн,- сейчас попробуем данную штуку. Есть у меня предчувствие..,- и добавил:- Аника, проверь объект на излучение еще раз.
- Уже,- с готовностью отреагировала генетик, щелкая кнопками приборов сбоку от места водителя шлюпа:- Радиоактивность не наблюдается. Гамма, бета и прочие лучи отсутствуют.
Зажужжала и окрасилась красным лампочка связи с базой. Аника, продолжая диктовать показания датчиков на излучение, протянула руку и нажала кнопку микрофона.
- Ну, кто еще собрался мне душу продать?- рассеянно спросил Лувэн, выпуская щуп и направляя его к предмету, лежащему на песке.
- Алло, - раздался из динамика голос Куниклады.- Я так понимаю, вы там собираетесь раскурочить найденный объект. Так вот, судя по спутниковой картинке, это скорее контейнер, а не зонд.
- Примем к сведению,- сразу оживившись, отозвался Лувэн, крутя приборами, кнопками, рычагами. - Защиту обеспечим.
- Лувэн,- опять загудел динамик, на сей раз голосом недовольной начальницы базы, Мадо Ружич,- я знаю твои методы. Учти, будешь выгребные ямы чистить до конца дней своих.
- Понял. Я всегда чувствовал в тебе доброго человека, Мадо, - весело скаля зубы, хохотнул геолог.
Длинный тонкий щуп приблизился к черненому кубу, застрял перед ним на секунду, затем узкое квадратное окончание щупа раскрылось лепестками и оросило куб струей мутной жидкости.
- Тэ-экс, пишем - кислотный раствор не действует,- задумчиво почесал толстым пальцем бороду Лувэн. Затем внимательно осмотрел палец, даже лизнул его и с сожалением произнес:- Ничего не поймал.- И, вздохнув, добавил:- Микробы и те дефицит.- Затем еще раз вздохнул и так же задумчиво добавил:- Поцарапать попробовать, что-ли?
- Алло,- вновь загрохотал динамик связи с базой, Лувэн аж поморщился:- Хьюк или Аника сделайте звук потише,- попросил он.
Алло,- уже тише пробасил динамик.- Это Брудо. Есть мнение, что куб полностью однороден. Исходя из полученных характеристик, это какой-то полимер. Весьма вероятно, сжатый на субмолекулярном или субатомном уровне.
- Лувэн, - заговорил сидевший без дела Хьюк,- такая технология у нас в зачаточном состоянии. Квелеровский центр ведет эту тему.
- Все же, испробуем грубое воздействие,- сосредоточенно проговорил геолог.
Щуп провернулся по своей оси...
Солнце клонилось к закату. Вытянутые фигуры людей, стоявших полукругом, рядом с непонятной, бархатистой пузырчатой массой расползшегося вещества, длинной тенью ложились на береговую линию. Мелкие волны все так же лениво катились на песок.
- Однако,- многозначительно произнес Куниклада и переступил с ноги на ногу.
- Здесь оставим или в море спихнем?- деловито поинтересовался долговязый Радин.
- А какая разница,- вяло ответствовал Хьюк.- Все равно не пропадет.
Фиолетово-бородатый Лувэн щелкнул пальцем по своим часам - ода одновременно средству связи.
- Алло,- раздался из часов усиленный активированным динамиком голос,- босс, образцы размещены.
- Идемте, коллеги,- услышав сообщение помощников Лувэна,- обратился к присутствующим Куниклада,- нас ждут.
Сам Куниклада, прилетевший вместе с Радином на 2-местном глейдере, направился к стоявшему чуть поодаль, тоже на песке, на воздушной опоре, летательному аппарату, куда помощники Лувэна Рима и Клу, тоже прилепили маленький, с 200 грамм, контейнер с искомым веществом и куда уже спешил взгромоздиться нудный химик.
Остальные двинулись к мощному грузовому глейдеру, сверху на котором Аника пристроила морской шлюп и в специальном отсеке которого были закреплены основные емкости с веществом странного куба, поднятого со дна морского. Остатки куба, бесформенной кучей, лежали на песке. Хьюк, последним забиравшийся в глейдер, успел заметить сорвавшуюся с места и ушедшую вверх удлиненную сигару катера Куниклады и Радина. Лувэн, устроившийся на своем любимом месте у обзорного экрана, рядом с панелью управления или иначе, местом водителя глейдера, на котором, естественно, восседала Аника Луз, сестра Хьюка, неторопливо спросил у команды: - Все на месте? - и, выждав паузу, постучал по руке Аники: - Поехали!
Сестра Хьюка щелкнула тумблерами и округлая громадина грузового глейдера, с закрепленным на ней сверху шлюпом, вспыхнув на секунду багровыми бортовыми огнями, оторвалась от земли и, быстро набрав высоту, растворилась в постепенно темнеющем небе.
На базе глейдер Лувэна встречали без духового оркестра. Еще на подлете к лагерю, геолог зафиксировал, благодаря обзорному экрану, картину вавилонского столпотворения на посадочной площадке. На стоянке, возле готового к отправке в подземный ангар катера Куниклады и Радина, две противоборствующие команды молча перетягивали, каждая в свою сторону, тот самый небольшой контейнер с веществом "икс", привезенный в лагерь профессором Куникладой и химиком Радином.
- Ну, слава богу, наконец-то, я увидел этих ребят за работой,- пробормотал сам себе геолог.
- Аника, застопори машину,- приказал Лувэн девушке, манипулирующей над панелью управления глейдером,- полюбуемся на этих обормотов.