Гарайшин Фаиз Амирзянович : другие произведения.

Наш общий скворечник (Главы 1, 2)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вероятно, лишь в пору, когда жизнь становится хуже и хуже, людям свойственно задумываться о происходящем вокруг, нет-нет, да и спрашивая и себя и других: "Отчего же все это происходит с Россией?", "Как изменить?" и "Что делать?"... Вот и я, вопрошая себя о том же, все больше и больше осознаю теперь, что как бы ни был замкнут современный россиянин в своем "маленьком мирке", замкнувшись в семье, в работе, во всех прочих своих житейских заботах, делая вид или даже искренне считая, что все окружающее его не касается или же наоборот - горделиво полагая себя частью очередного "имперского курса", но все это "болезненно внешнее", все это "болезненно государственное", все больше и больше обрастая теперь точно бы раковой, какой-то даже загнивающей опухолью, рано или поздно очерняюще сдавит, "охватит метастазами", а затем, вторгшись "смертельной болью", поглотит и разрушит любой "маленький мирок". Если и не частной потерей и единичной трагедией - в самом начале очередного поворота российской истории, то всеобщими бедствиями, жестокими насилиями и тотальной разрухой - в столь же очередном и обще-трагическом финале: либо какой-то новой масштабной войны, либо столь же всеобщего экономического краха, а скорее всего - как чаще всего это и бывает в России - и того, и иного, и чего-то еще третьего вместе... Отчего? Почему? Каковы причины и какие последствия?... Ответы, надеюсь, перед Вами, дорогой читатель...
  ГЛАВА 1
  1
  - Неужели ты забыл?! - голос жены на другом конце телефонной линии был непривычно холоден.
  - Прости, дорогая, мне сейчас некогда... Срочная работа и...
  - Эх, ты! - она не дала мне договорить. Стараясь быть сдержанной Ольга говорила еле слышно. - Ты же обещал!... Он ждал тебя весь вечер.... Он... он... - голос ее задрожал. - Эх, ты...
  - Да что... что случилось-то?! - спросил я в недоумении, нехотя отрываясь от кипы бумаг на столе. - Кто ждал?! Я, правда, не понимаю. О чем ты? - взгляд мой устало скользнул по опустевшему офису, выхватил сгустившийся за окном полумрак позднего вечера.
  - И ты еще спрашиваешь? - она тихо шмыгнула носом, и я испуганно догадался, что Ольга украдкой вытерла слезу. - Ты же обещал! Он так ждал... - вновь повторила она и, повернувшись, стала говорить куда-то в сторону и оттого еле слышно. - Он и теперь тебя ждет... Даже раздеваться не стал... Сказал, что будет ждать папу... Так и уснул с заготовками для вашего скворечника.
  И тут я все пронзительно вспомнил.
  "Боже мой! Как же я мог забыть?! Ммм... - я стиснул зубы и горечь стыда ударила в лицо. Обожгла и сдавила. - Ведь именно завтра тот самый последний день, когда еще можно принять участие в школьном конкурсе поделок детей и их родителей..."
  - О, Боже!... Оля, представляешь, я совсем забыл!
  - Да, ты забыл... Все время откладывал, откладывал... - проговорила она с тихим укором, и, тяжело вздохнув, не сразу добавила. - Чего уж теперь. Уже поздно... Ты скоро?...
  
  2
  Когда в навалившуюся тишину ворвались тягостные гудки, мне вновь стало нестерпимо больно и горько. Я представил как наш первоклассник Никитка, старательно сделав уроки, терпеливо ждал меня с работы. Как вытащил из шкафа тяжелый для его лет ящик с инструментами. Как приготовил все необходимое. Как, поглаживая подготовленные досточки, стал рассказывать бабушке о том, какая огромная польза будет от сделанного нами скворечника...
  Она, должно быть, готовила ужин, и с умилением слушая внука, улыбалась его словам. А он с увлечением все рассказывал и рассказывал, как счастливо заживут в нем прилетевшие с юга птицы. Как появятся у них вскоре птенцы. Как хорошо, как весело им будет жить в нашем замечательном скворечнике. Ведь люди в столь неоплатном долгу перед всеми животными, птицами, растениями. Ведь именно они - и еще задолго до человека - общими своими усилиями превратили нашу, безжизненную прежде, планету-пустыню в прекрасную планету Земля, на которой все мы теперь и живем. Столь нередко при этом - совсем-совсем незаслуженно - обижая этих самых животных, птиц и растения...
  В какой уже раз повторяя мои слова, он, должно быть, с увлечением рассказывал, что смысл всей нашей общей жизни - и людей, и животных, и растений - это преобразование и просветление окружающего нас мира. А смысл человеческой жизни это ежедневное - хотя бы и на чуть-чуть и пусть лишь совсем рядом - делание каждым человеком жизни вокруг лучше, светлее, добрее... Когда, вслед за животными, птицами и растениями, мы - люди - должны теперь, столь же общими своими усилиями, превратить нашу прекрасную планету в еще более цветущую, в самую добрую и милосердную, избавленную уже от каких бы то ни было страданий, Планету-Сад, а самих себя - в Человечество-Братство...
  Повторяя мои слова, он, должно быть, нисколько не сомневался, что все именно так и будет. В том числе и в недалеком уже будущем, когда общими усилиями людей всего мира построен будет на Земле столь долгожданный "Золотой Век". И что уже теперь мы сможем с Никиткой приблизится к тому прекрасному времени, вместе сделав замечательный домик-скворечник для усталых, измученных перелетом, но радостно летящих домой, из далеких-далеких краев, птиц.
  И это будет наш общий скворечник. Настоящий, для настоящих птиц! Ведь так здорово сделать что-то действительно полезное и нужное для других!...
  Я представил, как, услышав дверной звонок, с криком "Папа, папа!", Никитка бросился к двери. Как, поцеловав пришедшую с работы Ольгу, понуро вернулся обратно.
  - Это мама... - почти с досадой произнес он бабушке, в какой уже раз беря в руки приготовленные инструменты и аккуратно сложенные тут же досточки...
  "Нужное для других..." - комок подкатил к горлу.
  Жгучая боль сменилась тяжелой досадой, а я вновь и вновь представляя себе расстроенного сынишку, не переставая жал на педаль газа. Рядом мчались такие же запоздалые машины. И усталые, почти безучастные лица серыми тенями проносились мимо.
  "Зачем же мы торопимся теперь? - спрашивал я и себя и их. - Ведь уже поздний вечер и все наши домашние спят. Спят наши семьи. Спят наши мальчики и наши девочки. И их сегодняшний день вновь прошел без нас. Как и день вчерашний, и позавчерашний, а может быть и завтрашний день... Почему?... Зачем?... Ведь жизнь и без того так коротка и стремительна. Но еще стремительней детство наших детей, в котором они больше всего на свете хотят не только всегда быть рядом с нами, но и видеть нас самыми-самыми лучшими, самыми-самыми добрыми, самыми-самыми нужными..."
  
  3
  Полумрак детской комнаты был полон безмолвия. Лишь время от времени тихое Никиткино сопение на секунду пронзало тишину, во сне он что-то бормотал, точно спрашивая о чем-то, тянул к кому-то свои доверчивые тоненькие пальчики, а затем вновь безмятежно затихал.
  Я опустился рядом с детской кроватью на колени, укрыл торчавшую из-под одеяла ножку, и осторожно коснулся губами маленькой теплой ладошки сына.
  - Па-почка... - не то во сне, не то на секунду проснувшись, еле слышно произнес он, а затем в комнате вновь воцарилось ночное безмолвие.
  Затаив дыхание, я вслушался в тишину.
  Нет, сын по-прежнему крепко спал.
  Продолжая стоять на коленях, я вдруг вспомнил как несколько лет назад, когда, после двухнедельной командировки, я вернулся домой, Никитка вот также тихо произнес такое же "Па-почка". Ему было в то время годика три, не больше. Помню, когда я вошел тогда, он как-то совсем по-взрослому, точно невыносимо уставший от долгой разлуки человек, точно много-много повидавший на своем веку и столь же многое познавший в жизни, медленно подошел, словно не вполне веря происходящему, и, когда я склонился к нему, крепко обняв меня за шею, еле слышно выдохнул: "Па-почка". Помню, в этом единственном слове, едва слышно произнесенном тогда, было столько тоски, столько детской боли, столько незаслуженных страданий и недетской горечи, что комок подступил к горлу, и мы долго молчали, крепко-крепко прижавшись друг к другу.
  И вот теперь, стоя на коленях перед кроватью сына, вслушиваясь в безмолвную тишину, я вдруг вспомнил об этом.
  "Прости меня, сыночек, - прошептал я одними губами, не в силах противостоять той невыносимой боли вины, что вдруг переполнила мое сердце. Слезы, застилая глаза, вырвались наружу и большими каплями медленно потекли вниз. Губы мои безвольно задрожали. Не боясь быть застигнутым врасплох, я не скрывал своих чувств. И слезы, переполняя отцовское сердце осознанием вины и горечи, горестно текли по щекам. - Сыночек, прости меня за все... за все... за всякую боль, что я нанес тебе вольно или не вольно... Я так... так виноват перед тобой... Прости... Прости меня, моя кроха..."
  
  4
  Когда я вышел из детской, жена все еще не спала. Склонившись над кроваткой полугодовалого Антошки и, точно любуясь улыбающимся во сне малышом, Ольга мечтательно улыбалась в ответ.
  - Что-то случилось? - спросила она с нежным участием, - Ты был там чуть ли не час... - и все вдруг поняв, ласково, почти по-матерински обняла меня.
  Обнявшись, мы стояли какое-то время в полутемной, освещаемой лишь ночником комнате, не произнося ни слова.
  Когда-то я прочитал, что любящие супруги, прожив достаточно долго вместе, уже не нуждаются в словах при общении. Что они словно бы понимают друг друга уже иным, только им ведомым способом. Общаясь, должно быть, друг с другом уже языком и на языке своих любящих душ. Вероятно, так, как это и происходит с небесными Ангелами или поднявшимися уже в Райские миры душами просветленных людей; скорее всего, не только использующих слова при общении, но и слышащих и воспринимающих мысли и чувства друг друга.
  Вот и мы теперь, точно улавливая, разливающиеся из любящих сердец незримые волны, стояли в нежном звучании друг друга и молчали. Хотя мне представлялось, что мы сказали друг другу уже так много:
  "Помнишь, когда мы были еще не женаты, ты спросила "Что такое счастье?"
  "Да, - тихо произнесло твое дыхание, аромат твоего тела и биение любящего сердца. - Помню".
  "Какой же я был глупец! Я наговорил тогда множество высокопарных слов, прочитанных мною в разных, порою совершенно далеких от жизни, книжках. Но все это было не то. Не то!
  Помню, ты стояла тогда, внимательно меня слушая. Ресницы взлетали над глазами, словно крылья диковинной бабочки. А твоя хрупкая, почти миниатюрная ладонь покоилась в моей. От твоих мягких, изящных пальцев исходила такая нежность, такой покой, такая умиротворенность, что у меня слегка кружилась голова. Но, сказав много и пространно о счастье, я заглянул в твои голубые глаза и понял, что все это больше походило на слова о том, о чем я и понятия не имел в действительности. Это было как рассказывать о море, никогда его видя. Как пытаться жестами передать аромат цветов. Как объяснить что такое любовь человеку никогда-никогда не любившему. Слова мои были совершенно искусственны, и я понял это по твоим глазам.
  Или, быть может, ты просто представляла себе счастье как-то совсем по-другому?"
  "Возможно..."
  "Что такое счастье? - спрашивал я себя после того разговора много-много раз.
  "Счастье?"
  "Да, счастье. И знаешь, по-моему, оно вовсе не обязательно связано с какими-то значительными событиями в жизни людей: свадьбой, рождением детей или с чем-то другим... Ты согласна?"
  "Да".
  "Ведь, к примеру, самое настоящее счастье я испытал в самый обычный, даже самый рядовой день. Ты помнишь тот день?"
  "Какой? У нас было много счастливых дней".
   "Да, конечно. Но в тот, самый обычный день, по-моему, я в первый раз вместе с вами - с моей семьей, испытал то самое настоящее, окрыляющее счастье, о котором пишут стихи и помнят всю жизнь. И я буду помнить его всю жизнь... Нашему Никитке тогда было годика два. Обычным вечером, вот как сегодня, мы были в этой комнате, а он, закатываясь веселым смехом, вбежал к нам. Ты помнишь?"
  "Да. За ним, закатисто тявкая, мчался Джим. Он был еще щенком и его детский лай был так смешон и весел".
  "Да. Играя, они вбежали в эту самую комнату. И мы с тобой, стремясь уберечь их от падения, опустились на пол. Ты помнишь?... Они бежали между нами по кругу, весело смеясь своими детскими, задорными голосами... И я увидел тогда, как на твоих глазах выступили слезы счастья".
  "Да, и на твоих".
  "Что-то подкатило тогда к горлу. Нет, что-то поднялось из самой груди и переполнило меня. Переполнило и понесло. Нет, приподняло и возвысило... Я не знаю... Я словно слился в этот самый миг и с Никиткой, и с тобой, и с Джимом. Ничего не было вокруг - только детский, задорно переливающийся, смех и твои огромные, полные блаженных слез, счастливые глаза. Ты помнишь все это? Помнишь?!... Если это не счастье, то, что... что тогда счастье?"
  "Да, это и есть счастье".
  "И знаешь, о чем я подумал сейчас? Ведь это, по сути, был самый обычный, самый рядовой день в нашей жизни. Это был не день чьего-то рождения. Не день начала долгожданного семейного отпуска. Не выпускной в детском саду. И не первое сентября нашего первоклассника... Это был самый рядовой, обыкновенный день. И я тогда мог, вот также как сегодня, приехать лишь поздним вечером. Лишь поздним, поздним вечером... Но ведь тогда бы уже не было бы ничего из того, что я рассказал и о чем и ты и я помним. Не было бы тех удивительно счастливых мгновений в нашей жизни, о которых мы будем вспоминать всю жизнь. Не было бы... Никогда, никогда!... Понимаешь?... И это так больно осознавать теперь!...
  И ведь знаешь, что больнее всего? Что наверняка были... не могли не быть... и другие такие же дни. Другие такие же вечера на которые я опоздал, не приехал. И которых уже никогда не вернуть, не повторить и... не вспомнить!
  Не вспомнить и уже не повторить тех счастливых и не забываемых мгновений, которые не состоялись... прошли мимо. Они могли... они должны были быть, но их уже никогда, никогда не будет... Понимаешь?... Это так больно!... Так больно осознавать все это теперь..."
  "Да, любимый. Да... Понимаю..."
  Мы еще долго стояли обнявшись, не произнося ни слова, слыша дыхание и сердцебиение друг друга...
  
  5
  А за окном царила начавшаяся уже ночь. Спокойная тишина заволокла все кругом. И лишь время от времени припозднившиеся авто нервно пронзали ночное безмолвие, запоздало спеша куда-то, словно стремясь вернуть или наверстать навсегда уже упущенное...
  И точно подтверждая важность происходящего с нами в каждую минуту, важность наших общений и общих больших и маленьких радостей, мне вдруг вспомнился неожиданный Никиткин подарок Ольге в самые последние дни прошлого лета. Помню, тогда уже несколько дней к ряду лил дождь, а непроглядное петербургское небо было плотно затянуто серым непроницаемым ковром свинцовых туч. Ольга в то время ждала нашего второго малыша и унылое ненастье за окном, давя своей серой угрюмостью и какой-то даже безысходностью, сильно ее расстраивало.
  И вот тогда Никитка, не смотря на свой юный возраст видя и понимая все это, в тайне нарисовал на огромном листе ватмана голубое-преголубое небо и огромное сияющее солнце, заливавшее своими теплыми и радостными лучами все-все вокруг; и деревья, и животных, и птиц, и саму улыбающуюся Ольгу - стоявшую в центре картины, внизу которой была сделана, хотя и по-детски неровная и сразу с несколькими орфографическими ошибками, но очень трогательная надпись: "Лучшей маме во всем мире!"
  Помню, Никитка тогда, смешно перепачканный акварельными красками, внезапно развернув эту свою удивительно-трогательную, должно быть ранним утром или даже ночью, тайно нарисованную картину, широко и счастливо улыбался, встав перед едва проснувшейся Ольгой.
  Из-за большого живота на позднем сроке беременности ей уже было трудно нагибаться и она, чуть поддерживая животик рукой, другой крепко обняла сына, нежно над ним склонившись.
  Помню, как крайне растроганная столь неожиданным и замечательным подарком, Ольга, счастливо прослезившись, совсем тихо, почти шепотом, видимо, даже чуть смутившись, спросила Никитку: "Откуда ты знаешь, что я самая лучшая мама во всем мире? Ведь ты же не видел всех-всех мам всего-всего мира".
  На что он, осторожно обнимая и мамин животик и ее саму, удивительно трогательно, и так открыто и искренне, как это могут делать только дети, произнес, любяще глядя в мамины глаза: "А ты и есть мой мир...", а затем, осторожно коснувшись своей детской ладошкой маминого животика, глядя на меня и бабушку, добавил: "Вы все... вы все мой мир!"... И тут же, чуть подумав, и, видимо, даже удивившись своей новой догадке-открытию, добавил, не то утверждая, не то спрашивая нас - взрослых: "И ведь так во всем мире. Для всех мам всего мира и всех-всех детей. Всех-всех людей всего нашего огромного общечеловеческого мира. Да..."
  
  6
  - Ложись. Уже поздно. - наконец произнес я тихо, чуть отстраняясь от жены. - А я еще должен... - и, беря ящик с инструментами и заготовки для скворечника, шагнул к входной двери. - Я здесь... Я быстро...
  - Ты куда?... На улицу?! - зашептала Ольга с широко раскрытыми глазами. - Ты... ты что с ума сошел? Час ночи! Я тебя не пущу! Нет-нет...
  - Успокойся, - я нежно поцеловал ее. - Я здесь, в подъезде. Я должен... Ты же понимаешь, что утром скворечник нужно обязательно отнести в школу. Я не могу подвести Никитку. Он так на меня надеялся... надеется...
  - Нет-нет, уже ночь! - не сдавалась Ольга. - Давай завтра, а?... Я разбужу тебя пораньше. Ну, пожалуйста!... К тому же ты сам говорил, что у тебя завтра очень важный день... важное совещание... Тебе нужно выспаться... подготовиться...
  - Это все не столь важно... не главное... К тому же я быстро... Сделаю скворечник и разберу, а утром останется только быстро собрать его заново. Утром мы с Никиткой сделаем это вместе... А?
  Ольга долго не соглашалась, но затем, наконец, сдалась.
  - Только в подъезде!... Обещаешь?... Не на улице... Хорошо?...
  Но в безмолвном и спящем подъезде получалось шумно. Я постоял какое-то время в наступившей тишине, а затем спустился во двор. Тусклое звездное небо, то и дело застилаемое чередой непроглядных туч, было плохим подспорьем, и я направился под фонари на детской площадке...
  
  7
  - Эй, гражданин! - раздалось за спиной, когда работа была уже в самом разгаре.
  Даже приглушенно-сдержанный звук ножовки заглушал все прочие звуки и я, видимо, далеко не сразу услышал голоса и окрик в свой адрес. - Гражданин!... Эй!... Он что глухой?... - Вздрогнув от неожиданности, я обернулся. От легковой машины, темным силуэтом сурово замершей в полумраке ночи, решительно надвигались две темные, ничего хорошего не предвещавшие, фигуры. - Стоять и не двигаться! - строгий голос был полон решимости. - И чтоб без глупостей!
  Фигуры вошли в полосу света и я с явным облегчением увидел, что это был полицейский наряд. В прочем, судя по всему, их появление тоже обещало мало хорошего.
  "Вот ведь влип..." - мелькнуло в голове вместе с горьким осознанием, что всякое мое объяснение в столь полуночный час будет выглядеть глупым и подозрительным.
  Я тяжело вздохнул...
  Но толи в виду того, что работа действительно близилась к концу, и я уже мог подкрепить свои слова почти готовыми деталями скворечника, толи оттого, что в это самое время полицейскому наряду совсем не хотелось связываться с полусумасшедшим изготовителем скворечников, меня все же выслушали.
  Закуривая, старший погладил досточки крепкой грубой ладонью.
  - Скворечник, говоришь... - ухмыльнувшись, он выпустил струю густого дыма в звездное небо. - Звучит складно... но... получается грубо... Грубо получается ... - он на секунду задумался, пристально в меня вглядываясь, а затем внезапно выпалил. - А ну, поехали!
  Опешив от такого поворота событий, я не знал, что и ответить.
  - Мужики... вы чего? - растерянно пробормотал я, тыча рукой в ближайший дом. - Да я здесь живу. Вот в том подъезде. Вон мои окна...
  - Да не волнуйся, ты! - старший, переглянувшись с молодым напарником, добродушно засмеялся. - За полчаса обернемся. Я действительно... в смысле... помочь. - он с открытой улыбкой уставшего человека совершенно по-доброму вглядывался мне в глаза. - Здесь недалеко мебельная мастерская. Бригадир-узбек - наш хороший знакомый. Узбеки-гастарбайтеры вкалывают без выходных-проходных и днем и ночью. Так что, сделаем все быстро... как надо... Отличный будет скворечник для хорошего сынишки!... Да у меня у самого сы... - голос его неожиданно дрогнул, и полицейский, осекшись, недоговорил. Резко отвернувшись, он точно уронил, густо пересыпанную сединой голову и тяжело зашагал к машине. И уже пройдя больше половины пути, обернувшись, произнес с еле заметной дрожью в голосе. - Поехали, брат... Все будет как надо...
  - У него сын недавно погиб в горячей точке... - второй, совсем еще молодой полицейский, продолжал стоять рядом. - Единственный сын... Был парень и нету... - сделав паузу, он тяжело вздохнул. - Фактически мой ровесник... И ничего уже не вернуть, не исправить... Эх!... - сказав последнее он едва слышно выругался. - Ради чего?... Зачем?... - а затем, с грустью глядя вслед своему старшему товарищу, добавил. - А вообще-то, Семеныч очень хороший мужик... Правильный... Поехали, все будет как надо...
  
  8
  Когда полицейская машина, выехав со двора, свернула на улицу, Семеныч, обращаясь к своему молодому напарнику, неожиданно, задумчиво, произнес:
  - А, по-моему, решение назревших проблем гораздо... гораздо глубже...
  Видимо, до встречи со мной они вели какой-то, значимый для обоих разговор и вот теперь, возвращаясь к прежним мыслям, вновь заговорили о наболевшем.
  - Мы тут все толкуем о будущем России... - точно вводя в тему разговора, Семеныч, доверительно взглянув, кивнул на детали скворечника в моих руках. - О том, как построить... как переменить жизнь нашего общего дома к лучшему... по-новому... - а затем, вновь обращаясь к молодому коллеге, продолжил. - Ты, безусловно, прав, говоря, что в России, с ее сегодняшней псевдодемократией и политическим бесправием народа, нужна настоящая политическая конкуренция... Нужна регулярная смена власти на всех уровнях; от местной до федеральной... Нужны перемены; демократические, экономические, политические... все прочие... Даже несмотря на то, что предпочитает ныне большинство граждан России удел сытого и самодовольного раба...
  Услышав теперь такое от человека, трагически потерявшего недавно сына, но все же не замкнувшегося на собственном горе, я был откровенно удивлен.
  Я и сам, часто размышляя и высказываясь о судьбе и горестях Родины, всегда болезненно отношусь к поразительной жизненной неустроенности российского народа, а на его фоне - к столь же удивительно имперской воинственности российского государства, с его всегда крайним равнодушием как к жизни и нуждам простого человека, так и к жизни всего народа в целом... Вот только одно дело рассуждать об этом, находясь в относительном житейском благополучии и совсем другое - столкнувшись - хотя и по вине того же государства - уже и с какой-то личной трагедией.
  И от того, слушая теперь этих двух, совершенно незнакомых мне людей, я вдруг трагически осознал, что как бы ни был замкнут современный россиянин в своем "маленьком мирке", замкнувшись в семье, в работе, во всех прочих своих житейских заботах, делая вид или даже искренне считая, что все окружающее его не касается или же наоборот - горделиво полагая себя частью очередного "имперского курса", но ведь все это "болезненно внешнее", все это "болезненно государственное", все больше и больше обрастая теперь точно бы раковой, какой-то даже загнивающей опухолью, рано или поздно очерняюще сдавит, "охватит метастазами", а затем, вторгшись "смертельной болью", - как в семью Семеныча теперь - поглотит и разрушит любой "маленький мирок". Если и не частной потерей и единичной трагедией - в самом начале очередного поворота российской истории, то всеобщими бедствиями, жестокими насилиями и тотальной разрухой - в столь же очередном и обще-трагическом финале: либо какой-то новой масштабной войны, либо столь же всеобщего экономического краха, а скорее всего - как чаще всего это и бывает в России - и того, и иного, и чего-то еще третьего вместе...
  И от того теперь совсем по-другому воспринимались слова Семеныча о современной России, не смотря на личную трагедию, имевшего в себе душевные силы, так участливо и с таким поразительным сопереживанием говорить сейчас вовсе не о личных горестях, а о мучительной судьбе и неустроенности Родины, о судьбах, страданиях и неустроенности множеств других людей вокруг. Говорить об удивительной нашей покорности и готовности принимать любые темные идеи и действия властей, идя даже вразрез собственному благу и собственному благополучию; что в советские времена, что ныне. Загоняя самих себя при этом - всякий раз и во все времена - какой-то своей неисправимой податливостью и бездумной покорностью на самое дно социально-экономических условий жизни и даже явной вражды со всем остальным миром...
  - И что поразительно... - с прежней болью в голосе, продолжал Семеныч. - Ведь российское большинство теперь, с этим своим насквозь зомбированным "адобрямс", превзошло уже даже самих себя "советских". Ведь я помню то время. Помню. Но тогда-то ведь хоть какие-то были достижения; в науке, в экономике, в культуре... Теперь же ничего нет кроме дутого самодовольства! Ничего, кроме самодовольного мнения о своей, ничем не подкрепленной исключительности, да глупой, преступно внушенной СМИ веры, что кругом одни враги. Больше того! Сейчас и вовсе, уже даже и братские народы - от стран Балтии и Молдавии, до Грузии и Украины - надумано-нелепо объявлены врагами! Но ведь это теперь даже хуже ситуации, чем с Чехословакией в 1968 или с Венгрией в 56. Когда, ради удержания в зоне соцлагеря стран-сателлитов, тысячи безвинных были перебиты, а еще большее число людей причислено к фашистам и буржуям. Теперь же и постсоветская Россия, - точно какой-то злобный и по-прежнему жестокий зверь - идя тем же путем удержания сателлитов в зоне влияния, дошла уже и до братских народов. Теперь, под худшим из лозунгов советской эпохи - "Кругом враги", под солдатский сапог российской государственности брошены и они... - сделав паузу, Семеныч горестно усмехнулся. - А мы тут, Сергей, с тобой: "Нужна сменяемость и контролируемость власти", "Свободная и честная пресса", "Гражданское общество", "Всеобщее бесплатное высшее", "Повышение уровня морали и культуры в стране"...
  - Да, согласен. - с горечью ответил молодой полицейский. - Объективно говоря; в народе теперь какое-то массовое... даже совершенно темное помешательство. В подавляющем большинстве голов сейчас вместо собственных мыслей одни пропагандистские лозунги. И что самое поразительное лозунги крайне националистического, чуть ли не фашистского толка: "Даешь русский мир!", "Вождь всегда прав", "Заграница наш враг", "Демократия - зло", "Все несогласные - национал предатели", "Оппозиция - иностранные агенты", "Санкции нам помогут"... Даже в голове не укладывается... Но ведь, Семеныч, согласись, без всего перечисленного... без культуры... без образования... без свободной прессы... тоже нельзя. Ведь, к примеру, значительная часть наших нынешних бед как раз из-за низкой образованности в стране. И как итог: из-за отсутствия у людей способности самостоятельно мыслить...
  - Верно. Все верно... - тихо и печально произнес Семеныч, и тут же с горечью добавил. - И ведь, Сергей, ничего этого до сих пор нет... Ни демократии, ни свободы, ни образованности... Ни даже элементарной правды!... И это Россия XXI века!... И мы еще учим передовые страны мира как им жить!... Просто уму непостижимо!... Эх, Тройка-Русь... Как?!... Как занесло тебя в такое гнилое и топкое болото?!...
  - Да, уж... - произнес вслед молодой полицейский, и кинув взгляд на панель приборов, добавил. - Надо бы заправиться. - и весело переглянувшись вместе с нами, добавил. - Вот и нашей "автостарушке", как и матушке России, нужно новое, свежее топливо! - а затем, сделав пару поворотов, прямиком направился к "заправке".
  
  ГЛАВА 2
  9
  Я и сам, подобно Семенычу и его молодому коллеге теперь, задавался и все время задаюсь такого же рода вопросами: "Отчего же все это происходит с Россией?", "Каковы первопричины?" "Как изменить?" и "Что делать?"...
  Вот только, как человек не только верующий, но и искренне верящий в существование рядом с нашим миром могучих Светлых и темных сил, - пытаясь, тем самым, уже с точки зрения поту- и посюсторонней борьбы сил Добра и сил зла, понять и уяснить глубинные причины происходящего вокруг нас и с нами, - пришел я уже к пониманию того, что прав был Иисус Христос, горестно открывший ученикам о том, что все еще "дьявол - властитель мира сего".
  Что прав был пророк Даниил, поведавший не просто о потустороннем присутствии рядом с нами двух взаимоборющихся, несравнимо более могучих, чем человек категорий существ, а даже о том, что именно они незримо формируют и направляют те два наших главных человеческих образования, что в древности именовали, одно - "великой нацией", а ныне - "великим народом", а другое - "великим царством", теперь же - "великой империей" или "великодержавным государством". Пророчески именуя в своих откровениях эти две категории исполински-могучих существ, хотя и одинаково "Властителями" (по-гречески - "князьями"), но подразумевая под теми, чьей сферой деятельности являются "великие народы", исключительно Светлые существа - "Властители народов" (получившие в христианстве именование "Начала"), а под столь же исполинскими, чьей сферой посюсторонней деятельности являются "великодержавные государства", исключительно демонические существа - "Властители царств" (чаще всего путанно умалчиваемых, по-прежнему нелепо полагая, что "всякая власть от Бога"). Но в любом случае, безусловно, и по сию пору незримо-противостояще находящихся и за значимыми для человечества народами и за столь же значимыми великодержавно-имперскими государствами; во многом потусторонне определяя их цели, их пути, их приоритеты, их политику, их методы и курсы.
  Так же как столь же верным считаю и откровение апостола Луки, засвидетельствовавшего в своем Евангелии не столько поту-посюстороннюю встречу в галилейской пустыне главы Светлых сил Земли с вождем сил демонических, сколько трагически поведавшего о существовании прямо-подчиненной зависимости наших человеческих правителей от демонического стана: "И возведя (Спасителя)... на высокую гору, дьявол показал Ему все царства мира во мгновение времени, и сказал Ему дьявол: "(Если подчинишься,) Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она придана мне, и я кому хочу, даю ее..." Вот только ясно же, что и по сию пору "дает власть" над империями и великодержавными государствами, как прежде и над великими, столь же значимыми для человеческой истории царствами, лишь ради достижения собственных целей и лишь тем из людей, кто более других для этого и для него подходит.
  И оттого пришел уже я к пониманию существования некой исполински-могучей потусторонней демонической силы рядом с тем, что привыкли мы именовать "Российское государство", а прежде "СССР" или "Российская империя". Как, в прочем, и рядом со всяким великодержавно-имперским государством, с его очевидным равнодушием к жизни и единичного человека в частности и всего народа в целом. С его неизменным "запретительством", борьбой с инакомыслием и "охотою на ведьм". С его стремлением к малозначительности гражданского общества и "безголосости" оппозиции, а в финале и вовсе - стремлением к авторитаризму и тоталитарности, ко все удушающей тирании, к концлагерям и "ГУЛУГам", к противостояниям с соседями и захватническим войнам.
  Той потусторонней, но исключительно темной силы, что - по откровению ученика Иисуса Христа и Его самого - ради достижения своих глобальных, но всегда ужасающих целей, по-прежнему, принадлежа исключительно дьяволу и каким-то исполински-могучим его демонам - "Властителям царств", способна, потусторонне подчиняя и направляя нашу государственную власть (как открыл пророк Даниил: "находясь при царях") в нужную ей темную сторону, подчинять вслед уже и огромные человеческие множества народных масс.
  Именно поэтому, заметив уже, подобно Семенычу теперь, что столь многое в мире происходит, словно бы чьему-то глобально-темному сценарию, я уже не пытаюсь объяснить все это "банальным заговором": "всемирным", "коммунистическим", "западным", "оранжевым", "еврейским", "американским", "исламским", а вскоре, должно быть, и "китайским". Уже не пытаюсь приписывать сверхпопулярность "вождя-правителя" заслугам именно самого Сталина, Гитлера, Тамерлана, Мао, Чингисхана, Наполеона или кого-то из современных наших правителей. Зная из исторических или видимых всеми фактов что не только не обладали все они, какими-то исключительно-особыми качествами, кроме, пожалуй, маниакальной жажды власти, невероятного жестокосердия, поразительного коварства и лицемерия, но и все это их "обаяние" и "популярность в массах", активно перемежаемые потусторонней помощью и велениями, стремительно падали, как только оказывался потусторонне сокрушен, внушавший все "это" мощный демонический "источник": очередной потусторонний "Властитель царства". Как раз только "первопричинно" и осуществляющий всякий раз тот или иной кровожадно-имперский "сценарий": "Монгольского нашествия" или "Третьего рейха", "Мировой революции" или "Наполеоновских войн", "Тамерлановских набегов" или "Опричнины Грозного", "Культурной революции" или "Русского мира" и "Исламских революций". Всякий раз при этом потусторонне и не человечески гениально-многоходово продумывая и шаг за шагом подготавливая и воплощая в жизнь трагически происходящее, с очередным "сверхпопулярным" правителем-марионеткой во главе и огромным числом фанатично настроенных сторонников очередного "продемонического курса"...
  
  10
  Молодой полицейский вернулся неожиданно скоро. Садясь в машину он с досадой произнес:
  - Ну вот! Придется ехать к следующей. Здесь с бензином каюк. - включив зажигание, он завел машину и задумчиво добавил. - Вот и дожили. В ожидании светлого будущего дошли тихим сапом до темного настоящего...
  Едва машина, отъехав, свернула к новой заправке я изложил свою точку зрения о потусторонних причинах наших посюсторонних бед и страданий. А после небольшой паузы, увидев на лицах своих собеседников очевидное понимание и явное доверие к сказанному, столь же горячо продолжил:
  - Вот подумайте сами. Разве, к примеру, не странно... и можно ли объяснить иначе, чем каким-то могучим на людей воздействием... когда совершенно крошечная древняя Македония превратилась в самые короткие сроки... буквально всего за десятилетие... в огромную империю Александра Македонского. Причем, ни до, ни даже после... хотя и имея уже такого рода опыт... но ничего подобного в истории Македонии даже близко не происходит... И что интересно, задолго прежде этого пророк Даниил предсказывает и создание этой величайшей империи, и указывает на истинного ее "автора" - стоящего за "царем греческим" Александром - "властителя-демона Греции". Так же как и предсказывает последующие затем крушения и самого того демона - "князя Греции" и выстроенной им великодержавной империи...
  И такого рода фактов, в виде трудно объяснимых негативных "всплесков" "государственных активностей" или "активностей масс" в общечеловеческой истории множество. И один из них... пожалуй, даже самый величайший, легший в основу христианства, но до конца так, по-моему, и не понятый... это сначала торжественная встреча множеством людей Иисуса Христа, а затем и столь же активное и столь же "массовое" Его распятие. Вот представьте только!... - продолжал я даже с излишней горячностью. - Сначала происходит невероятная встреча в пасхально-праздничном Иерусалиме долгожданного Спасителя... Когда множество людей, торжествуя и радуясь, даже постилают перед Ним свои одежды... Вот мы... - обратился я к своим собеседникам. - Вы, вы, я... готовы ли мы постелить свою одежду перед человеком которого даже сильно уважаем и чтим?... Вот прямо на землю... прямо на дорогу... прямо под ноги... То-то и оно!.... А Христос въехал в город еще и на ослике. Так что, значит, еще и прямо под автомобиль... это, если по аналогии с современностью... Не готовы?... Даже перед кем-то из самых родных, самых дорогих и близких?... Нет?... Больше того. Предположу, что, вообще, вряд ли найдется на земле такой человек ради которого все мы... в этом ли городе... в этой ли даже стране... готовы свою одежду... даже из самого сильного почтения и уважения... тем более прямо в грязь... А здесь, представьте, множество людей восхищенно-ликующе встречают Христа и стелют перед Ним в знак величайшего своего почтения свои одежды. Одежды и пальмовые ветви... Вербное воскресение! Вспомнили? Представили?... Вот-вот... И тут бац!... Представьте только... Проходит всего четыре дня... Всего только четыре дня! - говоря еще более запальчиво, я для большей убедительности поднял даже верх указательный палец. - И вот это самое большинство... это же самое встречавшее еще буквально вчера... всего четыре дня назад... большинство... истерично требует "Распни! Распни!"... Представляете?!... Убить! Убить!... За что?!... Как так? Все четыре дня они ходили к Нему, и Он учил и излечивал их. Все тоже самое что и прежде. Все тоже самое за что уважали, любили и чтили Его. И тут... Бац!... Точно выключателем кто-то "щелк". Точно невероятный массовый психоз!... Впрямь переворот с ног на голову!. Даже сам Понтий Пилат... когда привели к нему Христа на суд... говорит этому, точно с ума сошедшему большинству, что "я ничего достойного смерти не нахожу в Нем". И, недоумевая, отправляет Христа к царю Иудейскому... Тому самому, кстати говоря, который прежде приказал обезглавить Иоанна Крестителя... Так и он... тот еще будучи "фрукт"... также недоумевая от такого требования народа, тоже отказываясь обрекать Христа на смерть, отправляет Его обратно к Пилату. И вот, представьте только... - я вновь поднял верх палец. - Бедный Понтий Пилат трижды выходит... Вдумайтесь!... трижды выходит к этому точно обезумевшему народу... уговаривая людей образумится... Вот кто из наших правителей трижды стал бы выходить к беснующейся толпе и просить за кого-то, совершенно ему чужого?... То-то и оно, что вряд ли кто... В конечном итоге, Пилат... все же не сдаваясь... решив сыграть на безумных чувствах толпы, но все же спасти Христа... приказывает жестоко бить Его... - на секунду задумавшись я тут же почти точно процитировал Евангелие от Луки. - "Он в третий раз сказал им: какое же зло сделал Он? Я ничего достойного смерти не нашел в Нем. Итак, наказав Его, отпущу"... Наивно, видимо, полагая, что это самое, точно обезумевшее... точно озверевшее "большинство"... увидев страшные раны и невероятные страдания Христа, одумается. Остановится и опомнится... Но куда там!... - грустно резюмировал я. - Выходит, что и растерзали, избили, изувечили до полусмерти, а затем еще и обрекли, истекающего кровью Христа, на мучительную смерть через распятие... Но ведь только вдумайтесь... - проговорил я чуть дрогнувшим голосом. - Прошло всего четыре дня. Четыре дня!...
  - Да уж... - с тяжелой задумчивостью протянул Семеныч. - Просто невероятно...
  - Именно! - отозвался я. - И ведь Он в эти дни ничего такого чего не делал уже три года ежедневного служения людям не совершает. Он снова творит чудеса, по-прежнему учит и вновь исцеляет. И вот все это странно-многоголосое и жутковато-кровожадное "Распни!" "Распни!" звучит из уст по-настоящему искренних поклонников Христа, буквально "еще вчера" многолюдно-ликующе встречавших... помните, постеленные одежды... долгожданного Спасителя... Вот!... Вот вам яркий пример невероятного, просто даже опрокидывающего темного воздействия на огромные массы людей.
  - А может просто странное стечение обстоятельств? - произнес молодой полицейский. - Может те, кто был против Христа просто выждали момент?... Когда сторонники Спасителя куда-то отлучились. Разбрелись, разошлись по домам. Взяли, так сказать, тайм-аут после встречи Мессии... - Сергей недоуменно пожал плечами. - Не знаю... Или какая там принята более-менее правдоподобная версия?
  
  11
  - Действительно... - продолжил я. - Всю эту непонятность и странность пытались - тем или иным образом - объяснить и уже не раз... Начиная с "теории заговора" и заканчивая предположением... как раз, кстати, и принятым теперь в христианстве... что это якобы Бог принес Иисуса Христа Самому Себе в жертву. Так сказать, за грехи человеческие. Якобы как бы велел им и они распяли... Другое дело, что такого рода "кровожадные" выводы могли быть свойственны лишь ограниченно-узкому мышлению людей той поры, не только нелепо считавших Бога грозным и безжалостным Судьей, но и слепо веривших в то, что... как учил апостол Павел... без пролития кровы якобы не бывает прощения. Как раз и умаляя и маскируя, такого рода нелепыми выводами, решающую роль демонических сил. Для нас же, современных людей, думаю, что более весомой будет фраза Христа ... к слову сказать, как раз все и объясняющей... сказанная Им апостолам еще за несколько дней до распятия: "Немного уже Мне быть с вами. Поскольку идет уже дьявол - властитель мира сего, что общего со мной не имеет ничего". Вот так оказывается... - тяжело вздохнув, я пожал плечами. - Все и объясняется. Колоссальными темными потусторонними... просто опрокидывающими воздействиями... воздействиями на человеческие множества и их ответными собственными покорными действиями...
  - И что все это... все эти слова... все эти цитаты... есть в Библии?...
  - Именно. И в "Ветхом" и в "Новом" заветах. - подтвердил я. - Пророка Даниила в "Ветхом", а связанное со Спасителем - в "Новом завете".
  - То есть, все эти выводы, все эти пояснения... - продолжал молодой полицейский. - Есть в этих пророческих, в этих религиозных, а главное авторитетных книгах, а большинство... ох, опять это большинство... отчего-то до сих пор считает все эти темные силы, с дьяволом во главе, никак не вмешивающимися и масштабно не влияющими на нашу посюстороннюю жизнь?... Что впрямь вот так и до сих пор считается ?...
  - Да. - ответил я. - Темные воздействия на одного человека принимаются. Типа "бес попутал" или "седина в бороду, а..."... И все такое... А вот на большие массы людей... и уж тем более... скажем, на то, что формирует "государство" и "народ", отчего-то нет. Хотя многие понимали... и прежде всего мыслители... замечали, что какому-то невероятному воздействию столь же подвержены как раз и огромные массы людей. Другое дело, что чаще всего ответы искали в посюсторонней реальности, а то и вовсе... - сделав паузу я горько ухмыльнулся. - В "атеистической плоскости". К примеру, наш знаменитый биофизик Чижевский пытался объяснить такого рода "всплески" "активностей масс" изменением солнечной активности. А не менее знаменитый ученый-историк Гумилев... мысля опять же в "плоскости материализма" и воздействия на людей исключительно каких-то лишь "посюсторонних энергий"... объяснял подобное столь же колоссальным воздействием определенных энергий Земли... Я уже не говорю про простого обывателя. Как и не говорю про стародавнюю церковную традицию, для которой по-прежнему "всякая власть от Бога". Включая и Гитлера, и Сталина. Или не менее кровавый режим Пол Пота; всего за три года нещадно перебившего треть своего народа. Или нынешнего диктатора Кин Чем... Как его там полностью?... Словом, и для современного церковного мнения все тираны и кровопийцы, как и все прочие злодеи-властители, до сих пор почему-то от Бога. Именно так. - с искренним недоумением на лице я пожал плечами. - Увы... И лишь совсем-совсем немногие, что, мысля подобно пророку Даниилу... к примеру наш религиозный философ Даниил Андреев... считали, что именно какие-то особо могучие потусторонние существа воздействуют на два наших человеческих образования - "народ" и "государство"... Точнее, даже еще масштабнее и территориально больше, чем просто "народ" и "государство": "великодержавное государство" и "объединенно-великий народ" или "сверхнарод". Именуя эти могучие... видимо, даже исполински-могучие потусторонние существа... именуя их либо подобно пророку Даниилу - "Властители великих царств" и "Властители великих народов" или же вслед за Андреевым - "Демоны великодержавной государственности" и "Демиурги великих народов".
  Но как бы там ни было, а такого рода примеров "массового психоза" - и в прошлом и в настоящем - масса. И, на мой взгляд, правильное их понимание и правильное их объяснение... - сделав короткую паузу, я внимательно всмотрелся в своих собеседников, и тут же продолжил. - Не только способно расставить все на свои места, но и способно даже в корне изменить всю нашу жизнь. И вот это-то как раз уже и по плечу всем нашим современникам. По крайней мере, по плечу современной молодежи. Хотя и мыслящей порой "полуатеистически", но зато уже избавленной от тесных рамок устаревших церковных догм... Как и по плечу всем тем, кто способен взглянуть и на мир, и на царящую вокруг действительность, емче и многогранней, чем видели и воспринимали их наши стародавние предшественники... Ведь все эти "массовые психозы" от колоссального потустороннего, но главное - темного, демонического на нас воздействия, мы видим и в наши дни; сегодня, теперь. Как и видим их и в совсем еще недавнем прошлом. Будь то, к примеру, поразительно-скорое... подобно истории с распятием Христа... отречение народов России после Октябрьского переворота 1917 года от искренне прославляемого прежде Бога, а заодно и от своих же прежних многовековых религиозных традиций. Точно бы кто-то темный и могучий, перехватив вдруг потустороннее влияние на огромные народные массы, направил их в совершенно иную, совершенно темную сторону... Так же как схожий пример мы видим и в возврате современной уже России к прежней тоталитарной системе и к очередной авторитарности, хотя всего несколько лет прежде этого столь же искренне-навсегда осудившую всякую политическую деспотию власть предержащих...
  Подобные же примеры исполинского на людей воздействия можно увидеть и в необычайном всплеске "рейтингов популярности" того или иного вождя и правителя. Когда буквально "на ровном месте" и буквально "за считанные дни" не только взлетает популярность "вождя", но и столь же "на ура" принимаются массами новые великодержавные идеи и курсы. Было это и прежде, происходит и сейчас. Случаясь всегда накануне "присоединения Крыма" и "аншлюса с Австрией". В преддверии "монгольского нашествия" или при крахе "ГКЧП". Перед узурпацией власти Наполеоном. Или перед воцарением Лжедмитрия. Когда, точно по мановению волшебной палочки, а правильнее сказать - под колоссальным подчиняющим темным воздействием... российские города - начиная от границы и до самой Москвы - один за другим и принимали, и признавали новым царем, сопровождаемого, причем, иноземным войском, никому неведомого самозванца Григория Отрепьева... Только один, по-моему, город отказался признать самозванца, до конца... будучи уже почти разрушенным... оставался верен законному правителю... Вдумайтесь только. Точно какая-то неведомая волна, сгибая и подчиняя человеческие массы, шла впереди Лжедмитрия. Злонамеренно стремясь, и беспощадно замыслив уже, насадить его руками и через него, огромную разруху и братоубийственное смутное время 1610-13 годов... В прочем, как я уже сказал, примеров таких можно привести еще массу... - сказав последнее, я вновь стал оценивающе всматриваться в полицейских, точно пытаясь понять: интересна ли подобная тема моим слушателям.
  
  12
  - Приводите массу! - отозвался тут же молодой полицейский. - Нужно же когда-нибудь начинать... как вы сказали... смотреть на окружающий мир иначе... э-э-э... - он на секунду задумался. - Смотреть иначе, чем крохотная букашка, сидящая на цветке, но не постигающая при этом в полной мере ни себя, ни цветка, ни всего огромного луга... ни даже тянущегося к ней со смертельной иголкой коллекционера насекомых... Так, Семеныч?...
  Задумчиво улыбнувшись, тот произнес:
  - Показательный пример с коллекционером... Главное жизненный...
  - Так! Пять минут!... Небольшой перерыв!... - быстро отозвался Сергей, ловко сворачивая новой автозаправке. - Без меня, попрошу, не продолжать. Мне все это крайне интересно. Я быстро!...
  Едва мы отъехали от автозаправочной станции, пополнив наконец-то запас бензина, я вновь продолжил:
  - Говоря о "массовых психозах"... в том числе и о самых убедительных... вспомните, хотя бы кадры кинохроники с восторженно-рыдающими толпами на встречах с Гитлером... или столь же неподдельно-настоящие слезы в адрес Мао Цзэдуна... Следует иметь в виду, что происходят они именно вследствие колоссальных потусторонних воздействий и внушений... Причем, что интересно, даже без активизации посюсторонней пропаганды и агитации... В этом ряду "массовых психозов", к примеру, требование сожжения Жанны Дарк - даже не смотря на всеобщее ее почитание и великую ее роль при освобождении Франции от вторгшегося в страну врага. Здесь же необъяснимый страх и буквальное бегство апостолов накануне распятия Иисуса Христа. Так же как вспомните и странное отречение апостола Петра от своего Учителя и отсутствие почти всех - кроме всего одного - апостолов на Голгофе. Хотя их самих никто посюсторонне не преследовал и ничто посюсторонне им не угрожало... Но только посюсторонне и посюстороннее!... А вот что творилось в ту пору там... за порогом реальности... можем только предполагать, глядя на странное бегство учеников Христа и вспоминая Его трагические слова: "Немного уже Мне быть с вами. Поскольку идет уже дьявол - властитель мира сего, что общего со мной не имеет ничего". Помня при этом и то, что в дальнейшем все апостолы героически дошли до самого конца, почти были убиты или казнены, но ни один не сломлен... - сделав паузу, я тяжело вздохнул. - Вот как оказывается все сложно и не просто... даже из того что было давным-давно известно... если только смотреть на мир, и на происходящее вокруг нас и с нами, уже иначе чем упрощенно-принято...
  В этом же ряду "массовых психозов", наряду с общемировыми и общечеловеческими, и менее значимые, более локальные исторические события. К примеру, искренне-массовое требование изгнания Солженицына и Пастернака... Как там?... "Я ничего из Пастернака не читала, но искренне требую..." Или столь же искреннее требование смерти Данте и Достоевского... В прочем, и "большие" и "малые" "массовые психозы" всегда рядом; и на огромных площадях, и на маленьких кухнях, и в окопах, и в залах суда... И вчера и сегодня... Вспомним хотя бы для подтверждения этого, столь же искренние, столь же возмущенные и столь же даже кровожадные, сегодняшние требования против "национал-предателя" певца Макаревича... Как, собственно, и готовность отправлять безвинных массовыми доносами в "ГУЛАГи" или выступать с не менее "коллективным неистовством" против "врагов народа" в 37-м или тех же "национал предателей" в 2010-х. Как и оглушать мир сначала многомиллионным "Крым наш!", а затем, возможно и схожим, но уже миллиардным окриком "Сибирь наш!". Как и готовность "масс" из века в век столь же слепо и столь же беспощадно-безжалостно бороться за всякого рода "очерненные идеи" и "перевернутые идеалы": будь то в прежние времена "за чистоту веры" в рядах инквизиции, или за "коммунистический миропорядок" - в недавнем прошлом, или на "завоевание мира" отрядами "Исламского государства" - теперь...
  - С "Крым наш", конечно же, некрасиво вышло... - отозвался молодой полицейский. - Точно брат у брата, да еще и исподтишка... Прежде все всех устраивало. Никому ничего не надо было, а как только сосед ослабел, то и пожалуйста... Сколько там по нашим официальным данным голосовало?... Вроде как всего тридцать процентов, что ли?... - немного подумав, он добавил. - А вот с "Сибирь наш" с чего это вдруг?... Мы же вроде как "в дружбах" теперь с Китаем?...
  - Вот именно: "как бы в дружбах"... - отозвался я. - И именно лишь "теперь"... Ну, а если вдуматься... Уж если по-настоящему братские народы - российский и украинский народы, сумели "те"... - я показал рукой вниз подразумевая демонические силы. - Разделить да рассорить нашими же с вами руками... стараниями правителей, да оголтелым "адобрямс" все того же самого большинства... то что "им" какая-то там "временная дружба"?... К тому же в Китае, наверняка, и свое "адобрямс" и свои великодержавные амбиции взыграют... Амбиции за чужой счет более слабого или временно ослабевшего соседа... Выждут, как и мы, и уж тогда... вперед... со своими собственными территориальными претензиями и собственными "зелеными человечками". - я развел в стороны руки. - Дескать, полмиллиарда добровольцев. Горящие сердца. Огромные претензии. В ваш "военторг". Дескать, затариться на халяву... Словом... - я тяжело вздохнул. - Ящик Пандоры. Ничего не попишешь... А там, глядишь, и Германия относительно Кенигсберга или Финляндия по поводу Карелии, отобранной у нее СССР в 39 году. Да и с Японией у нас все еще мирного договора нет... Их-то острова все еще у нас... - я тут же поспешил успокоить своих слушателей. - С Германией и Финляндией - это конечно же вряд ли. А вот с Китаем и Японией... все может быть... Потом... если интересно... объясню почему. И дело как раз в их собственных "Властителях царств", явно имеющих виды на северные, относительно них, жизненные пространства... Так что, мало, думаю, не покажется... Да и с другой стороны, мы же понимаем, что для тех демонических "Властителей царств", что потусторонне стоят теперь как за великодержавным Китаем, так и за современной "имперской" Россией, все эти наши человеческие "дружбы народов", при столь явном... и у них, и у нас... доминировании государства над обществом, и государства над человеком, совсем не большое, как оказывается, препятствие... Тем более для еще более могучего, еще более беспощадного, всеми ими как раз и управляющего дьявола... Как там?... "Кому хочу даю ее..."...
  
  13
  - А знаете, что!... - воскликнул я тут же, внезапно вспомнив несколько, пришедших на ум четверостиший не то из поэмы, не то из большого стихотворения поэта-мистика Блока; как нельзя кстати походящих теперь к теме разговора. - Ведь давно уже... задолго до нашего с вами разговора и понимания... и в трагическом XIX и в еще более горестном XX веке... учили и религиозные философы Соловьев и Андреев, и поэты-мистики Тютчев и Блок... видеть во всем этом прежде всего участие и замыслы именно главы демонических сил - дьявола... что по-гречески - "очернитель"... И если хотите, то немногое, что только что вспомнил, прочту... Как раз в тему...
  - А давайте! - задорно произнес молодой полицейский. - К стихам... как-то так вышло... равнодушен, а вот теперь, да на эту необычную тему с удовольствием послушаю...
  - Вот и славно! - столь же шутливо ответил я:
  
  "...Век девятнадцатый, железный,
  Воистину жестокий век!
  Тобою в мрак ночной, беззвездный
  Беспечный брошен человек!
  В ночь умозрительных понятий,
  Матерьялистских малых дел,
  Бессильных жалоб и проклятий
  Бескровных душ и слабых тел!
  С тобой пришли чуме на смену
  Неврастения, скука, сплин,
  Век расшибанья лбов о стену
  Экономических доктрин...
  Век буржуазного богатства
  (Растущего незримо зла!).
  Под знаком равенства и братства
  Здесь зрели темные дела...
  Но тот, кто двигал, управляя
  Марионетками всех стран, -
  Тот знал, что делал, насылая
  Гуманистический туман...
  Тот век немало проклинали
  И не устанут проклинать...
  Он мягко стлал - да жестко спать...
  Двадцатый век... Еще бездомней,
  Еще страшнее жизни мгла
  Еще чернее и огромней
  Тень Люциферова крыла.
  Пожары дымные заката
  (Пророчества о нашем дне)...
  Сознанье страшное обмана
  Всех прежних малых дум и вер...
  И черная, земная кровь
  Сулит нам, раздувая вены,
  Все разрушая рубежи,
  Неслыханные перемены,
  Невиданные мятежи..."
  
  - Ммм... Хорошо сказано: "Тень Люциферова крыла". - произнес молодой полицейский, едва я закончил. - Емко... Но особенно это место... Ммм... "Но тот двигал, управляя марионетками всех стран, тот знал что делал, насылая, гуманистический туман..." - восторженно и чуть задумчиво произнес молодой полицейский, а затем спросил. - А что такое "сплин"? Там было такое слово...
  - "Сплин"? - переспросил я. - Это от английского - меланхолия, тоска, хандра.
  
  14
  - Понятно... Но ведь, если все так... - продолжил Сергей, задумчиво. - Если все именно так... то, хотя мы и с умным видом вышагиваем по жизни... что-то там даже о себе думаем... а нас стало быть, все равно как стадо... "пудрят мозги", да ведут себе на убой...
  - Типа того... - с грустью согласился я. - Но это только темные, демонические силы. Светлые, Провиденциальные - они с нами единое целое и всегда за нас. Другое дело, что Светлые, уважая нашего право свободного выбора и нашу свободу, не навязывают свою помощь и не действуют поперек нашего выбора. Как это как раз и делают силы демонические. Не считаясь ни с нашими интересами, ни с нашими желаниями, ни с нашим выбором. Вообще, ни капельки не считаясь с нами и ни во что нас не ставя. Наверняка считая нас еще хуже и бесправнее тех существ, которых мы и сами безжалостно гоним на бойни, прагматично держим на фермах или, и вовсе развлекаясь, беспощадно убиваем на охоте и на рыбалке... "Ибо не ведаем что творим". - тяжело вздохнув, процитировал я, чуть видоизменив, слова Иисуса Христа, сказанные Им в отношении своих палачей, и тут же продолжил. - Но вот именно вследствие того, что и нас самих жестокосердно используют, гонят всегда на убой и, развлекаясь, безжалостно мучат... только уже существа иные, демонические и потусторонние, что сильнее нас и могучее нас... Но именно вследствие этого, очень важно понимание людьми всего этого. Очень и очень важно! - сделав паузу я посмотрел на своих полицейских. - Идем-то ведь мы все по жизни сами, своими ногами и живем как бы "своими умами"... а вот уж в какую сторону, как и зачем идем... чаще всего и не осознаем... Отсюда и все беды наши. Отсюда и страдания наши. Наши собственные и те, которые мы приносим другим. Народ ли народу. Человек ли человеку. Суть одна. И именно поэтому, очень важно не быть в жизни "банально слепым". Важно понимать глубинные первопричины происходящего. Понимать существующие - поту- и посюсторонние - механизмы истории. Механизмы становления и существования "государств" и "народов". В том числе, понимать и причины "массовых психозов". В том числе и их сегодняшнюю направленность и даже какую-то возможную их цель. Причем, всегда - к злу ли, к добру ли - лишь нашими руками и достигаемую. Ведь здесь, в этом мире, существуем только мы. И только мы можем что-то реально делать. Строить. Ломать. Убивать. Защищать. Мучить. Притеснять. Насиловать. Оберегать. Просвещать. Уничтожать... Брат на брат. Народ на народ. Сильный на слабого. Только мы - люди... - я было замолчал, сделав паузу, но тут же горячо продолжил. - Ведь, если задуматься, то только поэтому... из-за нашей слепоты... та незримая и откровенно-враждебная к людям сила... потусторонне паразитирующая на нашей, нам же внушаемой, доверчивости к государственной власти... столь же масштабно манипулирует как властью и всеми нами, так и результатами этих наших совместно-масштабных действий; от гонений инакомыслящих и кострищ инквизиции до навязывания международных противостояний и развязываний братоубийственных войн... Ведь именно поэтому - из-за нашего не понимания о существовании глубинных механизмов происходящего вокруг - демонически могучая и вампирически кровожадная сила целеустремленно, и раз за разом, превращает "человеческие массы" то в непримиримых гонителей, то в покорных разрушителей, то в нещадных истязателей, во злобных завоевателей или в восторженный "адобрямс"... Не только всегда незримо держась при этом в тени посюсторонней "сцены-реальности", но и столь же всегда, точно кукольных марионеток, держа нас до последней возможности на коротком поводке наших заблуждений. Потусторонне питаясь - для чего собственно все и происходит - жгучими энергиями наших темных деяний и черных умонастроений. Кормясь излучениями наших страданий и наших же мучительств, нашей злобы и нашей ненависти, наших кровопролитий и нашей же боли...
  Всякий раз действуя по принципу: "Разделяй и властвуй", беспощадно и безжалостно сталкивая лбами социальные слои и классы, религии и мировоззрения, народы и государства. "Удобоваримо" упаковывая при этом свои потусторонние манипуляции-замыслы во внешне привлекательные для масс идеи-лозунги... типа "Русский мир" или "Третий рейх", "Мировой коммунизм" или "Крестовые походы", "Всемирное исламское государство" или "Новая китайская империя от океана и до океана"... Целенаправленно ведя при этом восторженно-подчиненно-непримиримые массы до самого их трагического и всеразрушающего конца. Всякий раз нещадно-по-живому перемалывая новые и новые человеческие множества нашими же человеческими руками для достижения очередного, очередного, очередного... очередного демонического результата...
   Продолжение следует...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"