Дверь в приемную мэра была приоткрыта. Постучав для приличия по мягкой обивке и не получив ответа, я вошел и поздоровался. Сидевшая за ноутбуком супермодная секретарша подняла голову и, видимо, вспомнив меня по предварительной записи, изобразила дежурную улыбку.
- Присядьте, пожалуйста. Николай Фомич у себя. Зайдёте после этого мужчины, - кивнула она в сторону ожидавшего приглашения поджарого человека с седыми висками, который безразлично посмотрел на меня и снова вперил взгляд в пол.
- Спасибо, - ответил я, не в силах подавить волнения. Как-никак, мне предстояло сделать очень ответственный шаг. Да и говорить со столь высоким представителем руководства приходилось нечасто.
Девушка бойко застучала по клавиатуре, сосредоточенно глядя на монитор. Солнце по-весеннему ярко светило в открытое окно, и секретарша деловито задернула штору.
- В этом году такое раннее лето, - сказала она, мельком взглянув на меня, и ее изящные пальчики вновь виртуозно забегали по клавишам.
Из кабинета мэра вышла дородная женщина и, встретившись взглядом с секретаршей, расплылась в благодарной улыбке. Улыбнувшись в ответ, та взяла лежавшую на столе бумажку и, бегло взглянув на нее, пригласила посетителя:
- Дмитрий Кузьмич, входите, пожалуйста.
Мужчина с седыми висками встал и поспешно вошел в кабинет, плотно затворив за собой дверь. Так. Следующим иду я. Мое волнение усилилось. Я не представлял, с чего начну разговор, и стал обдумывать первую фразу. Но ничего путного на ум не приходило. Что ж, пусть все идет экспромтом - так у меня лучше получается. Что я, в конце-то концов, от этого разговора теряю?
Через несколько минут мое волнение улеглось, и я, чтобы убить время, начал осматривать приемную. Подоконник, до которого с секретарского рабочего места можно было свободно дотянуться рукой, был уставлен заботливо ухоженными цветочниками в красивых кашпо, и в них цвели розовые орхидеи. Как видно, секретарша любила цветы и пестовала их, словно маленьких детей.
Рабочий стол украшал букет чайных роз в изящном хрустальном вазоне, и их нежный аромат, распространяющийся по помещению, создавал в нем атмосферу уюта и особой приподнятости. Рядом лежал модный смартфон, а чуть поодаль теснились переговорное устройство, факс и несколько телефонных аппаратов. У окна на специальном столике располагалась великолепная комнатная роза, а стена, против которой сидела секретарша, и стояли кресла для посетителей, была увита ярко-зеленой традесканцией и со вкусом украшена государственной символикой. Внизу стоял аппарат для ксерокопирования. В импортном шкафчике за стеклянной дверцей - чайники, чашки и сахарница, расписанные голубой эмалью, а ниже - стакан с ложечками, чеканный поднос и все остальное, что требуется для приготовления и подачи кофе и чая. В углу у окна красовался высокий холодильник, и его дверцы были сплошь увешаны модными картинками с магнитиками. Между секретарским рабочим столом и креслами для посетителей располагалась огромная дверь с художественной обивкой под натуральную кожу, увенчанная бронзовой табличкой с надписью 'Елизаровский городской голова Николай Фомич Супрунов'.
- Регина, там много еще людей? - неожиданно прозвучал из переговорного устройства надменный мужской голос.
- Всего один, Николай Фомич.
- А по записи?
- Тоже он один - по личному вопросу.
- Больше никого?
- Никого.
- Спасибо, Регина. Меня нет. Даже для самого президента страны.
- Ясно, Николай Фомич.
Динамик замолчал, и мои нервы снова напряглись как струны. Чтобы успокоиться, я раскрыл папку с фотографиями и начал перебирать их, якобы готовясь к предстоящей беседе. Вот шлюз крупным планом, а это - я около шлюза, потом - Мария. И пейзажи: гора со снежной вершиной, бурная река, несущаяся в лагуну по узкому каньону, буйные пальмы, море, скалы, утесы, шхеры. А на этих снимках - исполинские крабы, диковинные бабочки, птицы, ящерицы, горные козы, невиданные цветы, лианы и я в штормовом костюме и с мачете в руке, прорубающий дорогу среди лиан. Вот вход в нашу пещеру и около него - я, а здесь - Мария. Очень хорошо получились оранжевые плоды дерева неподалеку от пещеры и клюющие их птицы.
Мои любования фотографиями прервал звук резко распахнувшейся двери кабинета, откуда пулей вылетел человек с седыми висками.
- Ничего! И на Вас управа найдется! Бюрократ! - крикнул он, покидая приемную.
Собрав впопыхах фотоснимки в папку, я подхватился.
- Минуточку, - сказала Регина и, войдя в кабинет, закрыла за собой дверь.
Опять ожидание, но продолжалось оно не более двух минут.
- Входите, Артем Тимофеич. Только побыстрее, пожалуйста. Николай Фомич устал. И расстроился. Я успокоила его, насколько это возможно, но все равно - постарайтесь недолго.
Войдя в кабинет, я робко поздоровался и остановился у края длинного стола, в конце которого величественно восседал моложавый, но уже начавший лысеть, человек лет сорока пяти, черноглазый, с красивым овалом лица. Женщины обычно млеют в присутствии таких красавчиков. Его поза, взгляд и каждое движение были преисполнены высокомерия, чувства собственного превосходства и презрения ко всему окружающему. Напыщенность сквозила в обстановке кабинета, в его позе и манере держаться. Меня всегда раздражали напыщенность, самоуверенность и высокомерие. Я по возможности избегал общения с подобными людьми, но Рубикон был перейден, пути назад не было.
- Добрый день, Николай Фомич, - тихо пролепетал я.
- Здравствуйте. Проходите, садитесь, пожалуйста, поближе, - что я и сделал. - Вот так. Что там у Вас, - он посмотрел на лежащий перед ним листок, - уважаемый Артем Тимофеич?
У него дурно пахло изо рта, и я рефлекторно отпрянул. Стараясь держаться от него на расстоянии, я попытался изложить цель своего визита:
- Понимаете, Николай Фомич, у меня дело не совсем обычное. Вернее, совсем необычное...
- Короче, пожалуйста! В двух словах изложите суть! - бесцеремонно оборвал он мою преамбулу.
- Тогда скажу сразу все как есть. Только не сочтите меня сумасшедшим и не падайте в обморок...
- Я же сказал - короче! По сути! - выпалил мэр, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик.
- Да я по сути. Видите ли, я обнаружил портал... точнее, шлюз с выходом... на другую планету...
Ошарашенный мэр презрительно посмотрел на меня и с нескрываемым сарказмом спросил:
- Да-а-а? И где же он находится?
От этих слов я угодил в глубокий ступор. Несомненно, он счел меня умалишенным. Какой ужас! Но отступать было некуда, и я пролепетал, как оправдывающийся школьник, которого уличили в подделке оценки в дневнике:
- В подвале моего дома... У меня дом... Собственный... По наследству достался. Вот фотографии - посмотрите. А лучше, если Вы самолично ко мне приедете. Там я все покажу, и Вы воочию убедитесь, что это чистая правда, хоть и звучит, конечно, весьма и весьма фантастично. Сами посмотрите... вот...
Я протянул мэру пачку фотографий. Он взял их с таким видом, словно сделал мне величайшее одолжение, и небрежно перебрал несколько штук, поверхностно скользнув по ним равнодушным взглядом.
- И этим Вы хотите меня удивить? - спросил он, отодвинув в мою сторону фотографии.
Нервно перебирая снимки, я наконец нашел тот, на котором во всем величии был запечатлен шлюз и я, стоящий у выходного проема, держащийся за стремянку.
- Вот, Николай Фомич, взгляните, пожалуйста.
Мэр нехотя взял фотографию, лениво повертел в руках, несколько раз посмотрел на меня, сверяя мое лицо с заснятым, криво усмехнулся и тут же вернул.
- Кажется, это вы. Ну и что?
- А то, что я стою у выхода из шлюза, причем на поверхности другой планеты! У нее два спутника и сутки - тридцать шесть часов. Это место, - я постучал пальцем по фотоснимку, - вблизи экватора, на большом острове. Он покрыт непроходимым лесом, где изобилие дичи, растут плодовые деревья, текут горные реки с чистейшей водой, которую можно пить, не опасаясь никакой заразы. В океане полно изумительной рыбы, моллюсков с жемчугом редчайшей красоты, креветок. На берег выходят крабы, некоторые из которых размером с большущий тазик, и бегают по девственным песчаным пляжам.
- Все, достаточно. Убедили. Посидите, пожалуйста, пару минут в приемной. Я поговорю кое с кем, и мы, думаю, решим Ваш вопрос.
Преисполненный оптимизма, я встал и направился было к двери, но мэр остановил меня повелительным окриком:
- Минуточку! Вернитесь! Фотокарточки заберите - пусть будут у вас.
Солнце спряталось за облако. В приемной стало прохладно. К тому же окно было распахнуто во всю ширь, и легкий весенний ветерок чуть заметно колебал шторы и беззвучно гулял по помещению. Регинин ноутбук был уже выключен, и она в ожидании разрешения откланяться ловко подпиливала себе ногти.
- Все? - спросила она, откладывая пилочку.
- По-моему, нет. Мне велено подождать несколько минут здесь, пока Николай Фомич как-то там подготовит решение моего вопроса.
В это время громко зазвучали аккорды сороковой симфонии Моцарта, и Регина поспешно вынула из косметички смартфон.
- Да? Сейчас заканчиваю. Я тогда позвоню. Что-что? Понимаешь, я не одна здесь. Минутку. Сейчас выйду.
Она вышла в коридор, и порыв сквозняка приоткрыл дверь кабинета Супрунова. Как видно, мэр этого не заметил, и я невольно подслушал его телефонную беседу.
'...да у меня лично все путем. Тут небольшая помощь требуется. Нет, именно по твоей части'.
Последовала пауза. Как видно, говорили на противоположном конце линии, не давая нашему мэру слова вставить. Наконец он снова заговорил:
- Тут у меня посетитель сидит, с которым явно что-то не так. То ли какой ненормальный, то ли кем-то подослан с неизвестной целью. Скорее всего, очередной шизофреник. Помнишь того, что с пирамидами голову мне морочил? Оказался на учете в психушке. А этот очень похож на него. Нет, поведением. Говорит, у себя в подвале нашел выход на другую планету! Представляешь?
Николай Фомич противно захихикал, потом продолжил:
- Ты по своим каналам можешь по нему скоренько данные пробить? Готов? Слободянюк Артем Тимофеевич. Номер паспорта? Сейчас скажу. Где ж он у меня? Моя секретарша - девушка пунктуальная, все по форме регистрирует. Ага, вот! Набирай. Серия по буквам: Михаил - Роман. Номер: пять-два-шесть-восемь-четыре-восемь. Повтори. Все верно. Давай, я жду. Остаюсь на связи.
Так вон оно что! Он действительно счел мое сообщение бредом тихо помешанного и теперь еще, чего доброго, в психушку упечет. А туда только попади - до конца жизни потом не отмоешься. Надо сматываться отсюда подобру-поздорову, пока не увели под белы рученьки. Я подхватился и опрометью бросился к выходу.
На улице похолодало. Небо заволокло тучами и казалось, вот-вот хлынет дождь. Ветер усилился, но дул мне, слава Богу, в спину. Я медленно брел по елизаровским улицам и переулкам, осмысливая сложившуюся ситуацию.
Услышав откуда-то звонок, я поднял голову и только теперь заметил, что подошел к железнодорожному переезду. Поперек дороги опустился шлагбаум, и со стороны вокзала послышались прерывистые гудки тепловоза. К переезду шел товарный поезд, звякая буферами и громыхая пустыми вагонами. Черт! И здесь препятствие! Куда ни кинь - всюду клин. Все у меня идет шкеребертом, не по задуманному. Этот мэр в силу своей чванливости и скудоумия счел меня сумасшедшим. Скотина! А чего, собственно, можно было ожидать от подобного типа? Кто стремится к власти? Это в большинстве своем недоумки, не видящие дальше своего носа. И чем выше должность, тем более напористые, корыстолюбивые и алчные люди к ней прорываются. Такие ни перед чем не остановятся во имя достижения своей меркантильной цели. Стыд, честь и совесть для них только помехи. Так на что я, собственно, надеялся? Разве может такой человек поверить во что-то экстраординарное? Он, небось, за всю свою удачливую жизнь, преисполненную только карьеристских устремлений, ни одной художественной книги не прочитал, ни разу не был в опере, на балете или на концерте классической музыки.
А будь этот Супрунов хоть чуточку умнее и развитее, то мог бы поехать ко мне домой хотя бы из чистого любопытства. И уж тогда его болезненное честолюбие было бы удовлетворено сполна. Знал бы он, какую славу и богатство бестолково выронил из рук! Интересно, почему люди в большинстве своем скорее поверят какому-нибудь уголовному преступнику, нежели порядочному человеку? Что ж, не судьба, видать. Думаю, что Кирилл, который мне тоже никак не симпатичен, распорядится зашлюзовым миром намного разумнее, притом исключительно в интересах своей паствы. Хрен с ним, пусть съест волк, а не собака. Решено. Приду домой - сразу ему позвоню. Да почему, собственно, домой? Зачем откладывать? Вот пройдет товарняк - тут же позвоню по мобилке.