В лаборатории РЦС (мы только переехали в ХИРЭ) покрыли лаком новые лабораторные столы. В лабораторию вошли мы с Кусковым и смотрим, какой у нее вид, сравниваем с тем, что было в ХПИ. Вошла Краус с хозяйским видом и бойко направилась к выключателю:
- А почему у нас в лаборатории свет горит?
- А это, чтобы лак полимеризовался, - с олимпийским спокойствием ответил я.
- Причем здесь свет?
- Но это же не просто свет, а дневной свет, - добавил многозначительно Кусков, поняв меня с полуслова. Мы с ним всегда поддерживали друг друга в подобных розыгрышах.
- Дневного света вон сколько, - указала она на окно.
- Но это же не тот свет, - сказал я, - нужен свет газоразрядных ламп.
- Да солнечный свет все равно много ярче! Он затмевает свет этих ламп. Если их выключить, мы даже не ощутим!
- Мы не ощутим, а лак ощутит, - важно вставил Кусков.
- Да ничего подобного! Солнечный свет во много раз интенсивнее!
- У него спектральные характеристики не те! - вставил я.
- К чему здесь спектральные характеристики? Если нужен свет для полимеризации, его вполне достаточно от солнца! Он много интенсивнее, чем от этих ламп!
- Смотря в какой части диапазона, - с равнодушным видом вставил я, еле сдерживая смех.
- Да в любой части диапазона солнечный свет интенсивнее!
- Ничего подобного, - с серьезным видом возразил Кусков, - именно в нужной части диапазона солнечный спектр имеет провал.
- Солнечный спектр, насколько мне известно, равномерен во всем диапазоне излучения!
- Это в видимой части спектра, - почти давясь от смеха сказал я, - а в невидимой он имеет провал именно на том участке, который активизирует полимеризацию лака!
- Что, лампы излучают в невидимой части спектра? Они ведь предназначены для освещения все же.
- А вот оказалось, что имеется полоса побочного излучения! - воздев кверху указательный палец, произнес Кусков. - И очень интенсивного!
Так и не поняв, что ее разыгрывают, Краус, пожав плечами, покинула лабораторию. А мы с Кусковым начали неистово хохотать.