Прозвенел звонок, извещающий об окончании лабораторной работы, и из другого конца лаборатории послышался резкий голос Булановой:
- Все! Занятие окончено! Пожалуйста, срочно показывайте черновики - что у кого получилось. Через десять минут нас с Геннадием Алексеевичем в лаборатории не будет!
Студенты ринулись лавиной и к ней, и ко мне.
- А что, если мы здесь немного не доделали? - спросил меня вихрастый голубоглазый паренек.
- Ничего. При сдаче будете объяснять теоретически, - ответил я на ходу, делая отметку в журнале.
- Геннадий Алексеевич, а когда можно сдать - мы не успели сегодня? - поинтересовался высокий парень в очках.
- В пятницу на консультации, - ответил я походя, просматривая очередной черновик с результатами измерений.
- А в котором часу? - не унимался очкарик.
- Время и место проведения консультаций всех преподавателей указано в кафедральном расписании, - ответил я, ставя в своем журнале отметку о выполнении.
- Все! Прошу освободить лабораторию! Вы опоздаете на следующую пару, - вещала Буланова. - Выходите, пожалуйста!
Студенческая орда наконец-то покинула лабораторию, и в ней остались только мы с Булановой да молодая заведующая учебной лабораторией Лера Яненко, которая тут же принялась со свойственной ей аккуратностью расставлять стулья и наводить порядок на студенческих рабочих местах.
- Тоня, - обратился я к Булановой, - нам надо бы заставлять студентов оставлять после себя рабочие места в полном порядке, чтобы Лера каждый раз не возилась.
- Геннадий Алексеевич, - отозвалась улыбчивая Яненко, - все равно ничего из этого не получится. Так что лучше занимайтесь чем-нибудь другим, более результативным. А с этим я с Божьей помощью как-нибудь справлюсь.
- Получится или не получится, а нам, конечно же, в воспитательных целях нужно хотя бы призывать студентов к культуре поведения, - сказала Буланова, собирая со стола книги и бумаги. - Гена, может чайку попьем?
- С удовольствием, - ответил я, готовясь покинуть душную лабораторию.
- Ну и духота же здесь у вас! - вдруг послышался со стороны входа скрипучий голос Ампирова. Он, как всегда, появился совершенно неожиданно и незамедлительно начал деловой разговор. - Валерия Петровна, Вы бы окно открыли, что ли. Проветривать надо, а то задохнетесь тут
Лера, которая несла к мусорной урне ящик лабораторного стола, улыбнулась ему в ответ:
- Не успела еще, Валентин Аркадьевич. Вот уберу, - она указала на содержимое ящика, - и непременно проветрю.
- А это, Валерия Петровна, нужно было сделать до лабораторной работы. Студенты возьмут, да и откроют ящик, а там - гора скорлупок от семечек. Позор, Лера! Позор!
Лера снова улыбнулась:
- Было чисто. За время лабораторки успели намусорить.
- Безобразие, - возмутился Ампиров.
Он немного помолчал и уже посмотрел, было, на дверь, намереваясь уйти, но тут его осенила деловая мысль, и он снова обратился к Яненко.
- Скажите честно, Лера, когда Вы в последний раз заглядывали в этот ящик?
- Сегодня утром. Как раз перед началом лабораторной работы, когда проводники по рабочим местам раскладывала. После ухода студентов решила проверить, все ли на месте. И вот - нашла. - Она опять мягко улыбнулась.
- Точно? А кто проводил сейчас занятие?
- Мы с Геннадием Алексеевичем. А что? - всполошилась Буланова.
- Тоня, Вы помните, какие именно студенты работали там, где остался этот мусор? - сурово спросил Ампиров, глядя на нее поверх очков.
- Конечно, помню. Очень даже неплохие студенты.
- Срочно собираем заседание кафедры! Геннадий Алексеевич, обеспечьте присутствие преподавателей. А Вы, Антонина Саввична, приведите сюда, пожалуйста, этих самых "очень даже неплохих студентов". Только не говорите им заранее, по какому поводу их приглашают. И напишите мне, пожалуйста, их пофамильный списочек, - произнес Ампиров решительным тоном.
- Так не будет же и половины преподавателей. Одних еще нет, другие на занятиях, - попытался я возразить. - Мы кворума не обеспечим.
- Так. Без кворума, Гена. Пригласите тех, кто есть. У кого лабораторная, пусть придет один из ведущих. Другой пока поработает в одиночку, - Ампиров посмотрел на часы. - Пятнадцать минут Вам на сборы, как говорят в наших доблестных вооруженных силах.
- В какой комнате, Валентин Аркадьевич? - спросила Буланова.
- Желательно здесь же. Лера, на этой паре занятий тут нет, я надеюсь?
- Нет, Валентин Аркадьевич. До конца дня ничего нет, - ответила Лера, водворяя ящик на его законное место.
Через пятнадцать минут все, кому было сообщено, сидели в лаборатории в ожидании шефа. Трое студентов недоуменно переглядывались, не понимая, зачем их сняли с занятий и пригласили на нашу кафедру.
- А в чем дело? Что за срочность? - кипятилась Шорина. - Тут дел невпроворот, а он - заседание. Мы же заседали на этой неделе! Чего это ему вдруг снова неймется?
- Шеф, видимо, не в духе. Решил на кого-то разрядиться. Или какую-то "профилактику" устроить, - предположила Краус, не отрывая взгляда от своей тетради с формулами, схемами и графиками.
"Все же Аня - проницательная женщина. Так близка к истине", - отметил я про себя.
- Тогда студенты здесь зачем? - недоумевала Шорина. - Нет, это не иначе, как какой-нибудь приказ о поощрении или наказании студентов. Эти студенты - из группы, где я руководитель. А мы здесь для пущей важности. Увидите.
- Да что Вы гадаете? Сейчас придет шеф и сам все скажет, - блеснув очками, буркнул Исаков.
Вошел Ампиров и сразу же, усевшись за стол, обратился к присутствующим со сверхсерьезной физиономией:
- Здравствуйте. Я собрал вас в срочном порядке, чтобы по горячему следу рассмотреть возмутительное поведение у нас в лаборатории радиоцепей и сигналов кое-кого из здесь присутствующих. Антонина Саввична, Вы мне список приготовили?
Буланова, бойко отстучав каблучками вдоль лаборатории, протянула ему листок бумаги. Ампиров пробежал его глазами и назвал первую фамилию:
- Так. Челпанов. Кто это? Вы, молодой человек? Встаньте. Расскажите, нам, пожалуйста, почему Вы у нас в лаборатории ведете себя, как в стойле?
- В каком еще стойле? Что я такого сделал? - искренне возмутился студент.
- Давайте вести себя, как воспитанные люди. Я Вам вопрос - вы мне ответ. А то я Вам вопрос, а Вы мне - встречный вопрос. Некрасиво так, тем более - со старшими. Итак, слушаем Вас, товарищ Челпанов, - осадил его шеф.
- А я не как в стойле! Я...
- Не как в стойле, говорите?! - шеф ударил авторучкой о стол. - Что такое стойло, Вы знаете?
- Знаю.
- Тогда скажите нам, что такое стойло, продолжил Ампиров исключительно миролюбивым тоном. - Может быть, не все присутствующие это знают. Так что это такое?
- Ну, в хлеву, где скотина стоит, - подавленно пробубнил студент после небольшой паузы.
- И что она там, по-вашему, делает? - наседал Ампиров.
- Ну, ест, пьет, спит.
- А еще что? - не унимался шеф.
- Ну, все, как будто.
- Нет, не все. Подумайте, что еще?
Студент молчал, переминаясь с ноги на ногу.
- Не помните? Или стесняетесь сказать? Тогда я напомню: справляет естественные надобности. Так?
- Ну, так. Справляет, конечно.
- Тогда ответьте, пожалуйста, на поставленный Вам вопрос: почему Вы у нас в учебной лаборатории ведете себя, как в стойле?
- Я не веду себя, как в стойле...
Ампиров сорвался на крик:
- А мусор в стол складываете?! Семечки туда плюете?! Хозяева, мол, есть - пусть убирают. А я буду здесь справлять все свои потребности. Так?
- Нет...
- Как это нет? Как это нет!
- Я не справляю.
- А мусор в ящике лабораторного стола, повторяю, оставляете? Наши преподаватели, а вместе с ними я и заведующая лабораторией сегодня видели, что творилось на Вашем рабочем месте после занятия! Где еще так себя ведут, как не в стойле?
- Это не я.
- А кто? Скажите тогда, кто гадит на Вашем рабочем месте во время занятия, если не Вы?
- Откуда я знаю?
- Как! До занятий там все было чисто! Так, Валерия Петровна?
- Так, - смущенно подтвердила Яненко.
- Вот! Да вы еще и лжете! - вскричал Ампиров.
- Да не лгу я! Я просто не знаю, кто это насорил.
- Вы - бессовестный человек! Садитесь. Так. Следующий у нас кто? Ланской. Поднимитесь, пожалуйста, Ланской.
Встал высокий аккуратно подстриженный стройный парень, поправляя очки в тонкой золоченой оправе. Одетый в безукоризненно выглаженный костюм, ослепительной белизны рубашку и модный коричневый галстук, он стоял, смущенно опустив глаза.
- Как вас зовут, Ланской? - сурово глядя на него из-под очков, спросил Ампиров.
- Денис, - тихо ответил парень.
- А папу вашего? - поинтересовался Ампиров.
- Артем Кузьмич.
- Так вот, уважаемый Денис Артемович Ланской, расскажите нам, пожалуйста, почему Вы ведете себя у нас в лаборатории радиоцепей и сигналов, как в стойле. Давайте. Слушаем Вас.
Ампирову явно понравилось выражение "как в стойле", и он, очевидно, решил в этот раз эксплуатировать его на всю катушку, до полного износа.
- Я не веду себя, как в стойле... - тихо ответил парень.
- И Вам напоминаю, что только там и едят, и пьют, и спят, и все нужды справляют. Рассказывайте, Вас ждут все преподаватели нашей кафедры, которые из-за Вас вынуждены были оставить свою работу. Слушаем Вас.
- Не знаю - это не я.
- А кто?
- Не знаю.
- И Вы тоже лжете! Позор! При Вас это делалось, если это действительно не Вы. Так Вы нам скажете? Ответите на мой вопрос?
- Что же я могу сказать, если я не знаю? - еще больше смущаясь, ответил Ланской.
- Послушайте, уважаемый Денис Артемович Ланской, - продолжал изгаляться Ампиров, - у Вас такая благородная княжеская фамилия, да и вид у Вас молодого растущего ученого. Как минимум - кандидата наук.
Студенты прыснули со смеху, а Шорина, Исаков и Буланова последовали их примеру.
- И Вы так бессовестно лжете, - продолжил шеф. - Стыдно, Денис Артемович! Молчите? Ну что ж, садитесь. Послушаем третьего. Прудин. Как Ваше имя-отчество, товарищ Прудин?
- Алексей Андреевич, - подавленно пробурчал студент.
- Ну, может Вы, Алексей Андреевич, расскажете нам, почему Вы у нас в лаборатории радиоцепей и сигналов ведете себя, как в стойле?
- Мне нечего сказать. Никаких нужд я не справляю.
- Вы насорили, как в хлеву! Думаю, что в следующий раз и это сделаете. Ну, так как? Мы ждем объяснений.
- Мне нечего Вам объяснять. Не я это.
- Если не Вы, то кто это сделал? Кто?
- Не знаю. Больше мне нечего Вам сказать.
- А делать было что?! Вот Ваша сознательность! Вас здесь учат за государственный счет, оборудуют лабораторию, тщательно готовят рабочие мета, чтобы создать Вам условия учиться, а Вы пакостите в ответ! У вашего папы дома есть письменный стол?
- Нет. А причем здесь это?
Этот вопрос Ампиров оставил без внимания.
- У папы стола нет. Допустим. А комод у мамы есть?
- Комод есть. Недавно купили, ну и что?
- Скажите, пожалуйста, а в мамин комод Вы плюете семечки? - спросил Ампиров без намека на улыбку.
Помолчав, студент спокойно ответил:
- Нет, конечно.
- Так что, в мамин комод плевать нельзя, а в лабораторный стол кафедры основ радиотехники можно? Так получается?
- Нет. Я никуда не плевал.
- Тогда, значит, видели, как Ваш сосед плевал! Интересно, если бы Вы увидели, как тот же самый сосед плюет семечки в комод Вашей мамы, Вы бы тоже к этому проявили равнодушие? Думаю, что нет. Что же это выходит? Никто из Вас в лабораторный стол семечки не плевал и не видел, кто это делал? Тогда откуда они там взялись, по-вашему? Каким-то чудесным образом из космоса материализовались, что ли? Такого, простите, не бывает. Не верим мы в чудеса! - Раскрасневшийся от возмущения Ампиров стукнул кулаком по столу так, что на нем подпрыгнули его авторучка и блокнот. - Через два-три года Вы станете командиром производственного, а того и гляди, научно-исследовательского подразделения. И при Вашей-то морали! Вот Вы бы лично признавали авторитет начальника - непорядочного человека? Скажите. Только не молчите, пожалуйста!
- Нет, конечно, - студент посмотрел в глаза Ампирову.
- Верно. На этот раз Вы сказали правду. А Вы думаете, что Ваши будущие подчиненные не узнают о Вашей непорядочности? Ошибаетесь! И о нынешнем инциденте тоже со временем узнают! Поэтому нужно беречь честь смолоду! Так как, Вы скажете нам честно, кто наплевал в ящик лабораторного стола на Вашем рабочем месте?
- Я не знаю, - ответил студент, дерзко глядя на Ампирова.
- Тогда скажите, кто у вас руководитель группы?!
- Шорина.
- "Элеонора Спиридоновна" - положено отвечать воспитанному человеку! Впрочем, чего от вас еще можно ожидать, если вы где работаете, там и нужды справляете. О какой тут воспитанности может идти речь в принципе? Элеонора Спиридоновна, - обратился Ампиров к Шориной, - подготовьте, пожалуйста, письма родителям всех троих. При этом пошлите, пожалуйста, и домой, и на работу. Отдельно и папе, и маме каждого. Пусть их коллеги и начальство узнают, какого сыночка воспитал их сотрудник. Или сотрудница. Пусть узнают, как ведет себя их гениальный сынок - самый-самый! Так, наверное, говорят о вас родители родственникам, знакомым и соседям? Такой, мол, умный у нас сыночек - как же! На радиофакультете учится! Гордятся вами, небось. Сядьте! У кого-нибудь вопросы к нарушителям есть?
- Да какие там вопросы, Валентин Аркадьевич! - подзадорила его Шорина. - Не признаются - не надо. Пусть с ними родители разбираются, если они еще не повзрослели в свои девятнадцать или двадцать лет. Я сейчас же напишу письма и сегодня же их отправлю. За свой счет пошлю заказными, не буду ждать оформления через канцелярию!
- Так что, ни у кого нет вопросов? - поинтересовался Ампиров. - Нет? Ну, тогда студенты свободны, а к преподавателям у меня еще кое-какие дела есть.
Студенты поднялись с мест и с мрачным видом вышли из лаборатории. Когда за последним закрылась дверь, Ампиров обратился к присутствующим:
- Сейчас мы с вами протерли этих юнцов, что называется, с перцем. Но я хочу обратить ваше внимание на то, что это преподаватели, проводившие здесь занятие, допустили, что нашу лабораторию превратили в хлев, а рабочие места - в самые настоящие стойла! Геннадий Алексеевич и Антонина Саввична совершенно забыли о том, что они обязаны не только проводить занятие, но и следить за порядком, чтобы исключить подобные инциденты. Вы и только вы виновны в том, что у вас на занятиях студенты плюют в столы семечки, качаются на стульях, ломают приборы, расписывают и разрисовывают столы!
- Валентин Аркадьевич! - темпераментно возмутилась Буланова. - Это уже называется "с больной головы на здоровую"! Мы здесь как проклятые вкалываем - бегаем от стола к столу, принимаем работы, отвечаем на вопросы! Так Вы нам еще и вменяете в обязанности следить, кто там семечки лузгает, а кто еще что-то делает! Это если бы мы в процессе работы случайно заметили, что студент плюет скорлупки в ящик, и никак не прореагировали, тогда действительно с нас следовало бы спросить. Нельзя же...
- Антонина Саввична! - перебил ее Ампиров. - Не занимайтесь демагогией. Никто не говорит, что Вы обязаны рыскать по лаборатории в поисках нарушений. Но поглядывать за дисциплиной крайне необходимо!
В дверь постучали.
- Лера, спросите, кто там и чего ему нужно, - сказал Ампиров.
Яненко тихо открыла дверь и вышла в коридор. Через несколько секунд она вернулась и все тем же спокойным и мягким голосом обратилась к Ампирову:
- Валентин Аркадьевич, там студенты просят разрешения войти и обратиться к Вам.
- Какие студенты? - с недоумением спросил он.
- Наши, которых только что разбирали.
- А, эти красавцы? Пусть, пусть войдут. Что там у них?
Вошли Ланской и Челпанов.
- Валентин Аркадьевич, можно сказать? - спросил Челпанов.
- Вы уже, собственно, отговорили свое. Ну ладно, что там у вас случилось? С чем вы еще к нам пожаловали? - возмутился шеф.
- Мы... Я хочу сказать, что это я принес на лабу семечки. И в ящик скорлупки клал. Извините меня, пожалуйста. Вот! - закончил Челпанов.
- А я... вместе с ним тоже извиниться хочу... - добавил Ланской.
- Что еще за "лабу"! Такого слова я не знаю. У вас совесть заговорила, так? - перебил его Ампиров. - Вот скажите нам теперь, пожалуйста, как вам не стыдно было сознательно плевать в стол семечки? Вы не думали о том, что после вас кому-то придется убирать, тратить рабочее или личное время? Как это можно назвать, по-вашему, а? По-моему - свинство.
- Называйте как хотите, Валентин Аркадьевич. Хотите - верьте, хотите - нет, а мы намеревались убрать это после занятия, но не управились с лабораторкой, заторопились и забыли. Потом было стыдно, смалодушничали, отказались, а теперь вот, решили сказать все, как есть. Вы можете меня как угодно наказать, но за свои действия отвечаю только я. А Прудин здесь ни в чем не виноват. Его, пожалуйста, не наказывайте. И не пишите, пожалуйста, писем нашим родителям. Лично я хочу ответить за себя сам. Я взрослый человек и уже совершеннолетний. С меня и спрос, - закончил Челпанов.
- Я, Валентин Аркадьевич, с той же просьбой. А Прудин - он наоборот, возмущался тем, что мы делаем, - смущенно добавил Ланской.
- Что ж, за признание - полнаказания, - резюмировал Ампиров, не скрывая удовлетворения. - Вот видите, а что стоило сказать об этом сразу? Сколько бы мы сэкономили времени и нервов! И почему вы только ко мне обращаетесь? Что скажет кафедра?
Ампиров окинул взглядом всех присутствующих. Руку поднял Исаков.
- Пожалуйста, Алексей Артемович. Что Вы предлагаете? - спросил Ампиров, протирая очки.
- Я предлагаю никаких писем не писать. В них при такой ситуации уже нет необходимости. А наказать их, конечно, нужно. Но никак не родителей. Причем здесь родители? Я считаю, что им надо поручить какую-нибудь работу, полезную для кафедры, - предложил Исаков.
- Что ж, предложение, по-моему, дельное. Ставлю на голосование. Кто за то, чтобы поддержать? - спросил шеф и поднял руку.
Проголосовали единогласно.
- Предложение принято, - заключил Ампиров. - Валерия Петровна, дайте, пожалуйста, им всем троим работу - ну, там, помыть полы, окна или перенести что-нибудь. У Вас на хозяйстве работы, слава Богу, хоть отбавляй.
- Это верно - работы, как говорится, вагон, - мягко сказала Валерия.
- Но почему всем троим, Валентин Аркадьевич? - спросил я. - Ведь Прудин, как они сами только что сказали, ничего плохого не сделал. За компанию, что ли?
- Как это ничего плохого не сделал? А лгать - это, по-вашему, хорошо, что ли? Нет уж, пусть перед ним эти двое сами оправдываются.
- Он просто товарищей не хотел выдавать, - попытался я восстановить справедливость.
- Нет! - возмутился шеф. - Он лгал, что ничего не знает! Он мог просто молчать, а он бессовестно лгал! Все, инцидент исчерпан! Валерия Петровна, пойдите, договоритесь с ними, пожалуйста, насчет работы. Только ради Бога, не во время занятий. На всякий случай по расписанию проверьте. А то это, как видите, такая публика.
Яненко вышла со студентами, а Ампиров продолжил:
- Вот видите, мы попали в цель. Своего добились. Они теперь десятому закажут. И слушок пройдет.
- Валентин Аркадьевич, мы все же зря обидели Прудина, - вступилась Шорина. - Может, помилуем, а?
- Нет, Элла. Он тоже должен быть наказан. Пусть этим двоим будет стыдно вдвойне. И давайте впредь действовать слаженно. Выявляйте нарушителей, приглашайте на заседание кафедры. Будем разбирать - протирать, так сказать, с песочком.
- Да плевать они хотели на наши разбирательства и протирки, Валентин Аркадьевич, - едко возразила Шорина. - Этих накажем, а другие завтра сделают то же самое. Вот увидите. И эти тоже будут над нами смеяться в общежитии. Пострахали, покричали на заседании кафедры и ничего им фактически не сделали. Только время потеряли.
- Нет уж, извините, Элла! Людей без нервной системы не существует. Пока еще не вывели. Гитлер пытался - не вышло. Баста! Заседание окончено. Анна Рольфовна, занесите, пожалуйста, все в протокол. Я потом подпишу.
Ампиров встал и вышел из лаборатории.
- Ну и шеф, - с восхищением сказала Шорина, - все же добился своего!
- Да что тут было добиваться? Тоже мне еще - подвиг, - презрительно бросила Буланова.
- И с этим стойлом, - поддержала ее Краус. - Позорище, да и только. Придумал какую-то несуразность и думает, что это остроумно. Любуется собой, как Нарцисс.
- Святая истина, - сказал Мотыльков. - Было бы хоть нарушение серьезное, а то так, ребячья шалость, за которую только и можно, что пожурить.
- Элла, мне также было стыдно перед студентами за это самое стойло, - добавил я.
- Да? А ты бы смог так? - въедливо спросила Шорина.
Но я счел ее вопрос риторическим и молча направился в преподавательскую.