Ампиров собрал заседание кафедры, на котором главным вопросом повестки дня было обсуждение рецензий преподавателей на контрольные работы заочников. Он собственноручно отобрал рецензии Дащука, Мотылькова, Булановой, Шориной и Краус. Нам он приказал ознакомиться с отобранными экземплярами и выступить с отзывами.
Пообщавшись между собой, мы единодушно решили, что лучшая рецензия написана Краус.
Когда началось заседание кафедры, он повел его совсем не так, как мы ожидали.
Первыми он зачитал рецензии Дащука и Шориной. Сказал, что так следует писать всем. Тогда и учебный процесс будет на высоте, и лицо кафедры будет иметь надлежащий вид. Рецензии Мотылькова и Булановой прочитал, морщась от пренебрежения. Слегка покритиковал, потом предложил им учесть на будущее его замечания.
Взяв в руки рецензию Краус, он назидательно произнес:
- А эту рецензию предлагается обсудить в деталях.
Мы с Овсянкиной и Андрющенко подумали, что он хочет выделить ее рецензию как образцовую, ибо именно ее мы все единодушно поставили на первое место и были восхищены скрупулезностью проведенного в ней анализа. Но не тут-то было! Он учинил ей такой разгром, что мы удивились, как можно столь великолепную рецензию так обгадить и представить в черном свете.
После заседания кафедры бедная Анна, положив голову на руки, плакала за своим столом:
- Какая сволочь! За что? Ведь вся его критика - сплошные придирки!
Овсянкина ей сочувствовала и отпаивала валерьянкой. А мы все, исключая тут же исчезнувшего Дащука и улыбающуюся Шорину (она тоже ей деланно сочувствовала), были в шоке, потрясенные случившимся.