Немое отчаяние растворилось в воздухе. Боль мужчины. Боль в этом зове. Она почувствовала ее.
Массивный деревянный мост опустился. Всадники проскакали по нему и остановились у железной решетки.
Она не вернется!!!
Клоре показалось, что эта печаль витает повсюду. Ее источал каждый камень, каждый росток и даже крик воронов не мог заглушить ее.
Клоре!!!
Здесь кто-то страдал без нее! И звал!
Готье прокричал свое имя стражнику, охранявшему вторые ворота. В помещении кардегардии замелькали огни.
- Вашу грамоту, сударь!
Д,Лон выругался. Он достал из дорожной кожаной сумки запечатанный свиток и протянул его караульному.
Ветер то и дело набрасывался на факелы, грозя погасить огонь.
- О, дьявол! - прорычал Готье, увидев, как солдат щурится, пытаясь прочесть начертанные на пергаменте слова.
- Живее, милейший! Ты что, собираешься всю ночь продержать нас на этом сквозняке? Ты что не видишь, с нами женщина и ей необходим отдых! Да и моим парням после долгого пути не мешало бы размять косточки в теплой постели...
- Под крылышком какой-нибудь сладкой курочки,- пошутил кто-то из всадников.
Готье обернулся, и Клоре увидела, как заходили от злости желваки под его кожей.
- Кто посмел?- он обвел взглядом свою свиту. Мужчины в миг перестали шутить.
- Простите, мессир,- вперед выступил могучий воин на черном, как ночь, мерине.- Я не...
д, Лон направился было к нему, но Клоре остановила его. Ее маленькая ладонь накрыла его сжатые, словно тиски, пальцы.
- Не надо, Готье.
- Впредь, не дозволяй своим речам следовать пред разумом, Элрих!
Д,Лон развернул коня и, протянув руку, дернул железную решетку, преграждавшую им путь.
- Открывай, каналья!- зарычал он.
Солдат поспешил вернуть королевскую грамоту и, кликнув стоявшего неподалеку стражника, принялся вместе с ним поднимать решетку. Они навалились на рычаг. Массивные железные зубья вырвались из каменного плена и медленно поползли вверх. Когда они оказались над головой Готье, он взмахнул рукой. Маленькое войско проскакало под аркой и спешилось на краю турнирной площадки, которая была освещена по периметру дюжиной чадящих факелов.
...То существо в башне... Глаза, полные любви и отчаяния... Видение: сильные руки поднимают ее и несут куда-то. Железный шлем и кольчуга. Она касается раненой щекой мелких стальных колец...
Он жив!
Стальной шлем по-прежнему венчал его голову, но она узнала его. Теперь она могла узнать его из тысячи. Ее спаситель! Ее ангел! Ее друг! Тот, ради кого она вернулась!
Он сидел на траве, прислонившись спиной к деревянному ограждению конюшни, и смотрел на разведенный у ног огонь. Нижняя часть его стального шлема была опущена, открывая взору подбородок и... яркие блики искрились на его губах! На губах, к которым она никогда не посмеет прикоснуться.
Клоре спустилась с седла и отвела лошадь в сторону, чтобы не мешать солдатам спешиваться. Она отпустила поводья и, погладив лошадь по загривку, прижалась щекой к ее морде. Она смотрела на солдата, чувствуя, как трепещет от счастья ее сердце.
- Как же я соскучилась по тебе! Я тосковала!- чуть слышно прошептала Клоре. Она смотрела на него и не верила своим глазам.
Он жив!
Этот мерзкий капеллан Парийо не смог уничтожить его! Не смог! Ее душа ликовала! Не смог! И вдруг разум остудил ее безумство: Парийо не причинил ему вреда! Он оставил его в живых... но ведь этого просто не может быть! Все, кто попадал в немилость к святому отцу, заканчивал свои дни в тюремных казематах, и даже Робер Берсюме не в силах был облегчить их существование. А этот солдат... Да, она молила Роббера пощадить его, но... Он изувечил капеллана и остался невредим. Простой солдат не мог избежать наказания!
- Кто ты? - Клоре нахмурилась.
- Мне нужно доложить коменданту о Вашем возвращении, Клоре!- голос Готье прогремел громовым раскатом в ночной тиши Шато-Гайар.
Она увидела, как напряглось тело солдата и на миг застыло в напряжении. Вдруг он резко вскинул руку, чтобы закрыть забрало, а потом медленно повернул голову.
Не ведая, зачем она это делает, Клоре шагнула вперед, и он поднялся ей навстречу. Он был далеко, но словно молния ослепила ночной мрак, когда их глаза встретились.
Он не забыл ее! Он ждал ее! Он был рядом!
Он был высок и худощав, но в его стройном теле чувствовалась сила. Черный короткий камзол с деревянными пуговицами облегал его широкие плечи. На груди он был распахнут, открывая взору белоснежную рубашку, в вырезе которой отливали блеском мускулы. Темные штаны были затянуты на поясе широким ремнем с квадратной застежкой и были заправлены в высокие сапоги. Клоре увидела, как блеснула в свете костра украшавшая голенища булавка. Она вскинула голову и по его глазам поняла: он догадался, о чем она подумала. Солдат подхватил лежавший у его ног меч и, повернувшись к ней спиной, скрылся во мраке. Он растаял, словно призрак. Видение, оставив ее наедине с ночью.
- Кто ты?
Клоре была ошеломлена и растеряна одновременно.
Кто же он, этот солдат? На нем был костюм благородного господина. Она видела такие одежды в городах, когда скиталась с нищими. Такой костюм носил Готье. Но здесь, в Шато-Гайар... Даже Робер Берсюме, мессир комендант крепости, никогда не носил таких богатых одежд.
- Кто же ты? - снова прошептала Клоре. Мысли совсем перепутались в голове. Конечно, он был солдатом, ведь он носил шлем, латы, кольчугу. Он нес службу наравне со всеми. Он был как все и в то же время сильно отличался от своих сослуживцев. А та поза, когда он стоял перед ней! Такой манере учат с детства и уж никак не в тюремных стенах! От него веяло таким благородством и такой чистотой! А еще... еще он ждал её!
Клоре показалось, что она сходит с ума от счастья и подозрений, но дрожавший от радости голос вывел ее из оцепенения.
- Этого не может быть! Девочка, ты вернулась! - Робер Берсюме протянул руки, и Клоре упала в его объятия. Он гладил ее по голове и, не переставая, говорил:
- Этого не может быть! Бенетта будет так рада! Но почему? Почему?
Клоре подняла голову.
- У меня никого нет кроме Вас, друг мой!
Она взяла его руки в свои ладони и заглянула в его глаза.
- А еще у меня есть вопросы.
Она чуть отстранилась от него и, не отрывая взгляда от глаз коменданта, произнесла:
- Я сейчас... здесь видела богатого господина...
Робер закивал головой.
- Нет, Робер! Вам придется рассказать мне о нем! Я могла больше не возвращаться сюда, но...
- Я не могу, Клоре.
Берсюме отступил назад.
- Не могу.
- Но почему? - взмолилась Клоре.
- Он велел мне молчать.
Клоре опустила голову. Она стащила с головы маленькую запылившуюся шапочку и встряхнула густыми локонами.
Она повернула голову, а потом совсем отвернулась от старого коменданта.
Д,Лон стоял неподалеку. Он не слышал, о чем говорили Клоре и Берсюме, но увидел, как расстроила ее их беседа. Он подошел к ней и, взяв ее руки в свои ладони, произнес:
- Давайте уедем отсюда. Я отвезу Вас к нему,- он вдруг запнулся.- Отвезу туда, куда Вы пожелаете!
Но девушка, слегка пожав его пальцы, попросила:
- Не уезжайте, не попрощавшись, Готье.
Она развернулась и пошла к Фонарной башне.
Ее темница была открыта. Клоре вошла в комнату и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной. Она оглядела свои покои. Сундук, табурет, толстые прутья решетки на окне. Сейчас это был ее дом. Ее дом.
Она подошла к топчану и, не снимая одежду, опустилась на покрывала. В окно заглядывала луна, вечная спутница Клоре. Девушка улыбнулась ей. Казалось, что лунный свет стал ярче и теплее. Клоре легла на покрывала и закрыла глаза.
Он не забыл ее. Он ждал ее. Он был рядом, и остальное не имело значения. У нее еще будет время узнать, кто же он на самом деле. Ведь ради этого она и вернулась сюда! Ради него!
У нее еще будет время...
- Ничего не бойтесь, Клоре! Помните, у Вас самый могущественный покровитель! А еще..., - Готье отступил на шаг назад, и широкая улыбка расползлась на его лице. - А еще у Вас самый верный друг! - он засмеялся и ударил себя кулаком в грудь.
Клоре, все еще вжимая в руках подарок Готье, кожаный кошелек с деньгами и украшениями, улыбнулась.
- Я знаю, Готье! И я благодарна Вам!
Она не удержалась и, поднявшись на цыпочки, чмокнула великана в щеку.
Готье схватил своими огромными ручищами ее тоненькие пальчики.
- Вот и хорошо! Вот и ладно!
В следующий миг его лицо стало серьезным, и он, все еще не выпуская ее рук, произнес:
- Клоре, обещайте мне, что не задержитесь здесь надолго. Забирайте того, кто Вам дорог, и уезжайте отсюда! Дайте мне слово, что в скором времени Вы пошлете мне весточку через господина Берсюме. Обещайте мне!
Клоре кивнула головой и, заглянув в самую глубину его зеленых в крапинку глаз, ответила:
- Обещаю, Готье! Обещаю!
Д,Лон отпустил ее руки и отступил к двери. Он склонил свою голову в поклоне, отчего его рыжие непослушные кудри рассыпались, заслоняя лицо.
- До встречи, Клоре!
Он развернулся, и уже через миг его огромный силуэт скрылся в дверном проеме. Клоре услышала, как глухое эхо разносит по башне его тяжелые шаги.
- До встречи, Готье! До встречи!
Хлопья черной сажи кружились в воздухе. Всё вокруг пропиталось гарью, смолой и запахом горелой животной плоти. Двор Шато-Гайар оглашали крики: то солдаты ловили уцелевших в огне лошадей. Животные были напуганы и носились по двору крепости, как бешенные. Они громко ржали, становились на дыбы и бросались на людей, словно обезумевшие. Казалось, что от этого шума содрогается всё вокруг: и обожженная земля, и каменные башни, и стены крепости. А тут еще и сотни воронов сотрясали воздух своим надоедливым карканьем. Они кружили над пепелищем: лошадиная кровь и запах мертвечины привлекли птиц со всей округи.
Несколько часов назад начался этот кошмар, и Клоре думала, что он никогда уже и не закончится.
Она сидела на траве в углублении каменной ниши башни, примыкающей к палисаднику, куда по распоряжению Жозефины Диниор было дозволено приходить женщинам, живущим в Шато-Гайар. Сейчас Клоре была здесь одна и пыталась собрать воедино свои мысли.
С момента ее возвращения из Венсенна не прошел еще и день. Только утром она попрощалась с Готье. А уже столько всего успело произойти!
Она посмотрела на свои покрытые сажей израненные руки. Ее платье было порвано, а в нескольких местах даже прожжено. Волосы тоже опалило пламенем, когда она кинулась в огонь. Если бы стражник не увидел ее, метавшуюся между лошадьми, ее тело лежало бы сейчас между обгоревших скелетов животных. Ее просто вырвали из огня.
Мужчина оттащил ее как можно дальше от конюшен. Он кричал на нее, размахивал руками, даже угрожал ей. Но разве она могла слышать его и понимать, когда там, в огне, едва не сгорел тот, кто был ей дороже самой жизни?!
Он едва не погиб на ее глазах!
Клоре провела рукой по измазанным сажей щекам. Она вытянула свои уставшие ноги и, прислонившись спиной к стене башни, закрыла глаза.
Она хотела спасти его.
Он видел это.
Но все равно отверг ее!
А ведь это она вытащила его из пожарища. Лошадь, которую он пытался спасти, сбросила его на землю и пронеслась по нему. Клоре видела его распростертое на земле тело. Она видела, как полыхает над ним дверная балка, готовясь обрушиться в любой миг. Клоре бросилась к нему. Она схватила его за ворот обгоревшего камзола и, упираясь ногами в землю, стала тащить его от горевшей конюшни. А потом появился другой солдат. Он оторвал ее от него! Он оттолкнул ее в сторону, а сам подхватил раненого на руки и бросился к Роберу Берсюме. Клоре видела, как его уносят в донжон. Она бежала за ним, но Робер преградил ей путь. Он не пускал ее. И когда она готова была наброситься на старого коменданта, она услышала шепот раненого:
- Не разрешайте ей следовать за мной.
Он отверг ее!
Она застыла словно каменное изваяние. Вокруг бегали солдаты, пытаясь победить разбушевавшийся огонь; носились напуганные взбесившиеся лошади. А она...она так и осталась той падшей, мерзкой, униженной всеми женщиной. Той, у которой отняли возможность искупить свой грех.
Он всегда будет презирать ее!
- Клоре! - пытался докричаться до нее Берсюме. - Послушайте меня, я не могу Вам всего объяснить сейчас! Но я клянусь Вам все рассказать... не сейчас.... Потом! Простите меня, девочка! Клоре!..
Он отвернулся от нее и последовал за солдатом, который нес раненого. Они скрылись за дверью башни, в которой жил комендант крепости. А она...
Она осталась одна.
Отвергнутая.
Униженная.
И никому не нужная.
Зачем она вернулась сюда?
Готье уехал всего несколько часов назад, она не захотела ехать с ним. Но она обещала, что не станет надолго задерживаться здесь - в Шато-Гайар. И она сдержит слово! Сейчас она пойдет к коменданту и попросит его отправить гонца к господину д,Лону. Она знала, что Готье вернется за ней.
- Я буду ждать от Вас вестей, Клоре! - обещал он. - Позовите, и я приду!
Она дождется его. Тем более, чего стоят несколько дней ожидания с тем унижением, которое она перенесла в этих проклятых стенах!
Тем более теперь, когда ее отверг тот, ради кого она вернулась.
Тот, кого она любила.
- Это ваших рук дело, Парийо!
Мужчина, произносивший эти слова, был разгневан. Его голос был пропитан злостью и нескрываемой угрозой.
Клоре открыла глаза. В сгущавшихся сумерках в нескольких шагах от нее за деревянным частоколом, ограждавшим палисадник, стояли двое: капеллан Парийо и высокий белокурый мужчина в доспехах.
Клоре поднялась и прижалась к стене каменной ниши.
- Я предупреждаю Вас, Парийо! В последний раз! Молите своего господа, чтобы он вразумил Вас и направил на путь милосердия и добра, которое подобает творить вашему духовному сану. Вы должны быть добропорядочным христианином. Молиться и оберегать Вашу паству, как агнцев божьих. А Вы? Я начинаю терять терпение, святой отец! Может быть пришло время напомнить Вам, кто я?!
- Я помню, кто Вы, сын мой! - прошипел Парийо. - Помню... как отче наш!
- Тогда заучите мои слова, как молитву! Если с Фрэнсисом что-нибудь случиться, я своими руками вырву Ваше шакалье сердце и брошу его на растерзание бешеным псам! Не вздумайте идти против моей воли, отец! Его жизнь - Ваша жизнь!
Парийо что-то прохрипел в ответ. Клоре выглянула из своего убежища.
Белокурый мужчина держал капеллана за горло и прижимал к стене. Парийо болтал ногами в воздухе и махал руками. Мужчина отнял закованную в доспехи руку, и святой отец рухнул на землю.
Мужчина пнул его ногой и пошел прочь.
Капеллан поднялся с земли и, отряхнув сутану, пробормотал, сжимая рукой саднившее горло:
- Он своими руками вырвет мое сердце! - усмехнулся он. - Я верю, верю! Мне ли не знать, на что способны твои поганые руки, сын мой! Хм, Фрэнсис! Я обещаю отправить его в скором времени в ад, где он составит достойную компанию сатане!
Фрэнсис...
Сын Роббера Берсюме!
И тут Клоре все поняла! Ее разметавшиеся мысли слились воедино. Картина словно восстановилась сама собой, и Клоре прошиб холодный пот.
Пожар был подстроен! Еще утром она видела, как послушник, прислуживающий Парийон, вызвался помогать на конюшне. И она видела, как он что-то пронес туда, пряча в полах синей сутаны. Какие-то колья выбивались из-под монашеского одеяния. Факелы!
Парийо! Вот кто это все подстроил! И разговор, который она слышала сейчас... О, Боже! Сыну Робера грозит опасность! Если уж в грязной душонке мерзкого капеллана созрел план, он уже ни перед чем не остановится. И ничьи угрозы не помешают ему вершить свое правосудие!
Она должна предупредить коменданта! Его сыну грозить опасность!
Сейчас в царившей вокруг суматохе никто даже не обратил внимания на девушку. Клоре беспрепятственно проникла в донжон и теперь поднималась в покои Робера Берсюме. Туда, куда унесли раненого солдата.
Лестница была погружена во мрак. Клоре поднялась на несколько ярусов и оказалась на небольшой круглой площадке. Слева от нее в каменной стене были вырублены две бойницы, сквозь которые проникали последние лучи заходящего солнца. Они падали на плиты пола и массивную деревянную дверь, которая была открыта и за которой слышались громкие мужские голоса, изредка прерываемые мучительным стоном.
Клоре остановилась и, укрывшись за дверью, заглянула в щель между досками и стеной, на которой крепились железные петли.
Ее сердце на миг остановилось: она увидела его!
Он сидел на высоком табурете посреди комнаты. Робер Берсюме заканчивал обматывать его раны полосками белой ткани. Робер завязал узел и, легонько похлопав раненого по плечу, произнес:
- Давай руку.
Солдат поднял правую руку и тут же взвыл от боли.
- О, дьявол!
- Потерпи... сейчас, - Робер развернулся к столу, на котором стояли в многочисленном количестве баночки с мазями и настойками, истончавшими не очень приятные запахи.
- У тебя растяжение,- произнес Робер. Он взял одну склянку и, зачерпнув пальцами какую-то мазь землистого цвета, стал втирать ее в плечо раненого.
Тот стиснул зубы, чтобы не застонать.
- Терпи, терпи! Это листья окопника и истолченные лепестки ноготков в оливковом масле. В оливковом! - Робер заулыбался. - Поистине королевское лекарство тратится на твою бренную солдатскую плоть.
- О! - только и ответил раненый. - Какая честь!
- Да - да! - продолжил Берсюме, хлопоча возле молодого солдата. - Ты хоть и из простых, а все же жалко, если пострадает такое красивое тело. Хотя тебе оно ни к чему... при такой глупой голове!
- Опять Вы за свое, Робер, - буркнул солдат. - Хватит со мной возиться!
Он встал, и Клоре на миг потеряла его из виду.
- Грубиян! Настырный невоспитанный нахал! А где же твое "Благодарю Вас, мессир комендант"?! - обиделся Робер.
Он снова оказался в поле зрения Клоре. Он был босой и до сих пор не сменил свои прожженные во многих местах штаны. Его торс был аккуратно забинтован. Солдат набросил на плечи белоснежную рубашку. Но шлема так и не снял, лишь опустил нижнюю часть забрала.
Клоре увидела, как Робер Берсюме стал собирать пузырьки и банки с мазями в огромный деревянный ящик. Но один пузырек он не выпускал из рук.
- Да, мессир комендант у нас как нянька. Он их лечит. Он их поит...
Клоре показалось, что Робер сердится. Она увидела, как напряглись его плечи.
- Да, вот возьми, выпей ивовую настойку! - проговорил Робер. Его голос едва не взорвался от гнева.
- Выпей! Она снимет боль, успокоит, но... как жаль, что она не может образумить твою безмозглую голову! - закричал Берсюме. Он стукнул кулаком по столу, и пузырек в его руках лопнул, порезав ему пальцы.
- Робер! - солдат бросился к нему, но старый комендант остановил его.
- Я не нуждаюсь в твоей помощи, безмозглый тупица!
Робер Берсюме отшвырнул осколки и рухнул на табурет, на котором до этого сидел раненый.
Клоре растерялась. До ее прихода наверняка что-то произошло между молодым солдатом и старым комендантом крепости. Она была поражена, увидев, что первый стоит за спиной Робера и улыбается.
Что за странные отношения между простым солдатом и мессиром Берсюме?
- Безмозглый тупица, - прошептал Робер. - Она вернулась из-за тебя! Как ты думаешь, что заставило ее отвергнуть любовь короля и снова вернуться в тюрьму? Кто заставил? Ты! Неужели ты не видишь, какими глазами она смотрит на тебя?! И как... как она могла полюбить такого безмозглого тупицу? Такого слепца?
Робер сокрушенно закивал головой и дважды шлепнул себя по лбу.
- Вы ошибаетесь, Робер! Я - не слепой! Я вижу, какую причиняю ей боль!
Клоре замерла. В ее груди что-то сжалось. Миг ... и всю ее затопило невыносимым жаром. Сердце рванулось из груди. Его стук глухим эхом разнесся по коридорам башни.
Он не отверг ее! Он просто...
- Я люблю ее. И причиняю ей слишком много боли! Когда она сталкивается со мной... Господи! Вы не представляете, Робер, что ей приходится переживать! Ее глаза! Она готова умереть от стыда! Я чувствую, она боится меня. Она боится увидеть в моих глазах упрек!... А я... Я люблю ее... слишком сильно, чтобы причинять ей еще большие муки!
- Но ты нужен ей, Фрэнсис!
ФРЭНСИС!!!
Нет! Этого не может быть!... Существо в башне... солдат... мужчина, которого она любила... он... сын Робера Берсюме!
Фрэнсис!!!
- Ты нужен ей, Фрэнсис! - повторил Робер. - Я прошу тебя, выслушай меня. Ты мой единственный сын. Я готов отдать за тебя жизнь!
- А я за Вас, отец!
- Тогда послушай меня! Я никогда ни о чем тебя не просил. Но сейчас прошу, умоляю! Забирай Клоре и увози ее отсюда! Время излечит ее боль, ее стыд. Твоя любовь... ваша любовь сотрет из памяти ту жизнь, которую она вела здесь!
- Но куда, куда я могу увезти ее, отец? И что, что я смогу ей дать? Я, которого она стыдится. Ее любит сам король! А я? Кто я? Да она и не заметит, как начнет презирать меня!
- О, Боже правый! Вразуми его! - взмолился Робер. - О каком презрении ты говоришь, сынок? Она только что рисковала жизнью ради тебя! Подумай о ней! Разве этого она заслуживает! - Робер развел руками. - Ей что, нужно сгнить здесь, чтобы доказать свою любовь?
- Я не могу, отец! Простите меня!
- Тогда уезжай один, Фрэнсис! - Клоре услышала, как дрожит от боли голос старого коменданта. - Ты еще очень молод. Я не хочу... я не позволю тебе похоронить себя в этих стенах! В конце концов, я пока еще комендант этой крепости и ты обязан подчиняться моим приказам! Я обращусь к королю за вольной для тебя и он ...
- И он отблагодарит Вас! За то, что Вы держал в заточении его жену. А потом он узнает, что та, которая отвергла его, подарила свою любовь солдату, которого Вы вырастили и воспитали. Да, он будет рад оказать Вам честь и, возможно, собственноручно сопроводит Вас в какой-нибудь темный каземат, где Вы и проведете оставшуюся жизнь. Не слишком ли высока цена за годы верной службы нашим королям?! Нет, отец, я никогда не стану подвергать Вашу жизнь опасности! Вы говорите, уезжай с ней! Я - ее палач, отец! А один... я не могу уехать один... Как? Как я буду жить без нее? Я не могу остаться без нее! Я слишком долго ее ждал!
- О, Господи! - пробормотал Робер. - Я вырастил упрямого безмозглого тупицу. Прости меня, Господи! И ее прости - она этого тупицу полюбила!
- Мессир комендант, Вы здесь? - кто-то поднимался по ступеням и громко кричал.
- Да! - ответил Берсюме. - Поднимайтесь!
Клоре вжалась в стену, и стражник, который видимо очень спешил, не заметил ее. Он остановился перед открытой дверью.
- Прошу простить меня, мессир комендант!
Он отдал честь своему начальнику: Клоре услышала, как стукнули в унисон деревянные подошвы его солдатских сапог.
- Докладывайте, Бротон! - произнес Робер.
- Мессир комендант, пожар потушен. Раненых полдюжины. Они сейчас в лазарете под присмотром госпожи Диниор и Тамеи. Их ранения незначительны: несколько ожогов и пару вывихов. Лекарь вот-вот должен вернуться из Пти-Андели. За ним послали, как только начался пожар.
- Хорошо, - сказал Роббер. - А что с заключенными, Бротон?
- Заключенные все на местах! Мы проверили все помещения - никаких происшествий не замечено! Я распорядился усилить охрану на стенах, мессир!
- Отлично! Отлично! Через три часа еще раз самолично проверьте посты, Бротон!
- Слушаюсь! - отчеканил солдат.
- Господин Берсюме, - вмешался Фрэнсис, - позвольте мне заступить в караул!
Робер бросил на него быстрый взгляд и кивнул головой.
- Фрэнсис, Вы же ранены! - не удержался от замечания Бротон.
- Пустяки, друг! - Фрэнсис махнул рукой. - Ничего серьезного со мной не случилось. Пустяки! Вы-то сами не пострадали?
Бротон кивнул.
- Нет! Что Вы! Господь еще не придумал такой кары, которая сможет навредить мне. Я цел, хвала господу! А Вам, Фрэнсис, надо благодарить Клоре. Какая смелая девушка! Само провидение послало ее Вам. Если бы не она, Вам пришлось бы ох как худо! - закончил Бротон.
- Что с лошадьми? - перебил его Робер. Он не хотел, чтобы посторонние, сами того не ведая, теребили душевную рану Фрэнсиса.
- О, мессир, простите меня! Лошадей мы временно поместили в нижнем ярусе башни Орсон, там, где когда-то держали птиц. Помещение, правда, не очень просторное, но ничего! Мы за ночь расчистим пепелище, а на рассвете, с вашего позволения, пошлем десятка три солдат за лесом. Через пару дней новые конюшни будут готовы, мессир комендант!
- Хорошо, Бротон, - сказал Робер. - Можете идти!
- Еще одно, мессир. Сеньор Шале просил передать Вам, что его отряд на рассвете покидает крепость. Вы велите с ним передать послание господину де Шатийону?
Робер на мгновение задумался.
- Передайте Шале, что нам необходимо встретиться до его отъезда. Я сам напишу о случившемся Гоше де Шатийону и передам послание через господина де Сегю.
Робер замолчал. Клоре заглянула в комнату и увидела, что он обхватил голову руками.
- Опять начнется эта волокита. Снова нагрянут бальи. Начнут следствие. Ну да ладно, не в первой! - казалось, Берсюме говорит сам с собой. - Главное, что все заключенные на месте.
- Бротон! Проверьте посты! И загляните еще раз к особым узникам! - приказал Робер. - Ступайте!
- Слушаюсь, мессир! - солдат отдал честь и удалился исполнять поручения коменданта.
Завтра на рассвете из Шато-Гайар отправится гонец в Париж! У Клоре есть всего одна ночь!
Здесь, в крепости, находится отряд графа де Сегю, старого знакомого Клоре. Робер Берсюме через него будет передавать послание коннетаблю. И... Клоре должна во что бы то ни стало отправить весточку Готье д,Лону!
Она совсем запуталась и не понимала, какое из известий больше всего ошеломило ее. То, что мужчина, которого она любит, оказался сыном коменданта Берсюме? Или то, что он не перестал любить ее? А тут еще... Шале! Оказывается, он тоже сейчас в крепости. Но она видела его в Венсенне три дня назад?!!
Нет, сейчас она не будет пытаться распутать этот узел. Сейчас главное - спасти Фрэнсиса, над чьей жизнью нависла угроза! Тот, кто задумал убить его, находится здесь - в Шато-Гайар, совсем рядом. Вдруг она не сможет больше уберечь его от беды?!!
Она должна рассказать обо всем Роберу ! он должен знать, кто пытается убить его сына! А она... она должна помочь ему! Она должна убедить Фрэнсиса покинуть Шато-Гайар.
Именно поэтому ей нужен Готье!
- Отец!
Она вздрогнула.
- Я могу попросить Вас?
- Конечно, Фрэнсис.
- Сходите к ней. Возможно, она ранена и нуждается в помощи.
- Вряд ли она захочет видеть меня сейчас, - произнес Робер. - И я сомневаюсь, что она согласится принять мою помощь. Но я схожу к ней, мой мальчик! Обещаю!
Робер Берсюме подошел к сыну и обнял его.
Клоре отступила от стены и, шагнув во мрак, тенью скользнула по ступеням.
Она поспешила вернуться в свою темницу. Она должна написать письмо и передать его Готье.
- Господин Берсюме, мне необходимо передать это послание Готье д,Лону, - Клоре подняла руку, в которой белел листок бумаги. Она стояла к нему спиной и боялась повернуться.
- Я буду ходатайствовать перед Его величеством о вольной для... того солдата!
С каким трудом давались слова!
Клоре проглотила слезу.
- Ему грозит опасность, господин Берсюме. Я только что слышала, как капеллан поклялся в ближайшее время отправить его в ад. И Вы наверняка догадываетесь о причинах его ненависти. Я не желаю брать на себя еще один грех. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал. А тот солдат, - Клоре на миг замолчала. - Он спас меня тогда. Он перешел дорогу капеллану, и Парийо ему этого никогда не простит! Я сделаю все от меня зависящее, чтобы король подписал необходимые документы. Но, мне нужно знать его имя, господин Берсюме!
Она все еще держала письмо в руке. Робер стоял за ее спиной и, казалось, даже не дышал. Она понимала, что он боится начать обещанный разговор. Но ей теперь не нужно было его объяснение! Она уже итак всё знала.
- Робер, не беспокойтесь! Мне не нужны Ваши объяснения! Единственное, что мне нужно, так это знать его имя!
Она выдержала паузу.
- Как его зовут?
- Фрэнсис Каруа! - ответил мужчина.
Она обернулась и встретилась с его глазами.
И куда делся ее страх?! Она смотрела на него, забыв о своем позоре. Забыв обо всем на свете!
"Покажи мне свое лицо, Фрэнсис!" - ей хотелось кричать.
Но...она должна быть холодна с ним. Он не должен догадаться, что она знает о его боли!