Гаркушев Евгений Николаевич : другие произведения.

Злые вихри

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Евгений Гаркушев

  

Злые вихри

   Скоростной электропоезд "Тихий Дон", оглушительно шипя и поскрипывая сцепками вагонов, замер у обшарпанного вокзала станции Зверево железной дороги области Войска Донского. Проводник расторопно открыл дверь, и Фадеев спрыгнул на заплеванный серый перрон. Подсолнечная шелуха скрипнула под начищенным хромовым сапогом. Голуби, бродившие по перрону - как ни странно, их не вспугнул шумный поезд - с интересом воззрились на Фадеева, на черный чемоданчик в его руке.
   На душе было мрачно. Черные вороны на голых ветках, холодный ветерок, неяркие краски вокруг. Вроде бы, юг, но ни одной зеленой травинки. И небо сероватое, в облаках...
   Встречающих не наблюдалось - только на дальнем конце перрона, у хвоста поезда маячила девица. С плакатом, кажется. Майор досадливо оглянулся по сторонам. Больше никого! Неужели его послали встречать девушку, которая и номера вагона не знает? А на плакате написано "Григорий Фадеев"? Хорошая конспирация для жандармерии! И совсем неудовлетворительные меры безопасности для того груза, что он везет.
   Что ж, стоит подождать. Наверное, девушка отведет его к автомобилю. Если встречает его, а не какую-нибудь шахтерскую делегацию.
   Из поезда никто не вышел. Минута - и "Тихий Дон" сорвался с места, стремительно набирая скорость. Девушка с плакатом неспешно побрела в сторону вокзала - по направлению к Фадееву. Майор двинулся ей навстречу.
   Девушка не очень-то спешила. С расстояния шагов в тридцать близорукий Фадеев прочел надпись на плакате. "Долой произвол жандармерии! Свободу Бешеным Курицам!" Надпись была выполнена толстыми маркерами двух цветов - красным и черным. Красные чернила кое-где расползлись, и текст выглядел неряшливо.
   Майор не поверил своим глазам - слишком абсурдным было сообщение - но спустя пару мгновений вспомнил о феминистской панк-группе, устроившей дебош в храме и о том, что по всей стране сейчас проходят одиночные пикеты в защиту феменострадалиц, задержанных жандармерией.
   - Между прочим, одиночный пикет не требует согласования! - заявила девушка. Она была белокурой, очаровательно курносой, зеленоглазой - казачек Фадеев представлял совсем не такими. Хотя ведь не только казаки здесь живут? В шахтерских городах, в отличие от станиц, их вообще немного... И зачем такую милую девушку тянет в феминизм? Обычно туда от недостатка мужского внимания записываются.
   Фадеев усмехнулся, покачал головой.
   - Вы не меня встречаете?
   Девушка фыркнула.
   - Вот еще! А вы не меня арестовывать идете?
   Фадеев был одет в мундир, на поясе - шашка. Но девушка, видно, слабо разбиралась в работе жандармерии, или в офицерских званиях - вряд ли майора пошлют задерживать пикетчицу.
   - Нет, я вас арестовывать не собираюсь. Даже не ожидал увидеть вас здесь. И вообще, не чаял такого приема. Но, к слову, вы можете высказать мне претензии по поводу работы местной жандармерии, как старшему по званию. Есть желание?
   - Есть! - с вызовом ответила девушка. - Вы - проверяющий из Москвы?
   - Вроде того, - ответил Фадеев.
   - Тогда я непременно хочу вам многое сообщить! - заявила девушка. - Чтобы вы передали еще более старшим по званию!
   - Звать вас как?
   - Лиза.
   - Григорий Александрович, - представился майор.
   - Не слишком рада знакомству, Григорий, - продолжила дерзить молодая феминистка. - Но рассказать могу многое.
   - Вот моя визитка. Я остановлюсь в гостинице "Калоша" в Гуково. До города со станции добраться не проблема, как мне рассказывали?
   - Нет, - заявила Лиза, завладев визиткой. Пальцы девушки были холодными, она замерзла на свежем весеннем ветру без перчаток. - Ждите! Приеду! С документами!
   По перрону загрохотали шаги. К Фадееву со всех ног бежал жандармский подпоручик. На Лизу он с ходу замахал руками.
   - Ты что же здесь делаешь, Барсукова! Да я тебя...
   - Потрудитесь обращаться ко мне на "вы", - надменно заявила Лиза, ставя плакат на землю и одергивая короткую курточку.
   - Не беспокойтесь, Арсений, - попросил подпоручика Фадеев. - Мы отлично пообщались с гражданкой.
   Арсения он, конечно, прежде не встречал, но вспомнил личные дела сотрудников гуковской жандармерии. Подпоручик там был только один - Арсений Тычков.
   - Слушаюсь, ваше благородие, - вытянулся Тычков. - Извините за опоздание! Опять переезд был закрыт.
   - Главное - доехали. Вы на служебном автомобиле?
   - Так точно!
   - Вас подвезти, сударыня? - обратился Фадеев к Лизе.
   - В камеру охранки?
   - Нет, в город. Вы же не на вокзале живете.
   - Мне еще два поезда встречать. Из Кисловодска и из Архангельска.
   - Что ж, удачи.
   Фадеев зашагал к вокзалу, полагая, что автомобильная стоянка располагается там. Тычков нахмурился и покачал головой, перечтя плакат Лизы, и затрусил следом. Дышал он тяжело - в сорок пять лет с лишним весом сильно не побегаешь.

***

  
   Колокол рядом с входной дверью загудел низко, солидно. Значит, и человек, который дергал цепь звонка снаружи, был основательный, солидный. Судя по звуку - профессор Воронцов. Ярко выраженные аристократические нотки слышались в гуле колокола.
   Собственно, профессора Воронцова и ждал профессор Игнатьев. Старый друг, давний оппонент, самобытный философ должен помочь интерпретировать математические выкладки, прежде чем Игнатьев отправит их в президиум академии наук. Там их редактировать не станут - все решения давно приняты, документы председателем правительства подписаны. Нужно только отправить бумаги на высочайшее утверждение. А государь император просто так визировать предложение правительства не станет. Ему нужно объяснить. Но как объяснить, если он не физик, не математик и даже не инженер? Для таких случаев и существуют общепризнанные авторитеты...
   А докладывать скоро! Эксперимент назначен на завтра. Специально ли председатель правительства так долго тянул с визированием? Скорее всего. О необходимости подготовки пояснительной записки Игнатьеву объявили только утром. Хорошо, что Воронцов оказался в городе, а не в загородном имении или за границей...
   Игнатьев с усилием открыл тяжелую дубовую дверь. Пожалуй, и правда нужно заказать гидроусилитель. Или, по крайней мере, смазать петли. Воронцов вступил в гостиную, недовольно огляделся.
   - Когда уже дворецкого наймешь? - мрачно спросил он. - Куда мне трость деть, скажи на милость? Такое в правилах этикета не прописано - хозяину трость отдавать. А прислонять ее к стене - вообще моветон. Ты свои трости в шкафу держишь?
   - В шкафу, - улыбнулся Игнатьев, открывая дверцу резного дубового шкафа и забирая трость у Воронцова. - Ты уж извини, кухарку я отпустил, горничную тоже. Но пироги есть, а кофе я сам сварю.
   Прошли в столовую. Там вкусно пахло свежеиспеченным тестом. Пирогами Воронцова, который держал дома не только кухарку, но и повара-француза, удивить было сложно, но у каждой кухарки свои пироги. Воронцов потер руки, ощутив сытный запах.
   За кофе о работе не говорили. Смаковали тонкий аромат изысканного восточного напитка, жевали кулебяки, вздыхали. Не тот уже возраст, чтобы выпить коньяку, закусить черным виноградом, да затянуться кубинской сигарой, а потом работать всю ночь. Только пироги и остались. С капустой. И со сметаной, если не пост. Хорошо, что работать врачи разрешают пока без ограничений.
   - Слыхал - в Ливии мятеж? - спросил Воронцов.
   - Будет, как в Египте, - отозвался Игнатьев. - Ты, кстати, ездил в Египет?
   - Смотрел пирамиды в молодости. По дороге на эфиопские пляжи.
   - А мне не довелось. Хотел побывать, когда паломничество в Иерусалим совершал, да у Израиля с египтянами очередная напряженность вышла. Теперь уж и боязно туда ехать. Стреляют.
   - Полбеды, что стреляют, - вздохнул Воронцов. - Беда в том, что на танке туда не поедешь. А надо бы. Опять англичанка гадит.
   - Ничего. Авось, скоро гадить не так сподручно станет.
   - И у англичан суперкомпьютеры есть, совсем как у нас, - заметил Воронцов.
   - Наши - лучше, - отозвался Игнатьев. - И, главное, мы раньше операцию проведем.
   - Тишь да гладь, - усмехнулся Воронцов.
   - Тишь да гладь, - повторил Игнатьев.

***

  
   Яцутко на разбитом "москвиче" ждал Лизу в трехстах метрах от вокзала. На переднем сидении по-хозяйски уселась Оксана. Щеки у нее были румяные, хотя вряд ли она бродила по улице, как Лиза. Наверное, целовались с Артемом. Лизу такое поведение товарищей раздражало. Не то, что она была влюблена в Яцутко, не то, что соперничала с Оксаной. Но...
   Архангельский и Кисловодский поезда Лиза агитировать не стала. Отделалась от жандарма, и ладно. Пусть Оксана подежурит, если надо. Но вряд ли она захочет.
   - Происшествий не было? - поинтересовался Яцутко, выходя из автомобиля.
   Оксана демонстративно сидела в машине, не выражая никакого желания забрать у Лизы плакат и постоять с ним на ветру у проходящего поезда.
   - Нет, товарищ Артем. Кроме одной встречи.
   Яцутко забрал у Лизы плакат, уложил в багажник. Сели в автомобиль, и только после этого Артем тихо, словно боясь, что подслушают, спросил:
   - Что за встреча?
   - На перроне ко мне подошел жандарм. В высоком чине, с саблей. Приехал на поезде, - доложила Лиза.
   - Пытался задержать? - осведомился идейный вождь гуковского ленинского кружка.
   - Нет. Сказал, что он тут с проверкой. Можно пожаловаться ему на местных сатрапов. Был настроен доброжелательно...
   - Вот бы его убить... - мечтательно протянула Оксана.
   - Дура! - выдохнул Яцутко. - Что болтаешь? От тактики террора отказались еще в девяностые. Непродуктивно.
   - А шум бы вышел на всю страну, - не отступила от своего мнения Оксана. - Лизка вон говорит - высокий чин. Отомстили бы за соратниц. Прославили бы город.
   - Ты убивать будешь? - холодно осведомилась Лиза.
   - Кому партия прикажет.
   - Поехали, - прервал зарождающуюся дискуссию Артем. - Лиза замерзла.
   "Москвич" задребезжал, трогаясь с места. Из вентиляционных отверстий подул теплый воздух, и Лизе захотелось спать. Она прикрыла глаза и почти сразу же оказалась на холодном перроне рядом с усатым майором жандармерии, смотревшим на нее с насмешливым интересом.
   - Арестовать вас все-таки придется. И примерно наказать, - хитро улыбнувшись, проговорил майор, перекладывая черный чемоданчик из правой руки в левую. Наверняка намекал, что наказания можно избежать... Если...
   - Зря надеетесь, - холодно ответила Лиза, выхватывая из ридикюля маленький черный пистолет и нажимая на спусковой крючок. Однако, вместо грохота раздалось только сильное дребезжание. Дребезжал чемоданчик майора, словно окутывая его защитным полем.
   Лиза открыла глаза. "Москвич", подпрыгивая на ухабах плохой дороги, обгонял черный УАЗ.
   - Жандармы, - сквозь зубы процедил Яцутко. - На дорогих машинах катаются. Им не "москвич", им "Уральский автозавод" подавай. Представительского класса.
   - Сволочи, - отозвалась Оксана. - Жируют за народные деньги.

***

  
   - Вот и местные ленинцы, - Тычков указал на старый зеленый "москвич", трясущийся по дороге со скоростью километров тридцать в час. - Пикетируют, понимаешь. Точнее, сейчас уже возвращаются. В городе их не особо приветствуют, вот и ездят на станцию. Типа как агитация.
   - Пусть пикетируют, лишь бы бомбы не взрывали, - отозвался Фадеев. - А в городе, стало быть, спокойно? Революционная активность понимания не встречает?
   - У шахтеров всегда проблемы, - вздохнул Тычков. - Работа тяжелая. Адский труд, что там говорить. На уголь спрос упал. Но только Бешеные Курицы им совсем безразличны. Даже злят. А с экономическими требованиями к владельцам шахт профсоюзы обращаются. Сами понимаете, с профсоюзами у власти дружба. Стало быть, ленинцы в пролете. Сложно все...
   Фадеев не стал спорить. Конечно, сложно. Доклады в Москву регулярно приходят.
   - Стасов что, отчеты для Москвы пишет?
   - Так точно. Просил извиниться, что встречать не поехал, - доложил Тычков. - Спит в кабинете. Я и то дома уже три дня не был.
   - Понимаю... Я бы и сам добрался, но ключ на такси не повезешь. Опасно. Поэтому и попросил машину. О визитах Стасов договорился?
   - Так точно. Все подготовлено.
   - Помимо ключа, мне ведь нужно официальное согласие от местных властей получить.
   - Городской голова занимается. Демократия, понимаешь... Государь-император им не указ, что ли?
   - Император еще решение не завизировал. Сегодня вечером должен.
   - А завтра рванут?
   - По плану так. Вы с чем-то не согласны, Арсений?
   Тычков ненадолго замялся.
   - Кому оно понравится, когда бомбы под ногами взрывают, ваше благородие? Да еще атомные. Нам здесь жить, господин майор. Как оно будет-то?
   - Лучше будет. Причем всем. А уж хуже точно не станет.
   - Всем лучше, а нам страдать?
   Фадеев не мог ответить на прямой вопрос подпоручика. Он был уверен, что технологии, предложенные академиками, безопасны. Но все-таки... Шахтные воды. Трещины в земле. Подземные толчки. И извечный вопрос обывателей: почему мы? Почему у нас? Хоть и для всеобщего блага? Пусть соседи постараются. А мы чем хуже других?
   УАЗ въехал в населенный пункт. Примерно таким и представлял себе Фадеев шахтерский поселок. Двухэтажные домики с серыми, припорошенными угольной пылью стенами по одну сторону улицы, одноэтажные дома с мрачными некрашеными заборами по другую... Летом здесь, наверное, веселее - кустов и деревьев много, да и клумбы разбиты почти перед каждым домом. Но сейчас, пока листья не распустились, остановить взгляд было совершенно не на чем. Людей на улицах тоже было совсем немного.
   - Самый старый поселок, шахта "Ростовская", - пояснил Тычков. - У нас город на поселки разбит. Между ними - поля. Сейчас мимо Чуевки проедем - там наш городской голова, кстати, живет. Потом автовокзал, а после него хутор Марс и поселок шахты "Гуковская".
   - Там расположена городская управа? - уточнил Фадеев.
   - Там. И жандармерия, и полиция. Вся власть. Только здание угольного концерна в поселке шахты "Антрацит". Тоже своего рода средоточие власти.
   Концерн Фадеева интересовал мало. Согласование работ с его владельцами давно получено. Профилактические мероприятия проведены. Шахту "Алмазная" владелец продал военному министерству со всеми потрохами, а о готовности к рукотворному землетрясению руководство других, еще работающих шахт, отчиталось еще неделю назад.

***

  
   - Тишь да гладь, - в который раз повторил профессор Воронцов. Выпили уже по три чашки кофе. Игнатьев перебирал выкладки и диаграммы, Воронцов поглядывал на формулы скептически. Старый философ полагал, что математикой человеческую жизнь не измеришь. Хотя и без математики никуда.
   - Что тебя смущает? - Игнатьев раздраженно бросил бумаги на темный дубовый стол. - Зла станет меньше! Или все же нет?
   - Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, - проговорил Воронцов.
   - "Фауста" я читал. В молодости. Ты хочешь сказать, что, если никто не будет мутить воду, жизнь остановится?
   Воронцов усмехнулся.
   - В нашем возрасте желание не мутить воду естественно. Революции совершаются молодыми. Причем не только социальные революции. А живем ли мы в лучшем из миров? Нужно ли нам развитие? Только ли вред приносят вихри?
   Игнатьев взял пухлую кожаную папку с золотым тиснением "Его Императорскому Величеству". Потряс ей почти перед самым носом Воронцова.
   - Нам доложить надо! - профессор физики сделал ударение на слове "доложить". - А я докладывать не умею! Формул Государь Император не понимает.
   - Я тоже не понимаю, - усмехнулся Воронцов.
   - Ты картину понимаешь, - возразил Игнатьев.
   - Как человек, сидящий в пещере и наблюдающий за тенями, - ответил Воронцов. - Колебания мод одиннадцатимерной вселенной, отражающиеся на нашей, четырехмерной, анизотропной... Кстати, намедни любопытную книжицу прочел... "Тысяча девятьсот сорок пятый". О том, как ленинцы, победившие в революцию, воевали с немцами. И победили их, и подняли империю на небывалую высоту после страшных поражений... Как физика говорит - есть такой мир? Существует в массе суперпозиций и вероятностей?
   - Есть, - ответил Игнатьев. - И где-то близко. Чай, ленинцы. Не кровожадные ацтеки и не дикие питекантропы.
   - Не тот ли это мир, откуда к нам завихрения приходят?
   Игнатьев пожал плечами.
   - Завихрения порождаются в мирах низших порядков и передаются через суперструны. Но что мы можем сказать о мире, который является источником возмущений? Ничего. Может быть, там на площадях служат черные мессы и устраивают человеческие жертвоприношения. Может быть, расстреливают людей в подвалах или сжигают в печах крематориев. В любом случае, книга - всего лишь художественный вымысел автора. Может, совсем не такие люди, как здесь, живут в том мире. И города другие, и страны...
   Воронцов подошел к окну, воззрился на холодную улицу. Вьетнамец-старьевщик катил куда-то тележку с пустыми бутылками и железными прутьями. Торговка пирожками расхваливала свой товар на углу - центр города, туристов полно... Городовой болтал с кем-то по мобильному телефону вместо того, чтобы проверить у вьетнамца вид на жительство и лицензии - того гляди, басурманин к стенам древнего кремля подберется и начнет металлолом собирать.
   - Насчет людей - вряд ли, - подумав, ответил Воронцов. - Люди там те же. Я уверен, что, помимо глобальных взаимодействий на уровне суперструн, крепко связывают миры именно люди. Они - как свечи в пустой темноте мироздания. Маяки. Люди сами творят мир вокруг себя. Переплетения вашего одиннадцатимерного сверхконтинуума придают их мыслям, чаяниям и стремлениям материальность. И люди в нашей вселенной могут чувствовать людей из соседней, а они ощущают наши тревоги и надежды. Особенно тесная связь со своими отражениями, своими репликами в других мирах.
   Игнатьев хмыкнул.
   - И чем же мы с тобой занимаемся там, в мире революционных вихрей?
   - Может быть, ты создаешь очередную бомбу. Или ракету... Разрабатываешь компьютер. А я... Наверное, толкаю тележку старьевщика от помойки к помойке. Мирные философы революции не нужны.
   - Откуда такое самоуничижение? - удивился Игнатьев.
   - Мне иногда снится, - объяснил Воронцов. - Что нет у меня дачи в Крыму, собственного дома на Охотном ряду, скоростной яхты на Волге... И живу я в маленькой грязной комнатке общежития в городе Ростове-на-Дону, и постоянно меня оттуда хочет выжить комендант-армянин. Откуда бы такие сны?
   - Богатая фантазия, - предположил Игнатьев. - Или, может быть, фильм какой впечатлил.
   - Фантазии - то, что отличает нас от машин. Или не отличает, - задумчиво проговорил Воронцов. - А фильмов я таких не смотрел.
  

***

  
   Лиза сидела дома и глядела в окно на кладбище - хорошенький вид из будуара молодой девушки! Кладбище пестрело памятниками и разноцветными оградками. Дом отделяло от него широкое распаханное поле.
   В фантазиях Лиза представляла себя принцессой в башне высокого замка. Тогда погост вписывался в пейзаж органично... На деле Лиза жила в маленькой комнатке на четвертом этаже пятиэтажного дома на самой окраине. Может быть, поэтому она и записалась в кружок ленинцев - хотелось большого и светлого. Свободы, равенства и братства. Хороших перспектив. Вида на море или на лес, а не на унылое поле с кладбищем. Но откуда у мамы - учительницы начальных классов, и отца-шахтера замок? Хорошо, что хоть комнатка для нее нашлась. Другие подруги ютятся или с сестрами, или с родителями...
   Запел голосом Мики телефон. Яцутко звонит. Будет сейчас непристойные предложения делать и извиняться за то, что Оксану целовал. Нужен он сильно, негодяй! Лиза отвернулась к книжной полке. Но и там все напоминало об Артеме. Фантастическая брошюрка "Сталин - вождь народов". Брошюрка не запрещенная - все-таки свобода слова, гарантированная Конституцией - но, кажется, включенная в список экстремистских. Еще бы, повесть о том, как Ленин приказал расстрелять царскую семью, но вскоре умер, а скромный секретарь центрального комитета партии Сталин, пришедший на его место, провел коллективизацию в сельском хозяйстве, индустриализацию в промышленности, и большой кровью, но успешно завоевал половину Европы.
   Вывод на поверхности - если бы царская семья не погибла во время взрыва адской машины террористов в 1918 году, ее все равно следовало бы ликвидировать. Не искать преемников, а полностью упразднить монархию. Чтобы расширить империю. Чтобы первыми выйти в космос. Первыми создать водородную бомбу и не допустить голода в тридцатые...
   Понятно, что наследникам престола - пусть и не кровным родственникам императора Николая - такая мысль не слишком по душе. Революция - зараза. Сколько людей погибло бы, приди к власти красные? Не тридцать, не пятьдесят миллионов - от голода и войн, а все сто... Двести... Перестреляли бы всех, как во Франции во время якобинского террора. Но разве белые не расстреливали людей? Разве не отравили сбежавшего в Финляндию Ленина? Не зарубили ледорубом скрывавшегося в Гималаях Бронштейна-Троцкого? Не расстреляли в годы террора Каменева, Зиновьева, Бухарина, Кирова - героев партии, вождей и простых солдат?
   Телефон не унимался. Doom da da di da di, Doom da da di da di... Everybody's gonna love today, Gonna love today, gonna love today.
   - Лав лав ми, лав лав ми, - подпела Лиза на третьем звонке и взяла трубку.
   - Лиза, я знаю, зачем приехал жандарм, которого ты встретила на станции, - выдохнул Яцутко в трубку. - Они хотят взорвать на "Алмазной" атомную бомбу мощностью в пять килотонн! Он привез ключ.
   - Ключ? - изумилась Лиза.
   - Пусковой ключ к атомному заряду, что смонтирован на шахте! В черном дипломате. Верные люди доложили.
   - Но зачем им взрывать здесь бомбу?
   - Капиталисты, - коротко бросил Яцутко. - Разве их поймешь? В погоне за прибылью они не только под землей, но и над городом бомбу взорвут. А вот если бы нам захватить эту бомбу... И ключ!
   - Зачем? - вздрогнула Лиза.
   - Пригодилась бы... Но это мечты. А предотвратить взрыв мы обязаны! Завтра же выходим на демонстрацию. Всеми силами. Поднимаем всех...
   - Взрывать будут под землей? - спросила Лиза.
   - Конечно! Но ты представляешь, какой удар по экологии? Будут отравлены воды, воздух, грунт... Их, в Москве, наши проблемы не колышут. А нам здесь жить!
   Лиза вновь взглянула в окно. Взорвется бомба, нет - что изменится? Будут такие же серые поля, такое же мрачное кладбище, угольная пыль на снегу, мрачные, усталые шахтеры. Только невидимая радиация будет убивать надежнее, чем угольная пыль, пробравшаяся в легкие.
   - Сейчас жандарм встречается с городским головой, - продолжил Яцутко. - Когда согласуют все детали, он отмашку даст. Присоединит ноутбук из своего чемоданчика к пусковому устройству. Тут нас и тряхнет...А власть имущим все равно! Что капиталистам, что жандармерии, что государю-императору в Москве, что Шубину...
   - Я поняла, - выдохнула Лиза. - Я не дам им взорвать город.
   - Ты не дашь? - удивился Яцутко. - Мы не дадим. Завтра с десятью подругами приходи на площадь перед мэрией. Чтобы не меньше десяти человек привела! Понятно? Мы скажем веское слово...
   Лиза не стала слушать трескучую болтовню Артема и нажала кнопку отбоя связи. Демагог, политик... Ему лишь бы в Думу выбраться по спискам компартии. Рассказывает о бедах, а голос ликующий. Чем хуже, тем лучше...
   Но ведь она не такая! Жандарм приглашал ее в гости? Что же, она придет. Девушка открыла ящик стола, достала дамский двухзарядный револьвер - бабушкино наследство. Патроны в стволах имелись. Запасных не было, да они и не понадобятся... Ей нужен чемоданчик. Пусть симпатичный классовый враг отдаст его по-хорошему. Тогда, возможно, даже не придется его убивать. Достаточно будет предупредительного выстрела в ногу.
  

***

   Приемная гуковского градоначальника выглядела весьма и весьма скромно. Узкая, как трамвайчик, темная. Стол секретаря в дальнем углу. Начальник гуковской жандармерии Стасов поздоровался с секретарем на ходу, сразу вошел в кабинет. Фадеев последовал за ним.
   Кабинет был под стать приемной - простая офисная мебель, гипсокартоновые стены, лампы дневного света на потолке. Примечательными были окна: в двух стенах, позади стола градоначальника и по левую руку, они давали столько света, что в кабинете было почти так же светло, как на улице.
   Градоначальник оказался мужчиной плотного телосложения с мощными руками. Черные волосы его начали седеть. Темные глаза градоначальника внимательно и в то же время доброжелательно вглядывались в майора жандармерии. Примерно такими, как Шубин, и представлял себе Фадеев казаков. Особенно казаков в возрасте. Ширококостными, солидными, сильными и не слишком торопливыми.
   - Рад приветствовать вас на донской земле, - градоначальник широко улыбнулся. - Благополучно добрались?
   - Так точно, - коротко ответил Фадеев. - Спасибо, что согласились принять, невзирая на занятость.
   - Тема важная, - ответил Шубин. - Сверхважная. Люди прослышали о монтаже оборудования. Волнуются.
   Стасов кашлянул.
   - Найти бы тех, кто вредные слухи распускает...
   - Слухи, конечно, на пользу делу не идут, - ответил Шубин. - Только народ должен знать. У нас край вольный, люди ответственные. Есть и отчаянные. Надо ли бомбу у них под ногами взрывать? Вот в чем вопрос.
   - Виктор Васильевич! Все говорят о вас как о человеке государственном, - взял быка за рога Фадеев. - Подземный взрыв на глубине около километра практически безопасен. В случае повреждения строений наверху - такое развитие событий маловероятно, но не будем исключать его полностью - владельцам будут выплачены компенсации. Угроза же радиоактивного заражения отсутствует, как таковая. Бомба "чистая", от поверхности ее отделяет километр горных пород. Это все равно, как если бы ядерный заряд взорвали в пятистах или семистах километрах от города.
   - Хотелось бы верить.
   - Я даю вам гарантии. И, главное, все уже решено.
   - Решено? Тогда зачем мы с вами встречаемся?
   - Потому что местное самоуправление никто не отменял. Глава исполнительной власти и народные представители имеют право знать о предстоящей операции. Я не только привез пусковой ключ - мне дано поручение информировать вас и получить вашу подпись на акте согласования испытаний. Вот он.
   Фадеев достал гербовую бумагу, протянул Шубину.
   - Вы присаживайтесь. Чаю попейте, - предложил градоначальник, забирая документ. - Или давайте вообще съездим, пообедаем? У нас купец Каибов замечательное заведение открыл, "Эдем" называется...
   Фадеев внимательно взглянул на Шубина. Искренне предлагает, не в качестве подкупа. Может, и правда пообедать? У Стасова в жандармерии и бутерброда не нашлось - аврал. А полдень близится...
   - Но ведь мы еще должны встретиться с депутатами? - спросил после паузы майор.
   - И с депутатами встретимся. Люди все понимают. Если им объяснить, - уверенно заявил Шубин. - Особенно если монаршее соизволение получено.
   Фадеев вновь посмотрел в глаза Шубину. Градоначальник совсем не прост. Знает, что государь-император еще не завизировал распоряжение правительства? Но откуда? Скорее, только догадывается. Вычислил. Только на государя-императора не в силах повлиять министры - где уж сделать это градоначальнику провинциального шахтерского городка? Независимо от его мнения по поводу предстоящих испытаний.

***

  
   - Таким образом, есть основания предполагать, что запланированный эксперимент по сглаживанию колебаний струн одиннадцатимерного континуума - так называемого "первичного пространства" - путем суперпозиции трех подземных ядерных взрывов, сможет улучшить социально-экономическую обстановку империи, облагородить нравы и пойти на пользу имперскому хозяйству, - прочитал Воронцов и отложил бумагу в сторону.
   Игнатьев вздохнул.
   - Чушь какая-то. Совсем ненаукообразно.
   - Да еще и сложно, - добавил Воронцов. - Континуум, суперпозиция...
   - Можно было бы написать совсем просто. "Взорвав три бомбы в трех точках пространства, мы создадим устойчивый вихрь, который войдет во взаимодействие с другим вихрем, поглотит его и сгладит возмущения, производимые в одиннадцатимерном континууме"...
   Воронцов засмеялся.
   - Как не пиши, а от континуума не уйти. К тому же, двадцать семь миллионов полновесных золотых рублей уже потрачено. Подписывай, не подписывай... Только на социальных выплатах, буде таковые последуют, сэкономить можно.
   - Значит, подпишет его величество? - спросил Игнатьев.
   - Я предсказывать не берусь, - ответил Воронцов. - Обычно государь соглашается с решениями правительства. Но тут - материя тонкая... Заботу о благоденствии подданных можно проявить по-разному - и с той, и с этой стороны.
   В прихожей загудел колокол - мелко, просительно.
   - Пойду, посмотрю, кто там явился, - сказал Игнатьев.
   - Горничная должна дежурить в квартире постоянно! Средства тебе позволяют содержать не одну горничную! - раздраженно проговорил Воронцов.
   - Да ладно... Чего там... Не привык я. Мне одному как-то уютнее.
   Игнатьев вышел в коридор, открыл дверь, закрыл.
   - Посуду продают. Китайскую, жаропрочную, - объяснил он, вернувшись.
   - Разве законно торговать посудой вразнос? - удивился Воронцов.
   - Не знаю. Часто приходят. То посуда, то лекарства. Куртку кожаную предлагали недавно.
   - Зачем тебе куртка?
   - Не знаю. Но мне тогда идея показалась привлекательной, - смущенно ответил Игнатьев.
   - Неужели купил?
   - Да. На рыбалку ездить. Думаешь, влияние моего двойника из соседнего мира?
   - Возможно... На самом деле, это влияние куда сильнее, чем кажется. Так я думаю.
   - И в чем это выражается?
   - В прямой связи выражается, - Воронцов как-то странно скривился. - Ты не замечал: живет человек, живет... Хороший, добрый, и ничего не предвещает. И вдруг - тяжелая болезнь. Смертельная. В свои лучшие годы он мучительно умирает. Думаешь, Бог так распорядился? Нет, не Бог. Но и не дьявол. На жизнь и здоровье человека власть ему не дана.
   - А когда убийца праведника убивает? Разве это не влияние дьявола?
   - Тут соблазн. Свободная воля убийцы. Но за мученическую смерть пострадавшему и награда. А тут - отчего мученичество? За что? Ведь не было убийцы! Но если человек связан с теми, кто в других мирах живет, если он - отражение чего-то большего - все становится на свои места. Здесь - хорошее отражение, там - кривое... А первопричину, идеального человека, прообраз, нам и не представить.
   - Конечно, не представить. Он в одиннадцати измерениях живет, - хмыкнул Игнатьев.
   - Что в одиннадцати измерениях происходит, нам понять не дано. Интерпретировать - дело другое, - ответил Воронцов. - И ты не хуже меня это знаешь. Понимаешь ты уравнение Шредингера? Несомненно, на своем уровне. Но сможешь ли с ним дружить? Вряд ли...
   - Я знал одного парня в университете... Он с векторами дружил, - усмехнулся Игнатьев. - Все через векторы описывал.
   - В психбольнице скоро прописался? - осведомился Воронцов.
   - Нет. Пересмотрел свои взгляды. Сейчас судостроением занимается.
   - Должно быть, тоже положительное влияние множественных сущностей, - хмыкнул профессор философии. - В жизни человека все же многое предопределено. Потому что не один он живет на свете. Посещает соседние миры в снах. Слышит советы двойников из соседних вселенных. Слышит музыку, которую слышат его "реплики". Думаешь, почему люди так любят музыку? Колебания... Упорядоченные колебания.
   - Музыка волшебна, - подтвердил Игнатьев.
   - Знаешь, Иван Иванович, я считаю, что люди и связывают вселенные между собой. Потому человек и сложен, что он живет не только здесь. Не только сейчас.
   - А Бог? - спросил физик.
   - Бог всеобъемлющ и непознаваем. Нам бы себя познать. И мир вокруг нас, - вздохнул Воронцов. - Пойдем, отнесем нашу рукопись в академию. Времени совсем мало осталось.
   - Я такси вызову, - предложил Игнатьев. - Три квартала идти... Не хочу. Ты ж на трамвае не поедешь?
   - Уволь... Я прогуляться хотел. Но если не желаешь...
   - Дело спешное.
   - Давай я своего шофера вызову. Что он в гараже штаны просиживает?
   - Мы его дольше ждать будем. Поедем демократично, как все люди... На такси.
  

***

  
   Автомобиль градоначальника подвез Фадеева к гостинице "Калоша" за полночь. Пообедали, встретились с депутатами, которые не слишком поверили в грядущее благоденствие, но согласились поддержать своего мэра и выразить всеподданнейшую покорность государю-императору... Григория слегка покачивало - в поезде он спал плохо, работал много, а донские вина оказались коварными. Вроде бы и пил не много, и не хмелел, а ноги не держали.
   Портье вручил Фадееву электронный ключ от комнаты и таинственным голосом сообщил:
   - Ваше благородие, вас дама дожидается.
   - Дама? - удивился Фадеев.
   - Точно так. Молодая. Предъявила вашу визитку.
   - Визитку? - Фадеев спросил, разозлился на себя из-за того, что выглядит идиотом, пусть даже и перед портье, и вспомнил встречу на перроне. Но, однако, ночь! Неужели девушке так нужно встретиться с ним прямо сейчас?
   - Не угодно видеть? Напрасно я ее в зимний сад пустил? Так сейчас выгоним...
   - Нет, все нормально, - Фадеев сунул портье полтинник. - Прикажите принести чаю в номер. Найдется?
   - У нас ресторан на первом этаже. Не только чаю, но и всего, чего пожелаете, доставят.
   - Пока чаю. И к чаю чего-нибудь...
   Чаю Фадееву хотелось. Есть - нет. Но гостье нужно предложить чай. А чай без пирожного и печенья предлагать неудобно.
   - Ваш номер на втором этаже. Сразу за зимним садом.
   - Спасибо.
   Майор поднялся по лестнице. Несколько кадок с растениями, по-видимому, и назывались здесь громко: "зимний сад". Два диванчика стояли под пальмами, неподалеку от маленького фонтанчика. На одном сидела девушка в ярко-зеленом вечернем платье. У нее были роскошные соломенные волосы. В красивой незнакомке Фадеев едва узнал пикетчицу с платформы станции Зверево.
  

***

  
   Лиза приходила в гостиницу трижды. Первый раз примчалась сразу после звонка Яцутко. Думала узнать, в номере ли жандарм, дождаться на пороге гостиницы, когда он пойдет по своим жандармским делам, и выстрелить. А потом забрать чемоданчик и выбросить в мусорный бак. Но майор и не появлялся в забронированном номере.
   Во второй раз, ближе к вечеру, царского сатрапа, привезшего погибель для города, тоже не было. Портье ее запомнил. Впрочем, он запомнил ее и с первого раза - глупа надежда уйти от расплаты за покушение... Нужно вести себя решительнее!
   К вечеру Лиза надела свое единственное вечернее платье, серьги с маленькими изумрудами, переложила пистолет в зеленую атласную сумочку и решила ждать в гостинице. Зачем платье? Чтобы хорошо выглядеть перед судьей. И, может быть, сказать, что у них было романтическое свидание... А негодяй начал приставать. Вот она и выстрелила... Хотя, нет. Ведь ее задача - не просто убить майора, а выразить протест! Протест, который прогремит на всю страну! И тут красивое вечернее платье и изумруды будут очень кстати. Должны ведь прислать репортеров, которые будут делать снимки у зала суда. В джинсах и кофточке эффект совсем не тот!
   Мерзавец задерживался. Лиза просматривала с планшета городской форум. Говорили, что на завтра запланировано землетрясение. Не особенно переживали по этому поводу. Рассуждали, что и где будут взрывать. Взрывами жителей шахтерского города не удивишь - в шахте при проходке взрывают породу постоянно. Но с глубины ударная волна от обычных динамитных взрывов обычно не приходит.
   Часы в холле гостиницы пробили полночь. Зазвонил телефон. Мама спросила, где она. Пришлось соврать, что у подруги...
   Лиза присела на диван с ногами и чуть не уснула. Опустила ноги. Глаза так и закрывались... Она еле заставила себя потянуться к сумочке, когда на лестнице послышались тяжелые шаги. Но пистолет достать Лиза не успела. Жандарм оказался рядом с ней слишком быстро. Устало улыбнулся и сказал:
   - Простите, что заставил вас ждать. Нужно было позвонить мне по телефону.
   Лиза покачала головой.
   - Не телефонный разговор.
   - Тогда прошу ко мне в номер, если не боитесь быть скомпрометированной. - Или, может быть, пообщаемся здесь?
   - В номер, - коротко бросила Лиза.
   Дипломат у жандарма. Охраны нет. Может быть, просто выстрелить в дипломат? Как выглядит ключ, который должен активировать заряд? Это перфокарта? Флэшка? Или целый ноутбук? Если его разбить, взрыва не будет? Устройство активировать не удастся?
  

***

  
   - Современные жертвоприношения на Новой Земле! - прокричала продавщица из газетного киоска, казалось, адресуясь специально к Воронцову.
   Воронцов посмотрел на киоскершу неодобрительно.
   - Почему вы решили, что такая новость должна меня заинтересовать? - осведомился он.
   - Сенсации! Факты! Мнения! - не терпящим возражения тоном продолжила продавщица.
   - А ведь это о нашем мероприятии, - заметил Игнатьев. - Пронюхали газетчики. Впрочем, когда столько людей вовлечено в операцию, странно было бы, если бы никто ничего не знал.
   Воронцов протянул киоскерше рубль.
   - Два номера, пожалуйста.
   - Каких? - спросила та.
   - Ну, о жертвоприношения. Вы же сами их рекламировали.
   - Одинаковых?
   - Да.
   Продавщица сунула в руки профессора две пестрые газеты.
   - Еще есть про взрывы на дальнем востоке. Хотите?
   - Хочу, - согласился Воронцов. - Тоже с жертвоприношениями?
   - Нет. По упорядочению структуры, - едва выговорила киоскерша.
   - Вот как? Давайте.
   - И про поимку белого уссурийского тигра на Байкале. С монаршим участием.
   - А вот о тигре не надо, спасибо, - поблагодарил Воронцов. - Иван Иванович, есть предложение зайти ко мне. Газеты почитаем, обсудим.
   - Не возражаю, - согласился Игнатьев.
  

***

  
   Фадеев открыл дверь электронной карточкой, вошел первым - все-таки номер был его территорией, хоть он и ни разу в нем прежде не был. Надо показать даме дорогу, а не пропустить ее. Лиза слегка задержалась.
   Через небольшой коридорчик майор прошел в гостиную - свет зажегся автоматически, сработал датчик движения - указал девушке на кресло.
   - Прошу. Сейчас принесут чай.
   - Мне вашего чая не надо. Я сама кое-что принесла, - Лиза открыла свою сумочку.
   Майор с интересом наблюдал за ней. И, похоже, совсем не удивился, когда девушка вытащила из сумочки пистолет и направила его на жандарма.
   - Заряжен? - осведомился он.
   - Оба ствола.
   - Патроны разрывные? Отравленные?
   - Обычные, - Лиза почти обиделась. Жандарм говорил с иронией, будто не верил в серьезность ее намерений. - Но калибр большой. И убойная сила мощная.
   - Я верю, не волнуйтесь. И не спешите стрелять. Вы ведь что-то от меня хотите, верно?
   - Вы догадливы, - со слезами на глазах произнесла Лиза. Так и хотелось выстрелить в мерзавца... Но стрелять в живого человека?
   - Разрешите, я присяду?
   - Да. Присядьте. И чай... Сейчас ведь принесут чай!
   Фадеев присел, закинул ногу за ногу, откинулся в кресле. Видно было, что он очень устал.
   - Не беспокойтесь... Я не буду звать на помощь. Такое поведение недостойно дворянина. Засмеют в Москве.
   - Что провинциальная дурочка напугала?
   - Почему же дурочка? - вздохнул майор. - Красивая девушка. Отчаянная революционерка.
   - А если красивая девушка вас застрелит? Смеяться не будут?
   - Нет. Какой уж тут смех? Это грустно. И для меня, и для вас. Поэтому давайте просто поговорим...
В дверь постучали.
   - Чай, ваше благородие!
   - Спрячьте пистолет за спину, - предложил Фадеев. - Я не буду вставать. Если что пойдет не так - сможете выстрелить. Только в меня, не в официанта, хорошо?
   - Хорошо, - процедила Лиза.
   - Войдите, - прокричал Фадеев.
   Официант вкатил сервировочный столик. На нем стоял миниатюрный, литра на полтора, самоварчик, пузатый заварочный чайник, несколько фарфоровых чашек и блюдец, вазочка с конфетами, вазочка с печеньем, две тарелки с бутербродами - с красной икрой и с красной рыбой.
   - Угощайтесь, ваше благородие. Если что понадобится - на кнопочку нажмите. Вот, рядом с тем креслом, что барышня сидит. Не изволите ли еще чего-нибудь?
   - Я попрошу, если потребуется, - кивнул Фадеев. - Погоди-ка, ты сменяешься когда?
   - Утром, ваше благородие.
   - Тогда я на чай тебе чуть позже дам. Иди.
   Официант с поклоном вышел.
   - Я вас не понимаю, - призналась Лиза. - Почему вы не подали ему знака?
   - А что понимать? Я обычный человек, - вздохнул Фадеев. - Не монстр. Не супергерой. И вообще, я очень устал, Лиза.
   - Так отдайте мне чемодан и спите, господин майор!
   - Можете называть меня просто - Григорий. Никакой чемодан я вам, конечно, не отдам. И сейчас объясню, почему.
   - А если я вас застрелю?
   - Полноте, Лизонька. Вы и в спину-то мне выстрелить не смогли. А уж хладнокровно застрелить собеседника, который вам ничего плохого не делает? Я вас умоляю...
   - И вовсе нет!
   Лиза опять готова была заплакать. Майор жандармерии не воспринимался, как монстр. Похоже, что он не был плохим человеком. Но этот человек хочет взорвать город... Ее город! Точнее, выполнить преступную команду. Во имя каких-то буржуйских сверхприбылей...
  

***

  
   В просторной гостиной профессора Воронцова пахло жасмином. Наверное, из оранжереи, или от свежевыстиранных штор. На окнах стояли разноцветные пятнистые орхидеи - профессор был к ним неравнодушен.
   - Чудовищное по своему цинизму жертвоприношение задумано буржуазными фарисеями на Новой земле, - прочел Воронцов вслух, хотя у Игнатьева имелся свой номер газеты. Видно, профессору крайне хотелось поделиться возмущением по поводу заметки, снабженной цветными фотографиями водородного взрыва на атолле Бикини. - Две сотни осужденных преступников, которые скопились в северных тюрьмах за время действия моратория на смертную казнь, будут заключены в подземный штрек и испепелены взрывом атомной бомбы. Таким способом современные масоны-фарисеи решают возродить культ поклонения Уицилопочтли, древнему демону центральной Америки, изголодавшемуся без жертв за четыреста лет. Огненная жертва должна подчеркнуть характер новых отношений между человечеством и кровавым богом ацтеков...
   - Фантазия у журналистов работает, - шурша своим экземпляром газеты, прокомментировал Игнатьев. - Любопытно интерпретируют полученную информацию.
   - Дико искажают полученную информацию! - вскричал Воронцов. - Недаром говорят, что дьявол - отец всякой лжи! Я уже думаю - а не разумны ли существующие в одиннадцатимерном пространстве вихри? Не борются ли они за свое существование? Не влияют ли на людей осознанно, со своими целями? Ну вот кто присоветовал мерзавцу-корреспонденту такое придумать? Уицилопочтли, надо же!
   Игнатьев засмеялся.
   - Он хотел, как лучше. Услышал, подумал, написал. Творчески! У них формат газеты такой. Это же "Доверенный информатор". Там нормальных материалов никогда не бывало. Один желтый бред. Зря ты обижаешься. Что ты думаешь, он мог написать: "Суперпозиция трех подземных ядерных взрывов на треугольнике Новая Земля, Сахалин, Азовское море породит комбинацию волн суперструн, которая погасит вихревые возмущения суперструн в "основном мире А" и двух соседних модах - "близких мирах". В настоящее время колебания из левой моды (вселенная А-1) колебания распространяются на мир А, достают до правой моды - (вселенная А+1). Сглаживание колебаний приведет к эпохе процветания России на долгие годы". Читатели не поймут!
   - Я не обижаюсь... Я пытаюсь понять! Что будет с этим "Желтым информатором", если наша акция удастся? Неужели мы изменим мир до неузнаваемости?
   - Будут новые вихри. Другие, - предположил Игнатьев. - Не такие остервенелые. Чуть мягче. Но этот мы победим. Немного упрочим положение России, приблизим ее золотой век. Который непременно будет!
   - И каждый раз будем взрывать бомбы?
   - Ты придумаешь что-то еще, - улыбнулся Игнатьев. - Материалы для размышлений я тебе дам. Особенно по результатам эксперимента.
   - Если он удастся...
   - Да почему нет?
   - Всякое может случиться. - Воронцов съежился и потер руки, будто ему стало холодно. - Мы боремся с инфернальными силами. Осознанно выступаем против них. Согласись, логично предположить, что инфернальные силы могут заняться нами вплотную. И не только нами...
  

***

  
   - Помните "Варшавянку"? - спросил майор. - "Вихри враждебные веют над нами"?
   - Конечно, - всхлипнула Лиза. - Почему вы спрашиваете?
   - Потому что вы прекрасная думающая девушка, Лиза! Сразу ведь видно. Я еще там, на перроне, понял. Несмотря на ваш глупый лозунг. Скажите, как такая красавица может поддерживать неопрятных и вздорных "Бешеных куриц"?
   - Я свободу поддерживаю, - объяснила Лиза. - Но "Варшавянка" здесь при чем?
   - Вихри, - сказал майор, немного подумав. - Над нами веют злые, враждебные вихри. Они заставляют капиталистов безудержно гнаться за прибылью, угнетая рабочих. Они заставляют рабочих вместо того, чтобы заботиться о семьях и работать, не покладая рук, пить горькую и валяться в беспамятстве. Эти вихри заставляют кричать грудных детей. Они пугают взрослых. Они внушают дикие идеи маньякам и революционерам. Все дело в вихрях...
   - Не в людях? - недоверчиво спросила Лиза.
   - В людях - в первую очередь. Один человек может бороться с воздействием, другой - нет. Согласись, странно и страшно, когда десятиклассник берет револьвер отца, приходит в свою школу и начинает стрелять в товарищей. Или, того хуже, в младшеклассников, которые ничего плохого ему не сделали. Церковь говорит, что виноваты бесы. Но Бог не дал бесам воли над человеком. Человек может выбрать лишь сам. И плохое он выбирает, когда ему некомфортно. Он борется с вихрями...
   - И что? Вы тоже боретесь с вихрями? - предположила девушка.
   - Именно. Приятно иметь дело с такой сообразительной юной особой...
   - Вы хотите выжечь вихри атомным взрывом? Но почему в нашем городе?
   Фадеев попросил:
   - Разрешите, я возьму чаю. И вы угощайтесь. Я не буду отбирать у вас пистолет.
   - Чай берите, - разрешила Лиза. - Почему вы не боитесь пистолета? У вас эксперимент такой? Или за нами вообще наблюдают? А меня держат на мушке снайперской винтовки?
   Майор взял чашку, отхлебнул, удовлетворенно кивнул.
   - Нет, Лизонька, за мной никто не наблюдает. Насколько я знаю. И вы чувствуете себя некомфортно не потому, что вас держат на прицеле. А потому, что такое поведение, как у вас, не характерно для молодой девушки. В других мирах вы живете по-другому...
   - Что?
   - Знаете, прежде, чем стать жандармом, я долго изучал философию под руководством профессора Воронцова. Собирался диссертацию защищать. Но призвали в вооруженные силы, потом предложили поработать в жандармерии, и я решил, что смогу больше помочь обществу, выявляя террористов и шпионов, нежели рассуждая о высоких материях. Воронцова мне все равно не превзойти...
   Фадеев подставил чашку под самовар, наполнил ее дымящимся кипятком, долил заваркой из фарфорового чайника.
   - Но одно я усвоил четко: во вселенной много миров... Или в мире много вселенных, тут вопрос терминологии. Из мира в мир туннелируют частицы. А колебания суперструн, из которых складывается пространство одного мира, передаются в другой мир. И, главное, люди. Люди в соседних мирах живут одинаковые. Мы чувствуем их - то есть себя, слышим потаенные мысли, видим сны. В наушниках наших плееров играет одинаковая музыка - если, конечно, мы слушаем эти плееры. Я вот совсем музыку слушать перестал.
   - Почему? - спросила Лиза, хотя, вообще-то, речь шла совсем не о том, и музыка в вопросе благополучия человечества - дело десятое.
   - Не знаю. Некогда. Наверное, другим моим репликах в других мирах не до того. Или плееры отобрали. А музыка чувствуется очень хорошо. Музыка - гармонические колебания, которые передаются из мира в мир почти беспрепятственно. Если мы когда-то начнем общаться с другими мирами, то в первую очередь - музыкой.
   - А не ядерными взрывами?
   - Взрывы... Они ведь не причинят никому вреда. Три взрыва - здесь, на новой Земле и на дальнем Востоке погасят колебания над всей Россией. Утихомирят вихри. И всем станет спокойнее.
   - Врете! - нервно закричала Лиза. - Вы меня забалтываете! Вербуете! Замолчите! Я сейчас выстрелю!
   - Вы не выстрелите. А если выстрелите - значит, так суждено. Значит, наш план потерпел неудачу. И вихри вас одолели.
   - Я-то здесь при чем?
   - А что вы, особенная? - осведомился Фадеев.
   - Да! То есть, нет! Я хочу, как лучше!
   - Все хотят как лучше. Все и всегда, - твердо сказал Фадеев. - Когда убийца стреляет в свою жертву, он хочет, как лучше. Когда судья выносит приговор - он хочет как лучше. Когда толпа забивает камнями женщину, заподозренную в прелюбодеянии - она хочет, как лучше. Каждый в ней хочет, как лучше. Но это все вихри. Которые искажают наше восприятие, наши действия.
   - И вы хотите их выжечь?
   - Почти. Аппаратура, созданная под руководством профессора Игнатьева, научилась регистрировать колебания суперструн. Определять завихрения. Было выяснено, что там, где случаются уличные беспорядки, идут войны, начинаются революции - существуют устойчивые во времени вихри. Своего рода торнадо в мире суперструн. Но на эти вихри можно влиять. Разными способами. Даже молельные колеса буддийских монахов, если крутятся в нужную сторону, смягчают вихри. Но мало. Медленно. Слабо. Один из действенных способов влияния - ядерный взрыв. Профессор рассчитал, что суперпозиция ядерных взрывов в трех точках нашей страны погасит устойчивый вихрь, который кружит над Россией уже больше сотни лет. Мы имеем возможность изменить историю. Помочь не только себе, но и соседним мирам.
   - Устроить золотой век? - широко раскрыв глаза, спросила Лиза.
   - Да.
   - И если я заберу у вас чемоданчик, золотого века не настанет?
   - Не думаю, что одному человеку под силу изменить ход истории. Воздействие от вихрей распространяется на прошлое и на будущее. Если вихрь будет погашен - все вокруг станут спокойнее заранее. И вы не будете в меня стрелять. Потому что это неправильный поступок. Если нет - я имею серьезные шансы получить пулю.
   Открылась входная дверь номера, и на пороге появился Яцутко с большим шестизарядным револьвером в руке. Одет он был в рабочий комбинезон - наверное, проник в гостиницу под видом сантехника.
   - Ты даже не представляешь, насколько большие у тебя шансы получить пулю, жандарм, - заявил он. - Лиза, бери чемоданчик. Уходим.
   - Почему? - спросила Лиза.
   - Потому что нам нужны великие потрясения. Пена должна быть сметена, а вселенная будет бушевать! Только это - жизнь. Если везде воцарится тишь да гладь, прогресс остановится и все духовно умрут... Я не хочу вечно оставаться в кабале! А ты хочешь?

***

  
   Профессор Игнатьев шел домой, постукивая тростью по древней мостовой. Когда-то здесь проносились черные призраки с собачьими головами у седла - опричники Ивана Грозного. Вихри, рожденные ими, взбунтовали чернь, смутили дворян, признавших Лжедмитрия. Вновь резня, иноземные захватчики, жадные до московских богатств поляки. Выстрел из пушки в сторону польской границы останками Лжедмитрия - еще один вихрь, куда страшнее. И снова смуты, войны...
   Каждый вихрь порождал следующий. Действие рождает противодействие, колебания затухают и возбуждаются...
   - Эй, старик! Иди сюда!
   Голос из темного угла. В нем переминались с ноги на ногу, сплевывали на мостовую три молодых бандита. Нынче их называют гопниками. И где встретились - в самом центре столицы! Тут камеры видеонаблюдения на каждом углу. А вот поди ты - стоят, не боятся.
   - Что надо? - остановившись, сурово спросил Игнатьев.
   - Закурить дай.
   - Не курю, - с отвращением бросил профессор. - И вам не советую.
   - А кто ты такой, чтобы нам советовать? - с ненавистью и угрозой спросил главарь. - Выворачивай карманы, живо!
   Он шагнул к профессору. В руке тускло сверкнул нож. Двое гопников начали обходить Игнатьева с разных сторон.
   Конечно, главарь гопников не знал, что до того, как поступить в университет, профессор Игнатьев был "сыном полка", воевавшим против фашистов. А еще прежде - беспризорником, с богатым опытом уличных драк. Лидером молодежной группировки, прирезавшим прежнего главаря. Не просто так - слишком плохим делом хотел тот заняться.
   Кого тогда закружили злые вихри? Игнатьева? Его соперника? Ту гимназистку, из-за которой у них вышла поножовщина? Капитана полиции, который застрелил двух мальчишек и лишь оцарапал ухо Игнатьеву?
   О преступном периоде своей жизни Игнатьев никогда не рассказывал даже профессору Воронцову. Нечем хвастаться. Но вспоминал его... Временами вспоминал. А привычку не расслабляться не оставил до сих пор.
   Профессор вскинул трость, ткнул ей в бедро главаря и нажал на кнопку, освобождающую скрытую пружину. Выскочившее из конца трости тонкое закаленное лезвие ударило бандита с нестарческой силой, пропоров мышцы и разрезав сухожилие. Главарь тонко заверещал.
   - Подрезал! Он меня подрезал!
   Гопник, что был слева, замер. А правый бросился, чтобы подмять под себя старика. Игнатьев махнул тростью, задел клинком по лицу противника. Неприятный хруст и сдавленный вой сообщили, что старик попал. Навыки уличной драки крепко сидели в крови. Бандит зажал лицо руками, присел, завыл, упал, покатился по земле.
   Главарь не хотел сдаваться просто так. Он попытался достать профессора ножом. Ударил по ноге, рассек толстую ткань брюк, похоже, разрезал и кожу - порез неприятно засаднил, но пронзительной боли не было.
   Опасаясь остаться без оружия, Игнатьев коротко ударил главаря в предплечье, вырвал трость с клинком, повернулся к третьему бандиту. Тот убегал. Осознал, что судьба сегодня против него.
   Сердце бешено стучало. Руки подрагивали. Все-таки боец из него уже не тот... Пятьдесят лет назад было совсем иначе.
   Игнатьев достал из кармана плаща мобильный телефон и набрал номер полиции.
   - На меня совершено нападение. Ветошный переулок, дом пять.
   Дожидаться полиции Игнатьев, естественно, не стал. По старой привычке. Незачем объясняться. А вот бандитов проверить стоит - может быть, проходят по какому-то делу. Ну и помощь в тюремной больнице им окажут. Не дело, если истекут кровью посреди улицы...
   Профессор не опасался, что его найдут по номеру телефона. Служебная сим-карта зарегистрирована на жандармское управление. Там никакой информации о ее владельце полиции не дадут.
   Недаром Воронцов говорил о разумных злых силах из одиннадцатимерного пространства. Сейчас они попытались нейтрализовать его. Или, напротив, помогли в драке? Ведь, на самом деле, никто точно не знает, что будет, когда стихнет инфернальный торнадо, бушующий над Россией. Не даст ли он возможности подняться другому торнадо, куда более сильному, где-то в другом месте или даже здесь?
  

***

  
   - Господин Яцутко, не стоит торопиться, - предложил Фадеев. - И убивать меня не стоит. Непродуктивно.
   - Меня ты не заболтаешь. Я не наивная девочка, - с ненавистью выдохнул Яцутко.
   - Да и обращаться к человеку, который старше вас лет на десять, стоило бы на "вы", - заметил майор.
   Лицо Яцутко перекосила злоба. Он вскинул револьвер и выстрелил в Фадеева. Грудь Григория прожгла острая боль. Он застонал и потянулся к карману - за телефоном. Оружия, кроме шашки, Фадеев с собой не носил. Но попытаться зарубить молодого революционера шашкой, да еще и после ранения, пытаться вряд ли стоило.
   А Яцутко прицелился прямо в правый глаз Фадеева и вновь нажал на спусковой крючок. Револьвер щелкнул, выстрела не последовало. И тут свой пистолет вскинула Лиза. Раздался грохот, Яцутко отшвырнуло к стене. Лиза выронила пистолет и разрыдалась. В коридоре грохотали шаги - бежали на выстрелы. Коридорный Степан ворвался в комнату с металлической шваброй в руках. Увидел Яцутко, лежащего на полу, сидящих в креслах, словно в театре, Фадеева и Лизу. Кого спасать? На кого нападать?
   - Вызови полицию, Степан, - попросил Фадеев. - И скорую. Молодого человека забрать надо. Да и в меня негодяй попал.
   На груди Фадеева расползалась темное мокрое пятно.
   - Полицию вызвали уже. Людмила тревожную кнопку нажала. Скорую сейчас вызову.
   - Даму проводи к порогу. Нехорошо, если ее в такое время здесь застанут. Скомпрометируем честную девушку...
   - Вы меня отпускаете? - удивилась Лиза. - Но... Я не хотела в него стрелять! Я не знаю, как так вышло. Я хотела убить вас!
   - Быстро езжайте домой, - приказал Фадеев. - Я к вам потом заеду, расскажу, что случилось. Вы ни в чем не виноваты. Идите. Степан, посадите даму в такси. Оплатите. Оплату включите в мой счет. И чаевые для себя не забудьте.
   - Да какие чаевые, ваше благородие? - возмутился Степан. - Вы ведь ранены? Что о девчонке думать, дайте я вас перевяжу!
   - Выполняйте приказ, - проскрипел Фадеев. - Чемодан мой передайте в жандармерию, Стасову... Если мне хуже станет.
  

***

  
   Лиза ехала в такси по ночному городу. Тут и ехать-то было километр. Но таксист объезжал площадь, пройти через которую можно было, а проехать - нет, и у нее осталось немного времени подумать.
   Почему она выстрелила в соратника, который хотел хладнокровно застрелить раненого жандарма? Злые вихри так на нее повлияли? Или добрые? Или она вообще влюбилась в этого пожилого, лет тридцати двух, майора?
   Что будет с ним? Не сильно ли он ранен? Что будет с Яцутко? Все решат, что майор в него выстрелил, не она. И товарищи решат. Должна ли она признаться? Хотя, Яцутко ведь сам всем расскажет. Как ей жить после этого?
   И что теперь будет? Завтра в полдень взорвут бомбу... Город провалится в радиоактивную воронку. Какие там вихри?..
   Но если и не провалится... Если все будет так, как рассказывал Григорий. Что ждет ее? Хорошо ему - майору жандармерии. Орден в петлицу, премия... Высокая зарплата постоянно, уверенность в завтрашнем дне. А ей? Здесь и сейчас?
   Уборщицей в детский садик? Ведь на учебу у отца нет денег. В городе отделение университета платное, в Ростове или Москве надо снимать квартиру... Значит, путь наверх закрыт. И без вихрей, без потрясений все так и останется!
   Или, напротив, все будут жить честно, владельцы шахт не будут обманывать рабочих, директора перестанут воровать, и жизнь наладится? Она сможет поступить в университет, получить хорошее образование, найти хорошую работу? Но разве в такое поверишь? Разве может подземный ядерный взрыв заставить человечество отказаться от пороков, поднять Россию из пепла частых войн и регулярных потрясений?
   - Приехали, - буркнул таксист.
   Недоволен. Принял ее за проститутку, возвращающуюся из гостиницы. Хорошо, хоть с гнусными предложениями не полез.
   - Спасибо.
   Лиза вышла из машины. Во дворе было совсем темно. Только сияли в небе тысячи звезд. Интересно, а вихри оттуда достают до Земли? Приносятся время от времени через парсеки холодных безжизненных пространств? Или вихри существуют только там, где есть люди?

***

  
   Проснулась Лиза поздно, часов в одиннадцать. В дверь настойчиво звонили. Лиза побрела к двери, взглянула в глазок. На лестничной площадке стоял майор жандармерии Фадеев с черным чемоданчиком в руке.
   Лизу бросило в жар. Григорий! А она в ночной рубашке...
   - Что вам угодно? - спросила девушка. Ей было радостно, что майор приехал, что он здоров, но и слегка тревожно... - Как вы узнали, где я живу?
   - У жандармерии свои возможности. Поедем со мной, Лиза, - предложил майор. - Ведь вы вчера спасли мне жизнь. Я хочу, чтобы вы присутствовали при историческом событии. И убедились в том, что городу ничего не грозит. Только поторопитесь, у нас мало времени. Машина внизу. У вас пять минут, чтобы собраться.
   - Потом вы взломаете дверь?
   - Потом я уеду.
   Лиза выбежала во двор через четыре с половиной минуты. Проверять терпение майора не стала. Была она в джинсах и надутой болоньевой курточке, ненакрашенная.
   Майор открыл перед ней дверь черного УАЗа.
   - Прошу. Я полагаю, вчерашней решительностью вы заслужили место в первом ряду сегодняшнего спектакля.
   - Спектакля?
   - Извините, если такой оборот вас задел. Исторического события. Без вас оно могло бы не состояться.
   - Не знаю, пойдет ли оно на пользу, - сказала Лиза с тоской. Она не желала возвращаться к проблемам выбора. Ей просто хотелось, чтобы Григорий был рядом.
   - Пойдет. Не сомневайтесь. Нужно просто верить. Твердо верить...
   УАЗ рванулся с места. Лиза заметила на переднем сидении начальника жандармерии Стасова, за рулем - не раз проводившего с ней профилактические беседы Тычкова. Но не они были ей сейчас интересны... Девушка вгляделась в китель Фадеева.
   - Как ваша рана? Бинтов не видно...
   Майор улыбнулся.
   - У меня есть одна полезная привычка. Я ношу во внутреннем кармане кителя фляжку с виски. Сколько раз она спасала меня от холода и безнадежной тоски во время службы! А сейчас и жизнь спасла. Ударило больно, но на груди - всего лишь синяк. Да наконечник пули прорвал кожу. Я пластырем заклеил. Ерунда. Позже покажу, если хотите.
   Лиза зарделась. Майор смутился, кашлянул.
   - Извините, пожалуйста. Право, я не намеревался вас оскорбить... Заболтался.
   - Привычка? - спросила Лиза.
   - Нет... Я совершенно искренне... То есть... Простите, одним словом!
   - Москва на линии, - спас растерявшегося майора Стасов, оборачиваясь назад и протягивая Фадееву солидную телефонную трубку, соединенную проводом с рацией в машине.
   - Выдвигаемся к точке, - доложил майор. - Через пять минут будем. Опоздание? Нет, опоздания не случится. Имели место определенные события, поэтому немного задержались... Не только у нас? Что ж, замечательно.
   - Что говорят? - поинтересовался Стасов.
   - Возмущаются, что мы еще не на месте. Однако, на всех точках какие-то приключения. Но все уже отчитались о готовности. Кроме нас.
   - Не спеши, - бросил Стасов Арсению, выжавшему педаль газа. - Тише едешь, дальше будешь.

***

  
   Профессор Воронцов сидел на командном пункте генштаба в кресле сенатора-наблюдателя. Профессор Игнатьев устроился рядом с ним на стуле ассистента. В научном отсеке царила суета, проверялись и перепроверялись данные, присутствие профессора не требовалось.
   - На тебя вчера никто не напал? - осведомился Игнатьев.
   - Должны были? - удивился Воронцов.
   - Не знаю. В Гуково имел место инцидент с покушением на жандарма-инспектора. Фадеев, помнишь такого?
   - Смышленый молодой человек. Помню.
   - На Новой земле белый медведь чуть не задрал часового. Застрелили.
   - Бывает.
   - На Сахалине случился побег из колонии. Рядом с нашей шахтой. Не исключено, что беглецы попытаются спрятаться в штреках.
   - Нужно усилить охрану - только и всего.
   - И ко мне вчера гопники на улице цеплялись.
   - А я ведь предлагал тебя отвезти! - возмутился Воронцов. - Все благополучно обошлось?
   - Для меня - да.
   - Крепкий орешек, - усмехнулся философ. - Я всегда подозревал, что ты тверже, чем кажешься. Хотя и выглядишь ты отнюдь не слабаком...
   Металлический голос из динамиков под потолком провозгласил:
   - Готовность тридцать минут!
   - Спасибо на добром слове, - хмыкнул Игнатьев.
   Воронцов прищурился.
   - Что касается меня, то я вчера ночью испытал приступ беспричинного ужаса. Но вряд ли это можно назвать покушением.
   - И все-таки цепочка событий заставляет задуматься... Не так ли? - спросил Игнатьев.
   - Не знаю, - Воронцов вынул из кармана серебряный портсигар, достал сигарету, понюхал, сунул обратно. Курить ему запретили, но сигареты он с собой носил. То ли тренировал волю, то ли, напротив, поддавался слабости. - Не думаю, что наши злые вихри, сколь бы разумными они ни были, могут напрямую распоряжаться жизнями людей. Мы разные... Нас много. Они задают лишь общий вектор. Который мы надеемся скорректировать.
   - До наступления эры благоденствия осталось меньше получаса, - указал на огромный циферблат на стене Игнатьев.
   - Полдень. Двадцать первый век, - улыбнулся Воронцов.
  

***

  
   В кабинете директора шахты "Алмазная" собралось много народу. Начальник жандармерии, начальник полиции (полицейское оцепление стояло по всему периметру шахты и на поле над эпицентром взрыва), мэр города Шубин, владелец соседних шахт - представительный мужчина с черными усами в деловом костюме, которого Фадееву не представили. Ученые и техники, что монтировали здесь оборудование несколько недель - куда же без них? Фадеев завел Лизу в кабинет, усадил на стул около стены. Подошел к столу, на котором стоял главный компьютер, вынул из чемоданчика ноутбук.
   Техник Решетняк ловко подключил ноутбук к компьютеру. Система выдала подтверждение готовности. На мониторе компьютера появилось изображение командного пункта генштаба в Москве.
   - Готовность - двадцать минут, - сообщил главный техник в Москве. Проверить системы!
   Местные техники застучали по клавишам. Системы оказались в порядке.
   Телефон начальника полиции разразился бравурным маршем. Тот выслушал донесение, помрачнел.
   - Колонна из пятисот человек идет сюда из центра города, - сообщил он.
   - Что за беда? Пешком им идти не меньше часа, - отозвался Стасов.
   - Беда в том, что они наняли три автобуса. Двести человек будут здесь уже через пять минут, - объяснил начальник полиции.
   - Хотел бы я знать, кто им предоставил автобусы, - проворчал Стасов.
   - Рынок, - заметил Шубин. - Мало ли перевозчиков? Муниципальные предприятия такого заказа не получали, насколько мне известно.
   - Двести человек сметут оцепление. У нас тут всего шестьдесят человек, из них тридцать - в полях, - заметил начальник полиции.
   - Спокойно, - попросил Фадеев. - До взрыва - пятнадцать минут. Мы успеем. Прикажите закрыть двери в здание.
   - В административно-бытовой комплекс шахты можно попасть десятком способов, - заметил черноусый владелец горных предприятий. - Тут ведь не банк и не магазин. Люди найдут, как пролезть.
   - Я поговорю с людьми, - предложил Шубин.
   - Нет! - возразил Фадеев. - Они будут стрелять. Или взрывать. Я чувствую. Не зря такая спешность. Не зря так ко времени. Готовится провокация. Как только прольется кровь, толпу уже будет не остановить. Надо подумать...
   Во дворе послышался шум моторов, а спустя несколько секунд - гул агрессивно настроенной толпы, который нарастал с каждым мгновением.
   - Москва, у нас проблемы, - заявил Стасов по своему каналу связи. - Я знаю, что стрелять нельзя. Мы и не собирались. Но не исключено, что будут стрелять в нас. Накануне арестован активист-ленинец... Не арестовать его мы не могли - он стрелял в жандарма и готовил полномасштабное восстание. Да, вот и подготовил...
   - Я понял, что нужно делать, - заявил Фадеев. - Выйду к людям. Устройство приводите в действие любой ценой.
   Мэр города поднялся, чтобы идти следом. Кому, как не ему, разговаривать с народом. Поднялся и начальник полиции, и Стасов. Вскочила Лиза.
   Фадеев отстегнул и положил на стол рядом с главным компьютером парадную шашку. Не нужно выходить к народу с оружием.
   - Господа, попрошу вас остаться. Если мы выйдем вместе, они точно начнут в нас стрелять. Я - человек незнакомый, новый. Авось захотят послушать. А уж если со мной что случится, пусть Виктор Васильевич попробует сдержать толпу. Но раньше времени показываться ему нельзя.
   Шубин кивнул.
   - Я спущусь через две минуты после вас.
   Фадеев вышел в коридор, следом выпорхнула Лиза.
   - Григорий! Может быть, не надо взрывать? Может, людям виднее?
   Майор поцеловал руку девушки.
   - Не ходи со мной. Не получится - значит, не получится. На отдельного человека вихрь может и не повлиять. Но толпа - идеальная среда для воздействия. Толпа по определению агрессивна... Я попробую их задержать. Если получится - уедешь со мной в Москву?
   Лиза выдохнула:
   - Да.
   Потом подумала, покачала головой.
   - Но так неправильно! Сбежать из города? После всего этого?
   - Значит, я сюда приеду. Главное - мы будем вместе, верно? А сейчас - мой выход. Жди.
  

***

  
   Толпа одетых в серое мужчин и женщин угрюмо колыхалась в мрачном дворике перед серыми стенами административно-бытового комплекса шахты. Полицейские в синих мундирах прижались спинами к ржавой железной двери. От толпы их отделяли четыре невысокие выщербленные ступеньки. Последние демонстранты выгружались из автобусов. В первых рядах уже развернули красные знамена и лозунги.
   Профессиональным взглядом Фадеев сразу различил нескольких провокаторов. Во втором-третьем ряду, руки в карманах, в руках - пистолеты или гранаты. Может быть, будут стрелять прямо через плащи. Может, вытащат и бросят гранату. А потом другие, из задних рядов, поведут толпу на штурм. За десять минут они поднимутся в кабинет директора и разобьют аппаратуру. Активировать взрывное устройство вовремя не получится.
   Майор взял у одного из полицейских мегафон, вышел вперед.
   - Ну, что ты нам скажешь? - заорал один из провокаторов.
   Ошибка со стороны революционеров. Теперь его будут слушать - по крайней мере, несколько секунд. А потом начнут кричать: он лжет, бейте его. И застрелят... Прольется та самая кровь, которая сделает всех решительнее. Но ведь не всегда можно сказать, что человек лжет! Даже если он жандарм, который стоит перед толпой тех, кто ненавидит полицию и жандармов.
   Фадеев откашлялся, приосанился и, вместо того, чтобы говорить, тихо запел приятным баритоном.
  
   Вихри враждебные веют над нами,
   Темные силы нас злобно гнетут.
   В бой роковой мы вступили с врагами,
   Нас еще судьбы безвестные ждут...
  
   Толпа стояла, ошеломленная. Жандарм, который поет "Варшавянку" перед демонстрантами? По собственной воле? Он издевается? Или взбунтовался и выступает вместе с ними?
   Фадеев возвысил голос и запел громче, торжественнее.
    
   Но мы подымем гордо и смело
   Знамя борьбы за рабочее дело,
   Знамя великой борьбы всех народов
   За лучший мир, за святую свободу.
  
   Многие в толпе подхватили припев. Некоторые - вопреки своему желанию. Пела почти вся площадь.
    
   На бой кровавый,
   святой и правый
   Марш, марш вперед,
   рабочий народ.
  
   На порог тем временем вышел Шубин. С мегафоном в руке, он явно намеревался продолжить песню. Фадеев вспомнил досье на гуковского мэра, которое читал в Москве - петь он умел и любил, а еще отлично играл на гитаре.
   У какого-то провокатора не выдержали нервы. Он заверещал "на бой, на бой" и швырнул под ноги Фадееву гранату. Но не все ли равно было майору? Он выиграл время. Теперь толпа не успеет подняться в кабинет директора. Скругленный цилиндр упал на ступеньки рядом с Фадеевым, закрутился. А ведь жаль обманутых людей! Посечет человек двадцать, не меньше. И Шубина, который встал с ним плечом к плечу, и молоденьких полицейских.
   Надеясь, что успеет, Фадеев упал на гранату и закрыл ее телом. Землю ощутимо тряхнуло. Народ закричал. Григория удивило, что он слышит этот крик.
  

***

   Колеса "Тихого Дона" бодро стучали по рельсовым стыкам. Сквозь серую мглу поезд уносился на север, в Москву. Как и для проезда на Дон, жандармерия выделила в распоряжение Фадеева целый вагон, хотя важного ключа он с собой не вез. Он взял с собой Лизу, которой досталось отдельное купе, ее маму - тоже с отдельным купе (не может же молодая девушка путешествовать с чужим мужчиной одна), мэра Гуково Шубина и начальника жандармерии Стасова - у тех были дела в Москве. Казенные средства надо экономить.
   В своем купе Фадееву не сиделось. Они с Лизой стояли в коридоре и глядели в окно на убегающие огни далеких поселков, станций, переездов.
   - Даже не верится, - проговорил Фадеев. - Ты рядом, я жив, все прошло успешно. А какие новости из Москвы приходят... Пятнадцать коррупционеров из министерств явились с повинной сегодня вечером. Трое застрелились. Преступность за сутки упала на двадцать пять процентов.
   - Но ведь осталась еще?
   - Осталась. Но ты представляешь - двадцать пять процентов! Каждый четвертый не будет обворован, убит, покалечен...
   - Как тебя самого не покалечили... В рубашке родился, - Лиза осмелилась тронуть Григория за щеку, взъерошить волосы на виске.
   - И ведь провокаторов люди скрутили, - улыбнулся Григорий. - Меня так это порадовало...
   - Там ведь собрались хорошие, честные люди. Которых пытались использовать в своих интересах подлецы... Или романтики. Я точно не знаю... На многих рабочих произвел впечатление твой прыжок на гранату. Ты ведь их спасал, и каждый это понял! У меня он, правда, отнял пару лет жизни. Я думала, умру на месте.
   - Мне тоже было страшновато, - заявил майор. - Вся жизнь перед глазами пронеслась. Зря, как оказалось.
   Вдали показалось зарево огней. Поезд шел по расписанию - стоянка в Воронеже ожидалась десять минут.
   - Чудо, что граната не взорвалась, - Лиза взяла Фадеева за руку. - А до этого пуля тебя не взяла. Револьвер осечку дал...
   - Поразительно, - согласился Фадеев. - С пистолетом - ладно, повезло. Дрянь патроны были у вашего Яцутко. А вот с гранатой оказалось интереснее. Эксперты выяснили - граната была английская, новейшей системы. С электромагнитным замедлителем. Его вывел из строя электромагнитный импульс ядерного взрыва.
   - Случайно такого не бывает. Значит, Бог велел.
   - Выходит, так. Но в другом мире граната могла взорваться? Хотя, тогда я не смог бы жить здесь. Моя свеча погасла бы... Ты не была бы рядом.
   - Для тебя мое присутствие так важно?
   - Еще бы! Самое главное, что я встретил тебя. В этом мне повезло куда больше, чем в том, что пуля Яцутко попала в металлическую фляжку, а ядерный взрыв на доли секунды опередил взрыватель гранаты. Вихри суперструн лишь будоражат умы... Но основа ткани мироздания куда глубже. И основана она на связи всего сущего и на любви.
   Григорий наклонился и поцеловал Лизу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   31
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"