Сегодня был хороший день. Она стояла в центре танцпола, напрягши низ живота и чутко ловила каждое биение волны вокруг. Загорелые темнокожие тела танцующего местного населения можно было сравнить с живокормящим океаном.
Кормили хорошо. Барашки вились подле в истерике, выплескивая все жизненные силы, что были, что было мочи, прямо в нее. Быстро восстанавливали их сигареткой, рюмкой какого-то местного пойла, а то и просто разговором друг с другом о том, как она хороша и с кем именно уйдет сегодня после клуба. Сладкие...
Кушать сладких она научилась сама. Ну, почти... Подглядела у подруги, если быть до конца откровенной.
Та творила такое, что, на недавнем этапе исторического развития, привело бы сжиганию на костре. Она поедала всех, кто ее окружал. Милое хрупкое создание чавкало слюнявым ртом, выпивая людей, как сырые яйца. Несмышленые... они с ней дружили, любили, приятельствовали, считали ее вполне милой девушкой. Но змея неизменно вычисляла удобное место для укуса. Дальше - только одно...
Барашек, отплясывающий у кальяна, закатил глазки. Ага, этот готов. Марья прильнула к нему всем телом, прижала к его паху горячую ладонь и впилась.
Если бы кто-то, с пяток лет назад, сказал Маше, что она будет стоять в коротком черном платье с блестками посреди жаркого танцпола душной южной страны и с кайфом ловить торнадо, идущее от толпы загорелых барашков... а еще, если бы кто-то сказал об этом ее маме... Пять лет назад этот смельчак мог вполне остаться без глаза.
Сейчас она оглядывалась на себя, тогдашнюю дуру, и хохотала изо всех сил. Подруге нужно медаль за отвагу. Такую тему разведать.
Живительная энергия лечит раны. Душевные. Да и физические зарастают в два раза быстрее. Это лучше, чем секс... Лучше, чем адреналин и любые другие удовольствия. А что будет после, с этим витиерогим - какое ей дело.
Она жалела только об одном.
О времени, потраченном впустую. Внутренние переживания и комплексы сделали, к тридцати годам, из Маши Елкиной мочалку. Все вполне банально.
ОН, тот самый, ушел, как уходили прежде остальные. Вместе с надеждами на содержательную, наконец-то, жизнь. И силы начали уплывать, поначалу незаметно, потом - ускоряясь, день ото дня... Первыми ушли салончики красоты, одежда вскоре сменилась на практичный спортстайл, а собранные в пучок волосы - стали нормой жизни. Вес начал прямой отчет, килограммы слой за слоем окутывали фигуру, самооценка падала, раскинув руки... а время...
Время неслось, отсчитывая такты, поначалу, сезонами, потом первыми числами, а вскоре поскакало понедельниками. Унылая череда дней окрашивала мир все более серыми красками.
С Ликой Маша особенно не общалась. Университетская приятельница была своеобразной девушкой. Назвать ее откровенно, в глаза, блядью - многим не позволяла внутренняя культура. А иногда и боязнь - Лика обид не прощала. С женщинами она практически не дружила. Время от времени пропускала с Машкой по фужерчику мартини в студенческом баре, поучала молодую - как правильно вертеть этих козлов меж пальцами. Елкина слушала во все глаза, восхищалась ликиным характером и ругала себя за душевную слабость.
Самой чудить было стыдно. Лика скакала по мужским рукам, словно на серфе. Не успевали обсохнуть слезы предыдущего попавшегося, как появлялся новый, а если он был слабеньким - так и не один. Лика обзаводилась модными шмотками, бесплатным рабом и нарастающей завистью подруг. Каждому свое, думала тогда Машенька, куталась в косу и глядела на мир широко распахнутыми наивными глазенками.
После окончания универа минуло десять лет. И все это время Машка с Ликой по-прежнему же не общалась. Только раз в полгода - бутылочка мартини и чудный вечер за увлекательными бабскими разговорами про "мужики козлы и нечего надеть".
Почему именно Лика - непонятно. Симпатия какая-то, наверное... Через время - рамки общения вполне выкристаллизовались. Одна за другой приятельницы обабились, сбросили шкурки прежних прикольных девчонок, обнажив - кто несчастное затурканное создание, кто демоническую квочку, или еще какую реинкарнацию. Почему-то - с неизменным жабьячим оттенком. И ни с кем, кроме Лики - вот так, по-женски, посидеть было уже нереально.
Лика не менялась. Новые прически, окрасы, и прочие усилители врожденной красоты, маскировали всю ту же вздорную сучку, что и на первом курсе мехмата. Она продолжала скользить по сердцам, больно царапая попавшихся цепкими коготками. Вперед и вверх... Машка, внимала каждому слову, уже не восхищенно, а просто заворожено слушала о похождениях этой... каким словом назвать даже...
Зависть к жизни абсолютной нимфы и собственная никчемность убивали наповал. После ухода приятельницы, Маша пару дней находилась в ступоре, плакала... Но без Лики уже не могла. Хоть какой-то лучик той молодой, задорной девичьей энергии, которой так и не довелось досыта нарадоваться за... уже можно сказать - за всю молодость. И винить, судя по всему, следует только себя.
Сегодня была суббота и пати намечалось отменное. Рубил какой-то приезжий ди-джей, сносно чувствуя толпу и неплохо исполняя беспроигрышно хитовые треки.
Маша подошла к барной стойке и изящно присела подле Лики, правдоподобно-случайно уронив бретельку. Кучерявый брюнет, расположившийся напротив, подавился своей колой.
- Арабцы так се седня... - Маша жеманно поправила непослушную тесемку и стрельнула в брюнета взглядом, от которого тот, скорее всего, кончил.
- Надоели они мне... - Лика помешивала трубочкой остатки растаявшего мохито. - Я себе деликатес найду. Итальянца, что ли...
- Итальянца хрен выведешь... Они динамо тонко чуют...
- Все они, мудаки, одинаковые. Главное - самой верить в херню, что им несешь...
- Ну, я так не умею... Я в итальянца и влюбиться смогу. - Машка счастливо рассмеялась.
- Ну и дура... - беззлобно цикнула Лика, щелкнула по мохитовой трубочке и ловко спрыгнула на свои стройные грабли. - Учись...
Она поплыла в сторону итальянской стайки, уже с полчаса испускавшей к ней флюиды и гонцов, одного за другим.
Маша, демонстративно обходя взглядом брюнета, с сожалением повертела в пальцах пустой бокал из-под шампанского. Через тридцать секунд телец нарисовался рядом с блеяньем насчет "не позволит ли красивая леди угостить ее шампанским и не сочтет ли за наглость его желание пообщаться с ней". Стандартная фраза из разговорника. Заучили, как попугаи. Ну, давай, сладкий, иди ко мне...
В тот вечер Лика позвонила, точно почувствовала. Машка на ощупь отперла дверь, потом ее сразу стошнило. Лика, на удивление, оказалась бойцом стойким. Оставалась рядом все время - пока криз не миновал. Слушала сопли, не давала смотреть фотографии. Раз за разом приводила Елкину в чувство, когда истерика не давала девчонке говорить.
Потом, на утро третьего дня, Лика бухнула перед дрожащей страдалицей здоровенную чашку душистого чая, сдобренного двумя столовыми ложками меда. Значит так, дорогая. Слушай меня внимательно. Я дважды повторять не буду... А не послушаешь - страдай от этого мяса в штанах, пока копыта не отбросишь.
Запись дальнейшей беседы можно было смело передавать в психиатрическую лечебницу. Либо сразу в NASA. Машка слушала, расширив зрачки, время от времени встряхивала головой, пытаясь пробудиться от сна - а чему ж еще быть? - и с надеждой вглядывалась в лицо Лики.
Вдруг это просто шутка такая. Про внутреннюю энергию человека. Как та вырабатывается и расходуется. Куда и как аккумулируется. А самое главное - способ выводить ее наверх и подключаться.
Никакого юмора в зверином прищуре ликиных глаз не наблюдалось. Бред... А что это дает? Дуреха, это дает все. Людишки живут и функционируют, ради того, чтобы поддерживать и приумножать в себе эту сладость. А ты забираешь запасы напрямую. Что это дает! Счастье дает, здоровье, удачу. Привлекательность. Знаешь, как они все ссаться от тебя будут. Вампиры очень привлекательны. Ты тянешь из него нектар, а он обожает тебя все сильней, глупыш. А потом, когда коррида заканчивается, потихоньку, через ранку, будет подпитывать тебя еще долгое время. Даже если ты будешь на глубине двадцати тысяч лье под водой, на противоположном конце земного шара. Собираешь коллекцию и они тебя кормят.
Что это дает! Еще это дает деньги! Энергии в тебе будет столько, что человеческая матрица начнет, словно пузырек, подталкивать все выше. Ну и самая приятная новость - это такой кайф, ты не представляешь себе, какой это кайф...
Вампирить Машка научилась за полгода. Но первый укус получился месяца через три. Тугая струя энергии тогда каучуком ударила по низу живота, словно вода наполнила ссохшиеся фибры, распирая и успокаивая израненную душу, обволакивала ее густым медовым слоем.
Внутренняя боль проходила, на устах появилась улыбка, а каучук лупил уже изо всех щелей. Паренек мелко дрожал, не в силах попадать в ритм мелодии. Никто из танцующих не обращал на странную парочку внимания.
Сколько длится вечность? Сытая Машка с упоением, потом, возле бара отбрыкивалась от глупых ухаживаний очкарика, который слабел на глазах и чуть не плакал. Ну почему же богиня отвернулась от него... Она пила шампанское мелкими глотками и прислушивалась к себе. Внутри разливалась благодать. Сучка права - это лучше, чем секс!..
Кусать получалось все чаще и Машка тренировалась с остервенением. Училась синхронизироваться. Чувствовать внутренний ритм человека и сбивать его своей пульсацией - в такой момент он наиболее уязвим. Училась по дыханию определять степень готовности. Находила ладонями точки, куда барашки складируют излишки патоки. Отрабатывала правильные движения мышцами живота, чтобы втягивать в себя поток плавно и незаметно.
И через полгода Елкина стала профи.
В этом и была заключена соль мира. Маша теперь поняла. Россказни про духовность, социологию, психологию, индивидуальное и массовое сознание лишь затмевали простую истину - у кого сколько сладкого и как туда запустить лапу. А остальное - банальное следствие.
Новая работа, о такой Елкина перестала мечтать, как только закончила универ; тряпки, о которых не мечталось вообще никогда; куча мужчин, которых не нужно любить, как прежде, да, собственно, и внимания особого не нужно; и любовь, любовь, любовь, обожание... Каждый рассыпался перед богиней в бисер, норовя угодить милой Машеньке.
А она была мила. Внешне похорошела, да. Эти губы бантиком и наивные глазки - ни единого подозрения в чистоте души перед вами. Она перестала нервничать, движения исполнились грациозностью. Чудесная Машенька игриво вела беседу, простодушная и воздушная. Только взгляд стал звериным. И этот, последний, мазок переиначил всю картину.
Перед вами была развратная стерва, поэтому не ломануться на нее теленкам было невозможно.
Минуты через три, Машуня технично увела кучерявенького на диванчик, в глубине зала, и принялась там жеманно отпихиваться от ошалевшего свалившимся счастьем Луи. Какой ты нахер испанец. Луи тянулся к ней губами, спрашивал, ну почему... а горячие ладошки то тут, то там, легко, незаметно обыскивали тело. Этот в грудь себя надувает. Горячо. Очень хочет. И на тыльной стороне шеи. Здесь уже фонтанирует, хоть сейчас прикладывайся.
Луи, мы с вами мало знакомы... ладонь на сердце, вы мне безумно импонируете... вторая - на внутреннюю сторону его бедра, тише-тише, маленький, ну что ж ты так адреналинишь... я так хочу Луи, чтобы вы... вот и оно, потерявший голову араб подался вперед всем телом, ладонь с бедра - на загривок, губы вперед. Замерев в паре миллиметров перед его пересохшими устами, Маша подключилась и у испытуемого мгновенно закатились глазки, а по мясу побежала легкая дрожь, судорожно сводя конечности.
Ням-ням. Диван находится в полумраке и вряд ли кто-то заметит танец. А если даже - со стороны весьма похоже на петтинг. Машка скользила ладонями по запасам, извивалась, как змея, создавала в брюшке энергетический вакуум - туда и хлестала ниагара.
Минутка или две. И можно пойти, хряпнуть шампусика. В себя он придет через четверть часа с сильной головной болью. Оклемается и приползет, с масляными глазками. И наткнется на сюрприз. К тому времени богиня уютно устроится на коленях выпитого ранее на танцполе. Машуня зажмурилась от удовольствия.
Хотя итальянец - это хорошо. У них свит покалорийнее будет. Как у всех европейцев. Других европеоидов фиг разведешь на фонтан. Умны и почтительны. А итальяни иногда ведутся, если тонко сыграть. Фишка ведь в чем - для укуса нужно, чтобы объект проявил к тебе сильную эмоцию. А на немца нужно потратить дней пять... в лучшем случае, а то и не процарапаешь панцирь вовсе.
Ну и нафиг тратить время, спрашивается, если кучерявенькие - как из пулеметной ленты. Пока отпуск - пей, сколько влезет. Дома так получается редко. По чуть-чуть, со всех окружающих, чтобы ухудшение самочувствия не ассоциировали с ней.
Плюхнувшись на высокий стульчак, Машка перевела дух и огляделась. Время отсчитывало последние такты к двум, народ находился на соответствующей стадии подпития и веселился от души.
Вон сидит низкорослый человечек злобного вида. Тоже охотник за сладеньким. Только пассивный, по большей части тянет, что добровольно выбрасывают. Шакалит... Парочка толстеньких матрон зажимается по углам с детьми пустыни. Тоже вампирят, неосознанно. А вон та, с длинными белыми волосами - полноценно из наших. Только умеет плохо. Разводит немца. Бюргер побежал к бару за очередным лонгайлендом, и белобрысая упырша скорчила гримасу отвращения, как только тот повернулся к ней спиной. Бедненькая... А ведь ему еще и давать придется. Так просто к свинье не подконнектишься. Эх, не та школа... Так ей, курве, и надо. Остальные - сплошь тельцы и закомплексованные дуры. Ну, и порядок...
- Сэр, вам повторить? - Бармен аккуратно нарисовался пред очи, хотя еще минуту назад игнорил все попытки обратить на себя внимание.
- Да, будьте добры... Пива. - Митька мутным взором пофокусировал халдея пару секунд и снова отвернулся. Нужно выглядеть достоверно пьяным...
Вон она. Сидит, облизывается. Молодая. Начинающая. Много не выпивает. Не умеет до дна, да и не нужно ей пока. Вампирит не очень давно, судя по всему...
Азарт в ее атаках, что ли... Охота для нее - развлечение. Это проходит, со временем...
- Скажи-ка, братец... - Митька чеканил слова, старательно имитируя лондонский выговор, - скажи, что это за красотка? Ну, вон - за баром...
- Сэр! - бармен смел пять баков, и был готов продаться с потрохами. - Это нехорошая женщина. Я видеть ее тудей с пять... нет... шесть мужчин. Таких нужно забивать камни...
- Шаришь, френд! Или сжигать... Еще неплохо осина себя зарекомендовала.... Сваргань ей мохито от меня... - очередную десятку поцеловали, запихнули в карман фартука и удалились готовить пойло, укоризненно покачивая лицом.
Классно она выглядит... А ты что, видел непривлекательную вампиршу? Митька усмехнулся. Как начинают пить - хорошеют на глазах, дряни... Где вторая? Вот вторая - да, опасна. Ради нее и приехал. Близкий свет... Подняли по тревоге - наблюдатель сигнализировал об активности вампира класса "Ред".
Красотка улыбнулась бармену, с поклоном пододвинувшему к ней мятный коктейль. На немой вопрос - ей кивнули набок, вон тот, мол, господин в светлой ветровке.
Англик. Синий в дюпель... с таким можно и попытаться.... Если да - вечер завершится великолепно. Начнем с наивной-наивной улыбки. О, пополз, альбионец...
Митька очень правдоподобно взобрался на стул, чуть не перевернул на себя плошку со льдом. Потом, с третьей попытки выговорил "вотс ап лейди" и улыбнулся самой гаденькой улыбочкой, на которую был способен.
Интересно тебе, детка... Еще бы - пьяный англик. Ставлю любимый доллар - таких еще не грызла.
- Вы сегодня самая красивая здесь... Вы из Швеции?
- Не угадали... - Неплохой английский, эк выдрочилась, сучка, - Я из Польши...
- Никогда бы не подумал, - спрятал "не песди" Митька, зажмурившись. - Как же вы не боитесь одна... В окружении таких горячих мужчин... Вы такая смелая...
- Вы же будете меня защищать, мой рыцарь... - Ага, ладошки пошли. Шарь, свита во мне много. Глазки вспыхнули... То-то...
Машка убрала ладонь с его руки. Вот это телец. Нектара накопил - мама не горюй. Повсюду. Таких жирных телят она никогда не видела. Мамочки, красота!
А ведется как...
Он вился вокруг нее, Машка даже пару раз чуть не цапанула прямо там. Но вовремя спохватилась. Пойдем, мой сладкий. За мной, за мной...
Митька послушно плел ноги сквозь толпу, обхватив руками резинящую талию перед носом и, вообще, готов был распластаться в любой момент. Куда же ты меня отведешь, девица...
Машуня распалилась не на шутку. Кровь прильнула к лицу и болел низ живота. Ну быстрей же, ублюдок! Не могу же я накинуться на тебя здесь...
Митя тяжело опустился на стульчак унитаза, развалился, точно султан и состроил скабрезную мину. Отчаянная какая девка... Будет пить, не отходя от кассы.
Ну, вот, дорогой, мы и в домике. Кабинка тесная, но надежно скрывает от любопытных.
- Ду ю вонт ми? - Лисьи глазки лучились таким искренним животным желанием, что повелся бы не только англик, но и статуя Давида.
Но впиться не вышло. Что-то изменилось в атмосфере, или переменилась температура вокруг. Или звук, не слышимый ухом, но неизменно присутствующий в жертве, сбил свое течение. Она и не поняла поначалу, почему, сделав выпад - так и не ощутила поток вязкой патоки.
Машуня оторопело смотрела в холодный, трезвый, циничный взгляд странного человека. Пьяный англик менялся в лице считанными мимическими движениями, но становился совершенно иным.
Его энергия была жестко заблокирована. Вибрации - скрыты. Внутренний ритм больше не распознавался. Не подключиться. И не убежать... Пальцы занемели от страха и Машка не могла двинуться с места, упершись задом в дверь кабинки.
Митька медленно вынул из кармана ветровки длинную деревянную спицу и быстро придавил острие Машке к сердцу.
- Упс... Пить не дам. - Русская речь резанула Машу гораздо сильнее, чем неадекватный предмет в руке незнакомца.
- Что... вы позволяете... себе я буду кричать... Не смейте... - она бормотала бессвязно, но пошевелиться под его сверлящим взглядом так и не смогла.
- Попробуй.
- Что вам нужно... Кто вы?! Я вас знаю?..
- Вряд ли. И это наша последняя встреча, скорее всего... Мирная по-крайней мере. Молчи и слушай.
Машка сползла спиной по двери и снизу вверх смотрела на сидящего на троне. Потом перевела взгляд на острозаточенный карандаш, проковырявший платье и зудящий на груди. Теплая струйка медленно ползла от острия, окрашивала красным дерево.
- Если ты считаешь свои занятия невинной забавой - глубоко заблуждаешься... - Его голубые глаза передавали что-то неуловимое в такт речи. - Сейчас ты молода... Энергии, которую сосешь - хватает выше крыши. А потом ты начнешь стареть... Да, не так скоро, как простые граждане. Но, все равно - начнешь. Свит будет сжигаться в твоей топке вагонными нормами. Гораздо быстрее, чем поступать от тельцов... И каждая свободная минута будет наполнена одним желанием. Пить... Пить еще и еще. Только фиг ты утолишь жажду. В том расплата и заключается. Вот тогда ты и убьешь в первый раз...
Машка зевала ртом, дрожала, как заяц осенью, рада была бы не слушать, вырваться из западни. Волю парализовало, слова маньяка транспарантом всплывали в ее сознании. Она скорее читала их, чем слышала.
- Выпитые тобой сейчас - обязательно приходят в себя. Пару дней поболеют и нормализуются. Душевные их страдания - не в счет... А вот потом... Ты выпьешь первого до дна. Он в сознание не вернется. Смерть от естественных причин - напишет судмедэксперт. Поплачешь... Но остановиться не сможешь. И мы с тобой встретимся еще раз.
Он надавил деревяшкой чуть сильней. Ой, мамочки...
- Твоя жизнь - в твоих руках. Впрочем, как и всегда была. Сгинь с глаз моих. Поезжай домой, семью заведи. Картины начни писать... Или стихи... Шанс у тебя есть. Молодая ты и красивая...
Спица ушла обратно во внутренний карман, инквизитор поднялся, толкнул дверь, перешагнул через Машку и исчез.
Тишина... Только капает вода, кто-то не закрутил кран. Да гулко раздается бочка очередного трека.
Опомнилась Елкина уже в отеле. Лики не было. Рыдания душили, мысли скакали вшами... Не понимая до конца своих действий, Машка принялась паковать чемодан.
Слабенький итальянишка оказался. Лика безэмоционально глядела на голое тело, раскинувшее перед ней руки. Толком и напиться не успела. А какой был сочный. Витаминки надо кушать и спортом заниматься... Совсем распустился - простого поцелуя не выдерживаешь. Она приложила палец к мертвому горлу. Пульса нет... Значит - еще один. Пятый, кажется.
И никаких угрызений совести... Сам виноват. Нужно учиться сдерживать свою похоть. Цивилизованный ведь человек. Точнее - был.
Нужно валить. Консьерж на ресепшене видел ее. Видел и коридорный. Хрен что докажут. Ни химии в крови, ни повреждения кожных покровов. Сердце цело. Мозг цел. Всего лишь - вытекла жизнь. Смерть от естественных причин.
Да, странно, что в двадцать пять. Но при чем тут она...
Все равно нужно делать ноги. Начнут мурыжить, допрашивать - к чему этот цирк? Завтра утром самолет. Хороший был отдых.
Лика двумя пальцами растянула улыбку на лице мертвого парня.
В дверь осторожно постучали. Лика, крадучись, проскользила к проему и замерла, прислушиваясь.
- Румсервис.. - проквакал араб. - Румсервис.
Черт вас всех дери. Лика быстро перевернула парня на бок. Спит человек. А что вечным сном - так и не видно.
- Лейте, плиз... Мы заняты... - Голос не дрожал и был вполне сонным.
- Румсервис... - Стук становился настойчивым.
Вот обезьяны. Не понимают русского языка. Лика быстро скинула платье и, неглиже, пошла открывать. Удар свалил ее с ног и сознание закружилось, как в ярмарочном калейдоскопе.
Она не отключилась. Несмотря на круговерть - вполне осознавала происходящее.
Сильные пальцы сдавили ее горло. Голубые глаза.
- Ты знаешь за что... Дракуле привет.
И резкая боль в груди, сквозь самое сердце.
Цепляясь за уплывающую дымку сознания, Лика ощутила, как свит струится из нее все нарастающим потоком...
И вместе с тем - приходит успокоение...