- Фонограмма! - крикнул продюсер, пристально посмотрел на молоденькую певицу, съежившуюся за стеклом, словно канарейка на птичьем рынке - и кивнул головой.
Звукорежиссер нажал на кнопку.
Полилась музыка. Сначала вступила гитара, потом ее поддержал кларнет, где-то на заднем плане мягко поддакивало пианино - и вкрадчивая, осторожная мелодия постепенно заполнила аквариум, где находилась певица, а потом завладела и ей самой. Девушка побаивалась молчаливого звукорежиссера, а перед крикливым, нервным продюсером и вообще трепетала и чувствовала себя ужасно неуверенно - но вот мелодия заставила ее забыть про всех, кроме себя, и певица твердо вступила в промежуток, учтиво оставленный для нее гитарой и кларнетом:
Звукорежиссер послушно остановил фонограмму. Певица, ещё не пришедшая в себя, удивленно хлопала глазами из своей стеклянной клетки.
- Девушка, милая моя, ну так ведь не годится! Понимаете, нужно ведь стараться не только попадать в ноты, но и петь так, чтобы было понятно! Мы ведь здесь не гроулингом занимаемся, а вы - не Луи Армстронг... Надо не "тьенга меда", а "тенго миедо" - а то у вас вообще непонятно какой язык получается; никто ведь так вас не поймет, ясно? Запомните: "тенго миедо"!
Снова послышалась музыка, снова обволокла, обворожила ее. Но в этот раз она старалась помнить, что сказал строгий продюсер, и правильно пропевать слова текста. Спев "тенго миедо?, девушка обрадовалась, что опасное место пройдено, воспряла духом и воспарила в припеве высоко-высоко... как вдруг снова раздался крик "Стоп!"
- Девушка, ну так ведь не пойдет! - бушевал продюсер, - Вы поете "мирарме дос охос" - это у вас получается "посмотреться два глаза", бред ведь какой-то!.. Понимаете, вы может, думаете, я придираюсь - но надо ведь уважение иметь! Это же великая, знаменитая песня, ее весь мир знает! Ее кто только не пел! Элвис Пресли, "Битлз"... Чезария Эвора, наконец! С ней надо очень бережно обращаться!..
Нахохлившаяся за стеклом певица грустно кивала в такт упрекам. Звукорежиссер терпеливо ждал. Наконец, продюсер отдал все необходимые указания и скомандовал начинать снова.
На этот раз напуганная певица сбилась уже на третьем слове, спев "комо фузера" вместо "комо си фуэра".
Продюсер немного покричал, а потом вдруг успокоился и объявил пятиминутный перерыв.
- Понимаете, - втолковывал он несчастной девушке, - Это ведь очень важно! Это ведь важно правильно спеть! Ведь это одна из самых знаменитых песен на свете! Ее ведь на двадцать языков перевели!
Певица только кивала и смирялась со своей судьбой и бездарностью.
- Кстати, раз двадцать языков - может, мы ее по-русски запишем? - предложил звукорежиссер, - Я текст в интернете в два счета раздобуду.
Продюсер задумался, с сомнением глядя на певицу.
Та вдруг набралась храбрости и прошептала:
- Не надо... не надо по-русски!
- Почему?
- Потому что по-русски будет как-нибудь... понятно. Вроде как я тебя люблю, а ты меня нет, ты плохой, а я умираю... А тут - "тенго миедо"... (она старалсь произнести это правильно) таинственно так! Словно у них все ещё может получиться...
- У кого - "у них"? - спросил продюсер.
- У них, - испуганно, но уверенно ответила девушка.
- Милая моя, вы хоть знаете, про что поете?
- Про любовь, - так же уверенно ответила она.
Продюсер хмыкнул, хлопнул себя по коленям и сказал:
- Ладно, давайте ещё раз... Только не забудьте: "комо си фуэра!"
Так они мучались ещё два часа.
.....
Потом, когда вконец испсиховавшийся продюсер побежал за сигаретами, звукорежиссер отпоил певицу водой, и вдвоем они за пять минут, с первой же попытки, записали все, как надо. Звукорежиссер сидел за своим пультом, не поднимая головы, и певица могла спокойно петь и представлять себе, что у "них" на самом деле все получилось. И то, что она опять где-то ошиблась в буквах, никто из слушавших впоследствии пластинку даже не заметил.