Эквус, Эсквайр : другие произведения.

Некрон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История эта совершенно не нова и с очень многими она уже происходила; единственное оправдание для того, чтобы рассказать ее снова - даже не тот факт, что на сей раз она произошла с нашим современником и соотечественником - а, скорее, то, что история эта всегда плохо кончается. Взять хотя бы повесть, записанную для нас тайным советником фон Гёте - уж на что был доктор умен и черт ему был не брат, а ведь и он попал в оборот... Сама же история, повторюсь, стара и банальна, буднична даже, и от этого даже страшнее; оттого, что с любым случиться может. Читайте же, и не говорите потом, что вас не предупреждали.

Der Seelenvertreter

   - ггг ЛОЛ, - писал Кровожаб, - И что много даеш Уэрэль?
   Саша допил бутылку, усмехнулся и пошел на кухню за новой.
   УЭРЭЛЬ: зависит от товара. Товар бывает разный, самый-самый разный.
   Kumpan: Уэрэль, я тебя как грайндкорщик грайндкорщика предупреждаю: на грани оффтопика.
   Castor Troy: в каком плане, разный? Что, не все люди одинаковы?
   УЭРЭЛЬ: Не все.
   Ledis: Все-таки, Уэрэль, поподробнее. Нам же интересно со специалистом пообщаться, такое предложение не каждый день встречаешь...
   Кровожаб: Да ладно тебе не каждый день. В этом интернете чего только не встретиш.
   Castor Troy: Да, расскажи поподробнее.
   УЭРЭЛЬ: Хорошо, немного уточню. Не являются целевой аудиторией следующие группы граждан:
   - младше 16 и старше 35 лет
   - преследовавшиеся за совершение преступлений
   - алкоголики и наркоманы
   - сумасшедшие и выжившие из ума
   - журналисты
   - проживающие вне Москвы или Московской области.
   Все, кто попадает в одну из этих категорий, могут сразу забыть о моем предложении. С теми, кто подходит, я согласен поговорить. При личном разговоре можно составить себе представление о продавце и, соответственно, о качестве его товара - и при этих условиях уже договориться о цене.
   Да, существуют некоторые качества, которые сильно увеличивают цену. Например, для женщин таким является девственность.
   Kumpan: Уэрэль, затянул; давай лучше еще про грайнд поговорим. Как модератор прошу:)
   Ledis: Не знаю, странное все же какое-то у вас предложение. По-моему, вы-таки прикол с нас тянете))))
   Кровожаб: ГАГАГАГАГАГ целкам надбавка ГАГАГАГАГАГАГАГАГ Уэрэль жжош!!!!!!! 2 Ledis: соглашайся!!!=)))
   Castor Troy: А что, я вроде подхожу. Сколько дадите?
   Кровожаб: 2 Castor Troy: ты тоже целка???
   Ledis: to Кровожаб: пошел нафиг, придурок.
   UREL666: Спакуха пацаны и телки, не слушайте этого лоха он вас обманет - настоящие цены только у меня!!!!
   User UREL666 banned from Grinder
   Kumpan: Долбаный спамер. Уэрэль, ты жив там?
   Но Уэрэль больше ничего не говорил.
   Саша усмехнулся и прибавил звук. Cock And Ball Torture старались вовсю. Саша обновил страницу и вдруг увидел новое сообщение: "Castor Troy, Уэрэль приглашает вас в приват".
   Саша заглянул в его профиль. Там был черный пустой квадрат; в качестве тэглайна красовались смутно знакомые слова "this shit trace leads to God". Саша хохотнул и нажал на Enter.
  

***

   ..."А все-таки, ты уверен, что мы не знакомы? Может, в К19 как-нибудь виделись?"
   "Исключено. Я не хожу на дискотеки."
   "Это не дискотека, это клуб. Там крутые концерты бывают, полгода назад даже "Каннибалы" приезжали."
   "Я не хожу на концерты."
   "Что, только и радости у тебя в жизни, что сидеть с ручным вороном на плече да ронять черные слезы на украденный из анатомички череп?"
   "Я скажу это только один-единственный раз. Если после этого Вы позволите себе ещё раз посмеяться над тем, чем я занимаюсь, то я прекращу разговор и никаких дел у нас с Вами не будет. Мое время мне дорого. Да, и я был бы очень Вам признателен, если бы Вы перестали мне "тыкать"
   "Извини...те. Просто, понимаете, я до сих пор думал, может, вы шутник какой, из моих знакомых, например - есть у меня такие. Однажды они меня пригласили в Нью-Йорк, участвовать в выставке в Галерее современного искусства, я чуть не повелся."
   "Это не шутка. Если только Вы не считаете, что гонорар размером от 2 до 20 тысяч долларов кто-то будет выплачивать шутки ради."
   "Да, это серьезно... А почему именно такой диапазон цен?"
   "Цена каждый раз определяется после личной встречи с продавцом. А диапазон именно такой просто потому, что таковы цены, которые мне до сих пор доводилось платить. Если Ваша окажется дороже - Вы получите именно столько, сколько она стоит. Я никого не обманываю."
   "Хм... А можно ещё вопрос?"
   "Задавайте."
   "Почему вы ищите клиентов через интернет? Просто в интернете, как верно отметил товарищ Кровожаб, чего только не встретишь. И большинство из того, что встречаешь, оказывается чьей-то провокацией; поневоле вырабатывается привычка никому не верить. Вот я и думаю, что в ваших поисках это недоверие должно быть ощутимым препятствием."
   "Вы в чем-то правы. Многие действительно не доверяют. Однако, у интернета есть одно решающее преимущество."
   "Какое?"
   "Он нематериален."
   "Э-э... В каком это смысле? Вот я сейчас сижу, колочу по клавишам жирными от колбасы пальцами..."
   "Сколько угодно. А меня Вы при этом видите, слышите мой голос, или хотя бы видите мой почерк? Какую-то из моих телесных черт или ее производных Вы можете опознать?"
   "Нет, конечно."
   "Тогда у нас получается беседа двух человек, происходящая без посредства их тел, правильно?"
   "Как же без посредства, когда пальцами по клавиатуре колотить приходится?"
   "Я Ваших пальцев не вижу и никак иным образом не воспринимаю. Если бы я был Вами, то я, пользуясь лишь обычными, телесными огранами чувств, был бы сейчас слеп и глух, и так же, как Вы, сомневался бы, с кем разговариваю: с проводником Утренней Звезды, или же с приятелем, решившим глупо пошутить. Но я, пользуясь иными, нематериальными каналами, знаю, кто Вы и что Вы. Интернет незаменим, поскольку позволяет избавиться ото всего того информационного "шума", который производят телесные органы чувств, и вести разговор непосредственно с душой другого."
   "Что, так уж и знаете, кто я? Адрес, имя и все такое?"
   "Успокойтесь, я не паспортные данные имел в виду - это как раз все телесная информация. Это может интересовать милицию, но не меня. Я знаю нечто о Вашей душе; поэтому и веду с Вами этот разговор... Впрочем, узнать я могу далеко не все, поэтому мне придется послать Вам анкету и попросить Вас ее заполнить."
   "Хм... Странно это все. Давайте свою анкету."
   "На тот адрес, что у Вас в профиле?"
   "Да."
   "Ушла."
   "Получил... Занятная анкета. Да, а личная встреча как же?"
   "В понедельник вечером у Вас будет время, часов около семи?"
   "А сколько на это нужно времени?"
   "Немного, процедура довольно простая технически. С предварительным разговором на все уйдет часа полтора."
   "Что, и подписи кровью будут?"
   "Разумеется. Ничего смешного в этом, кстати, нет."
   "Да я не смеюсь, что вы... Я просто поинтересовался. А адрес какой?"
   "Третья улица Космонавтов, 17, квартира..."
  

***

  
   - Истинно, истинно тебе говорю: ничто так не заводит баб, как кольцо на пальце. Окольцованный мужик для бабы - это мужик со знаком качества. Значит, не рохля, значит, кому-то уже пригодился. К тому же, есть еще один аспектик: раз у него благоверная уже есть - значит, наверняка она его по той или иной причине не устраивает. Ну там, минет не так делает, или готовит плохо, или просто - пилит многовато; идеальных баб ведь все равно нет, каждая что-нибудь да делает не так... Значит, надо к этому качественному мужику только получше присмотреться, найти, где у его бабы слабое место - и лупить в него со всей силы; ни один не устоит... Понимаешь, все эти якобы трудности с бабами, которые многие женатики описывают - дескать, на хуй уже никого просто так не наденешь, бабы от одного вида кольца сразу разбегаются - эти все трудности только у всех этих самых женатиков в головах и существуют. "Обязательства" им их мешают, значит, вот они и мямлят - а мямлящие мужики бабам и точно на фиг не нужны, пусть даже женатые; отсюда и все "трудности", - Андрей перевел дух после долгой речи.
   Саша решил возразить.
   - Чужие-то бабы, это ладно, - сказал он, - С ними раз перепихнулся, и больше они тебя не трогают. А вот своя собственная баба - на ту, по моим наблюдениям, кольцо на пальце действует только как индульгенция на всю ту хуйню, которую она за всю жизнь в браке натворит - то есть отрицательно. "Ну, Вася, теперь ты мой"...
   Андрей отмахнулся.
   - Вот так вот мямли и рассуждают, - он отпил еще пива, - На самом деле и здесь твоя собственная установка все определяет. Не хочешь, чтобы так было - так и не будет. Иногда даже совсем наоборот бывает.
   - В смысле, наоборот?
   Андрей с сомнением поглядел на Сашу.
   - Я тебе расскажу, если уж так интересуешься, - сказал он, - Но только строго конфиденциально, смотри. Как доверенному лицу.
   - Андрюх, я могила!
   Андрей усмехнулся.
   - Ну хорошо, мой маленький любитель некрофилических метафор... Собственно, нечего тут особо рассказывать. Мне Танька до замужества то и дело жаловалась - дескать, все бы в тебе хорошо, но вот как мужчина ты меня не полностью удовлетворяешь. Я, дескать, в журналах читала, что вот так и вот так вот бывает - а с тобой, дескать, этого почему-то нет... - Андрей сделал паузу.
   - Я бы обиделся, - участливо прокомментировал Саша.
   Андрей опять презрительно усмехнулся.
   - Баба - дура, что с нее взять. И эта, и все они вообще... Ну да не о том речь. Я на ее эти слова не так чтобы много внимания обращал - я про себя прекрасно знаю, что со мной в горизонтальной проекции все в порядке, дай бог каждому. И вот буквально как только мы с ней поженились - она в первую же ночь как пошла стонать! Я думал, дом рухнет. И с тех пор так - постоянно; никаких тебе жалоб. Такое ощущение, что безымянный палец на правой руке у женщины - это и есть та самая эрогенная зона, при стимуляции которой только и можно достичь множественных оргазмов... - Андрей погрузил свой длинный хищный нос в стакан с пивом.
   Саша смотрел, как он пьет. У Андрея это всегда как-то очень жизнеутверждающе получалось.
   - Ладно, хорош о бабах, давай о лесе, - подвел черту Андрей, - Новое что-нибудь есть?
   Саша довольно ухмыльнулся.
   - В процессе. Называется "День, в который все было сказано".
   - О чем?
   Саша опять ухмыльнулся.
   - О жизни... Вурм просыпается утром и видит в окне серый асфальт и серое небо, а в зеркале - свою серую физиономию. Не завтракая, он выходит из дома. На лестнице ему встречается сосед, который не ограничивается коротким "здрасте", а останавливает Вурма и начинает с ним длинную осторожную беседу, пафос которой сводится к тому, что Вурм опять слишком шумел в неурочное время. Вурм хочет сначала согласиться, лишь бы поскорее убраться восвояси - но что-то, сказанное в этом разговоре, меняет его намерения. Вместо этого Вурм предлагает соседу впредь вызывать полицию, когда его что-то не устраивает (зная, что он этого никогда не сделает); что Вурм согласен отвечать перед кем угодно по закону, но не выслушивать унылого ублюдка, которому лучше было бы заботиться о том, как перестать быть унылым ублюдком, чем о том, все ли соблюдают его унылые ублюдочные правила. Сосед теряет дар речи. Вурм, воодушевленный успехом, выходит на улицу и целый день высказывает всем в лицо то, что в данный момент о них думает - пассажирам в метро, коллегам на работе, хамам в кафе... - Саша перевел дух.
   - Ближе к вечеру Вурм решает, что нашел новую успешную стратегию; новый способ жить. Применяя его в работе, он наталкивается на нераскрытое убийство; более того, никто кроме Вурма вообще даже не замечает никакого убийства... В общем, дальше я пока точно не знаю, но Вурм раскроет убийство - ну и еще чего-нибудь раскроет.
   Андрей помолчал, переваривая, потом кивнул:
   - Годится. Звучит интересно.
   - Выглядеть тоже будет интересно, - мечтательно сказал Саша.
   Андрей усмехнулся.
   - Опять будет любовный треугольник "Некрофил - зомби - женщина-вамп"?
   Саша тоже хмыкнул.
   - Не, то было так, немного шоковой терапии для свежих читателей... Здесь все будет довольно традиционно, мертвецы в основном в качестве фона.
   - Ну, окей, - сказал Андрей, - Как закончишь, покажешь. Когда, думаешь, справишься?
   - Недели через две, наверное.
   - Добро.
   - ...И гавно! - добавил Саша.
   Андрей хмыкнул и помотал головой.
   - Ладно уж, не скромничай.
   Принесли смену пива; пока Андрей погрузился в свой бокал, Саша решил воспользоваться моментом.
   - Я, в общем, не об этом поговорить хотел.
   Андрей поднял брови.
   - Ну так говори, - сказал он.
   Саша вздохнул, собираясь с мыслями.
   - Ну, короче, я тут отвисал на даркру недавно, на грайндовом форуме. И там один черт - я его уже пару раз встречал, он там давно, мы с ним тоже иногда о музыке трепались - так вот, он вдруг предложил всем желающим продать ему душу...
   Андрей презрительно фыркнул.
   - Мефистофель на нашем раёне, епт! И что, много предлагал? Пятьдесят баксов и три косяка?
   - От двух до двадцати кусков.
   - Рублей?
   - Долларов.
   Андрей присвистнул.
   - Однако! Неизвестный служитель Сатаны непрост и продуман. И что дальше?
   - Дальше он меня в приват вызвал.
   - Прям-таки сам и вызвал? А неожиданный порыв ветра в этот самый момент распахнул твое окно, и в небе сверкнула молния?
   Саша скривился.
   - Если мне надо будет, чтоб надо мной посмеялись, я к Лешеньке с Женечкой пойду. Все равно вашим гнилым приколам цена - полтинник за кило. Я с тобой говорю, потому что знаю, что ты меня и понять можешь, и помочь в состоянии. Не хочешь слушать - так и скажи, я замолчу.
   Андрей вздохнул.
   - Ладно, чувак, извини. Не хотел обидеть. Рассказывай про своего черного мага.
   Саша набрал в грудь воздуха.
   - Ну, в общем, пообщались мы с ним в привате на эту тему. Я поначалу думал, чувак либо псих, либо приколист - только он, знаешь ли, все это всерьез. Я все-таки кое-в-чем разбираюсь; это человек серьезный, я это чувствую; не играет он. Серьезный - и умный. И вот эта комбинация меня и беспокоит больше всего.
   Андрей молчал, глядя куда-то в пространство мимо Саши.
   - Понимаешь, я в общем-то человек неверующий. Если бы это шутник какой был, я бы ему эту душу продал бы тут же за пакетик жвачки, и забыл бы про это все думать. Но вот этот черт - он ведь все всерьез. И тут я начинаю думать: если для него это все реальность, вдруг это и на самом деле тоже реальность? Понимаешь? И вот это мне покоя и не дает.
   Андрей наклонил голову набок, оперся на кулак и посмотрел на Сашу.
   - Давай рассуждать спокойно, без эмоций, - сказал он, - То, что он тебя напугать сумел - это еще ни о чем не говорит...
   - Никто меня не напугал! - возмутился Саша.
   Андрей сделал успокаивающий жест.
   - Напугал, Саша, напугал. Или обеспокоил, если предпочитаешь такую формулировку... Я ведь не в упрек тебе говорю, и не насмехаюсь. Художника всякий может испугать; чем легче его испугать, тем лучше художник...
   Саша скептически хмыкнул.
   - Да ты не хмычь, - отмахнулся Андрей, - Это ведь действительно так. При том, что "пугливый" вовсе не означает "трус". Просто я ведь за вашим братом давно наблюдаю, и кое-какие выводы успел сделать. Вкратце ситуацию можно описать так: у каждого человека есть некий стержень, нечто, что обеспечивает стабильность его личности; сломай стержень - и человек либо умрет, либо с ума сойдет, либо еще что. Так вот, у художников этот стержень очень шаткий. Сам по себе он может быть очень прочный, на излом я имею в виду, но в земле при этом закреплен слабо. Малейший порыв ветра - и он шатается... Это очень неудобно в обыденной жизни - но художник чувствует столько, сколько он чувствует - больше обычного человека - именно потому, что его стержень такой неустойчивый и восприимчивый... Вот такая вот метафизика, вкратце.
   Саша помолчал.
   - Ну да мы ведь не о том, - вернулся Андрей к главной мысли, - Мы о нашем торговце душами... То, что он тебя обеспокоил, вовсе еще ни о чем не говорит; возможно, это был сознательный расчет; он хочет сбить тебя с толку и скрыть свои истинные цели. Может, ему вовсе не твоя душа на самом деле нужна, а что-то другое. В любом случае, он хочет тебя наебать...
   - А если он действительно душу купить хочет?
   Андрей усмехнулся.
   - И в этом случае тоже. Как сказал Асприн, если вы думаете, что заключили выгодную сделку с дьяволом - пересчитайте пальцы на руках, потом на ногах, а потом всех своих родственников... Ну ладно, это лирика. Расскажи подробнее, какие у него требования?
   Саша вдруг вспомнил.
   - Он же мне анкету прислал!
   - Анке-ету? - протянул Андрей, - Давай посмотрим.
   Саша вытащил из рюкзака несколько сшитых скрепкой машинописных вордовских листов. Андрей погрузился в чтение.
   - Возраст... рост, вес... профессия... чего это ты "безработный" вдруг?
   - Потому что это так и есть.
   Андрей хмыкнул.
   - Это уже немного перебор со скромностью... Так, образование... крещеный ли вы... хобби... судимость... а, вот! Прописка!
   - Что прописка? - не понял Саша.
   Андрей поглядел на него с досадой.
   - Саш, я еще понимаю - скромность; но идиотом не надо прикидываться, окей? Вот же, вопрос: "Есть ли у вас прописка в Москве или Московской области"! По-моему, все ясно; дальше можно не читать.
   - Почему?
   Андрей терпеливо вздохнул.
   - Саш, ты когда-нибудь слышал про кражу данных, например?
   Саша помотал головой. Он и вправду ничего подобного не знал.
   - Да, как я вижу, знакомство с интернетом у тебя исключительно выборочное. Эх, "художнеки"!.. Саш, тут все очень просто: кто-нибудь узнает твой адрес, дату и место рождения, всякие другие паспортные показатели - а дальше их очень по-разному можно использовать.
   - Как? В библиотеку под моим именем записаться?
   - Саш, ну не будь ребенком, а? Да до фига способов; взломать твой ящик хотя бы, вон, мэйл ты ведь свой указываешь. Попытаться пробить твою кредитную карточку, если она у тебя есть.
   - Нету.
   - У тебя, положим, нету - а у одного из ста есть. Знаешь, сколько с нее, умеючи, снять можно? Игра, стоящая свеч; в том числе того, чтобы пудрить мозги доверчивым художникам на форумах.
   Саша промолчал. Доводы были здравые.
   - Я тебе говорю, дальше можно не читать, - сказал Андрей, - Дело ясное.
   - Все-таки ты почитай, - попросил Саша.
   Андрей посмотрел на него долгим взглядом, потом вновь взял распечатку.
   - Раз ты просишь. Только нового мы там ничего не найдем... ну ладно, ладно, уже читаю.
   Андрей погрузился в чтение; несколько раз он поднимал брови, один раз даже не удержался и прочел вслух:
   - "Смотрите ли вы порнофильмы, и если да, мастурбируете ли вы при этом?" - Андрей засмеялся, - Про свою коллекцию ему, смотри, не рассказывай...
   Саша слегка покраснел.
   - Я на той неделе двадцать гигов стер, - сказал он.
   - А не стер сколько?
   - Семнадцать, - Саша покраснел еще чуть-чуть.
   Андрей хмыкнул, но промолчал и стал читать дальше. Закончив, он отложил анкету в сторону, схватил стакан с пивом и стал смотреть на Сашу поверх него.
   - Ты, в общем, дело говоришь, - сказал Саша, - Вот только ты по-прежнему считаешь, что человек, составляющий анкету на семи листах, с вопросами вроде этого - он порылся в списке: "Как часто вы проклинаете сами себя; какие именно слова вы при этом используете?" - ты по-прежнему считаешь, что такой человек хочет пустить пыль в глаза?
   Андрей молчал.
   - Меня вот этот вопрос просто убил, понимаешь? Я ведь никому никогда не рассказывал: со мной действительно случается, что я сам себя проклинаю; такие, знаешь, острые приступы досады, что ли... Когда я что-нибудь не так сделаю, или мне только кажется, что я что не так делаю. Хочется прямо на месте сквозь землю провалиться; ужасно, нестерпимо... Я в таких случаях говорю что-нибудь вроде "да чтоб я сдох", и оно проходит... Но оно бывает, понимаешь? У меня это есть, и про это никто не знает - а вот он, он откуда-то знает!.. Ты по-прежнему думаешь, что он мошенник на доверии?
   Андрей вздохнул.
   - Саш, - сказал он подчеркнуто спокойно, - А может, тебе тогда просто ничего ему не продавать, и все - раз уж тебя это так беспокоит? Нет сделки - нет повода для нервов.
   Саша подумал.
   - Не знаю, - сказал он, - С одной стороны, вроде да. С другой... Во-первых, мне деньги нужны. Во-вторых, я это не могу теперь просто так бросить, понимаешь? Если я сейчас ему дам отбой, я ведь все равно буду только об этом и думать, пока наконец снова на контакт не пойду... Не могу я, понимаешь?..
   Андрей вздохнул, на этот раз, казалось, с сочувствием.
   - Хорошо, Санек. Чем я тебе тогда могу помочь?
   - Сходи со мной к нему.
   - У тебя уже и встреча назначена?
   - Послезавтра в семь.
   Андрей поджал губы, подумал.
   - Хорошо. Сходим с тобой вдвоем. Глядишь, и я свою душу загоню, если цены хорошие будут, - он хохотнул.
   Саше тоже как будто полегчало на душе.
   - Тогда окей. Спасибо, Андрюха. Я тебе тогда завтра позвоню, у метро встретимся.
   - Лады.
   Саша встал и принялся натягивать куртку.
   - Ты куда?! - возмутился Андрей - Ну вот: получил что хотел, а поговорить? Что мне теперь, одному с зеркалами тут бухать, в субботу вечером?
   - Андрюх, извини; меня еще сестренка ждет; полчаса уже. Все хотела встретиться, нехорошо с моей стороны.
   - Ну, ради твоей симпатичной сестренки я тебя отпускаю, - милостиво ухмыльнулся Андрей, - Ступай с миром, сын мой.
   - Так до послезавтра? - обернулся Саша напоследок; Андрей уже снова окунал нос в пиво.
   - До послезавтра.
  

***

   Надя сидела за угловым столиком и задумчиво разглядывала собственное отражение в высоком стакане. Она казалась чем-то тяжело опечаленной; Саша остановился в темном коридоре, чтобы раздеться, и продолжал смотреть на сестру. К ней вдруг подошел какой-то здоровенный парень, слегка шатающийся от выпитого; не спрашивая разрешения, он плюхнулся на стул напротив и что-то сказал, развязно ухмыляясь. Надя медленно перевела на него взгляд, левый уголок ее рта метнулся кверху, она сказала несколько слов - и парень вдруг поспешно встал и быстро удалился, потеряв, как видно, всякий интерес к флирту. Саша усмехнулся и вошел в зал.
   - Скучаешь, красавица? - сказал он похабным тоном, плюхнувшись на тот же самый стул.
   На секунду у Нади на лице вновь появилось такое выражение, как в разговоре с давешним парнем - но тут же исчезло, когда она увидела Сашу.
   - Здорово, братец, - усмехнулась она, - А я сперва подумала, это та дылда вернулась... Он тоже решил начать беседу с этого остроумного изречения.
   - Обижаешь, сестренка, - сказал Саша, ухмыляясь и закуривая, - Я все-таки тоже немного мужчина и прекрасно знаю, с каких слов наш пол обычно начинает знакомство... Хотя, в нашу защиту должен тебе сказать: даже проведя изрядное время на сайтах знакомств, я лично до сих пор не понимаю, что в этих всех фразах такого. В конце концов, начать разговор со слова "привет" довольно естественно и говорит о трезвости мышления. Напротив, если первой фразой идет "милостивая государыня, позвольте узнать, что вы думаете о философской системе Николая Кузанского и его влиянии на английский номинализм", то с этим человеком лучше не иметь никакого дела: он либо псих, либо - что ещё хуже - сноб с вот такой вот претензией на оригинальность... Так что не вижу, почему бы тебе не пообщаться с простым парнем, который назвал тебя красавицей и предложил избавить тебя от скуки.
   Надя засмеялась.
   - Если бы он мне это все вот так вот и изложил, я бы непременно с ним пообщалась. К сожалению, мой опыт показывает, что остроумия у этих простых парней хватает максимум на приглашение потанцевать; во время танца он начинает к тебе прижиматься или даже лезет поцеловать, сражая при этом наповал перегаром; а уж свежая идея "пойти куда-нибудь" следует с неизбежностью приговора за педофилию... Нет, братец, ну их нафик, твоих "простых парней"... - Надя решительно отмахнулась сигаретой.
   Саша усмехнулся.
   - Ну, мы знаем, что ты любишь преодолевать сложности... - он осекся, этого все же лучше было не говорить, - Эх, устал я чего-то, - он не нашел более остроумного способа сменить тему разговора.
   Надя вздохнула, соглашаясь.
   - Эх, Сашок, кто ж сейчас не устал... Я вон тоже устала, как собачка. С работы опять ушла; две недели уже дома сижу...
   - Да ну? - поразился Саша, - Ты ж незаменимый специалист была? Укротитель Петровича?
   Надя фыркнула.
   - Пусть теперь необъезженным ходит, старый мудак... Я год на него работала, все опасалась, что начнет яйца подкатывать - нет, все тебе "Надюша" да "мое сокровище", знаки внимания без никаких там... Оказалось, это он бдительность усыплял. А только я поверила, что он приличный человек, как на тебе пожалуйста... В общем, двинула я ему дверью по морде и ушла, не забрав документов.
   - Н-да, - сказал Саша, - Тяжела и неказиста доля садомазохиста.
   - Не то слово, - кивнула Надя, - То ли дело вы, фрилансеры...
   Саша вздохнул.
   - Ладно, фрилансерам тоже нынче несладко приходится...
   - Чего так? - переспросила Надя, - Ну-ка, братец, расскажи мне, как твои дела и чего это тебе в жизни не хватает, - Надя была младшей сестрой, но любила корчить из себя старшую.
   - Как дела, чего не хватает... - проворчал Саша, - да всего мне хватает, ничего мне особенного не надо. Я был бы уже очень рад, если бы мне удалось просто выспаться...
   Саша вообще-то не любил жаловаться и делал это редко. Единственным человеком, которому он мог пожаловаться, была Надя. И может именно потому, что она искренне за него переживала, он и становился таким грубым, когда она спрашивала его о том, как идут дела.
   - А почему ты по ночам не спишь? - спросила Надя с подковыркой.
   Саша сделал вид, что подковырки не заметил.
   - Не могу, - он достал новую сигарету из пачки и прикурил ее от предыдущей, - Вурм не спит, и я не сплю.
   Надя усмехнулась.
   - Сволочь ты самовлюбленная, - констатировала она, улыбаясь.
   Саша кивнул. Разговор получался какой-то не совсем такой, как он себе его представлял. Саша пожалел, что оставил Андрея одного. Он представил его себе, как тот сидит в кабаке один за столом, ни на кого не смотря, и вливает в себя стакан за стаканом, и думает о чем-то очень сосредоточенно...
   - Тебе девушку нужно, Саш, - по-прежнему лукаво улыбаясь, сказала Надя.
   Саша вздохнул и со скрипом размазал по столу каплю.
   - "Девушку"... - протянул он, - Конечно, ты права... Да, знаешь, я тоже так думаю. Увижу, бывает, на улице какую-нибудь симпатичную, с загадочной улыбкой, с нежным цветом кожи и невинным выражением лица - и подумаю "а хорошо бы с ней..." Но тогда перед моим мысленным взором почему-то сразу возникает картина, как пять корявых негров ебут ее в три дыры, и еще семеро стоят вокруг, оттягивая свои сосиски, а потом все они вместе обливают густым белым это самое лицо, которое даже под густым покровом ниггерской спермы сохраняет невинное выражение... Знакомо ли тебе это чувство удивления, когда ты видишь людей на улице и недоумеваешь, почему это они все в одежде и не ебутся??.. Удивляет ли тебя, что у меня нет никакого желания заводить себе "девушку"? Зачем она мне? Моя коллекция клипов и моя правая рука дают мне все, чего могла бы дать любая из этих, с невинными лицами - и при этом не ебут мозг, и не хотят меня изменить и выдрессировать и сделать из меня "человека". Я не хочу быть человеком; люди в иной функции чем источник вдохновения для дрочева мне противны... Что я буду делать с твоей "девушкой" - и что она будет делать со мной?
   Надя молчала и какое-то время смотрела не него большими влажными глазами. Потом отпила немного от своего коктейля и сказала:
   - Да, Шурок... Тебе не всякая девушка нужна. Всякая с тобой не справится. Тебе особенная нужна. Вроде меня...
   - Да я что, я только за, - равнодушно сказал Саша.
   Надя в очередной раз улыбнулась, но улыбка вышла слегка наискосок.
   - Ты ж знаешь, братан - ты мужчина моей мечты. То, что мысль об инцесте меня не пугает, ты тоже знаешь - я способна была бы трахнуть родного отца, если бы только знала, где этот мудак обретается...
   - Я тебя прошу, - сказал Саша.
   Надя словно не заметила его слов.
   - ...короче, Шурик, - она панибратски хлопнула его по плечу - Я хоть сейчас, хоть прямо здесь, хоть в мужском туалете. Хоть у всех на виду, - она посмотрела ему в глаза, не улыбаясь больше. - Единственная причина, почему я этого не делаю: ты этого не перенесешь. Какую бы циничную хрень ты сейчас не нес - ты абсолютно нормальный, добрый, хороший, до сих пор не испорченный мальчик; в отличие от меня. И меня бы замучила совесть, если бы я погубила такую чистую душу, как ты. Мне плевать на осуждение или наказание - я бы сама себе этого не простила...
   Саша молчал; Надя отпила немного из бокала, выжидая, не скажет ли он чего-нибудь, и тогда продолжила:
   - Не надо этой херни, Саш. Не надо играть плохого; ты не Вурм, ты не точишь этот мир изнутри, ты не ловишь мертвецов по ночам. Ты хороший - просто ты несчастный ребенок, слишком умный, слишком тонкий и слишком одаренный, и поэтому тебе тяжело. И если ты попробуешь стать плохим, то во-первых, у тебя это все равно не выйдет - рожденный летать далеко не уползет - а во-вторых, ты не станешь от этого счастливее, и легче тебе не станет. Поэтому делай лучше то, от чего тебе станет легче...
   Надя сделала паузу, а потом добавила:
   - Хочешь, я тебя с кем-нибудь познакомлю? У меня одна хорошая подруга есть на примете; свозишь ее в Ирландию, или еще куда-нибудь...
   - Денег нет, - глухо возразил Саша.
   - Это ничего. С милым рай и в шалаше, а она девушка непритязательная, в денежном плане; ей главное, чтобы человек был хороший...
   Они помолчали. Тогда Саша посмотрел на часы, вздохнул и принялся натягивать куртку.
   - Извини, Надюха, - сказал он, - Меня Андрей ждет. Мы с ним новый выпуск обсудить должны...
   - А до завтра он не подождет?
   Саша замотал головой.
   - Зарежет он меня. Сказал, сегодня вечером, или никогда - на него директора давят...
   Надя внимательно посмотрела на него.
   - А та вещь, что ты со мной обсудить хотел? По телефону божился, что-то важное да срочное, я из дома вырвалась, прибежала...
   - Да я с ней уже разобрался, - мотнул головой Саша, надевая шарф и не глядя в ее сторону, - Разрешилось все.
   Надя посмотрела на него, прищурившись.
   - Ну, смотри. Дело хозяйское, Саш - не хочешь говорить - не говори.
   - Да я...
   - Да ты не оправдывайся. Ты лучше подумай над тем, что я сказала - мне это куда больше надо, чем твои оправдания, - Надя лукаво улыбнулась.
   - Ладно, сестренка, - Саша наклонился к ней и поцеловал в щеку, - Бывай.
   - Удачи, Саш, - Надя обняла его на прощание и заглянула ему в глаза, - Все будет хорошо, да? - это прозвучало, как вопрос, хотя Надя по-прежнему безмятежно улыбалась.
   Саша кивнул и пошел к выходу, но на полпути обернулся.
   - Монстру привет! - решил пошутить он.
   Надино лицо было мрачным и задумчивым, даже каким-то мертвенным - словно бы и не она была такой веселой и оптимистичной несколько секунд назад. Она сделала попытку улыбнуться Сашиной шутке, но улыбка не вполне получилась. Саша надел шапку и вышел за порог.

***

  
   Саша вышел из метро, жмурясь и пряча лицо от ветра, и стал оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать Андрея. Это ему не удалось; тот как-то вдруг появился рядом, шагая в том же направлении, что и Саша, и на ходу протянул ему руку. Саша пожал ее; рука была очень теплая, и шапку Андрей не носил. Саша, будучи мерзляком, в который раз позавидовал.
   Андрей прикурил на ходу, посмотрел в морозное безоблачное небо, ухмыльнулся и спросил:
   - Не передумал?
   Саша сплюнул табачную крошку.
   - Чего там думать... В конце концов, какая разница - торговать душой, или изделиями из нее?
   Андрей засмеялся.
   - А, так вот зачем ты меня с собой взял! Понимаю, понимаю: стрелка старой "крыши" с новой; в это время клиент думает, под кого выгоднее лечь... - он опять засмеялся.
   - Да иди ты! - сказал Саша.
   - Так ведь иду, - усмехнулся Андрей. Ему все это, судя по всему, по-прежнему казалось забавным, - Куда идти-то, кстати?
   Саша остановился.
   - Третья Космонавтов, дом семнадцать, - сказал он, раздумывая, - Вроде бы во-он там...
   - Ну и район у твоего Мефистофеля, - сказал Андрей, глядя по сторонам.
   Людей на улице было немного. Oни делились на две категории: одни поскорее спешили домой, нагруженные продуктами и прочими покупками, волоча за собой детей. Люди второй категории сейчас, с наступлением темноты, как раз покидали свои дома. Одетые в темное, они встречались группами тут и там, сидели на корточках, освещали подъезды огоньками сигарет и загрязняли воздух резким неприятным смехом.
   - Как раз подходит, - констатировал Андрей, - Ты на них посмотри, они ведь свою душу уже давно продали. Если она у них была вообще...
   - Ну, душу не только гопники продают, - возразил Саша, - Паганини вон, Роберт Джонсон... Хотя они душу не за деньги продали и не за поллитра, а за талант.
   - Фигня это все, - сказал Андрей.
   - Почему фигня?
   - Талант не купишь потому что... Санек, вот семнадцатый; подъезд какой?
   - Вроде, этот...
   - Ну, хорошо, - Андрей остановился и расправил могучие плечи, мотнул шеей, - Ну что, доктор, покурим перед сделкой?
   Саша усмехнулся.
   - Дело хорошее.
   Они закурили и помолчали с минуту.
   - Так почему талант не купишь? - прервал паузу Саша.
   Андрей посмотрел на него, выпустил дым через ноздри.
   - Потому что, - сказал он, - Фишка не в этом... Вот смотри: что там про Джонсона известно? Что он в полночь встретил на перекрестке незнакомца, тот настроил ему гитару - и с этих пор сопляк Джонсон вдруг стал самым гениальным блюзменом всех времен? Ты правда думаешь, что гениальность и космический блюз можно купить? Тебе не кажется, что ты тем самым гениальность обесцениваешь?
   Саша промолчал.
   - Вот смотри, - продолжал Андрей, - Я уверен, что дьявол в тех случаях, когда он покупает душу за талант, вообще ничего покупателю не дает взамен...
   - Как это? - не понял Саша.
   - А вот так. Гениальность ни продать, ни купить нельзя; можно разве что в землю зарыть, или обратно выкопать. Так вот, человек очень редко вот так вот за здорово живешь полезет выкапывать свою гениальность. Не нужна она ему в повседневной жизни. Чтобы быть полноценным человеком, она не нужна - скорее, даже мешает: жена ворчать будет, что не тем занимаешься, ну и так далее. Она нужна, чтобы картинки, стихи да музыку пописывать - и ни для чего больше; а ценность всех этих стихов и картинок - мы ее сейчас не будем обсуждать, но она, эта ценность, неочевидна...
   - Что-то ты куда-то в сторону ушел, - хмуро сказал Саша. Обычно ему было бы интересно, что думает Андрей, но сейчас он хотел только одного: поскорее сделать то, зачем пришел, и снова оказаться дома. Разговор его раздражал.
   - Хорошо, - кивнул Андрей, - Буду краток. Услуга дьявола в случае продажи души за талант заключается именно в том, что он отбирает у покупателя его душу...
   Саша мысленно выругался и затянулся остатками сигареты.
   - Лишившись души, он приобретает боль. Пытаясь избавится от боли, он откапывает свой талант и начинает сочинять стихи и рисовать картинки, - Андрей затянулся в последний раз и выбросил окурок, - Вот такая вот простая механика. Любой гений, чтобы стать гением, должен сначала продать свою душу... Ну что, идем?
   Саша посмотрел на небо и кивнул, стараясь не глядеть на Андрея. Они вошли в подъезд.
  

***

   Саша опасался, что хозяин квартиры будет против того, чтобы Андрей присутствовал при сделке (ему пришло на ум это слово и показалось каким-то неподходящим к случаю). Он ожидал долгих переговоров через полуприкрытую дверь (он почему-то думал, что у представителя дьявола будет огромная железная дверь, богатая квартира и повадки куркуля, бдящего над своим добром) и заранее заготовил аргументы, чтобы убедить хозяина квартиры впустить Андрея вместе с ним - но ничего этого не понадобилось. Все вообще с самого начала пошло не так, как он ожидал.
   Дверь квартиры оказалась совсем обычной: старая, деревянная, крашенная зеленой краской дверь. Трель звонка тоже была самой обычной. После второго нажатия кнопки дверь широко распахнулась, и молодой парень махнул им рукой:
   - Здравствуйте! Проходите, пожалуйста, в комнату - мне надо ещё кое-что закончить с другим посетителем; это пять минут, не более, хорошо? - и хозяин квартиры тут же исчез, предоставив им самим раздеваться и проходить в комнату.
   - Да-а, - сказал Андрей, когда они вошли.
   Саша тоже был поражен. Воображение рисовало ему мрачный зашторенный чертог с древними книгами, амулетами и прочим добром; Саша понимал, конечно, что это воображение питалось из голливудских блокбастеров, к реальности имеющих мало отношения. Но он понятия не имел, что келья настоящего чернокнижника выглядит вот так.
   На стене висел несколько потрепанный ковер известной неистребимой красно-зеленой расцветки. Противоположная стена была заслонена шкафом-стенкой; там был письменный стол, на котором стоял ноутбук; книжный шкаф с типовым ассортиментом из тех книг, которые в покойном Советском Союзе обменивали на макулатуру. Хотя существовала и особая, явно выделяемая хозяином полка, на которой стояли, по всей видимости, важные для него книги. Саша увидел Алистера Кроули, Аристотеля и Роджера Бэкона; остальные авторы были ему незнакомы; какие-то руководства для начинающих магов в мягких обложках. Саша перевел взгляд на стойку с дисками и кассетами - хм, вот тут и правда имелись сокровища. Кажется, даже самопальные пленки из тех, которыми в конце восьмидесятых, когда интернета ещё не было, по почте обменивались меломаны андеграунда.
   - Санё-ок! - в истерике восхищения шепнул Андрей из другого угла комнаты, - Смотри, у него же даже календарь с котятами на стенке висит!.. Мать моя женщина!
   Саша посмотрел. И правда, в этом логове дьявола время измерялось с помощью пушистых котиков.
   - Кажется, это называется "банальность Зла", - припомнил он.
   - Ага, - согласился Андрей, - Банальность зла - полюбишь и козла...
   Они оба в голос заржали, но тут послышался шум в прихожей. Хозяин провожал посетителя. Тот был похож на пэтэушника; вид его выражал неуверенность в себе, глаза бегали. На шее были отчетливо видны прыщи.
   - Все будет в порядке, - радушно сказал хозяин тоном, каким заканчивают некий разговор, пожал "пэтэушнику" руку, закрыл за ним дверь и прошел в комнату.
   Это был ничем не примечательный парень, лет двадцати пяти, наверное - то есть, помладше Андрея и Саши. Одет он был под стать убранству своей комнаты: адидасовское трико стремилось в его облике к гармонии с вязаным свитером в какой-то легкомысленный узор и с большими, явно дорогими наушниками, висевшими у него на шее. (Сам Саша не был аудиоманом и всю музыку потреблял в формате мп3.) Лицо у него было приятным, хоть и не запоминающимся; улыбка приветливой. Единственное, что в его внешности как-то мешало - это производившееся непонятно чем впечатление болезненной худобы. При этом он вовсе не был чересчур худым - но Саша так и не смог понять, откуда бралось это ощущение изможденности; то ли из-за неподходящей одежды, то ли черт его знает, из-за чего.
   - Вы - Александр? - спросил он, протягивая Саше руку.
   - Да, - сказал он, пожимая ее, - А это Андрей, мой друг; я ему про вас рассказал и он заинтересовался тоже.. я подумал, может, я возьму его с собой... - начал оправдываться Саша.
   - Ну, почему нет, - легко согласился хозяин квартиры, глядя на Андрея взглядом, который было бы неловко назвать изучающим, настолько приветливым он был, - Зовите меня Иваном, - сказал он, протягивая Андрею руку.
   После церемонии знакомства он предложил им сесть. На полминуты воцарилось молчание: Саша не знал, что сказать, а Иван по-прежнему глядел на них со своей непонятной улыбкой.
   - Ничего у тебя обстановочка, - скомкал паузу Андрей, и одобрительно ухмыльнулся.
   - А-а! - махнул рукой Иван, и тоже ухмыльнулся, как бы понимая, что тот имеет в виду. Саше показалось странным, что он не обиделся ни на эту скрытую насмешку, ни на "тыкание".
   - Коллекция у вас - вот это действительно "да"! - сказал Саша, кивнув на полку с музыкой, - Даже первое демо "Напалма" есть...
   Хозяин квартиры продолжал улыбаться.
   - Вам нужно? - он поднялся с места, взял с полки кассету и протянул ее Саше, - Тогда я вам ее дарю.
   Саша слегка опешил.
   - Ну, зачем же... - сказал он.
   - Да берите, - махнул рукой Иван, - Я это все равно не слушаю. Там нет субстанции.
   - В смысле? - Саша не думал, что кто-то, разбирающийся в предмете, способен назвать первую из грайндовых групп "не имеющей субстанции", - По-моему, это просто гениальная музыка; всякий раз, когда мне требуется прочистить голову, я ставлю "Scum".
   - Вы воспринимаете грайндкор как музыку? - спросил хозяин квартиры.
   Саша опять опешил. Чего он никак не ожидал, так это что ему здесь доведется произносить речи на тему "тяжелый металл - это тоже музыка", словно перед учителем, ответственным за подбор композиций для школьной дискотеки.
   - Разумеется, - сказал он, - Что касается "Napalm Death", то в истории мало было групп с таким точным и детальным грувом... - он мысленно проклял себя за этот "точный и детальный грув"; обычно он не говорил такими словами.
   Иван кивнул, по-прежнему улыбаясь; так отец кивает рассказу своего сына о том, какой Витька из третьего класса умный и сколько всего знает.
   - А вы, получается, не считаете грайндкор за музыку? - решил перейти в наступление Саша.
   - Дело в том, - сказал Иван, - Что у любого музыкального произведения есть три слоя: несколько упрощая, можно назвать их телесным, душевным и духовным. Причем один из этих слоев, как правило, преобладает над двумя другими. К примеру, у музыки, что играют на дискотеках, силен телесный слой: это музыка для ног. У "Напалма" преобладает душевный слой - это музыка для ума. А вот духовный слой у них очень беден, как у олдскульного грайнда вообще. Я же предпочитаю именно музыку с сильной духовной составляющей - гор-грайнд, порно-грайнд, или даже шит-грайнд.
   - При всем уважении к группе "Abosranie bogom", что же там такого душевного? - спросил Андрей.
   - Духовного, - поправил Иван, - Я понимаю, что вы не видите между этими двумя понятиями разницы, но это разные, очень разные субстанции.
   - Чем же они отличаются? - спросил Саша.
   - Это так просто не объяснить; это не усваивается за одно занятие. Об этом нельзя прочесть в книге и принять к сведению, как вы, наверно, привыкли - это усваивается вообще не мозгом, а совсем другим органом... Я не смогу объяснить; просто поверьте мне. Просто у крови, секса и даже экскрементов очень сильна эта духовная компонента.
   - У меня вопрос! - вклинился Андрей, - Так я не понял, ты наши души хочешь купить, или же дух?
   Хозяин квартиры посмотрел на него с одобрением, как на способного, хоть и нерадивого ученика.
   - А давайте я вам договор покажу, сами посмотрите, - и он полез куда-то на полку с бумагами.
   Андрей первым выхватил у него из рук листок.
   - "Я, ФИО, передаю обладателю сего документа в вечную и нераздельную собственность свою бессмертную душу, то есть свою трансцендентальную свободу воли и метафизическую способность к самоопределению. Дата, подпись", - прочел он, и с чем-то вроде восторга воззрился на Сашу.
   Саша его восторг не слишком разделял.
   - Так все-таки, душу или дух? - спросил он. Почему-то эта клаузула вдруг стала казаться ему важной.
   Иван вежливо улыбнулся.
   - Я, к сожалению, не смогу вам объяснить лучше, чем сказано там, - сказал он, - Там используется слово "душа", но это скорее дань традиции, чтобы люди примерно понимали, о чем идет речь. На самом же деле та субстанция, что я покупаю - это именно "трансцендентальная свобода воли и метафизическая способность к самоопределению". Тут я опять упираюсь в стену со своими объяснениями, ибо человеку, в магии несведующему, это просто нельзя объяснить. Попробуйте объяснить человеку, не умеющему читать, различие между алфавитной и иероглифической письменностью, например...
   - Бог с ними, с объяснениями, - махнул рукой Андрей, - Трансконтинентальная свобода так трансконтинентальная свобода. "Трансцентальную свободу Пели мы во след тебе..." Нам свобода не нужна, - он хохотнул несколько презрительно.
   Саша, помня о правилах торга, не торопился соглашаться.
   - Я тут недавно читал, один китаец как-то хотел продать свою душу на "Ибэй". В итоге у него ничего не вышло: его попросили предоставить доказательства того, что душа у него на самом деле есть; доказательств таких он, естественно, не имел, и сделка не состоялась...
   Андрей нахмурился.
   - Что-то, Санек, я не очень врубаюсь, куда ты клонишь, - однако Иван, казалось, вполне Сашу понял.
   - Конечно, материальных доказательств он не мог иметь, - сказал он, - Душа ведь и не является материальной субстанцией. Это совершенно плоская разновидность материализма, когда умирающих кладут на весы, чтобы по изменению веса в момент смерти определить массу души... Душа нематериальна; ее нельзя зарегистрировать приборами, сфотографировать или как-то измерить. Это не частица и не поле, выражаясь языком физики - это вообще не материя. Поэтому ваш китаец, может, и не врал... Да и потом: он предлагал ее продать людям, которые даже не знают, что это такое - понятное дело, что над ним посмеялись. Я же предлагаю купить ее у вас: я прекрасно знаю, что это такое, и не дам себя обмануть - а вы, в свою очередь, получите от меня именно то вознаграждение, в реальности которого вы уверены...
   - Кстати, о реальности вознаграждения, - опять подал голос Андрей, - Сколько нам причитается?
   - Вы заполнили анкету, как я просил? - вопросом на вопрос ответил Иван.
   Саша полез в рюкзак и достал оттуда анкеты, свою и Андрея. Иван минут на пять погрузился в чтение. Саша рассматривал календарь с котятами.
   - Ну, что ж, - сказал наконец покупатель, - Вам, Андрей, я предлагаю семь тысяч долларов. Вам, Александр, три.
   У Саши упало сердце. Он, оказывается, возлагал на эту сделку серьезные надежды - а так ему даже на выплату долгов не до конца хватит... Он решил протестовать.
   - А не могли бы вы пояснить, - осторожно сказал он, - Почему цена именно такая? Честно говоря, я рассчитывал получить больше.
   - Извольте, - охотно согласился Иван, - У вас есть ряд вредных привычек; вы ведете не самый похвальный с точки зрения морали образ жизни. В конце концов, вы не работаете...
   Саше на душе стало вдруг очень паршиво. Одно дело ещё, когда подобные вещи тебе говорит какой-нибудь жирный директор из агентства, куда ты пришел наниматься на работу. Там ты точно знаешь, что он сам - конченый урод, а его контора занимается инфернально-идиотской деятельностью, и то, что ты им не подходишь, тебе скорее в плюс. А тут... Тут он чувствовал себя немного как на Страшном суде, где решается, чего ты сам, в конечном итоге, достоин. Оказывается, гулькиного хрена. И кто же это, однако, ему говорит об аморальном образе жизни? Сатанист какой-то сраный?
   Тут Саша услышал чей-то смех. Это смеялся Андрей.
   - Что, наш скромник таки написал, что никем не работает? - заливался он, - Ай да Саша; узнаю, узнаю коней ретивых... - и, посмотрев на Ивана, он сказал, - Он комиксы делает. "Некрон"; слышал, может?
   На лице Ивана, которым тот замечательно владел до этого времени, вдруг проступило удивление.
   - Не может быть! - сказал он, вскочил с места и полез в шкаф, - Вот это - он протянул Саше один из позапрошлогодних выпусков - Ваше?
   Саша кивнул, чувствуя себя немного неловко - но, в конце концов, это ведь была правда.
   Иван покивал головой.
   - Это, конечно, меняет дело... - он быстро что-то прикинул, - Семнадцать тысяч. Плюс ещё тысяча, отдельно за вашу скромность... Итого восемнадцать.
   На этот раз Саше показалось, что ему переплатили - но Андрей, как хороший импрессарио, продолжал торговаться.
   - А почему не двадцать?
   Иван улыбнулся смущенно.
   - Двадцать я платил всего один раз. Это была монахиня... ну, это долгая история, - оборвал он себя, - В любом случае, Александр, гонорар выше вашего я выплатил только ей; так что тут вы почти чемпион.
   Саша не знал, как ему реагировать на такую похвалу, и кивнул.
   Иван вышел в другую комнату и вскоре вернулся, пересчитывая пачки с изображениями Гранта и Франклина. "Интересно было бы знать, откуда он деньги берет? На бирже душами, что ли, играет?" - подумал Саша, и сказал:
   - У меня ещё один вопрос, последний... если можно. Если не хотите, можете не отвечать. Вы души покупаете для себя? Или для... кого другого?
   Иван ответил не сразу.
   - Тут опять сложно дать однозначный ответ, Александр, - сказал он, - В общем, конечно, в первую очередь для себя - хотя я и заручаюсь при этом поддержкой иных, более могущественных сил... Однако, как и с любым товаром, не исключено, что он когда-нибудь сменит владельца - хотя, смею вас уверить, пока я ничего подобного не планирую.
   Саша кивнул. Он все равно не знал, что ему с этой информацией делать. Он так до сих пор толком и не понимал, зачем он здесь. Разве что из-за денег.
   - Но, прежде чем мы приступим к процедуре, - сказал покупатель; он, видно, чувствовал Сашины затруднения, - Осмелюсь предложить вам по стакану вина, если желаете. Кагор, вполне неплохой...
   Саша кивнул, почему бы нет, а Андрей восторженно воскликнул:
   - А, ну да, надо гемоглобин повысить, нам же ещё кровью расписываться! - за что впервые удостоился недоброго взгляда со стороны хозяина квартиры.
   Иван принес бутылку и разлил.
   - За все хорошее! - провозгласил он, и все трое со звоном сдвинули бокалы.
  

***

   - Ну и зачем мы это сделали, Санек? - спросил Андрей, сплевывая табачную крошку.
   Ночь была очень ясная, но Саше уже не было холодно; стакан кагора оказал свое благотворное действие. На душе у него было неожиданно спокойно.
   - Как зачем? - сказал Саша, - Как всегда: for lulz, - повторил Саша их девиз студенческих времен. Каждый раз, когда кто-нибудь из их компании решал предпринять очередное безрассудство, он делал это с этими самыми словами.
   Андрей хохотнул.
   - Санек, ты не взрослеешь, - сказал он, - Так и на могиле твоей напишут: Саша Чербаков, 1980-2012. I did it for lulz.
   - Чего так рано, 2012? - обиделся Саша.
   Андрей опять захохотал.
   - Вот вечно ты все всерьез примешь, охотник на лулзов... Я от фонаря сказал. В конце концов, в 2012 году нам следующий конец света обещают, так что дата подходящая.
   - А-а, - сказал Саша.

***

   - А это Лена, - сказала Надя, и стала строить Саше какие-то рожи у нее за спиной.
   Он так и знал, что она притащит свою подружку, согласную на рай в шалаше; так и знал. Он ее предупреждал, со всей серьезностью, ругался и грозил скандалом - и все равно знал, что она не послушает и приведет кого-нибудь с ним знакомиться. Надя была такая; если она считала, что брата необходимо спасать - то она бросала все и бросалась его спасать. Часто это было в тему, почти всегда - трогательно, но иногда Сашу просто бесило, что в его жизнь лезут, да ещё и так по-дурацки.
   Сейчас был именно тот случай. Саше вовсе не улыбалось заводить себе "девушку". "Ну, погоди, сестренка", - сказал он про себя, поклявшись жестоко отомстить, и взглянул на Лену.
   Лена была не в его вкусе. Вернее, и в его вкусе тоже - просто Саша был человек сложный и вкусов у него было несколько. Влюбляться он всегда влюблялся в тип "загадочная красавица", девушек вроде Нади. Однако с ними часто (а точнее, никогда) надолго ничего не складывалось, поэтому у Саши были и другие предпочтения. Например, тип "компанейская девчонка", к которому относилась и Лена. Не настолько красивый, как предыдущий, но вполне ничего, обычно с хорошей фигурой; к тому же, неглупый и по-мальчишечьи заботящийся о своем возлюбленном, как о лучшем друге (у женщин такая форма заботы вообще-то случается редко, им скорее свойственно разыгрывать из себя мамочку). И в постели - Саша это знал - яростный, как тигрица.
   Саша решил не слишком торопить события и вежливо поздоровался. Они обменялись любезностями, присели за столик в кафе и стали изучать меню. Надя без умолку болтала, Лена время от времени отвечала, а Саша помалкивал. Девушки выбирали, что заказать, Лена достала из сумки банан и принялась его чистить.
   - ...Саш, ну скажи что-нибудь, что ты нахохлился, как воробей! - потребовала вдруг Надя, заметившая Сашино отсутствие в разговоре и почувствовавшая, что ее планы хотят расстроить.
   Саша поднял бровь и светским тоном спросил:
   - Лена, скажите, вы любите грайндкор?
   Лена выдержала эффектную паузу.
   - Грайндкор? - переспросила она, глядя на Сашу слегка исподлобья, - Нет, не люблю... Я хардкор люблю, - сказала она, и заглотила весь банан целиком, продолжая внимательно глядеть Саше прямо в глаза.
  

***

  
   Отто Вурм вышел на улицу.
   Откуда-то сверх слышались звуки рояля, и чей-то печальный голос, будто с небес, пел:
  

А может быть, в некронах Сан-Франциско

Лиловый некр вам подавал манто...

   На остановке некробуса было людно. Некрасивый господин стоял и всматривался вдаль, то и дело косясь на некрасный глаз светофора. Вурм шел, рассеянно думая о чем-то, и не замечал некрополиса, шумевшего вокруг него.
   У входа в некрорант он остановился, посмотрел на свое отражение в некрутящейся двери, поправил галстук и вошел внутрь.
   Его знакомая некроманка уже ждала его, сидя за своим столиком и призывно улыбаясь. Вурм подошел, и они обменялись влажным поцелуем.
   Музыкальный некромат в углу играл что-то скучно-веселое.
   - Что у нас нынче на обед? - бодро спросил Вурм.
   - Некролик, - ответила она, - Или, вот ещё есть некрот, в остром соусе.
   - Отлично, - кивнул Вурм, - Официант!
   Когда заказ был сделан, они откинулись в креслах и выпили по бокалу вина.
   Где-то высоко вдруг раздался сильный гул. Очевидно, корабль некроарха шел на посадку в некропорт.
   - Знаешь, милая, о чем я подумал? - спросил Вурм, улыбаясь.
   - О чем?
   Вурм придвинул свое лицо совсем близко к ее лицу, так что от его губ до ее уха оставался какой-то некрометр.
   - Некрост, - негромко, но внятно произнес он...
  
   Саша проснулся в поту и какое-то время лежал, глядя в потолок и приходя в себя. Вроде и не сказать, что это был кошмар - однако Саша каждый раз просыпался в поту. Потому что этот сон снился ему не впервый раз. Потому что Саша не понимал, почему.
   Образы сна быстро тускнели в свете лампы и исчезали, таяли прочь из памяти - однако странное ощущение безысходности не проходило. Вместе с ним оставалось и словечко "некроциалист", очевидно, зацепившееся за сознание каким-то из своих многочисленных углов.
   Саша посмотрел на Лену. Ее ночью было не добудиться; и сейчас она крепко посапывала, прочно обхватив подушку. Саша почувствовал досаду и зависть. Он потянулся за сигаретами и нечаянно задел ее ногу.
   - Ммм... Саш? - сквозь полусон произнесла Лена и открыла глаза, - Саш? Ты чего?
   Саша вздохнул и выключил свет.
   - Ничего, - сказал он, - Спи.
  

***

   "Если бы человек, призывающий пойти и положить свою жизнь на алтарь государства, встретился мне лично, то такому человеку я с удовольствием выстрелил бы в живот. Когда такие люди делают ролики для телевидения, неудивительно, что в городе столько мертвецов."
   "По-вашему, пусть молодежь лучше прожигает жизнь между наркотиками, выпивкой, футболом и гламуром?"
   "По-моему, пусть молодежь лучше прожигает свою жизнь сама, чем за нее ее прожгут взрослые толстые дяди, сокрушающиеся о бездуховности и упадке нравов".
   "Такие, как они, сделали эту страну великой - а молодые не хотят ничего сделать для других, и лишь пользуются достижениями предков!"
   "Если предкам нравилось кормить этого монстра собой - это их дело. Но заставлять других нянчиться с ним они не имеют права."
   "Да кто вы такой, мистер, чтобы так рассуждать?"
   "Мое имя Вурм; Отто Вурм, э-э... флорист."
   Саша был доволен. Толстяк получился весьма удачный, характерный.
   - Сашо-ок! - раздался с кухни голос Лены, - А где у тебя перец горошком?
   Саше было как-то не совсем по себе от всего этого. Познакомились две недели назад; то, что в первую же ночь переспали, это-то ладно: Саша всегда считал идиотизмом дурацкие правила вроде "давать только после третьего свидания". Если уж хочется дать через пять минут знакомства - давай, если хочется тут же послать - посылай; в конце концов, речь идет о чувствах, а не о расписании поездов. Поэтому то, что Лена оказалась в этом плане без комплексов, он скорее зачел ей в плюс. Однако ему как-то было не по себе оттого, что она, раз перейдя порог его квартиры, уже ее не покидала. Какое-то у него по этому поводу возникало смутное беспокойство и недовольство. Примерно то же он когда-то испытал, когда его во втором классе, как лучшего ученика, выбрали старостой класса - в его отсутствие, надо сказать, не спросив его мнения. Когда он пришел в школу, его просто поставили перед фактом, ещё и преподнеся все как некую честь... Хотя, надо было отдать должное Лене - она не пыталась командовать, говорить о том, как они отныне будут жить, переставлять мебель или вводить свои порядки. Она просто молча взяла на себя готовку и уборку - Сашу к кухне она не подпускала. Это его с одной стороны радовало (он терпеть не мог готовить, но очень любил поесть) - с другой же сам факт того, что кто-то стал за него выполнять самую неприятную для него работу, казался ему подозрительным; словно его хотели заставить чувствовать себя обязанным. Словно у кого-то на него уже были некие далеко идущие планы, о которых он сам даже и не подозревал.
   Саша прошел на кухню, достал перец.
   - Ты мне сразу покажи, где у тебя запасы лежат, чтобы мне тебя каждый раз не дергать, а? - попросила Лена.
   Саша показал, чувствуя все то же странное недовольство. Он пытался апеллировать к своей совести, но это получалось плохо.
   - Через пять минут готово будет, - сказала Лена, чмокнула его в щеку и вытолкала из кухни, - Давай там, заканчивай, да? Кушать сейчас будем.
   Саша прошел обратно к компьютеру и оглядел свою работу. Он любил это чувство, которое испытывал, когда осматривал готовое. Выпуск был почти завершен, оставалось доделать пару проходных эпизодов; рутина, на чистой технике, самая тяжелая часть была сделана. Странно только, что чувство удовлетворения, которое Саша испытывал сразу по окончании новой серии, уже через пару дней куда-то исчезало. Он не испытывал никаких эмоций, осматривая свои старые работы - словно бы и не он их делал. Гордости тут уже не бывало никакой; чаще бывала даже досада, когда он вспоминал о том, что его ждут ещё куча незаконченных вещей. И уж подавно он не смог бы ответить на вопрос, "какое из ваших творений у вас самое любимое" и считал лицемерами тех, кто в ответ загибал что-то вроде "разве можно спрашивать, какой ребенок самый любимый". Для Саши они не были детьми. Скорее они напоминали ему использованные презервативы.
   Однако эта серия была свежей, наслаждение ещё не погасло, и он ещё раз окинул взглядом самые удачные моменты и похвалил себя за отдельные находки. Ай да Саша, ай да сукин сын... А потом, чтобы скоротать остававшиеся до ужина пару минут, он решил глянуть в новости.
   Новости были горячие. "Стрельба в спальном районе". Артем В., учащийся железнодорожного техникума, два часа назад вышел на улицу и открыл стрельбу по прохожим из револьвера. Погибло два человека, ещё двое были ранены. Когда приехавший наряд ОМОНа и ведомственный психолог попробовал начать переговоры с преступником, молодой человек выстрелил себе в шею и скончался по пути в реанимацию.
   - Сашок! - вошла в комнату Лена, - Я тебя кричу-докричаться не могу! Помоги мне на стол накрыть! Сашок! - Лена подошла ближе, - Ты чего?
   Саша молча показал ей экран. Лена прочла.
   - Ты что, знал кого-то из них? - обеспокоенно спросила она.
   Саша помотал головой.
   - Нет, - сказал он.

***

   Надя вбежала в зал запыхавшаяся, чмокнула Сашу и упала в кресло напротив. Здесь были очень глубокие мягкие кресла, не было никакой музыки и, купив один кофейник, можно было не напрягаться и сидеть весь вечер, сколько хочешь. Саша выбрал это место, потому что здесь у него обычно получалось расслабиться - а расслабиться ему сейчас было нужно.
   - Ф-фху, - фыркнула Надя, разматывая шарф, - Ну, Санек, говори, что у тебя; а то я буквально ненадолго выбралась...
   - Я тоже от твоей Лены еле ушел, - с коротким смешком припомнил Саша.
   На самом деле Лена никак ему не препятствовала. Просто когда он захотел уйти из дома на ночь глядя, не говоря ей, куда и зачем он идет, она посмотрела на него грустно и сказала: "Я не хочу никак стеснять твою свободу. Если тебе нужно - значит, иди. Я буду ждать." И это взбесило Сашу куда больше, чем если бы она устроила ему скандал с матерной руганью и, скажем, обещанием "повырывать лохмы его блядям" (Андрей ему однажды расказывал такой случай из своей добрачной карьеры, очень Сашу впечатливший). А может, и нет: наверняка настоящий скандал понравился бы Саше куда как меньше; он терпеть не мог бурных проявлений чувств. Однако то, что его по умолчанию посчитали бабником, идущим на добычу, даже особо не скрываясь, его серьезно задело. А ещё он знал, что когда он придет домой, там будет укоризненный взгляд, который тем не менее будет говорить: "Не надо никаких объяснений, ты мужчина, ты свободный человек". Убиться веником.
   - Как оно вообще? - спросила Надя, - Ты меня поэтому вызвал? - с тревогой спросила она.
   Саша почувствовал, что левая половина мозга у него в голове сталкивается с правой.
   - Слушайте, вы, бабы, вообще о чем-нибудь можете думать, кроме как об "отношениях"? Вы вообще соображаете, что в мире много других вещей есть? А потом ещё говорят, это мужики на сексе помешаны - да если бы!...
   - Ладно, ладно, Сашок, - покорно согласилась Надя, - Говори, в чем дело.
   Саша осекся.
   - Ох, Надюха... Не знаю. Вернее, знаю: дело во мне. Вот только... - он отхлебнул кофе.
   Надя смотрела на него.
   - Говори, Саш, я слушаю. Время есть.
   - Тебя Монстр надолго отпустил? - спросил Саша.
   Надя махнула рукой и собралась ответить что-то бодрое, но в этот момент зазвонил телефон.
   - Легок на помине, - пробормотала она, глядя на экран, и нажала кнопку, - Да, лапка?
   Голос в телефоне даже не задал вопрос; он произнес какую-то довольно длинную, напускно-спокойную тираду; таким голосом говорят киношные злодеи, подвесив главного героя над бассейном с акулами и рассказывая ему про то, как они собираются поработить всю Вселенную после того, как его убьют.
   Надя согнулась с трубкой в три погибели и стала говорить тише.
   - Я с Сашей, - сказала она подчеркнуто-спокойным тоном, как психолог, разговаривающий со стоящим на карнизе самоубийцей, - Я тебе говорила. Если ты хочешь, я позову его к телефону.
   Саша глядел на эту сцену и не знал, что ему делать. Его давно бесило, что какой-то урод вот так обращается с его родной сестрой. Он уже как-то предложил позвать Андрея и ещё парочку его приятелей да объяснить Вове (так звали Монстра на самом деле), как себя нужно вести. Надя же заставила его поклясться в том, что он никогда ничего не предпримет. Поэтому Саша просто не знал, что делать.
   - Да! - все так же спокойно говорила Надя, - Да, представь себе. Да. И вообще, по этому поводу мы уже с тобой говорили. Вспомни, что ты мне обещал. И какими словами. Вспомни. Ах... - Надя отдернула трубку, как будто та ее ужалила. Монстр дал отбой.
   Они помолчали.
   - Ну так рассказывай, Сашок, что уж теперь, - сказала Надя, допивая свой кофе.
   Саша вздохнул и мысленно махнул на все рукой.
   - Да бог с ним со всем, - сказал он, - Ерунда это все, сестренка; не бери в голову, не ходовая часть. Все познается в сравнении. Ты вот что: давай-ка я тебя домой провожу?

***

   Облака были похожи на колонии плесени, выросшей на киселе. Время от времени от них отрывались большие лохматые хлопья и неторопливо падали вниз. Идти, по счастью, оказалось недалеко.
   Церковь была небольшой; когда Саша вошел, там шла служба, и почти все свободное пространство было занято. Оставался ещё свободный пятачок возле двери, и Саша встал там, сняв шапку, среди каких-то женщин в платках. Он боялся, что на него будут таращиться, но никто не обратил внимания: все были заняты службой, многие шепотом повторяли за священником то, что он говорил, и время от времени крестились и кланялись. Иногда священник оборачивался к толпе, поднимая вверх книгу, и тогда крестились и кланялись все - и Саша вслед за ними. Ему почему-то было страшно смотреть на священника, встретиться с ним глазами, и он даже был рад тому, что может кланяться и так этого избежать.
   Все это продолжалось довольно долго, не меньше часа. Сначала священник вел службу, потом пел хор, потом священник опять читал какие-то молитвы, потом опять было пение - а потом была проповедь или что-то в этом роде, Саша не знал. Во всяком случае, свщенник перестал говорить нараспев и сказал небольшую речь, обращаясь к собравшимся.
   Потом все они по очереди подходили к нему, целовали крест и получали по кусочку лепешки и глотку вина. Саша не решился последовать их примеру; он стоял и ждал, пока все закончится.
   Наконец, в церкви остался только сам священник и несколько его помощников; Саше показалось, что момент был удачным. Он пошел к алтарю.
   - Извините, - сказал он, ругая себя за свою стеснительность.
   Священник повернулся и посмотрел на него.
   - Извините пожалуйста, святой отец, - повторил Саша, - Мне с вами нужно поговорить; у вас сейчас есть время?
   Священник поглядел на него несколько отчужденно.
   - Мы не в католицизме, молодой человек, - сказал он, - Свят лишь Господь. Обращайтесь ко мне "батюшка", или "отец Сергий" - как вам больше нравится...
   - Прошу прощения, отец Сергий, - сказал Саша, по-прежнему чувствуя себя идиотом, - Я не хотел вас обидеть, я просто в церкви был последний раз, когда меня крестили, мне десять лет было... Я болел сильно, маме бабка сказала, что меня обязательно покрестить нужно...
   Священник терпеливо кивнул.
   - Ничего страшного. Зовут-то вас как, молодой человек?
   - Александр, - сказал Саша, подумав, что "Саша" звучало бы уж совершенно по-дурацки.
   - Очень приятно, раб Божий Александр, - сказал отец Сергий, - Так какое же у вас ко мне дело?
   Саша слегка замялся.
   - Мне... Мне бы поговорить с вами надо, отец Сергий. Лучше всего где-нибудь наедине...
   Священник опять кивнул.
   - Пойдемте, - пригласил он, и повел Сашу в какой-то домик, где было нечто вроде комнаты отдыха. Саша ещё подумал, как это похоже на каморку, куда сторож уходит пить чай - и действительно, отец Сергий достал откуда-то электрический чайник, спросил:
   - Индийский будете? С лимоном?
   - и, получив утвердительный ответ, заварил чай и достал ещё откуда-то пачку печенья и поставил все это на стол.
   - Спасибо, - сказал Саша.
   Когда все было готово, священник сел на табурет, пригласил садиться Сашу и замолчал с вопросительным видом. Саша понял, что пора излагать, зачем он явился. Ему опять стало страшно.
   - Понимаете... - начал он, - Дело в том, что... В интернете.... Я недавно там одного человека встретил, и он... В общем, он предлагал продать ему душу.
   Священник поднял бровь, но ничего не сказал.
   - И я... понимаете, я думал, что он псих, или что это шутка такая... Я к нему пошел, и у него там целый обряд был; палец прокалывать и кровью расписываться... Вот. А теперь я чувствую, что со мной что-то не так...
   Отец Сергий по-прежнему молчал.
   - И я подумал: если есть кто-то, кто души покупает - то есть и кто-то, кто может помочь тем, кто... вот так вот попал, - Саше стало неловко за это жаргонное слово, - А кто, если не церковь? И вот я пришел, - закончил Саша.
   Священник ещё какое-то время смотрел на него, потом покачал головой и сказал:
   - Эх, чадо, чадо неразумное... Кто ж такими вещами шутит?
   Саша не знал, что ответить.
   - Утешься, раб Божий Александр, - сказал отец Сергий, - Душу твою у тебя может взять один только Бог, Который ее тебе и дал. Никто другой ее у тебя ни купить, ни отнять не сможет. Хоть пальцы прокалывай, хоть черных петухов в жертву приноси, хоть что... Душа твоя по-прежнему в твоей груди - до поры, до времени, конечно...
   Саша решил удостовериться.
   - То есть, это все на самом деле шутка была?
   Отец Сергий нахмурился.
   - Шутка... - проворчал он, - Да, для того, кто этим занимается, это наверняка была шутка. Он ведь испокон веков шутит; то, что Господь строит на века, он все обращает в шутку, в обман...
   Саша пошевелился на стуле.
   - Извините, Отец Сергий; я не совсем понял...
   Священник посмотрел на него.
   - Так мне нечего бояться? Могу идти домой и спокойно спать, так сказать?
   Отец Сергий слегка усмехнулся.
   - Христос сказал: бодрствуйте, ибо не знаете, в который час приду... А бояться нужно Бога. Бояться, и не играть больше с огнем...
   Саше эта эзотерика начинала действовать на нервы.
   - Я хотел спросить, батюшка: значит ли, что моя душа по-прежнему со мной? Значит ли это, что я по-прежнему полноценный человек, и ничего ужасного со мной произойти не должно? А то я недавно видел, что стало с ещё одним парнем, который тоже был клиентом у этого покупателя...
   Священник вздохнул, поглядев на Сашу с жалостью.
   - Дело обстоит следующим образом, молодой человек. Как я уже сказал, никто вашу душу присвоить не сумеет, сколько бы он ни заплатил. Поэтому, бояться диавола или его посланников вам не стоит. Но есть одно "но": душу нельзя купить, но вполне можно потерять. Если добровольно решиться последовать за диаволом, самому взять и передать ему свою душу - то вы ее и на самом деле лишитесь...
   Удар крови глухо стукнул Саше в висок.
   Свяшенник какое-то время наблюдал за ним, а потом продолжил:
   - Вам сейчас, молодой человек, помогут две вещи: исповедь и причастие. Поскольку крестить вас уже не требуется, спасибо вашим маме с бабушкой...
   Саша кивнул.
   - А потом?
   - Потом? - переспросил отец Сергий, - Потом будете приходить на службу, исповедоваться регулярно и причащаться - сами не заметите, как все ваши бесы убегут туда, откуда явились...
   Саша опять кивнул.
   - Значит, буду молиться регулярно, на службу ходить, кусочек хлеба с вином брать - и все будет хорошо?
   - Будет.
   Саша глубоко вздохнул.
   - Поймите, отец Сергий... Я не хочу вас обидеть, и не хочу обманывать - я вам просто честно говорю, что чувствую. Понимаете, я не верю в Бога - вот просто не верю, и все. Я хотел бы поверить, но у меня как-то... не выходит. А начинать ходить в церковь только из-за страха того перед... иными потусторонними силами - мне кажется, это неправильно. Это как просить денег взаймы у кого-то, кого не любишь, только из-за того, что до зарплаты ещё далеко...
   - Гордыня, - тихо сказал священник. Саша не услышал.
   - И как, вообще, это все может помочь? Честно, ведь вы и сами взрослый человек - ну как, чем это может помочь, если раз в неделю будешь в высоком доме с колоколами выпивать чуть-чуть вина и съедать кусочек хлеба? Это ведь бессмысленный ритуал, который работает только из-за самовнушения тех, кто в него верит - но я-то, я ведь не верю...
   - Достаточно, раб Божий Александр, - Саша вдруг увидел, что отец Сергий серъезно рассержен, и замолчал.
   Священник некоторое время ничего не говорил, беря себя в руки. Наконец, он снова сказал нормальным тоном:
   - Эх, молодой человек... Не веря во "сверхъестественное", считая это чушью, вы вовсе не внутреннюю свободу проявляете, хотя вы именно в этом и уверены. Совсем наоборот. Некто - я не буду здесь говорить, кто именно - решил сделать некое знание уделом избранных. Запрещать это знание было бы абсолютно контрапродуктивно: в современном мире любой запрет провоцирует сразу же мощное движение протеста, и в итоге каждый второй стремится эту запрещенную вещь заполучить, вместо того, чтобы избегать. Поэтому знание решили спрятать, выложив его на самом видном месте - и скрыть ото всех, внушив каждому человеку, что это знание давно устарело, банально и вообще неважно. И вот, вы презрительно кривитесь, едва услышав слово "душа" - это ведь говорит о промытых мозгах, когда человек верит в душу - а между тем, я верю в душу и в Бога совсем по другим причинам, а вы не верите именно потому, что у вас промыты мозги. И церковь Христова могла бы вам помочь избавиться от последствий этой "промывки".
   - Да я понимаю вас, отец Сергий, - умоляюще сказал Саша, - Я только, честно говоря, не вижу, как она мне помочь сумеет. Я ж вам говорю, в Бога я ещё мог бы поверить - но вот поверить в просфиру...
   - Как же, как же, знаю, - проворчал священник и вдруг стукнул себя по правому боку характерным жестом курильщика, нащупывающего пачку сигарет, но тут же взял себя в руки, - Вы ведь не думаете, что вы первая заблудшая душа, с которой я веду такой разговор? Ритуалы вам смешны и постыдны; биться головой об пол и повторять за священником ничего не значащие слова кажется вам глупым... Возможно, вы не замечаете - но у вас, тем не менее, как у всякого человека, будь он трижды атеист - тоже есть ритуалы. Ежевечернее смотрение телевизора; чтение газеты во время завтрака; планерка на работе, где начальник раздает подчиненным утреннюю дозу нагоняя - все это ритуалы. Вы только не осознаете, что в них участвуете; вашу энергию использует кто-то, о чьем существовании вы не только не подозреваете, но активно не верите - и только ваше невежество позволяет вам считать себя "в порядке"... И если бы этой истории с вами не приключилось, если бы вы не отправились к своему знакомому с тем, чтобы совершить один дурацкий ритуал - вы бы так и не осознали, что с вами происходит. И рано или поздно ваша душа забралась бы в погибель куда глубже, чем сейчас - а вы бы этого даже не заметили... Вам радоваться надо и Господа благодарить, за то что он вас в это искушение ввел, и вы не устояли - теперь у вас есть настоящий шанс спастись; теперь, когда вы начинаете понимать, где вы и кто вы!
   Саша криво усмехнулся.
   - Значит, иного выхода нет: либо ты со всеми потрохами продаешься дьяволу, либо - Богу? А так, чтобы просто быть самому по себе, свободному и от того, и от другого - этого не бывает? Либо в пекло на вечные времена, либо в церковь, молиться да поститься - а жить своим умом теперь уже все равно не дадут?
   - Гордыня, - опять сказал отец Сергий; сказал уже не с гневом, а как бы с жалостью, - Гордыня, молодой человек - вот есть начало всякого греха. Вы думаете, тот, кого сейчас называют Сатаной и Диаволом - он начинал с чего-то другого? Вы думаете, он, самый светлый из ангелов, всегда был козлоногим, рогатым и принимал человеческие жертвоприношения? Ничуть не бывало; он тоже начал с того, что просто хотел быть "сам по себе" да жить "своим умом" - а до чего он дошел, мы имеем возможность очень ясно видеть. И у вас, вы правы, теперь, когда пелена с ваших глаз упала и вы увидели, каков мир на самом деле, и где его два полюса - у вас, действительно, есть только два выхода: либо к Богу, либо, попытайся вы жить "своим умом", этот ваш ум непременно приведет вас именно туда, куда вы сейчас настолько не хотите, что даже пришли искать спасения в церковь, в которую все равно не верите. Вот такой у вас выбор, Александр - и сделать за вас его не сможет никто. Я знаю, вы сейчас ещё ни во что не верите - но вы просто запомните: главный ваш грех - это именно гордыня. С нею боритесь. А прийти к Богу бояться не надо; вы откуда-то понабрались страхов, будто вас там в рабство обратят да в цепи закуют - ничуть. В рабство вас скорее обратят там, где вы хотите жить своим умом - а Его иго благо, и бремя Его легко...
   - Спасибо, отец Сергий, - сказал Саша, видя, что священник может продолжать так ещё долго и ничего принципиально нового уже не скажет, - Спасибо за чай.
   Он медленно оделся и вышел на улицу. Уже стемнело, и слегка подморозило. Саша задрал голову и стал смотреть вверх, откуда из бездонной высоты, медленно, с печальной безысходностью опускались на землю большие снежинки.

***

  
   - Да прекрати ты причитать, - поморщился Андрей, - Успокойся и объясни все толком... Не, подожди!
   Он прошел к шкафчику в дальнем углу, достал оттуда бутыль коньяка и два стакана, налил в каждый по два пальца и поставил их на стол. Саша смотрел в пол.
   - Теперь говори, - сказал Андрей.
   Саша взял свой стакан.
   - Это недели две тому назад началось. Я стал кошмары видеть - точнее, один и тот же кошмар, на разные лады, правда... Про Вурма, - Саша усмехнулся невесело, - Вроде там и страшного ничего не было, в этом сне - но как-то от него безысходно на душе становилось. Знаешь, это было как предчувствие, что ли - когда ты чувствуешь, что с кем-то твоим близким где-то далеко от тебя произошло что-то плохое. Вот; а потом я случайно заглянул в новости, и увидел там репортаж про одного парня, который вышел на улицу и стал стрелять в прохожих - а когда его обложили менты, то он выстрелил в себя...
   - Ну и? - настойчиво спросил Андрей, - А он тут при чем?
   - А при том, что это тот самый чувак, которого мы видели, когда ходили души продавать, - сказал Саша, - Тот, другой клиент, что перед нами был, помнишь?
   - Пэтэушник?
   - Ну.
   Андрей подумал какое-то время.
   - Ну и что?
   Тут Саша на секунду лишился дара речи - то ли от удивления, то ли от возмущения.
   - Андрюх, я не понял, ты что, издеваешься? Как "ну и что"? Если с ним такое произошло, то не кажется ли тебе, что оно может произойти и ещё кое-с-кем?
   Андрей ещё раз подумал.
   - Нет, не кажется, - и, видя, что Саша опять обомлел, он добавил, - Санек, я понимаю, что ты сейчас бесишься и считаешь что я позер и тебя дразню. На самом деле ничего подобного, хотя я и позер по жизни, конечно. Просто по тому чуваку было и так за километр видно, что у него проблемы. И поэтому такой исход меня никак не удивляет.
   - А то, что он продал душу, а после этого сошел с ума, тебе кажется совпадением?
   - Нет, конечно, - ответил Андрей, - И то, и другое вполне укладывается в общую картину. Сначала человек в поисках решения своей проблемы кидается в черную магию; а потом, отчаявшись, решает "да ебись оно все конем", берет ствол и выходит на улицу, - он отхлебнул из своего стакана, глядя на Сашу слегка исподлобья.
   Саша тоже сделал хороший глоток, но он не сильно помог.
   - Чего я совсем не понимаю, Андрюха, - сказал он, - Так это того, как ты при всем этом таким спокойным можешь оставаться. Если бы я тебя знал чуть-чуть поменьше, я бы на самом деле подумал, что это просто поза, а на самом деле, как только за мной закрывается дверь, ты тоже кидаешься в дальний угол и там дрожишь до усрачки от всего этого, как я вот... Я ведь даже в церкви был, - Саша невесело усмехнулся, - Мне сказали, надо молиться и поститься, и все будет окей... А тебе, блин - тебе я завидую. Он душу свою продал - а ему все нипочем...
   Андрей посмотрел на него внимательно.
   - Санек, - он наклонился вперед и сказал, тщательно выговаривая слова - Я ему ничего не продавал.
   - Как не продавал? - поразился Саша, - Я ведь там был, и все видел. Ты такой же договор подписал, причем кровью... Или, - его вдруг поразила ужасная догадка: обманули, понял он; наебали, как ребенка обвели; неужели они с самого начала вдвоем работали?... - Или ты на самом деле... ничего не подписывал??...
   Андрей отмахнулся с досадой.
   - Подписывал, Санек, так же, как и ты - и палец себе прокалывал, и заклинание это идиотское произносил. Вот только продавать я ему ничего не продавал.
   Саша уже совсем ничего не понимал.
   - Смотри, - стал пояснять Андрей, видя его растерянность, - Все очень просто. Ты туда, судя по всему, пришел, веря на полном серьезе в то, что ты сейчас загонишь свою душу, так?
   - Так, - глухо согласился Саша.
   - Вот, - удовлетворенно сказал Андрей, - А я туда пришел только из-за того, что ты меня попросил. Ну, и ещё чтобы лулзов с покупателя потянуть... А когда я ещё и увидел, что он мне ни за что ни про что готов семь штук выдать, то и этой возможности я упускать не стал - все-таки не самые слабые деньги. Но продавать я ему ничего не продавал!
   - Я все ещё не вьезжаю, - сказал Саша, - Ты что, пальцы скрещенными за спиной держал?
   - Вроде того, - кивнул Андрей, - Только мне и пальцев никаких не надо. Понимаешь, я просто считал - и до сих пор считаю - что вся эта затея - гребаный бред сумасшедшего. Точнее, двух сумасшедших: одного, который верит, что что-то покупает - и другого, который верит, что он что-то продает. А если второй сумасшедший оказывается в здравом уме и понимает, что такую субстанцию, как душа, продать невозможно - то сделка состояться просто не может!... Конечно, если бы я сейчас вдруг, подобно тебе, взял и поверил, что действительно продал ему душу, то дня через два уже имел бы столь же убогий вид, как и ты сейчас - а там, глядишь, и на прохожих с волыной стал бы кидаться. Только я в это не поверю - просто потому, что это фуфло. И, кстати - если ты сам перестанешь в это верить, то и у тебя все пройдет, - Андрей снова наклонился вперед и стал глядеть на Сашу взглядом заправского психоаналитика.
   Саше это не понравилось.
   - "Все пройдет!", - передразнил он, - Царь Соломон, едрен перец... А ты не задумывался над тем, что у тебя, может, просто и не было никакой души - вот ты и не чувствуешь никакого изменения?..
   Андрей осклабился, как и опытный психоаналитик, наверное, осклабляется, когда слышит от пациента обвинение в том, что это он, терапевт, на самом деле болен, а пациент - единственный здоровый человек на свете. Ведь терапевт знает - это один из симптомов болезни, и готов к его проявлению.
   - Эх, Санек, - вздохнул он, - Душа-то у меня есть - хотя ты можешь мне не верить, это дело твое. Но я это могу доказать уже хотя бы тем, что куда больше тебя понимаю в том, как она функционирует и чем живет - если бы у меня ее не было, я бы в ней так не разбирался...
   - И что же ты понимаешь? - с тем же презрением спросил Саша.
   - Самое главное, - ответил Андрей, - То, что весь мир - у тебя внутри. Знаешь, мне как-то довелось прожить две недели совсем одному в совершенно пустом доме - и там на много километров вокруг людей не было вообще; только звери да птицы... И знаешь, на чем я себя поймал в первый же вечер? На том, что стал шугаться звуков: шороха на крыше, постукивания в дверь и все такое. С одной стороны, я прекрасно знал, что это не могут быть люди - а с другой стороны, мне почему-то как раз и представлялось, что эти шумы именно люди и производят - причем, понимаешь, злонамеренные люди. Что мне только не воображалось, от беглых зеков до пришельцев из космоса... Но ведь на самом деле ничего этого не было, просто потому, что быть не могло! Значит, откуда все эти страхи брались? Из моей собственной души, больше им было неоткуда. И на этом примере я понял: все твои страхи на самом деле только внутри тебя и сидят. Как только складывается благоприятная для них ситуация, они выползают наружу и окрашивают внешний мир в те цвета, к которым имеют склонность - то есть, к которым ты сам имеешь склонность... Думаешь, это случайность, что ты рисуешь комиксы про мертвецов? Это те же твои страхи, просто ослабленные, вроде убитой вакцины... Так вот, вывод отсюда простой: во внешнем мире вообще ничего страшного нет; все страшное - у тебя внутри. Если ты перестанешь бояться себя самого, тебе ничто на свете не будет страшно... Ты ведь себя боишься, Санек, себя - а не дьявола какого-нибудь, и не господина его представителя...
   Саша молчал, Андрей тоже умолк и какое-то время тер свой упрямый подбородок.
   - Это, конечно, все хорошо, Андрюха, - тихо сказал Саша, - Дескать, перестань бояться, и все будет хорошо...Только ты понимаешь, - начал он повышать голос, - Что я не могу перестать? Что если бы мог, то и не пришел бы к тебе плакаться, а просто взял бы - и перестал? Внутри, не внутри - какая разница; оно слишком страшное, понимаешь? А ты мне советы даешь - дескать, возьми себя в руки, будь мужчиной... ты понимаешь, что это все равно что призывать эпилептика не волноваться и успокоиться? Что это и есть моя болезнь - то, что я не могу перестать??.... Что я прихожу к тебе затем, чтобы ты мне помог - а ты мне в ответ: "Ну, если не хочешь болеть - тогда не болей!.." - Саша в бешенстве откинулся на спинку кресла.
   Андрей помолчал; Сашина отповедь, видно, задела его за живое. Вдруг он заулыбался.
   - Хорошо, Санек, - сказал он, вскакивая на ноги, - Раз психотерапии у нас не получается, попробуем антидепрессанты! Мы тебе сейчас просто "выпишем таблетку", и все у тебя пройдет.
   - Какую таблетку? - подозрительно спросил Саша, - Я ничего глотать не буду!
   Андрей усмехнулся.
   - Это метафора была, художнек... Едем, надо до конца рабочего дня успеть.
  

***

  
   Андрей довольно быстро гнал машину, не забывая глубоко затягиваться своим "Кэмелом". Саша довольно безучастно на все это смотрел, и лишь однажды спросил:
   - И куда мы едем?
   Андрей усмехнулся.
   - К другу моему. Князю этого мира, хе-хе... - И, видя непонимание на Сашином лице, пояснил, - Адвокат он; весьма крутой адвокат.
   - А почему "князь мира"?
   - Потому что таким, как он, мир и принадлежит. У него есть ум, и у него есть власть - а это, знаешь ли, непобедимое сочетание. Часто у человека есть что-то одно; даже в большинстве случаев у него только что-то одно - или власть, или ум. Человеческая история по большей части и состоит из борьбы умных с властными, и наоборот. Тем же, у кого есть и то, и другое, ни с кем бороться уже особо не приходится - дураков нет с такими бороться.... У твоего дьяволопоклонника есть ум, но нет власти - а у человека, к которому мы сейчас едем, есть и то, и другое...
   - А вдруг покупатель какой-нибудь обряд проведет, и каюк твоему властителю? - Саша хотел придать этой фразе интонацию шутки, но у него как-то не очень получилось.
   Андрей усмехнулся.
   - Его колдунство сильнее... Вспомни, что я тебе в офисе говорил? Так вот, если я к этому постепенно пришел, через работу над собой и все такое - то Фриц с рождения такой был...
   - Кто?
   - Фриц. Его Фридрих зовут; в честь Энгельса.
   Саша фыркнул и закатил глаза.
   - Н-да, полный материализм и эмпириокритицизм...
  

***

   Фриц ему, против всяких ожиданий, понравился.
   Саша никогда не имел дела с адвокатами и подсознательно ожидал встретить этакого борова, клавшего на весь мир и старательно дающего миру это понять. А Фриц оказался полноватым, невысоким и веселым человеком мягких очертаний, лет тридцати пяти. Саша никогда бы не подумал, что этот человек руководит канцелярией в три десятка сотрудников: держал себя Фриц подчеркнуто несерьезно, не так, как полагается "боссу", и постоянно сыпал прибаутками. Прибаутки эти были большей частью позаимствованы из довольно старых анекдотов, но Фриц этого совершенно не стеснялся и даже вроде приглашал других посмеяться в том числе и над своим убогим чувством юмора.
   - Ты только не подумай, - сказал Андрей Саше ещё в машине, - Когда его увидишь, что он такой распиздяй и душа компании. Он, конечно, распиздяй и душа - вот только когда доходит до дела, он бультерьер.
   Бультерьер протянул Саше руку, широко улыбнулся и сказал: "Фриц". И добавил: "Хэнде хох!"
   У Саши на лице стала медленно выступать глупая улыбка. Он любил людей, которые не стеснялись идиотски шутить.
   Как выяснилось, Фриц даже читал несколько Сашиных комиксов и, когда узнал, что видит перед собой их автора, посмотрел на него с уважением и даже стал как будто серьезнее. Минуты на полторы.
   - Ну так чем же я могу помочь творцу и его неутомимому импрессарио? - спросил Фриц, когда вдоволь набултыхался в фонтане своего красноречия, основательно забрызгав окружающих; Саша даже почти забыл, зачем пришел.
   Тут он, однако, вспомнил. Прокашлялся и начал рассказывать.
   Поначалу он говорил неуверенно, опасаясь, что Фриц станет смеяться, как это делал Андрей - но адвокат замечательно умел слушать людей. Ему не показалась странной или глупой идея с покупкой душ. Он внимательно выслушал описание ритуала, явно что-то отмечая про себя и не торопясь презирать тех, кто поверил в сверхъестественное. Он не считал Сашу жалким или смешным из-за того, что у него начались кошмары и беспокойство. Он явно видел перед собою очень много разных людей и слышал много разных историй. У Саши в душе робко заскреблась надежда.
   - И вот, Андрей меня к вам и притащил, - закончил Саша, - Правда, я не до конца понимаю, зачем он решил вас побеспокоить и что вы можете сделать здесь...
   Тут на лице Фрица впервые появилась снисходительная усмешка, которой усмехаются люди, чьи возможности недооценивают.
   - Саш, вы говорили, там был некий договор. У вас ведь есть копия?
   - Конечно. Даже с собой... - Саша порылся в рюкзаке, - Вот, пожалуйста.
   Бультерьер жадно схватил добычу.
   - Договор - это хорошо, - бормотал он, бегая глазами по строчкам, - Договор - это наш хлеб...
   - Ну что же, граждане, - удовлетворенно откинулся он на спинку, дочитав, - Я вижу в этом документе нарушение как минимум четырех статей административного и одной - уголовного кодекса. Ещё одну статью я наверняка смог бы найти, если позанимался бы часок с литературой - уголовка все же не моя прямая специальность...
   - То есть, ты считаешь, это наш клиент? - спросил Андрей.
   - Смотря чего ты от него хочешь добиться, - резонно заметил Фриц.
   Андрей посмотрел на Сашу; тот сидел с непроницаемым лицом и молчал.
   - Я хочу, чтобы ты нашел причины, по которым договор можно признать недействительным и на этом основании вернуть нашему страдальцу его душевный покой, - твердо сказал Андрей.
   - Это запросто, - кивнул Фриц.
   - И ещё я хочу, чтобы он вернул нам полученный... э-э, товар, а нам ему ничего возвращать бы не пришлось. Удержание всей суммы в качестве компенсации за моральный ущерб, - ещё тверже сказал Андрей.
   На этот раз Фриц задумался.
   - Это уже намного сложнее, - сказал он спустя минуту, - Обычными мерами вообще вряд ли достижимо - только если этот покупатель полный дурак, что, кажется, совершенно не так...
   - Фриц, Андрей, - вмешался в разговор Саша, которому уже давно было неловко, что его судьбу решают без него, - Да отдам я ему эти деньги; я их и не тратил почти что. Пускай провалятся к едрене фене; мне мой покой дороже...
   - Нет, - возразил Андрей; Саша подивился той жесткости, даже жестокости, что была сейчас написана на его лице. Таким Саша до сих пор видел его лишь один раз, когда они, давно, ещё в студенческие времена ходили в поход, и однажды вечером на них из леса вышло несколько вооруженных людей - то ли охотников, то ли кого похуже. Тогда Андрей тоже вдруг стал таким - и люди ушли, не причинив им вреда, и даже пожелали "удачи" на прощание.
   - Нет, - повторил Андрей, - Все деньги должны остаться у нас. Это справедливо.
   - Согласен, - кивнул Фриц, - Незаконно только.
   - Значит, нам понадобятся необычные меры, - уже почти обычным голосом сказал Андрей. Фриц внимательно поглядел на него несколько секунд, как бы рассчитывая что-то, и кивнул, улыбнувшись.
   - Что ж, необычные так необычные... - он хлопнул себя по коленям и поднялся с кресла, - Тогда по коням, господа гусары! Ведите к вашему чернокнижнику...
   - Что ещё за необычные меры? - вполголоса спросил Саша у Андрея, когда они шли к двери.
   - Увидишь, Санек, - сказал Андрей, подталкивая его к выходу, - Все увидишь...
  

***

   Когда они остановились у подъезда, Фриц сказал Саше.
   - Вот что, Саш. Я уверен, вы и сами все понимаете, но на всякий случай обязан сказать. Во избежание технических накладок. Вы, когда мы войдем, помалкивайте; даже если вам начнут задавать прямые вопросы и провоцировать на разговор; или там, умолять, - Саша вопросительно посмотрел на Фрица, но тот успокаивающе кивнул; дескать, всякие случаи бывают, - Я буду вашими устами. И, можете мне поверить, я скажу все, что надо сказать. Окей?
   - Окей, - согласился Саша.
   - Тогда вперед, господа, - пригласил Фриц и первым вылез из машины.
   Саша ожидал, что уж в этот-то раз покупатель душ их не впустит просто так. Ведь глазок-то у него на двери есть? Увидит троих каких-то, из которых двое не так давно продали ему пару душ по рекордной цене, вспомнит про недавний амок из новостей, рассудит здраво - и просто не откроет дверь. Саше было тоскливо; он чувствовал, что и сейчас все пойдет вовсе не так, как он себе представляет, хотя он себе представляет самый логичный и вероятный сценарий.
   И, конечно, покупатель сразу открыл и сказал:
   - Прошу вас, проходите, - и посторонился.
   В прихожей он уже поздоровался за руку с каждым из них:
   - Александр Николаевич!.. Андрей Михайлович!.. А..
   - Фридрих Евгеньевич, - веско произнес Фриц, подавая ему руку. Саша сразу заметил разницу в его интонациях; расхлябанность Фрица, которую он напоказ демонстрировал у себя в офисе, сняло как рукой, хотя вежливость и учтивость никуда не исчезли, - Я адвокат Александра Николаевича.
   - Очень приятно, - сказал Иван, не меняясь в лице, словно к нему адвокаты его клиентов приходили по нескольку раз в день; хотя, черт его знает, - Проходите в комнату, пожалуйста.
   Все прошли. Иван пригласил садиться.
   - Мы хотели бы перед вами извиниться, Иван, - Фриц сразу взял инициативу в свои руки, - Мой клиент не поставил меня в известность о том договоре, который он заключил с вами пару недель назад. Но я его юрист, и поэтому настоял на этом разговоре. Мне хотелось бы обсудить с вами кое-какие детали.
   - Какие? - Иван по-прежнему никак не выказывал беспокойства.
   - Дело в том, Иван, - раскрыл папку Фриц, - Что этот договор по действующему законодательству нельзя признать действительным... Позвольте мне опустить узкоспециальные подробности, но целый ряд пунктов делают этот документ простой бумажкой с точки зрения юриспруденции. Я здесь для того, чтобы обсудить с вами создавшуюся ситуацию.
   У Саши было ощущение, что оба ходят вокруг да около, не приступая собственно к теме. Он слегка напрягся в ожидании.
   - И что? - спросил Иван.
   - А то, что сделка недействительна. Если вы желаете, мы можем довести дело и до суда - но, я вас уверяю, для вас это выльется всего лишь в дополнительные расходы. Судебные процессы, знаете ли, это довольно дорогое удовольствие, - с каким-то удовлетворением сказал Фриц, - А мы здесь для того, чтобы избавить вас от подобных хлопот и решить дело миром.
   - И как же вы думаете его решить? - Иван говорил все тем же корректным тоном - но Саша чувствовал, что он напряжен.
   Фриц слегка откинулся на спинку дивана и ответил не сразу.
   - Вы отдаете нам расписки моих клиентов. Таким образом, то, что оказалось в вашей собственности, вернется к ним.
   Иван какое-то время думал. Саша позавидовал его самообладанию. Андрей сидел с безучастным видом, словно его это все и вовсе не касалось.
   - Хорошо, - сказал Иван, - Но в таком случае вы вернете мне выплаченный гонорар.
   Саша слегка пошевелился на стуле - но тут Фриц посмотрел на него таким взглядом, что Саша шевелиться на какое-то время перестал.
   Фриц какое-то время помолчал и тогда сказал:
   - Иван... извините, не знаю вашего отчества. Я хотел бы вам предложить обсудить это с глазу на глаз. Моим клиентам волнений и так хватило. Вы не против? - кротко осведомился он.
   Иван посмотрел на клиентов. Андрей продолжал сидеть с отсутствующим видом. Саша поймал взгляд покупателя. Иван смотрел на него не с угрозой, и даже не с досадой - а словно бы с укором и с пониманием. Саше даже почудилось, что он подмигнул; дескать, расслабься, чувак, всякое бывает.
   - Ну, что ж давайте обсудим, - согласился Иван.
   Фриц посмотрел на них в упор; Саша все понял - а Андрей уже давно стоял, поджидая его. Они вышли за дверь.
   - Андрюх, - сказал Саша, - Да давай отдадим ему этот гонорар, и бог с ним. Честно; мне кажется, так будет правильно...
   Из-за двери раздавались приглушенные голоса; словно бы просто люди, о чем-то беседующие.
   - Санек, - подчеркнуто спокойно сказал Андрей, - Ни фига ты не понимаешь в этой жизни на самом деле, прекрасная ты душа... Так не будет правильно. Неправильно позволять себя поиметь. Позволишь один раз - и тебя будут иметь всю жизнь. Так нельзя.
   - Да какой там...- начал было Саша, но в это время в комнате раздался какой-то странный звук. То ли что-то упало и разбилось; то ли кто-то всхлипнул; то ли открыли окно.
   Вдруг дверь распахнулась, и появившийся на пороге Фриц сказал:
   - Андрей, зайди на минуту, пожалуйста...
   Андрей, словно ждал этого сигнала, отделился от стены и зашел внутрь. Саша дернулся было пойти за ним - но Фриц сказал:
   - Саш, подождите, пожалуйста, снаружи; разговор и правда принимает узкоспециальный оборот...
   Саша остался один. Он не знал, как назвать то чувство, которое он испытывал. Ему просто казалось, будто его здесь нет - и в то же время он здесь, но ни на что не может повлиять, а может только смотреть. Наверное, так чувствует себя призрак, вернувшийся в дом, где когда-то родился, и обнаруживший там совсем других людей, жгущих его детские фото.
   Тут дверь вдруг опять раскрылась, и из комнаты вышел Андрей, мотающий головой, словно с досадой. И, пока дверь не закрылась снова, Саша успел увидеть, как душа компании и мастер старых анекдотов Фриц держит Ивана рукой за шкирку, что-то вполголоса говоря ему на ухо, а сам в это время тычет того лбом в столешницу. Саша успел ещё заметить выражение на лице Ивана: покорность и смирение были на нем, как у опытных участников запрещенных политических демонстраций, которые знают, что когда их ведут в автозак, то лучше не сопротивляться - тогда от тебя самого останется куда больше для того, чтобы принимать участие и в следующих акциях протеста.
   Саша какое-то время не знал, что сказать, но потом спросил спокойно:
   - Что там происходит?
   Андрей усмехнулся, но ответить не успел. Дверь снова распахнулась, и на пороге появился Иван.
   Он выглядел несколько раскрасневшимся, но в остальном это был все тот же подчеркнуто корректный молодой человек, который со всем миром на "вы". Только воротник его адидасовского свитера был слегка разорван.
   - Александр Николаевич! Андрей Михайлович! Я приношу вам свои извинения, и - пожалуйста, - он протянул им замызганные кровью бумажки, - Сделка наша объявляется недействительной. Вы вольны делать с ними, что хотите. Особую благодарность, - он повернулся к Фрицу, который как раз покидал комнату, - Я хотел бы адресовать Фридриху Евгеньевичу. Он снабдил меня очень ценной информацией; урок, который я сегодня выучил, неоценим; поэтому всю сумму гонорара вы тоже можете оставить себе. Я недооценивал юриспруденцию, - с кривоватой усмешкой сказал Иван, - Но больше это не повторится.
   - Замечательно, - сказал Фриц, протягивая ему руку,словно бы и не он только что держал его этой самой рукой за загривок, - В таком случае, позвольте откланяться.
   - До свидания, - сказал Иван, закрывая за ними дверь. Саше показалось, что он задержал на нем взгляд - но это, как и подмигивание несколькими минутами раньше, ему, разумеется, только показалось.
   Пока ждали лифт, Андрей спросил:
   - Ну что, тяжело было?
   Фриц усмехнулся. Это снова был душка-бультерьер.
   - Да ладно. Если бы мы везде могли за двадцать минут управиться...
   - Но, однако, как он Астарота начал призывать - я думал, сейчас помру. То ли со смеху, то ли от жалости, - припомнил Андрей.
   Фриц тоже хохотнул.
   - Клиенты разные бывают, - сказал он, - Но этот, на самом деле, вовсе не так прост. Спорю на что угодно: он завтра же пойдет к кому-нибудь в теме и составит с ним вместе такой текст, к которому ни я, ни кто другой уже придраться не сможет. Так что этот номер у нас прошел всего один раз: если ко мне обратится кто-то ещё по его поводу, то я пас.
   Они сели в машину.
   - А, однако, интересно было бы порасспрашивать его как следует да узнать, откуда он на это все деньги берет, - мечтательно проговорил Фриц, заводя мотор, - На коврах да собраниях сочинений советских классиков особо не заработаешь.
   - Как "откуда"? Сотона ему из ада регулярно переводы шлет, откуда ещё, - сказал Андрей.
   Они оба захохотали.

***

   Фриц потащил их с Андреем в какой-то ночной кабак - точнее, ресторан; это, видать, было дорогое заведение, с вежливыми официантами и ненавязчивой музыкой. Он все время сыпал прибаутками, вновь превратившись в душу компании - но Саша все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Он потягивал "Гиннес", заказанный для него Фрицем (тот настоял, что будет всех угощать), и лишь превозмогая себя, изо всех сил старался быть вежливым и поддерживать беседу. Он заикнулся было об оплате за услуги - Фриц устало махнул рукой и улыбнулся:
   - Не берите в голову, Саш; не ходовая часть... Все было сделано абсолютно бескорыстно. Уже одно то, что вы друг Андрея, было бы достаточной причиной; а раз вы ещё и такой замечательный автор, то мне тем более приятно оказать вам пустяковую услугу...
   Саша кивнул и практически перестал поддерживать разговор. Он все таращился в свой стакан, и даже когда Фриц собрался уходить, попрощался без особой сердечности.
   - Зря ты так, Саш, - сказал Андрей, когда за Фрицем захлопнулась дверь, - Ты ведь ему и правда понравился, и он действительно оказал тебе большую услугу. Ты себе представить не можешь, сколько подобные вещи обычно стоят...
   - Да я понимаю, Андрюха, - устало согласился Саша, - Я ведь и правда ему очень благодарен. Просто, когда я увидел, как он... работает, мне показалось, что как-то это... неправильно, что ли. Знаешь, когда лекарство оказывается хуже, чем болезнь...
   - Ерунда, Санек, - подмигнул ему Андрей, - Ты просто ещё в себя не пришел; Фриц это тоже заметил. А работает он, я тебе должен сказать, весьма гуманно. Никаких тебе "людей с запахом могилы" - просто сила убеждения...
   - Ага, - невесело усмехнулся Саша, и снова погрузился в изучение своего стакана.
   Они долго молчали. Андрей даже начал разглядывать посетителей - а Саша так и продолжал таращиться на бокал с пивом.
   - Знаешь, Андрюха, - сказал он наконец, - Я недавно одну вещь понял. Я сочиняю картинки про людей, но самих людей я не люблю. То есть, хуже - я их избегаю. Я все жду, когда же наконец изобретут телепортацию, чтобы уж совсем ни с кем не пересекаться. Так чтобы можно было выйти из ванной, войти в кабину - и оказаться в библиотеке, где тишина и можно спрятаться за стеллажами с книгами, которые говорят только то, что я хочу услышать, и не беспокоят меня. Потом опять в кабинку - и уже в магазине; а потом в кабинку - и домой... Ты себе не представляешь, как мне это остопиздело - каждое утро видеть из окна тот же самый грузовик, из которого выгружают пиво для супермаркета, или ехать в трамвае и видеть из окна те же самые дома, улицы; или людей на улице... Я не знаю, что со мной. И ведь при этом я очень завидую людям, которые работают с другими людьми и приносят им пользу - знаешь, мне очень хотелось бы самому быть адвокатом, или врачом, или учителем - или священником, на худой конец... Даже ментом - но я ничему этому не научился, и я бы этого, пожалуй, не смог бы. Но и то, что я делаю, что я умею делать, мне противно и надоело; и никому это не нужно и никому не поможет...
   - Санек, не впадай в истерику, - сказал Андрей, - Как это "не нужно"?.. Ты сегодня пришел к незнакомому человеку, не последнему человеку при этом - который, как выяснилось, читал твои комиксы и очень тебя ценит. И это все без какого-либо влияния с моей стороны, заметь, я ему тебя не нахваливал... И ты после этого будешь говорить про "не нужно"?
   - Ну, ладно, значит, нужно, - ядовито скривился Саша, - В конце концов, туалетная бумага - одно из самых "нужных" на Земле веществ. Однако по-настоящему нужной она от этого не становится, если ты понимаешь, о чем я...
   Андрей нахмурился. Видно было, что Сашин приступ меланхолии начинает действовать ему на нервы.
   - Я хотел бы, чтобы то, что я делаю, имело какой-то высший смысл, а не просто было пригодным для чтения в сортире. Чтобы то, что я делаю, как-то помогало людям - тем самым людям, которых я терпеть не могу; чтобы это не было просто онанистическим самоизвержением, а чтобы кому-то это помогло жить... Вот чего я хочу, - закончил Саша, и вновь уставился в свой стакан.
   "Жалкий ты паяц", - думал он про себя: "Людей он, видите ли, терпеть не может - а вот поди ж ты, хочется ему, чтобы эти же самые люди его на руках носили, за ту мудрость, которую он им явил... Ну и гадость же ты, раб божий Александр", - вспомнил он вдруг отца Сергия.
   Андрей глядел на него с жалостью.
   - Болван ты, Санек, - сказал он, - Просто ненасытный самовлюбленный болван. Я тебе отвечаю: если бы ты был художником с мировой известностью, выставлялся бы в лучших галереях и все такое - то и тогда бы ты продолжал плакаться на то, что не чувствуешь в своих творениях "высшего смысла". Тебе, дескать, хотелось бы, чтобы твои творения были заместо "Джоконды", а раз это не так, значит все, жизнь прошла зря... правильно я говорю?
   Саша не отвечал. Он чувствовал, как в глазах у него щипет; вспоминал, что ничего за сегодня не ел; чувствовал, что уже пьян, уже поздно и ему пора бы ехать домой; надеялся, что придет спасительный приступ злости, и знал, что слишком устал, чтобы злиться - и ничего не мог сказать, просто продолжал сидеть и смотреть, как по стенке стакана подымаются веселые пивные пузырьки.
   Андрей долго на него смотрел, а потом положил ему руку на плечо, уткнулся лбом в его лоб и сказал:
   - Вот что, Санек. Я никогда не произношу тосты и хвалебные речи, но раз уж тут у нас особая ситуация... Послушай меня.
   Саша поднял глаза. Ему тяжеловато давалась смена позиции, перед глазами все какое-то время продолжало плыть, как те веселые пузырьки.
   - Знаешь, Саша, что мне больше всего нравится в твоих комиксах? - начала Андрей с риторического вопроса, и закурил после него сигарету, - Даже не рисунки, хотя они хорошие. Не диалоги, хотя они остроумные. И уж подавно не то, что они про мертвецов - можно было бы и без них обойтись. Больше всего я ценю то, что твои герои - живые; даже те же мертвецы. Бог знает, как ты это делаешь - но у меня от книг редко бывает ощущение, что ее герои - настоящие; а у тебя получается... На мой взгляд, в этом и есть задача художника - создавать жизнь; стиль, новизна и все остальное - это все второстепенно. И это тем более ценно, что по сегодняшним временам это - большая редкость. Ты рисуешь комиксы - ирония истории же состоит в том, что сегодня весь мир стал похож на комикс. Посмотри на старые картины, на это богатство деталей, когда одно полотно нужно рассматривать неделями, чтобы все увидеть и понять - и посмотри на то, что рисуют сегодня. Посмотри на старые здания, с их капителями, колоннами, скульптурами, рельефами - и посмотри на современные гладкие изделия из стекла и бетона. Посмотри на литературных героев, которых раньше выписывали вплоть до деталей одежды и черточек характера - и посмотри на сегодняшние конструкты, имеющие лишь те черты, которые могут потом нести некую функцию в повествовании... Посмотри и на людей. Это те же комиксы; большинство из них не только не живет, но и не знает о том, что оно не живет. Как ты думаешь, почему наш знакомый, официальный дистрибьютор Сатаны, дает за души такие деньги? Да потому, что у большинства современных людей души просто нет! И тебе он такую цену предложил потому, что у тебя душа не просто есть - она у тебя редкая... Ты сам живой, Саша, и ты способен давать жизнь другим, к чему не способны, например, я или Фриц. И если тебя, как обладателя таких редких даров, посещают сомнения в собственной нужности на этой земле - то вот тебе мое слово: гони их прочь, причем матом...
   Они помолчали. Саша вдруг почувствовал, насколько он пьян.
   - Да, - сказал он с невеселой усмешкой, - С одной стороны, вроде как меня утешают; даже довольно убедительно, в чем-то. С другой - меня утешают тем, что напоминают мне, какую цену предложили за мою голову... Что ты тут будешь думать?
   Андрей сделал паузу; кажется, ему не хватало слов. Если бы Саша был не так пьян и и поглощен собой и мог это заметить, он бы удивился.
   - Санек, я тебе говорил простую вещь: ты нужен людям. Всем, всему человечеству; или, если тебе это недостаточно конкретно: ты нужен мне. Или вон, Фрицу, например, ты тоже нужен...
   Саша вдруг вспомнились те полсекунды, когда он видел Фрица, размеренно, по-рабочему тыкающего Ивана лицом в столешницу - и в сочетании с этим видением фраза "Ты нужен Фрицу" вызвала у него нехорошее ощущение. Если бы он был трезв, он бы испугался; а так он просто понял, что ему нужно идти. Так пьяница, видящий милиционера, понимает, что нужно выпрямиться и перестать шататься.
   - Андрюха! Меня же ждут! - Саша встал и полез с объятиями; Андрей похлопал его по спине.
   - Все будет нормально, чувак; давай, завтра созвонимся. Или, может, тебя довезти? - спросил он.
   Саша бодро, как ездовой конь, помотал головой, издал ещё какой-то боевой звук и пошел к выходу, на ходу пытаясь обмотать вокруг себя шарф. Но вдруг на полпути обернулся.
   - Слушай, Андрюха, давно хотел тебя спросить...
   Андрей поднял брови.
   - Ты замечал такую тему: если дрочить даже хоть три раза подряд, то ничего - а когда с бабой переспишь, то после этого всегда глаза слипаются, спать хочется неимоверно... Почему, как ты думаешь?
   Андрей вздохнул.
   - Иди домой, Сашенька, - устало сказал он, - Поспи, отдохни...
  

***

  
   - Кастор Трой, я тебя в последний раз предупреждаю: еще один такой вопрос, и ты забанен.
   - Ты мне лучше объясни, что в моем вопросе "такого"?
   - Того, что он глупый. ты что, правда не понимаешь, почему мы это пишем? Да чтобы жопу было чем прикрыть в случае, если копирасты на нас наедут.
   - Блин, да это я понимаю, господи ты боже мой... Я тебя спрашиваю: ну, наедут. И чего?
   - Не, ты правда тормоз. Спроси яндекс про авторское право, он тебе расскажет, а я с тобой забодался дискутировать.
   - Бля пиздец ты старшеклассник... Вот смотри: у тебя док называется "Отказ от жизни", если на русский перевести. Тебе не кажется забавным, когда человек, ни о чем так не мечтающий, как сдохнуть, беспокоится о каких-то копирайтах и лэйблах, которые могут засадить его - всего-то! - на пару годиков в тюрьму? Да он по идее их упрашивать должен, чтобы они его расстреляли из гаубичных орудий!
   User Castor_Troy banned from Verzicht auf Leben.
  

***

  
   - Сашок, - тоном ниже сказала Надя, - Зачем это было делать?
   Саша где-то раздобыл замечательную запись Зиновия Гердта, читающего Первое послание Коринфянам; вырезал из нее известный кусок "Любовь долготерпит, милосердствует; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит..." - и наложил его на видеоряд, в котором худенькая девушка, пользуемая через двойное проникновение несоразмерно большими приборами, без особого успеха пытается уловить губами ещё и третий. Получившееся произведение Саша послал Лене. В подарок к Восьмому марта.
   - Я думал, ей понравится, - сказал Саша, - Она же сама говорила, что любит хардкор; я же не думал, что у нее при этом нет чувства юмора...
   Надя с силой выпустила дым из угла рта.
   - Ты правда не понимаешь, или же ты прикидываешься? - спросила она, глядя ему в глаза, - Ну, конечно же, прикидываешься, братан, я-то тебя знаю. Все ты на самом деле понимаешь. А поэтому я не понимаю, какого черта тебе это надо было делать...
   Саша сжал кулак и какое-то время смотрел на побелевшие костяшки пальцев. Но это чувство не проходило, и тогда он сказал, стараясь говорить негромко:
   - А если не понимаешь - то какого черта ты лезешь?
   Надя замолчала; она не ожидала такого поворота.
   - Какого хрена тебе от меня вообще надо, сестра, дык, елы-палы? - Саша чувствовал, что его начинает нести, и ему нравилось это чувство; лучше уж чувствовать, как ветер свистит в ушах, чем ощущение того, что тобой опять кто-то недоволен, что ты опять что-то сделал не так... - Я жил, никого не трогал, никаких "девушек" мне на фиг не было надо - нет, ты прилезла со своей подругой, думая, что это и есть то, чего мне надо. Ладно, я попробовал - вдруг тебе и правда лучше видно? Вдруг на самом деле все, что мне не хватает - это вот такая Лена? Что ж, как я и опасался, все оказалось вовсе не так. Однако просто все бросить было бы не по-человечески; к тому же, там были слова о любви и о прочем в этом духе - я и подумал, дай посмотрю: неужели меня действительно любят? Даже вот такого вот, как я есть? Дай, думаю, покажу ей небольшой кусочек меня настоящего; совсем маленький, чтоб уж чрезмерно не шокировать; я же понимаю, чужая душа - страшные потемки с бабайками... Что ж, оказалось много даже этого кусочка. К тому же, на меня смертельно обиделись - хотя я никого не предал, не оскорбил, не ударил, не обманул... Просто хотел показать, каков тот я, которому говорили, что его любят. Ну это ладно, это чужой человек, в конце концов, я ничего такого серьезно и не ожидал. Однако то, что и ты понимаешь меня не лучше, чем она, - Саша почувствовал, что у него в горле появился комок, когда он это говорил, - Вот это уже совсем хреново, сестренка. Более того, ладно бы ты просто меня не понимала - но ты ведь ещё и беспокоишься в первую очередь о ней, а не обо мне. Устроила мне тут какую-то несуразную сцену, отчитывать меня тут взялась - кто ты такая, вообще? Кто кому ещё задницу в детстве подтирал, забыла?..
   Тут Саша сделал попытку встать, но Надя крепко схватила его за руку.
   - Я беспокоюсь и о тебе тоже, - подчеркнуто спокойно сказала она, - Но издевательство в качестве поздравления ты ей послал, а не она тебе, вот я и устроила этот разговор. Я стараюсь быть справедливой. А ты, как всегда, думаешь в первую очередь о себе, любимом.
   Сашу совсем разобрало зло, и он ударил ниже пояса.
   - Это - моя жизнь. Поэтому я и думаю прежде всего о себе в ней. И мне хотелось бы, чтобы те, кто в нее лезет, если уж им совсем не кажется важным, что сам я об этом думаю - чтобы они хотя бы в своей собственной жизни порядок навели, перед тем, как лезть в чужую. От этого всем нам было бы намного больше пользы, - тут он снова встал, не торопясь, давая Наде время снова схватить его за руку и удержать.
   Он было и протянула руку, но отдернула ее на полпути и отвернулась. И Саша ушел.
  
  

***

  
   "Скажите, Отто... когда вы в последний раз проверялись на сердце?"
   Вурм вдруг сразу понял, к чему он это ведет. И он только хотел было попросить у кого-то силы, чтобы вынести все, что предстоит - но вспомнил, что просить ему не у кого, и тогда рассмеялся усмешкой Макферсона, танцующего вокруг собственной виселицы.
   - Шеф, ну вы же меня знаете! - сказал он с шутливым упреком, - Да и мой кардиолог - просто зверь, чующий любую аритмию за неделю до ее появления... Я как младенец!
   "Отто... дайте мне ваш жетон, пожалуйста".
   Вурм понял, что это ему не снится. Хотя он и забыл уже, когда ему в последний раз что-то снилось. Сон для него был черной ямой, куда он проваливался - чтобы потом тем скорее встать по флажку, дающему старт.
   - Зачем, шеф?
   "Отто, дайте, пожалуйста, ваш жетон".
   Вурм вытащил его из внутреннего кармана пиджака и протянул шефу.
   "У вас нет никаких прав. Вы не можете оказать сопротивления. Вы не имеете права на адвоката, ибо это право предоставляется только действительным гражданам Города. Я должен предупредить..."
   - Кончайте эту бодягу, шеф, - поморщился Вурм, - Мне и самому доводилось зачитывать клиентам Особой полиции наш общий меморандум. Скажите мне только одно.
   "Что, Отто?"
   - Неужели это со мной уже давно?
   "... Отто. Я не знаю. Но ты можешь помочь нам узнать, если пойдешь с нами и не будешь чинить препятствий правосудию".
   Вурм встал, бодро улыбнулся и сказал, обращаясь непосредственно к тусклой лампочке под самым потолком:
   - Ну, что ж. В тексте Присяги говорится, "буду служить общему делу до самой смерти, пока бьется мое сердце". А я, выходит, стану первым, кто сумеет послужить ему и после нее...
   "Идем, Отто".
   Вурм ещё раз усмехнулся и первым вышел за дверь.
  

***

  
   Андрей отложил папку в сторону, посмотрел на него искоса и понимающе улыбнулся.
   - Если честно, я сам не сторонник таких жестов - однако, признаю, на публику они оказывают сильное действие. Шерлок Холмс, Рейхенбахский водопад - понимаю. Но, честно, не ожидал, что ты когда-нибудь решишь убить Вурма...
   Саша, в тон Андрею, безмятежно улыбался.
   - Когда думаешь его воскресить? Кто у тебя будет в "заместителях" ходить?
   - Ты не понял, Андрюх, - по-прежнему улыбаясь, сказал Саша, - Я не буду его воскрешать, и никаких "заместителей" придумывать ему не буду. Вурм мертвец. Некрон сгнил.
   Андрей посмотрел на него; в это время зазвонил телефон, но он только гавкнул туда "я перезвоню", и снова бросил трубку.
   - То есть как? - спросил он.
   - Вот так. Умер. Со всеми бывает. People are always fucking dying, как говорил Джон Константин...
   Андрей встал и немного походил по комнате.
   - Санек, - сказал он, - Это глупо. Зачем?
   - For lulz, - ответил Саша, и вздохнул, - Андрюх, перестань бегать. Я всего лишь решил не делать больше комиксов про Вурма. Это что, конец света?
   Андрей грустно усмехнулся.
   - В каком-то смысле да, бляха-муха... Я понимаю, если бы тебе надоело, если бы ты исписался, если бы этот герой уже и так был полумертвым, если бы о нем больше нечего было сказать - так ведь нет! Так хорошо, как в последний год, ты не писал никогда!..
   Саша то ли усмехнулся, то ли всхлипнул.
   - Сто пудов, - сказал он, - Кстати, знаешь, теория твоя фуфлом оказалась...
   - Какая теория? - Андрей наморщил лоб.
   - Ну та, про гениальность...
   - Какая теория??...
   - Блин, - Саша начинал жалеть, что устроил этот разговор, - Только давай без истерик, окей? Та твоя теория, которую ты мне поведал, когда мы шли души продавать: про то, что дьявол ничего не дает взамен, а только забирает душу, и этого достаточно, чтобы освободить творческий источник...
   Андрей закивал, припоминая.
   - Так вот, я тебе скажу - туфта это все...
   - Санек, - вкрадчиво произнес Андрей, - Конечно, это туфта. Теорийка, которую я развил в тот самый момент, как ее произносил - и настолько же быстро забыл обратно. Неужели ты это принял на свой счет?
   Саша скривился.
   - Принял, не принял... Просто это действительно оказалась туфта.
   Андрей устало сел в кресло, вздохнул и скрестил руки перед собой.
   - Ни черта не становишься после этого гением, - тихо сказал Саша, - Приобретая боль, не приобретаешь способности ее выражения. Я за последний месяц ничего не написал, ты знаешь, - Саша посмотрел на Андрея, - Cовсем ничего...
   Андрей перевел дух.
   - Ф-фух ты господи боже ты мой! - сказал он, - Ну ты меня, братец, испугал. Я уже невесть что подумал - а у тебя, оказывается, творческий кризис... Санек, я знаю, ты мне сейчас не веришь, вон, ухмыляешься криво - но ты, по крайней мере, запомни то, что я сейчас говорю, а поверишь потом когда-нибудь. Так вот, Санек: я такие вещи видел миллион раз и больше. У самых разных людей, в том числе и у самых настоящих гениев, даже и с большой буквы "Г". Называется эта вещь "творческий кризис", "простой" или черт знает как ещё - и, как правило, заставляет всех людей искусства делать в штаны, плакать и бояться, что они более ни строчки никогда не напишут. Это все фуфло, Санек - все они боятся, и все потом пишут как миленькие - и ещё лучше, чем до этого. Кризис - это признак развития; это хорошо, это значит, ты не застаиваешься. Это значит, все еще впереди...
   Саша недоверчиво на него посмотрел и засмеялся. Андрей засмеялся в ответ.
   - Знаешь, что меня больше всего поражает в людях, Андрюха? - спросил Саша.
   - Что, чувак?
   - То, какие же они иногда тупые. Многие из них думают, если человек плачет, значит, ему плохо - и не видят, что он, может быть, плачет от счастья. А если кто-то смеется - они думают "ну, какой веселый оптимистичный парень". Они думают, если человек не совсем идиот и может понять, что нечто является смешным - то значит, с ним все в порядке... Они придурки.
   Андрей встал, подошел в Саше, взял его за плечо своими железными пальцами и несколько раз встряхнул.
   - Вот что, Санек, - сказал он, громко дыша и озабоченно глядя ему прямо в лицо, - Ты у меня сейчас выйдешь отсюда, пойдешь в ближайший бар, купишь себе "Гиннесса" и будешь ждать меня там. И скажи моей секретарше, - Андрей полез в бумажник и выудил оттуда приличной толщины пачку купюр, - Пусть она тебе сейчас же закажет путевку куда-нибудь, к черту на рога, лишь бы подальше отсюда; туда, где все по-другому. Тебе надо развеяться, я на полном серьезе говорю. Хоть в ту же Ирландию езжай...
   - Андрюх, не надо, - печально сказал Саша.
   - Это приказ, - тихо, но внятно сказал Андрей, и на всякий случай ещё раз сдавил Сашино плечо пальцами.
   - Да есть у меня деньги...
   - Мне насрать, что у тебя есть. Мозгов у тебя нет... - Андрей чертыхнулся и провел рукой по волосам, - В общем, Саш, ты понял? Выполняй. Давай, - он стал подталкивать его к двери, - Я через пару часов буду. Вот только чуть-чуть здесь разгребу... - и он вытолкал Сашу за дверь.
   Саша немного постоял снаружи, привыкая. Потом подошел к секретарше и улыбнулся ей так обворожительно, как только в детстве или по большим праздникам.
   - Андрей Михалыч просил, - Саша протянул ей деньги, - Чтобы вы заказали на эти деньги цветов, что-нибудь этакое - вы женщина, вы в этом лучше меня разбираетесь, - он опять улыбнулся обворожительно, секретарша тоже расплылась в улыбке, - И отправили их по этому адресу, - он полез в записную книжку, вырвал оттуда листок и подал ей, - И ещё по этому тоже, - спохватился он и добавил ещё лист.
   - На всю сумму? - спросила недоверчиво секретарша.
   - Да, - подтвердил Саша, - Так он приказал, - и он повернулся, чтобы уйти.
   - Написать что-нибудь: от кого, посвящение, ещё что-то? - крикнула секретарша ему вдогонку.
   - Ничего не надо, - послал ей Саша улыбку на прощание, - Пусть цветы говорят сами за себя.
  
   ***
  
   Несколько раз его вызванивал Андрей. Пару раз пыталась Надя; "Transilvanian Maniac" с его мобильника звучал минут пять без перерыва, наверное. А потом ему пришла смс от Лены: "Я ни на что не обижаюсь. Давай останемся друзьями" - и Саша расхохотался и выключил телефон. Теперь он пил купленный по дороге пятнадцатилетней выдержки "Джонни Уокер", слушал Хаулин Вилли Канта и смотрел в унылое, начинающее темнеть окно.
   I'm going home to Satan,
   There's no debating
   Where I am bound;
   A quart of whiskey
   Will be there waiting
   In my home beneath the ground
  
   Саше и правда казалось, будто он возвращается домой. Где будет, что выпить, если хочется. Где никто не будет беспокоить. Где можно делать, что хочешь. Где можно быть самим собой, каким бы мерзким уродом и ходячим мертвецом ты ни был.
  
   I'm going home to Satan
   Where he'll be waiting
   To lay me down
   Where fellow sinners-
   Are fornicating
   In my home beneath the ground
  
   Ну вас вообще всех, к чертовой матери. В конце концов, Иван оказался ещё самым приличным парнем. Один хочет, чтобы я до скончания века писал ему эти долбаные комиксы, "создавая жизнь", которая мне самому давно остопиздела. Не хочется даже думать, зачем ему эта несчастная жизнь; не хочется думать о том, жизнь ли это на самом деле. Кто живее: Вурм, которого изобличили в том, что он мертвец и который нашел в себе мужество это признать, или же дрочер Саша Чербаков, который просто менее честный, чем Вурм, а поэтому его никто пока и не изобличил? И как мертвец может создавать жизнь?.. Другая хочет, чтоб я нашел какую-то там девушку, и предлагает мне для этого отборных дур и куриц, хотя сама при этом далеко не дура и не курица - почему она так плохо меня знает? Моя родная сестра?.. Даже в церкви предложили просто стать ещё одной овечкой из стада и пастись себе спокойно; никому нет дела до того, кем я хочу быть - так что же мне ещё остается?
   А идите вы все разом к черту. Раз уж мне по-другому не быть свободным. Чтобы всех, всех к черту: и покупателя этого, и Фрица, и Андрея... и Надю... всех. Всех убью, один останусь. Или наоборот - как повезет. Но один - это уж по-любому.
   Саша распахнул окно; несмотря на начало апреля, в квартиру сразу задуло немного снега и стало холодно. Он поежился, бодро закурил новую сигарету, а потом уселся на подоконник, свесив ноги вниз, и стал смотреть на козырек подъезда, ожидая чего-то. Из подъезда вышел парень с собакой, натянул воротник повыше и резво побежал в сторону парка. Над крышами уже начинала светить Утренняя Звезда.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"