(в отличие от конкурсной редакции, тут почти все понятно... по крайней мере, автору)
Текст пока не оформлен как следует. читать не надо.
Заклинание на азарт
Полдень, через два
месяца после шторма
- Помогите мне найти колдуна, и ваша перевязь украсится капитанскими лентами.
- Гм.
Ювелир не привык упрашивать, и по нему было видно - новый опыт радости не принес. Еще бы, ведь я не соглашался.
Хмыкнув, я неторопливо перелистнул страницу конного еженедельника и отпил из не очень чистой кружки. Перчатки ювелира, тонкой серой замши с серебряными накладками - красивые перчатки, между нами говоря - лежали в опасной близости от моих ног в пыльных сапогах, водруженных на стол. Горожанин нервно косился в их сторону, но я был невозмутим.
- Лейтенант Гамборо, вы меня слышите? Если вы сомневаетесь, что Гильдия обладает достаточным влиянием, то не...
Заглянув на дно кружки, я вздохнул и отложил еженедельник.
- Дело в том, что зеленое мне не к лицу, мастер Шигвелл. И даже более того - сама мысль о зеленых лентах приводит меня в ужас, дорогой мой мастер! Вот, скажем, серые были бы намного лучше...
Я посмотрел на перчатки, ювелир посмотрел на перчатки. Потом глава Гильдии снова посмотрел на меня, и взгляд его стал вдруг задумчив.
- Откровенно говоря, дорогой Шигвелл, когда порой судьба сводит нас с нашим капитаном, я каждый раз бываю шокирован этим вульгарным сочетанием синего и зеленого. Тот, кто придумывал форму гвардии, явно обладал дефектом зрения!..
- То есть вы полагаете, ваши рыжие нашивки намного тоньше гармонируют с синим плащом? - ювелир отчего-то стал нетороплив и самоуверен. Впрочем, как и полагается личному поставщику Их Величеств. - А серые подошли бы еще лучше?
- Определенно, уважаемый мастер Шигвелл, рыжие несравненно хороши! За пять лет я высоко оценил это сочетание цветов. Рыжий и вот этот синий - великолепно! Но, должен признать, серый пошел бы мне больше. Да, это даже не подлежит сомнению.
- Тогда, наверное, это просто несчастливое совпадение, что серых лент отличия нет?
- О, вы терзаете мое сердце...
- Может быть, лейтенант, вы поделитесь причиной своей глубокой привязанности к нынешнему чину? Или, боюсь, я из самых дружеских побуждений похлопочу о вас. - Шигвелл был настойчив как кредитор, и улыбался как кот, сожравший жирную мышь.
Увы, повышение было мне нужно примерно как чирей в горле, пришлось пойти на откровенность:
- Видите ли, дорогой мой Шигвелл, у меня есть дядюшка. О, это весьма заботливый родственник. Он был настолько любезен, что решил... э-ээ... лично присмотреть за имуществом своего покойного брата, для чего и переехал в наше скромное поместье со всем своим семейством.
- Какое великодушие с его стороны, - восхитился Шигвелл.- Велико ли скромное поместье?
- Совсем невелико, никакого сравнения с королевским. Домен Гамборо, может, слышали? Ах, милый заброшенный дом, яблони и зеленые пруды, - я допил что оставалось в кружке и нашел под столом еще одну бутылку.
- Так вы представляете прямую ветвь фамилии, лейтенант? - ювелир все-таки взял перчатки и принялся рассеянно теребить. - Что же забыл сам Гамборо в нашей замечательной столице?
- Ветвь прямее некуда, а я забыл тут гвардейский чин, мой дорогой мастер Шигвелл. Видите ли, раньше нас, доминов Гамборо, было несколько больше одного, а два года назад - вот незадача! - батюшка утонули вместе с матушкой, моим старшим братом и его наследником. Дядюшка же, любезно пригласивший их на морскую прогулку, захворал накануне, бедняга.
Я задумчиво поправил пряжку на рукаве. Интересно, дядя оставил в покое хотя бы рисовые чеки? Помнится, приезжая раньше в гости, он всегда жаловался на сырость.
- Условия же завещания для второго сына были таковы, что я лишусь всего и в том случае, если дослужусь до капитанского чина, и в том, если уволюсь из гвардии раньше - батюшка был заботлив, но строг. То, что я теперь последний из Гамборо, завещания не отменяет. Мне нужна почетная отставка, мастер Шигвелл, подписанная Его Величеством, и ход делу должно дать высочайшее лицо. Ваша просьба того стоит?
- А вы со всеми столь... откровенны, лейтенант? - ювелир взглянул на часы, поморщился.
Усмехнувшись, я выплеснул остатки вина в окно.
- Только с теми, кто ради беседы со мной рискует оскорбить Ее Величество опозданием. Это все тщеславие, мой дорогой Шигвелл, о да, - это все оно.
Еще разок взглянув на часы, глава Гильдии вздохнул и начал рассказ.
Глава 1,
В которой начинается наша история, а лейтенант Гамборо обнаруживает недюжинные знания теории магии и плохие - политики.
Издавна сложилось так, что мэтры колдуны стояли особняком в расстановке сил нашего королевства. Они сами так решили на большом совете в Ирре, состоявшемся... да, двести пятьдесят лет назад. Глава Гильдии колдунов мэтр Сар тогда сумел доказать, что захват власти - это не только плохо с точки зрения любого просвещенного человека, но и очень, очень невыгодно. В отдаленной перспективе.
Магов, как известно, можно назвать какими угодно, но не глупыми. Речь мэтра они запомнили хорошо, и другим забыть не дали.
После обнаружения дара маг остается в том сословии, к которому принадлежал по рождению: горожанин не рвется в аристократы, сын благородных родителей не спешит надеть на себя корону. Разве что колдуны-крестьяне переезжают в городские окраины, хотя и это редко. Мало рождается магов в крестьянских домах, впрочем, как и среди земельной знати.
Для себя я всегда объяснял это некими достойными особенностями души и нрава. Близость к природе, к своим корням, преемственность поколений... все такое. Я как-то высказал эту точку зрения, но был жестоко высмеян Моракселлом, который предположил, что домины и крестьяне близки, не иначе, к тем дубам, среди которых растут.
Хотя сам Лесли, между прочим, отлично подтверждает мою версию, ведь он сын безземельного дворянина, и первые годы жизни, когда и закладывается основа дара, провел в гнусных пограничных крепостях, где служил отец.
Так вот, маги не вмешиваются туда, где может быть замешана политика. Никогда и ни за какие деньги.
Их можно нанять регулировать погоду над поместьем или городом - например, в столице несколько таких колдунов состоят на службе Их Величеств. Можно нанять для разведывания золота или угля - хотя это дорого вам обойдется. Можно приплатить колдуну, чтобы вывести блох у кошки.
Но мага нельзя нанять для стражи, даже королевской - Лесли исключение, и дар свой не оглашает открыто. Они не служат в Тайной Коллегии. Никто из них не согласится заняться сыском или дознанием, разве что вы сумеете доказать, что речь идет об опасном сумасшедшем убийце, который шныряет по улицам с ножом и нападает на мирных горожан.
***
Мэтр Шигвелл этого доказать не сумел.
А может, не стал и пытаться, дело-то его оказалось уж очень мутным. Пропал мэтр Марек, придворный колдун Их Величеств, известный знаток редких камней и драгоценностей. Точнее - исчез вместе с дюжиной прекрасных черных ониксов, предназначенных для убора королевы.
- Прекрасно, - заметил на это я, - просто чудесно. Но как вы дошли до мысли спросить помощи у гвардии? Вы могли заметить, почтенный мэтр, - гвардия нынче не в чести, - я обвел рукой пыльную комнату с ветхими занавесками на окнах и прохудившимся ковром. Последние семь лет гвардия - тот самый пес, который сделал свое дело, защитив хозяина, и теперь можно спокойно сдохнуть от голода на его пороге. Нам оставили эту... привилегию.
Дьявол, зря я вылил вино! Или, вернее, зря взялся пить с утра пораньше.
Глава ювелиров молча смерил меня взглядом.
- Службу в столице домины почитают за немилость? - неприятно удивился он, похлопывая перчатками по шитому серебром обшлагу рукава. - Или, может быть, это из гвардии формируют северный экспедиционный корпус? Те, с которыми сейчас прощаются как с покойниками, - много ли среди них благородных доминов гвардейцев?
Я со злостью сжал грязную кружку в ладонях, чтобы не запустить ею в стену.
- Двадцать, - процедил я. - Два десятка из моих гвардейцев приписаны к этому вашему корпусу. Их-то не оплакивают, почтенный мэтр! Их семьям не выплатят пенсион, вдовы не получат своих домиков и содержания. Они до сих пор числятся живыми, мэтр, и живыми же согласно бумагам проследуют в расположение корпуса. А там сгинут через полгода-год.
Гильдеец был ошеломлен.
- Что...
- Они стояли караулом при мэтре Тамеле, когда тот погиб в порту, останавливая последний шторм. Зачем магу караул из обычных людей?? Тамель ошибся в опорных точках, он просто был слишком стар, или рассеян. Или леший его знает что еще - но он ошибся, а рядом не было ни-ко-го, кто мог бы исправить дело. Лучше бы их проклятые Величества задумались о следующем шторме, чем о зимних праздниках, к которым нужны новые драгоценности!
- Их всех смело волной вперемешку с обломками доков и верфи. А мне тем же вечером доставили приказ от Тайной Коллегии: не оглашать их гибели и приписать имена бедняг к северному корпусу.
Я встал, зачем-то прошелся по комнате, выглянул за дверь. Там было тихо. Потом повернулся к Шигвеллу.
- Почему вы решили, будто можете свободно мне отказать, лейтенант? - усмехнулся Шигвелл.
Он вынул из-за пазухи записку и, привстав со стула, бросил мне.
- Видите печать? Ага, скривились, значит видите. Ее Величество была так заботлива, что снабдила меня нужным письмом. Только имейте в виду, лейтенант, от вашего доверия или недоверия сейчас, зависит и награда потом, в случае успеха.
- Откуда мне знать, мэтр, лжете вы или нет? - Я помахал запечатанной бумагой перед его носом. - А если это памятка для любимой прачки?
- И придворный ювелир носит ее у сердца? Я гляжу, вино ударило вам в голову, домин!
Мимо дверей прошел слуга в ливрее курьера, и гильдеец умолк.
- Вы просите, точнее - требуете от нас найти Марека? Найти отлично обученного, опытного мага, который скрылся с королевскими драгоценностями на руках? От нас, среди которых никто не обучен сыску?? Да в своем ли вы...
- Стоп. Я прошу не гвардейцев в вашем лице, лейтенант, а вас. Да-да, лично вас.
Мне вдруг показалось, что у стен выросли уши. Или они всегда были, а я оказался глупее даже, чем думал? Хотя какая теперь разница, право.
- Вот как.
- Не беспокойтесь, мальчик мой, прошлогодняя история осталась тайной для большинства. И другие тоже, - я скрипнул зубами, - даже та, с похищением. Секретарь Тайной коллегии - мой зять, очень удачное совпадение, верно? А вы, как мне передали, изволите второй месяц пить, с переменным успехом.
За пыльным окном шумела беззаботная столица. Утренний дождь от души выполоскал улицы и кварталы, смыв в море весь мусор, и оставив серый камень мостовых мокрым и чистым. Пить больше не хотелось - какой от этого толк?
Коренастый человек в неприметном длинном камзоле, с манерами потомственного гильдейца, терпеливо наблюдал за мной.
Потом, не дожидаясь моего явного согласия, он начал рассказ.
Колдуны обычно имеют достаточно узкую специализацию. Уже, чем даже обычно принято: как если бы шорник, делающий уздечки, не умел стачать недоуздок. Или хороший повар, запекающий мясо, не мог сварить джем. Глупости, право, но так уж у них, магов, принято.
Вот и Марек тоже. Двадцать лет состоял он при дворе, его услуги высоко ценились. И специалистом был высочайшего ранга... но только в своей области. Даже огня зажечь не мог, пользовался спичками.
Однако о камнях он знал все.
- Точнее, о чарах, накладываемых на камень. Э... на драгоценный камень.
- А если еще точнее? - хмыкнул, спросил я.
Шигвелл поморщился.
- Это самое точное определение, - хмуро огрызнулся он, рассеянно теребя перчатки. - Да, Марек больше любил... любит заниматься камнями, на которые наложена какая-нибудь особенная дрянь вроде проклятия или отсроченного наговора - особенно если камень сложный, слоистый или составной. Но и в остальном он разбирается неплохо.
Ювелир не верил, что Марек жив, хотя времени с исчезновения прошло мало. Не верил и в то, будто колдун мог сбежать, прихватив камешки. Только не Марек.
Что с ониксами не все ладно, Шигвелл почувствовал почти сразу. Семь камней доставил ему торговец. Предлагал еще дюжину мелких, но одноцветные гарнитуры стали немодны, и ювелир отказался.
Камни находились, как обычно, в бархатном мешочке, с подбитыми ватой кармашками внутри. Они были безупречны: ни скола, ни трещины, ни одной лишней грани. Но что-то все же настораживало.
- Нет, это был не голос с небес! - раздраженно воскликнул Шигвелл, едва я открыл рот для насмешки.
Он прошелся по комнате, выглянул за дверь, как прежде я. Дважды запнулся об дыры в ковре и наконец вымолвил, остановившись возле окна:
- Мне не понравилось как вел себя торговец.
Он, кажется, сам удивился, произнеся это вслух. То ли не понимал раньше, то ли не признавался даже себе.
- Да, именно. Он не хотел их продавать.
- Набивал цену?
- Н-нет... он не хотел продавать именно мне. Не сразу нашел футляр с камнями... потом долго мялся, норовил всучить эту проклятую дюжину мелочи. Упомянул какого-то второго ювелира, хотя явно врал. Южные купцы всегда суетятся, поэтому я сначала не обратил внимания. Цену-то за камни он назначил справедливую.
Я машинально отметил про себя: "найти торговца", а затем все-таки нацарапал на каком-то пожелтевшем смятом обрывке, найденном в бюро. Чем сразу заслужил одобрительный взгляд мэтра, продиктовавшего:
- Аргирос его зовут. У него дом в торговом квартале, такой большой, с красными воротами и медными шишечками на ограде. Как говорится, мимо не пройдешь. Но Аргирос здесь чужой, хоть и обзавелся жилищем, и дальше приезжего квартала редко выходит.
- Когда он отплывает обратно, знаете? Или обычно надолго задерживается?
- Должен отбыть в конце нынешней недели.
Нацарапав огрызком угольного карандаша "найти до конца недели", я выжидающе посмотрел на гильдейца.
- И? Что же вы остановились? Продолжайте, мастер.
Но ювелир развел руками, изобразив лицом полнейшую невинность.
- Так нечего ведь продолжить. В среду, перед обедом, я лично отнес футляр с камнями мэтру Мареку.
- Футляр открывали?
- Ну разумеется. Один или два камня я сразу вынул из гнезд и показал колдуну. На них что-то было, но, как сказал Марек, занятного плетения, сходу и не скажешь что такое. Условились о встрече, через три дня, но когда я пришел, оказалось, что Марек пропал тем же вечером в среду. И больше его никто не видел.
Он замялся на мгновение.
- Да... у скупщиков краденого камни не появились.
Больше он тоже ничего не мог внятно сказать - сам не знал. И хотя несколько раз с тревогой переспросил, берусь ли я заняться не своим делом в несвободное от службы время, успокоенным в итоге не выглядел.
Возможно, сказывалось то, что я вытребовал двести золотых на взятку старине Руфусу. Которого и нашел получасом спустя в плохо освещенных коридорах дворца, где-то между комнатами служанок и караулкой.
Глава 2,
В которой домин Гамборо заблуждается, зато кое-кто другой успевает вовремя
Когда двести пятьдесят лет назад мэтр Сар, перед своим историческим выступлением на собрании магической гильдии, показательно захватил власть в столице и окрестностях, он проигнорировал порт. Надо сказать, на это у него было довольно причин.
Во-первых, порта, как такового, тогда еще не существовало. Во-вторых, живущие вокруг грязной пристани и доков оборванцы не то что колдуну - самому дьяволу могут пятки наскипидарить. Нет, старик Сар был не дурак, чего я в данную минуту не мог сказать о себе. Леший!.. Я снова поскользнулся на кучке подозрительных отбросов.
Два века с тех пор прошло, но, должен заметить, власти порта и города мало что сумели изменить к лучшему. Разве что расстроили одну грязную пристань до такого же, годами не чищеного, порта.
Крысы и мелкие голодранцы стайками сновали в воняющих мочой и тухлятиной подворотнях. Доски деревянного тротуара прогнили, наверное, еще при жизни моего прадедушки, мир его праху. А сомнительного вида бледная слизь, то и дело встречающаяся на стенах домов, живо отбивала желание здесь задерживаться.
Хотел бы я, чтобы на этой улице заблудился кто-нибудь из Их Величеств! Любой... Нет, впрочем, лучше бы тут оказался господин бургомистр. Вот тогда бы я ткнул прохвоста носом в эти тротуары, которые по ведомости перестилают якобы каждый год. Или бы в занюханную площадь Крона, на которой, опять же по казенной ведомости, тринадцать масляных фонарей, а в действительности - ни одного.
Там-то я и заблудился, свернув к порту. Ошибся переулком.
***
Улица Святой Жиан в торговом квартале обычно мало чем отличалась от остального города. Может, чуть меньше нищих, или немного выше каменных ограды домов. Но главное - запах, на этой улице частенько пахло чужеземной едой и редкими южными пряностями, употребляемыми без ума и счету.
Однако сейчас отличие было заметнее.
Дом с красными воротами и медными шишечками на ограде стоял открытым. Из двух стражников остался на месте один, да и тот сидел, привалившись к холодной стене, а через рану между его ребрами давно вытекла вся ненужная покойнику кровь...
Трое стояли в дальней комнате над телом Аргироса из Наффы - их усилия оказались напрасными.
Впрочем, нельзя сказать, будто они плохо старались - например, Шигвелл сейчас не узнал бы давнего знакомого. Лица у трупа не осталось, один глаз вытек от удара, а пальцы были все до одного переломаны, и кожа на них разлохматилась как старая дерюга.
- Ты дурак, Бобби, - вздохнул наконец томный господин с узкими щегольскими усиками. И пнул тело в бок. - Почему ты не позвал нас, когда перестал понимать его ответы?
Бобби пожал плечами, сплюнув рядом с телом.
- Я подумал, что он без зубов не все слова выговаривает, - нехотя признался он. - А раз не выговаривает - надо помочь человеку... ну и помог.
- Дурак, - повторил щегольской господин равнодушно. - Я связался с кретинами.
- Этот человек, Бобби, был с юга.
Третий собеседник, внимательно оглядывавший комнату, повернулся к остальным.
- Он был родом из Наффы, мой мальчик. Это полуостров далеко отсюда, там говорят на очень интересном, очень примечательном наречии...
- Пришепетывают? - Бобби вытер заляпанные покойником ладони об покрывало на стене и потянулся было к ящикам бюро.
- Не трогай! - третий ловко шлепнул его по рукам. - Нет, что ты. Боюсь, пришепетыванием усопший обязан тебе, мой юный друг. На берегах Наффы же распространен замечательный диалект староимперского. Усиленный типично островным неполнозвучием и северными дифтонгами, язык Наффы звучит порой как пение весенних птиц... И представляет, мой мальчик, - третий склонился над бюро, избегая, впрочем, касаться его, - загадку даже для специалистов.
Он довольно кивнул, будто что-то увидев.
- Так, получается, - рассудил Бобби, почесав за шивотором, - ошибки-то я и не сделал никакой? А, ваше благородство?
Томный господин ответил ругательством.
- Суслик, долго мы будем здесь торчать? - рявкнул он обстоятельному третьему.
- Да я уж заканчиваю почти, твое-то благородство.
Суслик все с той же неторопливостью обходил комнату, время от времени останавливая внимание на вещах и мебели. Иногда он брал в руки какую-нибудь мелочевку, но всякий раз, к огорчению Бобби, после изучения ставил обратно. Последним он рассмотрел высокие кресла в глубине комнаты и маленькую жаровню между ними.
- Очень, очень аккуратные люди были хозяева, - похвалил он покойников. - Нигде ни пылинки, все на своих местах... изо дня в день. Вещи такое любят. Видишь, Бобби, как нужно правильно вести хозяйство?
Тот с независимым видом почесал было живот, но наткнулся на укоризненный взгляд и спрятал руку за спину. Снова пнул, поскучнев, остывающее тело.
- Мой домин, зря вы обращаете так мало внимания на Бобби и его товарищей, - наконец протянул специалист, поднявшись с колен и кивнув на прощание маленькой жаровне. - Они, мой добрый господин, наше будущее, новая смена ...
"Господина" заметно передернуло.
- Тьфу ты! Смотри, сглазишь. Ну что там?
- Все хорошо. Уходим.
Тем временем на улице что-то зашебуршилось, в крыльцо заглянул местный нищий, днем сидевший на площади Крона. Фальшивую деревянную ногу он нес на плече, на всякий случай перехватив поудобнее. Но наткнулся на стражника и предпочел поскорее сбежать.
Мордоворот Бобби проводил его тяжелым взглядом, потом выглянул следом на улицу.
- Пора убираться, слышьте-ка! Счас сюда, того гляди, стража набежит.
Но щегольской господин только отмахнулся.
- Так что там, колдун? Куда ушел товар?
- Ты не поверишь, но по адресу.
Маг по кличке Суслик в последний раз обвел взглядом комнату и широкий коридор. Снял и встряхнул плащ, проверив, не испачкан ли кровью. Мельком глянул на закутанного в глухую накидку домина, однако тот вообще ни к чему старался не притрагиваться.
Масло в единственной лампе почти выгорело, огонь дрожал, рассыпаясь искрами в жестяном отражателе. С улицы потянуло вдруг сыростью и тленом. Третьего дня сдохла у сарая кошка, и ее пока никто не нашел, чтобы закопать. Но трое живых в доме стояли среди трупов, и про кошку ничего не знали. Им стало жутко, хотя ни один из них ни за что не признался бы в этом.
От мостовой поднимался бледный туман, окутывая редкие фонари и черные углы зданий гниловатой дымкой.
Суслик обнаружил бурые пятна, покрывавшие рубаху и суконную блузу Бобби, и молча показал ему кулак.
- На, накинь-ка, - он протянул вышибале серый плащ убитого.
Тряпка едва достала Бобби до колен, но другой в комнате не нашлось, а шарить в темноте верхних комнат почему-то не хотелось. Там, кстати, остались лежать двое слуг торговца, пожилые сонные южане, ни слова не понимавшие на местном, но проснувшиеся не вовремя.
Маг прислушался к тишине - ему вдруг показалось, будто наверху скрипнула половица. Но все было спокойно.
Он послушал еще пару минут, встретился взглядом со щеголем и согласно кивнул.
Когда они втроем вышли из дома, туман уже поднялся выше пояса, кое-где закрывая окна вторых этажей и кроны деревьев.
- Камни у Шигвелла, - бросил маг, настороженно оглянувшись. Показалось, или в самом деле затухающий огонек лампы на мгновение пропал, заслоненный чьей-то спиной?
- Ты уверен?
Суслик раздраженно выругался.
- Настолько, насколько уверен в своем дипломе. Аргирос вынес их с корабля, это я тебе сразу сказал. И в бюро...
Теперь оглянулся господин с усиками.
- Слушай, великий маг, а там ведь кто-то есть.
- Я знаю. Услышал, еще когда мы были в доме, потому и торопил. Так вот... ты не слушаешь, твое благородство.
- Погоди. Давай-ка остановимся, вон там, у выхода к площади.
Молодой Бобби попробовал было протестовать, ему отвесили сразу два подзатыльника, и вышибала заткнулся. Стоял позади, злобно сопя, но один не уходил - опасался.
В доме с красными воротами тем временем потихоньку разгорался пожар.
- Лампу, что ли, перевернули?
- Нет, скорее нашли кувшин с горючкой на кухне. Смотри, огонь поднимается на второй этаж. Так что там с бюро?
- Левый ящик помнит, что в него клали этот проклятый мешочек. Следы на остальных вещах это подтверждают. Шигвелл с торговцем сидели в креслах, а на черный поднос, тот, у камина, раскладывали камни и долго рассматривали. Шигвелл полностью рассчитался, деньги Аргирос успел переправить на корабль. Не понимаю, кто это там может быть, в доме. А ты?
- Гм, - господин с усиками задумчиво подышал на камень в перстне, потом потер его об рукав камзола. - Подозреваю, тот, кто не знает о сейфе на корабле южанина. Или кто-то другой...
Он повернул левую ладонь к свету пожарища, полюбовался багровыми отблесками камня.
- Я узнаю, Суслик, - небрежно проронил томный господин. - Я обязательно узнаю, и мы, возможно, зайдем к ним в гости. Вместе с Бобби.
***
На встречу с дознавателем я тоже опоздал.
Хмурое утро не сулило ничего доброго. Хозяйка дома, в котором я снимал пол-этажа, разбудила до свету только затем, чтобы злорадно сообщить, что с нынешнего квартала плата за жилье повысится на две серебрушки. Кажется, надеялась, что я съеду.
Пришлось ее разочаровать. Хотя дядюшка, будучи дьявольски заботливым родственником, всё как-то забывал высылать мне содержание с поместья, а на жалованье лейтенанта с помпой можно было только повеситься. По моему мнению, конечно.
Но то, о чем стыдливо упомянул Шигвелл - те "истории", позволяло покуда держать марку.
Сейчас я проедал остатки последнего вознаграждения. Грязные деньги за тайный сыск, но лучше они, чем щеголять в дырявых форменных сапогах или перехватывать куски в дворцовой кухне.
Вот и сейчас на улице возле не найденного вчера ночью дома с красными воротами меня дожидался старший дознаватель управы - невыспавшийся по виду, усталый господин лет сорока, в коричневом длинном камзоле с черными лентами и помятой серой шляпе.
Он, будучи горожанином в энном поколении и едва доставая мне до плеча, тем не менее встретил весьма строго и красноречиво постучал пальцем по выпуклому циферблату круглых часов.
- Вы снова опоздали, домин Гамборо, - скучным голосом заметил он, смерив меня взглядом. - Это уже в третий раз, смею напомнить. А ведь записку я вам отправил на рассвете, могли бы и поторопиться...
Тут я вдруг резко вспомнил, что забыл дома перчатки, после чего ощутил сильное желание спрятать голые руки поглубже в рукава. Детская привычка, увы. Да и сапоги, хоть и отнюдь не дырявые, пострадали вчера от портовой грязи, пока я тщетно искал вот этот проклятый дом. И их, сапоги, никто не удосужился почистить...
- Э-э... приношу свои извинения, мэтр Криаш, - протянул я, машинально пригладив волосы и опуская глаза на носки сапог. Те были весьма изгвазданы, зрелище меня не порадовало.
- И потрудитесь наконец вести себя как полагается, господин гвардеец! - прошипел дознаватель, непочтительно затаскивая меня за рукав в дом. - Вы позорите свое звание и титул, в конце концов! Что скажут мои подчиненные? Что подумают соседи этого несчастного и ваше начальство??
- Надеюсь, что помру раньше, чем узнаю это, - вполголоса огрызнулся я.
В доме было темно, пусто и натоптанно. Пожар, начавшийся ночью, не дошел до широкого коридора, разделяющего первый этаж на две неравные половины.
Пострадали в основном подсобные помещения и комнаты слуг. Хотя огонь был потушен очень быстро - благодаря расторопности соседей и обширному фонтану в глубине сада - в живых из жильцов не осталось никого. Что, в свою очередь удивило мэтра Криаша. Молчаливые сыскные помощники сейчас выносили последние два тела в сад, где над первыми покойниками уже трудился хирург.
Черные обгоревшие останки, завернутые, во избежание сильной вони, в покрывала, не вызывали у меня любопытства, но дознаватель жестом показал мне следовать за ними.
Сам мэтр прижимал к лицу скомканный надушенный платок и, судя по сдавленному кашлю, боролся с тошнотой.
Я проследил за его взглядом. Из последнего свертка высунулась пухлая синюшная рука в обгорелом шитом запястье. Пальцы на руках и вправду выглядели исключительно неаппетитно. Я даже порадовался, что не успел позавтракать.
- Когда я получил известие от вас, лейтенант, - скрипуче сказал мэтр дознаватель, - то сразу подумал, что скоро в столице станет нескучно. Но чтобы настолько... вы делаете успехи, Гамборо.
Мне стало немного стыдно.
Мы прошли дом насквозь и вышли вслед за ищейками в сад. Тела уложили в один ряд к остальным, под спешно сколоченным навесом из мешковины, где угрюмый мужик в холщовом фартуке вовсю кого-то потрошил.
- Опять ковыряетесь прямо на месте, почтенный мэтр? Признаться, я рад, что ремонт управы затягивается. Не люблю я ваши подвалы.
- Не соглашусь с вами, лейтенант. - Дознаватель смотрел на развернувшееся в саду светопреставление, в его темных глазах под трагично заломленными бровями отражалась вся скорбь мира. - Это безобразие! Если дознания до конца недели не пустят в отведенное нам по закону помещение, я пойду жаловаться в канцелярию Их Величеств!
- А по-моему, здесь намного приятнее находиться, нежели в подвалах. У вас там, простите, мертвечиной всегда воняло, и поломоек нету. А потому в коридорах порой разная дрянь валялась, и крысы ее по всей управе растаскивали.
- Ах, не напоминайте! Но на улицах, видите ли, не круглый год лето, да и горожане часто недовольны...
Город, между тем, просыпался, на верх ограды забрались первые зеваки. Мальчишки принялись было кидать камешки и плесневелые корки в сыскных и хмурого дядьку-потрошителя, но их скоро шуганули.
Пошел моросящий дождик, от которого полотняный навес промок, обвис и начал пропускать струйки воды прямо на дядьку и его страшных пациентов.
Старший дознаватель с каждой каплей становился все грустнее. Наконец он с ругательством стащил с головы шляпу, вылил из складок высокой тульи воду и зашагал в сторону хирурга. Тот как раз достал из почерневшего тела нечто неожиданно розовое, с видимым удовольствием принявшись кромсать это розовое вдоль, грязным ланцетом.
Зеваки на ограде взвыли.
- Как видите, наличие свежего воздуха и отсутствие крыс - не такое уж абсолютное благо в нашей работе, лейтенант. - С некоторой язвительностью указал мэтр Криаш.
- Что скажете, почтенный? Все, как мы и предполагали?
Угрюмый мужик буквально расцвел.
- Да! Глядите, ни следа сажи! Ни малейшего налета. Небольшая отечность, и все.
И он ткнул этим розовым, оказавшимся легкими торговца, мне под нос.
- Хотя говорить о смерти в пожаре вообще смешно, вы только посмотрите на его руку! Не удивлюсь, если со второй, не сохранившейся, было то же самое.
- А что вы скажете про пожар?
Дознаватель был настойчив, несмотря на опять прижатый к носу платок.
Жаль, кстати, что нельзя познакомить с ним кое-кого из моих гвардейских приятелей. Они почему-то уверены, будто вид чужих кишок должен бодрить. И никак иначе. Существование человека, который испытывает ровно обратные чувства, но тем не менее видит чужие потроха по пять раз на дню последние десять лет, должно было их удивить.
С Аргиросом кто-то покончил. Непонятно, правда, кому он потребовался. Не ясно, чего добивался убийца, устраивая глупый, дурно организованный пожар.
Зато стало очевидно, что следов Марека я тут не найду.
Интересно, что мог бы сказать мне торговец, успей я вчера? Правда ли, что он не хотел отдавать ониксы придворному ювелиру, и почему?
За полдня, проведенных в доме Аргироса, я узнал многое, но ответов на эти вопросы не получил...
Глава 3,
в которой Эдди Гамборо знакомится с чужими слугами и встречает старого друга
От следующего дежурства в приемной Его Величества откупиться не удалось. Старина Руфус занемог животом и прислал мальчишку с нижайшими извинениями и наказом не есть, избави боги, в харчевне "Горбатый петух".
На площади сегодня зачитывали новый королевский указ: то ли о том, сколько складок дозволено на мантиях горожан неблагородного сословия, то ли вовсе очередной запрет на вывоз тухлой рыбы. Что-то бессмысленное, в общем.
Тем не менее, улицы оказались запружены народом и я, устав проталкиваться по направлению к казармам, свернул в переулок.
***
Столица этого королевства, его "жемчужина" называлась таковой скорее по местоположению, нежели по иной причине.
Огромный раскинувшийся вдоль побережья город, вмещающий аж двадцать тысяч людей - и это не считая бродяг и военных, был в равной степени грязен, удобен и красив, чтобы его можно было назвать как жемчужиной, так и клоакой западного побережья.
Разные люди видели город каждый по-своему. Лавочники, не заслужившие права вступить в гильдию, редко успевали за свою весьма недолгую жизнь увидеть даже улицу, лежащую от них через два квартала, не говоря уж о дворцовой площади. И потому мало что знали о столице.
Торговцы, приезжающие со стороны маленьких равнинных княжеств, восхищались широчайшим проспектом, соединившим королевский дворец, старинные казармы гвардии и главное здание управы. Они разносили по родным городам описания величественных серых зданий и нежного розового гранита мостовой. Сетовали, что торговые заведения родных княжеств не столь удобны и обширны, как рыночные площади королевской столицы. С восторгом отзывались о затеянной нынешними величествами стройке казенных зданий по новому образцу: высоких, с узкими стрельчатыми окнами и непременными четырьмя башенками на крыше, поставленными по сторонам света.
Местные жители, будь то богатый гильдеец или вечно голодный, зато с именем длиной в руку гвардейский сержант, лишь плевались при напоминании о королевском проекте.
"Эта юная дурочка всё никак не поймет, что здесь не ее милая родина, и что архиектура, популярная при дедушке Его Величества, и могла остаться модной лишь на границе бытия, каковой является Трем".
"Последние украшенные башенками развалюхи", - мог сказать вам любой глава торгового квартала, - "снесли еще пятнадцать лет назад. И мы недоумеваем, зачем тратить наши деньги на то, чтобы возвести заново целых три или четыре уродливых улицы! Невозможно хорошо вести дела в таких домах - от стен дует так, что карты падают с полок, стрельчатые окна пропускают слишком мало света... А оконные переплеты так часты, словно у нас разорились и пропали все стекольные мастерские разом. Но ведь это, слава богам, отнюдь не так! Нет, я не перенесу контору в королевские халупы, пусть Ее Величество подпишет еще хоть пять указов".
Военные в лице гвардейских офицеров выражались столь же откровенно, но совсем не так вежливо.
"Эта бесплодная сука может мстить нам за позорную отставку братца. И не выплачивать месяцами и без того урезанное довольствие, она может отпускать язвительные замечания в адрес наших офицеров... Но будь она проклята, если сумеет заставить нас переселиться из казарм в ее поганые склепы!"
"Если подумать", - говаривали самые неостородные, - "король-то может сколь угодно любоваться супругой, но у самого него давно подрастает неплохой бастард от баронской дочки, а кровь Их Величеств что-то больно часто разбавляли иноземной... При случае можно бы и переиграть, в пользу мальчишки."
По долгу службы Лесли Моракселл выслушивал все это уже много, много раз. И давно составил свое, довольно нелицеприятное мнение о нынешних Величествах, но, как и полагается честолюбивому молодому человеку, до поры держал его при себе.
Капитан Лесли "Язва" Моракселл в единственной своей персоне представлял отдельную магическую сыскную управу при Тайной Коллегии. В которой и состоял на жаловании уже без малого шесть лет.
Кличка, под которой он проходил по всем бумагам Коллегии, отражала его магическую специализацию, но никак не свойства характера.