В коробке сидела моя племянница. Тяжелая для своих лет.
Школьный коридор подошел к своему логическому завершению, я опустил коробку возле дверей учительской.
- А сигареты-то я забыл! Подождёшь?
- Подожду, - ответила Маша.
- Я мигом.
Снова коридор, лестница, школьный двор, мостовая, трамвайные пути...
Стоп. А что тут делает милиция? И что это за куски мяса на рельсах?
Я решил сделать вид, что меня это не интересует и развернулся на сто восемьдесят градусов.
- Эй, вы!
Я прибавил шагу. В конце концов, может, я глухой. А, может, это вообще - не мне.
- Стойте, чёрт вас дери!
- Вы мне?
- Да, а кому ж еще, - он был одет в штатское. - У вас ручка есть? Моя потекла.
Мент показал мне испачканные руки. Я полез в карман.
- Вот, возьмите.
- Пойдемте со мной, это не долго. Черкну пару строк - и отдам.
- Возьмите её себе.
- Пойдём-пойдём.
- Да не хочу я туда!
- Туда? - мент удивленно повернул голову в сторону трамвайных путей. - Не, туда не надо. Там и без нас справятся. Пошли ко мне домой - это рядом.
- Чёрт.
- Вы спешите?
- Очень.
- И я - очень. Так что я вас не задержу. Пошли.
Это было, действительно, недалеко. Частный домик, палисадник, нестриженый пудель.
- Спасибо, что согласился, не отказал. Я и не надеялся, - он стал вытаскивать из ящиков стола какие-то бумаги. - Где же это? А, вот. Теперь ты практически друг мне.
- Дружба - понятие растяжимое. От пилы до сыра.
- Это правда, но я не привык разбрасываться словами. Лена!
В комнату вошла встревоженная женщина.
- Займи человека на пару минут, мне нужно отойти.
- Но...
- Я сейчас вернусь.
И ушел.
- Он не вернётся, - сказала Лена.
- Почему вы так уверены?
- Знаю. Как же меня это всё достало!
- Что именно?
- А разве вы не поняли? Привел вас ко мне, как кобеля к суке, ненавижу его.
Женщина мрачно сняла трусы.
- Это еще что?
- Как что, слепой, что ли.
Я не нашелся что ответить - в этот момент меня захватило воспоминание о том, с чего всё это началось. Снежная равнина, метель. Гаврилов поправляет шапку на мокрой от пота лысине и кричит сквозь ветер:
- Это совсем не то, что ты думаешь, дурилка картонная!
Мы с Гавриловым не один пуд соли вместе съели. То он меня выручит, то я его. На дело пошли вместе - не потому, что такие друзья, скорее - от безысходности. Он напялил мне на обмороженные кисти свои шерстяные носки, дал глотнуть водки, поддержал как мог - чисто по-человечески. Кажется, с того самого момента я и утратил способность к связному повествованию.