Аннотация: Интернет, как я его видел. Черновик как у А. Белово.
Сеть
Эта история по настоящему могла начаться только десять лет тому назад, а кончится, кончится она после того, как придет вторая волна. Технологическая революция, после прихода персональных вычислительных машин.
Единственная
С первого раза мне давали двадцать, а то и все двадцать пять лет, а был тогда я всецело подростком, хотя ход моих мыслей и образ разговора походил на начитанного и приятного человека. Поэтому получилось, что я из ребенка стал мужчиной, пропустив юношество, которое мне отняли исходя из моей внешности и несхожести моими настоящими ровесниками. Тогда, подумал я, и подругу стоит себе выбрать именно из тех кругов, к которым меня так часто причисляли. Да все бы ничего, да вот как знакомство то завести, когда ехать танцевать и выпивать, как-то не по моей части, да и денег жаль, да и читать тогда когда?
Приблизительно в то же время я наткнулся на одно объявление клуба знакомств и ангельская мысль о том, что следует дать информацию о своей персоне в газете, посетила меня. Я, который всегда посмеивался над такими нелепостями, должен был признать, что ничего другого не могу придумать. Написав, краткий текст объявления, но что не значило, что менее оригинальный текст скорей антирекламы, чем похвалы, я нашел этот прием вполне удачным сразу же после выпуска того номера. Писем приходило по двадцать каждый день в течении десяти дней, почтовый ящик был переполнен до отказа и одно удовольствие от их чтения оправдало такой мой поступок, не говоря уже про заведенных связей.
А именно после недолгой, но интенсивной переписки в течении года или того, отсеялись две девочки, да и я их и не упомянул бы здесь, если одна из них не подкинула идею о том, что я бы мог писать, а так как для меня это было откровение, то, надо признать, именно она побудила меня к стихоплетству. Грустные такие, душераздирающие, думала она, были бы мне в пору и за несколько лет я написал десяток, другой таких стихов, да мало в них хорошего. Мои знакомые что-то не очень походили на Лауру, а я чего-то не смахивал на Петрарку, от Беатричи у них была разве что белокурая кожа, а я терпеть не мог Флоренцию. Я начал рано и кончил рано, и только к своему совершеннолетию я снова возвратился к литературе, для великого ее огорчения.
Прошло четыре года. И я попробовал свое счастье в Интернете, этой сказочной стране, в котором мечты сбываются, а люди сближаются. Там в первый же день нашел какую-то девочку и договорился на завтра о встрече в каком-то заброшенном городке, куда и пришлось ехать после уроков. Конечно она не пришла, а я стоял, пока хватило терпения. Мерзко за воротником лились капли дождя, а ругань во мне так и бурлила, не имея выхода, но имея хорошую на то причину. С обломанными крилями и промокшею обовью я поехал в обратную дорогу. Но не мог же я дело бросить на этом месте, это было уже дело чести совести, довести ее до логического конца.
Писал я тогда куда хуже чем теперь, если это можно представить, но весь мой новый план опирался именно на это. Написав стандартные письма, с вдохновленными обращениями, длинными изъяснениями в любви, вечной верности и своих долгоиграющих намерениях, сразу после краткого описания своей внешности, заканчивал письмо стихом.
Самое удивительное - это срабатывало в четырех случаях из пяти. Так я сумел поддерживать переписку с тридцатью женщинами сразу во времена своих первых завоеваний. В зависимости от того, к кокой кондиции своими обращениям или по другим, от меня независящим причинам, довел, я отсылал то или друге письмо, рассчитанное на определенную реакцию. Тая и каменея, страдая и просто игнорируя меня, звоня или же молча, они а присылали электронные письма, длинные такие, задушевные.
Центр старого города Риги я избрал как место первого свидания, а именно известное всем местечко под городскими часами, возле арки, или же у памятника Роланду, что было одинаково далеко от кафе, в которое потом их вел. Встреч было много, особенно в начале, и скоро пришлось сделать список, что бы не путать имя девушки, место встречи и описание ее наружности.
За столиком в кафе, за стаканчиком мороженного вместе с фруктовым соком, наконец перед мною предстала возможность разглядеть их, что бы решить, стоит ли переплавлять наши виртуальные отношения в реальные, протекающие в настоящем времени, или же оставить их. Позже я заметил, что как-то не клеился разговор именно с теми, которые мне были более симпатичными, а от "крокодилов" оторваться оказалось куда более трудно, так они с страшной быстротой они влюблялись до кончиков ушей, может быть потому что именно с ними я старался обходиться холодно и чуть снисходительно, но о всем по порядку.
Походившие на крокодилов, верблюдов и других рептилий девицы были все до одной, несомненно, прекрасны, но - по своему. Мешал разве что тот мелкий, но весомый факт, что вечно злые волшебники или просто неудачные фокусники, каких в наше время можно повстречать великое множество, забывали превратить их обратно в их исходное состояние, и поэтому я находил непростымие дефекты или же не находил.
Что бы сохранять к ним живой интерес и окончательно не уронить себя в своих же глазах, каждой их них в течении двух годов я говорил разные, конечно заранее подготовленные версии о том, откуда я, сколько мне лет и чем я занимаюсь. Спустя год во мне вцепилась одна не такая уж дурная официанток, но я был благодарен ей хотя бы из-за то, что она не искала свиданий, так как просто на меня посмотреть могла при очередном первом свидании. Все следующие встречи я проводил по другой программе, которая, собственно, заключалась в гулянии по эспланаде и в посещении одного захудалого ресторана.
Перед тем как рассказать вкратце о свиданиях, которых я вспомнил, несколько слов обо мне. На мне (по крайнее мере через отражения зеркальных стекал машин и витрин), если дело было осенью или зимой, элегантно сидело коричневое, длиной ровно до колен, дорогое пальто, небрежно через шею перекинутый белый, длинный как у летчика второй мировой шарф, косившая в левую сторону берета и при любой погоде чистые туфли. Летом я скорей походил на Робинсона Крузо, одевался спортивно, ходил в шляпе как у Дендия и они делали свое дело и первое впечатление обо мне было сложено и, если и дальше встреча проходила гладко, то в мою пользу. Что же из себя представляли они?
Первая в списке стояла "красная шапочка", а напротив ее имени адрес квартиры и название города, где она, насколько мне было известно, родилась двадцать шесть лет тому назад и выросла без отца, сценарий, как неожиданно, повторяющийся несколько раз потом.
Маленького роста, в ярко красном костюмчике из кожзама, похожая на фрица, она была неприятна мне с самих первых минут до момента расставания. Да дело в том, что она вообще не собиралась уже приходить, но я, дурак, дозвонился и упросил ее все таки прийти и так как она работала недалеко а рабочее время уже шло к концу, после десяти минут она стояла на углу, где я ее и встретил. Она нервно перекусывала ногти, много курила, нервно оборачивалась, принимала звонки по сотовому и рассказывала мне про работу, в то в время как я засыпал и умирал и вынырял в очередной раз из облака дыма. Больше я ничего про нее не слышал, она словно исчезла и уже не писала. Ее имя осталось мне не известным, кроме ее псевдонима из чата, я не знал о ней ровным счетом ничего и был тому бесконечно рад, так как она оказалось скучной и не привлекательной во всяких отношениях.
Со второй жертвой я договорился на семь часов вечера на том же месте. Когда я с опозданием (что в этот раз было на самом дело ненарочно) вошел в кафе, она уже сидела там. Но посмотрев вокруг, я засомневался она ли это, а она так спокойно себя вела, что именно ее я заподозрил последнюю в том, что это и есть та, которую я жду. Не мало, не много полчаса я просидел за столиком у самого окна, смотря в ее сторону, пока не собрался и не подошел к ней. На улице падал первый, еще редкий снежок, на мне был вязанный свитер и: "Не ты ли Кристина?" А вместо ответа она мне задает свой вопрос: "Ты тогда должен быть тот самый Мартцис?"
Высокого роста, классически одетая, смеясь о том, как мы могли друг друга не узнать, она была мне мила, разве что кроме одной детали, на которую однажды обратив внимание, я потом уже не мог не посматривать при каждом удобном случае, что бы убедиться, так ли это на самом деле. Когда она смеялась, верхняя губа открывала ее десна и было видно, что один краюшек большого переднего зуба отломался, а сам зуб более серый, от того что вставленный, к тому криво, выступая краешком перед. Вспоминая ее лицо, я уверял, опять же себя, что это всего лишь зуб, подумаешь ли, мало ли у кого чего не хватает или дано с излишком, это же не как не влияло на ее человеческие качества, или? Но при каждой новой встрече с ней, я ловил себя на том, что хотел всего-навсего уверится все ли по прежнему и, наверно придавал этому слишком большое значение, да становилось от такого понимания мне легче. Тогда я решил, что все и так на лицо, и соврал, что мне пора уходить на поезд. Тут я впервые влип, так как девочка-женщина. Ей было по пути и мы проехали с ней вместе полдороги в загробной тишине. Кристина была классическим филологом, ненавидела, но продолжала учить древнегреческий, переводила с оригинала или же платила за это другому, а для подрабатывания писала про животных или книжные обзоры для популярного молодежного журнала. Наши дороги видимо-невидимо разошлись.
Потом была Линда. На ней была с вкусом подобранная свободная одежда, слегка накрашенная, но так она была аккуратна и тратила на это не малое время, то это шло ей только к лицу. Она приехала в журфак, у нее к тому времени был ужу полтора летный сын Артур, а и из этого стоило заключить, что она захочет постоянных отношенный и реальную материальную независимость, что, конечно, я не мог, да и не желал обеспечить, оставаясь лишь вторим. Парень бросил ее год назад, а я влюбился в нее как кролик - в то, как она ходила, в то, как она легко себя вела в людях, когда мы вместе ходили танцевать или гуляли вдоль городского канала. До того, как я перестал ей звонить, потому что бросил саму идею завлечь ее к себе, она напечатала интересное интервью в газете. После того я ее не видел, хотя она два раза мне писала, но я не отвечал. Так было проще.
Ее звали Елиной, ее, как и всех остальных, я нашел через чат какого-то портала, то есть посредством обмана, преувеличения и умалчивания о себе. В сети у меня было другое лицо, совершенно выдуманное имя, которое в санскрите означало священную, алмазами покрытую гору, которая в буддийских легендах стояла в центре вселенной словно пуп. Мои речи там были импровизациями на проверенные темы, ложно многозначительны и тем и хороши.
Пришло время отослать фотку. Поискав в альбоме старшего брата, я выбрал одну, в которой он стоял на фоне центрального здания университета, и отослал на ее почтовый ящик. В ответ я получил фотографию, в которой она сидела в спортивной машине, единственной в городе моделью, чем она, как я узнал потом, безмерно гордилась. У нее были светлые как лен и лохматые, как у ведьмы волосы по плечам и зеленые, как у персидской кошки, глаза. Студентка четвертого курса Академии художеств, она работала по части стеклянных фресок и мозаик. В Питер она ехала посетить музеи, в Париж за красками, а в Вену послушать концерт Баха. Картина ее жизни выстраивалась и прямо великолепно, но и тут мне оказалось тесновато, потому что она была любитель вольной жизни и ее компания явно косила под элитарные круги общества, в которых я что-то бледновато смотрелся.
В конце второй встречи, когда она меня подбросила до станции, пока горел красный цвет в люксафоре, я предложил ей приехать к себе при желании. Тогда же я понял, что зря я это сделал, так как ее равнодушие ко мне дало в ту же минуту ощутить себя, и даже ее согласие не имело бы уже никакого значения, так как дело было решено и опять не в мою пользу. Со мной было покончено, но я все продолжал искать близости к ней. Пошел даже в Академию, но так и не смог в тот день ее найти и в никакой другой день тоже.
Ну а там - там все заново. Крестили ее настолько редким именем, что не смогу его даже привести здесь, хотя я помню, что оно начиналось на "В", то ли Винета, то ли Вита, да не в этом суть. Ее я особенно полюбил, как первую, как впервые и писал об этом ней, но не прямо, а через стихи, дарил тюльпаны бордового цвета из соседского сада, покупал самое что ни есть вкусное мороженное с малиной. Ее должностью было заниматься какими то бухгалтерскими делами в городской думе, но может именно из-за удачах в карьере она так расцвела на моих глазах, но я не был бы я, если бы не захотел ее сорвать и взять всю без остатка.
Самое обидное заключалось в том, что я был рядом так часто, что она меня перестала воспринимать как мужчину и это вводило меня в непонимание, почему жизнь так шутила надо мной. Чудо не свершилось - не тогда, не сегодня, когда ее образ всплыл в моем сознание и ожил с новыми надеждами или, скорей, хорошо похороненными старимы. Я так и до сих пор не вычеркнул ее имя из своей телефонной книжки, но ей от этого чего?
И вот - начинай снова с пустого места. Подледные силы ушли на молодую женщину из Сигулды, города, который понравился и Есенину, а тем более мне - своими красками осенью подобными сказкой. Ее специальность были балтийские языки и писала работу про феминизм. Именно с ней я познакомился ближе; она стала моей подругой, а я, соответственно, ее другом на полтора года с чем то.
А началось все как в Голливудских фильмах, что вечером мы поднялись на смотровую площадь, людей было не видно. Внезапно приникнув и обняв ее, я хотел украсть поцелуй, но испугался и резко отвернулся, и хорошо, что потом сумел это изгладить тем, что поцеловал ее во время прощания. То ли она владела до сих пор мне неизвестному приему или это всего воздействие флюидов, но ее поцелуй подействовал на мне таким образом, что две недели спустя я впервые переночевал в ее комнате, которую она снимала в центре Риги. По пятницам, после уроков, я, каждый раз под другим предлогом, ездил к ней ночевать. Что бы Даце не надоела мне, я старался проводить с ней по возможности меньше времени, о утром покидал ее спящую, а приходил, когда фонари загорелись. Перед тем, как она спускалась в халате или в уличной одежде с пятого этажа по спиральной лестнице, открыть мне входную дверь. Я отсылал ей сообщения на пейджер и не разу не повторяясь, давал ей знать, что я жду.
Мы ходили в пекарни, а также в театры, клубы, ну а если честно, я предпочитал никуда не уходить, из-за чего она заподозрила, что у меня к ней только одного рода интерес и в этом она была совершенно права, что смутно подозревала и сама.
При подходящей же возможности она моментально, без обычных прелюдий, скидывала свою одежду, срывала штаны, маечку, трусы или же перетягивала юбку через шею, и набрасывалась на меня словно пантера, царапая и кусая в шею и не только. Когда на ней ничего не оставалось, она теряла в моих глазах свое привлечение и, стараясь в то же время не обидеть, однажды я попросил ее одевать что-то хотя бы из перев, хоть из шелка (на чем мы и остановились), что бы прикрыть голое тело. Так, в моем представлении, она могла каждый раз терять невинность, наполовину прикрытая, а второй половиной беззащитная, сразу же возобновляя утраченное на другое утро. Роль дьявола искусителя, совершающего непорочную деву, топчущего ее в гряз, рождала во мне львиную гордость, гордость животною.
Ее мать меня боготворила, не раз не видев и опрашивалась о моих делах через посредство дочери. Даце спросила долго ли ей еще ждать, пока я представлю ее своим родителям, но так это было недопустимо, я не ответил на этот вопрос и она, не стала настаивать. И дело не только в том, что я не являлся студентом второго курса политологического училища, а имел к тому времени другую, официальную подругу. На самом деле наши отношения были чисто дружескими, но так как нам было выгодно иметь некоторое прикрытие, то мы воспользовались друг другом.
Когда я уже раздетый лежал в одноместной пастели, под пледом, скрестив руки над головой, и мурлыкал словно кот от грез, она, переодеваясь в свой, зеленимы драконами вышитой халат, призналась, что из-за волнения она забыла выпить своих таблеток, что означало, что она была не защищена от беременности и я жутко рассердился на нее, хотя остался в той же безбрежной позе. Как на зло сон не приходил, а поднялось совершенно другое и всплыла идея послать меня в аптеку. Было часа так три ночи и до ближайшей аптеки было полчаса дороги. Хорошо поразмыслив над теорией вероятности мы решились рискнуть. Она переливалась из состояния в состояние как химическая реакция, и мне была отведена роль всего-навсего ускорителя происходящего и роль наблюдателя. Полчаса в холодной ванне, после привело меня в сознание.
Холод превратился в разлуку, разлука преобразовалась в забытье, а на этом история кончилась. Перед ее отъездом в Лондон, после того, как полгода я молчал о себе, мы назначили встречу, что бы проститься окончательно. Ее слезы убедили меня, что я для нее вовсе не был увлечением, а частью ее жизни, над которой я надругался и, что бы исправить положение и высказать все, что было тогда на душе, у меня остались два дня, и ночь, которую мы и провели вместе. Неожиданное, но хорошо продуманное с ее стороны, признание, что она бы с радостью родила бы сына от такого умного парня как я, довольно все-таки испугало. Даце мечтала вслух о семье, хотела почувствовать себя желанной, женой, принадлежащей кому-нибудь одному на свете, быть единственной, и это было понятно. Для меня ребенок был второе самое большое зло, после тюрьмы, которое могло со мной случиться, не менее страшно в то время, чем какая-нибудь венерическая болезнь, которую я боялся подцепить от новых партнерш. Это было дважды неожиданно, так как за все не малое время нашего знакомства, я провел с ней вместе всего лишь один день с утра до вечера, доставив ей превеликое удовольствие, себя же осудив на скуку и отвращение. К вечеру я уже бежал от нее, как от чумы, бежал, забив шляпу и зонт, а время было еще холодное и я здоровски замерз на пути к поезду. Я умер на другой день в агонии, в лихорадке своих мучений совести.
Три-дэ аниматор
Часами он проводит за играми, тестируя их или же просто играя с друзьями, ему присылают перевод с английского, он делает интерфейс. Он знает, что имеет успех у игроков - фантастика с легкой эротикой, это хит и он играет на этой струне.
В потоке электричества происходит сбой и его 3-х мерные герои воплощаются в жизнь, все его тролли, рыцари и драконы, которых он делал для компьютерных игр, окружют его дом, и он понимает, что стена между двумя этим мирами не толстая, и что ты ответственен даже свое воображение.
Специально для создания этой игры была собранна группа опытных программистов и аниматоров, часть были наши ребята, вторая половина были из Мюнхена - от их стороны и шли деньги и сама задумка принадлежала им. Срок был поставлен два месяца, так, что бы в конце ноября, в начале декабря, в самом жарком сезоне, когда делались предновогодние покупки, попасть в топ десять более популярных игр и прозевать этот случай было бы равнозначно провалу, так как сама концепция ничем оригинальным не отличалась и не была долгоиграющей.
В Интернете и в журналах соответствующей тематики была дана уже реклама за шесть тысяч долларов, утки были брошены, осталось только ждать. Ждать пришлось не долго, так как произошло то, о чем, собственно, я и хотел рассказать.
От русской стороны требовалась разработка три-де моделей, на профессиональном языке трехмодов, то-есть разные расы и кланы героев, как людей, из прошлого и будущего, так и разного рода мифологических животных: эльфов, драконов, магов и рыцарей, часть из которых была наделена волшебными качествами телетранспортации, анти гравитации, ясновидения и исцеления, что делало их почти непопедимимы. Персонажи в этих сюжетах в брались отовсюду: из Египта, средневековья, Нового Мира, новейшей истории, а историческая правда интересовала мало кого, если даже среди их создателей и были люди образованные, то все упрощалось ради ясности. В среднем аниматор был в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет, и что может показаться наименее вероятным, так это то, что именно старшее поколение, так называемые динозавры, определяли тон, моду и актуальные течения. Они успели завести себе детей, которые достигли целевого возраста, на которых игры были рассчитаны и именно на них они их и обкатывали игры и, исходя от их реакции, меняли или оставляли все как есть.
Существуют заранее подготовленные библиотеки так называемых объектов, издаваемые серии дисков всемирно известными компаниями и, с таким же успехом, нашими подпольными цехами и мануфактурами, на которых хранятся библиотеки разных частей человеческого тела, окружающая среда, доисторические животные и аниматор всего лишь навсего должен знать что где найти и потом уже прикрутить и просчитать так, что бы у зрителя не возникло ощущение, что он смотрит на трупа, что бы не видно было полигонов, соблюдая пропорцию и закон золотого сечения, наложить материал на сетку синих линий, которые по сути дела и есть тот скелет, с которым он работает. При нажатии стрелки мыши в колонку меню объект на экране, изменив наклон, продолжал вращаться вокруг воображаемой оси в центре, пока творец не был доволен своими детьми.
В тех кругах традициональные названия профессий иногда имели помимо своего основного значения и другое лексическое значение, связанное с спецификой работы. Писатель в этой среде понимался как человек, который пишет руководства для пользователей и сценарии. Его работа была тесно связана с другой группой людей, или как это было у нас из-за вечной нехватки ресурсов, с одним "архитектором", который одновременно и географ, отвечающий за карты, уровни, комнаты, дает названия рекам, горам, городкам и постоялым дворам. Используя элементы готики, эротики и непринужденной музычке он один создавал виртуальный мир, части которого могли совпадать с нашим, так как их развитие шло параллельно и одновременно, влияя друг на друга.
Так, для создания сценариев, использовались имевшееся в Институте картографии и геодезии имеющийся итальянские манускрипты XV-XVI веков, которые удивительным образом были сохранены во время второй мировой войны и вывезены из захваченных территорий, хотя официально их не существует. Ради правды стоит заметить, что несколько лет спустя отдельные книги появлялись то в кабинете директората, на полке сейфа, то в запасниках музея вместе другими не подлежащим выставлению экспонатами. Карты звездного неба, хранящие первые познания в области астрономии, которая к нам пришла от арабов, вместе с семи кругами ада и с сопровождающими их комментариями, часто брались за основу.
Если это была игра, где действовали корсары, или, так называемые морские пираты (а весь этот рассказ стоило бы посвятить именно им) Старого мира, то отыскивались репродукции дневников и бортовых записей, где были занесении географические открытия, сделанные Колумбом и первыми конкистадорами, которые в поисках золотой страны, зашли глубоко в континент и сделали первые, весьма точные карты материка.
Публично эта информация была доступна крайнее редко и частично, к тому была в основном недостоверна и отсканированные картинки были низкого разрешения, что никуда не годилось и потому надо было завязывать знакомства с библиотекаями, покоряя их сердца и бросая их, тут же после, приходилось искать уязвимые места на серверах мастерских реставраторов и букинистических и антикварных магазинов.
Система производства, которая в свою очередь была ветвью другой, более высокой схемы, была отшлифована до деталей и продвигалась быстрым шагом - каждый знал свою работу и знал ее на уровне профессионала. По моим приблизительным подсчетам у нас остались две недели работы по 20 часов в сутки, не считая перекуров, хавки и принятия душа, встроенного в ванной комнате нашего офиса, которая использовалась и как склад картонных коробок с пустыми болванками компакт-дисков и готовой продукции.
Скомпилированные готовые карты приходили к нам по электронной почте, постоянно обновляя нашу картину мира. Меня в взяли в команду как аниматора трехмерных моделей и в то время я заканчивал работу над кланом рептилией. День был четверг, потом начинались праздники но не для нас. Сам скелет я построил за два дня, но генотип оказался неустойчивым его материал, или иными словами, их кожа иногда распадалась, трансформируясь в другое животное, и тогда невозможно было даже оттискать, где же он спрятался, мой недоношенный. Ключ к решению этой проблемы я видел в исследовании жизни и размножения хамелеонов, но нехватка времени не позволило этим заняться в серьез.
Работа состояла в том, что я должен сотворить некий мутант, и тогда, исходя из своих довольно ограниченных познаний в области зоологии и клонирования, придать этому чудовищу морду обезьяны, язык анаконды, криля птеродактиля и хвост аллигатора, идя наперекор всем наставления Леонардо, который был основопалателем этой ветви искусства. И только я начал эти отдельные элементы лепить вместе, прописывая их физические качества и векторы допустимых движений, как пропало электричество. Не знаю, что этому могло послужить причиной, но ее починили и зажужжал холодильник.
Перезагружая компьютер, зажглась красная диадема на системном блоке, частота герцов на мониторе сбилась и он стал работать в режиме, когда быстро уставали глаза - я проигнорировал все это, как и сообщения о том, что надо запустить машину в безопасном режиме, не обращая внимания на системные предупреждения, грозившие возможном повреждением файловых каталогов. Оказалось, что я вовремя не успел сохранить на резервной копии последние обновления и обнаружил, что модуль, отвечающий за генерацию новых уровней, был поврежден, а структура кожи моего Гомункула окончательно распалась, а сам он смылся, и, хотя я потерял двух дневную работы, пришлось начать заново. На жестком диске появились пара секторов неизвестного происхождения, но и это меня не насторожило, так как с этим решил справиться попозже, когда будет больше времени. Когда я обнаружил потерю этих самых файлов, по внутренней стороне левой руке покатились две капельки холодного пота и мне стало не по себе, захотелось попить и я пошлел за минералкой. Когда, возвращаясь на рабочее место, я остановился, что бы посмотреть, который час теперь и не пара ли ложится уже спать, нашел, что компьютер не реагировал не на клавиатуру, не на мышь, пришлось передергать провода. И снова ничего не получилось, пока на мониторе не начали появляться странные, не мною вызываемые команды, как бы компьютер обрел свое дыхание. По редкому феномену климат резко переменился на юге страны, солнце сало бледним и по радио наконец объявили, что выходить из дома опасно для жизни, так как в этот день метеорологи ждали мошной ливень и ураган с скоростью тридцать метров в секунду. Каждые пятнадцать минут гремел гром и одна молния попала в антенну, поддерживающею сотовую связь, через которую проскочил и беглец в новую реальность. Перед моими глазами видел как на одном из участков земной карты моя ящерица отложила яйцо, величиной в страусовую и зарыла не слышном глубоко в песке пляжа, само уйдя за известные нам границы мира, радары перестали давать сигналы о ее местонахождении, каких мы получали до этого.
"Откуда он знает так хорошо карту города и ориентируется даже в схеме канализации, скажите мне, откуда он это взял? Это изрыгнутая дяволом крыса обходит все ловушки, проходит стальные решетки, как швейцарский сыр, не шевельнув даже усом. " "Вина лежит на мне. Что бы облегчить проектирование карт, я брал фрагменты схемы метро и выстраивал с точностью до каждой закусочной ради правдоподобия, с той разницей, что мраморные плиты переделал в грубо вытесанные камни, а проходы - туннелями, частично затопленными, частично имеющим выход из подземелья на свет. Никто же не мог предположить, что встанет среди нас как равный среди равных и заявит свои права, это же не моя ответственность, почему вы так на меня смотрите, как бы я его специально выпускал - это был несчастный случай, не больше того. Оно есть побочный продукт нинеишней науки, ее надо понять как феномен и, схватив, возвратить от туда, откуда она к нам пришла.
Скейтер
Он крадет с хладнокровием диски, бесплатно и безнаказанно с необыкновенной ловкостью рук обменивает старые диски на новые на отведенных для этих дел рынках. Проезжая мимо бесчисленных столов с товаром на роликах, всегда захватывал по несколько штук, особо не разбирая, что перепадет, так как он мог их продать или обменять по весьма приличной цене, что в свою очередь сглаживало моральный аспект этого дела. Специально для этого подставленные наблюдатели, "псы" старались его задержать, остановить и отняв товар, расправится по своему пониманию и справедливости, а она, как известно, бывает разной, но чудом он, как закон, выходил цел и невредим, умея на короткой дистанции развить скорость и не боялся перепрыгнуть любое препятствие, рискуя всем.
Но случилось так, что он схватил не те диски, а именно коробочку с золотой матрицей, на которой записаны пин коды телефонной сети МТС. Все поиски его остаются безрезультатными, пока не него не поступает донос от некой потаскушки, которой он проболтался про свою находку и она, узнав про вознаграждение, предала его. Он узнает про это и прячется, но однажды, не заметив электрический глаз на ограде близко расположенного посольства, его снимают на камеру наблюдения, когда он вырывает дамскую сумочку на тротуаре, его оттискивают и избивают сапогами.
Взломщик - он игнорирует Интеллектуальную Собственность и модифицирует программное оборудование, раздавая его народу, пока не попадается в ловушку, приехав на заработок в США, где его арестуют.
Он постоянно ведет разговоры с людьми, даже имя которых ему неизвестно и рискует тем, что может сесть. Тут ему попадается заказ, только одно но - ему дается 24 часа, что бы сделать невозможное - залезть на сервер производителя, оттискать файл, скачать документацию к нему и взломать. Он успевает вовремя, но тут случается непредвиденное - стучат в двери, и ему дают 10 лет.
Приблизительно к тому времени, как я накопил необходимую сумму для профессиональных роликовых коньков, мне пошел третий семилетний цикл, то-есть я достиг возраста уже вполне приличного и уважаемого. Мои старые побрякушки никуда не годились и я решил их выбросить с балкона девятого этажа прямо на асфальт, так, что бы они разлетелись, но они , видимо, были сделаны из лучшей, чем я предполагал, пластмассы, потому что когда я спустился, роликов уже не было, так же как не было детей, которые еще две минуты назад разыгрывали войнушку неподалеку. Хотя это ничуть меня не огорчило, так как у меня появилась новая пара качественно отделанных черных сапог, с ярко-желтыми шнурками и с алюминовыми шасси, на которых держались по четыре каучуковых колеса, я все таки хотел попрощаться с коньками, ну, подумал я, бог с ними, и пошел обратно. Это был самый дорогой бразильский каучук, мягкий с овальной формой колесика, с расчетом чтобы можно было набрать скорость при минимальном приложении сил. Это несомненно ценная покупка обошлась мне в четыре пенсии моей бабушки. Следует пояснить, сто есть разные профили колесиков, как и разная их степень твердости для разных предназначений. Например, для хоккея угол колеса будет близко к прямому а материал, каучук с примесью чего-то, будет максимально твердым, а для простого времяпровождение лучше выбрать профиль ближе к треугольному, так для первых нужна твердая основа под ногами а для вторых - легкость и скорость.
По моему заказу из Швейцарии прислали титановые шариковые подшипники, которые вставлялись по два с каждой стороны колесика, обошедшиеся не меньше подержанной отечественной машиной, и все ради того, чтобы снарядить себя по полной программе, как и полагается профессионалу, хотя тогда я начинал, и начинал с пустого места, так как на простых коньках зимой на льде никогда не катался. Они оправдали вложенных ресурсов, так как сам корпус был сделан по усовершенствованной технологии, так чтобы песок не попадал внутрь и не загрязнил мазь, которая снимала трение шариков. Уже позже, когда я перебил несколько шапок винтов, я сменил их на такие, у которых винтовая нарезка должна была выдерживать удары по сильней, какие случались, когда мне приходилось прыгать с лестниц или специально для того сделанных трамплинов.
Тогда еще к нам не пришла вся это волна популярности и меня провожали взглядом каждый раз, когда я выходил на улицы города, из закрытых помещений складов и полигонов, где я упражнялся в трюках и просто поддерживал форму. У меня не было постоянного стиля, в который я бы одевался, но одно всегда оставалось неизменно - моя каштановая повязка с орнаментом игуан, купленная в магазине скейтеров.
Спустя полторы недели, а было середина лета, я уже выучил более простые фигуры, как одним движением выйти в задний ход; сложив пятки сапогов, не теряя скорость, проехать по белой линии в середине улицы; опускался на колени. Потом уже пошел шпагат, прыжки через разные препятствия, езда в слалом и кое что еще. И хотя учил я их исключительно на собственной шкуре, пренебрегая наставлениям других, ибо я знал что, по крайнее мере, тогда, не было ни одного, кто разбирался в этом больше, чем я, потом я узнал, что мною сделанные открытия и есть то, чему учится каждый начинающий. Тем не менее я постоянно обнаруживал жгучее чувство неудовлетворенности своими достижениями и хотел большего, сам не знал чего. Хотелось скорости, опасных ситуаций и погони, что бы показать и удостоверится самому, на что способны мои ноги, как далеко на самом деле я дошел.
Дорожки пешеходов, трубы, рельсы, лестницы, клумбы, скамейки, горки, трамплины, туннели, подземные переходы, платформы и просто гладкий асфальт - было все, что я хотел от жизни. Самое благодарное время был вечер, так после десяти, когда народу на улицах становилось меньше и никто не мешал, но это было также и наиболее опасное время дня из за темных неосвещенных улиц и несущихся автомашин. Были водители, которые вылетали из-за угла на скорости входя в поворот, являя угрозу моему здоровью, угрожая переломами, сотрясением мозга и тому подобным штучкам. В таких ситуациях чаше всего мне тормозить было уже поздно, да к тому у меня и не было тормозов, так как я снял их, чтобы не мешали при прыжках, и надо было резко сворачивать, и если машина не стала притормаживать, то, сбросив скорость слаломом, я врезался в двери гаражей, кирпичные стены и свеже покрашенные заборы или хватался за столбы дорожных знаков, если такие попадались под рукой, короче, все что Боженко ниспошлет, и все ради меньшего ущерба себя. Второй сценарий был куда проще, но и гораздо болезненней, это был аварийный выход - я сам нарочно падал на самое мягкое место, от чего у меня в конце сезона не осталось ни одних не порванных штанов или шортов.
Таким ходом все шло пять лет подряд, пока я наконец не нашел то, что греет мою душу и тело - не мог же я не принять это испытание, поддался ему с страшной силой и влечением. План был предельно прост, требовалось три четвертых хладнокровия и остальное - ловкость рук, которые, с помощью ног, в короткое время принесли мне целое состояние. Колени дрожали, как у братика кролика, сердце замирало от количества выпушенного в кровь адреналина, но это не мешало мне, а наоборот, придавало силу быть мелким воришкой. Такие, как я, сначала баловались кражей дисков, и только потом, с накоплением опыта, дамскими сумочками и мужскими кошельками, которых я как сливки снимал в публичных местах у людей принадлежавших, судя по их внешности и одежде, куда выше чем к среднему достатку.
Припоминаю, что такая же дрожь раньше меня брала перед тем, как я оценивал крутизну горы, по которой собирался спуститься, но по сравнению с тем, это новое занятие казалось дорожкой бобслея, где средняя скорость сто двадцать километров в час и падать равнозначно стать инвалидом. Застигнув застежки роликов покрепче, так что бы ноге не было куда уйти, но и что бы я мог присесть в коленях и таким образом придать себе аэродинамичность и, при необходимости, проехать под шлагбаумом, не задев его, сложил кисти рук пред собой и смотря из подо лба, как я имел привычку делать, покатился вниз с быстротой локомотива и неотступностью чумы навстречу неизвестному. Но зря я все время так рисковал, так как в тот раз в колеса попался мизерный, но тем опаснее, камешек и мое тело, потерявшее равновесие - не то альбатрос, наевшись черезчур много селедки, не то тонущая подводная лодка - покатилось по твердой поверхности грубого асфальта как ежик, с той только разницей, что я вовремя не успел съежится. Потом я толковал это как одно из проявлений врожденного инстинкта самоуничтожения, который во всем меня сопровождал и из страха прислушаться к нему, я был готов делать что угодно, что бы избежать одиночества, когда ко мне приходили мысли гнусные, мысли о тем, что пора бы поставить точку за все раза и покончить со всем. Но тогда я лежал там -поцарапанный и без сознания. В следующий момент я уже самостоятельно хотел было встать и только тогда заметил, что здорово пострадало колено правой ноги и там появилась самая что не есть настоящая дыра, текла кровь, но боли я не чувствовал и достал пластыри, которые я носил с собой именно для таких случаев. Кроме поломанных ребер, из-за которых было затруднительно дышать, жгли и саднели царапины на плечах, внутренней стороне обшкрябанных ладоней и на икрах, тоже поцарапанных, но боль держалась умеренной, как это и стоило ожидать. Обработав пострадавшие места перекисью и очистив от попавшей там грязи, самостоятельно сменил пластыри и, так как близилась ночь, почувствовал, как заныли раны и я вместе с ними. Но оставалось по-мужски это переносит, пока я не заснул, сидя в своем кресле, а утром не пошел в школу, никому о своих невзгодах не рассказав, так как обо мне думали, что я никогда не падаю, и, правда, случалось это не чаше чем два раза за весь сезон, который начинался как только растаял снег и заканчивался, когда осенние листья превращались в мокрый ковер, покрывающий дорожки пешеходов, которые становили непроезжаемыми.
Ровно три недели мне пришлось отказаться от своих тренировок и когда я снова вернулся на арену, надо было начинать все заново, обучатся основам, так это быстро терялось, но никогда уже окончательно. Ломая внутреннее сопротивление и желание сленить, я стал упорно работать над собою, не шадя сил и времени. Мне наконец удался даже поворот в воздухе на 360 градусов и я мог без особого страха съехать по поручням перилл центральной лестницы международного вокзала, спустившись таким образом на семь метров, как я мог оценить на глаз, но весь кайф был в том, что если поскользнуться, то падать пришлось бы с такой же высоты, ибо в одежде не было вшитых польстеров, не было нагрудников с фестонами, в чем-то напоминающих бронь черепахи, отсутствовали налокотники и наколенники.
Уйдя от родителей, от коего-чего надо было отказаться о кое-чем позабыть. Я был свободен выбрать, где жить и переехал в большой город, по горлу мне была этот богом забитый край. Средств для проживания почти не стало, работу я так и не нашел. Из-за крайней необходимости летом я подрабатывал в ночной смене упаковывая в поддоны пэт бутылки. Зарплату я отдавал за еду, одежду и диски. Потом я перестал покупать диски, перекатывал себе на комп, а старые диски стал менять на новые, но так, что бы не заметили, так как за это надо было доплачивать половину стоимости. Это был мой монополий, перед мной никто к этому в таких масштабах этим не занимался и, так нахально и часто и безнаказанно. И как же, на мне работала сама неожиданность.
Заходя в лавки, а за короткое время я разузнал про каждую из них необходимые сведения, я всегда держал во внимание куда смотрит хозяин, сколько его человек на улице, в хорошем или плохом расположении духа, пьян и разговорчив или гордый и недоступный - всеравно, я знал подход к каждому из них. Осматривая диски на стенах, я всегда старался посвистывать, ходить, прикусив губу, как бы думая - брать ил не брать - на самом же деле ждал выгодного момента, что бы обменять новый диск на свой старый. Если же это было невозможно, то я переносил содержание коробки в карман или бросив дело, выходил чистый и невинный - до соседской лавки. Но кто-то меня раскрыл, а случилось это так. Их было двое, один за спиной говорил с покупателем, второй за прилавком, махал той рукой, в которой держал диск с яркой обложкой, что бы в их памяти отпечаталось, что я вошел и выйду такой же, как вошел и это было уже половина успеха. А я, стоя в углу маленького помещения спиной к обоим, спокойно себе обменял диск (не трогая того, который лежал сверху), на тот, который держал в руке, но я был слишком нерешителен и наверно они уже заподозрили чего-то, но схватить за руку им тоже меня не удалось и я перешел к второй фазе. Мне было мало и с тем же спокойствием, как ни в чем не повиновный, попросил снять мне диски из верхного ряда за лавкой и прямо на глазах продавца обменял второй, что было возможно лишь по их почти идентичной обложке, но тут то он мне и попросил разложить диски на стеклянной лавке. Он посмотрел на них, посмотрел на диск, которого сам положил только что на место, и подумал, что погорячился, в то время как я уже хотел открыть рот и произнести пламенную речь покаяния, и отпустил меня.
Дизайнер
Простой парень, для которого дизайн не какая не творческая работа, так как он берет уже существующие образцы и переделывает их в свои шаблоны, выдавая за своих.
На белом листе бумаги я не сумею нарисовать даже ровный круг, я не доверяю себе и, как говорит мой психолог, это уже половина всех бед. Таким циркулем, для рисования кругов, сфер и воображаемых мною миров стал персональный компьютер. Отец купил его мне, когда мне было восемь и это было половина всех бед. Это была одна из первых модель, тогда это была тупая коробка, чуть больше томика советской энциклопедии, которая подключалась к телевизору.
Следующий этап настал, когда компания "Майкрософт" сделала свой новый продукт , операционную систему "Окна", первые попытки создать удобный тестовый редактор, а также первую программу, на которой я и начал обучению законам компьютерной графики и верстки. Получилось это совершенно случайно, изначально я нажимал кнопки и делал все наугад, потом только появилась некая осмысленность. Нельзя сказать, что сканера как такого, тогда не было - были, в каких то списках фигурировало штук семь-восемь вариацией, но это были цены в несколько раз превышающие стоимость остального оборудования вместе и так и осталось неисполненной мечтой, хотя теперь, когда у меня появился не только цветной статичный сканер, но и лазерный принтер. Я не стал ждать и так как особо то делать было не чего, я брал картины, комиксы все подряд и стал это перерисовывать, пиксель за пиксельом, запольная точки заливом и имел даже успех в этом. Я копировал и делал это умело, время шло, я перешел уже на векторный редактор и так по тихонку обладал приемами и техникой. Есть "10 главных ошибок" и "7 золотых правил".
Мои дела шли худшее чем раньше, что бы не сказать, что они стояли на месте, так как новых заказов не было. Предложения в основном приходили из Штатов, но они хотели получить это слишком дешево и моя цена не устраивала их и они даже не отвечали и просто пропадали. Шаблоны сайтов, которых я лепил за четыре часа и продавал за 40 гринов не хотели покупать и так как я не был в настроении отдавать их почти даром, что я прибегнул к другой хитрости. Среди десятков самих престижных кантор дизайнерских студий выделялась одна особенно наглая и именно у них я научился, как делаются настоящие деньги. Те же файлы, от которых он раньше не мог отделятся за полгода, после того, как их закончил, теперь покупались сразу, потому что теперь он продавал их в десять раз дороже, продавая все права на дизайн, который, по сути дела, был сворован у других. Престижные компании доверяли именно таким элитарным студиям, какой я себе сумел прославить в короткое время, и, когда я так же бесстыдно врал про то, какой я признанный и в здешних кругах, что час моей работы стоит полштуки, то клиентам это внушало доверие, о чем я мог судить по сумме сделанных у меня заказов. Они принимали это если не за истину, то хотя бы про хорошую байку и покупали еще больше и дела мои пошли как нельзя лучше. Но потом начали поступать кляузы на то от настоящих разработчиков некоторых продуктов и для них у меня был уже подготовленный текст. Принося извинения за сделанный ущерб, я бранил свой штат дизайнеров, который, видимо взяли отельные элементы у кого-то и что я несомненно их за это накажу, а шаблон уберу из списков, поставив на них штамп "rip", что означало - для подпольной продажи и продажи в России исключительно.
Сначала я думал, что то, откуда ты, не имеет значения, но потом и тут я разобрался и не стал говорить, что я из Москвы, а во всех анкетах писал, что мне на три года больше, чем на самом деле, что я из Лос-Анджелоса (из-за песни "The Doors") и закрыв свой старый почтовый ящик, открыл новый у знакомого янки.