Из открытого окна тянуло дымом. Горели торфяники. Жара толстым ватным одеялом накрыла город. Дым от горящих в округе лесов закрывал небо. Паша Палочкин сидел на диване и обливался потом. На нем были только шорты. Волосы слиплись в сосульки. По костлявой спине стекали горячие капли. Ему то и дело приходилось снимать очки и протирать запотевшие стекла. Вокруг Паши, на диване, были разложены детали вентилятора. Палочкин пытался починить его вот уже два часа.
В дверях появилась Пашина жена - Даша. Она не стала входить в комнату, а привалилась к косяку, наблюдая за мужем и лениво обмахиваясь глянцевым журналом. Ее полное тело облегал застиранный халат. И это явно не прибавляло настроение Даше. Носить плотную одежду, в такую жару! И все ради приличий. Паша чувствовал, как жена глядит на него брезгливым взглядом. Он терпеть не мог, когда на него смотрели во время работы. Особенно так. Поэтому не удивительно, что отвертка в его руке дрогнула и проехалась острием по пальцам другой руки. Паша зашипел и с силой кинул отвертку и деталь, в которой ковырялся, в угол комнаты.
-Конечно - сладким голосом сказала Даша - Именно так и чинятся вентиляторы в наше время.
- Заткнись! - не выдержал Паша.
-Это кто это такой мне рот закрывает? - в предчувствии скандала Даша радостно подобралась - Уж не Палочкин ли? По кличке Мозгляк. В тридцать, а все еще Мозгляк! Друзья по-другому и не называют. И правильно. Ни работы денежной, ни гвоздя вбить, ни женщину...
Паша порывисто встал. Даша на всякий случай замолчала. Палочкин с ненавистью смотрел на любимую когда-то женщину. В этом оплывшем существе, с каплями пота в складках шеи, невозможно было узнать стройную и милую девушку Дашеньку. Что годы сделали с ней? Этого Паша не знал. Он подхватил со спинки дивана футболку и шагнул к дверям. Даша посторонилась. "Опасается - подумал Паша. - Странно, никогда ее не трогал. Или я делаю что-то не обычное? Скорее всего. Ведь я ухожу."
В прихожей Паша надел кроссовки и загрохотал замком. Даша все еще молчала. И только, когда Паша пересек порог квартиры -Дашу прорвало:
- Ну и вали! Бухай со своими дружками! На большее ты не способен. Господи! Ну почему я вышла за этого задохлика, а не за Толикааа...
Паша, перепрыгивая ступени, сбежал по лестнице вниз .
***
Паша с сомнением посмотрел на пластиковый стакан. Кажется, для первого раза он налил слишком много. Палочкин не пил очень давно, особенно водку. И сейчас он решал серьезную задачу - выпить все содержимое стакана залпом или разделить на два раза.
Паша сидел под кустом на забытой скамейке с отломанной спинкой. Рядом стояли бутылка водки и минералка. В голове у Паши крутились Дашины слова, а во рту стояла горечь. " В чем-то она права," - подумал Палочкин. И не давая мысли развиться, засадил полстакана водки. Тут же, чтобы не почувствовать вкуса, Паша влил в глотку теплой минералки.
- В такую жару водку пьянствовать - смерти не боятся! - раздался хриплый голос.
Паша повернулся на голос и увидел Семена Сусликова - соседа по подъезду. Кривыми ногами и слегка раскосыми глазами Семен напоминал тех всадников, что когда-то совершали набеги на Русь. Паша поздоровался и протянул соседу бутылку. Тот взял, понюхал горлышко, посмотрел на этикетку и вернул Палочкину.
- Ну и паленку ты пьешь, писатель - восхитился Сусликов.
- Я корректор - возразил Паша.
- Сразу видно. С бабой поссорился? - блеснул интуицией Семен.
Паша кивнул.
- Из дома выгнала?
Паша открыл было рот - возразить, но Семен выставил перед собой мозолистую ладонь:
- Не важно. Слушай, интеллигенция. У меня во дворе "газель", груженная досками. Еду на дачу - строить беседку. Заночую там же. Поедем со мной? Поможешь с беседкой. Я тебе хороший стол накрою. Поговорим. Переночуешь в моем домике. А за это время и баба твоя успокоится. Ну как?
***
Вот так надо жить. Тихо, на природе. Питаясь плодами земли. Наполняя грудь свежим воздухом. Вдали от суеты и крысиных гонок большого города. Глядишь и здоровее станешь, не только телесно, но и духовно. Такие мысли бродили в голове Паши, и он пытался высказать их Семену. Получалось плохо. Возможно, виноваты были полтора литра выпитой водки.
Семен слушал вроде внимательно. Соглашался. Но говорил о своем. Да, жизнь на земле - самый лучший вариант для человека. Но жизнь эта трудна. Хотя и почетна. А большинство - этого не понимают. Насмехаются. А ведь Русь издревле на крестьянах держится! Пройдут годы, цивилизацию уничтожат катаклизмы. Останутся только те, кто живет ближе к земле. По законам природы. А горожане все только гадят.
Тут Семен перешел от философии к насущному. Что он де потомственный крестьянин. Что если можно было бы, прожить в умирающей деревне, он бы давно уехал из города. Что во всем виноваты городские. И в нынешней жаре тоже. Испортили экологию. Парниковый эффект. Урожай гибнет ( Семен показывал Паше какие-то желтые, вялые стебли на грядках. Но Паша не понял, что это за растение, а спросить - постеснялся). " Говнотечка"( так, Семен называл местный ручей) совсем обмелела и напор воды в колонках ослаб. " Уже не знаю, каким богам молиться!" - горестно восклицал Сусликов. Паша сочувственно кивал.
Они сидели на веранде. За высокий забор опускалось солнце. Стрекотали сверчки. Паша чувствовал необычное умиротворение. Даже плечи, натруженные перетаскиванием досок, совсем не болели. Вот она - жизнь на природе! Паша ощущал полное единение с окружающим миром. Гармонию нарушал лишь естественный позыв. Паша сообщил об этом Семену и встал из-за стола. Сусликов понимающе кивнул и закурил. Паша спустился по ступеням веранды и повернул за угол дома, в направлении туалета.
Эту часть участка Семена освещал лишь фонарь, укрепленный на крыше дощатого сортира. Паша заплетающимися ногами зашагал к вожделенной будке. Кусты по обеим сторонам дорожки отбрасывали длинные тени. Паше показалось, что одна из теней двигается. Он остановился, зажмурился, помотал головой и снова вгляделся в кусты справа от себя.
В неверном свете фонаря и последних лучах солнца, Паша разглядел женский силуэт. Именно женский. Сомнений не было. Идеальная фигура, какая не снилась Даше и в лучшие годы, со всеми полагающимися округлостями и выпуклостями. Формы незнакомки так хорошо были видны, потому что она была обнаженной! Именно обнаженной, а не голой! Только кожа у нее была странной. Каждый ее миллиметр был покрыт краской всех оттенков зеленого. Бесформенные пятна, от почти черного до нежно-салатового, напоминали камуфляж, не надетый, а нарисованный прямо на теле. Волосы, тоже зеленые и больше напоминающие траву, были стянуты на затылке пучком. Женщина смотрела на Пашу изумрудными глазами и манила рукой с малахитовыми ногтями.
- Что с вами? - прохрипел Паша - Я сейчас!
Он развернулся и побежал обратно к веранде.
***
Семен все так же сидел и курил.
- У тебя там зеленая! Без одежды...Женщина! - задыхался Паша.
Затем Палочкин захихикал. Он представил, что о нем подумал Семен. После всей выпитой ими водки... Но Семен к его удивлению не засмеялся. С застывшим лицом встал...
- Где она? - голос Сусликова был абсолютно трезвым.
- Пойдем - Паша тоже посерьезнел. Возможно, с женщиной случилась какая-то беда.
Они вместе завернули за угол дома. Сусликов шел за Палочкиным. Паша показал на кусты:
- Я видел ее там.
- Значит, он тебе нравится?
Паша понял, что Семен обращается не к нему и стал поворачиваться. Но его остановила острая боль между лопаток. Изо рта потекла кровь. В Пашиных глазах потемнело. Он медленно повалился на землю, соскальзывая с ножа. Семен воздел нож к небу. Появилась луна.
Богиня молодой Луны на звездном небосклоне,
Цветущая Богиня плодородной равнины,
Струящаяся Богиня дыхания океана,
Благословенная Богиня ласкового дождя,
Услышь мою песнь в круге стоящих камней,
Открой меня своему мистическому свету,
Пробуди меня к своей серебряной мелодии,
Будь со мной во время священной церемонии!
Закончив стих, Семен поклонился. Зеленая фигура скользнула к телу, распростертому на земле. Подул прохладный ветерок. Вдали заворчал гром.