Аннотация: Как прекрасен мир, когда кажется, что смотришь на него впервые...
Введение
* * *
Ночь спустилась неожиданно. Корчма гудела во всю, когда хозяйка стала вежливо напоминать, что пора и честь знать. Гости шумели долго, но всё же перенесли свою гулянку на улицу. Цара со вздохом закрыла дверь за последним гостем. Нынешний денёк был не из лёгких... Постояльцы уже успели заснуть, проснуться от гама и снова уснуть, вдоволь накричавшись на гуляк. Обычно Цара не выгоняет посетителей, но сегодня переночевать остановился богатый гость. Он очень устал. Как пришёл, так и свалился спать. Но местная компания так и не дала ему отдохнуть. Тогда он накинул сверх ещё пару золотых и попросил немного тишины. Вот, наконец, разошедшуюся компанию удалось выдворить. Цара тихонечко, прямо на цыпочках, пошла в жилую часть корчмы. Её муж Моисей уже успел убрать на кухне.
- Моисей, приведи там стулья и столы в порядок. А то после этой чёртовой компании там даже пройти негде! - зло кинула Цара. Корчмарь пожал плечами и спокойно пошёл приводить в порядок главную комнату, где обычно гулял всякий сброд. Гуляли, конечно, вечером. А днём там обедали уважаемые люди.
Моисей, пожилой уже мужчина с жидкими волосами и небольшим брюхом, осторожно ставил на место мебель. Компания здесь прошлась хорошо. Пару стульев уже не подлежали ремонту, а один стол подозрительно шатался. Как можно сломать крепкий дубовый стол? Это оставалось загадкой для мужчины. Ладно бы какой-нибудь хлюпик, а то здоровый почти цельный!
Моисей и сам был бы не прочь присоединиться к только что отбывшей компании, но жена Цара его тогда совсем со свету сживёт! Да и выпивку с закуской нельзя оставлять без присмотра. Нет, тяжела судьба корчмаря...
Корчмарь собрал мусор и пошёл к двери, чтобы его выкинуть на улиц, но до своей цели он так и не дошёл. Тихие шаги на лестнице привлекли его внимание. Моисей обернулся. Из своей комнаты спускался богатый постоялец. Вид у него был на редкость усталый. Видно так и не удалось выспаться. Он сел за первый попавшийся стол и откинулся к стене, пробормотав что-то невразумительное, но явно не хорошее.
- Хотите есть? - спросил корчмарь, моля про себя, чтобы он ошибся. Его просьба была услышана. Постоялец покачал головой.
- Нет, я жду одного человека. Можете не беспокоиться, - ответил он. Моисей облегчённо вздохнул и открыл дверь. Первая его реакция была отшвырнуть с крыльца кучу тряпья, которой наверняка был не дошедший до дома гуляка. Но, справедливо прикинув, что гость был явно тяжелый, и ещё один пинок погоды не сделает, мужчина прошёл мимо. Когда он возвращался к корчму, совесть взяла верх. Ночь обещает быть не из лучших. Наверняка будут заморозки. Надо занести гуляку в дом и уложить на лавку. Пусть отоспится.
Ругаясь, впрочем, так, чтобы до бдительных ушей жены не долетело, Моисей внёс тело, которое оказалось неожиданно легким, в корчму и положил на первую попавшуюся скамью, не особенно утруждая себя удобному положению гостя. Просто свалил на доску. Постоялец зашевелился.
- Кто это? - немного встревожено спросил он. Корчмарь отмахнулся.
- Да кто-то из сегодняшних гуляк не дошёл до дома. Так часто бывает. Обычно я их так и оставляю валяться, но сегодня ночь будет холодная. Не ровен час простуду подхватит, - ответил Моисей, тут же забыв о гуляке. Постоялец тоже перестал беспокоиться. Он вернулся к своему обычному полусонному состоянию.
* * *
Дом
Тьма проходила медленно. Сразу же началась головная боль. Мысли путались. Хотелось закрыть глаза и снова заснуть. Но гул не давал покоя.
- Эй! Вставай! Нам место надо! И около стенки поспишь! - сказал мужчина и грубо поднял меня в воздух. Немного потряс под взрыв хохота и кинул к стенке. Цепляясь за камни, из которых была сложена это же стенка, я попыталась сохранить равновесие. К общей боли прибавилась ещё и шишка. Глаза не открывались. Мне мучительно хотелось потерять сознание. Но не получалось. Гул голосов и не прекращающийся хохот поднимут даже мёртвого. Собравшись духом, я открыла глаза. Солнечный свет тут же закрыл их. Похоже, что я сидела напротив окна. Кто-то грубо ударил меня по плечу.
- Что, вчера хорошо погулял? На, похмелись! Мы добрые сегодня! - мне подсунули какую-то кружку под общий хохот. Возможно, что смеялись с меня. Но это сильно не волновало. Какая разница? Сейчас бы окунуться куда-нибудь, где поглубже... С трудом поднося ко рту кружку, я тут же её отодвинула от себя.
- Эй! Ты что? Тебе не понравилось наше угощение? Думаешь, тебе дороже дадут? - кто-то явно разозлился.
Я презрительно поморщилась, хоть это и отозвалось болью в голову. Спиртное! Терпеть его не могу!
Так и не дождавшись от меня ответа, чьи-то сильные руки выкинули меня со скамьи. Приземление было не радужное. Перед глазами поплыли круги. Все вокруг смеялись. Но так никто и не помог подняться. В придачу ко всему, какой-то милый тип дыхнул на меня таким перегаром, что в пору пора опьянеть или хотя бы закусить. Задыхаясь от боли и вони, я с трудом проползла подальше от ног и голосов. Казалось, что я попала в ад. Потом кто-то схватил меня за шкирку и оттащил куда-то. Впрочем, я не сопротивлялась. Мне было уже всё ровно. Как оказалось, тому, кто тащил тоже. Ещё одно приземление только уже о землю совсем добило меня. Голова гудела не хуже колокола. Тело отнялось. Похоже моё приземление кому-то не понравилось, потому что он подошёл и взял меня за шкирку, чтобы оттянуть подальше, но вдруг остановился, презрительно выругавшись. Но тут же это ругательство перешло в удивленный вскрик.
- Кровь! - крик резанул по ушам не хуже меча. Меня перевернули на живот, вероятно, чтобы посмотреть на затылок. Послышался ещё один вскрик ужаса и я окончательно окунулась в реку боли. Все чувства были обострены до предела.
Меня подняли на руки и понесли куда-то. Потом снова крики и разговоры, которые казались смертельными ранами моим ушам. Хотелось кричать, чтобы они перестали, но я не могла себя заставить и губы раскрыть, не то что крикнуть. Потом долгожданная тишина и забытьё...
- Я нашёл её на крыльце. Я думал, что это один из тех гуляк. Ну, я её так и кинул. Кто же знал? - оправдывался какой-то мужчина. Он говорил тихо, будто пытался вжаться в стену. Ему ответил настоящий шквал. Правда не громкий шквал. Женщина говорила тихо, но с таким выражением, что ей бы позавидовал сам дьявол.
- Не знал он! А посмотреть было лень? Что сейчас с ней будет? Как можно не заметить, что человеку раскромсали полголовы? Да просто чудо, что она ещё жива! Ты безмозглый дурень! Марш вниз, чтобы я тебя не видела до вечера! - этот шёпот мог сровняться с шипением змеи. Похоже, мужчина был со мной согласен, так как тихо удалился.
Мне поменяли холодную повязку на лбу. Я то наивно надеялась, что боль ушла... Но она хитро спряталась в кусты, и стоило мне пошевелиться, как она набросилась на меня с новой силой. Мне не оставалось нечего как только прикусить губу, добавив ещё одну боль. Тёплая струйка проложила русло по моему подбородку и шее. Женщина ахнула и тут же промокнула кровь.
- Терпи! Тебе здорово досталось. Боль - это лучшее, что с тобой могло случиться. Могла ведь и умереть, - сказала она. Я с трудом сглотнула, чувствуя рвоту. Кто же так меня приложил? Думать мне хотелось меньше всего. Но было интересно, где я нахожусь. Перебарывая боль, я открыла веки. Точнее приоткрыла. Свет больно ударил по глазам. Мне понадобилась минута, чтобы понять, что я лежу в полутьме, и на меня светит свечка. Хотя свет больше попадал на пожилую седую женщину. Она была красива. Хотя за болью это волнует меньше всего, но это было заметить не возможно. Большие голубые глаза, пухлые губы и маленький аккуратный нос. Морщины на лице говорили о нелёгкой жизни. Скорей всего это лицо больше привыкло к грозному выражению, чем к улыбке. Но сейчас оно тепло, совсем по-матерински, светилось сочувствием и заботой.
Крик. Ребёнок. Кто-то поднимает его высоко на руках к самому небу. Женщина смеётся, целуя малыша. Солнце весело подмигивает новой жизни. Ребёнок плачет. Женщина со счастливой улыбкой даёт ему молоко. Ребёнок успокаивается и пьёт его...
Я смотрела на лицо женщины и думала, что её ждёт великое счастье, но пока она с любовью смотрела на меня, как на того ребёнка. На сердце стало легко. Легкая улыбка появилась на запёкшихся губах. Боль благоразумно отошла и я заснула.
Меня разбудило тепло. Самое приятное - это когда тебя будит солнце. Легкие лучи блуждали по потолку и стенам. Одни из них, самый смелый, забрался мне на щёку. Приятное тепло расходилось по всему телу. Я вдруг поняла, что так и спала с улыбкой. В голове прояснилось. Подвигав мышцами лица, я поняла, что кто-то меня явно неплохо ударил по голове. На движение ответила острая боль в висках. Больше я не экспериментировала. Очень жалко было волос. Они наверняка спутанные. Внезапная пустота заставила меня замереть. А какие они, мои волосы? Какого цвета? Я не могла сосредоточиться. Внезапная паника охватила меня. От ощущения лёгкости, которое было с пробуждением, не осталось и следа. Что-то тяжёлое приковало меня к кровати, где я лежала. Каждый вдох казался последним. Мысли путались окончательно. Непонятная боль сжала сердце. Мне казалось, что я кого-то забыла. Очень важного. Очень нужного.
Мои тяжёлые раздумья прервал скрип двери. Стараясь не особенно шевелиться, я скосила глаза. Это был мужчина. Небольшой живот и пухлое доброе лицо выдавало в нём корчмаря. Хотя тут наверно дело было в переднике и вымазанных в еде руках, где он нёс поднос.
Как не странно, но вместо голода на меня нахлынула рвота. Я быстро закрыла глаза, чтобы не видеть еды, которая стояла на подносе.
- Я вижу, вы уже проснулись, - сказал мужчина. Лёгкая улыбка вернулась на мои губы. Я узнала голос. Это он вчера оправдывался перед женщиной.
По звуку он поставил поднос вне досягаемости моего взгляда, так что я поспешила открыть глаза. Мужчина тоже смотрел на меня. Только виновато. Я не удержалась, и с трудом разлепив губы, тихо произнесла:
- Ну как, смог прятаться от жены до вечера? - голос в конце сорвался на шёпот, но он уловил суть. Теперь улыбка озарила его лицо.
- Да нет, не смог. Поймала меня прямо за стойкой, - улыбнулся он. Если бы я могла, то засмеялась. В том, что они женаты не могло быть сомнений. Наверно потому, что так сорятся только муж и жена.
Мужчина немного погрустнел и сел рядом.
-Простите. Я не заметил, что вы были ранены... - начал оправдывать он. Мне не хотелось выслушивать его ещё раз.
- Я вам верю. Я бы сама себя приняла за очередного пьяницу... - тихо сказала я. Мужчина замолчал. Он думал о чём-то. Я смотрела в его задумчивое лицо. Он не был так красив как его жена. Жидкие седые волосы были зачёсаны назад. Полное лицо говорило о нраве добряка. Глаза у него были коричневые. Они завораживали. Казалось, что он всегда смеётся....
Дождь. Небо осветилось молнией. Поток воды сносил всё на своём пути, не забыв и стоящую с краю улицы корчму. На отшибе стояли муж с женой. Мужчина с болью смотрел на рушившийся дом и прижимал к себе женщину с ребёнком.
Спокойное лицо мужчины стало тревожным.
- Совсем забыл. Цара мне покоя не даст, если ты не поешь, - мужчина потянулся за подносом. Мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы прогнать наваждение. Что бы это такое было?
Но мои мысли были прерваны едой. Точнее её запахом. Борщ был накрыт так, что запах не просачивался сквозь крышку. Но теперь она был открыта и он во всю хозяйничал в комнате. Это вызвало повторное чувство рвоты. К тому же запершило в горле.
- Нет, я не буду... - попыталась я отвертеться. Мужчина даже и не моргнул глазом. Он подсунул мне ложку с супом.
- Ты не ела больше двух суток. Куда же это идёт? Я понимаю молодой организм, но нельзя же так! - и не слушая протесты, просто впихнул в меня ароматный суп. К моему облегчению тут же проснулся аппетит, и я с болью проглотила еду. Слава богу, меня не вырвало. Этого я опасалась больше всего.
Мужчина спокойно, как бывалая седелка, пихал в меня суп, пока я окончательно не наелась. Потом он встал и направился к двери с подносом, но в конце остановился и снова виновато посмотрел на меня.
- Да, я совсем забыл. Меня зовут Моисей. А мою супругу Цара. Если что-то понадобиться, то обращайся к нам, - немного помявшись, как будто хотел что-то добавить, но передумал, он развернулся и вышел из комнаты.
Моисей... Цара.. Совершенно не знакомые имена. Я оглядела комнату. Я не помню этого здания. Я здесь никогда не была.. Даже в этой деревне не была.. Пустота, которая ушла на время завтрака, вернулась. Собрав последние силы, я попыталась вспомнить хоть что-нибудь о себе. Это казалось бессмысленным. Пустота уверенно завоевывала каждый миллиметр в моей душе. Неожиданно чувство одиночества добило меня окончательно. Горячая слеза скатилось по щеке, попав в ухо.
Было очень больно понять, что ты совсем одна в этом мире, к тому же, и на милости людей, от которых зависишь...
Я закрыла глаза и провалилась в тревожный сон.
Вкусный запах борща разбудил меня. Солнце как раз вставало. Собравшись с силами, я поднялась. Голова ещё кружилось, и мне пришлось придержаться за край кровати, чтобы не упасть. На этот шаг я давно собирала всё своё мужество. Это казалось просто не вероятным - через неделю подняться с постели. Но всё же я решилась. Нельзя долго оставаться в долгу у добрых людей.
Проморгав, я снова попыталась встать. Этот раз был успешнее. Хоть всё и расплывалось, но сил хватило, чтобы, пошатываясь, дойти до окна. Это был прогресс.
Но меня поразило не это. Я увидела потрясающий восход: солнце огненным шаром вышло из-за леса, одевая его в золотистые тона, и окрасило всё небо в мягкие цвета радуги. Да, ради такого стоит жить...
С улыбкой на лице, уже более твёрдой походкой я вернулась к кровати и стала есть суп. Он казался ещё более вкусным. На какое-то время тяжесть оставила меня. Сейчас мне было всё ровно, помню ли я кто такая, или нет.
Всё ещё улыбаясь, я оделась в простое платье, которое предусмотрительно оставила мне Цара. Оно оказалось немного больше, чем следовало, но даже это не смутило меня. Потом я аккуратно подошла к зеркалу. Опухлости на голове не было. Улыбка стала шире. Так вот какие они мои волосы - мелко-вьющиеся золотисто-каштановые. Лицо мне напоминало старого знакомого, которого я не видела с детства. Большие ясные голубые глаза, совсем как у Цары... Меня порадовало моё лицо. Я без зазрений совести могла сказать, что оно красиво.
Голова кружилось нещадно. Спуститься по лестнице оказалось почти не посильной задачей. Но одолев и эту преграду, я почувствовала себя ещё лучше. Как приятно чувствовать себя сильной! Держась одной рукой за стенку, а другой неся поднос с тарелкой, я светилась улыбкой. Разве кто-то может быть счастливее меня в эту минуту?
Вот в таком состоянии меня увидела Цара. Она всплеснула руками и поспешила мне на встречу. Прямо как к родной дочке. Её теплота тронула меня, но в тоже время и задела за живое. Это напомнило мне, скольким я обязано этой доброй женщине. Улыбка потускнела, но не исчезла. Рядом с этой женщиной нельзя было не улыбнуться.
Цара быстро подхватила поднос и помогла мне дойти до ближайшей скамьи. А сама убежала на кухню.
Я впервые оглядела корчму. Главная комната, где обычно и проходили все гулянки сейчас была пустой. Только один - два человека из постояльцем завтракали. Дверь была открыта нараспашку. Холодный свежий утренний воздух во всю гулял по помещению. Похоже, начинались первые заморозки. Я удивилась простоте этой комнаты. Небольшие окна, грубо сколоченные перекрытия над потолком, обильно увешенные разной едой. Особенно в цене был чеснок. Создавалось впечатление, что хозяева панически боялись вампиров. Как не странно, но о нечестии я знала всё, а вот о таких элементарных вещах, как одежда, забыла напрочь... Я не помнила времен года... не помнила природу... Только в редких ведениях всё вспоминалось снова...
В глубине комнаты стояла стойка, за которой пока никого не было. Вероятно, Моисей вышел куда-то.
Я ещё немного повертела головой, вычисляя ту знаменательную скамью, откуда имела честь полететь первый раз. Казалось, уже прошла целая вечность с того времени, как это произошло. Притупилось и воспоминание о боли.
Свежий воздух сделал своё - голова перестала кружиться, и я почувствовала прилив энергии. Но вскакивать явно не надо было. Слишком хорошо было понятно, чем это заканчивается. Пока лежишь, хоть горы свернёшь, а как от подушки голову оторвёшь, так и сознание вон.
Сзади послышался звон и тяжёлые шаги. Это Моисей возвратился с чистыми стаканами. Увидев меня, он воскликнул слова благословения и благодарности ко всем святым. Я едва ли понимала, почему обо мне так заботятся, но ответила Моисею лучезарной улыбкой. Он не остался в долгу.
Я показала пальцем на связку чеснока и спросила:
- А зачем это? - Моисей почему-то покраснел и поспешил ретироваться за стойку. Я удивлённо посмотрела ему в след. На помощь Моисею пришла Цара. Она изобразила на лице недовольство, которое было явно адресованное мужу, и спокойно ответила мне.
- Это для Моисей. Он часто болеет. Вот и приходиться запасаться, - мягко сказала она, садясь передо мной. Я смущённо улыбнулась. И что меня навело на мысль о вампирах?
- Можно задать вопрос? - тихо сказала я. Он меня мучил всю эту неделю. Цара кивнула, внимательно наблюдая за мужем. Как ей удавалось видеть всё, что происходит в корчме, оставалось загадкой для нас обоих: и для меня, и для Моисея. Я собралась с духом... - А почему вы так э... тепло приняли меня?
Я вся сжалась. Это был явно не культурный вопрос. И если сейчас меня выгонят, то я хотя бы смогу уйти сама...
Но Цара не разгневалась. Она вздохнула и впервые перестала следить за мужем, который, не веря своему счастью, даже не стал пользоваться свободой. Вдруг ещё одна уловка жены?
Но ей явно было не до этого. Она вспоминала что-то тяжёлое. Я поздно спохватилась и накрыла её ладонь своей.
- Если не хотите, не отвечайте... - попыталась исправить я свою глупость, но Цара покачала головой.
- Просто... Тебе ведь совсем некуда идти... Да и детей у меня нет, как ты видишь... Так что места много... - женщина говорила всё тише и в конце совсем замолчала. Я улыбнулась ей.
Почему-то мне не верилось, что всё дело в месте... Просто Цара с Моисеем были одни. А быть одному - это тяжело...
Неожиданное тёплое чувство прокатилось волной по мне. И кажется это чувство называется любовь... Я поняла что означал тот взгляд, которым Цара одарила меня в самые первые мгновения, когда я увидела её около меня, меняющей холодный компресс на лбу... Так смотрит мать на своего ребёнка, который заболел и страдает. Почему-то это болью отозвалось у меня в сердце. Оно помнило что-то такое, что забыла я. Но вот что?
Тяжело не помнить, кто ты... Это лежало камнем на сердце. Лишь родительская любовь Цары и Моисея давала мне силы жить дальше.
Так как имя я не помнила, меня назвали Алиной. Это имя понравилось всем. Цара и Моисей старались не говорить на те темы, которые могли задеть меня. Они понимали, как тяжело не знать, кто ты, поэтому всегда были ласковы и заботливы. И их дом стал моим домом.
Но как бы ни старайся, они не могли оградить меня от шуточек постояльцев и местных пьянчуг. Я научилась отшучиваться, но каждый раз я засыпала со слезами на глазах. Цара это знала, но ничего не могла поделать.
Ещё ода неделя прошла с тех пор, как я впервые встала. Я активно помогала Царе и Моисею по корчме. Обычно это были простые хлопоты по хозяйству, как рубка дров. Но чаще всего я помогала по кухне. Как готовить я вспомнила быстро. Это не казалось трудным. Просто как заученная наизусть привычка. Тоже дело обстояло и с обычными домашними делами. Цара только дивилась. Посетители тоже не были скупы на похвалы.
Но как бы всё не шло хорошо, оно когда-нибудь закончиться. И от этого становилось грустно. Я старалась, как можно дольше растянуть это удовольствие, но боги распорядились по-своему.
Тихо скрипнула дверь. Никто даже не повернул голову в сторону посетителя. А зачем? Корчма гудела не хуже потревоженного улья. Ещё один посетитель погоды не сделает. Сейчас была ночь, но людей это не отпугивало. Место раздобыть себе было трудно. Но новоприбывший гость без труда смог убедить небольшую компанию в самом тёмном и дальнем углу, что им пора. Что он им сказал так и осталось загадкой. Все же остальные сочли гостя не достойного их внимания и больше не смотрели на него.
А во мне он сразу разжёг интерес. Его небывалый рост притягивал взгляд ещё на пороге. Да и одежда была непривычная для меня.
Сейчас на улице было холодно. Хотя снега не наблюдалось. Люди, прибывшие из северных краёв, в один голос уверяли, что там уже снега по колено. Цара удивлённо качала головой и уходила на кухню, а Моисей следовал за своей женой, старательно делая вид, что его это не интересует. И лишь во мне найдя благодарного слушателя, путники с восторгов описывали свои путешествия. А я пыталась вспомнить хоть часть того, о чём они говорят. Но не могла... Даже снег казался непосильной задачей.
Выделяло мужчину на общем фоне тёмный цвет его одежды. Все носили серые плащи, а он чёрный. Да и капюшон, плотно надвинутый на лицо, не был снят. Явно отсыревшая верхняя одежда говорило о том, что путник прибыл с севера. Его рука не снималась с рукояти большого двуручного меча. Это было первое оружие, которое я видела за последние две недели. Кроме того, я была уверена, что под плащом спрятаны ещё и ножи. Это знание пришло само...
Краем глаза я заметила, что Моисей устремился к гостю. Ну уж нет! Это моя обязанность! Не долго думая, я быстрой походкой подошла к гостю и спросила, чего он изволит. Моисей замер на полпути. Цара тоже замерла, так и не выйдя толком из кухни. Чего они так испугались? Я ещё раз быстро окинула взглядом мужчину... Ничего страшного не заметно что-то...
Мужчина поднял на меня спокойный, но уставший взгляд. Его лица я не видела, но вот глаза как будто сверкали из-под капюшона. Это показалось интересным. Во мне пробудилось любопытство... В это мгновение я напоминала больше всего малое дитя, которое смотрит ясными, не знающими страха, глазами на большого молчаливого и явно опасного пса...
Ночь. Первые снежинки закружились в воздухе, наполняемый топотом копыт. Мужчина в чёрном спокойно шёл, не оборачиваясь, но как только всадники поравнялись с ним, он развернулся и наотмашь сбил первого всадника из седла. Меч намертво застрял в его доспехах и мужчина выпустил оружие. В дело пошли метательные ножи. Первый, второй, третий, чётвёртый... Остался один нож. Мужчина внимательно смотрел на двух оставшихся всадников. Один из них держал ребёнка, второй - женщину. Долгие мгновения раздумья и бросок - Перепуганный ребёнка остался на лошади один.
Последний из врагов оскалился и приставил меч к горлу женщины. Резкое движение - и женщина упала с лошади мёртвая. Мужчина в чёрном метнулся, но было поздно - ребёнок тоже не выжил...
Я моргнула, не выдержав ведения. Впервые я видела смерть... Мужчина заинтригованно посмотрел на меня.
- Вино и картошку с мясом, пожалуй, - сказал он. Его голос звучал на редкость мягко. Я кивнула и уже собиралась идти, но он придержал меня за рукав.
- Там на улице моя лошадь. Пусть кто-нибудь позаботиться о ней, - сказал он. Я кивнула и пошла к Царе. Вот уже где влетело.
- Он же вооружён! Кто из местных против него решиться выйти? А если он глаз на тебя положит? Никто не защитит... - ругала меня Цара. Я лишь отмахнулась. Как они его могут бояться? Ведь он ничего такого не делает? Просто пошёл поесть... Не понимаю я их.
- У него и без меня дел по горло. Лучше заказ выполни. Да, Моисей, надо за его конём присмотреть, - быстро переключилась на безопасную тему я. Моисей кивнул и ушёл. Цара проворчала что-то на подобие того, что её никто не любит, но когда она вернулась с подносом еды, я крепко обняла её и клятвенно пообещала, что очень её люблю. Она немного растаяла. Даже разрешила мне принести мужчине еду.
А мне только этого и надо было. У меня было немного времени подумать, так что ставя на стол еду, я неслышно прошептала:
- Мало у вас ножей. Понадобиться один жену оборонить, и не будет. Не хорошо, - с этими словами я ушла. Больше меня к нему не пускали, да я и не рвалась. Всю ночь я чувствовала на себе его взгляд. А на следующее утро мужчина уехал рано, едва проспав пару часов.