Чиркнула зажигалка. Лицо Марины было тревожным. Отчего-то сейчас, в сумерках, ее до мельчайших подробностей знакомое лицо показалось мне ... нет, не некрасивым, а просто усталым. Круги под глазами, уголки губ опущены, волосы растрепаны. Марина выглядела беззащитной и слабой, как запуганный зверек.
"Трое ублюдков из ОСОБи изнасиловали ее..." - чугунными буквами легли на меня слова Христо. Я скрипнул зубами.
-Ты чего, Андрей?
-Ничего.
Я обнял Марину, поцеловал холодноватые губы.
-Что тебе сказал Христо? - спросила она.
-Он хочет, чтоб я стал стрелком.
-И ты?
-Согласился.
Я думал: Марина обрадуется, но в ее глазах не отразилось ничего, кроме страха. Снегирь без руки, Киркоров без глаза... Она боится за меня...
-Марина, я пройду испытание.
Девушка высвободилась из объятий.
-Андрей, я поняла, - ее голос сорвался. - Поняла, что это все - не мое.
-Что не твое?
-Возрожденцы, Москва, вообще - этот мир. Это не мой мир, Андрей! Мой мир - это ты. Я уже ничего не хочу, просто - быть с тобой, любить тебя.
Ее голос дрожал, пламя свечи колыхалось.
-Давай уйдем, Андрей. Уйдем в Джунгли.
У меня в голове все смешалось. Я не мог понять эту женщину. Она привела меня сюда, познакомила с Христо, по сути дела - сделала возрожденцем, а теперь ... Быть может, еще совсем недавно такой поворот событий обрадовал бы меня, но теперь я не мог уйти из резервации. Я должен убить Лорд-мэра, и убью во что бы то ни стало.
-Что ты такое говоришь? - схватил я Марину за руку.
-Ты прав, прав, Андрей, - она тихо плакала. - Я - предательница, но ничего не могу с собой поделать.
-Ты не предательница, - я поцеловал рыжую макушку. - Я пройду испытания, Марина. Пройду, какими бы они ни были.
Неделя началась с ледяного дождя. С неба лила вода, и прямо на глазах превращалась в лед. Обледенели щербатые развалины кремлевской стены, Василия Блаженного, ГУМа, Исторического музея, сугробы сковала корка, которую трудно пробить даже подошвой "гриндера". Возрожденцы сидели по кельям, как мыши, лишь изредка выходя наружу. За весь день мы с Мариной хорошо если перекинулись парой ничего не значащих фраз. Девушка была задумчива и немного грустна, я не лез к ней с разговорами. О чем говорить, когда все решено?
Вечером к нам в келью заглянул Снегирь. Я перехватил взгляд Марины, брошенный на обрубок его правой руки.
-Что, скучаете?
Он негромко засмеялся, протягивая Марине наполненный чем-то мешок.
-Христо приказал удвоить вам пайки, - вздохнул он. - Неэкономный человек наш учитель...
Я с удовольствием отметил, как в глазах Марины загорелась веселая искорка.
-Да, и еще. Христо хочет, чтобы мы, Андрей, отправились завтра на барахолку.
-На барахолку?
-Ну да. Выходим утром. Чтоб - как штык.
Он вышел, плотно затворив за собой дверь. Колыхнувшись, потухло пламя свечи.
-И Киркоров с нами? - удивился я, с неудовольствием разглядывая стоящую поодаль неуклюжую, закутанную в плащ фигуру со значком на груди.
-С нами, - отозвался Снегирь, протягивая мне рюкзак.
Я поскользнулся на ледяной корке.
-Осторожнее, олух! - побелел Снегирь.
-Что там?
-Взрывчатка.
Я осторожно просунул руку в лямку рюкзака и набросил его на плечо.
-Ну, с богом, - сказал Снегирь. - Пошагали, Киркоров!
Мы двинулись через площадь в сторону развалин Исторического музея. Я и Снегирь шли рядом, Киркоров держался на расстоянии. Идти по ледяной корке было тяжело. Я знал, что на плече висит взрывчатка.
Свернув налево, мы недолго проследовали вдоль кремлевской стены с робко торчащими красными пеньками.
-Стоять, братва!
Снегирь замер, осмотрелся по сторонам.
-Сюда!
В обледенелом сугробе темнела дыра. Киркоров первым скользнул в нее. Где-то внизу ударились о камень подошвы ботинок.
Я собрался было прыгнуть следом, но Снегирь схватил меня за руку.
-Нельзя! С этим, - он кивнул на рюкзак.
Снегирь вынул из-за пазухи веревку, протянул мне. Я привязал один конец к лямке рюкзака, другой намотал на руку.
-Киркоров, готов?
-Спускай.
Рюкзак медленно поехал вниз.
-Есть, - глухо, как из могилы.
Снегирь, зачем-то перекрестившись, спрыгнул в дыру. Что за жизнь у меня пошла: вылез из одной дыры, вот уже другая! Я последовал следом за ним.
Луч света ударил в глаза.
-Цел, Андрей?
Снегирь отвел фонарь в сторону.
-Порядок.
Киркоров, в темноте похожий на вставшую на задние лапы ящерицу, протянул мне рюкзак.
Я едва не выпалил: "Вот сам его и тащи". Рюкзак снова оттянул мое плечо.
Следуя за лучом фонаря, мы преодолели каменные ступени.
-Андрей, в метро когда-нибудь бывал? - спросил, сверкнув зубами, Снегирь.
-Приходилось, - отозвался я.
"И не думал, что придется вернуться сюда".
-А вот я люблю метро.
Я невольно вздрогнул: Киркоров словно бы прочел мои мысли. А я уже решил, что он всю дорогу намерен молчать.
-Да, люблю, - повторил Киркоров. - Возможность вдруг вынырнуть из-под земли где угодно, застать врага врасплох, она окрыляет.
Ящерица! Настоящая ящерица.
-А еще лучше - затаиться и подсматривать, - сказал я. - Еще сильнее окрыляет.
Киркоров сверкнул на меня единственным глазом. Снегирь, не будучи в курсе наших с Киркоровым взаимоотношений, понял по-своему.
-Все верно, надо всегда быть начеку, - понизив голос, сказал он. - ОСОБЬ не дремлет.
Темные стены, капающая с потолка вода, темнота оказались замечательной декорацией к разговору об ОСОБи. Мы пошли молча.
Луч света уткнулся в желтоватую стену. Под ногами захлюпала вода. Этот зал казался не таким огромным, как тот, где мы были с Мариной.
-Сюда!
Вслед за Снегирем я спустился с платформы на рельсы. Они, как и раньше, как и всегда, струятся двумя желтоватыми змейками, приглашая в путь. Куда? Неважно, куда. Все предопределено, все продумано и решено за тебя. Вот потому-то игроков так завораживает железная дорога...
Шли долго, лямка рюкзака немилосердно впилась в плечо. Киркоров раздражающе сопел за спиной, шумно втягивал в рот сопли, харкал. Идет налегке, гнида! Взвалить бы ему на хребет пятьдесят кило взрывчатки...
-Перекур, Снегирь, - окликнул я, остановившись.
"Пошли вы нахер, я не намерен подрываться!"
Сняв с плеча рюкзак, я присел на рельс. Снегирь с готовностью пристроился рядом.
Киркоров кашлянул, вынул из-за пазухи портсигар. Взял сигарету, чиркнул зажигалкой. Запах дыма был горьковат и защекотал ноздри.
Киркоров протянул портсигар Снегирю, затем - мне.
"Не курю", - хотел было сказать я, но, решив, что это будет выглядеть как-то ... по-бабьи, взял сигарету.
-Музейные, - вдогонку похвастался Киркоров. - Редчайший табачок. Такие сам Сталин курил.
Киркоров сунул под нос Снегирю портсигар. На серебристой крышке - выпукло - усатый во френче, в зубах - трубка; под портретом шесть букв - "СТАЛИН".
Снегирь не обратил внимания на трубку в зубах вождя и, пожав плечами, сплюнул.
-Ну, лады. Сталин так Сталин, какая хер разница? Странный ты, Киркоров.
Я поднялся, бросил окурок, - тот зашипел, как видно, угодил в лужу. Расправил спину, вскинул рюкзак на плечо.
-Пошли! Нет времени на трындеж...
Метров через триста показался новый зал. Снегирь подал знак: нужно вскарабкаться на платформу. Дальше - переплетение многочисленных лестниц и переходов, я диву давался, как он ориентируется здесь. Наконец, когда мы свернули налево, находясь перед двухпутной развилкой, я не выдержал.
-А ты, Снегирь, похоже, часто ходишь этими тропами?
-Раз в год, - отозвался Снегирь.
-Тогда я не понимаю...
-Что тут понимать? Смотри!
Он навел фонарь на стену прямо перед поворотом. Я пригляделся. Тонкая зеленая стрелка указывала направо.
-Зеленая стрелка - путь на барахолку, красная - в Сокольническую глухомань, синяя - к измайловским мародерам, желтая - на ВДНХ. Все просто.
-Все так просто, все так сложно, мы ушли в открытый космос, - пропел под нос Киркоров.
-Кончай ты со своей пидорасней, - окрысился на него Снегирь.
Киркоров сплюнул и заткнулся.
-Стоп! - Снегирь замер. - Кажись, пришли. Где-то здесь должен быть люк...
Шум голосов оглушил меня. Я никогда не видел столько людей сразу - они двигались поодиночке и группами в сторону каменной рогатой чаши. Одетые в тряпье и добротные кожанки; с оружием или без; увечные, здоровяки, старые, молодые; почти все тащили на закорках огромные баулы, кое-кто даже вез санки, доверху груженные тряпьем и железками. На нас, как-никак, только что вылезших из-под земли, никто и не посмотрел.
-Добро пожаловать на барахолку, - сказал Снегирь, прикрывая крышку канализации.
-Да, - Киркоров с явным наслаждением втянул в легкие воздух. - Обожаю этот запах.
Пахло и вправду приятно - жареным мясом, сеном, дымком.
-Будьте начеку, - предупредил Снегирь. - Здесь кишат особисты.
При этих словах меня задел плечом закованный в кожу длинноволосый мужик и, процедив что-то сквозь зубы, проследовал мимо.
-Вот видите, - качнул головой Снегирь. - Не исключено, что этот орангутанг и есть... Пошли скорей - не до запахов.
Снегирь явно нервничал, оглядывался по сторонам, словно кролик, выскочивший из норки.
Над входом в каменную чашу красовалась надпись: "Стадион Динамо", перед чугунными воротами стояли двое с автоматами.
Приблизившись к воротам, Снегирь перестал быть похожим на испуганного кролика, теперь, скорее, он был похож на расслабленную обезьяну.
-Здорово, братаны, - бросил автоматчикам.
-Вонючий дикарь тебе братан, - в общем, миролюбиво, отозвался один из охранников. - Кто такие?
Его товарищ подозрительно зыркнул на рюкзак у меня за плечом.
-Мародеры с Района Третьего Кольца. Бескудниково знаешь?
-Не знаю, но ясно, что из жопы.
Автоматчики заржали. Снегирь заржал вместе с ними.
-Ну и нахер вы приперлись из своего Бескудникова? - автоматчик сплюнул на рыжий от мочи снег зеленоватый комок.
-Мы как все, братан, - осклабился Снегирь. - Толкнуть кое-что, дашь на дашь.
-Толкнуть, значит?
Охранник долгим взглядом окинул меня. Стало неуютно, совсем неуютно.
-А что именно вы собрались здесь толкнуть?
Капля холодного пота побежала по спине. Я сдвинул лопатки. За нами образовалась очередь из навьюченных баулами людей. Толпа надавливала:
-Вы че там, блядь, застряли?
-Пропускай этих пидаров, либо расстреливай, долго мы тут будем спины ломать?
Один из охранников явно занервничал, но его напарник упрямо стоял на своем.
-Счас я тебя пропущу, - крикнул он в толпу. - Счас я тебя, сука, на тот свет пропущу.
Он обратил к Снегирю перекошенное лицо:
- Что в рюкзаке?
-Братан, - Киркоров приблизился к автоматчику. - Зачем ты так?
-Назад, пидор.
Ствол автомата уперся в живот Киркорову. Но, кажется, кроме меня этого никто не заметил, серебряный портсигар со Сталиным на крышке перекочевал из руки Киркорова в карман охранника.
-Проходите.
Обливаясь потом, я проследовал в ворота. Черт подери, надо же!
-Я думал, взрывчатка не запрещена на барахолке, - шепнул я Снегирю.
-Не запрещена, - он ухмыльнулся как ни в чем ни бывало. - Если ты не хочешь ее толкнуть, то не запрещена...
-Киркоров.
-Чего тебе?
Я пожал одноглазому руку. Он кивнул, поведя плечами.
-Жалко портсигар.
-Новый найдешь, - убежденно сказал Снегирь.
Зрелище, распахнувшееся перед нашими глазами, было грандиозным. Чаша стадиона напоминала муравейник со срезанной макушкой. Люди копошились на дне и на трибунах, в воздухе висел ни на минуту не умолкающий гул. И, ступив в тесные ряды, мы стали частью этого гула.
-Меняю книгу на жратву!
-Братан, постой, взгляни, какой покрой!
-Ушанка, кому ушанка!
-Валенки уперли! Валенки!
Снегирь уверенно шагал по рядам, отнекиваясь от назойливых торгашей, отталкивая проституток, буквально вешающихся на шею.
-Какой значок!
Тощий оборванный юнец вцепился в грудь Киркорова, пытаясь сорвать значок. Тот, не долго думая, размахнулся и двинул кулаком по распухшей от голодухи физиономии. Юнец отлетел в сторону, на разложенный торгашами металлолом.
-Сука! - по-собачьи заскулил он. - Сука е...ная!
Мне же на руку повисла женщина с разорванным ртом - черные, кривые зубы выглядывают, как зверьки из норки.
-Кышь отсюда, падаль, - крикнул на нее Киркоров. - Или, может...? - он выразительно посмотрел на меня.
-Пошел ты, - зло бросил я, догадавшись, что он имеет в виду.
Шлюха осталась позади, матерясь и сыпля в наш адрес проклятья.
Снегирь остановился перед грудой вонючего тряпья, из-за которой едва виднелся хозяин.
-Карлуша!
Пузатый человечек с миндалевидными глазами и большим, крылатым носом засеменил к нам.
-Снегирь, какими судьбами?
-Все теми же. Как торг, Карлуша?
-Какой, к дьяволу, торг? - пожаловался Карлуша. - За все утро обменял бушлат на два ржавых топора. Разве это торг? - он посмотрел на нас с Киркоровым. - И Киркоров с тобой? Здравствуй!
-Здорово, Карл, - отозвался Киркоров.
-А это кто?
Карлуша посмотрел на меня. Мне не понравился его взгляд - цепкий, оценивающий, особо остановившийся на рюкзаке, давший мне понять: этот Карлуша, при внешней безобидности, не так уж прост.
-Это Андрей, наш новый товарищ.
-Вот как, - Карлуша улыбнулся. - Карл Брандао.
Я пожал его мягкую ручонку.
К нам приблизился здоровенный детина с тупым выражением на лице, напомнивший мне близнецов, встреченных мной и Мариной на Москве-товарной.
-Где ты шляешься, остолоп? - накинулся на него Карлуша.
-Мясца выменял, хозяин.
-Мясца выменял! За то время, что ты мясцо менял, меня три раза могли пришить или обчистить до нитки. До нитки!
-Прости, хозяин.
-Давай сюда, остолоп.
Детина протянул Карлуше дымящийся кулек. От запаха слегка закружилась голова. Торгаш распаковал кулек и набросился на еду, не заботясь о наших ощущениях.
-Итак, Снегирь, - сказал он, едва ворочая языком. - Я полагаю, вам нужно обмундирование вот на этого молодца.
Он дернул подбородок в мою сторону.
-Ты, как всегда, проницателен, Карлуша.
Торгаш протянул обглоданную косточку своему сподручному. Тот схватил ее и принялся грызть. Меня едва не стошнило.
-Люблю стрелков, - не совсем к месту заговорил Карлуша, поглядывая на меня. - Они подчиняются правилам, например, тому правилу, что каждый участник состязания на право вступить в Армию обязан иметь обмундирование стрелка. Где он его возьмет - вопрос открытый. Обязан - и баста! Замечательное правило.
-Еще бы, - ухмыльнулся Снегирь. - Тебе - то оно как нельзя на руку.
Он выразительно потер большим пальцем указательный.
-О, ну что ты, Снегирь, - воскликнул Карлуша, - Навар с этого дела - гулькин нос. Я на валенках больше зашибаю.
Снегирь покачал головой.
-Тут дело в другом... - Карлуша передал здоровяку остатки жратвы и приблизился к нам, ковыряя длинным ногтем в зубах. - Скажите мне, легко ли достать в резервации обмундирование стрелка?
Мы молчали.
-Так вот, я вам отвечу - нелегко. Вернее, почти невозможно. Сечете фишку? - Карлуша засмеялся. - Состязание началось до начала состязания...
-К чему ты клонишь? - спросил Снегирь, хотя всем уже было ясно: торгаш набивает цену.
-Вам повезло, друзья мои, - ангельским голоском отозвался Карлуша. - У меня как раз есть стрелковая форма аккурат на этого парня. Но...
-Что "но"?
-Боюсь, она будет стоить несколько дороже, чем в прошлом году.
Киркоров потер рукой то место, где раньше был его второй глаз.
-Это почему? - возмутился Снегирь (как мне показалось, притворно).
-Предрождественский ажиотаж, - развел ручками Карлуша. - Мне старатели уже предлагали за форму такие вещи, что сам Лорд-мэр не отказался бы, но я посылаю всех к чертям, жду вас.
-Спасибо, Карлуша.
-Итак.
Торгаш уставился на мой рюкзак.
Снегирь приблизился к Карлуше, наклонился и что-то прошептал ему на ухо. На физиономии торгаша мелькнуло изумление.
-Покажи.
Я развязал рюкзак. Карлуша взглянул на туго набитые черные пакеты, облизнул пересохшие губы.
-Интересно, - пробормотал торгаш.
-Покажи нам форму, Карлуша, - вставил Киркоров.
-Герасим, покажь им.
Детина покопался в бауле и вынул желто-зеленую куртку и брюки. В точно такую же форму были одеты стрелки, проводившие зачистку в Калуге, пускавшие под откос Последний Поезд... Да и мы с Мариной, помнится, шли через Джунгли в куртках, снятых с убитых стрелков.
Кстати, об убитых стрелках: на куртке, что показал Герасим, чернела дырка, вокруг которой красным пятном запеклась кровь. Я хотел было обратить на нее внимание Снегиря, но промолчал. В конце концов, вероятно, так и заведено - убив слабого стрелка, ты занимаешь его место... Это разумно и даже ... правильно.
-Мы дадим тебе три пакета, - сказал Снегирь.
-Пять.
-Три пакета, Карлуша. Ты прекрасно знаешь, что эта тряпка не стоит и одного.
-Снегирь, пять пакетов, - ласково пропел Карлуша. - И то лишь по большой личной симпатии.
-Хорошо, Карл, - вставил Киркоров. - Как говорится - ни нам, ни вам. Четыре пакета.
-Пять пакетов, - стоял на своем Карлуша.
-Пошли отсюда, - резко сказал Снегирь. - Он, похоже, совсем нюх потерял.
Мы сделали всего пять шагов в сторону от торговой точки Карлуши, как он закричал вдогонку:
-Эй, вернитесь!
Торгаш воровато спрятал в баул четыре пакета взрывчатки. Герасим протянул мне форму, я положил ее в рюкзак, ставший заметно легче.
-Ну - с, - Карлуша потер руки. - Тебе повезло, Снегирь, что ты имеешь дело с порядочным человеком. Другой, знаешь ли, мог и охране стукнуть. Проносить взрывчатку на барахолку запрещено...
-Так же, как и форму с убитого стрелка.
Снегирь сплюнул на снег. Карлуша засмеялся:
- Теперь, как я понимаю, вы к Цыгану?
-К Цыгану, - кивнул Снегирь. - Ты не в курсе, где он нынче подвизается?
К точке приблизилась баба в рваной душегрейке.
-На что валенки меняешь? - обратилась она к Киркорову.
-Я здесь хозяин! - выкрикнул Карлуша. - Цыган на барахолку не пробрался. Здесь только его кореш.
-Ну и где он?
-Вроде бы у ворот терся, - нетерпеливо отозвался Карлуша, рассматривая принесенные бабой железки. - Идите же. Работать мешаете.
За чугунными прутьями ворот виднелись крутые затылки автоматчиков. Автоматчики курили, надо полагать, содержимое портсигара Киркорова. Красноватое солнце уже коснулось кромки каменной чаши. Гул толпы стал заметно тише, многие торгаши закруглялись, упаковывая вещи в баулы.
-Цыгана ищете?
Он подошел тихо, как кошка: молодой, стройный и ... смазливый. Не помню, когда последний раз я употреблял это слово, думая о каком-либо человеке. Кореш Цыгана был похож на женщину: чистая кожа, припухлые красные губы, длинные светлые волосы. Одет в узкие джинсы, вызывающе подчеркивающие выпуклость паха; короткую кожаную куртку с изображением ангела на груди.
-Цыгана ищем, - ответил Снегирь.
-Я отведу вас к нему, - юноша протянул мне руку. - Вадим.
-Андрей, - глуховато отозвался я, но руку пожал. Она была твердой и холодной.
Вадим представился и моим спутникам - значит, они видят его впервые.
Автоматчики отворили ворота.
-На выход.
Вереница торгашей и менял потянулась со стадиона. Мы, к счастью, оказались в первых рядах, иначе нам не покинуть барахолку до утра.
Началась метель: природе как будто не терпелось скрыть следы муравьиного копошения людей, как и в те времена, когда люди были здесь хозяевами.