Аннотация: Про то, как зек с инопланетянинами дружил
МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ.
(Не по Рею Брэдбери)
В четвертом часу утра весь наш барак неожиданно подняли на проверку. Закопошились, забегали по секциям бригадиры и завхозы, шум, ругань, кашель спросонья...
--
Поднимаемся, одеваемся и выходим на проверочку! - это уже отрядный пожаловал, он сегодня ответственный по сектору. Делать нечего, надо подниматься, народ уже потянулся к выходу, так что особого приглашения ждать не стоит. В конце августа в это время еще темно, а сегодня погода как по заказу: ясное небо, крупные звезды. Лампы по периметру "локалки" светят неярко, поэтому отлично видно и ковш Медведицы, и "дабл-ю" Кассиопеи, и четкую полосу Млечного Пути... В такую ночь не в лагере бы париться, а сидеть на берегу Черного моря с очаровательной девушкой... Но я отвлекся. Наконец-то все вышли, разобрались и построились по отрядам и бригадам. Три отряда, восемь бригад, две с половиной сотни человек. На крыльце суетятся прапорщики войскового наряда, мелькают и офицерские фуражки. Эге, из нарядной принесли ящик с карточками личного учета, значит устроят пофамильную проверку. Да, волынка эта затянется надолго, ведь наша бригада идет предпоследней
--
Поверки, проверки и пересчеты, всегда и везде закрытые двери - вот чем славится наша пенитенциарная система. Лишение свободы - это не только проживание в замкнутом охраняемом пространстве, но это еще и жизнь среди наглухо закрытых дверей. "Зона" разбита на локальные участки, каждый барак окружен высокими стенами, и порой просто куда-то выйти - в санчасть, в клуб, в библиотеку - целая проблема. Сходить в гости на другой барак можно, но небезопасно и сложно, это считается одним из самых тяжких нарушений режима, и если нарвешься вдруг на слишком принципиального прапорщика, то можно угодить в ШИЗО(штрафной изолятор). Жилая зона отделена от производственной зоны вахтой (это что-то вроде заводской проходной только без турникета), и порой там ждешь несколько часов, чтобы пройти через ворота. В столовую (здесь ее отчего-то именуют на морской лад - камбуз) выходят быстро, и если ты отчего-то замешкался, то рискуешь остаться без обеда. Попадется вредный выпускающий, закроет калитку "локалки" и уйдет. Кукуй тогда у запертой двери, жди, пока отобедавший народ не потянется назад, и тогда беги на камбуз, ищи свою пайку...
--
За сутки насчитывается пять проверок - две дневных, две ночных, одна ночная. Ночью зеков, правда, не будят, считают прямо в койках, но трижды за день приходится строиться попарно и заходить в барак.
--
- Два, четыре, шесть...- отсчитывает проверяющий. И если счет не сходится, то начинается волокита: пересчитывают еще и еще раз, запрашивают по рации с вахты списочный состав, сверяются по карточкам, и все это время бригада стоит в "локалке" - мерзнет или мокнет, смотря по сезону. Редко, раз или два в год, происходит ЧП местного масштаба: спрячется где-нибудь какой-то бедолага, или, чего доброго, тихонько удавится. Хлопоты, разбирательства, рапорты...
--
Ну вот, доходит очередь и до нашей бригады. Проверяемся. Кто-то в третью смену на "промке", кто-то в санчасти или на свидании, кто-то в ПКТ (помещение камерного типа) или ШИЗО - их карточки откладываются и проверяются отдельно, Ага, а вот это уже интересно! Нет Толика Мамрова, а я точно помню, что на вечерней проверке он был - он еще ко мне подходил, беседовали мы с ним на научную тему. Точно. Так оно и есть - нет Мамрова. Теперь лишь наша одна бригада сиротливо стоит в "локалке", а на крыльце тем временем идут переговоры по рации с вахтой.(У прапорщиков наряда и у дежурных офицеров обязательно висит на ремне рация.) На вахте и в санчасти Толика нет, койка его аккуратно застелена, а где он сам - неизвестно.
--
Здесь, пожалуй, нужно сказать, что Толик Мамров - тип очень своеобразный. Лет ему около сорока, внешне он невысокий и худощавый, но очень подвижный и крепкий мужик. Он местный, и те, кто его знал по свободе, говорят, что жил он неплохо. Держал пару ларьков, торговал понемногу и не жаловался на судьбу. Много лет он занимался всякими разными единоборствами, и когда у его подросшей дочки появилась несколько крайне назойливых поклонников (трое подвыпивших акселератов тянули визжащую девчонку в подвал, а Толик, на их беду, услышал ее вопли), то отделал он их на славу. Один умер в больнице, двое получили "тяжкие телесные", а Толик с семью годами срока поехал в лагерь. Как он отсидел первые пять, я знаю понаслышке, а вот о последних двух его годах я могу рассказать с достоверностью очевидца. Мы жили с ним в одной секции барака, и я вдоволь понаблюдал за его чудачествами. То он носится с чертежами вечного двигателя, то вдруг возьмется тренировать свежепойманного таракана...(Хотя, спрашивается, зачем его тренировать? Лагерные прусаки - парни шустрые и мускулистые, дадут фору любому элитному беговому таракану.) К слову сказать, сам Толик был всегда в хорошей физической форме. То, что он делал на турнике и брусьях, иные ребята вдвое его моложе даже отдаленно не могли повторить. Как-то раз на моих глазах он играючи перемахнул четырехметровые, со спиралью "Бруно" ворота "локалки" - на обед опоздал, а я уже говорил, как иногда тут с обедами бывает. В последние же недели он начал усиленно интересоваться внеземными цивилизациями, летающими тарелочками и небесными светилами. Повод к тому был. В середине лета выезжали мы из барака на ремонт, жили в "локалке". Расставили рядами двухярусные кровати, натянули ширмы - простыни, соорудили крыши - навесы. Но в теплую и ясную летнюю ночь хорошо и без всякого навеса: лежишь себе покуриваешь, звезды рассматриваешь, солидно так повествуешь любопытствующим о пятнах на Луне и каналах на Марсе. Толик, кстати, никогда таких бесед не пропускал. И как-то раз в одну из таких ясных ночей, все, кто в это время не спал, увидели какую-то светящуюся шарообразную массу, которая неторопливо проплыла над нашими головами. До сих пор непонятно, что же это такое было, но с той самой ночи Толик основательно занялся уфологией, благо, что научно-популярной литературы на эту тему в лагере хватает. Проблема контакта цивилизаций его увлекла с головой, он без конца делал какие-то расчеты, рисовал всякие схемы, надоедал своими рассуждениями окружающим. Вот и минувшим вечером он вновь завел со мной разговор на эту тему, и жаль, что слушал я его невнимательно, иначе бы совершенно не удивился последующим событиям.
--
В "локалке" появился ДПНК (дежурный помощник начальника колонии) седой подполковник с заковыристым именем - отчеством, и в сопровождении отрядного и всех трех завхозов пошел в обход по бараку. Ну, а коль нам в барак заходить запрещено, то разбрелись мы по "локалке" - кто ушел в курилку, а кто на спортгородок. Он у нас просторный, а рядом с ним находится вещкаптерка - небольшой одноэтажный флигель, где хранятся пожитки арестантов. И вот после обхода Лаврентий Дементьевич решил заглянуть туда - вдруг Мамров среди сумок и баулов прячется? А окрестности уже начало затягивать предутренним туманом, понемногу начало светать...
--
Пока дежурный завхоз возился с ключами, ДПНК прислонился, закурив,к большому металлическому шкафу на спортгородке - ящику, где хранится различный спортинвентарь.
--
Щелкнул переключателем рации: "Седьмой, седьмой, ответьте первому, седьмой, седьмой...". Договорить подполковник не успел. "Слышу вас, первый, слышу!" - глухо, но отчетливо донеслось из ящика. Дементьевич от неожиданности крякнул, присел, и чуть не проглотил свой окурок. Потом, оправившись от шока, рванул на себя дверцу шкафа. Ему под ноги вывалился скорчившийся Толик. Его голову украшали, как всем показалось вначале, какие-то ветвистые металлические рога. Навестил я его потом днем на вахте, внимательно рассмотрел это сложное сооружение: деревянный каркас, проволочные усы - антенны, экран - отражатель из фольги...
--
За телепатическую связь с инопланетянами (а именно так он обозначил в объяснительной назначение своей антенны, а "экранизацией вихревого поля") Толику, в общем-то, ничего и не было. Погулял до вечера на вахте, а потом отправился в барак. Новоприобретенное прозвище "Аэлита" он принципиально игнорировал, но зато с той поры шкаф стали запирать на огромный амбарный замок...